Полторы имперских марки

Фрау Анна расцвела,и помимо большой чашки наваристого

бульона, который она разогревала сама, капитан получил и

пирожок с курятиной – с пылу с жару. Я, глядя, как он работает

челюстями, решила тоже цапнуть румяную вкуснятину прямо

со сковородки.

– Не портите аппетит, - фрау Анна категорично отобрала у

меня пирожок, сунув взамен тарелку с мясным рагу.

Завтраки у нас в доме делились на мужские и женские. Если

бы матушка ждала только меня, то вместо рагу была бы

нежнейшая каша с кусочками спелых фруктов, творожный сыр

и омлет. Но оказывается, она пригласила двух злосчастных

барончиков, которым еще и вино подавай…

Когда мы дошли до столовой, ни отца, ни матушки там не

было. А Витцель с Доломаном развлекались тем, что

выковыривали начинку из поданного порционно пудинга.

При виде нас они вежливо заулыбались и стали сыпать

вопросами: где барон и баронесса, как нам спалось и почему в

доме такие нерасторопные слуги – вина господа попросили

уже четверть часа назад, а его все нет!

– Вынуждена огoрчить, вино у нас к завтраку не подают, –

сказала я ласковым голосом. – Полагаю, этo станет

существенным препятствием для вашего дальнейшего

пребывания в Драконьем Логе, поэтoму чуть позже я велю

заложить коляску и отвезти вас в Вильямсштад.

Эггер молча уселся за стол, собираясь понаблюдать за

спектаклем. Но тут на глаза ему попалась мясная нарезка,

устоять перед ароматами специй,трав и чеснока было

невозможно. Я тоже не удержалась и соорудила себе

бутерброд, пока барoнчики переваривали мои слова.

– Прелестная фроляйн Штальм, право же, не стоит столь

обижаться на наш отказ, – заявил блондинистый Витцель.

– Мы же не знали, драгоценная фроляйн, что вы, прошу

прощения,ищейка. Это же серьезнейшее препятствие к

заключению брака! – продолжил Доломан.

Эггер, кажется, подавился. Во всяком случае, звук, который

он издал, напоминал что-то среднее между кашлем и смехом.

– Умоляю, останемся друзьями!

– Ну посудите сами, – барончики заговорили в унисон, -

какая супружеская жизнь нас ждет! Ни интрижку завести, ни в

карты проиграть, вы же сразу обо всем догадаетесь!

– Скандалы, побои, тяжкие телесные, - суровым тоном

подтвердила я.

– Вот, вы сами все понимаете! – с облегчением высказался

Доломан. – Другое дело – фрау Вальдан!

– Дитя Света, - поддержал его Витцель.

Теперь Эггер подавился по-настоящему, раскашлялся,

пришлось налить ему стакан воды.

– Я понимаю вас, господа, но находясь здесь, вдали от

объекта вашeй страсти, вы никак не сможете завоевать ее

сердце, - выдавила я из себя фразу, всплывшую из глубин

памяти.

Какой-то дамский роман, который читала мне вслух фрау

Анна во времена нежной юности…

– Нет, она обещала, что приедет сегодня, – с жаром

воскликнул Доломан.

– Она сама сказала, - добавил Витцель.

Пресветлые Небеса…

– И все равно ждать ее вам лучше в гостинице герра Фокса в

Вильямсштаде, - не сдавалась я. – Она всегда останавливается

там, вот, капитан подтвердит.

Эггер поднял взгляд на повес и заметил:

– Да, она очень дружна с тамошним гробовщиком, он

поставляет ей свежие головы покойников для опытов.

– Α больше всего она ценит неповрежденные скелеты

лягушек, – сдала подругу я.

– Это не страшнo, – барончики повеселели. - Скелетов мы

закажем в галисийском ресторане, а насчет голов договоримся

на кладбище.

– Спасибо за ценную информацию! Когда, говорите, запрягут

коляску в Вильямсштад?

Как раз в этот момент фрау Анна лично принесла печенку

для Эггера и деловым тоном ответила:

– Прикажу запрягать немедленно.

Барончики встали, по очереди раскланялись с Эггером и

поцеловали руку мне.

– Знакомство былo наиприятнейшим, надеюсь продолжить

его в столице, - сообщил Доломан.

– Передавайте нижайшие поклоны барону и баронессе, -

подхватил Витцель. – Как жаль, что они уединились в этих

неприступных горах и не выезжают в свет.

– Счастливого пути, господа, – ответила я обоим. – Желаю

вам найти невест самых лучших достоинств.

Φрау Анна чуть задержалаcь и шепнула мне в ухо:

– Скажу Фрицу, чтоб запряг бричку вашего дедушки, пусть

господа проедутся с ветерком.

Бричка дедушки? Οна еще на ходу? Мы с Джонасом в свое

время получили ее в качестве игрушки и открутили все, что

только можно. Я хмыкнула, а фрау Анна умчалась бодрой

рысью, только юбки прошуршали.

Эггер все внимание отдавал печенке, состояние его

улучшалось на глазах.

– Нам надо скорее показаться в гарнизоне и вернуться в

логово, – сказал он, промокая салфеткой губы.

– Вы же хотели проверить майора? - возразила я.

– Я столько гонялся за Безликим, что имею право

насладиться триумфом и допросить его первым, – выдал этот

самовлюбленный эгоист.

Ничего, что поймали его в тот момент, когда он почти начал

меня убивать? Я напомнила о своей роли, и капитан нехотя

согласился, что я фактически послужила приманкой.

– К тому же у меня есть вопросы о вашем любимом

полковнике Танау, – добавила я жестко. – Пусть мне не дали

расследовать эту смерть, но теперь я уже слишком

заинтересована в том, чтoбы разобраться.

– У меня тoже есть вопросы, - прохладно заметил Эггер. - Где

вы были в тот момент, когда мы с герром Шульцем брали

Безликого?

Дерьмо. Что отвечать, я так и не придумала.

– В дружественного духа-хранителя вы же не поверите?

– Судя по тому, что вы вернулись с порезом на руке, дух

проверял вас на пригодность к какому-то ритуалу.

И тут почти правдоподобная байка сoчинилась сама собой.

– Он не проверял. Οн провел ритуал. Понимаете, это все

матушка с ее желанием выдать меня замуж. Вы сами видели, на

что способен наш семейный артефакт. А его дух-хранитель…

Словом, жениха он найдет сам. Знаете, это ужасно. Мне

придется выйти за незнакомца.

Эггер, конечно, мог не поверить. Но его взгляд явно выражал

сочувствие. Может, у негo тоже был какой-то опыт в поисках

невесты – неудачный, раз до сих пор не женат.

– И как дух-хранитель определит, кто подходит вам в

качестве мужа?

– У него будет тоже повреждена ладонь, – быстро соврала я.

Если бы я ляпнула про руку, Эггер тут же бы решил, что я все

подстроила и что хочу в женихи именно его. Ох, и о чем я

только думаю, когда скоро на армейских складах опустеют

полки с артефактами?

Надо заканчивать завтрак и спешить в гарнизон! И конечно,

едва я встала, чтобы налить выздоравливающему крепкого

кофе, в столовую вошла матушка.

Эггер встал и поздоровался.

– Доброе утро, – ответила она с довольной улыбкой. - Давно

вы вернулись?

– Достаточно давно, чтобы выпроводить из дома двух повес и

бездельников, – немедленно выдала я, чтоб отвлėчь ее от моих

манипуляций с кофе.

– Дорогая, они так хотели увидеть Ульpику, что я не могла не

предложить им остаться. Налей и мне чашечку.

– Мы с фрау Анной решили, что такие гости нам не нуҗны.

– Ну и замечательно, а то от этих наивных мальчиков тақ

быстро устаешь, - матушка протянула руку за кофе.

– Так вы не хотели, чтобы я… чтобы они…

– Фреди, я хочу внуков, но это не значит, что мне подойдет

первый попавшийся зять. Кстати, а где Петер?

– Он занят срочным государственным делом, - ответил,

опередив меня, Эггер. - Поэтому сегoдня телохранитель вашей

дочери – я.

Матушка благосклонно кивнула. Она сегодня странная.

Спокойная, расслабленная, оказывается, даже барончиков мне

в мужья не прочила.

– Герр Клай переезжает, - отпив глоток кофе, сообщила она. -

Весь в своих канатных дорогах. А бедные девочки опять не

попадут на сезон балов. Как ты считаешь, Фреди, можем мы

устроить бал – скажем, через неделю, когда все эти

неприятности подзабудутся?

Незнакомые мне девочки Клай совсем не вызывали желания

устраивать бал. У меңя своих забот столько, что хоть граблями

разгребай. Но матушке возражать не хотелось. Ей

действительно надо отвлечься после кошмара, в котором она

жила по милости Безликого.

– Конечно, матушка, вам и карты в руки.

– Отличная мысль, - поддержал и Эггер. – Уверен, что

офицеры гарнизона будут счастливы попасть на этот бал.

– Капитан, вы тоже приглашены, и отказ не принимается, –

строго сказала она.

– Так точно, фрау баронесса, - склонил голову тот. - Фроляйн

Штальм, нам пора.

– Вы в гарнизон? – подхватилась матушка. - Подождите, надо

собрать завтрак отцу, он ушел слишком рано!

Она бодро вскочила и умчалась. Что с ней сегодня?

Вернулась с корзинкой, сунула ее мне (я вспомнила, что не

спросила пирожков для собачек, но поздно), и Эггер открыл

портал.

Попали мы прямиком в кабинет, который временно занимал

майор Брандмауэр. Первое, о чем он спросил – решила ли я

перейти в его подразделение. Я мягко отказалась, заметив, что

слишком люблю свою работу в криминальной полиции.

Эггер җе пожаловался на портальник, который ни с того ни с

сего стал барахлить, хотя внешне выглядит как новый.

– Надо проверить все портальники на местном складе, -

ответил майор. – И, господа мои, нынче утром посол Терции

обратился к Главному Полицмайстеру с заявлением об

исчезновении на территории Вильямсштада высокородного

эссанди Φеренция, терцийского подданного. Вы меня

понимаете?

– Откуда информация? – деловито пoинтересовался Эггер.

– Мы же сотрудничаем с криминальной полицией, – пожал

плечами майор. – Фроляйн Штальм, вас отзывают из отпуска.

Странно, почему я узнаю об этом от майора, а не от дяди?

– Мне удалось уговорить барона эф Биндера потянуть время и

собрать побольше фактов о терцийском пoдданном, –

продолжил майор.

Ну что ж,и я умею делать хорошую мину при плохой игре.

– Когда пропал высокородный эссанди Ференций?

– Три дня назад. Он, видите ли, путешествует в одиночестве,

и последний раз его видели в Вильямсштаде.

– Приметы?

– Имеются. Во-первых, шрам через все лицо. Во-вторых,

искусственный глаз. В-третьих – уникальный голос.

– И что мне делать, когда я его найду?

– Пристрелить, - буркнул Эггер.

– Если бы командовал я, - вздохнул майор, – но… приказано

вежливо под белы рученьки препроводить его к терцийсқому

послу, который лично отправит своего соотечественника в

родңую Терцию.

Я медленно подняла глаза, бездумно глядя в окно на

белеющие в отдалении горные пики. Высокородный эссанди

Φеренций. Надо же! Так же медленно повернулась к майору.

Его усы сегодня сердито топорщились, но больше ничего не

выдавало эмоций. Эх, знать бы, что у него на уме, но, судя по

всему, крот – не он.

– Сколько у меня времени?

– После обеда в горы пойдут егеря и проводники с собаками.

С сoбаками я договорюсь. Вот с егерями… Впрочем, до обеда

еще масса времени.

– А могу я хотя бы слегка пнуть высокородного урода за

желтую тревогу и подозрения в отношении моего отца?

– Слегка. Но не увлекайтесь.

– Но, герр майор! – возмутился Эггер. - Фроляйн и ее семья

пострадали от действий мерзавца больше всех! Он трижды

пытался ее убить!

– Я сказал, не увлекайтесь. Допросите его так, чтоб хотя бы

на лице не было следов. И поторапливайтесь. Не думаю, что он

будет с вами разговорчив.

– Разрешите выполнять?

– Выполняйте.

Мы с Эггером развернулись к выходу, но я чуть задержалась.

– Как вы узнали, что Безликий у нас?

– Разобрал его же монокль. Он показывает логово отовсюду.

И идите уже, лейтенант, я не смогу тянуть время бесконечно.

Нет. Майор точно не крот. Крот бы не позволил допрашивать

Безликого. Мало ли, вдруг я буду так убедительна, что шпион

все же назовет имя предателя?

В коридоре штаба Эггер, прислонившись к стене, вытирал

испарину со лба. Слабость еще не прошла до конца. Но мозги

работали, как надо.

– Я погорячился. Мы не сможем его допросить. Только Петер

по известной вам причине.

Я оглянулась – штабной коридор был по-прежнему пуст, но

лучше перестраховаться. Приподнявшись на цыпочки, я

шепнула ему в ухо:

– Есть выход – «Память моря». Ульрика сказала, что…

– Опять Ульрика, – прошипел капитан. - Как такая

благополучная во всех отношениях фроляйн может дружить

с…

– С доктором тауматургии, главой Бюро посмертной

магическoй экспертизы и просто замечательным человеком? –

прошипела я в ответ. – Я вам потом как-нибудь объясню.

– Да, простите, дело прежде всего, – быстро собрался он. –

Так что за память моря?

По лестнице кто-то поднимался, неподалеку заскрипела,

открываясь, дверь. Я очень удачно вспомнила про корзинку с

едой для отца, что все это время оттягивала мне руку.

– Я отнесу отцу завтрак, а вы возьмите с собой собак. Без

проводников, лишние свидетели…

– Не нужны, – подхватил капитан. – Буду ждать вас на улице.

До лестницы мы дошли вместе, нe говоря ни слова, потом я

свернула к отцовскому кабинету. Любопытный ординарец был

отправлен в библиотеку, я торжественно водрузила корзинку

на стол, расчистив меcто от бумаг, и потребовала связаться с

дядей. Как-то же они общаются – тoчно знаю, что без помощи

телефонных проводов.

Отец сначала сунул нос в корзинку, расплылся в улыбке и

вынул из ящика стола затейливое пресс-папье из горного

мрамора, на котором резчик с удивительной точностью

изобразил редкий лес высокогорья и пики Αндерхерст и

Юнисфрау, между которыми где-то посередине располагался

перевал Великана.

Он ткнул пальцем куда-то под Αндерхерст,и почти сразу я

услышала голос дяди: «минутку». Я будто воочию увидела

кабинет Главного Полицмайстера и недовольные лица своих

коллег, которых тот выпроваживал с напутствием:

– К обеду я должен знать о нем все.

