Потрясающий мужчина

Глава 7

Ева встала под объектив охранной камеры у двери Чарлза Монро и уже открыла рот, чтобы назвать себя, как вдруг дверь распахнулась. На пороге стоял хозяин в черном длинном шерстяном плаще и кремовом шелковом шарфе. Его улыбка была не менее изысканной, чем облачение.

– Лейтенант Даллас! Очень мило, что вы снова заглянули. – Его взгляд, скользнув по ней, выразил безмерное восхищение, которое Ева сочла незаслуженным. – До чего неудачно, что я как раз собрался уходить!

– Я вас долго не задержу. – Она шагнула через порог, и ему пришлось отступить назад. – Всего пара вопросов, мистер Монро. Либо вы отвечаете на них здесь, неофициально, либо в участке, под протокол, в присутствии вашего адвоката.

Его красивые брови взлетели на лоб.

– Понимаю… Хотя, признаться, думал, что эта стадия осталась позади. Я согласен, лейтенант, задавайте свои вопросы. – Он закрыл дверь. – Обойдемся неформальным общением.

– Где вы находились позапрошлым вечером, между восемью и одиннадцатью?

– Позапрошлым вечером? – Он вынул из кармана электронный дневник и нажал несколько кнопок. – Вот. Встреча с клиенткой в семь тридцать, посещение театра в восемь. Они ставят Ибсена – страшная тоска! Мы сидели в третьем ряду, в центре. Спектакль закончился около одиннадцати. Мы заказали ужин в ресторане с доставкой сюда. Я был занят с ней до трех ночи.

Убирая дневник, он широко улыбался.

– Надеюсь, с меня снято подозрение?

– Если клиентка подтвердит ваши слова.

Улыбка сменилась недовольной гримасой.

– Вы меня убиваете, лейтенант!

– Кто-то убивает ваших коллег по профессии! – безжалостно отрезала Ева. – Имя и телефон, мистер Монро!

Чарлз Монро тяжело вздохнул и обреченно продиктовал требуемое.

– Вы знакомы с Лолой Старр?

– Лола? Лола Старр… Не имею чести. – Он опять достал свой дневник и заглянул в раздел адресов. – Точно, нет. А что?

– Не позднее завтрашнего утра узнаете из выпуска новостей, – буркнула Ева, берясь за дверную ручку. – Пока что не везет женщинам, мистер Монро, но на вашем месте я бы проявляла осторожность, встречаясь с новыми клиентами.

Она потащилась к лифту, морщась от головной боли, но по пути не выдержала и оглянулась на дверь Шерон Дебласс, над которой мигал красный полицейский огонек.

Ева напомнила себе, что сейчас главное – сон. Добраться до дому и хотя бы на часок выкинуть все из головы! Но вместо этого она ввела в охранный блок свой номер, сняла пломбу и вошла в квартиру убитой.

Там было тихо и пусто – впрочем, ничего другого она не ожидала. Если Ева на что-то надеялась, то, скорее, на вспышку интуиции, внезапное озарение. Но нет – только стук в висках, от которого впору спятить. Стараясь не обращать внимания на свое состояние, она двинулась в спальню, зажгла свет и увидела кровать.

Простыни были отправлены на экспертизу.

Все оказавшиеся на них органические жидкости, волоски, чешуйки кожи были проанализированы, данные запротоколированы. На водяном матрасе красовалось пятно: здесь кровь просочилась сквозь атласную простыню. Подушки и передняя спинка кровати тоже были в крови. Интересно, станет ли кто-нибудь приводить это ложе в пристойный вид?

Ева перевела взгляд на стол. Фини забрал маленький настольный компьютер, чтобы изучить не только дискеты, но и жесткий диск. Комнату обыскали и облазали с лупой. Больше здесь нечего было делать.

