Поменяемся?

36

— Как покатался? — Я с улыбкой оглядываю лицо Рафаэля с выраженным отпечатком лыжного загара.

— Нормально. Мышцы гудят. А ты чего здесь? — Он обводит глазами вестибюль. — Была на занятии?

Я отрицательно мотаю головой.

— Не-а. Не пошла.

— А чего так? — Рафаэль смотрит на меня внимательно. — Эти дни начались?

Прикрыв рот ладонью, я смеюсь. Не ожидала такого внимания к природе женского цикла от унылого сожителя.

— Нет, просто решила побыть немного в номере. — Я киваю в сторону ресторана. — Идем на ужин?

— Я хотел переодеться сначала.

— Ой, да просто сними куртку и пойдем, — фыркаю я, по-приятельски беря Рафаэля под локоть. — У меня желудок уже час как себя переваривает.

Он смотрит на меня как родитель, неожиданно обнаруживший, что его малолетняя дочь научилась использовать туалетную бумагу по назначению. С удивлением и гордостью.

— Наплевала на гастрит, чтобы дождаться меня? Это приятно.

— А еще целых полчаса торчала здесь, чтобы тебя встретить, — льстиво добавляю я.

— Мне нужно начинать бояться?

Шутливо пихнув его локтем, я продолжаю тащить нас к дверям ресторана.

— Заткнись, пока я не передумала быть милой.

О местах в ресторане я позаботилась заранее, поэтому администратор без проволочек ведет нас к столу с обалденным видом на закат.

— У тебя ведь не день рождения? — Рафаэль растерянно озирается. — Если так, в оправдание скажу, что пару раз забывал поздравить даже мать.

— Похоже, что я бы вышла на праздничный ужин в термобелье? — Я тычу пальцем в рукав флисовой толстовки, глядя на него с шутливым обвинением. — Каждый год на моем дне рождении ты съедаешь по огромному куску шубы! Мог бы и запомнить, что он в марте!

— Я помню, что весной. Просто занервничал что-то. Готовился, после вчерашней игры в карты снова надо имитировать амнезию… — Рафаэль раздраженно встряхивает головой. — Короче, просто не ожидал.

— Вот такая я непредсказуемая. — Я задираю голову, чтобы назвать заказ. — Мне, пожалуйста, гедза с креветками, утку в кисло-сладком соусе и пирожное моти. И еще ваш фирменный чай.

— Я так быстро заказывать не могу… — бурчит Рафаэль из-за страниц меню. — В этой азиатской кухне хер разберешь, что можно есть, а после чего с толчка не слезешь.

— Я могу заказать за тебя, если хочешь.

— Давай. — Он с облегчением отодвигает от себя толстенную папку.

— У вас есть салат с соленым лососем? Чтобы был на шубу похож, — начинаю тараторить я, вновь беря в фокус официанта. — И основное блюдо из говядины, но без болгарского перца. Ты вроде бы его не любишь, да? — Я мельком смотрю на Рафаэля. — А еще можно дим-самы? Есть с белой рыбой?

— Я бы и сам лучше не заказал, — изрекает он, глядя на меня с задумчивым удивлением. — Ты, оказывается, хорошо меня знаешь.

— Я еще помню, что ты родился восьмого августа, львеночек, — иронизирую я. — Видишь, насколько я лучше тебя?

— Даже спорить не буду. — На лице Рафаэля появляется теплая улыбка. — Говорю же, я чурбан.

— Ты хороший, — возражаю я. — Очень.

Он снова смотрит на меня с подозрением.

— И все-таки, что происходит? День рождения у меня, как ты правильно заметила, в августе.

— Просто хочу хорошо провести этот вечер.

— Мы, кстати, ничего выпить не заказали.

— Я точно пас, — я качаю головой. — Ты закажи, если хочешь.

— Нет, один не буду. Поберегу печень. Так и чем ты занималась весь день?

— Много думала. — Улыбнувшись, я киваю за окно. — Красиво так, да? Горы всегда были моей мечтой. Почти как оливки. Я в детстве мечтала их попробовать, так как была уверена, что они на вкус как виноград. Тоже ведь зеленые и продолговатые. А выяснилось, что они вообще другие… Пряные и соленые. Но мне все равно понравилось. Настолько, что оливки стали моей зависимостью.

