Порочность

Я взяла мыло и начала растирать кожу. Я делала это так жёстко, что кожа начала гореть, но как ни странно, мне от этого стало легче. Как будто боль, поселившаяся внутри, нашла выход в физическом воплощении. Ещё некоторое время я просто стояла под душем, пока вода стекала по моей горящей коже. Я помыла волосы и выключила воду. Выходя из душа, я взяла чистое полотенце из открытого шкафчика и завернулась в него.

«Ну вот», — сказала я себе. — «Так намного лучше».

Я проигнорировала руны, которые стали ещё заметнее теперь, когда вся грязь смыта, и вновь включила режим автопилота, вытираясь насухо.

Одевшись, я нашла в одном из ящиков резинку и собрала волосы в хвост. Набрав в лёгкие кислорода одним последним глотком, я выключила свет и вышла из ванной, чувствуя себя намного лучше, готовая ко всему.

Шаг за шагом, решаем проблемы по мере поступления.

Одна нога, затем другая.

Нужно сосредоточиться на этом. Я взяла дверную ручку и немного задержалась, когда что-то зелёное в углу привлекло моё внимание. Изумрудное платье, в котором я была.

Я подошла к нему с намерением выбросить в мусорное ведро, но стоило мне коснуться ткани, как миллион болезненных воспоминаний прорвались через хилую плотину в моём сознании и мигом лишили меня самообладания, которого мне только-только удалось добиться. Вся моя выдержка и самоконтроль покинули меня, и я начала остервенело рвать платье на куски, будто это может стереть из памяти всё то, что произошло со мной.

Только когда дверь в спальню распахнулась, я поняла, что сижу на полу и рыдаю в окружении зелёных лоскутков, разбросанных, как конфетти.

Трейс не произнёс ни слова. Он пересёк комнату в мгновение ока и подхватил меня на руки в свои тёплые объятья. Я хотела сказать ему, что со мной всё в порядке, что я могу идти сама, но вместо слов выходили всхлипы. Я разваливалась на глазах, а Трейс смотрел на это шоу из первого ряда.

А сейчас, дамы и господа, вашему вниманию представляется невероятный трюк с распиливанием Джеммы Блекберн, выполняемый лично дочерью Аида.

Господи, от этой мысли я зарыдала ещё сильнее.

Он сел на диван, всё ещё держа меня на руках. Я оказалась у него на коленях, не в силах оторвать лица от его груди.

— Что он с тобой сделал, чёрт побери? — тихо спросил он, его голос был таким же тяжёлым, как моё сердце.

Я хотела найти в себе силы отстраниться, вести себя как большая девочка, но не могла найти кнопку переключателя этого дерьма. Плотину прорвало и теперь даже сам Люцифер не остановит меня, пока я не затоплю здесь всё океаном своих солёных слёз.

Секунды сменялись минутами, а минуты превратились в предрассветные часы. Трейс не сдвинулся ни на дюйм и больше ничего не говорил. Он просто держал меня в своих руках, позволяя плакать, пока не закончатся слёзы. Даже после того, как мои глаза высохли, я всё ещё прижималась щекой к его груди, не решаясь взглянуть на него. Боюсь представить, о чём он думает, какой я выгляжу в его глазах.

Как же унизительно.

— Ничего унизительного, — прошептал он мне в волосы, кладя подбородок на мою макушку.

Я слегка отодвинулась и посмотрела на него. Его голубые глаза сияли как две звезды, даже в полумраке лесного домика. Они были неземными и смотрели на меня так пристально, что я подскочила.

Но он не дал мне уйти далеко.

— Поговори со мной, Джемма, — сказал он, крепче сжимая мою талию. — Расскажи мне, что с тобой случилось.

Мучительная тишина натянулась между нами, но в конце концов я кивнула. Не потому, что я хотела рассказать об этом, а потому, что должна была.

Время пришло.

Я задолжала ему правду, и он уже достаточно долго ждал — дольше, чем стала бы ждать я. Настало время выложить все карты на стол, и будь что будет.

ГЛАВА 20. ЛОМАЙ ЕГО ПОЛНОСТЬЮ

Уютно устроившись в безопасности его объятий, я подготовилась к самой тяжелой истории, которую мне предстояло рассказать. Я хотела, чтобы он знал абсолютно все, и между нами не было даже намека на недосказанность, поэтому решила начать с самого начала.

— В ночь вечеринки Тейлор они были там — Энгель и его люди, — начала я, чувствуя, как ледяные коготки ужаса скребутся по моей спине. — Они поджидали меня в лесу. Он знал, что я там буду. В этом он удостоверился заранее.

— Я не понимаю. Как ему удалось пересечь Барьер? — Трейс покачал головой, пытаясь понять, как все могло так ужасно обернуться, когда мы предприняли столько предосторожностей. — Преграда была надежной.

— Да, но она никак не защищала от двуличных ведьм.

Он уставился на меня пустым взглядом.

— Никки опустила для него барьер, Трейс. Она подстроила мне ловушку.

Он вздернул голову.

— Никки? Это она помогла нам его поставить. Она бы не стала…

— Она это сделала, — отрезала я, мой голос был холодным и непримиримым. — Я застала ее на горячем.

Он с трудом сглотнул, словно пытаясь переварить информацию.

— Никки помогла нам его установить с одной целью — чтобы ты считал ее одной из нас и видел в хорошем свете, ведь она знала, что я уже не вернусь с той вечеринки, чтобы рассказать тебе обратное. Она не та, кем ты ее считаешь, Трейс. И вряд ли когда-либо ей была. — Я позволила ему пересидеть с этой мыслью минуту. Дать ей усвоиться, раз и навсегда.

Он должен был узнать о ней всю правду, узнать обо всем.

— Она о чём-то договорилась с Энгелем, а значит, Барьер так или иначе пал бы, — мрачно усмехнулась я, хоть в этом и не было ничего смешного. — Если бы я не последовала за ней в лес, кто знает, что бы тогда случилось. Возможно, она пропустила бы их всех на вечеринку. Серьёзно, я бы не стала отбрасывать такую вероятность.

Он выругался себе под нос, скрывая взгляд за тёмными ресницами.

— Мы все были лёгкой добычей, — его глаза остекленели, будто бы он просматривает видение альтернативного развития событий. — Я знал, что она тебя ненавидит, но никогда бы не подумал, что она выкинет нечто подобное.

Как и я.

— Поверь мне, второго шанса у неё не будет.

Он посмотрел мне в глаза и понимающе качнул головой. Больше ничего говорить не нужно. Всё предельно ясно. Никки непременно получит по заслугам.

— А что потом? Ты добровольно пошла за ним? — спросил он, вероятно, исходя из того, что Воскрешённые так и не ворвались на вечеринку.

— Нет, — покачала головой. — К несчастью, Никки и Энгель были не единственными, кто пришёл в тот вечер по мою душу, — затем я рассказала ему о неизвестном психопате, напавшем на меня со спины, пока мы с Никки ругались. — Она смотрела, как он разрезает мне глотку и просто стояла там, как вкопанная. Даже когда я умоляла о помощи, — добавила я, говоря удивительно ровным тоном, при том, что тема была нелёгкой.

Его брови были сведены вместе, а пальцы ласкали мою шею. Он искал след от пореза, но у него ничего не получится. Шрам давным-давно исчез с моей кожи, не оставив ни единого свидетельства произошедшего, кроме моих болезненных воспоминаний.

— Впрочем, она не имела к этому никакого отношения, — уточнила я, пытаясь держать голос ровным, тогда как внутри меня всё трепетало от его прикосновений. — Ну, мне так показалось. Он вышел с вечеринки, ещё до падения Барьера. До появления Энгеля.

Его взгляд был прикован к моей шее, а пальцы не покидали нежной кожи под ухом.

— Я не видела его лица, — продолжала я. — Но почти уверена, что его послал Орден.

Его рука замерла, взгляд вновь встретился с моим.

— Я знал, — кратко ответил он, качая головой от отвращения. — Я так и знал, что они в этом замешаны.

— Я была бы мертва, если бы не Амулет, — я взяла в ладонь зачарованный красный камень и покрутила между пальцами. — Слава Богу, они об этом не знали.

Его лицо помрачнело, когда до него дошёл смысл моих слов.

— Значит, они знают про твою кровь.

— Похоже на то, — удручённо кивнула я.

Мощный поток брани хлынул из его рта.

— Да ладно тебе, — я положила ладонь ему на грудь, чтобы успокоить. — Мы знали, что они рано или поздно это выяснят. Просто это случилось немножечко раньше, чем мы ожидали.

Не знаю, откуда во мне взялось это самообладание, но хорошо, когда оно есть. Возможно, это связано с тем, что все эти проблемы с Орденом даже близко не пугали меня так, как необходимость рассказать ему продолжение истории. Я ведь даже ещё не дошла до худшей её части…

— Расскажи мне, — сказал он, взяв меня за подбородок, и кивнул, чтобы я говорила дальше. — Я выдержу.

Я продолжила описывать ему всё, что происходило после того, как Никки передала моё безжизненное тело Энгелю. Сообщила, что не знаю, сколько времени пробыла без сознания или куда они меня принесли. Но когда я, наконец… вернулась к жизни, я очнулась одна в какой-то камере в подземелье. Я рассказала ему об отвратительных условиях, в которых мне пришлось находиться, о том, что несколько дней ко мне никто не заглядывал…

— Я думала, что умру от голода раньше, чем увижу хоть одну живую душу.

Трейс сжал зубы, старательно сдерживая гнев, начинающий полыхать в глазах.

— Он пытался ослабить меня, сломить перед тем, как начнётся настоящее веселье, — разум подкинул воспоминания об ужасающих укусах, ежедневных кормлениях, к которым Энгель принуждал меня снова и снова, пытаясь создать кровную связь, чтобы заставить меня снять Амулет. В животе стало кисло, желчь вновь подкатила к горлу.

— Боже Иисусе, — произнёс Трейс, с ужасом глядя на меня. Он читал мои мысли — мне даже не нужно было ничего говорить, он и так всё видел.

— Если бы не Доминик, хренов двойной агент, таскавший мне еду, одному Богу известно, что бы тогда было, — я поднялась, отрываясь от его касания. Мне нужно походить и подышать, чтобы суметь договорить без рвотных позывов. — Энгель знал, что я никогда добровольно не отдам ему Амулет, и ему пришлось проявить изобретательность. Это его слова.

— Проклятье, мне так жаль, — он тоже встал, запуская пальцы в чёрные, как смоль, волосы. — Я должен был быть там, чтобы защитить тебя. Я не должен был оставлять тебя одну на вечеринке…

— Не надо, — покачала я головой и подошла к нему. Положив раскрытые ладони ему на грудь, я притянула его внимание обратно к себе. — Не на вечеринке, так на следующий бы день или через неделю. Это всё равно бы произошло, так или иначе. Энгель никогда бы не сдался. Мы оба это знаем.

Трейс точно это знает — он же Жнец, в конце-то концов! И всё же он как будто бы не мог смириться с этой мыслью. Словно он должен был найти способ обхитрить судьбу и обойти ограничения своих способностей.

— Я пытался, Джемма. Бог знает, я пытался, — он обхватил моё лицо ладонями и заглянул мне в глаза с таким пылом, какого я никогда в жизни не испытывала. — Я пытался вернуться в прошлое, чтобы пойти за тобой в лес и выяснить, что же с тобой произошло, но эта временная линия была мне недоступна. Я не мог попасть в тот момент, несмотря на все попытки, — его глаза потемнели. — И теперь я знаю почему.

Орден запечатал эту временную линию, чтобы никто не мог узнать об их деянии и как-то изменить случившееся, вернув меня к жизни. Если бы они только знали… Их план полностью провалился. Я жива и здорова. И готова отплатить им за то, что они со мной сделали. Всем до единого.

— Они никогда и не собирались тренировать меня или брать под своё крыло. Их интересовало только, не пробудилась ли моя кровь, и как быстро они должны от меня избавиться.

Эти слова отдавались во мне болью, но и в половину не так сильно, как от мыслей, причастен ли к этому мой дядя.

— Карл? — спросил Трейс, прочитав мысли. — Думаешь, он тоже в этом участвовал?

Я повернулась лицом к его руке и поцеловала ладонь, перед тем, как опустить её вниз.

— Не уверена. Честно говоря, я уже ни в чём не уверена. Единственное, что я знаю наверняка, — это то, что он был на вечеринке. Он странно себя вёл и говорил какую-то дичь, прямо перед тем, как я пошла в лес. Это прозвучало как угроза, эдакое предупреждение, — я замотала головой, потому что это как-то не укладывалось в общую картинку. — Суть в том, что я не знаю наверняка, и пока не выясню, я не могу довериться никому из них.

— Они заплатят за это, Джемма. Богом клянусь, я заставлю их пожалеть, — его ладони были сжаты в кулаки, а взгляд метался по комнате, как будто в поисках чего-то, что можно разнести.

Ему нужно приберечь это желание на потом.

— Есть ещё кое-что, Трейс.

Он провёл ладонью по своему лицу.

— Если ты не хочешь больше…

— Нет. Я в порядке, — быстро перебил он. Проводя пальцами по волосам, он сел на кофейный столик и подался вперёд, опираясь руками на колени. — Окей. Я слушаю.

Он готов ко всему. Ну, он так думает.

— Когда Энгель заметил, что связь не формируется, он привёл Тёмных Заклинателей, чтобы они применили на мне свою магию. Три ведьмочки прямиком из ада, — выплюнула я. Моя губа дёрнулась при мысли о них.

— Сёстры Родерик?

Я моргнула.

— Ты знаешь о них?

— Все о них знают.

Эм. Ладно. Наверное, это не очень хорошо.

— И зачем он их привёл? — спросил Трейс, не догадываясь об их роли во всём этом. — Они ведь не смогли бы чарами снять с тебя Амулет. Это так не работает.

— По всей видимости, им вообще не нужно было, чтобы я передавала Амулет. Они могли наложить заклинание, даже если он всё ещё на моей шее, — мрачно объяснила я. — Им нужно было только, чтобы я оставалась на месте. И даже не обязательно по своей воле.

— Чёрт, — он снова опустил голову. Его убивало изнутри осознание того, что я прошла через всё это в одиночку. Что он не мог каким-то волшебным образом появиться там и спасти меня.

К счастью, я, блин, спасла себя сама.

Я поведала ему о той странной поляне, на которую они меня притащили, и как они использовали магию, чтобы заточить меня в какой-то чёртовой яме, а потом начали петь на языке, который я не понимала. Я описала ему, как заклятье начало приходить в действие прямо у меня на глазах, и добавила, что ведьмам так и не удалось его завершить.