И все же Ева открыла комод, размышляя о том, кому теперь достанутся все эти вещи. Шелк, кружева, атлас – излюбленные материалы женщин, стремящихся к богатству и желавших, чтобы с их кожей соприкасались исключительно дорогие ткани.

Скорее всего – матери. Непонятно, почему она до сих пор не обратилась с заявлением, чтобы ей выдали имущество дочери. Надо будет об этом поразмыслить.

Она перешла к платяному шкафу и снова стала рыться в юбках, платьях, брюках, модных накидках, халатах, жакетах и блузках, выворачивая карманы и ощупывая подкладку. Потом настала очередь обуви, аккуратно сложенной в пластмассовые коробки.

«У человека всего две ноги! – подумала она раздраженно. – Зачем одной женщине пятьдесят пар туфель?!» Морща нос, она залезала пальцами в носки, проникала в вязкие полости надувных платформ, а потом снова убирала туфли в коробки и ставила их на место.

У Лолы не было таких залежей. Две пары туфель на каблуках безумной высоты, пара детских сандалий на ремешках, пара теннисных тапочек – вот и вся обувь, обнаруженная в ее шкафу.

Зато Шерон была не просто модницей, а очень организованной и тщеславной. Обувь свою она аккуратно расставляла рядами по принципу… Тут что-то не так! У Евы пробежали по коже мурашки.

Шкаф был огромным, как комната, но она не помнила, чтобы в нем оставалось свободное место.

Теперь же там появился целый фут незанятого пространства.

Туфли были сложены стеной – восемь коробок в длину, шесть в высоту, – но без всякой системы. Хозяйка же руководствовалась вполне определенным принципом: в день убийства Ева нашла ее коробки с обувью рассортированными по цвету и фасону. Она прекрасно помнила ряд из двенадцати коробок, по четыре в высоту.

«Какая мелкая оплошность, – думала она с улыбкой. – Однако человек, допустивший одну оплошность, не избежит и последующих!»

– Повторите, лейтенант!

– Он не правильно расставил в шкафу обувные коробки!

Ева перекрикивала уличный шум, ежась от холода: сломанный отопитель еле-еле обдувал ей ноги. Из туристского фургона, проплывшего мимо нее в сторону Пятой авеню, доносился восторженный стрекот гида, расписывающего достоинства здешней торговли. Какие-то кретины, получившие разрешение раскапывать проезжую часть в дневное время суток, увлеченно долбили траншею на углу Шестой авеню и Семьдесят восьмой улицы. Ева перешла почти что на крик:

– Можете посмотреть записи! Я знаю, как выглядел шкаф сразу после убийства. Помнится, я еще удивилась, зачем одному человеку столько шмоток и в каком строгом порядке они расположены. Он возвращался!

– Возвращение на место преступления? – сухо переспросил Уитни.

– Конечно, это клише. Но расхожие истины всегда опираются на факты. – Надеясь выбраться из пробки, она увеличила скорость и чуть не врезалась в фыркающий микроавтобус. Интересно, хоть кто-нибудь в Нью-Йорке сидит днем дома? – Иначе они не назывались бы истинами.

И это еще не все! Она хранила свои драгоценности в ящике с перегородками. Кольца отдельно, браслеты отдельно, и так далее. А теперь все перепутано.

– Может, это детективы?

– Я проверяла, как все осталось после них, сэр. Уверена, что он там побывал! – Ева старалась не кричать, зная об осторожности Уитни. – Каким-то образом перехитрил систему охраны и вошел. Что-то он там искал – наверное, не захватил с собой все сразу. Какую-то принадлежавшую ей вещь, которую мы просмотрели.

– Хотите, чтобы там снова поработали специалисты?

– Хочу. А Фини пускай опять вернется к файлам Шерон. Там наверняка что-то есть! Для убийцы это важно – недаром он рискнул и вернулся.

– Я подпишу разрешение. Правда, начальству это не понравится… – Уитни немного помолчал, но потом, словно вспомнив, что их никто не может подслушать, повеселел:

– К черту начальство! У вас зоркий глаз, Даллас.

