Последний вальс

Глава 7

Через час гости стали постепенно расходиться по своим комнатам, чтобы немного отдохнуть перед ужином, разобрать багаж или написать письма. Вопреки всем опасениям Джерарда охватило приятное головокружение при виде Торнвуда, заполненного весело беседующими друг с другом людьми, и при мысли о том, что все они останутся здесь на Рождество. Не важно, кто первым предложил устроить грандиозное торжество, но идея оказалась и впрямь вдохновляющей.

Джерард с удовольствием прогуливался меж гостей, следя за тем, чтобы каждому из них налили чаю и предложили угощение. Он также пытался представить, что одна из присутствующих здесь молодых леди однажды станет его супругой и хозяйкой Торнвуда. Джерард выделил лишь двух претенденток на эту роль, поскольку почти сразу отмел кандидатуру Маргарет. Наблюдая, как непринужденно беседует и смеется Дженнет с совершенно незнакомыми ей людьми, Джерард подумал, что рядом с этой девушкой он будет чувствовать себя наиболее комфортно. Хотя на роль графини гораздо больше подходила Лиззи Гейнор, если, конечно, он останется в Англии. Если же решит вернуться в Канаду, то…

Если?

Нет, Джерард не мог позволить собственному воображению сбить себя с толку. Он не станет принимать поспешных решений. Сначала нужно тщательно обдумать, кому именно сделать предложение и стоит ли ему вообще жениться. Ясно одно — нужно соблюдать осторожность. Ведь рано или поздно представители высшего света начнут высказывать свои предположения относительно причины, толкнувшей богатого холостяка на то, чтобы собрать в своем загородном доме гостей, среди которых оказалось столько молодых леди на выданье.

— Мы очень благодарны вам за приглашение, милорд, — обратилась к графу леди Гейнор. — Обычно мы праздновали Рождество с семьей моего покойного супруга, но в этом году Лиззи решила принять ваше приглашение. Ведь здесь будут ее друзья, а молодым людям, как вы знаете, очень важно как можно больше времени проводить со своими сверстниками.

— Для меня честь видеть вас в Торнвуде, мадам, — ответил граф.

— Поместье поистине великолепно, милорд, — произнесла Лиззи Гейнор, легонько коснувшись его рукава и заглянув ему в глаза. — Мне не терпится увидеть весь дом. Непременно сообщите, когда сможете показать мне его.

— Завтра утром, если не возражаете, — предложил граф.

— Я не смогу думать ни о чем другом до самого момента пробуждения, — заверила хозяина дома Лиззи, и Джерард почувствовал себя так, словно только что назначил ей тайное свидание.

И все же, раздумывая о своем возможном будущем, граф неизменно возвращался мыслями к женщине, все еще носящей титул графини Уонстед и принимающей вместе с ним гостей. Она великолепно справлялась с поставленной задачей, и теперь с ее помощью все без исключения гости чувствовали себя в Торнвуде как дома. От нее исходило неожиданное тепло и обаяние. А как помогла она бедной измученной Лоре Кеннадайн с ее беспрестанно капризничающим малышом. Произошедшие с ней перемены не поддавались описанию. Как и ее неожиданная красота.

Графа почти возмутил тот факт, что все ее тепло, красота и обаяние предназначались для гостей, как ранее для ее собственных дочерей. Она начала превращаться для него в загадку, которую у него не было никакого желания разгадывать. Во время чаепития Джерард совсем не смотрел на графиню. Ну или по крайней мере старался не смотреть.

Наконец гостиная опустела. Большинство гостей разошлись по своим комнатам, за исключением леди Ланган и миссис Кеннадайн, отправившихся вместе с графиней в детскую. Остался лишь виконт Латрелл.

— Идем в бильярдную, — предложил граф, — выпьем по стаканчику. Мне нужно немного расслабиться.

