Прекрасные мечты

Глава 4

Уже засверкали звезды и яркая луна залила белым светом тропический сад вокруг бунгало, а Сигна и Блэйк все сидели на веранде и разговаривали.

В соседней комнате покоилось тело Тома Мэнтона, а в сердце Блэйка Сондерса горело желание отомстить за старика — хорошего человека, который в жизни не причинил никому вреда и к тому же был отцом Сигны.

Но в сердце Сигны в этот вечер не было ничего, кроме неописуемой боли и горя. Она не только навсегда потеряла отца, но ей еще и пришлось лицом к лицу столкнуться со страшной истиной; ужасная смерть отца была подстроена Ивором Гардинером… ее собственным мужем, человеком, которого она любила.

Только вчера она лежала в его объятиях, отвечая на его поцелуи, обожая его всем пылом молодого импульсивного сердца. Но сегодня она узнала горькую правду. Ивор был преступником, пославшим на верную смерть старого человека, отдав его в руки злобных аборигенов.

Любовь не может умереть за час… или за день… иногда она переживает любые муки и разочарования. Безрассудная страсть Сигны к своему мужу была все-таки еще жива, но приглушена. Сигне казалось, что ужасные новости, принесенные отцом, и его трагическая смерть притупили все ее чувства.

— Сигна, милая, тебе надо немедленно разорвать эту помолвку, — сказал Блэйк. — Но разумеется, ты так и поступишь. Я ужасно не хочу причинять тебе боль, дорогая, но сейчас нет ни малейшего сомнения, что Гардинер попросил твоей руки просто потому, что его это будоражило. Он все спланировал заранее… и этот побег в Англию, как только он уверится в смерти твоего отца и в том, что деньги принадлежат ему. Теперь я понимаю, откуда все его таинственные визиты к «друзьям в Сингапур» без меня. Могу поспорить, он вел переговоры со своими дружками-аборигенами.

Сигна не ответила. Она была не в состоянии произнести ни слова. Часами она размышляла, говорить или не говорить Блэйку о своем замужестве. Почему-то она никак не могла себя заставить выговорить это вслух. Ее «восхитительная тайна» превратилась в величайший позор и унижение. И она прекрасно осознавала весь ужас того, что с ней произошло. Каждый поцелуй, которым они обменялись с Ивором, стал для нее агонией и отчасти упреком со стороны погибшего отца. Она и представить себе не могла, что существуют такие злодеи, как Ивор. Любовь! Да он никогда не любил ее. Он просто пожелал ее в тот вечер и устроил это бракосочетание, потому что знал, что это единственный путь утолить свое желание.

Она не могла рассказать Блэйку, что натворила. Она хотела, чтобы ни одна живая душа не знала о том, что она — жена убийцы своего отца. И она решила, что ее спасение — в существовании сестры. Она найдет Паулину, и Паулина поможет ей выбраться из этого отчаянного положения. Ей надо во что бы то ни стало отыскать Ивора и освободиться от него, и тогда никому, даже Блэйку, не придется узнать, что когда-то она принадлежала Ивору Гардинеру.

— Я благодарна Небу, что у меня нашлась сестра, Блэйк. Она мне так нужна, — сказала Сигна. — Она старше и, наверное, умнее меня. Я немедленно отправлюсь в Англию и найду Паулину.

Блэйку было больно смотреть на нее. Он понимал, как она страдает. Но его удивляло, что она старалась не говорить об Иворе. Она была слишком уязвлена, слишком разбита, чтобы назвать его имя. Хотя она была влюблена в него без памяти… Нет, решил он, несомненно, она собиралась разорвать эту помолвку.

— Да, лучшее, что ты можешь сделать, — это поехать к сестре, Сигна, — произнес Блэйк, раскуривая трубку. Он посидел немного, молча пуская колечки, а потом продолжил: — Я сделаю все возможное, чтобы ты отправилась домой первым же кораблем после похорон отца.

Сигна содрогнулась и спрятала лицо в ладони.

Но она с огромной надеждой думала о своей новообретенной сестре. Нужно было сходить в свое бунгало и поискать в бумагах отца ее адрес, скорее всего, он в «дипломате»… так она найдет Паулину. И все-таки большая часть ее мучительных мыслей крутилась вокруг Ивора… Ивора… ее мужа.

«О, зачем только я вчера вышла за него замуж… почему я поверила ему?» — снова и снова спрашивала себя Сигна.

Слишком уж невероятно для нее было поверить, что он женился на ней ради развлечения… что он никогда и не думал о возвращении в Сингапур.

