Полночное признание

Глава одиннадцатая

Ночь после трудного дня

Ночь постепенно вступала в свои права. Дождь, наконец, прекратился, небо очищалось от облаков. Был уже одиннадцатый час, и вымотанные тяжелой работой люди расходились по домам, Джулия прощалась с ними, они тепло благодарили ее, пожимали руки, и ей казалось, что, несмотря на все тревоги, этот день стал одним из лучших в ее жизни, В нем было что-то такое, что всколыхнуло нетронутые глубины ее души, заставило по-новому взглянуть на мир и на саму себя. Миссис Робертс, увидев, что Джулия собралась мыть посуду, решительно воспротивилась:

– Отправляйтесь отдыхать, дорогая. Вы и так сделали очень много.

– Но мне все равно надо дождаться Майкла, – возразила Джулия. – Я приготовлю ему что-нибудь поесть. Как вы думаете, чего бы ему сейчас хотелось? Может, салат и отбивную? Ему же нужно восстановить силы.

– Вот и славно, – согласилась миссис Робертс. – Вы делайте салат, а я займусь всем прочим.

Джулия нарезала овощи и зелень, перемешала их, добавила немного специй и решила заправить салат перед подачей на стол. Отбивную она положит на сковородку не раньше, чем Майкл покажется в дверях. Вот, все готово. Ну, где же он? Ведь все уже давно разошлись по домам!

– Пожалуй, мы закончили. Завтра здесь будет поспокойнее, – прервала ее мысли миссис Робертс. – Вы молодчина, Джулия. Отдыхайте. Я пойду к себе и по дороге посмотрю, где мог застрять хозяин. Спокойной ночи, мисс.

– Спокойной ночи. Спасибо вам.

Джулия вышла вслед за женщиной на порог и остановилась там, с наслаждением вдыхая теплый воздух. Стояла тишина, и казалось невероятным, что еще несколько часов назад над этими холмами пронеслась буря. Как в природе все изменчиво и неизменно, подумала Джулия, прижимаясь щекой к прохладному дереву дверного косяка. Ей вспомнилась старинная английская баллада, которую пел ей Майкл таким же прекрасным тихим вечером, когда они вдвоем сидели в саду. О том, как в дальнем походе воин мечтает о возвращении домой и представляет на пороге родного дома ждущую его жену. Джулия слегка улыбнулась. А я сама? Чем я сейчас занимаюсь? Кто я? Ни жена, ни любовница, ни подруга. Но, стоя на этом пороге, я жду Майкла, и сердце мое рвется к нему против моей воли, и тоскует, и хочет чего-то.

Джулия тихо рассмеялась и вернулась в дом. Поленья в камине почти догорели, но она не стала включать свет. Медленно прошла через холл и уселась в кресло. Погруженный в тишину и темноту, старый дом казался ей совсем иным, чем днем. Последние отблески огня тепло освещали резное полированное дерево, массивные и низкие балки потолка, серебро и медь старинной посуды. Тишина была торжественной и полной, и Джулия, затаив дыхание, вслушивалась в нее. Дом, несомненно, жил своей жизнью, таинственной и притягательной, в которой она была лишь случайной гостьей и которую ей никогда не постичь до конца.

Из сада послышались шаги. Она встрепенулась. На пороге стоял Майкл. Джулия вскочила и подбежала к нему.

– Пойдем, я тут кое-что приготовила. Ты, наверное, голоден.

На кухне она усадила его за стол, быстро поджарила отбивную, заправила салат и, когда все было готово и подано, скромно уселась на краешке стула поближе к плите.

Майкл ел молча и, как ей показалось, без особого аппетита. Зря я, наверное, суетилась, подумала Джулия, стараясь не смотреть на него в упор. Похоже, Майкл целиком занят своими мыслями и забыл о моем присутствии. Лицо его было хмурым и непроницаемым. Джулия тихонько поднялась и хотела выйти в холл, но тут услышала:

– Спасибо за ужин. – Он машинально взял свою тарелку, поставил в раковину.

Джулия положила руку на кран.

– Не надо. Я сама.

Майкл равнодушно подчинился и, слегка пожав плечами, вышел из кухни. Джулия в отчаянии поплелась за ним. Конечно, он смертельно устал, а тут еще я верчусь под ногами. Но она не могла сейчас просто так отпустить его.

– Майкл, ну скажи что-нибудь… Как там дела?

– Счастье, что не повредило коммуникации. Если бы мы остались здесь без газа и электричества, было бы куда хуже, – коротко сказал он, подходя к камину. – Почему ты не ушла спать?

– Вот слова, достойные благодарного мужчины, – пробормотала Джулия и смущенно рассмеялась. – Просто хотела дождаться тебя.

– Извини. Извини, ради Бога. – Он сел в кресло. – Я знаю, ты очень волновалась. Иди сюда, я расскажу тебе. – Она неуверенно подошла и опустилась на широкий подлокотник, совсем близко к его плечу. – Вот так, хорошо. Что же ты хочешь узнать? Что твой кузен – полный идиот? Думаю, ты и так об этом догадываешься. Я ведь прекрасно знал, чем грозит горная река, заваленная деревьями. В здешних краях любой ребенок понимает, что ее нужно постоянно проверять и чистить. И все же я проявил непростительную беспечность. И пострадали ни в чем не повинные животные.

