Прекрасная мечта

ГЛАВА 13

Свинцовые тучи собирались над горами. Чейз знал, что еще немного – и они доберутся до долины, и небеса разверзнутся, чтобы оросить потоками дождевой воды и без того влажную землю. Поднимался ветер, становясь все сильнее и сильнее. Он посмотрел на небо и поспешил из загона к двери черного хода. За дверью его ждал завтрак. И Эва.

Прошлой ночью, после сцены в ее комнате, он уехал, чтобы присоединиться к Рамону и Лейну, даже не успев снять с себя свой парадный костюм. Он все равно бы не смог заснуть. В течение многих часов им владело какое-то необъяснимое состояние. Он ломал голову над тем, что ему сказать Эве сегодня утром, и перебирал тысячи вариантов, но теперь, когда ему предстояло встретиться с ней лицом к лицу, он вообще ни о чем не мог думать. Он сделал глубокий вдох и прислушался к звуку голосов своих людей, доносившихся из кухни, пытаясь различить ее голосок.

Чейз вошел в дом. И испытал одновременно разочарование и облегчение, когда оказалось, что ее в кухне нет. Все остальные, включая Лейна, уже сидели за столом. Ни один не пожелал начинать долгий ненастный трудовой день на пустой желудок. Орвил вынимал из духовки яичницу и картофель. Машинально Чейз снял шляпу, повесил ее на вешалку рядом с остальными и пошел наливать себе кофе.

Нед поднял глаза, старательно пережевывая печенье, которым у него был набит рот.

– Чего это ты так расфуфырился, Кэссиди? Нам теперь что, всем придется разряжаться в пух и прах, когда мы отправляемся объезжать ранчо?

– Да, босс. Вы что, считаете, что те, кто прикончил наш скот, будут так потрясены, увидев такого франта, что сдадутся без боя? – подал голос Джетро.

Все рассмеялись, когда Чейз расстегивал свою черную кожаную безрукавку и садился на свое обычное место. Его внимание привлек маленький чахлый букетик в стакане с водой, стоявший на столе. Перед глазами возникла картина: Эва стискивает его жалкое подношение в руках по дороге домой прошлой ночью. Некоторые цветы увяли сразу же, как только он их сорвал, но тогда ему ничего другого не оставалось, как собрать букет полевых цветов, поминутно оглядываясь, как бы его кто-нибудь не заметил и не решил, что он совсем спятил. Голубые люпины, фиалки, цветочки, называющиеся «индейская кисточка». Он выучил все эти названия, когда был еще совсем молодым парнем. Как давно это было.

Его белая выходная сорочка уже запылилась, манжеты загрязнились. Чейз отстегнул простенькие ониксовые запонки, сунул их в карман и закатал рукава. Он откинулся назад, стараясь изобразить на лице равнодушно-небрежное выражение, ожидая, что в кухню с минуты на минуту вплывет Эва. Посмотрит ли она ему прямо в глаза или стыдливо отведет взгляд? Захочет ли она перекинуться с ним хоть одним словом?

Он отвлекся от своих мыслей и обнаружил, что все остальные таращатся на него, ожидая объяснений по поводу его щегольского наряда.

– Я не успел переодеться после школьного концерта.

– Не терпелось приступить к работе? – с коротким смешком Нед покачал головой.

Чейз сделал солидный глоток кофе.

– Именно. Не терпелось.

Он склонился над своей тарелкой после того, как Орвил поставил ее перед ним, думая, что скорее провалится на этом месте, чем спросит, куда подевалась Эва. Сдерживаясь изо всех сил, он смотрел попеременно на дверь ее спальни, потом на вход в гостиную, ожидая, что она в любой момент появится. Может, она уже поела? Может, она просто не в состоянии встретиться с ним, поэтому избегает его намеренно?

Орвил доплелся до стола со своей собственной тарелкой и уселся с тяжким вздохом.

– Если кто-то хочет еще кофе, пусть сам себе нальет. – Он вооружился вилкой и набросился на полусырую, «сопливую» яичницу и пережаренный картофель.

Все сидели в полном молчании. Если кому-то и была не по вкусу еда, то виду они не показывали и воздерживались от критики. Чейз сидел как на иголках.

Да куда же, черт возьми, она подевалась?

Орвил встал, держа вилку в руках, и полез в задний карман.

– Совсем забыл отдать тебе, – сказал он, передавая Чейзу запечатанный конверт. – Это мисс Эва оставила для тебя.

– Так ее нет дома? – Чейз был уверен, что его голос выдал его потрясение.

Орвил покачал головой. Лейн тут же вышел из себя.

