Повелительница бурь

Глава 10

– Хальввайс-Фьорд, – объявил Сигурд, указывая на береговую линию на горизонте. – Прилив нам помогает, а ветер дует с северо-запада: еще одна-две лиги,[7] и можно будет спускать парус и идти на веслах.

Даг кивнул. До прибытия в Энгваккирстед оставалось совсем немного. Он должен был испытывать радость и волнение, как все остальные на борту, но ничего этого не было. И вообще с той поры, как ему довелось в первый раз увидеть ирландку, его жизнь совершенно переменилась.

Он взглянул на девушку: даже на расстоянии нельзя было не заметить ее смятения. Ничего удивительного: Бродир неотрывно смотрел на нее, словно голодный пес на облюбованную косточку. Дага так и подмывало швырнуть похотливого негодяя за борт, но разумеется, он не сделал этого: приказав ему держаться подальше от женщины, он выказал бы свою заботу о ней, а это было немыслимо, поскольку для всех она оставалась всего лишь рабыней.

– Бродир так и норовит затащить твою ирландку в укромный уголок, – произнес Сигурд, стоя на своем месте у рулевого весла. – Было бы неплохо продать ему пленницу, пока не начались сложности.

– Я не боюсь Бродира, – с деланным равнодушием ответил Даг.

– Проблема не только в нем. Эта игра в кошки-мышки, которую он ведет, заставляет и всех других поневоле обращать внимание на женщину. Боюсь, что рано или поздно возникнет конфликт. – Сигурд бросил на Дага озабоченный взгляд. – Мне претит мысль о том, что придется усмирять моих воинов силой, да и ярлу это вряд ли придется по вкусу. Когда он бывал в лагере Иомсвикинг, то вообще запрещал приводить туда женщин. Если ирландка станет причиной конфликтов в Энгваккирстеде, то Кнорри велит либо убить ее, либо продать.

Даг вздохнул. Сигурд никогда не уставал напоминать ему о возможных неприятностях. Если бы только нашелся какой-нибудь способ обеспечить женщине безопасность и одновременно освободиться от нее! Подарить ирландку свояченице представлялось ему идеальным решением всех проблем: жена Сигурда могла одновременно давать ей работу и держать ее подальше от всех. Только бы брат не упорствовал…

Даг снова взглянул на пленницу. Она стояла около высоко поднятого носа судна, разглядывая туманную полоску берега на горизонте; лицо ее было мрачно. Вздохнув, викинг отвернулся. В этот момент он поклялся себе как можно скорее избавиться от этой обузы.

Фиона напряженно смотрела вдаль. Когда взошло солнце, по правому борту судна стала видна суша: судя по приподнятой атмосфере на корабле, драккар приближается к, холодному, лежащему вдали от цивилизации северному берегу – родине норманнов.

Бросив быстрый взгляд на нос судна, девушка заметила викинга, который так грубо схватил ее в первый день, когда она только поднялась на борт. Она быстро отвела взгляд и плотнее завернулась в грубую накидку. Похоже было, что этот человек следил за каждым ее движением. Время от времени он посматривал на Дага, словно прикидывая, как далеко тот позволит ему зайти в своих намерениях. До сих пор Даг не вмешивался, хотя и придвигался к ней, когда ее мучитель оказывался где-нибудь поблизости. Фиона не могла не опасаться того, что ждало ее по прибытии в поселение викингов, – ведь там, в отличие от корабля, Дагу не удастся постоянно быть рядом с ней.

Из задумчивости ее вывел резкий голос Сигурда: он отдал какую-то команду, и на палубе тут же закипела работа. Воины, до сих пор проводившие время за ленивой игрой в кости, теперь проявляли необычайную энергию: подняв палубный настил, они доставали из-под него длинные весла и устанавливали сиденья-рундуки на места для гребли; несколько человек возились посреди корабля, спуская квадратный парус и разбирая составную мачту.

Наконец большинство викингов заняли места на рундуках; пропустив весла сквозь отверстия в бортах, они принялись ритмично работать ими. В мгновение ока драккар превратился в гребное судно, приводимое в движение силой человеческих мышц.

Фиона с удивлением наблюдала за действиями Дага и еще нескольких его товарищей; она даже пробралась поближе к тому месту, где совсем недавно возвышалась мачта, чтобы лучше видеть, как они извлекают из-под палубы громадную, вырезанную из дерева голову рычащего зверя и устанавливают ее на изогнутом носу корабля. Затем они достали из какого-то укромного места множество украшенных резьбой, пестро раскрашенных щитов и принялись развешивать их вдоль бортов корабля на одинаковом расстоянии друг от друга.

