Попасть в сказку и не выйти замуж?

Глава 14

— Так, и где тут у нас этот воевода? — тихо, чтобы никто не услышал, спросила я у Янины, озираясь вокруг и пытаясь сориентироваться, куда двигаться дальше. Во дворе все еще было столпотворение слуг и каких-то служивых людей, их суета закрывала обзор.

— Так, у себя в тереме воевода, чего ему с заграничным посольством-то делать? — также тихо мне на ухо сообщила Янина.

— Угу, значит сейчас тихонько идем к Ванюшке с Елисеем, детей кормить пора, — прикидывая, как поступить дальше, сказала я.

— Да, неужто их там без нас не покормят? — удивилась баба Янина. — Будь спокойна, внучкам и трапезу накроют, и спать уложат.

Я грозно с предупреждением, чтобы даже не возражали, посмотрела на бабусек и заявила: — Проконтролировать лишним не будет.

И мы повернули к той самой незаметной дверке, за которой ранее скрылись Ванятка с царенком. Горница Елисея была просторна и светла. Кроме положенных кровати и стола для занятий, она была полна деревянных птичек, лодочек, дивных построек, солдатиков и зверюшек. Неудивительно, что младший царевич пошел во все тяжкие, видимо, к нему до сих пор относятся, как к малышу, и всерьез никто не воспринимает. Вот он и пошел доказывать всем, что уже взрослый, правда, выбрал самый легкий способ.

Также здесь располагался большой льняной холст, на котором мальчишки рисовали какую-то абстракцию.

— Что за мазня? — баба Яга была, как всегда, прямолинейна.

Маленький и большой непоседы развернулись к старушке, мимикой выражая свое несогласие с ее мнением. Хотя, мне лично понравилось. Согласно выбранному комбинированию ярких чистых красок психика детей не травмирована, а очень даже гармонична. Сочетания кружков, эллипсов, треугольников и четырехугольников выглядели умилительно. Мальчишки были очень увлечены рисованием, о чем свидетельствовали их перепачканные краской руки и мордочки.

— Это красиво! — авторитетно заявил мой сынулька. — Мама, тебе нравится?

— Да, очень! — искренне высказала я свое мнение, чем огорошила старшее поколение. — Это небо, облачка и травка?

— Да, и еще маки! — обрадовался Ванятка моей прозорливости, тыкая в красные четырехугольники.

— Это МАЗНЯ! — настаивала Яга.

Я возмущенно посмотрела на старушку, мол, «кому тут четыре года, чтобы иметь право на капризы?», но меня нагло проигнорировали.

— Вы уже кушали? — спросила я у юных художников.

— Нет еще, — ответил Елисей.

И тут, как по мановению волшебной палочки, в горницу царенка стали вносить столы, покрывать их расшитыми скатертями, ставить на них блюда с яствами. Детей умыли, причесали и посадили за столы. Мое материнское сердце было успокоено: ребенок накормлен, можно и мир спасать. Только соблюдение этой последовательности позволяет Земле совершать обороты вокруг Солнца. Когда все слуги вышли из горницы, и мы остались там впятером, я тихонечко, чтоб никто не услышал, обратилась к бабулькам:

— Предлагаю метнуться в терем к Святояру тем же макаром, что Збара отправилась к нам в сад, то есть незаметно!

— Поддерживаю, — одобрила мое предложение баба Яга. Янина на это только кивнула.

Мы расцеловали жующих отпрысков, порекомендовали после сытного обеда устроить тихий час и строго-настрого запретили покидать горницу. Апартаменты царенка охранялись, охранники стояли, как у дверей, так и под окнами. Будь моя воля, я бы еще и подходы заминировала, и видеокамеры, где только можно поставила, но техническое развитие данной сказки не позволяло успокоить мою душеньку.

Согласно моему предложению, баба Яга прочитала опять какое-то короткий стишок, и я почувствовала легкое покалывание по всему телу. Было чуть-чуть щекотно, но не страшно, и это уже радовало, все-таки, не каждый день ощущаешь на себе колдовство. И действительно, мы вышли из горницы, пересекли двор и прошли ворота абсолютно никем незамеченные. До терема боярина Святояра добрались минут за пятнадцать и беспрепятственно вошли во двор, в котором суетился народ, готовясь к отбытию в дальний путь. Слуги сновали, грузили на телеги заполненные корзины и большие узлы, кто-то громко выкрикивал приказы, другие спешили их выполнять. Мы вошли в терем, и бабульки уверенной походкой повели меня в просторную горницу на втором этаже. Святояр сидел в ней за столом и писал что-то на бумаге, он сосредоточенно и быстро выводил пером буквы, его лицо было спокойно. Мне было сложно связать образ негодяя, запугавшего одинокую мать и укравшего у нее ребенка, с сидевшим передо мной человеком. Хотя, что я понимаю в киднепинге?

— А вы можете здесь незаметно поискать девочку? — как можно тише спросила я у бабулек.

Меня услышали, поняли, и баба Янина отправилась на поиски маленькой Исты. Но, как оказалось, услышали меня не только старушки, воевода поднял голову от своих записей, обвел горницу прищуренным взглядом и требовательно спросил:

— Кто здесь? Покажись, не то хуже будет.

То, что будет гарантировано хуже, мы с бабой Ягой поверили сразу, и проверять отчего-то не захотелось. По моему телу снова пробежалось слегка покалывающее ощущение, и я поняла, что Яга сняла с нас колдовство. Святояр сразу нашел нас взглядом и от удивления приподнял бровь. Было заметно, что нас он видеть не ожидал.

— Добрый день, гости незваные. С чем пожаловали? — его вопрос был полон сарказма, я бы даже сказала, издевательства.

— И тебе добрый день, гостеприимный хозяин, — расплылась в неискренней улыбке баба Яга. — А пришли мы к тебе вот за каким делом…

Пока Яга говорила свое приветствие, боярин встал из-за стола и неумолимо стал на нас надвигаться. Святояр был высок и широк в плечах, по сравнению с ним, две наших субтильных фигурки по силе и объему психологического давления ничего не могли противопоставить этой громадине. Я начала с неимоверной скоростью соображать, как с ним допрос вести, вот ведь я — недотепа, к таким важным вещам нужно заранее готовиться! Но в том-то и беда, что события стали разворачиваться с такой скоростью, что времени на «заранее» у меня и не было. Также не было, хоть какого-нибудь мало-мальского опыта в ведении допросов таких личностей. Как показал предыдущий допрос Святояра, проводимый царем-батюшкой, а у него и опыт руководящей работы и какой-никакой авторитет, уж поболе моего имеется, воевода орешек крепкий, и вряд ли по моим зубам. И что же у нас имеется в сухом остатке? Ничего хорошего. Угрожать не получится — силен воевода, значит, будем давить на жалость. Врать тоже не выйдет — слишком прозорлив, значит, остается говорить только правду. Скрывать? Вон как в глаза заглядывает, да отслеживает каждое движение, значит, вещать будем искренне и сопереживательно горю молодой матери.

— Хотим помощи твоей просить, — начала я разговор.

Святояр сразу понял, что в сегодняшнем допросе именно я буду вести партию первой скрипки, и внимательно на меня смотрел. Ну, почему он такой спокойный?

— И чем же я Вам помочь могу, многоуважаемая Мария Васильевна? — насмешливо спросил царский ближник. — Или младший царевич вообще от рук отбился, и Вы предлагаете его для перевоспитания на строительство пограничной заставы с собой взять?

Вопрос прозвучал как-то двусмысленно, мы с Ягой дружно напряглись. Святояр уловил перемену в нашем настроении, но продолжил.

— Так строительство — дело серьезное, к нему недоучек, лентяев да детей малых не допускают, а то, беда может случиться, — весело рассмеявшись, проговорил боярин.

У Яги начал дергаться правый глаз, у меня похолодели руки. Это что он имел в виду? Дочь знахарки до конечного пункта не доедет? Что он собирается делать с ребенком? Увидев наше состояние, воевода нахмурился и вполне серьезно спросил:

— Что у вас случилось? Отвечать коротко и по делу.

Мы с бабой Ягой от такой смены тона ведения беседы аж растерялись, но, переглянувшись со старшим поколением, я призналась:

— У знахарки Збары дочка маленькая пропала, вернее, ее украли.

От моего сообщения Святояр весь подобрался и посуровел, теперь перед нами стоял грозный воевода, готовый к решительным действиям. От такой резкой смены личины я поежилась и, как будто, уменьшилась в размерах. Умел царский ближник давить авторитетом.

— И если вы с этой бедой пришли ко мне, значит, решили, что я украл этого ребенка? — всё, тушите свет, сейчас нас с Ягой хоронить будут, причем торжественно.

Пока эта громила орал на нас с перекошенным лицом, воодушевленный нашей несправедливостью, я прикидывала, как бы так сгруппироваться, чтобы, если и грохнусь в обморок, то с минимальным ущербом для моего хлипкого организма.