— Роскошно! — воскликнул виконт, оказавшись в бильярдной и с одобрением обведя взглядом помещение. — Настоящая мужская берлога. Всем нам необходимо уединение, особенно когда в доме живут женщины.

— Стол был пристанищем для моли и собирал пыль в мансарде, — пояснил граф, подойдя к серванту и налив себе и другу по стаканчику бренди. — Его велел спрятать от посторонних глаз мой предшественник. Очевидно, он считал игру в бильярд греховным занятием. — Джерард улыбнулся и протянул виконту стакан.

— Греховным! — присвистнул виконт Латрелл. — Ты не шутишь, Джерард? Речь действительно о твоем кузене? Я всегда считал его немного странным типом, хотя и не знал близко. А после женитьбы вообще его не видел. Считаешь, он был брюзгой?

— Можно сказать и так, — произнес граф.

— Бедная леди Уонстед. — С губ виконта сорвался негромкий смех. — Остается лишь надеяться, что в ее жизни оставались хотя бы те развлечения, которые прежний граф не считал… э… прямой дорогой в ад.

Граф предпочел промолчать. Он провел рукой по бархатной обивке стола.

— Слуги потрудились на славу, — произнес он. Несмотря на то что бархат кое-где вытерся от времени, слуги старательно отчистили его от пятен и пыли. Даже запах плесени исчез.

— Итак, — произнес виконт, взяв из подставки у стены кий и взвесив его в руке, — ты уже остановил на ком-нибудь свой выбор, Джерард?

Граф поморщился.

— Черт возьми, Гарри, — произнес он, — неужели я угодил в расставленные собственными руками силки? Я что — непременно должен выбрать жену в течение следующей недели? Этого от меня ждут?

Виконт рассмеялся.

— Ты отсутствовал слишком долго, — сказал он. — Или еще не привык к титулу. От таких людей, как ты или я, этого ждут всегда. Стоит только раз потанцевать на балу с девушкой или улыбнуться ей, как ее папаша уже готовит брачный контракт, а мать составляет список гостей. Тебе еще предстоит научиться пресекать напрасные ожидания.

— Как? — Граф рассмеялся вслед за другом.

— А так. Никогда не уделяй слишком много внимания какой-то одной конкретной леди, — пояснил виконт, — даже если — Боже упаси! — ты всерьез ею заинтересовался. Или обзаведись репутацией повесы. Но в твоем случае лучше всего будет пару раз обронить фразу типа: «Когда я вернусь в Канаду…»

Друзья стояли у высоких окон и потягивали бренди, глядя на лужайку перед домом и виднеющийся невдалеке лес. Озеро было скрыто от их взора деревьями.

— Это послужит предостережением, — согласился граф. — Знаешь, я вообще не собирался оставаться в Англии и намерен вернуться в Монреаль весной. И все же…

— И все же старая добрая Англия не хочет отпускать. Особенно теперь, когда какая-то ее частичка принадлежит тебе, — понимающе произнес виконт. — Я испытываю те же чувства каждый раз, когда возвращаюсь домой. Только вот происходит это весьма нечасто, потому что мать и сестры тотчас же начинают подыскивать мне жену и требовать остепениться, а отец напоминает о том, что не вечен, и пугает ответственностью, налагаемой титулом. К счастью, он бодр и крепок. Ему ведь еще нет и шестидесяти. Но как представлю, что когда-нибудь все это будет принадлежать мне… Ты не поверишь, но в такие моменты я готов добровольно накинуть на шею ярмо и обзавестись наследником, чтобы все наверняка осталось в семье. Правда, эти порывы быстро проходят.

Друзья рассмеялись.

— И все же ты прав, — произнес граф. — Одно дело — находиться в Монреале и знать, что унаследовал титул и Торнвуд. Но жить здесь и носить титул — это совсем другое. Иногда мне кажется, что сюда вообще не стоило приезжать. Ведь прежняя жизнь меня вполне устраивала. Потому что я сам сделал себя тем, кем стал.

