Последний поцелуй на ночь

Глава 13

Матас выстрелил в Соло. Матас действительно выстрелил в Соло. Кровь попала на Вику, когда Соло упал… лилась по ней, когда он приземлился и накрыл их собой.

Чтобы защитить. Ее. От врага. Как он и обещал. Киттен боролась под тяжестью его веса, пытаясь освободиться, но тщетно.

Он мертв?

Пожалуйста, не умирай.

Руки тряслись, Вика потянулась и нащупала пульс у Соло. Слабый, но был. Соло жив. Облегчение накрыло ее… когда Матас выдернул Вику из-под массивного тела Соло.

Глядя на нее, Матас рявкнул:

— Извлеки пулю из зверя. Мы же не хотим, чтобы основная достопримечательность твоего отца умерла?

— Н-нет.

Он пнул Соло в бок, перекатывая его на спину и освобождая Киттен.

Теран подпрыгнула, готовая бежать, но коварный Матас, схватил ее за талию прежде, чем она сделала шаг.

— Отпусти! — прорычала Киттен.

— После того, как немного позабавлюсь с тобой.

— Осторожно с ней, — скомандовала Вики, холод бурлил в ее крови. — Пожалуйста. Она на моем попечении, и я в ответе за нее.

Киттен сделала паузу, и распахнув глаза пристально посмотрела на Вику.

Ледяной расчет Матаса, как будто Вика дала ему точно то, что он хотел:

— Ты будешь должна мне, — заметил он, потом поволок борющуюся Киттен в клетку.

Вика направилась за медикаментами, которые она принесла, чтобы ухаживать за Соло после его порки.

Она вернулась и, хотя ее дрожь существенно увеличилась, ей удалось сделать так, как приказал Матас.

Грудь Соло была больше малиновой, чем бронзовой с отверстием размером с четвертак прямо над сердцем. Слезы потекли по ее щекам, размывая его образ.

Сколько человек мог вынести за день прежде, чем умереть? Она задалась вопросом, когда бинтовала его грудь.

— Достаточно, — произнёс Матас.

Хотя он и обладал силой, чтобы отнести Соло, но всё же потащил иного в клетку, разрушая то, что маленькая добрая Вика сделала со спиной и грудью.

Мне так жаль, подумала Вика, борясь с рыданиями. Ночь, как предполагалось, еще не закончилась.

Взгляд темных глаз, удерживал на месте, насмехаясь над её горем.

— Довольна собой?

— Нет.

— Ладно. Твой отец хочет поговорить. — Матас схватил ее за запястье и потащил с поляны.

Слишком быстро, показался трейлер Джекиса. Ее отец ждал у двери и жестом пригласил, зайти внутрь.

Вика не протестовала, но остановилась, неспособная сделать шаг самостоятельно. Ее ноги отяжелели.

Матас поднял Вику, и занес внутрь. Чтобы замаскировать растущий страх, она пристально осмотрела дом, в котором больше не было намека на присутствие ее матери.

Как все транспортные средства цирка, трейлер имел металлические стены; несколько замков висели вдоль на стыке двери, и не было окон.

Однако, в отличие от других трейлеров… за исключением ее… этот оснащён совершенно новой мебелью. Такой как шикарное кресло для отдыха, кожаный диван, телевизор и повсюду изображения обнажённой Одры, танцующей в каждом углу.

Разноцветные подушки были разбросаны вокруг поддельного камина, формируя маленький альков, который был бы симпатичен, если бы не коврик из медвежьей шкуры, расстеленный перед ним. Коврик из Зои.

Да, Джекис освежевал драгоценного медведя Вики. Фактически, он всех ее любимых животных «практично использовал» вместо того, чтобы продать их. «Подарок» для Вики.

Из страусовых перьев Сэмми сделали шляпки и хвосты для труппы. Тигра Доби и Обезьяну Райти превратили в чучело и демонстрировали в главной палатке.

Зебру Гас, лошадь Энжи, верблюда Габби и ламу Барни опустили в своего рода инопланетный металл и превратили в карусель.

Слониху Мини освежевали и опустили в тот же самый металл, теперь из нее текла струя фермента между двумя общественными туалетами в цирке, где люди могли вымыть руки.

Вика с трудом выносила мысль о том, что Джекис сделал с Однажды.

После гостиной, стояла двуспальная кровать. В центре, которой в настоящее время бездельничала Одра, украшенная драгоценностями камнями. Усмехаясь, она потягивала бренди.

