Полуночники [СИ]

17. Мэтт

Разговоры о Люке не утихают до конца рабочего дня.

Рей разговаривает с По, от которого узнает, что Лея уехала с братом и что ничего неизвестно о состоянии последнего, только то, что оно стабильно тяжелое.

Что случилось между ним и Кайло, никто толком не знает. Какими-то окольными путями из «Сноук Энтерпрайзис» просачивается информация, что Люка вообще не хотели принимать. Он несколько часов терпеливо просидел в приемной, тролля секретаря. А потом, очевидно, все-таки случился напряженный разговор, в результате которого в приемной были разбиты все стеклянные заграждения, а секретарь подал заявление на увольнение.

Под конец рабочего дня По сообщает всем, что жизни Люка ничто не угрожает, — того перевели из реанимации, — но к нему не пускают никого кроме сестры, так что толпа сочувствующих сотрудников будет в больнице неуместна.

Но Рей успокаивается и на этом. Ей очень жаль Люка, он был ее кумиром. Хотя зная, как он «услужил» племяннику, она понимает, что вряд ли можно было ждать, что их беседа пройдет мирно.

Офис пустеет, а Рей сама не замечает, как зарабатывается.

Когда она глядит на часы, те показывают половину одиннадцатого вечера, а на телефоне уже двадцать минут как висит сообщение от Мэтта.

Рей:

По пути на террасу она останавливается у автоматов со снеками и покупает две банки газировки.

Мэтт уже ждет ее на месте. Стоит у самых перил, сунув руки в карманы брюк и глядя вниз на город.

— Привет.

Голос Рей дрожит оттого, что она пытается казаться беззаботнее и радостнее, чем есть. А еще… еще теплилась в ее душе, где-то совсем глубоко и неосознанно, надежда, что каким-то невероятным, чудеснейшим образом вместо Мэтта ее будет здесь поджидать Кайло.

Ну… Мэтт говорил, что они друзья, — всякое могло произойти в жизни: Мэтт проболтался бы между делом, что знаком с «той самой Рей из „Скайуокер Корпорейшн“», или Кайло обмолвился бы по секрету о том, что они встречались. И вот, как в слезной мелодраме, ее втайне поджидал бы на месте встречи возлюбленный, чтобы… дальше следует сумбур, потому что Рей не знает, чтобы что.

Единственное, что ей известно, что если не ее разум, то все ее чувства просто вопят о том, что она хочет видеть Кайло.

Но не в этой жизни — такое сказочное развитие событий ей не грозит. Это всего лишь Мэтт, хороший друг, который не треплется направо и налево обо всем, что в его жизни случается. И Кайло, который никогда никому о ней не расскажет. Ведь это то, о чем она сама просила. Черт.

Мэтт оборачивается, но, завидев ее, тут же торопится вернуть взгляд на городские огни.

— Привет, — тихо говорит он.

Рей подходит ближе и молча протягивает ему одну банку, которую Мэтт берет опять же избегая встречаться с ней взглядом. Это не странно, когда речь идет о Мэтте, потому что… это просто он — со своими необычными повадками и порой зависающий на ответах. И она помнит, что сегодня они страдают здесь вдвоем.

— Здорово, что ты пришла, — замечает он.

Прохладу в его голосе Рей приписывает той же попытке храбриться, что предпринимает и она.

— Я слышала, у вас произошли изменения… в руководстве, — своим самым неестественным тоном произносит она.

Рей открывает банку и делает глоток.

— А? — Мэтт вздрагивает. — Э… Да. Все… поменялось.

— А тебя это коснулось?

— Нет… Да, — Мэтт трет большим пальцем лоб над очками. — Не знаю.

Он поставил свою невскрытую банку на каменный борт под перилами.

— Как… как всё? В целом. В жизни, я хочу сказать.

Мэтт замолкает, будто смутившись.

— Как у меня дела? — уточняет Рей, потому что она не совсем улавливает суть вопроса.

— Ну да.

— Эм… да нормально.

— Но, — Мэтт вновь подвисает, — ты вчера писала, что тебе плохо. Это из-за парня, да?

— А. Ну… — Рей шумно выдыхает. — Да.

— Ты его больше не любишь?

Любому другому Рей не спустила бы такую бестактность. Может, разве что Финну разрешалось так бесцеремонно лезть ей в душу.