Сердце Фионы дрогнуло: ей вдруг пришло в голову, что викинги, возможно, готовятся к сражению. Она обвела взглядом морскую гладь, но не заметила на ней ничего, кроме бесконечных рядов волн да тянущейся вдали серо-голубой полоски. Осторожно приблизившись к борту, она пристально всмотрелась в приближающуюся землю. Неужели викинги оснащали свой корабль всеми этими устрашающими атрибутами только ради того, чтобы отметить мирное прибытие в родную гавань?

Она взглянула на предводителя викингов. Сигурд по-прежнему отдавал приказы и при этом выглядел спокойным, даже довольным. В это время некоторые из его воинов стали раздеваться до пояса: скинув грязную одежду, ни разу не снимавшуюся за все время морского перехода, они стали облачаться в боевые доспехи. Фиона наблюдала, как викинги затягивали на себе кожаные куртки-безрукавки, надевали блестящие, как рыбья чешуя, кольчуги, покрывали головы коническими бронзовыми шлемами. Вскоре ее спутники превратились в подобия сверхъестественных существ. Она мысленно перенеслась назад, в ту последнюю свою ночь в Ирландии, и снова испытала тот же ужас, что и тогда при виде этих монстроподобных викингов, носящихся между горящими строениями отцовского поселения и отбрасывающих страшные тени своими латами и шлемами. Она словно забыла, что эти люди были ее попутчиками в плавании: теперь ее вновь окружали кровожадные варвары без чести и совести.

Дрожь прошла по всему ее телу, по лбу побежали струйки холодного пота. Фионе пришлось сделать над собой усилие, чтобы не подбежать в борту корабля и не прыгнуть в волны. Закрыв глаза, она стала молиться, прося Бога даровать ей силы вынести все предстоящие испытания.

Когда она снова открыла глаза, сердце ее дрогнуло: рядом с ней, пристально глядя на нее, стоял Даг, длинные волосы и темное золото загорелой кожи отлично гармонировали с начищенной бронзой его доспехов. А еще он был похож на свирепого бога солнца.

Фиона смотрела на пего и не могла отвести глаз.

На секунду ей захотелось заключить викинга в объятия, ласкать чудесные линии его лица.

И тут Даг заговорил.

– Энгваккирстед, – произнес он.

Сердце Фионы дрогнуло. Викинги прибывали на свою родину. Теперь Ирландия была навсегда потеряна для нее.

Даг отвернулся и кивнул ближайшему гребцу, показывая этим, что хочет сменить его. Внезапно Фиона почувствовала, что ненавидит этого человека. Именно он стал причиной такого ужасного поворота в ее судьбе. Если бы не его жестокость, она бы жила в своей любимой Ирландии, а ее отец остался в живых. «Да, но тогда тебе пришлось бы выйти замуж за Сивни Длиннобородого», – напомнил ей внутренний голос. Может быть, как говорят деревенские мудрецы, лучше не препятствовать планам богов?

Не настигла ли ее кара за то, что она хотела пойти наперекор воле отца?

Яркие лучи солнца играли на закованных в металл плечах гребцов. Фиона села на свое обычное место у самой кормы и принялась смотреть на завораживающее зрелище гребли. Ей больше не хотелось думать о том, что ждет ее впереди.

Ритмичные выкрики гребцов вскоре уступили место диким завываниям соплеменников, встречавших викингов на берегу. Фиона понурила голову: вопреки ее желанию, печальное будущее неотвратимо приближалось к ней.

Даг пригнул голову и целиком ушел в мерный ритм гребли. В любой момент Сигурд мог отдать команду остановиться, чтобы дать драккару возможность по инерции подойти к берегу. Там им предстоит обняться с родными и друзьями и приняться за разгрузку корабля. Молодой человек не мог понять, почему в этот раз испытывал такую печаль. Не потому ли, что в отличие от Сигурда у него не было ни жены, ни детей, чтобы встретить его на берегу? Но ведь раньше это никогда не беспокоило его. Он всегда любил возвращения домой, ему нравилось видеть знакомые лица; Мина обычно приводила к пристани его собаку, и Ульви, громадная шотландская борзая, которую он привез домой щенком с Оркнейских островов, встречала его, отчаянно повизгивая. До сего дня этого ему вполне хватало.