– Где она, черт побери? Что случилось вчера вечером в городе? – И он метнул свирепый взгляд в сторону Чейза.

Не отрицая обвинения, Чейз честно признался:

– Добропорядочные жители Последнего Шанса ясно дали понять, что я не их поля ягода.

Лейну этого было недостаточно.

– А что Эва?

– Они открыто не нападали на нее за то, что она связана со мной, но они даже не поблагодарили ее за помощь мисс Олбрайт в подготовке концерта.

– Проклятье, Чейз. – Лейн резко отодвинул стул и встал. – Почему ты не оставил все как было, зачем нужно было соваться в город? Эва и так последние силы отдавала, работая с мисс Рэйчел и этими маленькими сопляками. Она никому ничего плохого не делала, она не заслужила…

– Сядь, амиго, – мягко сказал Рамон, обращаясь к мальчику. Он крепко сжал запястье Лейна.

Продолжая сверлить взглядом Чейза, Лейн попытался выдернуть руку.

– И вот теперь она уехала, и все из-за тебя.

– Отпусти его, – приказал Чейз.

Рамон подчинился. Орвил поставил свою чашку с кофе и напомнил:

– А не пора ли прочитать письмо?

Чейз уставился на забытый конверт, который сжимал в руке так, что костяшки пальцев побелели. Как бы он хотел прочитать его в одиночестве, без посторонних. Он положил измятый конверт на стол и тщательно разгладил его, а потом осторожно вскрыл. Он поднял глаза. Все смотрели на него с напряженным вниманием. Орвил почесал затылок и откинулся на спинку стула. Лейн продолжал стоять. Он выглядел так, как будто готов был кого-нибудь стукнуть. Причем сильно. Рамон сидел мрачнее тучи.

Ее почерк его удивил. Замысловатый, с разными завитушками, почти вычурный. Больше подходящий к ее алому белью, чем к той ее стороне, которую она выставляла напоказ. Он быстро прочитал послание. Самые важные строчки запрыгали у него перед глазами.

Вынуждена уехать в город… Должна извиниться перед Рэйчел… Нужно время, чтобы обдумать события прошлой ночи…

– Она поехала в город. – Вот все, что он им сказал.

Лейн заправил в брюки выбившуюся оттуда рубашку.

– Она вернется?

– Похоже на то. Пишет, что у нее там какое-то дело, что ей нужно повидать Рэйчел. – Чейз быстро сложил листок бумаги и сунул его в задний карман брюк. Уже замасленный конверт лежал рядом с его пустой тарелкой.

– Сеньорита постоянно ездила в город и обратно в течение последних нескольких недель.

– Ну и что? – Лейн наконец опять сел. Нед встал из-за стола и пошел наливать себе еще кофе.

Чейз смотрел на своего помощника. Для тех, кто не был с ним на короткой ноге, это замечание осталось неясным, но Чейз-то точно знал, куда клонит Рамон.

– Ты продолжаешь считать, что она как-то связана с павшим скотом?

– Мисс Эва? – раздался протестующий возглас Неда. – Разве она может иметь к этому отношение? Разве это возможно? – он переводил взгляд с Рамона на Чейза.

– Конечно, нет, – пробормотал Лейн. – Дурак ты, Альварадо.

В голосе Рамона не было никаких эмоций. Холодно, спокойно, он произнес:

– Неужели? А как ты можешь быть уверенным в том, что она ни с кем не встречалась во время своих поездок в город? Откуда эти ублюдки знали наверняка, где мы находимся каждой ночью?

– Да они могли видеть нас из любого мало-мальски приличного наблюдательного пункта. Когда мы приближались, они скакали в противоположном направлении. – Это Чейз выступил в защиту Эвы.

Рамон пожал плечами.

– Надвигается буря. Зачем ей понадобилось именно сегодня ехать в город?

– Ну, наверное, она чувствовала себя виноватой из-за того, что вечером уехала, не попрощавшись с учительницей. – Чейз запустил пятерню в волосы. – Черт, не знаю я.

В глубине души он подозревал, что истинная причина ее побега с ранчо заключается в нем, в том, что произошло между ними прошлой ночью. Но не мог же он признаться при всех, что она уехала, только чтобы сбежать от него.

Лейн направился к двери. Он стоял достаточно долго, прежде чем взял свою шляпу. Нахлобучив ее и придав ей надлежащее положение, он заявил:

– Вы можете думать, что хотите. Но я знаю, что Эва не шпионка.

Он так хлопнул дверью, что задребезжали стекла.

