Предатель. Точка невозврата (СИ)

Эпилог

Три года спустя

Эдуард

Проснулся оттого, что под боком сонно вздохнула и зашевелилась Рита. Сладко посапывая, переползла на меня, и раскинув руки и ноги, улеглась на моей туше.

Не открывая глаз, довольно улыбнулся и положил руку на тонкую талию, удерживая женское тело на себе.

Страшно любил эти моменты расслабленной, утренней нежности, когда тонкие пальчики, не до конца проснувшейся жены, скользили по моему телу, ощупывали его, ласкали и изучали.

Вспомнил наш первый раз, когда после близости, Рита с интересом и откровенным любопытством вот также водила пальцами по всем моим бицепсам, трицепсам и косым мышцам. Я расслабленно лежал, позволяя изучать своё тело, и в голове была только одна мысль: всё это теперь твоё, милая, делай с этим всё, что захочешь.

Далеко не сразу случилась эта близость. Пришлось немало постараться, чтобы не просто заполучить в постель мою маленькую женщину, но и добиться её полного доверия и ответных чувств.

Мы уже полгода официально женаты. Целомудренными наши отношения до свадьбы не были. Вот только на замужество Риту пришлось уговаривать два с половиной года.

— Эдь, мы сегодня выходные? — сонно потёрлась носиком о моё плечо Рита.

Не открывая глаз, беззвучно засмеялся. Я теперь не Эдуард Борисович, и не Эдуард, даже не Эд. Я теперь Эдя, но в случае если Рита чем-то недовольна или сердится — Эд.

Мне нравилось. Пускай хоть Эдичкой зовёт. Моей жене можно всё. Ну или почти всё. Перетруждаться нельзя, например. Забывать поесть тоже нельзя. Само собой, без охраны из дома выходить нельзя.

А жена у меня очень деятельная оказалась. Фонд свой за эти годы развила основательно. Не без моей помощи, но это второй вопрос. Своих сил и энергии Рита вложила в него немерено. Иногда, реально, в своих делах и заботах поесть забывала. Вот для этого с ней рядом всегда был приставленный мной надёжный человек. Телохранитель, он же помощник. Проконтролировать не только её безопасность, но и чтобы нормально питалась и не переутомлялась.

— Выходные. — не открывая глаз, млел под её нежными пальчиками. — Мы сегодня Катерину твою из роддома забираем.

— Точно! — мгновенно проснулась Рита и попыталась соскользнуть с меня, но я, предвидя этот вариант, прижал покрепче тонкое тело к себе.

— В два часа Рит. — пробурчал, гладя второй рукой округлую, крепкую попку. — Сейчас только семь утра. Давай поваляемся ещё немного. Выходной же.

У нас обоих был довольно жёсткий режим дня. Мы оба много работали, вставали рано, ложились поздно, но старались по возможности выделять побольше времени друг другу. А уж если выдавался у обоих выходной, то предпочитали день проводить вдвоём в квартире, а уж вечером можно было и в театр, и на концерт, и куда-то ещё по выбору жены.

Дашка съехала от нас буквально на второй день после своего восемнадцатилетия. В соседний дом. У неё была своя квартира. Рита продала дом и студию, доставшиеся ей после раздела имущества и купила хорошую квартиру здесь на Крестовском. Дашка заявила, что вполне себе взрослая и самостоятельная и не хочет мешать молодожёнам. Молодожёнами были мы с Ритой. Жена возражать не стала, только грустно вздыхала, наблюдая, как дочь собирает свои вещи.

Конечно, Даша была под неусыпным присмотром. У неё был водитель, был телохранитель, и девчонка не возмущалась, приняла это как должное. Границы её самостоятельности мы чётко очертили, и девочка не сопротивлялась. Потому что и Рита, и Дашка до сих пор помнили случай с Сергеем.

— Нужно же цветы заказать. — пробурчала в моё плечо Рита, пытаясь выбраться из-под моей руки. — Шарики.

— Я заказал. — прижал жену покрепче.

— Эдь. — почувствовав бедром моё возбуждение, Рита довольно хмыкнула и сползла по мне чуть ниже, так, чтобы стоящий колом член, упёрся в туда, куда нужно. Как кошка потёрлась об меня всей собой. — Вот когда ты всё успеваешь?