— Да, как в ваши пустые головы пришла столь светлая идея? Значит, если у меня сговор по поводу свадьбы с этой вертихвосткой порушился, то я уже детей воровать начал? — Святояр навис над нами, как коршун над глупыми перепелками. Как оказалось, пока он басил свою праведную тираду, мы с бабой Ягой планомерно и целеустремленно отступали, как нам казалось, к двери, но этот оратор умело управлял нашим запоздалым маневром, и, в итоге, мы обнаружили себя прижатыми к бревенчатой стене, причем лицо воеводы нависало над моим буквально в пяти миллиметрах. Отчего-то я почувствовала себя немного неуютно. А вот это наглец неспешно прошелся взглядом по моему лицу, внимательно рассматривая глаза и, особенно, губы. Меня охватила чисто женская неловкость, создавалось впечатление, что меня под микроскопом рассматривают, причем не как соперника в споре. От неожиданности, хотя нет, видимо, с перепугу, сработали инстинкты, и я тоже очень внимательно начала рассматривать Святояра. Высокий лоб, прямые русые брови, серо-голубые глаза, прямой нос, тонкие упрямые губы, лицо было обветренное и загорелое, вокруг глаз и рта было много мелких морщинок, что говорило об улыбчивости мужчины, который также внимательно и неспешно изучал мои губы. Мне очень захотелось заглянуть ему в глаза, я чуть присела, наклонив голову на бок, и наши глаза встретились. Сердце начало стучать так сильно, что, казалось, выпрыгнет, в ушах зашумело. Вот тогда-то я и порадовалась, что нас с Ягой к стенке, как бабочек пришпилили, было на что опереться. Этот пристальный взгляд меня насквозь прожег, а я не могла отвести от него глаз, хотя, если быть честной самой с собой, то и не хотела. Былая отчаянная храбрость и игривость схлынули, все было слишком по-настоящему, где-то в районе груди появилось щемящее чувство нежности, которое толкало притронуться к этому мужчине, провести рукой по груди, почувствовать его запах.

— Машенька, какой-то у тебя странный метод ведения допроса! — иногда Яга может быть такой язвой! — Ты его ешо на зуб попробуй.

Я открыла глаза и обнаружила себя уткнувшейся носом в широкую грудь воеводы, при этом мои руки беззастенчиво шарили по ней. От него волшебно пахло мужчиной, хвоей и свежестью, мои обонятельные рецепторы хором пели «аллилуйя», а инстинкт размножения бесстыдно орал «надо брать!». От осознания своего морального падения, причем при свидетелях, я резко отпрянула от этого образчика мужественности и больно стукнулась головой. Проморгавшись от звездочек, и основательно протрезвев от мужских флюид, я вновь подняла глаза на противника, ожидая насмешек и… Но взгляд воеводы был задумчив и чуть отстранен. Прочистив горло, я нашла в себе силы продолжить ммм… ну допросом это уже трудно назвать.

— Святояр, Вы были последним, кто посетил Збару, и почему вы так поздно дали ей задание собрать вам в дорогу лекарственные снадобья и травы? — как я ни старалась, но мой голос все-таки дрогнул, и смотреть прямо в глаза не получалось. Мой взгляд так и норовил опуститься в район моих лаптей, чувствовала себя девочкой-подростком перед самым красивым мальчиком в школе, это очень нервировало.

— У нашего походного лекаря перед самым отъездом украли все лекарственные травы, вымели все подчистую. Пришлось срочно обращаться к местной знахарке. А что на это говорит сама Збара? — его голос был спокоен, а глаза неотрывно смотрели только на меня. Я от досады начала мять подол сарафана, боясь поднять на него глаза. «Маша, ты же взрослая женщина, у тебя высшее образование, ребенок, работа, а ты ведешь себя, как прыщавый подросток на первом свидании. А ну взяла себя в руки и показала этому наглецу, какая ты смелая. Ты на родах, и то отважнее была, когда целый консилиум врачей тебе заглядывал, не будем вспоминать куда. А тут оробела. Во-первых, он тут один, а во-вторых, заглядывает он тебе всего лишь в глаза, а в-третьих, тебя не плющит от накатывающих одна за другой схваток. Ты даже соображать можешь и говорить тихим голосом, а не орать, как оглашенная, сдерживая русский мат, плещущийся из души. Короче, ты в норме! Пора работать! Включай мозги, отключай эмоции! Надо ребенка искать!» Я на секунду зажмурилась и решительно открыла глаза.

— Баба Яга, он правду говорит? — не отрывая глаз от боярина, спросила я у старушки.

Глаза у воеводы сузились, теперь он смотрел не внимательно, а зло.

— Ты сомневаешься в моих словах? — цедил он сквозь зубы.

— Пропал ребенок — маленькая напуганная девочка шести лет! Мне не до твоей тонкой душевной организации, — в той же манере цедила я в ответ. — Кто может подтвердить твои слова?

От обиды я даже не заметила, как легко мы перешли на «ты».

— Збара, — ответил боярин, — мой лекарь, помощники и работники, мать, царь.

Короче, все это печально.

— Збара под заклятием, не все рассказать может, — важно заявила Яга.

— Так снимите заклятье, и она вам все расскажет, вы ж с Яниной первые колдуньи на всю столицу, — по-прежнему не отрывая от меня глаз, вел с Ягой беседу этот нахал.

— На все царство, — авторитетно заявила старушка.

Я не утерпела и закатила глаза, на что нахал насмешливо прищурился. Ага, значит, мы тут в гляделки сейчас играем.

— Колдовство-то снять можно, и у знахарки все выспросить, да после того она помрет. Мы и рады бы колдонуть, да Маша против, — печально сообщила старушка — божий одуванчик.

От такого заявления у меня глаза на лоб полезли, я резко повернулась к Яге, не веря своим ушам. То есть, если бы я согласилась с доводами бабулек, то молодая мать уже была бы допрошена, и ее хладный труп был бы передан царским слугам для дальнейшего захоронения. Не найдя раскаяния в лице все еще печальной старушки, ошарашенно вновь повернулась к воеводе и столкнулась все с тем же внимательным и пытливым взглядом.

— Ты тоже настаиваешь на том, что бедная женщина должна погибнуть для процветания младшего царевича? — севшим голосом спросила я Святояра.

— Нет, меня его внешний вид вполне устраивает.

— Но мы же тебя подозреваем в покушении на жизнь оболтуса?

— Переживу я твои подозрения, не покушался я на него.

Я перевела взгляд на Ягу, мол, «что скажешь?».

— Правду говорит, не покушался, — подтвердила Яга.

— Девочку у Збары ты выкрал? Знахарку ты запугал? — вновь задавала я прямые вопросы. Правда, вести допрос нос к носу с подозреваемым, да еще прижатой к стене было немного неуютно, но куда деваться, главное, не потерять контакт. Отвечает на обвинительные вопросы, и то хорошо.

— Девочку я не крал, знахарку не запугивал, — также четко и быстро ответил Святояр.

Я вновь повернулась к бабульке.

— Истинную правду ирод глаголет, ничего не утаивает, проклятущий, — расстроенно констатировала баба Яга — костяная нога.

— Почему до сих пор из города не уехал, у тебя же все готово было?

— Стрельцы все городские ворота перекрыли, до особого распоряжения царя не выехать из города, — как же вовремя ребята среагировали, а то искали бы ветра в поле!

— А почему ты такой спокойный? У тебя же строительство заставы задерживается.

— Для нас пара дней никакой роли не играет, — насмешливо ответил Святояр.

И снова обратилась к детектору лжи, тот насупил свой крючковатый нос, но просигнализировал, что боярин правду вещает.

Я вновь резко повернулась к воеводе и, не рассчитав миллиметровое расстояние между нашими носами, задела его орган дыхания, от неожиданности отпрянула и вновь обязательно бы треснулась головой о бревенчатую стену, если бы Святояр не подставил между стеной и моей головой свою ладонь. Ладонь оказалась мягкой и теплой, а еще очень большой: голове было очень удобно. Мне показалось, что пальцы воеводы начали потихоньку массировать то место, которым я должна думать. Но, ощущения, вызванные этими манипуляциями, напрочь отключали мой думающий аппарат, поэтому я стояла у стены, прикрыв глаза и едва дыша.

— Маша, чего дальше-то делать будем? — вредный голос Яги ворвался в мое сознание.

— Ась? — задала я свой самый интеллектуальный вопрос и открыла глаза.

Святояр, не отрывая от меня своих наглых очей, хитро улыбался и продолжал бесчинствовать. Поняв, что надо мной просто-напросто издеваются, я, что есть мочи, толкнула воеводу в грудь и выскочила из ловушки его рук. В горницу вошла баба Янина.

— Не было тут, Машенька, девочки, я весь терем и двор обошла, по-всякому искала: и колдовством, и у людей спрашивала, — отрапортовала колдунья.

