Порочность

Бьянка Скардони

Порочность

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Iniquitous

Автор: Бьянка Скардони / Bianca Scardoni

Серии: Отмеченная #3 / The Marked #3

Перевод: Дарина Ларина, Jasmine

Редактор: Анастасия Ярыгина

ГЛОССАРИЙ

АНАКИМ

Раса людей, рождённых с человеческой душой и кровью ангелов; потомки нефилимов.

ВОИН

Потомок ангелов-воинов; обладает сверхсилой и способностью чуять демонов, а также манящей кровью.

ДОЧЬ АИДА

Потомок Люцифера, которому предсказано воскресить Люцифера и положить начало концу света.

ЖНЕЦ

Потомок ангелов-проводников; способен телепортироваться, путешествовать во времени и читать мысли.

ЗАКЛИНАТЕЛЬ

Потомок ангелов-магов; способен творить магические заклинания, управлять элементами и манипулировать энергией.

ЛЮЦИФЕР

Ангел, созданный первым, и первый же падший; заточён в гробнице в Аду.

ОГНЕННАЯ ПЫЛЬ

Магический порошок, созданный Высшими Заклинателями, который отправляет Воскрешённых в Сангвинариум.

ОРДЕН РОЗЫ

Секретная организация, контролирующая деятельность Анакимов.

ПЕРЕВЁРТЫШ

Потомок ангелов-хранителей; способен принимать животный облик, а также общаться телепатически.

ПРИЗЫВ

Древний ритуал, используемый Орденом для призыва сил Анакима.

ПРОВИДЕЦ

Потомок ангелов-посланников; может общаться с Миром Духов и предсказывать будущее.

САНГВИНАРИУМ

Мир вечных мук для Воскрешённых, которых рассеяли.

ТЁМНЫЙ ЛЕГИОН

Потомки, восставшие против Ордена и присягнувшие тёмной стороне/Люциферу.

ПЕРЕЧЕНЬ АНАКИМОВ

ВОИНЫ

(потомки Ангелов-Воителей)

Джемма

Тесса

Габриэль *

Карл

Томас †

Жаклин *

ЖНЕЦЫ

(потомки Ангелов-Проводников)

Трейс

Питер

Линли †

ЗАКЛИНАТЕЛИ

(потомки Ангелов-Магов)

Никки

Калеб

Карли

ПЕРЕВЕРТЫШИ

(потомки Ангелов-Хранителей)

Доминик *

Бен

Джулиан

ПРЕДСКАЗАТЕЛИ

(потомки Ангелов-Посланников)

Морган

ТЕМНЫЕ ЗАКЛИНАТЕЛИ

(вступившие в Темный Легион)

Арианна

Аннабель

Анита

† мёртвый

* Воскрешённый

ГЛАВА 1. МЁРТВЫЕ ДЕВОЧКИ НЕ ПЛАЧУТ

Свет факела плясал по моей камере, будто тюремщик, дразня свободой, которой у меня больше не было. Уже несколько дней я не выходила наружу. Уже несколько дней я не говорила ни с одной живой душой. Мой желудок урчал от голода, а горло горело от жажды и истощения. Из-за этого мои усталые глаза стали видеть вещи, которых на самом деле здесь не было. Вроде надежды и солнечного света.

И Трейса.

Его прекрасное лицо постоянно мелькало перед моим внутренним взором, наподобие коротких кадров на разорванной киноленте. Я могла видеть его радужные глаза, глядящие на меня из темноты, его ямочки, подмигивающие мне в унисон. Порой, если я достаточно вслушивалась, я даже могла услышать его чарующий шёпот мне на ухо, говорящий, что всё будет в порядке, хотя я и знала, что это было не так. Не так, потому что я была заперта в каком-то подземелье, удерживаемая против воли смертоносным Воскрешённым, обладавшим единственным ключом к моей свободе.

И никто не знал об этом, кроме меня.

Я часами, днями, ходила по маленькой камере, считая свои шаги, будто бы ожидала, что кто-то ко мне придёт. Поговорит со мной. Накормит. Но никто не приходил. Дни проходили за днями, и часы начали постепенно перетекать друг в друга, пока дни и ночи не исчезли окончательно. На смену мучительной боли пришло онемение и пустота. Меня будто бы затягивало в большую, чёрную дыру, в которой время попросту не существовало. В ней были только я и мой собственный ад, поставленный на бесконечный повтор. Каждый оборот уносил меня всё дальше и дальше от себя самой — всё дальше и дальше от здравого рассудка.

Я представляла себе, что ожидание было частью их игры. Способом сломить меня до начала настоящих пыток. К несчастью для них, они опоздали. Я уже была сломлена. Сломлена под собственными пытками — мыслями о парне, которого я любила, и обо всех остальных людях, оставшихся в Холлоу Хиллс. Удушающая темнота уже опустилась на меня и поглощала каждый дюйм моей души, так как я боялась больше никогда его не увидеть. Ничто из того, что они могли бы со мной сделать, не было бы хуже той мучительной боли, которая уже была в моём сердце, уничтожая меня изнутри.

И вот так я ждала.

Всегда ждала.

Моя кожа была всё такой же липкой от пота, грязи и засохшей крови с той ужасной ночи в лесу. Как бы сильно я ни старалась оттереть её ладонями, я не могла избавиться от трагического напоминания. Если честно, я по-прежнему не понимала, что именно со мной произошло, кто напал на меня той ночью в лесу и как именно я это пережила. В моей голове роились дюжины теорий, но ни одна из них не находила должного подтверждения.

Прижавшись спиной к окованной железом деревянной двери, я сжимала кроваво-красный камень и двигала его туда-сюда по цепочке, все еще висящей на моей шее. Амулет должен был стать моей защитной преградой. Он должен был защищать своего владельца от опасности, и я видела, как это сработало той ночью в церкви с Трейсом и Домиником, но было больно признать, что он больше не работал. Он был сломан. Либо так, либо что-то неправильное во мне мешало ему выполнить своё предназначение.

Но как тогда мне удалось вернуться? Почему я всё ещё была жива? Моё горло было перерезано от уха до уха — и я истекала кровью куда сильнее, чем просто до потери сознания. Но я не умерла. Я очнулась.

И теперь я здесь.

Мой взгляд блуждал по бетонной комнате, по-прежнему не понимая, что это за место. Здесь не было ни окон, ни опознавательных знаков, ни маркировок, ни люков, через которые можно было бы сбежать. Один лишь грязный, испачканный кровью матрас у каменной стены и грязный кустарный туалет в дальнем углу. Я не осмеливалась притронуться ни к первому, ни ко второму.

Воздух был тяжёлым и влажным, словно в дождливый день в каком-то старом заброшенном подвале, где царил гнилостный запах. Пахло очень похоже на плесень и смерть, и что-то ещё. Что-то металлическое и зловещее. Грязь и гниль покрывали пол подо мной, а с потолка капала вода, будто дождь, обрушиваясь на меня и мою могилу с разгневанного, мстительного неба.

«Добро пожаловать в твоё последнее пристанище», — сухо подумала я и крепко зажмурилась, пытаясь прогнать пугающую мысль.

— Ты не умрёшь здесь, Джемма, — глубокий баритон Трейса окутал меня словно тёплое, оберегающее одеяло. — Ты сильнее, чем думаешь. Не сдавайся.

Я замотала головой и закрыла уши, мысленно перебирая воспоминания о лучших днях, лучших моментах прошлого — всё в надежде найти его. В глубине моего горла зародился всхлип, обжигая внутренности невыносимой агонией и болью утраты.

Как бы я ни старалась заблокировать его, стереть из памяти ради своего же блага, моё сердце не позволяло мне его отпустить. Оно держалось за память о нем, словно за спасательный круг, к которому я не могла дотянуться. Краешек его маячил вне моей досягаемости, и от этого я только глубже погружалась под воду. Мне становилось всё сложнее и сложнее дышать.

Слёзы обжигали мне веки, едва стоило подумать, увижу ли я его снова. Я задавалась вопросом, что он делал… о чём думал… что говорил… Искал ли он меня? Или же посчитал, что я бросила его по собственной воле? Думал ли он, что я мертва? Мои слёзы тут же высохли, сменившись пламенным гневом, когда я представила, что Никки сейчас находится рядом с ним, строит из себя невинность и предлагает ему себя — плечо, чтобы поплакать, руку, чтобы опереться…

Одному Богу известно, что ещё.

Ярость пронзила мою кожу, проникая сквозь меня, словно плотоядный вирус. Мои руки сжались по бокам от воспоминания о ледяном взгляде в глазах Никки, когда она преподнесла мою задницу врагу на серебряном блюдечке. Эта гнилая сука подставила меня. Она позаботилась о том, чтобы я увидела, как она гуляет по краю леса, зная, что, я подумаю, будто она возится с защитным барьером. Она знала, что я сделаю всё, чтобы защитить свою подругу. Она знала, что я пойду прямо в её ловушку. И я пошла. Я последовала за ней, потому что две недели назад худшим, что я ожидала от неё, — это жёстких школьных разборок с ней и остальной частью команды стерв. Вместо этого она вытащила шариковую ручку и подписала моё свидетельство о смерти прямо у меня под носом.

И если мне удастся выбраться отсюда живой, я поклялась отплатить ей сполна.

Мой кратковременный всплеск энергии, питаемой местью, вскоре перерос в ничто, как только тяжесть мира опустилась на мои веки, умоляя меня снова уснуть — для передышки, и я поддалась изнеможению без малейших признаков борьбы.

***

В моих снах я всегда была свободна. Я была счастлива, я была с ним. Лучи тёплого солнечного света обволакивали моё тело, подобно сладкой утешающей лжи, когда его губы находили мои под пудрово-голубым небом лучшего мира. Стебельки травы щекотали мою кожу, когда я тянулась к нему и жадно притягивала его ближе к себе. Ближе, но всегда недостаточно близко.

На его щеках появлялись ямочки, когда он уводил свои губы от моего рта к моему уху, а затем ниже к основанию моей шеи. С Трейсом это всегда напоминало рай. Мой собственный кусочек рая посреди пылающего ада.

Внезапно, он отстранился от меня, приподнявшись на локте.

— Пора просыпаться, Джемма.

— Нет! — я вцепилась в его талию словно сумасшедшая, хватающаяся за остатки разума. — Пожалуйста, — взмолилась я. — Не оставляй меня снова.

— Тебе пора возвращаться.

— Я не хочу, — я замотала головой, на глаза навернулись слезы, размывая голубое небо вокруг нас. — Там всегда темно, Трейс. Я не выдержу больше эту темноту.

— Ты должна найти свой путь внутри света.

— Я не понимаю, что это значит, — ответила я, в отчаянии размазывая слёзы по щекам.

Его прекрасно вылепленные губы продолжили говорить, но теперь не было слышно ни звука. Он снова ускользал от меня прочь, уходя обратно в свет, которому принадлежал. Я хотела быть там вместе с ним, но не знала, как туда попасть.

«Проснись», — шепнул он, а затем щёлкнул пальцами. Щелчок прозвенел в моей голове, будто выстрел.

Мои веки распахнулись, и меня снова моментально окутала темнота подземелья.

Притянув колени к груди, я приоткрыла рот и провела языком по губам, пытаясь найти хоть капельку влаги, чтобы утолить нестерпимую жажду. Но её не было. Мой желудок заурчал под моим грязным платьем, требуя его насытить, угрожая полным отключением системы, если я не выполню его требований. «Он тоже меня предаёт», — подумала я. — «Как и все остальные в моей жизни».

Тук. Тук. Тук.

Я подняла голову, услышав звуки вдалеке, отползла от двери и уставилась на неё, прислушавшись.

Тук. Тук. Тук.

Шаги.

Кто-то приближался.

ГЛАВА 2. ПЛОХАЯ КОМПАНИЯ

— К-кто там? — пискнула я, мой голос был дрожащим и хриплым от молчания уже многие дни.

Тишина.

Снова ожидание.

— Я сказала кто здесь? Отвечай!

Мои требования были проигнорированы, а шаги продолжили приближаться с угрожающей скоростью. Я поднялась на ноги и припала к маленькому смотровому окошечку, прижавшись к нему левой щекой и пытаясь хоть что-нибудь увидеть. В тёмном коридоре появилась облачённая в чёрное фигура. Больше я рассмотреть не смогла. Я спешно отпрянула от двери, неуверенно пошатнувшись и едва не споткнувшись об омерзительный матрас в процессе.

— Ну, привет, Принцесса Тьмы, — глумливо поздоровался он, подходя к двери моей камеры.

Я попыталась угадать, кому принадлежит голос, но у меня ничего не вышло.

— Энгель требует, чтобы ты составила ему компанию, — продолжил он, зазвенев ключами по ту сторону деревянной двери.

Мое сердце застучало, будто костяные барабаны. Этого я и ждала: мой единственный шанс.

Я затаила дыхание и слушала, как он поворачивает ключ в замке и распахивает дверь с громким пронзительным скрежетом. Это был звук свободы. Мерцающий свет из прохода осветил мою камеру, когда в проёме появился незнакомый мужик. Руки в боки, ноги на ширине плеч. Его угрожающая тень нависла надо мной облаком паники.

Его острые брови сошлись на переносице.

— Я настоятельно советую тебе не пытаться…

Не раздумывая ни секунды, я бросилась на него. Мои ноги ударялись о пол, как пушечные ядра, руки были вытянуты вперёд, готовые вцепиться, разорвать, изувечить. Он попытался заблокировать удар, но тщетно. Я налетела на него, как тонна кирпичей, и пригвоздила к полу. Мы превратились в большой ком переплетённых конечностей. Как дикий зверь, я давила всем своим весом ему на грудь и царапала его лицо, разрывая его кожу моими заострёнными ногтями, пока он выл и пытался выбраться из-под меня. Вся моя боль, скорбь, гнев, страх — всё обрушилось на него, как метеоритный дождь.

Я была настроена заставить его страдать, как я сама страдала, и меня ничто не могло остановить. Никакого больше ожидания. Никаких больше слёз. В это мгновение я переродилась, вдохнула новую жизнь, в бою забирая её у него. И затем, посреди всего этого хаоса размахивающих конечностей и разодранной кожи, он отвёл руку назад, крепко сжимая в кулак.

Это стало последним, что я увидела перед его ударом.

***

Я очнулась под звук моих ног, скребущих бетонный пол, пока двое мужиков волокли меня по тускло освещённому проходу. Мои руки были связаны за спиной, а перед глазами мелькали чёрные пятна, и по краям картинка расплывалась. Я уже ослабла после нескольких дней голодания, но этот мощный удар в подбородок довёл меня от стадии упадка сил до полной беспомощности.

