Новенький. Сломанное сердце

Глава 1. Новенький (2)

Пока автомат для Кати готовил какао, а Саша вскрывала шоколадку, Тоня искала нужную страницу.

Золотов нашелся быстро. На аватарке он стоял в пальто и без шапки на фоне московских небоскребов. Фотограф снимал снизу, чтобы здание уходило в высокую перспективу, наваливалось на модель своим гигантизмом. Лицо при этом было видно хорошо. Золотов не улыбался, лишь слегка поджимал уголки губ. Ракурс придавал ему высокомерия. Хотя скорее то была уверенность в своей неотразимости. Он словно говорил: «Я знаю, что нравлюсь тебе». И, действительно, нравился. Саша сама загляделась, а потом оглядела подруг – те всасывали глазами картинку. Даже черствая Катя изучала его с желанием.

От такой красоты трудно было оторваться, не до мужицкого грубой и не до девчачьего нежной, идеально подобранной под него. Золотов был в ней естественен. Отлично слажен, в меру изящен, слегка небрежен. Всего было ровно настолько, чтобы казаться безупречным, и при этом оставаться органичным и настоящим.

– Москвич, значит, – озвучила Тоня и полезла в раздел «Фотографии», которых было немного, в основном старые, еще школьные, где Золотов мелькал на общих мероприятиях.

Обычно черная голова с голубыми глазами торчала позади всех с ровным лицом без каких-либо эмоций и гримас – ничего интересного. И качество фотографий оставляло желать лучшего – Золотова было видно плохо. Нашлось несколько спортивных, где он плыл в резиновой шапочке и очках. Вся красота терялась за брызгами.

На стене не осталось ни одной записи. В музыке и видео тоже было пусто. В подписках висели популярные паблики с мемами, новости спорта и тематические блоги про плавание. Следов того, что искали, они не обнаружили. И это не обнадеживало.

– Личную жизнь, конечно, скрывает, – цокнула Тоня.

– Может, ее и нет, – усмехнулась Катя. – Парень явно спортсмен. Походу, ему не до этого.

– Ой, да всем всегда до этого, – Тоня небрежно махнула телефоном. – Просто многие признаваться не хотят. У такого не может не быть подружки. Сто пудов он не хочет ее палить.

– А может он гей, потому и скрывает? – предположила Саша, хотя сама не хотела в это верить, а потом в душе над собой посмеялась, что вообще на что-то рассчитывала.

Она еще не отошла от Паши, который бросил ее с формулировкой «Тебя слишком много». И года не прошло, а ее опять тянуло на авантюру с предсказуемо печальным концом. Пашу она добивалась месяцев семь. Его и красавцем-то язык не поворачивался назвать. И соперниц практически не было. Все равно ее запала и его терпения хватило на пару лет. Они договорились остаться друзьями, как адекватные люди, но Саша так не умела. Писала ему и звонила, якобы по дружбе, но каждая встреча заканчивалась сексом, причем по ее инициативе. Наутро она себя проклинала, потому что это не восстанавливало отношения, а все равно каждый раз ему отдавалась. Паша просто перекантовывался, пока искал новую девушку.

Перед Новым годом Саша решила, что больше не будет напоминать о себе. Хотя с трудом сдерживала себя вечерами, когда накатывала тоска. Шанс проверить силу воли целиком пока не представился. Она перестала навязываться, и Паша о ней не вспоминал. «Видимо, уже нашел новую», – догадка царапала сердце.

– Нууу… похож, кстати, – Катя стянула губы трубочкой, а носик сморщила. – Слишком красивый.

– Только геи бывают такими ухоженными, – подтвердила Тоня.

Саша выдавила невеселый смешок.

– И скрытными, – добавил мужской голос сзади.

Девчонки подняли ошарашенные глаза над Сашиной головой, а ей пришлось обернуться. Золотов стоял в полуметре и смотрел в экран Тониного смартфона, где красовался на аватаре.

– В друзья не стучитесь, не добавлю, – сказал ровным голосом, будто говорил с машиной.

– Ой, извини… – Саша скорчилась в гримасе сожаления, по всему телу забегали иголки. – Не подумай, нам просто… интересно… Ты же новенький.

Пальцы так переплелись, что ломали друг друга.

– Вы для меня тоже новенькие, я же по вашим страницам не лажу, личную жизнь не обсуждаю, хотя, может быть, вы тоже похожи на полиаморных лесбиянок.

Тоня с Катей не удержались и, коротко хихикнув, скривили лица в отвращении. Саша заливалась стыдом по самые уши.

– Как неловко получилось, – промямлила она и прикусила ноготь большого пальца, боясь сказать что-нибудь еще, что только усугубит ситуацию.

– Забейте, я привык, – Золотов подошел к автомату и вставил купюру.

Саша с подругами смотрели на него в ожидании непонятно чего. Потом переглянулись и опять уставились на новенького. Он как ни в чем не бывало поднял выпавший батончик и направился к лестнице.

– Вы идете? Я, вообще-то, за вами увязался, чтобы найти тот кабинет, который трудно найти.