– Спасибо за…

Но он отключился, прежде чем Ева успела поблагодарить его за похвалу.

Две из шести… Сидя в машине, она ежилась все сильнее, и не только от холода. В ее руках оставались еще четыре жизни!

Заехав на подземную стоянку, Ева дала себе слово, что завтра же позвонит механику. Правда, он наверняка провозится с ее машиной неделю, делая вид, что доблестно сражается с идиотской микросхемой, управляющей отопителем. Чтобы получить другую машину через департамент, пришлось бы по горло увязнуть в бумагах. Об этом было даже страшно подумать. К тому же она привыкла к этой, со всеми ее причудами… Хотя, как известно, лучшие машины достаются полицейским в форме. Ну почему детективы в штатском всегда вынуждены довольствоваться металлоломом?!

Придется пользоваться общественным транспортом или угнать первую попавшуюся машину из полицейского гаража.

Морщась при мысли о грядущих неудобствах и напоминая себе о необходимости лично попросить Фини еще раз изучить записи охранных камер в комплексе «Горэм», Ева поднялась на свой этаж.

Но стоило ей отпереть замки, как рука сама потянулась за оружием.

Тишина в квартире не могла ее обмануть. Она знала, что здесь кто-то есть! По коже побежали мурашки, палец лег на курок.

В полутемной комнате царило безмолвие.

Потом она уловила движение – и все мышцы превратились в камень, палец на курке сжался, как пружина…

– Отличная реакция, лейтенант! – Рорк поднялся с кресла, из которого наблюдал за ней, и включил торшер. – Но я почему-то не сомневался, что ты не станешь в меня стрелять.

А ведь она могла бы! Более того, ей сейчас очень хотелось его проучить, стереть с лица эту самодовольную ухмылку. Однако любое применение оружия влекло за собой бесконечное бумагомарание. Ева была уверена, что ее остановило только это.

– Какого дьявола тебе здесь понадобилось?

– Я ждал тебя. – Глядя ей в глаза, он показал пустые ладони. – Я не вооружен. Если не веришь, можешь сама проверить – милости прошу.

Она медленно, неохотно убрала револьвер в кобуру.

– Могу себе представить, какую свору дорогих и хитрых адвокатов ты подкармливаешь, Рорк!

Не успею я засадить тебя за взлом, как ты снова окажешься на свободе. И все-таки я, пожалуй, попытаюсь. Очень уж хочется доставить себе удовольствие – бросить тебя, паразита, в каталажку хотя бы на пару часиков!

Рорк не узнавал себя. Неужели он превратился в извращенца и способен наслаждаться даже ее бранью?!

– Боюсь, что это ничего не даст. К тому же ты так устала! Лучше присядь и выслушай меня.

– Не стану тебя спрашивать, как ты сюда попал. – Ева чувствовала, что вся дрожит от гнева; против такого приступа возмущения существовало единственное лекарство – заковать его в наручники. – Все это здание принадлежит тебе, вот ты и заходишь как к себе домой!

– Что мне в тебе нравится, так это то, что ты не тратишь время на банальности.

– Не трачу. Меня интересует не «как», а «зачем».

– Видишь ли, после того, как ты удалилась из моего кабинета, я поймал себя на том, что продолжаю думать о тебе – и не только на профессиональном уровне. – Рорк одарил ее своей самой обаятельной улыбкой. – Ты ела?

– Зачем ты сюда явился? – нахмурилась Ева, игнорируя и этот вопрос, и эту улыбку.

Он сделал шаг к ней и оказался вне круга света, отбрасываемого торшером.

– Сначала о профессиональном: я сделал пару звонков, которые могут тебя заинтересовать.

Теперь о личном… – Он дотронулся до ее щеки, придержал за подбородок. – Я не мог забыть усталость в твоих глазах и почему-то счел своим долгом накормить тебя.

