Пороки джентльмена

Глава 12

Все тело Найджела словно онемело. Все, кроме головы, которая раскалывалась от боли. Джин с водой, тем более в том количестве, которое он выпил, был чистым ядом. Найджел лег на кровать и закрыл глаза в тщетной попытке уснуть. Перед его мысленным взором стояла одна и та же картина: Уэдербелл споткнулась, не добежав расстояния в один корпус до финишного столба. Медленно-медленно весь ужас собственного положения стал доходить до Найджела и, развернувшись перед ним, поразил его, словно залп ружей расстрельной команды. Начальные проценты, под которые он взял ссуду, равнялись тридцати, что было бы не слишком обременительным, будь долг возвращен в течение двадцати четырех часов. С пятьюдесятью тысячами гиней в кармане он запросто мог позволить себе потратить такую сумму. Но теперь реальность была такова, что через два дня ставка должна была достичь пятидесяти процентов, после чего увеличиваться ежемесячно. Даже если бы он умудрился наскрести денег на выплату процентов, никаких шансов выплатить основную сумму у него все равно бы не было.

Найджел поднялся с кровати, подошел к окну и посмотрел вниз на улицу. Стояло хмурое утро. Ливший всю ночь напролет дождь прекратился, но с мокрых деревьев все еще капала вода, а свинцовое небо по-прежнему нависало нал самой землей. Прохожих почти не наблюдалось, а те, что отважились выйти на улицу, осторожно ступали по сплошь залитой лужами мостовой.

Найджелу показалось, что голова его вот-вот лопнет, стены теснили со всех сторон. Ему захотелось уйти куда-нибудь, туда, где он мог бы найти успокоение.

Войдя туда, Найджел тотчас заметил метаморфозы, происшедшие с домом со времени его визита. Пахло краской, сушеной лавандой и воском. Люстра с полным набором свечей ярко освещала холл. Только сейчас Найджел заметил расставленную вокруг мебель. Отполированная до блеска и сияющая в золотистом свете, она выглядела прекрасно. Под ногами лежал весьма недурный ковер, которого – Найджел мог поклясться – в прошлый раз не было.

Загоревшись любопытством, он приоткрыл дверь салона, заглянул внутрь и ошеломленно замер. Теперь, когда стиль помещения был выявлен, комната обрела благородный вид. Мебель, правда, была старомодной, но, несмотря на некоторую ветхость, в ней чувствовалось какое-то особенное достоинство. Шторы и ковер тоже имели слегка потертый вид, но это никоим образом не выглядело как признак бедности – скорее как свидетельство пренебрежения хозяев внешними атрибутами богатства. В комнате никого не было, но в камине горел огонь, и лампы были зажжены, что создавало атмосферу тепла и уюта.

Несмотря на свое несчастье, Найджел почувствовал некоторое успокоение. Он подумал, что эта комната – верное отражение характеров нынешних обитательниц дома. Он подошел к гостиной, коротко постучал и открыл дверь.

Все три женщины оказались там – сидели за столом склонив головы над кипой журналов, в то время как трое детей играли у камина. Тристан и Изольда с пронзительным лаем метнулись гостю под ноги.

Этот невыносимый звук прошил голову Найджела насквозь. Он поморщился.

– Да замолчите вы! – Он предпринял попытку оттолкнуть от себя собак ногой, но те снова и снова бросались на него, пока Корнелия не взяла их на руки.

– Боже мой, Найджел, ты выглядишь просто ужасно, – сказала Корнелия. – Здоров ли ты, друг мой?

– Здоров, благодарю, – ответил Найджел.

– Нелл права: ты выглядишь ужасно. Ты уверен, что не болен? – спросила Аурелия.

– Уверен, не беспокойся, Элли. Я совершенно здоров, я просто пришел к вам за тишиной и покоем… Но должен сказать, кузина, это просто чудо, что вам удалось сделать с этим домом за такой незначительный срок.

– Да, удивительно, чего можно достичь с пятью тысячами гиней и армией подручных, – самодовольно проговорила Лив.

– Вы потратили пять тысяч гиней? – ахнул Найджел, резко выпрямляясь на стуле. Он собирался сказать, что это целое состояние, но вовремя вспомнил, что сам спустил почти вдвое больше, и снова откинулся назад.

