Полуночные поцелуи

Глава 4. Его зовут Баста, Большой Баста

Отис

Мои планы продержаться пять минут летят ко всем чертям, когда девушка подо мной закидывает ногу мне на плечо.

Я просто хотел еще немного размять ее конечности или, может быть, прижать одну к груди, а не заставлять ее демонстрировать податливость человеческого тела.

— Черт, — бормочу я с уважением.

Она выглядит самодовольной и без усилий обхватывает меня другой ногой, верхняя часть ее ступни оказывается у меня между лопатками. Это великолепное положение для того, что мы собираемся сделать. Она осознает это, ее глаза сверкают от восторга при виде моего застывшего недоверия.

— Все, что тебе нужно, помнишь?

Какая она, черт возьми. Она больше, чем то, что мне нужно прямо сейчас.

— Ты гимнастка или что-то в этом роде?

Она проводит рукой вверх и вниз по мне, капризно вырисовывая узоры. Мышцы подергиваются, поскольку с каждой лаской мне становится все труднее удерживать свой вес на ней.

— Чирлидерша. — Ее прикосновения спускаются ниже, чтобы поиграть с изгибом моей задницы. Слава богу, в последнее время Дагер заставляет меня чаще приседать, придавая моей заднице сочную округлость, которую она оценила.

Я бы никогда не отнес ее к группе поддержки. Волейболистка или баскетболистка, конечно, учитывая ее вертикальное преимущество. Не то чтобы я осуждаю или меня это волнует. Я счастливо удивлен. На самом деле, мой член подергивается при мысли о ней в одной из этих маленьких обтягивающих униформ.

— Рад видеть, что ты не растеряла ни одного из своих навыков, — ворчу я напряженным голосом.

Наклоняясь вперед, я хватаю свой член и дразню им ее складки. Она шипит и извивается, и я прикусываю щеку, чтобы не взвыть от облегчения, когда меня окутывает расплавленная влага, когда я прикасаюсь к ней.

Она готова. Я был тем, кто обеспечивал эту готовность, получая удовольствие от выполнения задачи на интуитивном уровне. Есть что-то в том, чтобы отдавать предпочтение, и в том, насколько податливыми это делает людей — этого конкретного человека, великолепно. На самом деле, я бы не возражал провести повторный заход.

Она ворчит что-то в знак протеста, когда я демонстративно трусь о нее, целенаправленно скользя мимо ее входа. Я знаю, может показаться, что я пытаюсь довести ее до состояния бессвязности, но, по правде говоря, я использую тактику самосохранения.

Образно говоря, я погружаюсь в бассейн с влагой, чтобы привыкнуть, чтобы не потерять себя при первом погружении. Однако ее не волнует моя выносливость, она извивается подо мной, с ее губ срываются всхлипы, как будто она хочет, чтобы я сошел с ума прямо здесь и сейчас. Хорошо, что в комнате темно — достаточно темно, чтобы скрыть детали ее тела и выражения ее лица, — иначе я бы уже был покойником.

Я пытаюсь успокоить ее, массируя кончиком пальца ее клитор, но это еще больше возбуждает ее, и она выгибается навстречу мне, показывая, что этого недостаточно.

И она чертовски права. Этого недостаточно. Но, клянусь Богом, если я отпущу слишком быстро, я распадусь прямо на месте.

— Терпение, — объявляю я, растирая немного быстрее, немного сильнее. Капли пота собираются у меня на шее и стекают по спине.

Девушка подо мной корчит гримасу и огрызается:

— Нет.

Если бы она была моей, я бы сделал ей выговор за то, что она такая дерзкая. Но это не так, так что все, что я могу сделать, это постараться не превратиться в жалкое месиво.

— Ты должна дать мне время, — умоляю я, когда она вызывающе бьется. Беспорядочное движение натирает мой член всеми нужными способами, но прямо сейчас мне это не нужно. Я наклоняюсь, пока мое лицо не оказывается в миллиметрах от нее. — Мне нужно, чтобы это продлилось долго, и тогда тебе будет очень хорошо.