Нед и Джетро встали. Но перед тем как выйти из комнаты, Нед задержался на пороге и уставился на пятно на полу, прямо у себя под ногами. Он дважды откашлялся и, наконец, набрался мужества высказать свое мнение:

– За исключением досадного недоразумения с моими штанами, мисс Эва вела себя как самая достойная леди, которую я когда-либо знал. Она столько времени ухаживала за мной. Я ее должник. Зачем бы она так заботилась обо мне или о ком-то еще из нас, если бы замышляла что-то недоброе?

За его спиной остановился Джетро и тоже выступил с заявлением.

– И я не собираюсь ни в чем обвинять мисс Эву. И потом, у нее пара самых больших… – Тут Нед так ткнул его локтем под ребра, что тот согнулся пополам. Откашливаясь, Джетро закончил: —… Зеленых глаз, которые я когда-либо видел.

Нед повернулся и наградил Джетро, который все еще не выпрямился, звонкой оплеухой. Тот выругался вполголоса. Оба злополучных ковбоя оказались недостаточно проворными, чтобы не столкнуться на пороге.

Чейз покачал головой и обратился к Рамону.

– Слушай, похоже, ты остался в одиночестве при своем мнении об Эве, если только Орвил не выскажется в твою пользу.

Орвил улыбнулся.

– Только не я. Я возил мисс Эву в город почти каждый день, и я никогда не видел ее покидающей школьный двор. – Он встал и начал очищать тарелки от объедков. – Хотя другие люди там появлялись, – добавил он немного погодя.

На улице заскулил Кудлатый и начал скрестись в дверь, чтобы ему поскорее выносили угощение.

– Выходит, ты действительно остался в одиночестве, Рамон, – подытожил Чейз.

– Но я продолжаю оставаться при своем мнении, амиго.

– Тогда тебе придется доказать нам, что мы ошибаемся.

Рамон кивнул. Зазвенели серебряные наконечники его шпор в виде звездочек. Когда дверь за ним закрылась, Чейз взял свою чашку с кофе и одним глотком осушил ее. Поставив ее на стол, он потер шею. А что если Рамон прав? Что если Эва действительно участвует в заговоре с целью уничтожить его? Что если она совсем не та, за кого себя выдает, и что она просто ловко всех одурачила?

– Похоже, дождь пока еще не собирается, – заметил Орвил.

Чейз взглянул в окно и подтвердил это. Он встал и потянулся, разминая мышцы, затекшие после многочасового ночного сидения в седле. Как же ему хотелось растянуться на кровати и подремать хоть пару часиков, но он знал, что не может позволить себе такую роскошь, потому что у него и у его людей сегодня полно работы.

Чейз окинул взглядом кухню, собираясь ополоснуться, переодеться и еще раз перечитать письмо Эвы. Он уже выходил из кухни, когда Орвил произнес:

– Очень надеюсь, что мисс Эва вернется домой до того, как грянет буря.

Чейз посмотрел в окно.

– Я тоже надеюсь.

Сидя на крупе быстроногой пестрой лошадки, Эва целомудренно опустила подол своего полосатого платья, укутывая колени и лодыжки, чтобы появиться в Последнем Шансе в подобающем виде. Ездить верхом она никогда толком не умела, поэтому ей стоило неимоверных усилий сохранять контроль над упрямым животным. Дорога заняла больше времени, чем она рассчитывала, поэтому теперь все лавки и магазины были уже открыты, и люди сновали туда-сюда по Мейн-стрит. Напрасно надеясь, что ей удастся избежать встречи со знакомыми, она теперь вынуждена была двигаться по оживленной улице с волосами, спутанными в чудовищный клубок, и с тюком грязного белья, притороченным к седлу.

Эва подняла руки, чтобы убрать волосы с глаз, и посмотрела на небо. Огромная туча нависла своим иссиня-черным брюхом над землей. Похоже, вот-вот начнется дождь. Если действительно надвигается гроза, то остается только надеяться, что она быстро кончится. В противном случае трудно предугадать, сколько ей придется сидеть в Последнем Шансе, пережидая непогоду.

Домик Рэйчел Олбрайт стоял на самой окраине города. Хотя кобыла протестующе мотала головой, Эва принуждала лошадь двигаться дальше. Тут и там прохожие останавливались и глазели на одинокую всадницу, скачущую по улице. Все еще находясь под впечатлением приема, который оказали горожане Чейзу вчера вечером, она делала над собой усилие, чтобы смотреть им прямо в глаза, и даже кивала и окликала многих по имени. Пускай себе таращатся и перешептываются. Если бы они знали, кто она на самом деле, – вот это был бы настоящий повод для пересудов.