– Нет, конечно, нет, – поспешила заверить его Лив. – Гораздо меньше, однако, чтобы придать нашему жилищу хоть в малой степени приличный вид, все же достаточно. Теперь мы намерены привести в соответствие с нашим домом и себя.

Она махнула рукой, указывая на журналы.

– Вот видишь, журналы мод. Если проявить изобретательность, то скорее всего каждой из нас можно обойтись одним платьем для верховой езды, одним домашним платьем, одним дневным платьем и одним бальным нарядом. При этом разная отделка… шали, ленты, шарфы, различные украшения… все это внесет в наряды разнообразие, и потом, у нас с Элли похожие фигуры, а потому мы сможем обмениваться платьями… Вот Нелл не сможет – она гораздо выше нас ростом… но с ней мы будем меняться шляпками и мантильями, и…

– Постой, постой… – Найджел в ужасе поднял руку, останавливая ее. – Ты говоришь, вы собираетесь выезжать, имея по одному туалету каждая? Никто никогда не надевает одно и то же платье дважды, Лив.

– Никто ничего и не заметит, – спокойно возразила Аурелия. – К тому же это ведь ненадолго, всего лишь на пару месяцев, до тех пор, пока… – Умолкнув, она виновато посмотрела на Ливию.

– До тех пор, пока что?

– До тех пор, пока я не найду себе жениха, – объявила Ливия.

Энергичный стук дверного кольца снова вызвал собачий лай. Животные, подбежав к двери, прижали носы к щели внизу. Их хвосты в предвкушении развлечения двигались в бешеном темпе.

– Морком, пожалуйста… Не могли бы вы забрать собак на кухню? – проговорила Корнелия, выходя в холл. – Посмотрите, кто там… А впрочем, не надо, я сама. – Подхватив собак на руки, она, не церемонясь, всучила их слуге и поспешила открыть дверь, в которую упорно продолжали стучать кольцом.

Засовы теперь были тщательно смазаны, и Корнелия внезапно подумала, что надо бы поблагодарить этого нового работника, Лестера. Он обнаружил, где заедало, и все наладил. Дверь открылась без скрипа, и Корнелия оказалась лицом к лицу с виконтом Бонемом.

Какая-то волна пробежала по ее телу. Корнелия не поняла, что это было. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вновь обрести дар речи, но и тогда собственный голос прозвучал для ее слуха немного странно:

– Милорд, вот так сюрприз… такое ненастное утро. Я не ожидала, что кому-то придет охота выходить из дому.

– Небольшой дождичек никогда не был мне помехой. Нелл, – ответил Бонем, бодро проходя в холл и одновременно скидывая с себя плащ. Стряхнув капли дождя со своей касторовой шляпы, он бросил ее на скамью в якобитском стиле возле двери и рядом положил плащ. Гарри научился в этом доме обходиться без услуг дворецкого, встречающего посетителей у входа. – Ну-с, чем же вы себя занимаете в такое ненастье? – поинтересовался он, пристально глядя на Корнелию. Ее волосы немного выбились из тяжелого низкого пучка, и Гарри охватило почти непреодолимое желание распустить их совсем… всего три шпильки – и он ощутит в своей руке волну этих густых роскошных волос, напоминавших ему мед со сливочным маслом.

Корнелия, по своему обыкновению, смотрела на него прямо и открыто. В твердом взгляде ее голубых глаз застыл вопрос. Гарри улыбнулся и увидел, как в ответ просияло ее лицо, отчего она показалась моложе и не такой уверенной в себе, какой выглядела вначале… Он понял, что она почувствовала, возможно, сама того не желая, возникший между ними искрящийся поток невидимых флюидов страсти.

Но вот Корнелия овладела собой. Ее ответная улыбка была улыбкой гостеприимной хозяйки.

– Журналами мод, что вы нам прислали. Мы очень признательны за заботу, сэр, и за швею, которую вы нам рекомендовали. Мисс Клер как раз то, что нам нужно. – Корнелия устремилась в гостиную. Обернувшись через плечо, она любезно заметила: – Просто поразительно, что вы знаете человека, которого ничуть не смущает необходимость экономии.