Она не сразу успокаивается, но моя честность — какой бы неловкой она ни была — вызывает тень капитуляции на ее лице. Довольная улыбка заставляет уголки ее рта подергиваться, намекая на очаровательные ямочки на щеках. Тепло разливается у меня внутри.

Из всех людей, с которыми я мог бы переспать сегодня вечером, я выбрал кого-то чувственного и возбудимого. Может быть, удача все-таки поворачивается ко мне лицом. С тоскливым вздохом она вообще перестает двигаться. Я издаю тихий стон облегчения и почти благодарю ее.

Когда я достаточно привыкаю к ее влажности, я ворчу слово предупреждения и вхожу в нее, закрыв глаза, когда мой кончик проходит через узкое отверстие. Она издает тихий стон от вторжения, ее нога сжимается вокруг меня. Когда я набираюсь здравого смысла, чтобы снова открыть глаза, я вижу, как ее глаза сверкают, как будто я делаю ей одолжение.

Экстренная новость: может, я и оказываю ей услугу, но это она оказывает мне услугу. Особенно, когда она вот так сжимается вокруг меня, давая мне неподдельное удовольствие.

— Трахни меня. Твоя киска на ощупь такая… — Я замолкаю, постепенно погружаясь в нее. Она смеется. Звук ее веселья заставляет ее тело дрожать, ее киска чудесно сжимается вместе с ним. Требуется каждая унция самоконтроля, чтобы яростно не врезаться в нее.

— Я пытаюсь трахнуть тебя. Это ты делаешь это медленно. — Несмотря на то, что я контролирую ее гиперактивные бедра, она извивается подо мной, толкая меня еще дальше. Я резко вдыхаю через нос от неожиданности, в то время как она впивается ногтями в мою кожу, из нее вырывается рассеянное мяуканье, когда она прижимается лбом к моей ключице.

Медленно. Мне нужно действовать медленно. Растяни ее. Не пахать ей шестью способами до воскресенья. Я джентльмен с Юга, и ни одна женщина не должна низводить меня до чего-то менее респектабельного. Я поворачиваю бедра и хватаю ее за колено, чтобы прижать ее ноги к груди, проскальзывая глубже, но не полностью. Она уютная и влажная, ее стенки расширяются, когда она берет меня. Я не двигаюсь, удивленно откидывая голову назад.

Удовольствие по-прежнему ослепляет, тонкий слой защиты почти не уменьшает ощущений. Кругом тишина, и все же у меня кружится голова от прилива мурашек, пробегающих по спине.

Нуждаясь в том, чтобы эта необычная девушка-кошка знала, как мне это приятно.

— Какая, блядь, у тебя потрясающая киска, — говорю я, изо всех сил стараясь звучать связно, учитывая, насколько я в бреду. — Ты такая чертовски тугая. Такая мокрая. Черт, я почти уверен, что это рай.

Она проводит руками от моей задницы к груди, любуясь бугорками мышц, сформированными годами занятий футболом. Когда она проводит по нему пальцем, я напрягаюсь, мои предплечья и бицепсы дрожат рядом с ее головой. Девушка-кошка поворачивает голову, чтобы увидеть это, самодовольная, как всегда. Она обвивает руками мою шею, ее ногти выводят успокаивающие узоры на затылке. Моя голова откидывается назад в неподдельном восторге. Ей лучше перестать играть, прежде чем я попрошу ее выйти за меня замуж.

