Поймать удачу

4

Впрочем, заснуть Холли удалось далеко не сразу. Взбудораженное воображение разыгралось не на шутку, и сон бежал от нее, как ни старалась она принять удобную позу и задремать. Мысли роились в мозгу, не давая покоя. Наконец она безнадежно вздохнула и, откинувшись на подушках, погрузилась в воспоминания.

После смерти Гленна и обрушившихся на нее катаклизмов, подсчитав оставшиеся у нее средства, мисс О'Брайен с тоской поняла, что денег нет даже на то, чтобы снять самую скромную квартиру. Оставался единственный выход — снимать комнату или квартиру на паях. И тут в первый раз за долгое время ей повезло. Просмотрев объявления в газетах, она сразу наткнулась на предложение снимать квартиру на двоих.

Соседкой ее оказалась симпатичная девушка по имени Конни, примерно того же возраста, что и сама Холли. Компаньонка была свободной художницей и жила на деньги от случайных заказов и продажи своих картин, что случалось нечасто. Однако средств ей вполне хватало на сносное существование. Конни сразу произвела впечатление милой непритязательной девушки. А когда Холли привыкла к тому, что по всей квартире разбросаны ее кисти и краски, и научилась не спотыкаться о холсты и этюды, вечно стоявшие в самых неподходящих местах, собственная жизнь показалась ей вполне налаженной.

Девушки быстро подружились, и новая знакомая вскоре стала принимать живейшее участие в судьбе Холли. Больше всего ее беспокоило подавленное состояние соседки, и она изо всех сил ломала голову, как бы вернуть той душевное равновесие.

У художницы было множество друзей, среди которых выделялась особа по имени Селеста, подвизавшаяся в мире моды. Длинная и тощая как жердь, Селеста, тем не менее обладала яркой, почти экзотической красотой и столь же экзотическим темпераментом. Большую часть времени она по долгу службы проводила в разъездах, но, приезжая в город, непременно наведывалась повидаться со старой подругой. Каждое ее вторжение напоминало смерч. Одна Селеста создавала столько же шуму, сколько могли бы устроить человек двадцать. К величайшему неудовольствию Холли, эта неуемная особа вслед за Конни тоже прониклась к ней сочувствием и постоянно пыталась навязать вдове какие-нибудь светские развлечения.

— Сколько можно киснуть! — возмущалась Селеста при своем очередном появлении, бросаясь на диван и запуская руку в пакет с принесенными с собой пирожными. Холли не уставала удивляться ее прожорливости. По ее представлениям, все модели должны были сидеть на строжайшей диете, чтобы, не дай Бог, не набрать лишних килограммов. Однако подругу Конни, похоже, ничто не брало.

— Послушай, я тебя прекрасно понимаю, — объявляла она. — Ты потеряла мужа, это, конечно, трагедия. Но сейчас не девятнадцатый век, и ты вовсе не обязана хоронить себя заживо. Вдовство никого не красит, особенно в твоем возрасте.Пора тебе встряхнуться и начать жизнь заново.

В душе Холли была с ней полностью согласна, тем более что поводов оплакивать безвременно ушедшего из жизни мужа у нее, как ни грустно, не было. Только вот с чего ее начать, эту новую жизнь?

Случай представился совершенно неожиданно. В один из дней, когда Конни не было дома, а она сама только что вернулась с работы, Селеста, как обычно, ураганом ворвалась в их квартиру. Вид у красотки-манекенщицы был торжествующий.

— Вот что, — с места в карьер объявила она. — Сегодня снимаем вдовий траур. — И в ответ на вытаращенные глаза Холли пояснила. — Ты сегодня идешь на свидание, причем очень необычное. Это свидание вслепую. У меня есть приятель, который устраивает девушкам встречи с состоятельными мужчинами. Ужин в ресторане, прогулка при луне, а дальше уж как получится. Мы уже все попробовали — знаешь, это здорово! К тому же богатенькие мужички, еще и щедрые попадаются. Я, например, разжилась премиленьким колье. Сама бы в жизни себе такое не купила… В чем дело? Что ты на меня так смотришь?

Холли не верила своим ушам.

— Но, Селеста… это же проституция! Ты что, предлагаешь мне выступить в роли девушки по вызову?

— Смотрите, какие мы праведные! Ты в каком веке живешь, дорогая? У нас сейчас свобода выбора, разве нет? Тебя же никто не заставляет с ним спать, если он тебе не понравится! Поужинаешь и дело с концом, а потом — гуд бай, бэби! Ты ведь идешь на встречу не с каким-нибудь маньяком. У этого парня клиентура проверенная: все приличные мужики, и хорошо обеспеченные к тому же. Ой, Холли, — замахала она руками, видя, что та готовится протестовать, — только не надо читать мне проповедь! Я уже дала за тебя согласие, но если тебе и дальше хочется разыгрывать из себя убитую горем вдовушку, подыщу кого-нибудь другого. Подумай сама, ведь уже почти год прошел…

— Девять месяцев, — машинально поправила Холли.