– Вы не забыли наш уговор, Нелл? – сказал Гарри, ловя ее за руку.

– Я не против называть вас Гарри в приватной обстановке, но вряд ли такая фамильярность уместна при посторонних.

Гарри подчеркнуто огляделся по сторонам.

– В холле, кажется, никого нет.

– Да, сейчас нет, – молвила Корнелия. – Моим подругам неизвестно об этом… как вы изволили выразиться, уговоре… и я предпочла бы, чтоб они и впредь оставались в неведении. В этом доме, если вы не против, мы будем употреблять формальное обращение.

Гарри уловил в ее заявлении подспудное беспокойство и снова принял решение отступить.

– Извольте, мэм, я к вашим услугам.

Губы Корнелии в ответ на проскользнувшую в его голосе иронию слегка дернулись, но она улыбнулась в знак одобрения и продолжила путь в гостиную.

– А, Дагенем, вы, я смотрю, думали о том же, – приветствовал Найджела Гарри с дружеским рукопожатием. – Тепло домашнего очага – приятное отдохновение от игорных столов?

Пожимая руку молодому человеку, Гарри пристально следил за его выражением. Шутливое замечание было встречено слабой, вымученной улыбкой, а цвет лица Найджела был похож скорее на сыворотку, чем на сливки. Гарри вспомнил только что виденных им двоих, занятых стрижкой живой изгороди в сквере напротив. На сей раз это была другая пара, но определенно не садовники. Простого человека с улицы они могли бы ввести в заблуждение, но обмануть виконта Бонема было невозможно. Он чуял их почти по запаху, так же остро, как учуял тех двоих в Холборне. Кто-то проявлял к Найджелу Дагенему очень нездоровый интерес.

– Да, вы правы, Бонем. – Найджел через силу улыбнулся и коснулся висков. – Вот, сглупил вчера вечером. Теперь дьявольски болит голова.

– Сырое яйцо взбить с пинтой молока, – авторитетно сказала Ливия. – Знаю это средство от главного конюха отца. Действует, по его словам, безотказно.

Найджела передернуло.

– Поверю тебе на слово, Лив.

– Что вам предложить, лорд Бонем? – Аурелия приблизилась к буфету. – Могу распорядиться насчет чая, – чуть неуверенно сказала она. – Но здесь у меня есть отличное бургундское. Леди Дагенем говорит, вино превосходное.

– Тогда с удовольствием выпью бокал вина, благодарю вас. – Гарри сел возле бюро. Никаких признаков упражнений Нелл в каллиграфии не наблюдалось. Но в поле зрения Гарри попалась шкатулка с шитьем, стоявшая на круглом столике у окна. Гарри бросил взгляд на Корнелию. Она сидела на диване с дочерью на коленях. Девочка прильнула к материнскому плечу, чуть приоткрыв рот, глаза ее слипались, она медленно засыпала. На лице Корнелии застыло отсутствующее, мечтательное выражение, и, глядя на нее, Гарри задумался, где, в каких далях она витает, какие картины проходят перед ее взором. Он, сам не зная почему, вдруг остро ощутил свое одиночество, что испугало его. Он не имел права на подобные чувства.

Аурелия передала ему бокал вина.

– Мы собирались благодарить вас, сэр, – сказала она, указывая на журналы. – Они нам очень пригодились, а мисс Клер оказалась очень мудрой и практичной женщиной…

– Да, леди Дагенем мне уже сказала, – заговорил Гарри. – Моя экономка – кладезь подобных сведений: у нее море друзей и знакомых, желающих получить работу. Я рад оказать вам услугу, леди Фарнем. – Он пригубил вино. – Вы уже знаете, когда начнете принимать гостей?

– Теперь в любой день, сэр, – отвечала Корнелия, которая уже вернулась мыслями в реальность. – Наши визитные карточки отпечатаны. Поскольку мы с Элли… с леди Фарнем… были представлены в свете, мы решили, что сделаем несколько визитов, а затем, в зависимости от того, кто нанесет ответный, разошлем свои приглашения на небольшое суаре.

Хмурясь, она посмотрела на Гарри, пытаясь понять его реакцию.

– Как вам кажется, милорд, это разумно?