— Я им помешала, — гордо призналась Трейсу.

— Как? — он насупил брови, словно даже представить себе не мог, как та самая прежняя я могла остановить их всех самостоятельно. — Их магия же не из этого мира… Она тёмная, извращённая и…

— Ну, видимо, я тогда тоже, — я закатала рукава свитера и развернула руки к нему ладонями вверх, чтобы он увидел эту вязь рун, сверкающую по всей моей коже. — Я пробудилась, Трейс. Решила, что это как раз подходящий момент, — добавила, чтобы немного поднять ему настроение, хотя сама не имела ни малейшей догадки, как я пробудилась и что именно внутри меня вырвалось наружу.

Он потянулся ко мне, взял за руку и слегка повернул, прослеживая взглядом линии рун. Моя кожа завибрировала от тепла его прикосновения.

— Они сорвались на бег, как только поняли, что произошло, и я дала им такую возможность, — продолжила я, не сводя с него глаз. — В тот момент меня не волновало ничего, кроме необходимости уничтожить Энгеля раз и навсегда, — желудок свернулся узлом при мысли о том, что я сделала, но не от страха или сожаления. Я испытывала восторг. Приятное возбуждение. — На этот раз я не колебалась и совсем не боялась. Я знала, что нужно делать, и сделала это. Я вырвала его сердце из груди голыми руками и отправила на тот свет.

Трейс резко дёрнул головой назад, ошеломлённый такой жёсткостью.

Моя мания убийства быстро сошла на нет, когда я вспомнила о том, что случилось дальше.

— Хотела бы я сказать, что вместе с ним всё закончилось, что теперь мы можем жить долго и счастливо, но я уверена — это только начало.

— Я не понимаю, — сказал он, отпуская мою руку.

— Алое небо, Трейс… Я сотни раз видела его в своих снах, это что-то значит. Нечто ужасное. Я не знаю, что сделали сёстры, что они высвободили, но это плохо. Нужно выследить их и заставить вернуть всё, как было. И да, я знаю, что магию нельзя обернуть вспять, но я должна попытаться сделать хоть что-нибудь, Трейс. Просто должна.

— Кровь вокруг луны, — произнёс он, как будто самому себе, а затем взглянул на меня. — Я заметил это, пока ехал к тебе. Списал на какое-то необычное лунное затмение, — он запнулся, будто внезапно что-то осознал. — Подожди. Что значит «ты уже видела это в своих снах»? У тебя были видения?

Я пожала плечами и пробежалась пальцами по волосам, собранным в хвост.

— Я не знаю, что это такое. Думала, просто какой-то повторяющийся кошмар, но стоило увидеть загоревшееся небо, и я сразу вспомнила об этом.

— Твою же ж.

— Это нечто значимое, Трейс. Масштабное. Что-то грядёт, и назревает оно уже давно.

— Что бы это ни было, мы справимся. Мы одолеем это вместе, — он поднялся на ноги и сократил и так небольшую дистанцию между нами.

— Я не хочу впутывать тебя в это, — сказала я, отступая на шаг.

— Ты не можешь меня остановить, — ответил он и шагнул ко мне.

— Не ты заварил эту кашу, чтобы теперь её расхлёбывать.

— Не тебе решать, — у него в глазах горел огонь. — Ты ещё не поняла? Я тебя не оставлю, Джемма. Твои битвы — это мои битвы. Твои испытания — мои испытания. Я с удовольствием погибну в сражении рядом с тобой, если только так мне не придётся прожить хоть один день в этой хреновой реальности без тебя, и нет ничего, что ты могла бы сказать, чтобы изменить это, так что можешь даже не пытаться.

— Ты не знаешь, о чём говоришь. Ты не знаешь всей правды.

Я даже не могла посмотреть ему в глаза. Я не заслуживаю этого. Он готов пожертвовать всем — даже собственной жизнью. И ради чего? Ради меня? Он не подумал хорошенько. Он считает меня лучше, чем я есть на самом деле. Пока что. Потому что я ещё не рассказала ему про Доминика.

Я сделала ещё один шаг назад, увеличивая дистанцию между нами.

— Джемма.

— Я не закончила, Трейс. Я не всё тебе рассказала.

От его движения челюстью на щеках появились ямочки. Он вновь подошёл вплотную.

— Что бы там ни было, мне плевать. Единственное, что имеет значение для меня, это то, что ты…

— Я связана узами с Домиником, — слова вырвались из меня, как желчь из желудка.

Мёртвая. Тишина. И она затянулась, повиснув между нами, как живая дышащая сущность. Даже дождь, бьющий по оконному стеклу, притих, заглушённый пульсацией в моих ушах. Кровь стучала в висках, ожидая начало конца.

— Повтори, — прозвучало так низко и грубо, что я даже не сразу узнала голос Трейса. Но это был он. Расстроенный, растерянный, разозлённый. И я не могу его винить.

Я облизала пересохшие губы. Тревога вернулась с новой силой, царапаясь и впиваясь когтями в мои лёгкие, отчего каждый последующий вдох давался мне всё тяжелее и тяжелее.

— Я могу объяснить, хорошо? Просто дай мне минуту, и я всё объясню, — попросила я, как преступник, умоляющий о снисхождении. Причём действительно виновный.

Его кадык дёрнулся. Он сложил руки на груди.

— Я слушаю.

— Когда я поняла замысел Энгеля, то запаниковала. Нужно было что-то предпринять, чтобы остановить его. Я не могла допустить, чтобы он получил Амулет, иначе мне бы пришёл конец, если не хуже.

Черты его лица заострились, а взгляд стал ещё тяжелее. Он внутреннее подбирался, готовя себя к худшему, что я только могла ему рассказать.

— Единственным способом не дать ему сформировать со мной связь было создание этой связи с кем-нибудь другим, — я открыла рот и тут же закрыла, давая ему время осмыслить мои слова. — Поэтому я попросила Доминика пить мою кровь.

Его спина едва заметно выпрямилась, а моя, наоборот, сгорбилась.

— И он сделал это, повторяя снова и снова, несколько раз в день. Он делал это, пока это не стало единственным, чего я ждала. Пока я не начала считать минуты до его возвращения.

Он закрыл глаза, будто мои слова пронзили его в самое сердце.

Но я должна была продолжить. Я не могла подсластить пилюлю или скрыть правду о том, что произошла между мной и Домиником в том подземелье. Если он хочет быть со мной — любить меня по-настоящему, — то он должен знать всё. Должен принять меня целиком и полностью, даже самое мерзкое, что есть во мне. И если он не сможет, то мне лучше узнать об этом сейчас.

— Я думала, что смогу держать это под контролем. Думала, что смогу отделять настоящее от навеянного, но это подействовало на меня сильнее, чем я могла себе представить. Не успела оглянуться, как я начала постоянно думать о нём, даже умолять, чтобы он продолжил пить мою кровь… Даже когда в этом не было необходимости, — я смотрела в пол, щёки горели от смущения, от стыда. — И когда мы были наедине, я… Я попросила его поцеловать…

— Стоп. Хватит, — он поднял руки перед собой. — Я услышал достаточно.

Я закрыла рот и замерла в ожидании неизбежных слов. Слов, которые пошлют меня на все четыре стороны. Я перешла границу его терпения, и теперь, как только он придёт в чувства, он вышвырнет меня, как вчерашний мусор.

И я ни капельки его в этом не виню.

ГЛАВА 21. КРУШЕНИЕ ЗАМКА ИЗ ПЕСКА

Дождь стучал по окнам, как будто когтями существ из подземного мира. Трейс и я стояли в комнате в полной тишине, разделяемые одними только моими внутренними демонами. Облегчение, что я, наконец-то, сказала ему правду, так и не наступило. Возможно, потому, что в ответ я получила только выражение мучительной боли разбитого сердца на его лице. Самое смешное — я ведь знала, что так будет. Я представляла этот миг в своей голове десятки раз, но вживую это оказалось намного, намного хуже всего того, что мне удавалось вообразить.

— Прости меня, — мои слова были слишком слабыми, чтобы оказать хоть какое-то воздействие на него. Я рассказала всю правду, и теперь пришло время пожинать плоды. — Знаю, уже ничего не исправить, но хочу, чтобы ты знал, что я никогда не хотела сделать тебе больно.

Он не ответил. Он даже не смотрел на меня. Его руки свисали по бокам, а самые прекрасные глаза были направлены вниз, скрытые густыми тёмными ресницами, за которые большинство девчонок убили бы.

— Всё, что я сделала, было ради того, чтобы выжить… чтобы вернуться к тебе.

Он поднял глаза на меня. Комната вокруг слегка покачивалась, пока я пыталась выяснить, что происходит у него в голове. Возможно, он проклинает тот день, когда я вошла в его жизнь. И кто может его в этом винить? Я же ходячая катастрофа. Всё, что оказывается рядом со мной, разрывается на миллион лоскутков и уносится ветром.

— Если ты хочешь, чтобы я ушла, я пойму, — сказала я, заламывая пальцы. — И не буду тебя винить.

Он покачал головой, но так и не произнёс ни слова.

Напряжённая тишина вновь повисла в воздухе, как старая подруга, оборачиваясь вокруг наших тел и увеличивая дистанцию между нами.

— Трейс? — я сделала маленький шажок к нему, но он выставил руку вперёд, останавливая. Боль в его глазах была почти осязаемой, я как будто погружалась в неё с головой. — Ты можешь сказать хоть что-нибудь?

Его грудная клетка порывисто вздымалась, он сжимал и разжимал челюсть.

— Как долго?

— Что как долго?

Он стиснул зубы.

— Как долго он кормился тобой?

Я опустила глаза. Боже, я даже не могла смотреть на него, когда отвечала на вопрос:

— Почти всё время.

— Скажи мне, что ты не пила его кровь, Джемма. Скажи хотя бы, что до этого не дошло.

— Я… — мне отчаянно хотелось сказать ему это, чтобы подарить ему крошечный огонёк среди той тьмы, в которой я его погребла. Но я не могла дать ему желаемого ответа. — Прости.

— Я убью его, — его голос стал настолько низким и угрожающим, что у меня волосы на затылке встали дыбом. — Я вырву на хрен его сердце.

Внутри меня поднялась паника.

— Доминик не виноват, Трейс. Пожалуйста, только не срывайся на нём.

Он моргнул, но я была настолько охвачена страхом, что не догадалась почему.

— Он всего лишь сделал то, о чём я его попросила. Даже когда я попыталась поцеловать его, он отказался. Он никогда не пользовался…

— Прекрати, — резко оборвал он меня, растирая виски, как будто пытался стереть картинку из головы. — Я могу стерпеть много дерьма, Джемма, но только не стоять здесь и слушать, как ты его защищаешь.

Я захлопнула рот, осознав его слова. Ну как можно настолько не иметь эмпатии?

— Я… прости меня, — опостылевшее слово снова показалось пустым и бессмысленным. Так, хватит уже говорить ему всякую хрень. Эти бесполезные слова звучат почти как оскорбления, когда я говорю их ему.

— Прямо сейчас я не могу этого сделать, — сказал он, обхватив ладонью заднюю часть своей шеи.

— Что я могу для тебя сделать?

— Ты уже доста… — он оборвал себя на полуслове и зажмурился, отлучая меня от красоты, которую я больше не заслуживала видеть. — Слушай, дай мне минуту, ладно? У меня начинает болеть голова.

Я чувствовала себя ответственной. Мне было крайне плохо.

— Изви…

— Хватит извиняться.

— Я пытаюсь, — мне едва удалось посмотреть ему в глаза и спросить: — Я могу… сделать что-нибудь, чтобы тебе стало легче?

— Нет, — он окинул меня взглядом и отпрянул, как падающий лист, подхваченный летним ветром. — Мне нужно время. И побыть одному.

— Хорошо, — я кивнула и просто осталась стоять на месте, потому что не знала, что ещё мне делать.

Он обошёл меня, максимально стараясь избежать касания, и направился на кухню. Я услышала, как он открыл ящик и достал банку с таблетками. Я опустила голову, когда он пересёк гостиную и скрылся в коридоре, так и не сказав мне ни слова.

Тишина обняла меня холодными руками, пока я продолжала стоять в гостиной и ждать.

Этот разговор прокручивался в голове, как небольшие звуковые фрагменты из плохого кино, и я пыталась понять, насколько грубыми и бесчувственными были мои слова. Мне хотелось быть полностью откровенной с ним, чтобы он узнал всю правду, чтобы он знал, на что подписывается, но вот я стою одна посреди комнаты и задаюсь вопросом, не стоило ли соврать. Так ли плохо солгать, если ты просто пытаешься защитить близкого человека? Может, я так и должна была поступить. Может, я должна была защитить его, вместо того чтобы вываливать горькую правду?

Сердце сжалось в груди.

Так прошло ещё несколько минут сводящей с ума тишины, прежде чем я всё-таки опустилась на диван и уставилась невидящим взором на огонь в камине. Языки пламени лизнули полено, разрывая его кору, напоминая о том, как ежедневно меня терзал Энгель. От нежеланных мыслей у меня перехватило дыхание, как будто кто-то ударил под дых. Я постаралась прогнать это воспоминание, убедить себя, что это всё в прошлом. Он мёртв, а я теперь в безопасности. Цела и невредима, но далеко не в порядке.

Как бы пессимистично это ни звучало, но это правда. Я не в порядке. Только не внутри — там, где это важнее всего. Я давно уже не чувствовала себя нормально, так было и будет всегда, пока работает мой мозг.

Есть только один способ исправить это.

Всего один верный способ это всё прекратить.

В этот самый момент мне безумно хотелось воспользоваться этим способом побега от реальности. Забыться, отодвинуть прочь это болезненное существование. Только Доминик мог мне с этим помочь. Доминик. Мой пульс участился при мысли, а чем он сейчас занят. Интересно, лучше ли ему сейчас одному, чем мне.

Сожаление тут же затопило моё сердце, я опустила голову на колени. Надо же, не смогла протянуть и десяти минут в одиночестве без мысли о нём. И о чём это, блин, говорит?

Я снова встала и подошла к камину. Мне нужно отвлечься, занять мозг хоть чем-нибудь. Взяв кочергу, я подтолкнула верхнюю горящую деревяшку, пока она не скатилась с полена и не упала за него, затем я взяла ещё один кусок дерева и бросила его в огонь.

Развернувшись на каблуках, я вновь окинула взглядом пустую комнату. Ненавижу пустые комнаты. Пустые пространства. Ненавижу оставаться наедине с собой. Я выглянула в коридор, гадая, насколько ужасно будет, если я пойду к нему… узнать, как он там. Но замотала головой, передумав. Он хочет побыть один. Я должна отнестись к его желанию с уважением.

