Принц Парк Авеню (ЛП)

Мы пробирались к тем картинам.

Я уже начал подумывать, что было бы неплохо, если бы сегодня вечером у нас состоялось свидание.

— Официально этот художник довольно талантлив, — прошептала она. — Но я не уверена, что этого достаточно, если мы с тобой ничего не чувствуем.

— Он талантлив? — Честно говоря, я был в этом совсем не уверен, откуда она узнала, что он талантлив. Я все еще был вполне уверен, что смогу сам нарисовать такие же картины, причем всего за пару часов.

— Как он кладет цвет и использует иллюзию тени и света. Видишь вот здесь? — Она указала на верхний правый угол холста, на котором было несколько всплесков желтой краски. — Это многообещающе, своего рода дань уважения Ротко и Тернеру. Но это слишком правильно — нет страсти. (Джозефа Мэллорда Уильяма Тёрнера (Joseph Mallord William Turner) и Марка Ротко. Тёрнер — горячо любимый многими британцами пейзажист — родился в 1775 году в лондонском районе Ковент-Гарден и в возрасте всего 14 лет поступил в Королевскую академию искусств, а вскоре стал ее членом. Созданные им живописные пейзажи и акварели были по-настоящему новаторскими для того времени, и многие специалисты называют его предтечей французских импрессионистов.

Марк Ротко (настоящее имя — Маркус Роткович) родился в 1903 году в Двинске, в России (ныне Даугавпилс, Латвия). В 1913 году вместе с семьей переехал в США и впоследствии стал одним из признанных американских послевоенных художников. Он известен своими абстрактными медитативными картинами больших форматов, состоящими из прямоугольных цветовых полей. – прим. пер.)

Мне понравилось, что она не любит художников, в которых не хватает страсти. В ней было столько страсти, что картины и художники, которых она предлагала купить должны были, по крайней мере, ей соответствовать.

— Может нам стоит уйти? — спросил я, отчаянно желая выбраться от сюда, остаться с ней наедине.

— Прости, — вздрогнув произнесла она.

Я сжал ей руку.

— Нет причин извиняться. — Я стал пробираться на выход.

— Мне следовало сначала посмотреть все самой, прежде чем приводить тебя.

На сердце стало тяжело. Я все время забывал, что для нее это была работа. Мы вышли на свежий осенний воздух, но я не стал отпускать ее руку, пока мы шли к Седьмой Авеню. Своим прикосновением, я хотел дать ей понять, что мы были не просто клиент и арт-консультант.

— Я с удовольствием побывал здесь, — произнес я. Мне хотелось от нее услышать, что ей тоже понравилось вместе со мной посетить эту выставку. Неужели для нее это всего лишь работа?

— Мы пробыли там двадцать минут. Тебе, вероятно, пришлось пораньше уйти из офиса…

— Грейс, я с радостью приехал сюда. На самом деле, я тут подумал, может мне еще нужна какая-то мебель в квартиру. — Я обнаружил, что сегодня наслаждаюсь ее компанией. И картины для меня были не важны. И мне захотелось найти причину, чтобы опять увидеть ее в среду, чтобы дать ей понять, что речь между наши идет не только о работе.

— Мне кажется, что большинство магазинов уже закрыты, — произнесла она.

Я провел пальцем по ее руке.

— Не сегодня, но, если я скажу тебе, что ты можешь купить все, что захочешь ко мне домой… — Я выдержал паузу, собираясь с духом, чтобы совершить последний шаг с обрыва. — Не хочешь пойти со мной на свидание?

— Свидание? — спросила она. Всегда отвечает вопросом на вопрос.

— Да, — ответил я. — На свидание.

— Мне казалось, что после секса будет «ничего»? — произнесла она. Мне хотелось, чтобы она подняла этот вопрос. Хотелось, чтобы она почувствовала мою тягу к ней. Каждое движение, которое она совершала для меня было совершенно завораживающим, то, как она с такой страстью рассказывала об искусстве, настолько убедительно, что мне хотелось ее слушать весь день. Несмотря на то, что всю свою взрослую жизнь я избегал отношений, каким-то образом Грейс оказалась на моем радаре, и теперь я чувствовал, как будто находился на улице с односторонним движением и у меня не было выбора, кроме как идти вперед, дальше и дальше, проводив с ней все больше времени.

— Что я могу сказать? Я нарушаю свои правила. — Я попытался изобразить улыбку и радость, но низкий гул у меня в животе сообщил, что ничего светлого и радостно в этой улице с односторонним движением не было.

— Ну, мне казалось, что я должна помогать тебе… дерьмо. — Что-то привлекло ее внимание в витрине магазина. Она остановилась и направилась к витрине. Выдернув свою руку из моей, положив обе ладони на стекло. — Я не могу поверить, что они выставили ее на продажу.

— Что это такое?

— Моя картина. Они выставили на продажу мою картину, — сказала она, глядя в потемневший магазин, упадническим голосом.

— Она была в твоей галереи? — Спросил я. Она отошла назад, подняв глаза на вывеску, чтобы прочитать название магазина.

— Это Ренуар. Разве это не самая красивая вещь, которую ты когда-либо видел? — спросила она, потрясенно стоя у витрины. Я подошел поближе. — Посмотри на ее лицо. — На картине была изображена молодая девчушка, выглядывающая из-за материнской юбки, с волосами, завязанными красной лентой. Она смотрела прямо на нас.

— Очень красиво, — ответил я, именно так я и думал. Эта картина немного напомнила мне женщину, писавшую письмо… Ла Туша, которую я купил у Грейс. В этой картине присутствовала та же загадка. Но Грейс была расстроена, увидев эту картину. Я не привык, чтобы люди вокруг меня проявляли своим эмоции. — Ты думаешь, что мне следует ее купить? — спросил я.

Она не ответила.

— Пошли отсюда. — Она отвернулась и направилась вперед по улице.

— Грейс, — позвал я, догнав ее. — Поговори со мной.

— Я не хочу говорить об этом. — Вздохнула она. — Это картина принадлежала мне… долгое время. Теперь она не моя. Я сделала то, что было необходимо в тот момент, а теперь мне нужно уйти. — Она ускорилась, опустив голову, глядя под ноги.

— Эй, — окликнул я, схватив ее за локоть.

— Нет. С меня хватит всех этих разговоров. Я хочу вернуться домой.

Она словно двинула кулаком мне в живот. Мне хотелось продолжить с ней вечер. Я не был готов отпустить ее.

Она резко подняла руку, останавливая мимо проезжающее такси, которое тут же завизжав тормозами остановилось.

— Прости, но мне нужно уехать.

Я засунул руки в карманы, она закрыла за собой дверь, оставив меня стоять на тротуаре.

Впервые за очень долгое время я захотел отношений, чего-то большего от женщины, и вот я стоял одинокий на тротуаре, освещенный задними фарами такси, в котором сидела Грейс Астор. Она не только не дала согласие встречаться со мной, но и убежала через несколько минут, как я ей это предложил. Я оглянулся на картину, которая ее так расстроила. Мне захотелось что-то предпринять, чтобы она больше не расстраивалась.

12.

Грейс

Сэм был человеком слова и бизнесменом во всем. Поэтому я была здесь, рядом с ним в лимузине в субботний вечер, отправляясь на наше свидание. А было ли это, на самом деле, свидание? Или мы должны были купить ему мебель? Я уже запуталась, если честно.

— Я собираюсь обставить всю твою квартиру. Ты ведь понимаешь это, да? — Спросила я. — Кабинет, спальню, ванную, купить ковры, светильники, все.

— Все, что хочешь, чтобы ты почувствовала себя лучше, согласившись на это свидание, — ответил он и сжал мою руку.

— Это была сделка, — сказала я, ухмыляясь. — Ты не можешь забрать своим слова назад.

— Я не такой. Но ты сказала, что не делаешь того, чего не хочешь. Поэтому могу с уверенностью сказать, что тебе хочется находиться здесь со мной, так же, как ты захотела сделать татуировку.

Он был прав, но я не собиралась в этом ему признаваться.

— Думай, как хочешь, чтобы удовлетворить свое эго, мистер Шоу.

Сэм совершенно спокойно относился к моим поддразниваниям, как и обычно. Несмотря на то, что мой разум говорил мне не соглашаться двинуться вперед, к чему-то большему с Сэмом Шоу… обычному свиданию, я моментально согласилась, как только он появился на пороге моего дома в Бруклине с водителем, я так обрадовалась. Он пытался произвести на меня впечатление, и это было мило с его стороны.

Машина замедлилась и остановилась в паре кварталов от его дома. Я надеялась, что он не поведет меня к себе перепихнуться, не то, чтобы я не стала бы заниматься с ним сексом, но, если честно, я была не прочь сначала поужинать.

— Ты собираешься прогуляться со мной пешком? — Спросила я, когда он открыл дверь и помог мне выйти из машины.

— Мы прибыли, — ответил он, указывая на здание перед нами. — Если ты устанешь ходить на своих каблуках, я могу понести тебя на закорках.

Здание перед нами ничем не напоминало ресторан. Там было темно, и я не видела внутри никого. Мы находились на довольно пустынной улице. Я огляделась вокруг. Где именно мы находились? Я еще раз посмотрела на огромный особняк перед собой. Разве это не одно из моих самых любимых мест в мире? Я не видела его в темное время суток. Здесь хранилась самая красивая коллекция произведений искусств. Я всегда мечтала, как буду ужинать здесь, готовая разделить время с Тедди Рузвельтом и Эдит Уортон, как будто я не обычный посетитель, а гость в этом огромном доме.

— Думаю, ты была здесь миллион раз, но я задался вопросом, не хочешь ли ты посетить этот особняк вместе со мной? — спросил Сэм, взяв меня за руку, и повел вперед.

Я думала, что мы отправимся ужинать в какой-нибудь модный ресторан. Экскурсия по этому особняку была намного лучше, но черные шпильки, которые я надела к синей кожаной юбке и шелковой блузе, на самом деле, не были предназначены для прогулок. Но Сэм в очередной раз удивил меня.

— Эти туфли — что-то с чем-то, — произнес он.

Я посмотрела на него, он смотрел на мои ноги.

— Что-то с чем-то? — улыбаясь, переспросила я.

Наши глаза встретились.

— Да, тебе следует держать перед собой знак, предупреждающий водителей об опасности, — прошептал он мне на ухо.

Мне хотелось, чтобы он поцеловал меня, но если он меня поцелует, мы уже не сможем остановиться и никуда не пойдем.

Мы вошли внутрь, нас встретил мужчина с поднос в руках, с двумя бокалами шампанского. Сэм взял оба и один передал мне.

— За прекрасный вечер.

— Сэм, — произнесла я, сделав глоток, — с твоей стороны — это очень мило привести меня сюда, спасибо. Но я немного не понимаю. Это официальный прием или что? — Спросила я, переступая с ноги на ногу.

— Можешь называть, как хочешь, — ответил он. — Я просто подумал, что ты могла бы сначала показать мне свои любимые картины, а потом мы поужинаем в столовой.

— В столовой? — Он же не имел ввиду столовую Фрика. Может, он имел в виду какой-нибудь ресторан поблизости? (Беспощадный сталелитейный магнат Генри Клей Фрик (1849–1919) обладал прекрасным вкусом и собрал за свою жизнь небольшую, но безупречную коллекцию живописи, которая и выставлена в его пышном особняке на Пятой авеню. Здесь есть Тициан и Гольбейн, Вермеер и Ван Эйк, Тернер и Уистлер, Эль Греко и Гойя — и все это в дюжине комнат, которые можно обойти всего за один час. – прим. пер.)

— Да, меня попросили выбрать комнату, но поскольку я понятия не имел, в какой бы ты хотела поужинать, то ограничился обычным выбором.

— Мы будем ужинать в столовой среди Гейнсборо и Хоппнера? — Я даже не могла в это поверить. Эта комната была моей самой любимой во всем особняке.

— Честно говоря, я не могу перечислить тебе художников в столовой. Могу лишь сказать, что там висит много картин. Я подумал, тебе понравится.

— Понравится? — переспросила я, глядя на него во все глаза, он нахмурился. — Я в восторге от этого, об этом я могла только мечтать. — И у него на щеках появился слабый румянец, я взяла его за руку. — С чего начнем?

Он привел меня в Garden Court. Здесь на удивление не было ни одного человека. Изогнутая стеклянная крыша, которая обычно впускала солнце, была темной, но фонтан посреди двора все еще посылал брызги на пальмы, росшие вокруг, несмотря на ночное время. Неужели мы здесь одни?

— Сэм Шоу, такое впечатление, что мы здесь одни, — прошептала я, наши шаги по каменной дорожке эхом разносились вокруг.

— Обычно это место закрыто для посещений в субботу вечером. Я подумал, что было бы неплохо походить здесь одним, только ты и я.

Никто никогда за всю мою жизнь ничего подобного для меня не делал. Ладно, честно говоря, никто, с кем я встречалась в художественной школе, просто не имел денег на такие сюрпризы, но главное не это делало сегодняшний вечер нечто особенным. Сэм все организовал, потому что думал обо мне, и от этого я была счастлива. Он все продумал, пытаясь сделать наше свидание нечто особенным, заставляло меня чувствовать себя, на самом деле, особенной. Меня пробрала дрожь.

— Ты так поступаешь всегда? С такой роскошью поражаешь женщин, чтобы потом залезть им в трусики?

Он провел по волосам.

— Я тебя поразил?

Мне не хотелось признаваться, не хотелось, хотя это было настолько очевидно, я не привыкла к мужчинам, обращающимся со мной, как будто я для них особенная, потому что, если я признаюсь ему в этом, он может перестать меня поражать и относится ко мне подобным образом, а мне бы этого не хотелось.

— Да. Немного.

Уголки его губ начали подниматься вверх, и он кивнул.

— На самом деле, очень сильно поразил, — призналась я.

— Хорошо.

— Я хочу снять туфли, если ты не возражаешь, — спросила я, когда мы вошли в небольшую Oval Room без окон в конце Garden Court.

— Делай все, чтобы чувствовать себя комфортно. Если ты захочешь снять юбку и пройтись здесь голой, я тоже не буду возражать.

Я засмеялась.

— Обнаженная у Фрика? Нет, только не с этими картинами, которые словно смотрят на тебя со стороны, — произнесла я, махнув рукой на портреты, висевшие в комнате. — Мы можем проделать это, когда поедем в Гуггенхайм.

Сэм засмеялся. Почему я раньше не замечала морщинок в уголках его глаз, когда он смеялся? Возможно, потому что я не часто видела его смеющимся. Но улыбка ему шла. Я даже представляла Сэма ребенком, играющего и кувыркающегося со своими друзьями на заднем дворе, молодым и беззаботным. Когда же он стал таким серьезным и напряженным?

