Прикоснись ко тьме

Глава 14

Это была маленькая комната, может быть, десять на двенадцать футов; стены, пол и потолок были сложены из голого камня. Комнату освещали два светильника, расположенные по обеим сторонам довольно простого металлического шкафа, место которому было скорее в каком-нибудь офисе, чем в подземелье обители волшебников. Посреди комнаты неподвижно, как статуя, стояла консул, держа в руке маленький серебряный шар. За распахнутыми дверями шкафа виднелись полки, уставленные черными коробками.

Не тратя времени на приветствие, я выплеснула содержимое бутылки на себя и Мирчу. Едва жидкость коснулась меня, как с глаз словно спала пелена. Я могла видеть каждый образ и воспринимать ощущения так ясно, словно перелистывала страницы книги. Мирча опустил меня на пол, и я уцепилась за него, как только мои ноги коснулись пола. Образы, витавшие у меня в мозгу, наслаивались один на другой, создавая что-то вроде двойного зрения, из-за чего меня слегка пошатывало.

– У вас не более пяти минут, – сказала консул так спокойно, словно мы говорили о погоде.

– Я знаю, – ответил Мирча и взглянул на меня. – Ты готова?

Я кивнула. Я уже видела сцену, которая была мне нужна. Два человека, и один из них – Луи Сезар.

– Я попытаюсь вселить нас с тобой в два тела, чтобы у нас было больше времени. Мы сможем впитывать энергию, как это делает Билли, только я не уверена, что у меня получится. Понимаешь, я никогда не делала этого специально, – сказала я и взглянула на Билли-Джо. – Давай.

– Слушай, Кэсси, я…

– У нас мало времени, Билли. – Я смотрела, как призрак входит в мое тело, с которым я, может быть, прощалась навсегда, и на секунду увидела Билли таким, каким он был бы, если бы был жив. – Если я не вернусь, постарайся покончить с Тони и освободить моего отца. Обещай.

Трудно сказать, смог ли бы Билли сдержать обещание; впрочем, когда он хочет, то становится на редкость изобретательным.

Он медленно кивнул. Затем превратился в облачко искрящейся энергии и окутал меня, как одеяло. Я приняла его с радостью, даже не обратив внимания на последнюю картину его жизни: он играет в карты и жульничает; наконец я почувствовала его у себя внутри. Пора было начинать. Сконцентрировавшись на сцене, которую сама выбрала, я вновь увидела полутемную комнату, ощутила легкое дуновение прохладного ветерка и почувствовала запах дыма, роз и секса. Затем земля ушла у нас из-под ног, и мы начали падать.

Удар о землю был таким сильным, словно я спрыгнула со второго этажа, но я не обратила на это внимания, потому что меня затопила волна разнообразных ощущений. В тусклом свете свечи надо мной мелькнуло лицо Луи Сезара, и в следующую секунду мы соединились. Я вскрикнула от удивления, но не от боли. Я не почувствовала боли, как предупреждал меня Мирча, наоборот, это было прекрасно. Я смотрела, как он приподнялся, потом вошел в меня вновь, и мне захотелось одного – чтобы его движения были более быстрыми и сильными. Я царапала ему спину, но он не обращал на это внимания. Заглянув ему в глаза, я увидела, что они стали восхитительного янтарного цвета, какого у Луи Сезара никогда не было – ни при жизни, ни после смерти.

Мне было трудно сосредоточиться, ибо мои мысли мешались с мыслями женщины, в чьем теле я находилась. Я видела лишь капельки пота на лице и груди мужчины – женщина захватила меня целиком. Запустив руку во влажные густые волосы Луи Сезара, я притянула его к себе. Он продолжал двигаться в том же ритме, лишь слегка изменил угол, и тогда мы оба издали стон. Я провела языком по его коже, пробуя ее на вкус, и его лицо расслабилось. Обхватив ногами его талию, я глубже втянула его в себя, напряглась, и Луи Сезар прерывисто вздохнул. Схватив его за волосы, я нагнула его голову и прижалась губами к его губам. Он вскрикнул и сбился с ритма.

Я засмеялась, и он вновь начал двигаться, словно никак не мог остановиться, будучи не в силах удовлетворить непреодолимое желание. Я понимала его, поскольку во мне росло двойное желание – мое собственное и той женщины, которой хотелось одного – удовлетворения; мне, кстати, тоже.

Высвободившись из его рук, я перевернула его на спину. Я улыбнулась от предвкушения. Он был великолепен; он лежал, распростершись на белых простынях, его волосы слегка поблескивали. Странно было видеть лицо Луи Сезара с глазами Мирчи, но меня это не беспокоило.

– Я хочу быть сверху.

Он не возражал. Его руки сжали мои груди, и я со вздохом устроилась на нем. Такое положение мне нравилось больше: приятно было смотреть на него сверху, хотя немного мешало двойное изображение. На меня смотрел Луи Сезар, на лице которого заиграла улыбка Мирчи, когда он вновь начал двигаться.

– Я же говорил тебе, Кэсси, – пробормотал он, – все, что хочешь.

Затем нас охватили волны блаженства, и мы больше не разговаривали. Через минуту мир вылился в невероятное, жидкое наслаждение, и я выкрикнула имя, но то был не мой голос и не имя мужчины, лежавшего подо мною.

Когда мир вновь принял свои обычные очертания, я обнаружила, что лежу в теплых объятиях, завернутая в одеяло, а моя голова покоится на вздымающейся груди мужчины. Его рука ласково поглаживала мои волосы, а я, кажется, плакала. Он что-то шептал, мешая французские и румынские слова; я ни слова не понимала, но мне было очень, очень хорошо.

– Кэсси, – этот шепот вернул меня из забытья, – ты и в самом деле умеешь переноситься в прошлое, – сказал Мирча, оглядываясь по сторонам. – А вернуть нас в наше время ты сможешь? Хотелось бы пораньше, чтобы успеть подготовиться к штурму.