Опять ожидание.

Опять молчание.

Я взяла украшение с каминной полкой и покрутила в руках, но оно не смогло удержать моё внимание. Я почувствовала тревогу, бурлящую внутри, и как сжимается грудная клетка. Комната вокруг будто бы начала сжиматься, давить на меня. А потом из неё выкачали весь воздух. Я попыталась сделать глубокий вдох, но кислород до лёгких так и не дошёл. Мысли рвались к самым тёмным закоулкам моего сознания, о которых я предпочла бы забыть. Чем дольше я ждала, тем более дёрганой становилась. И чем больше я дёргалась, тем чаще в мыслях всплывал образ Доминика, как единственное спасение. Я больше не могу держаться. Не могу просто стоять здесь и погружаться с головой во всю эту боль. В её пучинах нет кислорода.

Это было ошибкой.

Это было слишком сильно, слишком рано.

Трейс никогда меня не простит. Скорее всего, он там сидит и обдумывает способы порвать со мной, а затем выгнать из дома. И разве его в этом обвинишь? Не стоило мне сюда приезжать. Я должна была остаться с Домиником.

С Домиником безопаснее.

С Домиником проще.

Мне надо к нему.

Мне надо уйти прямо сейчас.

Я вылетела из гостиной и сломя голову побежала к входной двери. Пол раскачивался и расплывался под ногами, но это только меня ускорило. Нужно выбираться отсюда ко всем чертям. Держась одной рукой за дверную ручку, а другой схватившись за шпингалет, я истерично дёргала его во все стороны.

— Откройся, тупая зараза! — задвижка открылась со щелчком, и я повернула ручку, распахивая дверь. Холодный влажный воздух ударил мне в лицо. Ощущение, будто сбежала из заточения.

— Куда ты собралась? — глубокий голос Трейса откуда-то сзади заставил меня подскочить на месте.

Я резко развернулась к нему лицом. Глаза тут же округлились, а щёки вспыхнули. Он стоял без футболки, и мой мозг мгновенно отключился.

— Джемма? — позвал он, сдвигая брови.

— А? — мой взгляд опустился на его кубики, а затем к джинсам, свободно сидящим на бёдрах.

Я заметила там новые бороздки — рельеф мышц, которого не было в прошлый раз. Я уверена. Запомнила тогда, как таблицу умножения.

— Уходишь куда-то? — спросил он, поднимая руку, чтобы снова потереть заднюю часть шеи, отчего нежная кожа на его бицепсах обрисовала мышцы.

— Я… эээ… пошла подышать.

Врушка, врушка, врушка, горит шапка на макушке.

— Это не очень хорошая идея, — сказал он, делая осторожный шаг ко мне, а затем захлопнул дверь. — Тебе не стоит сейчас бродить по улице в одиночку.

— Точно, — я качнулась к нему, когда он наклонился, чтобы закрыть щеколду. Его предплечье скользнуло по моему, когда он отстранился. И я чуть было не упала, взбудораженная прикосновением его ничем не прикрытой кожи.

Он выпрямился и намеренно сделал шаг назад — явно нуждаясь в сохранении дистанции между нами. Его взгляд прошёлся по моему телу и вернулся обратно, встречаясь с моим собственным.

— Я собираюсь выпить. Хочешь?

Я качнула головой из стороны в сторону. Последнее, чего мне хочется, так это повторения событий на вечеринке Никки. У меня уже достаточно сожалений в багаже. Спасибо, больше не надо.

— Но я могу составить тебе компанию, — мои плечи слегка опустились, когда мне пришлось добавить: — То есть, если ты, конечно, хочешь.

Он ничего не ответил, сделав ещё один шаг назад, а затем развернулся в сторону кухни.

Без меня.

Я смотрела, как его обнажённая спина всё больше и больше отдаляется от меня, и моё сердце вместе с этим летело с края утёса.

— Ты идёшь? — спросил он через плечо.

Крошечный проблеск надежды загорелся в моём сердце. Может быть, надежда всё-таки ещё есть. Я сорвалась с места, догоняя его в гостиной, и следом за ним вошла на кухню, где он направился к мини-бару. Там была целая коллекция бутылок самых разных цветов и размеров, хотя моего алкогольного опыта явно недостаточно, чтобы узнать что-нибудь из этого.

Он взял тёмную бутылку и бокал с полки, поставив их на деревянный стол в центре кухни, разделявший нас. Сняв металлическую крышку, он наполнил бокал и выпил его залпом. Всё это время я не сводила с него глаз, стараясь не опускать взгляд ниже ключиц. В этот самый момент мне хотелось только перепрыгнуть стол и упасть на парня. И я всерьёз обдумывала этот вариант. Не только потому, что Трейс чертовски горяч, но и потому, что так мы сможем отвлечься, а это именно то, что нам обоим сейчас нужно. В крайнем случае, он же не сможет на меня заорать, если я займу его рот поцелуем, верно?

— Ты не передумала? — спросил он, ошибочно приняв мой взгляд вожделения, направленный на его губы, за желание сделать глоток из его бокала.

Прикусив нижнюю губу, я замотала головой.

Его взгляд упал на мои губы, нечто тёмное промелькнуло в глазах.

— Думаю, нам стоит поговорить, — в конце концов произнесла я, когда он допил второй бокал. И, похоже, что вовремя, потому что он явно собрался напиться вусмерть.

— Я не хочу разговаривать, — он налил себе ещё один бокал и выпил его также быстро. Не знаю, пытается ли он этим подавить головную боль или воспоминания о содеянном мной.

— Трейс. Пожалуйста. Мы не закончили разговор.

Он опёрся прямыми ладонями на стол и посмотрел на меня из-под полуприкрытых век.

— Единственное, что я сейчас хочу закончить, так эту бутылку.

— Ты теперь ненавидишь меня, — с болью в сердце осознала я.

— Нет, — наши взгляды встретились, и он едва заметно покачал головой, сжимая в ладони бокал. Но на этот раз он его не поднял. — Я не ненавижу тебя, Джемма. Я никогда не смогу тебя возненавидеть.

Его слова придали мне храбрости… и немного надежды.

— У меня не было иного выбора, Трейс.

— Знаю.

— Либо Энгель, либо Доминик.

Его печальные кобальтовые глаза вновь посмотрели на меня, и моё сердце тут же ухнуло вниз.

— И это тоже я знаю, — его голос был полон боли, когда он схватил бутылку и бокал и вернулся в гостиную.

Я последовала за ним, уже готовая поклоняться ему, как богу, кем он, собственно, и был.

— Слушай, Джемма, я всё понимаю. Правда. Но от этого мне не легче, — сказал он, садясь на диван и наклоняясь вперёд, опираясь руками на бёдра, тогда как горлышко бутылки всё ещё было зажато меж его пальцев. Он произнёс это, не глядя на меня.

А я почувствовала, как гравитация придавила меня обратно к полу.

— Не легче что? Бросить меня?

Формально, он никогда не просил меня стать его девушкой, но это само собой подразумевалось. Ну, мне так казалось.

Его желваки свирепо двигались, но он не стал возражать.

— Ты теперь связана с Домиником. Ты пила его кровь. Похоже, ты даже не понимаешь, насколько всё плохо, — он покачал головой на свои слова и сделал ещё один глоток. — Кровная связь никуда не денется, Джемма.

— Да, но она ведь ослабнет, так? Ты сам мне об этом говорил.

Я отчётливо это помню. Это было сразу после того, как мы начали проводить эксперименты на моей единороговой крови вместе с Домиником. Тогда я уже начинала путаться в своих чувствах к нему, но Трейс был рядом, убеждая меня, что всё это не было настоящим, что неестественное притяжение к вампиру со временем утихнет.

— В этот раз всё иначе, — холодно ответил Трейс.

— Почему?

— Потому что, Джемма. Тогда ты не закрепляла связь, — его голос был таким же тяжёлым, как и взгляд.

— Не закрепляла связь? — я откинула голову назад. — Но я и сейчас её не закрепляла!

Не представляю, о чём он говорит и с чего он это взял, но его чудовищно дезинформировали.

— Нет, Джемма. Ты это сделала, — печаль вырвалась на поверхность. Он провёл ладонью по своему невероятно красивому лицу. — Ты закрепила её, когда выпила его кровь.

— Да что ты несёшь, чёрт побери! — ужас пронзил меня пулемётной очередью. — Что всё это значит? Я не понимаю, о чём ты говоришь!

И почему, блин, я узнаю об этой хрени с «закреплением» только сейчас?

— Я говорю о том, что ты сделала вашу кровную связь постоянной, — он поднял бокал и запрокинул голову, выливая остатки алкоголя прямо в горло, даже не касаясь губами стекла. — Я говорю о том, что буду чувствовать это каждый раз, прикасаясь к тебе.

О. Боже. Мой.

Нет!

— И чем дольше ты находишься вдали от него, тем хуже тебе будет, — он запустил пальцы в свои чернильно-чёрные волосы и опустил голову, избегая моего взгляда, словно он больше не может на меня смотреть.

Я яростно замотала головой. Этого не может быть. Просто не может.

— Здесь, должно быть, какая-то ошибка.

— Нет никакой ошибки, — его тон был настолько ледяным, настолько отчуждённым, что у меня по коже побежали мурашки.

— Но я не… он не…

— Ну, конечно, он ничего не сказал, — равнодушно ответил Трейс. Но в его глазах отражалось что угодно, но только не равнодушие. В них было столько сильных эмоций, что при одном взгляде ты чувствуешь удар под дых и забываешь, как дышать. — Он якобы случайно опустил эту деталь.

Мои мысли метались, наворачивая круги, так же быстро, как вращалась комната, в которой я находилась. Это он серьёзно сейчас утверждает, что каждый раз, касаясь меня, он будет чувствовать мою связь с Домиником? Что чем дольше времени я провожу без Доминика, тем больше я буду сходить с ума по нему? И что это никогда не закончится, так и останется до конца наших дней? В ушах звенела тревога, пока осознание последствий всё глубже проникало в душу.

Прикосновения ко мне станут для него нескончаемой пыткой. Никто в здравом уме не захочет так жить. И я никогда не попрошу его об этом. Будущее, которое у нас могло быть — которое должно было у нас быть, — только что рухнуло у меня на глазах. Я умерла… умерла для Трейса. Доминик об этом позаботился. И я даже не могу возненавидеть его за это. Не могу желать ему смерти, потому что это будет неискренне. Кровная связь не позволит мне этого захотеть.

О Боже.

Я наклонилась вперёд, отчаянно глотая ртом воздух. Хватаясь за обломки своей разрушенной жизни, уносимые прочь от меня ураганом. Мне нужен воздух. Мне нужен Доминик… Он может восстановить меня.

— Тебе лучше успокоиться. Ты слишком сильно дышишь.

Я почувствовала руку Трейса на своей спине. Электрический заряд между нами мгновенно пронзил моё тело, когда он попытался успокаивающе погладить меня. Но это стало только очередным болезненным напоминанием о том, что могло бы быть. О том, чего никогда больше не будет. Мои ноги задрожали и подкосились, я упала на пол. Трейс был рядом.

Пока, во всяком случае.

Я знала, что это всего лишь вопрос времени, когда он меня оставит. Слёзы полились из глаз на пол, как капли дождя. Я даже не пыталась сдержать их или как-либо скрыть. А толку-то теперь? К тому же у меня не было сил продолжать бороться в этих сражениях, где я всегда проигрываю. Я больше не могу терять людей, которых люблю.

— Джемма, пожалуйста, посмотри на меня, — его голос был мягким, а дыхание щекотало уши.

Я замотала головой, стараясь не поддаваться этой мягкости. Я не хочу его слушать. Не хочу на него смотреть. Потому что тогда мне будет тяжелее расстаться с ним навсегда.

— Ну же, перестань, — он взял меня за подбородок и развернул лицом к себе. — Я никуда не ухожу.

Я посмотрела на него сквозь слёзы и увидела её. Решимость на его лице, как у человека, твёрдо вознамерившегося продолжить держать руку в огне, невзирая на горящую плоть.

Моё сердце раскололось, ровно посередине, как будто оно было из дешёвого пластика, потому что я не могла позволить ему это. Я не дам ему так страдать. Я люблю его слишком сильно, чтобы когда-нибудь добровольно согласиться, чтобы он чувствовал эту зверскую боль.

Даже если он сам, как ему кажется, согласен на это.

Я открыла рот, чтобы произнести это вслух. Сказать слова, которые, я думала, никогда не скажу. Но не смогла издать ни звука. Он заткнул меня единственным известным ему способом.

Поцелуем.

ГЛАВА 22. СТУЧУСЬ В НЕБЕСНЫЕ ВРАТА

Губы Трейса прижались к моим, как волна, бросающаяся на берег, — сперва бурно, а затем медленно и томно, как будто он уносит меня за собой в океан. Хотела бы я сказать, что достаточно сильна, чтобы сопротивляться этому потоку, что я не уступаю волне, обрушившейся сверху, но это было бы ложью. Я жадно целовала его в ответ, наслаждаясь сладковатым привкусом сахара и ликёра на его губах, пока наши рты двигались вместе в самый прекрасный из трагических моментов.

На это кратчайшее мгновение пропала вся боль прошлого и страх будущего. Здесь и сейчас остались только я и этот красивый парень, которого я люблю, с дрожью и трепетом в груди.

— Трейс, — прошептала ему в губы, пока руки скользили по его обнажённой груди. Мне стоило использовать их, чтобы оттолкнуть его, остановить, пока всё не зашло слишком далеко, но похоже, они жили своей жизнью.

Его глаза потемнели, а язык проник в мой слегка приоткрытый рот.

Тихий стон вырвался из моего горла, и внезапно я оказалась лежащей на полу, прижимаясь спиной к холодным деревянным дощечкам. Но я даже не почувствовала этого. Всё, что я замечала, — это тепло его тела, накрывшего меня, и мягкость его губ, пока он целовал меня с таким жаром, что можно было бы поджечь весь мир.

Подняв колено, он раздвинул мои ноги и лёг между бёдер. Сердце гулко стучало от его близости, от откровенной интимности момента. Казалось, лучше уже и быть не может… и затем он впивается пальцами в мои бёдра и углубляет поцелуй, который становится чем-то намного большим, чем просто поцелуем.

Не было перерывов, чтобы глотнуть воздуха, не было остановок, чтобы призвать здравый смысл. Нас обоих стремительно несло на поезде без тормозов…

Надежды на завтра нет.

Он отстранился. Его глаза сияли синим пламенем, пока он пытался восстановить дыхание.

