Полночный поцелуй

Глава 4

Покрывало из облаков исхудало, открыв взору Эндрю небо и явив горькую правду. Воздух, который он вдыхал, казался кристально чистым. Резким. Темнота казалась непроглядной.

Конечно, это было не так. Луна скрывалась за горизонтом. Звёзды усеивали чёрный небосвод, как алмазная пыль. Снег напоминал глянцевую синеву моря. Свет из окон давал слабое золотистое свечение. Не отходя далеко, Эндрю остановился сразу за конюшней и опёрся плечом о потёртую древесину.

Юфимия не хотела этого брака. Не хотела Эндрю.

Он должен был догадаться. Больше двух лет Эндрю ждал, изредка делая тонкие намёки. Иногда ему казалось, что его чувства взаимны. Но потом Юфимия возвращалась к обсуждению рабочих вопросов или чаепития или переводила разговор на нейтральные темы, будто бы ничего не замечая. Он не настаивал, не решаясь рискнуть и лишиться синицы в руках ради журавля в небе. Эндрю всегда боялся потерять Юфимию. Но, возможно, это было неизбежно.

В тишине раздался скрип открывающейся двери. Послышался хруст снега под полуботинками. Лёгкое дыхание любимой женщины.

Эндрю едва не улыбнулся.

— Здесь слишком холодно, Юфимия, — сказал он. Сердце болезненно защемило, и он рассеяно потёр ладонью грудь. — Возвращайся в дом, немедленно.

— Я принесла тебе пальто. — До него донеслись тихие шаги по хрустящему снегу, которые затем нерешительно замерли. — Эндрю. Мне… мне нужно, кое-что тебе сказать.

Он замер в ожидании.

— Я благодарна тебе за то, что ты приехал за мной. Очень благодарна. — Её учащённое дыхание стало прерывистым. Нежный голос исказился. — Без тебя я чувствовала себя потерянной. Я не могла признаться в этом самой себе. Но я ужасно по тебе скучала.

Эндрю прикрыл глаза, собираясь с силами. Наконец, он посмотрела на Юфимию. В ночи чётко вырисовывался её серебристый силуэт. Волосы сияли бело-голубым светом. Нежные губы дрожали. В сумраке Эндрю едва разглядел блеск очков и влагу на щеках. С мучительной тоской он смахнул её слезу большим пальцем.

— Я тоже скучал по тебе. — Так сильно, что это разрывало ему сердце.

Из глаз Юфимии вновь брызнули слёзы.

Он вздохнул и обхватил ладонью её щёку.

— Не плачь, милая.

— Ничего не могу с собой поделать. Я не могу тебя потерять. Я категорически отказываюсь.

— Потерять меня? О чём ты?

— Ты злишься, потому что считаешь меня неблагодарной. Но на самом деле всё наоборот. — Она сжала его запястье и потёрлась носом о его ладонь. Кожу Эндрю обдало прерывистое дыхание. — Последние три года были самыми счастливыми в моей жизни.

Ему захотелось притянуть её к себе и зацеловать до изнеможения. Всё тело охватила боль, которая усиливалась до тех пор, пока каждый удар сердца не начал причинять страдание. Чтобы избежать искушения, он отстранился. Вырвав пальто из её пальцев, Эндрю накинул его на себя.

— И всё же ты не хочешь быть моей женой.

Она шмыгнула носом. Замерла. Вытерла подбородок запястьем.

— Это неправда.

— Ты сама сказала.

— Нет, я… я не хочу, чтобы ты чувствовал себя в ловушке.

— Это же была моя чёртова идея. Мужчина не станет загонять в брачную ловушку сам себя.

Она раздражённо хмыкнула.

— Тогда кого?

Он не ответил, предоставив Юфимии возможность самой догадаться.

— Нет. Если ты хотел на мне жениться, у тебя была масса возможностей выразить своё намерение.

— И я предпринял несколько попыток, но ты их все проигнорировала. Ужин в Милане. Танцы в Париже. Прогулка по пляжу в Нортумберленде. Ради всего святого, я вёз кольцо твоей матери в кармане всю дорогу из Лондона.

— Всё это … ты не имел в виду… — Она упрямо вздёрнула подбородок. — Я не в твоём вкусе, Эндрю. Нельзя просто взять и переписать историю потому, что тебе не нравится финал.