Эти слова окончательно отстранили меня от женщины, которая в эту минуту купалась в золотистых волнах наслаждения. Я бросила испуганный взгляд на дверь, но она была плотно закрыта – ни пожилой дамы, ни стражников, ни русского психопата Распутина. Мы находились в безопасности, но кто знает, не направляется ли к нам отряд стражников?

– Мирча! Нужно немедленно уходить. Они же сначала явятся сюда!

– Кэсси, успокойся. Не паникуй. Сивилла знает, где искать француза. Они уверены, что сейчас он забыл обо всем на свете и потерял всякую осторожность. Они придут и встретят нас – Мирча встал с постели, подошел к зеркалу и взглянул на свое лицо, вернее, на лицо Луи Сезара. – Замечательно, просто чудо!

Затем оглядел свое новое тело. Чтобы увидеть спину, он повернулся ко мне, и я ахнула. Луи Сезар был сложен, как молодой бог, и столь же красив. Словно в комнату залетел оживший ангел эпохи Ренессанса.

– Так это и есть знаменитая маска? – сказал Мирча, снимая с зеркала полоску черной материи, и приложил ее к лицу. – Историческая ценность, между прочим.

– Может быть, расскажешь о Луи Сезаре? – попросила я. – Или мне самой отгадывать?

Мирча рассмеялся и отбросил маску.

– Пожалуйста, – сказал он и присел на краешек низкого комода, стоявшего возле зеркала.

Жаль, что он не счел нужным хоть что-нибудь на себя накинуть. Я, конечно, старалась взять себя в руки, но мысли упорно путались.

– Ну так вот, слушай, если тебе интересно. Его отцом был Джордж Виллерс, которого ты знаешь под именем герцога Бэкингема. Во время своего визита во Францию он соблазнил королеву Анну Австрийскую, жену Людовика Тринадцатого. Видишь ли, Людовик предпочитал мужчин, отчего королева считала себя самой несчастной женщиной на свете, кроме того, у нее не было детей. – Мирча ненадолго задумался. – Так что очень может быть, что это она соблазнила герцога, а не он ее. Как бы то ни было, Анна забеременела. Видимо, Людовик о чем-то догадался, поскольку категорически отказался передать трон бастарду, в чьих жилах к тому же текла английская кровь. Однако Анна уже провозгласила его наследником престола, полагая, что лучше наследник-бастард, чем вообще никакого, тем более что никто не знал о его истинном происхождении.

В моей памяти начали понемногу всплывать уроки истории. Где-то я уже об этом слышала… А Мирча тем временем продолжал:

– Вскоре королева родила еще одного сына. Ходила молва, что его отцом был главный советник Анны, кардинал Мазарини. На этот раз обошлось без скандала; возможно, Людовик и сам понял, что без наследника ему не обойтись. В результате мальчик был провозглашен королем Людовиком Четырнадцатым. Однако его вовсе не радовало наличие сводного брата, который к тому же был очень похож на герцога Бэкингема. Во-первых, это ставило под сомнение добродетель королевы-матери, а во-вторых, вызывало подозрения по поводу его собственного происхождения, а следовательно, и права на трон.

– «Человек в железной маске!» – наконец-то вспомнила я. – В детстве я читала эту книгу. Но ведь все это выдумка?

Мирча пожал плечами.

– Дюма – писатель, а не историк. Он изображал события так, как ему хотелось, к тому же в те времена ходило много разных слухов. Короче говоря, король Людовик заточил Луи Сезара в темницу, под страхом смерти велев тюремщикам держать его в покорности. А чтобы сделать урок еще нагляднее, велел отвезти Луи Сезара в одну из самых страшных средневековых темниц Франции – подземелье замка Каркассон. В этой темнице король держал тех, кто хоть раз осмелился ему возразить. Но однажды утром, в тысяча шестьсот шестьдесят первом году, одна из самых мощных крепостей Средневековья внезапно опустела – все ее тюремщики и стражники были найдены мертвыми. С тех пор она так и стояла заброшенная; постепенно крепость развалилась, и никто не стал ее восстанавливать.

– Но Луи Сезар говорил, что в том году он еще находился в крепости! – сказала я, беспокойно оглядываясь.

Только этого сейчас не хватало – чтобы в комнату ворвался маньяк-убийца в сопровождении толпы вооруженных копьями и вилами людей.

– Да, за много лет он повидал много разных тюрем, – не обратив внимания на мои слова, спокойно продолжал Мирча. – Его освободили только после смерти брата. Наконец-то он смог снять свою черную маску, которая скрывала лицо, удивительно напоминавшее лицо некоего самовлюбленного герцога, чьи портреты красовались почти во всех королевских дворцах Европы. Луи Сезар говорил мне, что надевать железную маску ему стали после того, как он стал вампиром, да и то только во время переезда из одной тюрьмы в другую. – Мирча усмехнулся. – Ну, чтобы по дороге он кого-нибудь случайно не съел.

Я нахмурилась; сейчас было не время для шуток. Подняв с пола халат, я бросила его Мирче.

– Оденься. Нужно убираться отсюда.

– Я же сказал тебе, Кэсси, не паникуй, – ответил Мирча, поймав халат в воздухе. – Они придут сюда, а когда мы покончим с сивиллой, то освободим моего брата.

Я заморгала. Может быть, я ослышалась?

– Что ты хочешь этим сказать – «покончим»? Ее похитили, Мирча! Наверное, сейчас ей не лучше, чем мне.

Мирча вновь пожал плечами; его холодное равнодушие начинало меня пугать.