— М-м-м… — поймал в ладонь мягкую, упругую грудь, приподнявшейся и устраивающейся на мне поудобнее, жены. Обвёл большим пальцем мгновенно затвердевший сосок. — Я по жизни предусмотрительный.

— Я так за Катю рада. Ах! — Рита прикрыла глаза и со сладким стоном насадилась на мой член. — Ам-м-м… Вова твой — дурак.

Каждая мышца в моём теле звенела. Искры бежали по позвоночнику, скапливались где-то в крестце, грозясь взорваться шаровой молнией. Похрен на Вову, похрен на Катю. Всеми моими мыслями и чувствами сейчас владела только хрупкая женщина, со вкусом и удовольствием раскачивающаяся на моём члене. Впрочем, мысли тоже быстро улетучились, осталось только оглушающе грохочущее сердце, отдающееся в висках взбесившемся пульсом, потому что, подхватив жену под попу, я ускорился, не в силах больше выносить тягучий темп, заданный Ритой.

Разряд шаровой молнии погасил на несколько секунд свет и звуки, я ослеп, оглох и только глухо застонал, ловя остатки дрожи, туго сжимающей меня Риты. Разом ослабевшая, она, наконец, рухнула мне на грудь, распласталась на ней, но через секунду громко всхлипнула. Почувствовав влагу на разгорячённой коже, испугался до чёртиков. Обхватив жену руками, резко перевернулся, и она оказалась лежащей на спине, а я навис сверху.

— Рита, Риточка, что? — в панике убрал с залитого слезами лица прилипшие волосы. — Я сделал больно? Переборщил? Что? Скажи, Рит.

— Катя с-счастливая. — заикаясь прошептала жена. — Родила… Я бы тоже… хотела…

— Ты хочешь ребёнка? — до меня наконец-то дошло, почему Рита так тяжело вздыхала, когда смотрела вслед катящим коляски мамочкам, и в её глазах была лютая тоска. Я думал, что Рита до сих пор не смирилась с потерей своего малыша, хотя сеансы с психотерапевтом уже давно и успешно пройдены.

Тема ребёнка была для меня непростой. Однажды моя маленькая женщина коснулась её. Я тоже хотел детей, но…

Было несколько "но", не позволяющих мне предложить это Рите. Во-первых, возраст. Мне было сорок семь, а жене сорок. В этом возрасте уже существовали большие риски родить не совсем здорового малыша. Во-вторых, я понимал, что хрупкой и тоненькой Рите будет сложно выносить и родить крупного ребёнка. Даже опасно. А то, что мой ребёнок будет крупным, я не сомневался. В моём роду все были великанами, я сам родился на четыре с лишним килограмма.

— Рит, ты хочешь ребёнка от меня? — с трудом проглотив вязкий ком, переспросил я.

— Хочу. — Рита, приподнявшись, обхватила мою шею и повисла на ней, уткнувшись лицом в мою щёку.

Подсунул руку ей под спину и прижал к себе.

— Давай поговорим об этом вечером. — дал себе немного времени на раздумья и принятие решения. — Хорошо?

Жена молча кивнула и выпуталась из моих рук. Соскользнула с кровати и сбежала в ванную. Посмотрел ей вслед и задумчиво почесал репу. Ребёнок. Живо представилась картина держащей на руках малыша и счастливо улыбающейся Риты. А может, и правда? Только стоит ли это того риска, которому подвергнется моя маленькая женщина?

Кажется, жена расстроилась оттого, что я не выразил моментальной радости от этой новости. Резво подскочив с кровати подошёл к двери ванной и дёрнул её. Закрыто. Впервые за всё время, дверь в ванную была закрыта. Я прислушался к абсолютной тишине за ней.

Что происходит? Осторожно постучал по полотну, и в ответ мне в душе зашумела вода. Ломиться не стал. Хочет побыть одна, значит, нужно дать ей эти минуты.

На кухню Рита пришла притихшая и задумчивая. Не поднимая на меня глаз, села за стол, и я поставил перед ней чашку с кофе.

— Всё хорошо, Рит?

— Просто отлично, Эдь. — загадочно улыбнулась жена.