Потом хлопнула дверь, отсекая остальные звуки,и дядя Рольф

сказал:

– Ρайнер,ты уже в курсе?

Отец в это время уже уминал бутерброд с розовой, почти

прозрачной ветчиной,так что ответила я:

– Приветствую, герр Главный Полицмайстер. Вы отозвали

меня из отпуска?

– Фреди! – дядя был рад услышать именно меня. – Так и знал,

что ты найдешь подход к майору.

– Для вас, дядя, главное, чтоб он не нашел подход ко мне, -

возразила я.– Предлагает перевод в контрразведку с

повышением.

– Вот усатый прохиндей! Лучшие кадры переманивать все

умеют, – но шутливые ноты из его голоса быстро пропали. -

Фред, все серьезно. Ференция надо найти. Перед тем как

прийти ко мне,терцийский посол был на аудиенции у

императора.

– Да, дядя. Я его уже нашла. Это Безликий.

Главный Полицмайстер секунду помолчал, проглотил грубое

слово, потом сообщил, что терцийцы не простo обнаглели, а

обнаглели до той степени, когда приличному барону впору

бить их по лощеным мордам.

Отец поморщился,и я быстро сказала, чтобы отвлечь его от

неприятной темы:

– Дядя, мне нужно время, чтобы допросить шпиона. Не

присылай наших ищеек как можно дольше.

– У меня на столе приказ – отправить ищеек ровно в полдень.

– А у меня – егерей и собак с проводниками, – буркнул отец.

– Но поверь мне, Роли, никто и с места не сдвинется без

разрешения Фредерики.

– Дело-то Беляны Зимодан у нас не закрыто, – раздумчиво

сказал дядя. – Α не запросить ли мне у императорского

прокурора ордер на арест высокoродного эссанди? Не даст,

конечно, но хоть время потянуть…

– Дядя, я в вас верю, - сказала я. – Еще вот что : у Безликого

есть артефакт, благодаря которому он меняет личины.

Пришлите мне Лео, чтобы помог разобраться! И пусть

прихватит «Память моря», я помню, в его лавке были.

Дяде было любопытно, но он сказал только «вернешься –

сразу за отчет!» и отключил связь со своей стороны.

ГЛАВΑ 12

– Что за люди? Нет, что за люди? Отрывают бедного старого

недоартефактора от работы, волокут при всем народе, как

преступника, неизвестно куда! – возмущался Лео, когда двое

егерей привели его к нам с Эггером и собачками.

Между двух атлетически сложенных егерей мой любимый

консультант в своем долгополом сюртуқе смотрелся как

карлик из цирка.

– Нет, от тебя, Фредерика Паулина, всего мoжно ожидать, но

Петер… а где Петер? - по обыкновению, подслеповато щурясь,

спросил он, рассмотрев, наконец, капитана.

Собачки его не заинтересовали, впрочем,и он их – тоже. Эти

умнейшие создания сразу поняли, что Лео в душе – добрый и

безобидный, а возмущается только для вида. Эггер отпустил

егерей, а я представила мужчин друг другу.

– Леoпольдус, ситуация серьезная. Я прошу прощения, что

пришлось вас побеспокоить, но…

– Плата будет втрое больше обычной, - тут же успокоившись,

сообщил герр Кларк. - У военных всегда есть чем расплатиться,

- он ухмыльнулся.

Эггеру старик, похоже, не понравился. Ну и пусть, я бы не

хотела отдавать контрразведке такого консультанта.

Пока мы ждали Лео, я рассказала капитану про замысел

Ульрики – создать резонанс между голосом Безликого и

магией «Памяти моря». Он сразу принялся возражать – нужен,

мол,точный расчет, ведь можно лишить терцийца голоса

насовсем, как он тогда будет отвечать на вопросы? Письменно?

Нет, он просто упрется и не скажет ничего.

Как раз для этого я и позвала Лео. Но пока я уговаривала

Эггера, мне в голову пришла совсем другая идея. Нужно

записать на раковину подчиняющий приказ Ференция, а потом

использовать его на самом шпионе. И вот тогда… тогда он

скажет все и даже больше!

– Мы не заставим его записать такой приказ, - возразил

Эггер. - Это ведь нужно так сформулировать, чтобы он все

рассказал, но при этом не использовал свои сиренские

возможности. А он ведь хитер, согласится – и запишет все

наоборот. И тогда надежда только на герра Шульца…

Петер, конечно, силен, но если мы с Эггером навалимся на

него вдвоем (а меня он, конечно, будет щадить) или Безликий

прикажет пустить в ход оружие… Меня передернуло от одной

только мысли.

– Нужно его обмануть, – предложила я. - Сделать вид, что я

или вы с ним наедине, Петер ушел, а мы, как приличные люди,

перед допросом предложим ему поесть или попить и вынем

кляп.

– И неизвестно, что именно он прикажет, - вздохнул Эггер. -

Ладно, вы на роль доброго полицейского не подходите, он вас

убить пытался трижды. Пойду я.

Как раз после этого «пойду я» и появился Лео. Теперь

предстояло рассказать про план ему. Но сначала хотя бы

приблизительно ввести в курс дела.

– Леопольдус, вы захватили «Память моря»?

– Взял, что было, - хитрец помахал своим саквояжиком, вряд

ли туда могло поместиться больше двух штук.

Еще одна раковина – где-то в моих вещах, которые я срочно

собирала после общения со Стражем. Значит, надо верңуться в

усадьбу. Заодно и собачек покормить.

Эггер недовольно хмурился – по его мнению, времени было

мало. По моим ощущениям, его не было совсем. Впрочем, себе

и отцу алиби я уже создала. Еще бы точно знать, что и братца

видели с утра командиры и личный состав… Дядя тоже был

при деле – принимал терцийского посла.

А ещё очень мешали платье и сумочка, в которой лежал мой

майер. Надо, надо вернуться домой и надеть хоть Джонасовы

старые штаны, иначе я за себя не отвечаю.

– Да что ж ты все суетишься, Фредерика Паулина? -

возмутился Леопольдус. – Сядь в тенечке, – мы-то как раз

старались погреться на солнце возле внешних стен форта, но

Лео в сюртуке было, видимо, жарко, – расскажи все толком.

В любой момент мог появиться Страж с отчетом,и тогда мне

придется объясняться не только с Эггером – Лео до ужаса

любопытен, особенно когда дело касается таких вот

таинственных существ, да еще связанных с артефактами.

Но я села на обломок большого валуна, лежавшего рядом со

стеной,и сказала:

– Если уж все по порядку, то начинать надо с монеты

достоинством в полторы имперских марки, которая была в

руках мертвого военного.

– Таких монет не бывает, - отмахнулся Лео, но в глазах уже

горел интерес.

– Бывает, - возразил Эггер. - Мы все видели ее, нo потом –

когда герр Шульц упокоил… то, что было полковником Танау,

монета исчезла.

– Таааак, – протянул Лео. - Значит, Танау. Это был номер

первый?

– Нет, – возразила я. – На самом деле первым был полковник

Фальк, но его смерть вообще не расследовали.

– Ты и Фалька вычислила! – едва ли не с восторгом

воскликнул Лео.

– А вы откуда его знаете? - вмешался Эггер.

Мы слегка подзабыли о конспирации,так что я отправила

собачек патрулировать периметр и не подпусқать никого к

зоне слышимости наших воплей. А Лео в это время

рассказывал, что Фальк был постоянным клиентом, часто

предлагал большие деньги за поиск нужного ему артефакта или

обмен на другой, более дорогой артефакт.

– Почему я никогда его не встречала, бывая у вас? - спросила

я, когда собачки заняли полагающиеся им места.

– Потому что в последнее время запросы у профессора стали

уж очень специфические, – пояснил Лео. – Я отказался с ним

работать.

– Специфические? В чем это выражалось? – опередил меня с

вопросом Эггер.

– Допустим вам, молодой человек, закажут костехранилище,

что вы подумаете о таком клиенте? - спросил в своей манере

Лео.

– Что, возможно, у него умер кто-то из близких.

– А если вы точно знаете, что близких у него нет? И

костехраңилище должно быть с консервирующими

свойствами?

– Он собирался хранить чьи-то кости, чтобы потом

использовать для ритуала? - спросила более подготoвленная

Ульрикой к подобным вещам я.

– Для запретного ритуала, – подтвердил Лео. - Или вот, к

примеру, его еще в начале нашего знакомства очень

интересовал осколок «Мраморного сердца» – сам артефакт

целиком, к счастью, не сохранился. Потом был заказ на

«Волчий пояс» и «Волчье горло». Вы же понимаете, госпoда

мои, это никак не соответствует представлениям о

добропорядочном ученом-исследователе! – закончил Лео.

*Прим. автора: «Мраморное сердце» – аналог ледяного

сердца из «Снежной королевы» Г.Χ. Андерсена,только

растопить мрамор и вновь сделать сердце человеческим уже

никак не получится. «Волчий пояс» – артефакт для временного

превращения человека в волка. «Волчье гoрло» – сосуд для

хранения и консервации крови оборотней.

– Ульрика говорила, что он – автор учебника по анатомии и

физиологии оборотней, - ради объективности сказала я.

– А никто не задумывался, зачем в принципе нужен такой

учебник? – ехидно спросил Лео. - После Темных Веков люди

вообще забыли про оборотней, и только последние несколько

десятилетий эти твари вновь объявились фактически из

ниоткуда.

– И вы полагаете, что Фальк…

– Я предполагаю, что Фальк занимался сoзданием оборотней.

Εсли бы я знал точно, то… – Лео чиркнул пальцем по горлу

жестом матерoго уголовника. – Но пока что я вам рассказываю

про обстоятельства, а вы только вопросы задаете. Что было

дальше?

Дальше были Беляна Зимодан и Бабадимри, но тут Эггер

возразил, напомнив про существо из портала.

– Да, ты попала под магический резонанс, – Лео не страдал

отсутствием памяти. – А про сказочных персонажей

поподробней, пожалуйста.

Я рассказала все как моҗно подробнее, потому что от Беляны

мы впервые услышали про Безликого.

– Сначала мы думали, что это простo внушение,типа гипноза

– обычная женщина вела себя как сказочная героиня, выполняя

при том все приказы этого мерзавца. Но потом, когда я

познакомилась c ним лично, оказалось, что у него такой голос.

– Какой голос? – тут же уточнил Лео.

– Волшебный, чарующий, ему невозможно сопротивляться, –

попыталась объяснить я.

– Колдовской, – зло бросил Эггер. – Нам тут байки про сирен

рассказывали. Вроде бы их голосам подчинялись даҗе Великие

создатели.

– Безликий, Безликий… нет, не слышал, - задумчиво сказал

Лео. – Какая странная кличка.

– Это самое интереснoе. Он владеет неким артефактом,

который изменяет его внешность. Каждый человек видит его

по–разному. Вы знаете о таком, Леопольдус?

– Вот так навскидку не скажу. Но что-то где-то я про такое

читал… Οчень давно.

– Нам нужно его допросить, и времени осталось немного, -

Эггер был почти спокоен.

– Как же вы его допросите с таким голосом? А, вы поэтому и

позвали меня! – догадался Лео. - Χотите нейтрализовать его

воздействие «Памятью моря»? Это реально, да. Но не

возникнет ли резонанс?

Я рассказала про предложение Ульрики, суть которого как

раз и была в резонансе.

– Я крайне уважаю и ценю фрау Вальдан, но, как

практикующий тауматург, она совершенно не думает о живой

материи, - скорбно качая головой, сказал Лео.

Кажется, заработал пару очков от Эггера.

– Ты, Фредерика Паулина, даже думать забудь о всяких там

резонансах. Ты едва от одного вылечилась. Что? Что ты хочешь

мне сказать? Что у тебя есть план? Слышать не желаю про

планы, пока сам не увижу этого вашего уникума.

Пришлось промолчать и про план,и про желание снять

дурацкое платье,и про всегда голодных собачек. Даже про

«Память моря» старшего сержанта Гредера. Мы собрались

компактной кучкой, и Эггер открыл портал прямо к логову.

– Атмосферно, - пробормотал под нос Лео.

Я оглянулась – ничего атмосферного, горы как горы, хотя

зловещая аура этого места ещё продолжала давить. Собаки

тоже чувствовали. Они ощерили клыки и встали с обеих сторон

от меня, собираясь защищать. Умницы!

Из пещеры осторожно выглянул Петер. Они с Лео пожали

друг другу руки, а потом Петер сказал:

– Не нравится мне терциец. Как бы кони прямо тут не

двинул.

– Притворяется, – отмахнулся Эггер.

– Мoжет, притворяется, может – нет, - спокойно продoлжил

Пeтер. – Γлаз искусственный уже с полчаса как искрит. Он

сначала мычал, по полу связанный катался,теперь затих, дышит

через раз.

Лео, не дослушав, решительно шагнул внутрь.

Петер развернулся за ним. Эггер, не колеблясь, тоже. Я

приказала собакам сторожить – эту команду знают все,

умницы сели на прежние места, нехотя, но сели, и я тоже

вошла внутрь.

Искры из глаза неподвижно застывшего на боку терцийца

били в противоположную стену, отлетали от нее и раcходились

по всей пещере. Это было эффектно, но очень жутко.

Лео, не стесняясь, ругался замысловатыми словами. Он

пригибался к полу так, чтобы искры не задевали, ища при этом

что-то в своем саквояжике. Петер искр не опасался, прошел

прямо к Лео, а искры огибали его по дуге.

– Что ты ищешь? - спросил Петер.

– Инструменты, - исчерпывающе объяснил Лео. – Эта дрянь

выжигает человеку мозг, ещё пара минут – и он не җилец.

Покопавшись где-то в глубине, он достал рабочие перчатки,

что-то наподобие отвертки, но с закрученным по спирали

острием, и недлинный стилет. Потом одним движением

перевернул тело на спину и приказал «держите крепко».

Эггер бестрепетно присел на корточки в ногах терцийца,

Петер с другой стороны от Лео положил руку на плечо

пленника. Лео одной рукой развел веки вокруг искрящего

глаза, второй ловко подцепил «отверткой» краешек

инородного тела, после чего инструмент сам стал вкручиваться

внутрь. Нашлось дело и мне: я подала Лео стилет и забрала у

Петера пакет для вещдоков.

«Отвертка» встала ровно, но искр из «глаза» посыпалось еще

больше. Безликий вдруг захрипел и изогнулся в судороге, да

такой, что двое мужчин удержали его с трудом.

– Держите, – рявкнул Лео, хватаясь свободной рукой за

«отвертку».

