Повод для встреч

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Разве не к этому она стремилась? Но почему он пошел на это? — спрашивала себя девушка.

— Ты согласился потому, что чувствуешь себя виноватым… — Шеннон махнула в сторону машины.

— Да, — сознался он. — Причина не слишком благородная, но делать нечего.

По крайней мере, он честен. Отличное качество. К тому же именно честность не позволяет ему распускаться. Если он будет с ней честен, то сможет рассчитывать на взаимность.

— Ладно. Только должна предупредить, что это больше не повторится. — Она горделиво вскинула подбородок. — Если мы будем работать вместе, то наши отношения должны остаться сугубо деловыми, и… — Шеннон запнулась, — и пожалуйста, не говори об этом никому…

— Может быть, я и ничтожество, но не трепач.

Шеннон залилась краской, но быстро взяла себя в руки.

— Хорошо. Я с удовольствием тебе помогу. Однако ранчо очень запущено, и за один день нам не управиться.

Обратная дорога прошла в тишине. Достигнув загона, Люк поймал лошадей, а Шеннон принесла для них корм. Оседлав лошадей, молодые люди снова замолчали. Но минут через пять Шеннон заговорила о перспективах ранчо при условии должного ухода за землей и некоторых особых мер по улучшению почвы.

Однако при этом девушка ни на минуту не забывала об их внезапном влечении друг к другу. При мысли о его поцелуях ее тело пронзала трепетная дрожь. Интересно, как ему удается сохранять такое спокойствие, недоумевала она, глядя на Люка, увлеченно внимавшего ее рассказам.

Но в этот момент, словно прочитав ее мысли, Люк обернулся, их взгляды встретились, и она поняла, что не права. Искра вожделения снова вспыхнула между ними. Шеннон отвернулась. Однако нить рассказа была утеряна, и только после нескольких безуспешных попыток девушка смогла вспомнить, о чем хотела еще сказать.

Они вернулись на ранчо уже затемно. Поставив лошадей в загон, Люк прихватил седла и уздечки и понес их в конюшню. Тем временем Шеннон взяла щетку и быстрыми привычными движениями начала расчесывать гриву Джизабель. Возвратившись в загон с полной корзиной корма, Люк застыл в дверях.

— Что ты делаешь? — серьезно спросил он. Шеннон выпрямилась.

— Расчесываю Джизабель, сегодня она была умницей. Отец всегда говорил, что, если ухаживать за лошадью, она отплатит привязанностью.

— Но лошадь не твоя.

— И тем не менее сегодня она выполняла все мои прихоти, поэтому можно ее побаловать, она заслужила.

Не дождавшись ответа, девушка заправила волосы под ободок и продолжила работу.

— Разве ты не чистишь свою лошадь после изнурительного рабочего дня?

— Когда есть время.

— Тогда почему ты так удивлен?

— Просто я не ожидал, вот и все. Обычно я все делаю сам. И не привык, чтобы кто-то вмешивался.

Неудивительно, подумала Шеннон, и сердце ее болезненно сжалось. Еще один ключик к разгадке. Он не просит о помощи, потому что не верит, что кто-то откликнется. Он самый одинокий из всех знакомых ей людей.

Разобравшись с лошадьми, молодые люди не заметили, как сгустились сумерки, окрасив ранчо в голубоватые тона. Люк включил большой фонарь в углу конюшни. Однако его света было явно недостаточно. Дорога к главному дому ранчо с его закругленным крыльцом и к двум другим небольшим коттеджам позади него оставалась неосвещенной.

Приятная усталость разлилась по телу Шеннон, возбуждая здоровый аппетит. По дороге домой она собиралась напроситься на ужин к маме, которая, конечно же, обрадуется ей, обогреет и накормит.

Украдкой кинув взгляд на шагающего рядом Люка, Шеннон испытала жалость к нему. Ведь о нем некому позаботиться. Наверное, не слишком приятно, пропахав целый день, в одиночку возвращаться в пустой дом. И так изо дня в день.

Но Шеннон отогнала мрачные мысли. А может, его это устраивает. Не все же такие компанейские и веселые, как она. Вероятней всего, он самодостаточен.

— Может, зайдешь? — неожиданно предложил Люк. Словно разгадал ее мысли и захотел доказать обратное. — У меня еще остались вопросы. Я принесу чего-нибудь выпить.

— С удовольствием, — согласилась Шеннон, отметив про себя, что ее неодолимо тянет посмотреть дом. Девушка уже ступила на крыльцо основного здания, но его ладонь предупредительно накрыла ее руку.

