Полюбить Джоконду

Глава 9

Меня разбудил дверной звонок.

Полусонная, я со всех ног бросилась открывать. А вдруг Гришка опередит меня?! Но он не подавал признаков жизни, должно быть, перенапрягся вчера, раскачивая диван.

— Кто это? — Спросонья мой голос прозвучал тоже скрипуче.

— Я, — отозвался Саша из-за двери. Сон моментально сошел на нет.

Не поверил! Приехал проверять! Вскочил ни свет ни заря в субботу!.. Только бы не сорваться, ничем себя не выдать!

— Привет. — Я принужденно улыбнулась. — Что это ты в такую рань?

— Да вот, парсуну вашу привез. — Он прислонил к стене подрамник.

— Проходи на кухню, располагайся. Выпей со мной чайку.

Нужно было нащупать правильный тон, нужно было учиться говорить с ним как с чужим. Страшно сфальшивить — и страшно представить, что он чужой.

Саша разделся, прошел на кухню, посмотрел на скомканный плед на кушетке, потом заглянул в комнату. Гришка спал одетый на неразобранном диване, рядом валялись его ботинки.

«ДОВОЛЕН?»

Я ткнула ему под нос вчерашний листочек. Он прочитал то, что я написала, вчитался в нашу вчерашнюю переписку, еле сдерживая смех, потом перевернул листочек и вытаращил глаза на Гришкины шпаргалки.

«ЭТО ЧТО?»

«ДОМАШНИЕ ЗАГОТОВКИ!» — отписала я. А вслух посоветовала:

— Пей чай, остывает.

— А я тут вам к чаю кое-что привез. — Он выложил из пакета на стол сырокопченую колбасу, сыр, белый хлеб, плитку шоколада. — Для подкрепления сил.

— Спасибо. — Я открыла розовый ящичек, достала нож и принялась нарезать продукты.

— Ты тоже попей со мной чаю. — С этими словами он протянул мне записку: «ЛИЗА, Я ТЕБЯ ХОЧУ!»

— Мне нужно немного привести себя в порядок, — ответила я громко, встала и взяла его за руку. — А ты перекуси пока.

В ванной я первым делом по полной открыла оба крана, и оттого, что глаза у меня были закрыты, а вода плескалась совсем рядом, снова появилось ощущение: мы на острове… Сколько же мы пробыли там?..

…А когда явились на кухню, на Сашином месте восседал Гришка, пил чай и дожевывал бутерброд с сыром. По выражению его лица я догадалась: он собирается спросить, что это мы делали в ванной.

— Видишь, Гришенька, к нам гости.

От страха, что он сейчас что-нибудь ляпнет, я опять заговорила на диком наречии. Это уже становится условным рефлексом!

— Здорово, Гриш! — бросился спасать ситуацию Саша. — Ну, как вы тут? В уютном гнездышке?

Тоже заворковал. Нет, это просто зараза.

— Лучше не придумаешь! — хмуро ответил Гришка, за что тут же получил от меня удар ногой под столом.

«ЧТО?» — «ФАЛЬШИВИШЬ!»

— А давайте скатаем куда-нибудь, — предложил Саша, — и купим выпить. Надо же отметить ваше… соединение!

Гришка мнется. Может, у него просто денег нет? Зато я соглашаюсь с восторгом. Какое облегчение вырваться из этого уютного капканчика и хоть немного поговорить по-человечески!

В машине, тем не менее, мы говорим о делах. Вчера вечером Саша созванивался с Глинской. Гришка непременно должен ехать с нами в Альпы. Нечего и думать, что Карташов позволит мне поехать без него.

Версия такая: Саша приглашает в Альпы Гришку, своего институтского приятеля, а Гришка уже берет с собой меня.

— На какие башли? — осоловело выкрикнул Гришка.

— Да это недорого, — объяснил Саша. — Проживание уже оплатили. С собой что-то надо взять и дорога — примерно пятьсот баксов.

— Ты чё? — возмутился тот. — Выложить за эту ерунду тысяч двадцать?! Меня Светка за Можай загонит!

— Я тебе одолжу.

— Одолжишь? А чем отдавать? Не поеду я никуда!

— Слушайте, — перебила я Гришку, — кажется, я знаю, где можно раздобыть деньги.

— Где?

— У Карташова!

— И Карташову отдавать придется, — мрачно констатировал Гришка.

— А он может дать? — Саша не разделил моего энтузиазма.

— Скажу, надо вырывать клиента из привычной среды, а то он назад оглядывается, того и гляди к своим переметнется.

— Ну что ж, попробуй, — довольно вяло согласился он.

Гришка не вмешивался. Было видно, что вся эта трагикомедия, не успев начаться, уже изрядно измотала его.

— Вот тут останови, — показал он Саше. — Пойду куплю чего-нибудь.

