Повороты судьбы

Глава 9

В одно крайне недоброе утро я проснулась от сильной тошноты. Кто-то жарил на кухне яичницу с беконом, и этот адский запах проникал не только в мой нос, но кажется, заполнил собой все моё нутро. Я рванула в ванную, хвала всем Святым, никем не занятую. И вывернула в унитаз весь мой пустующий желудок. Как только сам желудок сохранился в дрожащем животе мне не понятно. Спазмы были такой силы, что в эти минуты я зареклась вообще что-либо когда-либо съедать, во избежание таких жутких отравлений. Кое-как завершила утренние процедуры, надела привычные джинсы с рубашкой, стянула волосы в хвост, толком не расчёсываясь. Пошатываясь от слабости, поплелась в кухню.

Но ненавистный запах опять ударил по обонятельным рецепторам, запуская тошноту и рвотные позывы на второй круг. Закрыв рот одной рукой, и придерживая желудок другой рукой, метнулась в ванную.

— Да что за напасть такая, чем я могла отравиться? — задавалась вопросом. Зайдя на кухню, почувствовала мамин сердитый взгляд, буравящий не хуже сверла. Окно оказалось заботливо открытым, и я уселась за стол налив кружку крепкого чёрного чая.

— Мам, я чем-то отравилась, дай какую-нибудь таблетку от тошноты.

— Доброе утро, Жанна, — мама решила тонко намекнуть на мою невежливость.

— Что-то утро не задалось с самого начала, — бормочу себе под нос, — доброе утро всем, — решила не быть букой.

— Мы с Лилей в порядке, может ты на учёбе что-то несвежее съела?

— Скорей всего. Я даже не помню, что вчера ела. Может какой-то вирус желудочный? — задумчиво постукиваю ложкой по краю кружки.

Мама пристально меня рассмотрела, как будто взглядом сканировала мой желудок, и выдала неожиданное:

— Я найду телефон одного знакомого врача и скину тебе на телефон. Запишись, пожалуйста, на приём. И не затягивай Жанна. Это важно.

— Как скажешь мам.

Я действительно записалась на приём к врачу, рекомендованному мамой. Хотя на следующее утро тошнота меня не посещала, но на приём решила сходить, на всякий случай. Да и мама ведь не отстанет.

Каково же было моё удивление, когда по указанному адресу я обнаружила центр женской консультации. Стоп, я что, записана на приём к гинекологу?! Но почему? Вроде заболевания, передающиеся половым путём, не должны иметь в своём анамнезе тошноту и рвоту. Странно….

Доктор с интересным именем Элиза Абрамовна Леви, как гласила табличка на двери кабинета, оказалась приятной миниатюрной женщиной немного старше моей мамы. С внимательным цепким взглядом карих глаз. Расспросив меня об интимной жизни и регулярность цикла (что-то я запамятовала, когда последний раз ко мне приходили женские дни, мне пора волноваться или ещё рано?), деликатно прощупала во всех местах.

— По утрам тошнит? — услышала странный вопрос.

— Нет, то есть да, — смутилась от собственной растерянности. Я же отравилась…, - вчера с утра тошнило и рвало. Но сегодня ничего такого не было. Просто отравилась чем-то в институте, — решила объясниться, так как доктор не отводила от меня своего проницательного взгляда. И при этом продолжала ощупывать моё тело.

— Это не отравление, милая девушка. Это беременность, — я засмеялась и отрицательно замотала головой на столь опрометчивый вывод. Странно, эта доктор с красивым именем Элиза показалась мне умной на первый взгляд.

— Вы беременны, дорогая. Сейчас сдадите кровь на анализы, так как срок ещё маленький и получите стопроцентное подтверждение. Заодно проверим всё ли в порядке с вашим организмом, — и, бросив на меня последний задумчивый взгляд, добила, — тётя Элиза ещё ни разу не ошибалась за время своей работы Жанночка, — и столько снисхождения было в её взгляде, что я почувствовала себя глупым новорождённым котёнком.