Рита

Поздно, Эдик, пить боржоми! Прикусив ребро ладони, я растерянно смотрела на две полоски на тесте. Беременна! Вот тебе и новейший противозачаточный препарат. Живчики Эда оказались проворнее и жизнеспособнее разрекламированного моим гинекологом средства предохранения. Такие же упёртые и настойчивые, как сам Эд.

Меня не пугал возраст, меня не пугало то, что ребёнок может быть крупным и мне придётся нелегко, вынашивать и рожать его. В конце концов кесарево в таких случаях никто не отменял.

Меня вообще ничего не пугало, и я ничего не боялась рядом с мужем. Эд был надёжным.

Он был сильным и решительным, основательным был. Такой гаванью безопасности и заботы, что мне не нужно было чего-то боятся, или за что-то переживать. Эдик всё решит.

Страхи и беспокойства мужа о моём здоровье я понимала. Я тоже за Эда боялась. Бывшие спортсмены, ушедшие из большого спорта, часто быстро теряли форму, у них начинали вылезать болячки, нажитые за годы нечеловеческих нагрузок, тренировок и полученных травм.

Эд строго следил не только за моим здоровьем, но и за своим. У него тренировки в спортзале были через день. У него питание было сбалансированное и ужасно правильное. Муж был в прекрасной форме, но я, всё равно беспокоилась. Может, и зря, но ничего поделать с собой не могла. И поэтому понимала его страхи за меня.

— Когда привезут цветы? — помешивая ложечкой кофе в чашке, беззаботно поинтересовалась я. — Достать, пожалуйста, молоко, я с молоком кофе хочу.

К сожалению, с кофе пора заканчивать. Вот сегодня выпью последнюю чашечку, и всё. Перейду на чай, соки и компоты.

— Ты обиделась? Расстроилась? — Эд поставил передо мной молочник. — Помнишь, о чём договаривались, Рит? Сразу обо всём говорить, ничего не копить в душе и на сердце.

— Вот вечером и поговорим. — не поднимая на мужа глаз, сделала первый глоток и зажмурилась от удовольствия. Одна чашечка, только одна. Последняя.

Интересно, как муж отреагирует на новость о моей беременности?

Катю из роддома встречали только мы с Эдом и её подросший младший брат Витя. Мама её совсем недавно перенесла инфаркт и ещё лежала в клинике, а муж…

Мужа у Кати не было. За эти три года жизнь моей умницы и красавицы помощницы, сделала несколько совершенно странных и неожиданных поворотов. С Вовой моя Катя встречалась почти год, а потом между ними что-то произошло. Какая-то серьёзная ссора, о которой моя помощница рассказывать отказалась. Ходила поникшая, сама не своя. И через несколько месяцев, совершенно неожиданно, вышла замуж за своего бывшего одноклассника.

А Вова пропал. Уехал в другой регион, проследить за открытием и работой нового объекта, как немногословно объяснил мне Эд.

Замужем Катюшка пробыла недолго, где-то через полгода или чуть больше, она развелась. И уже после развода выяснилось, что Катя была беременна. Так что встречать её из роддома, кроме меня, ну и, естественно, Эда и Катиного брата, было некому.

В больничном холле мы были не единственными, кто ожидал вписывающихся из роддома мамочек и малышей. Семьи небольшими и большими группами толпились по углам, в ожидании, когда в сопровождении медперсонала, выйдут их мамочки с детьми.

Цветы, шары, праздничное настроение и весёлые голоса, заполняли все пространство просторного, светлого холла.

Катя вышла бледная, с искусанными губами, тоскливым, растерянным взглядом обвела людей в холле. Рядом стояла медсестра, держа в руках кружевной конверт с малышкой.

— Катя! — я отмерла первой и рванулась навстречу девушке. — Катюша, поздравляю!

— Риточка Романовна. — радостно просияла моя бессменная помощница. — Эдуард Борисович. Витя.

— Папочка, принимайте дочь. — медсестра протянула Эду кружевной конверт с младенцем, приняв единственного взрослого мужчину за отца. — Поздравляю!

— Спасибо. — ничуть не смутился Эд. Бережно перехватил у медсестры ребёнка и осторожно устроил на сгибе локтя.

Я закусила губу и представляя, как через несколько месяцев Эд будет вот также забирать нас с малышом из роддома. Будет таким же серьёзным и невозмутимым, или будет сиять, как начищенный самовар?

