Преследование

20

Добравшись до школы, Адам и Кэсси не могли сообразить, куда пойти в первую очередь. Небо было таким темным, каким оно бывает только в полночь, но уличные фонари достаточно хорошо освещали окрестности. Прямо с парковки они оглядели пустые трибуны и футбольное поле, потом обошли школьное здание и оказались у выступающего крыла, в котором располагался директорский кабинет.

— Думаешь, они там? — спросила Кэсси. — Может, нам разделиться?

— Посмотри вон туда, — сказал Адам. — Думаю, это они.

На крыше что-то происходило, там двигались едва различимые тени и слышались приглушенные голоса. Кэсси постаралась подавить страх и усилием воли справилась с дрожью в коленках. Если это звуки драки, значит, борьба еще не окончена.

Адам полез на крышу по ржавой пожарной лестнице, Кэсси последовала за ним. Оказавшись наверху, они увидели Диану, Мелани, Криса, Дага и Шона, которые прятались за металлическим ограждением.

В свою очередь увидев их, Диана приложила палец к губам, призывая к тишине. Адам и Кэсси встали так, чтобы видеть, что происходит посредине крыши.

Это было грандиозно и страшно. Ник, Фэй, Лорел, Дебора и Сюзан стояли спиной к спине в круговой обороне. Они выглядели загнанными и обессиленными, а на груди у каждого из них ярко светилась охотничья метка: казалось, это просвечивают сквозь одежду трепещущие переливающиеся сердца.

«Метки охотников светятся, когда поблизости реликтовые камни», — подумала Кэсси. Трое охотников стояли вокруг ребят, и каждый держал в руке ужасный символ — резной серый камень.

Это были директор, еще один мужчина и женщина. Кэсси подумала о Максе. Почему его нет, не замешана ли тут Диана? Но времени на вопросы не было.

Незнакомый мужчина-охотник был немолод: Кэсси назвала бы его стариком. У него были длинные седые патлы и глаза цвета льда. Женщина — примерно ровесница мамы Кэсси — выглядела худой, как швабра, с мышиными коричневыми волосенками и тусклыми карими глазами. Между этими двумя охотниками было несомненное фамильное сходство.

Когда-то Лорел провела исследования и выяснила имена большинства последних представителей некогда многочисленной когорты охотников. Эти двое были Джедедиах Фелтон, патриарх одной из самых страшных в истории семьи охотников, и его дочь, Ловера Фелтон. Сейчас они предстали перед ребятами во плоти.

Фелтоны выглядели не так, как воображала Кэсси: они казались обычными людьми, а она представляла охотников этакими гигантскими экзотическими бойцами в традиционных одеяниях вроде тех, что носят мастера боевых искусств. Но эти охотники сошли бы за трех обычных взрослых, если бы не их древние камни, которые они использовали как оружие.

— Не слишком они страшные, — сказал Адам. — Без реликтов они бы нам ничего не сделали.

— Но в камнях заключена сила, которой около шестисот лет, — прошептала Диана. — Не об этом ли нам рассказывала Лорел?

Кэсси кивнула.

— Что они бормочут? — спросил Адам. — Смертельное проклятие?

Низкими гудящими голосами охотники монотонно тянули зловещую фразу:

Пять стоявших на крыше членов Круга упали на колени, хватаясь за головы, будто терзаясь жесточайшей мигренью.

— Наверно, это и есть смертельное проклятие, — сказала Кэсси. Она попыталась сделать движение вперед, которое выдало бы тех, кто прятался, но Диана схватила ее за руку и оттащила назад:

— Подожди. Если они увидят нас, то мы тоже окажемся в ловушке. Наше заклятие, похоже, не сработало, иначе Фэй и остальные не оказались бы в таком положении.

Лорел и Сюзан корчились на крыше у ног охотников, Фэй, стоя на коленях, кричала от боли. Ник съежился и держался за голову, словно был ранен или контужен. Дебора выглядела как человек, которого пытают.

— Нужно что-то делать, — сказала Кэсси. — У нас всего несколько минут, а может быть, и секунд.

— Блокирующие чары, — предложил Адам. — Обратим их проклятие на них самих. Нас семеро, и нашей силы должно хватить. — Он закрыл глаза и взял Кэсси за руку. — Повторяйте за мной: Охотники, на этот раз проклятье ваше падет на вас.

