Принц на продажу

Глава шестая

Следующая неделя выдалась напряженной — Мелиссе казалось, что перед ней непрерывным потоком текут люди, называя свои имена и заверяя в личной преданности. Только постоянно напоминая себе, что она в некотором смысле служит на благо своей родины, ей удалось выдержать напряжение и естественно держаться на аудиенциях. Она постоянно боялась снова лишиться чувств, и обязательное присутствие на приемах князя Луи или княгини Елены только усиливало этот страх. Но постепенно она стала привыкать к своей новой роли — роли будущей княгини Мотавской. В конце концов, короля делает его свита, не так ли?

Хотя Мелисса не ощущала недостатка в прислуге, состоящей из местных жителей, она все же вызвала из Англии свою горничную, рассудительную шотландку, которая нянчилась с ней, когда она была еще ребенком, и которая искренне считала, что ее госпожа оказывает князю честь, согласившись выйти за него замуж.

Князь, конечно же, не разделял подобную точку зрения. Его настроение колебалось между унынием и гневом, и Мелисса стала побаиваться, что он откажется от соглашения, невзирая на последствия. При таком развитии событий ее компания сразу же обратится в международный суд, но дело, скорее всего, затянется на годы. За это время Красски успеет подмять под себя Мотавию, и тогда уж никакой суд не вернет им права на недра страны. Впрочем, Мелиссу интересовало не это. Мотавия лишится свободы, вот что главное.

Теперь понятно, почему сэр Дональд настойчиво просил не откладывать свадьбу. Очевидно, он тоже опасался, что князь изменит решение в последний момент.

Впрочем, нельзя недооценивать влияние княгини Елены. За короткое время, проведенное при дворе, отношение Мелиссы к старухе поменялось. Если поначалу она ее побаивалась, то теперь она ей даже нравилась. В чем-то они были похожи: внешняя холодность скрывала приветливый характер. Вчера, например, княгиня, пожелав Мелиссе спокойной ночи, по-матерински поцеловала ее, к вящему неудовольствию князя.

— Луи, — Мелисса произнесла это имя вслух, чего никогда раньше не делала. Даже в мыслях она называла его "князь Луи". Два слова слились в ее сознании в одно, потому что ей казалось, что он неотделим от своего титула и положения. Но князь был человеком, и, как каждый человек, испытывал страдания и боль, из которых построил непреодолимый барьер между ними.

Только сдержанность, привитая Мелиссе дядей, удерживала ее от того, чтобы узнать у княгини Елены имя женщины, которую любит князь. Когда-нибудь они встретятся, и она сама все узнает.

С тяжким вздохом Мелисса взяла учебник мотавской грамматики и направилась во внутренний дворик, где улеглась в гамаке с книжкой в руках. Хорошо смазанные пружины мягко приняли на себя ее вес. Здесь все хорошо смазано, подумала она, и, живя в дворце, трудно представить, насколько бедна эта страна.

— Личное состояние семьи Валлонов очень велико, — сказал как-то князь, когда они заговорили об этом. — По сравнению с вами, мы, конечно, нищие, но по мотавским меркам — богачи.

— Вы хотите сказать, что все это содержится на ваши деньги? — Мелисса взмахом руки обвела роскошную обстановку комнаты, в которой они находились.

— Мы оплачиваем примерно половину. В противном случае мы не смогли бы содержать достаточно слуг. — Князь мрачно обвел взглядом прекрасную старинную мебель и картины древних мастеров, висящие на стенах. — Мне иногда кажется, что мы выбрасываем деньги на ветер. Какой смысл жить в пятидесяти комнатах и содержать сотню слуг!

— Это необходимо! — раздался голос княгини Елены, неожиданно вошедшей в комнату. — Ты — князь Мотавский, и твой народ считает, что ты должен жить в роскоши. Им это нравится.

— По-твоему, им нравится знать, что я ем черную икру, в то время как они питаются черствым хлебом.

— Не преувеличивай! Ты не ешь одну икру, а у твоих подданных обед состоит не только из черствого хлеба.

— Ты знаешь, что я имел в виду!

— Конечно, знаю. И я предупреждала тебя, чтобы ты выбросил из головы подобные мысли. Людям всегда нужно кем-то восхищаться, будь то Господь Бог, король, или папа римский. А для своего народа ты как раз и есть король и папа римский.

— Тогда я должен вести их к лучшей жизни, — огрызнулся князь.

— Ты именно этим и занимаешься. Как только у нас появится своя промышленность, все изменится, — княгиня посмотрела на Мелиссу. — Надеюсь, больше не будет задержек с проектом?

— Такие вещи требуют времени, — отозвалась она.

— Мелисса имеет в виду, — быстро ответил князь, — что ее компания не даст денег до свадьбы.

Жестокость этих слов поразила ее. Она почувствовала, что еще немного, и она разрыдается. К счастью, зазвучал гонг, сзывающий к обеду, и неприятный разговор прекратился сам собой. За обедом, проходящим в присутствии слуг, они говорили на общие темы. Но Мелисса оставалась расстроенной. С точки зрения князя, его предложение было продиктовано долгом, а вот ее согласие основывалось на жажде славы. В результате, она, идя на поводу своего тщеславия, разрушила его жизнь.