Мы переходили из комнаты в комнату, останавливаясь у картин. Иногда я говорила ему, что мне нравится в этой картине. Сэм, мне так казалось, с радостью меня слушал, беря за руку время от времени.

— Это Дега? — поинтересовался он, кивнув на картину с балеринами. — Ты сказала, что он любил рисовать танцовщиц.

Я испытала настоящую гордость. Оказывается, он внимательно слушал меня и ему было интересно, что я рассказывала.

— Да. Дега. Это очень типично для его работ.

Сэм наклонился вперед, чтобы прочитать название на табличке.

— «Репетиция».

— Дега любил рисовать реальную жизнь, а не позирующих моделей, он следовал этой теме во всем своем творчестве. — Сэм молчал, разглядывая картину. — Почти половина его работ изображает танцовщиц, они очень хорошо продавались.

Он выпрямился и повернулся ко мне.

— Аххх, он был своего рода бизнесменом в своем искусстве. Как ты к этому относишься, Грейс Астор? Тебе не нравятся ведь люди, которые хотели просто зарабатывать на своем искусстве.

Я засмеялась. Это был настоящий и честный вызов.

— Думаю в случае с Дега, это было сочетание разума и сердца. По крайней мере, мне нравится так думать.

Мы вошли в West Gallery.

— Это моя любимая, — произнесла я, стоя вместе с Сэмом перед картиной Тернера «Гавань в Дьеппе». — Как он нарисовал поверхность воды, словно похожей на стекло. — Я покачала головой. — Меня это каждый раз восхищает.

— Что ты имеешь ввиду? — спросил он, у него на лбу появились морщины, пока он рассматривал холст.

— Посмотри, где солнце светится в воде. Ты не должен так скрупулезно разглядывать все детали картины. Просто смотри на всю картину в целом…

— О, вау, да, — ответил он. — Я вижу. Свет. Это прекрасно.

Его радость была настолько настоящей, и увидев, что она ему понравилась также, как и мне, я тоже испытала настоящую радость.

— Некоторые критиковали его за не реалистичность, потому что в его картинах очень красивый свет, — пояснила я.

— Люди всегда находят, что покритиковать.

Мужчина при входе, который предлагал нам шампанское, прервал нас:

— Сэр, ужин готов, когда вы хотите, чтобы он был подан?

— Ты проголодалась? — спросил Сэм.

— Конечно, — ответила я, хотя, честно говоря, я совсем не проголодалась. Я чувствовала себя настолько наполненной жизнью и счастьем. Сейчас. С Сэмом.

— Эти картины настолько романтичные, — произнесла я, входя в столовую. — Можешь себе представить, каково было носить такие наряды в Великобритании восемнадцатого века?

Сэм оглянулся на портреты богатых британских землевладельцев и их жен.

— Разве сейчас не одеваются похожим образом в Англии? — спросил он, помогая мне сесть и занимая свое место за обеденным столом в середине комнаты, накрытым на две персоны. — Мне кажется это у тебя в крови.

Я засмеялась.

— Всякий раз, когда я навещаю нашу семью в Англии обязательно беру с собой шелковую мантию и напомаженные парики.

— Когда вы переехали в Штаты? — спросил он, два официанта наполнили бокал для воды и вина.

— Мы переехали в Нью-Йорк, когда мне было пять. Я мало что помню об Англии, но ругаюсь на британский манер, и то только лишь потому, что мой отец в этом очень хорош. А где вырос ты?

Улыбка Сэма исчезла, и его лицо помрачнело.

— В Джерси.

— Твои родители все еще живут там? — поинтересовалась я.

Возникла тишина, словно он раздумывал об ответе на такой обычный вопрос.

— Нет. Они погибли, когда мне было двенадцать. У меня никого нет.

Как будто меня ударили в живот. Миллион слов пронеслись у меня в голове, прежде чем я смогла подобрать хоть одно. Я так хотела сказать что-то правильное. В конце концов, я произнесла:

— Боже, прости, — и протянула руку через стол, чтобы пожать его, но он успел одернуть.

— Это было уже давно, — ответил он, положив салфетку на колени.

— Ты росла в моем доме? — спросил он, меняя тему разговора. Мне хотелось, чтобы он понял, что я сожалею о его потере, мне хотелось его как-то подбодрить. Несмотря на свое отстраненное и решительно выражение лица, Сэм был добрым и щедрым человеком, который заслуживал только хорошего в своей жизни.

— Сэм, твои родители…

Он прочистил горло.

— Я не хочу говорить об этом. Давай наслаждаться ужином. Я подумал, что если я буду смотреть на тебя весь вечер, то перед тобой тоже будет что-то красивое. — Его слова вернули меня к нашему свиданию.

— Ты очень симпатичный. На мой взгляд не так уж плох, даже без всех этих картин.

Сэм улыбнулся, мальчишеской улыбкой.

— Ты однозначно хочешь меня.

Я хихикнула.

— Ты однозначно хочешь меня.

Он пожал плечами.

— Конечно.

Принесли блюда, и мы замолчали, пока снова не оказались одни. Мы с удовольствием смотрели друг на друга, не отводя взгляд, как будто боялись, что если кто-то из нас отвернется, другой исчезнет.

Я не хотела портить сегодняшний вечер, заставляя его говорить о своем прошлом. Казалось, каждая встреча с ним открывала мне в нем что-то более глубокое, более человечное, более… чувственное. Сейчас я ужинала не с каким-то богатым испорченным парнем, нет, Сэм Шоу, видно, много знал о потере и преодолел эту трагедию. Похоже, ему все далось не легко в этой жизни.

И мне захотелось узнать все, о чем он думает, все до последней мысли.

13.

Сэм

Мы подъехали к дому Грейс, и как только я отпустил ее руку, то почувствовал, что потерял ее тепло, когда мы вышли из машины.

— Позволь, я помогу тебе выйти, — сказал я, быстро выходя и обогнув позади машину, открыл дверь, снова встретившись с ней взглядом. Она улыбалась мне. Черт возьми, ее улыбка!

— Тебе не стоило беспокоиться, — произнесла она, но что-то в ее улыбке подсказывало мне, что ей понравилось, что я открыл дверь и помог ей выйти.

Мы направились к ее квартире, тем самым продлевая каждый момент нашего прекрасного вечера.

Я не мог поверить, что у меня не возникло такой мысли раньше — пригласить ее на свидание. Я почти пропустил свой лучший вечер в жизни.

Грейс левой рукой вставила ключ в замок, хотя я знал, что она правша, но, видно, ей не хотелось отпускать мою руку. И вот сейчас, наверное, наши дорожки разойдутся.

Она вошла внутрь и оглянулась, когда я не последовал за ней.

— Думаю, мне пора. — У меня было достаточно причин, из-за которых не стоило переступать порог ее квартиры. Во-первых, я не хотел, чтобы она подумала, что устроил сегодняшний вечер, чтобы потом заняться с ней сексом. Мне нравилась эта девушка, мне нравилось с ней разговаривать и проводить время, а не только спать. Но я желал от нее большего. Мне захотелось ее чем-то поразить, впечатлить. Мне захотелось, чтобы я ей тоже понравился.

И это меня пугало.

Я, фактически, забрел на совершенно незнакомую территорию, не зная, как на ней действовать.

— О. — Улыбка в ее глазах померкла. — Я понимаю, — произнесла она без эмоционально. Она не поняла моего отказа. Я хотел остаться, и я не собирался отказываться от нее.

— Мне кажется, что так будет лучше. — Объяснил я, пытаясь дать ей понять, что мне не хотелось бы испортить этот вечер, зайдя внутрь, потому что до конца я не знал, что будет потом? У меня не было опыта в этом вопросе, и я не мог точно сказать, что нас ждет.

Она опустила глаза в пол. Я заставил ее расстроиться, и возненавидел эту мысль.

— Ты хочешь, чтобы я вошел? — Спросил я. Она уверена? Может она знает то, чего не знаю я, того, как там все дальше?

— Нет, если ты не хочешь.

Господи. Конечно же я хотел.

— Я все понимаю и все нормально.

— Я, на самом деле, очень хочу войти, — ответил я, проведя пальцем по ее подбородку и приподняв, чтобы увидеть ее прекрасные голубые глаза. Она, сдвинув брови, смотрела на меня. — Но не знаю, как должен себя вести. — Разве я не знаю, что будет дальше, и разве я не хочу этого? Разве я не хочу получить от нее больше?

Я только знал, что желание может привести к полному разочарованию.

— Ты не знаешь, как себя вести в данной ситуации? — спросила она.

Я пожал плечами и убрал руку с ее лица. Невольно, я открыл ей часть себя, ту часть, которую никто никогда не видел. И был не уверен, что способен дать ей что-то еще. Я был на полпути марафона без тренировки. Мои мышцы ослабли от такой дистанции, а в легких не было воздуха.

Она могла сказать какую-то колкость на мое замечание, выдав мне очередное дерьмо. Но она этого не сделала. Мне показалось, что она поняла, о чем я говорил.

— Я тоже. Давай узнаем вместе, — только и сказала она.

Она повернулась и вошла внутрь, и словно она была моим кислородом, я последовал за ней. Я больше ничего не мог поделать.

— Грейс, — позвал я.

— Иди сюда. — Я последовал на ее голос, ботинки утонули в толстом ковре в ее коридоре. Квартира выглядела такой же утонченной, как и она сама. Современные люстры свисали с потолков. Стены в серых и серебряных тонах, стиль полов и мебели сочетался таким образом, что создавал целостную картину, дорогую картину, к которой явно приложили руку со вкусом. Эта квартира совершенно не напоминала квартиру обычного двадцатилетнего жителя Бруклина. Можно Принцессу с Парк Авеню перевезти в другое место, но невозможно убрать стиль Парк Авеню из девушки, которая выросла там.

— На этот раз на постели. — Она стояла в углу своей спальни лицом ко мне и скидывала туфли.

— Ты нетерпелива, — ответил я. Она хотела меня, и это было хорошо. Возможно для меня, даже особо не имело значения, что будет дальше. До сих пор мы же как-то существовали.

— Я ждал весь вечер. — Она начала возиться с застежкой на юбке, поэтому я шагнул вперед и убрал ее руку.

— Если мы собираемся лечь в постель, я не хочу торопиться. — Одной рукой я обнял ее за талию, а другой приподнял ее лицо.

— Если?!

На самом деле никакого «если» не было. Явно не сейчас, когда мы находились в ее спальне. Я готов был поиметь ее сегодня, но дело было не только в том, чтобы кончить и отделаться от сексуального зуда, я хотел, чтобы она получила удовольствие.

— Поэтому никакой спешки, Грейс Астор. — Я провел по ее шеи, полностью загипнотизированный ее молочно-белой кожей.

Усевшись на край кровати, я потянул ее к себе между ног. Так я мог лучше ее разглядеть. Я не спеша стал расстегивать ее блузку, приподняв бровь, как только она попыталась помочь мне. Она смирившись опустила руки и дала мне возможность расстегивать маленькие синие пуговицы самому. Я расстегнул ее блузку, показался белый кружевной лифчик.

— Мне нравится. — Я провел указательным пальцем по краю чашечки, наслаждаясь ощущением кружев и ее гладкой кожи. Ее соски набухли, и я с трудом удержался, чтобы не ущипнуть, не прикусить, не начать сосать их. Мой член вжался в молнию на брюках.

Черт, она была такой сладкой, такой милой, такой неповторимой.

Я вытащил ее блузку и заскользил рукой под юбку.

— Твоя спальня выглядит настолько идеально. Ковер, подушки, одеяло. Мы устроим здесь настоящий беспорядок. Ты ведь знаешь это, правда?

Она втянула нижнюю губу в рот, покачиваясь, как только я заскользил по ее бедру.

— Мы будем трахаться везде. — Я погладил ее ногу большим пальцем. Палец легко скользил по ее коже, она была такой влажной, я чувствовал это по краю трусиков. — Твои соки будут повсюду, орошая все вокруг. Ты готова к этому?

Она кивнула, ее движения немного замедлились, а глаза затуманились.

— И я кончу с тобой. Я кончу на твою прекрасную кожу, пометив тебя, что ты принадлежишь мне. — Я сунул большой палец под трусики в ее складки. Она ахнула, ухватив меня за плечи, чтобы сохранить баланс.

— Да, — выдохнула она, не отрываясь от моих глаз.

Я начал совершать маленькие круги пальцем. Движения легкие, медленно продвигаясь к ее клитору. Она все сильнее сжимала мне плечи.

Я завораживал ее, и чем глубже она впадала под мое заклинание, тем более опьяняющей становилась. Фактически, она поклонялась моим пальцам, и тому, что они делали, это было потрясающе, словно я входил внутрь нее своим членом. Я никогда не испытывал такой эйфории за счет другой женщины.

Ее киска и клитор пульсировали под моим пальцем, а мой член пульсировал в штанах, вторя им в ответ. И чувствуя ее влажность, видя ее возбуждение, я полностью попался под ее чары.

— Мне нужно большего, — сказала она, вытаскивая рубашку из моих брюк.

— Большего? — Спросил я.

— От тебя. — Неужели она не понимала, что сама имела столько, сколько не могла дать ни одна женщина?

Я убрал руку, сдвинув ее трусики вниз, затем расстегнул юбку и лифчик. Обхватив ее за талию, усадил Грейс на кровать.

— Ложись, — сказал я, не в силах оторвать от нее взгляд даже на секунду, пока сам раздевался.

— Хорошо. — Ее взгляд передвигался между моим лицом и членом. Она протянула руку. — Мне он нравится.

— Он? — Спросил я, голый ползя на коленях по кровати.

— Мы, — заторможено произнесла она, проводя ногой по моей икре, а затем притягивая меня поближе. — Мне нравится, когда мы находимся так близко друг к другу.

Мое сердце сжалось. Она говорила о стереотипах, которые были у нас. Я не привык иметь дело несколько раз с одной женщиной. Головой я понимал, что должен бежать, но с Грейс мой разум отказывал. Так и должно было быть.

— И когда голые.

Я опустил губы на ее маленькую улыбку, захватив ее мягкие губы своим ртом. Она застонала или замурлыкала, и вибрация от ее звуков устремилась прямиком к моему члену. Если бы она была другой девушкой, я бы уже кончил. Мой член напрягся до такой степени, с отчаяньем нуждаясь в ее тугой, мокрой киске.

Я проделал путь вниз по ее шее целуя и посасывая, желая ее съесть целиком, желая заставить ее сходить с ума от страсти также, как и я.

Я прочертил дорожку еле уловимых поцелуев от бедренной кости к другой, а затем начал все с самого начала.