Эва сразу узнала дом Рэйчел. Он был именно таким, о каком всегда мечтала она сама. Бревенчатый, двухэтажный, выкрашенный в бледно-желтый цвет с серой, рыжеватой и коричневой отделкой. Крылечко было украшено чугунными завитушками. Розовые кусты, уже выпустившие бутоны, красовались вдоль дорожки, соединявшей входную дверь с калиткой, проделанной в низеньком заборе из штакетника. Эва неловко спешилась, повиснув на седле, и болталась так некоторое время, пока не отважилась спрыгнуть на землю. Она привязала свою лошадь к чугунному столбику у ворот и потуже завязала узел. За изящными кружевными занавесками не было заметно никакого движения. Она могла только молиться, чтобы Рэйчел оказалась дома. Если же ее нет, то Эва уже решила сидеть на крыльце и ждать возвращения хозяйки.

Открыв калитку, она не спеша пошла по тропинке, любуясь еще не распустившимися розами. На ее лицо упали первые дождевые капли. Эва задрала голову. Начал накрапывать дождик, но шквалистый ветер гнал тучи дальше. Вероятно, буря действительно быстро пройдет. Поднявшись на высокое крылечко, она дважды постучала и подождала, не отзовется ли Рэйчел. Через пару секунд учительница появилась и отодвинула кружевную занавеску, прикрывавшую овальное окошко на двери. На ее лице появилась приветливая улыбка, и Эва с облегчением вздохнула, увидев, что ей рады.

Приглашая Эву в дом, Рэйчел посмотрела поверх ее плеча и увидела кобылу.

– Вы что, приехали в город одна? Эва кивнула.

– Я оставила записку и уехала до того, как мужчины пришли завтракать. Я знала, что Чейз заставит кого-нибудь сопровождать меня, а у нас сейчас каждый человек на счету, включая и Орвила.

– Я так рада вас видеть. Приятная компания – это просто здорово. Когда занятия в школе заканчиваются, я в течение нескольких дней чувствую себя потерянной, как будто мне надо чем-то заняться, но я не знаю, чем.

Рэйчел и Эва прошли через прихожую в гостиную. Через открытую дверь была видна столовая. Там стоял столик, покрытый замысловатого узора скатертью, связанной крючком, которая уже пожелтела от времени.

– Какая прелесть, – ахнула Эва, бросившись к столу. Она провела пальцами по ажурному полотну.

– Это моя бабушка связала, – пояснила Рэйчел. – Моя мама взяла скатерть с собой, когда переехала в Америку.

Эва знала, что Рэйчел – сирота. Ее мать умерла много лет тому назад, а отец – совсем недавно. Она оглядела уютный домик, обставленный со вкусом подобранной мебелью и украшенный милыми безделушками. В гостиной стояла кушетка, придвинутая к камину с решеткой, а рядом – два удобных кресла. Хотя у нее мало было возможностей бывать в подобных домах, мечты о собственном жилище, похожем на это, периодически посещали ее и доставляли ей немало удовольствия. Это было именно то, чего она всегда хотела, тот дом, который она всякий раз представляла себе, переезжая в очередной облезлый гостиничный номер.

– Вы живете так уединенно. Вы не чувствуете себя одинокой? – поинтересовалась Эва.

Рэйчел покачала головой.

– Иногда. Но ведь между понятиями «уединение» и «одиночество» огромная пропасть. Я привыкла быть предоставленной самой себе. Мой отец часто находился в разъездах как представитель железнодорожной компании. Поэтому я научилась развлекать себя самостоятельно. Я люблю читать или возиться в саду, когда погода позволяет. А зимой я просто гуляю. Вот так и время пролетает.

– Я знаю, что вы имеете в виду. С тех пор, как я начала работать на ранчо, дни как будто стали короче.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – пригласила Рэйчел, указывая на кушетку. – А я пока приготовлю чай. Или вы предпочитаете кофе?

– Чай вполне подойдет, – ответила Эва. Ей хотелось ущипнуть себя. Ей предстоит чаепитие с одной из самых симпатичных женщин, с которыми ей когда-либо приходилось общаться и которая, судя по всему, является самой уважаемой особой в Последнем Шансе. Ах, если бы Джон мог ее сейчас видеть! Ведь только он один смог бы это оценить и понять, как много это для нее значит. Куинси бы только посмеялся и посоветовал поменьше выпендриваться. Ну вот, в голову полезли всякие грустные мысли, которые живо спустили ее с небес на землю и напомнили, кто она такая на самом деле.