Все взялись за руки и стали повторять за Адамом слова заклинания, хотя Кэсси не верилось, что такие простенькие чары окажутся достаточно сильными, чтобы воздействовать на камни. Тем не менее она полностью сосредоточилась на этом заклинании. Охотники, на этот раз проклятие ваше падет на вас.

Вначале вроде бы ничего не изменилось, но потом охотники как-то смешались и, продолжая бубнить, стали озираться по сторонам. Колдовство привлекло их внимание, но не остановило.

И тут Кэсси почувствовала, что в ней поднялась горячая волна силы, и неизвестно откуда взявшиеся слова исторглись из ее рта: «Венаторес диспергам. Нос вертите маледиктионем». Звучание слов было грубым, гортанным, они исходили из глубины ее горла. Она сразу узнала это чувство — это была черная магия, — но героиня позволила ей прийти, и ее тело задрожало в болезненном экстазе.

Вот теперь охотники действительно встревожились, прекратили свое монотонное распевание и стали вглядываться в сумрак, ища источник этих новых чар. Они раскачивали свои камни, пытаясь понять, что происходит, но им стало ясно только одно — ничего хорошего ждать не приходится.

— Венаторес диспергам. Нос вертите маледиктионем, — повторила Кэсси.

Мистер Бойлан грубо прикрикнул на остальных, чтобы не отвлекались:

— Соберитесь! Мы еще не закончили.

Но в следующий миг старик Джедедиах перестал произносить заклятие. Его лицо покраснело, и он схватился за грудь.

— Это что-то древнее, — с трудом выговорил он. — Не знаю, что именно, но это так. — Джедедиах согнулся и стал тереть грудь там, где находится сердце. — Найдите его, — пронзительно закричал он, обращаясь к остальным.

Кэсси все повторяла темные слова, она твердила их все громче и громче, ведь эти чары работали, и еще как!

А Адам и остальные молчали, по-прежнему держась за руки.

Ловера дернулась на помощь отцу, но и сама схватилась за грудь, словно при сердечном приступе, беззвучно хватая ртом воздух.

Мистер Бойлан тоже слабел на глазах. Его позвоночник согнулся, и обычно прямая спина превратилась в подобие вопросительного знака, лицо поблекло, а тело обмякло. Директор был опустошен.

Джедедиах встал на четвереньки и попытался ползти к люку, который вел с крыши в здание школы.

Собрав остатки воздуха в груди, Ловера закричала: «Отпусти их!» Задыхаясь, она в поисках безопасного места вслед за стариком соскользнула в спасительный люк.

Но директор не побежал. Стоя на коленях, он продолжал бубнить заклинание, крепко сжимая свой реликт.

Кэсси сделала несколько шагов в его сторону и направила свои слова прямо в него. Директор попытался встать, но снова упал.

Лежавшие на крыше члены Круга по одному начали подниматься. Фэй и Лорел, за ними Ник и Сюзан и, наконец, Дебора избавлялись от остатков той боли, что делала их беспомощными всего несколько секунд назад.

По мере того как мистер Бойлан слабел, Кэсси становилась все сильнее. Она будто забирала и использовала его силу. Директор таял на глазах, пыхтя, как трусливое животное, а потом схватился за грудь и закричал. Но Кэсси не ощутила никаких угрызений совести: эта слабость вызывала у нее только отвращение. О, пусть он останется тут до самой своей смерти! Она была уверена, что доведет дело до конца.

Директор в последний раз поднялся на ноги и теперь стоял, качаясь и не понимая, кто противостоит ему. Его затравленный взгляд упал на Фэй, и он в последнем отчаянном усилии выплеснул на нее всю оставшуюся силу, выкрикивая смертельное проклятие во всю мощь своих легких.

Прежде чем Фэй осознала, что происходит, Сюзан заслонила ее собой и, оттолкнув, сбила с ног.

Сила Бойлана иссякла, и он, обезоруженный, отступил и неуклюжей походкой поплелся по крыше, следуя по тому же маршруту, что и его товарищи-охотники.

Кэсси преследовала его, продолжая повторять слова проклятия.

— Кэсси, — окликнул Адам, — хватит, он ушел.

Но Кэсси не могла остановиться — слова вылетали из нее, как звуки из механического пианино. Она не хотела, чтобы это ощущение закончилось.

Адам схватил ее за плечи и яростно встряхнул.