Она ухватилась за мои волосы.

— У меня ноги дрожат.

Я прошелся рукой по всей длине ее ног.

— Твое тело говорит, как сильно оно меня хочет, — пробормотал я в ложбинку между ее грудями.

Она застонала.

— Но я хочу, чтобы ты сама сказала мне. — Мне хотелось слышать ее слова. Мне необходимо было их услышать, она должна признаться самой себе, что хотела.

— Я хочу тебя, — прошептала она.

— Скажи еще раз.

— Я хочу тебя, — переведя дыхание, выдохнула она. — Я хочу тебя. Я хочу тебя. — Извиваясь твердила она подо мной. — Пожалуйста, Сэм.

У меня вырвался стон.

Моментально я разорвал презерватив, который вытащил из своего портмоне, и раскатал.

— Ты готова, Принцесса?

Она из-под ресниц взглянула на меня и молча кивнула.

— Перевернись. — Может, если бы мне не пришлось видеть ее красивые глаза наполовину закрытыми, когда я вхожу в нее, у меня остался бы еще боевой дух продержаться более пяти секунд.

Она приподняла голову и перекатилась на живот. Я приподнял ее бедра, открывая своему взгляду ее набухшую киску. Господи. Продержаться с ней пять секунд — это чудо. Я подвел член к ее входу и мне пришлось перевести дух. Почувствовать ее влажный вход своей головкой — ощущение просто головокружительным.

Но что-то было не так. Мне необходимо было видеть ее лицо, чувствовать ее тепло на своей коже. Она была для меня не просто женщиной, которую я хотел трахнуть — мы разделяли с ней что-то большее.

Я резко упал на бок и потянул ее к себе, теперь ее задница была на моих коленях, плечи лежали на кровати. Да. Мне нужна была эта близость с ней. Я втянул воздух, сладкий аромат ее волос.

— Посмотри на меня, — попросил я, и она посмотрела. Бл*дь. Я толкнулся внутрь нее по самые яйца, и чуть не кончил, она с трудом перевела дыхание от моего вторжения.

— Как ты? — Спросил я.

— Еще, — ответила она, потянувшись к моей заднице, как только я глубоко вошел в нее. Мы превратились в клубок, состоящий из одних конечностей, каждая наша часть была взаимосвязана.

Я медленно начал двигаться, небольшими движениями, удерживая ее на месте за плечо и талию.

— Господи, — задыхаясь произнесла она, закрыв глаза.

— Посмотри на меня, — снова произнес я. Мне необходимо было видеть ее глаза, и я хотел, чтобы она видела меня. Мне хотелось, чтобы у меня остались воспоминания о нашем сексе, что все это было реально.

Мои толчки стали резче. Она впилась мне в бедро ногтями. Я понадеялся, что там останется след от ее ногтей. Еще одно напоминание об абсолютном блаженстве, которое могло остаться у меня на коже.

Я понял из ее гортанного крика, что ее клитор и киска начинают сжиматься, она широко открыла рот, как только я стал кружить по ее сгустку нервных окончаний. Она сжималась вокруг моего члена.

Мы смотрели друг на друга ошеломленно, страстно и соединено, пока толчки наших тел все быстрее и сильнее подводили к бездне. Мы ни на секунду не отвели друг от друга взгляда, мы двигались как грохот грома, который слышался где-то вдалеке, но потом становился все громче и громче, пока с треском не сверкнула молния. Ее оргазм прошелся волной по ее телу, буквально накрыв меня через долю секунды.

Было такое чувство, как будто мы находились где-то в путешествии, и решили переждать бурю, таким был наш секс, сближая нас, связывая вместе.

— Сегодня было… — Грейс остановилась и посмотрела на меня, как будто я должен был добавить слово, которое она не могла подобрать. — Очень сильно, — наконец, сказала она.

И я не собирался отрицать, потому что она была права. «Очень сильно» было именно тем словом, которое больше всего подходило к сегодняшнему сексу. «Очень сильно» было намного больше, чем когда-либо у меня с любой из женщин. «Очень сильно» было именно тем, чего я никогда не осмеливался хотеть. И «очень сильно» было именно тем, что мне когда-либо казалось возможным.

— Спасибо, — произнесла она. — Не за… ну, да, за оргазм, но…

— Оргазмы. Не упоминай его в единственном числе, как будто он был одним единственным.

Она хихикнула и ткнула кулаком меня в грудь.

— Ладно, спасибо за оргазмыыыыы, и за Фрика… и за ужин. Я не привыкла… чтобы обо мне так кто-то заботился. Это было за гранью…

— Ты же Принцесса. И именно этого ты заслуживаешь. — Я особо не заморачивался с Фриком, вернее, со свиданием у Фрика, и уж точно не думал, что какой-нибудь из ее мужчин мог устроить такое свидание у него в особняке. Просто тогда я подумал, что ей могло это понравится.

— Ты решил, что я какая-то заносчивая принцесса с Парк Авеню, но…

— Эй, — ответил я, обхватывая ее руки своими. — Я подтруниваю над тобой, поскольку думаю, что ты особенная, и если с тобой не обращались как с Принцессой, то позор тем мужчинам, которые были с тобой.

— Ты даже представить себе не можешь, — пробормотала она.

Я не привык выслушивать истории от женщин, зная их достаточно хорошо. Энджи знала обо мне все, но для меня она не была женщиной в определенном смысле. Грейс что-то бормотала мне в грудь, пытаясь меня заинтересовать, заставив задать тысячу вопросов. А что, если она не захочет отвечать на них? Я тут же закрывался, как только она спрашивала обо мне что-то личное. А вдруг я испытаю боль, почувствую себя не комфортно, если тоже самое она сделает со мной? Мне необходимо было научиться открываться ей, отдавать больше себя. По крайней мере, это было справедливо в том лишь случае, если она готова была открыться мне также.

И мне стоило рискнуть, чтобы узнать о ней намного побольше.

— Могу я задать тебе вопрос?

Она перестала перебирать своими пальцами, прочерчивая дорожку по поим жизненным линиям на ладонях.

— Какой вопрос? — Пока Грейс не спросила, я не понимал до конца, что ответ на вопрос был своего рода формой самообороны.

Я притянул ее поближе и поцеловал в макушку.

— Почему ты тратишь столько времени на мужчин, которые тебя не заслуживают?

Она пожала плечами, отмахнувшись от меня.

Хотя я понимал, что ей необходимо было раскрыть свои секреты первой, хотя я не был готов раскрыть ей свои.

Я глубоко вздохнул.

— Мои мать и отец умерли в результате аварии, пьяный водитель врезался в них, когда мне было двенадцать.

Я сглотнул, глядя прямо перед собой, а не на Грейс. Я не часто делал подобные признания, поскольку не испытывал в этом необходимости, но прилив боли, к которому я подготовился на этот раз, был не таким жестким, как в прошлый. Мне всегда было больно говорить об этом, но страх самой боли останавливал меня, как и сама боль. — У меня не было родственников, поэтому я очутился в детском доме.

Она приподнялась на локтях, обратившись ко мне лицом. Обхватив мое лицо своими изящными руками, она провела большим пальцем по моей щеке.

Ее прикосновение придало мне силы продолжить, высказываться:

— Было тяжело. К тому времени я уже был достаточно взрослым, чтобы осознавать, что потерял. Тяжело, когда тебя из лучшей, прекрасной жизни бросают в совершенно другую. — Удивительно, но мои слова для меня были почти освобождением, как будто я отпускал что-то, и, наконец, мне удалось взглянуть на нее, она пыталась сморгнуть слезы.

— Это было очень давно. Теперь все стало намного лучше. — Мне не хотелось, чтобы она жалела меня. Мне, наоборот хотелось быть ближе к ней, совсем не чувствуя ее жалости. Я хотел открыться перед ней, потому что от нее хотел того же.

— Прости, — прошептала она.

Я выдохнул и сжал ее пальцы.

— Мне кажется, что ты очень особенный, Сэм Шоу, — произнесла она, опустив поцелуй на наши скрещенные руки.

— Мне кажется, что ты тоже особенная.

— Значит вот почему ты не покупаешь мебель?! У меня имеются какие-то ассоциации?

На что она намекала? У меня была Энджи и квартира на Парк Авеню. Я не придаю особого значения материальному имуществу, как большинство людей.

— Ты боишься что-либо потерять, да? — спросила она. — Ты боишься снова ощутить это.

Была ли она права сейчас, поскольку в моем сердце постоянно жила тупая ноющая боль, с которой я свыкся? Я пытался уберечь свою жизнь от вещей и людей, чтобы снова не разочароваться, ведь так?

— Прости. Я не хотела на тебя давить. У меня случайно вырвалось, — произнесла она.

Я не готов был с ней спорить, но все, что она только что сказала, для меня имело определенный смысл. Просто раньше я никогда не видел этой связи.

— Возможно, — наконец, произнес я. — Не знаю.

Она наклонилась вперед, поцеловав меня в живот.

— Моя мать изменяет моему отцу. И так было всегда. Он знает об этом, но по какой-то причине не разводится с ней, — вдруг сказала она, слегка пожав плечами, как и я, когда начал ей рассказывать о себе. Она решила все же мне исповедоваться, впустить меня, открыться.

— А ты, действуешь как твой отец?! — Задавал я вопрос. — Выбираешь людей по жизни, которые совершенно не заслуживают твоей любви?

— Возможно. А может я не хочу быть похожей на свою мать.

Неужели мы так похожи? Оба относимся к жизни и отношениям, основываясь на полученном опыте? Да, скорее всего именно так. Но я все еще до конца не понимал, почему вдруг решил устроить на нее настоящую охоту, раньше такого я никогда себе не позволял, так почему сейчас? И каким образом она сделала так, что мне захотелось большего, когда всю свою жизнь я думал, что большего как раз мне и не нужно?

Она обвела пальцами то место, где поцеловала мой живот, и я заметил ее спрятанное тату, когда она приподняла руку.

Абсолютное Блаженство.

Когда я выбирал для нее татуировку по ее просьбе, у меня было не столь много времени, но эти два слова были первыми, которые пришли мне в голову.

Может мое подсознание знает что-то такое о ней, чего не знаю я? И вдруг я отчетливо вспомнил слова этого абзаца.

«В этом мире нет ни счастья, ни несчастья; есть только сравнение одного состояния с другим. Только человек, испытавший крайнее отчаяние, способен ощутить абсолютное блаженство. Нужно пережить смерть, чтобы понять насколько хороша жизнь… сумма всей человеческой мудрости заключена в этих двух словах — Жди и Надейся».

Неужели она была той, кого я так долго ждал? И на кого надеялся?

Была ли она моим Абсолютным Блаженством?

Глава 14

Грейс

Этот субботний вечер был для меня особенным, между нами что-то изменилось. Поскольку у меня имелись планы провести воскресенье в Коннектикуте с Харпер и Максом, Сэм ушел рано. Когда он позвонил мне в понедельник, и я вдруг поймала себя на мысли, что он звонит просто так, не выискивая причин, я улыбалась, взяв трубку, как маньячка. Он звонил, потому что просто хотел услышать мой голос, поговорить со мной.

И от этого я почувствовала себя такой счастливой.

Я предложила ему присмотреть за доставкой мебели завтра. Он в свою очередь предложил поужинать после того, как доставят мебель. Конечно, я согласилась. Я не могла дождаться, когда увижу его снова, мне хотелось, чтобы он смотрел на меня своим открытым и честным взором, который пронизывал меня насквозь. Он был особенным, и я не могла им насытиться. И понедельник со вторником практически промелькнули, как один день, пока я была в галерее.

Я дожидалась лифта на 740 Парк-Авеню, слушая, как он останавливается на этажах, пока спускался. Я с таким нетерпением ждала встречи с Сэмом. Он сообщил, что уйдет с работы пораньше, чтобы пораньше прийти домой. Мне хотелось узнать, как наши отношения будут развиваться дальше, после субботы, когда мы открылись друг другу.

Двери лифта раскрылись, я увидела Сэма, мою маму и отца прямо перед собой.

— Привет, дорогая. Мы не знали, что ты придешь, — произнесла мама, поправляя норковую шубу. — Мы решили выйти.

Я переводила взгляд между Сэмом и своими родителями, пока они выходили из лифта. Сэм мимо, как будто собрался на выход. Он что собрался уходить?

— О, это прекрасно. На самом деле, я пришла, чтобы встретится с Сэмом, — произнесла я. Он остановился и изобразил свою коронную в мегаватт улыбку Сэма Шоу, которую я наблюдала в самых редких случаях.

— Как поживаете? — Спросил Сэм, взяв маму за руку. О Боже. Моя мать обожала подобные манеры.

— Сэм купил у меня несколько работ в моей галереи, — объяснила я, пока они с отцом пожимали друг другу руки. — Я помогаю ему их развесить. Сэм, это мои родители, мистер и миссис Астор.

Взгляд моей матери порхал между мной и Сэмом.

— Как вы сказали, ваша фамилия? — Она смущенно смотрела на Сэма, тут же просчитывая в уме, что он явно богат, поскольку жил в их доме, но она на удивление была с ним не знакома.

— Он не говорил, — ответила я.

— Шоу, — произнес Сэм. — Меня зовут Сэм Шоу.

Мама кивнула, и я тут же поняла, что в уме она просматривает свой список контактов, пытаясь вспомнить был ли он там.

— А вы давно здесь живете, мистер Шоу? — поинтересовалась она.

— Сильвия, нам нужно поторапливаться. Мы оставим вас, если вы не возражаете, — произнес папа, желая перевести внимание моей матери на что-нибудь другое.

— У нас есть несколько минут, — тут же парировала она, явно желая побольше провести времени с нами, чтобы что-то разузнать о Сэме. Я чувствовала это.

— Нет, дорогая. Мы точно опаздываем. — Отец обхватил ее за талию, направляя на выход. — И мы встретимся с Грейс на следующей неделе в ее День рождения.

Внимание моей матери полностью переключилось с Сэма на меня.

— Да, кстати я оставила тебе несколько сообщений по поводу меню, но не получила ответа.

В девяноста процентов случаев я старалась избегать звонков матери. Особенно, когда она горела желанием обсудить мой день рождения, я хотела довести эту цифру до ста.

— Меня мало интересует меню. В «Фо Сизонс» уверена все будет хорошо. — В течение нескольких последних лет, я не праздновала свой день рождение в кругу семьи, но в этот раз пообещала отцу, что приложу определенные усилия, чтобы отпраздновать с мамой. Я взглянула на Сэма, который вежливо улыбался. Он столько пережил в своей жизни, а я веду себя перед ним, как настоящая Принцесса, беседуя со своей матерью, одетой в норку, о «Фо Сизонс». Мой ужин на день рождения показался мне таким несущественным, по сравнению с его трагедией.