Но вопрос Мэтта звучит так тихо и печально, так… деликатно.

Да и она разве не плакаться сюда пришла? Так чего же ей не поплакаться?

— Люблю, — тем же тихим голосом отвечает она.

Мэтт подносит обе ладони к лицу и растирает его, отрываясь от них с бессвязным мычанием.

— Тогда какого хрена? — рассерженно спрашивает он.

Рей застывает, в изумлении уставившись на Мэтта, который себе никогда слова грубого не позволял, а теперь вдруг ни с того ни с сего накинулся на нее.

Он смотрит прямо на нее, и во всей его позе нет ни капли былого дружелюбия, а взгляд за стеклами очков кажется негодующим.

— А такого, — Рей сердится в ответ, — что я понятия не имела, какой он на самом деле!

— Это самая тупая на свете вещь, которую я слышал! — На этих словах у Рей от возмущения пропадает дар речи. — То есть любишь, но не всего? Или, может, он тебя вводил в заблуждение, врал тебе?

— Я…

Но Мэтт сегодня просто сам не свой.

— Так как ты умудряешься говорить, что любишь?

— Чего ты взъелся-то на меня? — едва сдерживая злые слезы, выкрикивает она. — Ты сам меня сюда позвал! Чтобы наорать? Знаешь, Мэтт, ты такой же придурок, как и твой босс!

— Значит, ты меня совсем не знаешь, так? Так ты сказала? — совсем уж несдержанно выпаливает он. Рей начинает с опаской отодвигаться в сторону, потому что не понимает, что происходит и о чем он говорит.

Но потом Мэтт, раздраженно пробормотав: «Да к черту!», вдруг снимает с себя очки и сдергивает… парик, являя из-под жесткой блондинистой шевелюры копну мягких черных волос.

Он бросает и то, и другое прямо на пол; туда же отправляются и жилет с курткой, под которой у него остается черная футболка. Но этого Рей уже не замечает, потому что она никак не может понять и принять внезапное перевоплощение Мэтта в Кайло.

Поначалу — всего несколько мгновений, пока она стоит остолбенело и смотрит на него во все глаза, ей кажется, что это какой-то розыгрыш, имевший место только сегодня: Мэтт и Кайло сговорились, и Кайло притворился Мэттом. Но очень скоро до нее начинает доходить. Обман, разворачивавшийся у нее прямо под носом, предстает во всей своей красе.

Кайло, стоя к ней вполоборота, умудряется смотреть одновременно и с вызовом, и с мольбой, и ей кажется, она вот-вот сорвется, накричит на него, обложит проклятьями за это подлое притворство.

Но если Мэтт-Кайло умудрился только что сбить ее с толку, то она выкидывает кое-что не менее ошеломительное для них обоих.

Она на него кидается.

Кайло вздрагивает, когда она повисает у него на шее, но его губы первыми целуют ее, а руки тут же хватают буквально везде, и это даже не ласки: он жадно мнет ее плечи, ребра, бока, поясницу, задницу, бедра — все, до чего может дотянуться.

Рей захлебывается от восторга: в груди становится горячо и тесно, а в голове — неестественно пусто. Ноги делаются ватными, а руки живут своей отдельной жизнью, стараясь притянуть Кайло поближе, хотя ближе того, как они уже вжаты друг в друга — это только срастись на молекулярном уровне.

Никто ничего не произносит и не спрашивает — все и так предельно ясно, когда она непроизвольно трется тазом о его пах, а Кайло со стоном толкается бедрами вперед.

— Поехали?.. — выдыхает он ей на кожу после того, как расцеловал вырез ее футболки.

— Поехали! — отвечает она, снова притянув к себе его губы, и они оба не делают ни шагу с места.

На полу у их ног растет куча одежды — они трясущимися руками раздевают друг друга. Сначала туда, где уже валяется серая куртка, отправляется его футболка, сверху летит ее.

Кайло опускается на колени и едва справляется с одной пуговицей и короткой молнией на ее джинсах: он то и дело сдувает пряди, спадающие ему на глаза, и его явно не слушаются пальцы. А потом вдруг замирает и поднимает на нее испуганный взгляд.

— У меня нет, — только и произносит он, но Рей в точности понимает, чего именно у него нет.