— Добро пожаловать обратно, сучка, — произнес вырубивший меня ранее хмырь. Его волосы были тёмными и неопрятными, а на губах играла самодовольная улыбка, словно требовался какой-то особый талант, чтобы отправить в нокаут измученную голодом семнадцатилетнюю девчонку.

Ублюдок.

— Где мы? — Я боролась с силой земного притяжения, стараясь продержать голову поднятой достаточно долго, чтобы увидеть, где я.

— Наденьте на неё мешок, — сказал долговязый мужик с низким голосом и зализанными назад светлыми волосами.

— Подож… — холщовый мешок опустился мне на голову, не давая договорить.

Будто мне и так не хватало злоключений.

Мы прошли остаток пути молча; вернее, они прошли, а меня протащили за компанию. Далее мы поднялись по бесконечной лестнице, тем самым подтвердив, что я находилась в подземелье. Повиснув безвольной тушкой, я сохраняла энергию, позволяя им поднимать весь мой вес, а сама тем временем думала, куда они меня тащат и будет ли у меня шанс на побег.

— Сюда, — сказал темноволосый. — Энгель ждёт её в большом зале.

Я почувствовала, как мое тело потянули вправо, к большому залу. Или что там было. Они протащили меня за собой ещё несколько шагов, прежде чем остановились.

— Вставай, — приказал Глубокая Глотка, и они дёрнули меня за руки вверх. Мгновением позже с меня сняли холщовый мешок.

Мои веки дрожали, пока я пыталась привыкнуть к резкому свету. Я быстро осмотрелась вокруг, пытаясь подметить как можно больше деталей. Это было просторное прямоугольное помещение с высоким потолком и арочными окнами по обе стороны от меня. Чем-то напомнило мне храм, место чуть ли не царственное. Честно говоря, можно было подумать, что я в каком-то замке.

Старый осёл.

Мои глаза тут же нашли Энгеля, восседавшего на красном велюровом троне с высокой спинкой, по бокам от него сидели двое мужчин. Чуть правее стоял ещё один мужчина. Очень знакомый мужчина.

Доминик Хантингтон.

Он легонько покачал головой. Это было бы незаметно, если бы я не смотрела на него так пристально.

Не веря собственным глазам, я зажмурилась и снова открыла их, чтобы проверить, не исчезнет ли он.

«Сохраняй спокойствие, любимая. Не привлекай ничьё внимание», — произнес он у меня в голове, оставляя чувство, будто что-то пробралось в мой мозг. Хоть он и был сейчас Воскрешённым, ему удалось сохранить свои способности Перевёртыша, включавшие и телепатию — его раздражающую способность говорить со мной мысленно.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель, — усмехнулся Энгель, разводя руками, словно предлагая мне осмотреться.

Я не стала повиноваться, продолжая сверлить взглядом его и его покатый лоб. Больше всего мне хотелось наброситься на него и сбить эту самодовольную ухмылку с его лица. К сожалению, пара Воскрешённых намертво вцепились в мои предплечья, делая эту фантазию невозможной.

— Надеюсь, твоё новое жильё пришлось тебе по вкусу.

Серьёзно? Вот же конченый садист.

Его ухмылка расплылась ещё шире при виде моего угрюмого оскала. — Как насчёт еды и питья?

Мой живот заурчал от одного упоминания о еде.

— Хм, похоже, она не в настроении болтать, — наигранно удивился вампир, оглядываясь на своих людей.

Я пробормотала что-то неразборчивое сквозь сжатые зубы.

— Ты сказала что-то, дитя? Говори, — потребовал он.

— Я сказала, что убью тебя, когда выберусь отсюда, — голос был холоден и полон угрозы смерти. Я едва поняла, что это мой собственный. Едва.

— Когда выберешься отсюда? — захохотал Энгель. — Какая прелестная мечта, но позволь заверить тебя, Дочь Аида, что ты больше в жизни не увидишь солнечного света.

По спине пробежал холодок, но я не проронила ни слова в ответ. Не было смысла играть с ним в перетягивание каната. В любом случае он был просто посредником. У меня была более крупная цель, а именно Тёмный Легион, и когда я покончу с ними, я обязательно вернусь за Энгелем. Я дала себе клятву.

Я осмотрела комнату, отмечая про себя число его людей и любые возможные пути для побега.

— Даже не пытайся, — предупредил Энгель, встретив мой блуждающий взгляд. — На каждом выходе стоит охрана.

— Молодец, подстраховался, — я попыталась скрестить руки, но не смогла даже пошевелиться из-за вцепившейся в меня пары пиявок за спиной. Громко вздохнув, я снова переключилась на Энгеля. — Как бы весело здесь ни было, я бы не хотела задерживаться.

— Как и я.

— Хорошо. Итак… — я демонстративно обвела взглядом зал. — Где они? Когда ждать шоу?

— Где кто? — он снова оглянулся на своих приспешников, лукаво прищурив глаза-бусинки.

— Тёмный Легион.

— Кто-кто?

— Тёмный. Легион, — повторила я нарочито медленно, как для умственно отсталого. — Всё дело в нём, не так ли? Они предложили награду за мою голову, а ты — счастливчик, который выиграл приз, верно?

Он скривил губы.

— Вообще-то, Тёмный Легион и я решили идти каждый своим путём.

Я быстро заморгала, пытаясь переварить услышанное и то, что вытекало из сказанного им. Подождите. Не об этом ли Доминик предупреждал меня той ночью в лесу? Что Энгель больше не работал с Тёмным Легионом? Я попыталась вспомнить наш разговор, но мне не удалось сложить его обрывки ни во что вразумительное.

— Как оказалось, наши интересы в отношении тебя не совпадают.

— То есть? — я сглотнула ватный ком в горле и попыталась расправить плечи. Я начинала малость паниковать, но не собиралась ему это показывать.

Он улыбнулся, распрямляясь на своём троне. Сквозняк, проникавший через окна, хлопал рваными занавесками за его спиной.

— Всё просто: это значит, что ты нужна им живой, тогда как мне — ровно наоборот.

У меня внутри всё похолодело.

— К сожалению, — продолжил он, — эта древняя побрякушка у тебя на шее порядком всё усложняет, и поэтому мне приходится быть… как вы это говорите? — его глаза вспыхнули, будто два огонька. — Изобретательным.

— Изобретательным? — мне это очень не понравилось. — Что всё это значит?

Проигнорировав мой вопрос, он кивнул двум мужикам рядом со мной.

— Приведите её ко мне.

Я тут же упёрлась пятками в пол и попыталась вырваться. Мне ничуть не хотелось оказаться рядом с древним кровососущим монстром. К сожалению, моих сил едва ли хватило бы прихлопнуть комара, что уж говорить о двух мощных, хорошо откормленных вампирах. Но я всё же попыталась. Я готова была надорваться, лишь бы не упрощать им задачу.

Менее чем через двадцать секунд, они уже поставили меня на колени перед троном. Когтистая рука надавила мне на затылок, заставляя поклониться Энгелю, словно он был моим хозяином.

— Да отвали ты от меня, трупак кровососущий! — я пыталась его отпихнуть, но от этого когти Глубокой Глотки только сильнее впились мне в кожу. Он будет следующим в моём чёрном списке.

— Молчать! — рявкнул Энгель, наклоняясь и хватая меня за шею своими холодными пальцами.

Я резко втянула ртом воздух, и он сжал моё горло, заставляя посмотреть ему в глаза. Меня накрыло странное, тошнотворное ощущение. Никогда не испытывала ничего подобного, но от этого внутри меня колокола били тревогу.

— Ты научишься меня уважать, Принцесса.

— Да я скорее сдохну, — я посмотрела ему прямо в глаза, а затем плюнула ему в рожу.

В зале кто-то громко ахнул. Я представила, как упала челюсть Доминика, но не рискнула разорвать зрительный контакт с Энгелем, даже когда он усилил хватку на моей шее, перекрывая моим лёгким доступ к кислороду. Я уже не была той маленькой напуганной девочкой, которую он встретил в церкви той ночью, и я готова была пойти на всё, чтобы доказать ему это. К тому же, что мне, чёрт возьми, было терять? Я уже потеряла всё, что мне было важно, включая свою свободу.

— Да, всему своё время, — произнёс он, стирая с лица мою слюну крючковатым пальцем. Он оскалился, обнажив зубы, а затем поднёс палец ко рту и облизнул его.

Внутри меня всё сжалось.

— Когда я с тобой закончу, ты будешь умолять меня о смерти, — пообещал он, а затем выпустил клыки.

Последующие события я воспринимала размыто: его лицо стремительно оказалось у моей шеи, и его зубы вонзились в мою плоть, как у опытного хищника. Боль пришла мгновенно, как и всегда, и я дёрнулась назад, но вскоре неприятные ощущения сменились горько-сладкой эйфорией, которая всегда сопровождала укус Воскрешённого. К своему стыду, я с головой погрузилась в это чувство, теряя счёт времени.

А затем — пустота.

ГЛАВА 3. ИГРА НА ВЫЖИВАНИЕ

Я очнулась уже в своей камере и свернулась клубочком на грязном матрасе. Моя голова раскалывалась, всё было как в тумане, и я сомневалась, правда ли я выходила отсюда или мне всё это приснилось. Я оттолкнулась от кровати и сползла на пол, где я чувствовала себя лучше. Безопаснее. Обрывочные воспоминания о лице Энгеля напротив моей шеи всплыли в голове, и я медленно потянулась рукой к месту укуса, словно боясь того, что могу там найти. Я провожу пальцами по коже в поисках слишком хорошо знакомой раны.

И нахожу.

Два прокола.

Глубоких.

— Он действительно это сделал, — произнёс голос по ту сторону двери.

Я отскочила назад, инстинктивно уползая от звука и всматриваясь в маленькое смотровое окошко.

Пара ониксовых глаз на фоне белоснежной кожи глядела на меня безо всякого выражения.

— Доминик, — я втянула ртом воздух, но забыла его выдохнуть.

— Я уже говорил тебе, как приятно слышать моё имя из твоих уст?

Я посмотрела на него исподлобья.

— Какого чёрта здесь происходит? Где мы и почему ты стоишь как истукан? Вытащи, чёрт подери, меня отсюда!

— Успокойся, любовь моя, — его голос звучал ровно и безмятежно, и это только сильнее выводило меня из себя.

— Успокоиться? Я в грёбаном подземелье, Доминик!

— Да, я заметил. Я работаю над тем, чтобы вытащить тебя оттуда; однако это будет непросто. Обстоятельства в последнее время стали запутанными.

— В смысле «запутанными»? О чём ты, блин, вообще? — рявкнула я на него. С каждой секундой бездеятельности моё сердце колотилось всё сильнее.

— Мне нужно, чтобы ты помолчала, — предупредил он, оглянувшись через левое плечо, проверяя, не идёт ли кто. — Говорю же, я работаю над этим.

— Я здесь уже несколько дней, Доминик. Я умираю с голоду. У меня мозги отказываются работать, — я замотала головой. Слёзы хотели вырваться из-под моих век, но я закрыла глаза, не давая этому случиться. — Я схожу с ума!

— Да, и я бы сказал, что выглядишь ты немногим лучше, — добавил он, осмотрев меня.

Никогда ещё мне не хотелось врезать ему так сильно, как сейчас.

— Надеюсь, ты, правда, собираешься мне помочь, не то, клянусь Богом…

— Не нужно вмешивать в это Его. Я собираюсь помочь тебе ангел. Клянусь.

Я молю Бога, чтобы так оно и было, потому что Доминик сейчас моя единственная надежда.

— Ты понимаешь, что происходит?

— А разве не очевидно?

— Нет, Доминик, не очевидно. Я думала, что это всё связано с Тёмным Легионом, но Энгель ведь даже не работает с ними больше. Так зачем я здесь? В чём смысл всего этого? — я махнула рукой, указывая на свои не особо царские хоромы.

— Он пытается не дать Тёмному Легиону вернуть Люцифера.

— Что?! С каких это пор? — я отшатнулась назад от этой информации. Я уже хотела завалить его кучей вопросов, когда мне в голову пришла ещё одна мысль: — Погоди. Если он пытается им помешать, не значит ли это, что мы на одной стороне?

Крохотная надежда расцвела в моём сердце.

— Не совсем.

— Ну разумеется, — и вот так цветок надежды был безжалостно растоптан. — А точнее?

— Он хочет выйти из тени и править нашим видом. Возвыситься и захватить власть, — приподнимая брови, он говорил слова, которые я бы предпочла никогда не слышать. — Он не сможет этого сделать, если Тёмный Легион поднимет Люцифера. И это только опустит наш вид на ступень ниже, и поверь мне, искусительница, Энгель не собирается этого допустить.

Пиздец. Так вот откуда ноги растут… Восстание.

Трейс из будущего предупреждал меня, что случится, если Амулет попадёт в руки Энгеля, и взял с меня слово, что я никогда его не сниму.

— И поскольку для этого Тёмному Легиону нужна моя кровь, Энгель хочет моей смерти, — подвела я итог.

— Именно.

Я в таком дерьме, что пора придумать новое, более точное описание моего положения.

Меня охватила паника.

— Ты должен что-нибудь сделать, Доминик. Я не хочу здесь умереть. Я не могу умереть здесь!

Тёмный Легион в качестве альтернативы становился всё заманчивее. Они, по крайней мере, не хотели моей смерти. Я нужна им живой. В отчаянные времена, как сейчас, это что-то да значит.

— Ты не умрёшь, — холодно сказал он, но в его надменных глазах я заметила проблеск неуверенности. — У тебя всё ещё есть Амулет. И он ему нужен.

— Ах, Амулет, значит. Чудненько. Теперь мне стало намного легче, — съязвила я.

Доминик выглядел сбитым с толку.

— Вечно всё крутится вокруг этого Амулета. Все мои проблемы начались, когда я надела эту хреновину на себя, — я оскалилась в отвращении, подумывая о том, чтобы сорвать его со своей шеи и отправить Энгелю, повязав большим красным бантом. — Клянусь, эта штуковина сведёт меня в могилу, и всё ради чего? Он даже не работает! Он, блин, сломан. Бесполезная хрень!

Он тихо фыркнул, будто я сказала что-то смешное.

— Уверяю тебя, ангел, Амулет бессмертия не сломан.

— Нет? Тогда где же моя защита, а? Моя сестра сказала, что я буду в безопасности, пока ношу его на шее. Что я буду неприкосновенна. Так вот, это не так! Из-за этой хрени я стала ходячей мишенью. На меня нападают раз за разом!

— Это из-за твоей крови, ангел. Амулет здесь не при чём, — он прислонился к окошку. — Он нужен только для того, чтобы защищать потомков.

— Я и есть одна из потомков! — взревела я в ответ и сразу же почувствовала, как от напряжения кровь отлила от головы.

