Принадлежащая

СТЕФАН

Я просыпаюсь оттого, что кто-то поднимает меня с земли. — Стефан? — Обеспокоенный голос спрашивает. — Черт возьми, нам нужно отвезти тебя в больницу.

Мои глаза распахиваются, когда я позволяю Малкольму помочь мне подняться на ноги. — Никакой больницы, — прохрипела я. — Просто нужно подлатать.

— Это сделала с тобой твоя Омега?

Я издаю смешок. — Она могла бы поступить и хуже. Я считаю себя счастливчиком.

Он тихо ругается и ведет меня к дивану. Я со стоном сажусь, снимая куртку, чтобы осмотреть рану.

Дерьмо.

У нее получилось лучше, чем я думал.

— Тебе нужно наложить швы, — настаивает Малкольм. — Я отвезу тебя прямо сейчас.

— Подожди. — Мой разум затуманен от потери крови, но на мгновение меня охватывает ясность. — Почему ты здесь?

Он выглядит озадаченным. — Ты написал мне, чтобы я немедленно приехал. Что я и сделал.

Я хмурюсь. — Что невозможно.

Он просто смотрит на меня так, словно я сошел с ума.

Миа написала ему смс.

Моя милая девочка. Конечно, она почувствовала бы угрызения совести за то, что застрелила меня.

Моя маленькая кровожадная Омега.

— Аптечка первой помощи под кухонной раковиной, — рявкаю я, расстегивая рубашку. Я морщусь от боли, когда Малкольм таращится на меня.

— Тебе нужна больница, Нокс.

Я стискиваю зубы. — Не раньше, чем после конференции.

— Ты серьезно? Ты практически истекаешь кровью!

Я смотрю вниз на растущую лужицу темной жидкости на подушке моего дивана. — Нет, если ты поторопишься и достанешь мне гребаную аптечку первой помощи.

Он перестает спорить и через секунду возвращается с набором, в его глазах недоумение.

— Ты собираешься наложить на себя руки, просто чтобы посетить конференцию. — Он невозмутим.

Я беру нитку для наложения швов и готовлюсь залатать себя. — Чтобы убедиться, что все пройдет гладко.

Я дышу сквозь боль, сосредоточившись на лице Мии, пока игла проходит сквозь кожу.

Малкольм сидит напротив меня, с пристальным интересом наблюдая, как я завершаю каждый стежок. — Где ты научился это делать?

— Военные, — ворчу я.

— Это выглядит чертовски ужасно.

Я бросаю на него взгляд. — Ни хрена себе.

Еще несколько швов, и мне конец. Прилив адреналина уходит, сменяясь болью в ране.

— Где твоя Омега?

Я поворачиваюсь и свирепо смотрю на него. — Она убежала.

— Что за черт? Давайте поймаем ее!

На лице Малкольма смесь паники и ярости, и я не могу удержаться от смеха.

— Ее давно нет.

Он смотрит на меня, открыв рот. — Она может все испортить! Она может рассказать полиции или Коллекционерам, и…

— И что? — Раздраженно огрызаюсь я в ответ. — Никто ее не послушает. Она, наверное, уже в больнице, ей делают чипирование. Сомневаюсь, что у нее есть время беспокоиться об этой ерунде.

Малкольм молчит, но я чувствую его взгляд. Я свирепо смотрю на него. — Что?!

— Мы должны пойти и забрать ее, чувак. Я имею в виду… она твоя.

Я вздыхаю. — Нет, — бормочу я. — Она никогда таковой не была.

У меня внезапно закружилась голова.

— Она тебе понравилась, — говорит он. — Нет причин, по которым ты не можешь …

Я так сыт по горло всем этим дерьмом, что промолчал.

— Потому что она гребаный человек. Ты не владеешь человеком.

Если бы Малкольм был умен, он бы вытащил пистолет и убил меня прямо сейчас. Я раскрыл свои карты, и мое мышление прямо противоположно тому, что движет Спасителями.

В том, что мы делаем, нет места добру и злу.

— Черт возьми, — хихикает он. — Может, тебе стоило стать коллекционером.

Я усмехаюсь и откидываю голову на подушку. — Нет. За это платят больше.

— Ну, это вообще не окупится, если ты истечешь кровью на своем диване.

— Верно. — Я ворчу.

— Она мне понравилась, — добавляет Малкольм.

Собственнический рык вырывается из моего горла. — Ты видел ее всего один раз.

— Да, но я слышал об отметинах, которые она оставила парням, которые схватили ее. Она боец.

Я киваю. — Так и есть.

Она была бойцом всю свою жизнь. Она могла стать жертвой жестокого обращения и кошмара своего детства, но она упорствовала.

И когда я забрал ее, она боролась со мной зубами и ногтями.

Она хотела своего будущего, которое я лишил ее.

— Черт, ты любил ее?

Я моргаю. — Что, черт возьми, ты сказал?

— Такое случалось и раньше, — мягко говорит он. «У нас были хорошие люди, которые сходили с ума из-за Омег, которых мы выставляли на аукцион. Утверждали, что они их любили. Затем Маркус позаботился о них.

Я в бреду от потери крови, поэтому выпаливаю всю чушь, которая у меня в мозгу.

— Это случилось с тобой?

Его глаза серьезно встречаются с моими. — Они выставили мою пару на аукцион. Я не смог перекупить цену покупателя.

Что-то вроде жалости закрадывается в мою грудь, и я понимаю, что совсем не знаю своего правого человека.

Но в нашем мире нет места состраданию.

Вместо этого его вопрос крутится у меня в голове.

Ты любил ее?

Мой Альфа рычит от желания, мой мозг затуманивается, когда в моем воображении возникают образы Мии.

Предательство в ее глазах.

Страдальческое выражение лица, когда она поняла, что я никогда ее не отпущу.

Недоумение от того, что я убил Гарета за то, что он просто прикоснулся к ней.

Ты любил ее?

Вопрос не в том, любил ли я ее.

Да.

И это знание причиняет боль больше, чем любая гребаная пуля.

Малкольм продолжает наблюдать за мной, нахмурив брови.

Я облажался.

Я показал ему слишком много.

— Убирайся из моего дома, — тихо говорю я. — И если ты кому-нибудь об этом скажешь, я тебя убью.

Он встает и вздыхает, направляясь к двери, оставляя меня разбираться с пулями в моем теле и сердце.