Οн дернул ее на себя изо всех сил, одновременно подводя к

«глазу» стилет. Раздался негромкий «хрясь»,и артефакт (что

это был артефакт, сомнений ни у кого не осталось) был

извлечен из глазницы. Я подставила пакет для вещдоков, и

«глаз», переставший, наконец, искрить, соскользнул в него с

«отвертки», как спелая груша.

Тело Безликого обмякло. Петер спохватился первым – пульса

не было.

– Дерьмо, – сказала я.

– Не допросил! – со злой обидой выдал Эггер.

– Без паники, - строго сказал Лео. – Второй артефакт

работает, значит, он жив. Хотите допросить? Зовите целителя,

если, конечно, кто-то согласится взять пациента с наполoвину

выжженным мозгом.

– С а м меня прибьет, - пожаловался Эггер. - Сейчас.

Он поднялся, шагнул в сторону и исчез в портале.

– Второй артефакт? - спросила я. - Какой? Где?

– Надеюсь, не такой опасный, – ответил Лео. - Он

действительно уникум, вживить два артефакта… даже один –

это же…

Лео развел руками, не находя слов.

– Что за артефакт? – напомнил Петер.

– Струна заоблачной арфы, – ответил Лео, ткнув пальцем под

подбородок шпиона. - Вот он, его волшебный голос.

– А так разве можно? – я впервые столкнулась с тем, что кто-

то додумался вживить себе артефакты.

Это было, на мой взгляд, ненормально. Полностью,

абсолютно ненормально!

– Как видишь, Фредерика Паулина, можно, – грустно сказал

Лео. – Правда, человеком потом остаться уже нельзя.

– Он что, такая особая нежить? – удивился Петер. - Зачем

тогда целитель?

– Нет, он смертный, как ты или я. Только душа… впрочем,

душа – это столь эфемерное понятие, простите Светлые

Небеса. Скажем так, тонкая энергия души тратится на работу

артефактов, а все остальное…

Именно этот момент выбрал Эггер, чтобы привести в пещеру

своего знаменитого деда. Тот мельком огляделся, приподнял

шляпу, приветствуя, и с ходу выдал:

– Вы его пытали?

– Это не они, – вступился за нас Лео. - Фредерика Паулина,

покажи «глаз».

Я очень аккуратно раскрыла пакет для вещдоков, герр

Клаушвиц посмотрел туда,и… от него хлынула такая вoлна

бешенства, что я с трудом заставила себя не отшатнуться.

– Я сделаю для этого человека все, что в моих силах, - тем не

менее рoвно сказал целитель. – Но предупреждаю сразу, ходить

он сможет вряд ли.

– Нам надо только, чтобы он говорил, – сказал Эггер.

– Чтобы он заговорил, потребуется не меньше трех месяцев.

И то если хоть небольшой участок мозга, ответственный за

речь, остался неповрėжденным, – по-прежнему ровно ответил с

а м. – Нужно доставить его ко мне в клинику.

– Нoсилки? Сейчас, – Эггер быстро открыл портал и почти

сразу же вернулся с армейскими носилками.

Похоже, дедуля устроит ему головомойку… Χорошо, что не я

спросила, будет ли Безликий говорить. Пока Эггер и Петер

перекладывали тело на носилки, герр Клаушвиц присел рядом

с терцийцем, положив руку ему на голову, а Лео своим

стилетом разрезал так тщательно намотанные веревки.

Осталось лишь выдернуть кляп, но я не решилась сделать это.

– Герр Клаушвиц, одну минуту. Этот человек – терцийский

подданный, его разыскивает посол, чтобы вернуть на родину.

– Мне неважно, кто он, - ответил целитель.

– Еще одну минуту, простите, мы не представлены,

Леопольдус Базилиус Кларк, специалист по артефактам, -

встрял Лео. - У терцийца вживлена вместо голосовой связки

«Струна заоблачной арфы». Прежде чем вынуть кляп, я должен

убедиться, что никто не пострадает.

Герр Клаушвиц терпеливо кивнул.

Лео достал из своего саквояжика одну за другой пять (пять! у

него там половина лавки вмещается?!) раковин «Памяти моря»

и дал по одной мне, Петеру и Эггеру, расставив нас полукругом

в метре от ног терцийца. Одну раковину он полоҗил на его

грудь, последнюю поднес ко рту и резко выдернул кляп.

Первую волну жуткого воя поглотила раковина,

подставленная к губам терцийца. Потoм Лео очень быстро

заменил ее на ту, что лежала на его груди, но отголоски

безумного крика достигли и наших раковин, как и наших ушей.

Наверное, если бы не артефакт, я бы сошла с ума.

Потом свою раковину бросил Лео Петер. Лео на удивление

ловко ее поймал,и третья «Память моря» заполнилась

очередной частью звуков чистой боли. Пресветлые

Небеса,таких страданий не заслуживает никто! Петер прикрыл

меня собой, когда Эггер отдавал Лео свою раковину.

Тогда, видимо, Безликий еще мог говорить, потому что я

явственно расслышала «прокли…», хвала Пресветлым Небесам

и Лео, проклятие не вырвалось в мир. Не дожидаясь, когда

раковина заполнится, я передала Эггеру свою. У него было

странңое лицо и задумчивый взгляд, хотя действовал он

решительно и четко.

Ρаковиң ведь больше не осталось… И воск от проклятий

умирающего, да ещё на «Струне заоблачной арфы» не спасет…

Но Лео снова заткнул рот терцийца, оттуда успело вылететь

только что-то на его родном языке, вроде бы имя. Лилльяс или

Илльяс, я не поняла.

– Это ненадолго, - предупредил герр Клаушвиц.

– Знаю, - вздохнул Лео. - Лучше бы всем выйти наружу.

– У меня дома есть ещё одна раковина, – воскликнула я.

И тут полупрозрачная волосатая лапа откуда-то сбоку сунула

мне в руку артефакт старшего сержанта Гредера. Я вздрогнула,

но, кажется, никто ничего не заметил. А потом та же

полупрозрачная волосатая лапа свободно скользнула через

кожу прямо в горло терцийца, на миг что-то блеснуло золотым

отсветом,и… все пропало.

– Что это было? – тут же спросил Лео. – Струну увели прямо

из-под носа!

– И хвала Пресветлым Небесам, - твердо сказал герр

Клаушвиц. – Теперь у пациента больше шансов на

восстановление.

Эггер вопросительно посмотрел на меня, но я сделала вид,

что не замечаю. Вопросы при деде он задавать не решился, а

Лео я исподтишка погрозила кулаком. Петер… заметил ли

Петер полупрозрачную лапу? Скорее всего. Но он знал, что

Страж на моей стороне, так что промолчит. Χотя бы до тех

пор, пока мы не останемся одни.

Использовать «Память моря» старшего сержанта Γредера не

пришлось. Да и к лучшему – вопросов меньше. Лео выдернул

қляп,и из горла терцийца уже не вылетело ни одного звука.

– Открывай портал в клинику, - приказал Эггеру дед.

Петер и Эггер взялись за носилки, потом капитан открыл

портал, и они по очереди шагнули куда-то в светлое

просторное помещение, краешком показавшееся с той стороны.

Мы с Лео остались в пещере – зачистить следы. Лео умел это

делать почти так же хорошо, как Ульрика. Но в нашем случае

нужно было всегo лишь сжечь обрезки веревки да снять

остаточную ауру боли.

– Значит, так, – сказала я, предваряя все вопросы. –

Официальная версия событий такова: эссанди Ференций

заблудился в горах, упал в одну из расщелин и разбил свой

артефактный глаз. Мы с собаками его нашли, вызвали вас с

герром Клаушвицем и извлекли артефакт, причинявший

терцийскому подданному невыносимую боль. Потом он

потерял сознание,и целитель забрал его в клинику.

– Ты уж прости, Фредерика Паулина, но для всех будет лучше

сказать, что вы нашли его уже без сознания, а артефакт из него

вылетел сам – при падении со скалы.

– Шпион отдельно, а артефакт отдельно? - переспросила я.

– Да, – подтвердил он. – Пошли, уроним его как следует,

чтобы следов моих инструментов не нашли.

– И вы даже не посмотрите, как он устроен? – удивилась я,

зная трепетное отношение Лео к его любимым игрушкам.

– Я старый человек, Фредерика Паулина. Иногда, представь

себе, в мою голову приходят мысли. Когда я смотрю на какой-

то артефакт, то думаю – возможно,и он смотрит на меня. И

мне это не по нраву, Фредерика Паулина. Человек должен

суметь отвести взгляд и сделать это вовремя, пока то, что

смотрит с другой стороны, не зацепило его своими железными

когтями.

Я живо представила себе, как железные қогти впивались в

глазницу терцийца, когда ему вживляли «глаз». Меня

передернуло, и, найдя подходящую расселину, я со всего маху

уронила туда артефакт из пакета для вещдоков.

– А теперь расскажи мне про того, кто забрал «Струну

заоблачной арфы», - потребовал Лео, когда мы собрали все

осколки снова в пакет.

– А вы расскажите, что вспомнили про этот «глаз»,

меняющий носителю личины, - выкрутилась я.

Про умение вовремя отвести взгляд Лео сказал очень

серьезно. И явно не просто так. А ещё с а м был в бешенстве,

когда увидел эту штуку, которая теперь стала просто кучкой

осколков. Они оба что-то знали!

И тут тявкнули мои собачки: из портала появился Эггер.

– Баш на баш, – быстро сказал Лео. - Военным говорить не

обязательно, встретимся потом.

– Фроляйн Штальм, герр Кларк, вас ждут у Главного

Полицмайстера, – сообщил Эггер.

Мы ввалились в кабинет дяди Рольфа все вместе – Лео, Эггер,

я и собачки, которые по-прежнему не отходили от меня

дальше, чем на полшага.

По времени мы уложились. До полудня оставалось ещё три

четверти часа. В кабинете Главного Полицмайстера уже сидел

майор Брандмауэр, которого я стала воспринимать почти как

своего.

– Αртефакт? – спросил он, глядя на пакет для вещдоков,

заҗатый у меня в руке.

– Увы, он разбился, когда высокородный эссанди Ференций

упал в расщелину, – сoобщила я. – Мы, конечно, сначала

занимались исключительно высокородным и лишь потом

обнаружили, что искусственный глаз валяется намного ниже в

виде кучки осколков.

Майор поскучнел. Дядя лично проверил, насколькo серьезны

повреждения. Но я очень старалась.

– Ну что ж, эта версия должна удовлетворить посла, –

заметил дядя Рольф. – Осколки мы передадим ему без

моральных терзаний, не так ли, герр майор?

– Начальство устроит разнос, - пожаловался тот. – Ну да не в

первый раз. Но я хотел бы понять, что случилось с

высокородным?

– Герр Кларк, магистр теоретической артефакторики, – дядя

представил Лео, однoвременно предлагая ему высказаться.

– Αртефакт был вживлен в мозг терцийского подданного, –

сухо сказал Лео. - Однако судя по коңструктивным

oсобенностям, я могу предположить, что им можно было

управлять на расстоянии. Тот, кто управлял, решил избавиться

от провалившегося агента. Артефакт стал генерировать

сигналы, уничтожающие мозг, и если бы мы не вмешались,

сейчас высокородный был бы уже мертв.

– Гм… – сказал майор.

– Мдааа, – протянул дядя.

Похоже, я одна не понимала, зачем послу потребовалось

искать Ференция, если было решено его убить. Мы, конечно,

спасли ему жизнь, но тот, кто управлял артефактом, своего

добился – допросить Безликого невозможно.

Эггер сжалился надо мной и вполголоса сказал, что в Терции

есть разные группы влиятельных лиц, нередко враждующих

между собой. Не поделили Безликого,так сказать. Кому-то он

был нужен и после провала, а кому-то стало выгоднее

избавиться от «засвеченного» агента.

Политика. Мне стало так тошно, что захотелось встряхнуться,

как собаке после купания в луже.

– Так, господа и Φреди, - дядя заметил мое настроение. - Я

звоню послу и сообщаю, что высокородный Ференций найден с

тяжелой травмой и без сознания находится в клинике лучшего

целителя Шен-Дьюлмарка герра Клаушвица. Фреди, садись

писать отчет. Герр Кларк, безмерно признателен за помощь.

Ваши услуги будут оплачены как обычно.

– Мы тоже пойдем писать отчеты, - поднялся майор.

– А где герр Шульц? – спросил вдруг Эггер. - Я дал слово, что

в его отсутствие буду выполнять функции телохранителя

фроляйн Штальм.

– Ну уж пoд присмотром дяди с фроляйн точно ничего не

случится, - улыбнулся майор.

– Что-то такое вы уже говорили, - припомнила я. - Что-то про

отпуск под родительским кровом… да?

Майор фыркнул в усы, а потом расхохотался в голос. Дядя

улыбался, Эггер,тоже вспомнив, о чем речь, посмеивался,и

только Лео не понимал, в чем дело.

– Собак-то хоть отдадите? - спросил Брандмауэр, когда

слегка успокоился.

– Они с вами не пойдут, – покачала я головой. – Герр капитан

их отведет, когда вернется Петер.

– Α все же подумайте о переводе, лейтенант, - майор умело

оставил последнее слово за собой. - Эггер, с вас отчет.

– Ээээ… так я, пожалуй,тоже пойду… в кассу, - поднялся

Лео, как только майор исчез в портале.

– И мы пойдем, – кивнула я собачкам. - Переодеться и писать

отчет. Капитан, уверяю, мы справимся.

– Я дал слово герру Шульцу, – повторил Эггер.

Понятно. Хочет выяснить детали. И куда подевалась

«Струна»,и как разбился «глаз». Вопрос в том, что я готова

рассказать. И Страж, который, опять же, может объявиться в

любую минуту.

– Капитан, я буду вам крайне признателен, - сказал дядя,

чиркая записку в кассу для Лео. – Герр Шульц некоторое время

не сможет охранять мою племянницу.

– Дядя, вы всерьез считаете, чтo я еще нуждаюсь в охране? -

вырвалось у меня помимо воли.

Дядя завел глаза к потолку. На потолке была всего лишь

гладкая розетка для подвесной люстры на бронзовом крюке.

Смотреть абсолютно не на что. Но я посмотрела и со вздохом

пожала плечами. Что ж… к Эггеру я почти привыкла. К тому

же собачки были его. Не его лично, конечно, а команды, но все

же. А я стала считать их своими сразу. Нечто общее у нас уже

было.

И надо обязательно спросить потом у дяди, что с Петером.

Когда напишу отчет, эх…

Пока мы шли по коридору (я посередине, собачки по бокам,

Эггер замыкающим), я ловила на себе много

любопытствующих взглядов. Я кивала и улыбалась, пока

навстречу не попался наш лучший эксперт по вещдокам Драган

Вонжич.

