Позови меня

3

Кэролайн опрометью выскочила из комнаты и со всех ног бросилась бежать вверх по лестнице. Ей казалось, что каждый ее шаг громким гулом отдается в огромном пустом доме. Она не пошла в их супружескую спальню: уже несколько месяцев Кэролайн туда не заглядывала. Сама по себе комната была великолепной и выходила окнами в прекрасный старый сад. Когда полицейский сообщил ей о смерти мужа, она подумала, что, вероятно, со временем сможет вернуться в эту спальню. Но сейчас она твердо знала, что ничто на свете не заманит ее сюда. И она ушла в восточную комнату. Полузадернутые шторы пропускали лишь узенький лучик света, превращая спальню в настоящее темное-царство. Впрочем, это лучше всего соответствовало настроению Кэролайн. С облегчением сбросив туфли и расстегнув жакет, она легла на огромную кровать и невидящим взором уставилась в потолок. Где-то вдалеке слышался звон посуды. Вероятно, это прислуга собирала тарелки и бокалы, второпях брошенные гостями. Время тянулось убийственно медленно, Кэролайн гадала, где сейчас может быть Дэвид. Она не верила, что он придет посмотреть, что с ней. Дэвид всегда ставил превыше всего самообладание – качество, которым сам был наделен сполна. Несомненно, ее истерика перед прислугой вызвала у него отвращение и он больше не пожелает любоваться на ее красное от слез лицо и распухший нос. Потом почему-то Кэролайн пришло в голову, что Дэвид мог уйти вслед за гостями. От этой мысли ей стало невыносимо страшно. Нет, не может быть! Она закрыла глаза. Что-то подсказывало ей, что Дэвид рядом. Правда, они никогда не были близкими друзьями, но все-таки много лет прожили под одной крышей. Было совершенно очевидно, что он приехал на похороны по зову сердца и из чувства преданности. Конечно, он терпеть не мог Дерека Нейлсона и непристойное поведение пьяной компашки его приятелей не могло ему понравиться. Он даже вправе презирать ее за то, что она пригласила в дом эту ватагу нахалов. Но уехать не попрощавшись – нет, на такое он не был способен.

Кэролайн с усилием открыла воспаленные от слез глаза. Казалось, ее веки стали свинцовыми. А может быть, вздремнуть немного? Вреда от этого не будет. Тем более что подушка такая мягкая и ласковая, а ресницы закрываются сами собой…

Когда Кэролайн вновь открыла глаза, в комнате было так же темно, но что-то в ней изменилось. Из-за темноты увидеть что-нибудь было почти невозможно, но ее слух уловил какой-то тихий звук – слабый, едва различимый, но невероятно знакомый. Вот он опять повторился. Кэролайн прислушалась. Повернувшись к окну, она увидела сидевшего в высоком кресле Дэвида. Тусклый свет лампы не позволял разглядеть его глаз. Рядом с ним, на маленьком столике, стоял поднос с чайными чашками. Некоторое время Дэвид и Кэролайн молча, смотрели друг на друга. Она поняла, что шум, который ей послышался, был звуком его размеренного дыхания. Не говоря ни слова, он встал, подошел к кровати и сел на ее край рядом с Кэролайн. Нежно приподняв тяжелую белокурую прядь, Дэвид осторожно начал перебирать шелковистые волосы, глядя, как они золотым дождем падают на подушку. Еще не проснувшись окончательно, Кэролайн изумленно уставилась на него. Черт побери, что он делает?! Боясь выдать смущение, она посмотрела на Дэвида, силясь сказать что-нибудь отвлеченное, никак не связанное с тем, что сейчас происходило.

Потом случилось нечто совсем невероятное. Наклонившись к ней, Дэвид мягко провел пальцем по ее губам, и они задрожали от этого прикосновения. Глаза Кэролайн широко раскрылись от удовольствия и удивления. Она была поражена до глубины души.