– Энгваккирстед! Мы дома, парни!

Заслышав возглас Сигурда, Даг убрал весло и посмотрел на берег. Взгляд его заскользил по заполненному людьми причалу. Он увидел Мину, стоявшую рядом с Ингульфом и Гуннаром, двумя сыновьями Сигурда; но Ульви нигде не было заметно. Нахмурившись, Даг смахнул капельки пота, струившегося у него по лбу.

Его сотоварищи поспешно хватали самые ценные вещи из своей добычи и прыгали за борт. Даг перевел взгляд на ирландку: губы ее двигались, словно она читала молитву; глаза смотрели куда-то в сторону. Разумеется, она не хотела видеть их прибытия на родину, и это приводило Дага в раздражение. Из-за нее у него теперь не было трофеев, с которыми он мог бы с гордостью появиться на берегу: единственным сокровищем, захваченным им в Ирландии, была она, но в эту минуту девушка представлялась ему скорее бесполезным грузом, чем приобретением.

Даг взглянул на заполненную народом пристань: несколько небольших лодок уже готовились подойти к их драккару. Он мог дождаться их, чтобы перевезти на берег женщину, или добираться до берега вброд, как и все остальные. Снова бросив быстрый взгляд на пленницу, он принял решение. Она не появится в своем новом доме, подобно королеве, которой себя воображает; вместо этого он принесет ее на берег как ничего не стоящий багаж, в который ее превратила судьба!

Поднявшись, он подошел к ирландке и жестом велел ей собрать вещи. Она не сразу поняла, чего он хочет от нее, и только смотрела на пего, приоткрыв рот. Даг нетерпеливо схватил ее за талию и подтащил к краю драккара, а затем прыгнул через борт в воду. Тело его пронзил холод; он прикрикнул на застывшую на палубе женщину, давая понять, что пленница должна последовать за ним, но она лишь смотрела на него расширившимися от ужаса глазами, не делая не единого движения. Вокруг боевые товарищи Дага прыгали в воду и, поднимая тучи брызг, брели к берегу. Викинг чувствовал, как доспехи вбирают в себя вековой холод моря, и от этого раздражение его только усиливалось. Черт бы подрал эту безмозглую ирландку! Ему следовало бы сначала швырнуть за борт ее. Если ему придется снова взбираться в драккар, он позаботится о том, чтобы она вдоволь наглоталась морской воды, прежде чем доберется до берега!

Глубоко вздохнув, Даг снова взглянул на пленницу и протянул к ней руки. Она неловко перебралась через борти замерла, стоя на привальном брусе, а затем, с отчаянием взглянув вниз, прыгнула. Викинг ловко поймал ее на лету и посадил себе на плечо. Он сделал несколько шагов в ледяной воде, радуясь хотя бы тому, что его живая добыча так тщедушна. Пронзивший его холод напомнил ему, что он вернулся к себе на север, где море никогда не прогревается даже у берега.

Тяжело ступая, викинг приблизился к пристани и опустил свою ношу на влажные доски, затем выбрался из воды и остановился, тяжело дыша.

– Дядя, а что ты мне привез?

Даг взглянул в пронзительно-голубые глаза Гуннара, старшего из своих племянников.

– Ах ты, попрошайка, – пробурчал он, хлопая племянника по худенькому плечу. – Разве так приветствуют раненого воина, вернувшегося с битвы?

– Тебя ранили? – переспросил мальчик, замерев от неожиданности.

Даг сел и вытянул правую руку.

Он уже снял повязку, но рубец еще не рассосался, оставаясь живым напоминанием о том жестоком сражении.

Гуннар затаил дыхание; в его глазах светились удивление и зависть.

– А сколько ирландцев ты убил? – спросил он.

Викинг взглянул на свою пленницу, сидевшую, ссутулившись, на камне неподалеку. Как хорошо, что она не могла понять вопроса племянника. Затем он мотнул головой, отгоняя непрошеное чувство вины, и ответил:

– На меня набросились человек десять, и двух из них я смертельно ранил.

Глаза мальчика расширились еще больше, и он с присвистом втянул в себя воздух.

– Ты расскажешь нам про это, да?

Даг кивнул, потом сделал несколько шагов навстречу женщине с топкими чертами лица и нежно обнял ее.

– Приветствую тебя, Мина. Как я понимаю, у тебя еще один на подходе, – он бросил взгляд на ее колышущийся живот. – Клянусь молотом Тора, мой брат успешно сеет свое семя. Когда он покидает дом, то всегда обеспечивает тебя работой.