— Это другое дело. Что навело тебя на мысль, что ты "не в моём вкусе"?

— Очевидно же.

— Не для меня.

Она судорожно вздохнула.

— Тебе нравятся черноволосые красавицы. Грациозные и неземные. У меня волосы светлые и неприятная привычка натыкаться на предметы.

— У тебя отличные волосы.

— Возможно. Мне нравится цвет. Но ты предпочитаешь брюнеток.

— С чего ты взяла?

— Все это знают. И обсуждают. Например, Шарлотта. Когда мы были у неё в гостях позапрошлым летом, она приложила массу усилий, чтобы подыскать тебе в жёны изысканную красавицу с чёрными волосами.

Шарлотта была его двоюродной сестрой по материнской линии. Фаррингтоны взяли её к себе ещё в детстве, когда Эндрю был младенцем, и они выросли вместе, как родные брат и сестра. Он всегда обожал свою высокую, долговязую, рыжеволосую “сестрёнку”, а она в нём души не чаяла. Своим немного неуклюжим поведением, она напоминала ему Юфимию, её длинные руки иногда сбивали шляпу с его головы. С раннего детства он научился приспосабливаться к её промахам, предугадывая траектории падения предметов и ловя их на лету. Но, как бы Эндрю ни любил свою кузину, сводничество пришлось ему не по вкусу, о чём он тихо сообщил ей, поняв, что у неё на уме.

— Ты же знаешь, Шарлотта мне как сестра, — сказал он. — Но даже сёстры допускают просчёты. Я провёл несколько часов на загородном мероприятии её соседей, большую часть которого занимали игра в садовые шахматы, угощения персиковыми пирожными и мой племянник, бесстыдно вымогающий у меня деньги. Остаток наших двух недель в Нортумберленде я провёл в обществе другой женщины. Помнишь, кто это был?

— Я, — спустя мгновение ответила Юфимия.

— Именно.

— Но это только потому, что я твоя секретарша.

— Много ли ты знаешь джентльменов, которые берут с собой секретарш в гости к родственникам в Нортумберленд?

Снова повисла тишина.

— Никого?

— Именно. Много ли ты знаешь джентльменов, которые покупают пальто и муфты своим секретаршам, а те по глупости оставляют их в Лондоне?

— Только одного, — прошептала она.

— Именно.

— Но это невозможно. Ты не можешь…

— Влюбиться в тебя? — Он усмехнулся, но в его голосе звучало отчаяние. — Боже милостивый, женщина. Я люблю тебя со времён нашей поездки в Бергамо.

Юфимия ахнула. Отшатнулась назад. И покачала головой.

— Осторожно. Мы же не хотим, чтобы ты опять упала, как на постоялом дворе.

— Так вот почему ты повсюду брал меня с собой? Даже на тот ужасный рынок в Танжере?

Он сухо улыбнулся.

— Я всегда говорил, что охотник за сокровищами пропадёт без своих предметов первой необходимости.

Она подошла ближе, хрустя снегом и тяжело дыша.

— Я тебе… необходима?

— Как моё собственное сердце.

У неё вырвался странный полувсхлип. Слёзы блеснули на свету, который почему-то стал ярче. Зеленее. Юфимия крепко зажмурила глаза, прижав пальцы к губам.

— Эндрю, — глухо проговорила она.

— Я отдам тебе наш брачный документ, — пробормотал он, сердце в его груди сжалось, разбиваясь на части. — Делай с ним всё, что пожелаешь. Сожги. Оставь у себя. Отошли приходскому священнику.

— Боже милостивый, — выдохнула она.

— Я помогу тебе получить новую должность, если таково твоё желание. Но моё желание неизменно, я хочу остаться твоим мужем. В моём сердце ты уже давно стала мне женой.

Тяжёлое дыхание вырывалось изо рта Юфимии белыми облачками пара, маленький носик порозовел от слёз и холода. Она порывисто бросилась к Эндрю, окутав его ароматом роз. Юфимия просунула руки под его пальто, обхватила за талию и уткнулась лицом в его галстук.

Эндрю пошатнулся от столкновения. А затем медленно сжал её в объятиях. Они простояли так долгие минуты. В ночи слышались лишь их дыхание и отдалённый грохот волн, ударяющихся о высокие скалы.

— Эндрю, — приглушённо пробормотала она. — Посмотри на небо.