— Очнись! — закричал он. — Охотники ушли!

Невероятно, но слова Адама настигли Кэсси в том длинном запутанном лабиринте, где она блуждала. Она очнулась и мутным взглядом осмотрелась по сторонам.

Вначале на глаза ей попались Крис и Даг, потом она увидела Шона и Мелани. И хотя ее глаза застилала какая-то пелена, она смогла разглядеть на их одеждах мерцающие метки, поставленные охотниками. Знак был у каждого из них. Кэсси повернулась к Диане и увидела, что и на ее рукаве мерцает метка. С Адамом было то же самое; когда Кэсси указала на нее пальцем, он отмахнулся:

— Знаю. Видел.

Кэсси наклонила голову и увидела на груди своей рубашки такое же мерцание. Теперь все они были в одинаковом положении. Весь Круг получил метки охотников. При этом Кэсси ощутила странное спокойствие, как будто самое плохое уже случилось, и теперь можно двигаться вперед, — нов этот миг Фэй так ужасно закричала, что у Кэсси застыла в жилах кровь.

Фэй стояла на коленях и трясла неподвижное тело Сюзан. Все бросились на крик, но Адам успел первым. Он упал перед Сюзан на колени, пощупал пульс на шее и на запястье, прислушался, пытаясь уловить дыхание, и закричал:

— Вызывайте скорую!

Никто не двинулся с места. Глаза Сюзан уже остекленели. Лицо ее напоминало безжизненную маску.

— Она умерла, — сказала Фэй скорее себе, чем Адаму. — Она умерла, спасая мне жизнь.

— Нет, — вздрогнул Адам, отказываясь поверить в случившееся.

Он попытался сделать Сюзан искусственное дыхание рот в рот, потом нанес удар по ее грудной клетке. Слишком поздно.

Кэсси опустилась на колени, чтобы своими глазами увидеть то, что ни один из них не хотел признавать. На лбу Сюзан ярко сияла метка, оставленная охотниками на ведьм.

На кладбище, куда пришли отец Сюзан и все члены Круга, шелестел листвой легкий ветерок. День был невероятно солнечным, но от этого Кэсси лишь чувствовала себя еще более виноватой. Она может наслаждаться этим солнцем, а Сюзан не сможет уже никогда. Сюзан была такой беззаботной, она умела в любой ситуации видеть забавную сторону. Как случилось, что все они стоят здесь под лучами яркого солнышка, а ее сейчас засыплют тяжелой черной землей?

Это было несправедливо и бессмысленно.

По кладбищу меж несколькими маленькими прудами бежали извилистые ручейки. Его восточная сторона выходила к изрезанной линии морского берега, с запада тянулись невысокие, покрытые лесом холмы, а далеко на севере, возвышаясь над всем пейзажем, громоздились гранитные утесы. Место было очень красивым. Почему вся эта красота лишь подчеркивала ужас потери и смерти? Не потому ли случались трагедии? Чтобы открыть людские глаза на это чудное великолепие, чтобы заставить нас ценить радость?

Только Дебора нашла в себе мужество произнести над гробом Сюзан короткую прощальную речь, выразить в нескольких словах то, что чувствовали члены Круга. Кашлянув, она с теплотой посмотрела на отца Сюзан.

— Мы недооценивали Сюзан, — сказала Дебора, и кто-то истерически хихикнул. — Но она сама этого хотела, чтобы потом удивлять нас своим остроумием и интеллектом, своей добротой и щедростью и, конечно, незабываемым сарказмом. А какими изысканными всегда были ее макияж и одежда. Сюзан — чистая душа. — Слезы душили Дебору. — Чистая насквозь. Нам всем будет ее не хватать.

Плакали все, но всего тяжелее было Фэй. Рыдания так сотрясали ее, что она едва стояла на ногах. Чтобы звук ее плача не мешал церемонии, она отошла в сторону и прислонилась к сухому дереву.

Кэсси несмело подошла к Фэй, словно к раненой уличной кошке, одновременно испытывая жалость и соблюдая осторожность, готовая, если нужно, отпрянуть в любой миг. Кэсси попыталась обнять Фэй, но та резко отбросила ее руку:

— Я не нуждаюсь в твоей жалости. Оставь меня в покое.

— Фэй, — сказала Кэсси, — ты не виновата. Не казни себя.