— Какая разница! Неужели ты думаешь, что твой муж, или кто угодно, стал бы тебя осуждать за то, что ты снова пытаешься почувствовать вкус к жизни?

Последние слова хлестнули ее словно бичом. Посмел бы кто-нибудь ее осудить, а уж тем более — Гленн! Четыре года она была примерной женой — любящей, заботливой, преданной, внимательной, предупреждавшей каждое его желание. И что она получила за это? Холли вскинула голову. Собственно говоря, почему бы и нет? Она ведь и впрямь совсем скисла, перестала ощущать себя женщиной, причем случилось это задолго до того, как ее муж погиб в автомобильной катастрофе. Так почему бы ей и не попробовать сыграть женщину-вамп? Холли невольно усмехнулась, представив себе, как округлились бы от изумления глаза ее мужа, если бы он увидел, как его тихая скромница и труженица жена идет на свидание, да еще сама не зная к кому.

— Вот и умница, — подытожила пристально наблюдавшая за ее лицом Селеста. — Пора брать жизнь за рога. Вот, записывай адрес, ты должна быть там в восемь вечера. И не волнуйся насчет секретности, тут все тип-топ. Я даже имени твоего не называла, и вообще на это свидание должна была пойти Рина, но у нее что-то с желудком и она от туалета-то отойти не может, не говоря уж о том, чтобы выйти из дома. Записала? Ну вот и молодец. Желаю хорошенько повеселиться, и плевать на все условности.

Вот так и получилось, что в восемь часов вечера Холли, одетая в черное шифоновое платье, стояла в огромном фойе на последнем этаже четырнадцатиэтажного дома, судорожно сжимая в руках сумочку и собираясь с духом, чтобы позвонить в среднюю из трех дверей. Пустой холл казался ей мрачным и холодным, как ледяной замок. А когда двери лифта вслед за ней бесшумно затворились, у Холли создалось впечатление, что она попала в другой мир и идет прямо в логово коварного великана.

Осторожно ступая ногами, обутыми в изящные босоножки на высоких позолоченных каблуках, мисс О'Брайен подошла к двери и робко нажала кнопку звонка. Думай, что ты пришла на обычное свидание! — приказала она себе.

После казавшихся бесконечными секунд ожидания дверь квартиры открылась, и сердце Холли ушло в пятки. Ибо за дверью стоял низенький полный мужчина явно не англосаксонского происхождения, с круглым брюшком и весьма заметной лысиной. Черные глазки его подозрительно оглядели Холли.

— Чем могу служить? — поинтересовался он. Голос у него оказался неожиданно приятным, хотя говорил тот с сильным акцентом.

Холли на мгновение растерялась. Чего она не приняла в расчет, так этого того, что ее неизвестный кавалер может оказаться отнюдь не Аполлоном. Неужели ей весь вечер придется развлекаться в обществе этого колобка? Холли была далеко не каланчой, но мужчина, похоже, был ниже ее.

— Я… — Девушка невольно замялась. — Извините, что опоздала… Меня прислал… — И она назвала условное имя, которое должно было служить чем-то вроде пароля.

— Но вы мне совсем не знакомы, — возразил толстяк, окидывая подозрительным взглядом платье, целомудренно прикрывающее колени гостьи, и имеющее не менее скромное декольте. — Должна была прийти синьорина Рина.

Тут бы Холли и ретироваться подобру-поздорову… Но унизительное осознание того, что ее отвергают, даже не успев познакомиться, заставило взыграть ущемленную гордость. Стало быть, этот мистер, как его там… не желает иметь с ней дело только потому, что она не высоченная тощая жердь, с ногами, растущими от ушей? Ну ладно, она ему еще покажет!

— Рина заболела, — высокомерно вздернув подбородок, произнесла Холли, и мне предложили пойти вместо нее.

Недоверчивый мужчина еще раз очень внимательно оглядел гостью, затем, по-видимому, решил, что на грабительницу она не похожа, и, неохотно отступив, пригласил войти.

— Ваше имя, синьорина? — уже более любезно осведомился он.

— Ммм… — Холли замялась. Настоящее имя она называть не хотела, а псевдонима заранее не придумала. — Джульетта, — неожиданно для себя выпалила она.

Толстяк был явно похож на итальянца, а ее второе имя действительно было Джулия, так что идея пришла в голову как-то сама собой.

— Синьорина Джульетта, — повторил он, и внезапно лицо его расплылось в улыбке, способной растопить даже льды в Антарктиде. Холли невольно улыбнулась в ответ, поражаясь этому внезапному преображению. — А я Маурицио. Немного трудно для английского языка…

— Ну что вы, вовсе нет! — заверила его девушка. — Даже очень красиво. Маурицио, — старательно повторила она.

— К сожалению, синьор задерживается на совещании, — продолжал итальянец. — Он просил передать, что скоро будет. Время еще есть — банкет, на который вы должны пойти, начинается поздно.Синьор просил передать свои извинения. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Может быть, хотите чего-нибудь выпить и послушать музыку? У синьора большой выбор кассет на все вкусы.