– Дэви…

– Тсс…

Голос Дэвида был бархатным, мягким и чувственным. Казалось бы, он не говорил и не делал ничего особенного, но по телу Кэролайн прошла горячая волна желания. Губы внезапно пересохли, сердце забилось быстро и гулко, руки предательски задрожали. Что с ней творится? Откуда это волнение? Она с жадностью вглядывалась в строгое, почти невидимое в полутьме лицо мужчины, пытаясь проникнуть в его тайные чувства и намерения. И в этот миг ей открылась истина: она хочет Дэвида Редферна и всегда хотела его и только его. Вот почему она ничего не чувствовала с Дереком…

Охваченная сильным желанием, Кэролайн была не в состоянии даже пошевелить пальцем, вымолвить хоть слово – она лишь молча, смотрела в лицо Дэвиду. А он придвинулся еще ближе. Теперь его голова склонилась над ее лицом, и он заглядывал прямо ей в глаза. В этом взгляде не было ничего, кроме страсти, безудержной и неприкрытой страсти. Ситуация начинала становиться просто опасной. Кэролайн понимала, что должна сделать хоть что-то. Но что? Вот этого она не знала…

– Дэвид… – Она попыталась было остановить его, но он закрыл ей рот поцелуем.

Кэролайн не могла похвастаться большим умением в том, что касается поцелуев. Когда ей было шестнадцать, она в первый раз в жизни поцеловалась с инструктором по лыжам. А потом был Дерек… Вот уж кто был опытным в поцелуях, так это ее муж! Но при всей его опытности Кэрри не получала от прикосновений его губ особого удовольствия. Возможно, причина была в том, как он себя вел во время поцелуя. Он словно проделывал это на сцене, в расчете на аплодисменты восторженной публики.

А сейчас все было по-другому. Дэвид с нежной силой прижался к ее губам, как будто наслаждаясь каждой секундой соприкосновения с ними, выпивая их юную свежесть и прохладу. Никогда еще Кэролайн не испытывала такого сильного возбуждения. Поддавшись искушению, она закрыла глаза и блаженно вздохнула. Почувствовал ли Дэвид ее желание или еще как-то догадался, но он внезапно крепче прижался к ее губам, раздвинул их и проник в теплую глубину рта. Его язык ласкал ее нёбо, вызывая у нее сладостную дрожь. Она обняла Дэвида, наслаждаясь ощущением исходившей от него силы. Руки его ласково ерошили ее золотистые волосы.

Губы его не отрывались от ее рта, и она потеряла счет времени. Кэролайн и предположить не могла, что его поцелуй может обладать такой живительной силой. Все напряжение, тоска и слабость, во власти, которых она жила последние дни, куда-то исчезли, уступив место страстному влечению. Кэролайн словно таяла, растворяясь в крепких и жарких объятиях этого мужчины. Ее тело горело от сладостного ощущения, она с трудом сдерживалась, чтобы не застонать, не выкрикнуть его имя. Но вместо этого она лишь крепче обвила шею Дэвида, чувствуя, как он тоже дрожит от волнения, вызванного ее близостью.

Однако этому волшебству не суждено было продлиться. Кэролайн даже могла точно сказать, когда чары распались. Дэвид стал расстегивать ее белую шелковую блузку. Тело Кэролайн ответило на его ласку быстрее, чем она сама осознала, что с ней происходит: ее розовые соски затвердели, стали острыми. Ожидая продолжения, она затаила дыхание. Но, когда Дэвид попытался расстегнуть ее лифчик и Кэролайн кожей ощутила прохладный воздух, внезапно что-то произошло. Словно гнусный и унизительный опыт немногих брачных ночей, проведенных с Дереком, снова встал перед ней. Она инстинктивно отшатнулась. Дэвид мгновенно уловил это и тут же убрал свою руку от ее груди. На его лице можно было прочитать и ярость, и осуждение, и недоумение.

Поднявшись, он, тяжело дыша, подошел к окну и отдернул штору. На улице стояла глухая беззвездная ночь. Лишь луна, наполовину скрытая облаками, тускло светила на черном небе и, казалось, злорадно хихикала над ними. Немного придя в себя и успокоившись, Дэвид жестко произнес:

– Значит, это было правдой.

Кэролайн била крупная дрожь: она еще не отошла от наваждения и не понимала о чем он говорит. Она знала, что ей надо застегнуться, но ее руки так сильно тряслись, что пальцы прыгали и плясали по гладкой ткани блузки, не в силах ухватиться за пуговицы. Невероятным усилием воли Кэролайн заставила себя собраться и все-таки справилась с непослушными пуговицами. Сев на кровати, она провела рукой по спутанным волосам и спросила:

– Что "правда"?

