Попаданка. Финал

Глава 25

Табличка с надписью «реанимация» горела зеленым светом. Минуты ожидания складывались в часы.

Я сидела с Елизаром Авдеевичем на потертой кушетке и смотрела на стену с местами облупившейся темно-зеленой краской. Кто-то внутри меня упрямо твердил — мама умрет, смирись. Но надежда не желала отступать. Она кричала, требовала верить и действовать.

Но что я могу⁈

Иномирный ученый молчит. Сила двойной звезды лечить не способна. Помолиться? А толку? В той, прошлой жизни я делала это бессчетное количество раз, на коленях стояла пред иконами, умоляя небеса даровать маме исцеление. Шестнадцать долгих лет боролась за нее. В итоге проиграла. Самый родной человек ушел на небо.

Мамочка, не сдавайся. Ты нужна мне. Я так тебя люблю.

Прижавшись спиной к стене, прикрыла глаза. Несколько слезинок скатилось по щеке. Украдкой их смахнула.

Неужели и правда ничего нельзя сделать⁈

Повернув голову к ученому, поймала его сочувствующий взгляд, сипло прошептала:

— Елизар Авдеевич, вы можете как-то помочь?

Артефактор нахмурился.

— Расскажи о маме, — попросил, задумчиво потеребив цепочку на шее.

И что это даст? Ну да хуже не будет. И я заговорила:

— Она сирота. Выросла в детском доме. Ту квартиру в Подольске дало государство. О родственниках не рассказывала. Думаю, сама не знает. В молодости мечтала стать ученым. Поступила на физмат, но в девятнадцать влюбилась, родила меня, и об учебе пришлось забыть. Одинокой девушке с грудным ребенком на руках в нашем мире нелегко. Мыла полы в подъездах, хваталась за любую работу, чтобы меня поднять, — спазм перехватил горло. Сглотнув, продолжила: — Мне было шестнадцать, когда у нее случился первый инсульт. Отнялись ноги. Через полгода повторный. Все стало совсем плохо. В пятьдесят один год она умерла в клинике. Мама мой единственный родной человек, — добавила, едва сдержав всхлип.

— А сколько сейчас ей лет?

— Раз мне двадцать четыре, значит, ей сорок три.

И в этот момент дверь реанимации открылась.

По телу пробежала дрожь. Позабыв, как дышать, я со страхом и мольбой смотрела на усталого пожилого мужчину белом халате.

— Мы сделали все что смогли, — сказал он тихо.

Внутри все оборвалось. Я обессиленно уронила голову, прижала ладони к лицу.

— Мне очень жаль, — откуда-то издалека донеслись слова дежурного врача.

Он что-то еще говорил, пытаясь утешить, но я не слушала. Сидела, скрючившись, прибитая жутким горем. Невыносимая боль утраты раздирала изнутри.

Мамочка, родная моя, я опять подвела. Осталось лишь достойно тебя проводить.

Эта мысль немного привела в чувство. Уж не знаю, откуда взялись силы, но я выпрямилась, затем встала. Безразлично отметив, что артефактора рядом нет, скрипуче спросила у врача:

— Когда я могу забрать маму?

Внезапно из реанимации выбежала медсестра. Взмахнув руками, вскрикнула:

— Сергей Сергеевич! У Рябцевой сердечная активность! — и стремительно залетела обратно.

— Не понял? — шокировано пробормотал реаниматолог. — Подождите, — бросил мне и в прямом смысле убежал.

Что происходит⁈

Следующие минуты, а может, и часы я просто стояла и смотрела на табличку «реанимация». Наконец дверь приоткрылась, в коридор выскользнул Елизар Авдеевич. Приблизившись, он бережно обнял меня за плечи.

— Все хорошо, — шепнул на ухо. — Я кое-что сделал. Завтра утром твою маму заберем, и окончательно ее вылечу.

Не справившись с эмоциями, я громко всхлипнула и уткнулась в грудь ученому. Слезы потекли водопадом.

— Ну вот те раз. Как плохую новость сказали, так не плакала. А тут сырость развела, — артефактор неловко погладил меня по голове. — Я же тебе утром говорил, что все будет нормально, — напомнил смущенно. — Не поверила, что ли? Зря. Ты мне уже как дочка, а взрослые детей не обманывают.

