Практикум для теоретика

Ого, никогда бы не подумала. Хотя… Именно что не подумала бы: размышлять об интимных физических кондициях Вольфи мне бы в головуне пришло. Так, о чем я еще хотела спросить?

— И ты не будешь его ревновать к величайшей любви всей его жизни?

У ведьмы глаза подозрительно сверкнули.

— Величайшая любовь всей его жизни — это я!

У девочки все‑таки мания величия.

— Я имею в виду математику. Ты не будешь переживать, что его наука всегда будет для него на первом месте?

— На это плевать. Мужчины — они все такие. Дело прежде всего. Я имею в виду настоящих мужчин, вроде Вольфганга, а не этих бабников. Как ты думаешь, — сменила она фронт, — Рихард до чего‑нибудь договорился с этим рыжим террористом? Я у них в группе провела всего три занятия, а он успел мне надоесть, как будто мы целый год были заперты в одной камере.

Ого, ну и сравнение! Неужели в жизни Нанни была еще и тюрьма? Вольфи свезло как утопленнику: она его уже не отпустит. С другой стороны, может, оно и к лучшему? Но Нанни говорит про Живко, надо ответить. Спрошу:

— Ты требуешь, чтобы его отчислили?

— А, не обязательно. Я же знаю: он сынок какой‑то крупной шишки. Рихард накажет как‑нибудь, и все. Только пусть он ко мне на занятия больше не является, не пущу.

В принципе, ее требование вполне приемлемо. В дипломе у Живко будет на одну оценку меньше, чем у других, но у их предшественников вообще не было боевых зелий. А вместо занятий с Нанни он может приносить пользу обществу: расчищать в саду места под строительство домиков для семейных преподавателей. Ручками, без магии!

Сообщив ведьме свое решение, которое ей понравилось, я перешла к теме Леокадии и исходящей от нее опасности. Она тут же вся взъерошилась:

— Верка мне уже говорила. Сука эта Леокадия! Думаешь, она одной тебе гадит? Она всем уже поперек горла встала! Это только такой самоуверенный дурачок вроде короля здешнего мог с ней связаться. Ну ничего, она ему еще покажет.

— А у тебя к ней тоже личные счеты?

— Не совсем к ней, но очень совсем личные… В общем, я в свое время потеряла место и просидела полгода в камере предварительного заключения по подозрению в похищении ценного артефакта из королевской алхимической лаборатории у нас в Ремоле. Все на меня указывало, только я точно знала: не брала я этой фиговины. Я ее даже в глаза не видела. Потом выяснилось: сперли эту штучку Леокадия со своим подельником. Когда следствие разобралось и меня выпустили, гадюки и след простыл. Исчезла вместе с украденным. А меня все равно уволили. Сказали: пусть я не виновата, но осадок остался. Так что эту заразу я ненавижу почище Верки. Я ее даже никогда не видела, но имя редкое, запомнила, чтобы при случае, встретив, достойно отомстить.

Мне прямо везет: везде нахожу тех, кто имеет зуб на Леокадию, и все стремятся ей отомстить. Похоже, стерва успела стольким людям нагадить, что это просто удивительно, как она еще жива — здорова. Нанни же продолжила:

— Поэтому, как только Верка мне сказала, я сразу вспомнила и обрадовалась. Наконец выдастся случай наказать гадину. А уж поддержать твою помощницу просто боги велели! Она хорошая девчонка и на моих занятиях лучше всех успевает. К сожалению, мне негде ее встретить: она во дворце, а я здесь, в школе.

— А если она сюда сунется?

Нанни кровожадно усмехнулась:

— Пусть только попробует.

Тут в коридоре раздался топот, возвещавший приход моей царственной ученицы. Я свернула конференцию с ведьмой и вышла, чтобы приветствовать Лилиану.

Девушка шла, окруженная тремя телохранителями, и по лицу было видно, что такое положение дел ей не нравится. Правильно: зачем они ей здесь? Или брат настаивает?

Я пригласила принцессу в кабинет, а мужики остались подпирать дверь снаружи. Стоило нам оказаться наедине, как Лилиана воскликнула:

— Марта, нам нужно поговорить!

— Еще как нужно‑то! Но я не могу манкировать своими обязанностями: сначала математика, все остальное потом. Поэтому ответила принцессе так:

— Дорогая Лилиана, мне тоже нужно с вами многое обсудить. Давайте так: сейчас у нас урок, а затем мы попьем чаю и поговорим. Пойдет?

Она сначала нахмурилась. Видно, что‑то ее очень допекло и она желала поскорее это высказать. Но потом вспомнила свое королевское воспитание и улыбнулась приветливо:

— Замечательно! А что у нас за тема урока?

— Линейная функция. Берите тетрадь, записывайте…

Девочка оказалась толковой, хоть и капризной. Но я на капризы просто не обращала внимание и они быстро закончились. Зато подготовка у нее была не в пример лучше чем у большинства здешних студентов. Мы легко разобрали материал, порешали примеры, построили графики и выяснили, какие из известных ей магических процессов описываются линейными функциями.

Под конец Лили так увлеклась, что, казалось, забыла о том, с чем сюда пришла.

Но стоило мне сказать: "На сегодня хватит", как она тут же схватила меня за руку:

— Марта, нам нужно поговорить. Творится что‑то непонятное. Мне кажется, Горан сошел с ума.

Честно сказать, я тоже об этом думала, но произносить такое вслух, ла еще и при принцессе… Надо для начала успокоить девочку.

— Лилиана, подумате, что вы говорите. Этого просто не может быть. Ваш брат — король. Если бы с ним случилось что‑то…ммм… как вы сказали, все заметили бы.

Она не захотела даже обратить внимание на этот довод.

— Нет, правда, Марта, послушай… Он ведет себя странно. Стал таким нервным. Меняет распоряжения по три раза на дню, на меня орет и каждый год разное. То завтра же я выйду за Фило, то он еще посмотрит, за кого меня выдать. То разрешает учиться, то запрещает. Мордоворотов этих приставил., век бы их не видеть. Теперь привел во дворец эту, как ее, Леокадию, где только подобрал… Приехало посольство из Гремона, а он, вместо того, чтобы встретить, ускакал на охоту. Сказал проверит, готов ли охотничий замок к приему гостей, и вернется, а уже третий день от него ни слуху, ни духу.

— А вы точно знаете, что он именно там? Вдруг Его Величество завел себе даму на стороне и сейчас с ней время проводит?

Я ни секунды не верила в то, что произносил мой язык, но надо было или успокоить принцессу или получить от нее точную, проверенную информацию. Сработало! Девушка поморщилась:

— Какая дама? Там он, в охотничьем замке. Охотится! Сам! В одиночку! Только он и егеря. Я к нему слугу посылала, то вернулся сегодня утром и доложил.

Действительно, принцесса права: Горан спятил. Ему посольство принимать нужно, а он охотой развлекается! А Леокадию почему во дворце бросил? Если он притащил ее в качестве любовницы, то должен был взять ее с собой, чтобы не спать одному. Логики никакой.

Ненавижу такие поступки, потому что их невозможно понять и объяснить ничем, кроме помутнения в мозгу. С другой стороны, если Леокадии нужно было, чтобы король уехал и оставил ее во дворце, чтобы она могла что‑то украсть или провести диверсию, логика появляется и затмение ума у Горана получает свое объяснение.

— Лилиана, дорогая, я понимаю, что вы обеспокоены. Все это ужасно. А с чем вы связываете такое поведение Его Величества? Что‑то же должно было послужить отправной точкой.

Принцесса насупилась, видно было, что она в размышлениях.

— Пожалуй… Да, пожалуй все началось после после праздника. Горан съездил сюда, сказал, что повеселится, а вернулся мрачный и раздраженный. И с тех пор как с цепи сорвался.

То есть, состояние короля никак не связано с Леокадией, ее тогда тут и в помине не было. И все стрелки можно перевести на меня: я тогда его разозлила своим отказом. Но не верится, что это могло так повлиять, чуть ли не с ума свести взрослого, неглупого мужчину.

Так, мне надо подумать, а Лили надо во дворец. Где там ее мордовороты?

Они как подслушали мои мысли. Тут же раздался стук в дверь и голос одного из охранников спросил:

— Ваше Высочество, вы там скоро? Урок уже давно закончен, мы ждем вас, чтобы проводить во дворец. Его Величество велел вам не задерживаться., а вы уже лишний час сидите.

На Лилиану стало жалко смотреть: такая несчастная маленькая девочка. Обижают ее всякие тут. Ну ничего.

Я сделала ей знак не вставать, сама поднялась, открыла дверь и вышла к охранникам.

— Вы куда‑то торопитесь? У нас с Ее Высочеством вводное занятие, необходимо определить степень ее познаний, чтобы спланировать курс. Это всегда долго, вы же понимаете? Потом будем укладываться в отведенное время, но сегодня…

Я говорила спокойно и твердо, как подобает преподавателю, а гордо смотревший на меня охранник постепенно скукоживался, уменьшался в росте. Вспомнил, наверное, как был школьником.

Наблюдавшая эту картину Лилиана просто сияла от удовольствия. Еще бы, ее церберов поставили на место. Ей это так понравилось, что она на время стала милой и кроткой. Когда я сказала, что на сегодня урок закончен, она кротко встала и ушла со своими сторожами.

А я села за свой стол, взяла бумагу, стала записывать все, что узнала, и располагать события в хронологическом порядке. Авось из этого что‑то станет понятно. К тому же записи и рисунки всегда помогали мне думать.

Для начала нарисовала временную шкалу и стала привязывать к ней события. Вести летопись с древнейших времен смысла не было, так что первым номером я поставила момент, когда Конрад случайно в ресторане встретил свою бывшую жену. А дальше понеслось само собой: наша поездка по странам за учителями, праздник, сессия, появление Леокадии, приезд посольства из Гремона…

Эти, чисто внешние факты, я записала в один столбик. В другой — изменения поведения короля, его поступки.

Выходило, что‑то случилось во время нашего новогоднего праздника. Не до, не после, а прямо здесь, пока все танцевали, угощались и любовались огнями магического фейерверка, произошло нечто, резко изменившее сознание Горана.

Что же это было? На первый взгляд во время праздника для короля был один момент, который мог его разгневать. Он убедился в том, что я сплю с Конрадом.

Ну убейте меня, чтобы я поверила в то, что это имело для него такое роковое значение! Не может быть! Он и раньше знал, что у меня что‑то с ар Герионом, а тогда только убедился в правдивости моих слов.

До этого он на меня просто дулся, а тут как с цепи сорвался, и не по отношению ко мне или к школе, а по отношению к своему государству в целом. Не сходится у меня что‑то. Бред сумасшедшего! Не могу я быть во всем виновата! Должен быть другой фактор.

А если представить себе, что на расстроенного любовной неудачей короля воздействовали ментально? Я то ли читала, то ли слышала от Зои, что в моменты сильных эмоций менталисту нетрудно пробить даже сильную защиту и воздействовать на мозг, внушив все, что угодно.

Вопрос в том, долго ли будет держаться это внушение.

Я вскочила и побежала в библиотеку. Встретившуюся мне по дороге Верку попросила дождаться меня в кабинете, а сама ворвалась в читальный зал и чуть не за грудки схватила тощенького помощника библиотекаря. Сам библиотекарь уже ушел домой.

— Мне стабильный учебник по ментальной магии. Срочно! Заберу с собой!

Паренек перепугался до заикания, но быстро сообразил, что мне нужно и притащил аж три толстенных тома. Показал их мне по — одному.

— Вот, госпожа проректор. Это учебник под редакцией архимага Ливерина, по нему учит студентов магистр Гесперий, вот этот — стабильный учебник по ментальной магии Элидианского университета, а третий — классический труд архимага Дионисиуса для старших курсов.

Какой грамотный мальчик! Кажется, из студентов? Надо будет его поощрить, знающие библиотекари везде большая редкость, а штатный хранитель здешней библиотеки казался мне довольно занудным и бестолковым старикашкой.

Я поблагодарила юношу, схватила вожделенные книги и на всех парах рванула обратно к свой кабинет. Там выгрузила свою добычу на стол и позвала Верку:

— Верушка, посмотри, что я тут напридумывала.

Она прочитала все мои записи и сморщила нос.

— Марта, выходит, король из‑за тебя впал в ярость и слетел с катушек. Но этого быть не может! Ты не маг — менталист и не ведьма!

О, что и требовалось доказать! Я тоже так думаю.

— Вер, а правда, что в расстроенных чувствах человек гораздо более уязвим для воздействия на мозг?

— Правда. Но странно. Обычно в таком состоянии менталист может что‑то внушить, заставить произвести какое‑то действие. А здесь совсем другое.

Я хлопнула рукой по принесенным книгам.

— Верушка, мы с тобой не корифеи ментальной магии, так что я собираюсь проверить наши предположения по первоисточникам. Вот, взяла почитать. Хочу выяснить, что может эта магия, а что в принципе невозможно.

Моя помощница задумалась, потом спросила:

— У нас из менталистов только господин Гесперий, вы на него думаете? Или кто‑то их приезжих магов мог Его Величество обработать? Конечно, это мог быть не маг, а ведьма… Они по — другому работают… Но тогда это только Сильвия или эта новая Нанни Гейл.

Сильвия — это мне понятно, но вот Нанни…

— Почему ты на них думаешь?

— Потому что госпожа Лаура не менталист вообще, а Сильвия ментальными техниками владеет, например очарованием. Хотя… То, что произошло с Его Величеством очарованием не назовешь. Да и не действует на него оно.

— А Нанни?

— Мы про нее ничего не знает, мне так кажется. Боевая ведьма, и все. А какими талантами она обладает, мы не знаем. И потом, все началось после ее появления в школе, разве не так?

Тут с ней не поспоришь, но что‑то мне подсказывает: Нанни ни при чем. Это простое совпадение. Конечно, про свою ненависть к Леокадии она могла и наврать, но у меня был другой резон не подозревать Нанни. Женщина, которая влюбилась в Вольфи, не может лелеять коварные замыслы.