Он моргнул. Взглянул вверх. Звёзды почти исчезли. На их месте, словно развивающееся знамя, струился ярко-зелёный свет с фиолетовыми всполохами по краям. Огни волнообразно извивались и танцевали. Сияние окрашивало чёрное небо и белый снег в зеленый, красный и фиолетовый цвета.

Холодные, дрожащие ручки обхватили его щёки. Притянули к себе. Юфимия, его Юфимия, прошептала у его губ:

— Мы покажем документ священнику, чтобы никто не усомнился в нашем браке.

Когда Юфимия легонько поцеловала Эндрю, его сердце подпрыгнуло в груди и забилось быстрее.

— Затем положим его в ларец, чтобы наши дочери однажды узнали, на что был готов пойти отец ради их матери. — Она снова провела губами по его рту, погладила большими пальцами его щёки и лучезарно улыбнулась.

— Ты должен быть уверен. Ты уверен?

Он крепче стиснул её в объятиях, прижав её бёдра к своим. У Эндрю закружилась голова. Мысли спутались. Юфимия хочет остаться с ним? Сохранить брак? Теперь она принадлежит ему? Окончательно и бесповоротно? Несмотря на внезапный, острый прилив безумной страсти, Эндрю сумел кивнуть в ответ на её вопрос.

— Я не потерплю измен, — предупредила она. — Так что никаких черноволосых миловидных любовниц, когда тебе надоест моя блёклость.

— Юфимия. Такого просто не может…

— И наши дети, скорее всего, будут блондинами. — Она одарила его ещё одним удручающе быстрым поцелуем. — Ничего не поделаешь.

— Ради всего святого… так. Позволь мне. — Эндрю обхватил драгоценное личико жены и приблизил её губы к своим. В глазах Юфимии плясали зелёные огоньки. Под влиянием любви и желания в его груди словно образовалось горячее облако. Оно распирало его изнутри. Отчего даже кости заболели. Больше не сдерживаясь, Эндрю впился в её рот. Завладев губами Юфимии, он просунул между ними язык, пробуя на вкус мёд и вино, яблоко и специи. Юфимия. Самое восхитительное создание, которое ему приходилось встречать.

Но это было ещё не всё. Далеко не всё.

Прелестные маленькие груди тёрлись о его грудь. Прелестные, узкие бёдра извивались под его руками. Прелестные стоны и отчаянно цеплявшиеся за него изящные пальчики разжигали похоть лишь сильнее. Эндрю уже был близок к пику. Тяжело дыша он отстранился и выдохнул:

— Нам лучше… вернуться в дом.

Юфимия отчаянно закивала и попыталась взобраться на него, как обезьянка на дерево. Её пальцы впились в его затылок. Эндрю приподнял Юфимию и прижал к себе. Когда он, пошатываясь, направился к коттеджу, ей каким-то образом удалось обхватить его бёдра ногами. На полпути она начала целовать его шею, впиваться в неё, покусывать, становясь всё более требовательной.

Эндрю застонал. Оступился. Чресла ныли, как открытая рана. Он вцепился пальцами в её бёдра. Собираясь открыть дверь, Эндрю не удержался и прижал к ней Юфимию, а затем потёрся членом о её раскрытые бёдра.

Её голова откинулась назад. Даже сквозь слои льна и шерсти мягкая, тёплая, благоухающая розами женщина так восхитительно ласкала его напряжённое естество, что Эндрю чуть не достиг разрядки. События развивались слишком быстро. Они так никогда не доберутся до постели.

Но это его не остановило.

Ему всё же удалось открыть дверь, ввалиться внутрь, не уронив Юфимию, и прижать её к ближайшей стене. Эндрю опять потёрся о неё членом. Она застонала, выгибая спину, и тут он вспомнил, что ещё не видел груди Юфимии.

Боже милостивый. Он должен увидеть её грудь. Он мечтал о ней больше двух лет.

Её мягкие ненасытные губы не отрывались от его рта. Юфимия не отпускала Эндрю, не давая возможности её раздеть. Или перевести дыхание.

Да кому нужен воздух? Точно не ему. Но он изголодался по её соскам. Поэтому нашёл в себе силы остановиться, пока не потерял способность думать окончательно. Эндрю сдвинулся на пару футов вправо и усадил Юфимию на стол.

— Любимая, — выдохнул он, срывая с себя пальто, а с неё одеяло. — Дай мне снять с тебя платье.