Дэвид обернулся к ней, и в этот момент она прокляла свое любопытство. Потому что его лицо было искажено выражением горького разочарования и презрения. Он недоверчиво покачал головой.

– Я думал, та особа – обычная пьяная дрянь, которая несет невесть что, – с горечью произнес он. – Но сейчас я склонен думать, что все, же в ее словах была и изрядная доля правды.

Кое-как свесившись с постели, Кэролайн нащупала на полу свои туфли и надела их. Странно, но без них она чувствовала себя как бы раздетой. Откашлявшись, она постаралась произносить слова как можно уверенней, но ей это не удалось.

– Дэвид, о чем ты говоришь?

– В данном случае о себе. – В его голосе сквозило отвращение. – О своем несколько неуместном желании, чтобы ты извивалась от наслаждения подо мной на этой кровати, прямо сейчас…

Его слова потрясли Кэролайн. Ведь это же было как раз ее тайное, нестерпимое желание: опрокинуться на кровать под тяжестью его тела, не откладывая ни минуты, раскрыться перед ним, отдаться, здесь и сейчас…

– Дэвид, не надо… – едва слышно прошептала она.

– Хорошо, не будем обо мне. Тогда почему бы нам не поговорить о тебе, Кэрри? – продолжил он, не замечая ее жалкого шепота. – И о том, как я, дурак, по-рыцарски встал на твою защиту. Господи, да дружки Дерека, наверное, корчились от хохота! Мне теперь абсолютно ясно, что эта стерва Джулия сказала чистую правду. Не так ли? – Его глаза мрачно сверкнули. – Объясни мне, Кэролайн, что вы с Дереком подразумевали под "свободным браком"? Насколько вы оба были в нем свободны? Скажем, если бы я попытался соблазнить тебя… ну, месяц назад, удалось бы мне это так же легко, как и сегодня?

– Но ты, же меня так и не соблазнил!

– Да, – согласился Дэвид. – Я остановился у последней черты. Так ведь?

Побагровев от стыда, Кэролайн опустила голову.

– Не надо, – еще тише повторила она.

– Что "не надо"? – язвительно передразнил он. – Не надо быть честным и называть все своими именами? А, по-моему, честность – это и есть подлинная свобода. Однако ты так и не ответила на мой вопрос: согласилась бы ты заняться со мной любовью, останься Дерек в живых? Может быть, он, укрывшись где-нибудь, стал бы любоваться на наши с тобой забавы? Говорят, в некоторых богемных семействах развлекаются именно так.

– Ты… ты мерзавец, Дэвид!

– Что ж, вполне могу допустить, что я мерзок. – Его губы скривились в презрительной гримасе. – Но я не лицемер. Боже правый! Когда ты услышала, что сказала Джулия, я думал, ты свалишься без сознания, будто какая-нибудь барышня из викторианского романа. – Он коротко рассмеялся. – На самом же деле ты, наверное, только и мечтала о том, как, поскорее, удрать наверх и там подлезть под первого попавшегося самца!

– Как ты смеешь так говорить обо мне?!

– А что же еще я должен о тебе сказать? – спросил он, сверля Кэролайн взглядом, полным отвращения. – О людях принято судить по их поступкам, а ты сегодня вела себя именно как последняя шлюха.

Кэролайн стиснула кулаки, ногти больно впились в нежную кожу ладоней, но она ничего не замечала. Нет, не намерена она терпеть дальше его злобные нападки! Проще всего, конечно, было бы убежать сейчас отсюда и больше никогда в жизни не видеться с этим человеком, вытравить из памяти даже тень воспоминаний о том, что едва не произошло между ними. Но бегство не спасло бы ее. Дэвид в таком случае уехал бы, твердо уверившись, что она действительно обычная потаскуха вроде этой твари Джулии и прочих подружек Дерека. Мысль об этом напугала Кэролайн. Ведь дело не только в ее гордости. Она должна была оправдаться перед Дэвидом хотя бы в память об Александере, который заменил ей отца и перед которым Дэвид преклонялся.

– Дэви! – решительно начала она.

– Что? – Он по-прежнему осуждающе смотрел на нее.

Тяжело вздохнув, Кэролайн заговорила не без робости:

– Послушай, мне надо очень многое тебе объяснить…

– С великим интересом выслушаю твою трогательную историю, – издевательским тоном произнес Дэвид.