Интерес на лице Рафаэля сменяется недоумением. Весь его вид говорит: «И к чему вся эта гастрономическая ахинея?»

— С горами получилось так же. Я долго мечтала об этой поездке, а по итогу она совсем не соответствовала моим ожиданиям. Я думала, что приеду с Витей и буду виртуозно рассекать на лыжах под гром аплодисментов, а прилетела с тобой и все свои спортивные достижения свела к синяку на заднице. — Я смущенно улыбаюсь. — Но, тем не менее, мне понравилось.

— Меня тоже все устраивает, — негромко произносит Рафаэль после небольшой заминки. — Больше, чем я мог предположить.

— Проблема в том, что мне нельзя оливки, — шепотом добавляю я. — Язык начинает чесаться и ладони краснеют. Аллергия, в общем. Если много их съем, есть риск анафилактического шока, отека Квинке и прочей дряни. Вот такая паршивая ситуация.

Рафаэль долго и сосредоточенно изучает мое лицо в попытке продраться сквозь путанные метафорические дебри этого рассказа. По-видимому, справляется, потому что спустя несколько секунд кивает.

— Я тебя понял. Это действительно непросто.

— Давай поговорим о чем-нибудь отвлеченном? — предлагаю я, заулыбавшись. — Расскажи, как ты стал увлекаться лыжами?

Рафаэль принимает смену темы с видимой настороженностью, но на заданный вопрос все же отвечает.

— Сначала был сноуборд, я говорил вроде. Видео обучающее посмотрел, потом попробовал встать. Я, придурок, сразу на здоровенную гору полез, наебнулся смачно. Минуты полторы летел. Как шею не сломал, хер его знает. Потом понял, что второй такой лажи моему хребту не пережить, встал и покатился.

— А варианта больше не пробовать не рассматривал? — подначиваю я.

— Не. — Смяв в пальцах салфетку, Рафаэль усмехается. — Я же упрямый.

Я киваю.

— Хорошее качество.

Это первый случай нашего непринужденного общения без всякого допинга. На протяжении полутора часов диалог не стихает. Я спрашиваю, Рафаэль отвечает, я развиваю мысль, он подхватывает. Ужин проходит даже лучше, чем я запланировала: тепло, расслабленно и комфортно.

— Как только подхожу к номеру, начинает ныть позвоночник, — бормочет Рафаэль, глядя, как я прикладываю карточку к замку. — Как тут не верить в психосоматику.

— Это из-за кресла? — догадываюсь я.

— Ну.

Дверь распахивается. Я намеренно пропускаю Рафаэля вперед и затаиваю дыхание. Сделав несколько шагов, он резко оборачивается, во взгляде появляется недоумение.

— Почему чемоданы собрала?

— Улетаю. Завтра с утра.

— И на хера? — Он хмурится, выглядя разозленным.

Я в сотый раз за вечер растягиваю рот в вымученной улыбке.

— Потому что у меня аллергия на оливки.

— Ясно.

Дернув челюстью, Рафаэль швыряет куртку на кровать и подходит к окну.

— Я улечу, — произносит он через паузу. — Горы — это твоя мечта, не моя.

— Ты достаточно спал в кресле, — возражаю я. — Серьезно. Я уже все решила. Ты, конечно, тоже можешь вернуться домой, но тогда придется поселить в номер Сумко и Рылова, чтобы не пропадал зря. Ты заплатил за него немало, так что будет обидно.

— Дерьмовый какой-то план.

— Продолжать жить вместе — план дерьмовый в квадрате. Я уже вчера была согласна на секс, так что наверняка объездила бы тебя до конца недели. — Я натянуто смеюсь. — Ты оказался на удивление умелым переговорщиком. А когда подключаешь пальцы, становится невозможно противостоять. Короче, будет правильнее уехать. Нельзя забывать, что это всего лишь курорт, а настоящая жизнь у нас обоих дома.

Нахмурившись, Рафаэль смотрит перед собой, словно пытается освоить сказанное.

— Но есть и хорошая новость. — Я скалю зубы, мать его, в тысячный раз. — С сегодняшнего дня тебе больше не нужно будет спать в кресле.