— Не говори так, Джемма.

— Я ничего не говорила, — напомнила ему, попытавшись сорвать ещё один поцелуй с его губ, но он мне не дал.

— Ты поняла, о чём я. Надежда есть, — настаивал он, но я не совсем уверена, что он сам в это верит.

— Разве? — я приподнялась и прикусила его нижнюю губу. — А у меня такое ощущение, что уже нет.

Я сказала это, даже не пытаясь приукрасить правду. Не вижу смысла больше притворяться. Совместное будущее стало невозможным, абсолютно безнадёжным.

И мне не хочется об этом думать. Не хочется жить в этой безнадёге. Я лишь мечтаю погрузиться с головой в этот запретный миг с ним и отодвинуть нашу обречённую реальность подальше.

— В тебе сейчас говорит кровная связь. Ты же понимаешь, да?

— Может быть, — я снова попыталась поцеловать его, но безуспешно.

Он наклонился и прошептал, обдавая горячим дыхание ухо:

— Я исправлю это, Джемма. Клянусь Богом, исправлю.

Зажмурившись, я старалась отогнать из головы картинки, которые я не хотела видеть.

— А мы не можем сделать это прямом сейчас? — взмолилась я. В горле было сухо, как в пустыне. Я не хотела слышать всё это. Не хотела слушать его пустые обещания, которые, как я знала наверняка, он не сможет выполнить. Те, что касаются будущего, которого у нас больше не будет.

— Это не пустое обещание, — возразил он, настаивая на своём. — Я не сдамся, пока не найду способ вернуть тебя. Если магия создала эту связь, она же может её и разрушить.

Он знал лучше кого бы то ни было, что магию нельзя отменить. Это всё ложные надежды, которые мне не нужны.

— Ты пьян, Трейс.

— Пусть я пьян, но я всё ещё люблю тебя, Джемма. И я не откажусь от тебя.

Эти его слова только усилили давление тисков, сжимающих моё сердце.

Не нужно больше слов.

Слова ранят.

— Я устала болтать, Трейс, — приподнявшись, обхватила руками его шею, отчаянно пытаясь потянуть его обратно к себе… Чтобы он поцеловал меня и позволил огню между нами сжечь всё вокруг. Я поёрзала под ним, потёршись бёдрами о его ноги. — Лучше закончи начатое.

Он издал низкий, вибрирующий стон.

— Поцелуй меня, — подталкивала я.

— Сначала скажи то, что я хочу от тебя услышать.

Я понятия не имела, каких слов он ждёт, и слишком боялась спросить вслух.

Он провёл большим пальцем по моей нижней губе, посылая волну желания через всё моё тело.

— Скажи, что ты всё ещё хочешь меня, — тихо произнёс он, глядя на меня. Его чёрные как смоль волосы спадали вниз. — Скажи, что когда это всё закончится, мы будем вместе, как и собирались.

Моя уверенность пошатнулась. Я качнула головой, почти не в силах посмотреть ему в глаза.

Наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием огня в камине.

— Значит, ты уже отказалась от «нас»? — его глаза заблестели. Он убрал мои руки со своей шеи и отстранился от меня, забирая с собой всю надежду на временное убежище. Он сел на свои ноги и посмотрел на меня, его обнажённая грудь вздымалась и опускалась с пугающей скоростью.

Его отдаление, лишившее меня его тепла, мгновенно отрезвило, возвращая в кошмар наяву.

— Нет больше никаких «нас», Трейс, — бросила я, злясь, что меня нет в его объятьях, равно как и в его будущем. Я притянула колени к груди и обхватила их руками. — Ты ещё не понял? «Мы» теперь не более, чем несбыточная мечта. Я связана с Домиником до конца своей жизни, и эта связь будет становиться только сильнее с каждым днём. Мы цепляемся за время, которого у нас больше нет, и часы идут быстрее, чем я могу выдержать, — с трудом сглатываю, надеясь смочить горящее горло. — Так скажи мне, как мы можем быть вместе? Скажи, почему это всё не безнадёжно?

Он ничего не отвечает, но я замечаю, как он двигает челюстью, изо всех сил сдерживая бурю эмоций, поднявшуюся в нём от моих слов.

— Даже если бы ты был готов пытаться до конца своих дней… — я покачала головой на то, как иронично это всё.

— Ты понятия не имеешь, на что я готов ради тебя, Джемма, — его сапфировые глаза вспыхнули, в них мелькнуло нечто дикое, первобытное. — Я пойду за тобой в Ад, лишь бы только остаться рядом.

Какой милый Жнец.

Эмоции начали переполнять меня, я старалась сдержать слёзы. Я не могу позволить ему уничтожить себя. Не могу позволить своим мечтам о нём — о нас — затуманить бурю, надвигающуюся на него.

— Я знаю, что ты так и сделаешь, Трейс, — сказала с крошечным сомнением в сердце. — И как раз в этом кроется вся проблема, потому что я тебе этого не позволю.

Мои слова повисли в воздухе, как гравитация, тянущая нас обоих вниз.

Мне нужно прекратить то, что происходить между мной и Трейсом, прежде чем мой мозг будет поглощён мыслями о Доминике, когда мне уже будут до лампочки боль и мучения Трейса. Я должна найти в себе силы оттолкнуть его, пока во мне осталась любовь к нему… Пока ещё не слишком поздно и я не стёрла в пыль все осколки его прекрасного сердца.

Боже, комната вновь давит на меня, стискивая в коробочку, в которой мне не жить.

— Я не могу, Трейс. Не хочу. Это совсем не то, чего я хочу, — моё горло сдавила невидимая удавка, не давая произносить слова.

— Джемма…

— Отвези меня обратно к Доминику, — я подскочила на ноги и начала метаться по этой слишком тесной комнате, пытаясь наполнить лёгкие достаточным количеством воздуха, чтобы нормально дышать. Ничем хорошим это для нас не кончится… Ничем хорошим для него. — Приехать сюда было ошибкой. Я не должна была этого делать.

Он встал и сделал один медленный, осторожный шаг ко мне.

— Просто дыши глубже, слышишь? Это всё паника.

— Чёрт, да, я в панике, — ответила я, хватая ртом воздух.

— Я рядом. Всё будет хорошо.

О Боже, нет. Я внезапно почувствовала, как слова, сидевшие глубоко внутри горящим угольком, начали рваться наружу, прозвучав изо рта против моей воли:

— Мне нужен Доминик! Нужен сейчас же! Отвези меня к нему, пожалуйста, — попросила я.

Он дёрнулся, будто от пощёчины.

Я хотела отмотать время, забрать свои слова, но ничего не вышло. Я тупо смотрела на него, мотая головой, как бы давая молчаливый ответ на вопрос, который никто не задавал.

— Знаю, ты не хочешь этого на самом деле, — сказал он, делая ещё один осторожный шаг ко мне. Его голос прозвучал как хриплый шёпот. — Это в тебе говорит кровная связь. Борись с этим, Джемма. Не сдавайся.

— Не могу, — мои руки тряслись, как будто у меня снова ломка. Единственное, чего мне хотелось, это побежать сломя голову к Доминику и броситься к нему в ноги… а затем умолять, чтобы он избавил меня от этой боли.

Трейс сократил оставшееся расстояние между нами.

— Посмотри на меня, Джемма, — попросил он, сильными ладонями обхватив мои щёки и поднимая лицо к себе. — Клянусь Богом, я найду способ разрушить эту связь, но пока я этого не сделаю, ты должна сопротивляться. Ты не можешь уступить, слышишь меня?

Я снова покачала головой, пытаясь высвободиться из его рук.

— Я люблю тебя, Джемма! Останься со мной, — молил он. — Борись!

Его слова эхом повторялись в моей голове, как будто пытались найти там место, зацепиться за что-нибудь… как будто искали остатки любви, которую я некогда испытывала к нему. Конечно, она там ещё была, изолированная от всего в каком-то тёмном уголке, пока некая неконтролируемая сила продолжала выкладывать вокруг неё кирпичик за кирпичиком.

Если бы только мои чувства к нему исчезли, когда сформировалась кровная связь. Было бы намного легче бросить всё и уйти от него, будь он мне безразличен. Но это не так. Совсем не так.

Он всё ещё остаётся мечтой всей моей жизни, и я люблю его самой настоящей, самой сокровенной частичкой своего сердца.

— Вот, умница, продолжай дышать, — тихо шептал он, пока моё дыхание постепенно возвращалось в норму.

Комната, казавшаяся слишком маленькой и подавляющей, больше не создавала впечатления, будто сжимается вокруг меня. И мои дрожащие руки тоже успокоились.

Но к сожалению, никуда не делось горькое послевкусие слов, которые я бросила ему.

— Мне всё равно, — ответил он, не выпуская моё лицо из ладоней.

— Прос…

Он прижал палец к моим губам, обрывая на полуслове. Его глаза тщательно рассматривали меня, пытаясь что-то найти.

Убедившись, что я больше не стану извиняться, он убрал указательный палец и провёл большим, повторяя контур моих губ. В его глазах полыхала жажда, неутолённый голод, пока он смотрел на мой рот. И этот взгляд отражал мои собственные ощущения. Наклонив голову, он коснулся моих губ своими, нежно лаская.

Никогда не думала, что такое возможно — чтобы что-то чувствовалось таким правильным и в то же время совсем неправильным. Но именно это я и испытывала. Внутри меня велась нешуточная борьба.

— Трейс… Не думаю, что это хорошая идея, — прошептала я, кладя ладони на его рельефный торс. Я всё ещё не могла представить, насколько сильной может стать связь и приведёт ли сопротивление к моей гибели. И честно говоря, после только что случившейся панической атаки, мне не очень хотелось проверять это сегодня ночью.

— Прошу, не отталкивай меня, — молил он, прижавшись лбом к моему. — Ты нужна мне прямо сейчас.

Он обхватил руками меня за талию, притягивая для нового поцелуя. Этот поцелуй был нежным, мягким и ласковым, но он всё равно разжёг в моём теле пламя, и коленки от него превратились в желе.

Всё плохое забылось, стоило его ладоням скользнуть под мой свитер и провести по спине, оставляя дорожки огня там, где прошлись его руки. Я пыталась заковать свои чувства в цепи, но те вмиг разорвались, как резинка, и я погрузилась в этот поцелуй, как в омут, с головой.

Не отрывая губ от моих, он схватил мои бёдра, поднимая меня, чтобы я обняла его талию ногами, и сделал это так легко, будто я была не тяжелее пёрышка. Наши тела прижимались друг к другу, пока он слепо нёс меня по коридору к своей спальне. Моё сердце стучало так сильно, что я начала опасаться приближающегося приступа.

— Не бойся, — сказал он мне прямо в губы, толкая дверь за моей спиной нараспашку. — Я верну тебя, Джемма. Я всегда буду рядом, чтобы вернуть тебя.

Мы вместе рухнули на кровать. Наши тела переплелись, как канат. Трейс расположился между моих ног, и я зажала его своими бёдрами, чтобы он так и оставался там, где должен быть. Желание, переполнявшее нас обоих, наэлектризовывало воздух, пугая меня. Мозг посылал предупреждения, требуя, чтобы я притормозила и обдумала всё хорошенько, но тело жаждало Трейса, и я больше не могла себя контролировать.

Я знала, что это разорвёт меня на кусочки, разрушит, погубит, но мне уже было наплевать.

Трейс слегка отстранился, колеблясь, но я быстро обняла его за шею и прижала обратно к себе. Есть у него эта дурная привычка залезать ко мне в голову, улавливать мои опасения и останавливаться, не давая нам подойти к краю пропасти. А всё, чего я хотела сегодня ночью, это прыгнуть в бездну.

Его губы спустились к моей шее, осыпали влажными, горячими поцелуями чувствительную точку под ухом, и от этой ласки у меня задрожали ноги. Я вновь почувствовала его руки на своей талии и задержала дыхание, когда он взял край моего свитера и медленно начал поднимать, задержавшись на уровне груди. Всегда такой осторожный.

И заботливый.

— Ты не против? — спросил он глубоким, шероховатым голосом, полным желания.

Я не доверяла себе, своему голосу, поэтому не стала отвечать вслух. Вместо этого я кивнула и прикусила губу, когда он стянул свитер через голову, бросая его куда-то на пол.

Он рассматривал меня, кажется, целую вечность, и я готова поклясться, моё сердце замерло в груди, прежде чем забиться на бешеной скорости.

— Ты так красива, Джемма, — его ямочки на щеках проявились, когда он облизнул губы. — Никогда не видел никого прекраснее.

Боже, как он на меня смотрит… Я могла бы провести остаток своей жизни в поисках и всё равно бы не нашла другого момента, когда бы я чувствовала себя настолько красивой и настолько живой, как сейчас.

Он прижался ртом к моему и мягко раздвинул губы. Искры разлетались вокруг меня, внутри меня, посылая электрические заряды, как будто я целая атомная электростанция, и его язык вновь скользнул в мой рот. Я выгнулась, прижимаясь к нему, жадная до его прикосновений, пока его язык продолжал изучать неисследованные места. Трейс касался меня так, словно хотел запомнить каждую клеточку, запечатлеть, поглотить. И, Господи Боже, я так жаждала, чтобы он это сделал.

Он вжался в меня, давая прочувствовать всего себя, и я ахнула, а он вернулся обратно к моим губам. Я не была уверена, как много ещё смогу выдержать, прежде чем взорвусь на миллион кусочков.

— Хочешь, я замедлюсь? — спросил он, тяжело дыша у моих губ.

— Нет, продолжай, — взмолилась я. Моё дыхание было таким же быстрым и отрывистым, как у него. Я не хотела, чтобы он останавливался — ни сейчас, ни когда-либо вообще.

— Тогда я не буду останавливаться, — пообещал он, изгибая губы в сексуальной ухмылке, от которой появились обе ямочки одновременно.

И Бог мне свидетель: я жила и дышала только ради этих ямочек. Я потянулась рукой и коснулась их, хотела поцеловать, но у его губ были другие планы.

Снова опустившись ниже, он гладил ладонями мою кожу, пока его рот оставлял ряд горячих поцелуев на моём обнажённом животе, остановившись под пупком. У меня перехватило дыхание, когда он развязал бантик на поясе моих спортивных штанов и затем поднял взгляд на меня, смачивая губы языком. Его пальцы касались осторожно, словно проверяя реакцию, спрашивая моего разрешения продолжить.

Я была согласна на всё и уже хотела сообщить ему об этом, когда его взгляд сместился куда-то в сторону, остановившись на чём-то прямо над моим левым плечом.

— Какого?..