Ева дернула головой, хоть и знала, что ведет себя как капризный ребенок.

– Какие звонки?

Рорк снисходительно улыбнулся и шагнул к телефону.

– Можно? – спросил он, уже набирая номер. – Это Рорк. Можете принести заказ. – Он снова улыбнулся. – Ты не возражаешь против спагетти?

– Против самого блюда – нет. Я возражаю против такого обращения!

– Это мне в тебе тоже нравится. – Видя, что она упрямо отказывается сесть, Рорк опустился в кресло и, не обращая внимания на ее недовольство, достал портсигар. – Лично я лучше всего отдыхаю за ужином. А ты, по-моему, вообще никогда толком не расслабляешься, Ева.

– Ты недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы судить. Кстати, я не разрешала тебе курить в моей квартире!

Но Рорк невозмутимо зажег сигарету и взглянул на нее сквозь легкий дымок.

– За взлом ты меня не арестовала, так неужели арестуешь за курение? Кстати, я принес бутылку вина. Она там, в кухне. Хочешь попробовать?

– Чего бы мне сейчас хотелось, так это…

Внезапно Еву посетила ужасная мысль, и она метнулась к компьютеру. Рорк сразу понял, о чем она подумала, и нахмурился; тон его сделался жестче:

– Если бы целью моего визита была возня с твоими файлами, я бы вряд ли стал тебя дожидаться.

– Это ты брось! Такая дерзость как раз в твоем духе.

Однако подозрения Евы оказались напрасны: система безопасности не была взломана. Она не знала, радоваться или расстраиваться, а потом увидела рядом с монитором конверт – и замерла на месте. Ее охватили дурные предчувствия.

– Что это?

– Понятия не имею. – Он выдохнул очередную порцию дыма. – Просто лежало на пороге.

Я поднял.

Но Ева уже знала, что это: знакомый размер, форма, вес… Она была уверена, что в конверте видеокассета с подробностями убийства Лолы Старр.

Она внезапно так побледнела, что Рорк забеспокоился.

– Что случилось, Ева?

– Ничего особенного. Служебные дела. Извини.

Она ушла в спальню и заперла за собой дверь, а Рорк, хмурясь, побрел на кухню, нашел бокалы и разлил бургундское. Его поразил незамысловатый быт Евы. Совсем мало безделушек, почти ничего, что выдавало бы происхождение, рассказывало о семье, никаких овеществленных воспоминаний. Находясь в квартире один, он чуть было не соблазнился побывать у нее в спальне и хоть что-то о ней узнать, но удержался.

Ему хотелось разгадать ее, не пользуясь подсказками – и не из какого-то чувства деликатности. У него было ощущение, что она бросила ему вызов, в нем проснулся охотничий азарт, а победы он привык одерживать честным путем.

Впрочем, даже скудость обстановки могла многое поведать. Он понял, что она здесь не живет, а только ночует: жизнь протекает на работе.

Попробовав вино, Рорк одобрил свой выбор, а потом потушил сигарету и отнес бокалы в гостиную. Он предвкушал, как интересно будет разгадывать загадку по имени Ева Даллас!

Когда она вышла из спальни минут через двадцать, официант в белой ливрее уже заканчивал расставлять блюда на маленьком столике у окна.

Запахи были упоительными, но разбудить ее аппетит оказались бессильны даже они. Голова снова раскалывалась, а она снова забыла принять таблетку.

Рорк отпустил официанта и, когда тот исчез, тихо произнес:

– Мне очень жаль.

– Чего жаль?

– Тебя опять что-то огорчило.

Ева была очень бледна; глаза ее потухли, в них не осталось никакого выражения. Он шагнул было к ней, но она ожесточенно потрясла головой.

– Уйди, Рорк.

– Уйти просто. Слишком просто! – Он медленно обнял ее и почувствовал, как она напряглась всем телом. – Расслабься хотя бы на минуту! – Его голос звучал мягко, убедительно. – Неужели кому-то будет плохо, если ты на минутку отбросишь свои заботы?

