Попаданка за штурвалом

Глава 7

Не может быть, что это происходит со мной…

Я не хочу умирать снова! Сомневаюсь, что мне выпадет ещё один шанс оказаться в чужом теле.

В отсеке крики, сзади вскакивает мужчина и случайно цепляет меня за волосы. Лёгкая боль помогает выйти из ступора. Я оглядываюсь и заставляю себя выдохнуть. Парусник не падает, он снижается. Итог один, но разница принципиальная. Пусть у нас нет шлюпок, но я могла бы накрутить штурвалом крен. Люди успеют выпрыгнуть в воду до крушения. Придётся побарахтаться, но есть шанс, что нам пришлют помощь. По крайней мере по правилам Альянса диспетчеры ведут рейс на всём протяжении маршрута, то есть о том, что мы терпим крушение уже известно.

Я прижимаюсь к иллюминатору, чтобы оценить высоту и прикинуть запас времени. Сероватая дымка за стеклом подсказывает, что мы уже ниже безопасной отметки, дышим отравляющими эманациями.

— Сидеть, — рявкает князь.

По ушам бьёт тишина. Не знаю, как у него так получилось, но замолчали все и разом.

Я отворачиваюсь от иллюминатора.

— Бездна…

Эвакуировать отсеки нижней палубы я точно не успею. Но это и не требуется. Относительно безопасно спрыгнуть можно только в воду, а под нами твердь континента. Смертельно не повезло.

— Мы умрём, мы все умрём, — бортпроводница подскакивает к телу командира и под рёв, размазывая слёзы и потёкшую по лицу косметическую краску, принимается остервенело пинать его сначала мысками туфель, потом каблуками.

— Есть идеи? — спрашивает меня князь.

— Внизу земля, какие тут могут быть идеи?! Пшёл вон.

Бесит он. Хоть и помогает. По крайней мере порядок в отсеке навёл, только бортпроводница с ума сходит.

Я отцепляю ремень безопасности, поднимаюсь. И едва не наворачиваюсь — парусник явно попал то ли в околоземное вихревое течение, то ли в воздушную яму. Ни один вариант мне не нравится. Князь ловит меня за шкирку, неприятно встряхивает и на вытянутой руке относит в рубку… как нашкодившего котёнка.

И даже не брыкнуться.

Кресло помощника занято… телом. Командир, прежде, чем начать самоубийственную смену курса, убил его ударом кортика в шею.

Кровь повсюду.

Пока я осматриваюсь, князь действует. До меня долетает хлопок звонкой пощёчины, и я слышу, как бортпроводница набрасывается уже на князя:

— Это всё из-за вас! — истерично кричит она. Лёгкая пощёчина её не успокоила.

Запаса высоты почти не осталось. Я устраиваюсь в кресле и кручу регулятор спинки, потому что комфорт важен. Без комфорта я потеряю в точности.

Сирена орёт. Звук резкий, похожий на кряканье клаксона. Знать бы ещё что именно не нравится контролирующему артефакту: угол наклона, высота? А вот новый сигнал я “считываю” — его выдаёт система эхолокации, и означает он, что земля недопустимо близко.

Мы вот-вот разобьёмся.

Я обхватываю ладонями обтянутый шершавой кожей штурвал и мягко тяну на себя.

Проблема не в том, чтобы задрать нос и пойти наверх. Проблема в том что паруса развёрнуты в конфигурацию снижения. Если я попытаюсь пойти наверх, мы банально свалимся. Железное правило для всех судов независимо от размера: сначала паруса — потом штурвал. Только так и никак иначе.

Я нарушаю. Но нарушаю с умом. Я поднимаю нос настолько плавно, насколько это возможно, беру курс параллельно земле. Снижение продолжается, но оно микроскопическое. Я оттянула неизбежное крушение и выиграла время.

Разница в габаритах — мелочь.

Мне незнакома почти вся “начинка” рубки. Штурвал — да. Я опознаю горизонт и артефакт связи. Догадываюсь, что гигантская панель с сотней клавиш как раз и отвечает за паруса, но я вообще не представляю, куда там жать, в челноках куда проще.

Мы недопустимо низко, а впереди возвышенность, которую мы собираемся протаранить.

Чёрт-чёрт-чёрт!

Каждый манёвр — риск, но я забираю вправо.

Я смотрю только вперёд, но всё равно чувствую, как из соседнего кресла исчезает тело убитого помощника. Рядом, не боясь запачкать свой щёгольский камзол, садится князь.

— Спокойнее, ты отлично справляешься, — его уверенность придаёт мне сил, но я всё равно срываюсь.

— Я хожу на челноках! Ты понимаешь разницу между корытом и большим пассажирским двухпалубным парусником?! Это всё равно что крестьянину вместо картошки дать на разведение фиалку!

— Мы всё ещё теряем высоту?

— Хочу сесть в океане, — объясняю я. — Два-три часа, и за нами придут.

— Просто набери высоту.

— Это не просто. Нам бы до воды дотянуть.

— Прости, но у нас и часа нет. Слева мелькнул рой демонов. Нас нагонят и порвут до того, как придёт помощь. Набирай высоту. С любыми рисками.

Дуболом демонов!

Нельзя её набрать, нельзя!