— Тебе тоже так хорошо внутри меня. — Она лижет мой подбородок. Мое сердце замирает, и я двигаюсь, чтобы поцеловать ее. Она уворачивается от меня, вместо этого покусывая мой кадык. Я снова наклоняю бедра, входя еще глубже, и она принимает меня со вздохом. О, я начал что-то плохое. Разговоры — какая, блядь, ужасная идея. Я нахожу в этом то, что быть громким в постели возбуждает — не только меня, но и моих партнеров. Но эта девушка, она не лишилась дара речи от моего мастерства. Вместо этого она отвечает взаимностью, что одновременно мучительно и очаровательно. Потому что, услышав эти слова, потусторонний дух, известный как Большой Баста, чуть не кончив, и мне приходится бороться за свою жизнь, чтобы выгнать этого непрошеного гостя, мысленно перечисляя всех предыдущих победителей Heisman и их статистику.

Когда я восстанавливаю контроль, я тащусь вперед, как потрепанный человек, идущий в бой, конечно, без особой охоты. Я почти полностью внутри нее, когда она говорит:

— Ты такой большой. Такой толстый. Наполняй меня. Мм.

— Больше никаких разговоров, — практически рыдаю я. Меня не волнует, если я звучу жалко. Я так близок к тому, чтобы сойти с ума, что это даже не смешно.

Опустив голову, я тяжело дышу, жадно стараясь не кончить. Но она чешет мне шею и наклоняет спину над кроватью, так что наши потные груди соприкасаются, а ее соски твердеют. Эти припухшие губы — прелестные губы, с которых началось это погружение в безумие, — прижимаются к моему уху.

— Заставь меня. — Она игриво покусывает чувствительную оболочку, и мой член, по самые яйца погруженный в ее бьющуюся киску, рьяно просачивается в карман презерватива.

Называйте это мужской гордостью, называйте это ребячеством, называйте это как хотите, но ее извращенный вызов что-то пробуждает во мне. И без притворства, я полностью выхожу из нее, хватаю подушку, чтобы подложить под нее, прежде чем отрегулировать положение наших тел так, чтобы ее нижняя половина была повернута в сторону, одна нога все еще на моем плече, быстрым толчком скольжу обратно. Ее глаза расширяются, улыбка исчезает, когда я повторяю движение, ее тело прижимается к каркасу кровати от силы моего движения. И мне приятно видеть, как она принимает меня. Звуки, делают это еще лучше: хриплые, пронзительные стоны, вырывающиеся из нас, небрежный ритм наших соединенных тел и резкий удар моих яиц о нижнюю часть ее задницы, когда я жестко трахаю ее — затем сильнее, затем мягче, прежде чем снова стать жестким.

Но я не позволяю себе потеряться в этом, или чрезмерно сосредоточиться на всех способах стимуляции моего тела. Это сделало бы меня болваном с одним насосом, и я предпочел бы, чтобы меня кастрировали, чем запомнили таким. Вместо этого я сосредотачиваюсь на ней, запоминая эротическую мягкость, запечатленную на ее лице, когда я даю ей то, чего она хочет. Она расположилась как раз так, чтобы серебристый лунный свет освещал ее измученное лицо. Она щурится, ее рот приоткрыт, а голова задрана вверх, обнажая уязвимый изгиб шеи. Ее груди покачиваются от движения, и одна из ее рук поднимается, чтобы схватить одну, сжимая и пощипывая, как будто это ее прикончит. Поворачивая голову, я на секунду отвожу взгляд, чтобы прогнать трепет в моей груди. Я целую и покусываю ее лодыжку, ее пальцы изгибаются при каждом прикосновении моих губ. Я с легкостью поддерживаю этот неизменный импульс, все мое тело насквозь промокло от усилий, которые я прилагаю. Все это время она подбадривает меня, мяукая мольбы: «быстрее… да, вот так… пожалуйста… заставь меня кончить… я знаю, ты хочешь снова услышать мой крик», когда я двигаю бедрами вниз, намеренно задевая ее клитор.

— Больше никаких разговоров, помнишь? — Я здесь.