– Мое замужество не было счастливым…

Эти слова вызвали у Дэвида приступ циничного хохота. Кэролайн была убита его грубостью. А он веселился, забавляясь ее подавленным видом.

– Да что ты говоришь?! – саркастически спросил он. – Вот уж не ожидал, по правде говоря! А я-то наивно полагал, что как раз свободный брак и есть настоящий оазис гармонии и взаимной любви! Как ты меня разочаровала, Кэрри!

Терпение Кэролайн было уже на пределе. Гигантским усилием воли ей удалось справиться с желанием зарыдать и убежать отсюда. Она продолжила, не обращая внимания на глумливую усмешку на лице Дэвида:

– Я сказала, что наш брак с Дереком оказался неудачным. И это значит только одно – мы не были счастливы друг с другом. Больше ничего! – гневно выпалила она, но тут же, смутившись, принялась дергать пуговицу жакета, словно пристыженный ребенок, которого вынуждают сознаться в краже варенья. – Все не так просто, как тебе кажется, – сказала она уже другим, примирительным тоном.

– О да, конечно же, – иронично отозвался Дэвид. – Но все, же ответь мне: подразумевал ли ваш "свободный брак" свободу для вас обоих или нет?

Бессознательно водя указательным пальцем по ладони, Кэролайн лихорадочно думала, что же она может ему рассказать. Наконец, приняв решение, она подняла глаза и наткнулась на саркастический взгляд Дэвида.

– Я была верна мужу, – призналась она, молясь о том, чтобы он не заметил, что она вся дрожит от волнения.

– И ты думаешь, я тебе поверю?

Кэролайн с сожалением покачала головой. Она чувствовала, что еще немного – и она сорвется.

– Я ничего не требую от тебя, Дэвид. Я прошу лишь об одном: выслушай меня, в конце концов!

– А с какой стати? По-моему, это пустая трата времени. Откровенно говоря, я всегда верил в наследственность.

Она оцепенела. Догадываясь, что он имеет в виду, она все-таки решилась робко спросить:

– О чем ты говоришь?

– О том, что яблоко от яблони недалеко падает, – буркнул он. – Твоя мать была шлюхой, хоть и нехорошо так говорить о покойной. И ты пошла по ее дорожке.

Как ни странно, его слова не стали для нее таким сильным ударом, как она ожидала. В конце концов, Дэвид произнес вслух то, о чем другие шушукались за ее спиной многие годы. Кэролайн отлично знала, что мать никогда не была верной женой. По-детски вертя длинную прядь светлых волос и наматывая ее на палец, она думала, как поступить. Перед ней было два выхода: первый – приняв позу оскорбленной невинности, указать Дэвиду на дверь и второй – встретить его упреки и обвинения с гордо поднятой головой, как и подобает взрослой и разумной женщине. Наконец она решилась.

– Да, когда мать была замужем за Александером, у нее были любовники, не буду отрицать, – твердо сказала она, но залилась при этом стыдливым румянцем. – Все об этом знали. – Замолкнув на мгновение, Кэролайн искоса взглянула на Дэвида. – Кстати, и сам Александер тоже, – добавила она, ожидая увидеть удивление на лице собеседника.

– Да, – бесстрастно согласился он.

– Ты знал об этом? Что Александер был в курсе всех… – поразилась Кэролайн.

– Похождений твоей матери? – Дэвид кивнул головой и горько рассмеялся. – Конечно, Кэрри, я все знал. Александер женился на твоей матери, когда ему было уже шестьдесят пять лет. А ей было всего двадцать восемь. Он был по уши влюблен, но любовь не ослепила его. Он понимал, с кем имеет дело…

Воспоминания о давно минувшей жизни, когда мать и отчим были живы, и она была вместе с ними, заставили Кэролайн горячо возразить:

– Но, согласись, Дэвид, у моей матери были причины для такого поведения!

– Естественно, были, – жестко ответил он. – И главная из них – то, что твоя мамочка родилась на свет шлюхой и всегда ею оставалась.