А вот то, что после праздника у нас король с катушек съехал, уже можно считать доказанным. Значит, что‑то с ним случилось именно здесь, а история со мной и Конрадом — всего лишь дымовая завеса.

Верка права: на короля было оказано воздействие. Кто мог это сделать она правильно очертила: или наш штатный менталист, или приезжий, или ведьма.

— Вер, а где можно почитать про ментальные практики ведьм?

Она меня обрадовала:

— А нигде. Они считаются тайной и передаются или в семье от матери к дочери, или от наставницы ученице. Говорят, в Элидиане на факультете ведовства этому учат, но тоже не по учебникам.

Зои! Надо ей написать и посоветоваться! Она умная, что‑нибудь подскажет. Письма идут долго, но ведь есть и экстренная почта. Если оплатить Зои срочный ответ, то уже послезавтра можно будет получить информацию.

Я поблагодарила помощницу за ценное обсуждение, и попросила ее подумать над этим вопросом: вдруг что‑то в голову придет.

Затем каждая из нас вернулась к своим делам. Верка сверяла ведомости и заносила задолжников в журнал отработок.

Мне тоже надо было заняться делами школы, а я плюнула на них и погрузилась в первый попавшийся учебник. Это был тот, по которому учил студентов Гесперий.

К счастью, это была не математика, где каждый значок имеет значение. Толстая книга оказалась на девяносто процентов состоящей из воды. Первая часть посвящалась чтению мыслей и эмпатии, вторая — внушению и воздействию на сознание и эмоции. Естественно, первое мне было без надобности, я прочитала оттуда только вводную главу. А вот про внушение стоило изучить все. На полноценное чтение ушло бы слишком много времени, я решила просто пробежать глазами: что‑то да удастся ухватить.

Каждый параграф я просматривала по диагонали, стараясь только ухватить, с какой целью применяется тот или иной прием. Учебник для этой цели представлял достаточно удобства: в конце каждого параграфа были краткие выводы. Когда я это заметила, работать стало значительно проще. Если что‑то меня интересовало, я просто выписывала на листочек номер параграфа: потом почитаю.

Верка закончила работу и ушла, а я все сидела. Во второй части книги было сорок восемь параграфов, я просмотрела тридцать два, когда Конрад закрыл книгу перед моим носом.

— Марта, сколько можно тут сидеть? Мы с Пином ждем тебя на ужин, а ты зачиталась. И чем, позволь тебя спросить?

Я показала ему обложку. У Кона глаза на лоб вылезли:

— Девочка моя, зачем тебе?

Я тут же вытащила свои диаграммы и записки и хотела начать объяснения, но он сгреб все листочки со стола и сложил в папку.

— Марта, пошли ужинать. Я есть хочу как не знаю что. Поедим и ты все мне расскажешь.

Голос разума имеет на меня огромное влияние, поэтому я не стала сопротивляться. Действительно, сначала надо подкрепиться, а затем уже переходить к делу. Но мне не терпелось привлечь Кона к расследованию и я попыталась что‑то сказать по дороге. Он меня одернул.

— Марта, давай, потерпи немного. Здесь не место для таких разговоров.

Не зря Кон у нас безопасностью ведает. Я подумала, что не знаю, кто заморочил голову королю, значит, можно подозревать любого. А в коридорах, между прочим, полно народа. Тут и преподаватели, и студенты, и вспомогательный персонал. Даже если нашего злодея тут нет, есть вероятность, что кто‑то что‑то услышит, запомнит и перескажет. Пусть неправильно, пусть все переврет, но тому, кто начеку, достаточно полунамека.

С сегодняшнего дня о деле только в закрытых от подслушивания помещениях. К счастью, мой кабинет и наша квартира как раз к таким относятся.

После ужина, за которым Пин не позволял заниматься посторонними делами, я разложила свои записи и показала Кону. Он смотрел долго и внимательно, переспрашивал, откуда взялось то или иное утверждение, затем резюмировал:

— Выходит, мы прошляпили какой‑то заговор. Не знаю, в чем он заключается, ясно одно: все это не вчера началось. А еще я вижу, что мои методы работы устарели. Вся моя магия не дала мне столько информации, сколько твое простое рассуждение и наблюдательность.

При чем тут моя наблюдательность? Я просто людей расспрашивала, они мне рассказали. Почему они ничего не сообщали Конраду, я спрашивать не стала: для него собрать информацию опросом не представляется возможным. Все в этой стране его боятся, кроме меня.

— Марта, я не говорил именно о твоей наблюдательности, в данном случае я имел в виду принцессу Лилиану. Я видел, что Горан все время выходит из себя, но придавал этому совсем другое значеиие. Видел все через призму своей ревности. А надо было мозги включить. Выходит, с королем что‑то сделали здесь, в школе, в время празднества. А я был с тобой, решал проблемы личной жизни и не понял, что произошло. Это моя вина.

Ну вот, сейчас будет бить себя в грудь и казниться. Во — первых, не мог он всего предвидеть, да и глупо сейчас выяснять кто виноват. На повестке дня другой вопрос: что делать? Поэтому я сказала:

— На мой взгляд вина не твоя. Ты же не можешь ходить за королем по пятам и следить каждую минуту? Да он тебе и не позволит, — и тут, желая успокоить Конрада, я спонтанно выдала мысль, ценность которой сначала сама не поняла, — Если на Горана воздействовали на празднике, то готовить это должны были начать давно и в полной тайне.

У него заблестели глаза:

— Марта, ты правда так думаешь? Тогда… Надо понять, это здешний заговор или нити тянутся за границу. А еще… Леокадия сама по себе или приехала поучаствовать как действующее лицо?

Я удивилась:

— Ты полагаешь, она могла сюда прибыть по своим личным делам? Не думаю. Какие они у нее? Я вижу два варианта: или она хочет развода, или она хочет реанимировать ваш брак. Почему она тогда болтается в городе, знакомится с королем и проникает во дворец, вместо того, чтоб искать тебя и пытаться с тобой договориться?

Конрад согласился с моими аргументами. Он уже выбросил из головы чувство вины и всю эту глупость и включил мозги на полную мощность.

— Тогда, выходит, она прибыла сюда чтобы участвовать в завершающей стадии заговора. Знать бы еще, какую цель он преследует и кто его затеял. Как думаешь: это Кортал?

У меня другого варианта не было. Кто еще? Не Гремон же!

— Ну, если Леокадия — кортальская шпионка, то это напрашивается само собой. Тем более это ближайший сосед. Трудно себе представить, что козни строят те, кто отделен от Шимассы сразу несколькими государствами.

Конрад думал в том же направлении.

— Вот и мне так кажется. Смотри: здесь, в Сармионе, явно сидел агент кортальского короля, а может быть и не один. Сидел тихо: никаких диверсий или просто заметных действий не совершал.

Внедрялся, — понятливо кивнула я.

Именно. Но вот что‑то происходит и он активизируется. Одновременно с этим в Сармионе появляешься ты и ставишь тут все с ног на голову.

Я надула губы: с каких это пор простое наведение порядка так называется? Конрад со вздохом извинился.

— Ну хорошо, ставишь все с головы на ноги. Главное то, что начинаются изменения. Они привлекают к себе внимание короля, он тобой увлекается…

Ну и рассуждения! Выходит, я специально отвлекала внимание короля, чтобы заговорщики под шумок проворачивали свои делишки?

— Ты хочешь сказать, что это я шпионка?

— Нет конечно. Хотя, если бы я тебя не знал и не проверил досконально, то мог бы так подумать.

Ни фига себе! Мне и в голову не встало, что я могу вызвать подозрения. Обидно такое слушать, особенно от того, кому душу отдала.

Спасибо, дорогой.

Марта, не обижайся. Просто ты оказалась на редкость хорошим отвлекающим фактором. На фоне здешней нудной жизни трудно быть незамеченным, малейшее отклонение от шаблона — и тебя засекут, обратят особое внимание. Шпион сидел тихо, пока не появилась ты. Вернее, пока Горан в тебя не влюбился.

Он правда так думает?

— Кон, а ты уверен, что король в меня именно влюбился? По — моему, эта гипотеза не выдерживает никакой критики. Я не красавица, обычная девушка — простолюдинка, во мне нет ничего, чтобы привлечь такого шикарного красавца, избалованного женщинами, как Горан. Да, его заело, что я не втрескалась по уши, но это все.

Конрад подхватил меня со стула и закружил по комнате, целуя везде, куда мог дотянуться.

— Ты уверена? А я не могу понять: если я в тебя влюбился до потери рассудка, то почему не мог король?

После этого мы незамедлительно переместились в спальню и я так и не рассказала Конраду, почему верю в его любовь, но ни на минуту не могу поверить в любовь Горана.

А ночью проснулась и долго лежала без сна, но не двигалась, боясь потревожить Конрада. Зато навспоминалась и наразмышлялась вдоволь.

С чего началось мое знакомство с королем? С того, что он попытался меня очаровать своей магией. Вот так сходу: без знакомства, без разговора, просто увидел и применил свои чары чуть ли не на полную катушку. Меня это и тогда удивило, а сейчас, в свете того, что произошло потом, вовсе кажется подозрительным.

Что ему втемяшилось? Не думаю, что так он пытается покорить любую женщину, оказавшуюся в радиусе взгляда. Да они в его объятья должны сами падать, как переспелые груши с дерева. Король, да еще такой красавец! А он попытался очаровать первую увиденную им в Школе незнакомую девушку, тем более он тогда не знал, кто я такая. Что‑то должно было его подтолкнуть, но что? Или кто? Выходит, шпион и диверсант действовал уже тогда?

Тогда возникает следующий вопрос: кто он? Гесперий? Сильвия? Или кто‑то, на кого мы вообще не думаем?

Затем Горан стал за мной ухаживать, с одной стороны вроде настойчиво, с другой… Он не искал со мной встреч специально. Складывалось представление, что он бросался на штурм только тогда, когда я по каким‑то причинам появлялась в пределах видимости, или у него был железный повод для встречи.

Воля ваша, но влюбленные так себя не ведут. Они сами находят и повод, и причину, чтобы увидеть предмет своей страсти.

И кстати, каждый раз, как мы с королем встречались, он вел себя неразумно, как балованный ребенок, а не как государственный деятель. При этом все, начиная с Рихарда, меня уверяли, что Горан умен, что он достойный наследник трона своего отца. А я видела совсем другое.

Дальше я перешла к воспоминаниям о появлении короля на празднике. Все были заранее уверены, что он не придет. А он притащился и стал устраивать мало что не скандал. То, что он заставил Рихарда пойти проверять мою спальню вообще ни в какие ворота не лезет. Странно, что мужчины сочли это нормальным.

А теперь принцесса жалуется, что у планомерного, рассудительного брата стало семь пятниц на неделе. Она это видит на отношении к ней, любимой, но я думаю, что это отразилось на всех государственных делах.

Король, который уезжает охотиться в одиночку тогда, когда к нему прибыло посольство дружественной страны, ведет себя по меньшей мере странно.

И тут я чуть не подскочила! Дура бестолковая! Надо было записать еще одно событие: король изменил свое решение относительно брака принцессы Лилианы. Вместо жениха из империи ее сговорили за младшего кортальского принца. Филодор, кажется? И произошло это практически тогда же, когда Горан познакомился со мной.

И вот тут мне стало совсем непонятно. Пока принцесса должна была выйти замуж в дальние страны, все было тихо и гладко. Но стоило ей обрести жениха из соседней страны, как началось что‑то непередаваемое. Я не могу утверждать, не знаю точно, когда Горан решил выдать сестру за кортальского принца, до нашего знакомства или против, но что‑то мне подсказывает, что я права.

Появление Леокадии указывает на то, что здесь мы имеем дело с происками кортальских тайных служб.

Спрашивается: зачем? Зачем Корталу невменяемый король соседней страны? Чем их не устраивает Горан, такой, какой он есть, на троне? Что это имперцы от обиды гадят, я не поверю. Слишком далеко границы империи от Шимассы. Между ними даже толковой торговли нет, да и незамужних принцесс на свете больше, чем холостых принцев. Об этом даже в газетах пишут.

Если понять, с какой целью все это устроили, будет проще найти виновников. Но у меня в голове не укладывается. Бред какой‑то. Полное безумие, никакой логики.

Ладно, если я не могу понять цель, попробуем зайти с другой стороны. Папа всегда учил: если теорему не удается доказать в лоб, попробуйте это сделать от противного. Если не выходит начать с начала, надо идти с другого конца.

Я не могу понять зачем, но может быть, если я смогу понять как, и первый вопрос прояснится?

Вспомнила все, что прочитала в учебнике. Естественно, в голове пока сумбур, прочитала не все, только про внушение, материал не улегся, но кое‑что удалось понять. Главное я уяснила: ментальное воздействие не способно идти против природы человека. Можно усилить имеющиеся чувства или внушить мысли, если они лежат в русле личности человека. Заставить убить того, кто не способен на убийство, невозможно. Точно так же невозможно внушить любовь к тому, кто безразличен. Легче поменять минус на плюс и превратить любовь в ненависть, а ненависть в любовь. Взрастить же страсть на пустом месте маг — менталист не способен.

Существуют, конечно, запретные техники, например, полное подчинение, но вряд ли их применили к королю.

Кстати, Гесперий тогда на балу в школе тоже баловался запретным: затуманивал сознание, усиливая легкое воздействие алкоголя. Опасная методика: если бы на моем месте был человек сильный и от природы агрессивный, Гесперий мог и сам пострадать.

Но одно я могу сказать определенно: никакой техники, описывающей общее дестабилизирующее воздействие на психику, в книге я не нашла. Ментальная магия этим не занимается. Зато если психика нестабильна изначально, то внушать всякие вредные мысли в раз легче.