Она задыхается от смеха, прежде чем звук превращается в короткий вскрик, когда я хватаю ее за приподнятую ногу и отталкиваю ее как можно дальше назад, ее пальцы задевают спинку кровати, когда я погружаюсь в нее с такой острой точностью, клянусь, я чувствую, как бьется ее сердце. Узел скручивается внизу моего позвоночника, это предупреждение. Или, может быть, это не предупреждение. Может быть, это ее ногти впиваются в мою кожу, желая разорвать ее на части так же, как я разрываю ее на части. В любом случае, я тщательно замечаю другие явные признаки моего неминуемого оргазма, и я знаю, что не могу продолжать в том же духе, если хочу, чтобы это длилось вечно, чтобы это был момент бесконечности, на который мы с ней могли бы с нежностью оглядываться. Я хочу произвести на нее умопомрачительное впечатление, чтобы однажды, когда она выйдет замуж и в десятитысячный раз займется одним и тем же скучным сексом со своей второй половинкой, она смогла вспомнить сегодняшний вечер и пожалеть, что это не я — тот безымянный незнакомец с вечеринки, который дал ей прикурить, чтобы она запомнила, что трахал ее.

Итак, я вырываюсь, и она собирается протестовать, пока я не помогаю ей встать и не прижимаю к каркасу кровати. Обнимая ее за талию, я провожу ладонью по ее задорной заднице болельщицы. Блять. Я хватаю свой член и просовываю его, и она толкается в ответ.

— Черт возьми, да, — стонет она, откидываясь еще больше. Я кусаю губы, и мои глаза снова закатываются.

Господи, ее реакция. Мне нужно держать эту девушку на виду. Сделать с ней нечто большее, чем трах на одну ночь.

— Хватайся за изголовье кровати, — выдавливаю я. Она оглядывается и моргает остекленевшими глазами. Когда она не выполняет мой приказ, я обхватываю рукой ее шею и откидываю ее голову назад, прижимаясь губами к ее уху, тщательно подчеркивая свои слова.

— Будь хорошей девочкой и хватайся, — я кусаю ее за шею сбоку, — за, — я дразню ее своим членом, — блять, — я крепче сжимаю ее горло, — изголовье кровати.

Теперь ее глаза закатываются. Она издает стон и подчиняется, хрипя от радости. Когда я снова провожу своим членом по ее заднице, она резко вдыхает и отодвигается назад.

— Серьезно? — выдыхает она. Но не похоже, чтобы она возражала против того, на что я непреднамеренно намекнул. Мое удивление проявляется в неуверенном смешке.

— Я просто любовался видом. А теперь раздвинь ноги и подставь мне свою идеальную попку, милая.

Я хватаю ее и наклоняюсь, чтобы снова погрузиться в тепло, которое она выставила для меня напоказ. Нет никакого сопротивления, и я не могу выразить словами, насколько это чертовски изысканно. Вид моего члена, исчезающего в ней, заставляет меня застонать, спираль предвкушения проходит ниже моего пупка. Я проверяю свои движения вот так, наслаждаясь тем, как мой член входит в нее и выходит из нее. Одна из моих рук лежит на ее щеках, и я сжимаю их, даже если на самом деле мне хочется хлопнуть по ним, чтобы увидеть там большой красный отпечаток ладони. И что самое лучшее во всем этом? Она не пассивна. Она так активна во всем этом, вращая бедрами при каждом толчке.

Я буквально не могу понять, насколько эта девушка реальна. Я приближаюсь к точке невозврата, поэтому я удерживаю ее неподвижно и наклоняюсь вперед, чтобы запечатлеть поцелуй на ее лопатке, обдавая холодным дыханием ее обнаженную кожу.

— Я собираюсь разорвать тебя на части, а ты будешь хорошей девочкой и примешь это, верно?