Качаясь в гамаке, Мелисса в который раз подумала, что они оба несчастны. Впрочем, как можно рассуждать о счастье, когда в дело вступает политика. Ими двигал патриотизм, он заботился о Мотавии, а она — об интересах Англии и мире в Европе.

Шорох одежды заставил ее поднять голову. Перед ней стаяла самая красивая женщина, которую она когда-либо видела. Сходство ее с Луи было поразительным — те же золотые волосы и голубые глаза. Но женщина повернулась, и сходство исчезло. Волосы оказались просто белыми, а глаза скорее серыми, чем голубыми. Длинные ресницы скрывали их выражение. Однако, она, несомненно, принадлежала к аристократии, о чем недвусмысленно говорили благородные черты лица.

Женщина подошла ближе. На ней было шелковое платье цвета магнолии, почти не отличавшееся от цвета ее кожи. Вот она — возлюбленная князя, сразу же догадалась Мелисса, с присущей всем женщинам проницательностью.

— Вы Мелисса Бентон? — спросила она голосом, похожим на детский, что не вязалось с неприветливым выражением ее глаз. — Я — графиня Брин.

Мелисса поднялась с гамака и почувствовала себя маленькой рядом с этой высокой, стройной блондинкой. Кроме того, от женщины исходило сознание своей власти, основанной на красоте.

— Вижу, вы догадались, кто я, — продолжила графиня мягким голосом. — Уверена, что Луи не говорил обо мне.

Мелисса продолжала молчать. Она пожалела, что не оделась более официально, не сознавая, что ее платье табачного цвета отлично гармонирует с мягким блеском каштановых волос и кожей, успевшей немного загореть. Ей казалось, что она похожа на воробья рядом с павлином.

— Я рассчитывала найти здесь Луи, — продолжила графиня.

— Он на заседании Тайного Совета, но если вы хотите увидеть княгиню Елену…

— Нет уж, избавьте меня от этого, — голубые глаза графини сверкнули, — она терпеть не может незамужних женщин при дворе. По ее мнению, все они должны как можно скорее повыходить замуж и забеременеть. Впрочем, она скоро изменит свое мнение. После женитьбы князя ей не придется защищать его от женских чар. — Графиня искоса посмотрела на Мелиссу: — Вы думаете, что я недостаточно осторожна, раз говорю такие вещи?

— Я бы скорее назвала вас нетактичной, — не могла не ответить Мелисса.

— Да, нам всем троим не помешало бы иметь чувство такта, — полуприкрытые веки скрывали выражение глаз графини, но ее чувства ясно читались на лице. — Не имеет смысла притворяться — мы с вами знаем, чем вызвана ваша женитьба.

Мелисса кусала губы. Она не рассчитывала на любовь князя, но надеялась, что он не станет обсуждать подоплеку событий со всеми подряд. Впрочем, он любит эту женщину и, конечно же, не станет скрывать от нее правду.

— Я не виню вас, что вы приняли его предложение, — продолжила графиня, — на вашем месте я поступила бы так же. Но не могу сказать, что я в восторге от этого.

— Мне не интересны ваши чувства, — ответила Мелисса. — Я вас не знала и предпочла бы не знать никогда.

— К счастью, даже ваши желания не всегда осуществляются, — улыбнулась графиня. — Мы не могли не встретиться, раз уж вы сюда приехали. Если бы я избегала встреч с вами, пошли бы слухи.

— Слухи все равно пойдут!

Графиня продолжала улыбаться:

— Надеюсь, вы понимаете, что князь никуда меня не отпустит. Даже если я уеду из страны, он приедет ко мне. Представляете, что скажут люди!

Мелисса подивилась, как под такой красивой внешностью может скрываться столько язвительности. Впрочем, горькая правда всегда лучше сладкой лжи. Сложись все по-другому, и эта женщина стала бы невестой князя.

— Извините, если моя откровенность не понравилась вам, — продолжала графиня сладким голосом, — но, мне кажется, стоило прояснить положение, в котором мы оказались. Кроме того, для Луи будет лучше, если мы станем друзьями. Не стоит демонстрировать при нем взаимную неприязнь, ему и так нелегко. Приходится бороться со многими обстоятельствами.

— О каких обстоятельствах вы говорите?

— Как мало вы знаете о Мотавии. Луи ходит по канату. С одной стороны Англия, с другой — Словения, а под ним — Оппозиционная Партия, жаждущая его крови.

Внезапно послышались чьи-то шаги, и Мелисса, подняв голову, с облегчением увидела князя, пересекающего дворик. На полпути он понял, что не один, и поднял голову. На его лице промелькнула радость, когда он увидел графиню. Впрочем, это выражение мгновенно исчезло, и, поприветствовав Мелиссу с неизменной вежливостью, он повернулся к графине.

— Не ожидал встретить тебя, Элиза.