– Да, – довольно равнодушно согласилась Мина. – Когда он покидает дом…

Она пожала плечами.

Даг смутился. Он не понимал, что можно сказать в ответ на эти слова, как не вполне понимал и сам брак своего брата. Сигурд, похоже, был вполне им доволен, между ним и Миной почти не случалось размолвок, но Даг не был уверен, испытывают ли они какие-то чувства друг к другу. Если бы у него была жена, ему наверняка захотелось бы, чтобы она выказывала больше внимания к его персоне.

Викинг бросил быстрый взгляд на ирландку, которая к этому времени уже оправилась от страха и поднялась на ноги. Она рассматривала стоящих на пристани людей, и в ее взгляде тревога смешивалась с любопытством. Интересно, какова она в качестве жены? Она могла быть порой строптивой и непочтительной, но Даг не мог себе представить, чтобы она оставалась равнодушной к нему.

– Я привез тебе рабыню, – сказал он, подводя невестку к пленнице. – Это ирландская принцесса, и она слишком избалована для работы на кухне, но, думаю, сможет помогать тебе с шитьем и вязанием.

Они остановились в паре шагов от ирландки.

– Она очень красива. – Мина выразительно посмотрела на Дага.

В ответ тот только пожал плечами.

– За нее могли бы дать неплохую цену на рынке рабов в Хедебю, – заметил он.

– Тогда почему ты не хочешь продать ее?

Даг глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

– По правде говоря, я обязан ей жизнью. Когда я отправился вверх по реке на разведку перед битвой, ирландцы взяли меня в плен и при этом тяжело ранили. Эта женщина промыла рану, зашила ее и тем самым спасла меня от смерти.

– Но почему она помогла тебе, своему врагу?

– Этого я не знаю. Сигурд спрашивал ее, но она молчит как рыба. – Голос его зазвучал резче. – Не имеет значения, почему она сделала это. Я остался в живых только благодаря ее знанию целебных трав и опыту целительницы.

– Так она и в самом деле умеет лечить?

Даг покачал головой.

– Она слишком молода для этого, и ей не хватает доброты души настоящей женщины.

Губы Мины сложились в ироническую улыбку.

– И потому ты хочешь подарить ее мне…

Даг смутился. На его счастье, в этот момент к ним подошел Сигурд; стряхнув с ладоней остатки соломы, которая использовалась для упаковки, он нагнулся и быстро поцеловал Мину, а затем повернулся к Дагу.

– Как я догадываюсь, ты убеждаешь мою жену взять на себя устройство судьбы твоей пленницы?

Даг опустил глаза.

– Может быть, нам следует поговорить об этом чуть позже? – Мина бросила сочувственный взгляд на стоящую чуть поодаль ирландку. – Если бы мне случилось стать рабыней, я бы предпочла, чтобы меня не обсуждали в моем присутствии, словно я свинья или корова.

– Она не понимает, о чем мы говорим, – возразил Даг, – потому что не знает ни слова по-норвежски.

– Нет, она понимает, – уверенно заявила Мина. – Ей не ясен смысл наших слов, но она не может не страшиться того, что готовит ей судьба.

Даг взглянул на ирландку: лицо пленницы было белым как полотно, вся ее стройная фигура напряглась, а взгляд расширившихся зеленых глаз напомнил ему взгляд загнанной в угол дикой кошки, с отчаянием осматривающейся в поисках выхода. Неожиданно викингу стало жаль ее.

– Нам стоит пройти в дом и там обсудить это, – сказал он. – Тебе нужна моя помощь при разгрузке, брат?

Сигурд пожал плечами.

– Думаю, мы и без тебя справимся. – Он нагнулся и, подхватив Ингульфа под мышки, поднял его и посадил себе на плечо.

Когда Гуннар возмущенно запротестовал, викинг свободной рукой поднял и старшего сына, позволив ему самостоятельно вскарабкаться на другое плечо. Со своей живой ношей он двинулся по направлению к дому. Мина, тяжело переваливаясь, двинулась за ним.

Даг медлил, не зная, что делать с ирландкой. Ему уже до смерти надоело повсюду таскать пленницу за собой, словно мешок с зерном, но он все еще побаивался оставить ее в одиночестве. Кивнув головой по направлению к дому, он дал ей знак следовать за ним. На какой-то миг глаза женщины сверкнули мятежным огнем, но она тут же потупилась и больше уже не отставала от него.