— В таком случае как насчет мисс Кэмпбелл? — спросил виконт. — Или тебя смущает ее не слишком высокое происхождение, Джер?

— Не говори глупостей. — Графа рассердило высказывание друга о Дженнет, но он постарался не подать виду. Представителями высшего света происхождение ценилось превыше добродетели или богатства, а виконт Латрелл был именно таким человеком. — Она дочь джентльмена, Гарри, а обо мне и того не скажешь. Может статься, что это мое происхождение покажется ей недостаточно высоким.

— Должен сказать, она чертовски привлекательна, — отдал Дженнет должное виконт.

— Она мне очень нравится, — признался граф.

— Слова отнюдь не пылкого влюбленного, — заметил виконт Латрелл. — Выпьем еще по стаканчику?

— Не стесняйся, — ответил граф, не выпуская из рук полупустого стакана. — Я не ищу страсти, Гарри, или романтической любви. Я уже давно вырос из этих глупостей и сам не уверен, что или кто мне нужен.

— Ты воспринимаешь жизнь слишком серьезно, Джер, — произнес виконт, двумя глотками осушив стакан. — Тебе нужна любовница. Ну или на крайний случай ни к чему не обязывающий роман. Но заводить романы с такими, как Лиззи Гейнор, не стоит, иначе еще до наступления нового года окажешься связанным по рукам и ногам брачными узами. Наилучший выбор — какая-нибудь вдова. Они наслаждаются собственной свободой и независимостью и совершенно не горят желанием обрести очередного супруга, хотя в отличие от своих незамужних сестер знают, чего лишаются, коротая ночи в холодной постели.

— В таком случае мне придется опубликовать объявление в «Морнинг пост», — с улыбкой произнес граф. — А теперь мне, пожалуй, пора подняться наверх и переодеться. Негоже опаздывать к ужину, когда твой дом полон гостей, не так ли? Ее сиятельство будет гневаться на меня целую неделю.

— Графиня? — Виконт Латрелл удивленно вскинул брови. — Она на это способна? Чертовски привлекательная женщина. Теперь даже лучше, чем в молодости. Ты ведь был ею увлечен, если я не ошибаюсь. Впрочем, все мы не избежали подобной участи. Ужасно досадно, что твой кузен Уонстед оказался таким нелюдимым и скучным типом, Джерард. Он выпил из нее все соки.

— Это их дело, — ответил граф, раздосадованный тем, какой оборот приняла их с виконтом беседа. Поставив на стол пустой стакан, он двинулся к двери.

— А знаешь, ведь кое-кто может оказать ей бесценную услугу, пожелав вновь вдохнуть в нее жизнь, — произнес виконт. — Графиня очень хороша не только лицом, но и, как я полагаю, телом. Просто грех не уложить ее в постель. Эти длинные ноги… О, даже голова закружилась. Ох, прошу прощения, старина, ты против того, чтобы о вдове твоего кузена говорили в подобном тоне?

Да, Джерард был против. На мгновение гнев застил ему глаза, и лишь усилием воли он заставил себя не ударить друга по лицу.

— Она живет в моем доме, — натянуто произнес он. — И находится под моей опекой, поскольку Гилберт не оставил ей содержания. Так что будь осмотрительнее.

Виконт тихо засмеялся.

— Я всегда осмотрителен, когда дело касается моих женщин, Джер, — ответил виконт. — Я не обманываю ожиданий и не разбиваю сердец. Я дарю им удовольствие и получаю удовольствие в ответ. И расстаюсь с ними всегда мирно. Тебе не придется иметь дело с обезумевшей от горя вдовой, когда праздники закончатся. Даю слово джентльмена.

Желание поколотить друга казалось непреодолимым, и все же Джерард сдержался. Кристина — взрослая свободная женщина. Она для него не что иное, как источник постоянного раздражения. Если она пожелает закрутить роман с Гарри, Джерарду не будет до этого никакого дела. Хотя сама мысль о том, что Гарри и Кристина…

— Я не хочу, чтобы в моем доме, полном уважаемых людей, разразился скандал, — отрезал граф.