— Не сюда. Я поселился в доме поменьше. Этот слишком велик для меня одного.

— О, понимаю, — разочарованно протянула она. О доме ранчо Кресент ходили легенды, и ей так хотелось хоть одним глазком взглянуть, что там внутри.

Люк жил в одном из коттеджей. Войдя в дом, он включил свет и повесил шляпу на вешалку у двери. Шеннон последовала его примеру, пригладила волосы и вошла в гостиную.

Однако ничего нового о хозяине ей узнать не удалось. Большая, мягкая, обитая козлиной кожей софа. Впрочем, весьма трудно представить себе Люка, отдыхающего на ней. Напротив стояла дровяная печь, точная копия той, что она видела в сторожке.

В комнате не было телевизора; функцию информатора о событиях внешнего мира выподнял маленький радиоприемник с будильником. Какие-то личные вещи, на камине — фотография мужчины с женщиной. Наверное, родители, подумала Шеннон. Ей хотелось рассмотреть фото и расспросить Люка об его отце и матери, но он даже не остановился.

Люк показал ей ванную, на случай если она захочет освежиться. Как и во всем доме, в безупречно чистой ванной комнате не было ничего лишнего. Даже не заглядывая во встроенный стенной шкафчик, можно было угадать его содержимое. Вряд ли там найдется что-то кроме крема для бритья, бритвы, зубной пасты и щетки. Хотя, может быть, он пользуется лосьоном после бритья, предположила девушка, вспомнив его островатый возбуждающий аромат. Но туалетной воды там точно не найти.

Люка Шеннон нашла в кухне. Он стоял, облокотившись о холодильник, и потягивал пиво из бутылки с длинным горлышком.

Девушка застыла в дверях. Знакомый огонек в глазах Люка вмиг напомнил об их поцелуе. Целый день они умудрялись не вспоминать о пережитых ощущениях, но надолго ли обоих хватит? Однако Люк тут же отвел взгляд, оставив девушку слегка разочарованной.

— Хочешь пива? — спросил он.

— Нет, спасибо. Я в общем-то не пью. Если только стаканчик воды со льдом.

Люк принес воду и указал на дубовый стол в углу. Она села, и он, присоединившись к ней, начал задавать свои вопросы.

— Поверь мне. Люк, я говорю серьезно, — сказала она в заключение. — Все не так просто, и потребуются огромные капиталовложения. Но если твое ранчо войдет в наш проект, то можно рассчитывать на приличные гранты.

— Гранты? Государственные гранты? — раздраженно переспросил он.

— Ну да.

Люк нахмурился.

— Нет. Я не хочу иметь никаких дел с государством, чтобы не попасть в его сети.

— Но ты уже попал в них, — заметила Шеннон. — Ведь тебе придется выполнять государственные указы и постановления, чтобы соответствовать требованиям стандарта.

— Это другое дело. К этому я готов. И считаю их неотъемлемой частью любого бизнеса. Но бюрократов на свою землю я не пущу.

— Послушай, Люк, ведь в какой-то степени я тоже бюрократ, — удрученно заметила Шеннон.

— Да, но ты совсем не похожа на этих плешивых снобов.

— Но послушай, — не сдавалась она. — Нам просто повезло, что ранчо наконец-то попало в руки настоящего фермера, желающего привести его в порядок. А ведь его могли разбить на отдельные участки. Ты спас ранчо от неминуемой гибели.

Люк изучающе посмотрел ей в лицо своими светло-карими глазами.

— Не считай меня рыцарем на белом коне. Я приобрел это ранчо далеко не из благородных побуждений.

— Я знаю. Но если ты все же согласишься участвовать в нашем проекте, тебе помогут справиться со всеми проблемами. Это уникальная возможность прежде… прежде всего для твоего будущего. Ты познакомишься с местным населением и станешь членом общины.

— Я думал, что изъяснился понятно. Я же сказал, управлюсь сам.

Шеннон бессильно уронила руки на колени. Стоит ли биться об эту глухую стену?

— Да, — ответила она. — Ты изъяснился вполне понятно, однако я все же надеялась, что ты передумаешь. Ведь у нас здесь единая экосистема. И состояние Кресента влияет на близлежащие ранчо.

Люк отвел глаза, потом снова твердым взглядом посмотрел на девушку.

— Я сделаю все, что смогу, сам, — сказал он тоном, не допускающим возражений.

— Неужели ты в самом деле не передумаешь? — отчаянно всплеснула руками Шеннон.

— Не в этой жизни.

Последние слова Люка не оставляли надежды. Спор не имел смысла. Зачем лишний раз вызывать у него раздражение? Шеннон понуро встала и положила в раковину свой стакан.