— Синьор? — переспросила заинтригованная Холли. Стало быть, Маурицио — вовсе не тот, с кем ей предстоит провести вечер! Холли снова вос прянула духом. — Так вы, наверное, дворецкий?

— Я бы так не сказал, — с достоинством ответствовал Маурицио. Скорее, я помогаю синьору вести домашние дела.

В том числе и устраивать свидания с девицами! — усмехнулась про себя Холли, следуя за провожатым вниз по деревянной лестнице, ведущей в гостиную, располагавшуюся уровнем ниже прихожей.

Гостиная поразила ее не только внушительными размерами, но и какой-то спокойной элегантностью. В этом помещении с окном во всю стену, Откуда открывался вид на сверкающий огнями вечерний город, казалось, царила гармония и покой. Сверху лился мягкий свет ламп, стены были окрашены краской цвета слоновой кости, удобно расставленная мебель, обитая оливковым бархатом, словно звала отдохнуть. В одном конце комнаты находился отделанный мрамором камин, в другом же виднелись ступеньки, которые вели в столовую, где главным предметом обстановки был овальный стол орехового дерева. Повернув голову, Холли увидела небольшой коридор, соединявший, по-видимому, гостиную со спальней. Смутившись, она быстро отвела глаза и стала разглядывать камин.

— Как здесь красиво! — с искренним восхищением произнесла девушка, обернувшись наконец к Маурицио. — Просто симфония в пастельных тонах. У вашего хозяина безупречный вкус.

— Благодарю, — поклонился Маурицио. — Но эта квартира принадлежит корпорации, так что ею пользуется не только синьор. Я сам нанимал дизайнера, — с оттенком самодовольства в голосеприбавил он. — А потом присматривал за ремонтом и говорил, что и как делать.

— Вы? — Холли искренне удивилась. Неужели этот низенький толстячок способен создать такую красоту?

— Внешность бывает обманчива, синьорина, — скромно отозвался Маурицио, ничуть не обидевшись.

Ей ли этого не знать! Холли невольно крепче стиснула в руках сумочку. Гленн с виду был сущим ангелом — голубоглазый золотой мальчик с солнечной улыбкой. И кто бы мог поверить, что за ангельской внешностью скрывается бесчестный, расчетливый карьерист? Может, кто-то и раскусил бы его, приглядевшись повнимательнее, но только не его доверчивая жена.

Вплоть до того дня, когда Гленн погиб, врезавшись в дерево и искорежив свой драгоценный «мерседес», она считала, что у них вполне счастливый брак, который омрачался лишь мелкими невзгодами. Она восхищалась целеустремленностью мужа и уважала его амбициозность. И только после его смерти, когда на нее дождем посыпались счета, мисс О'Брайен впервые задумалась над тем, насколько неискренен был с ней супруг. А уж потом, узнав всю полноту его предательства, поняла, что прожила четыре года с человеком, совершенно не зная его.

Да уж, внешность чаще всего бывает обманчива, размышляла Холли, следя за Маурицио. Тот прошествовал к изящной стенке, открыл дверцу, демонстрируя установленные внутри специальной ниши телевизор и дорогой магнитофон. Затем усадил Холли на диван и, смешав коктейль — водку с тоником, поставил бокал на низкий столик.

— Ванная находится дальше по коридору, — сообщил Маурицио, указывая в сторону, ведущую к спальням. — Если вам захочется еще коктейль, воспользуйтесь баром или вызовите меня, нажав вот это. — И он продемонстрировал кнопку, искусно скрытую в стене.

Слегка поклонившись, Маурицио величественно удалился, а Холли, оставшись одна, быстро осушила бокал в надежде, что коктейль поможет ей расслабиться. Однако ожидаемого эффекта не последовало. И Холли, подойдя к бару, смешала себе еще один коктейль, решив не обращаться к помо-ши Маурицио, а то, не дай Бог, еще вообразит, что им прислали горькую пьяницу.

Медленно потягивая напиток, она принялась изучать содержимое стойки с музыкальными кассетами. Телевизор ей смотреть не хотелось, слушать музыку было бы гораздо приятнее. Она выбрала мелодии Гленна Миллера и, не без труда разобравшись в сложной технике, поставила кассету. Затем уютно устроилась на диване и закрыла глаза, наслаждаясь тихой волнующей мелодией и одиночеством.

Одним из недостатков ее нынешнего обиталища было практически полное отсутствие уединения. Приходя вечером с работы, Холли обычно обнаруживала в гостиной какую-нибудь личность из числа друзей Конни. А уж когда в городе появлялась Селеста, то поднимался немыслимый кавардак, ибо эта особа почему-то считала квартиру подруги своей собственностью и имела дурную манеру вламываться туда в самое неподходящее время, да еще и с толпой гостей. В итоге телефон непрерывно трещал, двери хлопали, в кухне кто-то постоянно рылся в шкафах и холодильнике, да еще и рок-музыка услаждала слух чуть ли не до полуночи, Конни, похоже, этот образ жизни вполне устраивал, а вот Холли, привыкшую к долгим одиноким вечерам в большом доме, вся эта суета утомляла.