Но виконт Латрелл лишь вскинул брови и поднял свой стакан в приветственном жесте.

— Чтобы я устроил скандал, Уонстед? Я? Рождественские праздники закончатся, а ты так и не узнаешь, удалось ли мне уложить вдову в постель. — Он опустил стакан и одарил друга ослепительной улыбкой. — Но можешь побиться об заклад, я это сделаю.

Граф раздраженно дернул за дверную ручку.

— Мы опоздаем, — произнес он.

— А как насчет твоей юной кузины? — не унимался виконт, протиснувшись в дверь перед Джерардом. — Собираешься поухаживать за ней, Джер? Очаровательное создание. Нет в мире ничего проще и восхитительнее попытки заставить ее покраснеть, а потом наблюдать за тем, как горят от восхищения ее глаза.

— Руки прочь! — рявкнул граф. — Леди Маргарет — сущий ребенок, Гарри. Не по возрасту, а по отсутствию опыта. Она совершенно тебе не подходит. Кроме того, я ее опекун.

Виконт рассмеялся.

— Я не соблазняю детей, — произнес он. — И уж точно не собираюсь на них жениться. Так что расслабься, старина!

Но если Латрелл все же попытается… Граф Уонстед отправился в свои покои, не произнеся больше ни слова. Если Латрелл попытается… сделать что? Соблазнить Маргарет? Он не станет делать этого. Соблазнить Кристину? Она вдова, которая вот-вот переступит тридцатилетний рубеж. Если между ней и Гарри что-то и произойдет, это будет не соблазнением. А ее свободным выбором.

И все же при мысли о том, что Кристина может согласиться на тайную связь с виконтом Латреллом, Джерарда охватывала непонятная злость. Тайно или нет, но это произойдет под его крышей — под крышей, которую она делит с собственными детьми. Но Джерард был вынужден признаться себе в том, что ему не должно быть до этого никакого дела.

Граф нетерпеливо зазвонил в колокольчик. Где же камердинер? Он давно уже должен ждать его в гардеробной. Радость от приезда гостей испарилась на отрезке пути между гостиной и спальней. Черт! Джерард рванул галстук, не в силах больше дожидаться камердинера. Этот разговор о женитьбе и о том, как ее избежать, определенно вывел его из равновесия.

Падет ли Кристина жертвой искусного обольстителя Гарри?

Заставил ли он Лиззи Гейнор и ее мать поверить в то, что предложение руки и сердца не за горами?

Считает ли его Дженнет просто другом, или она готова разделить с ним нечто большее?

Сможет ли он просто вернуться весной в Монреаль и забыть о судьбоносном письме и обязанностях, налагаемых на него титулом графа Уонстеда?

Позволит ли Кристина Гарри уложить себя в постель? Вряд ли. Холодная пуританка вроде нее не слишком лакомый кусок для искушенного соблазнителя. Но ведь она не была такой сегодня вечером с гостями. Она не была такой с собственными детьми. И вальс она танцевала так, словно музыка и ритм являются частью ее души.

— Вы испытываете мое терпение, — раздраженно бросил граф, когда в комнату вошел камердинер.

— Но ведь вы только что позвонили, сэр, — возразил пожилой слуга.

А ведь он прав. Совсем негоже вымещать свое дурное настроение на слугах.

— Вы принесли теплую воду? — произнес граф. — Спасибо. Весьма предусмотрительно с вашей стороны.