— Нет времени, — ответила Юфимия, уткнувшись носом в его шею и расстёгивая пуговицы на рубашке. — Просто задери подол.

— Нет. Я хочу увидеть твою…

Юфимия прижалась губами к его рту, лаская его язык и вытаскивая рубашку из брюк.

Эндрю охнул. Застонал. И чуть не согнулся пополам от желания оказаться внутри неё.

— Боже милостивый, — пробормотал Эндрю. — Я хочу увидеть тебя обнажённой. Немедленно.

Юфимия застонала будто от боли.

— Этот жар. Полное безумие. Я так сильно тебя хочу.

— Да-да. Но сначала снимем платье. — Обхватив одной рукой её за талию, Эндрю приподнял Юфимию.

Когда он задрал подол платья и провёл рукой по обнажённым ягодицам, она ахнула, а когда он опустил её обратно на деревянную столешницу, Юфимия вскрикнула.

— Эндрю! Холодно!

— Прошу прощения, любимая. — Он быстро стянул с неё платье и сорочку через голову, в одно мгновение оголив изящное тело. На Юфимии остались лишь чулки и полусапожки.

Из его груди вырвался протяжный, низкий стон. Сначала Эндрю сосредоточил внимание на её лице. Большие глаза цвета морской волны были прикрыты и потемнели от вожделения. Молочно-белая кожа на щеках окрасилась в нежно-розовый цвет. Полные губы припухли от поцелуев. Она высунула милый розовый язычок и провела им по изгибу нижней губы.

Эндрю опустил взгляд ниже и чуть не скончался на месте. Маленькая, но идеальная. Изящные нежно-розовые соски вызывающе затвердели на упругих белоснежных холмиках, напоминающих чайные чашечки.

Эндрю перевёл взгляд ещё ниже на островок белокурых волосков, который почти не скрывал тёмно-розовые блестящие лепестки, пропитанные желанием. От аромата роз у него закружилась голова.

Эндрю рассеяно подумал, что, возможно, их первый раз продлится не дольше, чем потребуется времени для заваривания чая. Он загладит свою вину перед Юфимией позже.

Его член ждал этого два года. И хотел побыстрее оказаться внутри.

— Твоя очередь, — потребовала Юфимия.

Смутно понимая, что она имеет в виду, Эндрю начал срывать с себя жилет, галстук и рубашку. Она потеряла терпение ещё до того, как он успел снять галстук, и принялась за пуговицы на его брюках.

Они лихорадочно пытались избавить его от одежды, но добились лишь частичного успеха. И всё из-за её сосков. Они манили припасть к ним губами, попробовать их на вкус. Прикусить и втянуть в рот. Юфимия извивалась, дергала его за волосы и чуть не задушила галстуком, который так и остался болтаться на его обнажённой шее.

— Эндрю Фаррингтон! — воскликнула она тонким слабым голосом, когда он просунул два пальца в её влажные, девственные глубины. — Небольшое предупреждение не помешало бы… это… боже.

— Глубже? — спросил Эндрю, выпустив изо рта её набухший левый сосок. — Ты такая узкая.

Юфимия отчаянно закивала и выгнула спину.

Его пальцы проникли глубже. Он впился в сосок. Обвёл большим пальцем потайную жемчужину и больше не сдерживался. По её телу пробегала восхитительная лёгкая дрожь. Её плоть пульсировала. Юфимия была готова.

Он убрал пальцы, нежно погладив её набухшую плоть, затем расположился у входа в тело Юфимии. Эндрю поймал её взгляд, уложил на столешницу и приподнялся. Она обхватила ногами его талию, руками — шею, с её губ сорвалось его имя. Любовь к его драгоценной, необходимой Юфимии переполняла его до такой степени, что ему стало тесно в собственном теле.

Она так и не сняла очки, а он — ботинки.

Эндрю усмехнулся.

Она улыбнулась в ответ. Юфимия провела пальцем по его губам. Её глаза сверкали так же ярко, как северное сияние. Выражение лица смягчилось, став нежным.

— Знаешь, я влюбилась в тебя раньше, — прошептала она. — Ещё до Бергамо. Даже до Лондона. Я полюбила тебя с первого взгляда.

Его сердце сжалось. Глухо забилось. Заныло от переполнявшей его любви.