– Дэвид! – Кэролайн почувствовала себя оскорбленной. – Моя мать погибла, и не смей так говорить о ней! Да, конечно, Александер был очень хорошим человеком, но старым, и…

– И поэтому я должен оправдать твою маменьку? – ядовито произнес он. – Признать, что молодая шлюшка, вышедшая замуж по расчету за старого миллионера, имеет полное право наставлять ему рога? Так?

– Я просто пытаюсь объяснить тебе…

– В этом нет никакой необходимости, – резко оборвал ее Дэвид и перешел в наступление. – Я повторяю: твою мать никто не заставлял выходить замуж за Александера. Но ей нужны были деньги, а он был богат, очень богат. И не надо делать из нее несчастную страдалицу. Она знала, на что идет.

– Но она была совсем еще молодой, красивой и пылкой. – Кэролайн искренне вступилась за мать. – Или ты считаешь, что молодой женщине грешно и непозволительно испытывать сексуальные желания? Ведь Александер был уже пожилым и не мог…

– В таком случае ей надо было выходить замуж за молодого сильного самца, а не гнаться за миллионами престарелого богача! Но она жаждала роскоши, – неумолимо продолжал Дэвид. – Давай будем откровенны, Кэролайн: то, что совершила твоя мать, ничем не отличается от проституции. Она продала свою молодость, свое красивое тело за деньги Александера Эдлстауна. Но выполнять перед ним свою часть обязательств не захотела. А, как говорится, давши слово – держись. – Он как-то странно улыбнулся.

Кэролайн вдруг почувствовала, что больше не может спорить с Дэвидом, потому что в душе согласна с каждым его словом. Она тут же вспомнила о напряжении, воцарявшемся в их доме, когда у ее матери начинался очередной роман. И это было одной из причин, почему девочку в десять лет отослали в интернат в Англию. На этом настоял Александер. А когда она приезжала, на каникулы в Беверли-Хиллз, именно он баловал ее, окружал любовью и заботой, в которых она так нуждалась. По сути дела это Александер, а не мать, был для нее по-настоящему родным человеком. От этих воспоминаний на душе стало совсем тоскливо. Кэролайн глубоко вздохнула, стараясь прогнать невеселые мысли.

Дэвид внимательно наблюдал за ней. Ее громкий вздох, казалось, вернул его к действительности. Он принялся разливать чай по чашкам. Увидев это, Кэролайн вспомнила, что ничего не ела и не пила целые сутки. Он встал и поднес ей чашку. Заглянув в нее, она увидела плавающий в чае ломтик лимона. Щемящее чувство радости охватило ее, но лишь на мгновение. Да, Дэвид помнил, что она всегда пила чай с лимоном, но этого слишком мало для того, чтобы быть ему благодарной. Неужели она по-прежнему та самая маленькая и одинокая девочка, заброшенная своей легкомысленной и самовлюбленной красавицей матерью?

– Спасибо тебе. – Эти слова она произнесла совершенно бездумно, а потом, будто очнувшись от забытья, нахмурилась. – А, собственно говоря, какого черта я благодарю тебя? – спросила Кэролайн не столько Дэвида, сколько себя. – Ведь последние десять минут ты только и делаешь, что втаптываешь меня в грязь.

Дэвид слегка улыбнулся, уселся на стул и отхлебнул чай из чашки.

– Вот так лучше, – тихо произнес он. – Мне больше нравится, когда ты борешься за свои права, а не строишь из себя жертву.

– Не могу понять, почему ты до сих пор здесь? – Пожав плечами, она тоже отхлебнула чаю.

– На самом деле?

Кэролайн удивленно уставилась на Дэвида, пытаясь угадать, что у него на уме. Она тряхнула головой.

– Да.

Дэвид поднес было чашку ко рту, но передумал и снова поставил ее на поднос.

– Странно, что ты не задала этот вопрос раньше, – пробормотал он, и его черные глаза вдруг заблестели, точно два куска оникса. – Или ты думала, что я остался здесь в надежде переспать с тобой? Так ведь?

Удивительно, как быстро отозвалось ее тело на эти слова. Его бархатный, чувственный голос, казалось, проник внутрь ее, разжигая огонь мучительного желания. Кэролайн чувствовала, как налились ее груди, как где-то внизу живота разлилось приятное тепло.

– Верно? – настойчиво переспросил он.