— Да, ты одна из потомков, в этом нет сомнений, но наследие рода Морнингстар преобладает в тебе, и магия Амулета это чувствует. Он не предназначен защищать Его потомков, — сказал он, акцентируя на этом слове, словно его самого это приводит в восторг.

И под Ним он имел в виду Люцифера. Первого падшего ангела, также известного как дьявол. У меня скрутило желудок от мысли, чья именно кровь течёт по моим венам. И хотя я уже знала об этом некоторое время, оно всё ещё не совсем укладывалось в моей голове. И под «не совсем» я имею в виду, что совсем не укладывалось.

— Погоди минуту. Откуда ты всё это знаешь? — внутри меня загорелось подозрение. — И, что ещё важнее, почему я узнаю об этом только сейчас?

Если у него опять какие-то секреты от меня, то, клянусь Богом, я вырву его руку и побью его ей же.

— Я подозревал неладное, но окончательно понял всё, только когда услышал, что сказал Энгель той ночью, — ответил он без единого намёка на эмоции.

Я искала на его лице хоть один признак лжи, но так и не нашла.

— Окей, значит, ты говоришь, что Амулет может чувствовать мою дьявольскую кровь, и предположительно поэтому оставляет меня открытой для нападений?

— Грубо говоря, да.

— И Энгель в курсе? — уточнила я.

— Да.

— Потрясающе.

Сезон охоты на Джемму Блэкбёрн официально открыт. Я роняю голову на руки, пытаясь осмыслить чудовищные новости. Но во всей этой истории по-прежнему оставалась куча неясностей и столько недостающих деталей, без которых в происходящем не было смысла.

— Погоди, тогда почему я ещё жива? — спросила я, вопрос сам собой всплыл на поверхность. — Если Амулет меня не защищает, то почему я не умираю?

Не секрет, что я должна была уже погибнуть, и не раз. Наверняка есть причина, почему я всё ещё жива. И я молилась, чтобы эта причина была хорошей. Я отчаянно в этом нуждалась. Откровенно говоря, шансы были малы, но моё сердце всё равно забилось, как сумасшедшее.

Доминик молчал, будто подыскивал правильные слова, но я не была уверена, хочет ли он смягчить удар или наоборот, ударить посильнее и насладиться этим. Больной извращенец.

— Просто скажи уже, Доминик.

— Самосохранение.

— Не поняла?

Уголок его губ приподнялся в лукавой улыбке.

— Амулет пытается защитить сам себя, ангел. Не тебя. Если ты умрёшь с ним на шее, его магия иссякнет. Всё просто.

— Погоди. Так, значит, по сути Энгель не может меня убить?

— Похоже на то.

Ну наконец-то хорошие новости!

— И поскольку я никогда добровольно Амулет ему не отдам, значит, он в безвыходной ситуации, верно? Он должен это понимать.

Я имею в виду: а что это, если не тупик для него?

Доминик мотает головой, не разрывая наш зрительный контакт.

— Отнюдь, любовь моя.

Страх душит меня, вновь сдавливая горло невидимыми руками, перекрывая доступ к воздуху. Правда была в зоне досягаемости, на самой поверхности, как акула, наматывающая круги, почуяв кровь.

Волна ужаса отступила, когда я заставила себя встретить её лицом к лицу.

— Он просто продолжит держать меня взаперти до конца моей жалкой жизни, да? — мой голос сорвался на неестественно высокие ноты, а тело начало трястись. — Или до тех пор, пока он не придумает ещё какой-нибудь безумный план?

Я подняла глаза на Доминика в поисках утешения, чтобы он заверил меня, что мои слёзы напрасны, но нет.

— К сожалению, у Энгеля всегда есть запасной план.

Я открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука. Я молча смотрела на него в ужасе.

Он прислонился к окошку, готовый сбросить ещё одну бомбу на мою жизнь.

— Он намеревается установить с тобой, ангел, кровную связь.

Я ничего не говорила и даже не дышала.

— И использовать её, чтобы настроить Амулет против тебя.

Его слова крутились в моей голове, как опасный вирус, заражающий каждую клетку на своём пути. Мне серьёзно нужна была передышка. Каждый раз, когда я думала, что хуже быть не может, оно каким-то образом становилось. Как долго, по их мнению, я буду сопротивляться? Сколько я смогу вынести, прежде чем сломаюсь? Прежде чем я рассыплюсь на миллион острых осколков, которые нельзя будет склеить? Может, именно этого они и добиваются.

Может, они надеются сломить меня изнутри.

— Ты слышишь меня? — спросил он, глядя на меня, казалось, целую вечность. — Скажи что-нибудь.

Я не хотела ничего говорить. Я хотела раствориться внутри себя. Исчезнуть из этого жестокого мира и никогда больше не оглядываться на ту несчастливую судьбу, на которую меня обрекли. Я хотела быть с Трейсом. Заглянуть в его глаза, услышать прекрасные слова, нашёптанные мне на ушко, и почувствовать, как его тёплые руки обнимают меня. Я закрыла глаза, погружаясь в воспоминания о нём.

— Ангел.

Мой храм. Моё единственное укрытие от нескончаемого шторма, обрушившегося на мою жизнь.

— Говори, чёрт возьми.

— Трейс, — его имя срывается молитвой с моих губ. — Мне нужен Трейс.

— Я уже думал об этом, — ответил он, неправильно истолковав мои слова. — Но не могу к нему попасть. Энгель никого не впускает и не выпускает. На этот раз он решил не рисковать. Если кого-нибудь из нас не досчитаются, он переведёт тебя в другое место.

Мне нужно снова увидеть Трейса. Нужно дать ему знать, что случилось и что я к нему испытываю. Нужно указать на виновников и сделать так, чтобы они поплатились за свои грехи. Нужно… Мне нужен он сам.

А ему нужна я.

Всё не может вот так закончиться. Я не допущу этого. Где-то в глубинах моего отчаяния загорелся слабый огонёк надежды, выводя меня на свет. Мне надо выбраться отсюда. Надо найти способ вернуться к Трейсу.

— Ты должен сделать что-нибудь, Доминик. Должен помочь мне сбежать из этой клетки.

— Я уже работаю над этим, любовь моя, но это займёт некоторое время. Я несколько дней пытался попасть в подземелья…

— У меня больше нет времени, Доминик, — я встаю и подхожу ближе к нему. Он должен увидеть отчаяние в моих глазах. Должен понять, что я больше не буду играть в эти игры. — Я устала и умираю с голоду. Я не переживу ещё одну такую неделю… Не говоря уже о том, как он опустошает меня после каждой подпитки.

Его надменный взгляд смягчается, когда он рассматривает моё лицо вблизи.

— Чего ты ждёшь от меня, ангел? Хочешь, чтобы мы выбрались отсюда в стиле Бонни и Клайда? Сбежать или умереть, пытаясь? — в его шутливом тоне чего-то не хватало. Чего-то, что заставило бы меня поверить, что он сделал бы это, попроси я его.

Я не была уверена, что я не начала сходить с ума, но это казалось мне не такой уж плохой идеей. К моему огорчению, я бы не смогла далеко уйти в таком состоянии. Доминик скривился, когда его взгляд скользнул по моему телу.

Он подумал о том же, о чём и я.

— Тебе нужно сначала поесть. Пока ты не восстановишь силы, нам даже и думать не стоит о том, чтобы устраивать переворот.

— Есть ли здесь какая-нибудь еда? — с сомнением спросила я.

Он кивнул.

— Он хорошо кормит своих доноров. Уверен, я смогу стащить что-нибудь для тебя.

Мой живот заурчал при мысли о еде, но я и не обратила внимания. Меня больше волновало упоминание доноров Энгеля. Я хорошо знала, что это значит: люди, которые под внушением дают ему свою кровь. И Бог знает что ещё.

— Не гонись за двумя зайцами, ангел, — сказал Доминик, догадавшись о направлении моих мыслей. — Тебе нужно сначала спастись самой, а потом уже переживать о других.

Именно так я и собиралась поступить.

— Так что там с кровной связью? Сколько у нас есть времени, пока я не окажусь в его власти?

— Это зависит от разных факторов, — ответил он, проводя пальцами по своему гладкому подбородку.

— Каких?

— Насколько он силён. Сколько он берёт за раз… и как часто.

— Недели? Дни? — мой голос надломился на последнем слове.

— В твоём нынешнем состоянии? — он поднял бровь, выражая скептицизм, и окинул меня взглядом. — Дни.

Всё хуже и хуже с каждой минутой. Стоит разобраться с одним вопросом, как всплывал другой, быстро занимая его место. Это какое-то демоническое домино, в которое я не соглашалась играть.

При мысли о том, что я буду во всём повиноваться Энгелю, меня тошнило. Я стану его марионеткой. Его верным слугой. Я ни капли не сомневалась, что заставить меня передать ему лично в руки Амулет и, как следствие, всю свою жизнь, было лишь верхушкой айсберга его планов на меня.

А я-то думала, что оказаться связанной с Домиником, было ужасно. Ха! Кровная связь с ним в сто раз лучше, чем с этим лжи…

— О боже, — в голову ударило осознание. — Это же выход!

Доминик продолжал говорить о факторах, влияющих на образование кровной связи, пока я не ударила рукой по металлическим прутьям.

— Доминик! Ты меня слушаешь? У меня появилась идея!

Он лениво моргнул, совершенно не впечатлённый моим порывом.

— Я слушаю.

— Если план Энгеля заключается в том, чтобы сформировать кровную связь со мной, нам нужно просто сделать так, чтобы этого не произошло.

— Это, конечно, очень проницательное наблюдение, ангел, но едва ли его можно назвать полноценным планом.

— Ты не дал мне закончить, — раздражённо заметила я.

— Да, любимая, потому что нельзя помешать установлению кровной связи. Это неизбежно, если он будет пить твою кровь достаточно долго.

— Вот поэтому я установлю связь с тобой раньше.

— Прости?

— Ты слышал, — я прислонилась ближе, вперившись в него взглядом. — Он будет пить мою кровь, а ты будешь делать это вдвое чаще. Сколько бы он ни взял, ты выпьешь больше. Он не сможет внушить мне, если я уже буду связана с тобой, верно?

— Ты хоть понимаешь, о чём просишь?

Нет.

— Это может сработать, Доминик. Я знаю, что может. У нас уже есть контакт, и если ты будешь всегда на шаг впереди него…

— Ты не выдержишь такой потери крови, — перебил он, не веря в мою затею. — Не говоря уж о том, что мы не знаем наверняка, что из этого выйдет.

— У меня есть Амулет. Я не могу умереть, помнишь?

Он начал мотать головой, но я поспешила продолжить, пока он не озвучил новые аргументы против.

— Мы должны попытаться сделать хоть что-нибудь, Доминик. Мне нельзя оказаться связанной с ним, лучше умереть. Есть только один способ. И пока он будет пытаться разобраться, почему его внушение не действует, я смогу набраться сил и мы разработаем план, как вытащить меня отсюда.

Он ничего не ответил, но я видела, что он обдумывает этот вариант.

— Слушай, если у тебя есть план получше, я готова его рассмотреть, — предложила я, прекрасно зная, что плана нет.

— Это опасно, ангел.

— Знаю.

— Не уверен, что ты до конца понимаешь. Ты играешь не просто с огнём. А с целым адским, мать его, пламенем.

— Вот поэтому мне и нужна твоя помощь, Доминик. Я должна знать, что ты на моей стороне. Что ты заодно со мной.

Он посмотрел на меня, долго, неотрывно, начиная с моих глаз и опускаясь вниз, насколько возможно, а потом возвращаясь обратно.

— Ты единственная, за чью команду я играю, ангел, — произнёс он, мальчишеская полуулыбка расплылась по его лицу. — В этом ты можешь не сомневаться.

Я улыбнулась ему в ответ. Я не хотела этого делать, но мои губы, кажется, живут своей собственной жизнью.

— Ты же понимаешь, что это значит, да? — спросил он, вскидывая бровь.

В ответ я закатила глаза.

— Мы всё ещё не друзья, Доминик.

Его ухмылка стала шире, а глаза вспыхнули.

— Осмелюсь сказать, что мы станем намного ближе, чем друзьями.

Я проглотила ком, застрявший в горле.

— Ты будешь привязана ко мне, ангел. Во всех смыслах. Ты готова добровольно вступить в эту связь со мной? Войти в моё полное подчинение? — он подмигнул, как озорной мальчишка, в то время как его слова пронзили меня, как кинжал.

Камера внезапно уменьшилась, стала теснее, сдавливая меня. Я открыла рот, чтобы заговорить, но слова как будто отказывались срываться с моих губ.

— Ты доверишь мне то единственное, что у тебя осталось, — продолжил он, проверяя, как глубоко он может вонзить в меня этот кинжал. — Положившись на моё обещание, что я верну это, когда всё закончится.

— Это? — прикусив губу, я попыталась не думать о желчи, поднявшейся из моего желудка.

Его глаза порочно сверкнули, когда он опустил взгляд на мои губы.

— Твою свободу воли, конечно же.

— Мою свободу воли. Точно, — о боже, камера реально уменьшается. И куда же, чёрт возьми, делся весь воздух?

Я не знала, что на это сказать. Доверяла ли я Доминику? И если да, то могла ли я в самом деле доверить ему свою жизнь? Я, по сути, превращусь в его марионетку. Марионетка Доминика. И всё ради призрачной надежды, что потом, когда мы с этим всем разберёмся, он отрежет ниточки и освободит меня. Не уверена, что могу ему доверять. Чёрт, я не уверена, что хоть кому-нибудь в этом мире я смогла бы вручить такую власть надо мной, но сейчас это мой единственный вариант. Единственный шанс выбраться отсюда.

Или он, или Энгель.

— Я доверяю тебе, Доминик, — я старалась не запнуться на этих словах. Подняв свои руки в кандалах, я протянула ему свою ладонь между металлических прутьев, давая ему полный доступ к запястью. — У меня нет другого выбора.

Что-то мрачное и дикое промелькнуло на его лице, но мне не хватило духу разглядеть, что именно.

— Я знаю, что ты поступишь правильно, — продолжила я, следя за жадным блеском в его глазах, когда он взял моё запястье в свою ладонь и обнажил клыки, намереваясь выпить мою кровь.

— Хорошо, что хотя бы один из нас в этом уверен, ангел, — сказал он и прокусил мою плоть.