– В высшей степени, – ответил он, закидывая ногу на ногу. – Вы правы, превосходное бургундское… Обещаю залучить к вам леди Сефтон. Она самая простая из всех патронесс «Олмака». Получив билеты, вы сможете кружиться в вихре светской жизни, сколько пожелаете. – Его тон говорил, как мало сам он ценит этот вихрь.

– А вы, как я поняла, не большой поклонник вечеров с танцами, – высказала свое наблюдение Корнелия, наматывая кудряшку дочери на палец.

Гарри пожал плечами:

– В них есть приятные моменты. – Он метнул взгляд на Найджела, который мало участвовал в общей беседе или, вернее сказать, вовсе в ней не участвовал. – Не так ли, Дагенем?

Найджел встрепенулся:

– Да… да, разумеется, виконт. Безусловно… безусловно.

Гарри был уверен, что последние пятнадцать – двадцать минут молодой человек не слышал ни слова из разговора. Дела у него, надо полагать, шли все хуже и хуже. От кредиторов можно на время отделаться, частично погасив долг. Но если все дело в карточных долгах, которые он не в состоянии выплатить, тогда он в большой беде.

Не эта ли беда привлекала опасное внимание людей, устроивших за ним слежку? Если они охотились за наперстком, то вполне могли попытаться использовать Найджела Дагенема как возможное средство, с помощью которого наперсток можно заполучить.

Гарри снова бросил взгляд на круглый столик. Шкатулка была закрыта. Он неторопливо поднялся и принялся бродить по комнате. Посмотрел в залитые дождем окна, долил себе вина в бокал, поправил готовое выпасть из камина полено. Каждый, казалось бы, бесцельный шаг словно бы ненароком приближал его к рабочей шкатулке Корнелии.

Когда эти бесцельные передвижения привели его к круглому столу, дверь отворилась, и в комнату с радостными воплями ввалились Стиви и Фрэнни.

– Мама, Ада показала нам, как раскатывать тесто, – выдохнула Фрэнни. – Смотри, какой у меня цветок! – Она с благоговением держала на ладошке некое подобие цветка из сырого теста.

– А наша Мейвис показала мне, как лепить собачку! – закричал Стиви, живо взмахнув своим произведением. Собачка из теста сплющилась, превратившись в нечто бесформенное, и он озадаченно уставился на то, что от нее осталось. – Ну вот, сломалась.

– Потому что она сырая, дружочек, – сказала ему Корнелия, осторожно укладывая спящую Сюзанну рядом с собой на диван. – Когда ее испекут, она затвердеет и не будет ломаться.

– А вот я знала, – объявила Фрэнни, трогая свой цветок крошечным пальчиком. – И мой не сломался.

Стиви, судя по всему, уже готовился к баталии, но Гарри, ветеран подобных стычек, отреагировал мгновенно – присев на оттоманку, попросил:

– Дай-ка его мне, Стиви, я тебе кое-что покажу. – Он протянул руку и из маленькой горячей ручки получил бесформенный кусок теста. – Пока тесто еще мягкое, можно слепить солдатика, – сказал он. – Или даже рыцаря. – Его пальцы начали формировать тесто.

Корнелия с восторгом следила за его длинными, тонкими пальцами, которые проворно и ловко разминали довольно грязный комочек теста, превращавшийся постепенно в средневекового рыцаря с мечом, щитом и в шлеме.

– Мне не нравится этот цветок! – закричала Фрэнни. – Сделайте мне тоже рыцаря. – Она сунула Гарри свой кусок теста.

Гарри взял его, улыбнувшись девочке.

– Ты действительно хочешь рыцаря, Фрэнни? Может быть, лошадку или лебедя?

– Хочу то же, что у Стиви, – твердо заявила Фрэнни.

– Будь по-твоему. – Гарри поднял глаза на наклонившуюся вперед, чтобы лучше видеть, Корнелию и был вознагражден дружеской одобрительной улыбкой. Гарри слепил требуемого рыцаря и встал с оттоманки. Каждый его мускул при этом был устремлен к шкатулке с шитьем на круглом столике.

Во что бы то ни стало он должен был ее открыть, чтобы увериться в том, что и так уже знал в своем сердце. Там находился его наперсток.