Мысли заполошными зайцами скакали в моей голове. С трудом, но ухватила главную за хвост:

— Мой молодой человек всегда использовал защиту. Быть может, вы ошиблись?

— Ни одна защита не даёт абсолютной гарантии, вам должно быть это известно, — доктор Элиза тщательно промыв руки вернулась за свой рабочий стол и начала что-то писать.

— Припомните, возможно, был один единственный раз, когда что-то было не так как обычно. Может статься, вы забыли про защиту, мм? — блеснули иронией карие глаза Элизы Абрамовны.

Я, сидя на стуле напротив врача, разминала пальцы рук и судорожно вспоминала, напрягая разом все имеющиеся у меня мозговые извилины. Как будто прямо сейчас, сию минуту мои воспоминания могли что-то изменить. Наивная Жанна….

— Сейчас подойдёт медсестра и возьмёт у вас кровь на анализы Жанна. А завтра как будут готовы результаты, мы вам позвоним. И встретимся с вами, милая девушка, ещё раз. Вам всё понятно?

— Да, — враз осипшим голосом просипела я, — спасибо и до свидания.

После сдачи анализов я вышла из клиники, неимоверно уставшей. Вспоминать, анализировать, даже страшиться возможной беременности не осталось сил. Всё-таки это слишком. Слишком много событий навалилось на одну меня. «Будешь бояться завтра Жанна. Сейчас это бессмысленно», — здравый смысл проявился вовремя.

На учёбу я не пошла, решив, что половину занятий за сегодняшний день я и так пропустила, по этой причине нет смысла гнаться за второй половиной (железная логика студента-прогульщика). Впервые после расставания с Игорем, позволила себе обычную спокойную прогулку в сквере возле дома. Когда идёшь неспешно по аллеям, разглядываешь деревья, высаженные вдоль, запрокидываешь голову назад, чтобы увидеть как можно больше неба и… дышишь. Просто дышишь природой, окружающим миром, сливаешься с ним. В голове воцаряется покой, нет мысленного хаоса, нет боли, нет радости, не надо о чём-то размышлять или принимать решение. Есть только мгновение внутреннего умиротворения, здесь и сейчас блаженное мгновение покоя.

Вечером дома мама, конечно, не забыла проконтролировать:

— Жанна, ты была у врача? Что она сказала?

— Да, была. У меня взяли анализы и сказали, что позвонят завтра, — не верю сама себе. Не может, Жанна, которую я знаю, так спокойно вести беседы с мамой о возможной нежданной беременности. «Эмоциональный перегруз. Каждый справляется, как может», — известил об очевидном мой внутренний голос. Что ж я согласна временно побыть ледяной глыбой, не всё же мне раскатывать на эмоциональных качелях, устроенных Игорем-предателем. К тому же завтра меня могут ожидать судьбоносные новости. Стоп. Сегодня я буду ледышкой, нет лучше айсбергом, звучит более монументально.

Следующие полдня в ожидании звонка я провела на иголках. Видимо за ночь выспалась, отдохнула и вчерашняя эмоциональная опустошённость испарилась без следа. С самого утра руки противно мелко подрагивали, каждый раз напоминая о градусе внутренней напряжённости.

Открыв глаза поутру и осознав, какие новости меня сегодня ожидают, я, не откладывая далее в долгий ящик, решила первым делом проанализировать нашу с Игорем-предателем близость за последний месяц. Совершая обычные ежеутренние дела и лишь коротко перебросившись парой слов с мамой и сестрой, я вспоминала и вспоминала. Но всякий раз утверждалась в том, что таки да, защита была. Я не припомнила ни единого случая без предохранения. По дороге в университет и все лекции в нём, я занималась тем, что прокручивала в голове раз за разом эти воспоминания. Которые, к слову, даже не причиняли мне какой-либо душевной боли. Видимо шокирующие новости о предполагаемой беременности отодвинули все переживания на задний план.

О, вот оно! Был один случай незадолго до нашего расставания. Игорь был особенно не сдержан, мы оба вспомнили о предохранении, только когда пришло осознание, что близость доставляет особенное удовольствие. На секунду отстранившись от моих губ, Игорь промычал: «Не смогу остановиться, малышка. Но я буду осторожен, обещаю». И я доверилась любимому, впрочем, как и всегда. Но после всего не могла не уточнить:

— Ты уверен, что незапланированного аиста не будет?