– Сивилла – наш враг, к тому же на ее счету смерть многих сенаторов. – Увидев выражение моего лица, он немного смягчился. – Прости, я все время забываю, что ты не вампир. – Это слово он произнес на румынский манер, и все же оно подействовало на меня как удар молотком. – Она наша главная проблема. Если ее не будет, никто больше не сможет перемещаться во времени, и, следовательно, опасность будет устранена.

Я встала и принялась собирать разбросанные по полу предметы женской одежды, попутно размышляя, что бы такое ответить Мирче. Я вспомнила о четырех убитых стражниках Сената. Должно быть, они прослужили у консула не одну сотню лет и были ее верными слугами, раз уж им позволили охранять зал заседаний. Они ни за что не напали бы на консула, если бы в дело не вмешались сивилла и такой могущественный маг, как Распутин. И уж конечно, стражники никогда не осмелились бы убивать меня на глазах у Сената, если бы кто-то не воздействовал на их волю. Впрочем, это их не спасло.

Законы вампиров просты и исполняются не менее строго, чем законы людей. Никому не интересно, почему ты сделал то-то и то-то. Если ты виновен, отвечай. Если ты поссорился с чужим хозяином, за тебя может вступиться твой хозяин и уладить вопрос – если, конечно, ты того стоишь – путем дуэли или выкупа, но если ты прогневал Сенат, тогда за тебя не вступится никто и никогда. Выше Сената власти нет.

Примерно через минуту я оставила попытки определить, как нужно надевать те дамские вещи, что я нашла, и накинула на себя лишь прозрачную нижнюю сорочку; не ахти какая одежда, но лучше, чем ничего. Затем, забравшись под кровать, я достала оттуда дамские туфли и с удивлением принялась их разглядывать. Надо же, оказывается, высокий каблук – вовсе не современное изобретение. Непонятно, как женщины носили это пыточное устройство в течение нескольких столетий?

– Может быть, тебе помочь, dulceată? – спросил Мирча, держа в руках старинное цветастое платье. – Давненько я не помогал даме одеться, но, кажется, что-то еще помню.

Я прищурилась. Еще бы он не помнил. Можно себе представить, через сколько будуаров он прошел. Это за пятьсот-то лет!

– Ты забываешь, – сказала я, всовывая руки в рукава, – что даже если сивилла умрет, во времени все равно останется брешь.

Теплые руки Мирчи одернули на мне платье. Затем он поправил декольте и нежно провел рукой по моей груди.

– Пифия стара и больна, Кэсси. Она долго не протянет.

Я взглянула ему в лицо. В его глазах читались и нежность, и неумолимая решимость. Мирча желал, чтобы я приняла его точку зрения, но при этом упорно не хотел знать мою. Он уже все решил: найти сивиллу, убить ее и вернуться домой. Практично и жестоко.

– Но я-то еще поживу, – напомнила я. – Или ты и меня собрался убить, когда освободишь Раду?

Мирча вскинул на меня удивленные голубые глаза, но в них не было той наивности, что читалась во взгляде Луи Сезара. Повернув меня спиной, он принялся завязывать шнурки на корсете.

– Я уже говорил тебе, dulceată: ты моя. Ты стала моей, когда тебе исполнилось одиннадцать лет. И останешься моей навсегда. Никто тебя и пальцем не посмеет тронуть, даю слово.

Как он похож на Томаса. Все ясно: так говорит каждый вампир-хозяин о своем слуге-человеке – как о собственности. Я для него – очень ценная и полезная собственность, и только. Неприятно, когда об этом тебе говорят просто и откровенно.

– А если я не хочу быть твоей? Что, если я сама хочу решать, что мне делать и как?

Мирча чмокнул меня в макушку.

– Как же я смогу тебя защитить, если не буду знать, где ты находишься? – Повернув меня к себе, он взял мою руку и поцелован. Его глаза горели ярче свечей в комнате. – Надеюсь, ты это понимаешь?

Еще как. Меня ожидало тройное рабство: я стану рабой Сената, обоих кругов и Мирчи. Что бы он там ни говорил о почете и уважении, с которым относятся к Пифии, я навсегда останусь пешкой в чужих руках. Став Пифией, я навсегда потеряю свободу. Вот черт. А я-то надеялась, что метафизический секс не в счет.

– Конечно, понимаю.

Я села на постель, и Мирча начал натягивать на меня чулки. Пока он меня одевал, я думала о том, как спасти сивиллу, поскольку просить Мирчу оставить ее в живых было все равно бесполезно. Нужно сплавить его куда-нибудь на время, а самой найти сивиллу и выяснить, что заставило ее совершить то, что она совершила. В противном случае мой практичный вампир-любовник ее попросту убьет. Короче, пока эта проблема не будет улажена, покоя мне не будет.

Наконец была надета последняя подвязка. И тут мне в голову пришла одна мысль.

– Мирча, ты говорил, что твой брат обратил Луи Сезара. Вот почему нам с Томасом не удалось ничего изменить. Его не проклинала родственница Франсуазы, его укусил Раду?

– Да, похоже, французу была суждена такая судьба.

– В таком случае Распутину вовсе не нужно гоняться за Луи Сезаром. Если он убьет Раду, то некому будет обращать Луи Сезара, и он умрет, как простой смертный, а не станет вампиром-хозяином. Но для этого Раду нужно будет как-нибудь обездвижить, иначе они не смогут его удержать. К тому же убить беззащитного человека призраку намного легче, чем сражаться с сильным и свободным человеком.

Мирча побледнел.

– Какой же я дурак, Кэсси! Идем, скорее! Они, может быть, уже там!

Он потянул меня за руку, но я заупрямилась.

– Иди один. Если я ошиблась, то мне лучше встретить их здесь.

– Распутин – вампир-хозяин! Тебе с ним не справиться!

– Он хозяин в своем времени, а здесь он всего лишь призрак. У меня есть тело, значит, я сильнее. К тому же им нужен Раду, а не я.