Так промаявшись полночи, под утро я уснула без задних ног. Проснувшись же не нашла Конрада рядом: он уже убежал, оставив мне записку:

"Марта, любимая, я тороплюсь во дворец. Никуда из школы не уходи. Ночью вернулся Горан и мне надо успеть надеть на него усиленный амулет от ментального воздействия до того, как он выпустит Леокадию из‑под домашнего ареста. Вечером вернусь и продолжим наш разговор. Кажется мне, что ты на верном пути и мне интересно, к каким выводам ты придешь".

Я порадовалась, что Конрад серьезно отнесся к моим изысканиям. Сейчас переделаю текущие дела и снова засяду за книги. Элидианский учебник можно, думается, пропустить, а вот книгу Дионисиуса почитаю. Возможно, на более высоком уровне менталистика дает большие возможности.

Как всегда, планы пришлось корректировать.

В рабочем кабинете меня ждала целая стопка личных писем. На мой рассказ о грядущей помолвке откликнулись все родственники разом. Кроме их посланий моего внимания дожидался конверт от Соледад.

Чтобы не терять времени решила начать с родни. Быстро прочитаю и быстро отвечу, пусть не копят обиды за невнимание. Письмо Соль я отложила на потом. Там могла быть информация, которую стоило хорошенько обдумать, а это лучше делать в спокойной обстановке.

Итак, для начала я прочла письма от родителей.

Мама была в восторге от того, что я собралась выйти за знатного господина. Ее, правда, смущало, что он маг и от титула отказался. Еще она не желала понимать, почему свадьбу нужно откладывать и обещала прислать мне образцы тканей и фасоны модных подвенечных платьев, чтобы я выбрала.

Папе не нравилось и то, что Конрад дворянин, и то, что он маг. Примиряла моего отца с ним единственно профессиональная деятельность моего будущего мужа. Он твердо верил в то, что преподаватель по определению должен быть человеком приличным. Насчет того, что поженимся мы не сейчас, он философски заметил, что когда муж и жена хорошо знают характер друг друга, это облегчает тяготы семейной жизни.

Ага, сам‑то он женился скоропалительно и кроме общей информации об имени, семье, возрасте и внешности невесты, ничего о маме не знал.

Карл сухо поздравлял и спрашивал, что подарить на помолвку. Симон распинался о единении душ и сердец, а Марк коротко сообщал, что если жених вздумает меня обижать, то он приедет и начистит ему рыло.

Почему он его в свое время Альфу не начистил?

Было огромное желание написать всем сразу и сказать прямо: не вмешивайтесь, это моя жизнь и все решу сама. Но меня бы не поняли. Пришлось сочинять пять разных ответов.

Затем были занятия со студентами, прием провинившихся, разные другие дела по моему ведомству. Наконец, прежде чем засесть за изучение труда Дионисиуса, я налила себе чая и вскрыла письмо от Соль.

Моя любимая подруга сообщала, что наконец‑то решила осчастливить мужа наследником. Вообще‑то это будет наследница, но Бруно она об этом говорить не торопится. Пусть все девять месяцев радуется будущему сыну. Все равно дочку любить будет до потери сознания, маленькие ведьмы способны очаровывать близких с момента рождения.

Я порадовалась за подругу. Все‑таки семья — это прежде всего дети. А с богатством Бруно вырастить малышку в довольстве и достатке и дать ей хорошее образование проблемой не будет.

Затем Соль перешла на мои дела и сообщила столько всего интересного… Кое‑что я уже знала, но были и совершенно бесценные сведения.

Для начала она поздравляла с тем, что я наконец нашла своего мужчину и определилась в жизни. Очень она за меня рада. По ее мнению Конрад зря меня пугал "разделением жизни", в этом браке больше плюсов, чем минусов. Если бы она была способна предложить такое Бруно, не сомневалась бы ни минуты.

Затем предостерегала против Леокадии. Напомнила, что та — ведьма, а значит имеет в арсенале значительно больше способов борьбы со мной, чем есть у меня против нее. Советовала найти союзников среди ведьм. Мужчины против такой красивой женщины мне помогать не станут.

Соль подтвердила также мое опасение, что Леокадия способна на сильное ментальное воздействие: она умеет не только очаровывать мужчин, но и заставлять их плясать под свою дудку. То есть способна на внушение. На магов она может влиять только кратковременно и не более одного раза: поняв, что происходит, ни один маг больше не поддастся. А вот король…

Его способности дают определенную защиту, но не абсолютную.

И тут Соледад напомнила мне, чем ведьмы принципиально отличаются от магов: они не могут накапливать магию в себе, поэтому пользуются зельями и артефактами. Леокадия тоже может их применить, она, хоть в академиях и не училась, но основу ведьминской науки где‑то превзошла. То, что не сделают красивые глаза, совершит напоенное магией зелье или незаметная штучка, прикрепленная к одежде.

А вот это уже интересно. О зельях я и не думала, как и об амулетах. И напрасно: свести с ума короля гораздо легче зельем, чем чем‑то иным. По крайней мере ослабить волю и сделать доступным внушению. Зои, помнится, варила нечто подобное для судебного ведомства: там с помощью зелья допрашивали подозреваемых. Она еще ругалась, что маги такого не приготовят, зелье чисто ведьминское, вот ей и приходится тратить свое время.

Думаю, и Леокадия способна сварить такую гадость. Амулеты, распознающие яд, могут на ведьмино зелье и не среагировать, оно ведь в принципе не ядовито. Тогда становится понятно, почему у Горана вдруг стала такая неустойчивая психика. Если ему в еду подливают подобную гадость, странно еще, что он сохраняет рассудок.

Стала дальше читать письмо и тут глаза вообще на лоб полезли. Оказывается, зелья могут быть в разном виде. Не только жидкость или порошки, а, например, ароматические свечи или соли для ванны. Маг их воздействие не определит, это за гранью его восприятия. Но есть ведьминские методы, которые дадут самый точный ответ, только ведьма должна быть доверенная.

Надо как можно скорее сообщить об этом Конраду: пусть изучит, что нового появилось в королевском обиходе с осени. Новые блюда в меню, напитки, пряности, косметические средства, свечи — все надо проверить.

Только вот кого попросить сделать такую экспертизу, когда все вокруг внушают подозрение? Даже Лауру я не могу считать ни в чем не замешанной. Не потому, что на нее думаю, а потому что нет доказательств, что это не она. Варит она что‑то в своей лаборатории, а затем продает. Что варит — неизвестно, может, как раз то самое зелье.

Больше всего сомнительна Сильвия, но она вся на виду. Нанни? Она здесь недавно появилась, а короля обрабатывают уже не первый день. Правда, с ее появлением процесс из вялотекущего стал острым, но я склонна списывать это на совпадение. А то так и меня можно обвинить, мы в этом уже убедились.

Наибольшее доверие вызывает Верка, но ее квалификация пока что совершенно недостаточна для проведения экспертизы.

Вот Соль молодец! Написала мне про мою собственную безопасность так, что ее информацию можно применить ко всему, что вокруг происходит. Она как будто знает, что мне нужно больше всего.

В самом конце письма были такие строки:

"Узнав, что тебе придется вести войну с бывшей женой ар Гериона, я поспрашивала о ней и получила интересные сведения: Леокадия — не просто авантюристка, она еще шпионка и воровка.

Марта, я знаю, ты добрая девочка и не желаешь никому зла. Но послушай моего совета: Леокадия не должна остаться в живых. Не тешь себя иллюзиями, что ее можно заставить дать твоему Конраду развод и выкинуть из своей жизни. Она на это не пойдет, а если и согласится, то запросит невозможную цену.

Как ты понимаешь, речь идет не о деньгах.

Я не призываю к убийству. Лучше всего для вас будет, если ее казнят за преступления. Твой Конрад, естественно, придет в ужас, так что лучше ничего такого ему не говори, но тем не менее постарайся вести дело в эту сторону.

Леокадия очень хитрая, но большим умом не отличается. А ты умная, но простодушная, моя девочка.

Зато ты способна составить план и выполнить его.

Если Леокадия прибыла в Шимассу, это неспроста. У нее должно быть какое‑то задание и вряд ли оно понравится королю. Шпионов принято казнить, как ты знаешь. Заставь ее открыться, проявить себя. Думаю, твою безопасность Конрад сможет обеспечить.

То, что я тебе советую — чистой воды авантюра. Знаю, ты к этому не склонна. Но подумай и реши, стоит ли один раз подвергнуть себя опасности ради многих лет спокойной и счастливой жизни. По — моему стоит".

Она права. Моя Соль, как всегда, дает мне хороший совет. В прямом противостоянии я не справлюсь с Леокадией, она сильнее. А вот спровоцировать ее смогу, надо только придумать как.

Обсудить с Конрадом? Мне кажется, это пока несвоевременно. Он не готов отправить ее на плаху. Жена все‑таки, хоть и беглая. А я далеко не такая добрая девочка, как думает про меня Соледад. Если гадюку казнят, у меня на душе полегчает.

Так что надо искать союзников в другом месте, а Кона предупредить только тогда, когда он уже не сможет спасти свою экс — супругу.

Да, я не хитрая, изворачиваться и лгать не умею. А вот придумать план по выведению змеи на чистую воду могу, тут Соль права. Только мне для этого нужна информация, желательно достоверная, а не так, как сейчас: одни догадки.

Одно плохо: я сижу здесь, в школе, и пообещала Конраду, что наружу не выйду. Как в таких условиях собирать и информацию? Только свидетелей расспрашивать.

Надо будет привлечь всех, кого можно и кого нельзя. Даже тот, кто настроен против меня и поддерживает Леокадию, может проговориться.

А еще в школе явно есть и другие агенты кортальского короля. Надо подумать, как их вычислить, а уж через них можно и на Леокадию воздействовать.

Не знаю как и где, но подловлю эту гадину, а тогда мне понадобится свидетельство ее незаконной деятельности.

Достоверная информация… мммм… записывающие кристаллы!

Я поднялась с кресла и потопала к Асти. У него этих ценных штучек пруд пруди. Может одолжить мне несколько штучек. Десятка два, например. А что? Я же верну.

Еще надо расспросить об отличиях его амулетов от ведьминских. Должен же он знать, раз такой классный специалист.

Асти я застала беседующим с новенькой целительницей по имени Эльвира. Красивая дама сидела в единственном на всю мастерскую кресле, а Громмель, стоя перед ней, разливался соловьем. Что удивительно, несмотря на поздний час, наш пьянчужка был абсолютно трезв. От него не пахло даже пивом.

Увидев меня, Эльвира хотела было подняться, но я махнула рукой: сидите, сидите. Затем спросила артефактора:

— Асти, у тебя есть записывающие кристаллы?

Он, не отрывая глаз от ведьмы, махнул рукой:

— Там, в третьем ящике сверху. Можешь взять сколько нужно.

Ого! Обычно он не позволяет прикоснуться к своим сокровищам и скрупулезно отсчитывает нужные штучки, причем от степени опьянения его поведение не зависит. Неужели Эльвира на него так подействовала?

Я открыла указанный ящик и нашла ряды аккуратно подписанных коробочек. Никогда не думала, что пьянство и педантизм могут уживаться в одном человеке, но вот убедительный пример такого сочетания.

Записывающих кристаллов там нашлась целая куча. Я сгребла их в карман не считая. Оставила немного на донышке, чтобы Громмель не слишком громко ругался, и все.

Мне они нужнее, ведь ими может пользоваться любой, даже не маг. Сжать в кулаке покрепче и записывай два часа подряд. Правда, ни остановить, ни пропустить кусочек не получится, для этого нужно быть магом. Так я же не один кристалл взяла, а много. Буду фиксировать все, что смогу. К счастью, штучки эти многоразовые: запись можно стереть и зарядить магией по новой. Когда все закончится, верну их Громмелю, пусть займется.

Дома пересчитала добычу: двадцать один кристалл. Здорово. Можно будет попросить кое — кого тоже для меня кое‑что записать. Например ту же Верку. Сейчас она у нас признанная невеста Гаспара, поэтому ей прислали приглашение во дворец. Лаура тоже там будет в качестве одного из деканов. Ее Милчич лично пригласил. Мало ли свидетелями каких сцен они могут стать. Пусть все фиксируют, потом разберемся, что нужно, а что нет.

Кристаллы я припрятала у себя в кабинете. Есть в архиве маленький сейф для особых нужд, он не магический, а механический, открывается комбинацией цифр и поэтому стоит пустой: магам такое непривычно. Конрад в свое время только плечами пожал, когда я спросила, почему сейф простаивает без дела. Не нравится им механика потому что не поддается магии.

Вот туда‑то я и запихнула свой улов. Кстати, хорошая идея. Все, что удастся записать, тоже сюда спрячу и ни одна магическая сволочь не доберется.

Только я уложила камушки в сейф и набрала на внутренней стороне дверцы свой любимый код из квадратов простых чисел, как за мной пришел Конрад и порадовал:

— Горан вернулся во дворец, завтра будет прием в честь послов из Гремона. Мы приглашены, если ты помнишь.

Это, конечно, очень мило, но меня сейчас интересовало другое.

— Кон, а Горан выпустил Леокадию?

— Умеешь ты задавать вопросы не в бровь, а в глаз. Хотел выпустить и извиниться, но мы с Грегоричем поймали его раньше и представили доказательства ее беззаконной деятельности. Надо сказать, король вернулся гораздо более адекватным, чем уезжал. Выслушал нас и принял доводы во внимание.

— Леокадию посадили в тюрьму?

Конрад скривился, как будто гадость в рот залетела:

— Если бы! Ее просто выпроводили из дворца и запретили возвращаться. Даже из страны не выслали, хоть Грегорич и настаивал.

Меня это несколько удивило:

— Грегорич? Не ты?

Он обреченно махнул рукой.

— А я не мог. Мне Горан сразу рот заткнул тем, что Леа до сих пор еще моя жена. И мне еще придется с ней встретиться и попытаться уговорить на развод.