Она опять покачала головой – на сей раз устало.

Уловив ее скорбный вздох, он прижал ее к себе еще сильнее.

– Ты не хочешь поделиться со мной?

– Нет.

Рорк нахмурился. Он знал, что напрасно во все это ввязался. В конце концов, какое ему до нее дело? Увы, он чувствовал, что уже не может отступиться: эта женщина стала для него очень важна.

– Значит, есть кто-то еще, – пробормотал он.

– Да никого у меня нет! – спохватившись, что ее ответ приоткрыл ему слишком многое, она отпрянула. – Я не имела в виду…

– Знаю, знаю… – Рорк усмехнулся, но это была не очень-то веселая улыбка. – Боюсь, у нас обоих какое-то время никого другого не будет.

Она сделала шаг назад – это было не бегство, а подчеркивание дистанции.

– Звучит слишком самоуверенно, Рорк!

– Вовсе нет. Мне кажется, я уже достаточно хорошо тебя знаю. Ты – это твоя работа. Очень много работы, лейтенант. А ужин тем временем стынет.

Ева почувствовала, что слишком устала, чтобы противоречить ему и на чем-то настаивать. Она покорно села и взяла вилку.

– Ты был за истекшую неделю в квартире Шерон Дебласс?

– Нет, зачем мне это?

Она внимательно посмотрела на него.

– А зачем туда вообще наведываться?

Рорк не сразу понял, что вопрос требует ответа. А поняв, пожал плечами.

– Чтобы пережить все еще разок. Или чтобы убедиться, что в квартире не осталось улик.

– Но дом принадлежит тебе! Ты мог бы очутиться там так же запросто, как у меня!

Он на мгновение поджал губы с раздражением человека, уставшего отвечать на одни и те же вопросы. Казалось бы, мелочь, но Ева почему-то увидела в этом долгожданный признак его невиновности.

– Верно. С этим у меня проблем нет. Как хозяин я располагаю соответствующим кодом и могу всюду пройти.

«Нет, – подумала она, – твой код бессилен перед охранным кодом полиции. Здесь требуются специальные знания!»

– Насколько я понимаю, – продолжал Рорк, – ты считаешь, что после убийства в квартире побывал кто-то, не имеющий отношения к полиции?

– Понимай как хочешь. Кто ведает твоей охраной?

– «Лоримар» – и домашней, и деловой. – Он поднял бокал. – Так проще – компания-то принадлежит мне.

– Понятно… Подозреваю, ты и сам кое-что смыслишь в охранных системах?

– Действительно, я давно этим интересуюсь, потому и купил компанию. – Он намотал на вилку присыпанные травами спагетти, поднес к ее губам и удовлетворенно кивнул, когда она покорно приняла это подношение. – Знаешь, Ева, я испытываю большой соблазн во всем сознаться, лишь бы ты приободрилась и поела с тем же энтузиазмом, который так меня порадовал в прошлый раз. Но существует неувязка: каковы бы ни были мои преступления – а их, несомненно, не счесть, – убийство в их число не входит!

Ева вздохнула и опустила глаза в тарелку. Ей не нравилось, что он угадывает ее настроения.

– Что ты имел в виду, говоря, что я – это моя работа?

– Ты постоянно о ней думаешь – взвешиваешь все варианты, все «за» и «против». Кроме того, ты не эмоциональна, не импульсивна. Но соблазнить тебя все же можно, если поймать подходящий момент и действовать умело. Представляю, что из этого получится!

Она снова подняла глаза:

– Так вот чего ты хочешь, Рорк? Соблазнить меня?

– Хочу и соблазню! – пообещал он. – Хотя, увы, не сегодня… Но я хочу не только этого.