Она теряется лишь на секунду, а затем тянется к заднему карману джинсов, где дожидался своего звездного часа позабытый ею квадратный конвертик, и победно предъявляет его Кайло.

Заняться сексом на грязном холодном полу — наверное, представь она подобное раньше, воображение нарисовало бы ей неприглядную, жалкую картину, но сейчас все кажется чуть ли не волшебным: и шум никогда не спящего центра города, и дуновения теплого летнего ветра, и Кайло, стаскивающий с себя штаны.

Он мог бы просто спустить те, но он их снял, и это ей тоже нравится: было бы неуютно чувствовать себя полностью голой, в то время как он оставался бы наполовину одетым. И потом, он уже видел ее обнаженной — да, то сверху, то снизу, и никогда полностью, но тем не менее. А вот ей такая возможность еще не представлялась.

И сейчас она старается не краснеть и не пялиться, хотя все равно уже успела рассмотреть все, чем природа его наградила, пока он натягивал презерватив.

— Уверена? — почему-то шепчет Кайло, подойдя ближе и положив руки ей на бедра — даже Рей, у которой от происходящего в голове ни одной связной мысли, становится очевидно, как он волнуется.

— Даешь шанс сбежать? — Рей кладет свои руки ему на плечи, делая еще шаг и ощущая, как соприкасаются их обнаженные тела.

— У тебя больше не получится сбежать, — со всей серьезностью заверяет он ее. Звучит, как обещание, а еще как вызов, и Рей дает себе зарок проверить.

Похоже, ни он, ни она не представляют себе, как именно все будет происходить, но все кажется таким естественным, когда Кайло тянет ее вниз, садится на пол на пятки, прямо на их одежду, а она опускается на него сверху, седлая бедра.

Кто-то из них, очевидно, должен решиться на последний шаг, и это она, кто берет ситуацию в свои руки (в прямом и переносном смысле) и очень медленно, чувствуя каждый сантиметр его плоти, проникающий в нее, делает это.

Что ж, это… необычно. Но хотя бы не болезненно.

Рей улыбается, потому что Кайло выглядит чертовски собранным, глядя на нее черными-пречерными глазами, хоть и дышит глубоко и тяжело. Его руки едва придерживают ее за спину, так невесомо они касаются кожи.

Она приподнимается и снова опускается. Так уже лучше, приятнее. Кайло прикрывает глаза; она издает тихий стон.

Дальше все идет гораздо веселее. Кайло ухватывает ее за талию, подаваясь вперед на каждом движении. Рей тянется к нему, и они вновь целуются, и так становится совсем легко и непринужденно: поцелуи и его ласки распаляют ее сильнее, но самое потрясающее — это когда Кайло спускается поцелуями к ее груди и захватывает ртом сосок.

Это восхитительно, это на самом деле затягивает, потому что в какой-то момент происходящее начинает напоминать буйное сумасшествие, где ни он, ни она уже ничего не соображают, а могут лишь беспомощно держаться друг за друга, окончательно отпустив все тормоза.

А потом Кайло, не выдержав, все-таки заваливает ее на спину, и, честно говоря, она легла бы даже на голый бетон и не заметила бы этого, настолько ей сейчас все равно. Но под ее спиной оказывается их тряпье.

Кайло над ней разбавляет нежные слова отборной руганью, на что Рей может ответить ему лишь глупой банальщиной, пока он двигается все напористее. Но все это совершенно неважно, потому что нужно совсем чуть-чуть…

Он кончает первым, навалившись на нее со стоном и поминанием Бога и черта поочередно, но тут же, будто опомнившись, спрашивает сдавленным голосом:

— Что я могу сделать?

Рей и не ждет этих слов, она уже берет его руку и тянет вниз. Кайло все еще в ней, и она благодарна, что прикосновения его пальцев совсем не робкие.

— Да. Пожалуйста! Вот так… — подсказывает она, и это, как обычно, быстро срабатывает.

Тело скручивает от яркой вспышки наслаждения, и она вцепляется в Кайло руками и ногами.

Кончать с ним, придавившим ее сверху — невообразимо правильно, словно он своими объятиями успокаивает и продлевает ее удовольствие в одно и то же время.

Так проходит пара минут.

— Я хочу знать, мы вместе или нет? — вдруг раздается приглушенный голос над ее ухом.

— Может, для начала выйдешь, и мы поговорим?