— Это мне понятно, но сейчас надо выяснить другое. И я задала вопрос, которого Конрад не ожидал.

— Скажи, а в каком расположении духа вернулся король? Все такой же нервный агрессивный?

Мой любимый задумался так, что лоб прорезала глубокая вертикальная складка. Затем все разгладилось и он даже улыбнулся:

— А ты знаешь, сегодня он был гораздо спокойнее чем тогда, когда уезжал. Я думал, он нас с Грегоричем слушать не станет, будет орать и слюной брызгать, но он только сопел недовольно, зато выслушал и принял адекватное решение.

Это что Леокадию из дворца выгнал? Ничего себе адекватное. Шпионку мог бы и в темницу. Стоп. Вот еще вопрос:

— Кон, а какие доказательства ее шпионской деятельности ты нашел? С чем вы пришли к Горану?

— У нее в белье был спрятан амулет связи с одним — единственным каналом. Прямой выход на первого заместителя кортальского главы внешней разведки. Кстати, отца принца Филодора. Еще там нашлись ее рукой писанные заметки обо всех придворных и членах кабинета министров.

Понятно. С такими доказательствами в тюрьму ее упечь не получится, а вот выгнать из дворца как нежелательную персону — пожалуйста. Хотя, если бы король захотел, легко бы выслал. Тогда почему?…

Конрад по глазам прочел мой невысказанный вопрос и пояснил:

— Это я просил Горана не высылать Леокадию. Сказал, хочу проследить, с кем она связана. А на самом деле мне надо заставить ее активировать третью печать на договоре. После этого отправлю ближайшим порталом куда подальше.

Соль была права: он не захочет избавиться от нее окончательно и бесповоротно. Не сделает ничего, что могло бы послать Леокадию на плаху. Будет уламывать и уговаривать, теряя время и увязая в ее паутине. Благородный.

А вот она не упустит случая прижать Конрада. Не знаю, что ей может быть от него надо, но чует мое сердце: просто так гадина его не отпустит. И ладно бы деньгами взяла. Кон еще заработает, да и у меня приданое в банке растет.

Хуже если ей понадобятся от него шпионские услуги. А я подозреваю, что это так и есть.

После этого я прочитала Конраду избранные места из письма Соль и напрямую спросила: не думал ли он о том, что короля могли опоить ведьминским зельем.

Он снова сверкнул на меня глазами и пообещал, что проверит все, что только сможет, на наличие ведовства. Специально завтра же выпишет из Элидианы одну ведьму, которой можно доверять: декана факультета ведовства. Она хоть и страстно любит деньги, но в своей профессии ас, честь свою бережет и с Корталом никак не связана.

Всю ночь я не могла заснуть, крутилась и вертелась так, что под утро Конраду это надоело и он усыпил‑таки меня заклинанием. Зато мне пришла в голову мысль снабдить кристаллами Лилиану. Она — девица активная, упорная и не идиотка, в собственном дворце обязательно что‑нибудь нароет.

Так что утром, несмотря на недосып, я постаралась встать пораньше и сбегать в свой рабочий кабинет. Конрад уверял, что сегодня я могу не заморачиваться работой, а потратить свое время на одевание и прическу, но я — то знала: мой внешний вид подождет. Надо приготовиться к тому, что может произойти все, что угодно.

А что я могу сделать в таком случае? Ничего! Только запечатлеть это для потомства или, скорее, для следствия. Четыре кристалла перекочевали из сейфа ко мне за корсаж. Еще я взяла остатки гороха и фасоли, заряженных Веркой. Не уверена, что они еще действуют, но вдруг…

Переодеваясь в синее парадное платье, я все это припрятала в пудренице, потому что Конрад старательно контролировал процесс одевания. Ему непременно надо было проверить, все ли я амулеты нацепила. Пусть успокоится — все! Не важно, что Леокадии во дворце не будет. Там должны быть злоумышленники. Я, конечно, не боюсь, но разумно опасаюсь, а в этом случае никакие меры предосторожности не лишние.

Стоило Кону уйти, как кристаллы вместе с бобовыми перекочевали ко мне на грудь. Теперь я во всеоружии.

Пока наряжалась и причесывалась все время думала о том, что вчера узнала от Конрада. Король за время, которое он провел в охотничьем замке, стал спокойнее. О чем это говорит? Мне кажется, о применении зелья.

Когда я заканчивала с прической, пришел Асти. Решил пожаловаться Конраду, что его обокрали, сперли все записывающие кристаллы. Кон как раз вышел, чтобы что‑то обсудить с Риком, так что ограбленный попал прямо на грабительницу. Я обещала ему передать жалобу своему мужчине, а заодно спросила: чем ведьминские амулеты отличаются от тех, которые делает он, Громмель.

— Марта, это очень просто. Видела у Лауры нитку на запястье? Вот это настоящий ведьминский амулет. А у Верки плетеный браслетик? То же самое. У Эльвиры в косе расшитая лента… Они их плетут, вяжут, вышивают, но никогда не делают из металла. Камушки в виде бусин — пожалуйста. Деревяшки — сколько угодно. А металл даже в виде нитей — никогда. И не спрашивай меня как это работает. Не знаю. Но действие свое они оказывают, это факт. Сам видел: парню в карман нитку подложили, он с нею сутки проходил, а потом пошел и судье сдался. Он был вором и украл у ведьмы все ее сбережения. Она знала кто, но не могла доказать, вот амулетом и воспользовалась.

Однако… Если я не ошибаюсь, ведьма привязала к нитке именно ментальное заклинание. Как многого мы еще не знаем… Теперь еще всю одежду Горана проверять на посторонние нитки…если, конечно, зелье не найдется раньше.

Во дворец мы поехали в той большой карете, в которой отправлялись на пикник. Я с Конрадом, Гаспар с Веркой, Рихард, да еще Лаура, все школьное начальство отбыло. Зорко остался на хозяйстве, но толку от него… Только что проследит и доложит. Я больше надеялась на Васила с Заруной, все же ведьма и с ведьмаком, с молодыми магами в случае чего справятся.

Во дворец мы прибыли как положено, заранее. Меня чуть и не у дверей отловила Лилиана и потащила в свои покои. Отличный случай вручить ей кристалл и объяснить задачу.

Девушка затащила меня в ванную под предлогом приведения себя в порядок и зашептала трагически:

— Брат совсем спятил. Сказал, что еще не решил за кого меня выдавать, так что не знает, нужна ли мне магическая наука. А мне так теоретическая магия понравилась! Я даже все упражнения перерешала!

Хитрая девчонка, пытается подольститься ко мне как к преподавателю для своих далеких от учебы целей. Думает, я ее маневров не вижу. Но это даже хорошо, сейчас она мне все расскажет и я вручу ей пару кристаллов. Пусть фиксирует свои пикировки с королем. Она маг, может останавливать запись и запускать снова. Но сначала вопрос:

— Лилиана, Ваше Высочество, вы знаете, что на вашего венценосного брата кто‑то воздействует ментальной магией? Поэтому он и ведет себя так странно.

Она посмотрела на меня с недоверием.

— Магией? Не может быть. Он у нас и сам имеет дар, да к тому же обвешан амулетами самого высшего качества. Хотя… Это бы многое объясняло.

Я тут же прочла ей краткую лекцию про ведьм и их нестандартные приемы: зелья и амулеты, не похожие на обычные. Объяснила так толково, что даже сама во всем разобралась. Правильно говорят: хочешь что‑то узнать получше — начни учить этому других.

Лилиана переспрашивала, уточняла, а картина случившегося обрастала подробностями. Принцесса сама, без моих уточняющих вопросов вспомнила, что характер у короля стал портиться давно, еще тогда, когда он впервые заговорил о смене жениха. А это было в середине лета.

В это время я еще не знала, что поеду в Шимассу и мирно отдыхала на берегу моря.

Резкий скачок в настроении Горана по времени приходился на момент нашего с ним знакомства. Но в то самое время в его разговорах с сестрой впервые возник образ принца Филодора в качестве жениха.

— Лилиана, дорогая, как я поняла, вы с принцем Фило давно знакомы.

Мне даже не пришлось задавать вопросы.

— С детства. Меня регулярно возили в Кортал к родне по маминой линии и там мы познакоимлись. Я подумать не могла, что он может стать моим мужем. Не было такого плана! Он мне никогда не нравился. Зануда и сопляк! И вообще я хочу замуж за Рихарда, но уже поняла, что он мне не светит. Династический брак, демоны его раздери!

Я вспомнила, как у Рика строятся отношения с женщинами, и поспешила успокоить разошедшуюся принцессу.

— Лилиана, знаете, может, оно и к лучшему, что вы не выйдете за Рихарда. Это со стороны он кажется вместилищем всех достоинств, но на самом деле это не совсем так. Почему иначе женщины раз за разом выбирают других?

Девушка задумалась.

— Это они выбирают, а не он?

Я сделала большие глаза:

— Лилиана, скажу по секрету: выбираем мы, а мужчины думают, что это их решение, потому что их к ему осторожно подвели.

Сказала и вздохнула: со мной было не так. Или так?

Далее мы установили, что третий этап ухудшения королевского характера пришелся на новогодние праздники. Горан даже сорвался, наорал на всех, чуть не разогнал свой совет министров и сбежал в охотничий замок, чтобы не натворить дел. Сам сказал, что бежал от себя. Зато отдохнув буквально три дня в тишине и покое, он вернулся совсем другим. Похожим на себя прежнего.

Это подтвердило мою концепцию про зелье или артефакт. Вероятно, он оставил вредную вещь во дворце, что бы это ни было.

Найти бы ее еще. Предложила Лилиане этим заняться.

Мы пришли к выводу, что нужно искать источник неприятностей в том, чем Горан пользуется в повседневной жизни, но что он не брал с собой в охотничий замок. Таких предметов и субстанций не могло быть много

Заодно объяснила, что такую гадость мог подложить только шпион. Это явно не кто‑то со стороны, а свой. Местный.

И вот его надо найти во что бы то ни стало. У меня доступа во дворец нет, а Лилиана тут живет, так что может случайно что‑то или кого‑то увидеть. Предложила ей для контроля записывать на кристалл все, что покажется странным или интересным. Возможно, она что‑то упускает, а тут посмотрит со стороны и разглядит.

Мои доводы показались Лили убедительными и она с радостью взяла два кристалла. Принцесса уже умела ими пользоваться, так что даже объяснять ничего не пришлось.

Возможность использовать магическую шпионскую технику привела девушку в восторг. Еще бы: настоящее приключение! На ее месте я бы до потолка от радости прыгала. Она выразила свои чувства более сдержанно, но по глазам было видно, что она предвкушает, как будет охотиться за неуловимым злодеем и поймает его с поличным.

Ну что ж, на моей стороне играет принцесса Лилиана. Много это или мало мы узнаем, когда все закончится и можно будет подвести итоги.

Не успели мы с принцессой договриться, пришел слуга, чтобы напомнить: прием вот — вот начнется. Мне пришлось покинуть Лилиану и присоединиться к нашим в тронном зале.

Конрад был очень недоволен, что я болтаюсь без него по дворцу. Рик же уверял, что в обществе принцессы мне ничего не грозит. Вчера он побывал‑таки в гостях у брата в посольстве и теперь делал таинственное лицо: Эберхард, видимо рассказал ему, с какой миссией прибыл.

Знаю я Рика, он больше всего на свете хочет быть в наших глазах важной персоной и жаждет, чтобы его стали расспрашивать. А зачем? Он и так для нас много значит, ректор все‑таки. Про миссию его брата мы узнаем в течение часа, нужно только подождать. Это министрам и дипломатам следует знать содержание послания короля наперед, им надо ответ составить. А мы и так обойдемся.

Пока все ждали Горана, я осторожно осматривалась. За время, прошедшее с моего приезда в Сармион, многие лица шимасской столицы стали знакомыми, хотя по имени я знаю далеко не всех. Эти дамы в прошлы мой визит во дворец смотрели на меня волком, а сейчас глядят с фальшивым сочувствием. Ну да, в их глазах я фаворитка, которой дали отставку. Многие из них ищут в толпе и явно не находят… кого? Леокадию? Думаю, все уже слышали, что король притащил себе красотку во дворец чуть ли не с улицы, и теперь хотят ее лицезреть. А вот фиг вам: ее тут нет!

Я перевела взгляд на более приятных мне людей. Сегодня Гаспар впервые вывел в свет Верку в качестве официальной избранницы. Купил ей дорогое платье и сейчас любуется. Я тоже полюбовалась. На высокой, статной, черноволосой Верке гладкое, с минимумом украшений бледно — желтое платье, обливающее фигуру, смотрелось отлично. Вообще, роман с нашим воином пошел ей на пользу. Она пообтесалась, научилась плавно двигаться и больше не выглядит корявой. Если абстрагироваться от ее габаритов, очень даже симпатичная девушка получилась.

Вон стоит генерал Живкович со своей супругой, которая ему по плечо. Сынок явно в папу пошел: генерал держит за попу собственную жену и попутно перемигивается с другими дамами. А вот Грегорич и тоже с женой, пышной дамой в два раза крупнее себя.

Кажется, этот прием более важный чем тот, на котором мы были в прошлый раз: народу в два раза больше.

Спросила Конрада, он подтвердил:

— Тогда был прием рядовой, традиционный, от него многого не ждали. А тут представляется чрезвычайный и полномочный посол. Это новость. Всем интересно, что он привез, какие сделает предложения и как его визит может повлиять на жизнь двора. Вот и сбежались все узнать из первых рук зачем пожаловала гремонская делегация.

На этот раз мы почти не ждали короля, он вышел всего на две минуты позже, чем по протоколу должно было начаться действо. Все низко присели в поклоне, пока Горан обходил зал. Сегодня он делал это стремительно. Живо облетел присутствующих и сел на трон, разрешая всем подняться из неудобных поз. Видно было, что он нервничает.