И она хорошая девочка. Лучшая из девушек. Потому что она знает, что действия стоят тысячи слов, и она пишет гребаную диссертацию. Она отдает мне свое тело, двигаясь вместе с моим. Я пытаюсь быть не просто быстрым, но и жестким, целенаправленно врываясь в нее. Трудно поддерживать такой точный темп не только потому, что она чувствует себя так чертовски хорошо, но и потому, что она тянется внутри, чтобы помочь контролировать силу моих толчков. Эти гладкие, пропитанные влагой стенки трепещут вокруг моего члена с каждым ее движением, пытаясь удержать меня, даже когда я отстраняюсь. Трение, которое это создает, невероятно. Даже тихие звуки, которые она издает, феноменальны. Особенно когда она заставляет себя тереть свой клитор, пытаясь достичь этого вместе со мной, все время что-то бессвязно бормоча.

Черт, я люблю женщину, которая берет на себя ответственность.

Я знаю, что она близко, когда она бормочет слова ободрения в изголовье кровати, и я отвечаю, затаив дыхание:

— Я знаю, детка. Я знаю. Просто кончи снова и позволь мне почувствовать это. Дай мне это услышать. — Потому это так. Я действительно знаю. Я испытываю точно то же самое, что и она, и я это знаю.

Когда я собираюсь закончить, я кладу свою руку поверх ее и помогаю сильнее надавить. Затем я погружаюсь снова и снова — неглубоко, грубо и настойчиво. Мое лицо пылает, мое сердце бешено колотится, пытаясь справиться с напряжением и энергией нашего траха. Если мы продержимся еще немного, я почти уверен, что кровать сломается или я упаду в обморок. И затем…

Мой оргазм пронзает меня насквозь. Мой рот сжимается на ее плече, жестко и неистово, когда настоящий крик вырывается из моего горла, мое тело сотрясается в конвульсиях. Дымка возбуждения рассеивается, и плотский прилив удовольствия захлестывает меня, как шторм. Экстаз пронзает меня, когда мои движения сбиваются с ритма, а мой член пульсирует от заряда моего освобождения, опорожняясь в презерватив.

Ее освобождение настигает ее несколько секунд спустя. Девочка-кошка кричит: «Да», и, клянусь, я бы пожертвовал своим левым яйцом, чтобы снова услышать, как она держит эту ноту. Ее киска сжимается вокруг меня, как будто пытается выжать из меня все до последней капли удовольствия, и ей это удается, продлевая резкий прилив эйфории, захлестывающий меня, когда она катается на волнах своего оргазма.

Когда это заканчивается, вся энергия из моего тела вытекает, и я не в состоянии держать себя в руках. Я откидываюсь на матрас, мой член с легкостью выскальзывает из нее. Я шиплю, когда он чувствительно ударяется о мой пресс. Она остается на коленях, все еще цепляясь за спинку кровати изо всех сил, костяшки ее пальцев побелели.

Девочка-кошка выглядит красиво в тусклом свете лампы, и поэтому я любуюсь ею с ленивой сосредоточенностью. Ее потная кожа поблескивает блестками. Слабое свечение подчеркивает ее фигуру, танцующие тени отдают дань уважения изгибам ее пышного тела. Мои руки щекочут, страстно желая потянуться вверх, чтобы погладить ее очертания. Когда к ней возвращается самообладание, она поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Я облизываю губы, желание снова охватывает меня.

Но, увы, я чертовски разбит. Измученный. Ставший физически бесполезным. Мой член может дергаться сколько угодно, но в ближайшее время я ни за что не смогу пройти еще один раунд.

— Спасибо, что продержался больше двух минут, — наконец произносит мой секс на одну ночь, и во рту у нее пересохло. Я киваю и улыбаюсь, немного радуясь, что ее стандарты такие низкие. Должно быть, я был для нее первоклассным партнером.

НАПОМИНАНИЯ

список задач

ответить гроссмейстеру Бернарду из Bear's GM

оформить страховку на ингалятор Моники

закончить статью по статистике

подготовиться к промежуточному экзамену 1 NIS 3325

новый пиар для DL

купить цветы на день рождения мамы

бюджет на следующий месяц с Катей