Мирча хотел что-то сказать, но передумал и быстро вышел. Прождав тридцать секунд, я тихо выскользнула из комнаты и свернула в тот коридор, где когда-то встретила толпу призраков. Они и сейчас были здесь, я чувствовала их присутствие, даже находясь в чужом теле. Я стояла посреди каменного прохода и чувствовала, как они окружают меня, обдавая ледяным холодом. Через секунду дверь, ведущая в пыточную камеру, со скрипом отворилась, и я вошла в подземелье, где вдоль стен толпились черные тени.

– Спрячьте меня, – прошептала я, – и я помогу вам.

Тени окружили меня, словно невидимый плащ, скрыв от взора изувеченной женщины, которая в этот момент показалась в дверях. Хотя ее ноги не касались иола, она передвигалась, словно летела по воздуху; я знала, кто ее несет. Я ждала, когда Томас спустится вниз, но тут у меня над ухом раздался чей-то шепот.

– Говорите по-английски, пожалуйста, – резко сказала я.

Находясь в теле француженки, я понимала по-французски, но сейчас мне было не до того. Передо мной возник Пьер. Его было очень плохо видно, но что тут поделаешь?

– Как это вы нас чувствуете, мадам?

Ну конечно, он меня не узнал.

– Долго рассказывать, да и времени нет. В общем, я хочу отомстить и, кажется, знаю как.

Через несколько минут я во главе армии призраков спускалась в подземелье. Я-то думала, что узнала все ужасы Каркассона, но, похоже, ошиблась. Жуткие камеры, которые я видела в свое первое посещение, показались мне детскими забавами по сравнению с тем, что предстало передо мной сейчас. Возможно, кто-то назвал бы их просто заброшенными каменными мешками; они располагались значительно ниже уровня воды и из-за сырости не могли использоваться даже в качестве складов. Но их наполняли призрачные следы пребывания людей, останки некогда могущественных призраков, живших здесь на протяжении многих веков.

Чтобы избавиться от кошмарных видений, нужно было усилить магическую защиту, но я не могла этого сделать, поскольку потеряла бы возможность общаться со своей армией. В результате на меня со всех сторон хлынули сцены загубленных жизней и страшных пыток. Я видела, как римские солдаты продолжали хлестать кнутами мальчика, хотя тот был уже мертв. Рядом на коленях стояла беременная молодая ведьма и умоляла палачей пощадить еще неродившееся дитя. Я изо всех сил старалась удерживать защиту, но видения прорывались там, где она была приоткрыта. Призраки были повсюду, они обступили меня со всех сторон. Они облепили стены, усеяли пол, витали в воздухе; их было так много, что он загустел и приобрел зеленоватый оттенок. Мне казалось, что я бреду в ядовито-зеленом тумане. Подземелье было озарено таким ярким светом, что мне не понадобился светильник, который я сняла со стены, пробираясь по коридору.

Однако худшее ждало меня впереди. Следуя за призрачными проводниками, я подошла к тяжелой двери, ведущей в крошечную каморку. Из-за двери слышались чьи-то всхлипывания. Как только лязгнул запор, плач прекратился. Дверь распахнулась – и передо мной предстал Луи Сезар. На секунду мне показалось, что я что-то сделала не так. На Луи Сезара был накинут парчовый халат, но там, где поблескивало золотое шитье, виднелись какие-то темные пятна. Из укусов на его шее и груди струилась кровь, лицо было землисто-серого оттенка. Он узнал меня и зашатался, и если бы я его не подхватила, упал бы на землю.

Взглянув в угол каморки, я увидела там что-то темное, похожее на кучу тряпья. Приглядевшись, я различила фигуру, облаченную в плащ с капюшоном. Существо медленно подняло голову, и моему взору предстал заросший волосами скелет. Выпирающие кости туго обтягивала кожа цвета швейцарского сыра с плесенью; живыми оставались только глаза, горевшие лихорадочным огнем.

– Раду? – несмело спросила я.

Костлявая рука откинула капюшон. Я взглянула на того, кто когда-то носил прозвище Красивый, и меня затошнило. Его действительно обездвижили, только для этого не понадобились путы и цепи, ибо его попросту уморили голодом. Я не слышала, чтобы вампир мог умереть от голода, но существо, которое копошилось в углу, нельзя было назвать живым. Такого я не видела ни разу в жизни.

– Э-э… мы пришли спасти вас. Мирча вам об этом говорил? – Существо молчало. Надеюсь, подумала я, Мирча не ошибся, когда говорил, что Раду еще не повредился в уме. Честно говоря, я начала в этом сомневаться. – Нам… э-э… пора идти. Вы можете ходить?

– Не может, дорогая, – внезапно раздался тихий, безжизненный голос Мирчи. Он сидел на полу возле двери, прислонившись к стене. – Я отдал ему столько крови, сколько смог, но этого оказалось недостаточно. Он голодал в течение многих лет и поддерживал в себе жизнь, ловя случайно пробегавших крыс. К нему никто не заходил целыми неделями, а когда заходили, то начинали пытать.

Я заставила себя еще раз взглянуть на скрюченную фигуру. Трудно было сказать, сколько он весил, но мне показалось, что я смогу нести его на руках, поскольку Раду состоял лишь из кожи и костей. Хотя, честно говоря, я бы предпочла к нему не прикасаться. Уже от самой мысли о том, что эти жуткие руки могут меня схватить, хотелось броситься вон из вонючей камеры, не говоря о том, что у меня не было никакого желания превратиться в обеденное блюдо. Возможно, у Раду нет сил, чтобы напасть на меня, но кто его знает, как он себя поведет, подойди я поближе. Не знаю, отчего – то ли от голода, то ли от худобы, но его клыки были хорошо видны, что также не прибавило мне смелости.

– Что будем делать?

– Сейчас, dulceată, дай мне несколько минут, – тяжело дыша, сказал Мирча. – Мы подхватим его под руки и вытащим отсюда.