– А вы имеете подход к детям, лорд Бонем, – сказала Аурелия, когда Стиви с Фрэнни побежали на кухню просить близнецов испечь рыцарей. – Должно быть, вы много времени проводите с детьми вашей сестры.

Гарри внезапно вспомнил, что Аннабел якобы оставила его с пятью племянниками и племянницами на руках.

– У меня несколько сестер, леди Фарнем, – сказал он истинную правду.

– Большое семейство, должно быть, оказывает большую помощь семье вашей покойной сестры, – заметила Корнелия с живейшим участием.

– Да, – согласился Гарри без особого энтузиазма. Его ложь во благо, которая разрасталась все больше и больше, заставила его почувствовать неловкость. – Какая прелестная шкатулка, – проговорил он, неспешно приближаясь к круглому столику. Он провел пальцем по перламутровой инкрустации. – Французская?

– Нет, итальянская, – отозвалась Корнелия. – Она принадлежала моей матери.

– Вы позволите? – Он, не дожидаясь позволения, открыл крышку. Наперсток лежал в предназначенном для него отделении рядом с мотками разноцветных шелковых ниток. Гарри мог в момент спрятать его в ладони – и дело было бы сделано. Но Корнелия приблизилась сзади и встала у него за спиной, заглядывая через плечо.

Она потянулась и взяла шкатулку в руки.

– Мне нравится роспись на внутренней стороне крышки. Какие изысканные оттенки, не правда ли?

– Восхитительные, – кивнул Гарри. Выходило, что взять наперсток сейчас он не мог, но он по крайней мере убедился, что он здесь, а это большой шаг вперед.

Корнелия закрыла шкатулку и вернула ее на стол.

Вскоре после этого Гарри откланялся. Шпиков, пасших Дагенема, вблизи дома не было видно. Но Гарри знал, что они где-то рядом, ожидают, когда выйдет объект. Любопытно, потеряют ли они к Дагенему интерес, когда наперсток благополучно вернется в руки англичан? Или у них с молодым человеком связаны далеко идущие планы? Действовать следовало без промедления. Особенно потому, что слишком реальной стала угроза для Найджела Дагенема.

Как только Гарри подошел к дому, дождь начался снова.

– Скверная погода, милорд, – заметил Гектор, принимая плащ виконта. – Нынче вечером изволите ехать в экипаже?

– А что, я разве вечером куда-нибудь еду, Гектор? – удивился Гарри.

– У вас, как я помню, ужин с ее светлостью, сэр. – Гектор разгладил поля касторовой шляпы.

– О Боже, совсем забыл. – Гарри с досадой поморщился. Упомянутая дама приходилась ему двоюродной бабкой, которая решила наведаться в город, что случалось крайне редко. Она была гранд-дама старой школы и никогда не позволяла родственникам забывать об этом. Когда герцогиня Грейсчерч призывала к себе, ослушаться ее воли безнаказанно было нельзя, и если Гарри не делал попыток уклониться от неожиданных нападок, вечер бывал убийственно скучным. Но когда разразился скандал, старуха, как и все семейство, стояла за него горой, а посему Гарри чувствовал своим долгом присутствовать на ее ужинах, несмотря на жалкий стол и пустые разговоры.

– Да, пожалуй, в экипаже, – ответил Гарри, устремляясь вперед к лестнице. – В котором часу мне нужно там быть?

– В приглашении ее светлости означено шесть часов пополудни, милорд.

Гарри кивнул. Столь ранний час для ужина в соответствии со старыми обычаями его не удивил. Бабка не изменяла своим привычкам, рожденным нравами двадцатилетней давности. Но это и к лучшему – по крайней мере мучительный вечер скорее кончится.

– Лестер здесь?

– Пришел с полчаса назад, сэр.

– Попроси его зайти ко мне в кабинет. – Гарри начал подниматься по лестнице.

– Я велю подать экипаж к половине шестого, милорд, – сказал Гектор в спину удаляющемуся хозяину.

Гарри поднял руку в знак благодарности и продолжил путь в свою святая святых в мансардном этаже, где в камине весело потрескивал огонь, а зажженные лампы не давали мраку, царившему за окнами, проникнуть внутрь. На письменном столе лежало письмо со знакомой печатью. Из графина, стоявшего на столе сбоку от него, Гарри налил себе в бокал вина и, повернувшись спиной к огню, сломал ногтем печать. Начав читать послание, он нахмурился.