Воевода, не говоря ни слова, впервые за весь разговор посмотрел на нас без тени насмешки, можно было даже заподозрить, что с уважением. Но, наверное, показалось.

— Значит, если это не Святояр, то пошли допрашивать Ирину, — распорядилась я.

— Так же скрытно пойдем? — осведомилась Яга.

— Да, не будем привлекать лишнее внимание, ключница в царском тереме? — деловито осведомилась я у бабулек. В ответ старушки покивали со всей серьезностью, боярин был забыт, как объект, не принесший никакой пользы для нашего расследования. Мы уже почти вышли из горницы, когда я к нему повернулась и уточнила:

— Надеюсь, тебе не надо объяснять, что об этом разговоре не нужно распространяться, — и развернулась, чтобы переступить порог.

— А ну стоять! Куда это вы направились? Чего это вы удумали? — воевода явно был в гневе.

Усталость давала о себе знать, все-таки второй допрос за день, а впереди еще третий намечается. Хотя такими темпами, может, и он не будет последним, и это мы еще даже не обедали.

— Ну, ты же все сам слышал, мы возвращаемся в царский терем, допрашивать твою маму, — как маленькому разъясняла я.

— Ты ведь не угомонишься, да? — видимо, этот вопрос был предназначен мне, поэтому я ответила.

— Нет, нам ребенка найти надо.

— Я иду с вами, — на это я только устало кивнула.

По телу опять прошло удивительно покалывающее ощущение, видно, колдуньи снова накинули на нас покрывало невидимости. Мы молча шли по улице, и я понимала, что наше расследование, медленно, но верно заходит в тупик. Нам потихоньку обрубают все ниточки, ведущие к развязке. Да, мы успели поймать до отъезда Святояра, но это, видимо, ложной след, по которому нас целенаправленно вели, и мы шли, как барашки на веревочке. Большой вопрос, что же мы упустили? Вот в таких раздумьях я чуть не попала под колеса телеги. Со словами «Маша, да что ж ты по сторонам-то не смотришь?!! Ведь уже не маленькая!!!» — меня быстро взяли за талию и очень аккуратно перенесли на край дороги. Потом сурово осмотрели с ног до головы, взяли за руку и быстрым шагом повели в царский дворец. Я недоуменно оглянулась на своих старушек, но, они, сделав вид, что мол, так и надо, споро посеменили за нами. До терема мы добрались быстро, ворота были, почему-то закрыты и в царский двор никого не пускали. Нам повезло, когда мы подошли к воротам, из них выехал отряд конников, и мы быстро, словно мышки, прошмыгнули внутрь. На царском дворе творился шум и гам, бегали слуги, стрельцы, конники и даже царские ближники, хлопали двери и окна, звучали громкие приказы и ответы на них. Судя по всему, кого-то искали и никак не могли найти. Мои бабульки не растерялись и схватили пробегавшего мимо щупленького служку, от неожиданности тот подскочил, а когда увидел, кто его за рукав держит, то и побледнел.

— Милок, что у вас тут случилось-то?

— Да пацаненка потеряли, ищем, с ног уже сбились, — охотно начал рассказывать этот щуплый.

— Какого пацаненка? — хриплым, не своим, голосом спросила я.

— Ну, маленький такой, приблудной девки, как ее, Марьи, — пояснил служка.

Земля у меня под ногами покачнулась, чьи-то руки поддержали меня за талию, а я привалилась к широкой груди. Меня окутало тепло, не давая окончательно упасть в обморок или удариться в истерику. Так, Маша, сейчас абсолютно не до эмоций, бери себя в руки и выясняй ситуацию. Ты не Збара, два дня терять на сопли и вой не будешь, раньше начнешь искать Ванятку, раньше закончишь. Я оттолкнулась от такой надежной груди и невидящими глазами посмотрела на этого, начинающего о чем-то догадываться, слугу:

— Царь где?

— Так в тереме, поисками руководит.

— Веди к нему.

Мужик замялся: — Так не велено к нему пускать, некогда ему.

— Веди, касатик, нам можно, — мой сиплый голос, сейчас очень напоминал голос бабы Яги.

Всю нашу компанию проводили в большой зал, где, видимо, государь принимал заграничное посольство. Увидев нас, он подскочил с величественного трона и сам к нам подошел.

— А вы уже вернулись? Так рано? — супостат пытался скрыть неуверенность, но это у него плохо получилось, наше появление было для него неожиданным. У меня закралось подозрение, что ворота на царский двор закрыли как раз для того, чтобы нас не пустить. На душе было, мягко говоря, неспокойно. Не желая отвлекаться на реверансы, прямо спросила:

— Ваня где? — я не сводила пристального взгляда с государя.

— Пропал, — тихо и как-то виновато ответил супостат.

— Как? Когда? Где охрана была, куда смотрела? Елисея сюда, — на эмоции у меня не было сил, нужно выяснить, что тут произошло.

— Да с полчаса найти не можем, — отводя глаза, говорил царь. — А Елисей у себя в горнице, нехорошо ему.

Я рванула в горницу царенка, не разбирая дороги, рассеянным сознанием отметила, что около дверей все так же стоят один конник и один стрелец. Распахнув дверь, влетела в комнату, бледный и сонный Елисей сидел на стуле и растерянно озирался. Увидев меня, он расплакался:

— Малия Васильевна, это я во всем виноват.

Я подбежала к оболтусу и начала трясти его за плечи, он не сопротивлялся моим действиям. Меня колотило, из глаз лились неконтролируемые слезы.

— Ты зачем его одного оставил, я же говорила с него глаз не спускать.

И тут меня мягко, но настойчиво оторвали от царенка и прижали к чьему-то боку, в руки сунули голубенький носовой платок. Я подняла свою зареванную мордашку и уставилась в очень встревоженное лицо Святояра, он покрепче прижал меня к себе и начал допрос царского отпрыска:

— Рассказывай, как дело было.

— После того как Малия Васильевна с бабушками плисли, и мы отобедали, то с Ваняткой еще немножко полисовали. Ванюшке уж больно это понлавилось, — начал свой рассказ кривенький.

Я под боком у Святояра попыталась подавить свои завывания и методично вытирала слезы с изрядно покрасневшего лица. Меня не оговаривали, только очень бережно и беспрерывно гладили по спине.

— А потом нас в сон потянуло, да и Малия Васильевна дала указание не плопускать тихий час, вот мы спать и улеглись. Я Ваню у себя положил, одеяльцем уклыл, а когда плоснулся, его уже нигде не было. Я из голницы выскочил, там охлана, сплашивал, куда Ваня без меня убежал, а они говолят, что мальчонка никуда не выходил из голницы. Ну, я к отцу слазу. Он весь цалский телем поднял, с тех пол ищем, да вот только найти не можем.

Я нервно начала грызть голубенький платочек. Меня усадили на стульчик, боясь, что я свалюсь прямо к ногам боярина.

— Елисей, где те охранники? — четко задал вопрос воевода. При этом царь стоял подле него и не вмешивался.

— Так подле двели стоят, — шмыгая носом, ответил кривенький.

Царь махнул служивым, и они вошли в горницу царенка, вид у них был очень расстроенный.

— В горницу к царевичу кто-нибудь входил? — вел допрос Святояр.

Служивые дружно закивали головой: — Мария Васильевна, баба Яга, баба Янина, подавальщицы обед приносили.

— А после обеда кто-нибудь заходил? — мы пристально следили за воями.

— Нет, никто не заходил, — ответил стрелец, и в его взгляде мне показалось какое-то сомнение.

— А вы отлучались от дверей после обеда? — я-таки смогла взять себя в руки и задать вопрос.

Стрелец опустил голову и признался: — Да, ненадолго, по малой нужде, отходили.

— А двери в горницу без присмотра оставляли? — Святояр спрашивал спокойно, но от пристального взгляда даже у меня побежали по спине мурашки.

— Никак нет, приказ был охранять, — запинаясь, ответил конник.

— Бабушки, а почему Елисея сон тоже сморил? Может колдовство? — обратилась я к экспертам, качественно обмусолив один край многострадального платочка.

— Нет на нем колдовства, — немного настороженно ответила баба Яга.

И подойдя к внуку поближе, начала его плотоядно обнюхивать. Увидев это, стрелец с конником побледнели и стали пошатываться.

— Сон-трава, — поставила вердикт мой эксперт.

— Где-то я название этой травки слышала, — пытаясь сосредоточиться, бубнила я себе под нос.

— Ключница Ирина ночью к знахарке Збаре за ней бегала, — зловеще напомнила баба Янина.

Я подняла глаза на Святояра, он задумчиво свел брови на переносице, но взгляда не отвел. Неужто, действительно ничего не знает?

— Ключницу сюда привести и быстро, — от громогласного приказа царя-батюшки я чуть со стула не упала. Святояр меня заботливо поддержал и тоже ушел вместе с царем на поиски матери.