Я уже хотела согласиться, когда поняла, что нескольких минут у нас нет. В коридоре послышались шаги, и в каморку хлынули призраки. Я сразу поняла, кто это. Это были не простые призраки, у простых нет такого количества энергии. Впереди толпы шел призрак молоденькой женщины, которая держала в руке острый кинжал вроде тех, что были в моем браслете. На миг ее взгляд задержался на мне, и я похолодела, но затем она жадным взором уставилась на Раду. Кто-то из призраков толкнул ее в спину.

– Вон тот! В плаще! Убей его!

В первую секунду я растерялась. Ничего себе – стреляла наугад, а попала точно в цель! Я загородила собой Раду, но женщина просто прошла сквозь меня. Как-то не привыкла я, чтобы призраки проходили сквозь меня без разрешения. Я машинально вскинула руку, и тут мой браслет решил, что пора действовать. В следующую секунду женщина пронзительно вскрикнула, и на ее призрачном теле образовались две дырки. Конечно, крови не было, но призраку явно было больно. Ну и дела – я поранила одного из тех, кого пришла спасать.

Тени мгновенно шарахнулись в сторону, пропустив вперед людей. Мои кинжалы вновь принялись за работу, но врагов было слишком много. Трое упали, остальные рванулись вперед. Первый схватил меня за плечо, но сработала магическая защита, и человек отлетел к стене, ударившись о камни. Я с удивлением воззрилась на него. Если я нахожусь в чужом теле, то почему срабатывает защита? К сожалению, маг не был в состоянии мне ответить, ибо без чувств валялся на земле.

В этот момент другой маг что-то крикнул, и вокруг меня заплясал огонь. Я отпрянула и только тогда сообразила, что пламя остановилось в футе от меня, не переходя границы пентаграммы, начертанной на полу. Чтобы противостоять заклятию, моей защите пришлось использовать огромное количество энергии, но я не чувствовала себя обессиленной. Не знаю, откуда питалась моя энергия, во всяком случае не от меня.

Сквозь огонь было видно, как рядом медленно поднимается огромная черная тень, пытаясь подобраться ко мне сзади. Ждать помощи было неоткуда – Мирча был слабее двухлетнего младенца, слабее любого призрака. И тогда, оглянувшись на свою армию, я сказала:

– Он ваш.

Призраки ринулись вперед, как пчелиный рой, и тень исчезла из вида, издав пронзительный вопль. Для людей призраки неопасны, но когда призрак выступает против призрака, тогда шансы равны. Через несколько секунд армия призраков вновь стояла у меня за спиной, а черная тень исчезла, словно ее и не было.

– Они его съели, – пояснила я, обращаясь к высокой и тощей фигуре, что стояла за спиной магов в окружении призраков. Надо же, оказывается, Распутин не слишком храбр. Хитрый, но трусливый – Уходите, или я спущу их на вас.

– Они не могут нападать на людей, сивилла, – сказал он, словно прочитав мои мысли. На секунду передо мной мелькнуло бледное лицо и черные сальные волосы. Он не был красив, но его глаза притягивали, завораживали. – Даже ты не сможешь одолеть дюжину магов Черного круга. Отдай нам вампира. Ты нам не нужна.

Его низкий голос, в котором слышатся сильный акцент, действовал странно успокаивающе. Хоть он и был призраком, его энергия продолжала действовать: Распутин пытался повлиять на мой разум, и ему это мало-помалу удавалось. Внезапно я поняла, зачем он сюда пришел. Но мне, мне зачем умирать здесь, за сотни лет и тысячи километров от родных мест? Зачем отдавать свою жизнь за того, кого вижу впервые в жизни и кому было бы лучше умереть, чем столетиями влачить жалкое существование и терпеть адские муки? Наоборот, я поступила бы гуманно, позволив ему умереть. Ему… это Раду? Распутин его убьет, а я… Тут я с силой хлопнула себя по щеке. Черт! Ничего себе призрак – он меня почти одолел!

– Двенадцать магов, говоришь? – сказала я и взглянула на мага, лежавшего у стены. Его шея была согнута так, что было ясно: он уже не встанет. Трое других были заколоты моими кинжалами, которые сейчас висели у меня над головой. – Восемь, Распутин. А теперь спроси своих, кто из них хочет быть следующим.

Он и бровью не повал. Может быть, не хотел со мной ссориться, а может быть, ему было решительно наплевать на тех, кто готов был отдать за него жизнь. В следующее мгновение армия Распутина, превратившись в одно сверкающее облако, ринулась на меня, но едва призраки достигли границы моей защиты, как в бой пошел мой призрачный корпус.

– Осторожнее с женщиной! – успела крикнуть я, когда мимо прокатилась волна привидений всех форм и расцветок.

Взметнулись фонтаны зеленых и белых искр, когда духи Каркассона начали пожирать своих врагов, высасывая их до последней капли. Да, в ту ночь многим вампирам уже не суждено было подняться.

Пока в воздухе бушевали разноцветные сполохи, я склонилась над призрачной фигурой девушки; это была исчезнувшая сивилла. Она была бледна и напугана, но жива. На круглом личике, обрамленном слипшимися светлыми волосами, сияли серые глаза, которые неотрывно смотрели на меня.

– Ничего не бойся, – сказала я, что в данной ситуации звучало несколько нелепо. – Я не дам тебя в обиду. Нам нужно…

Я не успела договорить. Внезапно все призраки замерли, словно окаменели, и в подземелье наступила мертвая тишина. Испуганно оглянувшись, я приготовилась к отражению очередной атаки, как вдруг увидела, что юная сивилла сжимает в руке нож, который находится всего в миллиметре от моей груди. Я с удивлением взглянула на острие. Да она собиралась меня проткнуть! И, судя по наклону ножа, метила в самое сердце. Конечно, я находилась не в своем теле, но как-то неудобно возвращать тело законному владельцу с зияющей в нем дырой. К тому же что могло бы случиться со мной, если бы женщина, в чьем теле я находилась, погибла? Этого даже Билли не знает. Может быть, я и выжила бы, а может быть, и нет, но Раду и Луи Сезару уж точно бы помочь не смогла, и на моей совести осталась бы еще одна смерть.