Фэй злобно уставилась в землю:

— Это должна была быть я. Я должна лежать в этом ящике, а не она.

— Фэй.

— Нет, Кэсси. Тебе-то легко говорить, что никто не виноват. Ты спасла тот день. Ты героиня. Вот только на крыше Сюзан оказалась из-за меня, и она заслонила меня от смертельного проклятия. Поэтому не утешай меня. Я этого не заслуживаю.

Кэсси понимала чувства Фэй: ей и самой не хотелось, чтобы стало легче. Сейчас Фэй наказывала себя, и Кэсси не могла ей помешать. Она еще на шаг приблизилась к Фэй, но уже не пыталась до нее дотронуться и просто молча стояла рядом, уважая ее горе. Кэсси надеялась, что Фэй по крайней мере не будет так одиноко в ее покаянии.

Обе они издалека смотрели на погребальную церемонию. Гроб опустили в землю, и все было кончено. Ничего не оставалось, кроме как разойтись по своим машинам.

Кэсси взяла Фэй за руку и повела по траве к остальным. Подойдя, она протянула свободную руку Адаму. Все они — все одиннадцать — торжественно и печально шли через кладбище, но Кэсси чувствовала, что каждый шаг все больше отдаляет их друг от друга. Эта утрата нарушила то, что их связывало, и ослабила их верность.

Кэсси посмотрела на свои пальцы, переплетенные с пальцами Адама. Она хотела увидеть ее — серебряную нить. Увы, ее не было.

Странно, в связи с похоронами захолустный городок Нью-Салем ожил. Люди, которых Кэсси раньше никогда не видела, заполняли дом Сюзан, они несли отцу Сюзан цветы и еду. Он был вежлив, но безразличен. Наверно, требовалось время, чтобы до него дошла в полной мере боль утраты. Кэсси так хотелось подойти к нему и как-то объяснить, что произошло с его маленькой девочкой. У него, наверно, было много вопросов. Но Кэсси сдерживалась: некоторым вещам лучше оставаться невысказанными. Да и как такое можно объяснить.

Диана прижалась к Кэсси и прошептала ей на ухо, показывая на букет лилий:

— Посмотри, они от Макса.

Кэсси видела, что Диане больно и невыносимо тяжело, что Макса нет рядом сейчас, когда она больше всего нуждается в нем. Кэсси не смогла бы пережить этот день, если бы рядом не было Адама. Но ведь Адам не был заклятым врагом Круга.

Диана с тоской коснулась одной из лилий:

— А знаешь, я порвала с ним.

Кэсси постаралась не показать Диане, какое облегчение принесли эти слова.

— После того, что случилось с Сюзан, я поняла, насколько это на самом деле опасно, — продолжала Диана. — Я сказала ему, что должна быть с Кругом.

— Ион согласился?

— У него нет выбора, — сказала Диана, оглядев комнату, будто в надежде, что Макс вот-вот войдет.

Кэсси понимала, ведь сама она однажды предала Адама во имя Круга и дружбы с Дианой. Она подумала, что сказать Диане. Макса не было на крыше в ночь битвы. Быть может, он не такой плохой и задумался над тем, чем занимаются охотники. Но Кэсси не могла игнорировать факты: именно Макс поставил метку на Фэй; именно его отец убил Сюзан — Сюзан, которую они похоронили меньше часа назад. Кэсси была рада, что Диана порвала с ним, по крайней мере на время.

— Послушай, Диана, — сказала Кэсси, — никто не знает, что нам готовит будущее. Мы не можем предугадать, что еще произойдет между тобой и Максом. А сегодня у тебя есть друзья. Мы здесь, рядом с тобой, — и дружба наша будет даже крепче, чем раньше.

— Ты права. Я благодарна тебе, правда. — Диана помолчала. — Я бы так хотела, чтобы все было нормально. Ты понимаешь, о чем я?

— Да, — ответила Кэсси, глядя на Адама, который встречал тех, кто приходил в дом, благодарил их за контейнеры с едой и цветы и провожал в гостиную. Он всегда готов был прийти на помощь, всегда оставался благородным рыцарем. Как могла Кэсси судить Диану за то, что она полюбила человека с таким сложным характером, зная, что этот выбор от нас не зависит?

— Знаешь, что я думаю? — сказала Кэсси, обнимая Диану. — Иногда мы не можем дать точного определения того, что такое нормально.