Мы остались в горнице Елисея под охраной стрельца и коника, что ранее стерегли Ванятку с царенком, в полной и гнетущей тишине. Единственное, что ее нарушало это наше с царенком шмыганье носами. Затем, повнимательней взглянув на воев, не смогла себя остановить и зашипела:

— Я вас предупреждала, чтобы вы с сына глаз не спускали? Предупреждала, о последствиях?

Служивые, затравленно оглядываясь и отступая к двери, покивали мне.

— Ну, вот теперь и не обижайтесь, — мстительно хрипела я. — Коли сына моего проворонили, пусть и ваши любимые от вас скроются, до тех пор, пока я Ванятку своего не верну.

После моего «пожелания» в царенкиной горнице традиционно потемнело и громыхнуло, отчего конник со стрельцом повалились на колени и стали усердно креститься, шепча молитвы. Я же не придала этому никакого значения, а все время в голове прокручивала информацию и пыталась выделить полезное для поисков. Елисей отреагировал также, как и я, очень спокойно, соглашаясь с моими действиями:

— Поделом вам, лучше нужно было Ванечку охланять, — негодовал кривенький.

Примерно через полчаса запыхавшиеся государь и воевода вернулись к нам и сообщили, что ключницы нигде нет.

— Тоже пропала, — приняла к сведению я, оглядела свой боевой отряд, царя и Святояра и скомандовала: — Пошли домой, мы сегодня еще не обедали, а тут, как оказалось, опасно, опоить могут.

Говоря это, я не отводила своего обвинительного взгляда от царя-батюшки: — А ведь кто-то гарантировал нам абсолютную безопасность. А вот оно как вышло.

— Ну, Маша, ну кто ж знал? — виновато начал деспот.

— Не «нукай», не запрягал, — зло ощетинилась я. — И какая я тебе Маша, Мария Васильевна, на «Вы» и с придыханием.

На мои нападки царь покраснел от злости и приготовился орать на меня, но я его опередила: — Я тебе ребенка доверила, а ты его в собственном тереме не уберег. Удивляюсь, как ты еще государство-то свое не проморгал?

— После того, что между нами было, — многозначительно заявил высокопоставленный нахал, — мне «выкать» тебе как-то не с руки.

— Там на «было-то» не тянет, — смерив царя оценивающим взглядом, парировала я, — эка невидаль, за царский ЖЕЗЛ подержалась, не я первая, не я последняя.

От такого нахального заявления самодержец побагровел.

— Да ты, приживалка красноносая… — пытался вернуть свой потрепанный статус гарант стабильности.

Меня мягко, но настойчиво задвинули за широкую спину, тем самым закрыли обзор.

— Царь-батюшка, у нас двое детей бесследно пропали и мать моя, Ирина, а мы тут время тянем. Права Маша, поспешать нам с поисками надобно, чтобы беда не приключилась, — сказал Святояр тихо, но спорить с ним даже у царя язык не повернулся.

— Прав ты, боярин, мы тут поисками займемся, а ты поезжай заставу новую ставить, — перешел на деловой лад супостат.

— Заставу и без меня сладят, помощники у меня толковые, сам подбирал да обучал, — сурово проговорил воевода, — а вот мать одна. И пока ее не найду, никуда не поеду.

Я выглянула из-за спины Святояра и немного напугалась, причем за Ждана Годиновича, потому что грозный воевода навис над царем, и всей своей статью демонстрировал окончательность принятого им решения. Видимо, царский инстинкт самосохранения решил согласиться с доводами оппонента, потому что супостат выдал:

— Тогда, назначаю тебя старшим в этом бабском царстве, потом прибежишь ко мне о милости просить, возвернуть тебя к строительству дальних застав, а я тебя не прощу. Будешь ты веки вечные бабьими подолами командовать, — мстительно тараторил супостат.

— Поживем, увидим, — философски проговорил Святояр.

Подхватил меня за локоть, махнул головой бабулькам и повел нас в наш конспиративный терем. Как оказалось. на дворе уже был вечер, воздух наполнялся прохладой и тишиной. Отчаяние медленно наполняло мое сердце. Что я могу сделать здесь одна? Я тут совсем чужая! Збара прожила среди этих людей всю жизнь и то не нашла, к кому обратиться за помощью, и два дня выла белугой! Тогда что же я буду делать? Но рука Святояра, крепко державшая меня за локоть, вселяла надежду. Он шел твердой походкой, глядя только прямо вперед, не оставляя место сомнениям. Оглянувшись на бабулек, я увидела, что к нам присоединились чуть шатающийся Елисей, хмурые Любомир и Тихон, а за ними их поникшие отряды стрельцов и конников. Что-то царапнуло мое сознание, какая-то догадка, которая еще не оформилась в полноценную мысль. Ванюшку с Елисеем охраняли конник и стрелец, каждый из них отлучался по нужде, то есть, каждый имел возможность сам или с чьей-то помощью без свидетелей вынести моего ребенка. Но это вряд ли возможно без согласования с начальником, значит, или Тихон, или Любомир замешан в похищении Ванюшки, плюс, у них полная картина нашего расследования. Они допустили только один просчет: не присутствовали при допросах знахарки и Святояра, поэтому не смогли нас провести по ложному следу до конца. Им пришлось импровизировать, значит, они где-то допустили ошибки? Где? Похищение Вани? Вероятно, сон-трава уж больно четко указала на ключницу, а ее явно не хотели перед нами светить.

К нам со Святояром подошли печальные старушки, и я вспомнила, что нас в садочке с белками ждет Збара.

— Бабушки Яга и Янина, нужно бы знахарку спрятать, чтобы ее никто не видел, — шепнула я своим сообщницам.

Старушки у меня просто класс в сыскной работе, Янина тут же запричитала, что на воротах больно хитрое заклинание поставлено, а, при снятии его, кого-нибудь шибануть может, и помчалась его деактивировать. Яга стала довольно громко ругаться о скудеющем уме некоторых престарелых родственников и кокетливо поглядывать то на Тихона, то на Любомира, те бледнели, но терпели и покорно шли рядом. Когда подошли к терему, ворота для нас были гостеприимно открыты, в окнах терема от зажжённых свечей было светло. Мы молча прошли в горницу, помыли руки и сели кушать, причем рассаживали нас бабульки. Меня со Святояром посадили на одну лавку, с другой стороны ко мне подсадили Елисея, который, мостясь на лавке, нахально подвинул меня к воеводе, так что расстояние между нами было до неприличия мало. А конкретно, его вообще не было, я была тесно прижата к бедру боярина. Любомира и Тихона посадили напротив нас, а вот престарелые интриганки заняли лавки по бокам стола. Скатерть-самобранка не жалела для нас яств, но это не помогало мне поднять настроение.

— Может, еще разок этого Прохора потрясем? — предложил Любомир. — Вдруг, чего интересного расскажет?

— Конечно, потрясем, голубь ты наш догадливый, — зло проговорила Яга. — Только завтра, ты на Машеньку посмотри, ей чуток отдохнуть надобно.

— И то верно, — подхватила баба Янина. — Лица на девке нет.

Я смотрела в одну точку, аппетита не было. Хотелось лишь свернуться калачиком где-нибудь в углу и повыть. Вояки, поняв намек старушек, быстро покушали и откланялись, не забыв поставить охранение вокруг терема. Воевода, глядя на служивых, тоже было хотел пойти домой вместе с ними, но я аккуратно, чтобы никто не заметил, положила ему руку на колено. Святояр, вида о наличии моего маневра не подал, но накрыл мою руку своею. Я хотела забрать свою конечность, но боярин не дал, крепко прижав ее к своей коленке, при этом пропустил свои пальцы между моими. Изображать горем убитую мать получалось уже плохо.

— Святояр Батькович, могу я тебе вопросы задать о хворях твоей матушки? — достаточно громко задала вопрос баба Яга, чтобы ее услышали уходившие от нас Любомир с Тихоном. Прежде, чем уйти, они окинули нашу парочку пристальными взглядами, и, если я старательно изображала полуобморочное состояние, то воевода встретил эти взгляды не менее пристально и сурово. Он крепко, по-собственнически сжал мою руку, мне показалось, что между мужчинами произошла молчаливая дуэль, и победитель пока не был определен.

Как только вои покинули нас, я выдернула руку и движением бедра скинула с лавки более легкого соперника, то есть Елисея. Царенок с воплем «ой!» свалился на пол и окончательно проснулся от сон-травы. Не теряя времени, накинулась на еду, правда, вкуса поглощаемых мною пирогов и травяного чая, не почувствовала. Скосила глаза на Святояра, и поняла, что все это время за мной внимательно наблюдали и давали время прийти в себя и набраться сил.

— Что смотришь? Кушай, ночь будет длинной, — дружелюбно посоветовала я.

— Да вот любуюсь, — доброжелательно улыбнулся Святояр. — Быстро ты от слез оправилась.

— Я их просто на попозже запланировала, — грустно улыбнулась я в ответ, — Ванятку моего найдем, тогда я и поистерю на твоем могучем плече, — и я хитро прищурилась: — Не прогонишь?