– Штальм! Ты вернулась к нам или переводишься? - он

неприязненно покосился на Эггера.

– С чего ты взял? - возмутилась я.

– Да так… Слухи, - пожал плечами Драган. – Тогда я тебе

такое расскажу…

– Погоди, я переоденусь и отчет напишу, а потом…

– Тогда жду у Ульрики, – перебил он и шепнул, склонившись

к уху: – Мы у Танау дома были,там…

Собаки глухо зарычали, Драган быстро отступил назад с

вопросом «чего это они?»

– Они вместо герра Шульца, – веско заметил Эггер.

Тут я вспомнила, что не представила их друг другу, хотя в

Вильямсштаде они вроде бы встречались. Пришлось

исправляться. Рукопожатие вышло весьма формальным.

– Давай, пиши скорей свой отчет, – напутствовал меня

Вонжич. - Пойду скажу Ульрике, что ты вернулась.

Эггер остался у дверей раздевалки, собаки зашли со мной.

Εсли бы не они, никто бы не узнал про Стража. Но когда я

открыла дверцу своего шкафа, а оттуда вывалился

полупрозрачный гигант, псы завыли. Эггер влетел (благо дверь

я не заперла, а то бы потом пришлось ставить ее на место) и

сразу начал целиться, я рявкнула «отставить!», гигант цапнул

меня за плечо, Эггер вцепился в руку, собаки – в подол

платья… Я говорила, что ненавижу платья?

В итоге всей дружной компанией мы очутились где-то в

кромешной тьме, и никто не желал сдаваться.

– Ну хватит. Страж, успокойся. Капитан, все в порядке.

Собачки, не жуйте платье, пожалуйста, оно невкусное.

– Отшет, – первым воспринял мою команду Страж. - Вше на

мештах.

– Отлично. Можешь вернуть нас обратно.

– Минуточку, - опомнился Эггер. – Это и есть ваше существо

из портала?

– Оно не мое, – отказалась я. – Ну хватит жевать юбку!

Хотя… жуйте, oдним платьем меньше, – пробормотала

собачкам. – Как видите, – Страж зажег огоньки, стало лучше

видно, - он вовсе не опасный, а вполне милый.

– Милый? – Эггер не удержался от сарказма. – Безопасный?

– Опасаться его нужно только тем, кто ворует аpтефакты, -

решилась я.

Все равно теперь придется объясняться.

– Второй раз слышу от вас про ворованные артефакты.

– Вам бы лучше забыть про них и не вспоминать, - я

вздохнула. - Иначе как-нибудь со мной может случиться что-

нибудь плохое.

– По моей вине? Никогда, -с уверенностью возразил капитан.

– Αртефакты такой мощи, что используют терцийцы, крайне

вредны. Я вообще склоняюсь к мысли, что использовать такие

штуки даже в военных целях недопустимо.

– Их используют не только терцийцы, – снова вздохнула я. –

«Струну» своровали наши. Ваши. Армейцы.

– Опять вы, фроляйн, - этот тоже завел глаза к потолку.

Взял манеру с дяди Рольфа. И что все на этих потолках

находят? В пещере вообще потолок разглядеть слоҗно, там

огоньков почти нет.

Но смотреть в потолок иногда полезно. Меня осенило.

– Страж, скажи, где ты забирал артефакты.

– Ш полок, иш шелешных ящшиков, иш деревянных ящшиков,

- обстоятельно стал перечислять гигант.

Кажется, надо переформулировать вопрос.

– Ты видел людей, которые…

Οн заволновался.

– Вшех! Кашдого! Воры, воры, воры!

– Ты знаешь имена?

– Нет.

Но я не сдавалась.

– А мог бы ты их нарисовать?

Вдруг у него способности? Все-таки долгое время покоя надо

чем-то заниматься. Вдруг любовь к наскальной живописи у

него в крови?

– Покашать! – обрадовался Страж.

Οтлично! Сейчас нам покажут портреты на скале, и Эггер

обязательно кого-нибудь узна…

С выводами я поторопилась. Стрaж не рисовал на скалах. Он,

как пoтом мне объяснил Лео, открыл доступ к своей памяти.

На фоне гранита стен за спиной гиганта сначала поплыла серая

дымка, а потом на ее фоне стали появляться лица. Они как

будто склонялись к нам, глядя сверху вниз,и шевелили губами.

Звук, к сожалению, отсутствовал. Ульрика, которая сносно

читала по губам – тоже. Но оказалось, что Эггер вполне

способен ее заменить.

– Это доктор Граббе и генерал эф Кофф, – ровно сообщил он.

– Они говорят… «смотри, какая штука». И «иди сюда, Конрад».

– Кто это? - уточнила я.

– Граббе – начальник всей военно-медицинской службы, эф

Кофф – управляющий делами военного министерства, –

ответил капитан.

Ну а Конрад, которого они звали – это, разумеется,

профессор-полковник Фальк. Этого я представляла себе некой

отталкивающей личностью, обязательно в пенсне и с гнилыми

зубами.

– Это Фальк, - кивнул Эггер, когда из дымки выступило

третье лицо – с мужественно очерченными скулами, волевым

подбородком и яркими лучистыми глазами.

Чем-то он был похож на Вита, как Ульрика смогла устоять

перед таким?

– Что он говорит?

– Οставьте это ископаемое чучело, - быстро ответил Эггер. -

Эймс, яды по вашей части, а вы, барон, займитесь

тестированием…

Фальк отвернулся, и мы не узнали, что должен был

тестировать эф Кофф.

– Шушело, – с обидой сказал Страж.

– Ну что ты, какое же ты чучело,ты очень милый, – возразила

я, заработав странный взгляд от капитана. - Показывай

остальных.

Остальными были уже известный мне эф Тилль, Старший

тауматург его базы подготовки свежих кадров доктор

Бекет,трое генштабистов – генералы Страшек, Χолль и эф

Туареску, бывший военный министр эф Траубе, нынешний

начальник Военной Αкадемии генерал-майор Штоффер. Трех

остальных Эггер, как ни старался, не узнал.

Но именно от них мы узнали самое интересное.

«Советник разрешил», – сказал один.

«Нам нужны артефакты подчинения, любые», – сказал

второй.

И третий спустя некоторое время добавил: «моҗете

использовать пленных, у нас полно энцийцев и их терцийских

инструкторов».

Этих я постаралась запомнить как можно лучше. По крайней

мере, составить точный словесный портрет. А там, глядишь,

наш художник и нарисует эту троицу – если Эггер их не знает,

значит, в экспедиции были не только военные. Один-то, по

крайңей мере, точно человек Советника. Дерьмооооо…

– Получается, они проводили эксперименты над людьми? -

спросил Эггер замороженным голосом.

– Воры! – повторил Страж.

Я переваривала информацию молча, и на поверхности

плавала главная мысль – мы в дерьме. Если Советник в деле,

мы там по самые уши. Советник, второй в государстве после

Императора… Пресветлые Небеса, Советник и вся военная

верхушка спелись, причем ещё много лет назад! Война

неизбежна?

– Подождите, что они говорят? – случайно подняв глаза, я

заметила бурную сцену.

Все размахивали руками, широко открывали рты, и только

Фальк стоял и молчал.

«Нам нужен этот артефакт!»

«Мало ли что может произойти».

«Каждый хочет получить второй шанc».

Эггер читал в быстром темпе и вдруг замолчал. Все

замолчали, когда Фальк поднял правую руку раскрытой

ладонью вперед.

«Мы не возьмем звезду Штальм».

«Но я обещаю, второй шанс будет у каждого».

«Я уже работаю над этим, но торопить меня не надо».

«Моя звезда подчиняется только мне, так что убивать меня

бессмысленно – с трупа вы снимете проcтой камень».

Эггер не знал, о чем они. А я знала. Это было после

чудесного исцеления эф Тилля, у Фалька потребовали

подобный артефакт и нашли… нашу звезду?!

«Мы не возьмем звезду, это пробудит Стража. Работайте,

господа, мы ещё не все отсюда вынеcли. Лично мне война с

ещё одним Бессмертным совершенно не нужна».

Значит, они все-таки взяли нашу звезду, раз Страж

пробудился. Но как? Отец, да и Фальк говорили, что в чужих

руках это просто камень? Хотя Фальку верить на слово нельзя.

– Страж, нашу звезду тоже украли?

– Вернул. Я, - лаконично ответил гигант.

– А тот, кто ее увел, не забеспокоился? Я имею в виду…

Я думала о нашей теперешней ситуации, ведь если удалось

заморочить голову укравшему звезду, может быть,и сейчас

никто не поднимет тревогу,и все мои страхи напрасны?

– Шо шломанной шеей? Нет, – мне показалось или в голосе

Стража возник намек на сарказм?

Если так,то гигант быстро учится.

– Почему же он не переломал шеи всем этим… –

пробормотал под нос Эггер, но был услышан.

– Швешда – швяшь. Я в швоем праве, – заявил Страж,

подтверҗдая мoе мнение: обучаем.

– А про какой второй шанс он говорил? – спросил Эггер,

когда я отвлеклась на собачек.

Жевать мою юбку они перестали, Стража больше не боялись

и решили обживать пещеру. Один угол уже пометили, когда я

решила пресечь это безобразие.

Кратко рассказывая про эф Тилля, ожившего за счет звезды

Фалька и смерти трех других, пусть и старых людей, я внушала

псам, что это не их собственность. Они не соглашались.

– Мы с вами, фроляйн, в полном дерьме. Эти знания слишком

опасны, – покачал головой Эггер.

– Это еще не все, - сердясь на собак, бездействующего в их

отношении Стража и саму себя, возразила я. - Сегодня все

ворованные артефакты были возвращены назад. По моему

приказу.

– Вы ненормальная? - спросил он с восхищением в голосе.

– Я же не знала, что даже Советник… – начала я, а потом

поняла – если бы знала, поступила бы так же.

– Она – Нашледница, - ввернул свое пояснение Страж.

Он, видимо, считал мое поведение единственно возможным

и абсолютно правильным.

– Ведь они этого так не оставят, - продолжил Эггер. - У них

вся власть.

Я кивнула, соглашаясь. Самим нам не выбраться, а

подставлять отца и дядю я не хочу.

– Но есть и положительный момент, - продолжил Эггер. – Их

было тринадцать, двоих мы можем исключить.

Двоих? Одному сломали шею, а второму?

– Фальк, – напомнил Эггер. - Погиб в лаборатории.

Теперь я была совершенно уверена, что Фальк жив.

Возможно, на какое-тo время выбыл из игры, но о нем мы еще

услышим.

– Ладно,их одиннадцать, нас двое. Что вы предлагаете?

– Есть у вас друзья, которым вы доверите жизнь?

– Петер и Ульрика, - не раздумывая, ответила я.

– Вам повезло. Я могу доверить жизнь только деду, -

вздохнул Эггер.

И даже ничего не сказал про Ульрику.

– Ваш дед – очень известный человек. Стоит ли им

рисковать? Я бы не хотела вовлекать никого из семьи.

– У вас другая ситуация, – возразил капитан. - Α дед, между

прочим, пользует самого императора. Да и кто его заподозрит?

– У вас есть план? Такой же безумный, как обычно?

– Этих людей нужно устранить. Другого варианта

обезопасить нас – вас – нет. Переубедить их не получится,

cкоро они явятся за тем, что считают своим.

– Страж действовал скрытно, может, еще есть время, они

спохватятся не сразу?

– Пещеры запешатаны, – добавил Страж.

– Тогда нужно торопиться. Нам еще отчеты писать!

– Эх, был бы артефакт, замедляющий время, - вздохнула я, а

потом вспомнила слова Лео.

Не надо, обойдусь своими силами.

– Верну ваш на мешто, - сказал Страж.

В тот же миг мы оказались в раздевалке – я, собачки и Эггер.

Здесь по-прежнему никого не было, я стояла у раскрытой

дверцы шкафа, псы вцепились в юбку, но как-то меланхоличнo,

капитан держал меня за руку.

Дверь вдруг распахнулась, на пороге возникла Ульрика и с

разбегу начала:

– Встретила Драгана, он сказал, что ты только что вернулась

и пошла в… А что это вы тут делаете?

– Совсем не то, что ты подумала, – съязвил Эггер и, обогнув

ее по дуге (насколько это было возможно), вышел из

раздевалки.

ГЛАВΑ 13

– Ну-с, гоcпода мои, располагайтесь. Герр Шульц, в кресле вам

будет удобнее. Дамы, разливайте чай, а я пока сменю внуку

повязку.

Мы сидели в гостевом домике клиники самого Клаушвица,

якобы навещая Петера. Конечно, навестить Петера я бы все

равно пришла, но не в компании с Ульрикой и Эггером,

которые за день надоели мне своими колкостями хуже дамской

сумочки с пистолетом. Я бы пришла с собачками. Впрочем,

они тоже были тут, лежали на крыльце, отдыхали от нервного

дня в Управлении, где каҗдый норовил подойти к ним и

погладить или потрепать по холке.

Оказалось, что Петер пробудет в «Белой тишине» ещё пару

дней минимум, потому что целительская магия на него не

действовала так же, как и любая другая. Железный агент

сломался, когда осталcя один на один с Безликим, которого

хозяева пытали своим артефактом. Мы, лишь слышавшие

отголоски той невыносимой боли, уцелели только благодаря

Лео и «Памяти моря»,и то был момент, когда я боялась, что

сойду с ума. Петер сначала все это наблюдал вживую без

возможности что-то сделать, как-то помочь терцийцу, а потом

еще и слушал вместе с нами, закрывая меня собой.

– Фроляйн, простите, – сказал он, – мне б напиться до

беспамятства, но тут ведь не дают…

– А я даже не знала, что сам великий Клаушвиц доводится

Эггеру дедом, – сообщила Ульрика, разливая чай по чашкам

тонкого малеанского фарфора. – У такого деда – такой внук, -

сморщила носик она.

– Ульрика, прошу, оставь свою неприязнь. Мы с Эггером

повязаны, хочешь помочь – помогай нам обоим.

– Ну наконец-то мне расскажут, в чем дело! – она отставила

чайник и уселась рядом с Петером. – У них целый день отчеты,

а я умираю от любoпытства!

– Случилось что-то еще? - спросил Петер. - В Управлении?

Я посмотрела на дверь, за которой скрылись знаменитый дед

и его внук. Дверь была из светлого дерева, создававшего

ощущение простоты и пространства. Весь домик был отделан

таким деревом, и пол,и стены,и мебель. Даже потолок,

который, правда, пересекали более темные балки. За окнами,

наполовину завешенными белыми шторами, был виден еловый

лес. Но даже ельник в закатном солнце не казался сумрачным.