– Рэйчел, я должна извиниться перед вами за вчерашний вечер…

– За что же?

Не воспользовавшись приглашением сесть, Эва подошла к камину и долго смотрела на пустое пространство за решеткой.

– За то, что не попрощалась с вами и не поблагодарила за возможность участвовать в концерте. Я ведь получила от этого море удовольствия. Несмотря на то, что Харолд Хиггинс постоянно норовил заглянуть мне под юбку.

Рэйчел рассмеялась и подошла к ней. Она взяла Эву за руку.

– Это я должна вас благодарить. И не извиняйтесь за то, что покинули нас так неожиданно, я все понимаю. И я думаю, что многим жителям города неплохо было бы извиниться перед вами.

Эва подошла к кушетке и села. Сложив руки на коленях и приняв скорбное выражение, она сделала вид, что ее переполняет горечь.

– Если бы я знала, какой прием встретит Чейз, я никогда бы не просила его приехать.

– Он был очень зол?

– Это можно назвать и злостью, но я думаю, что он был уязвлен до глубины души, гнев был только маской, под которой скрывалась боль. А еще его обидело то, что люди и меня как будто не замечали после концерта.

– Мне это тоже было очень неприятно, – сказала Рэйчел. – И некоторым из них я уже высказала все, что думаю об их невежливом поведении.

Эва заморгала.

– О, Рэйчел, я вовсе не хочу втягивать вас в это. У вас же такая безупречная репутация…

– Бросьте. То, что я высказываю собственное мнение, не подорвет мою репутацию. Если бы это было не так, то меня давно бы уже сожрали живьем. – Рэйчел рассмеялась. – Ну, я пошла ставить чайник.

Эва вскочила и бросилась за ней на кухню. Как и все остальные комнаты, помещение было теплым и уютным, ничего общего с ободранной кухней на ранчо. Высокие застекленные шкафчики висели на стене над сушкой, а дубовый пол, не исчирканный каблуками и шпорами, отполирован до блеска. Пока Рэйчел привычными движениями наливала в чайник воду, доставала блестящую чайницу, тянулась к ящику за серебряными приборами, Эва уселась на стул, который отодвинула от стола, и оперлась локтями о колени.

– У вас есть все, о чем я всегда мечтала, – заявила Эва.

Рэйчел обернулась и недоуменно посмотрела на нее.

– Что вы хотите этим сказать? – Она положила серебряные ложечки на стол и вопросительно уставилась на Эву.

– Всю свою жизнь я думала, что хочу иметь такой же прелестный домик и целыми днями только шить, ухаживать за садом, готовить и…

– Но вы же горожанка, я полагала…

Поняв, что ее уличили во лжи, Эва вспыхнула.

– Именно. Но мой дом не имел с этим ничего общего.

У Рэйчел было задумчивое выражение лица.

– Вы сказали, «я думала, что хочу». Что вы имели в виду?

Интересно, насколько можно доверять Рэйчел, размышляла Эва. Ей так нужен был кто-то, на кого она могла положиться, но она ни с кем не могла поговорить по душам. Кроме того, с тех пор, как они с Рэйчел повстречались в магазине Карберри, Эва почувствовала, что они могут стать близкими подругами.

Эва вздохнула.

– Мне нелегко в этом признаться, но боюсь, что я влюбилась в Чейза Кэссиди.

Чай тут же был забыт. Рэйчел плюхнулась рядом с Эвой на стул.

– Боже, нет.

– Да. – Подняв глаза, Эва увидела, что Рэйчел покраснела до корней волос.

На несколько секунд воцарилось напряженное молчание. Потом Рэйчел произнесла:

– Вы не будете возражать, если я спрошу, какой смысл вы вкладываете в слово «влюбиться»?

Эва чуть не рассмеялась, но неловкость, которую испытывала Рэйчел, и ее неподдельная заинтересованность были слишком явными. Что она может сказать школьной учительнице с безупречной репутацией и наверняка девственнице? Не могла же она признаться, что, когда Чейз входит в комнату, ее сердце начинает учащенно биться, и не могла же она сообщить, что, когда он рядом, у нее подгибаются коленки, а внутри становится горячо и влажно. От звука его голоса ее бросает в жар. Прикосновение его пальцев заставляет ее трепетать. Ощущение его губ на коже заставляет ее изнемогать от желания.

Нет, ничего этого такой особе, как Рэйчел Олбрайт, знать не надо.