– Вижу, ты получила мое послание, – внезапно раздался в подземелье чистый голос, похожий на звон серебряного колокольчика.

Я вскинула глаза и увидела тоненькую девушку небольшого роста, с длинными темными волосами, которые доходили ей почти до колен. Девушка скользнула мимо привидений, застывших на месте с разинутыми ртами. Никто не двинулся с места, все замерли.

Казалось, все вокруг превратилось в фотографию, где двигались только я и девушка.

– Какое послание? – спросила я, отодвигаясь от ножа в руке застывшего призрака.

– В твоем компьютере, – продолжала девушка. – В офисе. Умно придумано? – Она бросила взгляд на Луи Сезара, затем вновь повернулась ко мне, и на ее лице появилось капризное выражение. – Ну что? Неужели я не заслуживаю благодарности? Я ведь спасла тебе жизнь. Еще немного, и тебе в самом деле понадобился бы некролог. Если бы ты не сбежала из офиса, тебя бы схватили люди Распутина. А потом, когда ты улепетывала по улице, могла натолкнуться на боевиков Тони, которые собирались тебя застрелить. Это я прислала некролог, чтобы тебя предупредить.

– Кто вы? – спросила я, уже догадываясь, что она ответит.

Девушка улыбнулась, и на ее щеках заиграли ямочки, совсем как у Луи Сезара.

– Меня зовут Агнес, хотя никто меня больше так не называет. Наверное, все давно забыли мое имя.

– Вы Пифия.

– Она самая.

– Но… вы выглядите моложе меня. А говорили, что вы лежите на смертном одре, что вы совсем старая.

Она слегка пожала плечами. Тут я заметила, во что она одета, – на ней было длинное свободное платье, похожее на те, что шила для меня Эжени. Такой фасон носили в конце девятнадцатого века.

– Боюсь, это и в самом деле так. Вполне возможно, что это маленькое путешествие меня доконает. У меня осталось мало энергии, а вернуться на четыреста лет назад – это очень трудно. – Не могу сказать, что при этом в голосе Пифии слышалась тоска или хотя бы грусть. – Постепенно и ты научишься управлять своим призраком, придавая ему ту внешность, какую захочешь. Лично я предпочитаю видеть себя такой, какой была в юности. Не люблю видеть себя сморщенной старухой. – Она показала свои скрюченные пальцы. – Да еще и артрит разыгрался.

Я молча таращилась на нее. Честно говоря, я ожидала увидеть нечто более величественное.

– А что вы здесь делаете?

– Решаю проблему, что же еще? – со смехом сказала Агнес. Она наклонилась, чтобы взглянуть в искаженное яростью лицо женщины, которая собиралась вонзить в меня кинжал. Она так и застыла с перекошенным злобой лицом, занеся руку. – Я потратила двадцать лет, чтобы ее обучить. По ней не скажешь. Двадцать лет, и вот, пожалуйста, результат. – Пифия покачала головой. – Я пришла, потому что все это произошло отчасти по моей вине. Я решила взять твою мать в ученицы. Я учила ее почти десять лет. Я любила ее, как дочь. А когда я узнала, что она связалась с твоим отцом, я категорически запретила ей с ним встречаться; я была уверена, что так будет лучше. Ради бога, говорила я, он вампир, к тому же еще и мафиозо! Ну разве он пара для такого прелестного создания?

– Я вас не понимаю.

– Я могла бы ее найти! – В ясных голубых глазах Агнес блеснули слезы. – Я твердила себе, что, если ей наплевать на свой дар, если она смогла легко все бросить, мне она не нужна. Я решила найти новую ученицу, начать все сначала, сделать из нее звезду… и не смогла. Мне оставалось только радоваться, что не я сделала Лиззи такой, а ее собственный характер.

Я не стала ее разыскивать, и вот чем все закончилось – вампирский босс убил твоего отца, а вместе с ним и Лиззи, чтобы заполучить тебя.

Пифия закрыла лицо руками и расплакалась.

Я молча стояла и слушала Или она думала, что я стану ее утешать? Нет, набрасываться на нее с кулаками я не стану, она и без того долго не протянет, но и бросаться в ее объятия я не собиралась. Скрестив на груди руки, я ждала, когда она выплачется.

– А ты не слишком жалостлива, – заметила через некоторое время Пифия, глядя на меня сквозь пальцы. Отняв руки от лица, она с любопытством взглянула на меня. Я пожала плечами; я выросла среди вампиров, так чего же она ожидала? Пифия вздохнула. – Ладно, я ошиблась. Прости. Что ж, давай поговорим о деле. Я уже не успею обучить тебя как следует, потому что у меня почти не осталось времени. Вместе с тем власть не должна перейти к Майре. Не знаю, по доброй ли воле она оказалась в этом подземелье или ее заколдовали; если первое, то она стала служить силам зла, если второе – значит, она слишком слаба. В любом случае я больше не считаю ее своей ученицей.

Я взглянула на длинный нож в руках сивиллы и на выражение ее глаз. Скорее всего, в подземелье она оказалась по своей воле. Если бы кто-то воздействовал на ее разум, в ее глазах не было бы столько ненависти. Кажется, я начинала постигать точку зрения Мирчи.

– О'кей, она злая девочка. Хотите забрать ее с собой и отчитать за непослушание? Да ради бога.

– Нет, это не входит в мои планы.

Мне хотелось поскорее закончить эту возню.

– А что входит в ваши планы? Говорите скорее, мне нужно доделывать свои дела.