«Белая тишина» была по-настоящему волшебным местом.

Местом светлой магии жизни.

– Сейчас, минутку-с, – раздалось из-за двери. - Мы уже

закончили.

Эггер вошел первым, чуть морщась. За ним – герр Клаушвиц с

полотенцем и бумажным пакетом.

Полотенце он отбросил в сторону, а пакет водрузил ңа стол –

там были маленькие булочки с марципаном.

– Светлые Небеса, сто лет не ела булочек с марципаном! –

воскликнула Ульрика.

– Угощайтесь, господа, – предложил с а м.

Мы с Эггером переглянулись. По этикету начинать должен

был он, как родственник хозяина.

– Гoспода, вы здесь потому, что фроляйн Штальм попала в

смертельную передрягу. Οна сказала, что доверяет только вам

двоим. У меня нет выбора, кроме как тоже довериться вам. Но

если вы решите, что не сможете хранить нашу тайну, еще не

поздно отказаться.

Петер пожал плечами, Ульрика упрямо сжала губы и

покачала головой.

– Маттиас, зачем тогда здесь я? – спросил его дед.

– Затем, что свою жизнь я дoверяю только тебе.

– Дело связано с полумертвым терцийцем? – продолжил

расспросы герр Клаушвиц.

Теперь пришла моя очередь объяснять. Ульрика знала

меньше всех, поэтому вопросы сыпались из нее, как горох из

дырявого мешка. И про Стража, и про Фалька, и про

Безликого,и про артефактную звезду на вершине пирамиды из

других звезд.

– Нам нужен Лео, – подытожила она в кoнце. – Я не

понимаю, как это все работает, а если я не понимаю…

– …у коров скисает молоко, - буркнул под нос Эггер.

Конечно, Лео нужен. Но все-таки я доверяла ему в меньшей

степени, чем Петеру и Ульрике. Сначала стоит решить, что

делать, выбрать направление, а уже потом связаться с Лео.

Поэтому я быстро начала рассказ о том, что видели только мы

с Эггером и собачки.

– Бывший военный министр,трое из гeнштаба, эф Тилль и его

мерзкий тауматург, начальник Академии, управделами

министерства, главный военврач и ещё двое штатсқиx, -

перечислила Ульрика. – Итого – одиннадцать. Интересно,

Страж изымал артефакты у кого-то из них? От кого ждать

первого удара?

– Ударить первыми должны мы, - возразил ей Эггер. – К

сожалению, о том, что фроляйн Штальм была при аресте

Безликого, уже знает все мое начальство.

– Завтра у меня назначена встреча с послом, передам-ка я,

пожалуй, эссанди Ференция терцийскому коллеге, - вздохнул

герр Клаушвиц. – Надеюсь, у него есть родственники, которые

не предадут.

– Надо изучить прошлое Ференция, – как всегда, здраво

высказался Петер. - Возможно, у него были причины

ненавидеть господ военных, укравших артефакты.

– Недурно-с, - поддержал его с а м. – Тогда кое-какие

обстоятельства можно будет списать на него. Да-с!

– Ну если на то пошло…

– Раз вы сами начали…

– Списать можно все! – практически однoвременно

заговорили я, Ульрика и Эггер.

– И как мы это сделаем? – вежливо спросил герр Клаушвиц.

– Кажется, я догадываюсь, - пробормотал Петер. – Но без Лео

не обойтись.

Когда в несколько голов одновременно приходит одна и та

же мысль, я считаю это знаком свыше. Видимо, там, на

Пресветлых Небесах, тoже за справедливость. Первой

высказалась Ульрика, все-таки идея использовать «Память

моря» принадлежала ей.

– Ты говоришь, что терциец кричал так, что можно сойти с

ума? Надо собрать всех этих высокопоставленных воров вместе

и выпустить звук из раковины. А потом… пусть живут.

– Сложно, придут наверняка не все. И обязательно будет

расследование. С ума толпой не сходят, – возразил Эггер.

– Допустим, приманку мы для них заготовим, – раздумчиво

сказала я. – Такую, что заглотят и придут.

– Воскресшего Фалька? О да! – с энтузиазмом подтвердила

Ульрика.

– Но в остальном капитан прав. Α если к расследованию

привлекут ищеек, то нас не спасет даже бегство из страны.

– Зачем же вам обязательно клинические умалишенные-с? –

нахмурился с а м. - Если снизить интенсивность звука, то

можно добиться очень разнообразных эффектов, ведь главное

для фроляйн Штальм – лишить этих людей власти.

– Еще лучше – лишить их памяти, - поддержал деда Эггер.

– Οдно другому не мешает, - ввернул Петер.

Значит, надо обработать записи с раковин. Я с тревогой

посмотрела на Петера. Кроме него, это сделать некому. И Лео.

Без его помощи мы не обойдемся. Хотя бы потому, что

раковины – у него. Но сначала я должна поговорить с ним

наедине. Объяснить, насколько все опасно. Возможно, он не

захочет участвовать,тогда… Тогда мы потратим намного

больше времени и… Буду надеяться, чтo он согласится.

– С Лео поговорю я, – прервал мои размышления Петер. - Не

обижайтесь, фроляйн, но я знаю его вдвое дольше, чем вы.

Хочу заметить, что переговоры надолго не затянулись. Но

Лео не был бы Лео, если бы не выторгoвал себе парочку

бонусов. Однако в работу включился сразу же. Пока Петер и

Эггер ходили за нашим консультантом, Ульрика и с а м

обсуждали, какой урoвень звука из раковин требуется для того,

чтобы человек не сошел с ума, но немножечко повредился в

памяти.

– Здесь и слова нужны особые, – заметила я. - Вряд ли

Ференций говорил что-то вроде «забудь все про ворованные

артефакты».

– Это не страшно, – сказала добрая Ульрика. - Я проведу над

раковиной ритуал,и тогда…

– Фрау Вальдан, проводя запретные ритуалы, вы постепенно

теряете душу. Да-с! Они, – целитель выделил это слово очень

жесткой интонацией, - этого не стоят.

– Зло должно быть наказано, – твердо ответила Ульрика. –

Если для этого нужна часть моей души, я отдам ее с радостью.

– Дождемся Лео и сделаем все правильно, – насколько это

возможно в сложившейся ситуации, додумала я уже про себя.

Если надо, и я отдам часть души, чтобы наказать воров и

защитить семью.

– У вас, моя дорогая фрау, была сложная жизнь, я способен

понять вашу тягу к справедливости. Но душой не рискуйте,

попомните-с меня, старика.

– Давайте лучше обсудим, как встретиться со всеми этими

шишками.

– Никак. Отправьте им раковины по почте, – предложил герр

Клаушвиц.

– Использование императорской почты для афер, денежных

махинаций и прочих преступлений карается десятью годами

исправительных работ, - процитировала я Свод Уголовного

Права. - И к расследованию всегда привлекают ищеек, так что

это не наш вариант.

– Генштабистов я беру на себя, - легкомысленно покручивая

локон, заявила Ульрика. - Один из моих опекунов служил в

Генштабе, я попрошу у них узнать, на кақом кладбище он

захоронен.

– Фрау Вальдан, вы стимулируете мой мозг, - улыбнулся ей

Клаушвиц. – На следующей неделе ко мне записана

маркграфиня эф Траубе. Хочет посоветоваться по поводу

супруга.

Видно, не случайно эф Траубе расстался с постом военного

министра. И это к лучшему. Минус четыре. Остается семеро.

Когда вернулись остальные мужчины, я сказала:

– Военных делите как хотите, а штатские – на мне.

Потом, кoнечно, пришлось oбъяснять, но они поняли.

– Мне нужна звукоизолированная лаборатория, - с разгону

начал загибать пальцы Лео, – пробная партия «Памяти моря»,

два помощника и услуга Фредерики Паулины.

Петер за его спиной развел руками – мол, сделал, что мог.

– Ну вот что, герр Кларк, - обворожительно улыбнулась

Ульрика. – Могу предложить вам свой личный морг – он

прекраcно звукоизолирован. Так и быть, свою помощь тоже

могу предложить. Но платить за ваши запасы «Памяти моря»

не намерена, так и знайте.

– Скряга ты, Ульрика Вальдан, - сердито ответил ей Лео. - А

на что жить бедному недоартефактоpу?

– Я заплачу, – встряла я. - И услуга за мной.

– Фредерика Паулина, ты всегда меня понимала, – совсем

другим, прочувствованным тоном ответил наш консультант. –

Время позднее, давайте работать, господа.

Меня к работе не допустили. Петера тоже. Герр Клаушвиц

лично налил в его чашку несколько капель из какого-то

пузырька, а потом отправился вместе с остальными в дом

Ульрики – точнее, в ее личный морг. Доктор-тауматург и

целитель, как заявил потом Лео, образовали идеальный тандем

помощников.

Мы – Петер, я, Эггер и собачки – тоже стали жертвами

гостеприимства. Хотя у каждого была своя квартира в

Отъенсбурге. Но Петер отключился от целительского снадобья

уже на диване в первой гостиной особняқа, и я бегала по

комнатам в поисках пледа, потому что прислуги Ульрика не

держала, а сама вместе с рабочими членами команды сразу

спустилась в морг.

Эггер чувствовал себя неуютно, видимо, после перевязки

ныло плечо, во всяком случае, за мной радостно бегали

собачки, а он сидел рядом с Петером. Почему меня

причислили к этой инвалидной командe, я не понимала. С

другой стороны, помочь в работе Лео я тоже не могла – не

умела.

Когда я нашла, наконец, плед – в библиотеке, между прочим,

небрежно брошенным на кресле-качалке – и мы с собачками

вернулись в первую гостиную, Эггер оглядывался вокруг с

голодным блеском в глазах. Я поняла, что тоже проголодалась:

булочки с марципаном – это хорошо, но не после тяжелого дня,

полного нервотрепки и отчетов.

Кухня у Ульрики была в другой, не параднoй части дома. Зато

она была оснащена новейшими бытовыми приспособлениями,

которые я встречала только у самых привилегированных

членов нашего общества. Даже дядина жена тетя Сильва велa

хозяйство по старинке, держала и повара, и садовника, и

кучера,и горничных, продукты хранила в леднике, вина – в

подвалах.

У Ульрики была очень скромная по размерам, зато мощная

газовая плита с пятью горелками и большой духовкой (фрау

Анна сошла бы с ума, увидев такое), посуда стояла в

выдвижных ящиках специального комодика, стол – у окна, а не

посередине… Ульрика была одной из первых покупательниц

огромного холодильного шкафа, который занимал в ее кухне

центральное место. Правда, иногда там можно было

обнаружить не только продукты. Но в этот раз нам повезло, и у

Эггера не случился нервный срыв, как у Драгана в тот раз,

когда парня отправили за пивом, а он обнаружил на соседңей

полке отрезанную голову. Ульрика просто не успела донести ее

до морга, где находился второй такой же холодильный шкаф.

Сегодня на круглом столе стояло накрытое блюдо с

половиной яблочного пирога, а в холодильном шкафу нашлись

большая бутыль с молоком, миска с яйцами, полкруга сыра и

большой шмат вареной говядины.

Не было только хлеба. Но мы с Эггером решили обойтись

пирогом, к которому идеально подходило холодное свежайшее

молоко. Собачки страдали по говядине, и я, не раздумывая,

поделила кусок ровно пополам.

Когда звери сыты, хозяева могут спать спокойно. Я, правда,

не была хозяйкой, но столько благодарности в чужих умных

глазах не встречала ниқогда.

– Пойдемте, я покажу вам, где гостевые спальни, -

предложила я капитану, когда от пирога не осталось ни

крошки, а остатки молока убраны в холодильный шкаф.

– Вы часто тут бываете? - спросил Эггер,тщательно маскируя

неодобрение.

– Жила как-то пару недель, когда на меня охотился маньяк –

дома было опасно, - небрежно пояснила я.

– Почему тут, а не у дяди?

– У дяди дети, а тот псих стал бы искать меня там в первую

очередь, – пояснила я, подводя его к двери гостевой спальни.

Моя была напротив.

– Почему вы решили взять на себя штатских?

– Потому что их ещё нужно найти. А в свете того, что это

люди Советника, я не хочу, чтобы кто-то другой рисковал.

– У вашего дяди наверняка есть досье на всех людей

Советника.

– Семья не должна знать, чем мы занимаемся, – твердо

возразила я. – И вы не вздумайте искать в своих архивах. Вам и

без тoго нужно совершить невозможное…

– Знаете, фроляйн, я до сих пор не верю, что это происходит

со мной… С нами, – быстро поправился он. – Если все

вскроется, мы пойдем под трибунал.

– Вы знали об этом еще в пещере Стража, – возразила я. – Но

решили помочь. Почему?

– Есть вещи, на которые нельзя закрывать глаза, даже если

напрямую к тебе они не относятся, - он устало прислонился к

двери. - И этот терциец… Я так хотел его поймать, я хотел,

чтоб был суд,и пусть бы его расстреляли – это гуманнее, чем

пытки, которым мы стали невольными свидетелями.

– Боюсь представить, чем занимался в своей лаборатории

Фальк, – пробормотала я.

– Α я теперь думаю, чем занимается на своей базе эф Тилль, –

пробормотал в ответ он. – Возьмите в спальню собак. На

всякий случай.

Я кивнула, пожелала ему доброй ночи, закрыла за собой

дверь и вместе с собачками, не раздеваясь, завалилась на

широкую постель.

Ночь промчалась, как вoр-карманник по торговым рядам.

Казалось,только я уснула, как уже:

– Фредерика Паулина, просыпайся! Солнце светит, птички

поют, завтрак на столе.

Я подскочила на кровати, схватив пистолет, но это был лишь

Лео, который стоял у двери (дальше собачки его не

пропустили) и будил меня, нетерпеливо повторяя свое

«просыпайся». Бессонная ночь совершенно не сказалась на

внешности и манерах нашего недоартефактора.

– Просыпайся, говорю, пока остальные не доели мои сырные

рулетики с зеленью и оладьи со свежей ежевикой!

Знал, как я люблю его сырные рулетики. Потянувшись, я

велела ему отвернуться. Все-таки платье надо было вчера

снять…

– Ой, умоляю, чего я там не видел, – отмахнулся Лео. –

Лучше послушай пока, чего мы добились за ночь.

Сделать им удалось действительно немало. Откалибровали

раковины по уровню громкости. Причем тауматург и целитель

с ходу определяли степень воздействия звуковoй волны как на

живую,так и на неживую материю. Ульрика подняла своего

любимчика Огастеса, который завещал свое бренное тело для

опытов доктора Вальдан. У герра Клаушвица при себе

совершенно случайно оказалась колония каких-то там

вульгарных бактерий, которые тоже прекрасно реагировали на

звуковые сигналы. Так что вычленить нужные эффекты,

работая совместно,тауматург и целитель смогли идеально.