«Мне придется рассказать сестре все, — уныло думала Сигна. — Может, она сможет мне помочь».

Но взглянуть в честные, доверчивые глаза Блэйка и рассказать ему, насколько безвозвратно она связала себя с человеком, которого ей полагалось презирать и ненавидеть, она так и не смогла.

— Я очень сильно сомневаюсь, что Гардинер снова покажется в Малайе, — сказал Блэйк перед тем, как они расстались тем вечером. — Каучуковая плантация останется мне. Эти проклятые сокровища, каковы бы они ни были, скорее всего, обеспечили Гардинера на всю оставшуюся жизнь. Обдумав все хорошенько, Сигна, я считаю, тебе повезло, что твой отец все-таки вернулся. Подумай, чего ты избежала!

При этих словах Блэйка Сигна лишь в который раз задрожала и судорожно сунула руку в карман, нащупывая роковое обручальное кольцо.

До ее отъезда из Сингапура оставалось две недели. За это время предстояло многое сделать. Весь груз забот свалился на Блэйка — и даже двойной груз, потому что ему надо было не только сдержать обещание, данное Тому Мэнтону, и продать поместье для Сигны, но и привести в порядок собственные дела. Его партнер скрылся, и у Блэйка не было сомнений в том, что он больше никогда не увидит Ивора Гардинера.

Эти две недели Сигна прожила не в бунгало. Блэйк отправил ее к друзьям ее отца, мистеру и миссис Кертис. Миссис Кертис не знала ничего, кроме того, что старый Том Мэнтон умер от сердечного приступа после путешествия в глубь страны. Она была только рада взять под свою опеку юную девушку до ее отъезда из Малайи. Но в своем горе Сигна тянулась к Блэйку, который знал если не всю правду, то по крайней мере большую ее часть.

Он был очень добр к ней и старался помочь изо всех сил. Теперь она поняла, что именно этого человека она должна была любить, ему должна была доверять. Она с горечью думала о том, как подвели ее инстинкты, позволившие Ивору ухаживать за ней и выиграть.

Она провела с Блэйком много тяжелых часов в отцовском бунгало, разбирая бумаги, избавляясь от немногочисленной домашней утвари и готовясь к путешествию домой. Возвращение будет грустным. А в конце пути ей предстоят трудности, о которых она не рассказывала даже Блэйку.

Когда все, наконец, было улажено, набралось достаточно денег на все безотлагательные нужды Сигны. В отцовских бумагах она нашла и самое важное — адрес адвокатов, которые помогут ей связаться с сестрой.

Накануне отъезда Сигны Блэйк зашел к ней, чтобы пригласить на прощальный чай. Сердце Блэйка разрывалось при виде того, какой худой и бледной стала Сигна. Он безумно любил ее, и ему была невыносима даже мысль о тех страданиях, которые она сейчас испытывала, хотя она почти и не упоминала Ивора. Но она изменилась, он чувствовал это — превратилась из ребенка в женщину с разбитым сердцем.

А как же страдал он сам! После отъезда Сигны Сингапур уже никогда не будет для него прежним. Но ради нее он держался.

— Морской воздух вернет тебе румянец, и ты почувствуешь себя другим человеком, когда приедешь в Англию, — говорил он ей.

Она тяжело вздохнула. Ее чувства не изменятся до тех пор, думала девушка, пока она не отделается от этого безумного брака с Ивором Гардинером.

— И не забудь уговорить сестру помочь тебе выследить этого мерзавца, — добавил Блэйк. — Деньги, которые он сейчас проматывает, по праву принадлежат тебе. Его надо заставить вернуть их.

Она снова вздохнула. Деньги почему-то меньше всего беспокоили ее. Гораздо сильнее ее преследовала мысль о своей злосчастной свадьбе.

Сигна с легкой тоской взглянула на Блэйка.

— Я когда-нибудь увижу тебя вновь? — тихо спросила она.

Его сердце радостно вздрогнуло.

— Обязательно, если мне удастся это устроить. Мне придется подыскать другого партнера, тогда, возможно, я смогу позволить себе съездить в Лондон повидаться с тобой.

— Блэйк, а у тебя в Англии есть родственники?

— Нет, милая, и родителей тоже нет. Я такой же сирота, как и ты.

Она слабо улыбнулась:

— Да, мы с тобой сироты. Но мне бы очень хотелось снова встретиться с тобой. Я не хочу потерять с тобой связь.

— Я рад, что ты так говоришь, — с замиранием сердца произнес он.

— Я говорю серьезно, Блэйк.