Кажется, визит Эберхарда ему не в радость. Не принять посла дружественной державы он не может, но знает за чем тот приехал и молча бесится.

Я шепнула Кону:

— Его Величество недоволен?

Конрад вздохом подтвердил мою догадку, а Рихард, услышавший мой вопрос, зашептал в ухо:

— Еще бы ему быть довольным. Берти приехал с таким предложением, отказаться от которого — глупость. Но не отказаться король не может.

Соседи навострили уши, желая приобщиться к знаниям, но Рик заметил их телодвижения и замолк, так и не сказав, какие такие предложения привез его братец.

Еще пару минут мы маялись в неизвестности. Наконец мажордом объявил:

— Чрезвычайный и полномочный посол королевства Гремон и королевства Лиатин Его Светлость Эберхард фар Арвиль!

Ого! Он не только от Гремона выступает. Мое родное королевство тут каким боком затесалось? Как вышло, что Риков брат говорит от имени моего короля тоже?

Эберхард вошел не один, его сопровождала небольшая свита из четырех человек. Выглядел он еще более величественным, чем во время встречи у портала. На роскошном бархатном камзоле цвета ночного неба сияли звезды орденов разных государств, на ножнах церемониальной сабли переливалось целое созвездие бриллиантов, но вся эта роскошь не затмевала красоты и значительности его лица.

Когда я пила с ним чай в посольстве, он был гораздо проще, доступнее и его лицо казалось более обыденным.

Сейчас, глядя на него, стоящего напротив Горана, я бы поспорила, кто из двоих красивее и величественнее.

Он прошел через весь зал, преклонил колено перед троном и протянул королю красивый конверт со свисающей с него печатью на ленте. Король поднялся, сделал два шага и принял конверт со словами:

— Встаньте, господин посол. Я рад приветствовать вас на земле Шимассы.

Эберхард поднялся и снова поклонился, но уже значительно более сдержанно. Король же вернулся на трон, уселся там и задал ритуальный вопрос:

— Что привело вас к нам, господин фар Арвиль?

Посол только и ждал этих слов.

— Ваше Величество, я сегодня представляю здесь не только свой родной Гремон и его Величество короля Губерта, но действую также по поручению короля Лиатина короля Грегуара. Для меня великая честь донести до вашего престола предложения доверивших их мне государей.

Он достал из‑за пазухи еще один конверт, на котором висели уже две печати на ленточках: красная и зеленая, затем сделал два шага вперед, сунул его королю прямо в руки и отступил на место.

— Меня просили не объявлять послания государей во всеуслышание. Это дело касается только вашего Величества. Если вы, ознакомившись с содержанием, сочтете возможным поделиться им со своими придворными, это будет ваше решение. Я в свою очередь уполномочен проводить переговоры по сути вопроса.

Горан, не говоря ни слова, сломал печати, достал два листа, на каждом из которых даже издалека была видна огромная круглая печать, быстро пробежал их глазами и заговорил:

— Предложения короля Губерта и короля Грегуара очень лестны для меня. По этому вопросу мной уже были приняты решения и даже заключены соглашения. Прежде чем ответить положительно или отрицательно, принять предложения в целом, частично или отклонить, я должен всесторонне изучить вопрос. Мы начнем наши переговоры завтра, господин посол. Надеюсь, к тому времени, когда вы соберетесь в обратный путь, я смогу огласить окончательное решение.

Я толкнула Рихарда локтем в бок:

— Что он такого ему предложил?

— Ничего особенного. Заменить принцессу Ксению на принцессу Розамунду, а принца Филодора на принца Хельмута.

Я была права: Рихард все знал заранее.

Похоже, королю предложили рокировку. Принцесса Ксения — это актуальная невеста Горана, она из Ремолы. Кто такая Розамунда я точно не знаю, но предполагаю, что это единственная дочь Гремонского короля. А вот принц Хельмут — это наш лиатинский наследник.

Я не знаю, какая выгода Горану от замены Ксении на Розамунду, но Хельмут значительно лучший вариант, чем Филодор хотя бы потому, что он наследник престола. Насколько я помню, он старше Лили лет на десять. Тут не скажешь, что сопляк: взрослый мужчина в самом расцвете. Красотой не блещет, но ничего неприятного в Хельмуте нет. Наши лиатинские барышни по нему сохнут и считают лапочкой и душкой. Отец учил его математике и уверял, что у принца есть мозги. Для меня это лучшая рекомендация. Ум в мужчине важнее красоты.

Пока я размышляла, официальная часть закончилась и начались танцы. Горан открыл бал с какой‑то заслуженной старой грымзой в кружевах. Эберхард пригласил красивую, но малоприятную придворную даму из тех, что вечно смотрели на меня с презрением.

Я тоже не осталась стоять у стенки, меня подхватил и повел в танце мой мужчина. Он тоже слышал слова Рика и сейчас спешил удовлетворить мое любопытство. Розамунда — действительно дочь Губерта. В отличие от сыновей, она пошла не в носатого папочку, а в красотку — маму. Только глаза отцовские, черные. Конрад ее лично не видел, но портреты в газетах встречал не раз.

Он не готов ее сравнивать с Ксенией, потому что о ней как раз мало что знает, но одно модно утверждать: с точки зрения здорового потомства брак с Розамундой предпочтительнее. На протяжении пятнадцати поколений между гремонским и шимасским королевскими домами не было заключено ни одного династического брака. А вот ремольские принцы и принцессы многократно женились и выходили замуж за принцев и принцесс Шимассы.

Ну что же, это серьезная причина предпочесть Розамунду. А Ксения куда тогда? За кого‑то из сыновей Губерта? У него, по слухам, их четверо.

Следующий танец я танцевала с Рихардом. Король на этот раз остался на троне, Эберхард тоже не стал танцевать, а пристроился сбоку от Горана и что‑то тихо ему втолковывал. Король хмурился, но слушал внимательно.

— Что, интересно, о чем они? — кокетливо подначил меня Рик.

Я не поддалась. Пусть не распускает хвост, а ответит на мой вопрос.

— Думаю, им есть что обсудить. Но если дело обстоит так, как ты сказал, то в чем преимущество предложения Эберхарда? Я его вижу только в том, что брак не близкородственный, дети будут здоровыми.

Рихард рассмеялся.

— Смотри, как по — разному у нас работают мозги. Мне твой довод в голову не пришел. Если так, то Розамунда выгоднее Ксении. А вот насчет вашего Хельмута скажу: выйдя за него, Лилиана уедет навсегда в Лиатин и потеряет права на Шимасский трон. Зато получит права на трон Лиатинский. Здорово, правда?

— А если она выйдет за Филодора?

— Он ненаследный принц. Дома ему ловить нечего. Припрется сюда и будет ждать удобного случая, чтобы сесть на шимасский трон. Горану это нужно? По — моему нет.

— А у него есть шансы?

— У него лично — никаких. Но в качестве регента при собственном сыне…

Болтать так в открытую было чистым безумием, поэтому мы с Рихардом говорили на странно звучащем древнем языке моей и его родины, благо когда‑то наши страны были единым целым. На этом языке до сих пор говорили в деревнях, в городе он считался грубым и диким.

Когда‑то эльфы дали людям всего континента общий язык, чтобы не морочить себе голову, запоминая сотни диалектов. Их магии хватило на то, чтобы объединить этим языком всех людей. Теперь переезжая из страны в страну не надо было искать переводчика. Отличалось лишь произношение: по нему легко было определить, уроженец какой земли перед тобой. От старых языков остались лишь традиционные для каждой местности имена и названия.

Но древние людские языки все еще жили в деревнях и сельские уроженцы ими пользовались, особенно чтобы задурить головы приехавшим из города чиновникам. Не знаю, откуда знал этот язык Рихард, меня ему научила моя деревенская бабушка.

Те, кто проносился мимо нас в танце, прислушивались, но ничего понять не могли.

Соображения Рихарда относительно Филодора так хорошо сочетались с заговором против Горана, что я полностью уверилась: это акция кортальской разведки, желающий посадить на трон соседнего государства своего ставленника.

Действительно, Горан для Кортала не самый удобный король. Тихая, слабая Шимасса при нем огромными шагами идет по пути прогресса, растет ее мощь, в том числе и военная. Это не значит, что Горан собирается вначать против соседа военные действия, но он становится способен вести независимую политику. Кортал же отличался авторитарным стилем и вечно норовил навязать соседям то, что выгодно ему.

На месте Горана я бы приняла предложение как Губерта, так и Грегуара.

Танцы продолжались. После Рихарда я танцевала с генералом Живковичем, который уговаривал меня не сердиться слишком сильно на сына: тот дурит, но сердце у него золотое. Я бы это золотое сердце драла розгами, пока вся дурь из головы не выскочит, но спорить с любящим папашей — гиблое дело. С другой стороны долго злиться на Живко ни у кого не получается. Бронебойное обаяние у этого парня: посмотрит своими лукавыми глазками, тряхнет рыжими кудрями и ты уже забыл из‑за чего сердился. Вон, даже Нанни рукой махнула и настаивает на том, чтобы он не ходил к ней на занятия скорее потому, что боится повторения, а не потому, что все еще гневается.

Затем подряд два танца пришлось отдать каким‑то придворным. Они, видать, с запозданием узнали, что король ко мне благоволит, и, не ведая, что все это в прошлом, пытались добиться моего расположения. Скучные оба донельзя. Но я и из них постаралась извлечь полезную информацию. К сожалению, ничего нового, но зато оба подтвердили, что неустойчивое настроение у короля началось еще с лета, а потом только набирало обороты. Ни один не представлял себе, чему это приписать.

Король уже бросил Эберхарда и теперь танцевал со всеми в зале.

Надо сказать, в танце я несколько раз встречалась с Гораном, даже партнером он моим оказывался при смене пар. Король смотрел на меня как на мебель, разговаривать не пытался и даже когда приходилось брать за руку, дотрагивался как до деревяшки. Придворные это заметили и больше никто из них меня на танец не приглашал.

Зато пригласил Гаспар. Пока Верку кружил по залу мой Конрад, мы с воином тоже времени даром не теряли. Терлись около короля, но так, что тот нас не видел. Да и как увидишь? Партнерша закрыла Горану весь обзор. своими выдающимися прелестями. Зато я услышала, как, встретившись в танце с Эберхардом, король пригласил его к себе в кабинет сразу после ужина.

Договариваться будут.

А если так… Горан, судя по всему, принял решение. Только вот какое? Предыдущее, о браке сестры с Филодором, он принял под влиянием стороннего воздействия. С тех пор прошло немало времени и кое‑что изменилось. Но вернулась ли к королю способность мыслить здраво?

Подслушать бы…

Мама всегда утверждала, что благородные девицы не подслушивают, а братья, наоборот, советовали так делать, если хочешь что‑то узнать доподлинно. У меня есть Веркин подслушивающий горох… Не уверена, что сработает, но попробовать надо.

Я попросила Гаспара подвести меня поближе к принцессе, когда кончится танец. Он пожал плечами и на последних тактах музыки остановил меня рядом с Лилианой, кокетничающей с Риком. Я улыбнулась своему ректору и намекнула, что нам, девушкам, надо посекретничать.

Лили сразу поняла, что дело серьезное: схватила меня за руку и потащила "попудрить носик" аж в свои собственные покои. Там остановилась и спросила жалобно:

— Марта, ты знаешь, что он против меня задумал?

Это она брата имеет в виду? Не знаю, но подозреваю.

— Ваше Высочество..

— Марта, прекрати. Зови меня Лили и на ты, а то Высочество — это так долго и нудно.

— Хорошо. Лили, мне кажется, что предложение, которое привез посол, касается твоего замужества. Но я не уверена, что король на него согласится. После ужина он встречается с послом у себя в кабинете. Я могла бы подслушать, но мне нужна твоя помощь.

Принцесса сначала чуть не запрыгала от радости, а затем сникла.

— Подслушать? Вот здорово! Кристалл там расположить, да? Ничего не выйдет, Марта. Его охранная система засечет.

Этого я не опасалась. Боялась только, что фасоль уже сухая и не активируется. Но другого варианта все равно нет. Успокоила принцессу

— Не кристалл. Мое подслушивающее устройство просто так не засечешь. Не даю стопроцентную гарантию, что сработает, но попробовать надо.

Я достала из‑за корсажа пять горошин и протянула Лили.

— Вот. Подбрось куда‑нибудь в угол кабинета.

Она смотрела на меня огромными перепуганными глазищами.

— А если найдут? Завтра выметать будут и заметят…

— Ну и что? Это же горох… Может его мыши натаскали с кухни. Выметут и не обратят внимание.

Вот в этом я была уверена. Никому и в голову не придет, что горох можно так использовать. Даже Конрад не догадался. Он представления не имеет, как защититься от этой нетрадиционной подслушки, а значит, если ведьминское бобовые все еще работают, у нас должно получиться.

Лилиана зажала горошины в кулачке и понеслась в сторону королевского кабинета, а я вернулась в зал, где меня тут же подхватил Конрад.

— Где ты бродишь, одуванчик? Я тебя обыскался.

Не люблю врать, поэтому просто не ответила. Да и преувеличивает он: нас не было от силы минут десять. Как раз чтобы привести себя в порядок. Вместо ответа я погладила Кона по руке и он сразу забыл свои претензии. Ланс — очень интимный танец, его танцуют вдвоем и партнер крепко обнимает партнершу за талию. Для юных незамужних девиц его исполнение считается неприличным, если только они не помолвлены. Для жениха действует исключение из правила. Но я кружилась по залу, склонив голову на плечо моему возлюбленному и плевала на все приличия. Для меня Конрад был даже не женихом, я ощущала его своим мужем. Он тоже нагнулся ко мне в танце и прошептал на ушко:

— Золотинчик, любимая, я все время думаю о тебе: "Моя жена". Только так.

— Надеюсь, в скором времени ты сможешь это говорить вслух при всем честном народе.