ГЛАВА 4. СВЯЗАННЫЕ КРОВЬЮ

Не знаю, было ли это из-за уже существующей связи между нами или просто я уже была слишком слабой и уставшей, чтобы чувствовать что-либо, но боль от укуса Доминика так и не наступила. В ту же секунду, как его клыки прорвали мою кожу, моё тело затопила эйфория, немыслимый восторг и невыносимая потребность большего, и я могла только склониться перед ней, полностью подчиняясь. Подавшись вперёд, я прижалась к двери, которая больше не держала меня в заключении, и втянула ртом воздух. И забыла, как выдыхать. Каждый дюйм моего тела молил, чтобы этот побег от реальности не заканчивался. И Доминик охотно отвечал на мои мольбы.

Жестокий мир вокруг меня растаял, и вместе с ним ушло всё то плохое, что было в моей жизни: подземелье, в котором я была заперта, запах гнили и смерти, вечно витающий в воздухе, мучительная потеря парня, которого я любила. Здесь была только я и моё лекарство. Моя панацея. Моя передышка от нескончаемой боли, дождём обрушившейся на меня.

В этот краткий миг я была свободна, как ветер.

Пока он пил, у меня перед глазами начали появляться крошечные чёрные точки, размывая окружающий мир, в котором я обречена жить. И я радовалась им, ютилась в них, пока не осталось ничего, только кромешная тьма умиротворяющего завершения. Я рухнула на пол грудой безжизненных конечностей.

Я хотела закричать ему, чтобы он взял ещё. Чтобы он дал ещё. Чтобы выбил дверь и отдал мне всё это до конца. Но я не могла говорить. Не могла даже пошевелиться. Я была в коматозном состоянии, где не было ничего. И было всё.

— Ещё увидимся, ангел, — услышала я его слова, снова оказываясь во власти сна.

Я очнулась одна, в темноте, некоторое время спустя. Я не знала точно, сколько прошло времени, но мне было холодно и одиноко, как никогда раньше. Лицо Доминика мелькнуло в моей голове, и я поняла, что хочу увидеть его вновь, зная, что только он может избавить меня от этого кошмара. Я посмотрела на дверь, надеясь, что он стоит там, охраняя мой сон, и собирается дать мне новую дозу чудесного лекарства, но нет.

Подтянув колени к груди, я обхватила себя руками в поисках тепла и разочарованно уставилась в пол. Не успеваю я горько вздохнуть, как что-то на полу темницы привлекает моё внимание. Яркие, насыщенные цвета выделялись на фоне мрачной и безжизненной картины грязи и бетона.

Еда!

Я метнулась на четвереньках через всю камеру, как дикое оголодавшее животное. Я даже не пыталась осмотреть, что там было. Я просто хватала с пола всё, что казалось съедобным, и запихивала себе в рот. Сладкий нектар прокатился по языку, дразня все вкусовые рецепторы, даже те, о существовании которых я и не подозревала.

Мои глаза блаженно закатились, когда я проглотила то, что накопилось во рту, и стала набивать заново, едва прожёвывая, сжирая всё, что было в моих руках. Не помню, чтобы еда хоть когда-нибудь была такой вкусной, такой потрясающей, такой волшебной. За считанные секунды всё закончилось, целиком и полностью поглощённое ненасытным зверем. И я уже чувствовала себя лучше. Полной сил.

И надежд.

Доминик справился. Он реально это сделал, и осознание этого только усилило мою потребность в нём.

Эм, потребность в нём? Я запнулась на своей мысли. Какого хрена я так подумала? Твою мать, Джемма, соберись!

Я замотала головой, словно это могло вытряхнуть чужеродную мысль из моей головы.

«Это просто кровная связь», — напоминаю я себе. Просто разум играет со мной, с моим сердцем. Снова. Я повторяю себе правду снова и снова, как некую извращённую современную мантру. Я должна её помнить, цепляться за неё, как за спасательный круг.

Доминик — вампир, а я воин. Мы не друзья. Мы никто друг другу. Любые чувства, которые я могла к нему испытывать, ненастоящие. Они навязанные. Я это знаю. Я в это верю.

И всё же каждый раз, когда я закрывала глаза, он был рядом, напоминая о своём существовании, заманивая к себе.

Окей. Ладно. Неважно. Я пыталась убедить себя, что это не имеет значения, отползая в уголок камеры и снова подтягивая к себе колени. По крайней мере, теперь у меня была надежда. Что-то, за что можно держаться.

Мой план воплощался в жизнь в полной мере и должен был сработать. Я собиралась набраться достаточно сил, чтобы выбраться из этой адской дыры и вернуться к Трейсу. Ну и что, что таким непростым путём? Это ничего не значит. По крайней мере, так я продолжала твердить самой себе. Главное, что Энгель своего не получит. Я буду смеяться последней…

Просто он об этом ещё не знает.

Следующие несколько дней переплелись между собой в один выцветший гобелен, где редко встречались яркие краски в виде приходов Доминика, тайком пробиравшегося ко мне в подземелье. Я поймала себя на том, что считаю минуты до нашей новой встречи. Поначалу во мне говорило одиночество — изоляция от всех подталкивала меня к нему и его уникальному чудо-лекарству. Но шло время, дни сменяли друг друга, и я уже не была так уверена.

Его привлекательное лицо почти непрерывно стояло перед моими глазами, даже когда я не хотела о нём думать. Даже когда я заставляла себя о нём не думать. Всё исходящее от него было опасно. Даже мои заветные мечты о Трейсе постепенно сменились снами о Доминике. И постепенно меня перестало это волновать. В конечном счёте только благодаря драгоценным мгновениям с Домиником я способна вынести своё пребывание здесь.

Даже то, как Энгель опустошает меня каждый день.

К сожалению, обстановка на этом фронте перешла из категории «плохая» к «ужасной». Когда Энгель понял, что кровная связь между нами формируется недостаточно быстро, он решил ускорить игру. Его ежедневные подпитки удвоились. А затем утроились. С каждым разом становясь всё более и более неконтролируемыми. Всё жаднее и отчаяннее. И на каждую его подпитку Доминик должен был выпить больше, превращая мои дни в вечно пограничное состояние между обмороками и бодрствованием.

Доминик и дальше тайком приносил еду для меня, но зачастую этого просто не хватало. Мне нужно было больше, чтобы успевать восстанавливаться между опустошительными подпитками. Больше еды. Больше сна. Больше всего. Увы, всего этого было чертовски мало в этом богом забытом месте. Несколько раз Доминик предлагал мне выпить его крови, чтобы быстрее исцелиться и начать восстанавливать свои силы, но я решительно отказывалась. Мне говорили, что кровь Воскрешённого обладает мощными целебными свойствами, но я не была уверена в побочных эффектах. Насколько я знала, один глоток превратил бы меня в одного из этих монстров, которых я ненавидела больше всего на свете.

Такая судьба была хуже смерти.

— И почему ты всегда такая упрямая? — спросил он в один из своих ночных визитов.

— Я не упрямая, Доминик. Я просто… не хочу этого.

Он прищурил глаза, окидывая меня взглядом.

— Чего ты боишься?

Я не стала отвечать. Не знаю, как это объяснить, не обидев его.

— А, понятно, — что-то промелькнуло в его глазах. Что-то сродни грусти, но оно исчезло почти так же быстро, как и появилось. — Ты боишься стать такой, как я, — заключил он, когда я не ответила.

— Ну да. То есть нет, — я встряхнула головой и попыталась снова: — Я просто не хочу рисковать ещё сильнее.

Он кивнул, обдумывая мои слова.

— Знаешь, есть вещи и похуже обращения.

— Да? Например? — с сомнением спросила я.

— Например, перестать существовать вовсе, — его тёмные глаза впились в меня, отмечая, как я съёживаюсь под его пристальным взглядом. — Или провести остаток своей жизни в этом подземелье.

От одной только мысли об этом пробежал холодок по позвоночнику.

— Может, ты прав, но в моих планах ничего из этого нет.

Уголок его рта дёрнулся, будто бы хотел растянуться в улыбке.

— Уверен, что нет, ангел, — через секунду он кивнул. — В любом случае, твои страхи безосновательны. Для этого нужно сначала умереть.

— О чём ты?

— После того, как выпьешь моей крови. Тебе нужно будет умереть, чтобы завершить трансформацию. А поскольку ты не можешь умереть с этим Амулетом на шее, тебе не грозит превратиться в одну из нас.

Я понимала по его тону, что он задет.

Я опустила глаза в пол.

— И все же лучше не надо.

Пауза длилась, кажется, целую вечность.

— Как хочешь, — в итоге сказал он и поманил меня пальцем, чтобы подошла ближе.

Я уже знала, что сейчас будет. В конце концов, это была моя любимая часть дня. Абсолютно единственное, что я ждала с нетерпением в этой безлюдной дыре.

Я побрела к нему и остановилась, когда мы оказались лицом к лицу и только деревянная дверь разделяла нас. Я протянула ладонь между железных прутьев и охотно подставила ему своё запястье.

Он поднял глаза на меня. В них горела жажда, пока его взгляд скользил по моему лицу, а затем вниз, к шее.

— О, как бы я хотел оказаться по ту сторону двери, — он, не отрываясь, смотрел на мою пульсирующую венку на шее.

— А по-моему, было бы намного лучше, будь я по ту сторону.

Он даже не поднял глаз.

— Мне бы понравился любой вариант, любовь моя.

Громко клацнув зубами, он взял мою руку и поднёс к своему рту. Я сделала глубокий вдох и задержала дыхание, пока его губы скользили по моей ладони к запястью.

Его клыки прокусили нежную кожу, и я выдохнула весь воздух из своих лёгких, пока мой крохотный мирок вновь не стал необъятным. Все мои тревоги и переживания рассыпались, как содержимое разбитых песочных часов. Мимолётно, беспорядочно, неумолимо. Я вцепилась в стальные прутья свободной рукой и всем телом прижалась к двери, рефлекторно подбираясь ближе к Доминику. Мои веки уже потяжелели от наслаждения и грозили отправить меня в темноту, но я держала их открытыми, чтобы ещё хоть ненадолго иметь возможность посмотреть на ангела смерти, стоящего передо мной.

Как нечто смертоносное может ощущаться таким божественным?

Этим вопросом я задавалась вновь и вновь, пока не погрузилась в забвение.

ГЛАВА 5. ВСАДНИК БЕЗ ГОЛОВЫ

Мои глаза распахнулись, когда дверь в камеру скрипнула, открываясь. Двое охранников, тащивших меня в прошлый раз, стояли на пороге с одинаковыми ухмылками на лицах. Меня охватило жуткое беспокойство, будто бы моё тело предчувствовало нечто плохое. Нечто, что мне не понравится. Я заметила, что теперь они всегда приходили вдвоём, обычно Мез с Деймоном, иногда Мез с Лысым — правой рукой Энгеля.

— Эй, давай просыпайся, девочка из ада. Пора идти, — сказал Мез — тот мудак, который вырубил меня тогда. Я слышала, как один из охранников обращается к нему по имени и мысленно усмехнулась, подумав, как же тупо оно звучит.

Я перевела взгляд на Деймона, блондина с глубоким, гортанным голосом. Его чёрная татушка выглядывала из-под футболки. Вроде там голова совы, но я не могла разглядеть, чтобы сказать наверняка.

— Ты глухая, что ли? — рявкнул Деймон, когда не дождался от меня реакции. — Он сказал: поднимайся.

Не разрывая зрительный контакт, я медленно поднимаюсь из своего уголка и распрямляю спину. Ноги ставлю на ширине плеч, а руки сжимаю в кулаки, но не приближаюсь ни на дюйм. Я всё также стояла на месте, не говоря ни слова, а просто неотрывно глядя на них двоих.

— Даже не пытайся что-нибудь выкинуть, — предупредил Мез. В его голосе слышались нервные нотки, будто он боялся того, что я могла сделать с ним — или того, на что я была способна, — даже в своём полуобморочном состоянии.

Эти нотки придали мне сил.

Я продолжала молча смотреть на них: оценивала взглядом их способности, принимая в расчёт расстояние между нами, и пыталась найти всё спрятанное оружие. Мой взгляд зацепился за чёрную рукоятку, торчащую из-за пояса штанов Меза. Я быстро отвела глаза, чтобы не привлекать внимания к тому, что я заметила.

— Почему она просто стоит там? — Мез повернул голову к Деймону.

Деймон не ответил ему.

— Двигай сюда. Я не буду повторять дважды.

— Ладно, ладно. Не трусьте, — делаю медленный шаг к ним, затем ещё один. С каждым последующим меня покалывает всё сильнее от плохого предчувствия.

Они оба отступают назад, вероятно, чтобы уступить дорогу, но может и затем, чтобы сохранить дистанцию. Я улыбнулась и затем, как одичавший узник, почуявший крошечный намёк на свободу, я бросилась вперёд, повалив Меза на пол, и обрушила свой кулак на его переносицу. Он тут же согнулся, прикрывая сломанный нос, и открывая мне доступ к оружию. Не успел он понять, что происходит, как я схватилась за рукоятку и быстро развернула его самого, прижавшись к его спине и используя его тело как щит против Деймона.

Я не стала тратить время на пустые угрозы. Подняла нож в воздух и поспешно вонзила её в шею Меза, будто в масло. Он упал на пол, как мешок картошки.

Я замерла. Просто стояла там, впуская и выпуская воздух из лёгких, пока остатки адреналина растекались по моей крови.

— Ты об этом пожалеешь уже через минуту, — предупредил Деймон, пнув обездвиженное тело Меза. — Ты не можешь убить Воскрешённого простым ножом. Даже такого юнца, как Мез.

— О, я знаю, — я вытерла окровавленный клинок о своё платье и развернула нож в ладони, подавая его рукояткой вперёд. — Но мне всё равно понравилось.

На самом деле я проверяла их — и саму себя. Я хотела увидеть, насколько просто мне будет одолеть одного из них. Хотел быть готовой в нужный момент. Схватка с Мезом показала, что это будет просто, но что-то мне подсказывала, что с его напарником всё было бы совсем иначе. Так или иначе, моя сила и уверенность в себе росли с каждым днём.

Теперь это только вопрос времени…

— Надеюсь, оно того стоило, — сказал он, спиной отходя к двери. Он поднял руку, нащупывая что-то, по всей видимости, висящее на стене снаружи.

— Ещё как, — ответила я, но в следующую секунду проглотила остатки своей дерзости: он вытащил ржавую дубинку с торчащими гвоздями.

Его чёрные, бездушные глаза встретились с моими, и злорадная усмешка искривила его лицо.

— Отлично, — произнёс он и, слегка покачивая дубинкой, двинулся ко мне. — Потому что настало время платить по счетам.

И я поплатилась.

Плотью и кровью.

Меня утащили к Энгелю в полубессознательном состоянии. Я не видела ни своего лица, ни тем более спины, но мучительная боль в обоих местах подсказывала мне, что Деймон и его средневековая дубинка выбили из меня весь дух. Я едва могла видеть левым глазом и была почти уверена, что мои рёбра сломаны.