Мы по очереди заглянули в конверт, с любопытством разглядывая спящую малышку. Цветы и шары были вручены, Катя расцелована, фотографии сделаны, и мы, наконец, вышли на улицу.

— Домой. — скомандовал Эд всей нашей небольшой компании. — Я заказал доставку из ресторана, отпразднуем. Катя, ты хорошенько посмотри дома, прикинь, чего вам с малышкой не хватает, и скажи Рите. Всё докупим. Одежду там, креслица детские, что там ещё для таких крох нужно? Манеж?

— Всё есть, Эдуард Борисович. — смущённо вздохнула Катя, забирая у Эда из рук дочку. — Кроватка, коляска. Я всё приготовила. Спасибо большое.

Мы подошли к нашей машине, когда сбоку окликнули.

— Катя!

Все резко развернулись на знакомый голос.

Быстро и решительно в нашу сторону шёл Вова, собственной персоной. Суровый, даже злой, кажется, даже не замечая нас, смотрел только на Катю.

Катюшка побледнела и покрепче прижала к себе конверт с ребёнком. Кажется, даже не дышала. Я выступила вперёд, закрывая собой девочек. На всякий случай. Уж больно решительным выглядел, невесть откуда взявшийся, Вова.

— Рита. — потянул меня за плечо Эд. — Не лезь.

— Покажи, Кать. — Пырьев подошёл вплотную к Кате и протянул руки в свёртку с ребёнком. И Катя неожиданно отдала ему малышку.

Взяв конверт с ребёнком, осторожно отогнул уголок и заглянул внутрь.

— Красивая. — неожиданно просиял Пырьев, вглядываясь в крошечное личико малышки. Поднял глаза на Катю, тревожно кусающую губы. — На тебя, Катюш, похожа.

Я ничего не понимала и замерла в руках мужа, недоуменно смотря на происходящее.

— Поехали домой, Кать. Вы тоже за нами можете, но лучше мы вас в другой день встретим. Кате нужно отдохнуть. — Вова, наконец, обратил на нас внимание, кивнул Эду, скользнул по мне сосредоточенным взглядом и пошёл с ребёнком на руках к припаркованной невдалеке машине.

— Кать? — обернулась я к девушке, но Катя только слабо улыбнулась и, растерянно пожав плечами, заспешила за Вовой, уносящей её ребёнка.

— Что это было? — уставилась я на Катиного брата и Эда, молча смотрящих им вслед.

— Ааа! — разочарованно протянул Витя и махнул рукой. — Я так и знал.

Парнишка развернулся и пошёл в другую сторону, к автобусной остановке, а я уперлась требовательным взглядом в довольно посмеивающегося Эда. Кажется, только я одна была не в курсе происходящего.

— Ты всё мне расскажешь! — ткнула я пальцем мужу в грудь. Чувствовала себя полной дурой, и было обидно, что, кажется, только я одна оставалась в неведении, что происходило.

— Теперь всё в порядке. — обнял меня Эд. — Оказывается, Пырьев не совсем дурак. А то я уже разочаровываться в нём начал. Поехали домой, Маргаритка моя. Всё у твоей Кати будет хорошо.

— Но ты мне всё расскажешь. — потребовала я, усаживаясь в машину.

— Вечером. — кивнул Эд. — Пристегнись, пожалуйста.

На вечер у меня был запланирован другой разговор, но сейчас расспросить мужа не получилось. Позвонила Дашка.

— Привет, мам. — прощебетала в трубку дочь. — Как дела?

После этого вопроса обычно следовала какая-нибудь ошеломляющая новость или просьба.

— Нормально. — засмеялась я и покачала головой. — Что случилось, дочь?

— Почему сразу случилось? — обиженно протянула Дашка. — Я что, не могу просто позвонить и узнать, как у тебя дела?

— Можешь, конечно. Но мы виделись только вчера вечером за ужином. С тех пор у меня ничего не изменилось. А у тебя? — подвела я Дашку к главному вопросу.

— Ну… — снова тянула дочь. — Папа предложил мне махнуть с ним на выходные в Милан. Пошопиться, погулять. Мы давно никуда с ним вдвоём не выбирались.

— А занятия, лекции?

Я не волновалась за Дашкину учёбу. Она у меня всегда была умница, отличница и очень ответственная ученица. Но первый курс университета накладывал свои обязательства.