Впрочем, суматоха позволяла ей отвлечься от переживаний. Девицы, весьма искушенные в светской жизни, были до смешного беспомощны в самых обыденных делах. Поэтому она была для них непререкаемым авторитетом во всем, что касалось быта: начиная с выведения пятен с шелковых блузок и кончая заполнением налоговой декларации. Конни, Селеста и их друзья были рады получить совет грамотного юриста, забывая о том, что Холли ушла с последнего курса, так и не закончив университета. Впрочем, для них главным было то, что ее советы им доставались бесплатно.

В гостиной снова возник Маурицио и разразился новым потоком извинений за то, что хозяин все еще задерживается. В руках он держал поднос с тарталетками и бокалом шампанского. Холли внезапно поняла, что подкрепиться ей не помешает. Ведь с утра она успела выпить лишь чашку кофе, а в обеденный перерыв наскоро проглотила небольшой сэндвич. После визита Селесты она едва успела одеться, чтобы прийти сюда, так что о еде и речи не было. От шампанского Холли отказалась, благоразумно решив, что лучше не мешать различные напитки, а вот на тарталетки, начиненные икрой, анчоусами, грибами и прочими вкусностями, набросилась с жадностью.

Покончив с содержимым подноса, Холли нажала кнопку, и, когда появился Маурицио, робко спросила, не найдется ли у него еще тарталеток.

— Они были просто восхитительны, — извиняющимся тоном сказала Холли. — У вас прекрасный повар.

— Спасибо на добром слове, синьорина, — отозвался, сияя улыбкой, Маурицио. — Их приготовил я сам. И рад, что они вам понравились.

Холли покончила с новой порцией тарталеток, смешала себе еще водки с тоником и устроилась на диване. После еды и спиртного, к которому она не привыкла, ее клонило в сон. Бросив взгляд на часы, стоявшие на каминной полке, гостья обнаружила, что ждет уже больше часа. Куда же подевался этот таинственный «синьор»?

Решив, что не стоит сидеть на диване, ежеминутно рискуя заснуть, Холли отправилась на поиски ванной. Она обнаружила ее в конце коридора — такую же роскошную, как и все прочее в этой квартире. Помещение было отделано мрамором, а сама овальная ванна оказалась раза в два больше, чем вся туалетная комната в ее нынешней квартире. На никелированной раме сушилки согревались пушистые полотенца, и даже сиденье унитаза было теплым. В многочисленных шкафчиках размещалось все, что могло понадобиться гостям, даже целый набор прокладок и презервативов, разложенных с педантичной аккуратностью.

Выйдя из ванной, Холли не удержалась и заглянула приоткрытую дверь соседней комнаты. Ею оказалась огромная спальня с кроватью немыслимых размеров, застеленной атласным покрывалом персикового цвета, и с зеркалом, занимавшим целую стену. Слава Богу, что хоть не потолок, со смешком подумала Холли, тихонько ретируясь. Да уж, тот, кто обустраивал эту квартиру, был явным эпикурейцем и понимал толк в настоящей роскоши. Два других помещения оказались кабинетом и гостевой комнатой, обставленными так же элегантно, как и остальные.

Холли вернулась в гостиную и, сбросив босоножки, забралась с ногами на диван. Теперь она была настроена более критически. Несмотря на роскошь и все удобства, квартира походила на гостиничный номер люкс и выглядела какой-то необжитой. Здесь не было ни книг, ни фотографий, ни случайно брошенных вещичек — ничего, что могло бы пролить свет на личность ее обитателя. Впрочем, это не так уж и важно, не замуж ведь она за него собралась, подумала Холли, закрывая глаза. Усталость и нервное напряжение все же брали свое.

Должно быть, она задремала, ибо очнулась, словно от толчка. В холле раздавались мужские голоса. Один явно принадлежал Маурицио, а другой, более глубокий и властный… Холли вскочила с дивана и, смущенно разглаживая платье, схватила с пола босоножки. Внезапно она замерла, широко раскрыв глаза, так как в гостиную уверенной походкой вошел незнакомый мужчина.

В первую минуту Холли решила, что воображение играет с ней злые шутки. Не может быть, чтобы это был именно он — тот, к кому она пришла на свидание вслепую! Наверное, очередная дурацкая ошибка, подумала Холли. Ибо стоявший перед ней мужчина был похож на принца из сказки.

Он был высок, широкоплеч, с тонкой талией и длинными ногами — настоящее воплощение атлета. Светло-русые волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб благородных пропорций. Правильности черт его лица мог бы позавидовать любой античный герой, а серо-голубые глаза под прямым разворотом бровей, отливающих бронзой, смотрели остро и проницательно.

— Позвольте мне, — вежливо произнес он, подходя к Холли.

Только теперь она сообразила, что от неожиданности уронила босоножки на ковер. Мужчина наклонился и поднял их.

