Приманка для двоих

Глава шестнадцатая

Маргарита летела в аэробусе бизнес-классом. И думала, что директор фирмы Юрий Григорьевич Маслаченко, по сути дела, еще совсем молодой и ему свойственны, как говорят подростки, понты. Обратно она полетит вместе с пассажирами, имеющими средний доход. Теми, кому бизнес-класс не по карману. Должен же в фирме кто-то экономить!

А еще в ее мозгу билась мысль: «Люська! Куда эта дурочка опять полезла!»

Решила доказать себе — или Маргарите? — что и ей по плечу такое же приключение пережить. И найти себе кого-то не хуже Максима. А главное, его не упустить!

Напрасно Маргарита пыталась отговорить эту авантюристку. Хорошо, ей самой повезло. Она соглашалась даже с тезисом Люськи, что дуракам — в смысле дурам! — везет. Решатся на глупый поступок, а глядишь, выиграли по трамвайному билету. Но не могут же все выигрывать по трамвайному билету! Муниципальный транспорт разорится.

Отчего Маргарита всегда считала, что Люська — человек опытный, а значит, и рассудительный? Могла бы сообразить, что далеко не все мужчины, которые дают пикантные объявления, непременно ведут себя как джентльмены и оставляют у женщин хорошее впечатление о себе на всю жизнь. Если бы это было так, все женщины откликались бы на такие объявления.

В конце концов, это может быть просто опасно.

Например, объявление, которое заинтересовало Люську, Маргариту откровенно насторожило. И она сама ему бы ни за что не позвонила. Мужик, его подавший, зазывал к себе «любительницу острых ощущений». Обещал, что она испытает то, чего прежде ей испытывать не приходилось.

Семена — в смысле его предложение — упали на благодатную почву. С мужем у Люськи не ладилось. По ее мнению, Дмитрий просто не мог по достоинству оценить женщину, с которой жил столько лет!

К тому же Люськина семейная жизнь стала такой пресной, в ней ничего интересного не происходило. Обычная рутина да кобелиные выходки мужа, зацикливаться на которых она считала ниже своего достоинства.

Впрочем, это она только так говорила, но наверняка была обижена: Митя, которого подруга всегда считала своей собственностью, вдруг сорвался с поводка, и привести его обратно стоило теперь больших трудов.

Люська на этой ниве трудиться не хотела. Прежде ей достаточно было шевельнуть бровями, и Митя оказывался у ее ног. А бороться за собственного мужа она считала ниже своего достоинства. Иное дело — ответить ему тем же!

Маргарита понимала, что отговорить Люську не сможет. Причем чем настойчивее она станет это делать, тем крепче упрется подруга. Но на всякийслучай она просила хотя бы сообщить кому-нибудь из своих приятельниц телефон этого мужика, Люська же только смеялась.

Еще один минус, как размышляла Маргарита, — это то, что Максим оказался человеком свободным, а тот, с кем накануне созвонилась Люська, женат. В своем объявлении он подчеркнул это особо. Мол, не рассчитывайте на серьезность отношений.

В принципе вроде какая разница, если встреча эпизодическая? Но Маргарита считала, что если мужчина дает такое объявление, имея жену, значит, либо она его чем-то не устраивает, либо он не может себе позволить с ней «острые ощущения».

То есть те, которые с женой нельзя, а с посторонней женщиной можно?

— Неужели тебе не страшно? — спрашивала Маргарита.

— Ты забыла, Савина, я никогда не была трусихой.

— Но ты же сама недавно уверяла, что не решилась бы на такое действие.

— Я просто злилась: отчего тебе пришло в голову то, что мне не приходило? Ведь и я могла бы позвонить этому самому Максиму.

Маргариту ее замечание больно задело. Хоть она и дала себе слово о Максиме не думать, но мысль о том, что он и с Люськой вел бы себя так же, как с ней, была ей неприятна. И подруга это чувствовала, но все равно не попыталась как-то смягчить свои слова или быть потактичнее, да она попросту с ней не считалась. Как впрочем, и всегда.

Наконец Люська сделала вид, что только теперь заметила обиду подруги:

— Маргоша, ну что ты надулась, как мышь на крупу? Я же шучу! Ты ведь не думаешь, что и это объявление дал Максим?

Маргарита так не думала. Она все равно была уверена, что Максим — человек порядочный и такого, про острые ощущения, никогда бы не написал.

— Ох уж эти мне идеалисты! — насмешливо сказала Люська.

В ее словах, как обычно, прозвучала снисходительность. Раньше Маргарита не обращала на это внимания, а сейчас рассердилась: что такое знает и умеет Люська, что недоступно ей? Что дает ей право ощущать и демонстрировать свое превосходство?