Кристина провела в детской гораздо больше времени, чем намеревалась. Она беспокоилась о дочерях, которые, как ей казалось, должны были чувствовать себя брошенными — слишком много времени отнимала у нее подготовка к торжествам. Несмотря на то что гости привезли с собой только четверых детей, их присутствие в доме вызвало бурю восторга у Рейчел и Тесс. Девочкам еще ни разу в жизни не приходилось играть со своими ровесниками. Неудивительно, что дочкам не терпелось поведать матери о новых друзьях, а новые друзья непременно желали рассказать графине о себе. И не стоило забывать об их матерях, с которыми Кристине еще предстояло познакомиться поближе.

Графине едва хватило времени на то, чтобы переодеться к ужину и заново уложить волосы. Но недостаток времени оказался ей на руку. В изумрудно-зеленом атласном платье с высоко заколотыми волосами Кристина чувствовала себя почти обнаженной. И вот уже в который раз за день она вновь вспомнила о своих черных нарядах. За ними можно было спрятаться как за щитом.

Приветствия, которыми встретили ее ожидающие в гостиной люди, смутили ее еще больше.

— Моя дорогая леди Уонстед, — произнесла леди Милчип, выступив вперед и взяв руки графини в свои. — Вы непременно должны познакомить меня со своей портнихой, хотя я, конечно, понимаю, что это секрет. У всех наиболее изысканно одевающихся леди есть свои личные портнихи, и их имена держатся в секрете. — Леди Милчип вздохнула, а потом рассмеялась. — Вы точно знаете, что надеть, чтобы подчеркнуть красоту и цвет своих волос.

— Мне шьет платья деревенская портниха, мэм, — произнесла Кристина. — Я непременно передам ей ваши слова.

Кристина вновь ощутила на себе пронизывающий взгляд виконта Латрелла, разглядывающего ее в монокль, и внезапно ощутила давно позабытое волнение, вызванное мужским вниманием. На ее взгляд, виконт был одним из тех мужчин, кого Гилберт более всего презирал. Распутник, не меньше.

И все же Кристина решила, что нет ничего дурного в том, чтобы вновь ощутить себя женщиной.

Подняв глаза, она заметила стоявшего на другом конце гостиной графа. Одет он был невероятно изысканно — в черный смокинг и ослепительно белую сорочку. Он улыбался что-то нашептывающей ему Лиззи Гейнор. Пальцы девушки, глядящей на графа глазами собственницы, покоились на его рукаве.

Кристину вновь охватило то же странное чувство, что посетило ее несколькими часами раньше, когда граф подхватил на руки, а потом расцеловал в обе щеки мисс Кэмпбелл. Ей стоило задуматься над этим еще неделю назад, но Кристина была слишком поглощена причиняющими боль воспоминаниями и сбивающей с толку реальностью.

Джерард был теперь графом, обладающим недвижимостью и огромным состоянием, если правда то, что торговля мехом приносит немалые прибыли. Ему тридцать один год. Он холост. Уже целый год он является наследником титула и собственности, но прибыл в Англию всего несколько месяцев назад. Что может быть естественнее поиска подходящей супруги? И наиболее удобный способ сделать это — пригласить в свой дом определенное количество знатных молодых леди, чтобы понаблюдать за ними в неформальной обстановке.

Всем было ясно, что мисс Гейнор как нельзя кстати подходит на роль будущей графини. Впрочем, как и мисс Сюзан Гейнор, мисс Клара Редуэй и мисс Уинифред Милчип. И даже Дженнет Кэмпбелл, чье происхождение по меркам высшего света нельзя было считать слишком высоким, хотя она и являлась дочерью джентльмена, нельзя было сбрасывать со счетов. В дополнение к привлекательной внешности и безупречным манерам эта девушка обладала некоторым преимуществом — граф Уонстед определенно питал к ней привязанность. Кроме того, она принадлежала к миру, в котором в течение десяти лет вращался нынешний граф. Даже у Маргарет был небольшой шанс, хотя при мысли об этом к горлу Кристины подкатывала тошнота. Только не Мэг!

Ожидалось, что вскоре граф Уонстед обзаведется супругой. И если ею окажется не мисс Кэмпбелл, он наверняка обоснуется в Англии и сделает Торнвуд своей резиденцией. И как следствие, Кристина опустится на ступень ниже, обретя статус вдовствующей графини. Она станет еще большей помехой, чем сейчас. Превратится в приживалку.

Нарисованной воображением картины хватило для того, чтобы у Кристины вдруг закружилась голова.

Леди Милчип и другие гости о чем-то говорили, но Кристина их не слышала. Она лишь улыбалась и машинально отвечала на адресованные ей вопросы. Но один вопрос она вдруг услышала совершенно отчетливо.

— Леди Уонстед, — произнесла леди Милчип, — я помню ваш дебют. Вы ведь дочь лорда Пикеринга, не так ли?

— Да, — ответила Кристина. — Совершенно верно.

— Я в этом не сомневалась. — Леди Милчип с улыбкой обвела взглядом присутствующих. — Такой милый джентльмен. А какой в молодости был красавец. Вы унаследовали от него цвет волос и смуглую кожу, леди Уонстед. Каждая молодая леди — включая и меня — питала к нему нежные чувства, несмотря на его репутацию отъявленного негодяя.

Признание леди Милчип вызвало всеобщий смех. Кристина присоединилась к гостям.

— Я могла бы рассказать пару весьма занимательных историй о лорде Пикеринге. — Леди Милчип взмахнула рукой. — И непременно сделала бы это, если бы была уверена, что мой рассказ не заставит леди Уонстед покраснеть. Я не видела его в преклонном возрасте. Каков он стал? Надеюсь, мой вопрос не слишком бестактен?

— Вовсе нет, — заверила леди Милчип Кристина. — Он все еще жив и вполне здоров. Но сейчас почти не покидает дома.

— Какая жалость. — Леди Милчип вздохнула. — Хотя я очень рада слышать о том, что он жив и здоров. Может быть, вы окажете любезность и передадите ему привет от меня в своем следующем письме. А может даже, он приедет сюда на Рождество? — Леди Милчип с надеждой посмотрела на графиню.

— Нет, мадам, к сожалению, он не приедет. — Кристина улыбнулась. — Боюсь, у него иные планы.

Леди Милчип продолжала предаваться воспоминаниям о своей юности к вящей радости присутствующих. Она была уверена, что раньше молодые люди умели развлекаться, и теперь учила этому современную молодежь.

Кристина же задумалась об отце. Он был жив, когда она писала ему полгода назад. Имя отца стало еще одним табу. Гилберт запретил произносить его в их доме сразу после свадьбы. Более того, он запретил жене писать отцу, получать от него письма или каким-то иным образом общаться с ним. И вновь Кристина не стала спорить и еще очень долго не пыталась поставить запрет мужа под сомнение. Но кровные узы оказались крепче, чем она могла предположить. Кристина поняла это еще до того, как умер Гилберт. Ее отец был жив и вел уединенный образ жизни, как она и сказала леди Милчип. По крайней мере так говорилось в ответах на два ее последних письма. Подробностей о жизни отца в них не сообщалось. Почерк, коим были написаны оба письма, равно как и стоявшая на них подпись «Хоррокс» были Кристине незнакомы. Объяснения, кто такой Хоррокс, не прилагалось, а Кристина не предпринимала попыток выяснить это.

И тут графиня поймала на себе пронизывающий взгляд графа. Он смотрел на нее так, словно способен был прочитать ее мысли. Захваченная врасплох, Кристина на мгновение ощутила связь, которая существовала между ними всегда. У графини перехватило дыхание. Но потом граф вскинул брови, и Кристина узнала это выражение. В гостиную вошел дворецкий, чтобы возвестить об ужине. В соответствии с составленным ранее планом граф сопровождал в столовую леди Милчип, а графиня составила пару сэру Майклу.

Как глупо с ее стороны предаваться мечтам. Ведь она графиня Уонстед, вдова его кузена. И хозяйка дома только в течение одной-единственной недели.