У Джулии сжалось сердце. Значит, случилось едва ли не самое худшее.

– Майкл, но ведь загоны в основном находятся выше, там, куда вода не может достать? У самой реки ведь только две овчарни.

– Этого оказалось достаточно, – жестко сказал он. – Мне давно следовало их оттуда убрать, я знал, что они легкая добыча для сильного паводка. И еще эта чертова плотина, нуждавшаяся в ремонте. Мне давно пора было все там перестроить, пригласить специалистов, отвести воду в другое русло. А я сидел, сложа руки. И вот дождался.

Эти слова и тон, каким они были сказаны, поразили Джулию. Она сидела притихшая, глядя на Майкла во все глаза, желая его утешить, но опасалась расстроить еще больше.

– Но ты не виноват! Никто не ожидал такой бури. Ведь метеорологи ни, словом не обмолвились даже об изменении погоды!

– Спасибо, что утешаешь. Это много для меня значит, даже если и неправда.

– Но я говорю правду! – запротестовала она. – Я действительно так думаю. Человек не может предотвратить бурю такой силы и внезапности, даже бегай он с топором вдоль этого русла.

Майкл расхохотался и привлек ее к себе.

– Ты умница, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Что бы я без тебя делал? – Прядь его волос коснулась лба Джулии. – Дорогая…

Почти не сознавая, что делает, она провела пальцем по его щеке и тихо попросила:

– Пожалуйста, не вини себя. Я не могу видеть, как ты казнишься. Ты вел себя потрясающе, и я… – Она запнулась. – Я восхищаюсь тобой. Ты удивительный человек, Майкл.

Теперь он молчал, не сводя с нее пристального взгляда, выражения которого она не понимала. Пауза мучительно затягивалась. Наконец Майкл взял ее руки и крепко сжал в своих.

– Джулия, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, – сказал он твердо. – Я люблю тебя. – Его ресницы дрогнули, но он не отвел взгляда. – Ты станешь моей женой? Выйдешь за меня?

Она оторопело отстранилась, чуть сдвинув брови и все еще не сводя с него глаз. Излом ее тонких бровей, недоумение в глазах, вздрагивающие губы – все это выдавало такую искреннюю растерянность, что Майклу на миг стало жаль Джулию, и он горячо заговорил:

– Прости, я понимаю, для тебя это неожиданно. Но для меня – нет. Не имело смысла дальше оттягивать объяснение. Я очень давно люблю тебя. И уверен, мы будем фантастически счастливы вместе.

– Но… Но почему? Почему ты говоришь мне это только теперь? – Джулия, наконец, справилась с голосом, который никак не хотел слушаться. – Ты это серьезно? – Она нервно рассмеялась. – Не обижайся, Майкл, – сказала она уже свободнее, – но я действительно не могу поверить, что…

– Черт возьми, Джулия, – в его голосе сквозило нетерпение, – неужели ты еще не поняла, что я люблю тебя? Прекрати прикидываться, что наши отношения для тебя ничего не значат. Все равно не поверю.

– Да ну тебя, Майкл. – Она встала, и начала медленно пятиться к стене. – Ты сегодня какой-то странный, говоришь Бог весть что. Знаешь, давай отложим розыгрыши на потом, а то у меня от усталости нервы не в порядке.

– Меня всю жизнь считали актером, – вкрадчиво произнес Майкл, приближаясь к ней. – Но куда мне до тебя!

Она очутилась в западне между ним и стеною, в замкнутом пространстве его рук. Его глаза были так близко, что Джулия опустила веки, не в силах выдержать этот обжигающий взгляд. – Пожалуйста, посмотри мне в глаза и скажи, что ты меня не любишь.

Она затрепетала. Пальцы Майкла коснулись ее волос и ласково отвели шелковистую прядь от щеки. Ему доставляет удовольствие играть со мной, мучить меня, пронеслось у Джулии в голове. Но Майкл словно читал ее мысли.

– Джулия, Джулия… Мой бедный маленький измученный ребенок… Тебе везде мерещатся ловушки. Глупенькая. – Он нежно погладил ее по щеке. – Я говорю правду, и ты это знаешь. Но боишься дать себе волю, как вчера в лесу. Неужели ты думаешь, что я мог бы пошутить с тобою так? После того, что произошло? Любимая моя…

– Но почему теперь? Почему ты не сказал мне раньше? – в отчаянии повторила она.

Майкл обнял ее и усадил на диван.

– Ты меня поражаешь. Если даже теперь ты не в силах принять эту новость, на что же я мог рассчитывать раньше? Мне и сейчас жаль, что я испугал тебя. Но это пройдет, Джулия. Очень скоро ты перестанешь бояться меня. Мы любим друг друга. Ты знаешь сама, но пока не хочешь в этом признаться. Мы созданы друг для друга. Я чувствую это. И ты не можешь не ощущать того же. Твои глаза, твое тело, твои губы – все выдает тебя.