— Спасибо, — невнятно пробормотала окончательно растерявшаяся Холли.

Теперь, когда тот подошел совсем близко, она обнаружила, что он старше, чем показался ей вначале. Вдоль его рта залегли усталые складки, придавая лицу чуть скептическое выражение, а на висках угадывались первые признаки седины. Ему лет тридцать пять, решила Холли, слегка опуская глаза, смущенная тем, что так откровенно вытаращила на него глаза. И тут она заметила над воротником его белой шелковой рубашки следы давно зажившего ожога. Стало быть, и его жизнь потрепала.

Только его шрамы, в отличие от ее пока еще не затянувшихся ран, на виду у всех. Опустив глаза на руку мужчины, небрежно державшую нарядные босоножки, она увидела и на ней следы ожога. Холли вдруг почему-то стало его жаль, но она тут же одернула себя. Человек такого склада, как он, вряд ли нуждался в чьем бы то ни было сочувствии.

— Я… ненадолго прилегла, — сбивчиво пробормотала Холли.

Тот понимающе кивнул.

— Извините, что заставил вас ждать. Маурицио сказал, вас зовут Джульетта.

— Д-да.

— Какое приятное совпадение. А меня можете называть Ромео. — И мужчина церемонно поднес ее руку к своим губам, Холли словно ударило током. Никогда еще ласковое прикосновение не вызывало у нее такой ошеломляющей реакции. Все ее тело словно занялось жаром. Это он! — промелькнуло в ее сознании. Неужели она и впрямь встретила своего принца?

— Вас действительно так зовут? — нерешительно спросила Холли, стараясь сбросить с себя наваждение.

— Ну, почти. — Ромео выпустил ее руку и улыбнулся.

Девушка неловко переступила с ноги на ногу. Он наверняка привык к искушенным светским красавицам, а она ведет себя как неуклюжая провинциалка.

— Мне жаль, что Рина не смогла прийти, — тихо произнесла она. — Надеюсь, вы не очень разочарованы.

Ромео слегка прищурился, пристально вглядываясь в ее лицо, словно проверяя, насколько она искренна. Холли почувствовала, что ее щеки вот-вот лопнут от прилившей к ним крови. Собственная внешность всегда была для нее источником переживаний. Мать всегда внушала, что следить за собой грешно, а накрашенная женщина — пособница дьявола. Гленн тоже не баловал ее комплиментами, и она стеснялась своего небольшого роста, слишком хрупкой комплекции, рыжих волос и веснушек. Она и не подозревала, что ее хрупкость придавала ей вид воздушного эльфа, а сочетание медно-рыжих волос, непокорными кудрями струившихся по плечам, ясных, зеленых, как молодой листок, глаз и нежнейшей молочно-белой кожи делало ее порой просто ослепительной. Впечатление усиливалось тем, что она явно не осознавала, насколько хороша собой. Вот и сейчас стоявший перед ней мужчина был искренне восхищен, но Холли это и в голову прийти не могло.

— Позвольте мне, — повторил он и, наклонившись, осторожно взялся за ее лодыжку, заставив немного приподнять ногу.

— Что вы делаете! — испуганно ахнула Холли, но он уже ловким движением надел босоножку и застегивал ремешок. Девушке оставалось лишь молча подставить ему вторую ногу и с бешено бьющимся сердцем наблюдать за его действиями. Теперь она понимала женщин, готовых броситься в объятия мужчины и отдаться ему безоглядно.

— У вас красивые ноги, — объявил Ромео, слегка проводя пальцем вдоль ее икры, отчего Холли чуть не рухнула на ковер.

— Спасибо, — еле слышно прошептала она и, просто ради того, чтобы что-то сказать, прибавила: — У вас усталый вид.

Она действительно успела заметить темные круги у него под глазами и напряженно сжатые губы.

— День был тяжелый, — неожиданно сухо отозвался Ромео. — Но не волнуйтесь, скоро у меня откроется второе дыхание. Он бросил взгляд на дорогой «ролекс» на своем запястье. — Боюсь, что коктейли нам уже не достанутся, но на банкет мы еще успеем.Дайте мне пять минут на то, чтобы переодеться.

Он решил, что она намекает на его опоздание!

— Я не это хотела сказать, — пробормотала Холли. — И вообще, можете не торопиться, — прибавила она, кладя руку ему на локоть.

— Глупости! — решительно заявил мужчина. — Вы пришли на свидание, чтобы посетить самый дорогой ресторан в городе, и я не стану лишать вас удовольствия.

Он и впрямь устал, но готов идти на банкет, потому что таково было неписаное правило. Он считает ее такой же пустышкой, какими в его представлении были жадные до развлечений Рина и Селеста.

— Знаете что? — Холли невольно крепче сжала его локоть. — Мне вообще-то все равно пойдем мы куда-нибудь или нет. — И, встретив его недоверчивый взгляд, поспешно прибавила: — Я уже наелась замечательных тарталеток Маурицио, и дорогой ресторан будет пустой тратой времени и денег. По мне, так мы можем вообще никуда не идти.