– О, – вымолвила Эва, опустив глаза. – Я просто знаю. – И тут ее разобрало любопытство, а почему этот вопрос так интересует Рэйчел. – Вам кажется, что вы тоже питаете нежные чувства к кому-то, поэтому и спрашиваете? – Она засмеялась. – Не замешан ли здесь шериф Маккенна? Рэйчел закрыла ладошками свои пунцовые щеки.

– Возможно. Но я не уверена. Мы знаем друг друга так давно.

– Правда? Но вчера вечером он казался явно увлеченным вами.

– Я просто не уверена, что я в него влюблена. Эва вздохнула.

– Когда это случится, хотите вы этого или нет, вам это сразу станет ясно.

Чайник закипел. Рэйчел вскочила с места и поспешила к шкафчику. Она достала очень красивую красную с золотом жестянку чая и поставила ее на стол. Эва протянула руку и открыла ее. А потом начала засыпать душистую массу в заварной чайничек, пока Рэйчел снимала чайник с огня.

– Любовь к Чейзу Кэссиди – это, конечно, штука непростая, – объявила Рэйчел, медленно заливая кипятком заварку в блестящем чайнике. – Тем более, в таком замкнутом пространстве, на удаленном ранчо. Да, это должно быть тяжело.

– Это уже создает массу сложностей, – пробормотала Эва.

Рэйчел вернула чайник на плиту.

– Он что, пытался приставать к вам? – Ее глаза были размером с блюдца.

– Нет. Точнее было бы сказать, это я пыталась приставать к нему.

– Ой, Эва, я вовсе не хотела вас обидеть. Я знаю, что вы никогда бы…

– Прошу вас, я… – Эва чувствовала себя бессовестной обманщицей. Она просто не могла вынести того, что Рэйчел перед ней извиняется. – Я знаю, что вам это небезразлично, потому что мы друзья.

Рэйчел налила чай в две чашки через маленькое серебряное ситечко. Пока чай остывал, она позволила себе спросить:

– Эва, почему вы поступили на должность экономки на ранчо Кэссиди? По-моему, это совсем неподходящее для вас место.

Почему она поступила на это место? Теперь, оглядываясь назад, она понимала, что с ее стороны было нечестно уговорить Чейза Кэссиди взять ее на работу. Она же видела, что впутывалась в опасную ситуацию, и все равно настаивала. Теперь, подыскивая правдоподобное объяснение, она вынуждена была признать, что в глубине души всегда жил страх, что это вообще единственное место, на которое она может рассчитывать.

– Когда я приехала на ранчо Чейза, отозвавшись на его объявление, то обнаружила, что это не то место, где мне хотелось бы работать. Но ведь я в первый раз предлагала свои услуги в качестве домоправительницы, и я подумала, что если должным образом проявлю себя здесь, то у меня будут, по крайней мере, рекомендации и опыт работы, которые помогут мне подыскать себе место получше.

– А теперь вы влюбились в Чейза Кэссиди. – Рэйчел взяла свою чашку с блюдцем. – Должна признаться, что он довольно привлекательный мужчина, но не в моем вкусе.

Эву это заявление позабавило.

– Почему?

– У него какой-то зловещий вид. Вы заметили, что Лейн ведет себя точно так же злобно? Они оба выглядят так, как будто способны уничтожить всякого, кто посмеет перейти им дорогу.

– Они оба непростые люди, – заметила Эва. Рэйчел отхлебнула глоток чая, проглотила ароматную жидкость и сделала новый глоток.

– Они люди очень непростые.

– Как и многие другие. – Эва откинулась на стуле, поставив чашку с блюдцем рядом с собой. – Я бы хотела, чтобы они забыли обо всех своих прошлых несчастьях. Но над Чейзом участие в шайке Рейнолдса и тюремное заключение, а Лейн не может простить своему дяде то, что тот в свое время бросил его. А самое скверное, что Лейн об этом ничего не рассказывает.

– Интересно, изменятся ли они когда-нибудь? – задумчиво произнесла Рэйчел.

– Я столько раз размышляла о том, как может прошлое повлиять на настоящее, еще до того, как познакомилась с семьей Кэссиди. – Она допила чай и смотрела на чаинки, которые просочились сквозь отверстия ситечка и теперь прилипли к донышку чашки. – Люди обычно несут груз прошлых ошибок, как ненужный багаж. Когда эта ноша становится слишком уж тяжелой, у вас есть три варианта, как поступить. Вы можете продолжать мучиться с этим грузом навечно, можете попытаться переложить его на плечи другого человека, от чего вам станет еще тяжелее, или можете оставить его на какой-нибудь станции, забыть о его содержимом и начать все сначала. Чейз Кэссиди полон решимости продолжать тащить с собой весь свой хлам.