— Я просто хочу быть уверена, что у тебя будет идеальный вечер в этот день. — Голос моей матери задрожал, как и всегда, когда она хотела, чтобы ее пожалели. Я уже давно не поддавалась на ее ухищрения.

— Я действительно не возражаю, — ответила я, пытаясь сохранить свой тон нейтральным.

— Давай же, Сильвия. Пошли, дадим Грейс поработать, — произнес отец. — Мы прекрасно проведем время. Сегодня для нас важный вечер. Увидимся позже, мистер Шоу?

Неужели отец что-то заметил? Я поцеловала его в щеку.

— Хорошо вам провести время. Я должна идти. — И повернулась к лифту, энергично нажав кнопку вверх.

К счастью, Сэм оказался достаточно вежлив, поэтому просто улыбнулся в ответ на вопрос моего отца. Двери открылись, и я вошла внутрь, краем глаза поглядывая на Сэма.

— Приятно было с вами познакомиться, мистер и миссис Астор, — произнес он, последовав за мной в лифт.

Как только двери закрылись, он вжал меня в угол.

— Ты не сказала мне, что на следующей недели у тебя день рождения, — сказал он, обхватив меня за талию, и я почувствовала его дыхание на щеке.

— Да, не сказала, — прошептала я, внезапно все мое тело обмякло, находясь с ним так близко.

Он отстранился, посмотрев на меня, покачал головой.

— На следующей неделе, а ты даже не сказала.

Именно сейчас мы будем говорить об этом? Мы не обсуждали раньше, что происходит между нами. Я хотела его увидеть сегодня, чтобы точно удостовериться, что между нами, действительно стало все по-другому.

— Придет несколько друзей и семья. Ты тоже можешь прийти, если хочешь.

— Хочу, — сказал он, целуя меня в шею.

— Наверное, будет скучновато.

— Мне все равно.

— Мы будем говорить сейчас об этом? — Спросила я. Неужели мы пара? Я хотела бы, чтобы он мне сказал об этом.

— А о чем мы говорим? — Он провел носом по моему подбородку, и я наклонила голову, подтолкнув свои бедра к нему.

— О приглашении друг друга на дни рождения. О знакомстве друг друга со своими друзьями. Мы будем это делать? — Мои слова перемежались паузами, пока я наслаждалась его пальцами, губами и его теплым телом.

— Да, именно будем, — ответил он, когда двери лифта открылись на его этаже. Он выпрямился, схватил меня за руку и вывел из лифта. — Мы будем делать все эти вещи.

Я сжала губы, стараясь скрыть радостную улыбку. Мы будем делать все те обычные вещи, которые делает пара.

Сэм

— На ее матери было надето манто, когда я столкнулся с ними. По всей видимости норковое, — сказал я Энджи, пока мы плелись по «Бергдорф Гудман», ища подарок на день рождения Грейс. Я понятия не имел, что бы хотела получить Грейс, поэтому я заручился помощью со стороны Энджи.

— Откуда ты знаешь, что это была норка?

— Знаю. Она выросла в моем доме. Мы такие разные. — Мне нравилась Грейс. Я никому не собирался говорить насколько сильно мне нравилась Грейс, это было мое личное дело. Но я и сам никогда не задумывался раньше нравится мне кто-то или нет… сейчас для меня это было важно. И дело заключалось не только в том, что она была безумно хороша в постели и так красива, что у меня перехватывало дыхание, на самом деле, дело было именно в том, что мне, действительно, нравилось проводить с ней время. Но поскольку с моей стороны это была несколько необычная реакция на женщину, естественно у меня возникал вопрос — а почему она мне нравилась? Почувствую ли я тоже самое в предстоящий четверг?

— Почему тебя это так волнует? — спросила Энджи.

Я изучал людей, добившихся успеха, прежде чем самому стать успешным, изучал их манеры, как они говорили, именно поэтому, когда я встал с ними на одну ступеньку я особо не выделялся. Методом проб и ошибок, практикой я научился общаться с людьми, выработав в себе хорошие манеры. Я не родился одним из них, но Грейс была именно такой.

Мы были из разных миров, однозначно. Могут ли люди, с совершенно противоречивым прошлым, так понравиться друг другу?

Я наблюдал за Энджи, пока она просматривала полки, брала какие-то вещи, а потом клала их обратно.

— Как ты относишься к шарфу? Девушки из Верхнего Ист-Сайда любят носить шейный платок. — Энджи рассмеялась, держа шелковистый шарф с оранжевыми прожилками. Она точно не ошибалась. Я же был не уверен, что Грейс была типичной девушкой Верхнего Ист-Сайда.

— Не хмурься, словно этот шарф сделан из собачьего дерьма, он стоит семьсот долларов между прочим, — добавила Энджи, положив его обратно на полку.

— Шарф не может столько стоить, — ответил я.

— Разве она не относится к тем девушкам, которые любят носить шейные платки? — спросила она, когда мы двинулись к стеклянным шкафам, за которыми были кошельки.

Я никогда не видел Грейс, чтобы она носила шейный платок. Я особо не задумывался о том, что она носила, кроме того, как она выглядела в своей одежде.

— Я так не думаю.

Несмотря на наши различия, я обнаружил, что хочу больше проводить времени и больше узнать о Грейс. Больше времени, а значит и больше ее саму, ее тела. Мне хотелось узнать, что она думает об обычных, повседневных вещах. Мне хотелось видеть, как она все медленнее и медленнее моргала, приближаясь к оргазму. Я хотел чувствовать, как она сдерживает свой смех внизу живота, но показывает свою вежливую, отрепетированную улыбку. Даже в данный момент я не мог не думать о ней, хотя должен был переключить свое внимание на Энджи. Я, словно зомби, следовал за Грейс все дальше и дальше по темному коридору, не зная, что было в конце. Но я не мог найти в себе силы остановиться, не мог повернуть назад.

— Кто-нибудь пользуется сейчас портмоне? — спросила Энджи, всматриваясь в стеклянный шкаф. — Так какая она, девушка, которой ты покупаешь подарки?

— Она не заставляет покупать ей подарки. — Я быстро оглядел ряд шкафов. Все эти вещи не принадлежали Грейс, они были не ее. — Она пригласила меня на свой день рождения. И с моей стороны будет вежливо принести подарок. — Грейс совершенно были не интересны мои деньги, как таковые. Если бы она захотела подцепить богатого парня, не встречалась бы с безденежными художниками и не устраивала бы у себя в галерее их выстави, которые сама и финансировала. — Она не такая.

— Хорошо, Мистер Чувствительный. Ты должен признать, что для тебя это своего рода переломный момент. Ты никогда не зацикливался на подарке для женщины.

— Я не зацикливаюсь, — ответил я. — Я просто хочу купить то, что подходило бы именно ей.

— Тогда расскажи мне, какая она. Может у меня возникнут некоторые идеи.

— Она милая. — Я пожал плечами, и улыбка сама собой растянула мои губы. — Смешная. Полностью увлечена тем, что делает.

— И когда ты говоришь, «что делает» ты имеешь ввиду, что она заставляет тебя сгорать от страсти. — Энджи пошевелила бровями.

С одной стороны, это должно было выглядеть забавным, но по какой-то причине меня это совсем не позабавило.

— Не говори так о ней.

— Господи. Успокойся. Я просто пошутила. Похоже, ты влип, мой друг. — Она отвернулась и направилась к стендам с левой стороны, заполненными каким-то бесполезным дерьмом.

Я догнал ее.

— Извините, я не хотел быть таким резким. Я всего лишь хочу купить ей подарок и поскорее убраться отсюда. Ты же знаешь, я ненавижу подобные места. — Это была правда, я ненавидел шляться по магазинам и совершать покупки, и не хотел, чтобы Энджи делала какие-то собственные выводы и решила, что мое свидание с Грейс было чем-то большим, чем было на самом деле.

Она пожала плечами.

— Прекрасно. Но здесь много красивых вещей, Сэм. Тебе просто нужно выбрать.

Но я не мог ничего выбрать. Когда я повез Грейс в особняк Фрика, она выглядела такой счастливой от моего выбора, и мне захотелось, чтобы у нее опять появилось это счастливое выражение на лице.

— Я пригласил ее на ужин на наше первое свидание, и ей понравилось. Может я мог бы сделать нечто подобное снова? А не дарить определенный подарок.

Энджи приподняла брови.

— Звучит, словно ты отвел ее в кафе, где было полно посетителей?

— Нет. Я арендовал одно место в субботу вечером. Мы рассматривали картины и хорошо поужинали в одной из комнат.

Энджи не ответила, и я оглянулся, слушает ли она меня, но она пялилась на меня, широко открыв рот, как будто я сказал, что собираюсь купить Эмпайр-Стейт-Билдинг.

— Что?! — спросил я.

— Ты арендовал всю эту хрень?

— Да.

— На первое свидание?

Она что не слышала, что я сказал?

— Да, арендовал. И мне показалось, что ей это очень понравилось…

Энджи фыркнула.

— Бьюсь об заклад, конечно, понравилось. Это напоминает сказку. Тебе очень нравится эта девушка. — Она так широко ухмыльнулась, что ее лицо готово было треснуть пополам.

Я начал двигаться к двери, но Энджи догнала и толкнула меня в плечо.

— Сэм, — сказала она, все еще ухмыляясь. — Тебе очень нравится эта девушка. Особняк Фрика?! Это серьезно.

— Это не имело для меня большого значения. Я просто подумал, что ей понравится, и я не хотел, чтобы меня во время первого свидания беспокоила толпа.

— Это серьезно. Именно такое дерьмо начинает совершать парень, когда он серьезно относится к кому-то.

Я открыл дверь и вышел на улицу.

— Ну, я отношусь не так уж серьезно. Ты же меня знаешь.

— Да, — сказала Энджи позади меня. — Вот почему мне так любопытно. Я думаю, ты влюбился. — Она завизжала, что меня стало раздражать еще больше.

Я засунул руки в карманы.

— Не будь смешной. — Я повернул в сторону, совершенно не понимая, куда направляюсь. Энджи последовала за мной, застегивая куртку.

— Это не смешно. Это же замечательно, Сэм. Я думала, этого никогда не случится. Я так рада, потому что это, на самом деле, удивительное чувство — ты заслуживаешь счастья.

Я прищурился от солнца, которое светило, несмотря на холод.

— Ничего подобного. Не переживай так сильно. Мы просто вместе тусуемся.

— Не могу дождаться, чтобы сообщить об этом Чезу. И мы вчетвером сможем ходить на свидания.

— Энджи. Серьезно, прекрати. Мне нужно найти подарок, а ты мне совсем не помогаешь в этом. — Я не хотел покупать Грейс что-то, только чтобы что-то купить. Она знала, что я совсем не ценю материальные вещи. Поэтому, если я куплю ей что-то дорогое, но совершенно ей не подходящее, она поймет, что подарок будет не совсем от меня.

— Обещай мне, что я не потеряю тебя. — Энджи остановилась, ухватив меня за рукав. — Я люблю своего мужа. Он хороший человек, и я фактически обо всем могу с ним поговорить. — Радость в ее глазах потускнела. — Но через что мы прошли с тобой, не понимает никто и никогда не поймет, кто не пережил этого. — Я понял, что она имела в виду. Чез познакомился с Энджи, не с той девочкой, которая оказалась в детском доме, а которая уже повзрослела и выжила там. До конца я не мог понять, почему она решила, что может меня потерять.

— О чем, черт побери, ты говоришь? Я не собираюсь тебя бросать.

— Я серьезно, Сэм. А что, если мы с Грейс не поладим друг с другом? Тогда мы не сможем проводить столько времени вместе и постепенно нашей дружбе придет конец?

Я взял Энджи за плечи.

— Ты ведешь себя как ненормальная. Я не влюблен в Грейс, и мы с тобой будем друзьями до конца нашей жизни.

— Я не хочу тебя терять. — Она опустила взгляд на тротуар. — Я хочу, чтобы ты был счастлив, но я тоже хочу быть сопричастной к твоему счастью.

Я обнял ее за плечи.

— Ты не потеряешь меня, обещаю.

— Ты обнимаешь меня?! — спросила Энджи. — Я знаю тебя пятнадцать лет, и ты никогда меня не обнимал.

— Просто давай пройдемся.

Она по-прежнему стояла на месте, я встал рядом с ней.

— Я никогда тебя не оставлю, — произнес я. — Ты никогда меня не потеряешь.

И я не был влюблен в Грэйс Астор.

Глава 15

Грейс

Я продолжала пристально смотреть на входную дверь «Фо Сизонс», надеясь увидеть Сэма. Я попросила его привезти с собой Энджи с мужем. Ее муж не смог прийти, но Сэм и Энджи собирались. Это был первый раз, когда мне предстояло познакомиться с Энджи, поэтому я нервничала. Я знала, что он очень ценил ее мнение. Она была единственным человеком, к которому он прислушивался. А если я ей не понравлюсь, что тогда? Ее решение повлияет на нас с Сэмом? Прошло чуть больше недели с тех пор, как он рассказал мне о смерти своих родителей, но я встречалась с ним почти каждый день, и у нас все шло хорошо, поэтому мне хотелось, чтобы Энджи, наконец, вынесла свой вердикт по поводу меня.

— Он еще не пришел? — спросила Харпер позади меня.

Я оторвала свой взгляд от входа.

— Нет. Ты узнаешь, когда увидишь его. Как поживает малышка?

— Малышка… это всего лишь малышка. Она ничего не делает. Я хочу услышать о Сэме. Он первый мужчина, который что-то из себя представляет, с которым ты встречаешься. Он в курсе, что можно делать своим языком?

— Ты же понимаешь, что мы находимся на публике, да? — Поинтересовалась я.

Она пожала плечами и к нам присоединился ее муж Макс и невестка Скарлетт.

— С Днем рождения, — сказал Макс, целуя меня в щеку.

— Спасибо.

— С Днем рождения, — произнес Сэм позади меня. Я задрожала всем телом. Неужели мое тело реагирует только на этого мужчину? Всего тремя словами Сэм сделал мои соски твердыми, а колени слабыми. Я посмотрела через плечо, он обхватил меня за талию, ухмыльнулся и поцеловал в губы.

Мы долго целовались в губы.

И впервые я увидела, что мой парень не смотрит на других девушек и не раздражает до одури моих друзей.

Он прервал наш поцелуй, отступив.

— Ты выглядишь превосходно. — Он провел большим пальцем по моей скуле, даже не взглянув на мой наряд, просто притянув к себе, прижавшись своим бедром к моему. — Я Сэм, — представился он собравшимся, — а это Энджи Дженкинс. — Я сначала не обратила внимания на блондинку рядом с ним, когда рядом был Сэм я никого не видела вокруг.