— Вы задержались, — сделал замечание Энгель, когда двое охранников приволокли меня в атриум, где он ждал меня вот уже двадцать минут.

Я подняла голову, чтобы заговорить, но смогла лишь простонать от пульсирующей боли на затылке.

— Какого хрена всё это значит? — спросил Энгель, поднимаясь со своего трона и осматривая меня. Его брови были сведены вместе, а взгляд сощуренных глаз потяжелел. Он не выглядел довольным.

— Она напала на нас, босс. Вытащила нож прямо из моего кармана. Деймон расправился с ней.

Доминик переступил с ноги на ногу, чуть было не дёрнувшись, но вовремя сдержал себя, пока Энгель не заметил.

— Это ты сделал? — взгляд Энгеля метнулся к Деймону.

— Да, господин, — самодовольное выражение, возникшее на его лице, когда ему оставалась пара ударов до моей смерти, испарилось. Теперь он был просто пешкой, сжимающейся перед своим боссом. Господин. Или как они там его называют.

Я вновь взглянула на Доминика, обхватив руками свои рёбра и с трудом пытаясь дышать. Он был весь напряжён, рот поджат, словно он прикладывает огромные усилия, чтобы держать себя в руках.

Я не могла оторвать глаз от его рта, его клыков, я жаждала его всеми фибрами моей сломленной души. Не думаю, что я когда-либо хотела в своей жизни чего-нибудь также сильно. Боль в моём теле была невыносима, но я знала, что он может избавить меня от неё одним прикосновением… одним мгновением… одним поцелуем смерти.

И я нуждалась в этом. Как никогда прежде.

— Кто тебе позволил? — заорал Энгель, возвращая моё внимание к сцене, разворачивающейся передо мной. Он шёл к нам, направляясь прямо к Деймону.

— Господин, я…

— Вам было велено привести её ко мне. Ни больше, ни меньше. Ты посмел ослушаться меня в моём собственном доме? Решил, что вправе наказывать моих гостей?

Это он меня только что гостьей назвал? Боже, он реально не в своём уме.

— Господин, я просто подумал…

— Ты здесь не за тем, чтобы думать, болван. Ты здесь, чтобы делать, как говорят! — взревел Энгель. Его рука пронеслась мимо моего правого уха в почти неразличимом глазу движении, оставив за собой только лёгкий поток воздуха.

Я не понимала, что произошло, пока не увидела обезглавленное тело Деймона, рухнувшее на пол рядом со мной, голову, приземлившуюся следом, и кровь, брызнувшую на меня из отрезанных артерий.

Господи, твою же ж мать!

Пронзительный вопль вырвался из меня, и я отскочила назад, к Мезу. Он тоже отступил на несколько шагов назад, всё ещё сжимая мою руку в тиски. Он будто бы пытался спрятаться за мной — видимо, опасаясь, что он может стать следующим.

— Успокойся, дитя, — сказал Энгель ровным тоном, ничуть не впечатлённый и даже слегка раздражённый моей реакцией. Спокойный, как грёбаный удав — да у него все признаки долбанного психопата. — Всё уже закончилось.

А, ну да, конечно. Но моё колотящееся сердце почему-то этого не понимает.

— Что касается остальных… — продолжил он, обводя взглядом свой рой живых мертвецов, по пути обратно к трону, будто это не он только что обезглавил одного из своих ребят голыми руками. — Пусть это послужит для вас уроком. В этом замке может быть только один король.

Его шестёрки поражённо молчали. Этот звук — вернее, его отсутствие, — казалось, ободрил Энгеля.

— Подведи её ко мне, — приказал Энгель Мезу, расстёгивая свой камзол, пропитанный кровью.

Я в ужасе посмотрела на Доминика, взглядом умоляя сделать хоть что-нибудь.

— Босс, — подал он голос, когда Энгель аккуратно снял свой камзол и повесил на подлокотник своего трона.

— Что такое, Доминик?

— Я просто подумал, что девчонке может пойти на пользу одна ночь передышки. Своего рода… предложение перемирия.

— И зачем оно мне? — в глазах Энгеля вспыхнуло любопытство.

— Позволите? — спросил Доминик, жестом показывая, что хотел бы подойти ближе.

Энгель кивнул, и Доминик поспешил подойти к нему и прошептать что-то на ухо.

В это мгновение все Воскрешённые в зале, я уверена, могли слышать, как бьётся моё сердце о грудную клетку, пока я гадала, что же, чёрт подери, говорит ему Доминик. После короткой паузы Энгель снова кивнул.

Ладно. Это же хороший знак, да?

— Я знал, что ты не спроста один из моих любимчиков, — ухмыльнулся Энгель.

О боже, нет. Это ни разу НЕ хороший знак. Что за дьявольская затея пришла в голову Доминику? Я убью его, когда это всё закончится.

— Мез, вернись на свой пост. Доминик заменит Деймона, — он метнул взгляд на Доминика. — Сопроводи её и не своди с неё глаз ни при каких обстоятельствах.

— С удовольствием.

— Надеюсь, тебе не нужно напоминать правила обращения с моей собственностью? — добавил Энгель через плечо.

— Разумеется, не нужно. Мне всё предельно понятно, босс, — кивнул Доминик, подходя ко мне.

Меня сразу же обдало жаром при его приближении, я замерла в предвкушении.

— Прекрасно, — Энгель перевёл взгляд на меня. — Наслаждайся свободной ночкой, принцесса.

Свободной ночкой?

Окей. Какого хрена только что произошло?

ГЛАВА 6. ПРАВДА И ПОСЛЕДСТВИЯ

К моему удивлению, Доминик и Мез не стали возвращать меня в подземелье. Вместо этого Доминик повёл нас вверх по лестнице, на второй этаж. Его рука крепко сжимала моё плечо, и хотя для виду это было всего лишь одной из мер предосторожности, на само деле он поддерживал меня, когда я уже едва держалась на ногах. Я хотела спросить его, куда он меня ведёт и что, чёрт возьми, он сказал Энгелю, но опасалась вызвать подозрения Меза. Поэтому я держала рот на замке и просто позволяла себя вести. Честно говоря, я и рада была помолчать, потому как каждое слово давалось с трудом.

Мы прошли кучу коридоров, пока Доминик, наконец, не остановился перед чёрным кожаным стулом, придвинутым к стене.

— Жди здесь, — сказал он, повернувшись к Мезу. — Никого не пускай.

— Будет сделано, — кивнул Мез и сел на стул, довольно улыбаясь. Наверное, я бы тоже улыбалась, если бы угроза лишиться головы исчезла в последний момент.

Доминик перевёл взгляд на меня и кивком указал на конец коридора.

— Нам дальше, Принцесса, — сказал он, вновь взяв меня за руку.

Я последовала без нытья и сопротивления.

Когда мы дошли до конца коридора, Доминик открыл одну из дверей по правую руку.

Огромная королевская ванная предстала передо мной прямо как из одного из моих недавних снов. Шкафчики из красного дерева вдоль каменных стен, ведущие к викторианской ванне в самом центре.

Доминик завёл меня внутрь и быстро закрыл за нами дверь.

— Что это? — спросила я, всё ещё обхватывая руками свои рёбра, и оглянулась вокруг, восторгаясь чистотой.

Даже сверкающий унитаз заставил моё сердце трепетать.

— Это ванная комната.

Я послала ему сердитый взгляд.

— Я имею в виду, зачем я здесь?

— Ты здесь за тем, чтобы принять ванну, любовь моя. А после этого ты сядешь и в кои-то веки нормально поешь. Подарок от меня.

— Ты шутишь, да? — я не отрывала глаз от ванны. Даже вспомнить не могла, какая она — чистая, горячая вода. Наверное, она будет божественной для моей исстрадавшейся кожи. — Как ты это провернул? Что ты ему сказал?

— Не забивай голову. Время идёт, — сказал он, подходя к ванне, и включил воду.

Как будто всё это на самом деле.

— Доминик.

— Тебе обязательно быть такой упрямой?

— Да, обязательно.

Он оглянулся через плечо, буквально пригвоздив меня взглядом.

— Я просто предложил ему немного позаботиться о тебе. Для укрепления кровной связи.

— Оу, — кивнула я. Звучало восхитительно. — Ну, это была хорошая идея.

— Знаю. А теперь раздевайся.

— Что, прости? — я замерла, вытаращившись на него. — Я не буду раздеваться перед тобой.

— Почему? — не глядя на меня, он вылил в воду целую бутыль пены для ванны.

— Доминик!

Он пошло усмехнулся.

— Ладно, ангел. Я могу отвернуться, если тебе так легче.

— Конечно. Ты можешь отвернуться и выйти из ванной, чтобы дать мне немного уединения, как порядочный человек.

— Меня можно назвать по-разному, но уж точно не порядочным человеком. К тому же, мне дали строгий приказ не отходить от тебя ни на шаг, забыла? — он выпрямился и развернулся лицом ко мне, и я поняла, что он не сдастся. Он засунул руки в карманы своих чёрных брюк и ждал моего неизбежного повиновения.

Возможно, это не так уж и плохо. По крайней мере, я сейчас с ним и собираюсь принять эту восхитительную ванну, а не сижу в подземелье с Мезом и Деймоном.

Гм. Деймон.

Я проглотила ком, застрявший в горле, когда я вспомнила, с какой лёгкостью Энгель рассёк его на две части. Если он мог сделать так с Воскрешённым, боюсь представить, что он может сделать со мной. Меня бросило в дрожь от этой мысли.

— Вода отличная, тёплая, — уговаривал меня Доминик, ошибочно приняв мою дрожь за реакцию на температуру.

— Неважно. Ладно, — в конце концов согласилась я, хотя это было ожидаемо.

Ухмыльнувшись, он направился ко мне, его взгляд скользнул по моему лицу. Доминик остановился всего в нескольких дюймах от меня. Я как будто приросла к полу. Его ладонь взметнулась вверх, и он нежно провёл костяшками по моей щеке.

Я вздрогнула от этой странной смеси удовольствия и боли.

— Ему повезло, что он уже мёртв, — произнёс Доминик сквозь стиснутые зубы.

— Всё настолько плохо? — спросила я и вдруг заметила за его спиной зеркало над раковиной. Я моргнула, не веря своим глазам. Я просто долбанное страшилище! Половина лица у меня опухла, увеличившись вдвое, а правый глаз не открывался.

— О боже, — в ужасе взвыла я.

— Всё заживёт, ангел.

— Я уродина, — я замотала головой и обошла Доминика, направляясь к зеркалу. Чем ближе я подходила, тем хуже себя чувствовала. Я отвернулась, не в силах больше смотреть на своё отражение. Чем я стала? Я даже не узнаю себя больше!

Доминик встал за моей спиной. Он не касался меня, но каким-то образом я всё же ощущала его присутствие.

— Всё заживёт, — повторил он. Его дыхание щекотало моё плечо.

— А что насчёт всего остального, Доминик?

Что насчёт всех тех разбитых осколков, из которых теперь состою я сама? Всех тех шрамов, которые видно невооружённым глазом, и тех, которые нет? Что будет со мной, если я когда-нибудь сумею выбраться отсюда? Смогу ли я когда-нибудь забыть весь тот ужас, что испытала здесь? Смогу ли я стать прежней?

— И это тоже заживёт, — уверенно сказал он. — Время лечит всё. Ты либо найдёшь способ забыть, либо научишься жить с этим.

Я опустила глаза в пол и кивнула, каким-то образом принимая его слова как непреложную истину.

— Давай, ангел, снимай платье и забирайся в ванну, — шёпотом приказал он, отчего внутри меня растеклось тепло.

Это было знакомое чувство и в то же время каким-то образом совершенно новое и необычное от него.

Я повернула голову и посмотрела на него через плечо, охотно желая подчиниться всем его приказам.

— Поможешь расстегнуть молнию?

Он неторопливо моргнул, выражая согласие. Его руки легли мне на талию, провели вверх по спине вдоль молнии, словно он никогда прежде не видел такого хитрого изобретения. Ха. Готова спорить, в своё время он расстёгивал их множество раз. Тщательно всё изучив, он осторожно потянул замочек одной рукой, медленно и спокойно, тогда как второй рукой он провёл по моей обнажённой коже. Я снова вздрогнула.

— Знаешь, а я ведь могу сделать так, чтобы всё зажило намного быстрее, — предложил он вкрадчивым шёпотом. — Это несложно.

— Знаю.

— Тебе даже понравится.

— Знаю, — ответила я, не раздумывая. Именно этого я и боюсь.

Моё платье спадает, открывая всю спину и немного больше. Я придерживаю его спереди, крепко прижимая к груди, чтобы оно не соскользнуло, полностью обнажая меня.

— Спасибо, — сказала я, разворачиваясь к нему. Странно, но я не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Момент был слишком интимным. Слишком откровенным.

Он взял мой подбородок и заставил взглянуть на него. Его глаза смотрели на меня пугающе пристально. Что-то зарождалось глубоко внутри этих чёрных, как уголь, глаз. Что-то, похожее на пламя или жажду.

Может, даже нечто большее.

Я внезапно чувствую потребность сказать ему что-нибудь. Поблагодарить, или простить, или… Не знаю. Я уже ни в чём не уверена.

— Доминик, я…

— Дай мне знать, когда можно будет, — тихо сказал и отвернулся.

Я кивнула, облегчённо выдохнула — оказывается, всё это время я не дышала — и подошла к ванне, всё ещё прижимая платье к себе. Бросив быстрый взгляд через плечо, чтобы удостовериться, что он не подглядывает, я позволяю платью упасть на пол и сажусь в ванну, чувствуя, как горячая вода и густая белая пена обволакивают меня, покусывают открытые раны и, в то же время, согревают моё холодное тело.

— Можешь повернуться, — сказала я, как только устроилась поудобнее и убедилась, что всё моё тело скрыто под пеной.

Он развернулся и ухмыльнулся представшему зрелищу. Судя по всему, ему понравилось увиденное.

Мои щёки вспыхнули в ответ.

— Прекрати пялиться на меня.

Ещё один смешок доносится до моих ушей.

— Поверь мне, ангел, я пытаюсь, — сказал Доминик, подходя ко мне и присаживаясь на табурет возле ванны. Он взял губку и окунул в воду. — Повернись спиной.

— Ой, да не нужно, — сказала я, замотав головой, отказываясь от этой жуткой затеи. — Я сама могу…

— Повернись, — приказал он.

Мне стоило бы оказать хоть какое-то сопротивление, возразить как-нибудь, но я не стала. Я прокрутилась на пятой точке, открыв ему полный доступ к моей спине. Я согнула колени, прижимая их к груди. Что-то царапало в груди, некое тревожное чувство, когда я поняла, как расслабленно я чувствую себя рядом с ним.