Я бы так кружилась с Коном вечно, но на балах не принято два раза подряд танцевать с одним и тем же партнером. Стоило Конраду меня отпустить, и передо мной возник темно — синий бархатный камзол, на груди сверкающий звездами орденов. Эберхард. Он обратился к Конраду:

— Позвольте, я похищу вашу очаровательную даму.

Конрад сделал шаг назад и поклонился: уступаю. Я тоже присела в реверансе. Тут зазвучала музыка и пришлось подать руку послу. К счастью, это был не нежный ланс и не страстный тавор, а церемонный маэртин. Танец для разговоров.

К моему удивлению, Эберхард не стал по дипломатическим обычаям ходить вокруг да около. Он задал мне достаточно прямой вопрос:

— Прелестнейшая Марта, что у вас с господином ар Герионом? Интрижка или нечто большее?

Так бы и дала в глаз! Надо такое спросить у малознакомой девушки! Но скандалить на балу — последнее дело. Не хочешь отвечать — поставь нахала на место культурно. Поэтому я приняла неприступный вид и произнесла ледяным тоном:

— Неужели, господин фар Арвиль, вас не учили, что такие вопросы девушкам не задают?

Вместо того, чтобы устыдиться, мерзавец только фыркнул:

— Надо же, не ожидал встретить королевские манеры в простолюдинке. Я спросил, Марта, чтобы вас предупредить: кавалер ваш женат. Не стройте иллюзий: подобные отношения ничем хорошим для вас не закончатся.

Кто‑то лезет не в свое дело.

— Благодарю за совет, но я сама буду решать, как мне жить, да и Конрад тоже.

Тут, к моему счастью, произошла смена партнеров, беседа с Эберхардом временно закончилась, а продолжать ее я никакого желания не имела.

Но каков нахал! Лезет туда, куда не просят! Что ему до того, какие отношения связывают на с Коном?! Он же не представляет при дворе Горана интересы Леокадии? Или все же представляет? По словам Рихарда мне представлялось, что Эберхард должен нашу красотку люто ненавидеть.

Или ему Конрад зачем‑то понадобился и понадобился свободным? Что ему нужна я, поверить невозможно, для этого нужно быть тупой самовлюбленной курицей. У меня много недостатков, но этих нету. Так что из всех рациональных причин, для чего посол хочет разлучить нас с Коном, разумной мне представляется лишь то, что он хочет вовлечь моего любимого в какие‑то свои интриги, а для этого Конрад нужен ему свободным или на худой конец связанным с той, от которой он жаждет освободиться.

Догадаться, что это за интриги, мой простой и логичный математический ум совершенно не способен. Для этого нужно иметь специальные мозги.

Следующие три танца перед торжественным принятием пищи я танцевала с уже знакомыми людьми: Милчичами старшим и младшим и Грегоричем, а в перерыве между ними мне удалось перекинуться парой слов с вернувшейся Лилианой. По ее довольной мордашке и раскрасневшимся щечкам я догадалась, что поручение мое она исполнила успешно.

Теперь нужно было дождаться окончания обеда и не уйти сразу, как я планировала изначально. Фасоль действовала на сравнительно небольшом расстоянии.

К столу меня повел Конрад. На этот раз мы расположились довольно далеко от короля. Если для придворного это могло быть причиной недовольства, то я, наоборот, радостно расслабилась. Хоть поем спокойно: тут очень вкусно готовят.

Но мечтам о гастрономических изысках не суждено было сбыться в полной мере. Только я наложила себе на тарелку всевозможных закусок и салатов, как Конрад спросил:

— Марта, о чем с тобой разговаривал Эберхард фар Арвиль?

У меня сходу пропал аппетит. Нет, я не стала пытаться обмануть своего мужчину, рассказала все как есть и даже присовокупила свои размышления по этому вопросу, но обед был для меня непоправимо испорчен. Пока Кон обдумывал мои слова, я ковыряла в тарелке и глотала всего по кусочку, не ощущая вкуса. Что он мне на это скажет?

Когда любимый переварил услышанное, он погрустнел и выдал:

— Марта, не бери в голову. Этот интриган меня ни на что не уговорит. Пусть не мечтает.

Я решила выяснить:

— Ты знаешь, зачем ему нужен? Тебе Рик что‑то сказал?

Кон пожал плечами:

— Есть подозрения. Давай, девочка, дома обо всем поговорим, а то на нас уже косятся.

Правильно: мы разговаривали, шепча друг другу на ухо, а это неприлично не только за столом. Ну ничего: вечерком все обсудим подробно, а я до этого момента поднакоплю информации. Лишь бы моя подслушивалка сработала как надо.

После обеда бал продолжился. Горан какое‑то время оставался в зале, а затем исчез вместе с фар Арвилем. Я же потратила предоставившуюся передышку на то, чтобы найти выгодное место, где мое подслушивание не привлечет ничьего внимания.

Конечно, фасолинку у меня в ухе сторонний наблюдатель не засечет, но вот странная девица, сидящая как истукан с разинутым от усердия ртом, может его заинтересовать. Мне нужно укромное место в радиусе сорока локтей от королевского кабинета.

Лилиана и на этот раз подсказала: оранжерея. Коридоры, ведущие в нее и в кабинет, разные, никто не догадается, зато эти два помещения разделены всего одной лестницей в стене. А сходить полюбоваться экзотическими растениями — это для гостей обычное занятие. Она сама меня проводит, ведь я же ее учительница.

Я понимала, что девушка просто хочет быть первой, кто услышит, о чем договариваются король с послом, но пойти в оранжерею с Лилианой было хорошей идеей. Если кто‑то ненароком там появится, она отвлечет внимание.

Через несколько минут после того, как король ушел на переговоры, Лили сообщила Рихарду, что хочет мне показать свой любимый цветок: он как раз расцвел. Теперь наш поход в оранжерею оправдан со всех сторон.

Больше всего я боялась за фасоль, но она, как ни странно, не подвела. Стоило мне сдавить ее в руке и сунуть в ухо, как я услышала тихий, но внятный голос. Говорил король:

— Я польщен предложением Его Величества Губерта. Принцесса Розамунда достойна восхищения и стать ее мужем — мечта любого. Но принцесса Ксения уже несколько лет считается моей невестой…

— И вы до сих пор на ней не женились, Ваше Величество. Почему?

— Ну…, — затянул Горан, — Она… Или скорее я…

— Вы не влюблены в свою невесту, Ваше Величество, вот и все. Вы привыкли думать о ней, как о чем‑то неизбежном, а это не добавляет энтузиазма.

— Должно быть вы правы, фар Арвиль. Но разорвать помолвку… Не хотелось бы так оскорблять Ксению и ремольский королевский дом. Они нам все‑таки родня.

У Эберхарда на все был готов ответ.

— А если она сама это предложит?

— Тогда я, наверное, порадуюсь. Хотя будет обидно. А на чем основана ваша уверенность в том, что она от меня откажется? У вас есть основания?

— Я никогда бы не обратился к Вам с непроработанным по всем каналам предложением. Изначально мы планировали предложить брак принцессы Лилианы с наследным принцем Губертом. Но он отказался, потому что влюблен в Ксению. Они познакомились в прошлом году на юбилее лиатинского монарха и теперь переписываются. Пожениться им мешает только то обстоятельство, что она — ваша невеста.

Ответ Горана был не в тему и голос короля звучал так, как будто человек никак не может собраться с мыслями.

— Не помню, почему я тогда не присутствовал. Ведь хотел встретиться с невестой на нейтральной территории.

— Вы в тот момент усмиряли мятеж в провинции, Ваше Величество, и не смогли приехать. Так вот, учитывая вышеизложенное, мы разработали план, который бы всех устраивал.

— Мы — это кто?

— Его Величество Губерт, Его Величество Грегуар, их канцлеры и министры иностранных дел, а также ваш покорный слуга.

— Понятно. Так в чем же для меня преимущество Розамунды перед Ксенией?

— Во — первых, Розамунда очень хороша собой. Она пошла в мать, а королева Катарина считается одной и самых красивых женщин континента.

Действительно, портреты жены Губерта часто печатали в газетах именно по этой причине. Я не помнила портретов ее мужа, зато с ее внешностью была хорошо знакома. Роскошная красавица — блондинка, в сто раз лучше Сильвии. Глаз не оторвешь. Если Розамунда на нее похожа…

Эберхард продолжал вещать.

— Во — вторых, она не влюблена в другого. Согласитесь, это существенно. Мать нашла у нее в столике ваш портрет, вырезанный из газеты, это тоже хороший знак. И потом самое важное: между шимасским и гремонским двором очень давно не было семейных связей. С Ксенией вы довольно близкие родственники, а государству нужны здоровые наследники.

До этого я тихим голосом транслировала все сказанное сидящей рядом Лилиане почти без купюр. Нас никто не мог слышать: в оранжерее никого не было. Но тут пошла речь о Лили и пришлось смягчать и кое‑что утаривать.

— Вы меня почти уговорили, фар Арвиль. А Лилиана?

— Принц Хельмут — достойная кандидатура. Он подходит вашей сестре по возрасту и воспитанию. К тому же это не мелочь какая‑нибудь, а наследник трона, будущий король.

То, что король несколько заторможен, можно было услышать даже через фасоль.

— Почему мы его раньше не рассматривали?

Ехидство в голосе посла не могла скрыть даже фасолина.

— Не знаю, Ваше Величество. Не могу даже представить, куда смотрели те, кто подбирал женихов принцессе. Хельмут — первый, на кого они должны были обратить внимание.

— У меня есть договоренность о ее браке с принцем Филодором.

— Честно, Ваше Величество? Их с Хельмутом смешно даже сравнивать. В одном случае ваша сестра в перспективе королева отдаленной, но дружественной державы, в другой — она с мужем будет сидеть у вас на шее. И где гарантия, что юный Фило, а вернее его отец, не начнет мутить воду?

Разъяснил все как по — писаному. Король замялся, затем ответил:

— Я принял во внимание ваши аргументы и склонен согласиться предложением двух королей. Но у меня есть обязательства…

— Ни слова больше! — живо воскликнул Эберхард, — Я все понял, Ваше Величество. На сегодня достаточно вашего принципиального согласия. Все остальное мы проработаем, уберем персонажей, которые мутят воду, а затем предложим вашему вниманию жизнеспособный план действий. Надеюсь, в результате все будут довольны. Только… Ваше Величество…

— Ну что еще? — довольно склочным тоном отозвался король.

— Никому… Никому об этой нашей договоренности пока не сообщайте. Даже сестре. Девушки — они язык за зубами держать не умеют.

— Что же я, сестры своей не знаю? — рассердился вдруг Горан, — да ей только скажи, она по всей стране разнесет! Пусть пока думает, что выходит за Фило. Узнает кто жених уже в храме.

Странно. А мне Лилиана не показалась глупой болтушкой. Вполне разумная девица. Почему родной брат на нее наговаривает? Но разговор, кажется подошел к своему логическому завершению. Даже Лили это поняла и теребила меня за рукав, пытаясь навести на разговор о принце Хельмуте.

Принц подождет. Он, конечно, парень что надо, но сейчас обсуждать его не время. Вот будет у нас урок, тогда…

Я решила, что все интересное уже слышала, и хотела вытащить из уха фасолинку, тем более что слышно становилось все хуже. Но тут Эберхард сказал:

— Ваше Величество, я могу к вам обратиться с личным вопросом?

— Обращайтесь, фар Арвиль. Не знаю, смогу ли помочь, но выслушаю.

Что меня толкнуло? Я убрала умирающую фасолину и вставила в ухо свежую. Слышно стало лучше, чем до этого, вероятно, новая горошина лежала ближе к говорившим.

— Ваше Величество, у вас служит мой соотечественник Конрад ар Герион. Кем он является при дворе?

— Он у нас заведует магической безопасностью. Противный тип, но в профессиональном плане я доверяю только ему.

— Не напрасно ли? Именно ему я не стал бы так безоговорочно доверять. Вы знаете, что его жена — кортальская шпионка?

— Вы говорите о…

— Я имею в виду Леокадию ар Герион.

— Насколько мне известно, Конрад давно разошелся с ней. Между ними ничего общего.

— Ой ли? Эту даму я встретил в вашей столице. Что она здесь делает? Я боюсь, что эта дама прибыла сюда для того, чтобы мне помешать и не уверен, что ее супруг не станет ей помогать.

Кажется, король был свидетелем, как сильно Конрад "любит" Леокадию.

— Но он ее на дух не переносит!

Ответ Эберхарда был как удар половником по лбу.

— Вот именно. И ради того, чтобы освободиться, может пойти на многое. Вы улавливаете мою мысль?

Ах ты сволочь! На моего Кона бочку катить вздумал! Убью гада! Хотела ще послушать, но тут в оранжерею вошли сразу несколько человек. Пришлось сделать вид, что мы принцессой тут мило болтаем, а затем подняться и уйти. Вторую фасолину я пристроила в цветочный горшок. Она еще не умерла, вдруг прорастет?

Из оранжереи мы с Лили возвращались задумчивые. Она, полагаю, размышляла о новом женихе, а я никак не могла взять в толк, зачем Эберхарду гадить Конраду, да еще так глобально: и через короля, и через меня. Какой в этом смысл?

Единственный, кто мог бы меня просветить, это Рихард. Он знает совего братца лучше всех и может себе представить ход его мыслей. Но прежде всего надо все рассказать самому Конраду. Не то, чтобы я считала это полезным для дела, но не могу же я обманывать его доверие.

После обеда танцы продолжились, но уже без прежнего рвения, гости рассредоточились по дворцу. Кона я наша в бальном зале у стены. Заметив меня, он тут же подлетел и, извинившись перед принцессой, увел в уголок.

— Марта, ты сегодня все время куда‑то пропадаешь. Мы все собрались домой, ждем только тебя. Ты с нами?

— Ну конечно! — обрадовалась я.