— Я собрал всё до капли в свой кулак, малышка. Расслабься, аиста точно можешь не ждать.

И это единственный случай, когда что-то могло пойти не по плану. Оттого я на девяносто процентов уверена, что докторша ошиблась. Вернее, уверена на все сто, а десять процентов это скидка на умный взгляд Элизы Абрамовны.

Дальнейшее ожидание звонка я провела до некоторой степени спокойно, не ведя себя, словно дёрганая марионетка на верёвочках в руках кукловода, страдающего судорогами. Звонок из клиники раздался после обеда и, не оглашая результаты по телефону, меня попросили проехать к врачу, который как обещалось примет меня без очереди. К Элизе Абрамовне я заходила абсолютно спокойная, уверенная в том, что беременности у меня просто не может быть.

— Здравствуйте Жанна. Присаживайтесь. Сейчас найду ваши анализы, — достала мою тонкую карту, перебрав целую стопку таких же. Видимо эта врач пользуется авторитетом, раз у неё такая высокая посещаемость.

— Добрый день, не торопитесь, я подожду, — решила быть вежливой в ответ.

— Так, так, — женщина надела очки в тонкой золотистой оправе, которая добавила её лицу утончённости, — что ж беременность подтвердилась. Вкупе со вчерашним осмотром, исходя из моего опыта, срок вашей беременности около 4 недель.

— Какая беременность? Я не могу быть беременной, я же вам говорила о полном предохранении, — мой голос невольно повысился, проявляя раздражение.

— Милая девушка, — доктор сняла очки и начала гипнотизировать меня своими умными глазами, — вот анализ крови, — для наглядности потрясла листом бумаги в воздухе. — Здесь не может быть сомнений — вы беременны. Срок ещё очень маленький, поэтому я предположительно ставлю 4 недели. Более точный срок установим на последующем УЗИ, если вы решите вести беременность в нашей клинике.

— Какая беременность, какое УЗИ? Я не могу быть беременной, это невозможно, — под конец мой голос становится похожим на шипение, руки вновь зашлись в противной мелкой дрожи.

Скрипнули ножки стула, цокот каблучков, звон стекла. Доктор Элиза подошла вплотную ко мне и поднесла к моему лицу стакан.

— Выпейте воды Жанна, маленькими глотками. У вас просто стресс на неожиданные новости. Всё будет хорошо.

Пока я послушно пила воду, доктор вдруг приобняла меня за плечи, приговаривая: — Не волнуйтесь. Всё образуется, вот увидите.

Эта внезапная поддержка со стороны малознакомого человека дала мне возможность взять под контроль подступающую истерику.

— Спасибо, я в норме, — протянула Элизе Абрамовне опустевший стакан. Руки мои почти перестали дрожать, — я, пожалуй, пойду.

— Идите Жанна, — доктор сжала в моих руках бумаги с результатами, — если у вас возникнут какие-то вопросы, вы всегда можете обратиться ко мне.

— Я поняла, до свидания, — стремглав выскочила из кабинета. Мне жизненно необходимо остаться одной, прямо сейчас. Я не могу и не хочу никого видеть.

Рванула в привычный сквер возле дома и села на первую попавшуюся пустую скамейку. «Как же так?» Эта мысль крутилась в моей голове как музыкальный трек на бесконечном повторе. Сам факт моей беременности никак не приживался в моем сознании. Я вспомнила о бумагах, переданных мне врачом. И погрузилась в их изучение. Только перечитав несколько раз от начала до конца, я потихоньку начала осознавать: «Я беременна».