И мы остались одни. Саша пересел назад, обнял меня:

— Устала?

— Были б только результаты…

— Будут результаты, не переживай… В среду мы уже улетаем.

— Не говори об этом: я расслаблюсь и испорчу все.

— Вот именно: расслабься.

— Нельзя. Гришка выйдет из-под контроля. А с другой стороны, он тоже как натянутая струна.

— Ну, сейчас выпьет — успокоится.

— Успокоится, тем более больше будет шансов проболтаться.

— И ты успокойся. — Он целует меня, но я почему-то совсем не успокаиваюсь, а даже наоборот.

Гришка вышел из супермаркета с литровой бутылкой «Путинки» и стеклянной баночкой маринованных шампиньонов.

— Ты что, совсем плохой? — поинтересовался Саша. — Сейчас примешь дозу и начнется!

И начнется! Содрогнувшись внутренне, я выскакиваю из джипа и несусь в магазин. Покупаю два килограмма антрекотов, тушенку, замороженные овощи, бутылку подсолнечного масла, торт. Пусть ест, пьет и спит, а я буду раскачивать диван! Недаром уже давно считается, что женщины — сильный пол!

Пока я жарила антрекоты, мужчины болтали в комнате. Лучше бы не болтали. Поиграли бы в шахматы, посмотрели телевизор.

— Саша, иди сюда! — не выдержала я наконец, про себя отметив, что реплика довольно-таки подозрительная. Почему Саша, а не Гриша? А правда, почему? — Как ты находишь нашу квартиру?

— Очень уютно… Может, тебе помочь?

— Достань, пожалуйста, из шкафа тарелки. Хлеба нарежь.

За почти праздничным столом мы пьем за наше счастье, благополучие, чуть ли не за любовь до гроба. Гришка пьет радостно, Саша спокойно, а я — еле-еле. Со студенческих лет не пила водки. Сначала она обжигает горло, потом — мозги. Гришка торопился разлить по второй, но я прикрыла ладонью стопку:

— Мне не надо… Ну ладно, совсем чуть-чуть.

Но тут в дверь позвонили.

Господи, неужели Карташов? А кто же еще! Да чего волноваться-то — все в порядке! Вот Гришкин друг пришел на наше счастье порадоваться. Я стол накрыла. Пусть видит — стараюсь!

На пороге я очень своевременно вспоминаю, что Карташов теперь у нас Лешик.

— Познакомься, Гриша, это мой муж Алексей. Бывший муж… — пытаюсь разыгрывать замешательство.

— Мне пора, — равнодушно бросает Саша, и мы оказываемся втроем на кухне.

Я стараюсь не смотреть на Гришку, но и так понятно: от ужаса он ни жив ни мертв.

— Так вот какого ты себе нашла! Гуся… — со сдержанной угрозой произнес Карташов.

Гришка открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл — привычно уже осекся.

— Не смей так называть моего Гришеньку! — Я топнула ногой.

— Бросила, променяла, — продолжал Карташов горестно.

— Если вы, — все-таки осмелился подать голос Гришка, — так переживаете, то я со своей стороны готов…

— На что ты готов?! — рассердился Карташов.

— Уступить ее вам…

— Гриша! — перепугалась я. — Как не стыдно! Ты говоришь обо мне как о товаре.

— Да, ты, Лиза, — засуетился он, — отрада моих очей. Как усталый путник…

— Что он мелет?!

— Это мы так с Гришенькой разговариваем… О чувствах говорим.

— О чувствах?.. Нечего тут! Заморочил бабе голову, понимаешь ли, а теперь — о чувствах… Да ты знаешь, какой она человек?! А баба какая?! — Карташов чмокнул кончики толстых красных пальцев. — Отпад!

— Ты присядь, Леша. Пообедай с нами.

— Да можно и пообедать…

Гришка молча, трясущимися руками разлил по стопкам водку.

— Ну, за знакомство, — предложил Карташов.

Я чуть не подавилась, а Гришка, поставив пустую стопку на стол, сразу убежал в комнату:

— Не буду вам мешать.

— Ну, блин, козел! Фуфло, урод… — без остановки повторял Карташов, поглощая мои антрекоты. — Ты мобильник приобрела?

— Приобрела.

— Ну, позвонишь, скажешь номер. Вот премия тебе, как обещал… И пора мне, пожалуй, сваливать отсюда.

— Как сваливать? — протестую я. — Нам поговорить надо.

— Ну так говори.

— Лучше на улице.

Я накинула полушубок, взяла сумочку.

— Зайчик, я скоро вернусь.

— Пожалуйста, пожалуйста… — жалко улыбнулся из комнаты Гришка. — Приятно было познакомиться.

— Взаимно. — Карташов, прямо скажем, на высоте.