— В огромной школьной карете я в этот раз села рядом с Веркой и поблагодарила ее за горох и фасоль. У нее глазки заблестели.

— Сработало? Здорово. Вообще‑то должно было засохнуть. Как ты заставила все работать?

Хороший вопрос.

— Сама не знаю. Я тоже думала, что все уже умерло. С утра спрятала горох и бобы за корсаж, поближе к телу, а потом активировала и получилось!

— Ты их у тела целый день таскала? Тогда понятно. Это единственный верный способ их оживить, не погружая в воду. Но слышно должно быть плохо.

Ну да, хуже, чем в первый раз, но все равно я нужное отлично расслышала. Знать бы теперь, что со всем этим делать.

Перед сном я передала все, что узнала, Конраду. Он нахмурился:

— Не понимаю, что этому индюку может быть от меня нужно? Или он хочет, чтобы меня из Шимассы выперли? Но зачем? А к тебе он почему полез? Эх, плохо, что он посол. Был бы просто в гостях, я бы с ним поговорил по — свойски.

— Это как?

— Кулаком в рыло! Думаешь, если я маг, то драться не умею.

Я повисла у него на шее:

— Думаю, ты не только драться умеешь! Но надо еще Рихарда спросить. Вдруг он понимает, что его брат задумал.

Утро поначалу складывалось как обычно, если не считать одного маленького происшествия. После того, как Конрад встал и ушел по делам, я отправилась инспектировать вверенное мне учреждение. Было еще довольно рано и в столовой, куда я зашла, почти никого не было. А вот на кухне я застала интересную картину: Эльвира пипеткой капала в тарелку с кашей какое‑то зелье.

Увидела меня и вся аж покраснела как рак.

— Приворотное? — спросила я понимающим тоном.

— Ну что вы, Марта, какое приворотное? Это мое личное изобретение, эликсир, излечивающий от пьянства и алкоголизма. Сейчас придет магистр Громмель…

— Ни слова больше! — повторила я фразу, подслушанную у Эберхарда, — Мне все ясно. Если магистр наконец‑то перестанет пить, я готова вам орден дать.

Кажется, я сказала что‑то не то. Попала пальцем в небо.

— Зачем мне орден? У меня другая цель. Понимаете, Марта, — сказала ведьма задушевно, — Если он бросит пить, я, вероятно, с ним сойдусь. Асти мне нравится, но трезвый. Пьяных я ненавижу.

Как я понимаю эту разумную женщину! И какое счастье, что Конрад не пьет. Тот, первый раз, не в счет. Кто же не надирался с горя хоть раз в год? Даже я этим грешу. Но не каждый же день!

А вот Асти к вечеру обычно уже лыка не вяжет, хотя амулеты делает нормально даже в этом виде. Но его личная жизнь не выносит паров алкоголя. Очень мило со стороны Эльвиры привести его в нормальный вид, пусть даже она делает это из эгоистических побуждений, для личного употребления. Ведьма — она ведьма и есть.

А Эльвира вдруг кокетливо махнула рукой:

— А может и не сойдусь, я еще не решила. Тут есть и другие кандидаты. Но в любом случае доброе дело не пропадет, ведь правда?

Я с ней полностью согласилась и пошла на выход, тем более что в окошко раздачи увидела: Асти уже пришел и ищет глазами свою красотку. Следом за ним вошли Нанни с Вольфи, причем по их поведению и слепой бы догадался, что они вместе.

Так как я свой завтрак съела дома, то не стала портить людям аппетит и пошла к административному корпусу. Просмотрю бумаги перед занятиями. На лестнице меня поймал Рихард.

У меня был к нему разговор, но я хотела провести его вечером и желательно в присутствии Конрада. Сейчас же шла по совсем другим делам и не была расположена беседовать.

Ха! Никто не принял этого во внимание. Рик набросился на меня как собака на мозговую кость и чуть не со слезами завопил:

— Марта! Марта, ты одна мне скажешь правду! Ты одна честно и без прикрас мне объяснишь, что со мной не так!

О чем это он?

— Рихард, успокойся, возьми себя в руки. Почему ты решил, что с тобой что‑то не так?

Задала вопрос? Получи ответ и не жалуйся.

— Потому что они все от меня отказываются!

— Они — это кто?

— Они — Это женщины! Все женщины, которые мне нравятся, всегда выбирают других. Что со мной не так?

— О каких женщинах речь? — спросила я, хотя уже понимала, что он узнал об отношениях Нанни с Вольфгангом.

— Я сегодня утром пришел к Нанни Гейл, чтобы серьезно с ней поговорить. А она… Она… Ее не было на месте. А когла я стал громко стучать, она вдруг выглянула. Ты знаешь откуда?

Знаю, но сделаю вид, что не в курсе.

— Откуда же?

— Из квартиры этого твоего… Теттерхофа! И по ней было видно, что она только — только встала с кровати! Такая довольная, просто противно! Ну скажи, Марта, чем он лучше меня?

Хотела ему сказать, что ничем, что он вообще самый лучший, что Нанни дура или еще как‑то поддержать, глянула на эту обескураженную рожу и захохотала как безумная. Рик обиделся. Повернулся гордо и пошел на выход. Будет сейчас бродить между кустов, собираться с духом. А я вприпрыжку побежала наверх, но на последней ступеньке мой каблук на что‑то наступил и я покатилась вниз, стукаясь обо все подряд.

Больно было до ужаса. Голову я как‑то смогла защитить, всего пару раз ею приложилась, да и то вскользь, а вот руки, ноги и спину — нет. К счастью, Рихард не успел далеко уйти, поэтому услышал мой дикий вопль и прибежал на помощь. Правда, поймать меня ему удалось только у подножия, зато он сразу позвал студентов и они привели целителей.

Перавой прибежала Эльвира и тут же взялась за дело. Меня разложили прямо на полу вестибюля и она, прикрыв глаза, стала водить руками над моим распростертым телом, приговаривая:

— Ушиб, ушиб, еще ушиб… Трещина в кости… Перелом остистого отростка… ребро треснуло, нет, два, нет, три… Ого, какая гематома здоровая… Подкапсульный разрыв селезенки…

От ее слов мне стало совсем худо и я сомлела, потеряла‑таки сознание.

Не знаю, как Рик связался с Конрадом, но когда я пришла в себя, то лежала на кушетке в нашем медблоке, а мой любимый сидел рядом и не сводил с меня глаз.

— Хвала богам, ты очнулась!

На всякий случай я жалобно заблеяла:

— Кон, я упала с лестницы и столько себе переломала…

— Да уж знаю. Девочки срастили тебе все переломы, убрали гематомы, даже селезенку починили. Теперь лежи и не вставай двое суток, иначе вся их работа насмарку. Кстати, как ты упала?

А действительно, как?

— Торопилась, бежала не глядя и наступила на что‑то, не знаю на что. Может, на горошину?

— Детка, там не было гороха, зато я нашел длинный волос и засек слабый след магии. Есть у ведьм такое заклинание: на полу лежит волос, а тот, кто через него переступит, запнется как о серьезное препятствие.

— Но по этой лестнице многие бегали. Только передо мной там Рихард прошел.

— Я не договорил. Это заклинание может быть настроено на конкретного человека. Подозреваю, что с лестницы хотели сбросить именно тебя. Как мыслишь: кто?

— Леокадия?

— Вот и я того же мнения.

— А чей был волос?

Мне показалось, что по нему можно будет найти злоумышленника или, вернее, злоумышленницу. Конрад развеял мои надежды:

— Волос был конский. Рыжий конский волос из хвоста нашей школьной лошадки. Именно рыжий, чтобы незаметно было на красной ковровой дорожке. Одуванчик, будь осторожнее, умоляю.

Куда уж осторожнее. Амулет на амулете сидит и амулетом погоняет. Я думала, что виновата в своем падении: слишком быстро бегаю и под ноги не смотрю, но и тут была диверсия, моей вины нет. Меня другое волнует:

— Но как она могла проникнуть на территорию?

— Скорее всего, ее кто‑то провел.

Я закончила мысль:

— Провел сюда, а вывел…?

У Кона на лице изобразилось радостное удивление.

— Интересный вопрос. Поражаюсь тебе: ты даже в таком состоянии не ноешь, а думаешь головой.

— Это отвлекает.

Конрад вдруг забеспокоился, придвинулся ближе и просто впился в меня глазами:

— Тебе больно? Марта, я сейчас дам обезболивающее зелье…

А мне особо больно не было, даже удивительно. Так, неловко во всем теле, и все. Хорошо наши ведьмы лечат. Если их ученики тоже смогут не хуже, за целительство в Шимассе я спокойна. А вот есть очень хочется. И я успокоила Конрада:

— Не надо, все хорошо. Немного неприятно, но терпимо. А можно мне что‑нибудь съедобное?

Он так обрадовался, как будто я ему дорогой подарок сделала. Рот до ушей, глаза сверкают.

— Курочку! И бульон! Эльвира разрешила.

Он вскочил и бросился куда‑то, крича:

— Она просит есть! Сама! Что ей можно, кроме курицы?

Вместо еды прибежали толпой целители. Впереди Эльвира, она оттеснила даже Лауру, а уж мужчины плелись в хвосте. Ну как же, она первая меня лечила, я ее пациент. Для целителей это святое. Меня осмотрели, ощупали и вынесли решение: лечение было верное, я на пути к полному выздоровлению, есть мне можно все, но начать действительно лучше с бульона. А вот вставать пока нельзя, кости все срослись, но швы еще мягкие. Зато можно сидеть прямо тут, на кушетке, опираясь спиной полностью.

Затем все дружно удалились, забрав Конрада, а я осталась. Еды мне так и не принесли.

К счастью, откуда ни возьмись появился Пин с огромной миской горячего бульона с гренками и двумя вареными куриными ножками. Радость моя! О хозяйке своей заботится!

В общем, когда Конрад вернулся наконец с судками и Веркой, я уже догрызала вторую ножку. Пин как‑то сумел преобразовать кушетку в некое подобие кресла, не снимая меня с нее, так что питаться было относительно удобно. Но, поев, я захотела спать и была неспособна поддерживать связную беседу. Только попросила Кона поскорее выгнать Леокадию, а то она до меня доберется.

Верка правильно меня поняла и отправила моего героя ловить злокозненную ведьму, пообещав, что она со мной посидит и не бросит ни при каких обстоятельствах.

Вот и отлично. Верке никакая Леокадия не страшна, она ее на одну ладонь посадит, а другой прихлопнет, как комара. Зато если я проснусь и мне понадобится на горшок, будет приятнее, если в этом мне поможет существо женского пола.

Спала я долго. Сужу по тому, что, проснувшись, увидела лежащую на другой кушетке Верку. Умаялась, бедная, меня караулить. Она сладко причмокивала во сне. Но, надо отдать ей должное, сделала все по уму. Кушетка Верки перегораживала палату, не давая никому ко мне подойти, не потревожив ее.

Было жалко будить мою помощницу, но природа настоятельно требовала отдать ей долг. Я тихонько позвала:

— Вера, Верушка…

Она села на кушетке, спросонья хлопая глазами, а затем меня подхватил какой‑то вихрь. Через пять минут я уже сделала все дела и умытая сидела на своем подобии кресла с кружкой молока в руках.

Верка оправдывалась.

— Марта, ты спала двенадцать часов подряд, даже больше. Эльвира приходила, усилила твой сон и сказала, что чем дольше ты проспишь, тем лучше. А я подумала, что караулить тебя все равно надо, но это и охранки могут сделать. Но, если на тебя все‑таки нападут, лучше, чтобы тот, кто может это отразить, был рядом, пусть даже спящий. Вот и притащила вторую кушетку. А охранки все Конрадовы завязала на себя, да еще своих добавила. Да там мышь бы незамеченной не прошмыгнула!

Пришлось ее успокаивать и утешать.

— Вер, ты молодец, все правильно сделала. Я была в безопасности.

Действительно, если все охранки завязать на того, кто находится внутри, что‑то предпринять снаружи не выйдет ни у кого, даже у такого корифея, как Конрад. Это я знаю, усвоила, когда помогала ему делать расчеты.

Мой любимый как почувствовал, что я уже не сплю, прибежал и Пина с собой привел. Осмотрел Веркину конструкцию и остался доволен. Сказал ей только:

— Ты хоть поспала?

Она закивала, подтверждая, после чего ушла, оставив нас наедине. Пин еще раньше выгрузил миски, ложки и судки на столик и исчез.

Конрад подвинул столик к моему трону из лежанки.

— Выспалась? Давай поешь. Здесь каша, творог, сыр и молоко.

Ну вот, он сейчас будет меня с ложечки кормить. Надо его отвлечь. И я с невинным видом задала вопрос:

— Кон, а ты уже выяснил, была ли тут Леокадия и если была, то как попала?

Мой маневр привел к положительным результатам. Кон рад вручил мне миску и ложку, а сам поднялся и стал ходить, что свидетельствовало о сильнейшем волнении.

— Марта, милая, ты только не переживай, отловим мы эту гадину.

Это он к тому, что ничего выяснить не удалось?

— Она тут была, у меня в этом нет ни малейшего сомнения. Прошла через главные ворота. Там с недавних пор специальный счетчик стоит: сколько и кого прошло в ту или иную сторону. Конкретных личностей он не узнает, только свойства ауры: маг, ведьма, простой человек. Об этом никто не знал, поэтому и обмануть его не пытались. Так вот, в школу вошла одна лишняя ведьма.

— Вошла. А вышла?

— Вот тут закавыка. Вроде да, а вроде и нет.

Так, я уже совсем перестала что‑либо понимать. Знать можно приблизительно, а вот войти и выйти… Бред какой‑то. Кон увидел мое недоумение и пояснил.

— В школу вошло на одну ведьму больше, чем вышло и чем вообще могло войти. Примем как гипотезу, что это и была Леа. Через ворота она не выходила. А вот охранку на стене кто‑то побеспокоил, пытаясь через нее перелезть. Но понять, выбрался он или попытка была неудачной, я так и не смог.