— Буду рад предоставить в пользование любую часть своего тела, Машенька, — добродушно мне в ответ пошутил воевода.

— Вы тут долго ворковать-то будете, у нас дел — лопатой не разгребешь, — тихонечко ворчала Яга.

— Значит, ворота мы колдовством закрыли, подложного Святояра выпроводили. Тебя, кстати, воевода, конники и стрельцы скрытно до дома довели. На весь терем полог тишины наложили. Пленников покормили. Маша, можно работать, — строго доложила Янина.

От такой слаженности действий пенсионерок брови воеводы поползли на лоб: — Каких еще пленников вы покормили?

— Прохора и Збару, — спокойно пояснила я.

— Может, ты еще и пытки практикуешь? — ошарашенно шутил наивный.

Дожевывая любимый пирожок с грибами, рассеяла нехорошие подозрения мужчины: — Пытки были вчера, сегодня у нас на это времени не хватило, сам понимаешь.

Святояр подскочил с лавки и заметался по горнице: — Бабоньки, да что ж вы творите-то?

— Да, сядь ты, оглашенный, все колдовство сейчас развеешь, — рявкнула на боярина Яга так, что он тут же сел на лавку, да еще сложил ручки на коленях. — У него мать пропала, а он с совестью мучается!

Воевода быстро взял себя в руки, обвел нас строгим взглядом и произнес менторским тоном: — Ведите к пленникам, допрашивать будем.

От перемены его поведения, меня немного покоробило, бабульки с Елисеем же это восприняли одобрительно и безропотно повели нового начальника в «нарядный» подвальчик.

Помятый Прохор сидел на лавочке в отдельной темной камере, видимо, ранее воевода был знаком с этим молодым хитрецом, потому что церемониться с ним не стал, а вновь связал за руки и подвесил все на тот же крюк.

— Я пока не вижу большой разницы в наших пытках и вашем благородном милосердии! — съязвила я.

— Маша, не торопись, все только начинается. Ночь длинная, — как-то слишком двусмысленно заявил Святояр. — Прохор у нас упрямый, сразу все не расскажет, придется проявить фантазию.

От такого заявления, юноша начал нервно дергаться и испуганно коситься на говорившего.

— А мы никуда не торопимся, нам, главное, результат, причем любыми методами, — не спеша прошлась до открытых ящиков с разнообразным пыточным инвентарем и обвела имеющиеся аксессуары заинтересованным взглядом. Прохора заметно затрясло, но он был преисполнен решимости выдержать все пытки и истязания, которым мы его подвергнем.

— Говори, паршивец, что от нас скрыл, не то хуже будет? — елейным голосом проговорила баба Яга, помахивая в руке все тем же ремнем, что прошлой ночью лупила красавчика.

— Я всю правду вам рассказал, — жалобно забормотал упертый.

— То, что правду, это мы знаем. А вот всю ли? — зловеще зашипела, подскочившая к висящему парню Янина, тот от неожиданности аж дернулся, но продолжал играть в несознанку.

Я выбрала для себя оригинальное «орудие труда» — палочка длинной сантиметров сорок- сорок пять, на конце которой был прикреплен букетик из пушистых перышек, выглядело орудие пытки очень миленько. Ну, а с другой стороны, выпороть мы его всегда успеем. Вооружившись и преисполненная энтузиазмом, я развернулась к подопытному и наткнулась на насмешливый взгляд Святояра. Он, как будто, спрашивал: «Ты уверена?». Я решительно кивнула ему и направилась к Прохору, обошла пацаненка по кругу, нарочито медленно прошлась перышками по обнаженной груди и спине. Красавчик начал дергаться как в паралитическом припадке. А ты у нас, оказывается, щекотки боишься! Это нам на руку!

— Расскажи-ка, друг любезный, почему ты нам соврал, что иголки передумал у Збары покупать? Ведь знахарка просто-напросто отказалась продавать тебе швейные изделия, — начала я допрос.

— Стыдно было признаться, да и Малаша все слышала, — дергаясь от моей палочки, как червяк на крючке, тараторил смазливый паразит.

— Кто надоумил Марфу к знахарке привести?

— Так Збара сама и надоумила, сказала, что мне иголки не продаст, а вот соперника от моей Малаши поможет отвадить, нужно его к другой барышне приворожить. А тут как раз Елисей вторую неделю Марфу за огородами прогуливал. Марфа — барышня настойчивая, и замуж хотела только за царевича. Вот я и понял, что она иголочками точно захочет воспользоваться.

Я повернулась к Яге: — Правду говоришь, — похвалила баба Яга пытуемого, — Но, всю ли?

Правильно поняв намек, я вновь прошлась «кисточкой» по телу атлета.

— Значит, ты Марфе внушил, что иголки — это единственный путь к ее семейному счастью с Елисеем? — тихим голосом проговорил Святояр. — Совсем девке мозги запудрил?

— Да она сама себе мозги запудрила, о том только и вещала, что, дескать, царевич ее любит неземной любовью, но сам этого еще не знает. А она должна ему чуть-чуть помочь, потому что тоже любит его неимоверно, — оправдывался паршивец. — А когда я ей про иголки, способные навсегда приворожить Елисея, рассказал, у нее аж глаза загорелись адским пламенем, и она, не разбирая дороги, к знахарке побежала.

— Збара, так дело было? — перепроверил факты Святояр.

— Все так, воевода, — ответила из-за колонны прячущаяся там знахарка.

Поняв, что свидетель его коварства тоже в склепе, Прохор заметно перепугался, весь побледнел и покрылся испариной.

— Прибежала ко мне с огромными глазищами, купила иголки, я пыталась ее отговорить пользоваться ими, да она не послушалась, а через девять дней царевич и окривел, — тоскливо рассказывала Збара.

— После этого Марфа к тебе приходила? — строго вел допрос воевода.

— Нет, люди говорили, что она за неделю, как эта беда с Елисеем случилась, в деревню к тетке уехала, — сказала женщина.

— Может Прохор приходил? — пристально глядя на пацаненка, спросил боярин.

От тона, которым произнес воевода этот вопрос, красавчик присмирел и начал отчаянно мотать головой: — Я не приходил больше, мне незачем было.

— Кто украл у Збары дочку?

В глазах допрашиваемого появилась паника, его голос осип и задрожал: — Украли? Дочку? Не я это! Истинный крест, не я!

— Не он Источку украл, — плача, подтвердила слова боярича знахарка.

— Что ты знаешь об исчезновении Марфы?

— Ничего, я, честно говоря, не ожидал, что эта влюбленная ворона из столицы уедет. Умнее было бы в родительском тереме сидеть, да сватов поджидать, — уже ничего не тая, выкладывал гадёныш. — А этой, видно, захотелось, чтобы царевич за ней побегал.

— А что ты знаешь о похищении сына Марии Васильевны — Ванюши и царской ключницы Ирины? — подойдя вплотную к Прохору, спросил Святояр.

От этого вопроса у меня сердце сжалось, а из глаз, того и гляди, слезы в три ручья польются, от тревоги хотелось лезть на стены. Но позволить сейчас себе эту слабость я не могла, неимоверным усилием подавила в себе все чувства.

— А их всех тоже украли? — пацаненок находился почти в панике. — А зачем? И что же с ними сейчас делают?

От его вопроса меня бросило в жар, руки сжались в кулаки, так, что ногти до крови поранили кожу. Вот только боли я не почувствовала, оцепенение поглотило все мысли и ощущения. «Что с ними сейчас делают?» — этот вопрос снова и снова звучал в моих ушах, а я ничего не знаю и ничем не могу помочь собственному ребенку.

Острая боль обожгла мне щеку, а я даже не поморщилась, только подняла глаза.

— Машенька, да очнись ты, ничего с нашим Ваняткой не случится, мы его обязательно найдем и спасем, — кричала мне баба Яга, тряся за плечи. — Ты только голову не теряй.

Пощечина подействовала, я осмотрела помещение: Святояр все также стоял около связанного и висевшего на крюке Прохора, а баба Янина пыталась успокоить Збару, также не стесняясь, отвешивала ей звонкие пощечины, но на знахарку этот метод не действовал. Она сидела на полу, привалившись к колонне, и в голос завывала.

— Что он знает о похищении Вани и Ирины? — мотнув на пацаненка головой, спросила я хриплым голосом.

— Ничего, в первый раз об этом слышит, — доложил Святояр, внимательно всматриваясь мне в глаза, как будто сканируя мое эмоциональное состояние.

— Значит, его использовали как рычаг для управления Марфой, а Марфа у нас слепой исполнитель, — делала я печальные выводы.

— Збара предоставила инструменты для устранения Елисея — иголки, — от моей фразы царенок весь посерел и ссутулился.

— Збара, мать к тебе, кроме как за травами, еще за чем-нибудь приходила? — обратился к знахарке воевода.

Раскачивающаяся от горя знахарка молчала.