— Энджи, привет, — произнесла я, пытаясь оторваться от его жесткого тела, чтобы поприветствовать его давнего друга, но Сэм крепко удерживал меня рядом с собой.

После общих представлений, мы направились к длинному обеденному столу. Я пригласила сорок два человека. Семейные пары. Несколько друзей. Мне не хотелось устраивать грандиозной вечеринки, всего лишь тихий ужин. Я сидела посередине стола, который довольно легко самопроизвольно разделился на семью на одном конце, начиная с моего отца, сидевшего рядом со мной слева, и моей матери с другой стороны от него, и моих друзей справа от меня. Я не стала усаживать Сэма рядом с собой, но как только я опустилась на стул и тепло от его руки покинуло мое бедро, мне тут же захотелось поменять карточки, стоявшие на определенных местах для рассадки гостей.

Харпер ни коим образом не пыталась скрыть своего восторга, когда Сэм сел рядом с ней, и как только все заняли свои места, она стала атаковывать его вопросами:

— Итак, твой муж сегодня не смог прийти, потому что работает? Чем он занимается? — Спросила я Энджи.

— Он владеет небольшой строительной компанией в Джерси. — Она пристально обвела взглядом ресторан, а потом остановилась на мне. — В данный момент он работает в офисном здание, в котором они не могут работать в течение рабочего дня.

— Должно быть это не просто, но я очень рада, что ты смогла прийти. Сожалею, что мы встретились среди всей этой шумной толпы, а не вдвоем. Очень хочу поближе с тобой познакомиться и узнать тебя получше. — Я задержала дыхание, надеясь, что ей хотелось бы того же.

— С твоей стороны было мило пригласить меня сюда. Сэм очень хотел, чтобы я пришла. — Она немного отклонилась, чтобы официант наполнил ее стакан водой.

— Итак, вы живете в Нью-Джерси? — Поинтересовалась я.

Она засмеялась.

— Да, всю свою жизнь. Я надеялась, что когда выйду замуж, обязательно уеду, потому что это было последнее место, где я хотела бы жить, но Чез никогда не уедет, думаю, что я застряла там навечно.

Я знала, что они с Сэмом вместе учились в школе, и мне хотелось побольше ее расспросить о нем. Рассказывал ли он что-нибудь о своих родителях?

— Я слышала, что ты выросла в доме, в котором он купил апартаменты? — спросила Энджи.

Я кивнула.

— Да, я уверена, что он сообщил тебе, что называет меня Принцессой Парк Авеню.

Энджи улыбнулась, ответив:

— Я не слышала, чтобы он это говорил, но со временем ты поймешь, что он озвучивает лишь небольшую часть того, что происходит в его большом мозгу.

— Это точно. Я по одиннадцать раз в час спрашиваю, о чем он думает, хотя мне стоит перестать. — Официанты начали разносить блюда, за столом пронесся гул, пока ставились тарелки.

— Значит, вы много времени проводите вместе?

Большинство ночей с тех пор, как я вернулся из Коннектикута.

— Да, хотя я не так давно его знаю.

— Ты должна заботиться о нем, — сказала она, понизив голос и наклоняясь ко мне поближе. — Я никогда не видела его с женщиной. Ты ему очень нравишься.

Я потянулась за стаканом воды и сделала глоток. Мне очень хотелось прижать прохладный стакан к щеке, чтобы потушить румянец.

— Он мне тоже очень нравится.

Энджи улыбнулась и сжала мою руку.

— Я надеюсь на это.

— Ты мне не веришь?

— Дело не в этом. Просто он никогда никого не любил. Думаю, что у тебя были другие парни…

— Но для меня тоже все по-другому. Может не так, как для Сэма, но он не похож ни на одного из моих предыдущих парней. Он столько скрывает в себе, и при этом самый честный и открытый мужчина, которого я когда-либо встречала. Я сделаю все, чтобы ни коем образом не ранить твоего друга, обещаю.

— Спасибо, — ответила она. — Прости, не хочу показаться слишком обеспокоенной…

— Я не виню тебя за это. Наоборот приятно, что вы присматриваете друг за другом.

Энджи засмеялась.

— Когда я начала встречаться с Чезом, однажды вечером он и Сэм подрались. Сэм заметил, как он разговаривал с женщиной в баре. Сэм не задал ни одного вопроса, просто подошел и двинул ему. Мы привыкли защищать друг друга.

Я понимала, что это безумие, но все равно почувствовала легкую ревность. Мне тоже захотелось дружить с Сэмом всю его жизнь. В нем еще было столько всего, чего я не знала. Я не могла себе даже представить, как крутой, спокойный, невозмутимый Сэм Шоу может кого-то избить.

— Он вспыльчивый? — Вдруг забеспокоившись спросила я.

Энджи проглотила воду.

— Нет, совсем нет. Я никогда больше его таким не видела, и раньше такого не было. Но в этом мире его мало что волнует… думаю, что он готов будет броситься под поездом, чтобы отстоять то, что для него важно.

И несмотря на то, что я не так давно знала Сэма, но Энджи описывала мужчину, которого я, однозначно, знала — честного, верного, готово встать на защиту, если потребуется. Какого черта я провожу свой день рождения среди всех этих людей, когда безумно хотела свернуться на диване рядом с Сэмом? Мне не хватало его, я чувствовала себя одинокой в данный момент, хотя он находился от меня всего лишь в трех футах.

Энджи извинившись встала из-за стола, Сэм тут же повернулся, встретившись со мной глазами.

— Ты в порядке? — тихо спросил он.

Я наклонилась к нему, положив руку на еще теплое кожаное сиденье Энджи.

— Прости, что я не посадили тебя рядом с собой.

Он наклонил голову в сторону.

— Не стоит извиняться. Я прекрасно общаюсь с Харпер.

— Нет, я имею в виду, что мне просто очень жаль. Я скучаю по тебе.

Он приподнял голову и прищурился.

— Тебе не нравится общаться с Энджи?

— О нет, конечно, нет. Она такая милая и явно тебя обожает. Я просто скучаю по тебе.

— Я здесь, Принцесса, — произнес он, заправляя мой локон за ухо. — С тобой.

И он был действительно со мной. Я чувствовала его в своем сердце.

Сэм

Грейс сказала, что скучала по мне, хотя я сидел в трех шагах от нее, и мне захотелось схватить ее за руку, вытащить из-за стола и увести куда-нибудь, чтобы мы могли побыть вдвоем. Но мне нравилось видеть ее, окруженной друзьями и семьей. Это было своеобразным подтверждение, кем она была на самом деле — доброй и щедрой. Смешной. Сексуальной. Великолепной. Такой же, со всеми, как и всегда. И тот факт, что от такого повышенного внимания к своей персоне, она немного смущалась, для меня имел огромное значение. Мне нравилось наблюдать за ней издалека.

Мне также нравилось общаться с ее друзьями — они как бы были ее отражением. Харпер, сидевшая рядом со мной, была немного колючей, но при этом обаятельной. Ее муж Макс явно ее боготворил.

— Так ты серьезно относишься к Грейс? — Спросила Харпер.

— Извини мою жену, — произнес Макс. — Она настоящая заноза в заднице. Харпер, не дави на беднягу. Они встречаются всего несколько недель.

Я усмехнулся.

— Все в порядке. Ты можешь спрашивать меня о чем угодно. Если я не захочу отвечать, то не буду.

Харпер повернулась к Максу, словно говоря: «Вот видишь!»

— Ты сказал мне, что как только я вошла в King & Associates, понял все, — сказала она своему мужу. — Я хочу знать, у Сэма было тоже самое, когда он увидел Грейс?

Макс закатил глаза, и Харпер перевела свое внимание на меня.

— Итак, у тебя было также? — Спросила она.

— Не совсем понимаю, что ты имеешь ввиду, но, конечно, я решил, что Грейс привлекательная, когда увидел ее.

— Значит, ты не серьезно к ней относишься? — Прищурившись, спросила она, словно полицейский, допрашивающий подозреваемого.

Я не совсем понимал ее вопрос, что значит серьезно. Она мне нравилась. Я не хотел прекращать с ней тусоваться, но я не был в нее влюблен, несмотря на то, что Энджи думала, как раз иначе.

— Как сказал Макс, мы встречаемся всего пару недель.

— Но, вы официально встречаетесь? Ты ее парень? — Продолжала напирать Харпер.

Я что-то пропустил? Мы должны были поговорить о нашем статусе? В настоящий момент я был доволен тем, как все продвигалось. Мне не нужны никакие ярлыки.

Когда я не ответил, Харпер спросила:

— Ты спишь с другими женщинами?

— Конечно же нет. — Ее вопрос застал меня врасплох, и я ответил совершенно инстинктивно. Но это было правдой. Мы с Грейс проводили вместе почти каждую ночь, и даже если бы мы этого не делали, у меня не возникало желания трахаться с кем-то еще.

— И она больше ни с кем не спит, — заявила Харпер.

Ее слова не прозвучали как вопрос, но я был рад такому ответу. Я не задавался вопросом спит ли Грейс с другими парнями, я предполагал, что нет. Я взглянул на Грейс, которая болтала с другими людьми за столом. Интересно есть ли здесь кто-нибудь с кем она спала?

— Я беспокоюсь о ней, — вдруг выпалил я. И меня бы сильно обеспокоило, если у нее был другой парень. Мне необходимо было полное ее внимание, ее тело, ее разговоры.

— Ну, я надеюсь, — сказала Харпер. — Она очень особенная. Если ты обидишь ее, я надеру тебе задницу.

— Ты должна кое-что узнать обо мне, Харпер, — произнес я, наклоняясь к ней. — Я не о многих беспокоюсь в своей жизни, и мне это нравится. Грейс — исключение.

— О чем вы говорите? — Спросила Грейс, поглаживая мне спину. Предполагалась смена блюд, и присутствующие поднимались из-за стола, отправляясь в туалеты или покурить. Я отодвинул свой стул и усадил Грейс к себе на колени.

— О тебе, — честно ответил я.

— Харпер, ты достаешь его? — спросила она.

— Не больше, чем оно того стоит. Она переживает из-за тебя, и это очень хорошо, — сказал я.

Грейс обхватила меня за шею, и я выдохнул. Я должен был почувствовать себя некомфортно, на виду у всех до меня дотрагивалась женщина, но вместо этого мне было очень даже хорошо. Даже замечательно. Она бы не стала меня обнимать, если бы спала с кем-то другим.

— Ты такая милый.

— Нет, это не так. Но я забочусь о тебе, как и Харпер.

Грейс посмотрела на меня из-под своих ресниц.

— Ты мне тоже небезразличен, — произнесла она.

— Я думаю, ребята, вам стоит приехать в Коннектикут, — заявил Макс, обхватывая спинку стула жены и наклоняясь к нам.

— Однозначно! — Подтвердила Харпер. — Если вы сможете смириться с полным безумием, творящимся у нас в доме. Мы были бы рады вас видеть. В следующем месяце домик у бассейна будет закончен. Тогда вы сможете укрыться там от нашего безумия, когда мы вас совсем достанем.

— Ну, я не знаю, — сказала Грейс, взглянув на меня. — Может?

Я хотел с ней поговорить позднее, что значит официально встречаться. Но в то же время, провести выходные с ее лучшей подругой мне показалось не плохой идеей. Я опустил голову, чтобы поймать ее взгляд.

— Я думаю, что это было бы здорово.

Глаза Грейс расширились от удивления, и она кивнула.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

В улыбке, с которой она ответила, не было ничего фальшивого.

— Тогда решено, — произнесла Харпер.

Я не поощрял и не принимал приглашения, но если Грейс этого хотела, я согласился с ней.

— Ты понимаешь, что девочки будут пить, причем не мало, оставив на нас детей, — произнес Макс.

— Думаю, мы справимся. — Я слышал о Максе Кинге, но никогда не встречался с ним раньше. У него была репутация строго и беспощадного мужика, но с женой он был совсем другим, по крайней мере, сегодня вечером. Я никогда не общался с такими парнями, как он. Единственный парень, которого я мог назвать своим другом, был Чез, и только благодаря Энджи.

Девушки продолжали обсуждать предстоящие выходные в Коннектикуте, пока не подали десерт, и Грейс вынуждена была вернуться на свое место. И я тут же почувствовал, как ее тепло ушло с моих коленей. Почему она не осталась съесть десерт у меня на коленях?

Харпер взглянула на меня и понизила голос:

— Грейс сказала, что когда шла с тобой по улице увидела свою картину. — Ее рука метнулась к горлу. — Она была очень расстроена?

— Кто? — спросил я.

— Грейс, — объяснила Харпер, — когда увидела свою картину.

Я не мог понять, о чем она говорит, несмотря на то, что быстро прокручивал все события, связанные с Грейс.

— Картина?

— Ренуар в витрине одной галереи, несколько кварталов от ее галереи.

Она имела в виду портрет, которым раньше владела Грейс.

— Она сказала, что ей нравится эта картина. Я не знал, что для нее это так важно.

— Эту картину дед подарил ей в детстве… и она ее очень любила. Она и положила начало ее одержимости искусством.

Грейс говорила мне об этом? Сколько я всего узнал о ней.

— Она продала эту картину, чтобы открыть галерею. Она самолично отбирала покупателей, потому что хотела, чтобы этот человек полюбил ее так же, как и она. А этот проныра продал ее, хотя не прошло и шести месяцев, ты можешь себе это представить? — Харпер повернулась к своему мужу. — Она была убита горем из-за этого. Почти была готова попросить денег у отца, чтобы выкупить свою картину, но, конечно, не будет… этого делать.

Почему Грейс ничего не сказала мне?

— Она так не хочет походить на свою мать, но эта картина в эмоциональном плане очень важна для Грейс… и здесь вопрос не о деньгах, с ними Грейс никогда не была связана. — объявила Харпер.

И эта была одной из причин, почему она мне так нравилась.

И эта была одной из причин, почему я согласился поехать с ней на выходные загород.

И эта была одной из причин, почему я был полностью уверен, что к следующему четвергу я буду по-прежнему ее хотеть.

Грейс придерживала открытой дверь в свою квартиру, пока я заносил два пакета с подарками, которые мы привезли из ресторана.

— Спасибо, — улыбаясь произнесла она.

— Всегда пожалуйста. — Я остановился у двери, чтобы поцеловать ее в губы. Было трудно пройти мимо и не дотронуться до нее хотя бы несколько секунд, когда она была так близко.

— У тебя много подарков, — сказал я, положив заполненные сумки.