Глаза Ромео подозрительно сузились.

— Вы готовы отказаться от развлечений только из-за того, что у меня был тяжелый день? — спросил он.

— Полагаю, что здесь я найду все развлечения, какие мне потребуются, — неожиданно для себя храбро заявила Холли.

Ромео откинул голову и расхохотался.

— Вот уж не ожидал, — объявил он. — Вы просто идеальная спутница для человека, весь день пахавшего в офисе. Что ж, раз так, пойду попрошу Маурицио приготовить нам легкий ужин.

— Но вам, наверное, надо съесть что-нибудь существенное, — запротестовала Холли, но тот лишь улыбнулся и покачал головой.

Подняв руку, он легко провел пальцем по верхней губе девушки, и у нее сладко защемило внизу живота. Ее романтическое приключение обещало стать захватывающим…

— Не бойтесь, что я смажу вам помаду, — заметив, как вздрогнула Холли, сказал Ромео. — Она все равно уже стерлась.

— Я ее съела вместе с тарталетками, — засмеялась девушка. — Но я могу снова накрасить губы, пока вы разговариваете с Маурицио.

— Не надо, — улыбнулся он. — Мне нравится контраст между вашими тщательно накрашенными глазами и нежной невинностью ваших губ.

— Если вы рассчитываете встретить во мне невинную особу, то не надейтесь, — кокетливо отпарировала Холли, удивляясь сама себе. Оказывается, у нее есть все задатки женщины-вамп, а она об этом и не подозревала.

Ромео осторожно взял ее за подбородок и приподнял ее голову. Однако смотрел он вовсе не на лицо Холли. Его взгляд медленно скользил по ее шее к небольшой груди, приподнимавшей платье под вырезом. У нее вдруг возникло ощущение, что груди наливаются, а соски призывно набухают.

— На тебе нет бюстгальтера. — Мужчина сопроводил свое открытие медленным движением пальца по ее шее, намеренно избегая касаться нежных холмиков.

Холли, смутившись, отодвинулась.

— У меня слишком маленькая грудь, так что я в нем не нуждаюсь, — пробормотала она, чувствуя, как кровь молотом стучит в висках.

— Самое лучшее не всегда должно быть самым большим, — тихонько произнес Ромео, снова притягивая ее к себе. Он провел ладонью вдоль ее бедра и ниже — к колену. — На тебе чулки или колготки?

— Чулки, — выдавила Холли, едва ворочая языком.

С первых дней вдовства она выяснила, что дешевле покупать чулки, которые можно комбинировать, если один порвется, чем выбрасывать колготки, как только на них спустится петля. Однако сегодня она надела чулки вовсе не из этих соображений.

— Так, попробую угадать, — продолжал Ромео. — Черный кружевной пояс?

Холли вспыхнула. Как ни банально, но на ней действительно был черный кружевной пояс, который она сегодня надевала с особым ощущением. Пояс был у нее давно, еще с первой годовщины свадьбы, но воспользоваться им сегодня ей довелось впервые.

Ромео, не сводя глаз с ее раскрасневшегося лица, приподнял подол ее платья и дотронулся до кружевной резинки пояса.

— А еще что?

— Не понимаю. — Холли устремила на него затуманенный взгляд.

— Я хотел спросить, надето ли на тебе что-нибудь еще под платьем?

Холли широко распахнула глаза. Какая женщина пойдет на банкет без трусов? Господи, да за кого он ее принимает?

— А вы бы сняли их ради меня, если бы я попросил? — последовал новый вопрос.

— Прямо сейчас?

Она была по-настоящему шокирована. Ей казалось, что все идет так хорошо, и вдруг такой афронт! На мгновение она растерялась, но тут ей вспомнился Гленн. Он никогда не требовал от нее в постели ничего, кроме самых «дежурных» ласк, считая ее обыденной и скучной. Ромео хочет посмотреть, насколько далеко она может зайти? Что ж, она ему покажет. Решительно приподняв подол, Холли взялась за черные кружевные трусики.

Внезапно выражение лица Ромео изменилось, и он перехватил ее руки.

— Не надо. Я просто дразнил тебя и приношу извинения за свою грубость, — спокойно произнес он. — Не хочу портить нам вечер излишней спешкой. Пойду переговорю с Маурицио.

С этими словами он вышел, оставив Холли в полной растерянности. Она не знала, как себя вести дальше. Сделав шаг до дивана, она рухнула на подушки и закрыла глаза.

Через несколько минут Ромео вернулся. Он успел снять пиджак и галстук, воротник его белой рубашки был расстегнут, рукава закатаны.

Налив себе виски со льдом, он уселся на диван рядом с Холли. — Хочешь что-нибудь выпить?

Холли рассеянно огляделась. Его близость снова повергла ее в состояние, близкое к точке кипения, и она не очень хорошо соображала.

— Где-то тут был мой бокал с водкой и тоником.

— Ничего, я приготовлю тебе новый коктейль, — отмахнулся Ромео и, поднявшись, с небрежной грацией пантеры прошествовал к бару.