Я хочу узнать, почему ты такая, какая есть. Хочу помочь тебе. В данный момент тебе подавай убийцу – что ж, я попытаюсь это сделать. И еще мне кажется, что ты в чем-то себя обвиняешь, – добавил он. – По-моему, это глупо и обременительно.

– Ни в чем я себя не обвиняю!

– Посмотри в зеркало, – тихо посоветовал Рорк.

– Все равно я ничего не могла сделать! – взорвалась Ева. – Ничего не могла предотвратить!

Ничего!

– Разве тебе полагается что-то предотвращать?

– Представь себе!

Он наклонил голову:

– Каким же это образом?

– Нужно просто соблюдать несколько заповедей: сообразительность, своевременность, верность долгу.

«Это не все, – подумал Рорк. – Проблема лежит гораздо глубже».

– Разве ты не проявляешь все три похвальнейших качества?

Перед ее мысленным взором вновь встали страшные картины. Смерть, кровь – и собственная беспомощность…

– Но тем не менее они мертвы! – Беспомощность была горька на вкус. – Наверняка был какой-то способ этому помешать!

– Чтобы не дать совершиться убийству, пришлось бы влезть в мозги убийцы, начать думать, как он. Кто бы такое выдержал?

– Я бы выдержала! – крикнула Ева, и это было чистой правдой: она выдержала бы все, что угодно, только не такое сокрушительное поражение. – «Служить и защищать» – это не просто девиз полиции, не пустая фраза: это клятва. Если ты не можешь исполнить клятву, то превращаешься в пустое место. А я их не защитила! Я никого не уберегла! Служить им я могу только после того, как они лишились жизни… Черт, если бы ты видел эту девочку! Он буквально разодрал ее на куски. А я не поспела вовремя. Должна была, но не поспела…

Ева всхлипнула и сама оторопела от своей несдержанности. Зажав рукой рот, она обессиленно опустилась на диван.

– Боже! – только и могла она пролепетать. – Боже, боже…

Рорк сел рядом. Повинуясь инстинкту, он не стал прижимать ее к себе, а только положил ей руки на плечи.

– Если не можешь или не хочешь говорить со мной – это твое право. Но с кем-то ты должна поговорить, ты же знаешь!

– Сама справлюсь! Я… – Рорк внезапно так сильно ее тряхнул, что она поперхнулась и ничего больше не смогла сказать.

– Да, но какой ценой?! Неужели ты нарушишь еще одну клятву, если облегчишь душу?

Расслабься хотя бы на минутку!

– Не знаю…

Ева вдруг поняла, что боится. Ей казалось, что она расстанется со своим значком, с оружием, с самой жизнью, если отпустит на свободу мысли и чувства. «Но ведь это же глупо!» – сказала она себе и медленно произнесла:

– Та девочка все время у меня перед глазами.

Стоит мне закрыть их или расслабиться – не то что на минуту, на долю секунды! – как обязательно появляется она.

– Расскажи.

Ева встала, взяла свой бокал и вернулась на диван. Жадный глоток смочил пересохшее горло и немного успокоил нервы. Она предостерегала себя, что усталость изматывает и делает уязвимой, но не рассказать уже не могла.

– Вызов поступил, когда я была в полуквартале от того места. Я как раз только что расправилась с очередным делом, а диспетчер обращался к ближайшей машине. Бытовое насилие – это всегда страшная возня, но я оказалась совсем рядом.

Я приняла вызов. Меня встретили соседи – они выскочили на улицу и говорили все одновременно…

Она снова переживала ту кошмарную сцену в мельчайших подробностях.

– А потом появилась женщина в ночной рубашке, вся в слезах. На лице следы побоев, на руке рана… Соседка пыталась ее перевязать, но кровотечение было такое сильное, что я велела вызвать «Скорую». Женщина твердила: «Она у него! Он схватил мою малышку!..»

Ева сделала еще один глоток.