Он сжал губку, выдавливая излишнюю воду на мою измученную спину. Я пыталась не вздрогнуть, держаться неподвижно, но боль оказалась слишком острой, чтобы стерпеть. Деймон со своей дубинкой постарался на славу.

Стараясь не задевать больные места, Доминик взял мои волосы и перекинул через одно плечо. Он ничего не говорил и даже не шевелился, я могла только предполагать, что он рассматривает шрамы на моей спине.

— Позволь мне исцелить тебя, ангел, — попросил он. В его словах было столько эмоций, сколько я никогда от него не замечала. И под исцелением он подразумевал, что я должна выпить его кровь.

— Я не хочу этого, — проблеяла я.

— Знаешь, я ведь мог бы использовать внушение на тебе, если бы захотел.

Я развернулась и посмотрела на него. Моё сердце неслось вскачь.

— Врёшь.

— Я не вру, ангел.

— Ты не можешь внушить мне, — смело говорю я, хотя глубоко внутри надеюсь, что он подтвердит это. Что да, это ложь.

Прямо сейчас мне это нужнее воздуха.

— Я абсолютно уверен, что могу.

Моя кожа покрылась мурашками от холодка, пробежавшего по позвоночнику.

— Хочешь сказать, мы уже связаны?

— Да, ангел. Именно это я и пытаюсь сказать, — он наклонил голову в сторону в задумчивости. — Хотя связь и не такая сильная, как могла бы быть, но она определённо есть.

— Откуда ты знаешь?

— Чувствую.

— Серьёзно? — я непроизвольно качнулась ближе к нему, любопытство брало надо мной верх, и я спросила, заинтригованная: — И как она ощущается?

— Так, будто ты моя.

Моё сердце замерло на мгновение и затем забилось с удвоенным рвением. Не знаю, как к этому относиться.

Не знаю, как вообще ко всему этому относиться.

С одной стороны, я теперь уверена, что Энгель не сможет установить между нами кровную связь, и это замечательная новость. Но с другой — Доминик теперь мог внушить мне что угодно, если захочет. И это вот ни разу не замечательная новость.

— Тебя это пугает? — спросил он меня, зловеще растягивая слова, отчего я затрепетала, как бабочка.

— Нет, — я шумно сглотнула.

Он снова засмеялся.

— Ты врёшь, ангел.

Чёрт, да, я вру.

— Я не знаю, что я чувствую, — сказала я, не желая раскрывать все свои карты перед ним. У него и так уже больше власти надо мной, чем меня бы устроило. — Я не уверена, что могу тебе доверять. Я точно не чувствую изменений, — вновь солгала.

— В самом деле?

— Ага, — я подняла на него взгляд, как раз когда на его лице начала появляться улыбка. Я уставилась на него, завороженная потрясающим изгибом его полных губ.

— Иди сюда.

— Что, прости? — я моргнула, выходя из транса, и посмотрела ему в глаза.

— Подойди ближе, ангел, — повторил он, но в это раз в его голосе прозвучала странная вибрация, которая резонировала во всём моём теле. Как зов сирены, который слышу только я одна.

Зов, на который я должна ответить.

Я подалась вперёд, всё моё тело тянулось к нему. Честно, я понятия не имела, зачем его слушаю, я просто делала это, не задавая вопросов.

— Поцелуй меня, — произнёс он тем же гипнотизирующим тоном.

Я хотела сказать «нет». Нет, чёрт возьми. Но вместо этого я начала сокращать расстояние между нами, двигаясь всё дальше от безопасной ванны и всё ближе к его приоткрытым губам. Только когда я оказалась на волоске от его рта, уже чувствуя от него запах виски и шоколада, он положил ладонь на моё плечо и всё-таки остановил меня.

Я моргнула растерянно.

— Теперь ты мне веришь? — самодовольно спросил он.

Я чувствовала, как покраснели мои щёки, и прищурила глаза.

— Ты специально это сделал? Внушил мне?

— Я просто привёл доказательство.

— Доказательство чего, Доминик? Что я не могу тебе доверять? Что ты можешь воспользоваться мной? — выпалила я, возвращаясь в горячую воду. Мои щёки всё ещё пылали от смущения, и хотя я кричала на него, на самом деле я злилась на себя, за то что не смогла сопротивляться внушению.

— Если бы я хотел использовать тебя, я бы позволил тебе поцеловать меня, — отметил он.

— И что? Ты хочешь медаль за это? Всё равно ты поступил по-скотски!

Я отвернулась от его снисходительного взгляда, пытаясь остыть. Наверное, в конечном счёте, он прав. Он мог заставить меня пойти до конца и поцеловать его. Чёрт, да он мог сделать намного хуже. Но не сделал. Это ведь о чём-то да говорит?

Да. Тем более я всё ещё отчаянно нуждаюсь в том, чтобы он был на моей стороне.

— Не делай так больше, — предупредила я его, глядя в глаза. Всё было сложно и без беспокойства о том, заставит ли он меня делать то, что я не хочу. Хотя теперь я уже сама не уверена, чего я на самом деле хочу.

— Тебе не о чем переживать, любовь моя. Мне не за чем это повторять.

Я вскинула голову.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила я, почему-то чувствуя себя задетой его отсутствием интереса ко мне. — Что я теперь жаба, которую противно целовать?

— Пардон? — усмехнулся он.

— Ты слышал. Неужели мои губы недостаточно хороши для рта вашего королевского вампиршества? — я накручивала себя всё сильнее, чувствуя обиду сильнее, чем я могла бы открыто признать. Мне реально нужна помощь.

Он опять рассмеялся, качая головой на мою вспышку недовольства.

— Нет, любовь моя. Это значит только, что когда ты, наконец, снова меня поцелуешь, это будет не под внушением. Это будет потому, что ты хочешь.

Мой желудок кувыркнулся на его словах, но я его быстро приструнила.

— Ну и хорошо, потому что этому уж точно никогда не бывать.

— Никогда не говори «никогда», ангел.

Я не знаю, что напрягало меня больше: его самодовольное поведение или уверенность, с которой он это сказал. Словно все козыри были у него в руках… словно он знал что-то, чего не знаю я.

Когда дело касается Доминика, ничего нельзя сказать наверняка.

ГЛАВА 7. ЕШЬ, МОЛИСЬ, ПЕЙ КРОВЬ

Я нежилась в ванной ещё около часа, после чего двое моих надзирателей повели меня вниз, на первый этаж, в просторный обеденный зал, который мог бы вместить целую армию. Или Энгеля со своими пиявками. Я первым делом пыталась оценить обстановку, отмечая потолок с деревянными балками и длинный тёмный стол, но мне тяжело было думать о чём-либо, кроме невероятно манящих ароматов, тянущихся с кухни.

Мой рот наполнился слюной, когда я вдохнула эти ароматы и попыталась представить, что там за блюда. Ничего не могу с этим поделать. Мой желудок изнывает от голода уже… Бог знает сколько дней. Десять секунд — и я напрочь забыла о своих разведывательных целях и даже перестала поправлять свой топ, который был на два размера меньше, чем нужно.

— Иди скажи Люси, чтобы подала первое блюдо, — сказал Доминик Мезу. — Когда закончишь, займи пост в северном коридоре. Никому нельзя войти в это крыло.

Мез кивнул и направился к дверцам, раскачивающимся на петлях, которые, вероятно, вели на кухню.

— Сюда, принцесса, — улыбнулся Доминик.

Меня дважды приглашать не нужно. Я чуть было не побежала следом за ним к этому чёртову столу. Выдвинув для меня стул, он жестом предложил мне сесть. Я так и сделал. Честно, никогда в жизни я ещё не плюхалась своей пятой точкой так быстро.

Доминик сел на соседний стул рядом со мной. В отличие от меня, перед ним ничего накрыто не было. Ни какой-либо посуды, ни блестящих столовых приборов, ни хрустального бокала для вина, ни расшитой салфетки. Воскрешённые не употребляют еду совсем, и поскольку поблизости не было непросвещённых людей, то не было и причины притворяться. Не то чтобы он стал, в любом случае. Доминик не похож на вампира, который стал бы заморачиваться ради людей, как это сделал бы его брат Габриэль, посвятивший себя защите человечества.

Габриэль. Я вздохнула.

Можно только представить, через что он проходит. Вероятно, винит себя в моём исчезновении, винит себя, что не оказался рядом, чтобы защитить. Он в этом плане тот ещё мученик.

Надеюсь, он не слишком суров к себе из-за этого. Он всё равно бы ничего не смог сделать. Защитный барьер, который создали Никки и Калеб вокруг дома Тейлор, должен был стать гарантией, что ни один Воскрешённый не сможет войти. Даже такой хороший, как Габриэль. Кровь стынет в жилах при мысли, что в итоге я пострадала не из-за вампира. А из-за человека. Кого-то с вечеринки. Может быть, кого-то, кого я хорошо знала и кому доверяла.

От этой мысли меня бросило в дрожь.

— Почему у тебя такой печальный вид, любовь моя? Ты не рада моей компании? — спросил он, откидываясь на спинку стула. Он хотел выглядеть расслабленно, равнодушно, но его глаза выдавали его всё чаще в последнее время.

— Я просто подумала о той вечеринке, — тихо ответила я, чтобы только он мог меня услышать. В этом не было необходимости, конечно. Каменные стены и так не пропускали ни единого звука.

— Ах, вот оно что. Та самая плохо закончившаяся вечеринка. Какие-нибудь подозрения?

Я покачала головой.

— Знаю наверняка только то, что это не был Воскрешённый. Это просто невозможно, — не когда там стоял магический барьер, не пускавший нежить и всё связанное с Тёмным Легионом.

— Значит, список подозреваемых сокращается примерно до всех остальных жителей города.

— Именно, — я потёрла виски. Стоит только подумать об этом, как у меня начинается мигрень. — Мне стоило тебя послушать.

Его брови взлетели от моего признания.

Какими горькими бы ни казались слова, их нужно произнести:

— Мне нельзя было идти за ней в одиночку.

— Ну да, оглядываясь назад, мы всегда знаем, как нужно было поступить, любовь моя.

— Я знала, что ей нельзя доверять, но никогда не думала, что она так далеко зайдёт, — призналась я. — Мне стоило догадаться.

Если я чему-то и научилась за то время, что провела в Холлоу Хиллс, так это тому, что никому нельзя доверять. Кто знает, как давно она работает на Энгеля. Или хуже того: на что она могла пойти, чтобы избавиться от меня. Я внезапно осознала, что, вероятно, никогда не буду в безопасности, пока она где-то рядом — вьётся вокруг Трейса.

Это если я ещё когда-нибудь смогу вернуться домой.

Он наклонился ближе, сокращая дистанцию между нами.

— Это, — сказал он, указывая рукой на окружающее пространство, — должно было случиться, так или иначе. Пират всегда охотится за сокровищем, и ты, искусительница, самое дорогое сокровище из всех. Это был просто вопрос времени.

Резонно. Энгель охотился за мной с того самого дня, как узнал о моём существовании. И пока он ещё ходит по этой земле, он всегда будет представлять для меня угрозу. Если бы это не случилось на той вечеринке, то произошло бы через неделю-две. Наша встреча была довольно-таки неизбежна.

Но опять же, лучше бы эта встреча состоялась на моих условиях, а не на его.

— В любом случае, ты ничего не можешь с этим поделать, как не можешь собрать пролитое молоко.

— Тебе легко говорить. Ты не пьёшь молоко.

— Действительно, ещё одно преимущество Воскрешённых, — он вновь откинулся на спинку стула, вскидывая брови и возвращая себе надменный вид.

— Ага, ты же прям ходячая мечта… если бы не вся эта демоническая хрень.

— Отказ от человечности — это скорее благословение, чем проклятие, любовь моя. Никаких привязанностей. Никакой боли. Никаких волнений.

— Никакой души, — пробормотала я себе под нос.

— Вот видишь, меня бы это задело сильнее, будь я более человечным.

Я снова встретилась с ним взглядом. Он странно на меня смотрел. Я могла бы поклясться, что в его тёмных глазах что-то мерцало; вихрь чувств, спрятанный в глубине. Это точно были не глаза того, кто отказался от человечности и перестал заботиться о ком-либо или о чём-либо в этом мире. После всего, что он сделал для меня, местами на свой страх и риск, мне как-то не верится.

— Ничего человечного, да?

Он вздёрнул подбородок.

— Ни капли.

Качая головой, я пыталась найти правду на его лице.

— Ты настоящая загадка, знаешь?

— Помимо прочих моих достоинств.

Я не удержалась и рассмеялась.

— Пока не забыла, хочу сказать спасибо тебе.

— За что, любовь моя?

— За это. За всё, если честно.

— Будь я проклят, — его губы изогнулись в кривой ухмылке. — Не думал, что доживу до этого дня.

— Не спеши привыкать, — я поправила свой топ и откинулась на спинку стула. — И мы всё ещё не друзья.

Он засмеялся. Звук, чрезвычайно волнующий и будоражащий меня.

Я посмотрела на него серьёзно.

— Я не шучу. Я вряд ли смогла бы здесь выжить, если бы не ты, — я замотала головой и исправила себя: — Нет, я точно бы не выжила здесь, если бы не ты.

— Ты нашла бы способ, ангел. Ты всегда находишь. К тому же, рано меня благодарить, — он подался вперёд, упираясь локтями в стол. — Нам всё ещё нужно каким-то образом вытащить тебя отсюда.

— И избавиться от Энгеля, — подчеркнула я, копируя его позу. От резкого движения мои раны пронзило болью, но я задавила её, не желая показывать Доминику свои мучения.

— Просто сбежать недостаточно, — добавила я, отрывисто дыша. — Нам нужно положить этому конец, раз и навсегда.

— Конечно, — кивнул он, прекрасно понимая, что я имею в виду. — Всему своё время, любовь моя.

— Своё время? У меня нет подходящего времени, Доминик. У меня вообще нет времени. Я готова сейчас, — я знаю, что нельзя действовать напролом, а нужно сделать всё с умом, но мне так хочется выбраться из этого места. Я хочу, чтобы Энгель сдох, и чтобы в этот раз наверняка.

— Ты не в том состоянии, чтобы бросать сейчас вызов кому-либо, ангел. Тебе нужно для начала исцелиться. Воспользуйся по максимуму этой возможностью восстановиться, пока мы проверяем, насколько далеко простираются новые рамки твоей свободы. Если всё будет хорошо, мы продумаем наш следующий шаг.

Прежде чем я успеваю возразить, Доминик поднимает ладонь и отстраняется назад, как раз когда раскачивающиеся двери открываются.