Кэролайн не видела Дэвида уже больше года, да и раньше встречалась с ним от случая к случаю. Но ей было прекрасно известно, что может задеть Дэвида за живое. Лучшим уроком для него станут ее холодность и равнодушие. Она прошла через гнусный, отталкивающий опыт брака с Дереком. Теперь все это в прошлом: Дерека больше нет – и она снова свободна. Долгое время она была связана по рукам и ногам, оставаясь с человеком, угрожавшим ей, что если она осмелится подать на развод, то он расскажет всему миру "правду о ней". Теперь все было позади. Настало время начинать новую жизнь. Кроме того, Дэвид, сидевший в другом конце комнаты, уже не казался Кэролайн таким пугающим, как раньше. Она попыталась улыбнуться. Но, честно говоря, это у нее не очень-то получилось.

– Переспать со… со мной, – медленно повторила Кэролайн с деланным испугом. – Ты говоришь об этом таким тоном, словно об уборке в комнате. – Она укоризненно покачала головой. – Боже правый, Дэвид! Неужели ты ведешь себя так всякий раз, когда намереваешься затащить какую-нибудь женщину в постель? Кстати, ты, наверное, считаешь себя неотразимым. Ты, случайно, не ведешь список своих любовных побед?

Закончив тираду, она с раздражением заметила, что на Дэвида ее подначки никак не подействовали. Он отнюдь не казался ни смущенным, ни рассерженным.

– Честно говоря, мне никогда и в голову не приходило составлять такой список. Я считал, что подобные штучки безнадежно устарели, – мягко возразил он. – Должен признаться, я никогда не пытался вести счет своим любовным победам. А ты? – И снова его глаза блеснули, как у дикого животного. – Ты считала? Если так, то мы можем немного повеселиться, обмениваясь воспоминаниями. Как ты на это смотришь? Если и существует невидимая граница дозволенного, то Дэвид Редферн переступил через нее. Со стуком поставив чашку на стол, Кэролайн вскочила на ноги и бросила на Дэвида уничтожающий взор.

– Сегодня я держалась из последних сил! – в сердцах воскликнула она. – Я переносила твои оскорбления, не пытаясь отплатить тебе той же монетой. Я вела себя как святая, ни разу не сказав, что я о тебе думаю. Но все, Дэвид, моему терпению пришел конец!

– Неужели? – невинным тоном спросил он.

– Именно так!

Она старалась говорить спокойно, но ей это плохо удавалось. Дэвид во время ее гневных тирад продолжал бесцеремонно и оценивающе разглядывать ее ноги, будто имел на это законное право. Какая наглость! Кэролайн стиснула кулаки, но удержалась от бурной вспышки, мысленно уговаривая себя, что она все равно была рада видеть его сегодня. Она не могла отрицать, что он поддержал ее. Если она постарается сейчас сухо и сдержанно попрощаться с ним, то он, возможно, забудет о ее пылких объятиях и поцелуях. Кэролайн пыталась внушить себе, что и она сама тоже сможет забыть о них.

– Спасибо, что приехал сюда сегодня, – суховато произнесла она. – Я искренне благодарна тебе. И я верю, что…

– Что ты будешь делать? – жестко перебил ее Дэвид.

Что-то в его голосе мгновенно поставило ее в тупик.

– Делать? – недоуменно переспросила Кэролайн.

– Да, Кэрри, делать. В мире, чужом для тебя, – задиристо добавил он.

Все еще не понимая, чего он от нее хочет, Кэролайн стояла, хлопая ресницами.

– Делать? Сейчас, ты имеешь в виду?

– Нет, не сейчас. Если только у тебя на этот счет нет особых соображений. – Дэвид цинично рассмеялся, указывая глазами на постель. – Я говорю о завтрашнем дне, следующей неделе, вообще о будущем, Кэролайн. О твоем будущем.

Слово «будущее» всегда вселяло в нее панический страх, и она старалась никогда об этом не думать. К чему все эти разговоры? Внезапная тяжесть навалилась ей на плечи, сковала шею. Стремясь избавиться от неприятного ощущения, она подняла руки над головой и потянулась. Сидя в кресле, Дэвид наблюдал за ней с видом играющего с мышкой кота.

– Ты так и не ответила на мой вопрос, – напомнил он.