Всё-таки моя самоуверенность в стопроцентном предохранении сыграла со мной злую шутку. «Вот тебе и следующий урок Жанна. Самоуверенность до добра не доводит». Почему же я в тот единственный раз близости с Игорем без должной защиты даже ни капли не засомневалась, и мысли не возникло, что всегда нужно помнить о последствиях? Да потому что привыкла во всём полагаться на Игоря. Он своим бескомпромиссным поведением установил наши отношения в рамках: он мужчина — он принимает решения. А я дурочка безголовая с радостью согласилась. И что в итоге? Он принял решение уехать на заработки, бросив меня одну, не принимая во внимание мои чувства и желания. Ведь у него даже мысли не возникло посоветоваться со мной по этому поводу. Ну конечно, он мужчина — ему виднее. А мне как женщине, уготовано смиренно принять и понять. Ха, не бывать этому! И вот непостижимым для меня образом вся моя боль, тоска и обида брошенки, превратилась в злость и негодование. Как же так, мы живём в современном мире, а не в каменном веке, чтобы так обращаться с женским полом. А я «святая простота» угодила в типичную ловушку махрового шовиниста.

Странно, но всего пару дней назад воспоминания о поступке Игоря причиняли мне нестерпимую боль. Я, то погружалась в однотонное серое марево безучастности ко всему окружающему миру в попытке убежать от страданий, то рыдала крокодильими слезами от обиды и непонимания «за что?», разрывающих моё сердце.

А сейчас новость о моей беременности будто осенила меня дыханьем феминизма. И теперь действия Игоря представлялись мне в ином свете. Он просто вёл себя со мной так, как ему удобно. Подстраивал меня исключительно под его желания и потребности, приправив всё это громкими словами о любви, на деле оказавшимися обычным пустословием.

Поэтому, более не раздумывая, я достала телефон и набрала номер Игоря…. Ответом мне стали длинные гудки. Отправила ему несколько сообщений, в социальные сети в том числе, с просьбой срочно перезвонить по очень важному для него вопросу. Сделала ещё несколько звонков — безрезультатно. Да, дела…. Задумалась, как же мне найти парня, который решил со мной расстаться. Он ведь наверняка будет думать, что я звоню с целью вернуть его и наши отношения. Не найдя ответа на этот вопрос дала себе установку: «Что ж поживём — увидим. Панику разводить рано».

Надо задуматься о более насущных вещах — как мне вечером объясниться с мамой. Буду надеяться, что из дома с позором она меня не выставит. И пора задуматься о принятии самого главного решения, которое возможно изменит всю мою будущую жизнь — что мне делать с беременностью. Откровенно, я не была готова стать матерью. Я сама ещё не до конца вышла из-под родительской опеки, и отношения с Игорем строились по принципу ведущий-ведомый. Поэтому я не представляла, как смогу выносить беременность и затем воспитать маленького человечка в гордом одиночестве. Это надо бросить учёбу в университете или же оформить академический отпуск. Надо устроиться на работу — со школьным аттестатом это затруднительно. Я была уверена, что мама не станет взваливать на себя бремя по уходу за новорождённым. Деньги на одежду, памперсы, коляски. Где всё это я буду брать? Боже, что же мне делать! Мне самой только исполнится девятнадцать лет, я ещё сама недавний ребёнок. Теперь уже паника о предстоящих девяти месяцах беременности, родах и последующем воспитании малыша давила на меня со всех сторон. Я к этому не готова, нет. Наверно стоит дождаться реакции мамы.

— Жанна ну как же так! — мама орала на меня уже битый час. Лилька, не выдержав скандала, удрала на улицу. — Ты ещё сама ребёнок: твоя учёба, твоя карьера — всё насмарку.

Сжимаю голову в попытке унять стук молоточков в висках и пытаюсь оправдаться:

— Я это и сама понимаю, я сама планировала развиваться в карьерном плане, ты же знаешь это не хуже меня. Но так случилось. Для меня случившееся — такая же неожиданность, как и для тебя. Вернее, даже больше чем для тебя. Мы предохранялись, всегда! Я и подумать не могла, что такое произойдёт.

— Подумать она не могла. Тебе что тринадцать лет? Ты обязана была думать. И чему я тебя только учила? Ему то что, он уехал свою карьеру строить. А ты спустишь свою жизнь в унитаз.

— Мама! Не смей так говорить! Беременность, пусть и незапланированная — это не унитаз.