— Уверена, что ты не одобряешь этого. — Она ткнула меня в живот, улыбаясь, прежде чем направится на кухню.

— Почему ты так думаешь? — поинтересовался я, следуя за ней.

— Я знаю, как ты относишься к материальным вещам. — Она поставила два стакана на столешницу и наполнила каждый из них сельтерской водой (минералкой). И в этом было что-то такое, что я не мог не оценить. Она купила воду, которая мне нравилась. И то, что она проявляла обо мне заботу, наполняя стакан, не спрашивая, потому что уже знала, чего я хочу, еще до того, как я ей сообщил. Я потратил всю свою жизнь, избегая подобных вещей, но сейчас мне нравилось это.

— Я не думаю, что иметь материальные вещи — это легкомысленность. Просто они не имеют для меня большого значения. — Я не собирался осуждать Грейс за то, что у нее полностью меблированная квартира, дорогая одежда и аксессуары. Просто мне этого было не нужно.

Она протянула мне стакан и прижала руку к моему животу.

— Все в порядке.

— Я еще не подарил тебе подарок на день рождения, — произнес я. — Я ходил по магазинам… вместе с Энджи.

Она наклонила голову в сторону.

— Я ничего не жду.

— У меня есть для тебя кое-что очень маленькое. Я хочу купить тебе еще кое-что, и мне кажется я знаю, что именно, но у меня не было времени. — Я вытащил пакет из сумки с подарками, которую принес. — Я завернул сам.

— Ты? — Она привстала на цыпочках, и я быстро поцеловал ее.

— Ты еще не открыла его. — Я вручил ей подарок.

— Мне и не нужно. Мне очень приятно, что ты сам его завернул… это лучшее, что я хотела бы услышать.

Мы перешли на диван, и я снял пиджак, положив его на стул. Она присела, я опустился рядом с ней. Боже, как бы мне хотелось купить ей бриллианты или лошадь, или что-то типа этого. Она смотрела на меня так, как будто я только что подарил ей Луну.

— Открой, — попросил я.

Она разорвала бумагу, как пятилетняя девочка в рождественское утро, и подняла на меня глаза, когда увидела, что было внутри.

— Сэм, мне так нравится, — сказала она, листая на кофейном столике книгу, которую я купила у Фрика.

Она провела рукой по глянцевой обложке.

— Это так мило.

Мое сердце увеличившись в размерах, упиралось в грудную клетку, когда она в правом верхнем углу поддела обложку и открыла первую страницу, где я написал:

«С тобой в моей жизни мне не нужно больше ничего».

Она в тишине читала слова. Наверное, чересчур? Или я сказал слишком мало?

Она молча смотрела на страницу.

— Я чувствую то же самое, Сэм.

Я провел пальцами по ее руке, приподнимая, целуя ее ладонь.

— Я не знал, что купить.

— Это идеальный подарок, — прошептала она, я усадил ее к себе на колени.

— Харпер спросила меня, сплю ли я с другими женщинами. — Лицо Грейс застыло, и ее улыбка тут же увяла. — Я ответил ей, что, конечно, нет.

Я хотел спросить ее, может ли она сказать мне то же самое. Я знал, что она не встречается с другими парнями, но мне нужно было это услышать от нее. Мы оба смотрели друг на друга, прежде чем она ответила на мой молчаливый вопрос. Она произнесла на выдохе:

— Я тоже.

Я попытался скрыть улыбку, но она прижалась своими губами к моим, мягкими и уверенными. Я обхватил ее лицо в ладони.

Мне хотелось заорать от радости. И беспокойства о том, что я начинаю переживать за конкретного человека — женщину, которая заботиться обо мне, вызывало чувство, что ее забота тронула меня.

Ее губы на моем подбородке вернули меня к Грейс, к радости. Она пахла вишней — спелой и сладкой. Я передвинул ее ноги.

— Я знаю, что мы не долгое время вместе, но в тебе есть что-то такое, что мне очень подходит.

И я точно понял, что она имела в виду. Словно мы разошлись, а потом нашли дорогу друг к другу. Но это не избавило меня от страха в мили беспокойства, который я ощущал по данному вопросу. И насколько бы я не заботился о ней, эти же чувства и вызывали у меня страх.

— Я несказанно рад, что познакомился с тобой, Грейс Астор.

— Это чувство взаимно, Сэм Шоу.

Ее хихиканье завибрировало у меня на груди, и я придвинулся к ней поближе.

— Расскажи мне о картине, которую мы видели тогда в витрине галереи. Харпер сказала, что ты продала ее, чтобы открыть свою галерею, и что именно эта картина положила начало твоей любви к искусству. Это правда?

Она убрала руки с моего лица и пожала плечами. Расслабляясь у меня на груди, прижавшись.

— Ее продали. Я узнала об этом вчера. Я прошла мимо той галереи, она исчезла, естественно я не могла не поинтересоваться ее судьбой. Какой-то покупатель с Ближнего Востока.

Я обхватил ее руками.

— Мне жаль, Грейс.

— Насколько бы это мне не нравилось, благодаря ей, у меня теперь есть своя галерея. Мне не следует грустить по этому поводу.

Я погладил ее по спине, пока радость, струящаяся из меня, не сменилась разочарованием, что я никак не мог ей помочь.

— Мне хотелось бы все исправить.

Она дотронулась до моей щеки и чмокнула.

— Харпер не стоило рассказывать тебе об этом.

— Я рад, что она все рассказала. Мне хочется знать, что тебя беспокоит. — Да, всю свою жизнь я провел, как только погибли мои родители, пытаясь больше ни к кому не привязываться, не беспокоиться и не переживать, но Грейс явно нарушила все мои правила. Я готов был сделать все, чтобы она была счастлива и чувствовала себя защищенной.

Она крутилась в моих объятиях, поэтому оказалась лицом к лицу ко мне.

— Помимо того, что ты очень заботишься о других, понравилась ли тебе Харпер?

— Мне понравилось, что она переживает за тебя.

— Она не угрожала тебе? Энджи тонко, но угрожала.

Я усмехнулся. Энджи не могла никого обидеть, но в ней срабатывал защитный рефлекс.

— Правда?

— Она рассказала мне, как ты ударил ее мужа, потому что решил, что он ей изменяет. — Она подняла мою руку, положив свою ладонь на мою.

— Это был единственный раз, когда я ударил мужчину.

— Ты со многими дрался? — спросила она, взмахнув головой.

— Я делал, что считал необходимым, пытаясь защитить себя и Энджи. — Часто я сдерживался большую часть времени, но в нашем детдоме была группа из четырех парней, которые терроризировали не только нас, после того, как я сломал нос их лидеру, они оставили нас в покое. Уроки кунг-фу, которое я изучал еще до смерти моих родителей не прошли даром.

— Мне жаль, Сэм. Мне хотелось бы что-то тогда исправить для тебя, — ответила она.

Я зарыл свое лицо ей в шею, потому что не хотел, чтобы она видела выражение моего лица. Это было для меня совершенно ново, обо мне никогда никто, кроме Энджи, больше не заботился. Мне хотелось с верха Эмпайр-Стейт-Билдинг крикнуть, насколько это было все невероятно, но беспокойство и боязнь удерживали меня от спринта по Пятой авеню в это здание.

Всегда ли я буду переживать и волноваться, или Грейс каким-то образом удастся убрать мое волнение и страх за своих близких из моей жизни?

Глава 16

Грейс

Он гладил меня по ноге, когда мы довольные сидели на диване, я, уперев спину к его груди. Я не могла вспомнить, чтобы у меня был лучший день рождения за все мои годы. Сэм сделал этот день намного лучше. В отличие от предыдущих мужчин, с которыми я встречалась, он преодолевал трудности сам. Он не ждал поддержки со стороны других, которые могли разрешить его проблемы или создать для него лучшую жизнь. Наконец-то я встретилась со взрослым, возмужалым мужчиной. Но свидания мне казались слишком несущественным словом для того, что происходило между мной и Сэмом.

— Знаешь, что стало бы прекрасным завершением этого дня рождения? — Спросила я, улыбаясь ему.

— Что, Грейс Астор?

Я пожала плечами и ответила:

— Оргазм.

— О, я понимаю. — Кивнул он. — И ты думаешь, я не соглашусь?

Мой смех прервался, как только он скользнул под низ моего платья.

— Сегодня мой день рождения.

— Ты правда думала, что я проведу с тобой вечер, и ты не будешь головой подо мной? — Он приподнял ткань, его ладонь ощущалась шершавой у меня на бедрах, и каждая клеточка во мне напряглась от его прикосновения.

Атмосфера вокруг нас изменилась, и я изо всех сил старалась успокоить свое прерывистое дыхание. Всего лишь его мимолетно произнесенные слова и его пальцы на моих бедрах заставили меня умолять его о большем.

— Ты думаешь, что я не замечаю, как меняется твое дыхание, когда я прикасаюсь к тебе. Сегодня увидев тебя в ресторане, думаешь я не обратил внимание, как затвердели твои соски, когда я обнял тебя за талию?

От этого человека скрыть что-либо фактически невозможно. Да, я и не хотела ничего скрывать.

Его пальцы подобрались к моим трусикам.

— Я знаю насколько сильно ты меня хочешь. Я тоже очень сильно тебя хочу. Каждую секунду. Ты даже не представляешь, что я чувствую. — Его палец вошел между моими складками киски, я ахнула отчасти от удовольствия, но в основном от облегчения, что он был здесь со мной, заставляя почувствовать себя так хорошо во всех отношениях. — Представляя, как ты обхватываешь мой член.

Я сжала ногами его бедра по обе стороны и подтолкнула себя немного вверх, желая, чтобы его палец вошел поглубже.

Я стала снимать с себя блузку, также желая почувствовать его руки на себе. Кнопки были жесткими, не разработанными, а я была такой нетерпеливой. Его пальцы входит туда-сюда, пока он свободной рукой помогал мне расстегивать кнопки. Я немного отодвинулась от него, как только он взял власть в свои руки.

— Почему ты думаешь, что если не можешь сама без этого обойтись, то смогу я? — спросил он.

Именно поэтому он настолько отличался от всех, с кем я встречалась, потому что каждый раз он показывал, что мы равны. Несмотря на то, что мы прошли совершенно разный путь по жизни до сегодняшнего дня, мы хотели друг друга по одинаковым причинам, причем очень сильно.

Он спустил мой лифчик, и я застонала, как только кружево задело мой сосок. Он застонал в ответ, вытащив руку из моих трусиков. И прежде, чем у меня возникла возможность запротестовать, он поднялся на ноги вместе со мной, и я оказалась спиной к нему.

— Постой, — произнес он, поставив меня на ноги и отодвигаясь. Он снял с меня все, начиная от моей блузки, пока я не оказалась полностью голой перед ним.

Я чувствовала, как его руки скользят по моим щиколоткам. Должно быть, он стоял на коленях у меня за спиной.

— Я хочу всю тебя. — Он соединил мои ноги вместе. Его движения не были трепетными, а скорее поддразнивающими, уверенные и собственнические. Он двинулся ладонями вверх по задней части моих бедер, сжал задницу, разминая. — И твою прекрасную задницу, Грейс Астор. Она тоже моя.

И как бы хорошо это ни было, когда он дотрагивался до меня, я чувствовала, что очень ему нравлюсь. И мне это очень понравилось.

— Да, — выдохнула я.

— И это. — Его руки опять заскользили по моим бедрам. Он поднялся, прижавшись щекой к моей. — И эту красивую киску, — сказал он, резко дотронувшись пальцем до клитора. — Это все тоже мое. Все. Каждая часть тебя.

У меня тут же ослабли колени. Это правда. Мое тело отвечало на его прикосновения так, будто я ждала их всю свою жизнь, и только теперь встретила. Впервые я пробудилась ото сна.

Другая его рука ухватила мою грудь, и мне захотелось раствориться в нем, стать его частью. — Скажите мне, что ты вся моя, — прошептал он.

Я запрокинула голову назад, запуская пальцы ему в волосы.

— Ты знаешь это.

Его рука оставила мой клитор, послышался звук раскрываемой молнии, от которого я почувствовала себя намного лучше.

— Презерватив, — с трудом удалось мне выдохнуть.

Он притянул меня к себе.

— Надел.

Его пальцы заскользили между моими ягодицами, кружа по сморщенному анусу, вызывая дрожь во всем теле.

— Такая мокрая, Принцесса. Это я делаю тебя такой мокрой? — Я смутилась от того, насколько сильно он меня возбуждал. И не было смысла пытаться скрыть это от него. Он же сказал, что видит меня насквозь.

— Ты.

А потом я почувствовала. Его головку. Горячую, жесткую головку.

Сэм дотронулся головкой своего члена до моего входа в задницу, заставляя меня выждать.

— Сэм. Хватит пытать меня. Сегодня мой день рождения.

— Тебе так хочется, что аж больно, да? — Голос звучал низко и грубо. — Вот что ты делаешь со мной. Я так сильно хочу тебя, что мне аж больно.

Прежде чем я успела переварить его слова, одним быстрым движением он вошел в меня. Облегчение, удовольствие и желание смешалось все в одно. У меня подкосились колени.

— Эй, красавица, — произнес он, поддерживая меня за талию. Он насадил меня на себя. — Для тебя не слишком?

Да, это было слишком много, слишком всего, слишком ощущений…

— Сэм, — прошептала я. У меня все перепуталось в голове, и я не могла подобрать правильные слова. И не могла внятно сказать ему, насколько было хорошо.

Он вышел и подвел меня к дивану. Я опустилась на него сверху.

— Мы можем двигаться в твоем темпе. Сделать так, как тебе нравится.

Я закрыла глаза и потерялась в эйфории. Как только открыла, встретилась с его взглядом. У него на лбу выступил пот, и я провела пальцами по его волосам.

— Мне нравится быть с тобой во всех отношениях.

Он приподнял мои бедра и снова притянул меня к себе. Хотя я чувствовала слабость, но диван и его руки поддерживали меня, и я уперлась ладонями ему в грудь.

Он лениво моргнул, полностью сосредоточившись на моем лице, слегка начиная приподнимать меня за бедра, а затем опуская вниз. Я разрешала ему передвигать меня, наблюдая за ним, как сжимается его челюсть всякий раз, когда он резко входил. Он двигался настолько глубоко, и я настолько прекрасно себя чувствовала от этого.

Я сосредоточилась на его пальцах, которые с силой сжимали мои бедра, и жестких напрягающихся мышцах его торса под ладонями. Я хотела сделать все, чтобы замедлить этот момент, мне хотелось, чтобы он длился вечно.

Под набухшими веками он переводил взгляд от моего лица к моей груди каждый раз, когда она подскакивала от его толчков.

— Ты выглядишь такой прекрасной, — прохрипел он.