Один из пауков, запечатленных на ее руке, начал двигаться, переползая выше и выше, наконец, оказавшись на ее плече.

Татуировки на теле Одры начали оживать несколько месяцев назад, после того, как её обучил Матас.

Одра ненавидела Вику и любила наблюдать за ее наказаниями. Однако Вика отчасти заслужила её ненависть.

Одра, Вика и их подруга Долли выросли вместе, неразлучные, сестры во всех смыслах этого слова, пока мать Вики не умерла, и Джекис потребовал все свободное время дочери.

«Мы будем вместе навсегда, ты и я. Ты никогда не оставишь меня. Я — единственный, кому ты можешь когда-либо доверять. Единственный, кто будет когда-либо любить тебя. Никогда не забывай».

Каждую свободную минуту Вика сбегала, чтобы провести время с ее любимыми девочками. Вместе они играли с животными, смеясь истерично над звуками, которые издавала Зои, как-то Вика задремала, и Долли случайно закрыла дверь клетки, прищемив ей руку.

Джекис узнал и взбесился, говорят, что наказание должно соответствовать преступлению. Долли повредила руку Вики, и таким образом, Джекис убрал Долли. Когда родители девочки начали протестовать, Джекис сослал всю семью.

Именно тогда Вика начала оскорблять Одру ужасными прозвищами и даже ударила ее, надеясь так же отослать и спасти от гнева Джекиса. Оглядываясь назад, она понимала, что обращалась с ней неприемлемо.

Прошлое нельзя уничтожить, она поняла это, и позже стремилась исправить ситуацию и извинилась. Одра не простила.

Матас посадил Вику на стул перед кухонькой трейлера. Потом потер двумя костяшками пальцев под ее подбородок и самодовольно улыбнулся. И вышел, хлопнув дверью.

Матас стрелял в Соло. Просто выстрелил в него так легко, как будто иной был основным блюдом на обед, и теперь он смеет улыбаться мне?

Соло переживет ночь?

Найдёт ли она утром его труп, покрытый мухами и муравьями?

Будет ли она способна ходить с утра?

Джекис двинулся в другую сторону от стола, обрезал сигару и прикурил.

Даже с толстой гранитной плитой между ними, темный дым от сигар окутывал ее, и Вике пришлось задержать дыхание, чтобы не закашляться.

Джекис наклонился вперед и взял твердыми пальцами её за подбородок, чтобы привлечь внимание. Его глаза превратились в узкие щелочки.

— Ничего не хочешь мне сказать? — начал он.

— Пп… прости, — произнесла она, переминаясь на месте. Это была правда. Вика сожалела, что отец был таким человеком, каким он был, сожалела, что Соло здесь, сожалела обо всем, что произошло, и чего не предотвратила.

— Я не говорю о сегодняшнем вечере, я говорю о завтрашнем утре, — проговорил он, удивив ее спокойствием в его голосе.

— Я… я… — Не было ответа, от которого появиться ощущение спокойствия.

Спасало только то, что она не бросила вызов его власти перед свидетелями. Цирк работал, Джекис командовал, и никому не разрешалось оспаривать его. Никогда.

Любой, кто высказывал возражения, оказывался, вынужден драться с Джекисом за каждого члена семьи, и это очень кровавый пример.

Если тот человек выживал, то он и вся его семья изгонялись. Если у него не было симпатичной жены или дочери, конечно. Им позволяли остаться, и выйти за муж за других мужчин.

— Тебе нравится Матас, Вика? — спросил он небрежно. Очень небрежно.

Подождите. Что?

— Нет. — Она яростно покачала головой.

— Он убеждал меня, что ты уже ему отдалась.

Негодование захлестнуло ее, заставляя глупо выболтать:

— Он лжет! Я клянусь, он лжет. — Она никогда не была с мужчиной, и, честно говоря, никогда не испытывала желания.

До Соло. До того, как она поцеловала его.

Но даже тогда, она не была уверена. Секс означает разделить себя с другим человеком, связывая твое тело с его… возможно, даже душу.

Секс был полной уязвимостью, просто еще один способ для мужчины доминировать над женщиной.

Нет, спасибо.

— Нет причины отрицать то, что произошло, — настаивал Джекис.

— Нет…

— Должен признать, что сначала расстроился. Однако, подумав, решил, что мне нравится идея о внуках

Кислород застыл в легких. Это должно быть уловка. Она накричала на своего отца ранее сегодня, толкнула его и пошла на поляну без разрешения. Снова! Все же он говорил о внуках?