Он вошёл в неё одним рывком. Юфимия слегка вздрогнула, но вскоре подстроилась под его медленный и размеренный ритм. Когда Эндрю ускорил темп, проникая в неё всё глубже, она обхватила ладонями его лицо, поцеловала в губы, не выпуская из своего плена.

Юфимия сжала его в горячих, влажных тисках.

— Ради тебя я бы сразился с богами, — прорычал Эндрю, ускоряя темп. — Я бы дрался с ними каждый проклятый день, только чтобы вернуться к тебе.

Она улыбнулась. Застонала. На её глаза навернулись слёзы счастья.

— Я бы прыгнула за тобой со скал Гирниго и унесла с собой домой, чтобы мы никогда не расставались.

Он проникал в неё с такой силой, что стол ударялся о стену. Но им не было до этого дела. Наслаждение нарастало и обволакивало, настигало и захватывало. Её изящное тело напряглось и сжало его в своих глубинах, требуя, чтобы он излился. Она закричала на пике наслаждения.

Любовь Юфимии, её сердце навеки принадлежали ему, эта мысль подтолкнула Эндрю к кульминации. Он зарылся лицом в её несравненные белокурые волосы. И вознёсся к небесам, сорвался на землю и одновременно рассыпался в звёздную пыль.

Зимой в горах солнце всходило поздно. Юфимия не возражала. Она лениво потянулась рядом с мужем и поглубже зарылась в простыни.

— Я бы хотела провести Рождество с Шарлоттой и её семьёй, — сказала она, положив руку ему на грудь и подперев подбородок. — Возможно, мы сможем посетить Нортумберленд по дороге домой. — Юфимия провела пальцем по его прекрасным губам. — Как ты думаешь, они одобрят?

— Рождество? Думаю, да. Юный Джеймсон обожает пудинг.

Она закатила глаза.

— Глупый. Я имела в виду, одобрят ли твои родственники меня. Они же маркиз и маркиза Резерфорд. Однажды ты станешь сэром Эндрю Фаррингтоном. — Юфимия вздохнула. — А я кто? Научный ассистент. Личный секретарь. Хвалёный служащий. Тебе бы скорее простили женитьбу на экономке.

Эндрю поцеловал её и похлопал по голым ягодицам.

— Чепуха. Миссис Брукс готовит ужасный чай.

Она прыснула со смеху.

— Ты — женщина, которую я люблю, — пробормотал он. — Блистательная, находчивая невеста из клана Синклеров, в жилах которой течёт кровь легендарных предков. — Он снова её поцеловал. — Ты — моё самое ценное сокровище.

Её сердце перевернулось в груди и растаяло от любви к мужчине, которого она обожала.

— Кроме того, — продолжил Эндрю, — если титулы имеют значение, однажды ты станешь леди Фаррингтон. До тех пор будешь миссис Фаррингтон. А наедине со мной — обнажённой чаровницей Юфимией, заклинательницей "весёлых танцоров" и усладительницей мужей. Ну, одного мужа. Меня.

— Хм. Я постараюсь не осрамить столь высокий титул.

Несколько часов спустя, неоднократно снискав заслуженные лавры, Юфимия услышала приглушённые стук копыт и дребезжание экипажа снаружи, пока закалывала волосы последними шпильками.

— Чёрт возьми. Я велел кучеру вернуться до полудня. Признаюсь, я надеялся, что он будет чуть менее пунктуален, — объяснил Эндрю, отрываясь от бритья.

— Не торопись, — сказала она. — Я с ним поговорю.

Снаружи её встретил сказочный зимний пейзаж: небо было ярко-голубым, а всё вокруг покрывал мерцающий белый снег. Юфимия плотнее закуталась в шаль и подула на ладони. Погода стояла чудесная, но чертовски холодная.

В десяти футах от дома спешился кучер и приподнял шляпу.

— Мисс.

Она улыбнулась.

— Вообще-то, миссис. Мы ещё не совсем готовы к отъезду. Выпьете пока чаю?

Кучер кивнул в знак благодарности. В этот момент дверца кареты открылась, и наружу вышла миссис Макбин. Вид у неё был измотанный.

— Внутри тесновато для сна.

— Мэри! — Юфимия обняла пожилую женщину и повела её к коттеджу. — Я не ожидала увидеть тебя здесь сегодня утром.

— Именно так обычно и говорили братья Броуди после долгой ночи и трёх бутылок виски.