Я вздрогнула, он застонал в ответ, потому что я невольно сжала внутренние мышцы вокруг его члена.

— Господи, Грейс. — Он замер на полпути, напрягаясь.

Я прикусила губу, чтобы не закричать, но это не помогло, я закричала с мольбой. За все. За Сэма. И чтобы этот момент никогда не заканчивался.

Я начала двигать бедрами быстрее, увеличивая толчки, ускоряя наше удовольствие, закручивающее нас обоих.

Я так же сильно хотела его, как и он.

Я хотела этот момент.

Я впилась в его грудь, ногти погрузились в кожу, и он принял сидячее вертикальное положение, прижимая нас грудь к груди, найдя ртом мои губы.

Его поцелуи были порывистые и резкие, как будто он хотел влить в меня свою энергию, которая у него осталась. Дыхание тоже было резким, он застонал.

— Я чувствую тебя. Ты сжимаешься. Ты уже почти… — И прежде чем он успел закончить свое предложение, я упала в спираль оргазма, и он последовал за мной, оторвав свои бедра с дивана. Выражение его глаз было таким же — возбужденным и любящим, когда мы смотрели друг другу в глаза, испытывая сокрушающий оргазм.

И с Сэмом Шоу в этой жизни я больше не хотела ничего.

*

— Они оба великолепны — идеальное сочетание надежности и мягкости, — сказала я, рассматривая потолок «Бергдорфа», пока Сэм устраивался лежа рядом со мной на кровати. Мы занимались покупкой мебели, покупкой кровати, если быть более конкретной,.. мы сузили выбор до двух. — Ты должен принять решение. Это твоя кровать.

— Ты будешь спать на ней также, как и я, — ответил Сэм.

Я повернулась к нему лицом, не пытаясь скрыть свою ухмылку. В течение нескольких недель после моего дня рождения, мы перестали обсуждать, где будем находится по ночам каждый день. Каждую ночь мы проводили вместе, он приезжал в Бруклин, потому что я отказывалась спать на его матрасе. Я могла сопротивляться, когда он называл меня Принцессой, но матрас на полу был для меня шагом, который я не могла преодолеть.

— Почему бы не купить оба? У тебя ведь четыре спальни, которые, в конце концов, нужно как–то обставлять.

Но отсутствие кровати было всего лишь одной из причин, почему я не хотела возвращаться к нему в апартаменты. Парк Авеню для меня был символом всего того, чем я не хотела бы стать. Я не хотела быть Принцессой Парк Авеню, не хотела выходить замуж за человека, которого не любила, потому что он бы считался хорошей партией для меня. Я не хотела изменять своему мужу и оставаться с ним, потому что не могла заставить себя лишиться всей этой жизни. Вся эта жизнь с ее атрибутикой для меня не особо имела значения.

Я не хотела превращаться в свою мать.

В жизни было столько всего, что мне казалось, что Парк-Авеню, 740 — мое прошлое, но не мое будущее.

— Мои апартаменты удобны для нас обоих, быстрее добираться нам до работы, — сказал Сэм.

Он никогда не упоминал о том, что мы всегда ночевали у меня в Бруклине, поэтому я не знала, что для него это могло быть проблемой.

— Ты бы предпочел, чтобы мы оставались у тебя?

Он сел, спустил ноги с матраса и стал подпрыгивать вверх-вниз.

— В этом есть смысл. Это ближе.

— Согласна, — ответила я. — И мы не обязаны проводить каждую ночь вместе. — Наши отношения с Сэмом развивались очень быстро. Напряженные пару месяцев, и хотя все казалось правильным, даже идеальным, но вероятно, было бы неплохо время от времени иметь немного личного пространства. Он мне очень нравился, он напоминал мне вспышку молнии на совершенно голубом небе, но мне было немного грустно, что приходилось сдерживаться в своих чувствах. Я была уверена, что, предложив ему передохнуть друг от друга, он с удовольствием воспользуется этой возможностью.

Сэм перестал подпрыгивать и нахмурился.

— Ты не хочешь оставаться у меня?

Я пожала плечами.

— Мне нравится Бруклин.

— Потому что это твой дом или по какой-то другой причине? — Он протянул руку, предлагая мне подняться.

— Парк-Авеню больше не мой дом, — ответила я, не подавая ему руки. — Я не та Принцесса, которой ты меня считаешь. — Разве он не счастлив, что я даю ему возможность не встречаться со мной почти каждую ночь?

Сэм встал и обошел кровать, возвышаясь надо мной.

— Мне кажется, что я что-то упускаю. — Он внимательно смотрел на меня, как будто пытался прочитать объяснение.

— Ты ничего не упускаешь, — ответила я. — Разве ты не хочешь провести немного времени друг без друга?

Он нахмурился.

— Мне нравятся то, что сейчас. — Я вжалась в матрас. Почему он такой милый? Каждый раз, когда я предоставляла ему возможность разочаровать меня, казалось он удваивал свои положительные качества, заставляя меня почувствовать себя более обожаемой. Этот парень, однозначно, может разбить мне сердце.

— Мне просто легче оставаться у себя дома. У меня вся одежда в Бруклине. Иногда у меня даже имеется еда в холодильнике и…

— И мы спим в кровати, где были другие мужчины до меня.

Я молча смотрела на него. Сэм был самым уверенным мужчиной, которого я когда-либо встречала, но он не хотел иметь ничего общего с моими предыдущими парнями.

— Хорошо. Я готова купить новую кровать. — Это же не ревность заставила Сэма потерять самообладание, а тот факт, что он думал, что из моих бывших никто не был достаточно хорош для меня.

— Ты не думаешь, что легче приехать ко мне домой?

На Парк Авеню все было проще, там никто не мог жить без тонны денег.

Я не собиралась быть втянутой во все это. Я хотела быть с Сэмом, потому что он был честен и искренен во всем, никогда ничего не скрывал от меня. Я не хотела быть с ним из-за его апартаментов или потому что это было ближе к работе.

— Хорошо, мы можем продолжать спать в Бруклине, если ты будешь счастлива.

Сэм изменил мое будущее. Он показал мне, что все может быть по-другому, что у него могут быть деньги, но они не влияли на него… и я не должна позволять себе, чтобы это каким-то образом влияло на меня.

— Мне кажется, ты и твоя квартира — просто идеальны. И мне кажется, что я предпочла бы эту кровать, — произнесла я, садясь.

Может возвращение на Парк Авеню, 740 будет скорее протестом, чем поддавком жизни, которой я не хотела.

Глава 17

Сэм

— Ты же поладишь с Максом, да? — спросила Грейс, сворачивая с I-95 в сторону дома Макса и Харпер. Наша поездка оказалась долгой, сначала из-за пробок, а затем потому что дороги обледенели, когда мы выехали из города.

— Конечно, — ответил я, взглянув на нее. — Почему бы и нет?

Она никогда не спрашивала меня о моих друзьях, кроме Энджи и Чеза, но думаю, она поняла, поскольку я больше никогда никого не упоминал, что в моей жизни кроме них друзей нет. И кроме нее. Грейс неожиданно потихоньку изменила многое. У меня теперь имелась кровать и диван, и я увеличил количество людей, которые мне были не безразличны и о которых хотел заботиться, почти на пятьдесят процентов.

— Может мне стоит купить автомобиль? — Я арендовал Range Rover для поездки в Коннектикут. — У меня даже есть парковочное место в доме, где я живу.

— Мистер Не Признающий Вещи, хочет купить кое-что, что не сможет заработать ему денег? Ты становишься шопоголиком. У меня была машина, которой я никогда не пользовалась, поэтому я ее продала. Думаешь, ты будешь ею пользоваться?

Мне нравилось дорога и нравилось ехать за рулем, но я не особо был заинтересован в покупке автомобиля. Я хотел отвлечься, проведя выходные за городом. Когда я согласился, для меня это было не столь важным. Я был доволен, что Грейс была счастлива, но когда город остался позади, окружающие декорации стали тревожно знакомыми.

Я больше никогда не ездил в свой старый район в Нью-Джерси. «Хайтаймс» был в тридцати милях от дома, в котором я вырос, и хотя мы с Энджи часто бродили по городу, мы никогда не посещали дом, где я вырос. Будучи уже взрослым, я не хотел, чтобы мне напоминали о смерти моих родителей. Хорошие воспоминания не стоили того, чтобы снова ворошить плохое.

Я положил руку на колено Грейс. Я решил поехать только ради нее, потому что она того стоила. Она сжала мои пальцы.

— В эти выходные для тебя многое впервые, — сказала она. — Первое совместное путешествие. Первый раз мне приходится видеть, как ты водишь машину. — Она рассмеялась, увидев мое вытянутое лицо. — Первый раз мы останемся у друзей. Первый вечер с Максом и Харпер в их доме. Я имею в виду, понятия не имею, кто мы — на публике. — Она казалась взволнованной, и ее беспокойство было для меня более тревожным, чем мое собственное.

— О чем ты говоришь? — Спросил я.

— Ну, мы одна из тех нежных парочек, которые не могут не дотрагиваться друг до друга постоянно? Мы пререкаемся? Смеемся ли мы над шутками друг друга, несмотря на то, что слышали их раньше? Кто мы такие?

— Ты сумасшедшая. Давай просто будем теми, кто мы есть. Ты все еще остаешься собой. Я остаюсь собой, даже среди других.

— Ты говоришь, будто все так просто. — Она вздохнула. — Надеюсь, ты прав. Того и гляди, я могу подумать при дорожном освещении, что ты слишком сексуальный.

Я начал хихикать.

— Ты такая забавная. Давай остановимся и разденемся, чтобы я смог тебя убедить, что ты не ошибаешься, считая меня сексуальным. — Я остановился, затем включил аварийные огни.

Она схватила меня за плечо.

— Нет, вон их дом на углу. Мы уже приехали.

— Мы можем развернуться. Я хочу убедиться, что ты все еще находишь меня привлекательным.

Она быстро покачала головой, поэтому я свернул назад на дорогу.

Девочка-подросток стояла у машины с ребенком, держа его на бедре. Она помахала нам.

— Это пятнадцатилетняя дочь Макса, Аманда, — сказала Грейс, и я тоже помахал. — Малыш — Эмбер. Лиззи, младшая, наверное, спит.

Было похоже, что здесь много детей.

Харпер вышла нас поприветствовать, когда мы выбрались из машины.

— Я так рада, что ты здесь. — Она обняла нас обоих.

— Харпер! Мне нужна твоя грудь, — крикнул Макс из дома.

— Если бы это было правдой?! — пробормотала она, ведя нас внутрь. — О, как я скучаю по тем дням, когда Макс стоял первый в очереди на мою грудь.

— Она кормит грудью, — объяснила Грейс.

— Иногда я чувствую себя коровой, — добавила Харпер. — Я просто существую ради своего молока и задаюсь вопросом, убьют ли меня, когда молоко пропадет.

Грейс засмеялась над драматическим заявлением Харпер.

— Добро пожаловать в Коннектикут, Сэм.

Харпер повернулся и ухмыльнулась.

— Да, добро пожаловать. И ты, наверное, будешь рад узнать, что тебе не придется кормить грудью, пока ты будешь здесь.

— Я ценю это, — ответил я.

Как только мы вошли в дверь, Макс поцеловал Грейс в щеку, а затем передал ребенка Харпер, прежде чем пожать мне руку.

— Давайте выпьем пива. Мне нужно отпраздновать двойное увеличение мужского пола в этом доме, — сказал Макс, нырнув в холодильник и вытащив бутылку вина, и два пива.

— Я сцеживала молоко всю неделю, чтобы выпить сегодня вечером, — сказала Харпер. – Мы все счастливы, верно? — воркуя спросила она Эмбер. — Тебя кормят, а я пью. Идеально.

Я не знал уместно ли будет смеяться над грудным вскармливаем, поэтому постарался сохранить нейтральное выражение на лице.

— Можно мне выпить, пап? — спросила Аманда. — Во Франции дети моего возраста пьют вино за ужином.

— Ну, мы не во Франции, — ответил Макс.

Аманда закатила глаза и передала Эмбер Грейс, которая сморщила губки. Эмбер поцеловала ее. Им было явно комфортно друг с другом. Такую Грейс я еще не видел.

— Вниз, — сказала Эмбер, извиваясь на руках Грейс. Грейс нагнулась и поставила ее на пол.

Она взглянула на меня.

— О чем задумался? — спросила Грейс, обхватив меня за талию.

— Он думает, что это место похоже на зоопарк, — ответила Харпер.

Не совсем, но было шумно и хаотично, расслабленная, семейная обстановка, которая всколыхнула что-то скрытое в глубине меня.

— Почему бы тебе не начать готовить ужин? — предложил Макс. — Аманда приготовит лазанью.

— Ты же поможешь мне, да? — поинтересовалась Аманда.

— Я буду наблюдать, но ты можешь приготовить все сама. Ты тысячу раз видела, как я ее готовлю. Ты поступишь через пару лет в университет. Тебе нужно научиться готовить. Я тебя балую.

Я вспоминаю, как мой отец готовил по выходным. Он несся к маме в ванную, а затем готовил ужин, поставив меня на стул рядом с собой, пока я не стал уже выше ростом, что мог дотянуться до столешницы самостоятельно, мы говорили о школе, я что-то мешал и тер сыр, как мне казалось — я помогаю. Аманда сейчас была на несколько лет старше, чем я, когда последний раз готовил с отцом.

— Ты имеешь в виду, что мне нужно научиться готовить, потому что я девочка.

— Нет, тебе нужно научиться, чтобы ты смогла сама себе приготовить домашнюю еду. Перестань быть занудой. — Макс восседал на одном из барных стульев напротив стойки. — Мы будем наблюдать, как ты готовишь, — сказал он, когда Аманда повязала фартук.

У моего отца была такая же любовь ко мне, которую я видел в глазах Макса?

И я знал ответ на этот вопрос. Я узнал его по выражению лица Макса, которое каждый раз видел на лице своего отца, когда он смотрел на меня.

— Выложи все, что тебе может понадобиться, на столешницу, — произнес Макс, повернувшись ко мне. — Как дела?

Благодарный за то, что меня прервали от воспоминаний, я ответил:

— Хорошо, на самом деле. — Грейс и я заняли места рядом с Максом. — Конкуренция — жесткая в данный момент, но думаю, что возможность всегда есть. Это останавливает людей от игры на рынке недвижимости, словно это игра в блэкджек, и мне кажется, что кто-то да выиграет. — Я сделал глоток пива.

— Я видел, что ты разрабатываешь сайт парка Бэттери.

— Да. Отличное место. Я считаю, что в данный момент это место себя не окупает.