Его лицо продолжало оставаться озабоченным, когда громкий стук в дверь возвестил о приходе Лестера.

– Вы посылали за мной, милорд?

– Да, входи. Вина? – Гарри жестом указал на графин.

– Нет, премного благодарен, милорд. Пинта эля – вот мой напиток, – ответил Лестер. Он заметил недовольное лицо Гарри. – Что-то стряслось, сэр?

– Мне нужно, чтобы ты уже нынче до вечера отправился в Портсмут, – сказал Гарри, постукивая письмом по ладони. – Хотя это как нельзя более некстати, ибо я нашел наперсток.

Лестер тихо присвистнул.

– Так он у вас, сэр?

Гарри отрицательно покачал головой:

– Нет, пока нет, но я его видел. Он, как я и подозревал, в рабочей шкатулке леди Дагенем.

– Ну, значит, он в надежном месте.

– Да, но все же не в таком надежном, как если б он был у меня, – мрачно проговорил Гарри. – И был бы благополучно уничтожен, – прибавил он. – Времени в обрез, Лестер. – Он, можно считать, у всех на виду.

Лестер понимающе кивнул.

– А мне обязательно надо ехать в Портсмут? – проговорил он. – Разве не может поездка подождать день-два?

Гарри отрицательно покачал головой:

– Нет, это приказ министерства. С рассветным приливом в Портсмуте ожидается рыболовное судно из Гавра. На нем прибудет послание от одного из наших людей в Руане. Письмо требуется немедленно расшифровать.

– А что же наш человек в Портсмуте? Разве он не может встретить судно и привезти письмо?

Гарри вздохнул.

– Он сломал лодыжку, неудачно спрыгнув с судна на причал. Он не в состоянии ехать верхом.

– А! – Лестер кивнул. – Тогда нужно поторапливаться, сэр. До места около сотни миль. Вернусь завтра вечером. Тогда смогу достать наперсток.

– Я не готов ждать так долго. Дорога каждая минута. – Гарри рассеянно отпил из бокала. – Я возьму его сам, сегодня же вечером, и, чтобы его пропажа осталась незамеченной, заменю его другим. Не хочу, чтобы в доме поднялся переполох. – Он сдвинул брови, перебирая длинными пальцами ножку бокала. – Ты, случайно, не знаешь, где леди Дагенем хранит свою шкатулку с шитьем?

– Что до этого, сэр, то нынче утром, когда я приходил чинить разболтавшуюся дверцу буфета, шкатулки в гостиной не было. Думаю, она на ночь забирает ее к себе в спальню.

Гарри устремил взгляд на огонь. Его лицо просветлело, а на губах заиграла веселая улыбка.

– В этом определенно есть смысл, – тихо проговорил он. – Ты знаешь, где расположена спальня ее светлости?

– О да, сэр. Это большая комната в конце этажа, прямо над библиотекой.

– В конце… – Гарри медленно отвернулся. – Значит, в отдалении от остальных?

Лестер кивнул:

– Похоже на то. Окна комнаты выходят в небольшой сад, обнесенный стеной, но это все ерунда.

– Задняя часть дома доступна обзору?

Лестер задумался.

– Почти нет. Стена довольно высока, а в саду несколько плодовых деревьев, которые загораживают вид. Что вы задумали, сэр?

– Пришла в голову одна мысль, Лестер… одна возможность. Вот что: не мог бы ты по пути в Портсмут заглянуть в дом? Под каким-нибудь предлогом поднимись наверх и сделай что-нибудь с окном спальни леди Дагенем, ослабь шпингалет, например.

Лестер, которого осенила догадка, кивнул.

– Собираетесь таким путем проникнуть в дом?

Гарри безмятежно пожал плечами.

– Это один из вариантов. Раз на ночь она забирает шкатулку в спальню…

– А я думал, со взломами покончено, милорд, – сказал Лестер с некоторым осуждением.

– Иного выхода я не вижу, – отозвался Гарри, холодно улыбаясь.

– Что ж, воля ваша, милорд.

Лицо Лестера ничем не выдало его мыслей.