Холли была не в силах оторвать от него глаз. Она выпила уже достаточно, но решила, что еще глоток спиртного придаст ей храбрости. Поэтому, когда мужчина, снова усевшись рядом, подал ей бокал, она лихорадочно сделала большой глоток.

— Кстати, а как твой муж?

Холли показалось, что она неправильно расслышала.

— Что? — удивленно переспросила она и встретила неожиданно посуровевший взгляд мужчины.

Он спокойно взял ее левую руку и поднял к свету. На безымянном пальце отчетливо виднелся след кольца, но он тут же отпустил руку Холли, и та безжизненно упала.

— Ты замужем? — резко спросил он.

Некоторое мгновение поколебавшись и глядя ему в глаза, она решила тут же выяснить, что же он за человек.

— А если я скажу, что да?

— Тогда мне придется вежливо попросить тебя уйти. Я не сплю с чужими женами, глубоко презираю предательство и обман и никому этого не прощаю. Человек, потерявший мое доверие, никогда его больше не завоюет. Так что, если ты замужем, скажи об этом сразу, пока все не зашло слишком далеко, потому что лучше тебе не иметь меня своим врагом, — веско заявил Ромео.

Холли поразила жесткость его лица. Этот мужчина имел власть, волю и силу, он умел защитить свою честь и без колебаний воспользовался бы своим оружием против любого, кто нарушил бы его принципы.

— Я не замужем, — коротко ответила она.

— Но ведь была же? — резко переспросил он. — Ты разведена?

Холли покачала головой, к полному смятению обнаружив, что пытается крутить на пальце несуществующее кольцо.

— Мой муж умер. Разбился в автомобильной катастрофе.

Последовала пауза, наполненная глубоким содержанием.

— Мне очень жаль, извини.

Холли вскинула голову, словно ей дали пощечину. И, встретив взгляд Ромео, увидела, что стальная суровость в его глазах сменилась щемящим сочувствием. Она тяжело сглотнула. Не хватало еще, чтобы он ей сочувствовал!

— Не о чем тут жалеть, — с неожиданной силой сказала она.

— Ах, вот как? — Ромео был явно заинтригован. — И давно это случилось?

— Достаточно давно, — мрачно сверкнула глазами Холли.

Девять месяцев, в течение которых ей суждено было пройти через все круги ада. Она узнала, почему ее муж так настаивал на том, чтобы самостоятельно вести их финансовые дела. Узнала о том, что он растратил их сбережения, заложил дом, назанимал денег, а ей, как его законной вдове и наследнице, пришлось все это расхлебывать. Отсутствие завещания еще больше осложнило дело, и лишь совсем недавно юристы наконец объявили ей, что от их общего капитала почти ничего не осталось. А в довершение всего она узнала и почему. Последние остатки уважения к памяти мужа испарились, когда Холли поставили перед фактом, что все эти годы Гленн вел двойную жизнь, которую она, сама того не зная, финансировала.

Что ж, сегодня настал ее час. Она отомстит Гленну. Сегодня ей ни к чему быть нежной и понимающей маленькой женщиной, делающей то, чего от нее хотят! Сегодня она будет женщиной-вамл, настоящей грешницей.

— Так, стало быть, тебе хорошо и без мужа? — продолжал допытываться Ромео.

Памятуя о своем решении, Холли кокетливо повела плечами.

— Кое-чего, сопутствующего браку, мне, конечно, не хватает, — многозначительно произнесла она.

— Ах, вот как? Звучит многообещающе. — ГлазаРомео блеснули, и Холли поняла, что он готов принять ее вызов.

В эту минуту на ступеньках, ведущих в столовую, откуда уже некоторое время раздавался звон посуды, бесшумно возник Маурицио, и Ромео поднялся, приглашая Холли ужинать.

За едой, к которой Холли почти не притронулась, Ромео развлекал ее непринужденной беседой, смешил, но девушка никак не могла расслабиться. Стоило их глазам встретиться, как между ними проскакивала искра. К концу ужина она уже с трудом могла усидеть на стуле. Казалось, воздух был наэлектризован, и в комнате вспыхивали невидимые глазу молнии.

Стукнула дверь, и Холли, невольно вздрогнув, резко повернула голову.

— Я сказал Маурицио, что на сегодня мы больше не нуждаемся в его услугах, — спокойно произнес Ромео, откладывая в сторону салфетку. Затем встал и, подойдя к гостье, помог ей подняться из-за стола. — Настало время выполнить обещание.

— Какое обещание? — сдавленным шепотом спросила Холли, у которой сразу закружилась голова.

В ответ мужчина приподнял ее голову и прильнул губами к ее губам. Поцелуй длился так долго, что у обоих перехватило дыхание. Когда он наконец оторвался от ее лица, Холли почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Никогда прежде любовное прикосновение не отзывалось в ее теле такой томительной болью, она и помыслить не могла, что поцелуй может быть так сладок и отраден.