— Дочка, я одна вырастила двоих детей. Уж, поверь, я лучше тебя знаю, что это такое — одной растить ребёнка. Это очень непросто Жанна, очень. А зная тебя, да временами упрямую, да способную добиваться поставленных целей, могу сказать, что ты ещё сущий ребёнок. Иной раз напоминаешь мне доверчивого щенка.

— Мама! — взвизгнула не сдержавшись.

— Молчи, — мать грозно цыкнула в ответ, — ты только начала серьёзно учиться. У тебя всё будущее впереди. К тому же папаша слинял, — она презрительно искривила лицо в гримасе. Но в этом я с ней полностью согласна: «Слинял, гад».

— Вот! Поэтому дочка, как бы тяжело ни было, решение напрашивается одно. Аборт.

Меня передёрнуло. Неприятное слово. Давящее, гнетущее…, обречённое и… убийственное.

— Я не знаю, мама. Я не уверена, что смогу принять Такое решение, — голос понизился до шёпота, обнимаю сама себя за плечи и прячу взгляд, — это слишком тяжело.

— У тебя есть время, пусть немного, но оно есть. Никто не потащит тебя в клинику завтра или послезавтра. Ты свыкнешься, — последней резкой фразой моя мать оборвала все робкие надежды на иной исход.

Как я и предполагала, мама абсолютно уверена, что выход только один. Она даже не заикается о том, что возможно стоит сохранить беременность. Для неё моя карьера на первом месте, что не удивительно. Институт выбирала она, факультет выбирала она, даже оплату внесла за обучение. Поэтому для неё выход очевиден. Но для меня — нет. Я до сих пор в некой прострации от происходящего. Не могу осознать реальность, прочувствовать весь груз ответственности нежданно свалившейся на меня. Прикрыв веки, ловлю себя на сладко-обманчивой мысли, что весь окружающий меня хаос это всего лишь сон, какой-то затянувшийся кошмар. И стоит мне открыть глаза, как я увижу улыбающееся только для меня лицо Игоря, который, нежно приласкав мои щёки ладонями, скажет как обычно: «Люблю тебя, моя малышка».

Но открыв глаза, осознаю себя всё также одиноко сидящей на маминой кухне, я продолжаю обнимать себя за плечи, и нахожусь в шаге от принятия самого мучительно сложного решения за всю мою жизнь.

Протяжно вздохнув, иду спать, на вечерний душ сил уже не осталось никаких. Но перед сном несколько раз звоню Игорю, отправляю кучу сообщений, уже не таясь, что причина моих звонков — беременность. Но в ответ ничего. Только длинные гудки в трубке телефона, и полный игнор моих сообщений. Плачу беззвучно, я уже догадалась, что он не ответит. Но пока продолжаю надеяться, сама не знаю на что. Как сказала мама, время ещё есть. Пусть его немного, но возможно за следующие недели либо Игорь объявиться, либо я определюсь с непростым решением.

Но последующая неделя ничем не отличилась от предыдущей. Игорь игнорировал все мои звонки и сообщения. Мама не заводила больше разговоров на деликатную тему, но хмурилась и сверкала глазами так грозно, что хотелось сбежать на север вслед за Игорем, чтобы оказаться как можно дальше от неё. А я даже на миллиметр не продвинулась в своих раздумьях.

Но однажды мне пришла в голову светлая мысль: «Я могу навестить бабушку Игоря», которую я воплотила в жизнь в этот же день после занятий в университете.

Постучала в знакомую до боли дверь и прислушалась к звукам по ту сторону, затаив дыхание. Время ожидания тянулось мучительно долго. Но вдруг раздался шорох, дверная ручка повернулась, и на пороге возникла любимая мной бабушка Игоря — Валентина Вениаминовна.

— Жанночка, — бабушка взмахнула руками и прижала их к сердцу, — внученька родная проходи скорее.

Только я очутилась в прихожей, как на мои глаза навернулись слёзы, ведь я успела привязаться к этой доброй женщине.

— Здравствуйте бабушка Валя. Я так скучала, — всхлипнула, не выдержав, и обняла родного мне человека.