— Заклятье не дает ей ответить, — пояснила поведение Збары баба Янина.

— То бишь, опять ничего. Эта немощная молчит, — указала кривым пальцем на заплаканную женщину баба Яга, — этот убогий ничего не знает, — и перевела свой палец на вредного боярича.

Я раскрыла свой блокнот и начала считать. Сегодня украли Ванечку, и пропала ключница, два дня назад украли Исту — дочку знахарки, за четыре дня до этого пропала Марфа по пути в столицу, а еще за две недели похорошел Елисей. За одну неделю до этого Марфа у церкви воткнула в шапку Елисея проклятую иголку, а за два дня до иголок Марфа радостная прибегала на исповедь к отцу Акакию, значит, иголочки уже были при ней. Вынырнув из своих рассуждений, спросила: — Когда Марфа купила иголки у Збары?

Так как Збара от рыданий была уже не в состоянии ответить, воевода простимулировал ответ Прохора неслабым ударом по ребрам, тот скривился и зашипел от боли: — За три дня до того, как она их к нему прицепила.

В склепе образовалась гнетущая тишина, нарушаемая подвываниями знахарки. Баба Яга, баба Янина, Елисей и Святослав окружили меня плотным кольцом и внимательно вчитывались в расчёты, что я вела в блокноте.

Значит, за один день до беседы с отцом Акакием Марфа получила иголки.

— А почему она так спешила за иголками? У Елисея пересмена среди боярышень была? — предположила я.

Прохор также заинтригованный моей работой в блокноте, но не имеющий возможности заглянуть, подал голос: — Да, он боярышню Дивию должен был поменять на новую девицу.

И мы дружно повернулись к Елисею: — Да, я как лаз у целкви перед тем, как с Малфой случайно встлетиться, с Дивиюшкой ласстался и хотел опосля на базал пойти.

— Для поиска новой дурочки, чтобы ей лапшу на уши о звездах вешать, — не упустила момента провести воспитательную беседу баба Яга.

Царенок густо покраснел и смущенно покивал головой.

— А до Дивии ты две недели с Марфой встречался? — проверяла я данные по блокноту.

Елисей в ответ мне только кивнул.

— А до Марфы были две недели с Варварой, а до Варвары две недели с Малашей?

Елисей молча сползал на мраморный пол и кивал.

— Между двухнедельными образовательными курсами девчонок временные пробелы были?

— Нет, Малия Васильевна, как только ласставался с одной, на следующий день втолую вел за оголоды, — покаянно докладывал оболтус.

От такой кобелиной прыти собственного внука у бабулек, видимо, от стыда заскрипели зубы. Святояр смотрел на царенка откровенно осуждающе. И судя по тому, как недвусмысленно он тер правый кулак, тоже имел желание провести педагогическую работу с оболтусом.

— И что же у нас получается: двенадцать недель назад Елисей начал встречаться с Малашей, и Прохор затаил обиду на царевича.

От моих слов боярич поник и уронил светлую вихрастую головушку себе на голую грудь. Видимо, для него они прозвучали как окончательный приговор.

— А твои, Святояр, свадебные договоренности порушились полгода назад, и вот тогда твоя мама, ключница Ирина, не простила Елисея, хотя и с детства его знала, — воевода от моих слов на глазах посуровел, но возражать моим рассуждениям не стал.

— И что произошло у вас в этот временной период? Может, какой колдун появился? — подняла я глаза от своего рабочего блокнота и заглянула в лицо каждого, в поисках ответов на такие важные для меня вопросы.

А мои соратники хмуро стояли вокруг меня и молчали. От тяжелой мыслительной деятельности баба Яга грызла ноготь на указательном платье, Янина нервно в руках теребила платочек, Елисейка обхватив руками ноги и уткнувшись лицом в колени, тихо сидел у моих ног на полу. Святояр стоял с прямой спиной и, не отрывая от меня прищуренного взгляда, молча шевеля губами, про себя проговаривал мои расчеты, вдруг в его взгляде появилось озарение: глаза широко открылись, брови взметнулись вверх.

— Посол! — едва слышно сказал воевода.

— Ась?

— Что ты шепчешь, милок?

— Четыре месяца назад к нам приехало большое посольство! — четко проинформировал нас Святояр.

Бабульки от шока, вызванного этими словами, перепуганно прикрыли рты своими худенькими ладошками, Елисей подскочил с пола, вид у него тоже был встревоженный. Прохор на крюке начал тихонько молиться, а знахарка причитать. Я, понимая, что среди всех присутствующих, самым вменяемым является именно Святояр, глядя прямо ему в глаза задала вопрос: — Чье посольство?

— Кощея Бессмертного, — припечатал воевода.

Учитывая, что с данным сказочным персонажем я лично не была знакома, поэтому пока не знала, как относится к этой информации.

— Посольство сейчас где? — пыталась я прояснить ситуацию. — Мы сейчас можем к ним наведаться и проверить, у них ли дети?

— Нет, Машенька, — расстроил меня Святояр, — посольство сегодня днем из столицы отбыло.

— Значит, только полдня прошло, — воспряла я духом, — догнать еще успеем. Нужно Любомира и конников его поднимать, они, ребята быстрые, к утру Ванюшка уже здесь будет.

Я вскочила с лавки и метнулась к выходу из подвала. Воевода меня перехватил и прижал к себе с такой силой, что мои трепыхания не возымели действия, меня никто не собирался отпускать.

— Да что ж ты делаешь, отпусти, мне к Любомиру срочно надо, — мои протесты были проигнорированы, а вот обращенный полный грусти взгляд воеводы чуть не вверг меня в панику. Я оглянулась на своих старушек и впервые увидела стоящие в их глазах слезы.

— Говори, — приказала я боярину, сжав зубы.

— Все посольство Кощея Бессмертного в полном составе было перенесено вместе со всем скарбом их при помощи подковки волшебной в его царство, — отрапортовал воевода.

Не паниковать, Маша! Главное — оставаться в сознании! Что ты сейчас можешь? Помчаться в царство Кощея? Взять в плен Елисея и обменять его на Ванюшку? Идея хорошая, да кто ж тебе это позволит? И вообще, что ты знаешь о Кощее? Злобный сказочный персонаж, желающий жениться на Василисе Прекрасной! Ах да, у него еще смерть очень мудрено спрятана, но ведь и баба Яга — сказочный персонаж, которым детей, если они шалят, пугают. А, в реальности, оказалась заботливой дружелюбной старушкой с чуть вредным характером. Есть шанс, что и с этим можно будет договориться? А договариваться определенно придётся, но для ведения переговоров у меня катастрофически не хватает информации о самом Кощее Бессмертном, о том, зачем ему потребовалось убивать Елисея, зачем он детей и женщин похитил.

— Пусти, пожалуйста, — успокоившись, обратилась я к Святояру.

Он нехотя на шаг отошел от меня, внимательно следя за моими действиями. Я, слегка пошатываясь, добрела до стульчика, который ранее занимала и подняла свой блокнот.

— Прохора в камеру, для нас так будет спокойнее, Збару наверх в горницу, спать уложить, сюда — стол, лавки, бодрящие напитки и пироги — совет держать будем, — правильно поняв меня, скомандовал Светояр.

Мой боевой отряд дружно ему покивал и умчался выполнять распоряжения, связанный боярич был перемещен воеводой в свою камеру. Бабульки споро подхватили под руки зареванную знахарку и отволокли ее в свободную горницу, уложили спать и, для надежности, прочитали под нос стишок, чтобы Збара до утра не просыпалась. Елисей, умытый и причесанный, принес в нарядный склеп три лавки и стол, бабульки захватили скатерть-самобранку. Буквально через пятнадцать минут все было готово к проведению совещания, на столе стояли большие блюда с пирогами и кувшины с ароматным горячим чаем. Аппетита не было, но кружку отвара из бодрящих трав я выпила, бабули и Елисей скушали по одному пирожку, воевода тоже не притронулся к угощениям и с тревогой смотрел на меня.

— Расскажите, что вы знаете о Кощее Бессмертном, — попросила я коллег, открывая блокнот.

— Так чего ж, рассказывать? Государь он соседнего царства, силен да свиреп. Власть свою держит сильной рукой, спуску никому не дает. Властители соседних государств его побаиваются, он с войском своим часто набегами промышляет. На наше царство в последний раз осьмнадцать лет назад набег учинил, но царь-батюшка охоту его отбил, с тех пор у нас с Кощеем мирно живем.

— А почему она решил Елисея убить? — царенок поперхнулся отваром от моего вопроса.

Баба Яга немилостиво стукнула внучка по спине, и он сразу перестал кашлять. Старушки глубоко задумались над моим вопросом.

— Ох, и не знаем, Машенька. Елисейка, вроде, ему зла не делал, девок кощеевых за огороды не водил, послу его не грубил, посольских не обижал, — начала рассуждать Янина.

— А ты с послом знаком? — спросил у Елисея Святояр.