Он прав, в ужасе подумала Джулия. Я действительно ощущаю себя в ловушке. Господи, почему я не уехала отсюда раньше? Ведь теперь у меня, в самом деле, нет выхода – я не могу сопротивляться Майклу. Он очень удачно выбрал момент. Я хотела его так же сильно, как и он меня. Хотела еще до того, как он вошел сюда и прикоснулся ко мне. Только зачем он все это сказал? Зачем? Ведь это все усложняет! Если бы мы просто отдались друг другу, было бы намного легче. Утром могли бы сделать вид, что всего лишь поддались неодолимому порыву… А кто поручится, что это и в самом деле не так?

Все это вихрем проносилось в голове Джулии, пока Майкл целовал ее, ища губы, и она отвечала на его ласки. Но вдруг замерла и прижала руку к губам, чувствуя, как кровь стремительно отливает от лица.

– Что с тобой? Джулия, что случилось? – Майкл в тревоге заглядывал ей в глаза. – Тебе нехорошо? Я идиот. – В его голосе звучало отчаяние. – Зачем я затеял это объяснение сегодня? Она покачала головой и с трудом разжала губы.

– Майкл, – начала она самым ровным голосом, на который была способна. – Выслушай меня. Ты во многом прав. Бессмысленно отрицать, что я хочу тебя. Но твое признание все усложняет. Если бы не твои слова… о любви, мы могли бы подчиниться нашему влечению, и никто не был бы обижен на другого. Но теперь… Майкл… Если ты так ко всему этому относишься… Я не знаю, что делать. – Она почти плакала. Он отстранился.

– Так вот как ты все это видишь? Хорошо. А теперь выслушай меня, – сказал он мягко, но у Джулии по спине побежали мурашки. – Я безумно хочу тебя. Но не затем, чтобы провести с тобою ночь и наутро услышать, что все это было ошибкой, простым плотским желанием. Ты должна прийти ко мне не как ребенок, который боится темноты и хочет, чтобы его утешили. Нет, Джулия. Я люблю тебя. Люблю тебя всю. И того ребенка, которым ты продолжаешь оставаться, тоже. Но я бы хотел, чтобы меня полюбила и прекрасная женщина, которая живет в тебе. Которая, проснувшись утром, не забудет обо мне как об игрушке. Надеюсь, ты понимаешь.

Она кивнула. Он прав. Но как тяжела была для нее эта правда! Джулия встала и, не оглядываясь, пошла к лестнице. Поднялась наверх, вошла в свою комнату и повернула ключ, кусая губы от бешенства и бессилия. Можно подумать, он сам никогда не играл в любовь с женщинами! Как бы ей хотелось бросить ему в лицо хоть одно из тех обвинений, что теперь разом пришли ей на ум – как всегда поздно! Ясно, он старше, опытнее, умнее и всегда найдет способ в споре положить ее на обе лопатки. Она залилась краской, вспомнив, что еще минуту назад почти готова была валяться у него в ногах, умоляя, чтобы он взял ее. Зачем он с ней так? Чтобы еще раз убедить ее в полном своем превосходстве? Она и так уже повержена во прах, с нее хватит!

В гневе она сорвала покрывало с кровати и бросила на пол. Дьявол! Да из-за Майкла я забыла о Франко! Как я могла!.. Завтра же уеду отсюда и выброшу из головы всю эту дурь! Да прямо сейчас бы ушла, куда глаза глядят, лишь бы не спать с Майклом под одной крышей.

Джулия чувствовала себя ужасно, ей хотелось разбить что-нибудь или закричать. Если бы не крайняя степень физического утомления, она принялась бы крушить все вокруг. Злые слезы брызнули из глаз. К счастью, веки у нее слипались, и ноги подкашивались от усталости. Ей казалось, сегодня она могла бы уснуть, даже будучи подвешенной на стене, вообще в любом положении. Она рухнула на кровать и впервые в жизни заснула не раздеваясь.

После ухода Джулии Майкл зажег сигарету, и некоторое время сидел в кресле, глядя в потухший камин. Не перегнул ли я палку? Ведь Джулия только хотела быть со мной честной, потому и сказала все это. А я оттолкнул ее. Нет, я тоже стремился быть честным с нею, сказал ей правду. Ни за что на свете я не пойду на то, чтобы она отождествила нашу близость с примитивным физическим порывом. Надо дать ей время привыкнуть к мысли, что моя любовь – не просто сильнейшее влечение. Я ждал так долго не затем, чтобы теперь проявить слабость и все испортить. Она достаточно умна и скоро поймет – наши отношения значат для меня неизмеримо больше, чем очередное приключение. Надо только дать ей время.

Майкл потушил сигарету, о которой почти забыл, и поднялся наверх. Он закрыл за собою дверь, и на него навалилась вся бесконечная усталость прошедшего дня. Душ придется оставить на утро. Последние силы покинули его вместе со снятой одеждой. И все же, засыпая, он повторял про себя как заклинание, как молитву: «Надо дать ей время… Надо только дать ей время…»