Я рассмеялась сквозь слезы. Стерла соленую влагу тыльной стороной ладони, счастливо улыбнулась:

— Такому отцу буду только рада, — и, понизив голос, спросила: — Как вам удалось вытащить маму с того света?

Ракитин слегка покраснел, кашлянул. Явно увиливая от ответа, деловито сообщил:

— Позже расскажу. Если хотим Марину Олеговну завтра забрать, то я домой поеду. Нужные данные снял. Ты со мной или останешься здесь на ночь?

— Останусь.

— Так и думал, — мужчина согласно кивнул. — Ну, тогда я поехал. Утром вернусь за вами. О спецмашине не беспокойся, решим этот вопрос. И запомни: старшим надо верить, — он шутливо погрозил мне пальцем, подмигнул и ушел.

А я вновь села на кушетку. На душе творилась полная неразбериха. По всей видимости, эти эмоциональные качели вымотали меня окончательно. Поставила локти на колени, сжала пальцами виски.

Где-то глубоко внутри зрела уверенность, что с мамой ничего плохого больше не произойдет. Но все же что-то продолжало беспокоить.

Да когда это, в конце концов, кончится⁈

— Ты Ольга Рябцева? — выдернул из размышлений ленивый мужской голос.

Медленно подняла голову. Предо мной стоял мужчина в элегантном костюме. Но за качественно сшитой одеждой не спрятать сути. У незнакомца был взгляд убийцы.

За полтора часа до этого. Новый Арбат. Ресторан «Мираж»

Сергею Николаевичу Лаликину по кличке Псих нравилось есть одному. Вот и сейчас, не изменяя привычке, он ужинал в одиночестве за роскошно накрытым столиком. К тому же главарь подольской ОПГ давно не носил вещей и аксессуаров, так полюбившихся бандитам. Он предпочитал сшитую на заказ одежду, шикарные часы и обувь.

Неискушенному обывателю могло показаться, что этот высокий, грузный, несимпатичный дорого одетый мужчина — обеспеченный деловой человек. Однако стоило посмотреть Сергею Николаевичу в глаза, как образ удачливого бизнесмена пропадал без следа. Его ледяной, бездушный взгляд порождал страх.

И все же Лаликин пользовался популярностью у женщин. Впрочем, Сергей прекрасно понимал, что привлекает красоток исключительно его бумажник. Но на это обстоятельство ему было искренне плевать. Проведя с очередной прелестницей ночь, он платил ей, как проститутке, и забывал о ее существовании.

Сидящая за соседним столиком симпатичная темноволосая девушка лениво ковыряла вилкой дешевый салат. Усиленно делая вид, что ей скучно, искательница толстосума все чаще красноречиво посматривала на криминального авторитета.

«Неплохая киска, — решил Сергей Николаевич, разрезая ножом сочный стейк. — Можно покувыркаться с ней пару часиков».

Размышления Сергея о плотских утехах прервал бригадир ударной группы подольских.

— Доброго вечерочка, — с уважением поздоровался ладно скроенный, смазливый Алексей Попов, усевшись напротив главаря банды. Заметил, как тот поморщился, и быстро добавил: — У меня важная информация.

Отложив столовые приборы, Сергей Николаевич промокнул губы полотняной салфеткой, откинулся на спинку стула и недовольным тоном осведомился:

— Что у тебя?

— Смолин выгодно продал крестовский пушной комплекс, — наклонившись вперед, со значением произнес Попов.

— Вывернулся, гаденыш, — Сергей Николаевич сердито постучал пальцами по столу. — Поп, ты зачем пришел? Смолинской находчивостью аппетит мне испортить? — Алексей побледнел, а Лаликин веско продолжил: — Или считаешь, меховщика стоит еще раз наказать? Так братва не поймет. Денег мы не потеряли, напротив, неплохо заработали, скупив долги комплекса. Смолин все отдал, и с набежавшими процентами. Этого лоха, купившего звероферму с дохлыми зверями, французы оставят без штанов. Нашего интереса здесь уже нет.

— Не скажи, Псих. Наш интерес очень даже есть. Бабла можно влегкую поднять, — на лице Алексея появилось предвкушение. — Тут вот в чем дело. Лох, которого развел Смолин, кавказец. Фамилия Гоев. Из наших о нем никто не слышал. Я навел справки.