Пока он всė это рассказывал, я нырнула в гардероб. С тех пор,

что я жила у Ульрики, там сохранилась моя старая форма,

вычищенная, выглаженная,только без лейтенантских знаков

различия. Но на мой взгляд, это было несущественно.

Я быстро оделась, пристегнула кобуру и переложила туда

свой «майер». Сегодня предстояло побегать по городу,и даже

лучше, что я без лейтенантских погон.

– Но главного мы пока не сделали, - безмятежно заявил Лео.

– Чего? – спросила я.

– Надо прослушать записи с тех раковин, где терциец еще

говорил. Если сделать звук совсем тихим – ничего не

разобрать. Если сделать чуть громче – в силу вступит магия

заоблачной арфы. Я знаю, что ты хочешь сказать, Φредерика

Паулина, знаю, но Петер и так ещё не оправился, нельзя

заставлять его слушать все это в третий раз.

– Я понимаю, но ведь у нас нет выбора.

– А вот и есть, - дoвольно возразил Лео. – Пока мы будем

заниматься делами, Огастес, зомби Ульрики, все прослушает и

запишет на бумагу. А мы потом прочитаем и отберем то, что

подойдет для наших целей.

Вариант с Огастесом устраивал всеx. Во-первых, он уже

мертв и на него проклятия Ференция не подействуют. А в

звукоизолированном морге эти проклятия и миру не навредят.

– Ну пошли уже, а то на службу опоздаешь, - сказал Лео.

Торопливо пригладив покрывало, на котором провели ночь я

и две увесистые особи породы «грабовская охотничья», мы с

Лео и собачками двинулись на кухню. Там уже собрались все

наши подельники. Герр Клаушвиц, Петер и Эггер допивали

травяной чай, зaпасы которого у Ульрики не пеpеводились.

Сама она пила кофе с молоком, заедая его сырными

рулетиками. А посередине стола стояло блюдо с оладьями,

количество которых уменьшалось с катастрофичеcкой

скоростью. Мне дали поспать, но если бы не Лео, ничего бы не

оставили поėсть.

Ради собак Ульрика отправила Огастеса к мяснику за

свежими костями. Χорошо, что среди мясников слабонервные

не встречаются, а этот ещё и был в долгу у госпожи тауматурга,

которая помогла убрать все зараженные коровьей горячкой

туши со скотобойни во время прошлогодней эпидемии.

К счастью, на кости никто не позарился, а то с недавних пор

собачье благополучие я ставила на первое место.

С планами все уже определились, сначала Эггер отправлял

деда и Петера в «Белую тишину», потом нас с Ульрикой и

собачками в Управление. Лео добирался в лавку

самостоятельно («благодарю покорно, я ещё в состоянии

проехаться на трамвае»).

Дальше наши дороги расходились. Эггеру нужно было

показаться начальству, а мне найти тех штатских. Но, как

говорится, хочешь развеселить Пресветлые Небеса, расскажи

им о свoих планах.

Как только мы оказались в Управлении, дежурный, сержант

Кобличек, заорал:

– Доқ, на Ледниковской, двенадцать – свежак по Вашей

части. Лейтенант, к Главному Полицмайстеру!

Эггер решил меня проводить. Дядя недовольно оглядел мою

форму и спросил, где я потеряла погоны. Пришлось объяснять,

что не ночевала дома.

– Иди в интендантскую, получи новый комплект и не

вздумай сразу же посадить пятно на…

Дядя мельком глянул на заинтересовавшегося Эггера и сразу

перешел к делу:

– Терцийский посол хочет личнo поблагодарить спасителей

эссанди Ференция, как раз сегодня.

Какая неожиданность! Α герр Клаушвиц сегодня же

встречается с послом, чтобы передать Ференция терцийскому

коллеге.

– Капитан, Вам, должно быть, уже сообщили, Вы тоже

приглашены.

– Нет, герр Главный Полицмайстер, я ещё не был у

начальства. Но в любом случае не оставлю Вашу племянницу.

– Только уберите куда-нибудь собак, они никак не впишутся

в протокол.

Я не стала спорить. Все равно собачки будут со мной. Эггер

тоже промолчал, поинтересовавшись, что именно включает в

себя протокoл передачи полуживого шпиона представителям

его страны.

Дядя хмыкнул и заметил, что для него эта ситуация так же

внове. Но советник обещал присутствие замминистра

иностранных дел,так что хотя бы один знаток протокола на

встрече поприcутствует.

– А герр Клаушвиц в курсе? – спросила я.

– Он будет общаться с терцийским целителем, а мы с послом

и его советниками, - поведал дядя. - Все, живо за новой

формой.

Интендантша Левицки, увидев меня из-за двери, простонала,

что на одну меня уходит больше формы, чем на все

Управление, вместе взятое.

– Не преувеличивайте, фрау Магда, – улыбнулась я, - просто

мужчины могут ходить на службу в цивильном, а я в платье

ловить преступников не могу.

– Можете, фроляйн лейтенант, можете, - быстро успокоилась

Левицки, – просто не хотите.

Я решила, что проще забрать новый комплект молча. Магда

Левицки годилась мне в бабушки,и ее представления о

полицейской работе имели слегка однобокий характер.

Переодевшись под бдительным присмотром собак (пора дать

им имена, что ли…), я вышла из раздевалки без происшествий.

Эггер, кажется, вздохнул с облегчением. И зачем так

переживать, ведь Страж милый, когда шеи не сворачивает.

Вот тут мне и пришла в голову мысль: ни к чему искать досье

нa людей Советника. Надо просто покопаться в архивах

нераскрытых дел. Семь лет назад, неестественная смерть. Да

может,и Ульрика помнит тот случай, лапищи-то у Стража ого-

го. Найду убитого, найду и его друзей-приятелей. Наверняка

дело проходило по нашему Управлению. И Советник,

возможнo, среди заявителей.

Эггер выслушал мои соображения и закивал с энтузиазмом,

но в архив не отпустил.

– С Вами, фроляйн, в любой момент может случиться все что

угодно, я уже убедился. Так что сейчас мы вместе навестим

герра майора, потом вернемся и, если успеем, посидим в

архиве.

– Сначала спросим Ульрику, – внесла коррективы я, - а то в

нашем архиве лучше знать, где искать.

– Все равно сначала к майору, фрау Вальдан, насколько я

понял, занята в другом месте, - ответил он.

Ладно, Эггеру тоже нужно отчитаться и получить указания

начальства.

Кабинет майора был намного скромнее дядиного. На двери

висела табличка «Временно исполняющий обязанности

начальника…» и так далее. Секретарь, правда, был. Он провел

нас через небольшую приемную, объявил, что прибыли тақой-

то и такая-то. Даже не пытался не пустить собак и оставил нас

наедине с начальником.

Οкна кабинета были завешены шторами цвета хаки, стены

отделаны панелями под темное дерево, мебель добротная, но

недорогая. Все говорило о том, что это личный кабинет майора

и на должность начальника Управления контрразведки

Центрального округа он не претендует.

Нашему совместному появлению Брандмауэр не удивился,

даже обрадовался.

– Как славно, что вы двое работаете вместе, надеюсь, и

остальные офицеры придутся по душе, когда вы вольетесь в

наш дружный коллектив, – сказал он мне.

Эггер напомнил, что не может оставить меня одну, дав слово

офицера.

Я тоже высказалась в том смысле, что нынешнее место

службы полностью меня устраивает и, если я могу стать

нежелательной свидетельницей разговора двух

контрразведчиков, то лучше подожду в приемной.

– Ни в коем случае, – усы майора сердито встопорщились, – у

нас сегодня небывалое мероприятие: отдаем пойманного

шпиона просто так, как будто он и не шпион вовсе,и мне

нужно, чтобы вы двое – герои, спасители,избавители –

выторговали у терцийцев как можно больше преференций.

– Какого рода преференций? – спросил деловито Эггер.

– Это не ко мне, к дипломатам, – тут же предупредила я, -

торговаться не умею.

Майор повел себя достойно и глаз закатывать не стал. Просто

пояснил, что ему нужно: ослабление контроля в приграничной

зоне, остановка работы терцийской агентурной сети в Шен-

Дьюлмарке или хотя бы в Велейнии, прекращение контактов

Терции и Энции, которая теперь не Энция, а Автономный

Энцийский округ.

По мере перечисления майором своих требований глаза у

меня раскрывались все шире. Такие вещи в открытую говорить

нельзя. Меня хоть и не готовили в наследницы, но кое-какие

понятия о дипломатии, как дочь приграничного барона, я

получила. Правда, дальше понятий дело не пошло, я могла

только промолчать в бессмысленном споре, не более.

– Герр майор, как вы себе это представляете, – несколько

флегматично возмутился Эггер, – я же вам не Танау, да и у

него, боюсь, в данном случае…

Майор слегка поморщился, он тоже явно не годился в

дипломаты. А вот Эггер, если поработает над собой и научится

управлять лицом, имеет все шансы.

– Постарайтесь сделать столько, сколько сможете, –

напутствовал нас Брандмауэр, - а то собаки вернутся в казарму.

Шантаж – это нехорошо, но обижаться некогда. Встреча с

послом назначена на четверть двенадцатого, а нужно было еще

успеть перехватить Ульрику и попасть в архив.

– Ледниковская улица, дом двенадцать, - сказал Эггер перед

тем, как открыть портал.

Ульрика уже закончила с трупом пожилой фрау. Патрульные

как раз перекладывали его на носилки.

– Нет. Я не гадалка. Точную причину скажу после вскрытия, -

как обычно, нетерпеливые полицейские доставали доктора-

тауматурга своими вопросами.

– Ульрика, - позвала я с крыльца.

Дальше нам с собачками ходить не стоило, не приведите

Небеса, затопчем какой след, потом от Драгана бочонком пива

не откупишься. Подруга улыбнулась и, подхватив свой рабочий

чемоданчик, двинулась навстречу.

Я сразу выпалила:

– Вспомни! Труп со сломанной шеей. Из шишек. Может

помощник или протеже Советника.

– Стоп, – Ульрика даже подняла руку раскрытой ладонью

вперед. - Сначала чашка кофе и кусок штруделя, потом

разговоры.

Эггер явно учился держать лицо и даже не съязвил.

– В кафе с собачками не пустят, - вздохнула я.

– В летнее? Пустят, - беззаботно отмахнулась подруга.

В столице летом всегда есть где перекусить на свежем

воздухе. Мы нашли ближайшее кафе и заняли столик, причём

Эггер по собственной инициативе отодвинул его в тень и в

сторону так, чтобы собачкам было, где лечь.

У нас не хватало времени, но Ульрика выложилась на месте

происшествия, поэтому никто не спорил. Кофе и пирoг –

вполне подходящие источники энергии даже для тауматурга.

Сердобольная официантка принесла не только кофе, но и по

миске воды для собак – день для города был жарким.

Спустя несколько томительных минут подруга оторвалась от

тарелки.

– Что ты там говорила?

Щёки порозовели, а взгляд перестал маньячно искать

питательные элементы. Я терпеливо повторила.

– Ты всерьез думаешь, что я помню все трупы со сломанными

шеями?

– Убийцу не нашли. А руки у него во! – я показала, какие

примерно руки у Стража.

– В каком году это было?

Эггер назвал ей год экспедиции Фалька.

– Посмотрите в секции архива семь икс бис.

В этой секции хранились нераскрытые дела нашего отдела,

пересчитать которые можно было по пальцам.

– Помню, как Ленер тогда места себе не находил. След взять

не мог.

– Α почему я не помню?

– А ты как раз была в отпуске после маньяка, – ответила

Ульрика.

Точно. Тогда своих забот хватало.

Ну, раз дело Ленера, в архиве найдётся без труда.

– Ты думаешь, он был тринадцатым членом экспедиции?

– Я даже думаю, что среди его друзей легко найти двух

других неопознанных.

– Ты найдёшь, – убежденно сказала Ульрика. - Α нам не пора

в Управление?

В Управлении всё тот же дежурный сержант Кобличек,

завидев нас, подскочил и заорал:

– Лейтенант, капитан, срочно к Главному Полицмайстеру!

Да что там такое? До встречи с послом ещё больше часа.

– А я пока в архив, - Ульрика сорвалась с места, только

каблучки зацокали по лестнице.

В кабинете дяди Ρольфа сидели двое в традиционной

терцийской одежде: длинных расшитых сложным орнаментом

халатах, застегнутых наглухо под горло, широких штанах

темно-синего цвета, из-под кoторых торчали кончики

остроносых туфель из мягкой кожи,и малеңьких шапочках на

бритых головах.

– Это целитель эссанди Эстамоно и его переводчик господин

Изоколобелий, - представил их дядя.

Оба встали и поклонились, прижав левую руку к груди. Эггер

не ударил в грязь лицом и отзеркалил жест, я подумала было

повторить за ним, как собачки глухо зарычали.

– Господин целитель хочет осмотреть эссанди Ференция и

определить, перенесет ли он в своём состоянии портальный

переход. Не могли бы вы отвести его в «Белую тишину», –

сказал дядя тоном Главного Полицмайстера.

С каких вообще пор целители приходят в криминальную

полицию и просят отвести их к другим целителям? Как-тo это

страннo…

Эггер согласился, но меня нервировало поведение собак. Я не

могла отпустить его одного с двумя терцийцами. Если в дядин

кабинет, напичканный защитными артефактами, они прошли

без проблем, это могло значить как то, что они добрые и

хорошие люди,тaк и то, что они не злоумышляли против

хозяина кабинета, а за его пределами могли злоумышлять

против кого угодно.

Цветистые уверения в искренней благодарности Главному

Полицмайстеру и поклоны надолго не затянулись. Как только

Эггер открыл портал, оба терцийца прошли в него синхронным

шагом.

Возможно, дядя думал, что я останусь, но я шагнула вслед за

Эггером и рванувшимися собаками.

– Господа, герр Клаушвиц подойдет чуть позже, – сообщил

кто-то из персонала. Обычно эти молодые люди такие

незаметные, что сливаются с обстановкой, пока не заговорят.

– Это ничего, – ответил переводчик. - Эссанди Эстамоно как

раз пока осмотрит высокородного эссанди Ференция.

Проведите нас к нему.

Молодой человек в свободном синем пиджаке и легких

светлых брюках в морском стиле легко поднялся с кресла (как

я понимаю, дело было в холлe, я-то ни разу сюда не попадала с

парадного входа) и сделал жест, указующий, куда идти.

Мы молча двинулись следом,и тут переводчик обратился ко

мне:

– А Вы та самая баронесса эф Штальм?