— Должна же я была засвидетельствовать почтение твоей невесте.

Князь бросил взгляд на Мелиссу, но та отвернулась.

— Я собираюсь дать бал в честь моей невесты, — тихо сказал он. — Думал, что там вы и познакомитесь.

— На виду у всех? Нет, это было бы слишком неприятно для нас обеих. Все равно мисс Бентон знает, кто я, и мы решили, что нам не стоит притворяться, когда мы наедине. — Неожиданно, глаза графини сверкнули: — Я понимаю, что на людях вы должны вести себя подобающе, — воскликнула она, — но неужели тебе надо так вести себя, когда мы одни?!

— Я и не предполагал, что мы все трое встретимся, — быстро ответил князь.

— Разве могло быть иначе, — голубые глаза Элизы наполнились слезами. — Или ты собираешься отослать меня? Тогда я немедленно уеду!

— Элиза, ради Бога, — князь неосознанно шагнул к графине, бросив на Мелиссу смущенный взгляд.

Она снова отвернулась. Если князь захочет продолжать свою связь с Элизой, она не сможет ему помешать, но, по крайней мере, может рассчитывать на его благоразумие. Такие вещи следует тщательно скрывать, чтобы не стать посмешищем всего двора и, без сомнения, целой страны. Мелисса посмотрела на графиню. Та продолжала плакать, но казалось, что слезы вызваны не столько любовью к князю, сколько горечью от потери своего положения. Но разве она могла сказать об этом, ведь она сама, по общему мнению, выходила за князя ради титула.

— Ты знаешь, я никуда тебя не отпущу, — говорил тем временем князь, — но я не хочу, чтобы ты страдала. Скоро свадьба, приедет много гостей, об этом будут писать все газеты. Может быть, тебе, действительно, лучше уехать на время, чтобы не расстраиваться лишний раз?

— Я расстроюсь гораздо больше, если не смогу присутствовать при этом. У меня есть утешение — я знаю, что ты женишься не по своей воле.

— Тебе нужны подтверждения? — в голосе князя было столько боли, что Мелисса почувствовала себя лишней и сочла за лучшее немедленно уйти.

Только оказавшись в своей спальне, она позволила себе расслабиться и обдумать ситуацию. Ей казалось странным, что связь князя с Элизой так ее задевает. Впрочем, он ведь никогда не скрывал своей любви к другой женщине, так же как не скрывал причин, по которым он сделал предложение. Он был честен и делал все, чтобы у нее не возникло беспочвенных надежд по поводу будущего.

Она вскочила и принялась мерить комнату шагами. Почему же она так расстраивается из-за этой графини? При других обстоятельствах князь никогда бы не сделал ей предложение. Но даже если бы и сделал, она бы ему решительно отказала! Его почти средневековый образ жизни ей не нравился.

Она подошла к окну. За ним можно было видеть западную часть дворцового сада, с ухоженными лужайками и могучими древними деревьями. Но она не замечала красот природы, ее слишком занимали собственные мысли. А каким должен быть человек, с которым она могла бы связать жизнь? Ну, прежде всего, его положение должно основываться на его личных способностях и успехах, а не на праве рождения. И он должен любить ее как женщину, а не как хозяйку гигантской компании. Но по иронии судьбы, человек, который скоро станет ее мужем, не подходил ни к одному из этих требований.

Она снова попыталась заставить себя рассматривать свой брак как политическую необходимость, но не смогла. Что такое Англия, Европа, мир во всем мире, когда речь заходит о живых людях, людях из плоти и крови. Знал ли сэр Дональд об Элизе, надеялся ли, что со временем Мелисса сможет привыкнуть к князю, а он — к ней. Стерпится — слюбится, так ведь говорится? В таком случае, он — совершенно бесчувственный человек.

Только сейчас Мелисса осознала, что все еще держит учебник мотавского в руке. Она раздраженно бросила книгу на кровать. Как она недавно узнала, в мотавском отсутствовало понятие «любовь», вместо него использовались слова «согласие» и «единство». Но, по словам профессора Мори, ее учителя языка, даже они употреблялись очень редко.

— Мы — логичный народ, — объяснял он ей только вчера. — В других языках слово «любовь» используется так часто, что теряет свое истинное значение. "Я люблю музыку, я люблю мороженное, я люблю женщину". Мотавцы никогда не станут использовать один и тот же глагол для описания трех столь разных эмоций.

— Но у вас даже нет слова «любовь», — воскликнула она. — Вы не верите в нее?

— Наоборот, мы верим в нее так глубоко, что не можем выразить словами.

— Но как же быть, если надо точно знать — любят тебя или нет?

Профессор посмотрел на нее с таким недоумением, что Мелисса прикусила язык. Напрасно она спросила, он, как и все вокруг, верил, что она выходит за князя по любви.

— Я-то как раз уверена, — поспешно добавила она. — Просто мне интересно.

Вспомнив этот разговор, Мелисса подошла к кровати и взяла книгу. В конце концов, «любовь» — слово, которое вряд ли когда-нибудь понадобится ей в этой стране.