Глава 16 Настоящее

— Нет? Я не понимаю. Как мог исчезнуть миллион долларов?

Я едва сдерживала ярость.

— Ты жила на эти деньги в течение четырёх лет, — сказал Алтон. — Стэнфорд не дешёвый. И смею заметить, было потрачено гораздо больше, чем миллион.

— Я просмотрю онлайн отчёты за каждый месяц. Деньги были на месте, когда я смотрела его в последний раз.

— Трастовый фонд был переприсвоен. — Его тон смягчился. — И прежде чем решишь бросаться ещё какими-то угрозами, уверяю, это абсолютно легально и в рамках условий, изложенных твоими бабушкой и дедушкой.

— Дорогая, — заговорила мама. — Я не хочу, чтобы в офисе ты вела себя так же, как вчера с Брайсом. Это моя вина. Я должна была рассказать тебе о Брайсе в тот же день, но мы так хорошо проводили время. — Она вытерла глаза платком.

«Мне плевать на ситуацию с Брайсом. Меня беспокоит мой трастовый фонд».

— Колумбия? — спросила я, направляясь к одному из многочисленных диванов.

— Об этом мы говорили ещё вчера. У тебя нет средств, чтобы учиться в Колумбии.

— Первый семестр оплачен, — встрял Алтон. — Тебе лучше перевестись, или ты можешь отказаться и вернуть деньги. Пришло время прекратить тратить средства и сконцентрироваться на будущем.

Я сжала пальцами виски. «Этого не происходит. Это не может происходить. Будущее? Юридическая школа была моим будущим».

— Милая, с тобой всё в порядке?

— Нет, мама. Я не в порядке. Я была принята в Колумбийский университет. Ты хоть представляешь, насколько это трудно? Нет, ты и понятия не имеешь. Потому что, как только получила свою степень — в благодарность за искусство Эмори — ты вышла замуж за моего отца. Ты не обращалась в аспирантуру. А ты… — я посмотрела на Алтона — …твоя степень вообще из штата Джорджия!

— Мне не нужно защищать диплом перед тобой, — сказал Алтон, его лицо и шея начали покрываться красными пятнами. — Разница в том, что мой диплом работает. Нужно признать этот факт. Пора вернуться домой, перестать играть в студентку и выйти замуж.

— Сейчас не 1920, 1950 и даже не 1980! Я не обязана выходить замуж.

— Дорогая, успокойся.

Я заморгала в надежде, что если сделаю это достаточное количество раз, сцена передо мной изменится.

— Я не говорю, что никогда не выйду замуж. Я говорю, что мне только двадцать три.

— Скоро тебе будет двадцать четыре, а подготовка свадьбы займет время. Для того, чтобы сделать всё на должном уровне, нам потребуется, по крайней мере, год, и это только на одно планирование свадебного мероприятия. — Мама понизила голос.


— Мы не хотим, чтобы люди подумали, что ты вынуждена выйти замуж.

Моя голова начала пульсировать. Перед глазами всё начало прыгать, как в старом телевизоре, который с трудом держит сигнал.

— Ты говоришь, я должна выйти замуж. Это не может быть из-за беременности, но, тем не менее, всё, о чём вы говорили, похоже на брак по залёту.

— Никто не держит у твоего виска пистолет. Прекрати драматизировать, — пренебрежительно проговорил Алтон, поднялся и долил себе в бокал коньяка.

Поднявшись с дивана, я начала расхаживать взад и вперед перед большими окнами, сжимая и разжимая ладони. Наконец, я повернулась.

— Ты упоминал о предложении. О каком предложении?

— Его обсудим завтра.

— Нет, мы обсудим его сегодня.

Подняв подбородок, Алтон закрыл глаза.

— Мда. Не помню дословно формулировку, но есть пункт об образовании. Конкретно об аспирантуре. К счастью, Ральф просмотрел документ и нашел его.

«К счастью?»

— Так ты говоришь, что, согласно условиям, было предписано заплатить за мою степень бакалавра, но не аспирантуру? И ты говоришь мне это после того, как я оплатила первый семестр?

— Это наша оплошность, дорогая. — Мама посмотрела на Алтона и снова на меня. — Мы обсуждали как это отстрочить. Но пришлось поторопиться, когда инцидент Брайса стал достоянием общественности.

— Вы хотите выдать меня за Брайса. А я даже не могу возразить?

— Это вопрос наследия фамилии. Имя Кармайклов и Монтегю, этот союз голубых кровей благословлён на небесах. Твой дед одобрил бы.

— Повторно присвоили? — спросила я Алтона. — Куда перераспределены мои деньги?

— Я снова не помню точную формулировку. Тем не менее, в твоих интересах после колледжа вернуться в Монтегю. Если ты откажешься чтить свои обязательства, в твое отсутствие средства фонда вернутся в имение.