– Честно говоря, я еще не задумывалась, – призналась Кэролайн. Она давно привыкла жить одной минутой, так ей легче было переносить трудности. – Наверное, я поеду за границу, – мечтательно протянула она. – В Париж или Рим.

– Зачем?

Кэролайн беспечно пожала плечами, глядя в его непонятные, затягивающие черные глаза, которые, казалось, следили за каждым ее движением.

– Буду путешествовать, любоваться памятниками старины. А для чего же еще туда ездят?

Дэвид неодобрительно посмотрел на нее.

– А что ты будешь делать потом?

– Дэвид, ты что, поступил работать в полицию? Что это еще за допрос? – огрызнулась Кэролайн.

– Мне просто интересно, Кэрри, уж прости мое нескромное любопытство. Что дальше?

– Откуда я знаю! – досадливо отмахнулась она. – Буду просто жить. Там посмотрим, что будет дальше.

– Или кто будет, если вернее, – язвительно уточнил Дэвид.

У Кэролайн даже дыхание перехватило от возмущения.

– Ты явно напрашиваешься на хорошую пощечину, – трясясь от злости, выпалила она. – И очень скоро твое желание исполнится.

Он встретил ее угрозу кривой усмешкой.

– Итак, ты собираешься повторить судьбу своей матери? – продолжал он свою атаку. – Найти себе богатенького старичка, который согласится исполнять твои капризы и прихоти, жить в роскоши и потихоньку наставлять ему рожки?

– Я не нуждаюсь в том, чтобы жить за чужой счет! – победным тоном возразила она. – У меня достаточно собственных средств, если ты помнишь. И мне не нужны никакие богачи, ни старые, ни молодые. – Ей хотелось как можно больнее уколоть Дэвида. – Александер оставил мне все свое состояние, как ты знаешь. Ведь именно этого ты и не можешь простить мне, ведь, правда, Дэви? До того как моя мать и я вошли в его жизнь, ты был для него все равно что сыном, и, не появись мы, он завещал бы все деньги тебе. Но он поступил иначе, и за это ты возненавидел меня и будешь ненавидеть, пока жив!

На какое-то время наступила гробовая тишина. Затем на его лице появилась холодная улыбка.

– Странно как-то, – произнес Дэвид. Что-то в его тоне насторожило Кэролайн.

– Что именно странно?

– То, что во всех твоих планах на будущее не нашлось места одной очень важной для большинства людей вещи – интересной работе?

Кэролайн посмотрела на него как на сумасшедшего.

– Но у меня, же нет… никакой профессии… Я не умею ничего делать… Ты же сам знаешь это.

Дэвид коротко и недобро взглянул на нее.

– Да, Кэрри, знаю. Все твои модные школы-интернаты, включая швейцарский лицей, учили только одному – быть красивой игрушкой, салонным украшением. Разве не так? – Он оценивающим взглядом окинул ее стройную фигурку. – Хотя, должен признать, уж в этом-то они преуспели как нельзя лучше. Из тебя бы получилась отличная севрская или майсенская статуэтка. Весьма неплохо.

От злобы у Кэролайн заныли виски и вспыхнули щеки. Она никак не могла понять, ради чего сидит здесь и выслушивает бесконечные издевательства Дэвида. И какое право он имеет ее поучать? "Интересная работа"… Почему он так уверен, что она только и мечтает стать скучным клерком женского пола в какой-нибудь дурацкой конторе?

– Так или иначе, – горя желанием побольше уязвить Дэвида, беспечно заявила Кэролайн, – мне незачем идти работать. И вообще, не хочу я работать, мне не нужна никакая работа! Кроме всего прочего, – гордо заявила она, желая подлить побольше масла в огонь, – у меня полно денег. Их хватит мне навсегда. Или я не права?

Она увидела на лице Дэвида торжествующую улыбку, от которой на нее повеяло ощущением опасности.

– Боюсь, ты очень сильно заблуждаешься, – тихо сказал он. – Ты очень наивна, милая Кэрри.

Кэролайн едва не поперхнулась от возмущения.

– Что… что ты говоришь? – взвизгнула она. – Да я…

Тут она осеклась под его пристальным взглядом. Неподвижные черные глаза, не отрываясь, смотрели на нее, засасывали.

– Что бы ты сказала, Кэрри, – бесстрастным тоном спросил он, – если бы узнала от меня, что у тебя нет больше ни гроша?