— Тогда не буду терять время. Поеду домой. — От горечи разочарования улыбка ее получилась вымученной. — И спасибо, что показал мне Кресент. Уже много лет я восхищаюсь этим ранчо. Думаю, больше мы не увидимся — по крайней мере в рабочее время. — Она обвела взглядом комнату, стараясь не встречаться с Люком взглядом. — Но если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся, звони мне в офис. Пока. — Звонко отстукивая каблуками по деревянному полу, Шеннон направилась к выходу.

— Постой, Шеннон, — остановил ее Люк, стремительно вскакивая со стула и хватая ее за руку.

Ошарашенная его реакцией и теплом, исходящим от его ладони, она резко остановилась. Нахлынули непрошеные воспоминания о теплых руках, ласкавших ее тело. Ее поразил растерянный взгляд мужчины, судорожно выискивающего предлог, способный ее задержать.

— Я видел, как ты смотрела на главный дом, когда мы проходили мимо. Хочешь заглянуть внутрь?

От удивления девушка потеряла дар речи.

— Д… д… дом?

Люк быстро кивнул, взглядом умоляя девушку согласиться.

На самом деле Шеннон более всего хотела сейчас поскорее убраться отсюда. Выкинуть из головы этого типа, так волнующего ее кровь. Но не упускать же единственную возможность осмотреть дом? Так много о нем слышать и отказаться побывать внутри! Нет, такое не в ее натуре.

— Конечно, Люк. Я с удовольствием, — еле слышно пролепетала она.

— Пойду схожу за ключами.

Странно, кажется, он обрадовался, подумала Шеннон. А она-то не сомневалась, что он жаждет поскорее избавиться от ее наставлений и от нее самой. Люк достал ключ из ящика углового стола гостиной и, открыв перед ней дверь, направился к дому. Шеннон последовала за ним.

По дороге они не обменялись ни словом. Люк распахнул перед ней дверь в главный дом, включил свет и пропустил ее вперед.

Переступив порог знаменитого ранчо Кресент, Шеннон перенеслась в прошлое лет на сорок назад.

Полы из клена поскрипывали под ногами, гулкое эхо разносилось по старинному дому. Крепкая деревянная лестница с резными перилами в конце прихожей вела на второй этаж. Огромные квадратные окна глубоко врезаны в каменные стены.

В доме не было ни ковров, ни других убранств. Но воображение Шеннон быстро исправило этот недостаток. Она обставила огромные комнаты старинной деревянной и кожаной мебелью, устлала полы узорными коврами, а огромные окна занавесила дорогими портьерами. Словом, постаралась воспроизвести былую обстановку. Жаль, что хрустальные подсвечники оказались лишь сплетней, но и те, что были, вполне вписывались в интерьер.

Деловито проверив, надежно ли закрыты окна, Люк остановился у большого камина в конце комнаты и уставился на темную его решетку.

Шеннон представила гаснущее пламя в камине поздним вечером, когда пора ложиться спать. Рядом стоит Люк.

"Дети, живо по кроватям! — строго говорит он. — Вижу, эти маленькие поблажки могут войти в привычку. А ты готова ко сну?" Его глаза и губы тронула исключительно ей предназначенная теплая сексуальная улыбка — ясно, что им предстоит не только сон… Шеннон вздохнула.

— Что-то не так? — тут же встрепенулся Люк, внимательно вглядываясь в ее лицо.

— Нет, все в порядке. — Шеннон откашлялась. Что на нее нашло? Ведь ей всегда была свойственна практичность и даже некоторая приземленность. Подобные фантазии раньше не приходили ей в голову. Разве что усталость и голод тому причиной? — Я прекрасно себя чувствую, — заверила она, робко улыбаясь.

Шеннон проследовала в столовую. По бокам огромного орехового стола, за которым могли бы уместиться человек двенадцать, окруженного стульями с высокими спинками, величественно возвышались два серванта не иначе как из английского охотничьего поместья.

На кухне стояла устаревшая газовая плита с восемью конфорками и отдельным грилем. Застекленные полки сороковых годов пустовали. Современными удобствами здесь и не пахло. Удивительно, подумала и почему-то обрадовалась Шеннон, видимо, у этого дома давно не было хозяина.

Наверху — такая же картина. Высокие раковины с местом для ведра и меблированные спальни. Шеннон поделилась своими наблюдениями с Люком. Тот лишь пожал плечами.