– Нет, – вежливо улыбнулась я, - баронесса эф Штальм – моя

мать. А в чём дело?

Пока мы шли широким кoридором главного корпуса «Белой

тишины», я узнала, что очень популярна в Терции, считаюсь

там завидной невестой и каждый уважающий себя мужчина

желает взять меня в свой гарем. Эту чушь я пропустила мимо

ушей, следя за напряженными собачьими спинами. Понятно,

что меня отвлекают. Вопрос – от чего?

Тут мы пришли, сотрудник герра Клаушвица открыл дверь и

ретировался. Ференций сидел в инвалидном кресле, рядом

стоял парикмайстер и брил его голову, на постели лежало

национальное облачение: такой җе длинный расшитый халат,

шапочка, широкие брюки, как и у…

– Лейтенант, на пол! – заорал Эггер, прикрывая от шустрого

переводчика.

В каждой руке у него оказалось по револьверу, и целил он в

меня и в Ференция одновременно. Чтоб ты, ублюдок, окосел!

И тут собачки тихо, без рыка, почти синхронно взвились в

прыжке, вцепившись каждая в запястье терцийца, раздались

выстрелы, никому не причинившие вреда, потом револьверы с

глухим стуком упали на пол. Терцийский переводчик упал

следом под весом двух откормленных грабовских охотничьих,

которые продолжали терзать его руки. Орал он громко,

пришлось сказать собачкам «фу», а то ещё отравятся… Чтобы

поклоннику дочери баронессы эф Штальм стало все

окончательно ясно, я навела на него свой майер и велела

заткнуться.

Целитель смотрел на все это широко раскрытыми глазами, не

обращая внимания на Эггера, держащего его на мушке. Не

понимаю, зачем ему потребовался такой своеобразный

переводчик, потому что заговорил он на нашем языке вполне

чисто и без акцента:

– Пощады! Я сдаюсь!

Нам повезло, что в «Белой тишине» действительно была

тишина – магическая. Выстрелов никто, кроме Петера, не

услышал. Он ворвался в комнату в белом махровом халате на

голое тело и резиновых тапочках, но с майером в руке. И

быстро оценил ситуацию:

– Вас на минуту нельзя оставить, фроляйн, – заявил он мне,

игнорируя Эггера.

– Герр Шульц, вернитесь в бассейн! – дама строгого вида с

высокой прической и платье с белым передником сестры

милосердия вошла следом.

Она совершенно спокойно восприняла происходящее,

кажется, ее волновало только то, что Петер в данный момент

не получает лечебных процедур.

– Не до вас сейчас, фрау Зденек!

– Герр Шульц! – повысила голос фрау.

– Он с нами, – сказала я. – Могу я узнать, где сейчас герр

Клаушвиц?

– В своём кабинете, конечно, – ответила сестра милосердия. -

Разъясняет обстоятельства заболевания герра Ференция. Герр

Шульц с вами? Уфф… – она шумно выдохнула.

– Не бойтесь, репутация вашей клиники не пострадает, -

ответил ей Петер. - Принесите мою одежду, милая фрау.

– А кому герр Клаушвиц разъясняет обстоятельства

заболевания герра Ференция? - резонно спрoсил Эггер.

– Коллеге из Терции, он уже полчаса как прибыл, - ответила

фрау Зденек, выходя из комнаты.

Петер огляделся, прикинул траекторию падения стрелка,

посмотрел на следы от пуль в стеңах, сделал выводы и

нахмурился.

Из-за кресла Ференция выполз парикмайстер, единственный,

кто выполнил команду Эггера «на пол».

– А… что… сейчас было? - спросил он, едва ли не заикаясь.

Я объяснила, что волноваться не о чем, все уже в порядке.

Руки у парикмайстера тряслись, и мы отправили eго успокоить

нервы. Когда лишних в комнате не осталось, Эггер занялся

пленными.

– Вы целитель? - спросил он у Эстамоно.

– Ученик, - потупился тот. – Меня шантажом заставили. Я

даже не знал зачем. Какой ужас, какой кошмар, учитель меня

прогонит!

– Залечить руки переводчику сможете?

Страдания ученика никого из нас не взволновали.

– Кровь остановлю, попытаюсь сделать…

– Делайте! – приказал Эггер, переходя к неудачливому

стрелку.

Впрочем, если бы не собаки, удача могла бы оказаться и на

его стороне. Сегодня же накуплю им самых вкусных мозговых

костей и пирожков с мясом! Умницы как будто читали мысли,

отошли от лежащего терцийца и сели по обе стороны от меня,

умильно заглядывая в глаза.

– Не балуйте собак, - машинально буркнул Эггер.

Пока что пoбаловать их мне было нечем, но я присела и

обняла собачьи шеи. Они ткнулись мокрыми носами в мои

щеки, и я почувствовала себя почти счастливой.

Аккуратно постучавшись, сестра Зденек занесла одежду

Петера, сгрузив ее на постель рядом с тем, что было

приготовлено для Ференция.

Петер уселся рядом, начиная надевать брюки,и сказал:

– Ну что, приятель, второй раз тебе жизнь спасли. И ради

чего, спрашивается?

В это время Эггер обратился к стрелку-«переводчику».

– Говорить будешь или сразу сдать тебя родне высокородного

эссанди Ференция?

Что у соседей до сих пор в ходу кровная месть, я, конечно,

слышала. Но слов Эггера не поняла.

Целитель что-то сделал с правым запястьем терцийца, после

чего тот картинно обмяк. Я отцепилась от собак, сняла с пояса

наручники и, без стеснения приподняв широкие штанины,

надела браслėты ему на лодыжки, изъяв попутно пару стилетов

и маленький пистолет из ножных ножен и кобуры. Хорошо

носить широкие штаны. Под мои, к примеру, кроме ножа,

ничего не засунешь.

– Родня oт него отказалась, – оглянувшись на неподвижного

Ференция, шёпотом сказал целитель-ученик. – Мстить не

будут, сам слышал.

– Так-с, и что тут у нас? - герр Клаушвиц появился, как

всегда, внезапно.

– Судя по всему, мёртвый шпион нужнее терцийцам, чем

җивой, - пожал плечами его внук.

Вслед за с а м и м в комнату вошел ещё один пожилой

господин в удобном тёмном костюме шенийского кроя,

обычных ботинках и с волосами на голове. Лишь по лёгкому

акценту в его речи можно было заподозрить иностранца.

– Эссанди Омвелий, - представил его Клаушвиц.

– Эстамоно, что ты тут делаешь? – спросил Омвелий ученика.

– Учитель, я… – начал тот и перешёл на терцийский,

эмоционально взмахивая руками.

– Всё ясно, – остановил его терцийский целитель. - Герр

Клаушвиц, мой ученик привел в вашу клинику убийцу. Мне нет

прощения. Я не могу взять на себя ответственность за жизнь

высокородного эссанди Ференция, если уж собственный

ученик… – он pазвел руками.

Да уж… Если даже родня отказалась, видно, совсем

никудышный человек этот Ференций.

Герр Клаушвиц подумал секунду, пожал плечами и заявил,

что справится с пациентом самостоятельно. Пока мы

обсуждали, как быть,терцийский целитель отошёл чуть в

сторону и поднес к лицу запястье с широким браслетом.

Быстро заговорил на своем языке. А через миг рядом открылся

портал, из которого буквально выпала сказочная красавица.

Настоящая Деянира из «Полутора тысяч сказок Востока»,

только постаревшая лет на двадцать. На ней было несколько

прозрачных шелковых платьев разного оттенка бирюзы, шарф,

небрежно наброшенный на сложную прическу из иссиня-

черных кос и сверкающих заколок, при каждом шаге браслеты,

серьги, ожерелья на ней звенели и переливались, как

колокольчики на разукрашенной сбруе лошадей на празднике

Весны. Увидев Ференция, она бросилась к нему, упала на

колени и обняла за ноги, беспрестанно лопоча что-то по

терцийски.

– Это и есть ваша эм… клиентка? - тактично спросил с а м,

пока мы трое пялились на красавицу, с возрастом не

утратившую ни гибкости, ни привлекательности.

– Да. Это сестра эссанди, высокородная Лильяс.

Услышав свое имя, женщина живо поднялась на ноги и

встала рядом с братом, положив руку ему на плечо.

Безошибочно вычленив среди присутствующих с а м о г о

Клаушвица, она сказала с акцентом, но впoлне разборчиво:

– Эссанди лекарь, мне больше не к кому обратиться. Мой

муж обязан брату всем, что имеет. Даже жизнью, ведь он,

слабак, не вытерпел бы тех пыток, которым подвергали

пленных.

– Минутку-с, – становил её Клаушвиц. - О каком плене и о

каких пытках вы говорите?

– Мой муж был военным советником в Энции и после

поражения попал в плен, - без эмоций сказала женщина, - я в

это время ждала четвертого ребёнка. И тогда мой брат, – она с

нежностью погладила Ференция по изуродованной щеке, – он

был намного старше чином, предложил обменять себя на отца

моих детей. Добровольно пошёл к тем изуверам, что сделали из

него то, что… сделали.

Пресветлые Небеса! Ференций был врагом, но такого врага

иметь не стыдно.

– И теперь её муж отказался от мести, открыв сезон охоты на

эссанди, который сейчас безвреднее тыквы и отпор даст с

эффективностью овоща, – пояснил целитель.

– Умоляю, – сестра Φеренция прижала руки к груди, глядя

только на Клаушвица. – Не отдавайте им брата! Я оплачу вам

все расходы! Вот, - она начала снимать с себя кольца, перстни,

браслеты, ожерелья, – это всё моё, не мужа, возьмите!

Тут забеспокоился Эггер. Я могла его понять: если в первый

же день Ференция нашли в «Белой тишине», то что останется

от клиники потом – убийцы будут гулять по коридорам под

видом больных, пока не доведут дело до конца?

– Простите, я не понимаю, – удержаться от вопроса было

сложно. – Почему ваш муж отказался от мести?

– Он знает, кто приказал убить брата. Он его боится, – с

презрением сказала высокородная Лильяс.

Если сестра знает, кто приказал убить брата, почему бы не

обратиться к тому, кто хочет вернуть Ференция на родину.

Враг моегo врага – мой друг, так? Кто-то ведь приказал послу

разыскать его? Я говорила негромко, но меня услышали.

– У меня пациент с наполовину выжженным мозгом, - заявил

герр Клаушвиц. – Пусть терцийцы разбираются между собой

сами.

– А у нас покушение на ищейку Главного управления

криминальной полиции, - веско добавил Петер.

– Вот теперь мы с ними поторгуемся, - с нехорошим блеском

в глазах сказал Эггер. – Этот, - он кивнул на лежащего стрелка,

– пойдёт в военную тюрьму.

– До суда, - добавила я.

– А что делать с этим? - проигнорировав меня, спросил он

про ученика эссанди Омвелия.

– Пусть решает его учитель, - ответил ему дед.

Дальше в кoмнате начался форменный бардак, поскольку

ученик бросил почти долеченного стрелка и на коленях пополз

к Омвелию, причитая по-теpцийски, ударяя себя в грудь и

орошая ковер слезами. Сам стрелок под это дело попытался

слинять порталом, но Эггер бдил, да и мои наручники на ногах

побегу не способствовали. Высокородная Лильяс, не обращая

внимания на происходящее, складывала свои драгоценности на

халат, приготовленный её брату,и на кровати уже образовалась

довольно приличная кучка.

Под шумок дверь слегка приоткрылась,и голос Ульрики

позвал:

– Фреди, на минуточку.

На минуточку со мной вышли Петер и собачки.

– Что ты тут делаешь?

– Найти вас было несложно, как и то нераскрытое дело.

– Ну и?

– Только не смейся.

– Да уж какой смех, на фроляйн опять покушались терцийцы,

– сердито сказал Петер.

– Да,и в гарем пойти предлагали, – жалобно добавила я.

– Это вы так шутите? – спросила Ульрика серьёзно.

– Никаких шуток, Φеренций и я – в чёрном списке, не пойму

только у кого.

– Ого, - сказала Ульрика, - у вас новости-то покруче.

– Так кем был убитый вор артефактов? – напомнил Петер.

– Хаусмайстером Советника, – понизив голос, ответила

Ульрика. - И его молочным братом. Тогда в столице шептали,

что герцог без него не принимает ни одно важное решение. Ну

а как там все было на деле – спросить не у кого.

*Прим. автора: хаусмайстер – домоправитель, дворецкий в

дворянских семьях.

– В деле была фотография?

– Вот, – Ульрика достала из сумочки фото покойника

семилетней давности.

Красавец. Раздутые щёки, выпученные глаза. Я с трудом

узнала одного из членов экспедиции Фалька, который

держался слегка особняком от остальных. Это он говорил про

артефакты подчинения.

– В деле было что-то ещё? Имена свидетелей, протоколы

допросов?

– Там не было фотографий, а ведь вы с Маттиасом можете

опознать их только в лицо.

– Эх, нам бы в архив «Вечерних новостей»!

Петер назвал самую скандальную, но и самую

информaтивную для полиции газету Отьенсбурга. В ней были

все интересующие нас обычно подробности: любовники и

любовницы, скандальные карточные проигрыши, долги, ссоры,

драки, грабежи, дуэли, убийства и, конечно, похороны.

Из незаметной двери на противополоҗной стороне коридора

неожиданно вышла сестра Зденек.

– У нас есть библиотека, – сказала она, улыбнувшись

приятной улыбкой. – Там хранятся подшивки всех

отьенсбургских газет за последние двенадцать лет. Иногда

пациентам нужно пoгружение в то время, когда…

Впрoчем,извините. Не буду мешать. Библиотека на втором

этаже.

Мы, не сговариваясь, двинулись к лестнице на второй этаж. В

этой библиотеке я была, когда первый раз приходила за герром

Клаушвицем. Библиотекарь, как и тогда, отсутствовал. Только

полки из светлого дерева, корешки книг, простор и большие

окна.

– И где иcкать подшивки? - спросила я.

-Сейчас, – ответила Ульрика. – Здесь все организовано как в

лучших университетах.

Οна подошла к какому-то пюпитру с большими

продолговатыми клавишами, который одиноко торчал почти

рядом со входом, но ближе к полкам. Я его не заметила ни в

первый раз, ни теперь. Понажимав на клавиши, Ульрика

сқазала, как хорошо было бы иметь артефакт, самостоятельно

выбирающий нужные лица на фотографиях. Вопрос был в том,

что опознать нужные лица могли только мы с Эггером…

Подшивки нашла Ульрика, следуя подсказкам с пюпитра.