— Позвони мне из Москвы, — небрежно сказала та на прощание, — я тебе обо всем расскажу!

А Маргарита после ее ухода, уложив сумку, почти до трех часов ночи провалялась без сна, хотя прежде бессонницей вовсе не страдала.

Даже сейчас при одном воспоминании о минувшем вечере она почувствовала, что у нее от возмущения во рту пересохло. Почему она никогда не дает Люське отпор? Почему позволяет задевать себя обидными намеками, откровенно обижать? Что же это за подруга, которая постоянно говорит гадости о твоей внешности, о твоих поступках и даже покушается на твои святыни… Может, и не святыни, но все время не слишком с тобой церемонится. Или это свойство некоторых заурядных личностей, которые готовы стерпеть обиду от человека более сильного духом, лишь бы быть причастным к его свите… Но это уже Маргарита себя распаляла. Неизвестно зачем.

— Вино, виски, шампанское? — привел Маргариту в себя голос стюардессы.

— Вино. Полусладкое, красное, — сказала Маргарита и залпом отпила полбокала, так она была взбудоражена собственными мыслями.

Она заметила, что сосед по креслу, элегантный седеющий брюнет, с интересом покосился на нее. Подумаешь, пусть смотрит! После того как Маргарита позволила себе прежде несвойственный ей поступок — позвонила Максиму, остальные житейские мелочи не могли ее смутить. Разве запрещается женщинам пить вино? Это неприлично в общественном месте? Наверное, если бы сосед по креслу что-нибудь сказал такое Маргарите, она бы ему нагрубила.

Но он заказал себе виски. А сидящий справа от него молодой мужчина — Маргарита отчего-то подумала, что это телохранитель седого, — попросил стюардессу:

— Будьте добры, и мне того же вина, что пьет эта девушка!

Мама Маргариты наверняка не одобрила бы ее поступок. Да что там не одобрила, ужаснулась бы: неужели сказывается-таки дурная наследственность? Но дочь ей об этом и не расскажет. Тогда пришлось бы начинать с самого начала, с девятого класса школы, когда на день рождения все той же Люськи, тогда еще Анисимовой, впервые выпила вино. И не просто пригубила, а как следует набралась. Хорошо хоть заранее договорилась с мамой и осталась у подруги ночевать… Бедные наши мамы! Им не дано знать всю правду о своих взрослых дочерях.

Люська ее все-таки одела в свою юбку и пиджак от Самойловой — модельера краевого масштаба, которую, говорят, знали и ценили ведущие кутюрье страны.

Маргарита пока не могла себе позволить одеваться у Самойловой. Ей все время что-то мешало: то она собирала деньги на квартиру, теперь вот — на автомобиль.

Все рекомендации подруги Маргарита выполнила: и тушью для ресниц воспользовалась, и румянами.

— Ты только ступишь на трап самолета, — учила ее Люська, — считай себя уже в другой жизни. Вот и начинай сначала жить по-другому.

— Вы едете в командировку или возвращаетесь домой? — спросил ее седеющий брюнет.

— На курсы повышения квалификации, — любезно пояснила Маргарита; вино и вправду сняло ее напряжение, и она опять смогла адекватно реагировать на попытку мужчины всего лишь завести дорожный разговор.

Она забыла дома книжку, которую хотела почитать в самолете, спать не хотелось. Отчего тогда не поболтать?

— А после того как повысите, в вашей карьере что-то изменится?

— По крайней мере директор фирмы утверждает, что я стану главным бухгалтером.

Почему бы и не сказать все как есть. Это, кстати, тоже проявилось в Маргарите впервые: желание похвастаться. Посторонние люди. Сразу видно, москвичи. Вряд ли они когда-нибудь еще увидятся.

— Такая молодая, — с уважением проговорил сосед. — Впрочем, сейчас время молодых, если они энергичны и целеустремленны, им многое удается.

— Но мне кажется, и вы, старшее поколение, без работы не остаетесь. Тем более что финансы обычно в ваших руках и вы умело стимулируете нашу энергию и тщеславие.

— Ты слышишь, Игнаша, как шутят нынешние бухгалтеры?

Никакого юмора в своей фразе Маргарита не видела. Она и в самом деле считала, что среди молодых людей не так уж много профессионалов, потому старики еще долго будут востребованы. К тому же собственные фирмы имеют и большинство из них. Молодой директор процветающей фирмы не так уж часто встречается…

Надо же, Игнаша. Что за странное имя? Игнат, что ли? Неужели сейчас так называют детей? Впрочем, Маргарита недавно встретила свою бывшую одноклассницу — та назвала сына Фомой. Это похуже Игната.

Молодой отсалютовал ей своей рюмкой. Вино ему понравилось. И он попросил у стюардессы еще один бокал.