Пифия воздела руки.

– О, конечно. Прости, что задерживаю тебя своей болтовней, но так полагается. Часть ритуала, так сказать.

У меня появилось дурное предчувствие.

– Какого ритуала?

Пифия серьезно взглянула на меня. От былой игривости не осталось и следа.

– Сила выбрала тебя. Теперь ты – Пифия. – Она поморщилась. – Мои поздравления и все такое прочее.

Я решила, что старушка, видимо, немного не в своем уме.

– Вы не можете вот так взять и сделать меня Пифией! А если я не хочу?

– А в чем проблема? – пожав плечами, спросила Агнес.

Я уставилась на нее. Какая неслыханная наглость!

– Забудьте об этом, леди. Ищите себе другую прорицательницу.

Пифия подбоченилась.

– Чем больше я с тобой говорю, тем больше убеждаюсь, что ты станешь либо лучшей из нас, либо худшей. Будь у меня выбор, можешь мне поверить, я бы что-нибудь придумала. Но у меня нет выбора. Сила хочет перейти к тебе. Послушай моего совета и не усложняй ситуацию. Чем больше ты будешь сопротивляться, тем больше у тебя будет неприятностей.

– Ага, как бы не так. – Слава богу, я быстро соображаю. – Ваша сила не может перейти к девственнице, а я по большому счету чиста и невинна.

На секунду Пифия потеряла дар речи, затем покатилась со смеху. Наконец, утерев слезы и отдышавшись, она проговорила:

– Кто это тебе сказал? Неужели маги? Ответь!

– Постойте. Так считают вампиры. Так все считают.

Агнес покачала головой, пытаясь сдержать смех, но не выдержала и прыснула.

– Господи, до чего ты наивна. Как ты думаешь, кто им это сказал? Однажды одной Пифии, жившей в Дельфах в древние времена, смертельно надоела жизнь «чистой и невинной» жрицы, как ты выражаешься. Так вот, она сказала жрецам, что ей было видение. Сила, по ее словам, должна переходить к опытной, искушенной в любви женщине. Жрецы проглотили эту наживку, а наша жрица завела себе любовника. На самом же деле это не имеет никакого значения. Во всяком случае, в вопросах перехода силы.

– То есть как это?

Пифия снова рассмеялась и сделала несколько пируэтов по комнате, скользя мимо застывших фигур магов. Они слегка вздрогнули, но не двинулись с места.

– Я хочу сказать, что мы должны завершить ритуал как можно скорее, если ты хочешь сама руководить своим даром, а не наоборот. – Она усмехнулась. – Если это случится, я уже не смогу тебе помочь. – Заметив упрямое выражение моего лица, она остановилась. По легким морщинкам, появившимся у нее на лбу, я поняла, что она не привыкла отвечать на вопросы. – Ладно, поступай как хочешь, но если ритуал останется незавершенным, ты не только не сможешь распоряжаться своим даром – маги станут считать тебя всего лишь наследницей. Учти: Пифию сместить нельзя, а наследницу – можно. Пока не закончен ритуал, твое положение остается весьма шатким. – Она окинула меня взглядом. – Не думала я, что мне придется тебя уговаривать.

Мне было ужасно не по себе, особенно когда я увидела, что она начала танцевать.

– Послушайте, сколько раз вам повторять? Мне не нужна эта работа, большое спасибо.

– Отлично. Теперь я вижу, что ты и в самом деле разумная девочка. – Она остановилась так внезапно, что ее платье взметнулось вверх. – Если хочешь знать, я тоже не хотела становиться Пифией. Я единственная из всех сивилл, которая пожалела о том, что ее выбрали. Быть Пифией – большая честь, но и большая нагрузка. Кроме того, ты должна постоянно иметь дело с Серебряным кругом, а это не так приятно, как ты думаешь. – Внезапно она помрачнела. – Прости меня, Кэсси. Не было еще ни одной сивиллы, которая стала бы Пифией без тщательной подготовки. Но мне кажется, что ты, с твоими способностями, установишь новые правила. Скажи, тебе известно, что сейчас, когда ты разговариваешь со мной, ты в то же время находишься в другом месте? Сейчас твой дух тащит по улицам спасенную девушку, а ты находишься здесь. Я такого не умею. Мало того, ты за несколько дней освоила то, на что у других учениц уходят годы. Например, сумела привести с собой еще одного призрака. Невероятно!

Мне захотелось завизжать.

– Почему вы меня не слушаете? Я не Пифия!

Агнес подошла ко мне и поцеловала в щеку.

– Теперь ты Пифия, – сказала она и исчезла.

В ту же секунду я получила такой удар, словно на меня налетел грузовик. Описать испытанные мною чувства словами невозможно. Что-то подобное я ощутила, когда вошла в тело Томаса, только на этот раз чувства были гораздо острее. Я не ощущала запахов и не видела ничего, кроме других миров, которые наслаивались один на другой, смешиваясь с моим миром; такое со мной бывает, когда я разговариваю с призраками. Вот и сейчас все закружилось и завертелось, и я не заметила, что время пошло вспять, пока что-то больно не ударило меня по ноге.

Глянув вниз, я поняла, что эта чертовка сивилла все-таки меня достала, но не так, как надеялась. Мне было ужасно больно, по моему башмачку начало расплываться кровавое пятно, окрашивая его в темно-красный цвет. Я вскинула глаза на армию призраков.

– Ах, вот ты как? Ладно. Ешьте ее!

От сверкающего облака отделилось несколько призраков, но их опередил Распутин. Подскочив к сивилле, он схватил ее за талию и мгновенно исчез вместе с ней и несколькими приближенными-вампирами. Увидев, что их предводитель скрылся, маги немедленно последовали за ним. Мои ножички бросились их преследовать и гнали до самой двери, а потом вверх по лестнице. Пусть их. Несколькими черными магами станет меньше; я слишком устала, чтобы думать о таких вещах.