— Мне нужно хотя бы четверть часа, — прошу я.

— Десять минут. Дольше я их не задержу, — он поднимается, и я слышу хлопок двери.

На миг я невольно оборачиваюсь. Именно рубка защищена. Если ничего не предпринять, демоны пробьются в отсеки верхней палубы и прежде всего пострадают пассажиры. Князь мог оставаться в безопасности со мной и спокойно ждать набора спасительной высоты, ведь за пятнадцать минут в рубку демоны не пробьются, но князь предпочёл рискнуть собой.

Вообще не индюк…

Я хлопаю по артефакту связи:

— Рейс двенадцать-сорок, мейдей! Мейдей!

А в ответ тишина. Почему — загадка. Возможно, перед смертью командир сбил настройки. Работает магия, но принцип то же, что и у радиосвязи, то есть командир общается с диспетчером на определённой частоте.

Частоте, которую я не знаю, а искать бесполезно — слишком долго.

Я выкручиваю рычаг в крайнее нижнее положение.

— Мейдей! — ору я. Если это не сработает…

Переживаю я зря, аварийная частота не подводит.

— “Открытое небо” на связи! — откликается бодрый голос.

— Рейс двенадцать-сорок, командир убил помощника, задал курс на снижение без ограничений и покончил с собой. В рубке пассажир, у меня есть опыт управления челноками, — докладываю я.

— Понял вас. Медленно потяните штурвал на себя, возьмите курс параллельно земле, не пытайтесь взлетать.

— Уже. Но я продолжаю терять высоту.

Приятно узнать, что я действую верно.

— Вы наблюдаете большую воду впереди? Сможете дотянуть? Рекомендую посадку и ожидание помощи.

— Воду не вижу, на хвосте большой рой демонов. Времени ждать вообще нет. Мне нужно выставить паруса в позицию нейтрал, а я понятия не имею, как это делать.

— Рейс двенадцать-сорок, вы видите перед собой большую панель с клавишами? — тенор сменяется басом. Видимо, меня “перекинули” с дежурного диспетчера на инструктора, который досконально знает тип парусника, на котором мы идём.

— Вижу.

— Найдите красный шар на ножке и вдавите в панель. Он в дальнем правом углу под стеклянной крышкой.

У меня две руки! И обе заняты штурвалом. Невовремя князь сбежал.

Я выполняю указание:

— Вдавила.

— Под шаром длинная шкала , под ней только что зажглись названия конфигураций. Нейтральная посередине. Выставьте ползунок в центр и нажмите на него. В шаре справа…

— Шара нет.

— Сфера…

— Я знаю значение слова “шар”, и на челноках шар тоже есть! Но здесь его нет. Есть пустая лунка.

Инструктор обогощает мои знания языка особенно заковыристой бранью, а мне остаётся ориентироваться на эхолокацию. Я нахожу окошко с циферками, показывающими высоту. Если раньше они медленно убывали, то теперь застыли, не меняются.

— Попробуйте оценить положение визуально. Вы снижаетесь?

Эхолокация — коварный костыль. Он показывает фактическое расстояние до земли по вертикале. То есть судно может идти ровно, а цифры всё равно будут прыгать из-за особенностей рельефа, расти на впадинах и уменьшаться на горочках.

— Демоны! На одиннадцать часов вижу рой демонов.

— Поворачивайте вправо, выруливайте.

— Справа лес, сядем брюхом на ёлки. Паруса, мне нужны паруса!

— Ползунок в третью позицию справа и чуть-чуть штурвал на себя. Как только набор высоты начнётся, потихоньку задирайте нос.

— Выполняю.

Автопилот или, по-здешнему, самопилот, величайшая вещь. Я ни за что бы не выбила по клавишам правильную последовательность изменения конфигурации парусов. Вместо меня это делает контролирующий артефакт. Моё дело прислушиваться к судну, плавно набирать высоту. Только вот паруса теперь стоят “как в учебнике”, без корректировки с учётом воздушных течений, а значит не паруса будут помогать мне, а я — подстраиваться под них. Например, нос задрать по максимуму нельзя, придётся держать не выше “классических” пятнадцати градусов против теоретически разрешённых тридцати. То есть взлетаем мы в два раза медленнее, чем могли бы. А ведь ниже десяти градусов тоже нельзя, иначе свалимся.

Я ведь ни разу не транспортир, как мне на глаз с точностью до градуса мерить и удерживаться в “пятиградусном окошке”?!

— Рейс двенадцать-сорок, доложите, как у вас?

— Набираем высоту.

— Воздух без эманаций демонам неприятен, они отстанут до того, как вы поднимитесь до безопасного уровня, даже раньше.

Парусник сотрясается всем корпусом. То ли удар, то ли воздушное течение. Возможно, демоны добрались — за стеклом всё ещё серая дымка, так называемое дыхание Бездны. Я рискую и ещё чуть-чуть приподнимаю нос. Оравшие сирены давно заткнулись, и раз они помалкивают, значит увеличить наклон можно.

За стеклом проносится крылатая тварь. Я не успеваю разглядеть подробностей, лишь вижу, что она кувыркается в свободном падении. Князь подбил?

Похоже, у него там жарко, а я ничем не могу помочь.