Затяжка сигарой, туман дыма, и на мгновение, только на момент, Вика увидела, как маска спустилась с его лица. Оголяя заострённые черты лица, красные глаза, и клыкастые зубы.

— Матас прав, — сказал он. — У тебя слишком много свободного времени, и в это время ты создаешь проблемы. — Раздражение вселилось в его тон. — Только для того, чтобы ты знала: Мека уже нашли. Матас оставил нас, чтобы позаботиться о нем.

Поток раскаяния присоединился к гневу Вики, но ей так или иначе удалось удержать нейтральное выражение лица. Не показывая реакцию. В терминах цирка, «заботиться» о человеке означало «мучить и убивать».

Бедный Радуга. Он оскорбил ее больше, чем все другие, и мучил больше, остальных, но она восхищалась его духом. Независимо от того, что было сделано ему, его сила никогда не уменьшиться.

— Что будет с другим? — спросила Вика, не совсем удачно скрывая свои эмоции на сей раз. В ее голосе была дрожь. — Новичком?

Его губы сморщились в отвращении, и он сказал:

— В него стреляли. Я думаю, что этого наказания достаточно, да?

— Да. — Спасибо, спасибо, спасибо. — Это очень любезно с твоей стороны. Папа.

Его глаза смягчились.

— Утром я прикажу, чтобы Матас убрал клетку Мека, пока ему не будет найдена замена. — Он положил сигару в пепельницу, его пристальный взгляд был острым как лезвие. — А сейчас… Давай поговорим о том, что произошло сегодня вечером.

Каждая мышца в ее теле напряглась. Он собирался спросить, как Соло добрался до Мека, и почему она не кричала о помощи, у нее не было на это ответа. Такого, который удовлетворил бы его.

— Ты помнишь то, что произошло с тобой, когда ты покинула цирк много лет назад? — спросил он.

Другой, да ускользнул от нее.

Это было спустя несколько месяцев после того, как ее отец купил «прекрасных кандидатов в свой зоопарк». К тому времени она и Мара стали подругами, и Вика ужасно хотела, чтобы девушка обрела счастье. Мара, которая отчаянно скучала по своему мужу. Беременная Мара, живот которой рос каждый день.

Вика была связана с ней, на первый взгляд, действительно, хрупкой женщиной, напоминающей ей себя. Мара сказала, что, когда освободится, Вика может жить с ней, что ее муж — могучий воин и он будет защищать ее.

Вика освободила Мару и остальных, но Мара бросила ее, так и не появившись в условленном месте. В течение недели Джекис нашел Вику и остальную часть его зверинца, всех кроме Мары.

Он их убил.

Ее избил.

Но даже при том, что Вика потеряла слух той ночью, она была рада его видеть. К темному, опасному миру, она не была подготовлена. Мир почти пережевал и выплюнул ее кости.

У нее не было защиты, не было денег, и никто не знал ее отца, таким образом, никто не знал, что следует бояться его гнева. Ей пришлось слоняться по улицам, прося у людей еды и денег.

Мужчины называли ее ужасными словами и пытались затащить в заброшенные переулки. Она должна была скрываться в мусорных контейнерах. Страх перед огромной неизвестностью постоянно мучил ее разум, и, ну, в общем, это было слишком много для нее.

Все, что она знала, жизнь в цирке. В то время они путешествовали из города в город в трейлерах.

Останавливаясь на месте в течение двух недель, первые нескольких дней использовались для установки и рекламы, Одра и другие привлекательные женщины выходили в город, чтобы распространять рекламу и соблазнять мужчин. После этого начинались шоу.

На подъездных дорогах всегда размещали наблюдательные посты, и если полицейские маячили на горизонте, их тут же останавливали. Если власти не брали деньги, исполнители собирали как можно больше оборудования и держали путь в следующий город.

Теперь, Джекис путешествовал другим способом. Одна лишь Вика презирала его. Ей одной не придётся больше терпеть, как только она покинет это место.

И когда у неё будет новая жизнь и уверенность, что ее не найдут, она даже поможет полиции охотиться на ее отца и закрыть цирк раз и навсегда.

— Ты снова хочешь покинуть цирк? — Спросил он вкрадчиво.

— Нет, не хочу, — ответила Вика. Снова, это была правда. Она хотела остаться. Пока. Как только у нее будет достаточно денег… как только найдет ключ к манжетам, ответ изменится.

— Ты думаешь, что уродливый иной, которого ты кормила, за которым наблюдала, будет заботиться о тебе, как только освободиться из своей клетки?