— Да, Пшемислав Тадеушевич очень умен и много всего интелесного знает, — бесхитростно стал рассказывать царенок. — Мы часто с ним о звездах лазговаливали, он тоже увлечен астлономией.

Мы с воеводой переглянулись.

— А ты ему о своих лекциях за огородами рассказывал? — уточнил Святояр.

— Да, ему было интелесно, как девушки восплинимают и усваивают новое о звездах, — пожал плечами Елисей. — Советы мне давал, как лучше созвездия показывать, даже калтинки лисовал.

— Картинки говоришь, — насторожились бабульки. — А где они сейчас, голубь ты наш сизый?

— Так в моей голнице в цалском телеме.

Бабульки меж собой переглянулись, и баба Янина, подскочив с места, умчалась быстрой ланью из нашего терема.

— Елисей, а про то, что Марфа за тебя замуж собралась, ты с послом разговаривал? — вел допрос царенка Святояр.

Тот сначала задумался, почесывая кучерявую голову, а затем методично закивал головой.

— Да, мы когда с Малфой ласставались, она уж больно плакала, за луки меня хватала, и кличала, что я ее люблю, но не понимаю этого. Я тогда очень ласстроенный в цалский телем возвлащался, а посол Пшемислав Тадеушевич мне по дологе встлетился. Сплосил, почему я такой глустный, ну я ему все и лассказал, он меня тогда еще успокаивал, — доложил оболтус.

— Значит, за тобой давно уже следили и подыскивали исполнителя, который тебе иголочки подкинет, — резюмировал боярин.

— Малаша и Варвара не подошли, — согласилась с выводами воеводы баба Яга. — Им Елисей нужен был для того, чтобы ворожбу на будущего мужа совершить.

От последней фразы глаза воеводы полезли на лоб, и он удивленно осмотрел с ног до головы нашего кривенького. Мол, «какого мужа можно приворожить посредством этого убогого?», и я с ним была полностью согласна.

— Кроме того, следили и собирали сведения на каждую боярышню, что с Елисеем до огородов прогуливалась, поэтому они через Малашу на Прохора вышли, — далее вел рассуждения Святояр.

Мы с бабульками только молча ему кивали. Вдруг воевода резко встал, направившись к камере пацаненка, громко к нему обратился:

— Ну, что буянить будешь? Али мирно поговорим?

— Мирно, — услышали мы тихий ответ.

Святояр вывел полностью одетого и даже умытого боярича с развязанными и перебинтованными руками. Воевода усадил его рядом с собой и дал кружку отвара, Прохор пил жадно, не поднимая на нас глаз.

— Рассказывай, Прохор, о своем знакомстве с Кощеевым послом, — взял за худенькую шею пацаненка и «ласково» заглянул ему в глаза.

Боярич весь сжался и начал трястись мелкой дрожью.

— Я как-то к отцу в царским терем пришел с посланием от матушки, там случайно и встретились. Раззнакомились, Пшемислав Тадеушевич очень обходительным вельможей оказался, — выкладывал все Прохор.

— Про Малашу свою ему рассказывал? — не терял времени воевода.

— Да, душа у меня рвалась, когда царевич с Малашей за огородами прогуливались, места себе не находил. А тут он пожалел меня, посочувствовал, — пряча глаза, рассказывал Прохор и перепуганно заверил нас: — Но про царевича я ему ничего не рассказывал.

Мы со Святояром повернулись к Яге, та величественно кивнула, мол, «правду щебечет».

— О том, с кем гуляла по огородам твоя Малаша, послу было уже известно. А что еще тебе посол говорил? — настаивал Святояр.

Дрожь пацаненка явно укрупнилась, от нее у юноши уже стучали зубы.

— Говорил, что такого спускать нельзя, что обидчик должен быть наказан, — признавался злопамятный мститель.

— Хорошо тебя обработали вороги, — зло зашипела баба Яга. — Ни капельки ворожбы или колдовства, иначе Янина давно бы почувствовала.

— И долго ты ходил с теми мыслями?

— С месяц, наверно, — чуть не плакал пацаненок.

— А потом Елисей начал встречаться с Марфой, которая мечтала выйти замуж исключительно за царевича, — присоединилась я к допросу.

— Именно, тогда ты, милок, тот разговор Ирины про иголки услышал? — от вопроса бабы Яги Святояр весь подобрался.

— Да, как раз в то время Елисей Марфу за огороды водил, — подтвердив нашу догадку, ответил боярич.

— А второй голос, на голос посла не похож, случаем? — прищурилась Яга.

— Может, и похож, сложно сказать, его плохо слышно было, как будто он таился, — виновато отвечал Прохор.

— Или Пшемислав, зная, что ты подслушиваешь разговор, специально изменил голос, чтобы быть неузнанным, — озвучил наши подозрения Святояр.

— Елисей, а как случилось, что ты решил Малашу за огороды пригласить?

Царенок ненадолго задумался, его косенькие глазки встретились на кончике носа, и он перевел свой пугающий взгляд на меня.

— Так, мы как-то с Пшениславом Тадеушевичем по базалу гуляли, и он указал мне на класивых боялышень, что полазили его своей утленней свежестью, — вспоминал кривенький.

— А это оказались наши две егозы, Варвара и Малаша, — озвучила нашу общую догадку баба Яга.

Царенок покивал бабушке, продолжив: — Сказал неплохо бы и таким светлым девам узнать о класоте звезд на небосклоне.

— Мдааа, хорошо же Кощеев посол умеет людьми манипулировать, обзавидуешься, — расстроенно проговорила я.

— Баба Яга, поднимай Збару, будем у нее о после выспрашивать, — скомандовал воевода.

Бабе Яге командный голос боярина очень не понравился, оговаривать мужика не стала, лишь хмуро на него посмотрела и пошла за знахаркой. Сонная Збара с полной кружкой бодрящего отвара сидела за нашим столом уже через десять минут. Мы молча дождались, пока она полностью выпила эту кружку, и ее глаза прояснились.

— Збарушка, расскажи, знакома ли ты с Кощеевым послом Пшемиславом Тадеушевичем? — начала расспрашивать баба Яга.

Знахарка перепугано вскинула на Ягу глаза, и ее начала бить крупная дрожь, по щекам побежали слезы.

— Значит, знакома, — подытожил воевода. — Он Исту украл?

— Нет, — заикаясь, ответила знахарка.

Мы со Святояром недоуменно посмотрели друг на друга.

— По его приказу Источку забрали? — пыталась я зайти с другой стороны.

Збара молчала, но по ее большим глазам, в которых отражалась огромная материнская боль, все было понятно без слов.

— Из всего вышесказанного, можно предположить, у посла с твоей мамой был сговор, согласно которому Прохору было подсказано, как нужно наказать Елисея, — обратилась я к Святояру. — Как думаешь, насколько близко общалась Ирина с послом?

— Она у государя ключницей лет двадцать служит, и ее прямая обязанность гостей встречать да потчевать, — ответил мне Святояр. — Посольство в столице четыре месяца гостило, Пшемислав вельможа обходительный да разговорчивый, видимо, и к ней ключик подобрал, возможно, на почве обиды на Елисея, за то, что с той вертихвосткой за огородами прогуливался.

— То, что это по приказу Кощея идет, это понятно, — поделилась я своими мыслями. — Посол в чужом государстве без ведома начальства такую диверсию учинять побоится. Может, Кощея хотят свергнуть, и для этого им нужен конфликт с нашим царством?

— У Кощея нет наследников, бессмертный он. Его все до ужаса боятся и подчиняются беспрекословно, вельможи его и не мыслят иного правителя, — проконсультировала нас Баба Яга.

Вдруг дверь отворилась, и в нее вошли баба Янина, держа в руках рисунки, и царь. Тот был откровенно зол, Янина же виновато на нас посмотрела, мол, «никак не могла от этого ирода отвязаться».

— Ну, что в дверях стоишь, проходи, коли приперся! — «радушно» пригласила к нашему столу государя баба Яга.

Тот на ее гостеприимное предложение ничего не ответил, молча сел к нам. Баба Янина передала рисунки Яге и доложила:

— Ворожбы на них нет, рисовал их посол. В горнице у царевича его духом пахло, предусмотрительно проветривали светелку, но чуток осталось. Он Ванюшку нашего забрал.

У меня внутри все оборвалось, мой ребенок один в царстве Кощея Бессмертного. Мир вокруг меня покачнулся, и я начала заваливаться на бок. Сильные руки обняли мои плечи и прислонили к мужскому горячему боку. Запрокинув голову, встретилась с встревоженными глазами Святояра.

— Ты как? — еле слышно спросил он меня.

— Плохо, — так же тихо ответила я.

— Все наладится, мы его вернем, — пытался успокоить меня рядом сидящий мужчина, которому почему-то очень хотелось верить.

— А ты, воевода, я смотрю, времени не теряешь, новую заставу огораживаешь, — с красноречивым намеком царь перевел взгляд с воеводы на меня.