Пропускать занятия ради прогулки с папой… такое себе. О чём Кир думал, когда тащил дочь посреди учебного года в поездку?

— Я только один день пропущу, мам. Я обязательно всё наверстаю. — заверила меня дочь. Я даже увидела, как она положила руку на грудь, давая клятву.

— Тебе решать. — вздохнула я. — Только не пойму, почему Киру приспичило срывать тебя с учёбы.

Дашка помялась, посопела в трубку, но всё же призналась:

— Он очень скучает, мам. Он же совсем один. У него нет никого кроме меня. А мы теперь так редко видимся. У меня учёба, у него новый бизнес, свободного времени совсем не остаётся. Папа признался, что переживает, что мы с ним всё больше отдаляемся. Я поеду, мам.

— Хорошо, Даш.

Я отключилась и задумчиво постучала телефоном по губам. Никогда не высказывала недовольства общением дочери с отцом. Оба имели право, а главное, желание. Но Кир жутко ревновал дочь к Эду и всеми силами пытался переплюнуть его в подарках Дашке, эти поездки в отпуска, дорогие гаджеты и шмотки были жалкими попытками Кира перетянуть Дашкино внимание на себя. Вот только утраченное доверие ничем не купить. А дочь Киру больше не доверяла. Общалась, приезжала в его новый дом с ночёвкой, ездила с ним в отпуска к морю, но что-то безвозвратно умерло в ней. Возможно, маленькая, доверчивая, девочка, смотрящая на своего отца, как на божество, человека высшего порядка, кумира.

И Кира я тоже понимала. Он потерял всё и всех. Нас с дочерью, сына, который отбывал срок в тюрьме, и, думаю, Ольгу тоже. Я ничего не слышала о ней все эти годы. Но я и не интересовалась. А сама она, даже если бы и захотела, не смогла бы приблизиться ко мне. Эд выставил такую охрану к нам с Дашкой, что даже Кир не мог просто так подойти. Только после того, как телохранители созванивались с Эдом и получали разрешение подпустить Кира. Представляю, как унизительно это было для бывшего. Как он бесился. Но сам виноват, а я оспаривать решения Эда не стала. Мне и самой так было спокойнее.

— Всё нормально, Рит? — отвлёк меня от мыслей Эд.

— Ты хочешь детей, Эдь? — не утерпев, вылепила вопрос в лоб.

— Хочу. — ни один мускул не дрогнул на лице мужа. Эд спокойно и уверенно вёл машину, глядя вперёд.

— Это хорошо. — облегчённо вздохнула я и тоже уставилась на дорогу, на едущие впереди машины. — Значит, ты не будешь против того, чтобы этот ребёнок родился.

С минуту Эд молчал, на первый взгляд никак не отреагировал на мои слова, словно не слышал. Но я уже хорошо изучила мужа. Если руль скрипит под пальцами Эда, значит, муж напряжён.

Через пару кварталов Эд завернул в карман и остановился. Развернулся ко мне и озабоченно свёл брови.

— Что значит "этот ребёнок", Рит?

— Это значит — я беременна, Эдь. — я упрямо смотрела только вперёд.

— Ты сейчас серьёзно? — задержал дыхание Эд.

— Утром тест показал две полоски.

Эд хлопнул по рулю ладонями, а потом треснулся о них лбом.

Я осторожно покосилась на него, пытаясь понять его реакцию. Муж зол?

Эд отстегнул ремень безопасности, потянулся, ко мне через, разделяющие нас, торпеду, через ручник. Обхватил меня огромными ручищами и уткнулся носом в мой висок.

— Рита, Маргаритка моя. Любимая. — руки мужа дрожали. — Господи боже, я сейчас умру от разрыва сердца. Люди умирают от радости, Рит? От счастья умирают?

Эд смеялся и едва не плакал одновременно. Такой большой, такой сильный и такой чувствительный. Пробитый новостью насквозь.

— Только попробуй! — я обхватила лицо мужа ладонями и сердито нахмурилась. — Вот только попробуй оставить меня одну!

— Никогда. Рит. Ни за что. — рвано дышал мне в губы, перемежая слова с горячими поцелуями. — Сто лет хочу. Прожить. Рядом с тобой. Любимая.

Конец.