— Что? — я повернула голову, но ничего не увидела. — Что такое?

Я напряглась, проследив за его взглядом, и застыла всем телом.

Чёртова паранормальная активность!

Вся мебель в комнате парила в воздухе, по меньшей мере, в полуметре над полом, как будто сила притяжения перестала здесь действовать. Даже кровать, на которой мы находились.

— О Боже! — взвизгнула я, прикрывая грудь. Трейс отпрянул назад.

— Не двигайся, — тихо, но твёрдо приказал он.

Медленно Трейс спустился с кровати и выпрямился. С нахмуренными бровями он медленно развернулся вокруг себя, оглядывая представшее перед нами зрелище.

— Что это такое? Что происходит? — спросила я его, жалея, как никогда раньше, что я сейчас не в его надёжных объятьях.

— Не уверен. Дай руку, — сказал он, протягивая свою, чтобы помочь спуститься с летающей кровати.

Взяв его ладонь, я медленно села, продолжая прикрывать грудь свободной рукой. И в эту же секунду вся мебель в спальне с грохотом рухнула на пол, напугав меня до смерти. Трейс успел дёрнуть меня к себе в объятья, пока я не полетела вниз вместе с кроватью.

Мои глаза готовы были вылезти из орбит, а сердце — пробить рёбра.

— Мне же не привиделось? Это только что произошло на самом деле?

— Кажется, да, — ответил он, тоже не веря своим глазам.

— Что это было?

— Я не знаю точно, — он покачал головой, всё ещё крепко сжимая мою талию рукой. — Думаю…

— Что? Что ты думаешь?

Он опустил взгляд на меня, его глаза цвета грозового неба изучали моё лицо.

— Думаю, это сделала ты.

— Что сделала я? — моргнула, сбитая с толку.

— Я полагаю, что ты… каким-то образом… подняла мебель, — у него на лбу появились складки, будто он с трудом подбирал слова. Затем снова окинул комнату взглядом, словно ища доказательства. — Всё упало, как только ты села.

— И чем именно я, по-твоему, её подняла, Трейс? Своей волшебной грудью?

Его губы изогнулись в ухмылке.

— Ну, она у тебя чудесная, просто фантастика.

Я шлёпнула его по груди.

— Нашёл время для шуток!

— Не знаю, Джемма. Силой мыслей, магией… Не могу сказать наверняка, — он снова нахмурился.

— Да ты пьянее, чем я думала, — я вырвалась из его объятий. — И я здесь спать не буду. С этой комнатой явно что-то не так.

— Я не думаю, что дело в ко…

Я подняла ладонь, останавливая его.

— Не сегодня, Трейс. Сегодня дело именно в комнате.

Он встретил мой взгляд, и его лицо смягчилось, в глазах отразилось понимание.

— Ладно.

Он знал, что я понимаю: со мной что-то происходит — нечто высвободившееся, когда я пробудилась, но сегодня ночью всей этой чертовщины для меня не существует. Сегодня ночью я просто обычная девчонка в гостях у красивого парня, и всё в мире идёт как надо.

Я поднялась на носочках и поцеловала его мягкие губы.

— Продолжим в другой комнате? — прошептала я, стараясь, чтобы это прозвучало соблазнительно.

Он оглянулся на кровать, затем на шкаф, которые ещё каких-то пару минут назад парили в воздухе, и стиснул зубы.

— Давай закончим на сегодня. Уже поздно, тебе ещё нужно отдохнуть.

— Но я совсем не устала, — возразила я, снова поднявшись на носочки, чтобы украсть у него ещё один поцелуй.

Он не попался на уловку.

— Пойду приму душ, — поцеловав меня в макушку, он развернулся. Я схватила его за руку и притянула обратно к себе.

— Хочешь, я присоединюсь к тебе?

Серьёзно, я не знаю, что со мной происходит — какая магия вуду управляет мной в этот момент.

В его глазах вспыхнуло пламя, но он быстро перевёл взгляд куда-то над моей головой.

— Холодный душ, — уточнил он и поцеловал меня в лоб, перед тем как уйти в ванную.

Меня охватило разочарование.

— Однажды ты закончишь начатое, — пообещала я ему вслед, но он уже закрыл за собой дверь.

ГЛАВА 23. ИМПЛОЗИЯ

Ночью мне снился Доминик — короткие светлые пряди и клыки, появляющиеся и исчезающие каждое мгновение моего забытья. Мучительные кошмары сменились чем-то другим. Заманчивым и запретным. Я рывком подскочила, просыпаясь, на кровати рядом с Трейсом. Тело неприятно горело, на лбу выступили капельки пота.

Трейс сказал, что чем дольше я буду находиться вдали от Доминика, тем сильнее будет тяга. И он был прав. Вот только это уже не просто тяга. Это нечто большее. Потребность. Неумолимая жажда чего-то, что мой организм привык получать. Мне нужно это — мне нужен он, — и похоже, я не могу подавить это, как бы сильно ни старалась.

Я тихо вылезла из постели и прокралась на цыпочках из гостевой спальни через коридор на кухню. Схватив стакан с полки, включила холодную воду, набрала её в ладони и ополоснула лицо, а затем наполнила стакан. Рука тряслась, пока я пыталась поднести его к губам.

Плохой знак.

И суток не прошло, с тех пор как я последний раз касалась Доминика, и вот уже теряю контроль над собой. То есть как бы разум ещё на месте — я всё прекрасно осознаю. Но внутри меня эмоции вихрятся, закручиваются в воронку, выворачивающую моё тело наизнанку.

Не уверена, как долго я смогу продержаться, прежде чем всё это выплеснется наружу.

— Ты чего встала? — раздался голос Трейса из коридора. Он прислонился плечом к стене у входа.

— Не спится.

Я не стала уточнять, что мне всё время снятся запретные сны с Домиником. Трейсу не обязательно об этом знать.

— У тебя рука дрожит, — сказал он, указывая подбородком на мою трясущуюся ладонь, и оттолкнулся от стены. Он подошёл ко мне и взял за руку, пытаясь успокоить.

Я не хотела, чтобы он читал мои мысли, поэтому быстро выдернула её.

— Пустяки, не переживай.

— Джемма…

— Ты серьёзно говорил о поиске антидота? — спросила я надламывающимся голосом, произнося слова, о которых мне было страшно даже подумать. — Потому что если это пустая иллюзия, я не хочу тратить на неё время.

— Я не успокоюсь, пока не найду способ её разорвать, — он провёл костяшками пальцев по моей щеке.

Я повернула щеку навстречу его касанию.

— Но ты же сам сказал, что связь стала постоянной… что я закрепила её.

— Ага, нерушима, как гробница Люцифера, — напомнил он, его глаза горели от крамольных мыслей. — Но если вход можно открыть, то и связь возможно разорвать. Надо только найти что-то или кого-то, у кого хватит на это сил.

— Например, сестёр Родерик.

— Именно.

— А если это не сработает?

— Тогда я сотру его в порошок, и связь умрёт вместе с ним, — он уже всё продумал в своей голове, ещё в тот момент, когда я только призналась ему.

Ужас нахлынул на меня.

— Ты не можешь этого сделать!

— Почему нет?

— Потому что, Трейс! Ты не можешь убить Доминика. Я не… позволю тебе, — предупредила его, но его это не убедило.

— Это на тебя так влияет кровная связь. Ты переживёшь, — он снова погладил меня по щеке.

— Нет, не переживу! — я хлопнула по его руке, чувствуя, как злость разливается по венам. — Дело не в кровной связи. Не в ней! Прекрати так говорить! Он же… Он мой друг, Трейс. Он спас мне жизнь. Я не дам тебе убить его.

— Джемма…

— Нет! — перебиваю его, не желая слышать никаких доводов. — И вообще, откуда тебе знать, что его смерть не убьёт меня? Мы же связаны, помнишь? Что, если связь работает в обе стороны? Что, если смерть ей не помеха?

— У тебя есть Амулет, Джемма. Ты не можешь умереть.

— А если я всё-таки умру? Что, если связь окажется сильнее магии Амулета? Ты готов рискнуть? Готов рискнуть мной? — кричала я в гневе на него.

Он сжал челюсть. Его взгляд потяжелел, хотя он не думал об этом в таком ключе. После недолгой паузы он ответил:

— Послушай, я не говорю, что собираюсь предпринять что-то прямо сейчас. Мы найдём сестёр и постараемся найти другой способ.

— А потом что? Если вдруг мы не найдём другой способ?

— Я верну тебя, так или иначе, Джемма. Об остальном догадайся сама.

Желание пойти к Доминику — побежать к нему со всех ног — этим утром стало невыносимым. Мои ладони вспотели, дыхание стало прерывистым. Как будто мой организм отказывался нормально функционировать без него, а Трейс оказался рядом, став свидетелем происходящего со мной, укрепляя мысль о необходимости в запасном плане.

И хотя я видела тревогу в его глазах, он ничего не сказал, и я была ему за это благодарна. Меня мучила совесть и без его слов о ноже в сердце или, что ещё хуже, о его желании прикончить Доминика за это. Но как бы ни помогало молчание, его явно не было достаточно, потому что к моменту, когда мы закончили завтрак (к которому я толком и не притронулась), всё стало совсем плохо. Я становилась всё более тревожной и дёрганой, не могла взять себя в руки, пока не стало очевидно, что мне всё же придётся вернуться к Доминику, если я хочу продержаться достаточно долго, чтобы найти сестёр и антидот.

Честно говоря, мне не хочется поддаваться Роковому Влечению. Я просто собираюсь оставаться с Домиником настолько близко, насколько он позволит. И зная его, полагаю, он предоставит мне полную свободу действий.

Густой туман клубился вокруг поместья Хантингтон, когда мы с Трейсом подъехали к дому Доминика. Мы почти ничего друг другу не говорили по пути сюда, и хотя я даже близко не могла себе представить, какие мысли крутятся у него в голове, я как-то и не парилась из-за этого — к этому моменту я уже начала считать минуты до нашей встречи с Домиником, когда на меня перестанет давить эта адская связь.

— Доброе утро, ангел, — улыбнулся Доминик, распахивая входную дверь.

Моя отчаянная потребность в его присутствии тут же ослабла, уступая место логике и здравомыслию. И заодно ярости.

Я распахнула глаза.

— Ты труп.

— Так ты приветствуешь того, кто спас тебе жизнь? И неоднократно.

Я толкнула его, заходя в дом. Трейс вошёл следом.

— Как ты мог мне не сказать? Я доверяла тебе, Доминик! — начала я, резко развернувшись к нему лицом.

Трейс усмехнулся. Он стоял всего в шаге от меня, и от меня не укрылось, сколько усилий он прикладывает, чтобы сдержаться. Он пообещал мне, что не станет всё усложнять, и хотя он действительно не распускал руки, очевидно, они зудели от желания встретиться с лицом Доминика.

— А что нам оставалось, ангел? — Доминик скрестил руки, глядя на меня. Он сразу понял, что меня так взбесило. — Тебе нужны были силы для побега и ускоренная регенерация, поэтому я сделал то, что должен был. Всё просто.

— Ты привязал меня к себе до конца жизни! — выпалила я, ткнув пальцем ему в грудь. — Это не входило в наш уговор.

Он посмотрел вниз на мой палец и подавил улыбку.

— Мне пришлось импровизировать.

— Ну что ж, дружочек, вот тебе новая тема для импровизации. Мы выследим сестёр, чтобы они отменили то заклятье, которое наложили, а когда они это сделают, ты заставишь их найти заклинание, чтобы разрушить кровную связь.

— Нет такого заклинания.

— Молись, чтобы было, трупешник, — вмешался Трейс, шагнув угрожающе к Доминику. — Потому что если его нет, я сделаю всё по-своему. И в таком случае от тебя останется лишь горстка пыли.

Доминик выпрямился, вняв предупреждению Трейса.

— Это весьма нежелательный вариант развития событий.

— Только для тебя, — ответил Трейс. — Ты всё ещё стоишь здесь только потому, что я обещал Джемме попытаться найти другой способ. Но не расслабляйся, — добавил он, сделав ещё один шаг к Доминику. — Твоё время ограничено.

— И я благодарен тебе, любовь моя, — Доминик склонил голову передо мной, но я заметила, как на лице мелькнула одна из его фирменных усмешек.

Мой взгляд задержался на его губах, когда в мыслях возникла обжигающая картинка его клыков, вонзающихся в мою кожу.

Чёртовы мысли. Чёртова кровная связь!

Едва заметная усмешка превратилась в полноценную соблазнительную ухмылку.

— О чём задумалась, любимая? — лукаво спросил он, как будто точно знал, куда понесло мои мысли.

— Гореть тебе в Аду за это, — я сердито взглянула на него, прежде чем пойти дальше в логово.

Если честно, то нет смысла мусолить с ним эту тему. Всё уже сделано и закреплено кровью, а если я буду всё время упоминать это, он взбесится. А мне не нужен Доминик в бешенстве.

Лучше не ныть, а искать решение проблемы, потому что чем раньше мы найдём этих ведьм, тем скорее я верну себе свободу воли и настоящие эмоции. Именно этим я и собираюсь заняться.

— Скажи мне, что у тебя есть какая-нибудь инфа о сёстрах, — сказала я, плюхнувшись на красный диван. Мне не терпелось приступить к делу. Руки уже снова становятся липкими, а я не особо жажду горячего повторения прошлой ночи.

— Как всегда, любовь моя, твоё желание для меня закон, — отозвался Доминик, занимая кресло напротив. Он прямо-таки наслаждался происходящим. — Вчера я сделал несколько звонков. Как выяснилось, у них дела в местечке в паре часов езды отсюда. Если мы выйдем прямо сейчас…

Трейс снова усмехнулся.

— Что-то не так, Ромео?

— Ага. Как-то у тебя всё удобно складывается, — подозрение омрачило его аполлоновское лицо.

— Я не сказал, что они согласны нам помочь. Только то, что нам известно их местонахождение. Что делать дальше — под вопросом.

Трейс ничего не ответил, но я понимала, что он всё ещё не верит Доминику.

Сама я, напротив, не готова упускать тот малюсенький шанс, что у нас есть.

— С этого можно начать, Трейс. И пока что это наша единственная зацепка, — я повернулась к Доминику. — Когда выезжаем?

— Когда захочешь, ангел. Я так понимаю, Ромео присоединится к нам на этот раз?

— А ты как думаешь, жмурик? — Трейс стиснул зубы, его ямочки проявились на обеих щеках, когда желваки задвигались.

Прежде, чем Доминик успел что-либо ему ответить, наше внимание привлёк звук открывающейся входной двери. Мой взгляд метнулся к Доминику, как бы спрашивая, ждёт ли он гостей, но судя по его реакции, ответ отрицательный.