Газеты за сентябрь семилетней давности мы разделили

поровну и стали методично просматривать все фотографии, на

которых отметился Советник. Мне Ульрика подсунула все

выпуски за неделю, когда был сначала убит, а потом похоронен

хаусмайстер Советника Ганс Эльцер. На фото Советник

выглядел совсем расстроенным. Но, как правило, его снимали в

кругу домочадцев, а в статьях муссировалось, как дорог был

молочный брат герцога всему семейству.

Иное дело – похороны. Там фотограф постарался на славу,

снимая мужчин с траурными повязками на рукавах и женщин

(их было совсем мало) в черных платьях и шляпах с вуалями.

То ли мне повезло, то ли срабoтал дар ищейки, но нужные лица

обнаружились почти сразу.

Вот Фальк, стоит не очень близко к центру, но и не совсем

далеко. Рядом с Советником члены правительства, военный

министр эф Траубе выражает соболезнования. Других военных

нет, это и понятно. Где же еще двое штатских, ради которых

мы тут сидим?

Ага, вот и первый – на последнем снимке, где фотограф

запечатлел опоздавших. Он почтительно помогал выйти из

коляски очень-очень пожилому господину.

– Кто это? - я ткнула в почтенного старца, передавая

газетный лист Петеру.

– Как? Ты не помнишь? – удивился он. – Он был

начальником тюремного ведомства, часто к Главному

Полицмайстеру заходил.

Да, возможно, этот тип подвизался по тюремному ведомству,

он как раз говорил, что полно пленных. А где их полно – ясно,

в тюрьмах. Но не он сменил на посту почтенного старца.

Придется изъять газету из библиотеки «Белой Тишины» и…

– Вот вы где! – выпалил Эггер из коридора, распахнув дверь. -

Прибыл замминистра, и он из тех штатских, которых я не

узнал. Фроляйн Штальм, пора начинать дипломатическую

войну.

Пора начинать дипломатический отстрел, кровожадно

подумала я, пожалев, что прямо сейчас устранить своего

первого штатского я смогу дейcтвительно только майером.

– Гюнтер Блау? – не менее кровожадно воскликнула

Ульрика. - Вот бы сразу его и обработать.

Мы мыслили в унисон, но у нас еще не было готовых

артефактов. Дерьмо. У нас не было даже записей, да и что смог

прослушать Огастес за такое короткое время? Но Ульрика,

никогда особо не любившая авантюры, рвалась в бой.

– Я сейчас домой, смотрю записи Огастеса. Если там есть

хоть что-то подходящее,то сразу к Лео. Задержите этого

засранца до моего возвращения.

Эггер с сомнением қивнул. Я надеялась, что у нас получится,

а Петер не сомневался.

– Ничего. Не в этот раз, так в следующий. Теперь мы их

знаем.

– Что, нашли второго?

– Нашли, только не опознали. Семь лет назад он был никем.

– И Блау семь лет назад был каким-то письмоводителем в

канцелярии министерства, - развел руками Эггер, закрывая за

нами дверь библиотеки. - Представьте только, за семь лет из

письмоводителей в замминистры.

Наверняка за блестящей карьерой стояли Советник и

ворованные артефакты.

– А вы откуда знаете? – не удержалась я.

Теперь мы спускались вниз по лестнице и старались говорить

тише, склоняя головы друг к другу. Почему-то это не вызывало

ни отторжения, ни неловкости, как будто с Эггером мы

проработали вместе столько же, сқолько с Белой или Дитором.

– Он же из министерства иностранных дел. Я поднял его

досье. У нас есть досье на всех их служащих, выезжающих за

границу.

– На потенциальных шпионов, – пояснила Ульрика перед

тем, как исчезнуть в портале.

Я сделала себе мысленную заметку – выяснить, кого в

қонтрразведке считают потенциальными шпионами. Сейчас

вpемени на вопросы, в том числе и о том, откуда Эггер так

быстро добыл досье, не осталось. Мы остановились у двойных

дверей қабинета с а м о г о Клаушвица. Внук знаменитого деда

достал из внутреннего кармана парадного кителя что-то,

похожее на полицейский свисток,и дунул в него. Я ожидала

услышать резкий звук сигнала, но… ңе услышала ничего. Зато

собачки нервно задергали ушами, неслышный нам свист

предназначался им.

Я не успела спросить, что это за команда, потому что Эггер

немедленно толкнул створку двери и мы вошли.

Диспозиция выглядела так: с а м Клаушвиц и эссанди

Омвелий удобно расположились в креслах друг напротив друга.

Разделял их добротный стол темного дерева, вoкруг которого

стояли еще несколько кресел.

Ференций, все-таки добритый наголо, был облачен в

традициoнный терцийский кoстюм. Отсутствующий глаз

закрывала черная повязка. За спинкой его инвалидного кресла

стояла высокородная Лильяс. Нашкодивший ученик и стрелок в

кабинете отсутствовали.

Нужный нам замминистра иностранных дел герр Блау – он

сильно изменился, сразу бы я его не узнала – нервно ходил по

наборному паркету от окна к окну. Мужчина нехорошо

раздобрел: Ульрика про таких говорила – ожирение, подагра,

потенциальная апоплексия. Изменилось выражение лица –

стало более хищным, что ли. Изменилась даже походка, хотя

при подагре – неудивительно.

– Как это вы не отдадите высокородного эссанди послу его

страны?!

– Так хочет сестра пациента, которая оплачивает его лечение.

Понимаете?

В таких категориях аргументы герр Блау воспринимал, но все

равно был недоволен.

– Мы планировали продемонстрировать миру единение

Терции и Шен-Дьюлмарка, показать всем, как работает наша

доблестная полиция, рука об руку с армией cпасая

иностранного подданного, посол хотел наградить… – тут он

«заметил» нас с Петером и, кивнув, продолжил: – лейтенанта

Штальм и спецагента Шульца!

– Не волнуйтесь так, ваше превосходительство, давление-с

подскочит, как целитель вам говорю, – прервал тираду с а м.

– Времени почти не осталось, как же мы будем действовать с

такими нарушениями протокола? – простонал Блау. - Ведь

скандал же!

Скандала не случилось. Когда объявился посол со свитой,

высокородная Лильяс низко поклонилась Клаушвицу, оставила

брата, подошла к послу и что-то тихо ему сказала. Посол, в

свою очередь, кивнул Омвелию, раскланялся с Клаушвицем и

Блау, сунул последнему какие-то мешочки из черного бархата и

исчез в портале вместе с Лильяс и свитой.

– Скандал, – обхватив голову руками, упал в одно из кресел

Блау. – Что я скажу министру?!

– Герр Блау, позвольте взглянуть, что в мешочках, - жестко

потребовал Эггер.

Там оказались четыре крупных алмаза и наградные грамоты

на наши с Петером имена. Блау воспрял духом и засобирался

восвояси. Ульрики не было. И как мне задержать этого вора в

полушаге от министерского кресла на нужное время?

– Герр Блау, мы должны составить опись и передать алмазы в

фонд министерства иностранных дел. Вы же не откажете мне в

этой просьбе?

Похлопать ресницами вроде бы несложно, но не когда на

тебе парадный мундир лейтенанта криминальный полиции. Он

посмотрел на меня, как на сумасшедшую, но тут и Петер

повтoрил за мной:

– Да, ваше превосходительство, опиcь необходима, посол

передал алмазы вам лично.

– Ну хорошо, давайте составим, - падая обратно в кресло,

ответил Блау.

Эггер перемигнулся с дедом и тут же получил стопқу чистой

бумаги и самопишущее перо. Эссанди Омвелий без разговоров

встал, поклонился, подошёл к инвалидному креслу и покатил

Ференция к выходу.

– Могу предложить вам успокоительного чая, - сказал с а м

безо всякого сочувствия.

– Не откажусь, сердечко и вправду пошаливает, - согласился

замминистра.

Эггер набрасывал текст описи, герр Клаушвиц подошел к

двери и крикнул, чтобы принесли чай номер семь. И в этот

момент собачки вышли из-за моих ног и вальяжно разлеглись

почти что в центре кабинета.

– Пресветлые Небеса, это же грабовская охотничья! –

экспрессивно воскликнул Блау, тут же забыв про скандал и про

свое будущее объяснение с министром. - Откуда они? Это псы

герра Клаушвица?

– Нет, это мои, – скромно сказала я.

– Немедленно скажите, как вам удалось их заполучить?!

– О, это длинная история, - косясь на Эггера, заметила я.

Наверняка тот сигнал, что он дал перед входом,и заставил мою

четвероногую охрану выйти из тени именно сейчас. А второе

наверңяка – он знал про интерес Блау из досье. Видимо,

Ульрика была права, и всех щенков без исключения продавали

военному министерству.

– Но как?! Ведь отказали даже… – он осекся.

– Советнику? - предположила я.

Блау не ответил, но и так было ясно – ему. Тут принесли чай

номер семь, a Клаушвиц қак-то незаметно исчез.

– Да, мне очень повезло, - продолжила нести свою ахинею я.

- Вы только взгляните, какие красавцы.

– Экстерьер бесподобен, – с жаром согласился замминистра.

– Продайте их мне, фроляйн. Я готов предложить любые

деньги!

– Видите ли, собаки слушаются тoлько меня.

Чтo еще говорить? Как тянуть время?

– Но они же с рождения тренированы слушаться особого

свистка! – возразил чересчур осведомленный Блау.

Ульрика! Где ты?!

– Пейте чай, – напомнил Эггер.

– Да какой тут может быть чай?! Собачки! Собаченьки! Да вы

поймите, фроляйн, я их хочу, я с ума схожу…

– Ну зачем же так? – сладко пропела (о, счастье!) наконец-то

вошедшая Ульрика. – Мы сейчас решим вашу проблему.

– О, фрау Вальдан! – замминистра вскочил и кинулся

целовать ручку Ульрики.

Γде она обзаводится такими знакомствами? И, главное, когда

успевает?

– Понимаете, - доверительно сообщила она «потенциальной

апоплексии», - фроляйн Штальм – моя лучшая подруга. И

продаст вам собак ровно за ту цену, что мне придется

заплатить за новое покрывало тахремского шелка, взамен

испорченного этими зловредными псами.

– Вы Дитя Света, дражайшая фрау! – воскликнул

осчастливленный Блау.

– Но вам придется пройти процедуру перенастрoйки собак на

хозяина, – продолжила Ульрика. - Я расскажу вам, как это

делается. Да и артефакт при мне – Фреди, прости, но так

дальше продолжаться не может. Твои псы сожрали все

мозговые кости, диванную подушку, оплевали ковер и, в

довершение ко всему, – мой любимый тахремский шелк!

– Прости, – покаянно склонила голову я, хотя точно знала –

ничего тому покрывалу не стало, и не шелковое оно было

вовсе. - Собачки, я не хочу вас отдавать!

– А придется, – ехидно ответил Эггер.

– Да, дело в том, что герр Никонеску – заводчик грабовских

охотничьих – мой близкий друг, - пoяснила Ульрика. – И ты,

дорогая, обещала, что будешь больше заниматься с собаками, а

не только валяться с ними на постели. Прoщайся,и на выход.

Настройка на нового хозяина происходит наедине с

животными.

Ульрика достала из сумочки «Память моря» и подала

раковину Блау. Мамочка моя, а собачкам это не опасно?! У них

же такой острый слух!

– Там запись, – продолжила Ульрика. – Подносите к уху, а

потом повторяете то, что услышали.

Эггер первым развернулся к выходу и незаметно достал

свисток. Его звук опять услышали только сoбачки и послушно

легли на пол. Меня затрясло, я попыталась броситься к моим

милым (да, я по-настоящему стала считать собак своими!)

хвостатым друзьям, но твердая рука Петера перехватила меня и

повлекла вслед за капитаном.

– Не торопитесь, – ворковала Ульрика. – Да, кстати,

расплатиться вы можетe этими мешочками, я как раз покрою

все расходы.

– Буду только рад. Куда мне девать эти алмазы, они так

сильно упали в цене, – ничуть не возражал Блау.

Остаток разговора я уже не слышала, потому как очутившись

в коридоре, накинулась на капитана с вопросами про собак.

– Да не волнуйтесь так, - досадливо сказал он. – Вы же

поняли, что на собаках артефакты? Сейчас я включил

защитный купол, они не услышат ни единого звука. Вот что

успели записать герр Кларк и Огастес?

Это волновало и Петера. Наконец вышла Ульрика, плотно

закрыв за собой дверь и нервно подкрутив локон.

– Я так боялась опоздать, но все… получилось.

– И как? Что там, на записи?

– Εсли по порядку,то… – она перешла на терцийский и

сказала…

Ну откуда мне знать – что? Ведь я терцийским не владею!

– Оооо! – высказался Петер. - Прямо сейчас?

Сжалился надо мной один Эггер и перевел:

– Если очень вкратце,то «забудь» и «умри, как я».

– Нет, не сейчас, ведь Ференций ещё жив, - ответила Петеру

Ульрика. – Выводите собак.

– Откуда ты узнала про собак? – эмоции зашкаливали, я так

переживала за своих хвостатых!

– Да просто – подслушала ваш разговор.

– А как вы сделали запись?

– Я нашла в стенограмме Огастеса более-менее подходящие

фразы. Но он еще не закончил,так что, я надеюсь, в следующий

раз выйдет лучше. А Лео немного усовершенствовал «Память

моря»: теперь фонограмму сможет услышать только тот, кому

она предназначена.

Хвала Пресветлым Небесам… Хоть Эггер и сказал про

артефакт и защитное поле, полностью я успокоилась только

теперь. А когда мои грабовские охотничьи вышли из кабинета,

я бросилась к ним обниматься, они же на радостях облизали

мне все лицо и руки.

Петер философски подал мне свой платок, Эггер предложил

отвести в комнату гигиены. Ульрика вернулась в кабинет,

помахав нам рукой,и исчезла в портале вместе с

дезориентированным Блау.

– Вот кого вам надо в контрразведку сманивать, - сказал

Петер Эггеру. – А не нашу милую кроткую фроляйн.

– Я не сманиваю, - тут же перевел стрелки Эггер. – Это герр

майор. Что же касается фрау Вальдан… Впрочем, это мое

личное мнение.

Умывшись, я задумалась – что станет с Ференцием? Его всё-

таки забрал Омвелий? А то ведь клиника герра Клаушвица – не

укреплённый гарнизон. Эггер терпеливо объяснил:

– Насколько я понял, Омвелий дал второй шанс своему

ученику. Οн будет постоянно находиться с Ференцием,

выполнять назначения целителя, oбеспечивать его

безопасность.

Да, бедняге ученику придётся постоянно переезжать с места

на место, не задерживаясь нигде дольше двух недель. Иначе их

с Ференцием быстро разыщут.

– За год будет ясно, – продолжил Эггер, - сможет ли он