— Мое дело молодое, холостое, какая застава к сердцу прикипела, вокруг той и укрепления строю, чтобы иные высокопоставленные захватчики клинья к ней не подбивали, — зло усмехнувшись в бороду, ответил на выпад Святояр. — Уже ученый я.

Воевода также многозначительно перевел взгляд с царя — батюшки на притихшего царенка. Супостат намек понял, но явно не одобрил, начал недовольно и громко пыхтеть.

— Не сопи, властитель близорукий, у тебя тут шпионы четыре месяца под носом шастают, младшенького царевича чуть не сгубили, а тебе лишь бы на чужих баб заглядываться! — отчитали надежу государства бабульки.

Я грустно отметила, что опять опустилась до уровня бабы, Святояр удовлетворенно хмыкнув на словосочетание «чужих баб» и потеснее прижал меня к своему боку. Я возражать не стала, так как это была единственная опора, да и прикрытие от царских притязаний самое, по-видимому, надежное.

— Царь-батюшка, почему Кощей убить Елисея хочет, — в лоб задала я вопрос супостату. — Ты в прошлый раз не стал мне отвечать, сейчас отмолчаться не выйдет. У Кощея мой Ванятка, если он что с ним сделает, та же участь ждет и твоих сыновей.

Царь напряженно молчал, его статная фигура, поникла, плечи ссутулились, глаза наполнились печалью, и он начал рассказывать:

— Не знаю, за что Кощей Елисейку погубить хочет. Мы всегда старались с царством Бессмертного в мире да ладу жить, но и в обиду себя не давали. Последний раз, правда, воевали осьмнадцать лет назад, аккурат перед Елисеевым рождением. С тех пор войско их к нам не совалось, но за восемнадцать Елисеевых лет к нему уже четыре раза подсылали умелых людей, чтобы сгубить. Двое сами убегли, не смогли их поймать, двоих словили, а как выспрашивать начинали, те от ворожбы умирали. Мы уж с ближниками моими всю голову изломали, почему они Елисея извести хотят, вед, если царство возжелали захватить, то людей умелых ко мне или к наследнику подсылали бы. А Елисейка-то младший, к нему власть, если и перейдет, то только после второго сына, так что этот раз уже пятый. Признаю, ты, Маша, больше всех нас разузнала, но вот зачем Кощею Елисея губить, измыслить я не могу.

И мы все разом пригорюнились, большая надежда у меня была на царя-батюшку. Рассчитывала, что откроет тайну великую, с которой можно дальше с Кощеем переговоры вести, а тыкаться, как слепым котятам в борьбе с таким серьезным противником, я себе позволить не могу. Я посмотрела на своих колдовских экспертов, те только растерянно пожали худыми плечиками и зло покосились на диктатора, за то, что таился от них. В склепе стояла гробовая тишина, Прохор и Збара, как увидели входящего в пыточную царя, оба побледнели и, отсев в крайний угол, притихли, как грибы под опавшим листом. Святояр молча думал, уставившись в одну точку, и, целомудренно обняв меня рукой, поглаживал по плечу. Меня от пережитого стресса начало клонить в сон, я снова налила себе остывшего, но бодрящего отвара, отпила пару глотков и, задумавшись, заглянула в кружку. Посуда была глиняной, в жидкости отражались свечи, что горели на стенах и колоннах склепа. На поверхности чая из трав, я увидела свое бледное отражение, на котором с почти белой кожей резко контрастировали черные подглазины, недосып и стресс активно сказывались на моей внешности. Если я такую красоту на дне глиняной кружке вижу, то отражение в зеркале меня просто напугает, пустые мысли о внешности скользили где-то на границе сознания. И тут меня осенило: «Зеркало!». Мое появление здесь определило какое-то волшебное зеркало с неточными формулировками, может, оно и про причины преследования Елисея что-то знает?

— Баба Яга, — от моего тихого голоса, прозвучавшего в нашем склепе, все дернулись, но устыдившись своей реакции, сделали серьезный вид и подняли на меня головы. — А где то зеркальце, что порекомендовало меня с ребенком сюда вызвать?

— Так в избушке моей осталось, — понимая свой прокол, старушка вжала голову в плечи. — Чего туда-сюда ценные вещи таскать, вдруг разобьется.

— Ну, теперь не особо ценным людям, придется тащиться в твою избушку, чтобы причину покушений на твоего внука понять, — во мне просыпалась язвительность, а это первый признак оптимизма в моем организме.

— Вот с утра и поедем, — подытожил Святояр.

— А почему это с вами нет Любомира и Тихона, спровадили, что ли? — заметил недостачу в коллективе самодержец.

— Да вот есть у нас с Машей подозрения, что кто-то из них с ворогом в сговоре, — воинственно заявила баба Яга.

— Быть того не может, они самые верные мои воины! — подскочил на лавке царь.

— Как же тогда Ванюшку украли, если у дверей в горницу стрелец да конник стоял, — начала сыпать фактами Янина.

— И Марфа пропала аккурат, когда за ней отряд конников поехал, — поддержала Яга.

— И Исту кто-то выкрал, чтобы запугать знахарку, зная, что мы к ней направились, — присовокупила Янина.

— И Збару они повели не к нам в подземелье, а к тебе, в царский терем, как будто, кого предупредить хотели, — добила государя Яга.

Царь грузно сел на скамью, осознавая масштаб проблемы.

— Ах, они ироды, предавшие царя и отечество… — начал распыляться царь.

— Не девка красная, не голоси, — жёстко оборвала его баба Яга, и государь закрыл рот.

— У каждого есть слабое место, надавив на которое, можно завербовать, — грустно поделилась я своими мыслями, — для кого-то — это деньги, и таких покупают, для кого-то — это статус и власть, и им дают высокую должность с кучей подчиненных, для кого-то — это семья и дети, и нам угрожают, похищая детей, — у меня из глаз потекли слезы, а нос предательски захлюпал.

Святояр, уже никого не стесняясь, положил мою голову себе на плечо и крепко обнял. Я почувствовала, что он осторожно целует меня в макушку и тихо шепчет:

— Тебе нельзя расстраиваться и опускать руки, ты должна быть сильной, нам еще Ванюшку искать, а ты вся зареванная.

Я зашмыгала носом и зашептала в ответ: — Я сейчас успокоюсь и больше не буду плакать, — и попыталась отстраниться от воеводы.

Но отодвинуться мне не дали, все также крепко обнимая, только перестали целовать в макушку.

— Чем могли Тихона и Любомира подкупить? — обратился к царю Святояр.

Государь с минуту зло смотрел на наши объятия, но ответил: — Тихон, из благородной семьи, столько лет честно служит отечеству, но семья у него большая, пять младших сестренок, а отец еще семь лет назад погиб. В деньгах их семья нужду испытывает.

— Не припомню, чтобы в последние месяцы они больно разбогатели, — парировала баба Янина.

— Может, затаились, и тратить будут незаметно, — предположил воевода.

С ним все печально согласились.

— А с Любомиром какая беда? — напомнил о втором кандидате боярин.

— Любомир не из боярского рода, и чтобы к высоким чинам пробраться, нужно из шкуры вылезти. Вот он и лезет, да только родовитых служивых у меня полон царский терем, — рассуждал супостат. — Может, ему должность высокую посулили?

— Значит так, сейчас все идем спать, а завтра рано поутру отправляемся в избушку бабы Яги, что находится в дремучем лесу, — скомандовал Святояр.

— Не так уж он и дремуч, тут всего-то день пути на телеге небыстрым шагом, — обиделась баба Яга.

— Вот и хорошо, значит, если поторопимся, то к обеду зеркало волшебное уже пытать будем, — бодро подсчитал боярин.

— Кого с собой в дорогу возьмешь? — поддержал военный тон беседы государь.

— Своих возьму десятка два, для охраны, Машу, бабу Ягу, бабу Янину, Любомира с пятком конников, да Тихона с пятком стрельцов, Елисея, — доложил воевода.

— Зачем тебе шпионов вражьих в такое важное дело брать? — выразил наше общее удивление супостат. — Да и опасно это.

Мы дружно закивали головами, демонстрируя согласие с самодержцем.

— Значит, возьму с собой своих три десятка, — согласился Святояр. — Будем ворога вычислять.

— Елисея не пущу, мало ли с ним чего в дороге случится? — заявил царственный отец.

— Так, если мы с него это игольчатое проклятье не снимем, он такой кривой и будет ходить, вплоть до удачного покушения, — пожав плечами, ответил воевода.

Царь сгорбился и минут десять думал, не отрывая глаз от косенького сына.

— Отец, я с ними поеду, — твердо прогундосил оболтус. — Это из-за меня Ванюшку уклали, мне и исплавлять.

Государь тяжело встал с лавки, подошел к любимому чаду и обнял.

— Что ж, сынок, если решил, то езжай. Бабушек и Марию Васильевну береги, — скосив на меня глаза, напутствовал царь.