Они уже подошли к бунгало Блэйка и теперь стояли на веранде, глядя друг на друга. Девушка отвела взгляд и огляделась, слегка дрожа, несмотря на жаркое солнце. Все вокруг болезненно напоминало ей о тех днях, когда она жила здесь с Ивором и Блэйком, о той незабываемой ночи в роли жены Ивора. Она отдала бы все на свете, чтобы стереть это воспоминание… навсегда.

Блэйк заметил ее дрожь.

— С тобой все в порядке, милая?

— Да… просто вспомнилось…

Он сжал ее руку в ладонях.

— Бедняжка… Я понимаю. Постарайся забыть об этом.

— Мне станет легче, когда я уеду из Малайи.

Блэйк постарался подбодрить ее. Глядя на часы, он произнес:

— Через час за тобой приедет Кертис на машине. Пойдем выпьем чаю, а потом я поставлю для тебя новую танцевальную пластинку, которую я вчера купил в Сингапуре. Пойдем…

Она последовала за ним, молчаливая и расстроенная, тщетно жалея, что четыре недели назад потянулась не к этому человеку… а к Ивору Гардинеру.

Это чувство стало еще острее, когда Блэйк вместе с Кертисами провожал ее на большой белый лайнер, который должен был увезти Сигну Мэнтон прочь из Малайи.

Ее каюта была уставлена цветами, посланными Блэйком. Книги, журналы — все от Блэйка. Доказательства его доброты и преданности, которая не уменьшилась, несмотря ни на что. Сигна была тронута до глубины души, и ей вдруг ужасно расхотелось уезжать от него. В конце концов, Лондон будет для нее чужим городом… и она окажется там чужой. Даже когда она найдет Паулину, ее сестра будет для нее просто незнакомой девушкой. Они могут не понравиться друг другу, не поладить. Блэйк был единственным человеком в мире, которого она знала и любила.

Сигна протянула к нему руки, и слезы катились по ее щекам, когда она прощалась с ним.

— Я никогда не забуду, как много хорошего ты для меня сделал, — прошептала она.

У Блэйка пошла кругом голова от ее слез, причиной которых был он сам, и от ее красоты. Необычная, прекрасная юная Сигна, в новом дорожном пальто, маленькой красивой шляпке. В ней осталось очень мало от ребенка, зато появилось многое от женщины. Но он знал, что будет вечно тосковать по тому ребенку в линялых шортах и рубашке, со светлыми волосами… по той Сигне, которую он впервые встретил и полюбил в Сунгей-Муране.

— До свидания, дорогая, — выговорил он, наконец, охрипшим голосом и обнял ее.

Она крепко прижалась к нему, не думая о Кертисах, смотрящих на них, и подняла мокрое от слез лицо для прощального поцелуя.

— Спасибо тебе огромное. Пиши как можно чаще, я тоже постараюсь, — глотая слезы, сказала она. — Ах, Блэйк, как бы мне хотелось, чтобы ты ехал со мной.

Эти слова он вспоминал намного позже, когда она уже уехала. Слова и легкое, нежное прикосновение ее губ к его щеке. Кертисы настояли, чтобы он поужинал с ними в Сингапуре и посмотрел эстрадное выступление в кабаре. Но он, казалось, ничего вокруг не видел и весь вечер был мрачен и молчалив. Когда Кертисы вернулись домой, миссис Кертис заявила мужу, что она «уверена, что очень скоро молодой Сондерс соберет пожитки и ринется в Англию за Сигной Мэнтон».

Она оказалась права. Именно так и случилось.

Через неделю после отъезда Сигны, преследуемый мыслями о ней и ее прощальными словами: «Ах, Блэйк, как бы мне хотелось, чтобы ты ехал со мной», Блэйк начал готовиться к отъезду из Сингапура.

Он любил Сигну, она нуждалась в нем. Один Бог знает, говорил он себе, что с ней случится в Англии. Вдруг она не найдет сестру? А если даже найдет, то все может сложиться неудачно… Или в ее жизни опять объявится Гардинер и все усложнит и испортит. Вообще-то Блэйк был стоиком и не отличался богатым воображением. Но его воображение прямо-таки впадало в буйство, когда он представлял себе Сигну в Лондоне, одну и без друзей.

Удача благоволила ему настолько, что в округе объявился американец, горящий желанием выкупить его долю в плантации. Он передал этому человеку поместье, взял денег столько, сколько ему было необходимо, и предоставил юридической компании в Сингапуре уладить все остальные формальности. Затем он отправился в Англию на первом же корабле, шедшем в ту сторону.