— Взгляни на это барахло, — сказал он, указывая на огромную кровать и шкаф красного дерева, загромождавшие главную спальню. — Кто возьмется сдвинуть все это с места? Никому не захотелось ломать спину, и поэтому все осталось здесь. — Он покачал головой. — По-моему, дом был выстроен вокруг этой мебели.

Шеннон рассмеялась. В углу она заметила резную детскую люльку со смешным маленьким кроликом на спинке. По телу пробежала знакомая дрожь. Она представила, как Люк берет в руки люльку и обращается к ней.

"Не пора ли снова ее заполнить? — говорит он, загадочно улыбаясь. — Это же просто преступление — оставить люльку пылиться в одиночестве".

— Так что я еще ничего здесь не трогал, — проговорил Люк, врываясь в ее видения. — Все это стоит здесь уже много лет, постоит и еще.

Шеннон пала духом. Неужели у нее начались галлюцинации? Этот дом странно действует на нее, решила она, прикладывая руку к виску.

— Да, да, ты прав, — безучастно согласилась девушка. Неожиданно развернувшись, она направилась к лестнице. — Спасибо, Люк, за… за экскурсию. Но мне уже пора. — Это сумасшествие не что иное, как результат переутомления и голода, убеждала она себя.

Если Люк и заметил ее внезапную спешку, то не подал вида. Он проводил ее к машине и захлопнул за ней дверцу.

Шеннон потянулась к зажиганию. И все же попытка не пытка, подумала она.

— Послушай, Люк, — сказала она, поворачиваясь, чтобы лучше видеть его лицо, — На следующей неделе состоится очередное собрание фермеров. Я всегда там бываю, чтобы оставаться в курсе жизни общины. Если хочешь, приходи. Мы будем рады, — закончила она, сообщив ему также место и время собрания.

Несколько секунд Люк смотрел на нее.

— Буду иметь в виду, — наконец ответил он. Шеннон не обольщалась, она знала, что он не придет. И вполне возможно, она его больше никогда не увидит, разве что случайно встретит в городе. Ведь сюда она больше не вернется без приглашения. Какой смысл? Под ложечкой защемило, но Шеннон прикрылась своей профессиональной улыбкой.

— Ну ладно, спокойной ночи. — Дрожащими руками девушка завела автомобиль и тронулась.

В зеркале заднего вида долго маячила его одинокая худая, не меняющая позы фигура. Люк понуро опустил голову, а Шеннон свернула на трассу, оставляя позади эту унылую картину.

Проводив взглядом габаритные огни машины, Люк затосковал. Впервые за все время одиночества ему, самодостаточному и нелюдимому мужчине, стало грустно и одиноко. Уже давно ему не было так тоскливо.

Досадливо сплюнув, мужчина развернулся и побрел к загону. Нет, нельзя позволить ей вмешиваться. Неужели он так ничему и не научился? Неужели не понял, что чем больше в этой жизни даешь, тем больше теряешь? Это касается буквально всего: быта, имущества, чувств. Нет, то, что у него есть сейчас, у него и останется. И даже самое благожелательное государственное агентство не посмеет совать нос в его дела. Он, разумеется, не собирается нарушать законы, но совершенно не обязан кому-то подчиняться. И если по этой причине его запишут в изгои, так тому и быть. Жизнь преподнесла ему суровый урок, и он хорошо усвоил: это единственный способ выжить.

Люк проверил ворота загона и конюшни, хотя беспокоиться не о чем — они были пусты и будут пустовать до тех пор, пока он не починит крышу. И неважно, сколько на это уйдет времени, — ему некуда спешить. На самом деле время и ранчо — это все, что у него есть.

Развернувшись, Люк направился к дому, в который раз поражаясь удачному расположению этого уютного коттеджа, скрывавшегося за главным домом. И нечего лелеять мысли о женщине, особенно о Шеннон Келлер. Пусть она красива, умна, целеустремленна, ему все равно. И нечего томиться воспоминаниями, сидя за столом со стаканчиком воды со льдом, и оглядываться по сторонам.

Люк тщательно вытер ноги о половик и вошел в дом. Одинокая жизнь приучила его к порядку. Если не хочешь утонуть в грязи и задохнуться от пыли, лучше оставлять ее на улице.

По привычке потянувшись, чтобы снять шляпу, мужчина обнаружил, что ее нет на нем. А когда взглянул на вешалку, рука медленно поползла вниз. Рядом с его шляпой красовалась шляпа Шеннон.

Искорка надежды невольно вспыхнула в его сердце: а вдруг она сейчас вернется?! Но Люк безжалостно погасил ее.