— Тсс! — шикнула я на них, хотя они оба молчали. Сердце забилось резче и быстрее, аж кровь застучала в ушах, и я едва могла слышать собственные мысли. — Это Воскрешённый.

Понятия не имею, почему я это сказала и с чего вообще взяла, что это вампир, но я была уверена.

Чувствовала.

Несколько стремительных шагов по коридору — и в дверном проёме возник Габриэль Хантингтон, подтверждая, что я ещё не совсем сошла с ума. На нём были тёмные джинсы и бордовая футболка под чёрной кожаной курткой. И ни малейшего намёка на улыбку. Его взгляд тут же упал на меня и остался там, пока Доминик, наконец, не решил нарушить неловкое молчание.

— Рад, что ты пришёл к нам, братец, — он откинулся на спинку кресла и скрестил ноги, готовясь, как обычно, потрепать Габриэлю нервы. — Вижу, ты во всю пользуешься этой досадной возможностью гулять средь бела дня.

Габриэль ему не ответил. Он всё продолжал смотреть на меня, как олень, остановившийся посреди дороги, на фары. В его глазах смешалось столько эмоций, что у меня голова разболелась от попытки уловить их все.

— Стоп. Гулять средь бела дня?

Я наверняка ослышалась. Но с другой стороны, как же тогда Габриэль пришёл сюда в разгар дня и не сгорел по пути?

Грёбаный песец.

Этому должно быть ещё какое-то объяснение… Типа Бэтмобиля и солнцезащитного плаща.

— Как оказалось, любимая, заклятье повлияло не только на цвет неба, — пояснил Доминик, даже не пытаясь скрыть своей радости от этого неожиданного последствия. И судя по лицам остальных, радовался здесь только он.

— Я ужасно переживал за тебя, — произнёс Габриэль. Его глаза не отрывались от меня ни на секунду. И я никак не могла избежать груза разочарования в них, тянущего на дно.

Я встала с дивана, нервно перебирая пальцами и пытаясь подобрать правильные слова, которые могли бы объяснить, почему я не позвонила ему сразу, как только вернулась домой. Но не нашла ни одного подходящего.

— Знаю, я сволочь, — дёрнула плечом, бормоча жалкие оправдания. — Было уже поздно, когда мы вернулись, и я была очень уставшей после всех этих событий, и…

— Я думал, что ты мертва, — он переступил порог, заходя в комнату. Его слова попали в самое сердце.

— Нет-нет, я жива. Ты же знаешь, девять жизней и всё такое, — попыталась пошутить, но его серьёзное выражение даже не дрогнуло. Я поняла, что отшутиться не выйдет. Он мучился, переживал, и я задолжала ему извинения вселенских масштабов. — Прости, Габриэль. Я хотела тебе позвонить… Должна была…

— Да, должна была.

— В её защиту, — встрял Доминик, — скажу, что Джемма только-только убила Энгеля, сорвав его план по захвату мира, и была прилично измотана.

Взгляд Габриэля слегка смягчился, и готова поклясться, в нём даже было немного гордости.

— Никогда больше так не делай. Поняла меня?

— Даю слово, — улыбнулась я и подскочила к нему. — Боже, как я скучала по тебе.

Привстав на цыпочки, я захватила его в медвежьи объятья и сжала. А когда отстранилась, его глаза цвета мха сияли. Он простил меня.

— Я… Я тоже по тебе скучал, — заметно, что ему крайне неловко было произносить эти слова, но они определённо были искренними.

— Тесса знает, что я вернулась?

— Я позвонил ей, как только узнал сам, — он бросил взгляд на Доминика, давая понять, кто именно оповестил Габриэля обо всём случившемся.

— Я посчитал, что у него есть право знать, по крайней мере, что ты жива, — признался Доминик. Он хотел, чтобы это прозвучало небрежно, но я-то знаю, что за этим стоит нечто большее. Хоть он и не доверял брату, когда дело касалось Совета, он всё же знал, как много значит для меня Габриэль, и понимал, что тот волновался за меня.

— Спасибо, — кивнула я Доминику и снова повернулась к Габриэлю, горя желанием расспросить его. — А что насчёт Совета? Они знают?

Он покачал головой.

— Я им ничего не сообщил, — его взгляд стал жёстче, когда он добавил: — Доминик рассказал мне, что случилось тем вечером на вечеринке. Я… не знаю, что сказать.

— Так ты тоже думаешь, что за этим стоят они?

Я уже не сомневалась, но мне хотелось выяснить, на чьей стороне он.

Габриэль помрачнел.

— Никто другой этого сделать не мог, — ответил он и виновато опустил голову, как будто кровь была и на его руках. — Если бы я только знал, что они затеяли…

— Конечно, — быстро перебила я. Ему не нужно оправдываться передо мной. Я уверена, что он попытался бы им помешать. Или, по меньшей мере, предупредил бы меня.

— И какова официальная версия? — спросил Трейс. Он стоял, прислонившись плечом к косяку, скрестив руки на широкой груди. — Я не смог добиться прямого ответа, ни от кого.

— Я тоже, — сказал Габриэль и снова повернулся ко мне. — Тебе присвоили статус «На задании» на следующий же день после того, как ты пропала.

— Что это значит?

— Это значит, что они пытаются замести следы, — ответил Трейс. — Выставить всё так, будто ты отправилась на официальное задание, чтобы никто не заподозрил их в твоём исчезновении.

— Это правда? — я взглянула на Габриэля в поисках подтверждения.

— Похоже на то, — его взгляд потяжелел от сожаления.

Поверить не могу, насколько далеко они готовы зайти, чтобы избавиться от меня, а затем скрыть правду. Если раньше у меня были какие-то сомнения, то сейчас они испарились. Совет стоял за моим нападением — в этом я была уверена, — и как только они узнают, что я всё ещё жива, то обязательно постараются закончить начатое.

Единственный способ избавиться от хвоста — это полностью уничтожить угрозу, которую я несу в себе. К сожалению, есть лишь два способа это сделать: либо я умру ради всеобщего блага, либо отправлюсь в Ад и прикончу самого дьявола.

Бл… Серьёзно.

Я втянула воздух и попыталась взять себя в руки. Нужно сосредоточиться и решать проблемы по мере поступления, не то я рискую полететь в чёртову бездну вниз головой.

— Они говорили что-нибудь про небо? — спросила я в надежде, что у него есть полезные сведения о том, к чему нам надо быть готовыми.

— Совет заперся прошлой ночью. Никто не может ни войти, ни выйти из Храма.

Мои глаза округлились.

— Всё настолько плохо?

— Похоже, что стены, отделяющие наш мир от других, дали трещину. В частности, Сангвинариум начал просачиваться в нашу реальность. Отсюда алое небо и разгуливающие средь бела дня Воскрешённые.

— О Боже, — я знала, что всё плохо, но не думала, что прям конец света. Я опустилась обратно на диван, поскольку ноги отказались слушаться. Кажется, у них уже входит в привычку подводить меня в худшие моменты.

— Они не уверены, как это произошло, но их лучшие Высшие Заклинатели работают день и ночь, пытаясь восстановить стены, — продолжил он без единой эмоции в голосе. — Радует только, что смертные этого не замечают.

— Да, мы так и подумали, когда заметили, что утром на улицах не творилось настоящего безумия, — отметил Трейс, переводя взгляд с меня на Габриэля. — Все заняты своими делами, покупают себе капучино и прочую хрень.

— Лучше бы это было не так.

— Почему? — спросила я озадаченно. Вот только массовой истерии нам не хватало.

— К сожалению, слухи быстро разносятся среди Воскрешённых, — мрачно пояснил Габриэль. — Сегодня утром уже было четыре нападения диких животных, и я подозреваю, это только начало.

И под нападениями животных подразумевались убийства, совершённые вампирами и прикрытые Советом.

Это очень-очень плохо. Если Воскрешённые начали замечать, что солнце им больше не помеха, то у них теперь развязаны руки для охоты в любое время, а значит, вдвое больше жертв, в лучшем случае.

— Нам нужно разыскать сестёр, — сказала я, проводя ладонью по мокрому лбу. — Мы просто сидим и теряем время, когда должны быть уже в пути.

— Она права, — согласился Доминик и отпил из своего бокала.

Я уже потеряла счёт, сколько раз он это сделал, с тех пор как мы приехали.

— Ты не хочешь притормозить? Ещё даже полудня не было, — напомнила я ему. К тому же, если с сёстрами что-то не заладится, мне бы не хотелось, чтобы он был в говно.

— Ты всегда так заботишься обо мне.

— Просто не хочу, чтобы из-за тебя нас всех убили.

— Как скажешь, ангел, — ответил он и подмигнул. Его глаза потемнели, намекая на скрытый подтекст следующих слов: — Если тебе так легче заснуть.

Щёки мгновенно опалило жаром.

Габриэль, наблюдавший за нашей перепалкой, сощурил глаза, глядя на меня.

— У тебя всё хорошо?

— Ага. Да, — выдавила я, заметно взволнованная.

— Ты, кажется, покраснела.

Я сгорала от стыда.

— Всё в порядке. Просто хочу поскорее с этим разобраться.

Не знаю, вызвано ли это стрессом из-за последних событий или прекращением ночных визитов Доминика, но осознание, что Габриэль видит моё жалкое состояние, доводит меня до ручки.

— Не похоже, что ты в порядке, — возразил Трейс, склонившись надо мной и изучая моё лицо, перед тем, как присесть на одно колено и проверить мою температуру, как будто я девятилетка.

— Всё нормально, — настаивала я, оглядываясь вокруг. Раздражение внутри усиливалось с каждой секундой. Все взгляды были направлены на меня, и от этого мне становилось жарче, и я потела ещё больше. — Вы можете все перестать пялиться на меня? Я же сказала, что всё в порядке! Господи, вы никогда в жизни не были смущены?

— Спокойно, искусительница.

Габриэль покивал головой, а затем перевёл взгляд на Доминика, посмотрев на него с подозрением. Трейс так и не сводил с меня глаз. Не знаю, кто из них в эту самую секунду бесит меня сильнее.

— Может, тебе прилечь ненадолго?

— Нет, — проскрежетала я. — Я не хочу ложиться.

— Не лезь к ней, — сказал Доминик, сверля взглядом Трейса. — Не видишь, что ли, что действуешь ей на нервы?

— Ты ничего о ней не знаешь, — ответил Трейс, выпрямляясь… готовый броситься в бой.

— Уверяю тебя, — Доминик допил до дна и поставил бокал на стол, — я знаю о ней намного больше, чем ты когда-либо сможешь узнать, и даже так, как тебе узнать не дано.

Это стало последней каплей. Трейс пересёк комнату, накинувшись на Доминика, как взбешённый бык на красный цвет. Я успевала замечать только кулаки, летающие во всех направлениях, вместе с брызгами крови. Габриэль поспешил вмешаться, упирая ладони в их плечи в попытке развести дерущихся в разные стороны, но те безжалостно продолжали нападать.

Они оба жаждали этой драки, и ни один не давал Габриэлю встать между ними. Как ожившие мраморные статуи греческих богов, они колотили друг друга, пока в комнате не раздался хруст сломанной кости.

— Хватит! — заорала я, но вышло недостаточно громко. Или они просто не стали слушать. Страх и злость смешались в моей крови, пульс участился, всё громче стуча в ушах. Я в ужасе наблюдала за ними, и в то же время была в ярости, по абсолютно разным причинам, которые сама не до конца понимала.

У меня уже сил нет терпеть их непрекращающуюся вражду, постоянные стычки и вечное кровопролитие. Я достигла точки кипения.

Я закричала снова, на этот раз громче, чем когда-либо раньше, и как по сигналу, всё стекло в комнате разлетелось вдребезги, как конфетти.

Все трое припали вниз, накрывая головы, когда разбитые осколки дождём упали вниз.

Как только всё затихло, они выпрямились в полный рост. Габриэль тут же принялся сканировать комнату, пытаясь найти объяснение произошедшему, пока Доминик стряхивал крошечные осколки со своей рубашки.

А Трейс… Трейс просто уставился на меня с широко распахнутыми глазами и упавшей челюстью.

ГЛАВА 24. КРУГЛЫЕ ФИГУРКИ В КВАДРАТНЫЕ ОТВЕРСТИЯ

— Что это только что было? — спросил Габриэль, нервно оглядываясь по сторонам в поисках ответа. Он остановил взгляд на Трейсе, заметив, что тот смотрит прямо на меня.

— Я… — открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, но не удалось выдавить ни звука. Я понятия не имею, что сейчас произошло.

Габриэль моргнул, будто бы пытаясь найти хоть какую-то логику в тех бредовых идеях, которые ему сейчас подкидывал мозг.

— Это… ты сделала?

Доминик вскинул голову, внезапно проявив интерес. Уже собираясь отшутиться, он вдруг заметил ужас на моём лице.

— Ангел?

Они все уставились на меня.

— Я… я не знаю, что произошло.

Мне хотелось сказать, что это была не я, чтобы они прекратили пялиться на меня, как будто я какой-то жуткий телекинетик, но сама была не до конца уверена, что я такое.

Мучительное молчание затянулось.

— Не надо на меня так смотреть!

Габриэль встряхнул головой, как бы выходя из оцепенения.

— Что-нибудь подобное уже происходило раньше? — спросил он, делая осторожный шаг по битому стеклу. Осколки захрустели под его подошвой, пока он подбирался ко мне.

Я хотела солгать, отрицая всё… Прибегнуть к единственному известному мне способу, чтобы отогнать это всё от себя. Но я не могла этого сделать. Я уже больше не та девчонка, какой была раньше. Жить под землёй из страха, что солнце может обжечь, — это не жизнь. Я отказываюсь возвращаться обратно.

Кивнула утвердительно.

— Сколько раз?

— Это второй, — я тяжело сглотнула. — Первый был этой ночью.

— Всё в комнате просто взяло и поднялось в воздух, — добавил Трейс, скрещивая руки на груди. — Включая кровать, на которой мы находились.

Доминик напрягся на последних словах Трейса, вероятно догадываясь, что Жнец специально сказал это для него.

— Ты пробудилась? — спросил Габриэль, сокращая оставшееся расстояние между нами. Он опустил взгляд на мои руки, но я спрятала их в рукавах свитера.

— Я бы сказал да, — ответил за меня Доминик.

Габриэль взял меня за руку и потянул к себе. Осторожным движением он приподнял мой рукав, открывая серебряные руны на моей ладони. Не задерживаясь, он продолжил закатывать ткань, внимательно разглядывая символы на внутренней стороне моего предплечья.