Тощая с короткими кудрявыми тёмными волосами вошла в комнату с подносом. Взгляд её изумрудных глаз был направлен в пол всё то время, пока она обходила стол по пути к нашим местам. Не говоря ни слова, она поставила бокал с густой красной жидкостью перед Домиником, а затем поставила блюдо с крышкой передо мной.

Я не могла не сочувствовать ей. Она, как и я, была узницей в этом замке. И как и меня, её держали здесь против её воли.

— Спасибо, Люси.

Она склонила голову и покинула комнату тем же путём, которым пришла.

Моё сердце ухнуло.

— Как давно она здесь? — спросила я, гадая, есть ли у неё семья, которая её ищет.

— Не знаю точно, — равнодушно ответил он, словно его это ни разу не волновало.

— Как ты можешь так себя вести?

Он вскинул бровь.

— Как «так»?

— Как будто это неважно! Будто она никто.

— Она никто. Для меня, — жёстко отрезал он. — Я беспокоюсь только о твоей судьбе и, давай откровенно, тебе тоже нужно думать о себе. Ты не в том положении, чтобы кому-либо помогать. Ты едва ли можешь помочь себе.

Туше.

Он смягчился, заметив мою реакцию.

— Возможно, я выразился несколько…

— Не нужно, — прервала его я. Большую часть времени здесь я провела лёжа на полу без сознания. И вправду, каким макаром я собираюсь ей помочь? — Ты прав.

Он выглядел так, словно хотел сказать ещё что-то, но передумал.

— Ладно тебе, ангел. Пора поесть, — он поднял крышку с моего блюда, под которой оказалось идеально обжаренное филе камбалы с овощами, приготовленными на пару. — Тебе нужно восстанавливать силы, пока есть возможность.

Всё вокруг исчезло, осталась только еда передо мной. Я вдохнула аромат, и рот моментально наполнился слюной. Я ведь даже не люблю рыбу, но была так голодна, что съела бы и целого кита.

Я схватила вилку и бросила взгляд на Доминика — он как раз взял в руку свой «ужин» и сделал глоток.

Моя вилка застыла на полпути.

— Это человеческая кровь? — спросила я, уставившись на него.

— Ну, это явно не несчастная зверушка.

Вилка упала на стол.

— Что? — невинно спросил он.

— Серьёзно? Я не собираюсь просто сидеть здесь и есть, пока ты пьёшь это!

Он свёл брови, растерявшись. Или забавляясь. По нему всегда сложно сказать.

— Я пью твою кровь, по меньшей мере, два раза в день, любовь моя. Какая между этим разница?

— Большая, Доминик. Я добровольно согласилась на это. А тот, чья кровь в этом бокале, — нет, — я скрестила руки на груди и отодвинулась назад.

— Ты ведь это не серьёзно.

Я поджала губы, сверля его взглядом.

— Но я голоден, — произнёс он почти жалобным тоном.

— Какая. Ужасная. Трагедия, — я ни за что не отступлю от своего. Может, я и не могу помочь ни одной из этих девушек-доноров, но я точно не собираюсь становиться соучастницей их угнетения.

После небольшой паузы, за которую он осознал, что ему не победить, он опустил свой стакан на стол и обнажил свои зубы.

— Ну, теперь довольна?

— Нет. Но это хорошее начало, — больше не глядя на него, я снова взяла свою вилку и приступила к ужину. В ту секунду, когда еда коснулась моего языка, мои глаза распахнулись от удовольствия. Солоноватая рыба прямо-таки таяла во рту.

— Вкусно? — спросил он, усмехаясь уголком губ.

— Ммм, здесь больше подойдёт «обалденно», — ответила я и взяла в рот следующий кусочек, и ещё один, и ещё, не останавливаясь, пока вся тарелка не оказалась вылизана дочиста.

— Ох, ангел. Я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то ел так быстро.

Мои щёки обожгло румянцем, но это не помешало мне слизать крошки с фарфоровой тарелки.

— Я всё ещё голодна, — призналась я.

— Не волнуйся, любовь моя. Сейчас будет второе блюдо, — подмигнул он. — Наслаждайся, пока можешь.

— О, я так и планирую, — я кладу вилку на стол и переплетаю свои пальцы на коленях, стараясь взять себя в руки, пока не ляпнула ещё что-нибудь неловкое.

Раскачивающиеся двери вновь распахнулись. От одного этого звука мой желудок восторженно подскочил. Но он тут же падает, когда я поднимаю глаза и вижу вместо Люси Энгеля, несущего второе блюдо. Чувство, будто весь мой ужин вывалили на пол.

— Добрый вечер, Принцесса, Доминик, — по очереди кивнул нам Энгель, входя в зал с горсткой своих мёртвых приспешников.

— Энгель, — кивнул в ответ Доминик, пока я просто угрюмо сидела рядом.

— Полагаю, ты очень рада своему ужину, — сказал Энгель, направляясь к противоположному концу стола, словно присоединяясь к нашему ужину. Хотя его никто не приглашал. Он выдвинул стул и сел.

— Вообще-то я только что потеряла аппетит.

Он щёлкнул языком.

— Осторожнее, Принцесса. А то окажешься снова в своей камере, но уже без своего острого язычка, если не научишься следить за словами.

Мои возражения застряли в горле, когда я вспомнила, как легко он обезглавил Деймона.

— Вопреки тому, что ты думаешь, я не такой злодей, каким ты пытаешься меня выставить.

— Ты в своём уме? — вырвалось из меня, не успела я подумать. — Ты держишь меня в заточении. Ты каждый день высасываешь из меня всю кровь для того, чтобы заставить меня отдать ту единственную вещь, благодаря которой я ещё жива! Кто ты, если НЕ злодей?

— Ну, всё могло быть намного хуже, — спокойно ответил он, положив руки на стол.

— Правда? Как же? — спросила я, бросая взгляд на Доминика, который молча следил за нашей перепалкой.

— Ты могла оказаться в руках Тёмного Легиона, — ответил он, сжимая пальцами край стола. — Из-за тебя могло бы восстать зло, какого мира ещё не видел, — он медленно моргнул, тёмные губы слегка изогнулись в улыбке. — Ты могла бы остаться дома… Опасаясь предательства своих друзей и близких, никогда не зная, какой день станет для тебя последним.

— Никки. Мне. Не. Подруга.

Я так сильно стиснула челюсти, что чуть было не раздробила зубы.

— Да, это вполне очевидно, — сказал он и усмехнулся, оглянувшись назад на лысую гору мускулов, стоящую за его стулом. — Я имел в виду членов вашего Ордена. Твоего дорогого дядюшку. И всех тех, кто должен был тебя защищать.

— Я не хотела вовлекать его во всё это, — указала я, отчаянно стараясь сохранить остатки своего достоинства и самоконтроля.

На самом деле с того самого момента, как я узнала правду о своём происхождении, я уже не была уверена, кому можно доверять, а кому — нет. И сомнения мои касались всех членов Ордена. Доминик объяснил мне, что если они узнают, кто я такая, то избавятся от меня без колебаний, и хотя мне не хочется в это верить, я не могу выкинуть из головы подобную вероятность.

— А если бы вовлекла, думаешь, он бы тебе помог? Ты серьёзно считаешь, что они не такие, как я? — он хрипло рассмеялся, будто издеваясь над моей наивностью. — Не заблуждайся, дитя. Здесь нет хороших ребят. Не в этом мире.

— Может, оно и так, но я лучше доверюсь ему, чем тебе.

— Поздно, дитя. И если я отпущу тебя, ничем хорошим для тебя это не закончится.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, — проворчала я, защищаясь.

— Разве? Тогда отгадай загадку, дитя. Кто, по-твоему, напал на тебя в лесу той ночью? Это ведь не был один из нас, правда? — он широко распростёр руки, оглядывая своих приспешников, прежде чем вновь посмотреть на меня. — Уверен, ты уже и сама это поняла.

— Не совсем, — солгала я. Но честно, мне не хочется предоставлять ему удовольствие, признавая его правоту. Я не позволю ему укрепиться во мнении, что он нечто больше, чем просто расчётливая тварь. — Это мог быть кто угодно.

— Ни кто угодно, — поправил он. — А только те, кто не знал о том, что у тебя есть Амулет Бессмертия, — жуткая лыба растянула его бледное лицо. Больной ублюдок упивался ситуацией.

— К чему ты клонишь, Энгель? Что я никому не могу доверять? Это как раз не новость.

— Просто поясняю тебе, дитя. Как по мне, вернувшись домой, ты потеряешь намного больше, чем оставаясь здесь. Возможно, если ты научишься принимать наш образ жизни, ты обретёшь здесь новый дом. Мне доставит несказанное удовольствие, если такое создание, как ты, будет на моей стороне.

— Ты сейчас шутишь, да? — я снова взглянула на Доминика, но он просто сидел там, не проявляя никаких эмоций. — Ты хочешь, чтобы я… что? Присоединилась к вашему улью? Стала постоянным донором крови, который вас ещё и защищает? Нет уж, спасибо!

— Это один вариант, хотя и не самый заманчивый, понимаю, — он наклонил голову к плечу, прожигая глазами дыру в моём лбу, словно пытаясь проникнуть в мой разум. — Или, — он поднял палец вверх, — ты могла бы обратиться… И ходить среди нас как равная.

— Обратиться? — нервный смешок вырвался из меня. — Этому не бывать. Я скорее умру!

— Так-то да. В этом-то и проблема, верно? — он подался вперёд, взглядом пригвоздив меня к месту. — Включи голову, дитя. У тебя есть возможность решить все свои проблемы за одну судьбоносную ночь. Стать сильнее, чем ты можешь себе представить. Превратиться из добычи в охотника. Жить… вечно.

Я замотала головой так сильно, что чуть было не заработала мигрень. Я не хотела этого слышать. Он пытался навязать мне ужасные мысли. Обратить меня против единственного известного мне мира, а этого мне не хотелось ни под каким соусом.

— Я не собираюсь обращаться, Энгель. Ни сейчас, ни когда-либо потом. Можешь держать меня взаперти столько, сколько вздумается. Пусть Орден и Тёмный Легион преследуют меня до конца моих дней. Я никогда не стану такой, как вы. Я никогда не откажусь от своей человечности.

Он вновь щёлкнул языком.

— Как печально видеть, что такой потенциал впустую тратится в молодости, — что-то в его глазах, по-прежнему не отрывавшихся от меня, потемнело. — Возможно, если бы твоя мать была рядом и могла бы направить тебя, ты бы смогла понять, какой бесценный дар тебе предлагают, — он отодвинул стул и медленно поднялся. — Сама она понимала.

Кровь отлила от моего лица.

— О чём это ты? — я сжала ладонями стол с обеих сторон, чтобы удержаться на месте.

«Успокойся, ангел. Ты накручиваешь себя», — раздался голос Доминика в моей голове.

— Что ты только что сказал про мою маму? — повторила я, на этот раз громче, впиваясь ногтями в деревянную поверхность.

— Ты прекрасно меня расслышала. Прислушаешься ты к этому или нет — выбор за тобой.

— Что ты хотел этим сказать? Что ты о ней знаешь? Ответь мне! — выкрикнула я, ударяя руками по столу, поднимаясь на ноги.

Доминик мгновенно подскочил ко мне, хватая за локоть в попытке усадить меня обратно на стул.

— Отпусти меня! Он что-то знает о ней! — заорала я в лицо Доминику, вырывая руку из его хватки, и схватила тарелку со стола. Он вновь поймал меня за руку и отвёл назад, как раз когда я разжала пальцы, и фарфор не долетел двух футов до цели. Тарелка разбилась на осколки у ног Энгеля.

— Наслаждайся остатком вечера, — сказал Энгель, поправляя свою рубашку, словно это не он только что сбросил бомбу на всю мою жизнь. — Уведи её обратно в камеру, пока она не научится себя вести.

ГЛАВА 8. МИЛАЯ ОБМАНЩИЦА

Адреналин всё ещё закипал в крови, когда Доминик и Мез вернули меня обратно в подземелье. Они сразу же ушли выполнять другие поручения Энгеля, ни один из них ни словечка мне не бросил. Мне нужно побыть одной, чтобы осмыслить всё сказанное этим вечером, а я не могла это сделать, пока Доминик мелькает перед глазами, отвлекая меня.

Вечно он отвлекает меня.

А Энгель? Вечно мучает.

Этот сукин сын подразнил меня чем-то. Чем-то связанным с моей мамой. И, конечно же, как и со всеми остальными в моей жизни, секреты, которые он хранил от меня, были игрой, в которую мне предстояло сыграть.

Вот только правил мне не рассказали.

Я была беспомощна, совершенно одна, опять за бортом своей собственной жизни.

— Грёбанный трусливый мудак! БУДЬ ВСЁ ПРОКЛЯТО! — заорала я во всё горло и упала, ударившись коленями о грязный бетонный пол. Слёзы защипали уголки глаз, но это не были слёзы боли или жалости к себе. Это были слёзы от злости — неконтролируемой ярости, забурлившей в моих венах, как бушующее цунами.

Мои ладони будто жгло огнём, а сердце колотилось на опасной скорости. Мой гнев был диким, необузданным, и он когтями рвался наружу, как обезумевшая птица, крича, чтобы я выпустила его на волю. Мне нужно было дать выход эмоциям, сорвать на ком-нибудь всю свою злость, или я взорвусь на миллион кусочков, которые нельзя будет склеить, прямо здесь, в подземелье мертвеца.

Лица моих врагов мелькали перед глазами, дразня своими преступлениями и вечной ложью, насмехаясь надо мной, над моими попытками найти разумные ответы на их бредовые загадки. Моя рука сжалась в кулак — трясущаяся, пульсирующая — с хрустом, с каким я ломалась изнутри. Нет больше места, где можно сдержать всё это. Нет места, где я могла бы всё это спрятать.

Я врезала кулаком в прочную бетонную плиту подо мной. Мои костяшки тут же разбились, алая жидкость потекла на пол рядом со мной, заливая окружающее пространство моей болью, но как же хорошо мне стало. Я долго смотрела вниз на неё — мою дьявольскую кровь — и затем ударила снова. Я била снова и снова, как психопатка, высвободившаяся из смирительной рубашки, и остановилась, только когда все мои слёзы высохли, а рука больше не чувствовала боли.

Только когда мой запал превратился в дым, я смогла заставить себя отодвинуться прочь от этой кровавой бани.

Оглушённая и до жути спокойная я уползла обратно в свой уголок и осталась сидеть там, ошеломлённо и неподвижно, пока позже той же ночью ко мне не пришёл Доминик.