— И? — недовольно поторопил главарь.

— Уж не знаю как, но в шедах на ферме живые-здоровые звери. Наш бомж их видел собственными глазами, клянется, что мех изумительный. Сегодня прилетели иностранные барыги, животных осмотрели, остались довольны. Пехота доложила: меховщики сидят с Гоевым в «Титанике», отмечают сделку.

— Хм-м, — протянул Сергей Николаевич.

— Это еще не все, — Поп горел азартом и алчностью. — Кавказец оформил ферму на свою любовницу. Молодая адвокатша. С мусорами дружбу не водит, занимается гражданскими делами. Серьезных связей нет, за нее никто не встрянет. У девки мать тяжело больна. Сейчас адвокатша сидит у нее в больнице. Чуть надавить на телку, и сломается, все, что есть отдаст. Делов-то мизер, а куш жирный! Давай я смотаюсь?

Главарь бандитской группировки осмотрел оставшиеся нетронутыми блюда, скривился и холодно сообщил:

— Так уж и быть, тряхну стариной. Сам с девкой пообщаюсь. Поехали, все равно аппетит испортил.

Попов моментально вскочил из-за стола. Неторопливо поднявшись следом, Сергей Николаевич мысленно прикинул, сколько должен за ужин. Достал из внутреннего кармана толстый бумажник, вытащил несколько крупных купюр, небрежно бросил их на столешницу.

Возвращая кошелек на место, глянул на миловидную брюнетку. Та сразу же выпятила грудь, заулыбалась. Немного подумав, Лаликин вынул из того же кармана визитку. Положил золотистую карточку перед довольной девушкой, распорядился:

— Позвони часа через два, — и направился к выходу из ресторана.

Подольская городская больница

Опасный незнакомец бесцеремонно меня изучал.

Внутренне собравшись, я невозмутимо уточнила:

— Вы что-то хотели?

Мужчина несколько мгновений молчал. Потом с показной досадой цокнул языком:

— Молодая, красивая. Жаль будет, — не договорив, безэмоционально проинформировал: — Твой любовник подарил тебе то, что принадлежит мне. Ты сейчас встанешь, пойдешь со мной и добровольно подпишешь документы на звероферму. При таком раскладе никто, — акцентировал он, — не пострадает.

Никак сам Псих пожаловал?

Поднявшись с кушетки, я поправила сползший с плеча белый халат.

— А при другом раскладе какой алгоритм действий? — спросила спокойно.

— Вначале отойдет в мир иной твой Али, — с пугающим безразличием начал перечислять «бизнесмен». — Если тебя его смерть не вразумит, то умрет твоя мать. Ну а если и это не поможет, я лично вырву пассатижами все твои ноготки, переломаю пальчики и красивые ножки, попорчу личико. Ты сделаешь то, что я хочу. Это лишь вопрос времени.

Интонация, выражение лица, поза мужчины не оставляли ни тени сомнения — он не блефует. И любая другая на моем месте затряслась бы от ужаса и стремглав помчалась подписывать документы. Однако у меня не возникло даже тени испуга. И уж тем более не появилось желание отдать бандитам ферму. Вероятно, опущенная мне норма тревоги и страха банально закончилась.

— Благодарю за откровенность, господин Лаликин, — ответила хладнокровно. Заметив промелькнувшее в глазах бандита удивление, поняла, что не ошиблась: меня прессует главарь банды лично. — Мы оба знаем, Сергей Николаевич, что пушной комплекс вам никогда не принадлежал, вы просто-напросто собираетесь противоправно завладеть моей собственностью. В связи с этим у меня к вам встречное предложение: вы сейчас уходите, а я, так уж и быть, забуду об этом разговоре. И никто не пострадает.

В коридоре больницы разлилось напряжение. Казалось, даже воздух вибрирует.

Первым отмер криминальный авторитет. Достал из портмоне золотистую визитку. Шагнул ближе, опустил картонку в нагрудный карман моего халата. А после зловеще ухмыльнулся, предупредил:

— Я не бросаю слов на ветер, — и, будто утратив интерес к разговору, без спешки пошел к лестнице на первый этаж.