— Как так вышло, что они не… — я правда хочу задать этот вопрос? Распрямив плечи, я прочистила горло и попыталась снова. — Почему они не такие, как у других?

Мало того, что мои Руны не белые, как у других Потомков, так ещё и они тянутся по всей длине рук, как у тех, кто присягнул на верность Тёмному Легиону. Я ещё никогда не видела такой комбинации, и в записях ничего подобного не было.

— Не могу сказать точно, — он всё ещё изучал мою руку, его тёмные брови были сведены вместе, а взгляд зелёных глаз скользил по моей коже. Недоумение на его лице говорило мне о том, что он тоже впервые видит такие руны, а с учётом всех его знаний по теме и обширного опыта, это не может означать ничего хорошего.

— Может, это из-за её родословной? — выдвинул версию Трейс. От меня не укрылся тот факт, что он продолжал стоять на другом конце комнаты, точно я чёртова Медуза Горгона.

— Может, — ответил Габриэль, не отрывая глаз от странных меток. Он был весь погружён в исследование. — Подозреваю, родословная здесь сыграла решающую роль, — он выпустил руку и посмотрел мне в глаза. — К сожалению, нам не с кем сравнивать, поэтому сложно утверждать наверняка.

— А Орден может знать, как думаешь? Может, в их книгах есть что-нибудь про это? Или в Хранилище? — предположила я. У меня не было ни малейшего желания просить их о помощи, но я бы не отказалась тайком проникнуть в Хранилище, чтобы достать нужную информацию.

— Я ничего подобного не встречал, но не исключено.

— И очень даже вероятно, — сухо добавил Трейс. — Они не очень-то открыты в подобных вопросах. Уж поверьте, они скрывают больше, чем говорят.

Габриэль ничего ему не ответил, но я заметила печаль в его глазах от осознания правды об Ордене. Он посвятил ему всю жизнь. Это была его цель. Единственное, во что он верил всем сердцем. И что теперь у него осталось? В каком положении он оказался? Я даже представить себе не могу, что он сейчас чувствует.

Вся эта ситуация начинает меня угнетать.

— Нам следует отправляться, если мы надеемся догнать их сегодня, — сменила я тему и посмотрела на Доминика, извиняясь: — Прости за бардак. Я всё уберу по возвращении.

— Не переживай об этом, ангел. Я вызову уборщиков, чтоб они навели здесь порядок, пока мы будем в отъезде.

Мне это показалось неправильным. Я прикусила нижнюю губу, хотя тут же прекратила, когда взгляд Доминика опустился на мой рот, будто я специально его соблазняла. Как, чёрт возьми, я смогу сосредоточиться рядом с ним? Мне и так сложно не отвлекаться, когда я с Трейсом, а уж тем более с ними обоими.

Патовая ситуация, как ни крути.

— Может, вам двоим лучше остаться здесь, — предложила я и кивнула в сторону Габриэля. — Габриэль может отвезти меня.

Он кивнул, соглашаясь.

— Ни в коем случае, — возразил Трейс, делая шаг вперёд. — Я же уже сказал, что больше не выпущу тебя из поля зрения.

— Со мной будет Габриэль. Да и я могу позаботиться о себе, Трейс. К тому же сёстры мне не угроза. У них был шанс остаться и сразиться со мной, но они этого делать не стали.

— Я еду. И точка, — ступая по битому стеклу, он стремительно вышел из комнаты. Не уверена, взбесило ли его, встревожило или оскорбило моё предложение. Что-то подсказывает мне, что всё сразу.

— И наш маленький любовный треугольник только что превратился в квадрат, — ухмыльнулся Доминик, покидая гостиную следом за Трейсом.

Великолепно. Замечательно.

Куда уж хуже?

ГЛАВА 25. ХОТОРН

Ливень обрушился на нас, стуча, как кувалдой, по крыше машины, в которой мы вчетвером гнали по трассе к унылому городку под названием Хоторн. Информатор Доминика сообщил нам, где сёстры собирались скрыться до конца дня, но оставалось ещё много вопросов без ответов. В том числе, чем они сейчас занимаются и как воспримут новость, что их преследуют вынужденный Воин, взбешённый мистер Сексуальный Жнец и два обманчиво спокойных брата-вампира, ненавидящих друг друга.

Спорим, они вовсе не захотят нас принимать?

Я бросила взгляд на Доминика, занявшего переднее сиденье. Они с Габриэлем спорили о том, какой дорогой быстрее добраться до Хоторна. Справедливости ради, замечу, что Габриэль просто не обращал на брата внимания, так что разговор, по большей части, строился на саркастичных комментариях Доминика, не получающего ответа. По крайней мере, у них получается находиться рядом дольше двух минут.

Уже прогресс.

Мне нравится думать, что я приложу руку к их небольшому сближению, по сравнению с тем, что было, когда мы только познакомились, и эта мысль заставляет меня улыбнуться.

Трейс издаёт какой-то рычащий звук, и мой взгляд возвращается к нему. Он видел, как я наблюдаю за Домиником. Внезапно я почувствовала непреодолимое желание провалиться сквозь внедорожник и трассу, по которой он едет.

Придвинувшись ближе к спинке сиденья, я перевела взгляд на окно. Вечнозелёные деревья мелькали одним сплошным пятном так быстро, что я начинала сомневаться, не мерещатся ли они мне. Иногда я чувствовала себя, прямо как эти деревья — закопанной в землю без шанса на побег, пока моя жизнь пролетает мимо на машине. Поёжилась от неприятной мысли. Когда всё успело стать таким сложным? Таким неуправляемым? Мне подумалось, как же сильно отличалась бы моя жизнь, если бы я никогда сюда не приехала; если бы моего отца не убили. Если бы по щелчку можно было бы изменить одно событие в прошлом, я могла бы сейчас быть дома, готовиться к экзаменам с лучшими друзьями и обсуждать до смешного беззаботные планы на лето.

Но ведь тогда бы я не встретила Трейса.

Или Доминика с Габриэлем.

Или Тейлор.

И всё ещё не знала бы, кто я на самом деле.

Какая судьба была бы хуже?

— Эй, — тихо позвал Трейс, привлекая моё внимание. — У тебя всё хорошо?

Я повернулась и поймала его внимательный взгляд.

— Лучше не бывает, — ядовито ответила я и затем приподняла плечо. — Да, нормально.

— Выглядишь помятой.

— Спасибо, — смутившись, я начала разглаживать одежду.

— Я не то имел в виду, — он наклонился ближе ко мне на заднем сиденье и прошептал, щекоча дыханием моё ухо: — Знаешь ведь, что для меня ты всегда красавица.

Я улыбнулась ему, а затем повернула голову вперёд, чтобы не утонуть в его глазах цвета бури. Мне нужно сохранить голову ясной, а это довольно сложно даже в лучшие дни.

— Хочешь прилечь на меня ненадолго? Я могу погладить тебе волосы, — предложил он, отчего моё сердце сделало маленький кувырок.

Райское предложение. Для меня. К сожалению, для него это прикосновение привело бы к тошнотворно огромному числу раз, когда я успеваю подумать о Доминике, за одну минуту. А он не заслуживает такой пытки.

Я быстро замотала головой.

— Но всё равно спасибо, — я кратко сжимаю его ладонь и тут же отпускаю её.

Взгляд Трейса упал на его ладонь. Брови сдвинулись вместе, а мышцы руки напряглись.

Он так и смотрел в одну точку, когда я вновь развернулась к мелькающим за окном деревьям. «Это для его же блага», — твердила я себе, но в голове всё время всплывал его взгляд, полный боли.

Видимо, монотонное мелькание деревьев меня усыпило, потому что когда я открыла глаза, был уже полдень, а мы остановились на автозаправке. Хотя сложно определить время точно по затянутому тучами небу. Выглядит так, будто недавно прошёл дождь или вот-вот начнётся, но, признаться, здесь всегда такая погода. Габриэль вышел из внедорожника к бензоколонке, пока Трейс смотрел в окно на дорогу. Он казался озабоченным чем-то. Потерявшимся в каком-то другом времени.

— Как долго я спала? — спросила я, не обращаясь ни к кому конкретному, и потянула руки, разминая плечи, пока глаза привыкали к тусклому свету.

Доминик развернулся ко мне и ухмыльнулся.

— Почти всю дорогу, любовь моя. Мы в Хоторне.

Я резко выпрямилась от таких новостей.

— Уже? Так быстро…

— Время летит незаметно, когда тебе снятся счастливые сны.

Трейс резко толкнул дверь и вылетел из машины, не говоря мне ни слова, а затем рванул к ближайшему магазину у заправки.

Эм, ладно. Это было странно.

— Что случилось? Что с ним? — спросила, растерянная и всё ещё спросонок.

Ухмылка Доминика стала шире.

— Что ты с ним сделал? — обвинила я, сощурив глаза.

— Вообще ничего, ангел, — он поднял ладони вверх. — Слово бойскаута.

— Я тебя умоляю. Как будто ты когда-нибудь был бойскаутом, Доминик.

— Твоя взяла, ангел. Туше.

Габриэль вернулся на водительское сиденье и завёл двигатель, прежде чем посмотреть на меня в зеркало заднего вида.

— О, ты проснулась. Хорошо, — он оглянулся через плечо на пустое сиденье. — А куда пошёл Трейс?

— Он вышел в магазин. Доминик как-то разозлил его, но отказывается признаваться, — и плевать, что я сейчас ябедничала, как десятилетка. Он должен перед кем-то ответить за это. Возможно, перед Габриэлем.

Габриэль взглянул на Доминика, который едва сдерживал смех, и затем снова развернулся лицом вперёд… Никак не отреагировав. Это совсем непохоже на Габриэля.

— Ау, меня слышно? Ты ничего не хочешь ему сказать?

— Джемма… — Габриэль напрягся. Не знаю, в чём дело, но ему явно не хочется об этом говорить.

— Что? Что такое? — не отступала я, начиная нервничать.

— Ты… — Габриэль прочистил горло, — говорила во сне.

— Говорила? — о чём это он?

Наши глаза снова встретились в зеркале.

— О Доминике, — пояснил он напряжённым голосом.

— Что ты… — о Боже. О БОЖЕ. Мои глаза округлились. — Нет, я не могла.

— О, ещё как могла, ангел.

На меня обрушилось нечто сродни полному разрушению. Мне снился Доминик. И я разговаривала вслух. В машине. А Трейс слышал всю эту хрень.

Отстегнув ремень безопасности, я выскочила из машины и бегом пересекла парковку. Надо срочно найти его! Я должна объясниться перед ним и, если потребуется, упасть на колени и молить о прощении. Я дёрнула дверь магазина и замерла. Над головой звякнул колокольчик, но я не обратила внимания ни на него, ни на продавца за кассой. Всем своим существом я отчаянно вглядывалась в проходы между стеллажами, пытаясь найти Трейса.

У меня сжалось сердце, когда я заметила его в дальней части магазина, рядом с холодильниками. Он стоял напротив холодильника с безалкогольными напитками, держась одной рукой за открытую стеклянную дверцу. Его голова была низко опущена. Мои плечи опустились, вслед за сердцем, ухнувшим вниз.

Я подошла к нему, не совсем уверенная, что собираюсь сказать, но точно зная, что должна подойти, должна сказать ему что-то, чтобы ему стало легче.

Я позвала его по имени, приближаясь со спины, но он не обернулся. Он так и стоял, глядя на ряды напитков.

Чувство вины затопило меня.

— Трейс… — я даже не знала, с чего начать. Я подняла руку, чтобы коснуться его спины, успокаивающе, но тут же опустила руку. Я не могу его успокоить. Моё прикосновение — для него проклятье. Одному Богу известно, что ещё он увидит, услышит или почувствует, и не сломит ли его это ещё больше.

— Линли любила эту дрянь, — произнёс Трейс, взяв в руки банку газировки. — Я постоянно ей говорил, что она угробит своё здоровье, если продолжит пить в таких количествах, но ей было всё равно.

Я ничего не ответила. Я забыла, как говорить, как двигаться, как дышать.

— Если бы я знал, что будет, то купил бы ей пожизненный запас, — он издал смешок, но в нём не было веселья. — Ну разве жизнь — не сука?

Он поставил банку обратно и взял другую с полки ниже.

Мне хотелось исчезнуть.

— Будешь что-нибудь? — неуверенно спросил он, по-прежнему не глядя на меня.

— Нет, спасибо, — качнула головой. Слёзы жгли веки, грозя пролиться.

Он захлопнул дверцу холодильника и пошёл между рядами товаров.

— Трейс, подожди, — взмолилась я, быстрым шагом догоняя его. — Прос…

— Не надо, — он резко остановился и развернулся ко мне лицом. Его челюсть была напряжена, а губы сжаты в жёсткую, непреклонную линию. На это уже было больно смотреть, но его глаза… Его глаза отражали, как он разорван на куски и вывернут наизнанку. — Ни одного грёбаного слова об этом, Джемма.

Его ядовитый тон ранил сильнее пощёчины.

— Пожалуйста…

— Я серьёзно, — сказал он, делая шаг ко мне. Он стоял так близко, что носки его ботинок почти наступали на мои. — Я максимально близок к тому, что бы вырвать его блядское сердце из груди. Понимаешь, о чём я говорю?

Широко распахнув глаза и потеряв дар речи, я втянула нижнюю губу и кивнула.

Его взгляд непроизвольно опустился к моим губам, хотя плечи всё ещё были напряжены, а дыхание оставалось тяжёлым. Он явно изо всех сил пытался взять себя в руки.

После небольшой паузы его плечи слегка поникли.

— Слушай, я знаю, что это не твоя вина. Знаю, что всё дело в кровной связи, и пытаюсь справиться с этим, как могу. Но мне всё ещё трудно сдержаться.

И снова он страдает из-за меня. И снова я сделала его жизнь чуть-чуть тяжелее. Чуть-чуть отстойнее. Я зажмурилась, пытаясь не дать мучительному образу его глаз, отражающих боль, закостенеть в моей памяти. Как будто мне мало причин ненавидеть своё существование.

Он поднял мой подбородок, завладевая вниманием.

— Единственное, что мне помогает, это уверенность в том, что в итоге мы будем вместе. Потому что то, что у тебя с Домиником, это не по-настоящему, — он понизил голос, чтобы никто, кроме нас двоих, не мог услышать. — Это всего лишь хренов магический обман, к которому он принудил тебя, пока ты не заметила.

Часть меня с отвращением восприняла эту краткую версию того, что происходит между мной и Домиником.

— Но то, что есть у нас, то, что мы чувствуем друг к другу…. Это настоящее, Джемма.