Я не верила своим ушам.

— К вам. К вам обоим. Мои деньги поступили в ваше распоряжение, и вы не даёте их мне? Мама, ты держишь моё образование в заложниках, чтобы я стала тобой? Вот чего ты действительно хочешь? Ты хочешь видеть меня в несчастливом браке, и чтобы я не осуществила свою мечту?

— Дорогая, у нас у всех есть мечты. Мы мечтаем во сне. Жизнь являет собой ответственность. Твоя ответственность заключается в наследии Монтегю.


Она протянула руку Алтону и сжала. Они прожили в притворстве так долго, что, наверное, сами верили в это — когда не ссорились.

— У меня хороший брак. Брак требует работы и компромиссов…

Я перестала её слушать еще до того, как она заговорила. Вместо этого, я начала подсчитывать кое-что в уме. У меня было несколько счетов и кредитных карт. Я не хочу сидеть в долгах, но, возможно, если бы я могла учиться и работать, я смогла бы рассмотреть студенческие кредиты. Я никогда не работала и не нуждалась в кредите, но быть студентом юридического факультета в Колумбийском университете стоило кредитного риска.

— …придет на ужин сегодня вечером. Он хотел тебя увидеть.

Я вернула внимание к маме.

— Повтори.

— Он хочет тебя увидеть.

— Он, это Брайс?

— Само собой. О ком же ещё я тебе рассказываю?

— Нет.

— Прости? — спросила она.

Я пошла в сторону арочного прохода.

— Нет. У меня впереди учебный семестр. И я его не пропущу.

— Александрия, — сказал Алтон, — технически, мы можем отменить оплату за этот семестр. Это было сделано по ошибке.

Я проглотила гордость и сосредоточилась на матери. Приблизившись, я опустилась на колени рядом с ней и протянула руку.

— Мама, дай мне один семестр. Позволь мне попытаться. Я не говорю, что никогда не выйду замуж. Позволь мне сделать то, что не смогла ты.

Когда она начала переводить взгляд на Алтона, я сжала ее руку.

Я Монтегю. Ты Монтегю. Если ты поддержишь меня, никто не сможет этому помешать.

Её подбородок опустился, и она выдохнула.

— Больше не будет денег.

— У меня есть небольшая сумма. Я начну работать.

На её глаза навернулись слёзы.

— Ты такая сильная.

Нет, не сильная. Я была напугана до смерти. А также я не собиралась быть козлом отпущения с пожизненным приговором.

— Это пустая трата времени и денег, — Алтон стоял на своём. — Если ты начнёшь принимать разумные решения и откажешься от занятий, мы разрешим тебе учиться.

Поднявшись, я выпрямила плечи.

— Повтори это ещё раз.

— Если ты начнёшь принимать разумные решения и откажешься от занятий, мы разрешим тебе учиться.

Я ухмыльнулась и посмотрела на Аделаиду.

— Ты слышала это? — Прежде чем она смогла ответить, я продолжила. — Что деньги на обучение мои. Я хочу потратить их на Колумбийский университет.

— Что насчёт аренды жилья? Как же другие расходы?

— Найду работу.

Алтон ухмыльнулся, и мама качала головой. Наконец, она сказала:

— Женщины Монтегю не созданы для работы. Мы предназначены для ношения имени.

— Какого имени? Мой дед поставил этот архаичный пункт в условия моего трастового фонда, и он же стал последним чистокровным наследником. Больше нет Монтегю.

— Александрия Чарльз Монтегю Коллинз, будь это лишь частью семейного имени или нет, кровь Монтегю течёт в твоих венах так же, как и кровь Коллинзов. Не имеет значения, перешла она на женщин или мужчин, ты единственная наследница одного из самых знатных семейств, какое только знало государство и нация.

Я покачала головой.

— Браво, мама. Если ты права, не имеет значения, какое принять решение. Дай мне один семестр, потому что, как я чувствую прямо сейчас, я не собираюсь спокойно обсуждать это за ужином с Брайсом. Я не выйду замуж за Брайса, и я не поеду домой. Сегодня я покидаю поместье Монтегю с твоим благословением или без него. Если ты когда-нибудь захочешь увидеть меня снова, разреши учиться.


Я скрестила руки на груди.

— Выбор за тобой.

— Лаида, мы обсуждаем дальнейшую жизнь нашей дочери.

— Я тебе не дочь! — зашипела я.

Быстрее, чем когда-либо Алтон поднялся, и его открытая ладонь ударила меня по щеке.

Обалдеть, я сделала шаг назад и, обращаясь к матери, спросила:

— Что скажешь?



С дрожащими руками я села на пассажирское сиденье такси около имения Монтегю.

— В аэропорт.

Я не проронила ни слова водителю, который вёл машину по дубовой подъездной аллее. Я не могла сложить слово, не то что бы целое предложение. Мне казалось, я держалась молодцом во время спора. Но уже в комнате вместе с Джейн поняла — я проиграла.

Джейн сказала мне, что Брэнтли отвезет меня туда, куда я только пожелаю, но я не доверяла ему. Она была единственной, кому я доверяла в поместье Монтегю. Я задержала дыхание и стиснула зубы, когда такси достигло ворот. Я бы не смогла покинуть территорию поместья если бы сторож Алтона остановил такси. Лишь после того, как мы отъехали от имения я вспомнила, что значит дышать. Сидя молча, с высоко поднятой головой истиной Монтегю, я наблюдала за проплывающим мимо пейзажем Саванны. Этот водитель не был официально нанят Алтоном, но это не значит, что отчим не мог его подкупить. Я не хотела, чтобы он знал, куда я действительно направлялась.

Я покидала поместье в слишком большой спешке, чтобы забронировать рейс. К тому же сегодня воскресенье, а аэропорт Саванны не такой большой. В воскресенье вечером отправлений было мало, и часовой разрыв между ними большой. Мой план состоял в том, чтобы меня привезли в аэропорт, затем я возьму другое такси в ближайший отель. Я хотела найти ранний утренний рейс или арендовать машину и уехать в Атланту. Меня не волновало куда, лишь бы подальше от поместья Монтегю.

Мысленно я вернулась к Джейн. Я любила её как родную мать. Она единственная в этом доме, кто что-то для меня значил.

Именно она укачивала меня, когда я была маленькой, и бинтовала мои поцарапанные колени. Именно она делала всё, чтобы защитить меня от монстров, которые скрывались в тенях. Моей матери тогда со мной не было. Почему же я решила, что она будет сейчас на моей стороне?

Подступили слезы, когда я поняла, что, возможно, это был последний раз, когда я нахожусь дома или в Саванне, может быть, даже в Джорджии.

Я спокойно покинула гостиную, когда на свой вопрос к Аделаиде получила полнейшее молчание. Я не хотела больше слышать рассуждения Aлтона или оправдания матери. Я сделала всё, чтобы дойти к себе в спальню, прежде чем позволила прорваться боли.

Всё, для чего я работала, всё, чего я достигла, находясь в Стэнфорде, было напрасно. По их словам, это были четыре года отсрочки, мой шанс увидеть мир, а не возможность получить образование и заняться саморазвитием. Они не знали, как тяжело я работала, чтобы похоронить Александрию и создать Алекс. Всё это не имело значения.

Александрия Чарльз Монтегю Коллинз использовала своё время, теперь она была обязана. Они не заботились о моей мечте о юридической школе, потому что единственной мечтой, которая должна у меня быть — это выйти замуж, продолжить род, и прожить жизнь в иллюзии.

Упаковав вещи в чемодан, я оставила платья, купленные мамой для меня, в нижней части шкафа, вместе со всеми другими подарками, что она оставила по всей комнате. Они были не для меня. Они были для Александрии.

Возможно, в последний раз я получила поддержку от Джейн. Она укрыла меня в своих объятиях, обида и гнев вышли из меня в глубоких икающих рыданиях. Я не плакала так с тех пор… как была с ним. Хотя она гладила спину и сказала мне, что все будет в порядке, я знала, как и в прошлый раз, не будет.

Благословение, что я просила у матери в гостиной, пришло через Джейн. Настоящее материнское благословение, но через другого человека. У меня был один семестр и немного денег на карточке и сберегательных счетах в Калифорнии. Это было не так много, но хватит на то, чтобы обосноваться в Нью-Йорке. Даже если бы я дожила до праздников, даже с благословением матери, Джейн и я, обе знали, что начало года будет означать мою смерть.

Если я не вернусь в поместье Монтегю сейчас, то не вернусь никогда. Я буду мертва для собственной семьи.

Но если я вернусь, то буду мертва для самой себя.

В любом случае, мое решение было окончательным.

Телефон завибрировал, сообщая о сообщении.

Челси: Позвони мне!

Я выключила звук. Не хотелось ни с кем говорить.

Я: Позвоню. Дай мне время.

Челси: Что, чёрт возьми, у тебя происходит? Ты возвращаешься домой?

Я: Позже.

При всём безумии, моя лучшая подруга все-таки заставила меня улыбнуться. На этот раз она сделала это, даже не зная об этом. Она сделала это, назвав нашу квартиру домом. Как обычно, Челси была права. Квартира с двумя спальнями, которую мы разделили, была мне больше домом, чем поместье Монтегю. Я распрямила плечи и сделала глубокий вдох, когда мы остановились под табличкой зоны вылетов.

У меня был дом в Пало-Альто, я найду его и в Нью-Йорке.

Имя Монтегю не принадлежит мне — ни одно не принадлежит.

Загрузка...