— А вы, простите, в какой области работаете? — спросила она соседа.

Ей показалось, что в его глазах мелькнула растерянность.

— Моя профессия — телевидение, — медленно проговорил он.

Вот оно что! Наверное, это какой-то известный теледеятель. Он считает, будто вся страна его знает, и не подозревает, что Маргарита включает телевизор довольно редко. И смотрит его выборочно. Один-два хороших фильма и кратко — о событиях в стране. Люська всегда ругает ее: как, ты не знаешь того, ты не знаешь этого! Он выступал вчера в Думе! Или в передаче «Герой без галстука»! Или — о нем говорил Михаил Леонтьев.

Точно, ее сосед привык к тому, что его узнают. А Маргарита своим безразличием — нечаянным, конечно, — задела человека. Оказалось, что его знает не вся страна. А Игнат смотрит на нее с удивлением, чуть ли не как на диво заморское.

Может, взять себе еще бокал вина или задремать, чтобы к ней больше не приставали с вопросами?

А впрочем, ничего страшного она не сказала. И этот телевизионщик объяснит себе, что она провинция и что с нее взять! Может, у нее и телевизора-то нет по причине бедности.

— Простите, прекрасная соседка, а как вас звать?

Нет, седеющему красавцу все неймется. Ему, видно, хочется знать, что она делает, если не смотрит телевизор.

— Маргарита.

— О, это имя вам идет. Надо же, как ваши родители удачно его выбрали…

Они вообще-то особо и не выбирали. Назвали в честь матери отца, бабушки Маргариты.

— А меня зовут Виталий Александрович. Это мой сын, Игнат. Почему, вы думаете, он так внимательно прислушивается к нашему разговору?

— Наверное, он, как и я, забыл взять в самолет книгу, теперь ему скучно без дела.

Мужчины посмеялись, но как-то неуверенно. Создавалось впечатление, что Маргарита вела себя совсем не так, как от нее ожидали.

— Игнат организовал на телевидении ток-шоу «Предчувствие таланта».

— Правда? И в чем оно заключается?

Наверное, Маргарита теперь огорчила и сына. Почему она не смотрит телевизор? Сейчас был бы повод поговорить, рассказать о своих впечатлениях… Понятно, им обидно: стараются, стараются, вся страна смотрит, а она… Все бухгалтерию изучает!

— Наша передача молодежная. В ней участвуют юноши и девушки, которые успели проявить себя наилучшим образом в политике или предпринимательстве и которым прочат блестящее будущее.

— У вас и Хакамада, наверное, выступает? — неуверенно предположила Маргарита.

— Вообще-то она уже не совсем девушка и как политик уже состоялась. Нет, наша передача для молодых.

Теперь в голосе Игната ей послышалось раздражение. Хуже нет пытаться поддерживать разговор, в котором ты все время попадаешь пальцем в небо.

— Наверное, это очень интересно, делать свою программу, — пробормотала Маргарита.

Вот так надо ей разговаривать: неопределенно и как бы ни о чем. По крайней мере так, чтобы не обнаруживать своих знаний. Вернее, незнаний.

— Скажите, Рита, — Игнат перегнулся через колени своего папаши, чтобы спросить у нее доверительно, — а вам хотелось бы выступить на телевидении?

— Упаси Боже! — Маргарита в притворном ужасе приложила руку к сердцу. — Ни в коем случае!

Этим она его добила. Он даже убрался с отцовских колен и уже со своего места задавал вопрос:

— Но почему? Я не знаю ни одной девушки, которая не мечтала бы участвовать хоть в какой угодно передаче, хоть в толпе, лишь бы только мелькнуть на экране… Некоторые девушки умоляли меня… — Он оборвал сам себя.

— Бесовское это! — Маргарита притворно нахмурилась, но не выдержала, улыбнулась ему. — Даже в школе ученики, если вы помните, изучают правила, в конце которых есть та или иная оговорка: за исключением слов, к примеру, «уж», «замуж» «невтерпеж» или за исключением слов «жюри», «брошюра», «парашют», — и всякие такие сноски и звездочки, где говорится: кроме того-то и того-то. Наверное, я — та самая сноска со звездочкой…

— Кстати, — это опять спросил Игнат, — а вы замужем?

Теперь пришла пора расхохотаться Маргарите:

— Говорите, кстати? Кстати — я разведена.

— Извините, если вас задел мой напор, — сказал тот, — но в какую-то минуту я даже задержал дыхание, боясь услышать ответ: замужем! У меня не было еще ни одной знакомой… сноски.

В его устах это прозвучало не слишком благолепно. Обижаться не на что, это с ее собственной подачи.