— Ну, будет, будет, — бабуля похлопала меня по плечу, — не плачь внученька, пойдём лучше я накормлю тебя пирогом.

Быстренько раздевшись и помыв руки, я устроилась на своём привычном месте за кухонным столом. Сердце сдавило сильным спазмом, что я захрипела от невозможности сделать вздох. Резко нахлынули эмоции, вызванные воспоминаниями. По-моему, гениальная идея навестить бабушку Игоря на деле оказалась далёкой от гениальности. Оказалось, что мне не по силам находится в этой квартире после предательства любимого человека. Зажмурилась и сжала пальцы в кулаки, чтобы прогнать незваные картинки под веками.

— Жанна? — почувствовала на плече тёплую ладонь, — как ты себя чувствуешь?

Закашлялась, чтобы скрыть смущение и побороть постыдные хрипы. Ещё не хватало волновать пожилую женщину. Игорь её единственный родственник, она любит его всей душой. И я не посмею причинить лишние страдания чуткой бабуле.

— Не волнуйтесь, всё хорошо. Я выпью стакан воды, — сама метнулась к шкафу с посудой. Схватила первый попавшийся стакан. На разделочном столе привычно стоял графин с кипячёной водой. Наполнила стакан, и с жадностью жителя пустыни опрокинула его содержимое в себя. Ух, полегчало.

— Как ваши дела, как здоровье? — разговор на отвлечённые темы наше всё.

— Кроме скуки из-за отъезда Игоря, ничего интересного в моей жизни не происходит. А со здоровьем — что ему сделается, я ведь сижу дома, изредка навещаю приятельниц. Лучше расскажи, как твоя учёба?

— Всё по-прежнему, хожу на занятия, грызу гранит науки, — отшучиваюсь.

Мы сообща накрыли на стол, нарезали пирог с мясом и картошкой, женщина разлила чай. Откусив кусочек пирога, блаженно щурюсь:

— Мм, какие вкусные у вас получаются пироги, Валентина Вениаминовна. Вы кудесница.

— Я рада деточка, что тебе нравится.

Каждый раз, пробуя выпечку этой потрясающей женщины, я готова съесть собственные пальцы. Она воистину гений в выпекании пирогов и плюшек. И пока я не съела все до последней крошки, даже не заикалась продолжить беседу. Слишком вкусно, а я слишком голодная.

— Я однозначно буду добавку, невозможно оторваться.

— Молодец внучка, — поддакивала мне бабуля и подкладывала самые румяные кусочки в мою тарелку. После неизвестно скольких кусков пирога мой живот превратился в маленького бегемота. Даже дышать сложно от обжорства.

— Ох, бабушка Валя, с вашим пирогом я раньше времени превращусь в колобок, — ой, чур я этого не говорила, дала себе мысленный подзатыльник. «Держи язык за зубами, Жанна». Но женщина не заметила моего замешательства:

— На здоровье внучка, ты и так худенькая, пара лишних килограммов тебе не повредят. Тем более в ваши-то молодые годы. Вы, молодёжь, носитесь как молодые козлята, все калории и растрясутся без остатка.

— А как вы смогли сохранить вашу потрясающую фигуру, если всё время печёте, то пироги, то булочки? — этот вопрос уже давным-давно мучает меня, но я стеснялась спросить.

— А это очень просто Жанна, — бабушка Валя заливисто рассмеялась, — пока я готовлю, наедаюсь глазами. И когда ставлю пироги на стол, то клюю как птичка, потому что насмотрелась на них в процессе приготовления и аппетит исчезает. Вот и весь секрет.

— Да, в этом вам повезло. Не замечала за собой такого, даже если сама готовлю, всё равно аппетит зверский.

— Так у тебя ещё всё впереди. Организм молодой, метаболизм, он же обмен веществ, быстрый, поэтому и аппетит хороший. Так и должно быть. А со временем, возможно, всё изменится. Жизнь она вообще, дама капризная и непостоянная.

— Я хотела у вас спросить Валентина Вениаминовна, — сцепив кисти рук между собой, я рискнула поднять болезненный для меня вопрос.