Мои губы раскрылись, чтобы ответить ему что-то, сказать, как много он на самом деле значит для меня и что я сожалею о всей той боли, которую я ему причинила, но не смогла выдавить ни звука, даже под страхом смерти.

Он наклонился и оставил нежный поцелуй на моих губах.

— Я знаю, что ты любишь меня, Джемма, даже если ты об этом не говоришь. И я знаю, что мы будем вместе, даже если ты в это не веришь, — сказал он, проводя большим пальцем по моей щеке. — Если через это нужно пройти, чтобы быть с тобой… чтобы в итоге быть вместе, то я сделаю это.

Мои коленки подкосились, но он тут же поймал меня, помог устоять на ногах, как всегда это делал.

— Это так не должно быть, — я опустила голову, понимая, что любовь не должна причинять боли. Даже если я и не делала этого намеренно, он тем не менее страдал из-за меня. Совершенно того не заслуживая. Он достоин солнца, луны и неба в алмазах. А не вот это вот всё. Не меня.

— Тогда как оно должно быть, Джемма? — один из уголков его губ дёрнулся вверх. — Как ты хочешь, так мы и сделаем. Создадим свой собственный рай.

Я вскинула бровь и улыбнулась.

— Вот так просто?

— Вот так просто.

Я приблизилась к нему и обвила руками его талию.

— Я, честно, не знаю, как ты всё это терпишь, когда я сама себя ненавижу в такие дни, — призналась я, стараясь говорить максимально ровно… и максимально искренне. — Но обещаю тебе, Трейс Макартур. Однажды я сделаю так, чтобы оно того стоило. Однажды я стану той, кто заслуживает быть рядом с тобой.

Даже если это будет последним, что я сделаю в своей жизни, я всё равно выполню это обещание.

— Обязательно выполнишь, Джемма, — он наклонился ко мне и коснулся моих губ, как художник кистью оставляет след на полотне. — И может быть тогда ты поймёшь, что ты уже та самая.

Он жадно поцеловал меня, унося из этого места и времени в другую реальность, не такую осязаемую, но полную надежд на счастливое будущее. В это мгновенье я перестала ждать заветного «и жили они долго и счастливо». Я уже оказалась там.

Зазвенел колокольчик входной двери, но ни я, ни Трейс не остановились, чтобы посмотреть, кто там. Я смутно слышала, как продавец здоровается с кем-то, пока ладонь Трейса скользит вниз по моей руке и затем вокруг талии.

Странное чувство сжимает мои внутренности, собираясь в центре, как интуитивное предупреждение, никак не связанное с Трейсом или с тем блаженством, которое дарил он мне своими губами. Нет, это был сигнал об опасности, моя врождённая способность. Я вся напряглась, уже зная ответ.

Воскрешённый.

ГЛАВА 26. ВАМПИРСКАЯ ЗАПРАВКА

Сердце заколотилось у меня в груди, когда запах смерти наполнил лёгкие. Мои глаза не отрывались от Воскрешённого на входе в магазин. Он о чём-то спрашивал продавца, как вдруг его губы замерли на полуслове, будто его что-то отвлекло. Я видела, как его спина выпрямляется, и он становится чуточку выше, чем есть на самом деле, и затем медленно поворачивает голову в мою сторону.

Тёмные, безумные глаза глядели на меня, полные жажды крови.

— Он чувствует тебя, — произнёс Трейс, хотя я и сама это уже поняла.

Заклинание Сокрытия осталось в прошлом — маска, которую я не должна была носить и которую потеряла той ночью на поляне вместе с прежней Джеммой. Я больше не боюсь. Ни всего этого. Ни его.

В тот момент это было единственное для меня, что имело смысл. Единственное, в чём я была уверена в этом мире, полном неопределённости и обмана. Мой пульс участился, и я чувствовала, как моё тело жаждет его крови на моих руках, и я не могла ничего поделать, кроме как подчиниться этому желанию.

Я отстранилась от Трейса и кратко кивнула, давая ему понять, что разберусь с этим сама. Трейс отступил, скрещивая руки и с тревогой наблюдая за мной.

Наблюдая, но не двигаясь.

Я пересекла магазин вдоль дальней стены, каждый мой шаг был медленным и размеренным, как будто по разметке из какой-то другой жизни, или из другой временной линии. Воскрешённый повторял мой путь с другой стороны, следуя за мной, как хищник за жертвой. Я улыбнулась ироничности ситуации.

Вновь прозвучал колокольчик — в магазин вошли Габриэль и Доминик. Глаза Габриэля мгновенно сощурились на обнаруженном Воскрешённом, хотя он не стал идти дальше. Вместо этого он забаррикадировал дверь и отошёл, наблюдая за происходящим со стороны. Ему любопытно посмотреть, научили ли меня его уроки чему-нибудь. Доминик улыбнулся, запрыгивая на прилавок, чтобы наблюдать за зрелищем с первого ряда.

— Здесь нельзя сидеть, — возмутился продавец, но Доминик просто шикнул на него.

Воскрешённый, казалось, даже не заметил их, когда свернул в центральный проход, двигаясь прямо на меня. Он ни на секунду не разорвал зрительный контакт с момента, как заметил меня в магазине. Он ведёт себя так, будто больше не замечает никого вокруг. Словно всё остальное перестало для него существовать, и теперь он должен меня заполучить.

И как невинная овечка, я заманила его обещанием обладания.

Обещанием вкуса.

Я знала, что он нападёт первым, и ждала этого. Он обезумел от голода, а потому будет неосторожен. Его клыки выдвинулись, до меня донеслось низкое рычание. Как только он подобрался достаточно близко, его рука рассекла воздух, как клинок, но движение было слишком жадным и небрежным, и я с лёгкостью увернулась.

— Эй, — обращается продавец у прилавка. — Что здесь происходит? Не знаю, что вы затеяли, но я вызываю копов.

— Копов? — фыркнул Доминик, будто слова продавца показались ему очень смешными. — Они ничем не смогут тебе помочь, зверушка, а теперь, будь добр, закрой рот и сядь.

Воскрешённый снова бросился на меня, на этот раз с обеими руками, но я без труда обогнула его и ударила локтем по затылку. А затем развернулась лицом к нему, готовая к новому выпаду.

— Как мило, ангел.

Моя кожа вибрировала от сосредоточенности, всё моё внимание было направлено на Воскрешённого с глазами чёрными, как безлунная ночь, двумя омутами из греха и жестокости. Я почти чувствовала все те зверские убийства, совершённые им, слышала крики невинных жертв. Он был безнадёжен: ни раскаяния, ни шанса на спасение его души. Мой долг — свершить правосудие во имя тех, кто пал от его рук. Мой долг — заставить его заплатить за совершённые преступления против них. Я чувствовала это… внутри — где-то глубоко под кожей, мышцами и костями.

В своей крови, в самой своей сути — в том, кто я есть.

Он снова замахнулся на меня и едва удержал равновесие, когда я без каких-либо усилий уклонилась, оказавшись позади него. Как будто всё окружающее пространство находилось для меня в замедленном действии, терпеливо ожидая, пока я предугадаю его следующий шаг. Это ненормально, но в этот момент казалось естественным и правильным, словно так и должно было быть всегда.

Воскрешённый отчаянно тряхнул головой, будто бы пытаясь вернуть себе хладнокровие, подавить жажду крови. Но всё было тщетно. Он не мог себя контролировать, даже его инстинкт самосохранения кричал ему: «Беги!»

— Мне просто… нужно… попробовать, — прохрипел он с безумными глазами. — Один. Маленький. Глоток.

— Встань в очередь, — голос Доминика казался пустым и далёким.

Нахмурившись, я сжала кол в ладони и затем схватила шею Воскрешённого свободной рукой, притягивая его к себе, давая ему то, что, как он думает, он хочет. И за что он бесславно погибнет.

Моё прикосновение, похоже, распалило его, довело до безумия, из-за которого он повис у меня на руках, как безголовый петух. В отчаянии, в исступлении, он попытался укусить, чтобы получить хоть крошечную капельку крови, но попытка оказалась тщетной и вызвала у меня победную улыбку.

— Не сегодня, — прошептала я, а потом вонзила кол ему в сердце.

Он рухнул на пол, как мешок с мусором.

Мой пульс мгновенно успокоился до ровного, мягкого ритма. Словно моё тело знало, что угроза, которую мне предначертано уничтожать снова и снова до конца моих дней, миновала.

— Это было… — я резко втянула воздух. — Потрясающе.

И сама удивилась своим словам. Я не ожидала, что буду чувствовать себя именно так, когда закончу. Но это придало мне сил — возможность, наконец, контролировать ситуацию. Не бояться. И теперь я бы даже хотела повторить.

Как бы не совсем, но отчасти.

— У тебя получается всё лучше, ангел, — я поднимаю глаза, встречаясь взглядом с Домиником. Он так и сидит на прилавке, тогда как продавец застыл позади него с телефоном в руке. — Я уже думаю, а не пора ли мне бояться тебя.

— Пора, — ответил Трейс резким тоном. Он стоял на том же месте, где я его оставила, и так пристально смотрел на меня, что моё сердце пропустило удар.

Хотела бы я уметь считывать его эмоции, как он читает мои мысли, но его лицо ничего не выражало.

Он с трудом оторвал взгляд от меня, как будто ему было больно не смотреть на меня.

— Кто-нибудь из вас двоих разберётся с ним? — спросил он Доминика и Габриэля, указав подбородком на парализованного от страха продавца.

Бедняге на вид было не больше двадцати, и он выглядел совершенно ошеломлённым.

— Считай сделано, — откликнулся Доминик, разворачиваясь на месте и спрыгивая по другую сторону прилавка. Резким движением он вырвал телефон из рук продавца и заставил посмотреть себе в глаза.

Пока он стирал воспоминания, я вновь повернулась к Воскрешённому.

— Я всегда знал, что в тебе это есть, — сказал Габриэль, подходя ко мне, и тоже посмотрел на труп. Он ещё ни разу не видел, как я побеждаю Воскрешённого. По крайней мере, не в реальном мире, где это имело наибольшее значение. Он не скрывал улыбки на лице, и хотя она была маленькой и сдержанной, но я всё же заметила в ней гордость за меня.

— Так что же теперь делать с телом? — я перевела взгляд с Габриэля на Трейса, который смотрел на меня с огромным восхищением. — Полагаю, никто не взял с собой огненную пыль?

— Она нам не понадобится, — на щеках Трейса проявились ямочки, когда он подошёл ближе. — Им займусь я.

— Пожалуйста, только не говори, что ты запихнёшь его в багажник, — мысль вызвала у меня омерзение. У меня не было ни малейшего желания кататься по городу с хреновым вампирским трупом в машине.

— Нет, я не собираюсь запихивать его в багажник, — он скривил лицо, якобы обиделся на подобное предположение. — Я Жнец, Джемма. Это то, чем мы занимаемся.

Он склонился над телом и коснулся его.

Воздух вокруг него пошёл рябью, как будто внезапно стал видимым и осязаемым, а в следующее мгновение трупа уже не было.

У меня упала челюсть. В таком свете я его ещё не видела. И уж точно не так близко.

— Не забудь про камеры, — подсказал Габриэль Доминику.

— По-вашему, я впервые этим занимаюсь, что ли, — ответил Доминик с другого конца магазина. — Уже сделано, — он помахал видеокассетой и убрал её под пальто. — Побольше веры в меня, братец.

Габриэль заворчал что-то себе под нос. Мой взгляд метнулся к продавцу. Он, довольный, сидел на стуле за кассой с книжкой в руках, листая страницы большим пальцем. Он жадно вдыхал запах, словно аромат горячего пирога с яблоком прямо из духовки.

Я расхохоталась, и Доминик подмигнул мне.

— Почему он так делает? — спросил Габриэль, наблюдая за продавцом, но не видя ничего забавного.

Я хотела объяснить, но растерянность и раздражение на его лице только сильнее рассмешили меня.

Я согнулась пополам, держась за живот.

Словно по сигналу, Трейс возник перед нами. И сразу же нахмурил брови, силясь понять, почему я так истерично смеюсь.

— Что здесь происходит? Что смешного?

— Понятия не имею, — Габриэль выглядел недовольным, когда они обменялись взглядами. — Видимо, какая-то шутка только для своих.

Лицо Трейса помрачнело на этих словах, и внезапно мне расхотелось смеяться.

ГЛАВА 27. МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЁЙ

Мы приехали в центр Хоторна вскоре после того, как зачистили все свидетельства нашего пребывания в магазине на заправке. Раньше я не понимала, в чём прикол убивать вампиров командой, но теперь, увидев своими глазами слаженную работу нашего мини-отряда, хоть и несколько бракованного, я смотрю на этот вопрос иначе. То, что раньше казалось какой-то бессмыслицей, внезапно оказалось к месту.

Клуб «Гавань». Пафосное заведение в богатом районе и то самое место, где в последний раз были замечены сёстры Родерик, если верить анонимному источнику Доминика. Снаружи клуб выглядел новеньким и очень дорогим, просто кичится деньгами, что, собственно, и приманило сюда сестёр.

Трейс не сказал ни слова по пути сюда. Похоже, мы вернулись к исходной точке. Я попытаюсь успокоить его, когда вернёмся домой, но сейчас мне нужно сосредоточиться на том, зачем мы сюда приехали.

Мы пересекли улицу, подходя к серому каменному двухэтажному зданию. Клуб, казалось, не работал — неудивительно в середине буднего дня.

К счастью для нас, дверь была открыта, поэтому мы смело вошли внутрь.

Красные атласные занавески ниспадали с потолка, словно кровавые водопады. Всё в клубе было выполнено в чёрном цвете, а если не чёрного, то настолько близкого к нему оттенку, что разницы и не видно. Мой взгляд сразу же нашёл сестёр в дальнем конце помещения. Они сидели за столом с темноволосым мужчиной делового вида. Возможно, владелец заведения. Он мигом поднялся на ноги, заметив нас четверых, разгуливающих по его клубу.

— Мы закрыты. Вы можете прийти сюда позже, в часы работы клуба, — он оглянулся на сестёр и покачал головой. — Приношу свои извинения, двери должны были быть закрыты.

— Мы пришли не за выпивкой, — пояснил Доминик.

Сёстры синхронно подскочили, узнав его.

Мужчина растерянно уставился на нас, сведя брови на переносице. Он слегка повернул голову вправо и выкрикнул через плечо:

— Джеррод! Выведи их отсюда!

Я сделала шаг вперёд, показываясь сёстрам.

— Нам нужно поговорить.

Анита, старшая из них, кивнула.