Но я не хотела, чтобы меня видели. Ни он. Ни кто-либо другой. Я хотела исчезнуть, раствориться в себе, отпустить то, за что я держалась, и упасть в бесконечную тьму, где бы я не смогу больше ничего вспомнить.

— Не спишь? — спросил он, не сумев разглядеть моё лицо в тени в том уголке, где я спряталась.

— Не сплю, — апатично ответила я.

— Хорошо. Нам нужно поговорить.

— Говори.

Он щёлкнул языком.

— Ангел.

— Доминик, — передразнила я.

— Ты не могла бы выйти из угла?

— Я бы не хотела.

Я услышала, как он переминается с ноги на ногу.

— Это твоя кровь на полу? — спросил он, только сейчас заметив.

— Ты скажи. Ты же у нас эксперт.

Его губы сжались в тонкую линию.

— Я теряю терпение.

«Это лучше, чем терять рассудок», — подумала я, но не стала произносить вслух.

— Иди сюда. Сейчас же, — его голос срезонировал в моём разуме, отражаясь от стен, как воспоминание, которое я не могу выкинуть из головы.

Я встала и подошла прямо к нему — выбора у меня не было.

— Прекрати внушать мне, — сказала я, глядя на него, когда остановилась прямо перед дверью.

Его взгляд опустился на мой кулак.

— Что произошло? — спросил он, кивком указав на мои разбитые костяшки.

— Бетон косо на меня посмотрел, — фальшиво улыбнулась я. — Решила преподать ему урок, чтобы больше так не делал.

Он посмотрел в ответ, ничуть не впечатлённый. Скорее даже раздражённо.

— Не смей так на меня смотреть, — пригрозила ему пальцем и затем ударила ладонью по металлическим прутьям. Звук эхом разнёсся по подземным коридорам. — Попробуй-ка поживи по эту сторону двери!

Он выглядел утомлённым.

— Ты уже закончила или планируешь ещё израсходовать остатки сил, избивая неодушевлённые предметы?

— Я дам тебе знать, когда решу, — сказала я и развернулась спиной, направляясь обратно в свой тёмный угол.

— Джемма.

Я остановилась на полпути. Он не называл меня по имени с того дня, как мы познакомились. Теперь оно странно звучало из его уст. Как тайна, которую он не должен был знать. Я вновь развернулась лицом к нему.

— Ты закончила? — повторил он, на этот раз мягче.

— Ты что, не слышал, что он сказал, Доминик? — защищалась я от молчаливых обвинений. — Он что-то знает о маме! Моей маме, Доминик! Что мне с этим делать?

— Забить.

— Что, прости?

— Ты слышала. Ты хочешь выбраться отсюда живой или остаться и искать призраков умерших много лет назад?

— Я хочу выбраться отсюда, но он знает…

— Что бы он там ни знал о твоей давно пропавшей матери, это сейчас не имеет никакого значения. Он пытается забраться в твою голову, ангел. Не позволяй ему, — он пристально смотрел на меня потемневшими глазами. — Он добивается того, чтобы ты поверила, что всё это безнадёжно, что тебе его не одолеть, что тебе не остаётся ничего иного, кроме как присоединиться к нему.

Я замотала головой и вдруг замерла на месте.

— О боже. Ты прав. Ты абсолютно прав, — я провела пальцами по волосам, пытаясь собрать все кусочки пазла в своей голове. — Возможно, он даже никогда не видел мою мать. Он просто пытается сбить меня с толку, чтобы добиться своего. Пытается обратить меня против всех снаружи, чтобы я осталась здесь, с ним.

Он ведь так и сказал, да? Что хочет, чтобы я к нему присоединилась — чтобы я Обратилась.

Доминик ничего не ответил.

— Ох, — я покачала головой, сама поражаясь своей доверчивости. Если я собираюсь выжить в этом Богом забытом мире, то нужно начать закрывать свой наивный разум от людей вроде Энгеля. — Не могу поверить, что я чуть было не повелась.

— Не зацикливайся на этом, любовь моя. Лучше используй это против него самого.

— Что ты имеешь в виду?

— Пусть думает, что его слова достигли цели, — зловеще произнёс он и подошёл ближе к тюремной решётке. — Если хочешь выбраться из этого места, то ты должна подыграть ему. Он должен подумать, что связь начинает действовать. Тебе нужно завоевать его доверие, чтобы он снова ослабил поводок.

— Но как я это сделаю?

— Спрячь свои коготки, любовь моя. Пусть он поверит, что ты убрала свою защиту. Что ты обдумала его предупреждение и ценишь всё, что что он делает. Что ты больше веришь внешнему миру. Пусть он поверит, чего бы это ни стоило. Если он будет считать, что связь формируется, то перестанет быть настороже.

Я прикусила губу, обдумывая его план. Мне это вполне по силам. Чем быстрее я научусь подыгрывать ему, тем скорее я смогу выбраться из этой дыры, а это всё, чего я хочу.

— Считай, что сделано.

Следующие несколько дней я чётко следую плану. Я рассматриваю каждую подпитку Энгеля, как возможность завоевать его доверие. Каждый раз, когда он пьёт мою кровь, я сопротивляюсь чуть меньше. Каждый раз, когда он обращается ко мне, то, как бы мне ни хотелось выцарапать его глаза или закатить свои, я прикусываю язык и мило ему улыбаюсь. И это начало давать свои плоды.

Он определённо заметил изменения в моём поведении и — не без участия Доминика, нашёптывающего ему о фальшивой кровной связи, — даже разрешил мне поесть и принять ванну в два разных дня. Это немного, но существенно лучше, чем было раньше; а раньше было большое жирное ничего.

Конечно, Доминик по-прежнему украдкой приносил мне еду во время своих ночных кормлений. Ему нужно поддерживать во мне силы в условиях каждодневной сильной потери крови. Я была на грани жизни и смерти: каждый раз, когда он пил мою кровь, он рисковал, что чаша весов склонится в неправильную сторону. Он всегда старался взять как можно меньше, но всё-таки достаточно для того, чтобы кровная связь сохранялась и укреплялась. И она, действительно, крепла.

После каждого кормления моя привязанность к Доминику становилась сильнее. Я поймала себя на том, что сижу вся на иголках и жду его с нетерпением, желая провести побольше времени вместе, наедине в подземелье. И это не только потому, что я хотела получить новую дозу этой эйфории, какая возможна только в книжках. Это было нечто большее. Я… Мне нравится, когда он рядом. Он не критикует и не ждёт от меня ничего. Ему всё равно, что я сделала в прошлом или как попала сюда. Моё происхождение едва ли его волновало. Он не обращал внимания на мои подколки, справлялся с моим упадническим настроением. В какой-то момент он стал моим другом. Может, даже чем-то большим.

В конце той же недели Доминик и Мез отвели меня в атриум, где Энгель ждал меня на свою ночную подпитку. В этот раз что-то было не так. Напряжение в воздухе, предвещавшее бурю. Пока я приближалась к Энгелю, моя кожа покрылась мурашками, будто бы тело каким-то образом знало, что вот-вот случится что-то плохое.

— Добрый вечер, Принцесса.

— Добрый вечер, Энгель, — я подошла к нему, не дожидаясь особого приглашения, и опустилась на колени перед его троном.

Потянувшись к своей голове, я сгребла волосы и перекинула через правое плечо, давая Энгелю полный доступ к моей шее, как хорошая девочка из подземелья.

Энгель поднял взгляд на Доминика и Меза за моей спиной и затем посмотрел на Лысого — свою правую руку. Он был так горд собой, что меня чуть не стошнило. Это он ещё не знает, кто здесь на самом деле в дураках.

— Отрадно видеть, что ты успешно прошла столь долгий путь, дитя.

— Благодарю.

— Ты обдумала моё предложение? — внезапно спросил он.

Я застыла. Не думала, что он заговорит со мной, а тем более — что станет задавать вопросы.

«Ответь ему, ангел».

— Я… эм… Нет, не обдумала, — покачала я головой. Нужно обернуть это себе на пользу. — В последнее время я едва могла удержать глаза открытыми. Я всё время чувствую себя очень слабой и уставшей.

Он кивнул, принимая во внимание.

— Полагаю, утолить мой аппетит не так-то просто. Даже для Воина.

Опустив ресницы, я скромно кивнула.

Он немного помолчал.

— Скажем так, — начал он, проводя бледной рукой по тёмным волосам. — Как насчёт того, чтобы я дал тебе ночь на передышку? Возможно, крепкий сон в удобной кровати — это именно то, что нужно, чтобы мыслить ясно.

Я вскидываю брови, нарочито удивляясь.

— Правда? Вы сделаете это ради меня?

Он снова улыбнулся, на этот раз в полной мере довольный собой.

— Доминик. Мез. Передайте Норе, чтобы подготовила главные гостевые покои для нашей Принцессы.

— Принято, босс, — сказал Мез и буквально вылетел из атриума. Он готов был выполнять приказы по первому свисту.

«Я впечатлён, ангел. Ты обвела его вокруг своего прелестного пальчика».

Едва заметная улыбка на губах была моим единственным ответом ему.

— А, и ещё, Доминик, — позвал Энгель, когда Доминик повёл меня на выход.

— Да, босс?

— Отмени все свои планы на ночь. Ты присмотришь за ней.

Он улыбнулся.

— Я так и собирался.

Коридор, ведущий в гостевые покои, был освещён свечами, отчего и без того узкое пространство казалось ещё темнее, ещё более жутким, чем всё остальное поместье Энгеля. Здесь не было ни одной картины на стенах, никакого декора, который мог бы привнести жизнь в этот дом. Только бордовые с золотым обои, которые тянулись бесконечно, и соответствующий ковёр, накрывавший пол во всю длину коридора.

— Вот сюда, — сказал Мез, выскакивая вперёд, чтобы открыть дверь в гостевые покои.

— Спасибо, Мез, — сказал ему Доминик, положив руку на плечо Мезу, останавливая. — Дальше я сам.

— Ты уверен, Дом? — спросил он и кивнул на меня, словно обвиняя. — Она может взбрыкнуть, ну, знаешь? Если нужно подстраховать…

— Не Дом, а Доминик. И уверяю тебя, я с ней справлюсь.

В этих его словах было столько самоуверенности, что мне захотелось проверить его на прочность.

— Окей. Класс, — кивнул Мез, не задумываясь. — Крикни, если что-нибудь понадобится.

— Хорошо, — Доминик захлопнул дверь перед носом Меза и развернулся лицом ко мне. Приставив палец к своим губам, он прислушивался несколько секунд, чтобы убедиться, что Мез ушёл. Затем он опустил руку, и уголки его губ приподнялись.

— Это был красивый ход.

— Тебе понравилось, а?

— Да.

— Я так и знала.

Его улыбка стала шире. Он окинул комнату взглядом.

— Сейчас только проверю, что у тебя есть всё необходимое и оставлю тебя отдыхать.

— Ты оставишь меня одну? — недовольно спросила я.

Он наклонил голову в бок.

— Мне кажется, или я слышу нотки разочарования?

— В твоих мечтах, Доминик, — скорее это было чистой паникой, но я не стала делиться с ним такими подробностями. — Просто подумала, что нам стоит вновь пройти по плану, пока никого нет.

Я прикладывала усилия, чтобы мой голос звучал не так отчаянно.

Его глаза быстро пробежались по мне.

— Мне бы доставило несказанное удовольствие провести с тобой ночь, замышляя интриги, но мы рискуем вызвать излишние подозрения, когда в этом нет никакой необходимости, — он послал мне многозначительный взгляд. — Если понадоблюсь, я буду снаружи.

— Не понадобишься, — ворчу я под нос, отворачиваясь от него, и осматриваю комнату.

Уродливые обои и позолота буквально повсюду. Казалось бы, Энгель мог бы выработать хороший вкус и чувство прекрасного за последние пару столетий, но нет.

Имитирую рвотные позывы.

— Феее.

— Комната пришлась не по вкусу, принцесса? — спросил Доминик, всё ещё стоявший у двери, скрестив руки за спиной. На лице была приклеена его фирменная кривая ухмылка.

— Как будто здесь собрали весь отстой из 1840-х, — сказала я, и меня передёрнуло.

Опять же, что угодно лучше, чем та клетка.

— И правда, — он усмехнулся, кладя руку на дверную ручку. — Постарайся немного отдохнуть, ангел. Завтра важный день.

А вот и победитель в номинации «преуменьшение года». Завтра будет Д-день. День, когда мы попытаемся сбежать из этой грёбаной дыры и избавиться от Энгеля. Сомневаюсь, что вообще смогу заснуть.

— Подожди! — шёпотом выкрикнула я, когда он уже почти вышел из комнаты.

Он резко повернул голову, в ожидании, когда я продолжу. Но я молчала, и он шагнул обратно, плотно закрывая за собой дверь.

— Что, ангел?

— Я только… — я вытерла ладони о грязные джинсы, которые в последнее время ношу, не снимая, и затем оглянулась вокруг в поисках хоть какой-нибудь причины задержать его ещё ненадолго. Взгляд упал на комод викторианской эпохи в углу. — Как думаешь, там есть чистая одежда?

— Должна быть.

Я открыла первый ящик и нашла шёлковую ночную рубашку той же эпохи, что и весь интерьер.

— Дважды фе.

— Я могу сказать Норе, чтобы принесла тебе что-нибудь ещё, — произнёс он, внезапно оказавшись прямо над моим ухом.

У меня перехватило дыхание. Я тут же обернулась и увидела, что он стоит в миллиметре от меня. Я не слышала, как он подошёл сзади, и эта внезапная близость превратила моё сердцебиение в пружину. Не говоря уж о том, как он сиял в этом странном освещении замка. И это вкупе с его гладкой кожей и тёмной одеждой, на фоне которых всегда идеально выбивались его роскошные светлые волосы.

«Он всегда выглядел так хорошо?» — мысленно спрашивала я, не отрывая глаз от его пухлых губ.

— Тебя это удовлетворит? — его взгляд скользнул вниз к моим собственным губам.

Удовлетворить меня? Он только что сказал что-то про «удовлетворить меня»? Мои щёки вспыхнули.

Он неторопливо моргнул, пока ждал, когда я смогу связать слова в целое предложение.

— Ты в порядке?

Я хотела ответить ему, но не могла. Моя нижняя губа просто слегка опускалась и возвращалась на место, как у рыбы. Что за чертовщина ни творилась со мной, она заставляла меня выглядеть полной идиоткой.

— Ангел?

— Я…

— Да? — он ждал, подняв одну бровь.

Я мысленно пнула себя и, наконец, выпалила:

— Я в порядке. Я в полном порядке. Просто устала. Очень сильно устала. Думаю, ты прав. Мне надо поспать, — я сжала свои мямлящие губы вместе и попыталась обойти его, но он быстро поймал меня за локоть и притянул к себе.