– Варя же тебе предлагала помощь, – буркнула Саша и зашагала вперед, злясь на собственную неосторожность.

Девчонки только после нее двинулись с места. Золотов прищурился на секунду.

– Не люблю, когда мне навязываются.

– Поэтому навязываешься сам? – Саша не сдержалась от нервного сарказма.

– Предпочитаю.

Тоня с Катей почему-то посмотрели на Сашу с улыбкой, она закатила глаза. У нее была стремная репутация. Все из-за Паши, потому что она, действительно, ему себя навязала и делала это на глазах у всего факультета. Он был на год старше и уже выпустился, но со многими из ребят с ее курса тесно общался. От этой репутации ей было уже не избавиться. Оставалось только окончить университет и больше не встречать однокурсников.

Лестница на каждом полуэтаже разветвлялась на две. Петлять пришлось долго. Все вчетвером шагали молча, пока Саша не разрушила тишину.

– Да, тут сложно. Здание историческое, – кивнула на неровные стены без окон. – Четыре года здесь учимся, а я до сих пор путаюсь.

Золотов ее замечание проигнорировал, зато задал вопрос:

– А бассейн в этом корпусе?

– Отдельное здание, во дворе, – Саша поводила рукой в воздухе, не указав ни в какую сторону.

– А как работает?

– С девяти до девяти.

– Но там днем дофига народу, – вставила Тоня, поравнявшись с Сашей и Золотовым. – У мелкоты физра обязательная. Они все в бассейне тусят, потому что там самая халява.

– После шести обычно свободнее, – добавила Катя сзади.

– Отлично, спасибо.

Золотов первым заметил табличку с номером аудитории и открыл поцарапанную дверь из массива дерева. Девушек пропустил вперед. Когда он вошел за ними, Саша поймала на себе недовольный взгляд Мироновой, которая обустраивалась в среднем ряду с подружками.

Золотов кинул рюкзак на первую парту у входа, за которой обычно сидела Саша. Он уже обошел стол и хотел сесть, но она его остановила.

– Вообще-то, я там сижу, – выпалила неуверенно.

Саша на этом месте сидела на всех лекциях все четыре года, однокурсники это быстро запомнили и не претендовали на него.

– Здесь написано? – новенький поднял бровь и посмотрел на парту.

Там, действительно, ножом была высечена надпись «Тут сидит Саня», оставленная Александром Неизвестным много-много лет назад. Золотов усмехнулся и вскинул ладони.

– Понял, Саня, не претендую.

Он вышел из-за парты и схватил рюкзак. Девчонки подхватили его смешинку и переглянулись.

– Блин. Я – Саша, а этой надписи лет двадцать, – она выдохнула неловкость громко и плюхнулась на место у стены.

Новенький прошел меж рядов в самый конец и сел на отшибе в одиночестве. Однокурсники за ним следили. Секунду стояла тишина, а потом ребята вернулись к своим разговорам. Девчонки стали перешептываться. Саша была уверена, что все обсуждали Золотова.

– Я его инфу1 нашла, – цыкнула Тоня, рукой притягивая внимание подружек. Они сидели сразу за Сашей.

Тоня выложила смартфон на парту. В инфе было гораздо больше фото, причем все качественные, выполненные профессионалом. Подписчиков набралось чуть больше миллиона. Саше стало любопытно, откуда столько.

Последний пост Золотов выложил еще в декабре. Он стоял на фоне городской елки на Красной площади. Другие фото были сделаны в разных местах, городах и странах, спортивные состязания чередовались с вечеринками, светскими мероприятиями и интервью. Публикаций вышло около тысячи.

Красота делала Золотова фотогеничным. В любую локацию он вписывался идеально. И если бы не фото соревнований, то можно было принять его за типичного блогера, берущего своей бессодержательной привлекательностью. В основном на него подписывались женщины и в комментариях чуть ли не кипятком писались. Там было на что. На некоторых снимках он оголялся по пояс, но даже в одежде выглядел сексуально. Позировал свободно, как будто попутно, невзначай. И всегда фотографировался с неизменным выражением лица «Ты меня хочешь». Возбуждение от такого взгляда само просыпалось и нарастало за считаные секунды.

Саша почувствовала, как живот наполняется вязким желанием чего-то одновременно чистого и грязного. Инстинкты работали подсознательно, даже когда сознание верещало: «Тебе ничего не светит. Лучше не связывайся». В душе еще болели старые раны. Взаимной любви она не знала. Разве что в садике у нее был муж, который вряд ли понимал, что это значит. Саша и сама тогда не понимала.

Но изрубцованное сердце безотказно влюбилось. С пятого взгляда на спортивный торс и с шестого на симметричное лицо с голубыми глазами и черными волосами.

Саша посмотрела в другой конец аудитории, где Золотов глядел в окно. Взгляд был пустым, а лицо без эмоций ровным. Ко всему вокруг он не проявлял интереса, даже если в него уставилось не меньше десятка пар любопытных глаз. Оторвать свои Саша смогла, только когда в аудиторию вошел преподаватель.