Ромео подхватил ее на руки и понес в спальню. Там, усадив девушку на персиковое покрывало и шепнув: «Я сейчас», вышел из комнаты.

Услышав, как за ним закрылась дверь ванной, Холли поднялась. Она вся дрожала, охваченная давно забытым возбуждением. Лихорадочно оглядев спальню, она заметила на прикроватной тумбочке какой-то блестящий предмет. Просто ради того, чтобы чем-то себя отвлечь, Холли протянула руку, чтобы рассмотреть безделушку. Ею оказался массивный золотой браслет весьма изящной работы. Вздрогнув, она едва не выронила украшение. Вот плата за ночь любви, о которой говорила Селеста!

Все страхи девушки внезапно как рукой сняло. Бросив браслет на тумбочку, она подбежала к двери спальни и осторожно выглянула в коридор. Из ванной донесся шум воды, и Холли поспешно проскользнула в гостиную. Схватив сумочку, она бегом вернулась в спальню и, присев на кровать, стала лихорадочно перерывать содержимое ридикюля.

Пальцы у нее так тряслись, что ей не сразу удалось выудить маленькую шкатулку. Холли на мгновение зажала ее в руке, затем решительно раскрыла. В шкатулке были запонки: эксклюзивная работа, золото и дымчатый топаз. Эти запонки она купила ценой строжайшей экономии на собственных маленьких нуждах, чтобы подарить Гленну на день рождения. Но муж погиб за две недели до того, как ему должно было исполниться двадцать семь, и подарок так и остался лежать невостребованным в ящике стола. В какой-то момент Холли совсем было собралась их продать, но потом решила оставить на всякий случай. И вот этот случай подвернулся.

Сегодня она извлекла запонки из небытия, решив, что если ей понравится новый знакомый и между ними что-то произойдет, то не он сделает ей подарок, а она ему. Холли не станет брать предназначенную ей безделушку, а, наоборот, оставит ему запонки. В глубине души мысль о близости с совершенно чужим человеком все же глубоко претила Холли. Поэтому идея столь необычного в деликатной ситуации поступка являлась к тому же и попыткой примирения ее со своей совестью.

Однако сейчас она вынула запонки с совершенно другим чувством. Неведомый партнер оказался мужчиной ее мечты. Холли узнала его с первого взгляда и, понимая, что скорее всего это свидание будет первым и последним, захотела оставить ему залог своей внезапно вспыхнувшей любви.

Холли положила запонки в шкатулку, захлопнула ее и, на мгновение закрыв глаза, мечтательно улыбнулась.

— Что у тебя там? — На пороге спальни появился Ромео. Он был полностью обнажен, не считая полотенца, обернутого вокруг талии.

Холли вздрогнула и, поспешно опустила шкатулку в сумочку.

— Я просто искала презервативы.

— Они не понадобятся, — отозвался Ромео и, встретив недоуменный взгляд Холли, пояснил: — У меня есть свои. — И, протянув к ней руки, тихонько позвал: — Иди ко мне.

Дальше все было как в волшебной сказке. Именно о такой близости с юности мечтала Холли, рисуя в воображении своего возлюбленного. Нежные руки уверенно сняли с нее одежду и уложили на атласные простыни. Ромео ласкал ее со страстью и одновременно с такой нежностью, что у Холли зсе поплыло перед глазами. Она цеплялась за него, как утопающий за соломинку, купаясь в новых, ;овершенно неведомых ощущениях. Этот мужчина знал толк в любви и умел доставить женщине наслаждение. Опыта в сексуальных отношениях, в отличие от Холли, ему явно было не занимать. И вместе с тем у нее почему-то возникло такое ощущение, что ее любят так, как можно любить ту самую женщину — единственную и неповторимую… И когда перед ее крепко зажмуренными веками мир взорвался на мириады сверкающих частиц, Холли устремилась навстречу этому новому блаженству со всем пылом своей неопытности.

Ночь тянулась долго. Они снова и снова любили друг друга, и их страсть напоминала два бурных потока, которые стремительно несутся навстречу друг другу, чтобы слиться в бешеный водоворот. А потом Холли долго лежала с открытыми глазами рядом со спящим Ромео и думала о том, что такое, наверное, в ее жизни никогда больше не повторится.

Она ушла, не дожидаясь рассвета. Тихонько выскользнула из кровати, оделась и, в последний раз взглянув на лицо мужчины, подарившего ей неземное блаженство, осторожно положила на подушку шкатулку с запонками — залог своей любви.

Потом на цыпочках вышла в холл, поднялась по деревянной лестнице и направилась к выходу. К счастью, дверь оказалась заперта не на ключ, а на защелку, и Холли благополучно удалось открыть ее и выскользнуть за порог…

Она судорожно вздохнула и зарылась лицом в подушку. Господи, кто бы мог подумать, что романтическое свидание получит такое неожиданное и неприятное продолжение?

Задремать ей удалось лишь тогда, когда небо за окном стало понемногу сереть, предвещая появление первых лучей солнца. Но сон ее был неглубок и полон неясных видений, которые она потом так и не смогла вспомнить.