Он знала, что Вика нарушила правила во второй раз. Она сглотнула.

«Соло позаботиться о тебе, ты же знаешь. Он действительно защитит тебя.»

Голос проник в ее разум, и она задохнулась. Это был голос, что и тем утром. Хороший. Добрый.

— Что? — спросил ее отец.

— Я… я…

— Не бери в голову. Я задал тебе вопрос. Ты думаешь, что иной позаботиться о тебе? — настаивал ее отец.

Она… она поняла. Соло о ней позаботиться. На некоторое время, по крайней мере. В конце концов, он использовал свое тело в качестве щита для её защиты.

Мужчина готовый на все, не был человеком, который бросит беспомощную девушку в яму с аллигаторами. Но это было не то, что Джекис хотел услышать.

— Он заключенный, папочка, — начала Вика. — Он не может ни о ком позаботиться.

Еще раз «Папа» сработало. Его лицо смягчилось, и он не понял, что она точно не ответила на его вопрос.

— Никто никогда не будет любить тебя так, как я. Никто никогда не будет заботиться о тебе так, как я. Разве не так?

Вика еле заметно кивнула. Нет, никто больше никогда не «любил» бы ее так. В этом она уверена.

Умиротворенный он устроился на стуле и поднял сигару.

— Хорошо. Тогда ты понимаешь, что иной убил бы тебя хладнокровно, когда забрал бы с собой, поэтому, нет причины затрагивать эту тему далее.

Прежде, она могла облегченно вздохнуть, время работало на нее — больше наказывая ее, также!

Джекис добавил:

— Теперь, следующий вопрос..

Вика ломала голову, пытаясь выяснить, что он собирался делать, разглагольствовать или бредить, но только потерпела неудачу.

— Матас, — произнёс он.

И она застонала.

— Хочет жениться на тебе.

Она переплела пальцы, надеясь удержаться от сминания рубашки и выдать глубину своей внезапной паники.

— Очень жаль, потому что я не хочу за него замуж.

— Он будет хорошо с тобой обращаться. Я позабочусь об этом.

Это прозвучало так… нет, это было утверждением.

— Ты действительно рассматриваешь это? — выпалила она.

— Да. Он дал мне слово, что никогда не навредит тебе, и что навсегда останется здесь в цирке с тобой. Со мной.

Темные пятна затуманили ее зрение. Ком вырос в горле, угрожая прервать снабжение воздухом. Все ее прекрасные планы неожиданно терпели крах и поражение.

Ее отец изменял саму ткань ее существования, пытаясь переписать ее будущее, которое она планировала для себя.

«Не беспокойся, — отозвался голос. — Зло не победит».

Не беспокоиться? Как она могла не волноваться?

Одра оставила спальню и устремилась в кухню. Она вылила в себя другой напиток, выдохнула крошечный поток огня и закусила крекером, когда огонь утих, ее бедра раскачивались в такт, который Вика никогда не услышит.

Одра усмехнулась, когда поняла, что Вика наблюдает за ней и сказала:

— Ты могла бы принять предложение Матаса. У тебя больше никого не будет.

Джекис сел более прямо и ударил кулаком по столу, от чего пепельница подпрыгнула.

— Любой был бы счастлив, взять её в жёны. Она — дочь победителя, и родит сильных детей. Проблема найти ей достойного мужчину.

Мужчину, которым можно управлять, он имел в виду. Мужчину, который держал бы ее здесь, в пределах досягаемости, всю ее несчастную жизнь.

Мужчину, который занял бы ее время одной беременностью за другой, сохраняя ее слишком занятой, чтобы стать «проблемой».

— Нет, — прохрипела Вика. — Я не хочу этого.

Предательский свет блеснул в глазах Джекиса… она узнала его. Опасность рядом.

— Я хочу, дорогая девочка, и таким образом, ты подчинишься. Одра поможет тебе спланировать свадьбу.

— Нет, — повторила Вика, во рту пересохло, язык был словно наждачная бумага. Если бы Джекис настоял на том, чтобы идти этой дорогой, то она должна сбежать как можно скорее, прежде чем получит достаточно наличных денег, прежде чем найдёт ключ к манжетам. Но она сделает это без вопросов.

Медленно ее отец встал. Положил ладони на стол и наклонился к ней.

— Ты выйдешь за него с улыбкой на лице, Вика, или я отдам твои сокровища Одре и передам заботу о пленных в другие руки. Я буду вынужден выразить свое недовольство тобой… много раз. Ты понимаешь?