Он снял шляпу Шеннон и повертел в руках. Легкая рыжевато-коричневая ковбойская шляпа с небольшими полями. Перед его мысленным взором возник образ Шеннон. Как ловко управлялась она сегодня с Джизабель, подумал он, вспоминая настигший их на вершине Рэнделл порыв ветра, чуть не сорвавший с нее эту шляпу.

Ей, видно, очень нравится ее работа. Иначе не смогла бы она так увлеченно рассказывать о заброшенном ручье. Забыв обо всем, девушка вытянула руку вперед, не обратив внимания на задранную блузку, обнажившую ее тонкую талию. Хорошо, что она не заметила его похотливого взгляда. Вот уж не ожидал, что будет испытывать подобные чувства к менеджеру по природным ресурсам. А она все говорила и говорила про удобрения и аэрацию, про парниковый эффект. Черт, ну кто бы мог подумать, что подобные разговоры так возбуждают?

Люк поднес шляпу к лицу и, вывернув наизнанку, вдохнул запах. Это был ее запах. Свежий, легкий и в то же время удивительно женственный. Он ощутил его сразу, как только спустился с крыши конюшни и увидел ее. Он ощущал его и сегодня, целуя ее губы. Этот поцелуй был самой большой глупостью в его жизни.

Тяжело вздохнув, Люк повесил ее шляпу рядом со своей и направился в кухню. Он открыл холодильник и начал извлекать продукты для сэндвичей. Последнее время он питался исключительно ими, исхудал, и джинсы свободно болтались на его бедрах. В Аризоне у него были повар и домработница. Но когда ранчо продали, Долорес ушла на пенсию, а поскольку он все равно уезжал, нанимать кого-то другого не имело смысла. Холостяк, решивший жить и работать в одиночку, должен уметь о себе позаботиться.

Густой слой горчицы и парочка тоненьких кусочков ветчины на куске хлеба стали его привычной трапезой. Методично пережевывая и проглатывая пищу, он запивал ее молоком.

С сэндвичем в одной руке и со стаканом молока в другой, Люк несколько раз подходил к двери, поглядывая на вешалку со шляпами.

Ясно, что от этого ему не уйти. Не стоит тянуть время. Надо положить этому конец. Либо он привезет шляпу Шеннон, либо она приедет за ней сама. И то и другое плохо. Но поскольку он не любил ждать у моря погоды, то решил действовать сам. Последние два года эта врожденная особенность его характера постоянно давала о себе знать.

Шеннон как можно быстрее должна получить свою шляпу. Только удостоверившись, что его оставили в покое, он сможет начать работать и зажить своей жизнью. Неважно, что жизнь эта будет одинокой, размышлял он, намазывая очередной сэндвич.

Шеннон поставила свежеиспеченный шоколадный торт на стол, сервированный чашками, блюдцами и тарелками с едой, придирчиво осмотрела его и, благожелательно улыбаясь, поприветствовала друзей, соседей, а также новых членов общины. На каждом ежегодно проводившемся летом собрании неизменно появлялись новые лица. И девушка, пользуясь случаем, устанавливала с ними контакт. Ведь ее база данных и результаты работы зависели от количества вовлеченных в проект фермеров.

Увидев пересекающего комнату Вилли Фроста, девушка нахмурилась. Естественно, он был не в восторге от потери Люка. Больше того, полагал это личным провалом Шеннон, хотя она не была с ним согласна. Если Люк не хочет иметь с ними дела, это его право, и нужно с этим считаться. Вот если бы нам удалось втянуть в проект ранчо Кресент, дело бы было в шляпе, говорил Вилли.

Кстати, как там поживает ее шляпа? — грустно подумала она.

Надо как-нибудь за ней съездить. Это была ее любимая шляпа, Шеннон никогда с ней не расставалась. К тому же, несмотря на явное нежелание Люка видеть ее, девушка жила предвкушением встречи. Она лишь возьмет свою шляпу, справится о его здоровье и уедет. Только бы не вспоминать о его поцелуях и о проведенном вместе времени.

Но что-то долго она собирается. Кисло улыбнувшись своим мыслям, девушка посмотрела на открывающуюся дверь.

На пороге стоял Люк. И со спокойным, невозмутимым лицом разглядывал комнату и толпившихся в ней людей своими янтарными глазами. Неужели она сумела уговорить его недоумевала Шеннон, восхищенно разглядывая Люка. Он потрясающе выглядит. Темно-синяя рубашка с распахнутым воротом, черные джинсы, ботинки. Но что происходит? Кажется, Люк сразу стал центром всеобщего внимания. Люди при виде его почтительно замолкли и теперь не сводят с него глаз. Или ей это только кажется?