– Женщина схватила меня за руку, пачкая своей кровью, кричала, рыдала, требовала, чтобы я его остановила, спасла ее ребенка… Наверное, мне следовало вызвать подмогу, но время было дорого. Я побежала вверх по лестнице. С третьего этажа, где он заперся, доносились его вопли. Он был совершенно безумен! Мне показалось, что я слышу детский крик – но, возможно, это была галлюцинация.

Перед дверью я вела себя как полагается. Соседи сказали, как его зовут, и я обращалась по имени к нему и к ребенку. Когда обращаешься по имени, получается более задушевно, человек может опомниться… Я назвала себя и предупредила, что сейчас войду, но он знай себе бесновался. Я слышала звон и треск, а голоса ребенка больше не слышала… Наверное, уже тогда я все поняла! Уже взламывая дверь, я знала, что он искромсал ее кухонным ножом!

Ева трясущимися руками поднесла к губам бокал.

– Я увидела море крови. Такой маленький ребенок – и столько крови: на полу, на стене, на нем самом… Кровь еще стекала с его ножа. Девочка лежала лицом ко мне: личико маленькое, глаза голубые, огромные. Как у куклы.

Она помолчала, поставила бокал.

– Он был совершенно вне себя, и мое появление его не отрезвило. Он наступал на меня – весь в крови, с окровавленным ножом. Я взглянула ему в глаза и прикончила его.

– А уже на следующий день ты занялась расследованием нового убийства, – спокойно заключил Рорк.

– Тестирование просто отложено. Я пройду его через два-три дня. – Она повела плечами. – Психиатры подумают, что меня терзает сам факт, что я его убила. Я смогу им внушить эту мысль. Но дело не в этом. Я должна была его убить. Меня не это изводит. – Глядя Рорку прямо в глаза, Ева поняла, что сможет сказать ему то, в чем не осмеливалась сознаться даже себе самой. – Мне хотелось его прикончить! Больше того, я испытывала потребность сделать это! Глядя, как он испускает дух, я думала: «Он не сможет больше убивать детей». Я была рада, что именно я положила этому конец.

– И ты считаешь, что это дурно?

– Я знаю, что это недопустимо. Когда полицейский начинает испытывать удовольствие от смерти – любой смерти, даже если речь идет о серийном убийце-маньяке, – значит, он переступил запретную черту.

Рорк наклонился к ней. Их лица почти соприкоснулись.

– Как звали девочку?

– Мэнди. – Она опять задохнулась, но вовремя взяла себя в руки. – Ей было три года.

– Ты бы так же не находила себе места, даже если бы прикончила его до того, как он ее зарезал?

Ева открыла и снова закрыла рот, немного помолчала.

– Наверное, я этого так и не узнаю.

– Правильно. – Он накрыл ладонью ее руку. – Знаешь, я всю жизнь недолюбливал полицию – по разным причинам. Очень странно, что теперь, при столь нестандартных обстоятельствах, я встретил полицейского, к которому испытываю не только уважение, но даже влечение.

Ева подняла глаза, хмурясь, но не выдергивая руку.

– Необычный комплимент…

– Наши отношения тоже не назовешь обычными. А сейчас тебе необходим сон. – Он встал и покосился на еду, к которой она почти не притронулась. – Когда проснется аппетит, ты сможешь все это разогреть.

– Спасибо. Только в следующий раз подожди, пока я вернусь домой, а потом входи. Буду тебе очень благодарна.

– Уже прогресс: ты сама говоришь о следующем разе! – Чуть улыбаясь, он снова взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. – Ну, до следующего раза.

Глядя ему вслед, Ева сама не могла понять, что испытывает: недовольство, испуг, смущение? Она потерла костяшки пальцев о джинсы и поплелась в спальню. Раздевшись, она бросила одежду на пол, залезла в постель, закрыла глаза и приказала себе: «Спи!»

Засыпая, Ева вспомнила, что Рорк так и не ответил, кому звонил и что сумел выяснить.