Посмотрим, как ты запоешь, голубчик, когда услышишь про денежки.

— Сколько-сколько? — недоверчиво переспросил он.

— Самый минимум — тысяча баксов.

Карташов поперхнулся… Дело важное, он боялся поставить его под угрозу, но сумма показалась ему запредельной.

— А поменьше никак? — спросил он неуверенно.

— Да это только на дорогу!

— Ладно, вечером позвонишь, скажу, будут деньги или нет.

— Позвоню-позвоню. — Я искренне улыбнулась, просто кожей ощущая его смятение.

Я понаблюдала, как карташовский «опель» выехал со двора, потом достала мобильник и позвонила Саше — обновила его подарок.

— А ты знаешь, кто приходил?

— Конечно. Твой муж.

— А вот и нет! — Я засмеялась. — Это Карташов. Хотел, чтобы Гришка приревновал меня…

— Ну и?

— Чуть не испортил все дело!.. Гришка перепугался и говорит: если вы так страдаете…

Саша расхохотался:

— Ты про деньги спросила?

— Спросить-то спросила… Но такие суммы, видимо, вне его компетенции. Будет, наверное, наверху узнавать, а вечером скажет.

— Ты ему пока с мобильника не звони.

— Почему?

— Пока он твоего номера не знает, мы можем свободно поддерживать связь.

— Со связью ничего не выйдет. Номер в ближайшее время я ему должна сообщить.

— Тогда давай сейчас договоримся.

— О чем?

— О следующей встрече.

— Саш, а это не опасно?

— Ну… будем надеяться… Давай завтра.

— Нет, завтра воскресенье. По идее, надо в гнездышке торчать.

— Тогда послезавтра. В «Блюзе», без четверти три. Как в прошлый раз.

— Договорились.

— Я тебя целую.

Я отключила телефон и медленно зашагала по улице Гиляровского. Вдыхая морозный, пропахший бензином воздух, думала не о Карташове, не о Гришке — о Саше… Целую тебя… Интересно как. Поверхностно, как за столиком ресторана, или робко и нежно, как тогда у портрета? А может, смело и призывно, как сегодня утром? Я была согласна на любой поцелуй, только чтоб он был настоящим, только бы не было между нами расстояния, только бы…

Люди редко бывают удовлетворены своими реальными обстоятельствами. Еще месяц назад я чувствовала себя несчастной, но по-другому. Тогда мое несчастье ощущалось тягостно-беспросветным, теперь оно было мучительно-сладким, радующим и изматывающим. Оно было главным содержанием моей жизни. А Карташов и его поручения так… побочная линия, которая скоро изживет себя. Очень скоро, наверное, сразу как вернемся из Альп. Сашина детективша разведает, что к чему… И можно начать новую жизнь, без страха, лжи и фальши. В новой жизни все будет интересно, красиво и целесообразно. Сообразно с целью. Гармонично. Только вот когда это будет?

…На неубранном столе стояла недопитая бутылка. Водки в ней, однако, сильно поубавилось. Должно быть, Гришка хотел снять стресс. Испытанное средство не подвело и на этот раз: он отключился… А когда проснется, неприятного осадка не останется и в помине. Будет легче дышать.

Я поставила под кушетку небрежно скинутые Гришкины ботинки и стала убирать со стола.

Мы с Гришкой разыгрываем счастливую пару, блефуем. А все же и в блефовую жизнь безжалостной рукой вторгается реализм. Женщина покупает продукты, готовит, убирает со стола, а мужчина пьет водку и храпит на кушетке. Он привык вести себя так с женой и теперь действует автоматически, по раз и навсегда выработанным правилам. И я тоже автоматически: если посуда грязная, надо ее вымыть, пол подмести, ботинки поставить в прихожую. Неужели Светка не дала ему с собой тапочек?

Зазвонил телефон.

— В понедельник деньги получишь, — прогудел в трубку Карташов. — Подъедешь ко мне в двенадцать.

— Ладно, подъеду.

— Как там этот придурок?

— Допил почти всю водку и спит.

— Козел, блин!

— Вот и представь, каково мне! А ты еще деньги давать не хочешь. — Я пошла в атаку.

— Да я-то что? Мое дело теперь маленькое!

— Как это маленькое? А чье ж это дело?

— Да ты ж видала его! Интеллигента очкастого! И зачем этот лох только ему сдался? Не поймешь!

— Долго мне его еще стеречь-то?

— Да я почем знаю?! Но как чего прояснится, сразу сообщу.

Ну что ж, выходит даже неплохо. В понедельник минут двадцать мне хватит на разговор с Карташовым, дальше полтора часа займут магазины, и к трем я успею в «Блюз». Это в понедельник. Весь вторник будет посвящен сборам, а в среду с утра — пойдет новый отсчет времени.