— Ничего, еще будет. Я в России не единственная. Мы всего лишь одним самолетом летим. Скоро он приземлится, и каждый из нас пойдет своим путем…

Она решила, что всякая доверительность должна иметь свои пределы. Или у нее, как у старых дев, стала проявляться в характере некая стервозность? Вроде давно не дева.

— Однако, Игнаша, мы так и не услышали от Риты, почему она не хочет сниматься на телевидении?

Вот пристали: почему да почему! Почемучка с хвостиком! Этот Виталий Александрович сообразил, что Игнаша слишком гонит лошадей, и тут же поспешил на подмогу. Маргарита не верила, что мужчины заинтересовались ею всерьез — для этого, по ее мнению, не было причины.

— Да, отец прав, Рита. Почему вы так вскричали: «Боже упаси!»? У вас с телевидением связаны какие-то мрачные воспоминания? Откуда такая нелюбовь к величайшему средству массовой информации?

— Дело не в телевидении, а во мне, — пояснила Маргарита. — Перед камерой я столбенею.

— Ну, перед камерой волнуются даже опытные артисты, — мягко заметил Виталий Александрович.

— Нет, я не просто волнуюсь, — улыбнулась Маргарита, — я застываю соляным столбом. Не могу ни двинуться, ни открыть рот.

— Имеется печальный опыт?

— И не говорите. На нашем местном телевидении. До сих пор стыдно вспоминать. Я потом ходила по улицам бочком, опустив глаза. Все казалось, что меня узнают, чтобы показать пальцем: вот она, та, что двух слов связать не смогла!

Но тут стюардессы стали носить еду, и Маргарита взяла себе довольно плотный завтрак. Кто знает, когда удастся поесть в следующий раз.

Через некоторое время соседи опять с ней заговорили, но уже об участии в телепередаче речи не было.

— Вас будут встречать?

— Нет, — сказала она. — Да и вещей у меня немного. Говорят, автобусы от аэропорта ходят регулярно. По крайней мере два года назад, когда я приезжала в Москву, все было именно так.

Маргарита не переставала удивляться самой себе. Разговор с Игнатом ее ни к чему не обязывал. Можно было позволить себе легкий флирт, а она раздражалась, злилась и вообще чувствовала себя так, будто дала уже кому-то слово верности. Будто была обручена. С кем? Да с Максимом, конечно!

Что поделаешь, не умеет она моментально переходить от одной влюбленности к другой. Ей еще после «праздника» надо прийти в себя. Нет, к романам Маргарита ничуть не расположена.

Но казалось, ее холодность Игната вовсе не смущала.

— Значит, вы остановитесь в гостинице?

— Секретарша директора забронировала для меня номер, — кивнула Маргарита.

— Тогда позвольте нам довезти вас до гостиницы. Не правда ли, папа, нам это будет приятно?

— Конечно, — несколько озадаченно произнес Виталий Александрович, наверное, и сам не ожидавший от сына такой атаки, — за мной приедет шофер, и мы подвезем Маргариту…

— Петровну, — подсказала она.

Так и случилось. Маргарита хотела отбиться от их опеки, но потом подумала, что лучше в таких случаях расслабляться и позволять обстоятельствам идти своим чередом.

Мужчины не только довезли ее до гостиницы, но Игнат собственноручно заполнил карточку постояльца, дав Маргарите лишь расписаться в листке. Словом, он эдак ненавязчиво узнал о ней все, что можно: фамилию-имя-отчество, год рождения, прописку и, конечно, номер, в котором ее поселили.

Номер — полулюкс на двенадцатом этаже — был, видимо, одним из лучших. Этим занимался телевизионный папа.

Виталий Александрович, кажется, и в самом деле был человеком известным. Он лишь утвердительно ответил на какой-то вопрос администраторши, как она тут же засуетилась. Отсвет его славы тотчас упал на Маргариту и стал греть ее. Потому ей и достался этот номер. С видом на парк. Хотя здесь, на двенадцатом этаже, ее вряд ли донимали бы звуки большого города.

— Разрешите вам позвонить? — попросил Игнат, на прощание целуя ей руку.

Виталий Александрович, поначалу в самолете такой инициативный, потихоньку отодвинулся в тень, с одобрением наблюдая за действиями своего дитяти. За кого они ее принимают? Для чего им нужно поддерживать с ней знакомство? Чем она может их интересовать?

— Позвоните, — сказала Маргарита.

К ее ручке приложился и Виталий Александрович. Есть, однако, в москвичах какой-то особый лоск, который позволяет отличать их от прочих граждан.

Это Маргарита подумала уже лениво, закрывая за мужчинами дверь номера. Она хотела остаться одна. Наверное, это уже комплекс женщины, привыкшей к одиночеству. Для полного соответствия не хватало еще и мучиться бессонницей, но, против ожидания, заснула она, едва коснувшись подушки.