— Слушаю тебя, деточка, спрашивай, — видимо пауза затянулась, что бабуля поторопила меня.

— Вы не знаете, случайно, — смутившись, запнулась, покраснела, но продолжила — Игорь не сменил номер телефона? У меня очень срочное дело к нему, не терпящее отлагательств, а его номер не отвечает.

Бабушка Валя, окинула меня задумчивым взглядом, помолчала недолго:

— Мне об этом ничего неизвестно Жанна. При отъезде он поставил меня перед фактом, что звонить будет сам. Дал на всякий крайний случай телефон своего друга. Сказал, раз сам не сможет мне помогать, кроме как ежемесячно высылать энную сумму денег, то в случае острой необходимости я могу обратиться к его другу Михаилу. Они вроде в спортивную секцию вместе ходили. Я могу дать тебе телефон этого Михаила.

— Нет, не нужно. Я поняла, спасибо, — мой голос звучал жалко, хоть я и старалась не показать вида, что меня задели слова бабули.

«Да, Жанка. Смачно кинул тебя Игорёк. Бабушке своей любимой телефон друга оставил, а ты мол, молодая и сама со всем справишься. Да и мало ли у него таких Жанн в будущем будет», — внутренний голос, не жалея меня, расставил всё по своим местам. Главное держать себя в руках, не расклеиться при бабушке. И мне стыдно будет, и ей лишние переживания добавятся. А Валентине Вениаминовне тоже непросто — совсем недавно единственный внук из армии вернулся и тут же уехал на долгий срок. Мысленно поставила себе галочку не забывать навещать бабушку Валю, хотя бы пару раз в месяц.

До самого вечера я пробыла у бабушки Игоря. Улыбалась, шутила и всячески поднимала настроение этой доброй чуткой женщине и заодно самой себе.

— Бабулечка, мне пора, не хочу возвращаться затемно, — засобиралась домой, заметив за окном сгущающиеся сумерки.

— Конечно, Жанна, ты заходи в гости по чаще, не забывай бабушку, — напутствие от бабы Вали подтвердило мои догадки. Пожилой женщине действительно не хватает общения, а Игорь-предатель уехал, не задумавшись ни о родной бабушке, ни тем более обо мне. Собираясь в прихожей, краем глаза вскользь мазнула по закрытой двери в комнату Игоря, и в ту же секунду ураган воспоминаний навис надо мной, всерьёз угрожая мне потерей всяческого самообладания.

— Жанна, — бабушка взяла меня за руку и этим простым жестом предотвратила слезливую катастрофу, — запиши мой телефон. Если ты не против надоедливой и болтливой бабули, то давай перенесём наши встречи на нейтральную территорию. Что скажешь?

После тёплого взгляда бабушки Вали, я не могла не согласиться: — Конечно, я не возражаю.

— И ещё Жанна, — бабушкин взгляд стал более цепким, — я могу тебе помочь с твоим делом к Игорю? Может тебе пригодится мой совет? — я только успела открыть рот. Но раньше, чем что-то успела произнести, услышала:

— Не отказывайся раньше времени, — упредила меня хитрая женщина. — Знай, что бы с тобой ни случилось, ты всегда сможешь обратиться за помощью ко мне. Я не откажу и помогу. Запомни это, внучка.

Тепло распрощавшись с бабушкой Игоря, обнявшись несколько раз напоследок, что слёзы выступили не только у меня, но и у Валентины Вениаминовны, я заспешила домой. Хотя не столько домой, сколько мне хотелось остаться в одиночестве. Со времени расставания с Игорем я превратилась в образец затворничества. При любом удобном случае, я предпочитала остаться одной. И использовала для этого любую из возможностей. Вероятно, со стороны я выглядела как минимум странной, а как максимум… жалкой неудачницей (коей и ощущала себя внутри). Но вступать в общение с любыми людьми — будь то продавщица в магазине, институтские одногруппники, мама с сестрой или же бабушка Игоря — это для меня непосильная ноша сейчас.