– Не всякий человек найдет в себе достаточно сил, чтобы забыть о прошлом и начать новую жизнь.

Эва кивнула в знак согласия.

– Иногда другие люди не позволяют тебе этого сделать. А жители Последнего Шанса как раз и не дают Чейзу и Лейну забыть обо всем.

– И что же вы собираетесь предпринять? – Рэйчел подлила Эве еще чая.

– Пока не знаю. Все так запуталось. Временами я думаю, что мне лучше всего просто собрать вещи и бежать от них без оглядки, пока я не совершила большую ошибку, но у Чейза на ранчо сейчас столько забот… – мыслями Эва унеслась далеко.

– Каких забот?

Эва решила рассказать подруге обо всем. Может, Рэйчел слышала что-нибудь о проблемах в «Конце пути».

– Кто-то убивает наш скот.

– Какой ужас! Кивнув, Эва добавила:

– Для Чейза потеря даже одного животного очень ощутима, а он потерял уже с десяток, а то и больше.

– Господи, кто же способен на такое?

– А в городе никаких слухов не ходит? Ничего о том, что кто-то замышляет зло против Кэссиди?

На лице Рэйчел появилось задумчивое выражение.

– Нет, я ничего такого не слышала, но можете быть уверены, теперь я буду держать ухо востро. А мистер Кэссиди говорил шерифу Маккенне?

– Нет. Я уверена, что Чейз не станет поднимать шума и попытается во всем разобраться самостоятельно. В данной ситуации мы не знаем, кому можно доверять. – Когда Рэйчел предложила еще чая, Эва отказалась. – Мне уже пора возвращаться. Дождь все еще идет?

Рэйчел встала, держа в руках чашку с блюдцем. Она подошла к окну и посмотрела в сторону гор.

– Пока дождя нет. Ветер тоже стих, но небо все еще в тучах. Не так много времени пройдет, прежде чем разразится гроза. Я думаю, что вам лучше всего остаться здесь переночевать.

Предложение звучало заманчиво, но что подумает Чейз, если она не вернется? Должно быть, после того, что произошло ночью, ему будет легче, если она уедет. Она сейчас не могла поверить, что зашла так далеко, что она позволяла ему делать такое, что она осмелилась играть с огнем. Эву передернуло, и ей захотелось положить конец этой мелодраме и опустить занавес. По крайней мере, теперь пьеса прочитана и финал известен.

Она встала, собираясь уходить.

– Надеюсь, я вас не слишком перегрузила своим багажом, – засмеялась она.

Рэйчел улыбнулась.

– Я очень рада, что вы мне доверяете настолько, что поделились со мной.

– Мне нужен еще один совет, – начала Эва.

– Все, что угодно.

Стараясь казаться не слишком обеспокоенной, она поинтересовалась:

– В Последнем Шансе есть хорошая прачка? Рэйчел рассмеялась.

– Вы действительно выросли в городе? Нет, прачки здесь нет, но Хейзел Петтибон, молодая вдова, что живет неподалеку отсюда, стирает белье, чтобы прокормить себя и своих детей. Она была на концерте вчера вечером.

– Точно, мы встречались. Изможденная худенькая женщина с белесыми волосами и двумя детишками-погодками?

– Она самая.

– Только она и снизошла, чтобы поговорить со мной после концерта. Думаю, мне можно не беспокоиться о приеме, который она окажет мне, когда я появлюсь у нее на пороге с парой платьев и сорочек Чейза и попрошу все это постирать. – Эва стояла, зная, что нужно идти, но не очень желая прерывать такую приятную беседу.

Они вместе пошли по направлению к входной двери.

– А плащ у вас есть? – спросила Рэйчел. Эва покачала головой.

– Нет. Я рассчитывала на то, что на улице потеплеет.

Рэйчел потянулась к вешалке, прибитой у двери, и сняла с крючка темно-синюю шаль. Она вложила шаль в руки Эвы.

– Вот, возьмите. Вернете в любое время, когда снова приедете в город. Я только надеюсь, что это произойдет скоро.

– Если вы настаиваете…

Голубые глаза Рэйчел задорно смеялись.

– Настаиваю. Возвращайтесь скорее, Эва.

– Вернусь. Обещаю вам. – Повинуясь внезапному порыву, Эва бросилась к Рэйчел и обняла ее. – Спасибо, – прошептала она, – за то, что вы стали моим другом.