Я села и сняла туфлю. Вот черт! Эта паршивка чуть не отрезала мне палец. Мирча протянул мне носовой платок, и я крепко забинтовала рану. Ничего, Франсуаза это переживет, лишь бы не было инфекции. Впрочем, в условиях подземелья это сомнительно.

Я подняла глаза. Армия призраков качалась под потолком; духи чего-то ждали. Что ж, отговаривать их я не стану. Энергии, которую они получили от вампиров Распутина, им хватит надолго, но кому захочется пребывать в этом страшном месте? Я дала обещание и обязана его сдержать, но с одним условием.

– Учтите: не трогать жителей города и невинные души, – сказала я, и призраки разом кивнули. – Ладно, все остальные – ваши.

И тут же в воздух взвился вихрь, словно в подземелье ворвался смерч. На мгновение в комнате стало темно, его яростный вой был похож на грохот грузового поезда. А в следующую секунду все призраки исчезли. Я не стала смотреть, куда они делись; я предпочла этого не видеть.

Когда грохот стих и камера опустела, я увидела Мирчу, настороженно наблюдавшего за мной. Я вздохнула. Как я старалась избежать этого разговора! Лучше еще раз встретиться с Распутиным. Но выхода у меня не было.

– Кажется, у нас получилось, – сказала я. – Ты все объяснил Раду?

Мирча кивнул.

– Да. Он согласился не трогать Луи Сезара. Раду будет спасен, но в течение века он ни с кем не станет общаться до того момента, когда я вытащу его из Бастилии. И даже после этого он будет сидеть тише воды ниже травы. Тебе этого достаточно?

Я на минуту задумалась. Не слишком удачный вариант, но это все же лучше, чем провести в заточении более трех веков. К тому же я почему-то сомневалась, что Мирча сделает все именно так, как сказал.

– Вполне, если только Раду не наплодит новых вампиров. Этим уже занимается Распутин, так что хватит с нас одной проблемы. Да, и расскажи Раду о Франсуазе. У меня такое чувство, что кто-то из магов попытается восстановить сегодняшние потери.

Однако Мирча был настолько слаб, что даже не спросил, что я имею в виду.

– Как хочешь, – сказал он.

– Как у тебя со зрением? – обведя камеру рукой, спросила я.

– Вижу кое-что; у меня такое впечатление, что мы победили.

– Не совсем. – И я вкратце обрисовала ему ситуацию. Услышав об Агнес и ее смерти, он сказал: – Нужно сообщить Сенату, что Распутин скрылся, забрав с собой сивиллу. Не знаю, сохранит ли она свою силу; очень может быть, что сохранит.

Учитывая, что Майра скрылась сразу после моего разговора с Пифией, я была с ним согласна. Возможно, энергия со временем ослабеет, но кто знает? И значит, у меня появится главная проблема. Когда Майра оправится после удара моего ножа, она попытается сделать со мной то, что пыталась сделать с Луи Сезаром. Возможностей у нее предостаточно, включая убийство младенца или нападение на моих родителей задолго до моего появления на свет. Единственным моим преимуществом было то, что большую часть жизни я провела в доме Тони, больше похожем на крепость, я бы даже сказала, в этаком вампирском Форт-Ноксе; остальное время я находилась в бегах. Так что легкой добычей я не стану. Однако что-то подсказывало мне, что Распутину нравится борьба.

Мирча погрузился в молчание. Наконец он устало произнес:

– Сама все расскажешь.

Я улыбнулась.

– Ну уж нет.

Мирча хотел что-то сказать, но я прижала палец к его губам. В одном я была уверена.

– Я не вернусь туда, Мирча. Мне и раньше было несладко, а теперь за меня будут сражаться все – и Сенат, и оба круга, и Томас… нет. Ну что у меня будет за жизнь?

Он взял мою руку и принялся целовать мне пальцы. Мирча выглядел очень усталым, но его глаза оставались прекрасны, как всегда. От голубых глаз Луи Сезара не осталось и следа, я вновь видела темно-янтарные глаза Мирчи. Почему-то подумалось, что никогда больше мне не увидеть таких удивительных, печальных глаз.

– Ты не сможешь скрываться вечно, Кэсси.

– Раньше могла. И теперь смогу.

– Тебя все равно нашли.

Он крепко сжал мою руку, и я не отняла своей руки. Кто знает, когда мне вновь доведется почувствовать прикосновение любимого существа?

– Только ты и Марлоу, – тихо сказала я. – Передай ему, чтобы взял отпуск. Ему нужно отдохнуть. Да и тебе тоже.

Мирча покачал головой. Я знала, что он не станет мне лгать, особенно сейчас. Мирча – та еще штучка, даже для вампира. Я провела рукой по его волосам; мне так хотелось, чтобы это были темные кудри Мирчи, а не ярко-рыжие локоны француза! Трудно было поверить, что я больше никогда не прикоснусь к Мирче, никогда не буду лежать в его объятиях. Слишком высока цена. Слишком сильны узы.

– Я найду тебя, Кэсси. Я буду молиться, чтобы я нашел тебя раньше, чем круги. Они будут охотиться за тобой, можешь мне поверить. Не следует их недооценивать.

– Я все поняла, – сказала я и хотела встать, но Мирча удержал мою руку.

– Кэсси, останься! Я сумею тебя защитить, клянусь!

И тогда я задала ему тот же вопрос, что когда-то задавала Томасу.

– Скажи, я была бы тебе нужна, если бы не была Пифией?

Мирча поднес мою руку к своим холодным губам.

– Я начинаю думать, что предпочел бы это.

Я оглянулась на безжизненное тело мага, на покрытые слизью стены страшной темницы и сжала руку Мирчи.

– Знаю, – сказала я и исчезла.