Внутренне приходится напрягаться из всех сил, чтобы сделать заинтересованное лицо, вежливо улыбаться, пытаться не потерять нить беседы и вставить пару бессмысленных фраз. Всё это стоит титанических моральных и физических затрат с моей стороны. Такими ресурсами в данный момент своей жизни я не обладала. Поэтому я приноровилась… сбегать, при любой удобной возможности. В университете на меня скоро начнут показывать пальцем и крутить у виска. Ведь я только слушаю лекции, выполняю задания и на этом всё. Со студентами перестала общаться даже на тему погоды. После университета я долго прогуливаюсь, порой даже допоздна, чтобы, придя домой осталось лишь время на ужин да вечерний душ. Я удивлялась, но мама с Лилей оставили меня в покое и не возражали против моего затворничества. Я ждала скандалов от мамы и задушевных разговоров от Лили, но ничего похожего не последовало. Даже от домашних дел меня практически освободили. Хотя я сама по собственной инициативе старалась пусть изредка, но помыть грязную посуду, если таковая имелась, да пропылесосить.

Но даже имея такое послабление моим прихотям в виде желанного одиночества, в принятии важного решения я не продвинулась и на йоту. Кстати, Игорь мои звонки и сообщения продолжал упорно игнорировать и оставлять без прочтения. Но я с завидным ослиным упрямством набирала его ежедневно. Пока в один совсем не прекрасный день услышала: «Абонент временно недоступен, пожалуйста, перезвоните позднее».

Вот и всё. Он действительно бросил меня. «Не только тебя Жанна, но и твой беременный живот», — добавил прозорливый внутренний голос. В этот момент угас мой единственный тонкий лучик надежды, а вместе с ней и жалкие крупицы остававшейся веры в этого парня. И вопрос, что же делать с моим беременным животом завис перед моими глазами, мигая красным светом. Всё чего я страшилась, о чём боялась признаться даже сама себе, встало сейчас передо мной гигантской китайской стеной. Которую ни обойти, ни перелезть. Остаётся только выбрать одну из двух возможных дверей.

Но какой выбор ни сделаешь, итог один — моя жизнь не останется прежней. Даже если я предпочту карьеру. Я предполагала, что, выбрав карьеру, возможно уже никогда не смогу простить себя за такое жалкое и малодушное решение. Но в силу своего молодого возраста и жизненной неопытности, я в полной мере была не в состоянии здраво оценить все возможные последствия такого решения. Я не готова становиться матерью в почти девятнадцать лет — пожалуй, единственное, в чём я была уверена. Я сама ещё недавно была ребёнком. И решать вопросы по вынашиванию, уходу, материальному содержанию — это слишком для меня одной.

Мне нужна хоть чья-то поддержка. Но чья? Мама чётко озвучила свою позицию — для неё выход один и это не ребёнок. Игорь уехал. Остаётся только бабушка Игоря. Но у меня совести не хватит заявиться к пожилой женщине, фактически чужой для меня и заставить помогать мне с беременностью. Нет. Она и так в жизни натерпелась. Из всех родных у неё только Игорь — я не смогу повесить на неё свои проблемы, пусть даже половину этих проблем должен решать Игорь. Игорь — да. Но не его бабушка. Не дай Бог, что-то случится с её здоровьем, пусть даже она и выглядит очень молодо для своих лет, но я себя потом точно не прощу.

Неужели мама права и вывод очевиден? Но почему же так сложно сделать этот последний шаг? Подожду ещё…, пока есть время, может через неделю станет легче…? «Жанна кому ты врёшь? Легче уже не станет. Любое из решений это груз ответственности на твоих плечах. Пожизненный груз», — внутренний голос ты не помогаешь, а пугаешь. Закрываю уши руками в надежде унять хоровод мыслей. Но закрывай, не закрывай, а от реальности спрятаться не получится.

Если вам нравится сие произведение, добавьте, пожалуйста, книгу в библиотеку! Также буду премного благодарна вашим отзывам и комментариям! Ибо автор вдохновляется шоколадным тортом, а муз Рафаэль — вашими звёздочками, сердечками и непременно отзывами))