К тому времени, как она, вручив тюк с бельем миссис Петтибон, возвращалась на ранчо, вдалеке уже грохотали раскаты грома. Привыкшая путешествовать только в повозках, дилижансах и поездах, Эва прикладывала массу усилий, чтобы заставить слушаться пеструю кобылу. Борьба с норовистой молодой лошадью, привыкшей загонять скот, не имела ничего общего с приятной верховой прогулкой по окрестностям. Эва боялась, что если она даст лошади хоть небольшое послабление, ее никогда уже не призвать к порядку.

Тучи теперь нависали так низко, что, казалось, протяни руку – и до них можно дотронуться. Деревья гнулись под напором ветра, серебристая изнанка листочков была обращена к небу, как будто молила о дожде. Загрохотал гром, и лошадь тут же начала брыкаться. Эва пыталась удержать в руках поводья, когда через какую-то долю секунды полыхнула молния, и новый громовой раскат заставил воздух дрожать. Кобыла взбрыкнула. Эва вскрикнула, потому что сама испугалась молний, тут и там прорезавших небо, и грома, грохотавшего прямо у нее над головой. И тут кобыла сбросила ее. Она грохнулась на землю, и воздух со свистом ворвался в ее легкие. Лежа на спине, она только и могла, что смотреть на облака, клубившиеся в небе, и ощущать дождевые капли, которые забарабанили по ее лицу с неожиданной силой. Когда в ушах перестало звенеть, Эва приняла сидячее положение.

В висках стучало. Она дрожала, и ей едва удавалось сдерживаться, чтобы не разреветься. Недалеко от того места, где она находилась, молния угодила в огромный дуб и расщепила его надвое. Эва согнулась пополам, подтянула колени к подбородку и зарылась в них лицом. Тихонько скуля, обдаваемая порывами ветра, она пыталась взять себя в руки. Только не плакать.

Самое время для такого приключения.

Гроза надвигалась слишком быстро. Эва украдкой подняла глаза, увидела обугленный ствол дерева, валяющийся неподалеку, и опять начала дрожать. Кобылы уже и след простыл. Скомканная синяя шаль Рэйчел лежала рядом. Эва попыталась встать, но ноги не слушались ее. Она подняла шаль и поплотнее закуталась в нее.

Нужно держаться подальше от деревьев. Судорожно вздохнув, она огляделась по сторонам в поисках убежища, где можно было бы переждать грозу.

Неподалеку она заметила большую груду валунов. Это было такое же удобное укрытие, как и любое другое, но уж лучше, чем сидеть среди деревьев, которые так и притягивали к себе молнии.

Молния никогда дважды не попадает…

Она надеялась, что старая народная мудрость себя оправдает, и, бормоча ее, как заклинание, встала на четвереньки, а потом на ноги. Медленно, осторожно, пряча голову от дождя, она побрела через равнину под защиту валунов. Она двигалась черепашьим шагом, потому что мокрая юбка облепила ноги. Когда она все-таки добралась до убежища, то привалилась к холодному камню, прижалась к нему щекой и перевела дыхание.

Несколько мгновений спустя она забралась в расщелину между камнями так далеко, как только смогла, отчаянно молясь, чтобы ее здесь не подстерегала еще какая-нибудь опасность. Она расправила шаль, как только было возможно, и укутала ею голову и плечи. Обеспечив себя такой сомнительной защитой, она села, скрючившись, и вперила взгляд в направлении ранчо, надеясь, что рано или поздно кто-нибудь поймет, что она слишком уж долго не возвращается, и даст об этом знать Чейзу.

Пошлет ли он кого-то на ее поиски или поедет сам?

Чтобы хоть немного отвлечься от безнадежных мыслей, Эва начала декламировать диалог из своей последней роли – главной героини из «Милочки», или «Женщины и ее хозяина». Рецензии были совсем не ободряющими. Один бесчувственный критик так оценил ее игру в пьесе Томаса де Вальдена, действие которой происходило во время гражданской войны: «перегруженность мелодраматическими эффектами и чрезмерный пафос». А рецензия, которая ранила ее больше всех остальных, гласила: «Все, что критики могут сказать об исполнении мисс Эберхарт, это то, что ее волосы – это великолепная медная грива. И ей лучше бы попытать счастья в какой-нибудь другой профессии».

А теперь Эве было абсолютно наплевать на эти злобные выпады самонадеянного критика, чье имя она уже давно позабыла. Проговаривая свои реплики не хуже любого другого актера, перекрикивая шум ветра, она размышляла: не потому ли судьба повернулась к ней спиной, что она оставила Честера в Шайенне. Может, и вправду, как утверждала мама, мумия приносит им удачу.

Она раньше еще никогда не оказывалась так далеко от Честера. И теперь ее счастливая звезда, определенно, погасла.