Уже долгие годы мое взаимодействие с социумом состояло из Энджи и Чеза. Я не привык к новым людям, и я не привык, чтобы не на работе мне задавали вопросы о моем бизнесе. Воспоминания о моем детстве нахлынули на меня в полной мере. Я пытался убедить себя, что Коннектикут с Максом и Харпером не похож на дом, в котором я вырос, на дом моего детства, потому что у меня никогда не было братьев и сестер. И весь шум на заднем фоне — плач младенцев, смех взрослых — и вся детская атрибутика, которая была видна в каждой комнате в доме, были для меня чужды.

Но несмотря на все это, у меня было слишком много общего, чтобы не помнить своих родителей.

Я позабыл о чувстве семьи и любви. Я похоронил воспоминания о тех временах со своими родителями и утрамбовал землю на могиле, не дай Бог они всплывут. Почти пятнадцать лет они оставались похороненными. Но именно в эту минуту земля дала трещину и задрожала.

Я чертовски старался устоять.

— Грейс, Сэм лучше, чем другие твои парни? — спросила Аманда, пока мы продолжали наблюдать, как она готовит ужин. — Харпер сказала, что ты встречаешься с неудачниками.

— Харпер! — прокричала Грейс своей подруге, сидящей на диване. Макс закатил глаза, я улыбнулся, потому что понял, что именно такой реакции он ожидал от меня на его дочь.

— Что? — поинтересовалась Харпер, положив спящую малышку Лиззи в кроватку, стоящей рядом с диваном.

— Ты сказала, что я встречаюсь с неудачниками? — переспросила Грейс.

Харпер вошла на кухню, открыла холодильник и достал бутылку вина.

— Ты же не будешь отрицать, что это правда. — Харпер прямо посмотрела на меня, освежая свой бокал. — Ты первый порядочный парень, с которым она встречается. Не испорти все.

— Харпер, — опять произнесла Грейс.

Но Харпер была права. Мне, однозначно, следовало все сделать правильно, но я до конца не знал как. Каждый день с тех пор, как погибли мои родители, я старался ничего не хотеть и не желать — Грейс была в этом права. Я боялся потерять что-то дорогое и важное для себя… опять. Сначала было трудно чего-то не хотеть. И даже сейчас, в данный момент, для меня было практически невозможно не ревновать ее к тем, у кого имелись близкие, но с годами стало все легче. Конечно, такое не могло случиться за одну ночь, но медленно, очень медленно, закаленная оболочка вокруг меня выросла и стала моей броней. После этого мне стало легче уже каждый лень.

— Что? — воскликнула Харпер. — Это правда.

Я уже давно осознал, что все предыдущие бойфренды Грейс были ее не достойны. Хотя я не был ангелом, но я все же пытался поставить Грейс на первое место, где она и заслуживала находиться. Смогу ли я делать это постоянно? Грейс было здесь комфортно, она попала в счастливую среду семьи и любви. И это тоже у нее должно быть. Я был не уверен, смогу ли предоставить ей такую среду. Я давно спрятал все свои эмоции, исключив возможность именно такого будущего для себя. Впервые за долгое время я позволил себе захотеть кого-то. У меня не было выбора. Грейс пробила мою броню, не дав мне и слова сказать. Но семья? Дом? Я не мог так рисковать.

Я сделал глоток пива, пытаясь проглотить и унять свое беспокойство, угрожающее затопить.

— Твоя проблема, — произнесла Харпер Грейс, — заключается в том, что ты наконец-то исправилась.

Грейс крутанула головой и застукала меня за смешком. Это была одна из многих вещей, которые мне нравились в Грейс, именно такой я ее и увидел, когда впервые с ней познакомился. Она нахмурилась и положила руку мне на рот. Я схватил ее за запястье, поцеловав в ладонь, и переплел наши пальцы.

— Я не скажу ни слова, Принцесса.

— Она всегда выбирала подобных мужчин. Парней, которых нужно воспитывать и жалеть, — сказала Харпер.

— Харпер, — посетовала Грейс. Я понял, что ей не нравится слышать подобное, когда ее так описывает подруга.

— Ты все время только отдавала, и отдавала, и отдавала, — продолжила Харпер, полностью игнорируя Грейс, — пока сама не оставалась обескровленной. Словно ты постоянно кормила этих неудачников грудью! Ты встречалась раньше с парнями-подростками, которые так и не стали настоящими мужчинами.

Грейс вздохнула.

— Ну, меня не нужно воспитывать и жалеть, и мне не нужно зализывать раны, — произнес я, понимая, что на самом деле, это неправда. Но я также знал, что никто, даже Грейс, не была способна залечить мои раны. Никто из них не мог очутиться в прошлом и остановить того пьяного водителя. Но понимала ли это Грейс? Или для нее я был просто еще одним парнем, которого нужно будет излечить, а потом вывести в жизнь?

— Мы все немного нуждаемся в небольшом лечении, — тихо добавила Грейс, когда я поглаживал ее спину.

Возможно, мне следовало порвать и уйти от Грейс, но сейчас, когда я находился здесь, у меня не было сил ее отпустить.

— Мне кажется, что Харпер пытается тебе сказать, что ты слишком добрая, щедрая и любящая, — произнес я.

— Харпер выражается в своей обычной манере, — сказал Макс.

— Конечно, именно это я и говорю, — ответила Харпер, натирая сыр. — Тебе не кажется, что я только что стала твоим шеф-поваром? — задала вопрос она Аманде, которая всего лишь пожала плечами.

— Она обеими нами вертит как хочет, — произнес Макс.

Моя мама сказала бы то же самое обо мне.

— Этого будет достаточно, чтобы положить сверху? — спросила Аманда.

— Да, мадам, — ответила Харпер, а затем повернулась к Грейс. — Послушай, я пытаюсь сказать, что ты одна из самых добрых, самых милых, самых щедрых и преданных людей в мире… и я не думаю, что мужчины, с которыми ты встречалась ранее, заслуживали тебя.

— Я несказанно рада, что именно об этом мы говорим перед Сэмом. Я очень, очень рада, — произнесла Грейс, хотя и улыбаясь, но ее напряженный подбородок сообщил мне, что она чувствует себя неудобно. Я прошелся большим пальцем по ее запястью, желая таким образом успокоить.

— Они не сказали ничего такого, чего бы я не знал, — тихо произнес ей я.

— Так ты одобряешь Сэма? — спросила Аманда у Харпер. — Ты думаешь, он заслуживает Грейс?

Я был уверен, что нет.

— До сих пор он вел себя хорошо, — тут же ответила Харпер.

— Не принимай это на свой счет, Сэм. Она говорит то же самое и обо мне, — вставил Макс, отодвинув барный стул и поцеловав Харпер в макушку, по пути к холодильнику.

— Как ты можешь такое говорить? — возмутилась Аманда.

— Говорить что? — Спросила Харпер.

— Что он заслуживает Грейс, — ответила Аманда.

— По тому, что мне рассказывает Грейс… и судя по того, что я вижу. — Харпер взглянула на меня, передавая тарелку с натертым сыром Аманде. — Он заботливый и любящий, и главное… заставляет ее смеяться.

Грейс улыбнулась и повернула ко мне голову. Я приподнял брови. Неужели я все это делал?

— Помнишь я тебе говорила, что ты должна судить людей по им поступкам, а не по словам? — спросила Харпер.

— Аманде еще не нужны твои советы по поводу свиданий, но спасибо, мой дорогая, — ответил за нее Макс.

— Я бы хотела, чтобы кто-нибудь как можно раньше давал мне такие советы, — ответила Харпер. — Нет, это не совсем то, что я хотела бы сказать. Жаль, что я не последовала этому совету раньше.

— Мне кажется, что у тебя вышло все почти идеально, — заметил Макс, обхватив Харпер.

Эмбер заплакала из гостиной, и Харпер вырвалась из рук Макса.

— Пей свое вино, — произнес он. — Я разберусь. Для нее слишком много впечатлений, ее пора купать.

— И именно поэтому я вышла за этого парня, — произнесла Харпер, глядя в спину удаляющегося Макса. — Он настоящий ДИЛФ. (DILF – ДИЛФ, это мужчина от 30 до 50 лет, обеспеченный, красивый, женатый, без ума от своей жены, который постоянно нянчится с детьми, его часто можно увидеть с коляской или с детьми, играющими на площадке и т.д., альтернативный вариант MILF в мужском исполнении. – прим.пер.)

— Харпер! — воскликнула Аманда.

Харпер пожала плечами, на что Аманда закатила глаза.

— Ты в порядке? — спросила меня Грейс на одном дыхании.

Я кивнул и улыбнулся, поправив ей локон за ухо, и прочертив дорожку пальцем по ее подбородку.

Я перевел взгляд и встретился с глазами Аманды, наблюдающей за нами.

— Ты собираешься выйти замуж за Сэма? — поинтересовалась она, взглянув на Грейс. Несмотря на то, что ее вопрос не был направлен конкретно мне, он, однозначно, застал меня врасплох.

Грейс рассмеялась.

— Возможно.

— Почему только возможно? — спросила Аманда.

Я не выбирал любовь к Грейс, но брак? Я не думал об этом. Никогда. Брак был для других людей, людей, у которых была нормальная жизнь. Мужчин, которые могли быть мужьями, отцами… мужчин, которые умели любить.

— Аманда, ты не должна задавать такие личные вопросы, — произнес Макс возвращаясь.

— Почему не должна? Это же Грейс. Она задает мне гораздо больше личных вопросов.

Я обхватил за край столешницу, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Мне необходимо было что-то твердое… что-то такое, что могло бы придать мне уверенности. Боль, которую я испытывал раньше становилась все больше и больше.

Я попытался сосредоточиться на разговоре, который происходил вокруг меня.

— Ты прав. Я задаю личные вопросы, и двойных стандартов быть не должно, — ответила Грейс. — Мы с Сэмом не так давно знакомы, возможно когда-нибудь…

Конечно, Грейс понимала, что я не тот человек, который бы подходил на эту роль. Я не мог дать ей троих детей, дом, наполненный любовью, смехом и хаосом. Слишком ответственно.

Слишком многое потом можно было потерять.

— Извините меня, — произнес я, мой стул проскрежетал по плитке на полу на кухни. — Я принесу наши сумки из машины. — Мне нужно было немного воздуха. И немного большее расстояние от той жизни, которую я не смогу дать Грейс никогда. Я не заслуживал ее.

Я был кем угодно, но...

*

— Прости то, что я сказала раньше, — сказала Грейс, когда мы закрыли дверь в домике у бассейна. — О браке, я имею в виду. Знаю, что наши отношения развиваются со скоростью миллион миль в час и…

— Эй, — произнес я, притягивая ее в свои объятия. Ее слова обеспокоили меня, ей не стоило за них просить прощение, — тебе не за что извиняться. Хорошо, что я узнал твою точку зрения по этому вопросу. — Я передвинул нас к кровати и положил ее на спину.

Она потянула меня за рубашку, я наклонился над ней.

— Я тебя напугала своими словами?

— Ты не сказала ничего плохого. С чего мне пугаться? — Я хотел уберечь ее от своих страхов.

Она улыбнулась, рассеянно проведя ногтями по моему скальпу. Ее прикосновение отозвалось прямиком в моем члене. Каждый. Раз. Так. Происходило. Мне необходимо было сбавить ее обороты, сказав, что я не могу дать ей того, что она хотела.

Я застонал, перекатившись на спину, предоставив ей полную возможность действий. Она оседлала меня сверху, и мой член затвердел в четыре раза сильнее под ее киской.

— Ты хочешь сказать, что подумывал жениться на мне? — спросила она, двигая бедрами вперед и назад.

— Нет, я не думал об этом. — И это была настоящая правда, которую она заслуживала. Ее улыбка дрогнула, всего на долю секунды. — Но ты являешься единственной женщиной, о которой я думал бы подобным образом.

Она перестала раскачиваться и попыталась передвинуться, но я схватил ее за ляжки, удерживая на месте.

— Поговори со мной. Брак — это то, чего ты хочешь в итоге?

— Не ради успокоения свой совести, — произнесла она, вперившись взглядом мне в грудь.

— Тогда, я ничего не понимаю. Ты хочешь семью, детей, хаос… и ответственность, грядущие с ними? Такое будущее ты видишь для себя?

— Для себя и мужчины, которого я люблю. — Она смотрела на меня из-под своих ресниц, говоря, что любит меня?

— Нет, Грейс. — Я убрал руки с ее бедер и передвинул ее с себя, сев в вертикальное положение. — Я не тот мужчина, которого ты должна любить. — Закопался рукой в свои волосы. Разве она не понимает этого? Между нами было совсем другое, но явно уж не создание семьи.

— Что значит, ты не тот мужчина, которого я могу любить? — спросила она, глядя мне в спину. Кровать прогнулась, и я почувствовал тепло ее рук на своих плечах. Я слез с кровати, встав во весь рост, чтобы избежать ее прикосновений.

Я не мог пережить ее прикосновения. О чем я вообще думал, связывавшись с этой женщиной, разрешив себе переживать и заботиться о ней, и она таким же образом переживала и заботилась обо мне. Я же заранее знал, что все наши отношения могут закончиться только катастрофой.

— Конечно же я могу выбирать, кого мне любить. — Ее голос звучал жестче, чем раньше, а тон был не таким спокойным.

Я даже не мог поднять на нее глаза. Я просто подхватил свою сумку и стал складывать в нее вещи. Мне необходимо было уехать отсюда, как можно быстрее. Вернуться в свои апартаменты, где я мог быть сам по себе… без нее.

— Я хочу сказать, что тебе не стоит выбирать меня. И если ты все же выберешь меня…

— Что тогда? Ты собираешься бросить меня? Потому что я тебя люблю?

Она перестала изъясняться намеками, а открыто сказала то, что думает.

— Не говори так. Ты не можешь меня полюбить. И я никогда не смогу полюбить тебя.

И тут же меня что-то ударило по голове… возможно, мой же ботинок.

— Ты самый настоящий засранец, Сэм Шоу. — Ее голос надломился, произнося мою фамилию. — Несколько месяцев ты пытался мне доказать, что ты самый лучший мужчина, которого я встречала в своей жизни, кроме моего отца. — Потребовалась вся моя сила воли, чтобы не смотреть на нее, поскольку она начала плакать. Мне захотелось ее обнять, прижать к себе, чтобы ей было лучше и сказать, что на самом деле, все не так. Но я промолчал.

— Что мне теперь делать? Просто не обращать внимания, насколько ты замечательный… и как особенно ты ко мне относишься? Я люблю тебя. И если ты не любишь меня, тогда нам стоит разойтись, но ты не смеешь мне указывать, что я не могу тебя любить.