Юфимия завела её в дом и разлила всем чай. Быстро допив свою чашку, кучер вернулся на улицу, чтобы присмотреть за лошадьми. Миссис Макбин прошлась по комнате, остановилась около ларца и провела кончиком пальца по резьбе на крышке.

— Что привело тебя сюда? — спросила Юфимия, протягивая ей чашку.

Мэри опустилась в одно из кресел у камина.

— Вчера забыла вручить тебе свадебный подарок.

В этот момент из спальни вышел Эндрю. На нём были его самый тёмный коричневый сюртук и бронзовый жилет. Он выглядел таким бравым и таким счастливым, что Юфимии захотелось наброситься на него и потребовать поцелуй.

— Хотите сказать, что мой любимый чай не был нашим свадебным подарком? — спросил он.

Миссис Макбин улыбнулась поверх края чашки.

— Хороший чай. Я попросила друга прислать мне его из Лондона. Он тоже англичанин. Можешь оставить его себе, паренёк.

Эндрю взял из рук жены чашку чая и одарил Юфимию медленной, обворожительной улыбкой.

— Я думаю, он сослужил свою службу.

Сердце Юфимии ёкнуло. Она чуть не расплылась лужицей на мягком диване.

— Девонька, тебе попался на крючок знатный улов. Он напоминает мне младшего брата Броуди. У него были такие же ямочки на щеках. — Она сделала глоток чая и покачала головой. — Эти ямочки будто подмигивали, когда он важничал. Неотразимый мужчина.

Эндрю сел рядом с Юфимией и кивнул в сторону ларца с лебедями.

— Мы бесконечно благодарны вам за этот подарок, миссис Макбин. Другого нам не требуется.

— Но этот вам понравится. — Она опустила чашку на стол и порылась в кожаном кисете, висевшем у неё на поясе. Достав сначала белое перо, лоскут красной клетчатой ткани и сморщенный гриб, она наконец извлекла круглый медальон размером с крупную монету. К нему была прикреплена пара цепочек. Миссис Макбин взмахнула медальоном перед их лицами, и он разделился на две половинки.

Юфимия наклонилась, чтобы получше рассмотреть золотой полумесяц.

— О! — Она поднесла дрожащими пальцами изящный медальон поближе. — Лебедь, — выдохнула Юфимия.

— Ага, — подтвердила миссис Макбин. — Две половинки целого сердца, видите? — Она соединила две части вместе и защёлкнула их. Изогнутые шеи лебедей переплелись, тела наложились друг на друга. За парой птиц виднелась полированная серебряная луна. Когда медальон стал единым целым, в небе позади лебедей появилась блестящая полоска состаренной меди. Зелёного цвета.

У Юфимии перехватило горло.

— О боже, Мэри, — задохнулась она. Перед глазами всё поплыло. Эндрю предложил ей свой носовой платок, Юфимия с радостью приняла его и промокнула слёзы под очками. — Как? Где? Это…

— Да, у парня из клана Россов большой талант. — Старуха пожала плечами. — Что не мудрено, полагаю. У него же отец златодел. — Она нахмурилась. — Хотя причина, по которой златодел управляет гостиницей, за гранью моего понимания.

Эндрю взял изысканное украшение в руки, чтобы рассмотреть его повнимательнее.

— Необыкновенно, — проговорил он. — У меня нет слов, миссис Макбин. Спасибо вам. — Эндрю замолчал и посмотрел на Юфимию, в его взгляде светилась нежность. — Спасибо вам за всё. Не знаю, сможем ли мы когда-нибудь вам отплатить.

Миссис Макбин подмигнула.

— Время от времени присылайте мне чай. Этого вполне достаточно.

Юфимия шмыгнула носом и широко улыбнулась.

— Обязательно!

— И дайте знать о близнецах, как только они родятся.

Глаза Юфимии широко распахнулись. Они с Эндрю удивлённо переглянулись.

— Б-близнецы?

— Ага. Близнецы в клане Синклеров появляются не каждый день, знаете ли. Не сомневаюсь, что это только к лучшему. — Старуха усмехнулась поверх чашки чая. — Этому миру не вынести столько магии.

КОНЕЦ.

Переведено специально для группы: Любимая писательница — Лиза Клейпас — vk.com/club50110025

Перевод: Анна Воронина

Редактура: Ленара Давлетова, Елена Заверюха

Оформление: Асемгуль Бузаубакова