— То есть, она может как находиться на территории школы, так и успешно сбежать?

Честно, меня бы больше устроило второе. У нас тут спрятаться как не фиг делать. Чердаки, подвалы, заброшенные строения… Далеко не все мы успели разобрать и оприходовать. Одна тонкость: проникшему со стороны должен был кто‑то помогать. Кто?

— Кон, а счетчик не может подсказать, с кем именно лишняя ведьма пробралась в школу? С магом или с другой ведьмой? А может быть с человеком?

— Хорошая мысль, Марта, надо проверить. Сейчас.

Он достал из кармана знакомый кристалл, накрыл его ладонью и начала считывать. Сначала молча, а затем с комментариями.

— Пришли семь человек, обычные люди. Кажется, это повара и подавальщицы, больше некому. Один маг вышел, это я….

Сначала я не поняла, а затем вдруг дошло: он раскручивал показания счетчика в обратную сторону.

— Вот наша теплая компания вчера вернулась с бала, состав точно соответствует… Так, это наши работники кухни уходят домой…Человек вошел на территорию в сопровождении лошади, похоже, это Зорко привез стройматериалы… Вошли два мага, это студенты вернулись из увольнительной… Вот, кажется нашел. Человек, маг и ведьма. Маг вошел первым, а человек с ведьмой прошли вместе. Это было, когда мы еще находились во дворце.

Меня волновала только ведьма. Она вошла в ворота…

— А убегала через стену…

— Ночью. Поздно ночью, когда мы спали. И если здесь Леа нет, то можно догадаться, что убежать ей удалось. Меня маг беспокоит.

А меня он как волнует! Кто это и как связан с гадюкой?

Конрад продолжал рассуждать вслух.

— Вспомним, что в деле замешан менталист. Если включить его в общую картину и представить, что ведьме помогает именно он, то все сходится. Это он проводит Леокадию через охрану. Не забывай, на воротах еще и живой человек сидит.

Я что‑то совсем запуталась.

— Кон, давай по порядку. Опиши, как, по — твоему, дело было. Вот идет Леокадия в ворота…

— Нет, родная, не так. Сначала идет менталист и отводит стражнику глаза. Затем под руку с кем‑то из персонала входит Леа. Пройдя поглубже на территорию, она этого кого‑то отпускает и уже действует самостоятельно.

— А кто этот кто‑то?

— Не важно. Возможно, кто‑то из охраны, они живут в своей казарме и у них круглосуточный допуск. Найти его, думаю, можно, только вряд ли он хоть что‑нибудь помнит. Им воспользовались как живым ключом. Маг — другое дело. Скотина помогала ведьме вполне осознанно. Мы знаем, что это менталист, а он у нас один. К сожалению, мои рассуждения к делу не пришьешь.

Да чихать я на это хотела! Я не суд, мне нужна картина целиком, пусть и без четких доказательств. Их мы найдем, если будем знать, где искать.

— Он мог ей помочь перебраться через стену?

— Конечно. Мы же за ним не наблюдали. А сомнительные отпечатки на охранном поле связаны, скорее всего, со слабеньким заклинанием левитации.

— Он помог ей перелететь?

— Скорее просто перекинул через стену, но она все же умудрилась ее задеть. Юбками, например.

Это я смогла себе представить. А вот как она не грохнулась и не переломала себе все кости? Спросила и получила ответ:

— Примерно так же, как ты живая докатилась до подножия лестницы. Уж прости, Марта, но если бы не страховочные заклинания, там бы и лечить было нечего.

Ого! А почему тогда я все же покалечилась? И что это за заклинания такие?

Кон пояснил:

— Это заклинание воздушной подушки. Не сильное, но достаточно эффективное. Боевые маги его обожают и широко используют, чтобы не ломать друг другу кости во время тренировочных поединков. Главную лестницу я лично ими оборудовал, как знал. А ты покалечилась, потому что кто‑то, не будем уточнять кто, половину заклинаний на главной лестнице просто отключил, стерев соответствующие руны. К счастью, не все.

Теперь мне понятно, почему я далеко не об каждую ступеньку стукнулась и как мне удалось прикрыть голову. Хвала богам, вернее, моему любимому, подушки меня еще и тормозили. Было время сгруппироваться.

Выходит, Леокадии в школе больше нет. Ну и прекрасно. После долгого сна и обильной еды я чувствовала себя прекрасно. Если бы не предупреждение целительницы, встала бы и побежала по делам. Одно только беспокоило: из‑за бесконтрольного сна я совсем потерялась во времени. Что сейчас? Завтрак? Обед?

Оказалось, ни то, ни другое. Время к полудню. Встать мне нельзя будет сегодня и еще завтра. Если что надо — Верка поблизости, да и сам Конрад никуда не уйдет.

Это он зря, у него дел полно. Например, по поиску злодеев. А я отлично себя чувствую и от тупого лежания могу просто озвереть.

Но если вставать мне пока не разрешили, то, может, дела принесут прямо сюда? На занятиях меня подменит Вольфи, а вот административные функции я и в лазарете выполнять могу. Сказала об этом Конраду, уверенная, что получу отказ, но он неожиданно легко согласился.

— Знаю я тебя. Если заскучаешь, то вскочишь и ничем тебя не удержишь. А работой тебя занять самое то. Ты же усидчивая и ответственная. Полежи полчасика, мы тебе все организуем.

Я вдруг вспомнила об оставшемся где‑то рядом Гесперии. А если он попробует что‑то со мной сделать? Или как‑то по — другому станет влиять на ситуацию? Надо что‑то предпринять, и немедленно!

Конрад меня успокоил: Гесперий только что ушел в город, а он прямо у ворот его перехватил и успел навесить на менталиста свою следилку, с его помощью которой собирается отловить Леокадию.

Сложно как‑то. Неужели Кон до сих пор не знает, где в Сармионе обустроилась наша змея? Зачем следить за нею через другого нашего врага? Или он ищет доказательства шпионской деятельности обоих?

Надоели эти шпионы и их тайны хуже горькой редьки! Скорей бы заняться любимым делом и выбросить всю эту муть из головы!

Отвлечься мне помог любимый.

Он свое слово сдержал: принес мне все текущие документы, учебник, который я собиралась почитать, пишущие принадлежности, блокноты, а вдобавок ко всему пюпитр, который удобно устанавливался на мою преобразованную в кресло кушетку. Затем пообещал прислать мне в помощь Верку, обкрутил всю комнату своими охранными заклинаниями и сбежал.

Я взялась изучать докладные и накладные, но мысли все время скатывались в одну сторону: что сделать, чтобы ситуация с Леокадией как можно скорее разрешилась? Я, может, замуж за Конрада хочу. Заодно в голове все время проскакивали мысли о родственничке нашего Рихарда и его попытке копать под Кона. Что ему нужно и как это связано с проклятой ведьмой?

С одной стороны, его предложение королю свидетельствует о том, что он играет против Кортала и его козней. С другой… Ну вот не могу я понять, что он к Кону прицепился. Они друг друга в первый раз видят.

Но даже если предположить, что Эберхард понял, кто отец моего мага… Нет, все равно глупость получается. Не годится Конрад в тайные претенденты на престол. Это имело смысл, когда Губерт XV только взошел на престол и был еще не женат. Сейчас у него полно прямых законных наследников, Конрад там даже в очереди не стоял. Да и зачем это Эберхарду? У него, вроде, с текущей властью разногласий нет. Крутила факты так и эдак, но ни к какому выводу не пришла. То ли фактов маловато, то ли от удара об лестницу мой мозг плохо соображает.

От таких мыслей моя слегка контуженная голова стала болеть и пухнуть изнутри. Был уже вечер, предпринимать что‑либо было поздно, но чтобы отвлечься, я на завтра созвала совещание прямо у своей постели. Тема родилась из изучения докладных: "Как нам реорганизовать учебный процесс?"

Так как в мою палату сразу все преподаватели не помещались, я решила провести не одно совещание, а целых три. По факультетам. Это займет целый день. Пусть все придут и расскажут, в чем их трудности и что они в этой связи хотели бы изменить.

Знаю, более бестолкового времяпрепровождения придумать трудно, но я планировала одним выстрелом убить сразу двух зайцев.

Первая цель — показать магам, что нужно не галдеть всем скопом, а излагать свои аргументы толково и желательно в письменном виде.

Вторая — находиться все время на людях и лучше, если эти люди будут магами. Так безопаснее. Сидеть под охранками как в тюрьме мне что‑то не нравилось. Мало ли, вдруг ведьма их снимать умеет. Даром она, что ли, столько лет с Конрадом прожила. Могла его приемы изучить. А когда вокруг сидят маги с ведьмами и глаз с тебя не спускают, можно быть уверенной: в такое место Леокадия не сунется.

Ночью на веркиной кушетке спал Конрад, держа меня для верности за руку.

Утром Эльвира с Лаурой осмотрели меня, согласились друг с другом. Что выздоровление идет нужными темпами, и пообещали, что уже ночью я буду спать в своей постели, а следующим утром смогу встать самостоятельно. Красота!

Сразу после осмотра и завтрака началось первое совещание. Целительский факультет в полном составе: девять человек. Лаура ныла, что им позарез нужна клиническая база, а я думала о том, что в город их лучше не отсылать. Там Леокадия… Тьфу! Так они будут оторваны от зельеваров. Клинику для студентов надо строить на пустыре за воротами и под это дело прирезать школе еще земли. А то, что пытается организовать Милчич, тоже пусть будет. Там старшие курсы могут проходить практику. В конце концов больных на всех хватит и еще останется.

Результат совещания был по меньшей мере оригинальным. Все согласились, что лучшие целители — ведьмы, что их надо набрать побольше, но обязательно выделить в отдельный факультет: слишком уж их магия отличается от традиционной.

В Элидиане, кстати, так и сделано. Стоп! Что‑то такое было… Ну точно! Рихард обещал вызвать госпожу декана ведовского факультета в качестве эксперта. Интересно, она уже здесь?

Об этом я спросила зашедшего в перерыве Конрада. Он сообщил, что дама прибыла еще вчера и сейчас как раз работает во дворце. Познакомиться с ней не удастся: по окончании обследования она немедленно отбывает домой. В школу не зайдет.

Ну, если зайдут они с Рихардом и подробно перескажут, что удалось узнать, я не расстроюсь, что не повидалась с элидианской главной ведьмой. Даму эту я знала: она всегда смотрела на меня как на пустое место.

В общем, я велела всем записать на бумажке свои соображения и принести мне после выходных. Из них надо будет создать стройную концепцию и уже с ней идти к королю.

После совещания целителей принесли обед, на этот раз полноценный. Потом пришли боевики во главе с Гаспаром, который для этого вырвался с основной службы. Тут все оказалось много проще: мужики просили только переделать полигон, устроить на нем несколько полос препятствий разного уровня, магических и немагических. От меня требовалось только финансирование. Но время красавцы отняли много: каждому хотелось сказать свое слово и объяснить всем присутствующим, какими должны быть препятствия. Надо сказать, мало кто из вояк хорошо излагал свои мысли. Либерий на их фоне приятно выделялся: его я хоть понимала.

Одно мне понравилось: дисциплина у них на уровне. Как только время подошло к ужину, все быстренько закруглились, встали, попрощались и ушли. Гаспару даже командовать не пришлось. Сквозь дверной проем я увидела, как он обнял и поцеловал ожидавшую окончания совещания Верку, затем дверь закрылась и топот возвестил, что воины ушли питаться.

Я ждала Конрада с ужином и продолжала прислушиваться к тому, что творится в коридоре. Вот грохот сапог повернул на лестницу… А вот от табуна кто‑то отделился и быстро стал приближаться ко мне. Кон? Нет, я его шаги из тысячи узнаю.

Дверь отворилась и ко мне заглянул один из преподавателей боевого факультета, молодой, симпатичный парень с ворохом черных кудрей на голове. Как его? Авенир, кажется?

— Госпожа Марта, я тут кое‑что забыл…

— Ну так зайди и забери, — сказала я, прикидывая: что он мог забыть?

Разве что свою голову? Машинально бросила взгляд на стол, за которым сидели совещавшиеся. Его мне еще утром для этой надобности принесли из столовой и он был чист и пуст.

Пока я искала глазами потерю, отвлеклась от забывчивого. А когда хотела ему сказать, что тут ничего нет, мне в голову несся огненный шар.

Я от ужаса пискнула и свалилась за кушетку. Огонь расплескался надо мной, накрыв как шатром, но кроме жара я ничего не ощутила: охранки Конрада сработали.

Тут огонь исчез, жар спал и я осторожно на карачках вылезла из‑за кушетки. Никого. Только дверь настежь и на стене след от огня. Парень бросил в меня шарик и сбежал. С чего бы?

Пока я стояла на четвереньках как корова на лугу и раздумывала, можно мне встать на ноги или лучше не надо, прибежал Конрад. Подхватил, прижал к себе и потащил вон из палаты с криком:

— На Марту напали! Совещание отменяется!

— А мне зашептал в ухо:

— Успокойся, девочка, не бойся, все хорошо, все уже кончилось.

Можно подумать, я испугалась. Да я просто не успела, а теперь задним числом бояться глупо. Меня только интересует, с какого перепугу этот Авенир стал в меня огненными шарами кидаться? Я ему ничего плохого не сделала.

Конрад не понес меня в другую палату, а сразу отволок домой. И правильно. Дома и стены лечат. Перепуганный Пин притащил огромный поднос со всякими вкусностями и запричитал:

— Ой, хозяйка, что с тобой? Что с тобой эти проклятые сделали?

Не поняла. У меня, вроде, все на месте. Ничего не пострадало: руки, ноги, даже мои несчастные ребра уже не болят. Падение с кушетки осталось без последствий. Что же он причитает, как над покойницей?

— Стала себя ощупывать, добралась до головы и тоже ойкнула. Затем попросила Кона: