Предсказание на донышке

Часть первая

Предчувствие

В дороге мне вспомнилось…

Долго в ту ночь не могла уснуть. Странные предчувствия беспокоили. Я приподнялась, чтобы салфеткой прикрыть ночную лампу. Вдруг тяжёлая штора у окна зашевелилась, заволновалась, послышались незнакомые пугающие звуки — громкий шорох и скрип. Но в них было что-то очень невнятное и малоприятное слуху моему. Мне показалось, что я не одна в комнате. По потолку и стенам забегали блики. Никогда не была трусихой, незнакомые явления насторожили. Собралась в комочек, натянула на себя одеяло и постаралась не шевелиться.

— Что это?

По комнате гулял ветер, перебирая страницы книги, которую я читала вечером. Накануне подруга привезла роман писательницы Анны Радклиф. Чтение увлекло с первых строк, я не смогла оторваться от книги. Правда, это был совсем не развлекательный роман, как рассказывала подруга. Она неудачно пошутила. Мрачная атмосфера зловещих тайн, ужасов и трагических происшествий окутывала действие. Борьба героини с тёмными силами зла навеяла дурные предчувствия. Под грузом гнетущих впечатлений отложила книгу, но долго не могла успокоиться. Теперь странные явления происходят наяву, в моей комнате.

Матушка всегда говорила: «Впечатлительным людям не следует читать мрачные книги».

— Она была права. Господи, а это что?

Края простыни заходили, приподнимаясь. Нитки в игле на пяльцах рисовали зигзаги в воздухе.

«Позвать Джерри? — мелькнуло в голове. — Не буду, вдруг всё это мне привиделось? Успокоюсь и усну. А утром всё будет, как обычно. Результат болезненного воображения», — мысленно уговаривала я себя.

Звуки приближались. Какая-то дымка зависла надо мной.

«Что делать? Страшно».

Задрожал воздух, дымка стала тонкой и прозрачной, ещё мгновение — она рассеялась.

«Буду настраиваться на сон. Не стану предаваться дурным мыслям», — успокаивала я себя.

Укрылась с головой и начала про себя молиться. Медленно, но верно, страх отступал. Утомлённая и усталая, я незаметно сомкнула веки и провалилась в бездну. В темноте не распознала, где оказалась. Всё, что окружало, было незнакомым. Не успела подумать, как внезапно передо мной появился силуэт. Он приближался, наконец завеса улетучилась, и я разглядела незнакомого мужчину. Волнение заговорило вновь.

Сквозь сон я сердилась на себя:

«Начиталась, теперь привидения мерещатся».

Незнакомец был, я его отчётливо видела. Молодой мужчина высокого роста, приятной наружности, с маленькой аккуратной бородкой. Волнистые пряди волос обрамляли голову. Сдержанная улыбка едва коснулась уголков губ, он заговорил тихо, неторопливо, его голос завораживал:

— Не бойтесь меня.

— Кто вы? И зачем мне снитесь?

Я отчётливо понимала, что всё происходит во сне, однако его появление меня почему-то напугало.

— Джерри, — с трудом пробормотала я, желая повысить голос, но не смогла. Какой-то жалкий лепет, словно мяуканье котёнка, вырвался из груди.

— Послушайте, я не сделаю вам ничего плохого. Я — дух вашего суженого.

— Дух?!

— Да.

— У меня нет суженого.

— Есть. Вы со мной ещё не знакомы. Придёт день, и я войду в вашу жизнь.

— Зачем вы снитесь мне?

— Моё появление — предупреждение. Ничего не бойтесь, я буду охранять вас.

— А почему мне нужно бояться? — Сквозь сон я ощущала, как меня бил озноб. Незнакомец был настроен дружелюбно, я чувствовала его расположение, но какое-то волнение поселилось в душе, хотела с ним справиться, что-то не давало. Он смотрел на меня молча и вскоре сказал:

— Сударыня, вам предстоит путешествие…

— Мне? — не дала я ему договорить. — Неправда, не собиралась никуда выезжать. Что вы выдумываете? Пожалуйста, уходите. Мне отдохнуть нужно.

— Ещё мгновение, и покину вас. Знаю, что вы не собирались. Это произойдёт не по вашей воле.

— Зачем вы пугаете меня?!

— Нет-нет, я только предупреждаю. Вам нечего бояться, я буду защищать вас. Живите спокойно. Скоро мы встретимся, и вы всё узнаете. А сейчас мне пора, рассвет близится.

В этот момент я почувствовала, как моего лица коснулась мягкая ладонь и погладила. На душе мгновенно воцарилось спокойствие.

— Незнакомец — маг, волшебник? — Мой вопрос повис в воздухе.

Через несколько мгновений призрак исчез.

Депеша

Утро следующего дня не предвещало ничего плохого. Сновидения рассеялись в тумане, о ночном происшествии не вспоминала. После завтрака занялась вышиванием и так увлеклась, что не заметила, как старый слуга оказался в комнате. За пяльцами забывала обо всём. Вот и сейчас Джерри незаметно приблизился и сказал:

— Прошу простить, мисс Мери, что мешаю, — и протянул толстый конверт с сургучной печатью. — Посыльный доставил несколько минут назад.

— Что это?

— Депеша.

— От кого? — Я не особо была настроена заниматься посторонними делами. Джерри отвлёк меня от интересного занятия.

— Не читал, мисс Мери, где-то обронил пенсне, старость.

— Ничего, Джерри. Положи на стол. Сейчас посмотрю. Спасибо.

— Слушаюсь.

Отложив пяльцы, я подошла к столу и обратила внимание, что конверт подписан незнакомым почерком.

«Джерри прав», — подумала я.

Письмо не походило на повестку в суд по наследственным делам, либо приглашение в департамент на рождественский бал. Я достала из ящика секретера ножницы и вскрыла конверт. В нём был один довольно плотный стандартный лист, на верхней части которого я увидела именной штемпель отправителя. Помнится, после кончины отца матушка получила на таком бланке завещание. То, что я прочитала, расстроило меня неимоверно.

«Достопочтенная мисс Мери Андерсон!

Пишет вам поверенный в делах вашей тётушки — баронессы Ребекки Визельборг. Имею честь доложить, что не далее как сегодня утром вашу тётушку нашли мёртвой в спальне. Вызывали доктора, он заключил: «Насильственное удушение».

Посему советую вам прибыть, чтобы проводить тётушку в последний путь. Похороны состоятся 13 сентября в полдень.

Детей у покойной не было. Дальние родственники со стороны барона имеются, я им отправил письма, но ваше имя стоит первым в завещании. Постарайтесь прибыть вовремя. Благодарю.

С почтением и соболезнованием, к вашим услугам,

Габриэль Мортон».

— Боже, какой ужас! Бедная моя тётушка Ребекка. Не далее как на прошлой неделе я получила от неё письмо, в котором она оповещала меня, что на рождественские праздники собирается приехать и погостить недельки две. Я так обрадовалась, воодушевилась, у меня сразу же поднялось настроение. Стала думать, что заказать повару на рождественский ужин из того, что любит тётушка. Как нарядить ёлку, какие сюрпризы придумать, подарки купить. И вот, пожалуйста, вместо этого мне предлагают прибыть на траурную церемонию. Бедная моя тётушка — последняя ниточка оборвалась с моей благословенной матушкой, — плакала я в голос.

И тут меня озарило:

— Дух! Он приходил во сне и предупреждал меня, что предстоит путешествие. Не хотел расстраивать, поэтому опустил подробности. А я… трусиха. Позор мне, батюшка бы долго смеялся над моими страхами. Нет чтобы расспросить! Дурёха, от страха вся сжалась, съёжилась, язык проглотила. Мысленно молилась, чтобы поскорее ушёл. А он наверняка знал, что случится этим утром. В следующий раз не буду бояться и расспрошу. У него лучистые глаза и очень добрый взгляд, а улыбка полна обаяния. Такой человек не способен причинить зло. Стоп! Что со мной? — я оторопела от своих мыслей. — О чём это я? Какой ещё следующий раз? Только духов не хватало. Нет уж, во всём разберусь сама. Ах, как тётушку жалко! Никогда серьёзно не болела. Матушка слаба здоровьем была, а тётушка крепкая, подвижная, до недавнего времени верхом ездила у себя в парке и безбоязненно близко к воде подъезжала. Пока лошадь пила, тётушка тем временем прогуливалась вдоль берега, дышала свежим воздухом. Частенько напевала излюбленные мелодии из опер. Под настроение встречала в парке рассветы. И такая внезапная, нелепая и страшная смерть! Не могу поверить. В голове не укладывается. Что-то здесь не то.

Строчки из письма опять оказались перед глазами.

— Поверенный в своём сообщении обозначил: «Насильственное удушение». Что всё это значит? — рассуждала я. Поеду, на месте разузнаю.

Меня очень взволновало известие господина Мортона. О том, чтобы засесть за пяльцы, и речи не было, все желания пропали. Голову заполонили мысли, связанные со скорбным известием и сводились они к одному вопросу — как такое могло случиться?

А я ведь тётушке предлагала:

«Живите со мной. Что всё одной да одной в замке куковать?» Не согласилась. И что теперь? Как я без неё? Невосполнимая утрата для меня. Одна она у меня оставалась после ухода благословенных и горячо любимых родителей.

— Джерри, — позвала я.

— Почему вы плачете, мисс Мери? — спросил слуга, входя в гостиную. — Плохое известие?

В ответ я кивнула и произнесла:

— Тётушка Ребекка…

— Умерла?!

— Да.

— Царствие небесное, — перекрестился слуга. — Какое несчастье! Соболезную. Мне очень жаль. Она была прекрасным человеком, всегда привозила с собой хорошее настроение. Когда гостила в замке, слышались смех, весёлый разговор, шутки, рассказывала забавные истории, а как она любила вас… Да, мы будем тосковать без неё. Скорблю вместе с вами.

— Я осиротела, Джерри, больше никого не осталось.

— Сочувствую вам. Не убивайтесь так, мисс Мери, что поделаешь? Жизнь, она не всегда радует.

Я промокнула платком глаза и спросила:

— Джерри, в нашем замке были когда-нибудь духи, привидения?

Слуга посмотрел на меня подозрительно.

— Мисс Мери, вы хорошо себя чувствуете?

— Моё состояние к вопросу отношения не имеет, — раздражённо ответила я и пожалела.

Джерри по доброте душевной не придал значения моей реплике.

— Слуги рассказывали, что видели в подземелье оживших покойников.

— Да?!

— Мне не приходилось. В подземелье не бываю. А здесь что им делать?

— Ты уверен?

— А что они будут делать среди людей? Они ведь призраки покойников и днём по замку не разгуливают. Эти сущности любят уединение и гуляют в ночное время. Нет, сам не видел. Бог миловал.

— А духи?

— О них наслышан немного. Духи как раз к живым ближе, ибо как известно, душа человека ночью летает, посещает сны, потом возвращается в тело. Слышали об этом?

— Да, и читала.

— Ну так вот. Духи могут точно так же появляться, ибо это душа человека навещает. Замечу, не всегда во сне распознаём, кто это. Чаще незнакомые люди снятся. Бывает, приснится — и забываешь. Проходит время, случайно встретишь человека, и думы одолевают: «Знакомое лицо, где я его видел?» А он, оказывается, гулял в твоём сне, — разговорился Джерри.

— Действительно, я об этом не подумала. Спасибо тебе, удачная подсказка. Ты правильно подметил, душа летает в ночное время.

— А почему вы спрашиваете, мисс Мери?

— Любопытно стало, — слукавила я.

«Зачем раньше времени пугать старого слугу?» — проскочила в голове мысль.

— Если что, зовите меня, я быстро их разгоню. — Слуга почти разгадал мою тайну.

На следующий день я покинула родовое имение Ханисдорф в Лондоне и направилась в Бат.

Замок Визельборг

Кучер прервал мысли.

— Госпожа, подъезжаем.

Я перевела взгляд в окно. Во всей красе и величии возвышалось старинное родовое гнездо семейства Визельборг. Как только его не называли: замок роз и незабудок, птичье гнездо, замок на воде, розовый замок. На самом деле он носил величавое имя своего основателя — барона Генри Визельборга. Именно сюда мою шестнадцатилетнюю тётушку привёз после венчания её супруг — барон Роберт Визельборг — старший наследник старинного аристократического рода. Здесь она прожила счастливую жизнь. Дядюшка её очень любил и баловал.

Старый добрый дворецкий

Моя карета миновала осенний парк. Давно я здесь не была. В этот раз он поразил меня необыкновенной красотой, душа наполнилась теплом. Откуда-то возникла ассоциация: парк точь-в-точь олицетворял жениха перед венчанием. Его трепетное ожидание и волнение передались мне.

Мы подъехали ко входу замка. Уютное крыльцо встречало гостей большой выгравированной надписью: «Владение барона Генри Визельборга».

Бриг из окна увидел мою карету и заулыбался.

Старый добрый дворецкий, он служил здесь много лет, сколько себя помню. Предан Визельборгам бесконечно. Тётушка Ребекка считала его членом семьи. Даже делилась секретами.

Помню, как-то мы гостили у тётушки без няни, она занемогла и осталась дома. После дороги матушка утомилась, и ей нездоровилось. Бриг берёг её покой. Брал меня на руки, уходил в парк, в беседке угощал печеньем с соком, а потом раскачивал на качелях. Помнится, тётушка поручила Бригу смастерить их в парке для детей слуг, которые жили в отдельном флигеле. Детвора любила баронессу и часто наведывалась к ней. А она их потчевала от души. Да, давно это было. А каким прекрасным рассказчиком был Бриг, сколько чудесных историй про волшебников я узнала от него! Слушала с замиранием сердца. Он же привил мне любовь к чтению, чему матушка была несказанно рада. Даже не верится, годы пронеслись, оглянуться не успела, как взрослой стала. Постарел дворецкий, и для него время не прошло бесследно.

Такой же степенный, внимательный, заботливый, добродушный. Ему всегда было свойственно природное чувство такта. Его выдержка порой приводила в изумление. Не все слуги были обучены хорошему тону, манерам и тем более этикету. Могли без особой причины вспылить, накричать друг на друга. Он гасил любой пожар, не повышая голоса. Не припомню случая, чтобы Бриг сердился или держал в душе обиду.

Постарел, одни внушительные бакенбарды, правда, убелённые сединой, да прямая осанка остались от того дворецкого. Но и поныне он с тем же почтением относился к людям.

— Мисс Мери, мисс Мери, с приездом, — услышала я.

Бриг подбежал к карете, открыл дверь, опустил ступеньки и подал мне руку. Его глаза излучали радость. — С приездом. Как добрались?

— Спасибо, Бриг. Хорошо, без приключений.

— Как я вам рад.

— И я очень рада видеть вас. Привезла поклон с приветом от Джерри.

— О, благодарю. Как здоровье моего друга?

— Хандрит потихоньку, но не жалуется.

— Проходите в дом, я следом за вами, только поклажу занесу. Ваша комната готова. Третьего дня убирали, наводили порядок. Всё как вы любите. Любимые цветы в вазе.

— Благодарю, вы всегда меня балуете.

— С радостью. Располагайтесь, отдыхайте. К пяти часам, как всегда, подадут чай в гостиной. Вы спуститесь?

— Да, конечно. Кто завтра будет на церемонии?

— Все, кому мистер Мортон отправил оповещения. Гости уже здесь, вас ожидают.

— Завтра тяжёлый день. Пойду отдохну после дороги. Господин Мортон здесь?

— Да. Хотел поговорить до церемонии.

— Скажите ему, после чая можно поговорить.

— Слушаюсь. Мисс Мери, в комнате сюрприз для вас.

— Какой?

— Сами увидите. Если скажу, сюрприз потеряет ценность.

— Ну хорошо. Надеюсь, приятный? — улыбнулась я Бригу.

— Обижаете. Только приятный. Немного детских воспоминаний. Они всегда кстати.

— Да, детские воспоминания согревают душу.

— Совершенно так.

Я поднялась на второй этаж. Вдоль лестницы у стены в кадушках стояли растения. Их сочные краски привносили свежесть и красоту в обыденность жизни. В правом углу коридора находилась моя комната. Когда-то давно ее выбрала матушка, и мы всегда располагались в ней, когда гостили у тетушки. В комнате было прибрано и уютно. Аромат чайных роз и свежего белья снимал усталость после долгой дороги. Я переоделась, умылась и прилегла, как вдруг мой взгляд упал на вещицу, что стояла на столе.

— Боже мой, это ведь матушкина шкатулка. Как она сюда попала? — Я подскочила и подбежала к столу. — Какая она красивая и ничуть не состарилась.

На крышке шкатулки выделялась инкрустация. Сбоку в виньетке красовались мамины инициалы. Помнится, отец подарил ее матушке на день рождения. Я с нескрываемым волнением приоткрыла крышку, а там — настоящий клад. Сердце ушло в пятки и замерло от удивления. В шкатулке хранились письма отца, которые он адресовал матушке в период их романтических отношений, свадебная фотография родителей, мои первые локоны, выпавшие молочные зубки, стихи отца, посвященные любимой супруге, изящное мамино кольцо с маленьким бриллиантом и фотография умершего братика. Теперь мое сердце сжалось, и ком подкатил к горлу.

Опустилась на стул. Раздался стук в дверь. Не успела сглотнуть слезы, дверь приоткрылась, и я увидела на пороге Брига. Он сразу определил мое состояние.

— Вас расстроила моя находка? Бога ради простите. Подумалось, будет приятно увидеть семейные реликвии.

— Входите, Бриг. — Я приложила платок к глазам. — Мне действительно приятно, благодарю. Вот только очень грустно почему-то.

— Не грустите, мисс Мери, печаль ваша светла и прозрачна, как слеза ребенка. Не надо. Успокойтесь.

— Это все, что у меня осталось, одни воспоминания. Тетушка — и та покинула. — Я не сдержалась и расплакалась. Знала аккуратность матушки, и невольно сомнение закралось в душу, поэтому спросила:

— Скажите, Бриг, как матушкина шкатулка оказалась здесь, у тетушки?

— А, вот вы о чем. Давно дело было. Вы тогда были маленькой девочкой. Ваш батюшка, царствие небесное, долго отсутствовал по делам службы. А вы с благословенной матушкой переехали сюда и жили с нами. Чудесное было время.

— И что? — прервала я мысли Брига.

— А… — рассеянно отозвался он.

— Что-то случилось?

— Нет-нет. Когда же вы вернулись домой, выяснилось, что некоторые вещи остались. То ли в спешке забыли, возможно, случайно не уложили, не знаю. Но с тех самых пор шкатулка поселилась в замке. Баронесса Ребекка хранила ее в кладовой и каждый раз забывала передать вашей матушке, когда отправлялась к вам погостить. Поверите, искал совсем другое, а наткнулся на шкатулку. Полагал, вам будет приятно увидеть такую ценность из детства.

— Очень милая находка. Боюсь, не смогу выразить, как приятно. Благодарю вас. Вы настоящий друг.

— Ну что вы, мисс Мери, не стоит благодарности. Я вас знаю много лет. Привязан, как к своему ребенку. Вы вызываете во мне самые нежные чувства. Носил вас на руках, пел колыбельные.

— Я помню, Бриг. А еще угощали лакричными конфетками, с тех пор они самые любимые: сладкие — с солодкой, кисленькие — с лимоном, с анисом — у них специфический аромат, немного вязкие и терпкие. Все люблю.

Открою вам страшную тайну, — дворецкий сосредоточенно посмотрел на меня, — благодаря вам, я подружилась с кухней, обожаю кулинарию, представьте, конфетки готовлю сама.

— Неужели?! Трудно поверить. Вы, аристократка — на кухне?

— Не скажу, что часто бываю там. Готовлю по особым случаям и под настроение. Мой друг, вы забыли, сколько удивительно вкусных историй рассказывали мне? Фантазии вам не занимать, дорогой Бриг. А сказку, про кулинарную кудесницу, кто мне читал перед сном?

— Спасибо вам за то, что помните.

— Это память сердца. И вы в нем занимаете не последнее место.

Дворецкий прикрыл глаза, мне показалось, еще мгновение и он заплачет. Я тут же вернулась к вкусной теме.

— Мы говорили о конфетках.

Бриг поднял на меня глаза, в них дрожали слезы.

— Все, все помню. Разве такое забывается?

Дворецкий промокнул глаза и улыбнулся мне.

— Чему вы улыбаетесь, я выгляжу глупо, да?

— Ну что вы, мисс Мери. Они ждут вас. — Бриг раскраснелся.

— Неужели приготовили?

— Да. Знал, что вы приедете.

— Спасибо, так трогательны ваше внимание и забота. А еще я помню, что в детстве страдала отсутствием аппетита, никто не мог накормить меня. Капризной была. Вам всегда удавалось каким-то чудесным образом меня заговорить и тем временем накормить.

— Все помните… — Бриг отвернулся, чтобы я не стала свидетелем его сентиментальности и минутной слабости.

— Ну что вы расстраиваетесь. Я всегда считала вас родным человеком и никогда не отказывалась от визитов к Визельборгам. Напротив, ждала встречи с вами.

— Благодарю, мисс Мери, вы подарили мне полчаса блаженства.

— Пустяки. Вот только тетушку вернуть не смогу… — Я никак не могла отвлечься от этой темы.

— Вы правы. Эта потеря и для меня невосполнима.

Я посмотрела на Брига. У него изменилось выражение лица, дворецкий загрустил и помрачнел.

— Откроюсь вам, уже можно. Я любил вашу тетушку. Знал, что она никогда не сможет ответить мне взаимностью, а любил. Жить без нее не мог ни мгновения. Сэр Роберт наверняка догадывался, но был уверен, что я не способен предать его. Поэтому не реагировал, когда я сопровождал баронессу на прогулках или после ужина в гостиной забавлял потешными историями, которые ваша тетушка ждала с нетерпением и слушала с неизменным удовольствием. А как задорно смеялась! Барон во мне был уверен и правильно делал. Я всегда считал чету Визельборгов родными людьми. Клянусь, никогда бы не смог переступить черту.

От внезапного откровения дворецкого я опешила.

— Бриг, что я слышу?

— Да, мисс Мери, это горькая правда.

— А тетушка знала?!

— Не могу сказать. Я повода не давал, всячески старался скрывать свои чувства. Мучительно переносил, но держал себя в узде. Скорее всего, она не догадывалась, принимала все как должное. Разоткровенничался с вами, а вы устали с дороги. Скучал и ждал, когда вы вновь посетите нас, — признался дворецкий.

— И я часто вспоминала с теплом наши встречи. В переписке тетушка всегда мне рассказывала о вас.

— Что вы говорите? Не подозревал, что она помнит обо мне. Полагал, я для нее все равно что Рекс на прогулке.

— И песика она любила. Вы ошибаетесь, тетушка к вам относилась по-доброму и с большой симпатией. А еще… я знаю, что она доверяла вам свои тайны.

— Вы правы. Не скрою, мне это дарило надежду, что хоть чем-то был ей близок, но это так несерьезно, мелочи.

— Не думаю. Вы заблуждаетесь.

— Былого не вернуть, — с болью произнес дворецкий.

Я подняла глаза на Брига и отчетливо ощутила, какой ураган чувств бушует в его груди. Старый слуга ушел в себя и ответил своим мыслям.

— Мисс Мери, хотел спросить, вы у нас задержитесь? — Дворецкий посмотрел на меня так пронзительно, что мне стало не по себе.

— Услышу, что скажет поверенный в делах тетушки. Если будет нужна моя помощь, задержусь, конечно. А почему вы спрашиваете?

— Кроме вас, больше никого не осталось. Визельборги приказали долго жить. Из завещания выяснится, что в нашем замке поселится новый хозяин. Мне здесь оставаться нет смысла. Не тот возраст, чтобы начинать все с нуля.

— Вы торопитесь с выводами, дорогой Бриг. В любом случае для переживаний нет повода. Живите как раньше. Об этом не думайте. А там увидим, как сложится. Поверьте, я, как и вы, не знаю, кому тетушка Ребекка завещала замок и все свое имущество. Поскольку я человек не меркантильный, не расстроюсь, если эта часть наследства перейдет к родственникам дядюшки.

— Вы правы. Доживем до завтра, умнее будем.

— Все верно. Бриг, не расстраивайтесь, найдем выход.

— Благодарю вас, мисс Мери, вы единственная моя надежда.

— Надо пережить завтрашний день, а там и решим.

— Хорошо. Отдыхайте. — Дворецкий ушел.

Я утомилась в дороге, прилегла, прикрыла глаза. Незаметно воспоминания унесли меня в далекое счастливое детство, когда все были живы. В нашем родовом гнезде оживленно, шумно и весело. Вечерами матушка садилась к роялю, и дом наполнялся удивительными звуками. Она любила гостей. Дом преображался, столы ломились от яств и десертов. Настроение царило великолепное. Бывало, без особых поводов устраивались семейные посиделки, нянюшка пряла пряжу и тем временем рассказывала чудесные загадочные истории, все слушали с замиранием сердца. Порой дух захватывало. То был трепет детских воспоминаний. Я любила мысленно возвращаться туда. Так незаметно подкрались события более близкого времени — последний визит тетушки в прошлом году летом, когда мы подолгу проводили время в саду на веранде, беседуя за чаем, и вспоминали прошлое. У ног спала любимая кошечка, и такая отрада разливалась в душе.

Муж тетушки слыл почтенным человеком, уважаемым в обществе. Чета Визельборг жила в мире и согласии. Барон воспитывал приемного сына. Этот мальчик остался сиротой, когда его мать — одна из сестер барона, будучи молодой, безвременно ушла из жизни. Супруг тетушки Ребекки усыновил мальчика. Она называла его пасынком. Дядюшка не жалел средств, устроил мальчика в самый лучший пансион. Став юношей, тот очень много читал, стремился овладеть знаниями основательно и глубоко. То, что не входило в программу университета, изучал самостоятельно, к примеру, древнейшие науки.

Не заметила, как сон подкрался и унес меня на своих крыльях далеко-далеко.

Претенденты

Я спустилась в гостиную. Большой стол был накрыт белой шелковой скатертью, по всей длине стояли вазы со свежими цветами и канделябры с зажженными свечами. Слуги, суетясь, подавали чай с угощениями.

— Мисс Мери, позвольте вам представить: поверенный в делах вашей тетушки — мистер Мортон, — сказал дворецкий.

Я повернулась на голос Брига и увидела рядом с ним представительного мужчину лет шестидесяти. Выглядел солидно, респектабельно и на первый взгляд производил хорошее впечатление. Седовласый господин с широкими бакенбардами, выше среднего роста и плотного телосложения. Большие голубые глаза, в уголках которых прятались маленькие морщинки, притягивали к себе. У него был очень сосредоточенный взгляд. Мне показалось, что весь его серьезный вид — один из атрибутов профессии, на самом деле он милейший человек и добряк по натуре.

— Очень приятно, — сказала я и подала поверенному руку.

— Рад знакомству. Много слышал о вас от госпожи Ребекки. — Мортон наклонился и поцеловал мне руку.

— Мне сказал Бриг, что вы хотели поговорить со мной.

— Совершенно верно.

— После трапезы я в вашем распоряжении.

— Благодарю, сударыня.

— Прошу, присаживайтесь, чай подан, — пригласил Бриг.

Мортон сел рядом со мной.

— Мисс Мери, позвольте вам представить: пасынок баронессы Визельборг — Арчи Буршье. Барон взял на воспитание мальчика, когда тот был маленьким. Точно не скажу, что случилось с его родными, трагедия, — шепнул дворецкий мне на ухо.

Я поднялась из-за стола и увидела перед собой парня с озорными глазами. По всей вероятности, в глубине души он оставался мальчиком, поэтому смотрел на окружающий мир восторженно.

— Помню, тетушка рассказывала, что Арчи находился на воспитании в дорогом пансионе.

— Вы правы. Теперь он учится в университете. Барон позаботился о его содержании.

— Студент, — поспешил объявить молодой человек.

— Вы надолго к нам?

— Нет, нужно вернуться на учебу. Точно не скажу, сударыня, как дело разрешится, — растерялся Арчи.

— Понятно.

— А вот еще гость — мистер Гейл Тернер.

— Простите, кем вы приходитесь барону? — перевела я взгляд на нового гостя. Он почему-то держал руки в карманах, что говорило о скрытной натуре. Его взгляд перескакивал с одного места на другое, нервозность ощущалась в каждом движении.

— Сын покойной сестры барона. Матушка почила в бозе за год до кончины дядюшки.

— Будем знакомы. Мисс Мери — племянница баронессы Визельборг.

— Приятно видеть вас, сударыня.

— А вот и закадычная подруга вашей тетушки — госпожа Лиз Пеккеринг. Помните ее?

— Конечно помню.

— Здравствуй, милая, как поживаешь? Давненько мы с тобой не виделись, деточка. — Гостья подошла ко мне и обняла.

— С приездом, миссис Пеккеринг. Спасибо за радушие.

— Мисс Мери, а это известный в нашем городе сыщик — господин Джеймс Харисон. Он прибыл сразу после осмотра баронессы доктором, его пригласил мистер Мортон.

— Благодарю, мистер Мортон, — обратилась я к поверенному, — вы поступили осмотрительно и обдуманно. Нам необходимо знать правду.

— Согласен с вами, мисс Мери. Господин Харисон опытный сыщик, я полностью доверяю его компетентности. Мы сотрудничали, и не раз. Он вел сложные дела моих подопечных.

— Приветствую вас, сударыня. — Сыщик оказался рядом со мной, наклонился и поцеловал мне руку.

— Господин Харисон, вы уже начали расследование?

— Да, сразу после того, как ознакомился с заключением доктора.

— Что вы можете сказать?

— Пока затрудняюсь делать какие-либо выводы, рано. Очень мало сведений. Работаю.

— Хорошо. Буду с нетерпением ждать новостей и окончания следствия. Никак не могу представить, кому понадобилась смерть тетушки.

— История со множеством неизвестных. Будем разбираться.

— Я искренне желаю вам большого успеха.

— Благодарю.

— Еще гость — господин Хью Эррол, он дальний родственник барона Визельборга. Представьте, мисс Мери, ваш дядюшка господина Эррола считал своим самым близким другом.

— Мое почтение, мисс. Сегодня же отъезжаю.

— Что так?

— Дела, мисс. Срочные дела.

— Приглашаю вас испить с нами ароматного чаю.

— Благодарю. Приглашение принимаю. С вашего позволения, откланяюсь после трапезы. Тороплюсь, знаете.

— Пожалуйста. Вы завтра не будете присутствовать на похоронах?

— Как же, буду. Успею вернуться.

— Это другое дело.

— Прошу господа, рассаживайтесь. Приятного чаепития, — пожелал Бриг.

Слуги разлили гостям горячий чай.

За столом закипели страсти: начались разговоры о моде, перекочевали на предстоящий отдых, гости делились друг с другом своими недугами, которые собирались лечить на водах. Не забыли обсудить последние сплетни, как это обычно бывает. Дебаты на политические темы прошли в жарких спорах. Миссис Пеккеринг рассказывала мне о последних встречах с тетушкой и выездах в высший свет.

И вдруг все обратили внимание, что студент уткнулся лицом в чашку и не отрывает от нее глаз. Через мгновение он изрек:

— Мирянин молодой откроет мир иной…

Гости прервали беседу и удивленно посмотрели на студента.

— Друг мой, что с вами? — спросила миссис Пеккеринг.

Молодой человек на мгновение оторвался от чая и посмотрел на нее туманным взглядом.

— Господа, смею доложить, чашка волшебная. — На его лице блуждала странная улыбка.

— Вы шутите? — засмеялся Тернер.

— Нет, можете сами убедиться. На поверхности чая плавает…

— Что?! — Тернер первым подбежал, чтобы увидеть диковинку.

Все гости поднялись со своих мест и сбежались посмотреть на чудо-чашку. Только я отошла в сторону. Мне не нравилась вся эта затея.

— Господа, а ведь он прав. Интересно, что там у меня? К чаю еще не прикасался. — Тернер быстрым шагом вернулся к своему месту, заглянул в чашку и замолчал.

— Что же вы молчите? У вас тоже что-то есть? — спросил Эррол.

— Есть. — На лице Тернера нарисовался испуг. — Но совсем другое, — и он зачитал: — Та карта, что легла, карманы вычистит до дна.

— Вот это да… — отреагировал студент Арчи. — Так вы игрок?

Тернер не ответил студенту, пребывая некоторое время в растерянности.

— Интересно, какое предсказание чашечка выдаст мне? — вошел в азарт Эррол.

— Говорите, что у вас? — обратилась к нему миссис Пеккеринг, когда он достиг своего места и заглянул в чашку.

— Да кто этому станет верить?! — вспыхнул Хью разозлившись.

Его полное лицо покрылось багровыми пятнами и увлажнилось от пота.

— А что там такое? — повторила свой вопрос любопытная миссис Пеккеринг.

— Неудачная шутка, — замялся Эррол и произнес: — Ты роешь яму там, где смерть твоя.

Все ахнули.

— Вот это предсказание! — схватился за лицо Бриг. «Предсмертное послание», — промелькнуло в голове дворецкого.

— Глупости все это. Вы в это верите? Я — нет. Мало ли что покажется. Повторяю — глупости. Господа, вынужден откланяться. Тороплюсь на поезд. — После этого Эррол быстро покинул нас.

— Мери, девочка, посмотри, а у тебя что-то написано?

Я застыла в недоумении, не зная, что ответить. После того сна не хотелось никаких предсказаний. Мне вполне хватило безвременной кончины дорогой тетушки.

— Ну же, чего ты испугалась? Это всего-навсего игра, — подбадривала меня миссис Пеккеринг.

Я подошла к своему месту, присела, заглянула в чашку и увидела: на поверхности, извиваясь, как на волне, разными оттенками чая, переливалась фраза: «Кто к чашечке прильнет — любовь свою найдет».

Мне стало как-то не по себе. Слова, как разряд молнии, прошли сквозь меня. Я сразу поняла, кто подает мне знак. Дух здесь.

— Ничего, да? Я так и знала. Не у всех колдует чашечка, — поспешила с выводами миссис Пеккеринг. — А ну-ка, я посмотрю у себя.

Она подошла к своей чашке, заглянула и очень обрадовалась.

— Большой затейник тот, кто придумал эту игру. Ай да проказник.

— Что у вас, миссис Пеккеринг? — спросил дворецкий.

— У меня, дорогой Бриг, как и положено в моем возрасте, благословение: «Кто доброе посеет — того возлюбят и согреют».

— Прекрасно, о таком предсказании можно только мечтать.

— Вы правы, Бриг. Я вполне удовлетворена. Буду заниматься благотворительностью, — определилась довольная миссис Пеккеринг.

— Мистер Харисон, теперь ваша очередь, — услышал сыщик. Пока гости развлекались, он что-то записывал, решал ребусы, задачки.

— Кто, я?!

— А почему бы и нет? Вы среди гостей самый смелый.

— Пожалуйста, господа. Подскажите, что нужно делать? Отвлекся на свои мысли, пропустил правила игры.

— Ничего особенного. Загляните в свою чашечку, — направляла миссис Пеккеринг.

— И все?

— Загляните, — не терпелось ей.

— Сию минуту, господа, удовлетворю ваше любопытство.

Харисон спрятал в карман блокнот и карандаш, нагнулся над чашкой и вскоре все услышали:

— Разгадка тайны в твоей спальне.

Своим ключом откроешь дверь,

Ответ найдешь в полу.

Печальна невинной жертвы смерть.

Знак пророчества сигналит,

Просвистит и одурманит.

Не спеши, поберегись,

Начеку будь, не оступись.

В тайнике вас ожидает зверь опасный, лютый зверь.

Ты его дымком опьяни и обезвредь.

— Что это?! И как сие понимать? — изумился сыщик. — Господа, полагаю, в этих строчках сокрыт глубокий смысл.

Он перечитал еще раз.

— Очень интересно. Может быть, это сигнал к действию? М-да. Головоломка.

— Действительно, нарочно не придумаешь, — бубнил себе под нос Бриг. — Господа, у нас остался еще один гость, он с дороги отдыхает, — поспешил разрядить обстановку дворецкий.

— Спасибо, Бриг, уже отдохнул. — Все посмотрели в сторону лестницы. К ним спускался молодой обаятельный человек, не лишенный вкуса и красивых манер.

— Мистер Джастин Стенли, внук старшей сестры барона Визельборга. Прошу любить и жаловать. Присаживайтесь.

— Благодарю. Матушка прибудет завтра на похороны.

— Ваш чай, сэр. — Служанка налила в чашку янтарного цвета напиток.

— Мистер Джастин, а мистер Джастин, мы тут забавляемся, играем, хотите поучаствовать? — переключилась миссис Пеккеринг на нового гостя.

— Играть? А что нужно делать?

— Ничего особенного, загляните в чашечку и скажите нам, что видите в ней.

— Не совсем вас понимаю, сударыня.

— Вы загляните, загляните и поймете.

Молодой человек недоверчиво посмотрел на нее, обвел глазами остальных гостей. Они устремили на него любопытные взоры, и по выражению их лиц он понял — от него чего-то ждут. Джастин перевел взгляд в чашку, и на его лице заиграла усмешка.

— И что там? — донимала миссис Пеккеринг.

Он в недоумении зачитал:

— Любовник сладострастный хранит обет избраннице прекрасной.

В гостиной раздался хохот.

— Господа, что все это значит? Вы потешаетесь надо мной?!

— Господин Стенли, мы сами впервые столкнулись с чудо-чашками. Перед вами волшебный чайный сервиз. Все чашечки разговаривают, вернее, колдуют. Со дна на поверхность чая всплывает предсказание, и каждому свое. Заговор против нас, — улыбнулся студент.

— Что вы такое говорите? Какой заговор? Вы шутите?

— Посмотрите и сами убедитесь.

— Волшебный сервиз… забираю вместо наследства, — тут же отреагировал Стенли.

Коммерческая жилка дала о себе знать, он без промедления проявил деловые качества.

— Вы это серьезно? — отозвался Мортон. Поверенный сидел в кресле у камина, курил трубку и не участвовал в шумной игре.

— Что вас смущает? Вы мне не верите? Этому сервизу цены нет. Я выставлю его на бирже и стану миллионером, а это перекроет наследство. — Стенли был биржевым маклером, он мыслил расчетливо и не мог упустить такой шанс.

— Завтра после похорон станет известно, кто унаследует по завещанию замок и все имущество, — монотонно произнес Мортон.

— Из дома семьи Визельборгов ничего не продается, — категорически заявила я.

— Хорошо-хорошо, мисс, подождем до завтра. Собственно, я не претендую на немедленное решение. Предложение снимается с повестки дня, но только до завтра, — улыбнулся Стенли.

— Сколько загадок, а где же разгадки? И как мы узнаем, сбудутся ли предсказания? Скоро все гости разъедутся… — разочарованно произнесла миссис Пеккеринг.

— Предсказание может свершиться в любой момент, — уточнил сыщик.

Гости внезапно затихли.

Траурный день

Похороны прошли без помпезных речей. Возвращались молча. Каждый думал о своем. Чувствовалось, что у присутствующих не было настроения вести светские разговоры. В замке разбрелись по своим апартаментам. После обеденной трапезы мистер Мортон объявил:

— Господа, прошу проследовать за мной в кабинет, где я оглашу изъявление воли покойной. — Все устремились за ним.

Просторный кабинет барона вместил всех. Здесь и поныне витал дух хозяина — барона Роберта Визельборга. Умный, образованный, тонкий знаток, специалист в излюбленной области, а по воспитанию дипломат. В любых ситуациях деликатный человек. Он слыл аккуратистом и очень любил порядок во всем. С трепетом относился к книгам, много читал, изучал. Вот поэтому ему удалось сохранить редчайшую библиотеку научных изданий, которую в свое время собрал его отец — Генри Визельборг. Сын как достойный продолжатель дел отца унаследовал его миссию.

В кулуарах светских заведений барона называли жемчужиной английской аристократии. И он в точности соответствовал этой характеристике.

За длинным прямоугольным столом места хватило всем. Бриг пристроился у двери и застыл в ожидании. Он очень любил старинный замок, считал его родным домом. Визельборги относились к нему как к равному.

Старый дворецкий опасался, что ситуация сложится не лучшим образом и конец своих дней он проведет среди чужих людей. Этого он пережить не мог.

Мортон подошел к большому столу, за которым работал покойный барон. Открыл папку с документами.

В кабинете воцарилась тишина, и напряжение повисло в воздухе.

— Прежде чем я оглашу волю покойной, ставлю вас в известность. Вы все знаете, что барон Визельборг ушел из жизни двумя годами раньше баронессы — по закону и его доброй воле она стала единственной наследницей супруга.

Я заметила, как лица присутствующих вытянулись, сосредоточились, люди вслушивались в каждое слово Мортона. Напряжение ощущалось даже в том, как они сидели: вытянутые в струну спины, при этом головы слегка западали назад.

— После кончины барона его супруга — баронесса Ребекка Визельборг — пребывала не в лучшем состоянии, скорбные мысли посещали ее. Вот тогда-то она обратилась ко мне с просьбой составить завещание, что я и сделал.

Пока Мортон знакомил присутствующих с вступительной частью документа, у всех на лицах читалось:

«Ну когда же он огласит суть?»

Тревожное ожидание объединяло желающих унаследовать тетушкино имущество. Можно подумать, что от этого завещания зависела вся их последующая жизнь. Чего этим людям не хватало? Почему чужое так манило и притягивало? Мне показалось это странным. Я единственная из всех, не считая Мортона и Брига, не испытывала никаких эмоций. Не ждала ничего от завещания, оно не могло вернуть родного, близкого человека, который был мне так дорог — моей тетушки. Она искренне и нежно любила меня и оказалась самым дорогим человеком после ухода матушки.

— По воле покойной Ребекки-Эвелин Визельборг, урожденной Купер, родившейся 22 апреля 1799 года, она в здравом уме и твердой памяти все свое движимое и недвижимое имущество завещала племяннице — Мери-Изабелле Андерсон, включая замок Визельборг, имение Лавчесрук, что в пригороде столицы, фабрику мануфактуры «Визельборг» в Лондоне и все средства на счетах в банке покойной.

Я повернулась в сторону Брига и увидела, как он перекрестился.

— Все сбережения на счетах барона Визельборга будут распределены поровну в предусмотренном законом порядке между его прямыми наследниками, что и засвидетельствовала покойная.

Ниже стоит подпись баронессы Ребекки и дата — 12 марта 1858 года. Город Бат. Англия.

— По закону завещание вступает в силу по истечении полугода, но есть одна ремарка: при полном согласии сторон по истечении сорока дней с момента кончины баронессы вы можете заняться делами наследства. С вашего позволения, такой документ я могу подготовить. Вознаграждение возьму минимальное в память об умершей.

— Да-да, конечно. Чем скорее, тем лучше. Мне необходимо приступить к учебе, — первым объявил о своем согласии студент.

— Я думаю, никто не будет возражать против предложения господина Мортона, — сказал Тернер, — не томиться же нам тут полгода?

— Вот и хорошо, все согласны. Готовьте документ, мы подпишем, — вступил в разговор Стенли.

— Я могу быть свободен? — спросил Эррол. — Отбываю в Лондон.

— Без вас документ не будет иметь силу, — уточнил Мортон. — Надо задержаться.

— Да? А что, это так срочно?

Присутствующие переглянулись.

Чтобы не заострять внимание на себе, Эррол сказал:

— Завершу дела и вернусь.

Вот это да…

Бриг, поутру поливая растения в кадушках, заметил на подоконнике пыль.

— Что это? Сюзанна не убиралась сегодня? Сейчас же скажу Ройсу. Не дело это. — Он поставил на подоконник кувшин с водой и намеревался сходить к управляющему, чтобы тот дал распоряжение служанкам ежедневно протирать пыль.

— Как неприятно. Гости в доме, заметят, что они о нас подумают? — Дворецкий достал из кармана брюк платок и стал протирать подоконник. Невольно его взгляд переключился на окно, и тут дворецкий обратил свой взор куда-то вдаль.

— А он что там делает?! И как суетится. Дождь хлещет. В такую погоду добрался до скалы? Что он там забыл? Очень странно.

Кража

Прошло три дня.

После завтрака Мортон пригласил всех в кабинет.

Поверенный открыл папку, оглядел всех присутствующих и начал:

— Итак, господа! Я созвал вас, чтобы сообщить: документ, который вы просили подготовить, ждет вас. Попрошу в порядке очереди подойти к столу и поставить подпись рядом с вашими именами и фамилиями. Предоставьте даме право первой подписаться. Будем джентльменами, — обратился он к мужчинам.

Все расступились, и я прошла к столу. На большом листе белой бумаги в самом верху стоял фирменный знак Мортона, ниже шел список претендентов на наследство барона и баронессы. Мою фамилию Мортон поставил в списке первой, выделив нажимом пера, дополняя припиской: «Наследница баронессы Визельборг». Тут же он обозначил дату, время и место подписанного тетушкой и заверенного им завещания. Вслед за мной потянулась вереница наследников барона. Когда процедура подписания была завершена, Мортон приложил печать и расписался.

С облегчением он сказал:

— Благодарю вас, господа. Все свободны. Я похлопочу о вас. Завтра же съезжу в Лондон и постараюсь уладить все вопросы. Бриг здесь?

— Здесь, господин Мортон, я к вашим услугам, — вышел вперед дворецкий.

— Велите к десяти часам утра заложить карету.

— Слушаюсь. Будет выполнено, господин Мортон.

Поверенный, продолжая знакомить нас с перечнем процедур, которые ему предстоит пройти, тем временем просматривал в папке документы. На мгновение он остановился в изумлении, гамма чувств заиграла на его лице. Я заметила, как недоумение сменилось явным испугом.

— Что такое? Где же оно? Не далее как сегодня утром я держал его в руках. Отлучался из кабинета только на завтрак. Куда оно пропало?

— Вы что-то потеряли? — спросил Харисон, входя в кабинет.

Сыщик занимался своим делом, но старался принимать участие в беседах, встречах, чтобы поближе познакомиться с гостями. Он знал, для чего Мортон пригласил всех в кабинет. Что он хотел увидеть в процессе подписания, какую цель ставил, мне неизвестно, но его посещению никто не удивился.

— Теряюсь в догадках, не знаю, что и думать. Из папки пропало завещание баронессы Ребекки Визельборг. Завещание барона на месте.

— Как это пропало?! Вы его куда-то возили? Возможно, регистрировать.

— Нет, господин Харисон. За это время я никуда не отлучался. Не успел. Намеревался поехать в Лондон после подписания последнего документа, чтобы зарегистрировать оба. Без этой процедуры вся моя работа теряет смысл, а документы — силу и актуальность.

— Успокойтесь, пожалуйста, и посмотрите внимательней. Могли переложить.

— Я все пересмотрел. — Голос Мортона дрожал.

— Что же теперь будет? — спросил студент.

— Вам, юноша, волноваться не о чем. Единственный человек, кому баронесса завещала замок и все имущество — мисс Мери Андерсон. У нее могут возникнуть осложнения при вступлении в наследство, если вдруг объявится еще один претендент, — повысил голос Мортон. — И как назло, дубликат я отправил в архив. Какая досада.

— Не печальтесь, мистер Мортон, других наследников, кроме меня, у тетушки нет, — успокаивала я поверенного.

— Мисс Андерсон, должен вас огорчить, все люди разные. Мало осталось тех, кто наделен добродетелями. Сегодня трудно встретить истинно порядочного человека. Мне приходилось вести спорные процессы по наследственным делам. Не могу сказать, что занятие это доставило мне удовлетворение, напротив. Видите, как оказалось, даже среди нас вор. Мы его не знаем, но он следит за нами. Я отлучился минут на десять, не более, чтобы позавтракать, а кто-то побывал в кабинете и выкрал завещание. И то, что этот человек выкрал документ с определенной целью, у меня лично сомнения не вызывает, и на кофейной гуще гадать не надо. — Мортон нервничал.

В его практике не случалось пропажи документов, он чувствовал себя униженным и оскорбленным. Поверенный присел на стул, машинально достал из кармана сюртука платок, промокнул лоб и лицо. Его щеки горели.

— Так вы полагаете, что среди нас вор? — спросил Харисон.

— А кто же еще мог позариться на завещание? Посторонних в замке, насколько я знаю, не было. Бесчестный человек…

— Тогда мне придется провести обыск у каждого в комнате, включая слуг, повара, посудомойку, дворецкого и управляющего.

— Проводите. Так оставлять нельзя. Вас пригласили, чтобы выявить причину смерти баронессы и навести порядок. Не сомневаюсь, что убийство баронессы и кража ее завещания — дело рук одного и того же человека, либо его пособника.

— Господа, все слышали?

В кабинете наступило гробовое молчание.

— С кого начнем?

— Можете с меня? — отозвалась я.

— Мисс Мери, вас обыск не коснется. Вы наследница, и вам нет смысла красть завещание, — заявил сыщик.

— Тогда начинайте с меня, — предложил дворецкий.

— Хорошо Бриг, я навещу вас. Господин Мортон, позволите осмотреть вашу комнату и кабинет? Знаете, случается, перекладываешь вещь в другое место, что-то отвлекает в этот момент, и забываешь, где положил, — мягко намекнул Харисон.

— Пожалуйста, буду рад, если вы найдете. В моей практике не было краж. Эта первая. Забывчивостью не страдаю. Не такие документы приходилось оформлять, и все было в целости и сохранности. Должен заметить, мелочь, а решила судьбу завещания.

— На что вы намекаете?

— Говорю то, что думаю. Хранил документы в своем сейфе, не здесь, краж не было. — Мортон очень нервничал.

— Разделяю ваше беспокойство и тревогу. Будем искать.

— Благодарю, мистер Харисон.

— Значит, договорились, начну с кабинета. Господа, маленькая просьба. Составьте список всех, кого навещу. Мне необходима очередность. Начну с дворецкого. Хочу предупредить — возражения не принимаются. Ждите, приду и к вам. Обязан сказать, любая попытка сокрыть документ от следствия карается законом. — Сыщик цепким взглядом обошел всех, кто находился в кабинете.

— Что, и ночью придете? — спросил Арчи.

— Как получится. Время не ждет. Документ нужно найти во что бы то ни стало, если не хотите, чтобы я завел еще одно уголовное расследование.

В кабинете послышались реплики недовольства.

— Все претензии предъявляйте, пожалуйста, к тому, кто совершил кражу, не ко мне. Мне и без поисков завещания хватает работы. Чрезмерно загружен. Понимаю, что другие невиновны, приношу извинения за беспокойство, но и вы должны взвесить ситуацию и понять — преступник не оставил мне иного выбора. Не обессудьте. А сейчас все свободны. Мы с мистером Мортоном потолкуем.

Неприятности с умыслом

— Бриг, вы случайно не видели управляющего? — озадаченно спросил повар.

— Нет, Акэль. А что, его нет на месте?

— Нет. Комната не заперта, его нет.

— А, знаю, где он может быть. Ройс с утра жаловался на недомогание. Сходите к доктору, он у него.

— Спасибо. Иду.

— А что случилось? Может быть, я смогу заменить его?

— Не думаю. Из кладовой пропал бидон с маслом. Куда он мог подеваться?

— Действительно, загадка. Если не ошибаюсь, два дня как управляющий привез с базара.

— Вы правы. Это и удивительно. Все пересмотрел. Нет.

— Идите к Ройсу. Кто знает, вдруг ему понадобилось масло, или он переставил его в другое место, хотя…

— Вот и я сомневаюсь, но спросить больше не у кого.

— Идите.

— И я так решил, — ответил повар и ушел.

— Одни загадки. Что происходит? Никогда такого не было. Каждый день что-то пропадает. И этот Эррол меня озадачил. Что можно делать в ливень у скалы? Очень странный господин, никогда такого не было, чтобы вещи и документы пропадали. — Мысли дворецкого перескакивали одна на другую, он шел и озадаченно бурчал себе под нос. Бриг не находил ответов на вопросы, и это вносило в его состояние растерянность.

Повар постучался.

— Войдите, — услышал он голос доктора.

— Здравствуйте, господин Миллер. Разрешите войти?

— Акэль, какими судьбами, вы нездоровы? — удивленно спросил доктор. — Конечно, входите.

—Упаси Бог. Я здоров. По делу к господину управляющему.

— И здесь меня нашли, — возмутился Ройс. — Что случилось, Акэль?

— Дело срочное, не стал бы беспокоить.

— Срочное?

— Да. Незадача.

— Рассказывайте и поскорее, что у вас приключилось? Мне сейчас некогда, пришел посоветоваться с доктором.

— Простите. Не у меня случилось.

— А у кого? Говорите, не молчите, коль пришли.

— Тут такое дело. Не совсем приятное, даже неприличное.

— Вы испытываете мое терпение. Говорите.

— У нас, — замешкался повар, — из кладовой пропал бидон с маслом, кто-то вынес ночью. Тот самый, который вы не далее как два дня тому назад привезли с базара.

— Как это пропал? Кто ночью мог вынести?

— Вынужден был прервать приготовление блюд к обеду, представляете? Вся работа стоит. Обыскался, не нашел.

— Как такое может быть? На ваших глазах его занесли в кладовую, я присутствовал.

— Совершенно точно, господин Ройс. Однако его нет.

— Что за ерунда. И куда, по-вашему, он подевался?

— Если бы я знал.

— Минуточку, господа, я предположу, что его могли на время взять служанки.

— Простите, господин Миллер, за какой такой надобностью служанкам бидон с маслом? — недоумевал Ройс.

— Простите, господин управляющий, что перебиваю, представьте, и я грешил на них, — признался повар.

— Попробую объяснить, — начал доктор неторопливо, с расстановками, осознавая: то, что он скажет, не все смогут принять. — Господин Ройс, надеюсь, вы понимаете, что у служанок тяжелая и главным образом грязная работа, и не будете отрицать этого. Молодые девушки, им хочется нравиться, кокетничать, вспомните себя в молодые годы.

— Не вижу связи. Положим, они флиртуют и без масла, — злился Ройс.

— Не об этом речь. Девушки смазывают лицо, чтобы выглядеть привлекательнее. От грязной работы кожа сохнет, трескается, образуются ранки, на их месте появляются пятна, морщинки. Масло смягчает кожу, понимаете? — разъяснял доктор.

— Допустим. А зачем им целый бидон, позвольте узнать? Отлили бы немного в мензурку.

— На это ответить не могу, вы правы, действительно загадка. В любом случае не вижу оснований взваливать вину на них.

— Надо проверить, возможно, они перенесли бидон в свои комнаты.

— Не думаю, что сей поступок будет выглядеть этично.

— Но повар не сможет приготовить обед, — возмутился управляющий.

Акэль по рассеянности оставил дверь приоткрытой, и все увидели на пороге Брига.

— Переживаю. Надо поставить в курс дела господина Харисона. Как-то тревожно у меня на душе. Что-то нечистое происходит в доме.

— Успокойтесь, Бриг. Соглашусь с вами, сыщика надо поставить в известность. Это его работа, пусть занимается, — согласился доктор.

— А кто это? — Повар с рабочего места никуда не отлучался и не знал о последних событиях в замке.

— Харисон — сыщик. Он ведет расследование, связанное с убийством баронессы Ребекки, — пояснил Бриг.

— О ее гибели я слышал. Слуги рассказывали. Горе… И кому она помешала? Милая и невредная дама. — Акэль плохо разбирался в делах господ. Вырос в обычной бедной рыбацкой семье, но все, что связано с насилием, ему было неведомо и недосягаемо его пониманию.

— Все потрясены. Поверенный в делах баронессы пригласил господина Харисона для расследования убийства.

— Спасибо, Бриг. Я могу идти? Вот задачка, как обед готовить без масла? — уходя, бормотал озадаченный повар.

— Бриг, доложите мистеру Харисону, пусть разберется, теряем время. Посмотрите на повара, на нем лица нет, — сказал доктор.

— Слушаюсь, господин Миллер. Сию минуту доложу.

Дворецкий не успокоился и прямиком нагрянул к сыщику. Прислушался.

— Тихо. Нет его.

И все-таки он решил проверить. Постучался.

— Да-да, — услышал дворецкий и открыл дверь.

— Разрешите войти, господин Харисон?

— Входите, Бриг, что-то срочное?

— У нас опять ЧП.

— Что на сей раз?

— Из кладовой пропал бидон с маслом. Не далее как два дня тому назад управляющий привез с базара. Повар переживает, не может готовить обед. Грешит на служанок.

— Зачем служанкам бидон масла? Подумайте сами.

— Вот и повар не может понять. Сколько ни думаю об этом, не найду ответа.

— Да, очень странно.

— Господин Харисон, хотел вам сказать и забываю, старость.

— Слушаю вас, что вы хотели сообщить?

— Примерно на той неделе поутру я поливал растения. Заметил на подоконнике пыль и направился было к управляющему, чтобы он отчитал служанок — проспали и не убрали. На дворе в тот день было ненастно, с ночи зарядил сильный ливень и не прекращался. Из дома никто носу не казал. А тут гляжу, один из гостей достиг скалы и что-то там ищет.

— Что вы говорите? И кто это такой непромокаемый?

— Господин Эррол.

— Лучший друг барона Визельборга, насколько я помню по вашему описанию. — Память Харисона вызывала восхищение у сокурсников и преподавателей. Он имел обыкновение запоминать такие крошечные детали, на которые никто и внимания не обращал. Потом из этих запасок (так он называл подсказки) плел «ожерелье» — вспомогательные линии в расследовании.

— Совершенно верно. У вас прекрасная память, — подметил дворецкий.

— Действительно, что он там делал? Спасибо, Бриг, учту это. Поможете мне обследовать то место?

— Конечно, только надо дождаться сухой солнечной погоды.

— Смеетесь?

— Нет. Поверьте, в Бате и зимой бывают очень хорошие, ясные, сухие дни, это вам не Лондон.

— Не знал. Тогда подождем и сходим на разведку. Надо взять лопату, перчатки и не менее двух ведер.

— Зачем?

— Есть подозрение… — По глазам сыщика Бриг понял — идет процесс, мешать нельзя.

— Так вот, если предположить, что там спрятано завещание, нам предстоит выкопать проход к скале. Не забывайте, сколько дней идут дожди. Сырой песок хуже глины. Не пройдем.

— Сделаем, как скажете. Позову двух слуг на помощь. Справимся.

— Договорились, Бриг.

Кажется, нашел…

Комната находилась на верхнем этаже. Харисон не был суеверным человеком, однако, памятуя о предсказании, принял во внимание имеющийся факт сомнительного происхождения.

«В любом деле помогают мелочи. Ничего просто так не бывает», — считал он.

И как опытный сыщик не пренебрег удивительной подсказкой, детально обследовав помещение. В углу комнаты на полу Джеймс обнаружил пепельницу с окурками сигар. Сыщик достал из кармана брюк чистый, аккуратно сложенный платок и с его помощью стал обследовать один окурок за другим.

— Так, понятно. Преступник нервничал, вон сколько недокуренных сигар. Возможно, сознательно оставлял, чтобы они тлели, а дым распространялся и клубился по комнате. Стоп, гениальная идея, надо вспомнить, в каких случаях используют дым. Проанализируем. Зачем преступнику это понадобилось? В комнате он один, ему никто не мешал курить сколько душе угодно. Тогда в чем кроется причина? Думай, Джеймс, думай, не отвлекайся. Собака зарыта здесь. — Харисон приближался к разгадке. Его умозаключения были продуманными и оправданными. Внутренний голос подгонял, подбадривал и твердил:

«Не останавливайся, ищи, ты на правильном пути».

Сыщик вплотную подошел к стене, нагнулся, чтобы поднять еще один окурок (скорее всего, тот был брошен походя) и вдруг услышал свист. Харисон замер.

— Откуда это? — Он приложил ухо к стене: — Тихо.

Сыщик осторожно простучал вдоль стены и, только опустившись на колени, заметил, что пол в этом месте немного приподнят.

— Так, в полу тайник. Но откуда доносится свист? Надо звать Брига, слуг с лопатами, чтобы подняли пол в этом месте.

Джеймс достал из маленького кармана жилета часы на цепочке. Открыл крышку.

— О, четыре часа утра, завозился. Все давно спят. Отложим до завтра.

Харисон разделся, лег, потушил лампу. Но заснуть не получалось, свист то прерывался, то появлялся вновь. Наконец Джеймса осенило:

— Разрази меня гром, уверен, под полом спрятана рептилия! — От этой мысли сыщика бросило в жар, затем в дрожь и снова в жар, словно кипятком обдали беззащитное тело. — Не удивлюсь, если это проделка преступника. В загадочной смерти баронессы слишком много вопросов.

С трудом дождавшись утра, Харисон сбежал вниз, нашел Брига и выпалил:

— Бриг, мне нужна ваша помощь.

— Слушаю вас, господин Харисон.

— Быстро зовите слуг с лопатами и топором. Несите масляную лампу, и не одну. Подключите всех гостей мужского пола, особенно тех, кто курит сигары, трубки, и попросите подняться в мою комнату.

— А что случилось? — поинтересовался Бриг, выслушав тираду сыщика.

— Все свои предположения изложу на месте. Прошу вас, поторопитесь.

— Слушаюсь, господин Харисон. Иду выполнять. — Взбудораженный Бриг в растерянности не мог понять, что такое произошло в их доме? Зачем так паниковать, поднимать всех на ноги? С самого утра весь дом переполошит, — бурчал дворецкий.

Не прошло и получаса, как слуги, вооруженные лопатами, и гости заполнили комнату.

— Господа, присаживайтесь. Я собрал вас для чрезвычайного сообщения. — Все устремили взоры на Харисона, гости — из любопытства, слуги — без особого энтузиазма.

— А что, собственно, случилось? — спросил студент Арчи.

— Ваше удивление, юноша, обосновано до поры до времени. Вот когда вы услышите, в чем, собственно, дело, оно тут же пропадет, и ему на смену… — Харисон подбирал слова, — придут иные чувства. Господа, вы помните, когда в самом начале нашего знакомства я, беседуя с Бригом, спросил у него, гостил ли кто-нибудь в замке накануне кончины баронессы Визельборг? Он ответил, что гостил близкий родственник и друг барона. Этот человек всегда останавливался здесь, где мы с вами находимся. Еще при жизни барона присмотрел себе эту комнату. Гостеприимные хозяева ему не раз предлагали более удобные апартаменты, он наотрез отказывался.

— Подтверждаю, — сказал Бриг и покосился на Эррола.

— А если учесть прогулку в ливень к скалам, количество вопросов удваивается, — пристально посмотрел сыщик на Хью. От этого взгляда Эррола покорежило.

— Простите, отвлекся. Да, так вот, продолжаю свою мысль. Сомнения уже тогда зародились в душе, я задумался, что бы это могло означать. Свой человек, может выбрать для отдыха самые лучшие комнаты и по какой-то непонятной причине забирается на самый верхний этаж. Здесь хуже отапливается, сторона северная, в окнах щели, по комнате гуляет ветер, к тому же она затемненная. Видите, смежный флигель прилегает так, что закрывает свет.

— Действительно, точно подмечено, никогда не замечал. — На лице Брига можно было прочитать разочарование. Как же так, он прожил в замке столько лет, а такого не знал.

— Я обследовал комнату и в углу на полу обнаружил в пепельнице много окурков сигар. Кроме этого, нашел окурок ближе к месту, на которое я хочу обратить ваше внимание.

Лицо Эррола покрылось багровыми пятнами.

— Приложив ухо к полу, я услышал свист.

— В полу? — спросил Бриг.

— Представьте себе.

— Вы думаете, там завелись мыши?

— Нет, Бриг.

— Не так давно травили мышей.

— Мыши не свистят.

— А что же там?!

— Пожалуйста, не пугайтесь. По моим предположениям, там рептилия.

— Что?! — Бриг побледнел, у него вытянулось лицо, испуганные глаза били тревогу.

— Змея.

— Господи! Как она туда попала?

— Вы правильно сформулировали вопрос. Выяснением его мне предстоит заняться в ближайшее время, но прежде… Если вы помните, доктор, обследовавший умершую, постановил: «Насильственное удушение». Я, естественно, читал и досконально изучил его заключение.

Бригу стало нехорошо. Он опустился на стул, протирая платком вспотевший лоб.

— Господа, для того чтобы вскрыть пол в том месте, откуда раздается свист, нам предстоит сделать в комнате дымовую завесу.

— Зачем, позволите спросить? — сидевший с безразличным видом Тернер не выдержал.

— Позволю. Рептилии боятся дыма. Мы попробуем ее усыпить, чтобы убавить агрессивность. Пусть ненадолго, заставим забиться в угол, а тем временем вскроем пол и проверим, что там припрятано. По всем приметам преступник не смог сразу вывезти из дома все наворованное. Не скрою, там могут быть ценные бумаги, драгоценности, банкноты и то, ради чего он затеял свою игру. В этом доме преступник чувствовал себя вольготно, никто не контролировал его действия. Ему ничего не помешало заложить в тайник все, что подготовил, и намеренно прикрыть орудием преступления. А сделал он это с одной целью. В том случае, если кто-то догадается и захочет лишить его награбленного, на месте падет замертво, как баронесса. Талантливо придумано, не правда ли? Знаю наверняка, он вернется за кладом, выжидает где-то, когда гости покинут замок. Нам следует поторопиться и обезвредить дом.

— Что вы предлагаете? — спросил Тернер.

Ему не терпелось увидеть тайник.

— Прежде всего, сохраняем спокойствие. Мужчины закуривают сигары, трубки, Бриг поджигает масло в лампах. Если есть в доме факел, несите сюда. Нужно сделать дымовую завесу, чтобы усыпить змею.

Все беспрекословно закурили сигары, трубки. Бриг поджег масло в лампах и прикрыл стеклянным колпаком.

— Факел есть?

— Схожу в кладовую. Когда-то был, и не один.

— Несите и, пожалуйста, не задерживайтесь. Преступник в любое время может вернуться.

— И откуда все эти проклятия свалились на нашу голову? — бурчал расстроенный и озадаченный Бриг.

— Женщин не зовите, не нужно, — попросил Харисон.

— Господин сыщик, из ваших рассуждений можно сделать вывод, что среди нас преступника нет, — раньше времени обрадовался Арчи.

Джеймс посмотрел на него снисходительно, улыбнулся и ответил:

— Это еще предстоит доказать. Если вы хотите знать мое мнение…

— Да, сгораю от нетерпения и сожалею, что не пошел учиться на факультет юриспруденции. Так интересно то, чем вы занимаетесь, — восторгался студент.

— Юноша, у каждого из нас свое предназначение в жизни. Вы сделали правильный выбор. Заниматься наукой, поверьте, гораздо приятнее и спокойнее, нежели иметь дело с трупами и бандитами. Но я предпочел рисковать, это был мой сознательный выбор.

— Вы не сказали, что думаете…

— Ах да, вы правы. Отвечаю. Самого преступника и организатора преступления среди нас, возможно, нет, — сыщик покосился на Эррола, — но его соучастник и помощник наверняка в замке среди нас. Будьте бдительны. — Харисон цепким взглядом всматривался в лица присутствующих, желая определить, правильно ли они поняли направление его мысли.

— Преступником и его соучастниками я займусь позднее. Сейчас надо устранить опасность и увидеть, из-за чего раньше времени ушла из жизни баронесса.

Все затихли, вслушиваясь в каждое слово сыщика.

Вскоре Бриг вернулся.

— Вот, три нашел.

— Бриг, какой вы молодец! Это то, что нужно. Поджигайте. Господа, продолжаем курить. Лампы дымят потихоньку. Факелы помогут. Сделаем дымовую завесу, вскроем пол и узнаем, что за зверь нас поджидает. Кому тяжело дышать, смочите платок водой, прикройте им нос и рот.

— Боязно и непривычно. — Студент отошел подальше к двери.

— Ничего не бойтесь, мы с вами.

В это момент Джеймс обратил внимание, что Эррол нервно мерит шагами комнату, и кончики его пальцев подрагивают, поэтому дым от сигары рисует в воздухе забавные фигуры. Сыщик присмотрелся и мысленно подчеркнул: «Его сигара идентична той, что я нашел в пепельнице и на полу у стены».

Коварная мысль прожгла голову: «А не его ли рук дело? Он самый близкий друг барона — так Бриг отрекомендовал его. Замок для него — что отчий дом, знаком со всеми закоулочками в нем. Его принимали здесь как самого родного. Ему доверяли, а это значит, что никто не контролировал его действия. И он убил баронессу?! Я становлюсь подозрительным? А как же улика — сигары? Это еще проверить надо. Бриг рассказывал, что Хью в ливень спускался к скале. Еще одна зацепка. А что, если он там прячет завещание?! Немыслимо. Если так, господин Эррол очень рискует и играет ва-банк. Преступники себе такого не позволяют. Нет, здесь что-то не так. Надо тщательно проверить эту версию, прежде чем делать выводы. А вдруг? Кто их разберет, я ведь не знаю, что у него на уме».

Детальный анализ не давал сыщику отвлечься на посторонние дела, он размышлял постоянно и целенаправленно.

Джеймс дождался, когда Эррол выкурил сигару и положил окурок в пепельницу на столе. Сыщик воспользовался моментом, когда Тернер увлек Эррола беседой. Тихо, незаметно подкрался сзади к столу, салфеткой зацепил потухший окурок и тут же отошел, делая вид, что чем-то занят. В комнате повисла дымовая завеса, присутствующие с трудом различали друг друга и прикладывали к лицу смоченные водой платки.

«Когда все уйдут, сравню с теми окурками, что были оставлены раньше. Хорошо, что я их припрятал», — рассуждал Джеймс.

— Господин Харисон, начинаем? Дышать стало тяжело. Не то угорим здесь вместе с невиданным зверем, — пожаловался студент.

— Да-да, господа, начинаем. Слуги приподнимают ту часть пола, которая выступает. Видите?

Люди в ответ кивнули.

— Все остальные продолжают курить. Надо продержаться, господа. Бриг, факелы не тушим, подойдем ближе.

Слуги с двух сторон подхватили выступающую часть пола. Как только верхняя планка приподнялась, они отпрянули назад с ужасом в глазах. На продолговатом по форме железном ящике лежал удав. В силу насыщенной дымовой завесы он не подавал признаков жизни. Весь его вид вызывал отвращение и оторопь.

— Так я и думал. Это он свистел. Вот вам доказательство того, что баронесса Визельборг ушла из жизни не своей смертью, он явился ее убийцей. Доктор точно определил.

— Вы уверены, господин Харисон? — спросил Бриг, прикрывая рот и нос платком.

— Да, сомнений нет. Подробности позднее изложу. Если я прав в своих рассуждениях, под ним именно то, что преступник собирался вывезти из замка. Что-то ему помешало. Господа, тушите сигары, Бриг, гасите факелы. Думаю, удав не скоро проснется. Хотя есть подозрение…

— У вас возникли сомнения? — спросил Бриг.

— Должен заметить, у меня есть подозрение, что он притворяется и готовится к нападению. Всем слугам отойти подальше, сейчас проверим.

— Не рискуйте, господин Харисон, — предупредил Бриг.

Джеймс не слушал дворецкого, он подошел ближе, и тут удав встал в стойку: раздул шею, щеки, выпучил глаза, зашипел, выбросил страшный раздвоенный язык и обнажил смертельное оружие — ядовитые острые загнутые зубы. Его цель — вонзить их в жертву, парализуя тело, а затем обвить кольцами и удушить, что повлекло бы за собой медленную и мучительную смерть. Джеймс это знал, ему приходилось наблюдать в Индии, как умирали несчастные. Одно малейшее движение невпопад, и нет человека. Харисон взвесил ситуацию. Людей в комнате собралось много, последствия могли быть самые плачевные. Сыщик не стал ждать. Раздался выстрел, за ним второй, третий. Харисон стрелял очень метко. В университете ему присудили первое место по стрельбе. Пули прошили голову рептилии, пройдя между глазами. Удав не нашел силы атаковать сыщика, напоследок издал скрипучее шипение и бездыханно свалился, поджимая тело в комок. Из раны вытекала багровая густая жидкость. Комнату наполнило зловоние.

— Что вы наделали?! — закричал Эррол. — Эта рептилия редкой породы, музейный экспонат, можно сказать. Она стоит бешеных денег. Ее нужно было сдать в террариум. Вы кровожадный человек.

— Откуда вам знать? Вы биолог? Или это ваш удав? — Сыщик впился глазами в Эррола.

— Увлекаюсь. Какое я имею отношение к вашим змеям? — опомнился и пошел на попятную Эррол.

— Жизнь покажет, кто из нас кровожаднее, — намекнул Харисон.

Эррол молчал, он себя выдал, и ему нечем было крыть.

— Или вы предпочитаете дождаться, чтобы удав набросился на кого-то из нас? Знаю, о чем говорю. Видал таких в Индии. Это хищник. Он преследует одну цель — душить и убивать. Мы же не самоубийцы. Я устранил опасность, которая грозила всем нам страшными последствиями. На мой взгляд, вполне достаточно эпизода с баронессой Визельборг. Не хотел бы видеть еще кого-нибудь на ее месте. На данный момент у меня сложная задача — предстоит выяснить, как удав попал в замок, кто его сюда привез и с какой целью. Из того, что удалось разведать, не припоминаю, чтобы барона с баронессой навещали гости с подобным экзотическими «подарками». Бриг, я прав?

— Вы совершенно верно подметили. У четы Визельборг ни в родстве, ни в друзьях таких посетителей не было.

— Вот именно. Экзотические «подарки» привозят тайно, как правило, ночью, используя запасной вход, который я, между прочим, обнаружил. Да-да, он со стороны ущелья. Нет, не тот, что со стороны кухни.

— Да?! Когда-то давно, во времена старшего барона Визельборга, тот вход замуровали. Это я точно знаю, — подтвердил Бриг.

— Как видите, размуровали. Нам с вами предстоит раскрыть немало тайн и решить заковыристые задачки в этой печальной истории. Каким жестоким должен быть преступник, чтобы убивать невинных людей бесчеловечными методами. Это, наконец, безнравственно.

Харисон был крайне возмущен, молчать не мог. Еще в студенческие годы профессора выделяли его красноречие и умение филигранно формулировать мысли. А кроме этого, он был ярым борцом за справедливость. Ему прочили завидную адвокатскую карьеру. А он предпочел заниматься сыском — делом неблагодарным и ответственным.

— Бриг, у меня к вам просьба, надеюсь, последняя на сегодня.

— Слушаю вас, господин Харисон.

— Принесите, пожалуйста, мешок.

— Большой?

— Желательно.

— Сию минуту. Как раз управляющий привез с базара картофель в большом мешке. Немного потерпите, переложу картофель, чтобы освободить его.

— Хорошо, Бриг, идите, мы подождем.

Дворецкий вернулся, в руках он держал два больших мешка.

— Спасибо вам. Вы очень помогли, — сказал Джеймс. — Обращаюсь к слугам. Постарайтесь упаковать удава в оба мешка: одну часть в один, другую — во второй. Потом свяжете и только после этого вынесете из дома. Захороните его глубоко и подальше от замка. Бриг, вы веревки случайно не захватили?

— Как же, принес.

— Простите, господин Харисон, боязно к нему прикасаться. Кто его знает, чего доброго притворился мертвым. — Сыщик посмотрел на слугу и увидел в его глазах неподдельный страх.

— Вы не слышали выстрела? Я стреляю без осечек, уложил с первого раза. Даю слово чести, он мертв.

Слуги застыли в растерянности, не зная, что делать.

Харисон оценил ситуацию. Кислый вид слуг его не воодушевил.

— Бриг, простите, мне перед вами, право, очень неловко, загонял. Клянусь, последняя просьба.

— Слушаю вас, господин Харисон.

— В доме найдутся старые перчатки, те, что господа давно не носили?

— Старых вещей в доме много. Баронесса все собиралась раздать, так руки и не дошли. Есть ли среди вещей перчатки, не скажу.

— Вы не могли бы поискать, и если найдете, пожалуйста, принесите несколько пар.

— Бегу, но вам придется подождать. Должен поискать в гардеробе.

— Ничего другого не остается, будем ждать.

Бриг вернулся.

— Вот, возьмите, — сказал он слугам.

— В перчатках вы не почувствуете его кожу. Несколько человек упаковывают верхнюю часть, затем — хвост. — Харисон стоял рядом и подстраховывал.

Слуги скрепя сердце выполнили.

— Давайте перевяжем, — сыщик подошел и помог. — Теперь сделайте то, о чем я попросил — захороните глубоко и подальше от замка.

Слуги продвигались к дверям медленно и поочередно покидали комнату Харисона.

— Всем большое спасибо, — поблагодарил Джеймс. — Господа, поднимаем ящик, — руководил он. Снял крышку и достал из ящика шкатулку, а в ней фамильные драгоценности Ребекки Визельборг.

— Поднялась рука при живой баронессе… — переживал Бриг.

— Да тут клад, как я погляжу. А вот и ценные бумаги мануфактурной фабрики. Купчие замка и имения. Банкноты, сумма большая, и считать не стану. Это ваше наследство. Бриг, пригласите, пожалуйста, господина Мортона, пусть сделает опись, так будет правильнее.

— Сию минуту позову.

— Здесь ваше наследство, господа, не считая вкладов барона в банках. Помните, господин Мортон зачитывал?

Присутствующие кивнули в знак согласия.

— Господин Харисон, вы великий сыщик, я наблюдал за вами. Вы совершили человеческий и гражданский подвиг! Мало того что всем нам спасли жизнь, вы сохранили наследство барона, — восхищался студент.

— Дорогой Арчи, это моя работа. Спасибо за ваши восторги. Господа, думаю, фамильные драгоценности баронессы к наследству барона отношения не имеют. Преступник нагло выкрал их из ее комнаты. Нужно отдать наследнице. Вы согласны?

Все согласились.

В комнату вошел Мортон в сопровождении Брига.

— Простите, что нарушили ваш отдых. Сами видите, дело не терпит отлагательства.

— Спасибо за заботу, господин Харисон. Я здесь, как и вы, выполняю служебный долг. Разрешите, присяду к столу, чтобы составить опись. Бриг ввел меня в курс дела.

— Господа, благодарю всех за помощь. Вы сделали большое дело. Можете быть свободны. А мы с господином Мортоном поработаем.

Все с облегчением покинули помещение.

— Бриг, пожалуйста, отнесите шкатулку мисс Андерсон. Объясните ей, сделайте одолжение. Будут вопросы, пусть дождется, я позднее отвечу. Благодарю вас, вы сегодня меня очень выручили. Вы самый лучший помощник.

— Не стоит благодарности, господин Харисон. Помогать — мой долг.

Слухи по дому разлетелись мгновенно.

— Ну, вот вам и пожалуйста. Предсказание, что было в чашечке сыщика, сбылось, — наутро за завтраком объявила миссис Пеккеринг, находясь под впечатлением.

Зарождение зла

После ухода из жизни дядюшки периодами тетушка выпадала из своего привычного жизнерадостного состояния. В те часы грустных наваждений она делилась со мной. Ее откровения остались в памяти. И сейчас, когда я оплакивала тяжелую утрату — ее кончину, они то и дело всплывали, оголяя воспоминания и обостряя мои чувства. Из ее рассказов становилось ясным, что не все безмятежно и гладко было в жизни четы Визельборгов. Кто-то негласно, невидимо и целенаправленно досаждал им. Благородство барона не позволяло ему принять меры, хотя он догадывался, откуда ветер веет. Он убеждал тетушку, что будет лучше не обращать внимания на всплески ненависти со стороны недоброжелателей по отношению к их семье. Тетушка доверяла дядюшке и полагалась на его опыт.

А зло зародилось давно и с каждым новым днем пускало свои корни все глубже и глубже.

Дела минувших лет…

По соседству с семейством барона Генри Визельборга жила семья графа Артура Бедфорда. Сам хозяин небольшого замка был добрым малым, учтивым, приятным в общении. Но вот беда — дела у него в последнее время шли плохо. Он навещал барона, советовался с ним. Генри Визельборг по доброте душевной вызвался помочь. Так постепенно общение переросло в дружественные узы, и семьи сблизились.

Барон Визельборг и граф Бедфорд любили вечерком у камина или летом в беседке на природе переброситься партией в шахматы. Тем временем их супруги вели неспешные беседы о моде, о курортах. Их дети, Роберт и Гвен, играли в детской. Семьи были неразлучны. Как-то граф Артур ненароком спросил у сэра Генри:

— Дружище, как вы смотрите на то, чтобы судьбы наших детей соединились в брачном союзе?

На что Генри Визельборг ему ответил:

— Охотно. Буду рад. Артур, дружище, я двумя руками «за», только вы забыли, что дети еще малы, и до их совершеннолетия дожить нужно.

— Остановка за малым, доживем, дорогой друг, — успокоил соседа Бедфорд.

Шли годы, дети выросли. Но вот Артур Бедфорд занемог, долго болел, на глазах у родных таял и холодным хмурым днем оставил свою супругу и дочь сиротами. Генри Визельборг тяжело перенес кончину друга. О желании породниться не забыл.

Когда Роберту Визельборгу исполнился двадцать один год, молодой барон завершил учебу в университете на факультете классической филологии и поступил в аспирантуру. Ему прочили большое будущее. Молодого ученого пригласили читать лекции студентам первого курса.

Как-то поздним вечером вернувшись домой, Роберт застал отца в гостиной и издали заметил, что тот не в духе.

— Добрый вечер, отец. Не спится?

— Тебя жду.

— Случилось что-то?

— Давно.

Не понимая причину сурового вида отца, сын спросил:

— О чем вы?

— Все о том же. Вскружил девушке голову, пора и честь знать.

— Не совсем вас понимаю.

— Гвен терпеливо ждала тебя все годы учебы. Она любит тебя и мечтает выйти за тебя замуж. Учеба позади, ты вступил на преподавательскую стезю, тебе назначили жалованье. Полагаю, нет причин откладывать свадьбу?

— Отец, кто вам сказал, что я собирался жениться на Гвен? Мы росли вместе с раннего детства, это так. Но между нами чисто дружеские отношения.

— Это ты так считаешь, она думает иначе. Разве ты не видишь, она любит тебя.

— Поверьте, я не давал повода надеяться, что женюсь на ней. Да и рано мне еще строить семью. У меня совсем другие планы.

— Что значит другие планы? Мы много лет дружим с Бедфордами. Артур был моим самым близким другом, и да будет тебе известно, еще тогда, когда вы были детьми, мы решили, что вы поженитесь. Я готов хоть сейчас породниться с семьей Бедфордов, — категорично заявил Визельборг-старший.

— Отец, мои чувства вас не волнуют?

— У аристократов так заведено, и ты об этом знаешь. С улицы в наши семьи не попадают.

— Я не собирался жениться на уличной, — возмутился Роберт. — Но хотел бы, чтобы моя избранница была любима мною.

— Чем Гвен тебе не угодила? Видная, хозяйственная, энергичная, хорошо воспитана, любит тебя.

— Этого мало. Я сам хочу любить. Как вы не понимаете? К тому же у нее вздорный характер. В последнее время мне трудно найти с ней общий язык.

— Не слышал я этого, разговор окончен. Завершай аспирантуру и женись на Гвен. Возражения не приму. Сделай одолжение — прояви уважение к своим корням. Помимо этого, элементарное сочувствие пора бы проявить. Ты разве не видишь, как им живется? Хозяйство пришло в запустение. Сбережения, какие были, ушли на покрытие долгов. Кто им поможет, если не мы?

— Вот вы и помогайте. А свадьба к делу отношения не имеет.

— Я все сказал. Нарушишь обет — отрекусь от тебя.

— Вы готовы отказаться от родного сына только лишь потому, что он не в силах заставить себя жениться без любви?!

— Ничего не поможет. Тебе придется считаться с нашими устоями и традициями. Я слово дал, пойми наконец, — резко ответил отец и ушел к себе.

Это случилось через полгода после неприятного разговора. Беда подкралась издалека, тайно и ударила больно. Генри Визельборг заболел. К нему вызывали светил из разных стран, благо состояние Визельборгов позволяло обеспечить главе семьи консультацию лучших специалистов. На последнем консилиуме, посоветовавшись, профессора заключили:

— Сожалеем. Поздно. Месяца два тому назад еще можно было спасти.

— Лечение на водах? — спросил Роберт, цеплялась за пустяк.

В ответ профессора опустили головы.

— Сочувствуем вам. Мы бессильны.

— Все так безнадежно? — не соглашался сын.

— В данном случае да, — ответил пожилой профессор с длинной седовласой бородой и добрыми глазами.

Роберт протянул конверт.

— Не надо, — ответил ассистент профессора.

— Сколько ему осталось? — Молодой барон задержал профессора своим вопросом.

— Не более двух месяцев, — сопереживая, произнес профессор.

Роберт оторопел. Мать была безутешна. Она рыдала навзрыд.

Профессора попрощались и покинули замок.

— Не надо, матушка. Не печальтесь. Сделаю все, как отец хочет, — решил сын и направился в апартаменты Генри Визельборга.

— Утешь его, сынок, напоследок.

— Хорошо, матушка, не волнуйтесь. Все сделаю, чтобы отец успокоился и был уверен во мне.

— Благословляю тебя, сынок, — перекрестила баронесса сына.

— А если это я повинен в болезни отца? — проговорил он, остановившись перед дверьми.

С опущенной головой Роберт вошел комнату. Он подошел близко.

«Как изменился отец. Его не узнать. И следа не осталось от барона Визельборга», — переживал Роберт.

Перед ним лежал усохший, сморщенный, маленький старик. Сын присел у кровати и двумя ладонями накрыл холодную руку барона.

— Роберт, ты? — Визельборг-старший открыл глаза.

— Отец, я пришел сказать тебе…

— Профессора ушли?

— Да.

— Какой вердикт? Не говори, знаю. Матушку поддержи, ей будет трудно без меня и, пожалуйста, будь ответственным в своих поступках.

— У вас нет причин беспокоиться. Я выполню любое ваше желание. Ошибку свою осознал, каюсь перед вами.

— Стало быть, я могу спокойно…

— Будьте уверены. Через месяц свадьба. Сегодня же объявлю о своем решении Гвен.

— Молодец, сынок. Ты достойный продолжатель дел моих и нашего древнейшего рода.

— Выполню все, как надлежит дворянину. Можете доверять мне.

— Я верю тебе. Хорошую весть ты принес мне, благодарю. Теперь я спокоен. Род наш продолжится. Сохраняй, сын, традиции. Они незыблемы.

Болезнь не пощадила, и так сложилось, что Генри Визельборг не прожил и месяца. После похорон семья погрузилась в глубокий траур. О свадьбе никто не помышлял. Год траура тянулся бесконечно. Роберт много работал. Готовился к защите диссертации. На душе скребли кошки. Он считал себя виновным в смерти отца. Чтобы немного забыться, наметил отправиться в путешествие, сменить обстановку и отвлечься от тягостных мыслей. Молодой барон побывал у родственницы отца, договорился с ней, что она поживет у них это время, пока он вернется, чтобы матушка не тосковала.

Гвен с матерью навещали соседей, но никто не осмеливался заговорить о предстоящем событии. Однако взгляды девушки были настолько колючими и настойчивыми, что нетрудно было догадаться, чего она добивается.

«Ну когда же, когда ты наконец заговоришь со мной о свадьбе?» — читал молодой барон в ее глазах.

Роберт не мог заставить себя оказывать Гвен знаки внимания, проводить с ней время. Она сильно изменилась, в ее поведении появились отталкивающие черты. Она стала вести себя напористо, навязывать свое мнение в разговорах, любыми путями заставляя собеседников обращать на себя внимание. Вульгарность и невежество вызывали возмущение и отторжение. По ее вине возникали споры на пустом месте, в которых она проявляла себя несдержанной и опускалась до унизительных оскорблений. Что она хотела доказать окружающим, чего добивалась, понять было сложно. Роберт плохо переносил ее поведение, старался избегать общения. Мать все видела и молчала. Она понимала: такую Гвен сын и подавно не приведет в дом.

Судьба ведет

В преддверии Рождества Роберт с матушкой получили приглашение от губернатора города на бал. Настроения не было. Молодой барон подумывал пропустить, не ехать. Мать оценила ситуацию и вмешалась, объяснив сыну, что с их стороны этот поступок будет выглядеть неприличным.

— Тебя никто не обязывает пить шампанское, участвовать в диспутах и кружить с дамами по залу. Мы своим посещением отдадим дань уважения губернатору и незаметно уедем.

— Хорошо, матушка. Ваше желание для меня закон. Об одном прошу — не будем задерживаться.

— Дорогой мой, я и сама не настроена, но что поделаешь. Все знают о трауре, тем не менее, нас пригласили. Да, мы могли бы красиво отказаться, отписав губернатору. Зная Лукаса Хилла, уверена, он бы понял нас правильно.

— Поздно отказываться. Поедем, матушка.

— Не горюй, дорогой. Отец очень тебя любил. Будет молиться за нас.

— Собирайтесь, матушка. Я в вашем распоряжении.

Первая встреча

Широкая лестница, устланная красивым, богатым ковровым полотном в насыщенно-бордовых тонах с золотой окантовкой по бокам, выглядела великолепно. Уже это придавало пиршеству торжественность: богатство люстр, шикарных картин по обе стороны лестницы, роскошных нарядов и украшений дам создавали помпезность и значимость. Роберт с матерью поднялись на второй этаж. Сын подвел матушку к креслу.

— Присядьте, отдохните после дороги. Я немного прогуляюсь, душно здесь.

— Ты надолго оставляешь меня?

— Не волнуйтесь. Буду рядом.

Он отошел и стал прохаживаться вдоль длинного коридора между колоннами. Публика его интересовала мало. Роберт остановился у одной из колонн, достал блокнот и карандаш.

— Надо продумать, какие книги взять с собой, что может быть полезным в путешествии.

Роберт стал записывать. Исписал почти полный лист, как вдруг к его слуху подкрался звенящий колокольчик, то был девичий смех. Он доносился издали.

Молодой барон отвлекся от своего занятия.

«Как задорно и заразительно кто-то смеется». — Он продолжал записывать не оглядываясь.

Звонкие переливы смеха приближались, становились все ощутимее, Роберт невольно оглянулся и замер. Истинный ангел, сошедший с небес, на мгновение застыл в воздухе. Юное создание, прекрасная неземная дева пленила воображение барона. Ее головку украшали уложенные в локоны золотые кудри. Ближе к виску кокетливо выглядывал изящный цветок в бледно-сиреневых тонах. Глаза девушки излучали совершенное счастье. Маленький ротик обаятельно застыл в улыбке. Легкое пышное платье прекрасно выделяло тонкую талию и создавало божественно красивый образ.

Роберт остолбенел. Ничего подобного никогда раньше он не встречал. А девушка, заливаясь смехом, летела по мраморному полу, едва касаясь его. От красавицы к нему побежали лучики тепла, детского озорства и безграничной радости. Это было явление, истинное чудо. Роберт машинально спрятал во внутренний карман блокнот и карандаш. С этой минуты молодой барон думал только о незнакомке. Она, сама того не желая, захватила его в плен. Девушка пронеслась мимо Роберта, подлетела к своей кузине, обнялась с ней, и они, взявшись за руки, закружились.

— Эмма, как хорошо здесь, весело. Я так счастлива.

— Ребекка, милая моя, радуйся, танцуй, веселись.

Девушки обнялись.

«Сколько в ней жизни! — Все внимание Роберта было приковано к незнакомке. — Она похожа на волшебницу из сказок, которые мне в детстве читала няня».

Молодой барон позабыл обо всем. Мысли сменяли одна другую, но все они были о девушке. Рядом вдоль коридора прогуливался крупный полноватый мужчина с густой шевелюрой. Он кого-то дожидался и что-то напевал, улыбаясь своим мыслям. Незнакомец вскинул взгляд, приметив в кресле баронессу Визельборг. Поднял руку, приветствуя, и быстро зашагал к ней.

— Баронесса, дорогая, как я рад вас видеть! Признаться, подумывал, вы пропустите бал в связи с трагическими событиями. Как славно, что выбрались. — Барон как галантный кавалер нагнулся и поцеловал даме руку.

— Благодарю вас. Да, сейчас не время для балов. Посчитала, что некрасиво, да и нехорошо будет с моей стороны отказать губернатору. Он с душевной теплотой относился к Генри.

— Вы умница. Рассудили правильно. Не поверю, если скажете, что приехали в гордом одиночестве. — Барон старался вызвать у баронессы улыбку.

— Что вы, я не одна, Роберт сопроводил меня.

— Молодой барон с вами?

— Разумеется.

— Где же он?

— Да вот же, видите, у колонны. Робби, — позвала она сына.

Роберт оглянулся в сторону матери и тут же подошел к ней.

— Робби, это наш старый преданный друг, барон Томас Вилсон. Твой отец почитал его и очень ценил. Позвольте, добрый друг, представить вам моего сына, — обратилась баронесса Визельборг к барону. — Вы его помните ребенком, подростком, нынче он дипломированный специалист, преподает в университете.

— Добрый вечер, юноша. Очень рад встрече, давненько не виделись.

Вилсон протянул Роберту руку, тот ответил рукопожатием.

— Приветствую вас. И мне очень приятно видеть вас, сэр.

— Мы с вашим отцом о многом мечтали. Вам осуществлять наши планы.

— Простите, не совсем вас понял.

— Поговорим при случае, на балу надо отдыхать.

— Дорогой мой, не забывайте дорогу к нам, как в лучшие времена.

— Сочту за честь навестить. — Вилсон поцеловал баронессе руку. — Позвольте откланяться, супруга с дочерями с минуты на минуту должны прибыть. Я с утра занимался делами фабрики, поэтому не успел заехать за женой и дочками. Договорились, что встретимся здесь.

— Да-да, конечно. Поклон вашей милой супруге от меня.

— Непременно передам.

Барон собрался уходить.

— Простите, сэр, хотел спросить.

— Пойдемте, юноша, по дороге поговорим.

— Благодарю.

— Слушаю вас.

— Простите… — Роберт не решался.

— Вы что-то хотели? — помог барон и заглянул собеседнику в глаза по-доброму, по-отцовски. Это добавило смелости.

— Не подскажете, кто эта девушка в бледно-сиреневом платье?

Барон перевел взгляд в указанном направлении.

— А, это душа бала — юная Ребекка Купер. Ее все обожают. Она в семье барона Купера самая младшая. Чудесная девушка, не правда ли?

— Вы правы. Мы, Визельборги, живем обособленно, мало с кем поддерживаем отношения. В окружении отца было много знакомых, друзей. Я же очень занят и веду затворнический образ жизни. Тем более у нас траур.

— Смерть вашего батюшки сразила нас. Думаю, и вам нелегко пришлось.

— Да, это так. Невосполнимая потеря.

— Понимаю. И все же я очень рад, что у моего старинного друга такой достойный наследник.

— Благодарю вас, сэр, польщен.

— Поверьте, и я переживаю безвременную кончину барона Визельборга, соболезную вам всем сердцем.

— Благодарю, сэр.

— Хороший был человек. Его все уважали.

— Все верно.

— Не расстраивайтесь вы так. Жизнь не стоит на месте, — подбадривал Вилсон Роберта. — Позвольте заверить вас, понадобится помощь — обращайтесь. Всегда к вашим услугам.

— Всем сердцем благодарю. Рад знакомству.

— Вот и хорошо.

Они подошли к лестнице.

Вилсон посмотрел на Роберта и проследил, к кому обращен его взор.

«А, молодому барону приглянулась юная Ребекка, ага, понятно». Дерзкая мысль посетила Вилсона: «Надо их познакомить. Чем черт не шутит». — Томас остался доволен своей сообразительностью.

— Юноша, позвольте спросить, вы разве не знакомы с семейством барона Купера?

— Нет, к несчастью.

— Пойдемте, пойдемте быстренько, представлю вас.

— Это удобно?

— Очень удобно, а где же знакомиться молодым людям, если не на балах?

Роберт понял — собеседник заглянул в его душу.

Вилсон подвел Роберта к барону Куперу.

— Друг мой, позвольте вам представить сына покойного барона Генри Визельборга — Роберта. Прошу любить и жаловать.

— Благодарю, Томас. Очень приятно, молодой человек. Рад видеть вас в нашем обществе. Филипп Купер, — барон протянул Роберту руку, и они обменялись рукопожатием. — А это моя супруга — Патриция. Старший сын — Арнольд, старшая дочь — Розалинда. Ну а это, — и барон расцвел в улыбке, — моя младшая дочь — Ребекка.

Девушки присели в глубоком реверансе.

— Благодарю вас, сэр. И мне очень приятно, — склонил голову Роберт.

— Вы кого-то ищете?

— Видите, вон там, в кресле, сидит моя матушка, она ожидает меня. Дело в том, сэр, что мы намерены покинуть бал, у нас траур. Нигде не бываем. Приехали оказать честь губернатору, не могли отказать ему.

— Понимаю и сочувствую. Приезжайте к нам вместе с матушкой. В субботу день рождения Ребекки.

— Благодарю. Передам матушке ваше приглашение. Не уверен. Не обессудьте. Мы не выезжаем.

— Все понимаю, молодой человек. Буду ждать вас, — настаивал Купер.

— Благодарю.

Роберт откланялся и быстрым шагом направился к матушке. Ему нужно было время, чтобы все обдумать. Чувства захватили. Он как мог сдерживал их, чтобы его состояние не стало заметно окружающим. Молодой барон еще сам не определил, что с ним. Но то, что этот ураган поглотил полностью и не давал разомкнуть тяжелые цепи, Роберт уже осознал. Он влюбился без оглядки.

— Что с тобой? Чем ты так взволнован? У тебя лихорадочный румянец во всю щеку, — спросила мать, когда Роберт приблизился к ней.

— Поедемте домой, матушка. Все расспрашивают, устал. Поедемте.

— Пожалуй, поедем. — Баронесса взглянула на сына и заподозрила недоброе. Она поднялась, взяла его под руку, и они направились к выходу.

— Ты хорошо себя чувствуешь, мой мальчик? — спросила мать, когда карета тронулась.

— Устал. Не люблю пышных сборищ. Бесконечные вопросы, расспросы.

Баронесса молчала.

— Матушка, вы знакомы с семейством Куперов? — без предисловия спросил Роберт.

— Слышала о них, достойная семья. Отец как-то очень хватил самого барона Купера.

— Глава семьи пригласил нас в гости. В субботу у их младшей дочери день рождения. Как я понял, ей исполнится пятнадцать лет.

— Совсем дитя, — мать посмотрела на сына, и ее сердце заныло. «Влюбился мой Робби. И как я посмотрю в глаза Гвен и ее матери?»

Роберту баронесса ничего не сказала.

Опасения

Ночью после бала молодому барону не спалось. Перед глазами стояло лицо юной Ребекки.

— Какое-то наваждение. Нагрянуло, и нет спасения, — сердился он на себя. — Надо успокоиться, уснуть, и до утра все пройдет.

Но сердечко подсказывало:

«Нет, дорогой, не пройдет. Пришло время любить».

А Роберт продолжал себя уговаривать:

— Мне все это показалось. Ну конечно, показалось. Мое состояние легко понять. После ухода отца из жизни на душе тоскливо, все вокруг видится серым и беспросветным. Юная красавица ненадолго развеяла грусть, вот я и возомнил, что влюблен. Не надо торопиться с выводами. Какой из меня жених? Предстоит прожить целый год в трауре. Защита диссертации скоро. Кто знает, как судьба повернется? Нет, жениться мне рано. И чего это я размечтался? Меня еще никто не обнадежил. Хватит об этом думать, — волевым решением прервал он поток мыслей, повернулся на другой бок, укрылся одеялом, закрыл глаза. Но что-то непонятное и дотошное саднило в душе. Словно маленький, только что родившийся котенок царапался и жалобно пищал, мяукал, будто просил о чем-то. Прошла ночь, в окно постучался рассвет, а бедный влюбленный так и не уснул.

Молодой барон поднялся очень рано, в замке все еще спали. Роберт спустился в буфетную и увидел на столе свой вчерашний кофе.

— По рассеянности оставил недопитым.

Он взял чашечку с холодным напитком и вернулся к себе. Нашел на полке любимую книгу и прилег. За окном падал снег.

«Как красиво! Зимняя сказка. Природа умнее нас. Выполняет свой долг по намеченному расписанию. У нее не существует дилемм. Люди почему-то все усложняют», — рассуждал Роберт.

Коммерческое предложение

В девять утра перед завтраком у парадного входа замка Визельборгов зазвонил колокольчик.

«Кто бы это мог быть? — подумал Роберт и спустился в гостиную.

— Сэр, вам депеша, — доложил слуга, кланяясь и протягивая барону конверт.

— Спасибо, Люк, положи на стол, — попросил барон, застегивая запонки и спускаясь по лестнице. — Позавтракаю и почитаю.

— Сынок, кто к нам пожаловал с утра пораньше? — послышался голос матери, Роберт обернулся. По центральной лестнице спускалась баронесса.

— Никто не пожаловал, матушка, посыльный доставил депешу. Очевидно, назначили дату защиты диссертации. Сейчас посмотрю, а вдруг что-то срочное. — Подойдя к столу, молодой барон обратил внимание, что на конверте нет печати университета и обратный адрес незнакомый. Роберт внимательно пробежал глазами весь текст.

— Это вообще не из университета.

Мать с опаской посмотрела на него. Напряженное состояние выражал ее взгляд.

— От барона Вилсона? — Роберт быстро вскрыл конверт, достал письмо и прочитал.

«Дорогой юноша, приветствую вас!

Возникла необходимость побеседовать в приватной обстановке. Вопрос чисто коммерческий. Поскольку вы являетесь наследником барона Визельборга, вызываете в обществе доверие. Надеюсь, не очень озадачил вас, и мое предложение заинтересует. Пожалуйста, приезжайте к полудню, потолкуем. Буду рад принять вас в своем доме.

С отцовской заботой и симпатией, ваш барон Вилсон».

Ниже стоял полный адрес отправителя.

— Интересно, что означают слова «коммерческий вопрос»? Разве барон не знает, что в нашей семье никто коммерцией не занимался? Очень странно, и отказать не могу, придется ехать.

— Сынок, от кого депеша?

— От барона Вилсона.

— Отец с ним состоял в приятельских отношениях. Приятный человек. На похоронах не был, ввиду срочных дел находился в отъезде. Он мне прислал соболезнование.

— Из разговора на балу я тоже заключил, что он приятный человек, легкий в общении.

— А что он хочет?

— Чтобы я приехал к нему.

— Зачем?

— У него ко мне коммерческое предложение. Матушка, скажите, разве приятели отца не знают, что в нашей семье никто не занимался коммерцией?

— Конечно знают. Поезжай к нему, сынок, и объясни, что служишь в университете и тебе некогда заниматься другими делами. Он хороший человек, поймет, сердиться не будет. Дома почти не бываешь.

— Так я и собирался сделать.

— Правильно. Садись, сынок, будем завтракать, каша простынет.

— Вы правы, матушка. Овсянка не может ждать. Приятного аппетита.

Беседа

К полудню Роберт стоял у дверей дома барона Вилсона. Слуга открыл гостю и принял у молодого барона пальто, шарф и цилиндр.

— Позвольте, я провожу вас? — спросил дворецкий.

— Да, пожалуйста. Я у вас раньше не бывал.

— Пойдемте, барон ожидает вас в своем кабинете.

— Благодарю.

— Юноша, приветствую вас, как хорошо, что вы приняли мое приглашение.

Роберт поднял голову и увидел на втором этаже у перил улыбающегося барона.

— Доброго здоровья, барон. Как я мог не принять? Вы были столь любезны со мной на балу, что само собой напрашивалось желание продолжить наше знакомство. И матушка о вас прекрасно отзывалась.

— Какая честь. Сама баронесса Визельборг обмолвилась обо мне добрым словом.

Между тем Роберт поднялся по лестнице и закрепил рукопожатием свое присутствие.

— Старина, ты свободен, — распорядился барон.

— Слушаюсь, — ответил дворецкий.

— Проходите в кабинет, присаживайтесь. Хотите что-нибудь откушать?

— Благодарю. Недавно из-за стола.

— Тогда приступим к делу. Я и барон Купер не так давно приобрели на бирже фабрику мануфактуры в Лондоне. Мы планировали пригласить молодого энергичного специалиста на должность управляющего фабрикой. Скажу честно, ни одна кандидатура из всех предложенных нам не подошла. Объясню почему. Этот человек должен обладать определенными свойствами натуры, а это прививается воспитанием: надежность и порядочность. Сами понимаете, не просто найти такого человека, тем более что при всех положительных характеристиках, доверия к тому, кого не знаешь, нет. Сомнения, так или иначе, возникают.

— Согласен с вами.

— В тот вечер на балу, разговаривая с вами, я тут же определился: это тот человек, который нам нужен. Отца вашего все уважали. Вы знаете, как называли Генри Визельборга в обществе?

— Жемчужина английской аристократии.

— Совершенно верно. И это так. Вы — продолжатель дел уважаемого рода, потомок Визельборгов. На вас ложится большая ответственность — пронести эту традицию через всю жизнь и передать детям.

— Это я и собираюсь сделать. Оговорюсь, еще не женат. Не свил свое гнездо. В любом случае моя семья будет жить в замке и, как вы упомянули, продолжать традиции нашего рода, абсолютно так.

— Похвально, юноша. Очень рад, что нашел понимание у вас. После бала я предложил вашу кандидатуру барону Куперу, и представьте, он с удовлетворением принял мое предложение. Но для вас я расширил полномочия управляющего. В том случае, если вы принимаете наше предложение, станете полноправным владельцем наравне с нами и сможете завещать свою часть стоимости фабрики своим детям.

— Но… — Роберт попытался вставить слово, Вилсон прервал его.

— Простите, я еще не закончил. Вы будете совладельцем в составе директоров. При этом мы не востребуем с вас компенсацию за вашу долю в деле. Я все сказал. Теперь слово за вами.

— Сэр Вилсон. Несколько неожиданно для меня. Вы знаете, в нашей семье коммерцией никто не занимался. На носу защита диссертации. Очень занят в университете, преподаю. Даже не знаю, что сказать.

— Простите, не знал этого. Сделаем так. До защиты диссертации вы делами фабрики не занимаетесь, разве что разок-другой приезжайте полюбопытствовать, что это такое, познакомитесь с персоналом. После защиты выделяете не более двух раз в неделю и несколько часов уделяете делам фабрики, у вас будет свой кабинет, штат подчиненных, заместитель, которому вы дадите распоряжения, чем заниматься в ваше отсутствие. Так подойдет? — Вилсон выжидал. Более выгодных условий трудно было себе представить.

— Вы создали мне такие привилегии, что после этого отказать вам с моей стороны было бы крайне недружелюбно. Попробую. Но предупреждаю, буду надоедать вам и советоваться. Я — не коммерсант.

Вилсон добродушно заулыбался и подошел к Роберту.

— Дружище, поразительно, смотрю на вас и вижу Генри. До чего же хорошо с вами! У нас общий язык, понимаем друг друга с полуслова. Вы знаете, я счастлив. — Он обнял Роберта по-отцовски. Теперь я знаю, как мы назовем нашу фабрику.

— И как? Слушаю вас, сэр.

— Визельборг, в память об ушедшем друге.

Роберт раскраснелся.

— Сэр, я вам так благодарен, этим вы окажете моему отцу большую честь.

— Оставьте, юноша. Это мелочи. Вы с нами, вот это замечательно. — Вилсон внезапно что-то вспомнил, в его глазах заиграли и запрыгали веселые огоньки.

— И с Ребеккой все устроим, — сказал он, словно продолжая свои мысли.

— Что вы, что вы. Не надо. Не беспокойте девушку. Не готов свататься. У нас траур.

— Зачем же вы так всполошились? Кто сказал сейчас? –

Вилсон предупреждающе поднял указательный палец.

— Траур когда-то закончится. А жизнь продолжается. О любви думать не запрещается, она стимулирует все наши начинания. — Барон приворожил наследника Визельборгов своими словами. Роберт действительно впал в глубокое отчаяние, потерял интерес, вполне обычный для привычных вещей, отказался от сиюминутной радости.

«Барон прав. Надо думать о жизни. Отец был оптимистом, он бы меня понял. Хотя что я? Отец мечтал женить меня на Гвен», — грустные мысли вмешались, и Роберт погрузился в уныние.

Вилсон это заметил.

— Что-то вы помрачнели, юноша. Я вас чем-то озадачил?

— Откроюсь вам. Мой отец очень любил своего близкого друга, графа Артура Бедфорда, и настаивал, чтобы я женился на его дочери, у них существовала договоренность на этот счет.

— Да, незадача. На его дочери только недалекий или убогий женится, — нелестно отозвался Вилсон о Гвен.

Роберт молчал.

— Послушайте, сердцу не прикажешь, без слов ясно. Не переживайте, юноша. Генри был мудрым человеком, он бы со временем и сам пересмотрел свое решение. Дочь Бедфорта имеет очень плохую репутацию в обществе. Забыли об этом? Мало ли о чем отцы договорились двадцать лет назад. Давно дело было, быльем поросло. Не робейте. Поступайте так, как велит сердце. Ваша матушка примет любое ваше решение, я уверен. Выждем траур и поедем свататься, я заменю Генри на один день.

— Вы окрылили меня, не знаю, что сказать и как благодарить вас за дружеское расположение и отцовское участие. Вы, сами того не подозревая, коснулись моих сокровенных душевных чаяний. Благодарю вас. Я обрел второго отца.

— Так тому и быть. Буду вашим хранителем. Не печальтесь. Поступим согласно лучшим традициям и никого не забудем.

— Вы подарили мне надежду. Да, я немного озабочен вашим предложением о сотрудничестве, надеюсь, справлюсь.

— Без сомнения. Верю в вас, юноша.

— Если позволите, поеду. Нужно поспеть к лекциям. Обычно начинаю с утра, сегодня первая в три часа дня для старшего курса.

— Да-да, конечно. Мы обо всем договорились. В любое время приезжайте и чувствуйте себя здесь как дома.

— Благодарю за все.

Роберт вышел на улицу. Холодный ветер колол глаза, они слезились. Ледяная волна без разрешения и стеснения нырнула под одежду, пробираясь глубже. По коже забегали мурашки. Роберт поднял ворот пальто. На встрече его озадачили. Он, анализируя, пропускал через себя то, что услышал, обдумывая предложение. Невольно поднял голову, сделав глубокий вдох, и посмотрел на небо. А там облака застыли в виде распятой лягушки, намекая на его неопределенное состояние.

— Что за мысли?! — возмутился молодой барон. — Меня никто не обидел, не унизил, никто не принудил. Предложили поучаствовать в деле, никаких плохих намерений не преследуя. По старой памяти, как говорится. Люди не понаслышке были знакомы с моим отцом, очевидно, это помогло им с доверием отнестись ко мне. Другое дело, я никогда не занимался коммерцией, у меня в этой области нет опыта. Считаю, никогда не поздно поучиться и открыть для себя новые горизонты. Попробовать можно. Если не получится, надеюсь, мои наставники отнесутся с пониманием.

Человеческая натура противоречива, поэтому сомнения одолевали молодого барона.

— Понимаю, придется идти на риск. Ведь мог отказать Вилсону, но не сделал этого, почему? Какой из меня коммерсант? Навалились беды, и как от них избавиться? Что-то мне не нравится настроение, в последнее время меня преследует не свойственное мне состояние. Руки опустились. Последствия событий, все воспринимаю в миноре. Уход из жизни отца покоя не дает. Тоска гложет душу. Не могу себе простить, что тогда не согласился жениться на Гвен. Знаю, что ничего путного из этого союза не получилось бы. Но отец был бы жив. Он принял близко к сердцу мой отказ и не сумел пережить. Нет, — одернул себя Роберт. — Лучше весь век одному, нежели с ней. Все в прошлом, надо смотреть вперед. Барон, умница, все верно рассудил и советы дал стоящие, почему же я пасую?

Выбор сделан окончательно и бесповоротно

Миновал томительный год траура. В день годовщины смерти Генри Визельборга Роберт с матерью навестили его могилу. Настроение у обоих было далеко не праздничное. Потеря дорогого человека присутствовала постоянно в их мыслях, чувствах и делах. Баронесса долго собиралась с силами. На обратном пути все же решилась спросить у сына:

— Робби, ты Гвен больше не любишь?

Роберт ждал этого вопроса. Он знал, что мать постарается его уговорить поступить, как должно дворянину и наследнику Генри Визельборга. Но его решение было непоколебимо.

— Матушка, я ее никогда не любил. Мы дружили в детстве. Никаких отношений между нами не было.

— Вы были неразлучны, — настаивала на своем баронесса.

— Матушка, поймите, в ребяческом возрасте дети следуют примеру родных. Вы с отцом дружили с Бедфордами, и мы с Гвен дружили, вполне закономерно. В то же время это нас ни к чему не обязывает. Если бы Гвен предпочла выйти замуж за кого-нибудь другого, я бы не возражал.

— Ты странно рассуждаешь, дорогой мой. Как же она могла связать судьбу с другим человеком, если все годы ждала тебя?

— Я ее к этому не принуждал, поверьте мне на слове.

— Робби, как понимать твое заявление? Что же получается, и когда был жив отец, ты не собирался на ней жениться?

— Никогда не собирался. Отец настаивал и, чтобы утешить его перед смертью, дал слово, но потом об этом очень пожалел. Я много над этим думал. Повторяю, мы дружили, и ничего большего.

— Робби, она всегда любила только тебя и терпеливо ждала. Гвен мечтала стать твоей женой. Она была верна тебе.

— И что из этого следует? Удивляюсь, вы никак не поймете, матушка, без любви я не женюсь. Нет, мы никогда не будем вместе.

— Не кипятись, я не враг тебе. Никто не волен заставить тебя силой сделать выбор в пользу Гвен.

— Благодарю.

— А вообще ты собираешься обзавестись семьей или прописался в холостяки навечно?

— Собираюсь. Холостяцкая жизнь не по мне. Вы же знаете, я люблю домашний семейный уют.

— Запомни, я мать и желаю тебе счастья.

— Знаю и благодарю вас.

— Позволь спросить, ты кого-то выбрал на роль спутницы жизни?

— Выбрал. Дочь барона Купера — Ребекку, в том случае, если она пожелает принять мое предложение. Последнее слово за ней.

— Я так и думала, материнское сердце не обманешь. — Роберт повернулся и внимательно посмотрел на баронессу.

«Откуда ей знать, о чем я думаю?» — закралась странная мысль.

— Насколько мне известно, барон Купер и барон Вилсон включили тебя в состав учредителей.

— Матушка, они ввели меня в совет директоров и сделали совладельцем фабрики мануфактуры.

— Вот видишь, это говорит о том, что барон благосклонно к тебе относится и не будет возражать против вашего брака с его дочерью.

— Какое это имеет отношение к Ребекке и женитьбе? Чистая коммерция.

— Человека, которому не доверяют, в долю не берут. А если взяли, в остальном окажут содействие, — заключила баронесса. Она мыслила с позиции своего возраста и знания негласных законов, которые практиковались в среде аристократов.

— Барон Вилсон обещал мне свое содействие в этом вопросе.

— Сынок, он обещания выполняет, всегда держит слово. Это очень надежный человек.

— Он-то поможет, главное в этом вопросе заключается в желании девушки. Мне нужно заручиться ее согласием, понимаете? Только бы она захотела выйти за меня замуж. Неволить не стану.

— Ты что же, в себе сомневаешься? Никогда такого за тобой не замечала, новость для меня. Что ж ты так низко себя ценишь?

— Не в этом дело, матушка. В любви задействованы другие механизмы. Я глубоко изучал философию. Насильно мил не будешь.

— Это она тебе так сказала? — сердито посмотрела на сына баронесса.

— Нет, что вы, всего лишь мои домыслы. Мы с ней еще ни разу не разговаривали. Счел лишним ухаживать в период траура. Она ни сном ни духом не знает о моих чувствах. У нее скоро день рождения, шестнадцать исполнится. С ее отцом в первую очередь предстоит побеседовать и попросить руки Ребекки.

— Юная совсем, — улыбнулась баронесса своим мыслям. — Что я говорю? Меня в этом возрасте уже сосватали. Твой отец так трогательно за мной ухаживал. Он был чрезвычайно внимателен и ненавязчив. Я его полюбила, как увидела.

— Красивые чувства.

— Да, есть что вспомнить. Мы вместе прожили длинную и счастливую жизнь. Ни разу не поссорились. Зачем он покинул меня? — расстроилась баронесса. — Каждую минуту Генри со мной. Плохо без его заботы, внимания.

— Матушка, прошу вас, не надо плакать. Все ведь хорошо, я с вами.

— Хорошо, сынок. Прости, не буду. — Баронесса промокнула глаза.

И вдруг молодой барон произнес фразу, которая заставила мать забыть на время о своих переживаниях.

— Времена меняются, люди тоже. А вот таких, как она, не встречал нигде, — с тоской во взгляде произнес Роберт.

«Влюблен мой мальчик, — окончательно убедилась баронесса. — Надо съездить к барону Вилсону, посекретничать с ним. Кто поможет сыну, если не мать?»

Вы зря беспокоитесь…

Недолго думая, баронесса по старой памяти приехала к барону Вилсону без приглашения.

— Кого я вижу! Госпожа Визельборг пожаловали, — приветствовал хозяин гостью, спускаясь в гостиную по лестнице после доклада слуги.

— Простите, что не предупредила, дело срочное, — оправдывалась баронесса.

— И вам не совестно? Двери моего дома распахнуты перед вами всегда. Мон шер, — Вилсон перешел на французский, — вы чем-то озадачены. — Он подошел к гостье и поцеловал ей руку.

— Нам бы уединиться, разговор есть, — недвусмысленно намекнула баронесса.

— Думал, чайку попьем.

— В другой раз, спешу.

— Тогда пройдемте в библиотеку. Там сможем уединиться.

— Благодарю.

— Я занят, попрошу нам не мешать, — распорядился барон.

— Будет сделано, — ответил дворецкий и поклонился.

Они прошли по коридору до оранжереи и свернули направо. Баронесса увидела массивные двери, на которых бросалась в глаза табличка с надписью: «Библиотека».

Барон открыл дверь.

— Прошу вас, проходите, располагайтесь.

— Благодарю вас.

Барон сел рядом.

— Слушаю вас.

— Мой добрый друг, я очень озадачена.

— Что так?

— Меня волнует состояние Роберта.

— А что с ним? Я его вижу на фабрике. Он быстро освоился. На последнем собрании совета подготовил доклад, внес ряд серьезных предложений для улучшения работы и производительности фабрики. Все члены совета остались им очень довольны. У вас вырос хороший сын и толковый специалист. Честно говоря, я тихо вам завидую. У меня одни дочери, — грустно пошутил Вилсон. — У вашего сына прекрасная голова, он умен, деятелен, талантлив. Он перспективен. Его ожидает большое будущее.

— Благодарю. О талантах сына наслышана. Меня волнует его душевное состояние.

— А что такое? Я ничего не заметил.

— Разве вы не знаете? Он до смерти влюблен в младшую дочь барона Купера. Перестал спать, не ест, клюет только для блезира. Похудел, переживает. Он бредит ею.

— Что же в этом плохого? Роберт молод, пришло его время, душа просит любви. Вспомните себя в его возрасте.

— В его возрасте я давно была замужней дамой с ребенком на руках. А он не знает, как подступиться к девушке, как заговорить с ней. Одни отговорки. Объясняет свою нерешительность тем, что не хотел нарушать траур. Но я-то знаю, что любовь не может ждать. Он с ней даже не разговаривал. Представляете?

— Повторюсь, у вас хороший добропорядочный сын, он чтит семью. Видите, памяти отца посвятил год жизни. Вам бы радоваться.

— Душа болит. Как посмотрю на его печальные глаза, в которых тоска заполнила взор, жалко его становится, сердце сжимается.

— Ну-ну, не надо преувеличивать и так сокрушаться. Траур кончился. Преград больше нет. Поедем его сватать.

— Вы действительно собираетесь это сделать?

— Мы с Робертом так условились.

— Гора с плеч.

— На днях и поедем. Прошу вас, пожалуйста, успокойтесь. Не успеете оглянуться, как венчать его будем.

— Помолюсь за вас.

— А сейчас нам пора расстаться. Скоро Роберт приедет, у нас дела по фабрике. Не хорошо, если он вас здесь увидит. Лучше будет, если этот разговор останется между нами.

— И я так считаю. Не нужно ему знать, что я вмешиваюсь. Не желаю, чтобы он застал меня у вас. Уже уезжаю, — засуетилась баронесса.

— Пойдемте, я провожу вас и велю подать мою карету.

— Дорогой друг, не беспокойтесь. Моя карета дожидается у порога.

— Чудесно. Дам знать, как результат будет.

— Договорились. И благодарю вас. Вы настоящий друг.

— Не стоит благодарности, дорогая баронесса.

Пора

Роберт приехал к Вилсону после того, как баронесса Визельборг успела покинуть его гостеприимный дом, и молодой барон не слышал их беседы.

— Роберт, молодец, что приехали. Так-с, юноша. Завтра мы с вами едем свататься. Попрошу быть при параде, как и полагается в таких случаях.

— Как завтра, уже?

— А чего ждать? Траур закончился, вы можете жениться.

— Вот так сразу и жениться? Вряд ли получится. Мы не знаем, захочет ли девушка связать со мной судьбу, а вы уверенно заявляете.

— Я старше вас и лучше знаю. В общем, не будем терять время. Завтра попрошу… — Вилсон вынул из кармана жилетки часы, открыл крышку, подумал, — так к часам четырем поспеваем приехать. Чайная трапеза в пять, у вас будет время для беседы. Познакомитесь ближе с Ребеккой и поговорите с бароном Купером. Отказ не принимаю, — строго предупредил Вилсон.

— Ну что ж, если вы так уверены, рискнем. Двум смертям не бывать, одной не миновать…

Барон посмотрел на Роберта.

— Юноша, клянусь вам, нет ни одной причины подобным образом нервничать. Помяните мое слово, дело сладим быстро.

— Прошу простить, уважаемый барон. Такие вопросы второпях не решаются. Надо поухаживать, расположить девушку. — Роберт готовился к самому сложному экзамену в своей жизни.

— Пожалуйста, ухаживайте. Мой вам совет, не затягивайте с этим. Быка надо брать за рога.

— Шутите?

— Стремлюсь вас развеселить. Улыбнитесь, Роберт. В вашем возрасте все возможно.

— Я настроен серьезно. Не привык флиртовать.

— Никто вас к этому не призывает. Но и ухаживать по году тоже смысла нет.

— По ситуации определюсь.

— Вот это уже ближе к делу. Ступайте, завтра решающий день в вашей судьбе.

— Вы меня пугаете.

— Ни в коем случае. Настраиваю. Поезжайте домой, отдохните, отвлекитесь, не думайте об этом. На месте умнее будем.

— Ваша правда. Благодарю. С вашего позволения откланяюсь.

— Ступайте с миром.

Харисон наводит справки

— Бриг, добрый вечер. — Сыщик вошел в буфетную. Здесь хозяйничал старый слуга. — И вам добрый вечер, господин Харисон, — ответил дворецкий, протирая посуду.

— Как погляжу, вы все трудитесь без устали.

— Посудомойка иногда просит помочь. У нее всегда много работы. А я бездельничаю, почему не подсобить?

— Ваша доброта покоряет.

— Спасибо, вы умеете поддержать словом.

— Смотрю, у вас здесь чистота и порядок. Посуда доведена до блеска: бокалы, фужеры сверкают, сияют на свету, отливая всеми цветами радуги. Стекло дорогое, дело рук знатных мастеров.

— Да, вы правы. Посуда дорогая, на каждом предмете фирменное клеймо мастера.

— Вижу.

— Вы наблюдательны.

— У моих родных посуда шикарная. Досталась от бабушки в наследство. На каждом предмете клеймо мастера. Мне нравится у вас, все разложено по полочкам.

— С детства приучен все класть на свои места, не люблю беспорядок.

— Отличная черта. И я приучен, только не всегда успеваю. Работы много. Знаете, у меня обычно все разложено по папкам. Но когда работаешь над документацией, образуется настоящий тарарам.

— Что же вы сравниваете? Ваша работа требует большой отдачи. Клиентов много, дела разные. Попробуй поспеть за всеми. А если дело срочное, не терпит отлагательств, когда раскладывать по полочкам? А помощница у вас есть?

— Есть, конечно, миссис Нора. Она старается, но и ей порой достается — приходится работать одновременно над несколькими делами. А это невероятно трудно. Все зависит от моей загруженности. Давно хочу перейти на новый график, чтобы в работе было одно дело, пока не закрою его и не передам в полицию либо в суд, и ни на что дополнительно не соглашаться.

— Мне думается, это самое правильное решение.

— И я так считаю. Жизнь есть жизнь, всегда находится причина, и меня слезно уговаривают. Отказывать не умею, — махнул рукой Харисон.

— Сложная задача нести на себе такое бремя.

— Это моя работа, сам выбирал. Бриг, угостите меня чаем? Поверите, утром выпил чашечку кофе, и с тех пор во рту маковой росинки не было. Некогда. Объем навалился, все нужно проверять самому.

— Что вы спрашиваете? Вам в комнату принести?

— Нет-нет. Не трудитесь, здесь посижу с вами, надеюсь, не помешаю.

— Ну что вы, господин Харисон, как можно. Мне в радость. Несколько минут тому назад вскипятил чайник, как чувствовал, что желающие попить чаек найдутся. Угощу вас прелестным напитком со вкусом черной смородины. Он очень ароматный. У баронессы как-то гостили друзья. Из путешествия привезли ей сувенир. — Бриг вынул из нижнего отделения буфета железную банку с красивой этикеткой, приподнял крышку, и сыщику в нос проник насыщенный аромат черной смородины.

— До чего же свежо и вкусно пахнет. Лето ждать еще долго.

— Удивительное дело, несколько месяцев прошло как привезли, а чай не утратил свой аромат. Кстати, я заметил, что вас на обеде не было, — неожиданно переключился дворецкий на другую тему.

— Уезжал, не успел вернуться ко времени. Потом не стал просить.

— Это вы зря. Без еды нельзя, сил не будет.

— Привык, на ходу что-то перекусываю и бегом по делам.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Вот ваш чай, в корзинке свежие булочки с ванилью. Сегодня испекли. Приятного аппетита.

— Благодарю вас. Вы попали в цель. Булочки с ванилью и корицей — моя слабость.

— Вот и замечательно. Возьмите в розетке вареньице и кружок лимона. — Бриг поочередно доставал из буфета то одно, то другое, как из волшебного сундучка, тем самым разжигая у Харисона аппетит, и дворецкий достиг результата.

— Вы умеете угощать. Спасибо.

— Господин Харисон, для меня ваши слова — награда, я достиг желаемого. Ешьте на здоровье.

— Бриг, хотел вас попросить об одолжении.

— Слушаю вас.

— Расскажите мне о соседях баронессы. Кто проживает в вашей округе, какие они, что собой представляют, в каких отношениях состояли с супругами Визельборг. Все, что знаете.

— В нашей округе проживают всего три семьи. Одна из них наездами бывает, у них большой дом в Лондоне. Говорят, что там им комфортнее, чаще видятся с друзьями, близкими. На лето перебираются к нам на природу. Их дом окружен красивейшим парком, в нем небольшой пруд, а роскошный фруктовый сад расположен по другую сторону.

— Вы хорошо осведомлены.

— Дружу много лет с их дворецким.

— Вот оно что. И как их величают?

— Семейство Уайт.

— Это не тот Уайт, который приумножил свое состояние, скупая акции банков?

— Он самый.

— Хорошее соседство. Сможете со мной съездить к ним?

— Пожалуйста. Только надо умудриться застать их на месте.

— Скажите, Бриг, вы не сделаете мне любезность?

— Все, что попросите.

— Благодарю. Разузнайте у дворецкого Уайтов, когда можно к ним нагрянуть, да так, чтобы застать господ?

— Постараюсь.

— Спасибо. Остальных знаете?

— Знать-то знаю, бывал не у всех. Визельборги посылали с сообщением или рождественскими угощениями, тогда и бывал. Недалеко от нас живут Браозы. Достойные люди.

— Не знаком.

— Представьте, у них восемь детей: поровну — четверо сыновей и столько же дочерей.

— Специально не придумаешь.

— Да. Третья семья, — Бриг замолчал.

— Что-то не так?

— Люди не очень солидные и неприятные в общении.

— Что поделаешь, не все могут быть хорошими, так устроен мир, к сожалению. У Визельборгов с ними были натянутые отношения?

— Не было никаких отношений. Не помню, чтобы они когда-то встречались или по-соседски обсуждали что-то.

— Натянутые отношения.

— Повторюсь. По-моему отношений и вовсе не было. Как-то наблюдал одну сцену, кто-то в разговоре из гостей Визельборгов упоминал о них, у барона и баронессы тут же испортилось настроение.

— Причины не знаете?

— Нет. Со мной не делились, сам не спрашивал. Тема была под запретом.

— Придется обойти всех.

— Вы думаете, они знают что-то такое, чего не знаю я?

— И такое возможно.

— Не буду утверждать.

— Завтра же и начну. К этим пока не пойду. Оставлю их на закуску, — пошутил сыщик.

— Прошу простить, господин Харисон, забыл. Есть еще госпожа Глостер. Как это я о ней позабыл? Живет одна, супруг умер. Детей своих нет. Приемный сын давно уехал, изредка навещает.

— Что вы можете сказать о ней?

— Баронесса любила коротать с ней зимние вечера. Периодами госпожа Глостер путешествует. Я на короткой ноге с ее дворецким, поэтому в курсе дел. Женщина серьезная, строга в общении, не особо разговорчивая, однако с баронессой она подолгу беседовала.

— Их связывали общие интересы?

— Она, как и баронесса, любила вышивать. Иногда они вместе ездили в оперу.

— Вот видите. Беру ее на заметку, записал. С нее и начну. Благодарю, вы мне очень помогли. За чай с булочкой мой вам поклон. Получил удовольствие.

— Я рад. Это мой долг — служить людям.

— Вы свой долг выполняете на совесть. Не каждому дано.

— Благодарю, господин Харисон. Ваши слова тронули мое сердце.

— Буду к вам наведываться, еще надоем.

— Надоедайте, сделайте одолжение. Одинокому старику в радость.

— Спокойной вам ночи.

— И вам приятных снов.

Новая гостья

Мне не спалось. Ночь пробежала незаметно, вот и рассвет. Я так зачиталась, что не успела переодеться в ночное белье, в платье улеглась. Очень интересная книга мне попалась в библиотеке барона Визельборга. Захотелось подышать воздухом. Набросила шубу, сбежала вниз, прошла по лабиринтам коридоров миновала подсобные помещения и вышла на крыльцо со стороны кухни, чтобы не будить слугу.

Погода стояла чудесная. Воздух опьянил меня с первого мгновения. С удовольствием вдохнула в себя зимнюю свежесть, запрокинула голову и закрыла глаза в наслаждении. Издали раздавался скрежет колес и цоканье копыт подъезжающей кареты.

— Это не к нам. Кто в такое время станет в гости ездить? Как хорошо дышится.

Открыв глаза, я увидела картину, которая долго не отпускала меня, волнуя воображение. Небосклон был усеян маленькими облаками, напоминающими листочки разной формы и россыпью снежинок. Создатель мастерски расписал свое новое творение. Снежинки выстроились вереницей, окружая облака-листья. Их узоры, медленно передвигаясь в забавном танце, рисовали новые фигуры. Все лежало близко как на ладони. Присутствовал соблазн дотянуться и потрогать. Неизменными оставались созвездие Стрельца, несколько ярких звездочек и ее величество — блуждающая между облаками полная луна. Няня ее называла «Сторожиха» и приговаривала, что она предвещает холодную погоду. Нянюшка знала много старинных примет и всегда оказывалась права. Ее предсказания сбывались каким-то странным образом. Я отвлеклась, вновь подняла голову, а там за это время появилось полотно с иными персонажами.

— Прекрасно! Чудеса природы создают прилив новых сил и упоение душе.

Не успела я вернуться в обычное состояние, как увидела карету, проследовавшую к парадному входу замка.

Кому-то не спалось, как и мне. Приезжать в гости в предрассветный час — привычка привереды и эгоистичного человека, который считается только со своими интересами.

Пора возвращаться к себе.

Карета подъехала к крыльцу парадного входа. В ней сидела солидная и очень серьезная дама. То была баронесса Гертруда Стенли, величественная и недоступная. Она прожила долгую жизнь: искрометную юность, бурную молодость и взвешенную, насыщенную событиями зрелость. Достигнув возраста безмятежности, всем на удивление она оставалась в ясном уме, твердой памяти и не собиралась прощаться с жизнью, напротив, вела себя так, словно ей не более сорока лет. Миссис Стенли следила за своей внешностью, принимала омолаживающие ванны для тела, делала питательные маски для лица. Обновляла гардероб, заказывая портному новые наряды, ювелиру — украшения, баловала себя увеселительными выездами в свет. Два раза в году посещала источники, где пила лечебную воду и принимала ванны. Она окружила себя всеми, кто заботился о ней незаметно, не доставляя хлопот, и вносил разнообразие в будни. Кстати, в теплое время года миссис Стенли не игнорировала горячие купальни в Бате, для этого ей приходилось проехать немало верст долгой дороги. Но ее ничего не останавливало. У миссис Гертруды образовался свой круг знакомых, она с удовольствием проводила время в их окружении.

Маленькое дополнение к портрету. Миссис Стенли не давала никому спуска, слугам не раз доставалось от нее на орехи. Ей не были ведомы полутона в общении с людьми.

«Прямолинейная и резкая», — так отзывались о ней.

Историческая справка

Уильям Шекспир жаловался на то, что минеральные воды Бата, хотя и могут исцелить от множества страданий, но бессильны перед страданиями любви.

Так, на юго-западе страны, в окружении семи холмов графства Сомерсет (Somerset), расположился один из красивейших городов Англии — Бат, место с забавным на первый взгляд названием, в переводе на русский означающим баня или купальня.

Здесь сосредоточено более пяти тысяч архитектурных памятников георгианского стиля начала XVIII — первой трети XIX веков. Многие фасады домов в Бате выдержаны в стиле палладианства и представляют собой целые архитектурные ансамбли, отличающиеся любовью к строгой симметрии и учетом перспективы.

В начале V века теснимые варварами римляне оставили Туманный Альбион. Вслед за этим последовали темные века (V–XI века), и жители островов позабыли обо всем, чем там занимались римляне. Некому стало залезать в ванну, и курорт постепенно превратился в руины. В VII веке саксы, именовавшие это место Hat Bathun (горячее купание), откуда и происходит современное название города, основали здесь аббатство.

В 973 году в этом аббатстве венчался на царство первый король объединенной Англии — Эдгар Миролюбивый (Edgar I the Peaceful, 943–975). Интересно, что до сих пор текст церемониальной коронационной речи английских монархов отчасти воспроизводит его слова. Но в своем первозданном облике аббатство до сегодняшнего дня не сохранилось — на его месте стоит готический храм. В XI веке Бат превратился в епископство. Первым его пастырем, носящим митру, стал Иоанн Турский (1122). При нем же началось строительство городского собора.

Его преосвященство, будучи сыном медика, проявил неподдельный интерес к источниками Бата. При нем были построены новые купальни у каждого из трех источников — King’s Bath (Королевская купальня), Cross Bath (Купальня Креста) и Hot Bath (Горячая Купальня), известные до сегодняшнего дня. Температура воды в них составляет 46 °C.

Со временем город стал популярным курортом, центром притяжения для больных и любопытствующих знатных особ. Больше всех Бат прославила королева Мария Моденская (Mary of Modena, 1658–1718), супруга Якова II (James II, 1633–1701), излечившаяся от бесплодия благодаря целебным водам города, после чего английские монархи стали частыми гостями в этих краях. В свое время Бат посетил Шекспир(William Shakespeare, 1564–1616), посвятивший его источникам два сонета (153 и 154).

… Огонь погас, а в ручейке вода

Нагрелась, забурлила, закипела.

И вот больные сходятся туда

Лечить купаньем немощное тело.

С прибытием

— Миссис Стенли, с добрым утром. — Дворецкий опустил ступеньки, подал руку гостье и, придерживая, помог выйти из кареты.

— Здравствуй, Бриг. Давно не виделись.

— Да, вы правы. Как добрались, госпожа Гертруда?

— Дорога была невыносимой, устала.

— Пожалуйста, проходите в дом. Ваши апартаменты готовы.

— Благодарю. Вещи… — Она хотела дать распоряжение, забыв, что дворецкий имел обыкновение опережать желания господ.

— Ни о чем не беспокойтесь. Через несколько минут ваши вещи будут доставлены по назначению.

— Я забыла, что ты не нуждаешься в указаниях. Мой сын приехал?

— Еще вчера господин Джастин прибыл.

— Надо отдохнуть.

— Пожалуйста, поднимитесь к себе. Все, что понадобится, доставлю, только позовите.

— Я знаю, Бриг. Ты самый надежный слуга. Забрала бы тебя к себе, да ты не пойдешь.

Бриг промолчал, не отреагировав на реплику.

— Благодарю вас, — проронил он на ходу и занес поклажу в дом.

— А что, племянница Ребекки прибыла?

— Мисс Мери несколько дней как приехала. Вы увидите ее за завтраком. Поспели ко времени. Располагайтесь, оставлю вас.

— Спасибо, Бриг.

Приглашение

Поздним вечером я читала письма батюшки, которые он адресовал матушке в дни их романтических отношений. Строки напоили меня негой и лаской, поистине глубокими и искренними чувствами. Я и не знала, что отец был в душе романтиком. Мое сердечко пело, читая излияния отца к матушке. Столько света, тепла и любви было в этих откровениях. Атмосферу блаженства прервал стук в дверь.

— Кто там? — спросила я.

— Мисс Мери, к вам можно? — услышала я голос дворецкого.

— Входите, Бриг, — набросив пеньюар, я поднялась.

— Простите за поздний визит.

— Видимо, что-то неотложное, иначе вы бы не пришли.

— Вы угадали, вам письмо.

— Письмо? В такое время? Наверняка от подруги.

— Не знаю. Только что принесли. Не имею привычки смотреть. Баронесса просила, чтобы приходил с готовым докладом. Каждый раз пасовал. Не приучен заглядывать в чужую жизнь.

— И я такая же. Давайте, почитаю. Соскучилась, наверное, на прошлой неделе пришло от нее послание, я тут же ответила.

— А вдруг у нее для вас срочные новости? — предположил Бриг.

— Не уходите, пожалуйста. Если что-то срочное, сразу же отвечу и отправите. Присядьте.

— Благодарю вас.

Не проверив адрес на конверте, открыла его, достала письмо, взглядом прикоснулась и обомлела. Бриг по выражению моего лица понял, что весточка не от подруги.

— Бриг, вам что-нибудь говорит имя — графиня Гвен Бедфорд?

— Как вы сказали?! — дворецкий изменился в лице.

— Понятно. Опять кто-то посторонний и не особо приятный стучится в мою жизнь, — вывод напросился сам собой.

— Порвите не читая, — раскраснелся Бриг.

— Почему?

— При упоминании одного этого имени у вашей тетушки портилось настроение надолго, и не только у нее, у дядюшки была та же реакция.

— Вероятно, существует тайна в судьбе четы Визельборгов, о которой я ничего не знаю, и вы тоже.

— Ваша правда. Так и есть, — опустил голову Бриг и опечалился. — Это случилось до моего появления в замке Визельборгов. Узнать не у кого. Баронесса не поделилась, я не спрашивал, щадил ее.

Дворецкий рассуждал, а я читала письмо.

— Нет выхода, поеду. Возможно, она знает тайну.

— Не следует вам к ней ехать. Эта женщина зарекомендовала себя не лучшим образом.

— Вы сами сказали, что больше узнать не у кого. Надо послушать, что она скажет.

— Порой загадки вековых тайн открываются независимо от нашего желания.

— Вот видите. Решено — еду.

— Прошу вас, будьте осторожны. Беспокоюсь. Дама не заслуживала доверия барона и баронессы. Разрешите поехать с вами, — напросился дворецкий.

— Если вы так опасаетесь за мою жизнь, разрешаю.

— Благодарю за доверие, — воодушевился Бриг. — Клянусь, я не помешаю.

— Вы мне никогда не мешаете. Далеко находится ее замок?

— Примерно в десяти-пятнадцати минутах езды. Мне так показалось. В доме не был, видел из кареты, когда проезжал, баронесса посылала с поручением в Лондон. Они живут в районе железнодорожной станции.

— Это хорошо, что близко. Как получится, так и поедем.

— Буду ждать вашего распоряжения. Одну не отпущу, — проронил Бриг себе под нос, выходя из комнаты.

Сон по пути к графине Бедфорд

Наконец я дождалась ясной погоды, и мы с Бригом отправились к графине.

Дворецкий немного ошибся, дорога оказалась дольше, чем он предполагал. Меня укачало, я откинулась на спинку сиденья, прикрыла глаза и незаметно для себя погрузилась в сон. Перед глазами всплыло лицо любимой тетушки Ребекки.

— Девочка моя, я знаю, что заставило тебя решиться на этот непростой шаг. Так сложилось, ты единственная и последняя наследница в нашем роду. На тебя вся надежда, перелистни темные страницы нашей жизни и не возвращайся к печальным событиям более. Мери, ты должна знать правду. Возлагаю на тебя ответственность. Одна подсказка — не заключай с графиней дружественных союзов, она не заслужила, визит вежливости, и только.

— Хорошо, дорогая тетушка, выполню.

— Хочу дать тебе несколько советов, они помогут в трудные минуты.

— Благодарю вас. Мне так горько, что вы оставили меня сиротой.

— Не думай так, мы с тобой. Послушай внимательно и запомни.

Не слишком радуйся удаче, после нее приходят беды.

Воспринимай победы, как жест доброй воли Всевышнего.

Не убивайся в горе, оно не навсегда.

Не подпускай врагов ближе черты безопасности. Но попробуй прислушаться к своему внутреннему голосу и понять, откуда пришла злоба. Без причины ничего не бывает.

Не будь откровенна с друзьями, в сердце к ним не заглянешь.

Наполняй свои дни приятными мгновениями и удовольствие получай от одной лишь мысли, что живешь.

Не печалься о прошлом — живи настоящим, не задумываясь о будущем — оно нагрянет без спроса.

Не отталкивай любовь, посланную свыше.

Мери, ничего и никого не бойся — мы с твоей матушкой молимся о тебе. Помни, моя девочка, счастье сиюминутно. Так устроена жизнь.

Мне хотелось поговорить с дорогой тетушкой, рассказать ей обо всем. Я слушала затаив дыхание, впитывая как губка все советы. Не успела перевести дыхание, след любимой тетушки пропал. Горечь разлилась в душе. Я пробудилась, открыла глаза и услышала:

— Мисс Мери, приехали. — Бриг стоял у открытой дверцы и протягивал мне руку.

Выйдя из кареты, я осмотрелась. Внешний вид замка производил плачевное впечатление: заброшенный и забытый. Удручающе выглядел небольшой парк.

Мы подошли к входу. Бриг позвонил в колокольчик. Дверь открыл старый слуга, кряхтя и вздыхая. Он плохо выглядел, одной рукой держался за спину. Я ощутила неловкость, пожалела, что побеспокоила больного старика. По его глазам мы поняли, он сделал над собой усилие, чтобы дойти до двери и открыть нам.

— Простите нас. Не хотели беспокоить. Графиня Бедфорд прислала письмо, просила приехать, — оправдывалась я.

— Сударыня, не извиняйтесь. Проходите, пожалуйста. Графиня ждет вас. Она нездорова, спуститься в гостиную не сможет.

— Благодарю вас. Не беспокойтесь.

— Старость — наихудшее из зол, — со скорбью в голосе произнес слуга.

— Как я вас понимаю, — сочувственно отозвался Бриг.

— Проходите, старина. Вы подниметесь к графине вместе или только госпожа? — спросил слуга, давая понять дворецкому, что ему лучше остаться с ним.

— Как распорядится мисс Мери, — ответил Бриг.

Я перехватила эстафету у Брига и ответила слуге.

— Благодарю вас за заботу, мы вместе поднимемся к графине.

— Пожалуйста, пойдемте, провожу вас.

Убранство в доме пришло в такое состояние, что на него больно было смотреть. В центре гостиной на стене я уловила взглядом большой портрет хозяйки дома. Молодость, задор, азарт в глазах, румянец на щеках и улыбка до ушей.

«Эта девушка не предполагала, что жизнь окажется для нее непосильным трудом», — страшная мысль ворвалась в голову, барабанной дробью стуча по вискам.

Мы молча поднялись по лестнице, проследовали по длинному извилистому коридору.

— Вот здесь комната графини. — Слуга постучался.

— Бейли, это ты? — донесся слабый голос из глубины помещения.

— Госпожа, позвольте войти. К вам гости.

— Кто?

— Мисс Мери… кем вы приходитесь покойному барону Визельборгу? — спросил слуга.

— Племянницей.

— Племянница барона… — он не успел договорить.

— Проси.

— Проходите, госпожа.

— Благодарю.

Мы вошли в апартаменты графини.

— Еще немного, она в спальне.

— Бейли, попроси гостью пройти в мою комнату, — услышали мы.

— Да-да, госпожа. — Старый слуга остановился и поднял на меня глаза. Я заметила, его мучает сомнение.

— Вы хотели мне что-то сказать?

— Да. Графиня плоха, очень плоха. Как бы ни сложилась ваша беседа, пожалуйста, постарайтесь поговорить спокойно, если можно. Ей нельзя нервничать. Доктор строго-настрого запретил.

Мы с Бригом переглянулись. Преданность старого слуги тронула мое сердце.

— Обещаю. Буду деликатна и сдержанна.

— Благодарю. Оставляю вас. Позовите, когда понадоблюсь, я приду за вами.

— Не беспокойтесь, мы спустимся сами.

— Хорошо, — слуга засеменил, направляясь к выходу.

Мы подошли к двери спальни, я косточкой фаланги пальца тихонько постучалась.

— Входите.

Войдя в комнату, я почувствовала спертый воздух.

«Давно не проветривали», — догадалась и приложила платок к носу.

На большой кровати лежала высохшая женщина, жизнь которой прошла бессмысленно и завершалась очень плачевно. «Мумия», — прозвучало в ушах.

Угловатость очертаний лица, впалые щеки, глубокие черные впадины под запавшими глазами. Серая сморщенная кожа, усеянная пигментными пятнами, разбросанными по всему лицу. Безжизненный рот. Чепец, съехавший на лоб, не держался на почти лысой голове. Слабые, тоненькие и очень редкие волосики торчали во все стороны.

— Добрый день, сударыня, — почти шепотом проговорила я.

— Благодарю вас, что не отказались приехать, — еле слышно проговорила графиня. — Присаживайтесь. А это кто с вами? — очень тихо спросила она, переводя взгляд на моего сопровождающего.

— Позвольте представить, Бриг — дворецкий замка Визельборг.

— Слышала о вас. Присаживайтесь. Побоялись племянницу отпустить одну. Знаю, вы служили барону верой и правдой. Много об этом в обществе ходит загадочных историй.

Бриг посмотрел на меня. На его лице зардел румянец. Он уж никак не ожидал услышать лестные слова в свой адрес, и где?

— Мисс Мери, я пригласила вас для приватной беседы, но коль скоро вы привезли дворецкого, побеседуем в его присутствии, — графиня говорила с напряжением. Невооруженным глазом было видно, что она делает над собой большое усилие. — Цель моего приглашения заключалась… — Голос больной прервался, и она закашлялась.

Бриг поднялся, подошел к столу, налил из графина в стакан воду и поднес графине.

— Благодарю вас, вы очень любезны. Болею, тяжело разговаривать.

— Мы можем приехать в другой раз, — предложила я.

— Благодарю за сочувствие. Другого раза не будет. — Из ее слов я поняла: графиня знает о том, что ей осталось совсем мало.

Я застыла, мне стало страшно.

— Мисс Мери, пригласила вас с одной целью — мне нужно покаяться.

— Простите, я не пастырь. Смогу ли быть полезной?

Графиня не слышала меня, ушла в себя, и не было ей никакого дела до моих реплик.

— Все тянула, искала зацепки, удобный случай, чтобы попросить прощения, и не успела, Роберт покинул нас первым. Предполагала, что поговорю с баронессой, а тут такая трагедия. Не ожидала, и кому понадобилась ее смерть?

— Этим вопросом занимается сыщик. Он ведет расследование.

— Слышала. Вся округа гудит. Бейли разговаривал с молочницей, она рассказала. Сочувствую вам, мисс Мери, это горе.

— Да, вы правы, госпожа Бедфорд. Это горе. Благодарю за сочувствие.

— Пожалуйста, наберитесь терпения и выслушайте меня до конца, не перебивая. Мне нужно выговориться, без покаяния не уйду.

Я испугалась от мысли, что кончина графини произойдет на моих глазах.

«Господи, пощади, только не это», — мысленно взмолилась я.

— Мы можем поговорить и на другую тему.

— Нет, только покаяние, это мой долг. Поймите меня правильно, как посмотрю в глаза отцу и матери, когда Господь заберет к ним?

— Вы выздоровеете. Не думайте так.

— Все началось в раннем детстве, — сказала графиня, не принимая во внимание мои слова. — Наши семьи дружили. А мы не расставались. Каждый день вместе играли, обедали, прогуливались, баловались в свое удовольствие, ездили с родными на балы, были неразлучны. Я свыклась с мыслью, что это навсегда.

— Так часто в детстве бывает, — сказала я для поддержания разговора.

— Уже в подростковом возрасте я уверовала в то, что выйду замуж только за Роберта. Позднее узнала от матери, что между нашими отцами существовал договор — они непременно нас поженят по достижении Робертом совершеннолетия. Представьте, мы даже играли в жениха и невесту. В юношеском возрасте все продолжалось, я жила иллюзиями. После ухода из жизни моего отца мы стали видеться реже. Роберт после гимназии поступил в университет, а я его ждала. На ум не приходили мысли, что идиллия закончилась, а у моего жениха своя жизнь. Мы периодически встречались. Роберт был приветлив со мной по старой памяти, я не заметила перемен в его отношении. Вот когда умер его отец, я стала ощущать холодок и отчуждение. У них начался годичный траур, матушка не позволяла мне надоедать им, навязывать свое присутствие. Тогда стало понятно, что Роберт отдалился от меня. Прозрение пришло и подсказало — любимого я потеряла. С этой минуты рассудок как помутился, зародился грех в душе, решила им мстить. Не знаю, какой злодей вселился в меня, бес взял власть надо мной: стала все делать наперекор, назло, вести себя вызывающе, несдержанно, навязывать свое мнение. Мне хотелось привлечь внимание любимого хоть чем-то. Как глубоко я заблуждалась! Ошибки посыпались одна за другой. Мое поведение вызвало у Роберта обратную реакцию, и мой жених стал избегать общения со мной. В моем характере появились черты, не свойственные и не присущие мне прежней. Случайно узнала, что Роберт на балу познакомился с юной Ребеккой Купер. В тот момент потеряла его навсегда. Он влюбился в нее не на шутку, всерьез, страстно. Меня он никогда не любил, так, детская привязанность, ничего более. Со свадьбой не торопился, выдерживал траур и занимался наукой. Меня бесило все, но как вернуть его — не представляла, — графиня опять закашлялась. Отпила глоток воды и тяжело вздохнула.

— Нашлю на них болезни и страдания. Лишу их покоя, — определилась я. — Вот тут-то и началось.

День их свадьбы я пережила чудовищно. Дошла до последней точки, связалась с гадалкой, посулила денег и потребовала, чтобы она навела порчу на молоденькую баронессу. Дала ей наказ извести Ребекку, чтобы жена Роберта ушла из жизни при невыясненных обстоятельствах. Гадалка все исполнила, и в семье Визельборгов начались беды. Сначала Ребекка теряла одно дитя за другим, не вынашивая. А я радовалась, ликовала, непонятно, на что рассчитывала, на что надеялась? Мое состояние походило на полное затмение. Но вот, наконец, у молодой баронессы родился здоровый малыш. Супруги были счастливы, радость поселилась в их доме. Они сочли, что Господь смиловался над ними, и беды покинули их дом навсегда. Наивные. Я не успокоилась, бес не давал опомниться. Подкупила одну из их служанок, и она мне докладывала, дома ли родители, где малыш, один ли в саду или с няней? Не будет мне прощения, — графиня умолкла.

Я видела, как она преодолевает свое состояние, собираясь с силами, чтобы продолжить монолог.

— В тот день их ребенку исполнился годик. Праздновать собирались вечером, позвали много гостей. Я дождалась, когда супруги Визельборг уехали за подарками, а няня ненадолго отлучилась в дом, приблизилась к ребенку и… пошла на крайнюю меру — дала мальчику отравленную конфету. У матушки в ларце хранился яд. Разломала лакричную конфету, она была мягкая и мясистая, повар только что их приготовил, не успели застыть. Всыпала в нее порошок, слепила и вложила ребеночку в рот. Убить меня надо было в тот же момент. На кого руку подняла? В чем малыш был виновен? Он смотрел на меня ласково и улыбался. Чудный малыш. На кого подняла руку? — повторила она. — Но не дано мне было понять тогда весь ужас содеянного. Ад плакал по мне в тот час. Служанка рассказала, что мальчишечка в страшных муках скончался, — зарыдала графиня, закрывая лицо ладонями. — Самой Бог не дал детей, и их наказала — оставила бездетными. После этого Ребекка больше не носила и не рожала. Потрясение было слишком тяжелым.

Верите, не смогла проронить ни слова. Представила глубину трагедии, свалившуюся на Визельборгов. Взбалмошная девица не нашла в себе мужества пережить счастье человека, которого когда-то так любила, и лишила ни в чем не повинных людей смысла жизни. Мне и этого показалось мало, полное помешательство. Узнав о смерти Ребекки, я задумала разорить их наследников, — перескочила графиня в день нынешний.

— После похорон сына траур навечно поселился в замке. Роберт начал болеть, но крепился, вида не подавал, щадя Ребекку. Он, конечно же, догадывался, чьих рук дело. Но ни разу не пришел, чтобы высказать мне в лицо негодование и отвращение. Баронесса тоже не проявляла антипатии в мой адрес. Они меня не замечали, игнорировали, для них я не существовала. К величайшему сожалению, истинное прозрение наступило слишком поздно. Что сейчас слезы лить, прощения мне нет и не будет. Прошу вас, поедете на кладбище, у могил Визельборгов пророните два слова, что несчастная, богом убитая, судьбой поцарапанная графиня все осознала, признала свою вину, да, кается, но слишком поздно. — Она тяжело задышала, сип сменился шумным хрипом и прорывался в учащенном дыхании. Кашель усилился.

Невероятно, насколько сильным было желание раскаяться, если в предсмертном состоянии графиня вновь повторила:

— Мисс Мери, будете навещать могилы Визельборгов, прошу, скажите им, что порченая, пропащая, утратившая рассудок графиня Бедфорд — убийца их сыночка — просит прощения за искалеченную жизнь. Знаю, что ждет ад, другой дороги нет. — Ей стало нехорошо, началась одышка. Она задыхалась. Синий ободок пролег вокруг губ и окрасил их лиловым цветом. Я смочила платок в воде и протерла лицо графини. Она сильно побледнела, и в углу рта потянулась тонкая струйка сукровицы. Закатились глаза. Опустились тяжелые веки. Графиня похолодела.

— Бриг, быстро зовите Бейли, пусть пошлет за доктором.

Когда Бейли пришел, графиня была мертва.

Я очень расстроилась. Никак не ожидала, что финал встречи закончится так трагически.

— Просил вас, будьте осмотрительны. Доктор предупредил, что ей нельзя волноваться, — произнес Бейли, подошел к постели, склонился как мог и поцеловал графине руку.

— Она успела покаяться, — дрожащим голосом проговорил Бриг.

— Успела, слава богу, последние дни только об этом просила Бога, — многозначительно произнес старый слуга.

Воровство — порок и преступление. Графиня, ведомая завистью, любыми путями воровала счастье у благополучной семьи, кромсая его, не оставляя шанса на спасение. Она преступала закон совести, не задумываясь о последствиях, которые постигнут невиновных и о том, что рано или поздно сама заплатит по счетам.

Послевкусие

Мы уехали, но рассказ графини не покидал меня. Я вновь и вновь переживала события давно минувших лет.

— Бедная моя тетушка, какая страшная судьба ей досталась. Никто не заметил этого. Всегда жизнерадостная, веселая, добрая, отзывчивая, внимательная. С сестрицей тетушка делилась. Они были очень близки по духу. Почему матушка не обмолвилась со мной словечком? Щадила, наверное. А может, тетушка не хотела, чтобы я знала.

— Да, трагедия души. Бедная баронесса. А я, старый осел, ничего не замечал. Правда, справедливости ради замечу, все события произошли до моего появления в замке.

— Не смогу теперь жить спокойно, камень лег на сердце.

— Мисс Мери, с вашей тетушки надо брать пример. Вы слышали: ни словом, ни жестом они оба не отплатили врагу, а ведь могли.

— Могли. Благородство души не позволило.

— Вы правы, мисс Мери.

Я пережила трудный день, насыщенный трагическими событиями. На душе было неспокойно. Опять и опять возвращалась к рассказу графини.

Время близилось к ночи. Зачиталась, спать не хотелось. Я выглянула в окно. А там застыла удивительная картина: туман густым белым полотном накрыл дома, деревья. С крыш стекали остатки уставшего дождя, я слышала музыку падающих капель. За два дня город утонул в огромных лужах, в их отражении наблюдалась затейливая беседа крон деревьев. Они стояли с опущенными головами под тяжестью дождя и напоминали обиженных детей, жалующихся на свою судьбу.

В природе шла своя жизнь, она отличалась от той, которую вели люди. С застывших скал незаметная рука стягивала вниз в ущелье плотную, как молоко, завесу. Мне показалось, что горы величественно расправили плечи и с облегчением вздохнули. Ан нет: прошло всего лишь одно мгновение, откуда ни возьмись с новой силой налетел ветер, и густой поток устремился к небесам, поглощая весь город. И только фонари на высоких столбах, словно светлячки в ночи, попеременно мигая, указывали путникам дорогу.

Умная чашечка знала, что колдовала

После завтрака миссис Стенли и миссис Пеккеринг, уединившись, беседовали в гостиной.

— Дорогая, мы не виделись с пасхальных праздников. Это ни на что не похоже. Расскажите, что нового в свете, где побывали за это время. Как дела у Джастина? Сгораю от нетерпения, — недвусмысленно намекнула миссис Пеккеринг.

— Действительно, давненько не встречались. Время пробежало, не заметила. После пасхальных праздников пришлось срочно ехать на воды. Представьте, бесконечные праздничные трапезы привели к тому, что появились лишние складки на бедрах. А я такого не допускаю.

— Фигурка у вас, как у не рожавшей женщины, — восхищалась собеседница. Вашей целеустремленности можно позавидовать.

— Бросьте, то ли было в молодости. Сейчас остатки роскоши былой… — сыронизировала миссис Стенли. — И отказать неудобно. Люди приглашают, не будешь сидеть белой вороной и смотреть по сторонам. Нужно уважить тех, кто старался.

— Воспитание наше всему виной. Сама не могу отказать. А потом лишние складки и жировые накопления.

— Вы знаете, когда моя массажистка объявила мне о новых складках, тут же строго наказала: «Срочно на воды». Что вы думаете, пришлось отказать себе в излишках. Распорядилась, чтобы готовили мне постную пищу, как в период поста.

— Можно позавидовать вашему характеру и воле. Я бы не смогла.

— А что поделаешь, новые наряды стали тесны.

— Теперь понимаю. А что лечение, помогло?

— Я там не только процедуры принимала, много гуляла, два раза в день совершала длительные прогулки — походы. В горах худеть легко. Вернулась, массажистка не поверила, что за сравнительно короткий период я справилась с поставленной задачей.

— Поздравляю.

— Благодарю. Буду впредь осмотрительней.

— Что нового в свете? — Миссис Пеккеринг, заскучав, сменила тему.

— Поверьте, давно ни с кем не сплетничаю. Что там может быть нового или интересного? Все старо как мир. Мужья изменяют женам, флиртуя с их подругами. Барышни мечтают удачно выйти замуж, и непременно по любви. Старые холостяки дискутируют на политические темы.

Дебаты нынче в моде. Молодые люди влачатся за хорошенькими замужними дамами. Мужья, которые годятся своим юным женам в отцы или деды, скучают, в уголочке примостившись, и дожидаются, когда их красотки повеселятся от души и всласть проведут время.

— А молодые элегантные кавалеры, что у них происходит на личном фронте? — Собеседница затронула злободневную тему.

— Вы о Джастине? — подозрительно посмотрела на собеседницу миссис Стенли.

— Кто у нас красавец с прекрасными манерами? Он, конечно.

— О, вы не в курсе. Мой сын переживает личную драму.

— Что вы говорите? С чего бы это? Такой видный кавалер. Да ему равных нет в свете.

— Это моя головная боль и кровоточащая рана. Поделюсь с вами.

— Я вся внимание, — настроилась миссис Пеккеринг, она обожала светские сплетни.

— Случайно познакомился с женщиной. Согласна, она красавица, выглядит элегантно, прекрасно воспитана. Ведет себя безукоризненно.

— Ну, ну и что дальше? — Не терпелось собеседнице, вот она и подгоняла миссис Стенли.

— Как что? Влюбился без памяти. Бредит ею. А она, оказалась, замужем. Вот вам и проза жизни. Безусловно, ее супруг уступает моему сыну. Ничего удивительного, что красавица ответила Джастину взаимностью, она бы предпочла его, не будь замужем. Но разорвать семейные узы, увы, не решается.

— А почему, если любит?

— Вы меня спрашиваете? Откуда мне знать, что у молодых на уме.

— Надо его познакомить с другой — молодой и незамужней женщиной, которая сумеет отвлечь от душевных переживаний. Что, вы не знаете? Клин клином выбивают.

— В моем окружении много достойных кандидатур. Дочери подруг чего стоят. Замечательные девушки. Знаю, с любой из них он был бы счастлив.

— Так в чем же дело? Поговорите с ним, разъясните. Он умница у вас, поймет.

— Если бы. Дорогая, вы плохо знаете моего сына. Мой Джастин — однолюб и хранит верность избраннице, тихо страдая. Полагаю, его песня спета, теперь до гробовой доски будет сохнуть по ней и тосковать. Мой покойный муж был точно таким же. Сын уродился в него.

— Даже так?

И тут миссис Пеккеринг задумалась.

— Любовник сладострастный хранит обет избраннице прекрасной, — вспомнила миссис Пеккеринг предсказание в чашке. Ха-ха, а чашечка-то умненькая, наколдовала точь-в-точь. Вот и разгадка первого предсказания.

— О чем это вы?! — возмущенно посмотрела на собеседницу миссис Стенли, гневно собрав брови к переносице.

— Так, ни о чем, вспомнилось кое-что … — ушла от ответа собеседница.

Пристрастие

— Как все это утомительно, — мерил шагами комнату Гейл. У Тернера разыгрался внутренний зуд, он давно не стоял у карточного стола. Банкротство и долговая яма не пугали, скорее всего, он не задумывался над этим. Пристрастие к игре — хроническая болезнь, она властвовала и диктовала ему. — Господин Харисон, позвольте на один вечер отлучиться. Мне в Лондон срочно нужно, — обратился он к сыщику.

— Предупреждаю, если вы подведете остальных наследников, я за вас не заступлюсь, будете отвечать по всей строгости закона. В случае если с вами что-то случится, вы выбываете из списка наследников. Я предупредил, — категорично заявил Харисон.

— Принял во внимание. На этом прощаюсь, скоро вернусь, можете не волноваться, — довольно заулыбался Гейл и тут же уехал.

Рискнуть?

Он успел на прямой поезд до Лондона.

«Наведаюсь домой. Хозяйка наверняка запаниковала. Заждалась, давно пора платить за квартиру, а в кармане пусто. Придумаю отговорку, подождет, скоро будут деньги, я чувствую», — пока Гейл рассуждал, кто-то взял его за плечо. Тернер повернул голову и узнал: то был давний знакомый, с которым они когда-то жили по соседству.

— Джо, дружище, откуда ты?

— Навещал родственников, возвращаюсь в Лондон.

— Чем занимаешься?

— Работал клерком, попал под увольнение, ищу новое место. А ты?

— Я тоже… — замешкался Тернер.

Джо уронил на Гейла подозрительный взгляд.

— Что именно ищешь?

— Да мне все равно, наймусь по объявлению в любую контору, где будут хорошо платить.

— Что ж, это мысль. Сегодня среда, удачный день для выигрыша. Поехали, сыграем партию?

— Ты это о чем? У меня в карманах пусто. Хозяйке за квартиру задолжал.

— Говорю тебе, сегодня удачный день для большого выигрыша. Не дрожи, дружище. Я с тобой.

— Да? А ладно, один раз живем, поехали, рискну.

Джо не так давно проигрался. У него был долг, одному знакомому задолжал большую сумму. Тот занимался аферами, ему понадобился человек для подставы, вот он и предложил:

— Ты находишь мне нужного человечка, на которого смогу повесить грязные делишки, а я списываю твой долг.

Но Тернеру с отрочества подсказывало собачье чутье, он как почувствовал, что здесь нечисто, и в последний момент отказался.

— Не сегодня. Нужно показаться хозяйке на глаза, чтобы она не подумала, что я сбежал, потом вернуться назад, слово дал. Сегодня точно не получится.

— Ну как знаешь, а то…

— Нет-нет, не сегодня.

— А когда?

— Не могу сказать, занят.

Поезд прибыл в Лондон. Тернер соскочил на перрон, быстрым шагом оторвался от старого знакомого и затерялся в толпе.

«Только его мне не хватало. У него всегда была плохая репутация. Мне с ним не по пути. Риск неуместен».

Но в казино в этот вечер он все же попал.

«Постою у стола, понаблюдаю за игрой и вернусь в Бат», — определился Тернер. Но не тут-то было. Азарт накатил безудержной волной, и Гейл не смог устоять. Удача улыбнулась ему. Начав играть, он выиграл. Этого было достаточно, чтобы Гейл зацепился и остановиться не смог. В этот вечер он проиграл целое состояние. И пока выпившие игроки выясняли отношения, он под шумок скрылся. Поскольку его хорошо подпоили, он подшофе проговорился, что находится в замке баронов Визельборг, таким образом, найти его не составило труда.

Поздно ночью всех разбудил звонок колокольчика у парадного входа. Бриг скрепя сердце поднялся, чтобы посмотреть, кто приехал. Открыв дверь, он увидел полицейских.

— Доброй ночи, — сказал один из них.

— Вы к кому? — спросил испуганный Бриг.

— По нашим сведениям, здесь находится господин… — полицейский заглянул в записку, — Тернер.

— Господа, на дворе ночь, гости спят.

— У нас к нему срочное дело, ждать не можем. Будите.

— Разве что срочное. Подождите здесь. — Дворецкий направился в комнату к Тернеру. Гейл не спал. Нервное напряжение, страх не давали уснуть. Он чувствовал, что за ним придут.

Раздался стук в дверь. Тернер открыл. Растерянность и страх отпечатались на его лице.

— Господин Тернер, к вам полицейские. Я сказам им, что гости спят, они и слышать не хотят, чтобы дождаться утра.

— Нет выхода, надо идти.

— Что вы такое натворили? Полицейские просто так не приезжают ночью.

— Проигрался.

Бриг схватился за лицо.

— И что теперь будет?

— Не знаю. Выкупить некому.

— Погодите, я сообщу господину Харисону, а вдруг он поможет.

— Попробуйте.

— Ждите меня здесь.

— Спасибо, Бриг.

Харисон не спал. Он напряженно работал. Анализировал, строил графики, вычислял по своей схеме.

Бриг постучался.

Джеймс открыл.

— Вы? Что случилось? — спросил сыщик.

— Тернер проигрался, за ним приехали полицейские.

— Ах ты ж, боже мой, что за человек. Предупреждал его. И что вы предлагаете мне делать — выкупать его?

— Господин Харисон, простите, что разбудил, я только сообщил.

— Да я не спал, работал. Пойдемте.

Дворецкий махнул Тернеру рукой, чтобы следовал за ними.

Они спустились в гостиную.

— Добрый вечер, я сыщик Харисон, вот мое удостоверение. — Джеймс показал документ.

Полицейские не ожидали увидеть Харисона. Он был знаковой фигурой в сыскном деле. Профессора — его учителя разбирали на лекциях громкие дела, которые ранее вел сыщик, иногда он сотрудничал с полицией по просьбе комиссара.

— Что случилось?

— Господин Тернер проигрался. За ним большой долг. Требуют, чтобы он сегодня же погасил его, иначе мы вынуждены будем его отправить в долговую яму.

— Одно непонятно, что за срочность решать вопросы ночью? Он никого не убил, не ограбил банк. Всего лишь проигрался в казино. С кем не бывает. Неужели нельзя оставить этот вопрос открытым до завтра? Нужно посоветоваться и найти единственное верное решение. Выдать его не имею права. Речь идет о наследстве погибшей от рук убийцы баронессы Визельборг. Я занимаюсь расследованием. Тернер должен оставаться на месте. Завтра к обеду, обещаю вам, привезу окончательное решение. Не сейчас. Нужно подумать. Оставьте адрес участка, завтра займусь этим вопросом. Мало мне дел по расследованию, теперь это добавилось.

— Господин сыщик, у нас на руках постановление об аресте господина Тернера, подписанное комиссаром полиции.

— Комиссар лично со мной знаком много лет, мы сотрудничали неоднократно, в трудных случаях по просьбе комиссара я выручал. Передайте господину Эдану, что завтра Джеймс Харисон даст ответ. Вам понятно?

— Под вашу ответственность.

— Согласен, под мою ответственность.

— Пишите записку комиссару, мы не можем вернуться с пустыми руками.

Харисон бросил в сторону Тернера раздраженный взгляд, сел и написал записку.

— Теперь все? — спросил он, передавая записку полицейскому.

— Все, благодарю. Честь имею, извините за вторжение, — сказал один из полицейских, и служивые покинули замок.

— Все разговоры переносятся на завтра. Прошу не мешать мне работать.

— Извините, господин Харисон. — Бриг чувствовал себя виноватым.

— Бриг, вы здесь ни при чем. Все претензии к господину Тернеру.

— Слава богу, а то я бы не дожил до утра, — обиженно произнес дворецкий.

— Извините, Бриг, господин сыщик раздражен по моей вине, — сказал Тернер и ушел к себе.

А чашечка наколдовала точь-в-точь

За завтраком ощущалось напряжение. Гости не общались между собой. Я никак не могла понять, в чем дело.

— Господин Харисон, возможно, мне показалось, ночью слышала ваш голос. Вы с кем-то громко разговаривали.

— Простите, мисс Мери, невольно нарушил ваш отдых.

Харисон сегодня выглядел уставшим и раздраженным.

— А что случилось?

— У Тернера спросить надо, — недвусмысленно ответил сыщик.

Я посмотрела на Гейла, он сидел потерянный, словом не обмолвился. На себя не был похож. Глаза потупил в тарелку, клевал для видимости, его лицо выражало беспокойство.

— Кто-нибудь мне скажет, что произошло?

— Мисс Мери, простите, не хотели мешать вам ночью, так вышло, — взял удар на себя дворецкий.

— Бриг, может быть, объясните мне, что тут происходит? Я ведь вижу, все от меня что-то скрывают.

— Вчера господин Тернер отпросился в Лондон.

— Но он вернулся. Вот, сидит с нами за столом.

Бриг виновато посмотрел на меня.

— Так-то оно так. Скажу, больше скрывать нельзя. Он был в казино и проигрался. Полицейские ночью приезжали, хотели забрать в долговую яму. У них на руках был документ, подписанный комиссаром полиции.

— Что?! Вот тебе и второе предсказание сбылось: «Та карта, что легла — карманы вычистит до дна», — процитировала миссис Пеккеринг. Ее восторженное заявление не вызвало ни у кого, из сидящих столом, оптимизма.

Все замолчали, укоризненно посмотрев на нее.

— Я чувствовала, что добром эти поездки не закончатся. Господин Тернер, как же так? Вы совершили безответственный поступок. Вам мало того, что произошло?

— Простите, мисс Мери, вы правы. Признаю, виноват, не удержался, нет мне прощения. Поступил крайне легкомысленно.

— Это хорошо, что вы осознали, — отреагировал сыщик. — Делать что будем? Вы слышали, вас оставили здесь под мое честное слово. После завтрака поедем в участок. Два варианта: возвращаем деньги, или вы пойдете в долговую яму. Что вы об этом думаете? Есть у кого занять нужную сумму? — Харисон буквально съедал Гейла пристальным взглядом.

— К сожалению, нет, — еле слышно ответил Тернер.

— Какую сумму вы проиграли? — Я была единственная среди всех, кто мог помочь Тернеру.

— Мисс Мери, очень вас прошу, не терзайте меня, и без вопросов тошно.

— Вы меня неправильно поняли. Я хочу вам помочь. Внесу за вас, устроитесь на работу и будете мне выплачивать ежемесячно понемногу. Что тут поделаешь, если больше некому помочь. Господин Мортон, попрошу вас.

— Слушаю вас, мисс Мери, я к вашим услугам, — с готовностью подключился поверенный тетушки.

— Пожалуйста, составьте соответствующий документ, Тернер подпишет, вы зарегистрируете его и будете хранить у себя. Если не возражаете, будьте моим поверенным. Полагаю, тетушка Ребекка непременно посоветовала бы нанять именно вас.

— Польщен вашим предложением. Все сделаю. Постараюсь быстро управиться. По дороге заедем в контору, зарегистрирую документ, после этого можно будет завершить дела в полиции.

— Прекрасно. Всей душой признательна вам.

— Не стоит благодарности, я на службе, — ответил Мортон, снял салфетку и встал.

— Одну минуточку, — попросила я. — Гейл, отправляйтесь с господином Мортоном в кабинет, надиктуйте ему все, что он потребует, и обозначьте сумму. Вам понятно? Времени, как я поняла, мало, поспешите.

— Спасительница моя! — Тернер подлетел ко мне и стал целовать руки.

— Не теряйте время. Ступайте вместе с господином Мортоном. Очень прошу, сделайте выводы из всей этой истории и впредь будьте ответственны за свои поступки.

— Обещаю вам. Больше в казино ни ногой.

— Идите.

Мортон поспешил в кабинет, Тернер пошел за ним.

— Не ожидал. Мисс Мери, ваш поступок заслуживает всяческих похвал. — Джеймс смотрел на меня с восхищением.

— Не хвалите, не надо. Это обычный жест доброй воли. К тому же иначе мы не продвинемся ни на шаг.

— Верно. Если бы не вы, ему не избежать долговой ямы. Он молиться на вас должен.

— Не надо на меня молиться, я такая же смертная, как все. Другое дело, что в детстве ему не объяснили, что можно, а что запрещено, или он не усвоил. Факт налицо. Человек оказался слабым и податливым соблазнам. Вот вам и результат.

— Мисс Мери, вы так молоды, а мудрости в вас, как у бывалого человека.

— У меня были хорошие учителя. — Я невольно улыбнулась, вспоминая слова дорогой матушки: «Душа моя, прежде чем совершать поступок, задумайся о результате».

— Это видно. Благодарю за завтрак, — посмотрел Джеймс на Брига. Все заметно повеселели.

— Дождемся господина Мортона и поедем, — сказал сыщик.

— Буду у себя. Позовите, когда все будет готово, — обратилась я к Бригу.

— Хорошо, мисс Мери, поднимусь к вам.

— Благодарю.

Харисон идет по следу

Сыщик выкроил время для визита к госпоже Глостер.

Подъезжая к замку баронессы, он обратил внимание, с каким вкусом, заботой и вниманием ухожены растения и владения, принадлежавшие семье Глостер.

«С душой относятся к делу, не для блезира. Все выглядит безупречно. Приятно наблюдать приветливые и ухоженные угодья. Одна черта баронессы Азалии Глостер мне уже известна. Пойдем знакомиться ближе», — определился сыщик.

Харисон позвонил в колокольчик. Дверь открыла служанка.

— Здравствуйте.

— Что угодно господину?

— Могу я видеть госпожу Глостер?

— Как о вас доложить?

— Сыщик Харисон по делу об убийстве баронессы Визельборг.

— Сию минуту доложу, — ответила служанка и удалилась.

Вскоре она вернулась.

— Госпожа просит вас подняться в витражную гостиную. Заходите в дом. Приму у вас верхние вещи, а вы, пожалуйста, поднимитесь на второй этаж.

— Благодарю.

Харисон поднялся по широкой лестнице, обогнул длинный коридор и в распахнутых дверях просторной витражной гостиной увидел не очень молодую, но грациозную даму. Женщина вышла ему навстречу, ее сосредоточенный взгляд сообщил ему — она готова к беседе.

— Добрый день, госпожа Глостер. Благодарю, что нашли для меня время.

— Приятно видеть знаменитого сыщика в своем доме. — Мягкая, но сдержанная улыбка коснулась уголков губ хозяйки дома. — Проходите, пожалуйста, присаживайтесь.

— Благодарю вас, вы очень любезны.

— Слушаю, что вас интересует, чем могу быть полезна?

У сыщика мелькнула мысль: «Женщина в возрасте, а выглядит, как молодая леди. Отличная черта держать себя в форме. Не все могут».

— Насколько я понял, вы в курсе грустных событий в замке барона и баронессы Визельборгов.

— Наслышана, слухи распространяются быстрее ветра, подробностей не знаю. Искренне соболезную.

— Собираю сведения о соседях и их отношениях с четой Визельборг. Не могли бы в нескольких словах описать то, что вам известно? Бриг рассказывал, что вы были дружны с баронессой.

— С Ребеккой? Была ли я дружна с Ребеккой? Неудачная шутка.

— Да, я это имел в виду, но вовсе не шутил.

— Странный вопрос. Мы были очень дружны. Баронесса была ангелом от рождения и до смертного часа. Не представляю, кому понабилось лишать ее жизни.

— Веду расследование, кое-что вырисовывается. Много темных пятен в этом запутанном деле. Будем разбираться. Расскажите, пожалуйста, об отношениях барона и баронессы с соседями.

— С Уайтами встречи были редкими, они появлялись здесь, как зимнее солнце. С Браозами отношения сложились обычные, ничего особенного. Визельборги с ними тоже редко виделись. Но вы обязаны знать, Ребекка на рождественские праздники имела обыкновение всем родным, друзьям, знакомым и соседям за исключением одной семьи дарить корзины с угощениями. Понятное дело, слуги разносили. Корзины подбирались адресно баронессой. Причем с учетом вкусов, предпочтений, и обязательно вкладывалась открытка, подписанная Ребеккой. У нее была потребность создавать хорошее настроение, дарить добро, радовать. Она умела осуществлять мечты других людей.

— Это говорит о ней, как о чутком, внимательном и очень добром человеке.

— Да. Ребекка — сама доброта и нежность. Не могу говорить о ней в прошедшем времени.

— И не надо. Вы не сказали, с кем именно супруги Визельборг избегали общения?

— Из соседей?

— Разумеется.

— С графиней Бедфорд.

— Причина вам известна?

— Нет, Ребекка не рассказывала. Представьте, при ее открытости об этой женщине ни единым словом не упомянула, что-то она умалчивала. Я это чувствовала, но вопросов не задавала, чтобы не тревожить. Сердце подсказывает: между ними стояла трагедия личного характера.

— Даже так? Странно, что баронесса не поделилась с вами.

— Сразу видно, что вы не были знакомы с Ребеккой.

— Это действительно так. Меня пригласили после свершившейся трагедии в замке.

— Понимаю. Ребекка не умела огорчать. Она обожала радовать.

— Прекрасная черта характера.

— Она была ангелом. Я, кажется, повторяюсь.

— Госпожа Глостер…

Собеседница прервала Джеймса.

— Мое имя — Азалия. Вы вправе обращаться ко мне по имени.

— Благодарю за доверие. Госпожа Азалия, скажите, баронесса вам рассказывала о волшебном сервизе?

— О чем? Вы смеетесь надо мной?

— Упаси Бог, вы не ослышались.

— Впервые слышу от вас. И что он делает?

— Чашечки колдуют.

— Вот это новости. Каким образом?

— Поясню. Накануне похорон все гости поспели к традиционной чайной трапезе. Слуги разлили всем ароматный чай. Тем временем гости обменивались новостями, за столом завязалась беседа. И вдруг внимание миссис Пеккеринг привлек пасынок баронессы.

— И эта болтушка тоже приехала? Везде сует свой нос. Простите за реплику, слушаю вас, — нелестно выразилась госпожа Глостер в адрес давней знакомой.

Харисон продолжал:

— Пасынок сосредоточенно рассматривал что-то в чае. Миссис Пеккеринг тут же полюбопытствовала. И что, вы думаете, он ей ответил? «Чашечка волшебная, наколдовала предсказание».

— Чудеса, да и только!

— Вы правы. Все ринулись разглядывать чудо-чашку и убедились: на поверхности чая зигзагами колыхалась фраза, которая была обращена лично к пасынку баронессы. Гости, как завороженные, бросились смотреть, что в их чашках, и обнаружили точно такое же явление, только каждому адресовалось свое предсказание.

— Что за чудеса вы рассказываете?

— Истинную правду. Если не верите, приглашаю посетить замок в час чаепития, там и убедитесь. Поверьте, сам был поражен, когда увидел у края своей чашечки предсказание в стихотворной форме.

— Сердце подсказывает, что после ухода из жизни Роберта и Ребекки в замке поселились мистические существа, они-то и куражатся, насмехаются над всеми, их работа.

— Сожалею, не могу развеять ваши опасения. Лично я никаких существ не видел, кроме вещественных доказательств смерти баронессы.

— Так вы нашли убийцу?!

— Не могу открыть всех секретов и сведений по делу, следствие продолжается. Предстоит большая работа. Как только завершу расследование, вы все узнаете.

Собеседница, находясь под впечатлением, думала только о загадочных явлениях и не слушала сыщика.

— Вы не можете их видеть, они невидимые. Шалят за спинами людей, надсмехаясь над ними, и вытворяют все, что им заблагорассудится, я читала об этом.

— Не берусь утверждать того, что не знаю, я реалист. Но то, что в замке далеко не все благополучно, не вызывает сомнения. Загадок очень много, только и занимаюсь тем, что ищу разгадки. Кто-то же пронес в замок железный ящик с рептилией, удав явился убийцей — задушил баронессу.

— Боже, какой ужас! Бедная моя Ребекка.

— Сами понимаете, такие дела за один день не делаются. К ним готовятся долго и тщательно. Это лишний раз говорит о том, что преступники спланировали убийство заранее, вели слежку за баронессой и всеми, кто проживает в замке. Просчитали тысячу вариантов, и только один сработал в их пользу.

— Вы мыслите верно, недаром о вас ходят легенды.

— Благодарю, госпожа Азалия, вы преувеличиваете мои заслуги.

— Не смущайтесь, заслуженная похвала. У Ребекки давно были враги или враг, а она не придавала ничему значения. Не хотела опускаться до них. Она пережила много горя по вине завистливых людей.

— Кого именно вы имеете в виду?

— Да хоть бы взять ту же графиню Бедфорд. Она сама мне говорила, что счастливая Ребекка раздражает ее.

— Так и сказала?

— Да. Кстати, очень сомнительная особа. Вам бы следовало обратить на нее пристальное внимание.

— Я собирался это сделать в последнюю очередь.

— Выскажу свое мнение: считаю, вы ошибаетесь, не надо откладывать. Приступайте немедленно. Ее верный слуга, ох, как много знает из темного прошлого графини. Поезжайте, расспросите его, очень советую, — голосом заговорщицы сообщила баронесса.

— Благодарю за совет. Так и сделаю. Вы кого-то знаете из ее окружения?

— Помнится, она рассказывала о поверенном, он же вел адвокатскую практику в Лондоне. Она доверила ему все свои дела. В разговоре жаловалась, что очень ошиблась в нем. Подвел он ее — все, что мог, прибрал к рукам. Подсунул ей на подпись фальшивые документы, она подписала не читая. Так графиня потеряла все родительское состояние. Оно не так велико было, и все же помощь. Непорядочный человек этот адвокатишка. Тюрьма по нему плачет.

— Благодарю вас за важные сведения, приобщу к делу. Госпожа Глостер, маленькая просьба: вы бы могли сопроводить меня? Слуга графини с вами близко знаком много лет, легче будет разговорить его.

— Конечно, если требуется моя помощь в таком ответственном деле, поеду с вами.

— Договорились, заеду за вами. Удобно завтра к двенадцати часам?

— Да, пожалуйста, приезжайте.

— Попрошу расписаться под показаниями, прикреплю их к делу.

— Где именно?

— В самом низу под текстом: «С моих слов записано верно, о чем и расписываюсь».

Госпожа Глостер выполнила просьбу Харисона, и сыщик откланялся.

А время не ждет, время не спит, торопится.

Харисон навещает барона и баронессу Уайт

— Пока не встречусь со всеми соседями, не успокоюсь. Что-то да всплывет, я знаю. Самая маленькая деталь порой играет наиважнейшую роль. Поеду к Уайтам. Бриг узнавал, они здесь.

Из рассказа Брига сыщик настроился увидеть людей высокоинтеллигентных, обеспеченных, в жизни которых все происходит по мановению волшебной палочки в соответствии с их желаниями. Таков статус. Но перед ним предстала довольно необычная картина, она удивила, застала врасплох, позволив досконально разглядеть внутренний мир этих людей. Раскрылся он многогранно, как элементы цветной мозаики, которые преломляясь на свету, обезоруживали сыщика, показав всю красоту отношений супружеской пары Уайт. Это поразило Джеймса Харисона.

Таинство любви

Стоило этой паре появиться на публике, десятки пар глаз устремлялись им в след. Своим внешним видом супруги привлекали к себе внимание, и не случайно. Как утверждают бывалые — ничего просто так в жизни не происходит, на все есть причины.

Окружающим казалось загадочным поведение супругов. Для них же было естественным — всегда и везде быть вместе.

В поступи главы семьи, его выправке, строгих чертах лица, скупых жестах, мимике, немногословности, в редчайших случаях — безапелляционных суждениях просматривалось происхождение и скрытность натуры. Мало кто осмеливался заговорить с ним первым. Некоторые побаивались, наблюдая издалека. Кто-то обходил стороной.

А супруга в противовес мужу сияла от счастья. Прожив в браке не менее двух с половиной десятков лет, она с той же страстью и нежностью обожала своего благоверного, дышать без него не могла. Ни на миг не оставляла одного и не потому, что не доверяла, нет, он был всем в ее жизни, даже воздухом. Улыбчивая, добродушная, приветливая, искренняя, от любви к супругу светилась и млела. Счастливее этой женщины сыскать было трудно. Еще не упала тень прожитых лет на ее лицо, не надломили душу разочарования от несбывшихся мечтаний и горечи потерь. Не подкосили силы болезни. В свои сорок пять она хорошела день ото дня. Немало посторонних людей мимоходом бросали в ее сторону завистливые взгляды. Так любить мало кому дано. Ее трепет передался детям, отец для них был авторитетом номер один, лучшим примером для подражания, они почитали родителя и мечтали стать похожими на него.

Харисон приехал в обеденный час. Открыл слуга.

— Сэр, как изволите доложить?

— Джеймс Харисон — сыщик. По делу об убийстве баронессы Визельборг.

— Пожалуйста, проходите, присаживайтесь. Сию минуту доложу.

— Благодарю. — Сыщик машинально пробежался взглядом по гостиной. Интересы обитателей этого дома были довольно обширными и разносторонними.

— Добрый день, господин Харисон, — услышал Джеймс и поднял глаза. По лестнице спускался глава семьи — представительный Карл Уайт. Хозяин и гость обменялись рукопожатием.

— Чем могу быть полезен?

— В деле об убийстве много непонятного, и я бы от себя добавил «черных дыр». Это то, что осталось за семью печатями. Расскажите, пожалуйста, о ваших отношениях с семейством Визельборг, все, что может помочь следствию. — Харисон приготовил блокнот и карандаш.

— Отношения с семейством Визельборг всегда были ровными и добрососедскими. Боюсь, не пролью свет на черные пятна… или как вы их там обозначили, в силу тех обстоятельств, что виделись с ними редко. Вы, наверное, знаете, мы живем в Лондоне, здесь появляемся от случая к случаю, в основном летом. Но кое-что врезалось в память.

— Что именно?

— Помню, в канун рождественских праздников слуга или сам дворецкий приносили нам корзину с угощениями и открыткой, подписанной самой баронессой. Скажу вам откровенно, это очень приятно. Хозяйка Визельборга была женщиной особенной, добрейшей души и деликатной. Никак не пойму, кому понадобилось убивать ее.

— Сожалею, на данный момент этого сказать не смогу. Тайна следствия. Работаю. Больше ничего не припомните?

— Как же? У сэра Роберта была превосходная библиотека, он позволял знакомиться с трудами величайших философов, ученых, изобретателей. И, конечно, подлинники литературных шедевров. При том, что у нас неплохая библиотека на втором этаже, таких книг нет. Пожалуй, все, что вспоминается.

— Не подскажете, отношения с другими соседями были такими же дружественными?

— Не знаю, — задумался Уайт. — Поделюсь своими мыслями. Поймите, барон и баронесса были людьми незаурядными, поэтому вызывали в обществе двоякие чувства: у одних — уважение и восторги, у других, как водится — зависть. В наших кругах можно встретить все, как вы знаете. Человек, не знающий ни в чем отказа, не всегда отдает себе отчет, благодаря чьим трудам и заботам он благополучен и обеспечен. Принимают как должное и пользуются расточительно, не задумываясь.

— В первую очередь стараниями старших поколений, не так ли?

— Безусловно. И на то мы аристократы.

— Вы кого-то конкретно имеете в виду?

— Примеров много. Нельзя забывать о тех, кто нам служит.

— Хорошо, если человек способен ценить труд прислуги.

— У нас мало слуг. Те, кто трудятся в нашем доме, живут с нами много лет. Я в них уверен, как в себе самом. Мне думается, вам надо начинать со слуг, кто-то же впустил в дом убийцу? — Уайт высказал мнение, которое вполне могло бы стать полноценной версией, однако Харисон это направление еще не отработал до конца.

— Согласен, если брать за основу вашу мысль, нужно тщательно проверить всех, кто проживает в замке Визельборг. На данном этапе собираю свидетельские показания. И все же мне кажется, в этом случае преступники оказались умнее и изобретательнее, и это помогло им обойти слуг. Благодарю, я подумаю над вашими словами. Если больше нечего добавить, не стану эксплуатировать ваше доброе отношение и время.

— Все, что знал, поведал. Сожалею, мы здесь мало бываем.

— Понимаю и благодарю за беседу.

Джерри — мой старый верный друг

Я сидела у камина. Поленья, потрескивая, таяли в объятиях язычков пламени. Их затейливый говорок подсказывал мне:

— Сударыня, подложите еще колышек.

Перемерзла в дороге, пальцы правой руки казались онемевшими.

Эта рука меня всегда подводила. Вспомнился разговор с нашим доктором. Дело в том, что по его заключению я родилась левшой. К своему большому удивлению, узнала об этом не так давно, врач подробно посвятил меня в тонкости дела. Да, он меня немало озадачил своим открытием. Когда же увидел мою озабоченность, утешил:

— Мисс Мери, что вы так пригорюнились, неужели я напугал вас? Поймите, с детства вас приучали все делать правой рукой, вот вы и привыкли. Я же, имея определенный опыт, вижу, что ваша левая рука гораздо работоспособнее правой. Вот и все. Но бояться этого не следует, наличие данного факта не является болезнью, — успокоил меня господин Перси. — Всего лишь физиология.

И он оказался прав. С детства я чувствовала, что левая рука сильнее правой. Казалось бы, что можно заметить, если не обращать внимания, ведь действия, так или иначе, происходят независимо от нас — машинально. Маленькой девочкой я заучивала сложные пассажи на фортепиано. Мой репетитор считал, что я одаренная от рождения, поэтому задавал технически самые виртуозные этюды.

При этом левая рука справлялась безупречно: пальцы крепкие, цепкие, ловкие, самые трудные моменты давались на лету. Музыкальные тексты запоминались моментально. Правой руке приходилось труднее, дольше заучивала, и пальцы намного слабее, им не хватало энергии. Такой уродилась, и ничего с этим не поделаешь.

Я подкладывала поленья в огонь, треск усиливался, тепло наполняло комнату, создавая уют и умиротворение.

В дороге я сильно промерзла, даже старинная матушкина шаль не спасла. Теперь тепло окутывало меня, проникая под одежду, и успокаивало. Я по глоточку отпивала из чашки горячий чай и понемногу согревалась. Подвернув под себя замерзшие пяточки, откинувшись на спинку мягкого кресла, почувствовала, как сон кружит надо мной и уводит за собой. Сомкнулись веки, я уснула, как вдруг перед глазами возник дух.

— Ты узнала меня?

— Да, узнала. Ты — дух моего суженого.

— Завтра в дороге начнется метель, не пугайся. Я буду рядом. Этот день тебе запомнится — он станет началом твоей новой жизни.

Я не успела расспросить духа, он исчез. Сон как рукой сняло.

— Опять одни загадки.

Завтра возвращаюсь в Визельборг, обещала.

Две недели тому назад получила печальное известие — Джерри покинул нас. В тот же час уехала домой. Господин Мортон отнесся с пониманием, вошел в мое положение и отпустил похоронить моего верного слугу, помощника и друга. Мне и сейчас чудится: Джерри рядом, никуда не ушел. Как всегда, заблаговременно предупреждает мои желания, балуя и отвлекая от забот и дурных мыслей. Мой милый, дорогой Джерри, как мне его не хватает! Он был моей палочкой-выручалочкой. Рядом с ним я чувствовала себя уверенной и защищенной. Заботился обо мне, как о дочери. Знаю, Джерри в душе своей пронес свет и любовь. Он умел дарить надежду, творить добро ненавязчиво и скромно. Эта черта его характера, особенность души напоминали мне Брига. Всегда знаки его внимания были ко времени и очень приятны. Сохраню в сердце память о нем. Так незаметно тепло разморило меня, и я снова погрузилась в сон.

Память сердца

Перебирала переписку матушки с тетушкой и нашла любопытнейшую запись в последнем письме. Тетушка после ухода барона Визельборга поделилась своими мыслями.

Стареющих страниц храним очарованье,

В них трепет дивных чувств и юности пора.

Вы спросите:

«Зачем грустить, ведь то воспоминания?»

Отвечу вам:

«Тогда была я молода».

Я всплакнула, прочитав строчки из послания тетушки Ребекки. Как скоротечна жизнь, и что остается после нас? Этот вопрос острым клювом пробивал мозг, ответа я не находила.

— Надо гнать от себя скорбные мысли, иначе впаду в отчаяние, — наказала себе и подошла к полкам с книгами. Вынула старый потрепанный томик с любимыми сказками. Улеглась и погрузилась в совершенно иной мир, в котором моей душе было так вольготно и привольно. Помню, Бриг на ночь часто читал одну и ту же сказку по моей просьбе. А я под монотонное чтение сладко засыпала. Беззаботное детство — чудесная пора.

Волшебная монетка — сказка из детства

Эта сказка о том, как в жизни простых, не примечательных людей происходят чудеса.

В небольшом городке Румнэ жизнь текла обыденно и размеренно. Изо дня в день, задолго до рассвета, в пекарне, что на торговой площади, выпекали свежий вкусный хлеб. Выбор был на любой вкус: ржаной, ячменный, кукурузный. Пшеничный хлеб готовили по большим праздникам. Пышные ароматные булочки с глазурью и цитрусовой заливкой опьяняли ароматом. Глазочки изюма либо вишенки кокетливо выглядывали из выпечки и заманивали прохожих. Запахи, просачиваясь на улицу, разносились за версту. Соблазн был велик, устоять никто не мог. Бублики, обсыпанные маковыми зернышками или кунжутными семенами, детвора особенно любила. Один раз в году перед Рождеством главный пекарь щедро одаривал детей бедняков. Ах, как они наслаждались его подарками! Работа кипела, он торопил помощников, нужно было поспеть к завтраку горожан. Молочница развозила бидоны с молоком прямо к домам и громко зазывала горожан, продиравших глаза ото сна. В прачечной гудела работа, к назначенному часу требовалось развезти по домам состоятельных жителей Румнэ чистое, накрахмаленное и отглаженное белье. Сапожных дел мастер собирал свой инструмент и спешил на торговую площадь. Здесь всегда было многолюдно и шумно. Дневная выручка позволяла его семье безбедно прожить несколько дней. Он изучил вкусы клиентов и старался угодить всем. Только старый шарманщик сиротливо примостился у дерева и наигрывал одну и ту же песенку. На плече у него восседал говорящий и очень любопытный попугай. Его цветастое оперенье привлекало внимание прохожих больше, чем песенка шарманщика.

— Гюнтер хороший, хороший, хороший, — грассируя, повторял он, как заезженная пластинка.

Небольшая шапочка лежала у ног шарманщика. Сколько раз сапожник уговаривал его:

— Ну что это такое? Разве можно уместить в маленькой шапке солидную выручку? Принеси плошку да побольше.

На что шарманщик монотонно и неохотно отвечал сапожнику:

— Мал золотник, да дорог.

Он был скромным, добрый старый шарманщик, и от жизни не ждал чудес.

— Пусть идет как идет, — говорил Гюнтер, помешивая жиденькую кашу.

Так шли дни, пролетали месяцы, вот и морозная зима постучалась в дома горожан. Запорошило, занесло снегом улицы, крыши домов, деревья. Дни стали короткими, ночи длинными. Люди кутались в теплые шали и натягивали на ноги овечьи гетры. В окнах горожан мигали слабые огоньки от ламп с масляными фитилями. В печи время от времени подбрасывались поленья, они забавно похрустывали и таяли в пламени, а над домами из труб клубился незатейливый дымок. Дело близилось к празднику.

Накануне Рождества на торговой площади было особенно шумно. Горожане с достатком уделяли подготовке к празднику много времени. Они могли себе позволить праздничные угощения, спешили запастись провизией и загодя приготовить рождественский штолен. Этот пирог отличался от других десертов — ему предстояло три недели вызревать в холодном погребе. А яблочный штрудель подавался к столу теплым. В предвкушении праздничных застолий настроение у имущих жителей Румнэ было приподнятым. Ну, а беднякам оставалось смотреть им вслед и сглатывать слюну.

— Глянь-ка, Мария понесла гуся. Огромный, в руках едва умещается, — сказал сапожник шарманщику.

— Чему ты удивляешься, она служит у господ, вот и запасается провизией.

— Ну да, ну да, — почесал затылок сапожник, поглядывая на соседа. — Скажи, Гюнтер, почему ты не женишься?

— Я?

— Ты. Одному век коротать скучно и хлопотно. Помощница в доме нужна. Вот моя Моника скрипит, а все делает. Дети подросли, помогают матери. Ей веселее с ними работается. Была бы у тебя в доме помощница, ухаживала бы за тобой, и поговорить было бы с кем.

— Я с попугаем разговариваю. Быт у меня скромный, справляюсь. Мне много не надо. Бобке на корм коплю, себе булку хлеба, овес и картофель на суп покупаю — вот и все мои расходы.

— И все?

— Да.

— А молоко с медом почему не пьешь? Молоко в Румнэ очень вкусное, жирное, я дня без молока не живу. Удовольствие.

— Редко покупаю. Бобка попросит, беру ему чашечку.

Сапожник посмотрел на Гюнтера, и сказать нечего.

В этот день народу на площади собралось очень много: стар и млад, кого там только не было. Люди останавливались возле шарманщика послушать песенку, подпевали и бросали пфенниги. Незаметно для всех из толпы вышел богато одетый человек. Бархатный шаубе насыщенно фиолетового цвета прилегал к сорочке, которая у шеи вывязывалась бантом. Шаубе снизу был подбит горностаем. Им был оторочен красивый стоячий воротник и отвороты полочек, а в длинных рукавах просматривались прорези для рук. Широкие короткие штаны в складку выделяли белоснежные плотные чулки. Завершался наряд остроносыми туфлями. Голову украшал громоздкий бархатный берет со множеством складок и пером. Весь туалет галантного вельможи выдержан в одной цветовой гамме, смотрелся строго, что говорило о вкусе его обладателя. На холеных руках поблескивали кольца.

— Смотрите, — пронеслось в толпе.

— Сам герцог, — воскликнула полная женщина с большой корзиной в руках. Она накупила провизии с запасом: копченые колбаски и сосиски возбуждали аппетит. Головка сыра, куриные яйца, горох, фасоль, картофель, лук, капуста и много сладостей с трудом умещались в корзине.

— Хельга, зачем столько всего накупила? — спросила соседка.

— Детки приезжают, хочется их побаловать. Праздник ведь.

Тем временем вельможа подошел ближе, положил в шапку Гюнтера талер. Шарманщик смотрел на незнакомца, не отрывая глаз, монета его интересовала меньше всего.

«В его взгляде что-то таинственное и доброе», — подумал Гюнтер. Никогда знатные господа не интересовались музыкой шарманщика, внимание вельможи вызвало вопросы.

— Благодарю. — Шарманщик приложил к груди руку и наклонил голову.

— Счастливого Рождества. Пусть мечты сбываются, — пожелал незнакомец и ушел. Люди стояли, как завороженные.

А Бобка закричал что было силы:

— Гюнтер хороший, хороший, хороший, — словно подтверждал, что жертвователь неспроста положил в шапку денежку.

Вечерело. Поднялся холодный ветер, приморозило, падал снег. Шарманщик собирался домой. Сапожник подскочил к нему:

— Гюнтер, покажи, что тебе богач положил?

— Смотри, — безучастно ответил шарманщик. — Мне домой пора.

— Ты глянь, как повезло. Ого, целый талер пожертвовал. Сколько на него купить можно. Вот это да. В жизни такого не видывал.

— Успокойся, Клаус. Что за восторги? Человек решил поздравить меня с наступающим праздником. Спасибо ему.

— Да ты не понял. Сам посмотри, дурья башка. — Сапожник достал из шапки монету, разглядывая, покрутил ее, попробовал на зуб и протянул шарманщику руку. А там на ладони красовался большой талер, да еще с гравировкой. В самом верху возвышалась корона, от нее шла накидка, похожая на мантию, по обе стороны она спадала по краям фалдами, в центре — герб со стоящим на задних лапах львом. Его хвост был причудливо изогнут.

— Прощай, — сказал Гюнтер.

— До завтра, — поправил его сапожник.

Клаус отдал шарманщику талер. Тот не глядя вложил в карман и, взвалив на плечо ремень от шарманки, зашагал домой. Его пальто давно прохудилось, и шарманщик порядком промерз.

У порога Гюнтер увидел девушку. Она напомнила ему изящную статуэтку, которую выставили на витрине празднично украшенной лавки. Одета девушка была просто: белая блузка с пышной оборкой чуть выше груди, у плеча рукав собирался в буф, книзу плотно прилегал к рукам. Поверх блузы — приталенная жилетка на шнуровке черного цвета, ниже пышная оранжевая юбочка, на ногах — гетры и башмачки. Голову обтягивала маленькая тряпичная шапочка. Сверху девушка обвязалась большой овечьей шалью.

— Вечер добрый вам, шарманщик, — ласково сказала гостья.

— И вам, милая барышня, доброго вечера, — удивленно посмотрел на нее Гюнтер и подумал: «Какая славная девушка, что она здесь делает?»

— Не сердитесь, что навестила вас в неурочный час. Мне сказал один знатный господин, что вам нужна помощница. А я живу одна и очень люблю помогать.

— Кто ж вам мог такое сказать? Я никого не просил.

— Сорока на хвосте принесла, — звонко засмеялась девушка. — Говорю же, знатный господин. У него такие добрые глаза.

— Вот как? Чудеса. Ну пойдемте. На улице холодно, а вы, как я погляжу, очень плохо одеты.

— Ничего, я привыкшая.

Шарманщик поднял глаза на девушку и обмер. Она так напоминала ему Гретхен — его покойную жену.

— Сколько лет вам, красавица? — спросил он между прочим.

— Шестнадцать минуло.

— Позволю себе спросить, где родились?

— В пригороде Румнэ. Приемные родители сказали, что моя матушка померла в родах, забрали меня к себе и усыновили. Да вот уж год минул, как и они покинули сей мир, оставив меня сиротинушкой. Перебралась в Румнэ, здесь хорошо и подработать можно.

«Как она похожа на Гретхен, одно лицо. А вдруг она моя дочь?!» — пронзила зловещая мысль голову Гюнтера.

Он вспомнил, как повитуха вышла и нервно объявила: «Гретхен больше нет, — на ходу сказав, чтобы я шел домой, завтра вернулся за телом. О ребенке ни слова. А мне было не до вопросов. Этим сообщением она приговорила меня к одиночеству. Потерял самое дорогое, что было в жизни. В помутненном состоянии покинул ее дом. Когда пришел назавтра, ни повитухи, ни тела Гретхен не нашел. Дверь наглухо заперта. Сколько ни стучал, не открыли. Расспрашивал людей из соседних домов, никто ничего не видел. Дворник, сочувствуя мне, рассказал, что слышал ночью шум за окном. Не вышел посмотреть, побоялся. Так я потерял свою любимую — самое дорогое». — Печальные воспоминания обрушились на шарманщика, и спасения от них не было.

— Входи, располагайся, коль пришла. Особо угощать тебя нечем. Чаем напою.

— А что еще в зимнюю стужу надо?

Шарманщик поставил на горелку ковш с водой. Приготовил несколько засушенных листьев смородины, вложил в граненые стаканы.

— Сейчас закипит, и попьем чай. Сахара тоже нет.

— Ничего страшного. Завтра я найду поблизости работу и все куплю. Не печальтесь.

Гюнтер смотрел на девушку и не верил своим глазам. Мысль о сходстве с покойной супругой не покидала его, лишая покоя.

— Как величать тебя, милая?

— Как матушка велела — Маргарет.

— Жемчуг, — сдерживая волнение, произнес шарманщик.

— Да, а откуда вы знаете?

— Когда-то давно, семнадцать лет тому назад, мы с женой мечтали о доченьке. Моя Гретхен сказала: «Если родится девочка, назовем ее Маргарет, пусть сияет для всех, как жемчуг.

— Простите, а где ваша жена?

— Шестнадцать лет тому назад умерла в родах.

— Да?! — с опаской посмотрела на него девушка. Какое-то странное чувство закралось в ее душу.

— Вот и чаек поспел. Пейте и грейтесь. У меня и дров нет. Завтра пойду на поиски. Негоже вам мерзнуть. Мы с Бобкой закаленные, — повернулся Гюнтер в сторону попугая.

— Он у вас такой симпатяга.

— Да, мы с ним неразлучны.

Тем временем попугай, ощутив на себе внимание, воспользовался минуткой и выпалил:

— Гюнтер хороший, хороший, хороший.

— Прости, дорогой, отвлекся. Сейчас угощу тебя. — Шарманщик подошел к клетке, подсыпал зерно в махонькую плошку и закрыл дверцу. Он хотел вернуться к столу, как перед глазами встал недавний жертвователь. Его взгляд говорил: «А монетка-то волшебная, жди новых чудес».

— Видения начались. Перемерз, вот и мерещится.

— Вы что-то сказали? — Он очнулся, услышав вопрос Маргарет.

— Нет-нет, так по-стариковски бурчу. — Пора на покой. — Гюнтер постелил себе на полу в каморке, а свою постель уступил гостье.

Чудеса продолжаются

Ранним утром следующего дня шарманщика разбудил стук в дверь.

— Кто бы это мог быть? — бурчал он вставая. — Холодно, дом выстудился. Надо срочно раздобыть дров, — по дороге к двери рассуждал Гюнтер.

— Кто там?

— Откройте, — услышал он незнакомый голос.

На пороге стоял немолодой мужчина.

«В такой одежде ходят слуги богатых господ», — подсказка поспела ко времени.

— Вы Гюнтер?

— Я.

— Вам передача от герцога Манфреда Вебера.

— От кого?! — растерялся Гюнтер.

— Берите. — Мужчина передал шарманщику два больших свертка.

— Что здесь?

— Провизия. За порогом бревна. — Посыльный был немногословен. Гюнтер не успел понять, что происходит, как след посетителя простыл.

— Так растерялся, что не поблагодарил посыльного. — Шарманщик недовольно покачал головой. — Выходит, мой покровитель одним талером не ограничился. Чудны дела твои, Господи. — Гюнтер выглянул за порог, а там связка дров, и все обрезаны ровненько, как на подбор.

— Ну, теперь точно празднику быть, — повеселел шарманщик. — Ай да покровитель. Маргарет, девочка, — позвал он гостью.

Девушка немедля появилась у дверей.

— А, рождественские подарки, — не удивляясь, сказала она.

— Возьми, пожалуйста, здесь провизия.

— Ой, как много всего. У нас будет пир горой. Сварю гороховый суп, к нему из хлеба подсушу и обжарю гренки — королевский обед приготовлю. К празднику испеку яблочный штрудель и штолен. Ему надо дать время вызреть. Постоит недельку-другую, а там и угощать можно.

— Ты все это умеешь готовить?!

— Конечно.

— Девочка, кто научил тебя?

— Матушка.

— Ты сказала, что она умерла в родах.

— Да, к сожалению, но как-то ночью во сне матушка пришла ко мне. Говорила со мной ласково и тихим голосом. Прежде всего наказала не снимать ее медальон.

— Медальон?!

«У Гретхен висел на шее медальон, она не разлучалась с ним никогда. Мать надела ей после рождения, завещала хранить и передать своей наследнице», — вспомнил шарманщик.

— Да. Матушка рассказала, что повитуха надела на меня ее медальон, чтобы отец, разыскивая, смог найти. А еще поделилась со мной, как она готовила десерты на Рождество.

— Вот оно что. Разве такое бывает? — Бедный шарманщик давно забыл о чуде, которое случается в канун Рождества, о радостных мгновениях, домашнем уюте и тем более о вкусных десертах. С тех пор как жена покинула его, он замкнулся. В трепетной душе наступило опустошение, высохли в ней все прежние чувства, и он не жил, влачил жалкое существование день за днем, не испытывая никаких эмоций. Вот только Бобка вызывал в нем отклик. А так все больше грустил.

— И что, отец нашел тебя?

— Пока нет. Но я не теряю надежду.

Гюнтер осмелился и попросил:

— Маргарет, а покажи-ка мне свой медальон.

— Зачем он вам? Ничего особенного в нем нет. Простенький, но мне он дорог.

— Покажи, пожалуйста, только посмотрю.

Девушка развязала шаль, чуть отодвинула ворот блузки и достала маленький серебряный медальон, что висел на цепочке. Он напоминал тюльпан. Сверху на нем большими буквами были выгравированы инициалы матери его покойной жены. Шарманщик узнал этот медальон. Он бы из тысячи безделушек и украшений приметил эту вещицу. Дрожащими руками приоткрыл крышечку, на него смотрела молоденькая Гретхен. Сердце шарманщика сжалось и заныло, ком подкатил к горлу, из глаз потекли слезы. Он не смог сдержать их.

— Почему вы плачете? — Девушка достала платок и стала промокать слезы на лице шарманщика. — Пожалуйста, успокойтесь. Это было давно, у меня уже все хорошо. Вы мне верите?

— Дитя мое, — Гюнтер от избытка чувств не сумел выговорить больше ни слова. Он все понял. Волшебная монета творила чудеса, в его жизнь вернулось счастье.

— Простите, что расстроила вас. Поверьте, не хотела.

Гюнтер перевел дыхание и проговорил:

— Это моя любимая жена. А ты — моя долгожданная доченька.

Девушка от признания Гюнтера застыла в оцепенении.

— Не может быть. Вы мне правду сказали или из жалости?

— Дитя мое, это чистая правда. Я узнал этот медальон. Твоя матушка никогда его не снимала. Таково было завещание твоей бабушки.

— Боже мой, выходит, я нашла своего отца?

— Нашла, а я обрел дочь спустя шестнадцать лет, — бросился он обнимать Маргарет. Она утонула в объятиях отца.

— Какое счастье, — плакала девушка.

— Никуда тебя не отпущу и никому не отдам, — рыдая, выговорил он.

Попугай сжался, вобрав голову в плечи. Трогательная сцена отца и дочери напугала Бобку. Он притих, никак не реагируя.

Прошлое

Герцог Манфред Вебер, потомок знатного и уважаемого рода, с детства часто бывал в гостях у короля. Дело в том, что отец герцога был близким другом монарха. После успешного завершения учебы король назначил Манфреда главой военного совета. Он почитал своего любимца, считался с его мнением. Так случилось, что Манфред в детстве подружился с младшей дочерью монарха — Этель. Они были не разлей вода, и придворные шутя прозвали их влюбленной парочкой. У короля и отца герцога не возникало сомнений, что придет день, и они поженят своих детей. Чувства, которые зародились в юных сердцах, с каждым днем становились крепче и сильнее. Все шло к свадьбе. Одно утомляло, озадачивало Манфреда, Гизела, дочь соседа, надоедала, навязывала себя и до тошноты раздражала признаниями. Она, как кошка, вцепилась в него. Конечно, была влюблена и страстно желала стать женой герцога, что не входило в его планы. Манфред к ней не испытывал никаких чувств. Среди соседей Гизелу прозвали злой колдуньей. А почему? Там, где она появлялась, случалось несчастье. По этой причине ее семью не приглашали на балы, смотрины и даже похороны, что нервировало и злило отца колдуньи. Однако он был уверен, что сумеет уговорить герцога жениться на Гизеле.

— Добром не захочет, измором возьмем, — внушал он дочери, успокаивая ее.

Пришел день, и счастливые молодые, Манфред и Этель, в кругу родных, близких и гостей отпраздновали свадьбу.

Гизела рвала и метала, в тот самый день она поклялась превратить жизнь влюбленных в ад. Колдунья провела ритуал, задействовала черную магию, вызвала тени из тонких миров. Она просила их погубить любовь Манфреда и Этель, превратить их жизнь в пытку. При этом поклялась, что с этого дня будет служить Сатане, и наложила заклятие:

— Век ваш будет долог, омрачен и изувечен душевными страданиями — бездетными оставляю вас навсегда. Сгинете, и некому будет прийти на могилу.

Колдунья не утерпела и сообщила об этом молодой герцогине, да так, что та впала в отчаяние.

Ритуал возымел силу. Некогда счастливых супругов накрыло черной пеленой безысходности. К несчастью, все так и случилось, как гласило заклятие.

Супруги жили в любви и взаимном уважении, в доме у них было мирно, тепло и душевно. Одно обстоятельство омрачало их жизнь — герцогиня не беременела. Ей все стало безразлично. Этель потеряла интерес к жизни.

Тогда герцог Манфред решился на отчаянный шаг. Он узнал о повитухе, под покровом ночи приехал к ней и попросил, чтобы она посодействовала им стать приемными родителями. К тому времени они были готовы усыновить чужого ребенка.

— У вас бывают люди разного происхождения.

— Да, господин.

— Случится, что бедная женщина в родах погибнет, ребеночка вы отдаете мне. Выхаживать некому. А мы с супругой создадим младенцу все условия. Если барышня из знатной семьи родит у вас, явный признак, что дитя ей не нужно, она постарается избавиться от него. И в этом случае я готов забрать ребенка. Вознаграждение получите большое. Вы меня правильно поняли?

— Да, господин.

— Значит, договорились. Вот здесь, — герцог протянул повитухе лист, — видите, нарисовал вам, как добраться до дворца. Присылайте сообщение либо привозите младенца. На воротах скажете, что герцог велел впустить.

— Хорошо, господин. Не волнуйтесь, бедные женщины слабы здоровьем, часто в родах погибают. В таких случаях отдаю младенца приемным родителям. Бездетных семей немало, — покосилась она в сторону герцога.

— Я все сказал.

— Не извольте беспокоиться, выполню заказ.

В тот день, когда рожала Гретхен, у повитухи было скверное настроение. Она с утра разругалась с мужем, тот запил и избил детей. Повитуха была на взводе, думала только об этом и проворонила, когда у Гретхен началось кровотечение, которое самоучка-акушерка не смогла остановить. Так погибла жена шарманщика. Детей повитуха принять успела. Родились две девочки — двойняшки. Одну повитуха отдала в бездетную семью, они долго ждали своего часа, хорошо ей заплатили. Но мошенница схитрила, надев на ребенка медальон Гретхен, чтобы по отличительному знаку девочку смогли найти.

— А вдруг отец искать будет. Теперь ее сестренку пристрою.

Поздней ночью она привезла герцогу во дворец вторую девочку.

На воротах стражники преградили ей дорогу.

— К кому?

— К герцогу.

— Зачем?

— Приказал приехать, — после этих слов стражники ее впустили.

Один из них провел повитуху в покои Манфреда.

Стражник постучался.

— Прошу подождать, — услышали они.

Через несколько минут вышел герцог в расшитом золотом домашнем халате. Увидев повитуху, тут же распорядился:

— Вы свободны. — Стражник ушел.

Повитуха вошла в покои герцога.

— Присаживайтесь.

— Господин, как договаривались, привезла младенца. Девочки родились, двойняшки. Одну отдала бездетной паре, они очень просили. У вашей новоиспеченной дочери есть сестричка, на нее я надела медальон матери. Легко найти сможете, если что… — замялась она.

— Молодец, все верно. Ребенка по медальону нетрудно найти.

— Вот и я так решила.

— Мать перед смертью просила о чем-то?

— Да, назвать эту девочку — Мартой, ту, что отдала — Маргарет.

— Запомню и обязательно выполню просьбу.

— Вот адрес приемных родителей.

— Отлично. Хвалю, все продумала.

— А эту красавицу привезла вам. Девочка здоровенькая и спокойная, совсем не плачет, спит. Посмотрите, чистый ангел.

— Вот спасибо, утешение супруге. — Манфред подошел, приподнял накидку. — Чудесный ребенок. Сейчас получишь вознаграждение.

— Спасибо, подожду.

Герцог вскоре вернулся.

— Вот твое вознаграждение. Будешь довольна.

— Как вы щедры, господин, — пересчитала она деньги и спрятала в карман платья.

— Заслужила. Но запомни, наказываю тебе молчать, никому ни слова о том, что сегодня случилось. Советую покинуть город, отсидись где-нибудь.

— Так и сделаю. У меня в пригороде сестра живет, поеду к ней.

— Вот тебе на дорогу и расходы.

— Благодарствуйте, господин. Вы очень добры.

— Кто родители девочек, знаешь?

— Мать померла, домохозяйкой была. Отец — шарманщик.

— Знаю эту семью. Хорошие люди. Часто вижу его на торговой площади.

— Жену шарманщика захоронили за домом, пришлось нанять бродяг. Дала им на хлеб и бутылку хереса. Некогда было сообщить шарманщику, торопилась я. Дворник наверняка слышал шум. Заметила, он выглядывал в окно.

— Спросонья не понял, не тревожься. Нехорошо, что не похоронили жену шарманщика как полагается, да делать нечего. Постой, распоряжусь, чтобы тебя отвезли в моей карете.

Счастье

С этого дня во дворце герцога Манфреда Вебера поселилось счастье. Супруга ожила, расцвела и упивалась доченькой. Она то и дело вслушивалась, как малышка улюлюкала, издавая напевные звуки, реагировала на улыбку герцогини, тянула к ней пухленькие ручки. Этель не могла нарадоваться. Герцог торжествовал, его план удался на славу.

Манфред все эти годы следил за судьбой Маргарет. Когда девушка переехала в Румнэ, он нашел ее и направил к шарманщику, зная, что тот родной отец девушки. Так герцог помог восстановить утраченную справедливость — вновь воссоединиться близким людям.

Подготовка к празднику

Маргарет наводила порядок в доме: вымыла полы, выстирала белье, вычистила добела посуду.

Она сходила в пекарню, поговорила с главным пекарем и нанялась на работу. Опытный пекарь сразу почувствовал в Маргарет задатки большой мастерицы. А чтобы девушку не переманил к себе новоиспеченный конкурент, что торговал на рынке привозной выпечкой, он выплачивал ей вознаграждение ежедневно.

На вырученные деньги Маргарет купила тюль, цветную ткань. Так впервые в комнате появились занавески, скатерть в цветах на столе и салфетки под тарелки. Из цветной бумаги девушка смастерила гирлянды и фонарики. Гирлянды развесила под потолком в комнате и у входа, фонариками украсила маленькую ель, которую принес шарманщик.

— Боже мой, доченька, да ты мастерица! Труженица дорогая. Комната преобразилась.

— С этого дня у нас всегда будет красиво и уютно.

— С твоим появлением я ожил и стал улыбаться.

— Прекрасно. А когда отведаете моих пирогов, жизнь покажется раем.

— Она у меня уже райская, чего еще желать? Такое счастье привалило. Жаль только, что матушка твоя не дожила до этого дня.

— И мне очень жаль, но она все видит и радуется за нас. Отец, вы знаете, мне рассказал вельможный господин, который направил к вам, что его дочь принцесса мечтает о подружке.

«А, это тот господин, который подарил мне волшебную монетку», — сообразил Гюнтер.

— Неужели во дворце у нее нет подружек?

— Вот и я спросила. А он мне ответил:

«Такой, чтобы на всю жизнь, нет».

— Он прав, близкий по духу друг редко встречается.

— Вот что я подумала. Приготовлю угощение, отвезу принцессе, передам с поздравлением. Ей будет приятно. — Герцог намеренно расположил к себе девушку. У него на это были веские причины. Он стремился ускорить встречу сестер.

— Поступай так, как душа велит, — ответил мудрый Гюнтер.

На следующий день шарманщика разбудили блуждающие над ним манящие ароматы.

— Пойду-ка гляну, что дочка наготовила. Дом пропитался пряностями, соблазняют и развращают, — бурчал шарманщик, идя за шлейфом ароматов.

А там у печки хлопотала Маргарет. Она месила тесто для штруделя и напевала веселую мелодию.

— С добрым утром, хлопотунья моя.

— И вам доброго утра, отец. Как спалось?

— Спасибо, отдохнул хорошо. С тех пор как ты появилась в моей жизни, сплю, как дитя. Смотрю, работа у тебя в разгаре.

— Да. Вот взяла у пекаря форму, в ней испеку штрудель. Штолен испеку в пекарне, главный пекарь мне разрешил.

— Гляжу, ты с ним подружилась.

— Да. Он ко мне очень хорошо относится. Доверяет самые ответственные процессы.

— И правильно делает. Только нехорошо это, что ты не пускаешь меня на работу. Не привык я дома сидеть, да и деньги не помешают.

— В пекарне работы много, в период праздников пекарь к выручке добавляет подарочные за хорошую работу. Нам с вами на жизнь хватит. Оставайтесь дома, мне так спокойнее, когда вы рядом.

— Только на праздники. Потом буду работать.

— Ну хорошо, давайте сейчас думать о празднике.

— Маргарет, что ты кладешь в тесто для штруделя? Оно у тебя такое мягкое. У матери твоей было плотнее.

— Не знаю, я ведь не видела, как готовила родимая. Все, что матушка сказала, то и кладу:? чашки растительного масла, одну полную чашку горячей воды, чуточку соды на кончике ножа.

Муки — сколько забирает для приготовления мягчайшего теста. Только такое готовлю. Видите, я вставляю палец, а он утопает.

— Где ты муку взяла, дорогая хозяюшка? За покупками никто не ходил.

— Вы правы, купить не успела. Наш пекарь поделился. А я пообещала угостить его вкусной выпечкой. Теперь накрою тесто полотенцем, чтобы отдохнуло. А сама подготовлю все для начинки.

— А оно что, устало? — засмеялся шарманщик.

— Ну конечно, оно ведь трудится.

Маргарет вымыла яблоки для первого штруделя, очистила их от кожуры. Но измельчать не стала, чтобы не обветрились.

Поделила тесто на несколько частей, сформировала колобки и накрыла. Раскатывала по отдельности и на косточках рук покрутила каждый пласт. Тесто стало тоненьким, прозрачным. С края, что был ближе к ней, оставила свободный кусок теста, он немного свисал со стола. На каждый пласт дорожкой выложила начинку из двух яблок. Предварительно растолкла их в ступке до кашицеобразного состояния. Сверху присыпала ванилью и измельченной корицей. Набросила на начинку свободный край теста и свернула рулетом. Концы подобрала, аккуратно залепила, чтобы начинка не просочилась наружу. Форму обильно смазала маслицем, выложила один штрудель, накрыла крышкой и поставила на печку. Шарманщик тем временем подбрасывал дрова в топку.

Так Маргарет испекла шесть штруделей, перемолола в ступке сахар в пудру и обсыпала готовую выпечку.

— Ой, какой запах! Чаровница ты моя.

— Пусть немного остынет, дам попробовать. А сейчас приготовлю продукты для штолена. Видите, сыр готов. Несколько дней тому назад поставила молоко прокиснуть. Потом простоквашу погрузила в четырехслойную марлю. Лишняя сыворотка стекла, масса отвиселась на сите, сформировался сыр, можно готовить штолен.

— Ты большая мастерица. Горжусь тобой.

Маргарет улыбнулась отцу. Подошла к нему, села рядом и сказала:

— Все плохое у нас позади. Все хорошее — впереди.

— Да, дочка. Ты у меня умница.

Завершив всю работу, девушка собралась, завернула в полотняную салфетку штрудель, уложила в коробку, сама сделала из плотной бумаги и подписала самодельную открытку, перевязала подарок лентой и сказала:

— Отец, поеду к принцессе. По доброте душевной хочется перед праздником сделать ей приятное. Видели, я и открытку подписала.

— Маргарет, дочка, ты знаешь, куда ехать?

— Конечно, мне тот господин все подробно разъяснил.

— Не задерживайся, волноваться буду.

— Я туда и обратно, скоро вернусь. Работа осталась. Штолен дожидается.

Шарманщик поцеловал дочку в лоб и проводил до двери.

— И зачем вельможному господину нужно, чтобы Маргарет ездила к принцессе? Здесь что-то не так, — забеспокоился Гюнтер.

Подъехав ко дворцу, девушка подошла к стражникам и попросила:

— Пожалуйста, передайте принцессе угощение к празднику, скажите — от Маргарет. Там и открытка есть. Мы с герцогом договорились.

— Передадим, — ответил стражник, принимая из рук девушки угощение в коробке.

— Благодарю вас.

Маргарет в хорошем настроении вернулась домой.

На следующий день постучали в дверь. Гюнтер отлучился купить буханку хлеба, дочка хозяйничала. Она сняла передник и побежала открывать. На пороге стоял тот же слуга. Он передал ей конверт.

— Простите, что это?

— Приглашение на рождественский бал для вас и отца.

— А в поклаже?

— Наряды для вас и отца от принцессы.

— Да?! Что вы говорите? Благодарю принцессу и вас.

Слуга тут же уехал, Маргарет никак не могла понять, как это ее приглашают на бал?

Вернулся шарманщик. Она все рассказала отцу.

— Ну и дела. — Гюнтер догадался: волшебная монета забавляется, балует и радует их. — Чудеса продолжаются, и это прекрасно, — в приподнятом настроении произнес он.

— Вы что-то сказали?

— А, так, ничего особенного… Бурчу по-стариковски. — Он знал, еще не время говорить об этом, чтобы не спугнуть птицу счастья. Ему до сих пор не верилось, что он нашел свою дочь.

Рождественский бал — знаменательное событие

Дворец утопал в праздничном убранстве. Гостей собралось много. Великолепие дворцовых покоев не смутило Маргарет, ей от рождения было свойственно стремление ко всему красивому и роскошному. Утонченный вкус подсказывал, помогая сделать правильный выбор. Девушка в новом наряде выглядела ослепительно. Нежно-розовое воздушное платье добавляло ее природной красоте нежности. Волосы Маргарет собрала в пучок, уложила валиком на затылке, украсив лентой в тон платью. Туфельки-лодочки облегали миниатюрную ножку.

— Загадка, как принцесса угадала мои размеры? — этот вопрос так и повис в воздухе, оставшись без ответа. И только когда она увидела рядом с герцогом юную красавицу, закралась догадка. Девушки были очень похожи. Маргарет унаследовала материнскую красоту. В облике Марты присутствовали отчасти отцовские черты, но материнского обаяния она не лишилась. В целом, если не присматриваться, их трудно было различить.

«Как она на меня похожа», — недоумевала Маргарет.

Ступив на порог зала, она немного занервничала. Гюнтер в богатых одеждах чувствовал себя неуютно.

— Что, дочка? — заметил он ее состояние.

— Почему-то сердечко бьется, — поделилась девушка.

Гюнтер взглянул на Маргарет и посочувствовал:

«Волнуется дочка, непривычно ей в дворцовых хоромах».

Распорядитель бала объявил:

— Маргарет и ее отец Гюнтер.

Герцог, издали увидев их, быстрым шагом прошел через зал.

— Очень рад, что не забыли о нас. Беспокоились, думали — не приедете.

— С нашей стороны это выглядело бы неблагородно. Вы столько хорошего сделали для нас, от всего сердца благодарю. — Маргарет присела в реверансе.

— Поверьте, мне в радость. Пойдемте, представлю вас супруге и дочери.

Они приблизились к герцогине. Гюнтер подошел и поцеловал Этель руку.

— Благодарю, что не оставили приглашение дочери без внимания, — сказала ему герцогиня. Она знала, что Гюнтер родной отец Марты, и в глубине души благосклонно относилась к нему.

— Сударыня, мы никак не могли поступить иначе. Ваши знаки внимания подарили нам надежду, скрасили жизнь. Сколько мне суждено прожить, не знаю, но беспрестанно буду благодарить вашего супруга, что вернул мне дочь. Нечаянная радость. — Герцог с герцогиней переглянулись. Этель улыбнулась шарманщику.

— В нашем доме вы и Маргарет можете чувствовать себя свободно и хорошо как члены нашей семьи.

Гюнтер поклонился.

— Сердечно благодарю, сударыня. Не знаю, за что удостоился такой чести. Спасибо вам.

Принцесса приблизилась. На ее лице застыло удивление и смятение. Она сразу обнаружила сходство с Маргарет, но объяснить себе этот факт не могла. Герцог перехватил ее взгляд.

— Марта, доченька, позволь познакомить тебя, это Маргарет, я тебе о ней рассказывал.

Дочь посмотрела на отца, ища в его глазах ответ, но не нашла.

— Маргарет, я ждала тебя, — произнесла она, находясь в растерянности.

— Сударыня, благодарю за приглашение и бесценные подарки. Вы так добры. Я очень рада встрече с вами.

— Пожалуйста, называй меня по имени. Мы с тобой ровесницы.

— Вы правы, Марта. Благодарю за доверие.

Гюнтер присмотрелся и — о ужас! — он уловил в личике прелестной принцессы свои черты, правда, в юном возрасте.

«Опять мерещится. Наверное, я чем-то заболел, какая-то напасть», — решил он, не допустив коварной мысли, которая полноправно забралась в голову и засела там основательно. А внутренний голос добавлял жару, вступая в диалог:

— Ты не ошибся, Гюнтер. Принцесса — твоя дочь. Чего испугался?

— Не испугался я вовсе. Как представлю, сколько Гретхен пришлось пережить, а меня рядом не было.

— Так и в этом нет твоей вины. Ты ведь не знал, что все так обернется.

— Это не оправдание. Нечего было домой уходить, когда привез ее рожать. С ней надо было остаться.

— Чем бы ты ей помог?

— Любовь и внимание творят чудеса. А я ушел домой, бросив ее одну в тяжелом состоянии на попечение чужих людей. Вот и лишился жены и детей. Поделом мне. Куковал в одиночестве лучшие годы. Что уж теперь говорить. Червь грызет и правильно делает, я виноват в том, что все так случилось. Стыдно мне перед Гретхен и больно за нее. Никогда сердце не болело, а теперь болит не переставая.

Гости обратили внимание, что молодой граф Вильям Палмер приглашает на танец только Маргарет и в перерыве между танцами не сводит глаз с юной красавицы. А ему сватали самых знатных невест в королевстве, он же не остановился ни на одной.

Маргарет, смущаясь, принимала приглашение на танец, но не поддерживала беседу, коротко отвечая невпопад.

В середине бала герцог Манфред обратился к Гюнтеру и Маргарет.

— Друзья мои, у меня к вам просьба, пожалуйста, задержитесь ненадолго после бала, мне нужно с вами поговорить.

Гюнтер замер, он нутром почувствовал, что герцог хочет сообщить им что-то очень важное. Маргарет тем временем увлеклась беседой с принцессой и никак не отреагировала на просьбу Манфреда.

Весь вечер шарманщик ощущал напряжение и беспокойство в груди, предчувствия посылали в голову пугающие сигналы. Он сгорал от нетерпения узнать правду и в то же время страшился ее. Сознание подсказывало: принцесса тоже его дочь. Но он панически боялся об этом думать.

Когда бал закончился, а за последним гостем закрыли двери, герцог пригласил к столу Гюнтера и Маргарет.

— Пройдемте, пожалуйста, в гостиную. За чаем и поговорим.

Гюнтер изнывал. Мало того что ему было невыносимо душно и неудобно в праздничном наряде, он очень нервничал.

— Прошу, присаживайтесь.

— Я сяду рядом с Маргарет, — заявила принцесса. Девочки успели найти общий язык и сблизиться.

— Садись, дорогая, где желаешь. Только не смущай нашу гостью.

— Нет, что вы, мы с Мартой, как две подружки, не можем наговориться, — сказала Маргарет улыбаясь. Она не догадывалась о переживаниях отца.

— Прошу вас, дорогая, садитесь. — Герцог тем временем ухаживал за герцогиней. — Можно начинать. Все, что вы сейчас услышите, господа, чистая правда. Долгие годы я носил ее в своей душе и хранил как самую большую драгоценность.

Гюнтер! Дорогая Маргарет, и ты, моя прелестная доченька, вы должны наконец узнать всю правду.

Шарманщика затрясло. Страх атаковал, он ничего не мог с этим сделать.

С тех пор прошла целая жизнь…

— История эта очень давняя, но поучительная. Пришло время открыться. — Герцог медлил, ему нелегко было возвращаться в то время, когда под угрозой оказалась та, что была всех дороже, а значит, счастью их семьи грозил полный крах.

— Мы с моей любимой супругой дружили с самого детства. В подростковом возрасте я точно знал, что женюсь только на Этель, любил ее всегда. Повзрослев, мы поженились и были бы очень счастливы. Но заклятье женщины, которая претендовала на роль моей супруги, лишило нас самого главного — иметь продолжение нашей любви. У нас не было детей.

— А как же я? — изумилась принцесса.

— Не торопись, моя единственная. Все по порядку. Герцогиня заболела, утратила смысл в жизни, ее перестали волновать простые обыденные вещи. Тогда я решился на ответственный шаг и отправился на поиски. Мне посоветовали обратиться к повитухе, которая принимала роды у бедных женщин и аристократок, совершивших ошибку, сбившихся с пути. Мы побеседовали с ней и договорились: в том случае, когда роженица погибнет во время родов, ребеночка повитуха отдаст мне. Так она и сделала, выполнив мою просьбу.

В ту ночь рожала жена Гюнтера. Причина ее смерти до конца мне неизвестна, хотя я наводил справки. Соседи жаловались, что из дома повитухи в тот день до самого вечера раздавались и не утихали бранные речи, крики. Муж скандалил в пьяном состоянии, избивал детей. Естественно, повитуха хотела остановить его, вмешивалась, прикрывала собой детей. А тем временем жена Гюнтера рожала. Повитуха призналась мне, что на последнем этапе роды были стремительными и тяжелыми. Гретхен потеряла много крови, поэтому повитуха не сумела помочь ей, и роженица погибла.

— Бедная моя Гретхен, — произнес Гюнтер и приложил руку к сердцу. Внимание присутствующих было приковано к герцогу, на шарманщика никто не обращал внимания.

— Родились две девочки. Одну повитуха отдала бездетной семье за вознаграждение. Да, Маргарет, это была ты. Повитуха на тебя надела медальон матушки, чтобы отцу легче было разыскать свою дочь.

— Меня воспитывали усыновители, я знаю.

Принцесса жалостливо посмотрела на Маргарет.

— Все так, девочка, — подтвердил Манфред.

— Дорогой Гюнтер! — Герцог обратился к шарманщику.

— Вы помните тот день, когда я на торговой площади подошел к вам? Мне очень хотелось поговорить с вами, рассказать, что Маргарет в Румнэ, и я направил ее к вам. Мне ваши чувства были близки и знакомы, я хорошо понимал, какое это счастье для отца вновь обрести дочь. Как назло собралось много людей и ваш сосед-сапожник чрезмерно любопытен, до неприличия, не дали мне сделать то, что наметил. Я взвесил ситуацию, мне ничего не оставалось, как для блезира положить в шапку талер и уйти.

— Как не помнить? Вы мне тогда подарили волшебную монету. После этого в моей жизни стали происходить чудеса — я нашел свою дочь, вернее, она меня. Вы знаете, что это такое после стольких лет забвения и одиночества? Я ощутил вкус жизни. Благодарю вас.

— Волшебная, говорите? Своими руками творим волшебство, — произнес герцог задумчиво и опустил глаза. Он пропустил через себя слова шарманщика и задумался.

— На чем я остановился? Ах да, вторую крошку… — Манфред перевел рассеянный взгляд на принцессу, — повитуха привезла к нам. В ту ночь, моя единственная Марточка, наше родовое гнездо обрело вторую жизнь, в сердце навсегда поселились покой и радость, потому что в доме появилась ты.

— Как я? Разве я не ваша дочь?

— Наша, конечно, наша. С младенческого возраста, кроме нас, в твоей жизни больше никого не было. Мы так боялись потерять тебя, что перестали принимать у себя гостей либо выезжать по приглашению. Те, с кем мы связаны родственными узами, отнеслись с пониманием и сочувствием к нам. Иные обижались. Но нам было не до их обид, мы растили тебя и блаженствовали с твоей матушкой. Мы оберегали тебя, боясь потерять.

— Но вы же сами сказали, что я не родная, — чуть не плача, выговорила принцесса.

— Дорогая моя, ты не так поняла. Настоящими родителями твоими были Гюнтер и его покойная супруга Гретхен, которая и привела тебя на свет. Но им не суждено было вынянчить и вырастить тебя. Это легло на наши плечи, и мы благодарны провидению, что именно так все сталось. Иначе мы бы никогда не познали истинную радость отцовства и материнства.

— Все это очень грустно, — сказала принцесса и потупила взор.

Герцогиня подошла к ней, села рядом, обняла и сказала:

— Дороже тебя, любимее тебя, желаннее тебя у нас никого нет. В тебе одной весь смысл нашей жизни. — Принцесса прильнула к матери, герцогиня поцеловала ее.

— Моя ты драгоценная, — сказала она ласково. — Сегодня у нас большой праздник, у тебя появилась сестренка. Понимаешь? Как это прекрасно! Родной человечек.

Девушка встрепенулась, как ото сна, ее глаза загорелись.

— Вы правы, матушка, теперь у меня есть сестренка и подружка. Это очень хорошо. Ура! — Как маленькая, принцесса захлопала в ладоши и посмотрела на Маргарет.

Герцогиня взглянула на супруга, улыбаясь ему. И вдруг они услышали сильный стук от падения чего-то тяжелого. Все оглянулись в сторону Гюнтера: он лежал на полу с закрытыми глазами и держался за сердце.

— Быстро пошлите за доктором и перенесите Гюнтера в комнату для гостей, — приказал герцог Манфред.

— Отец, что с вами? — плакала Маргарет, присев на корточки рядом с ним. — Отец, очнитесь, прошу вас. Не оставляйте меня одну.

Гюнтер прошептал через силу:

— Ничего, дочка. Слишком много всего… — Он не смог больше проронить ни слова, его глаза закрылись.

Маргарет сильно плакала.

— Дорогая моя девочка, успокойся, пожалуйста. Слишком много волнений… Сейчас придет наш доктор, поможет твоему отцу, и все будет хорошо. — Герцог, уговаривая девушку, ласково взял ее за плечи и посадил на стул.

Гюнтера перенесли в просторную комнату, уложили на кровать. Вскоре подоспел доктор. Все ожидали за дверью.

— Ну что? — спросил герцог, когда доктор появился на пороге комнаты.

— Нервы, ему нужен покой. Я дал лекарство. Отдых, отдых и еще раз отдых. Он очень переутомлен. Сердце шалит. Завтра утром навещу. Не надо, не беспокойте. Пусть спит. Пропишу ему успокоительную микстуру. Отдых и покой, он пережил сильное потрясение.

— Доктор, отец будет жить?! — спросила Маргарет дрожащим голосом, сдерживая рыдания.

— Будет, но волноваться ему нельзя. У него рубец на сердце. Пришлось пережить немало.

— Доктор, я буду работать день и ночь, только, пожалуйста, помогите отцу.

— Девочка моя, успокойся, все заботы о твоем отце доверь мне. Обещаю, все, что понадобится, обеспечу ему. Гюнтер заслужил, — успокаивал девушку герцог. — Доктор, я вас утром жду.

— Буду.

— Благодарю вас.

— Позвольте мне остаться с отцом? — попросила Маргарет.

— Пожалуйста. Прикажу слугам, чтобы перенесли сюда кровать. А сейчас пойдем попьем чаю и подумаем, что делать дальше. Не волнуйся, я позабочусь о твоем отце. Вы сейчас наша семья. Ты мне веришь?

— Вам верю.

— Вот и хорошо.

— Маргарет, приглашаю тебя ко мне в апартаменты. Покажу свои рисунки, — сказала Марта.

— Пойдемте.

— Мой жених по долгу службы в отъезде, поэтому не мог присутствовать на балу. Как только вернется, я тебя с ним познакомлю. — Девочки уединись в комнате принцессы.

— Марта, дорогая, ты здесь, — услышали они голос герцогини.

— Да, матушка, мы здесь, входите.

— Голубки мои, чай на столе.

— Одно мгновение, матушка, я только покажу Маргарет свои рисунки, и мы спустимся.

— Будем ждать. Не задерживайтесь, чай простынет.

— Хорошо, матушка, уже идем.

Добрая волшебница

В округе проживала семья маркизов Вейклин. Подрастала их единственная дочь Элис. У девушки с детства обнаружился дар. Где бы она ни появлялась, наступало умиротворение, покой, благоденствие и всеобщая радость рекой лилась из дома в дом.

Люди величали ее доброй волшебницей. Так это имя закрепилось за ней.

Гизела завидовала Элис и жаждала сжить со свету. Она окольными путями прознала, где находится имение маркизов. Колдунья стремилась заручиться доверием родных девушки, чтобы проникнуть в их дом и расправиться с Элис. Ее коробило при упоминании имени доброй волшебницы. Но она не учла — плохая слава не имеет границ, срока давности и не подлежит амнистии. Колдунья наточила зуб на семью Вейклин. Ей не давал покоя их образ жизни, умение со всеми ладить, уважительно относиться к соседям. Она завидовала красоте и таланту Элис. Мысли о ней вызывали ярость, изжогу, яд рвался наружу, колдунья сцеживала его при одном лишь воспоминании о добродетелях соперницы.

Чужие тайны достигают огласки быстрее ветра. Так случайно Гизела под видом нищенки вызнала у местной целительницы историю судеб Марты и Маргарет.

— Отыграюсь на сестренке. Этим точно ущемлю счастливого герцога, попляшет он у меня, как уж на сковородке, — приговаривала злодейка, ухмыляясь. Колдунья занялась старым промыслом, и никто не мог остановить ее.

Мы победим зло

В эту ночь Элис не спалось. Какое-то странное предчувствие тяготило душу, она беседовала со своим внутренним голосом, ведя с ним мысленный диалог. Но разгадка не явилась пред ясные очи волшебницы. Когда же усталость обрела над ней полную власть, веки отяжелели, сомкнулись, девушка уснула. Пугающие картины вставали пред взором, и вдруг она увидела лицо целительницы, которая зазывала ее к себе и наказывала:

— Встань, девонька. Не все спокойно и мирно в нашем королевстве. Колдунья взялась за старое. Нависла беда над юной Маргарет, дочерью шарманщика. Гизела собралась извести ее. Молодой граф Вильям Палмер влюблен в сестренку принцессы. Предвижу, не допустит Гизела его к ней, не даст молодым соединиться и быть счастливыми. Колдунья намерена мстить герцогу Манфреду. Только ты можешь изменить ее, заставить отказаться от злого умысла, этим ты спасешь Маргарет. Но прежде, Элис, ты должна подчинить своей воле колдунью. Она завидует тебе, значит боится.

— Дорогая целительница, да как же я возымею власть над колдуньей? В ней столько яда.

— Ты не знаешь себя, не ведаешь, какая сила дана тебе. Ступай к Гизеле и заставь отказаться от пакостных намерений. Я помогу тебе.

— Боюсь, на сей раз не справлюсь, не одолею зло. Она очень сильная.

— Ты сильнее, девонька. Встань, нельзя медлить. — Элис хотела спросить у целительницы, где живет Гизела, но образ помощницы растворился в ночной мгле. Девушка открыла глаза.

— Как же мне быть? Кто поможет?

Во тьму ворвался голос целительницы.

— Принимай помощь, девонька, лови сосуд с эликсиром и волшебный посох. Коснись колдуньи посохом и произнеси:

— Зло канет в бездну, с этой минуты ты — другая. Твори добро!

В это мгновение Элис увидела, как к ней спустился посох, усеянный драгоценными камнями, в темноте он переливался и играл оттенками изумрудов.

— Заставь ее выпить эликсир, он выцедит через поры весь яд наружу, Гизела станет иной.

— О! Целительница дорогая. Благодарю за помощь.

— Поспеши, девонька. Колесница с моими помощниками на пути к тебе. Постарайся выглядеть безупречно. Пусть в лице твоем колдунья узнает победительницу.

— Ваша помощь неоценима. Теперь мы победим зло.

Элис быстро собралась. Надела роскошное платье в голубых тонах с прозрачными буфами на рукавах, оборкой на кокетке и пышной юбкой от талии. Туфельки, украшенные крошечными стразами, как звездочками, прекрасно сочетались с нарядом. Она выглядела, как фея, облаченная в небесное пушистое облако. Уложила волосы, украсив диадемой. Выше декольте в центре красовалось колье, его завершал золотой медальон в форме сердца, обрамленный маленькими бриллиантами. В нем хранилась сила Элис — ладанка с пряными травами в масле, их пары творили чудеса. Целительница предупредила:

— Брови старца и беловолосые серебряные иглы не подпустят к тебе злодейку. — Элис догадалась: в ладанке травы, которые охраняют ее.

— Спасибо тебе, дорогая помощница.

Девушка набросила плащ с капюшоном. У входа ее ожидала колесница, запряженная четверкой белоснежных лошадей. Слуги в ливреях стояли наготове. Элис поднялась в карету и не заметила, как лошади взметнулись ввысь под небеса и перенесли ее к темному замку. Здесь властвовала Гизела. Все вокруг напоминало заснувшее кладбище: ни единого живого росточка, земля высохшая, мертвая. Огромные жирные черви блуждали свободно и чувствовали себя властелинами. Над глухим местом кружили вороны, оглушая округу злобным карканьем.

Добрая волшебница вышла из кареты и огляделась.

— Глубоко зло пустило корни, — сказала она и через заднее крыльцо проникла в замок. Ей предстояло найти пристанище Гизелы.

— Иди вперед до первого лабиринта, там сверни влево, и сама все увидишь, — вела целительница Элис. — Ничего не пугайся. Ночью колдунья сбрасывает с себя дневное обличие.

Элис занервничала, продолжая следовать указаниям помощницы. И вот у нее на пути появились высокие массивные двери.

— Кажется, я пришла.

Элис прислушалась:

— Тихо.

Она попробовала открыть двери, они не поддались.

— Коснись посохом, — подсказывала целительница.

Не успела Элис дотронуться, как дверь сама распахнулась. Мгновение, и девушку охватил тихий ужас. Перед ней на постели, в обрамлении шатра, лежало чудище: вытянутое большое тело походило на змея с огромными крыльями летучей мыши. Они точь-в-точь напоминали лапы с растопыренными пальцами и длинными когтями. Голова и хвост драконицы. Глазища налились кровью и уставились на девушку. Колдунья не ожидала увидеть ее у себя.

«Боже, что это?» — Дрожь мурашками пробежалась по телу Элис.

«Не пугайся, ты ее одолеешь, — настраивала и успокаивала целительница, — вперед».

— Сама пожаловала?! На ловца и зверь бежит, — выговорила колдунья, и от ее ржания задрожали стены. — Чего явилась? Видишь, отдыхаю. Кто позволил беспокоить меня?

Элис собралась с духом.

— Гизела, я пришла помочь тебе.

— Что?! Мне помочь?! Да как ты смела? Кто тебе сказал, что я нуждаюсь в твоей помощи, мерзкая девчонка?!

— Ты еще успеешь изменить свою жизнь, обрести семью, детей, совершить много добрых дел. Я знаю, ты сможешь.

Колдунья рассвирепела пуще прежнего:

— Скверная девчонка, ишь что возомнила о себе. Да кто тебе сказал, что я хочу меняться?! Мне нет равных, ты это знаешь? Меня все боятся. За версту обходят мой дом. Захочу, всех уничтожу. И тебя, — Из ее глаз посылались искры, и красные острые лучи направились к Элис. Та успела приоткрыть медальон, лучи исчезли на половине пути. Колдунья с отвращением скривила губы, ее тело стало вибрировать от злости.

— Пошла прочь, скверная девчонка, а нет — превращу тебя в жабу, будешь квакать в моем гадюшнике. Прочь, я сказала, хочу спать. Гизела опустила голову, ее глаза слипались.

Девушка уловила момент, осторожно приблизилась к ней. Протянула посох и едва заметным движением коснулась Гизелы.

— Зло канет в бездну, с этой минуты ты — другая. Твори добро! — произнесла волшебница. Ей пришлось отдалиться, посох сделал свое дело — гигантская сила подбрасывала колдунью над постелью, Гизела истерично вопила:

— Что ты наделала?! — Голос колдуньи прерывался от очередного удара об кровать.

«Началось, молодец, девонька, — услышала Элис голос помощницы. — Дождись, она сама попросит о помощи».

— Останови немедленно, — требовала Гизела.

— Помогу, если ты дашь слово все сделать, чтобы изгнать зло и измениться.

— Останови, прошу, — взмолилась Гизела.

Элис была непреклонна.

— Я пришла уничтожить твое зло. Скольких людей ты сделала несчастными, сколько судеб покалечила, загубила! Поныне люди страдают по твоей вине, заклятия, которые ты наслала на них, разрушили им жизнь. Этому пора проложить конец.

— Все сделаю, останови.

— Предупреждаю: обманешь, пощады от меня не жди.

— Выполню, останови, — рыдала колдунья, и крокодильи слезы водопадом обмывали ее тело.

Элис прикоснулась к ней посохом, и колдунья с высоты рухнула на постель. Крик эхом разлетелся по всему замку. В этот же момент исчез ночной облик. Перед волшебницей лежала измученная, рыдающая в голос Гизела. У нее ни на что не осталось сил.

— Выпей все, что в этом сосуде. — Элис протянула эликсир колдунье.

— Зачем? Чего еще ты хочешь от меня? Хватит, я устала.

— Выпей, тебе говорят, для твоего же блага.

Элис подошла ближе и отдала Гизеле сосуд.

— Пей не задумываясь.

Та пригубила.

— Вкусно, что это?

— Эликсир.

Она выпила до дна и отдала сосуд Элис. Из всех пор на коже Гизелы сочилась гнилая липкая смесь.

— Что это? — скривилась Гизела.

— Потерпи, яд выходит.

Жуткий запах накрыл собой комнату. Прошло некоторое время, Гизела подняла голову, посмотрела на Элис. Девушка увидела ясный чистый взгляд, нежные черты лица и милую улыбку на устах.

«Боже мой, новый человек. Хвала тебе, целительница!» — с удовлетворением признала волшебница. — Как ты себя чувствуешь?

Гизела не ответила. Она поднялась, обошла взглядом комнату, рассмотрела картины на стенах и повернулась в сторону окна.

— Рассвет… как давно это было. — Гизела вспоминала ту жизнь, в которой была человеком.

Элис сразу уловила изменившийся голос, жесты, движения, манеру поведения.

«Другой человек, целительница была права. Эликсир подействовал». — Пока волшебница думала, Гизела прошлась по комнате.

— Где я? Все чужое, как я сюда попала? Где отец, брат? Ничего не напоминает о нашем доме.

— Ты только не волнуйся. Так сложилось, ты долго отсутствовала. Дай срок, и все хорошее вернется. Выйдем отсюда.

Гизела послушно пошла за Элис. Когда девушки покинули пределы замка, вспыхнула мощная искра, она обогнула замок по периметру, и он сбросил с себя мрачное покрывало. Перед их глазами стоял красивый роскошный замок в окружении цветущего сада.

«Чудеса!» — обрадовалась Элис. — Это твой дом, живи в нем и радуйся. Старайся нести людям доброе и светлое. Ты увидишь, твоя жизнь обретет новые осязаемые очертания, и счастье найдет тебя. А еще было бы чудесно, если бы ты покаялась перед всеми, кому доставила боль, страдания, кого сделала несчастными.

— Мне жизни не хватит, чтобы искупить свою вину.

— Хватит и останется, вот увидишь. Прости, мне пора. Навещай меня, буду рада узнать хорошие новости.

— Непременно. И ты не забывай меня, пожалуйста, моя спасительница.

— Это не я спасла тебя, это наша целительница. Она приготовила для тебя волшебный посох и целебный эликсир.

— Я бы хотела поблагодарить ее.

— Поезжай, она живет недалеко. У озера стоит ее домик. Поблизости мельница.

— Знаю, где это. Благодарю тебя за все.

— Всегда рада помочь. Мне пора.

Покаяние — всему свое время

Недолго думая, Гизела поехала к герцогу.

— У Манфреда и супруги в первую очередь вымолю прощение.

Слуга, увидев ее, преградил дорогу.

— Не велено впускать.

— Сделайте одолжение, скажите герцогу, чтобы вышел на минутку.

— По какому делу?

— Покаяться приехала.

Слуга доложил, Манфред в недоумении спустился к входу.

— Добрый день, ваше сиятельство.

— Зачем вы здесь? Нам не о чем говорить.

— Вы вольны презирать меня. Но я другая и очень хочу покаяться перед вами.

— Верится с трудом.

— Как бы то ни было, это правда. Я все осознала, чувствую ваше отвращение и все же не могла не приехать. Очень перед вами и супругой виновата.

— Не верю, что вы осознали всю меру того, что совершили.

— Имеете право. Прошу вас, выслушайте меня. Тогда я была не в своем теле. Чужой злой дух вселился в меня, не ведала, что творила. Так и жила. Вчера меня посетила добрая волшебница Элис. Чудодейственной силой вытряхнула из меня все то, что мне не принадлежало и без спроса когда-то вселилось в меня, воспользовавшись тем, что я была одержима желанием любой ценой заполучить вас в мужья. Чужой дух лишил меня человеческих чувств и превратил в чудовище. Вчера я вновь обрела свою душу и тело. Поверьте, я очень сожалею, что так бесчеловечно поступила с вами и супругой. Если не можете простить, примите мое покаяние, и я буду век помнить вашу доброту.

— Гизела, да, мы пережили трудные времена по вашей вине, немало страданий выпало на долю моей супруги, однако вопреки злу Господь пожалел нас и послал в награду за страдания дочечку — нашу Марту. Ступайте с миром и несите людям радость. Это лучшее, что вы можете сделать.

— Так вы принимаете мое покаяние?

— Да.

— Благодарю, ваше сиятельство. Вы щедрый и беззлобный человек.

— Ступайте. Слуга вас проводит, — ответил Манфред и ушел. Его лаконичность была красноречивее слов.

Гизела смотрела ему вслед.

— Теперь можно жить дальше, — вымолвила она и покинула порог дома герцога Манфреда.

Все будет хорошо

На следующий день после бала, Гюнтер, очнувшись в роскошных палатах, почувствовал неловкость. Он приподнялся и увидел спящую на стуле Маргарет.

— Бедняжка, из-за меня ей нет покоя.

Маргарет услышала голос Гюнтера и открыла глаза.

— Отец, как вы себя чувствуете?

— Спасибо, дочка, хорошо. Поехали домой, пожалуйста. Непривычна мне эта обстановка. Да и Бобка голодный ждет меня.

— Конечно, поехали домой. Попрощаемся с герцогом Манфредом, его супругой, принцессой и поедем. Неудобно, надо поблагодарить их за приют и доброе отношение.

— Обязательно.

Они вышли из комнаты, навстречу им направлялся доктор.

— Больной, как я погляжу, вам лучше, в помощи больше не нуждаетесь.

— Спасибо, доктор. Вы мне очень помогли. Все в порядке. Нам пора домой. Надо и честь знать, в гостях хорошо, а дома все же лучше.

— Понимаю. Я вам приготовил очень хорошую микстуру. Попринимаете и помолодеете на двадцать лет, — обнадежил доктор, протягивая Гюнтеру пузырек с темной жидкостью. — Попробуйте, вам понравится. Ароматные целебные травы очень помогают.

— Благодарю вас. А как принимать?

— Несколько раз в день по чайной ложке.

— Спасибо, дорогой доктор. Я прослежу, чтобы отец принимал.

— Милая у вас дочка, помощница.

— Вы правы. Она — мое счастье. Простите нас, дома голодный попугай ждет, надо торопиться.

— Понимаю. Будьте здоровы.

— Спасибо, доктор.

Гюнтер с Маргарет направились к лестнице, они уже начали спускаться на первый этаж, как услышали голос герцога:

— Друзья мои, вы покидаете нас?

— Простите, Бога ради, нам пора. Бобка голодный, еще умрет от тоски. Чего доброго, подумает, что я его бросил. Благодарим вас за прекрасный прием, надо ехать.

— Не тревожьтесь, вас отвезут. Сейчас распоряжусь. Маргарет, девочка, не забывай дорогу к нам. Здесь твоя сестренка, она будет скучать по тебе.

— Ваше сиятельство, пожалуйста, передайте Марте, что я навещу ее, и она пусть обязательно приезжает, мы с ней погуляем, я угощу ее своими десертами. Ей у нас хорошо будет, уверяю вас.

— Нисколько не сомневаюсь, что вы будете рады друг дружке и замечательно проведете время. Может быть, все же лучше вам с отцом приехать к нам на обед в любой день?

— Спасибо, мы подумаем.

— Ваше сиятельство, обещаю вам, девочки будут видеться и дружить. Пожалуйста, передайте наш поклон вашей очаровательной супруге, — попросил шарманщик.

— Благодарю вас, Гюнтер. Передам. Пойдемте, я провожу вас.

— Сестренке поцелуй от меня.

— Да, непременно. Она еще спит. До встречи.

— До встречи, — ответила Маргарет, поднимаясь в карету.

Просьба

Не успел герцог Манфред проводить гостей, как к порогу подъехала карета. По гербу герцог определил, кто пожаловал.

К нему вышел молодой граф Вильям Палмер. Герцог с давних пор был дружен с его родными и самого Вильяма знал ребенком. Он вырос на глазах у Манфреда. Герцог с глубоким уважением относился к семье графа. А их сына любил и жаловал, как своего.

— Вильям, дорогой, приветствую тебя. Какая радость, вчера на балу встречались, сегодня ты опять решил навестить нас. Пойдем, герцогиня очень обрадуется, увидев тебя снова.

— Ваше сиятельство, я приехал побеседовать лично с вами по очень важному делу.

— О, да ты чем-то озадачен, мой мальчик. Никак случилось что? Пойдем, Вильям, ко мне в кабинет, расскажешь подробно. Ты же знаешь, для тебя отказа нет ни в чем.

— Знаю. Благодарю вас.

Они поднялись наверх, устроились в уютном кабинете.

— Ты голоден?

— Нет, благодарю.

— Слушаю тебя. Говори открыто. Подумаю, как тебе помочь.

— Мне плохо, очень плохо, я влюбился.

— Так это же счастье! Поженим вас, и все будет прекрасно.

— Погодите, я не все вам сказал. Девушка, которая унесла с собой мое сердце, не ровня мне. Мои родные не признают ее. Вы ведь знаете законы аристократов.

— Да… — протянул Манфред. Это хуже. А кто она?

— Вчера на балу среди гостей я увидел чистого ангела, не мог дышать. Она притянула меня, и я весь вечер только о ней думал.

— Кто же это? Ты наших гостей знаешь. Постой, не та ли это девушка, с которой ты танцевал?

— Она, я впервые ее увидел у вас. Она с отцом приехала, пожилой человек.

— Я так и подумал, ты говоришь о Маргарет?

— Кажется, так ее звала принцесса.

— Эта девушка на миллион голов выше всех аристократок вместе взятых. Ей нет цены. Слушай и запоминай. Это говорю тебе я — герцог Манфред Вебер. Представь, мой мальчик, она родная сестра нашей Марты.

— Ваша дочь?! — привстал Вильям.

— Нет, ты не так понял. Послушай. История эта грустная, даже печальная, но коль так случилось, расскажу тебе. Много лет тому назад колдунья наложила заклятие на нашу семью. Она страстно возжелала заполучить меня в мужья, а я любил Этель с детства и не собирался связывать свою жизнь с соседской дочерью. Мы действительно были счастливы с герцогиней, жили в любви и согласии, но детей у нас не было. Герцогиня начала болеть, и я впал в отчаяние. Тогда мне посоветовали обратиться к повитухе, чтобы взять ребеночка, который остался без родителей. В ту ночь рожала жена Гюнтера.

— Мать Маргарет?

— Да. Она погибла в родах. Родились двойняшки. Повитуха одну девочку отдала в бездетную семью, которой обещала. Вторую — привезла к нам.

— Выходит, Марта не ваша дочь?

— Наша, конечно же, наша дочь. Мы ее вынянчили, воспитали, не забывай, повитуха привезла ее в ту ночь, когда девочки появились на свет. Мы ее очень любим, души в ней не чаем. Марта и Маргарет — сестры, их настоящие родители — Гретхен и Гюнтер, но так сложилось, что жена умерла, Гюнтер ничего об этом не знал. А когда повитуха ему сообщила, было уже поздно, девочку она отдала, истину от него скрыла. Мне же она сказала правду. Бедный Гюнтер был в таком состоянии, потеряв супругу, не задумывался о том, что ребенок мог остаться жив. Понимаешь? Я все эти годы не выпускал из вида Маргарет. Когда она переехала в Румнэ, воспрянул духом и сразу направил ее к Гюнтеру. Он по медальону жены, который повитуха со значением повесила на новорожденную, узнал свою дочь. Можешь представить степень потрясения, которое пережил этот замечательный человек. Вот такая печальная история. Шестнадцать лет отец ничего не знал о своих детях, влачил жалкое существование, потерял надежду на счастье. И только сейчас он обрел его. Так что Маргарет — сестра нашей Марточки, а для меня она, как дочь. Если хочешь, я навещу твоих родных и все объясню им. Думаю, они изменят свои взгляды, когда познакомятся с этой чудесной девушкой.

— Вы окрылили меня. Вернули надежду на счастье.

— А знаешь что, подожди меня здесь. Я переоденусь, и мы поедем тебя сватать.

— Но я еще не успел рассказать Маргарет о своей любви.

Манфред не слушал молодого графа.

— Завтра улажу этот вопрос с твоими родными, а ты начинай ухаживать, самое время.

— Благодарю, ваше сиятельство, благословение из ваших рук лучше любого подарка.

— Прекрасно.

Сватовство

Маргарет и Гюнтер благополучно вернулись домой. Поговорили с Бобом. Он так радовался возвращению хозяина: танцевал на перекладине, повторял за ним слова и внимательно следил за Гюнтером, страшась, не уйдет ли тот опять надолго.

— Не волнуйся, больше я тебя не оставлю, со мной пойдешь.

Бобка словно понимал то, что слышал, и поддакивал Гюнтеру.

— Отец, я могу угостить попугая супчиком? — спросила Маргарет.

— Жидкую часть супа дай ему и покроши сухарики, горох не надо. Он однажды наелся сырого гороха, потом, бедняжка, так мучился.

— Хорошо, только юшечку. На, мой маленький, поешь. Супчик вкусный, свежий, ароматный, тебе понравится. — Маргарет, приговаривая, открыла дверцу, поставила маленькую плошку в клетку. Бобка посмотрел на Гюнтера вопросительно, ожидая одобрения. Хозяин кивнул головой, попугай слетел с перекладины и стал пить суп.

— Правда вкусно? — спросила Маргарет.

Бобка в ответ клюнул ее в руку в знак благодарности и снова принялся за еду.

— Ха-ха, он поцеловал меня, вы видели?

— Да, он очень ласковый, дочка. Познакомишься с ним ближе, полюбишь.

— Я уже его люблю.

Беседу отца и дочери нарушил стук в дверь.

— Вы кого-то ждете? — спросила Маргарет.

— Никого.

— Пойду посмотрю, кто пришел. Как-то тревожно у меня на сердце.

— Не ходи, дочка, сам открою. — Шарманщик подошел к двери. — Кто там? — спросил он.

— Гюнтер, дорогой, это герцог Манфред, откройте, пожалуйста.

— Да-да, сию минуту, — засуетился шарманщик.

На пороге стояли гости.

— Впустите нас?

— Что вы спрашиваете? Проходите, пожалуйста. Вы у нас желанный гость. — Гюнтер мимоходом посмотрел на Вильяма.

«Этого молодого человека я видел на балу, он танцевал с Маргарет. Почему он здесь?» — закрались в голову шарманщика черные мысли.

— Маргарет, у нас гости, поставь чай, дочка, — попросил отец.

Девушка выглянула из-за ширмы, и сердце ее упало в пятки.

«Это тот юноша, который весь вечер приглашал меня танцевать. Его глаза отливают голубизной небес, такой деликатный и внимательный. Что он тут делает?»

— Ваше сиятельство, благодарю, что навестили нас, — обратилась она к герцогу.

— Маргарет, дорогая, Марточка соскучилась, ты не хочешь съездить к ней? — Манфред не знал, с чего начать.

— Я обязательно навещу сестренку. Простите, сегодня занята, много дел по хозяйству.

— Не будем тебе мешать. Занимайся делами, а мы побеседуем с твоим отцом.

— Хорошо, если так, — а сама подумала: «Какая срочность привела герцога к нам? Только вчера виделись».

— Пройдемте, — пригласил шарманщик. Он провел гостей в маленькую комнату, где стояли кровать, небольшой стол и кресло. В нем обычно спал Бобка, чтобы быть рядом с хозяином и в ночные часы. — Здесь не очень уютно, но уединиться сможем, — недвусмысленно намекнул шарманщик герцогу. — Насколько я понял, вы хотели со мной посекретничать?

— Вы проницательны, мой друг, — улыбнулся герцог.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Слушаю вас внимательно.

— Дорогой Гюнтер, я сегодня выступаю в несвойственной для себя роли. Приехал сватать нашу Маргарет.

— Сватать?!

— Представьте, вот этот молодой человек, которого я знал ребенком, граф Вильям страстно влюбился в вашу доченьку. Попросил меня выступить посредником. Как вы смотрите на то, если мы поженим молодых?

— Ваше сиятельство, поймите, не мне решать это. Вам бы надо прежде поговорить с дочкой.

— Мы поговорим. Хотели услышать ваше мнение.

— Мое мнение… По опыту скажу вам, юноша, прежде чем свататься, надо бы подружиться с девушкой, расположить ее, попробовать вызвать в ней ответные чувства. Сегодняшним визитом вы только испугаете и оттолкнете ее. Неужели непонятно?

— А что же мне делать? — заволновался Вильям. — Подскажите, пожалуйста.

— Такие вопросы наскоками не решаются. Нужно время. Вы приезжайте к нам завтра, посидим, потолкуем, поговорите с дочкой, пригласите ее съездить куда-нибудь. Например, его сиятельство приглашал навестить Марту, сопроводите дочку, пообщайтесь с девушками. Они такие умницы, придумают тысячу развлечений, насочиняют разных способов приятно провести время. У Маргарет есть увлечения, уверен, что у Марты тоже.

— Безусловно, она прекрасно рисует, — подтвердил герцог.

— Вот видите. Постарайтесь найти с ними общий язык и стать им интересным. А еще что бы я вам посоветовал, вам нужно войти в доверие к девушкам. Сделайте так, чтобы Маргарет захотела увидеться с вами вновь.

— Благодарю вас за советы, я подумаю над вашими словами. И у меня есть увлечения. Скажите, если я приглашу вас посетить наш дом, познакомить с родными, вы поедете?

— Как дочка скажет. Ее желание для меня закон.

— Вильям, мальчик мой, прислушайся к словам мудрого человека. Гюнтер прав. Как хорошо, что мы сегодня побеседовали. Теперь дело пойдет. Мы подумаем о том, как заинтересовать Маргарет.

— Не забывайте, пожалуйста. Моя девочка познала нелегкий быт, мытарства, жизнь в чужой семье. Ее внутренний мир наполнен ценностями, отличными от ваших, не учитывать их нельзя. Если вы хотите взять Маргарет в жены и связать с ней свою судьбу крепкими узами, то должны учитывать, что она не сможет бездельничать и сидеть у окна в ожидании мужа. Она привыкла все создавать своими руками. Смотрите, юный граф, не оттолкните ее.

— Я люблю вашу дочь, сильно люблю, готов приложить усилия, чтобы она полюбила меня и была со мной счастлива.

— Тогда я спокоен. Любовь укажет вам правильную дорогу к ее сердцу. Понадобится совет, приезжайте, всегда рад помочь.

— Благодарю вас. Вы мне очень помогли как отец. Буду счастлив видеть вас в своем доме.

— Не торопите время, мой юный друг. Вы так молоды, понимаю, играет кровь. Но в любви нужно запастись терпением.

— Я все сделаю, чтобы вызвать у Маргарет ответное чувство.

— Желаю вам счастья. Не обижайте мою девочку. Она у меня одна радость.

— У вас нет причин для беспокойства, Маргарет — смысл моей жизни. Я, как увидел ее вчера, понял — без нее жить не смогу. Сделаю все, чтобы стать достойным ее.

— Я верю вам.

— Дорогой Гюнтер, всем сердцем благодарю вас за беседу. Теперь я знаю, к кому обращусь, когда понадобится совет, — сказал герцог Манфред.

— Двери моего дома всегда открыты для вас.

— Благодарю вас. Мы поедем.

— В добрый путь. Пойдемте, я провожу вас.

— Вы не будете возражать, если я завтра приеду? — спросил молодой граф.

— Почему я должен возражать? Мы, кажется, обо всем договорились?

— Вы правы.

Маргарет хозяйничала, была увлечена процессом. Гюнтер проводил гостей и вернулся в дом.

— Отец, зачем герцог приезжал?

— Не догадываешься?

— Нет. — Маргарет повернулась и посмотрела на отца.

— Молодой граф сватается к тебе. Говорит, что влюблен.

— Да? Вот оно что? Когда же он успел? — засмеялась звонко баловница.

— Доченька, любовь не терпит ожиданий. Приходит, околдовывает, и спасения от нее нет.

— Я как-то об этом не подумала.

— Не пришло еще твое время, но оно близко. — Гюнтер поднял глаза на Маргарет, и она обнаружила в них тоску.

— Не расстраивайтесь, отец. Я с вами и вы со мной, а все остальное в руках Всевышнего. Как бы ни сложилась моя судьба, мы больше не расстанемся.

— Хорошо бы. Не то я не перенесу разлуки.

— Так решила, как только узнала, что нашла вас.

— Благодарю тебя за надежду. Могу доживать свой век спокойно. Плохо только в приданное мне нечего тебе дать. Разве что Бобку.

— Пусть вас этот вопрос не волнует. Я работаю, самое необходимое у нас есть, справимся.

— А как же граф? Что мне ему ответить?

— А вот с этим мы торопиться не будем. — Шарманщик удивленно посмотрел на дочь.

— Отец, я его совсем не знаю. Он красив, да и очень приятный, деликатный в общении. Но мне этого мало. Для того чтобы решиться на такой серьезный шаг, нужно очень сильно любить. Время покажет, чем закончится эта история. Не волнуйтесь. А сейчас будем обедать. Прошу вас, сэр, стол накрыт. — Маргарет присела в реверансе с улыбкой на устах. Она красиво обошла острые углы и отдалилась от этой темы. Рано было оголять чувства, в которых девушка не была уверена.

— Шалунья ты моя. — Гюнтер подошел к дочери, обнял ее, поцеловал в лоб и сказал: — Самое дорогое, что есть в моей жизни, это ты. Всем сердцем желаю тебе счастья. Как бы ни сложилось, поступай так, как попросит душа, я все пойму. — Маргарет прильнула к нему и заплакала.

— И у меня дороже вас никого нет. Столько лет я жила в одиночестве, чужие люди не сумели заменить вас с матушкой. Молилась тихонько, терпеливо ждала чуда и дождалась. Теперь ни за что на свете не расстанусь с вами.

— Ты моя единственная, сколько тебе пришлось перенести, — прослезился шарманщик.

— Ничего. Мы вместе, и никто нас не сможет разлучить. Замужество этому не помеха. Где буду я — вы всегда будете рядом.

Сближение

С этого дня молодой граф Вильям Палмер зачастил к Маргарет. Он старался вести себя так, чтобы она не ощущала разницы в происхождении. Вечерами они с шарманщиком состязались на шахматном поле, беседуя и сближаясь. Маргарет готовила десерт к чаю и приглашала к столу. Молодые быстро подружились, у них обнаружилось много общего.

Герцог Манфред выполнил данное обещание. Он навестил отца Вильяма и попросил уделить ему внимание.

— Да, пожалуйста, пойдемте уединимся.

Они долго беседовали, и графиня начала беспокоиться. Она позвала сына и высказала ему свои предположения:

— Мальчик мой, что-то я волнуюсь, не знаешь ли ты, зачем герцог попросил аудиенции?

Сын посмотрел на мать.

— Матушка, вы должны знать.

— Ты пугаешь меня, у тебя что-то стряслось?

— Все хорошо, матушка. Готовьтесь, я скоро женюсь, если моя избранница согласится выйти за меня замуж.

— Сынок, ты радуешь меня своим решением и пугаешь недоговоренностью. Кто избранница твоя?

— Чудесная девушка. Истинная волшебница. Она вам понравится, матушка.

— Где живет она?

— В Румнэ.

— Я понимаю. Где именно расположен их дом?

— Вам отец все расскажет.

— Отец знает, а я нет? Вы что-то от меня скрываете? — забеспокоилась графиня.

В этот момент дверь открылась, из кабинета графа вышел герцог, за ним сам хозяин.

— Так мы договорились? — спросил герцог. — Я могу рассчитывать на вас?

— Слово графа, — ответил ему отец Вильяма.

Герцог, увидев графиню, подошел к ней, поцеловал руку и сказал:

— Сударыня, вы выглядите обворожительно.

— Благодарю вас.

— К сожалению, мне пора.

— Как жаль, надеялась, отобедаете с нами.

— В другой раз. Дома ждут. — Герцог взглянул на Вильяма, и тот понял, что дело сделано — Манфред заручился поддержкой графа.

— Вильям, жду тебя завтра с отцом и матушкой к обеду.

— Будем.

— Честь имею, — попрощался герцог и ушел.

Еще не время

На следующий день у порога дома шарманщика стояла карета, запряженная четверкой красивейших породистых лошадей. Герцог прислал за Гюнтером и Маргарет.

— Надо ехать. Его сиятельству отказывать нельзя, — сказал отец.

— Навестим Марту и вернемся.

— Хорошо, дочка.

Они приехали во дворец. Слуга сопровождал гостей в зал для приемов.

— Не подскажете, какое торжество сегодня? — спросила Маргарет.

— Сударыня, герцог Манфред принимает семью графа Палмера.

Девушка посмотрела на отца.

— Зачем тогда мы здесь?

— Не волнуйся, дочка. Повидаешься с Мартой, и поедем домой.

В этот момент к ним навстречу вышел герцог.

— Дорогие мои, мы заждались вас.

— Извините, пожалуйста, ваше сиятельство, у вас гости. Мы, пожалуй, поедем домой.

— Маргарет, девочка моя, эти гости имеют прямое отношение к тебе. Пойдемте, там все узнаете.

— Отец, что происходит?

— Дочка, доверься его сиятельству, он к тебе хорошо относится, плохое не подскажет.

Они вошли в зал. Граф, графиня и сын оглянулись, Вильям подбежал к Маргарет.

— Я так рад видеть вас, дорогая Маргарет. — Он поцеловал ей руку. — Гюнтер, мы пригласили вас, чтобы обсудить очень важный вопрос, — объявил молодой граф. Вильям очень торопился, не дал гостям опомниться и выпалил: — Я люблю вашу дочь, люблю с той самой минуты, как увидел на балу, и прошу ее руки. Мои родные согласны.

— Ваше сиятельство, граф Вильям, благодарю за честь, оказанную нам. Поймите меня правильно, решать не мне — дочке.

Графиня подошла к Маргарет.

— Дорогая моя, вы прелестны, увидела вас и все поняла. Полностью одобряю выбор сына.

— Благодарю вас, сударыня. Познакомьтесь, это мой отец.

Гюнтер подошел, поцеловал графине руку и сказал:

— Очень приятно познакомиться, сударыня. Мы с вашим сыном подружились. Он в нашем доме частый гость.

— Посему свадьбе быть? — вступил в разговор отец Вильяма.

— Простите, не хочу выглядеть голословным. Не могу знать, — сконфузился Гюнтер.

— А что скажет Маргарет? — спросил граф Пальмер-старший.

— Мы слишком мало с его сиятельством знакомы. Вопрос чрезвычайно серьезный. Полагаю, в таких делах не стоит торопиться. Да и мне нужно время, чтобы подумать. Это так неожиданно.

Вильям заметно погрустнел.

— Дорогой мой мальчик, бывают ситуации, когда отсрочка в этих делах только на пользу. — Герцог чувствовал, что ответ Маргарет влюбленному Вильяму прозвучал, как суровый приговор, равносильный отказу.

— Благодарю вас.

Вильям взял Маргарет за руку и обратился к ней:

— Дорогая, любимая моя, если вы не отказываете мне, готов ждать, сколько потребуется. Я в вашей власти. Хочу, чтобы вы знали, даже отказ не заставит меня разлюбить вас.

Родные посмотрели друг на друга, сочувствуя сыну.

— Ваше сиятельство, я не отказываю вам, — у Вильяма загорелись глаза, он все еще надеялся, — но и согласия дать не в силах. Не пришло время. Прошу вас, отнеситесь с пониманием. Слишком серьезный вопрос, чтобы разбрасываться обещаниями.

— Благодарю вас за надежду. Буду с нетерпением ждать вашего решения. Позволите навещать вас?

— Не смею отказать в этом. Вы приучили отца к состязаниям, он ждет вас каждый вечер, только об этом и говорит.

Гюнтер смутился.

Вильям обрадовался и ответил:

— Я счастлив. Мне так приятно ваше внимание.

— Вот и хорошо. Молодые договорились. Мы можем проследовать в трапезный зал, Этель и Марта заждались нас. Прошу, гости дорогие, — пригласил герцог Манфред.

Болезнь

После этой встречи Вильям пропал. Гюнтер корил себя, что не уговорил Маргарет. А она сожалела, что обошлась с ним так жестоко. Истинной причины они не знали, поэтому беспокойство росло в душе.

Прошла неделя. Маргарет хлопотала по хозяйству, Гюнтера дома не было. Раздался стук в дверь.

— Кто там? — подбежала Маргарет и на ходу фартуком протерла руки.

— Откройте, от герцога Манфреда.

На пороге стоял тот же посыльный.

— Сударыня, вам депеша.

— Благодарю.

Закрыв дверь, Маргарет вскрыла сургучную печать на конверте, заглянула внутрь и увидела письмо.

Она узнала почерк Марты и бегло пробежалась по строчкам.

«Дорогая сестренка!

Спешу сообщить, что молодой граф Вильям тяжело заболел. Догадываюсь, что вы сбились с ног в ожидании его. Случилось это внезапно, родные борются за его жизнь, не успели сообщить тебе. Как подружке посоветовала бы не медлить, поезжай. Ты сейчас ему нужна, как никогда раньше. Верую, что твоя помощь поднимет нашего друга.

Соскучилась, надеюсь в ближайшее время повидаться с тобой. Пусть твоя молитва поможет тому, кому сейчас плохо.

Любящая тебя Марта».

— Еду, — без промедления решила девушка.

Вернулся Гюнтер.

— Маргарет, ты куда-то собираешься?

Дочка протянула отцу письмо.

— Ты правильно поступаешь, поезжай, дорогая. Ему сейчас нужна твоя помощь. Буду ждать твоего возвращения.

— Отец, я ведь не знаю, где они живут, — растерялась Маргарет. — Мы у них в гостях ни разу не были.

— Да, незадача. Что же делать?

Раздался стук в дверь.

— Отец, откройте, пожалуйста, как-то тревожно у меня на сердце.

— Успокойся, дочка. Не надо так переживать, он молодой, поправится.

— Дай-то Бог.

— Сию минуту открою.

На пороге стоял герцог.

— Не ожидали?

— Ваше сиятельство, очень вам рад, вы у нас всегда желанный гость. Что-нибудь стряслось? — испуганно спросил Гюнтер.

— Нет-нет, я приехал за Маргарет.

— Спасибо, ваше сиятельство, я уже готова.

— Откуда ты узнала, девочка?

— Марточка прислала весточку с посыльным.

— Умница дочка.

— Ваше сиятельство, прошу вас, не сочтите за труд, сообщите, как самочувствие юноши.

— Обязательно сообщу, обещаю.

Вильям бредил. Придворный лекарь отпаивал его микстурами, делал растирание, ножные ванны, компрессы на лоб клал, но жар держался. Молодой граф за короткое время очень изменился: сильно похудел, осунулся, лицо вытянулось и приобрело желтоватый оттенок.

— Доктор, что с ним?

— Сударыня, очень странно ведет себя болезнь, не могу понять, что это такое. Изо рта бьет нехороший душок, плохой признак. Застой в почках, да-с. И не только. Предполагаю, желчь разлилась. Видите, у него изменился цвет лица. Завтра начну вливания.

— Умоляю вас, доктор, сделайте все возможное, чтобы сын выздоровел. Просите любое вознаграждение.

— Вы зря так тревожитесь, сударыня, у него крепкий организм, справится молодой граф. Я служу у вас много лет, не нужно думать о вознаграждении, я доволен тем, что получаю, и свои обязанности выполню без дополнительных средств. Подождем до завтра. Думаю, кризис должен миновать сегодня ночью.

— Надеюсь на вас.

— Он справится, верьте мне. — Доктор ушел.

Графиня присела на стул у постели сына и горько заплакала.

Постучались в дверь.

— Входите, — пригласила она, утирая слезы.

В комнату вошли граф и Маргарет.

Обессиленная графиня поднялась и подошла к ним.

— Как чувствует себя наш мальчик? — спросил Манфред.

— Плохо. Доктор в раздумье, колеблется, не определился, каков диагноз. Одни предположения. А толку нет. Сказал, завтра начнет вливания.

— У вас прекрасный доктор, я знаком с ним много лет, он не подведет.

— Благодарю, дорогой Манфред. Очень надеюсь. Как хорошо, что вы привезли Маргарет, Вильям в бреду произносит только ее имя.

— Сударыня, вы позволите мне присесть у постели его сиятельства?

— Что же ты спрашиваешь? Конечно садись. Он ждал тебя.

Маргарет подошла ближе к постели, опустилась на стул. Обняла маленькими ладонями руку молодого графа и сказала:

— Дорогой Вильям, пожалуйста, выздоравливайте. Я согласна стать вашей женой. Мне грустно без вас. Наверное, и я полюбила, вам удалось разбудить во мне это светлое чувство. Теперь вам ничего другого не остается, как выздороветь и повести меня под венец. Она говорила тихо, нежные интонации ее голоса притягивали к себе внимание, завораживали и дарили надежду. Графиня Палмер и герцог Манфред застыли в изумлении. Они не ожидали услышать признание, тем более такое эмоциональное.

Вильям зашевелился и запричитал:

— Маргарет, где же ты? Почему не идешь? Я жду в нетерпении.

— Я здесь, мой добрый друг, здесь, рядом с вами. Вы обязательно выздоровеете, и мы поженимся.

Вильям сделал усилие и приоткрыл глаза. Но его взор устремился вдаль.

— Матушка, матушка, — через силу позвал он.

— Я здесь, сыночек дорогой. Ты молодец. Я так рада, что тебе лучше, — плакала графиня.

Вильям медленно перевел взгляд на мать и прошептал:

— Мне показалось, что я слышал голос Маргарет?

— Нет, дорогой мой, тебе не показалось. Она здесь, сидит у твоей постели. Посмотри на свою невесту.

Герцог приблизился. Трогательная сцена и его не оставила равнодушным. Он сопереживал Вильяму и графине.

Молодой граф с трудом повернул голову и остановил взгляд на Маргарет.

— Я брежу?

— Нет, мой мальчик. Ты выздоравливаешь. Маргарет здесь, — подтвердила мать.

— Вильям, твоя невеста любит тебя и ждет с нетерпением твоего выздоровления, — сказал герцог.

— Это правда? — спросил молодой граф, глядя на девушку.

— Совершенная правда. Я принимаю ваше предложение. Пожалуйста, выздоравливайте, и мы порадуем наших родных.

Герцог с графиней переглянулись и заулыбались.

— Ваше сиятельство, поезжайте с легким сердцем. Предупредите, пожалуйста, отца, что я остаюсь здесь до улучшения самочувствия графа Вильяма. Рядом со мной он быстрее выздоровеет.

— Хорошо, Маргарет. Все передам, моя умница.

— Маргарет, ты волшебница! — Графиня подошла к девушке, обняла ее и поцеловала в лоб. — Благодарю тебя, моя девочка, ты совершила чудо. Моему счастью нет конца, я обрела дочь.

По весне молодые сыграли свадьбу. Маргарет договорилась с мужем, они забрали Гюнтера к себе, выделили ему с Бобкой отдельные апартаменты. Новая жизнь потекла по своим законам. Гюнтер, глядя на счастливую влюбленную пару, не мог нарадоваться.

Я согрелась, тепло разморило меня, дочитала сказку и настроилась на лирический лад. На последней странице размечталась. Вспомнилось, как переживала в детстве за Маргарет и шарманщика, чудесные люди. Героиня оставила добрую память в душе, я поверила ей. С годами сама увлеклась кулинарией, эта любовь со мной и поныне. Сказка произвела на меня неизгладимое впечатление. Вот и сейчас на сердце разлилась нега, как когда-то давно. Вечная тема — любовь и испытания.

"Странно, до какой степени пищеварительные органы властвуют над нашим рассудком. Мы не можем думать, мы не можем работать, если наш желудок не хочет этого. Он управляет всеми нашими страстями и переживаниями". Джером К. Джером

Его величество Смерреброль, король датской кулинарии