Принцесса Сливового Аромата

– Нет, никому! – отрицательно покачала головой девушка.

– Подумай, – настаивала императрица. – Возможно, за год ты случайно кому-то обмолвилась об этом событии.

Под давлением покровительницы Мей Фэн стала вспоминать все свои встречи за год и, в конце концов, вспомнила свой давний, почти забытый разговор с приятельницей из Запретного Города.

– Я поведала о своей будущей свадьбе императорской наложнице Сяомин, – призналась она.

Дыхание императрицы Тинг прервалось на мгновение.

– Глупая девочка, как ты могла ослушаться меня и болтать с посторонними о наших планах, когда я запретила тебе делать это! – простонала она. – Именно Сяомин рассказала врагам о твоём намечающемся брачном союзе с Чен Чао! По её вине злоумышленники напали на поместье Платанов, подожгли твой свадебный павильон и убили вельможу Чен.

– Не может быть, – не поверила Мей Фэн. – Сяомин моя подруга, как она могла предать меня?!

– Сяомин – шпионка Гунь, – ответила ей престарелая императрица. – Ах, Мей Фэн, не будь такой беспечной! Ты живёшь в постоянной опасности быть лишённой жизни! Малейший промах с твоей стороны грозит тебе смертью! Если Тао Нань и его кузина смогут захватить тебя, они непременно осуществят родовую месть самым жестоким способом, и ты умрёшь в невыносимых мучениях.

С этим утверждением императрицы Тинг трудно было спорить. Ходили слухи, что генерал Тао настолько возненавидел последнюю представительницу враждебного ему рода Лю, что приказал вырубить в своем саду все сливовые деревья, напоминающие ему о ней. В блистательном гареме Запретного Города, где проживал император, велась более жестокая и беспощадная закулисная борьба, чем на полях многолюдных военных сражений; и невинные, ничего не знающие о ней люди погибали в ней первыми.

– И всё же я не понимаю, Великая Государыня, почему Сяомин предала меня, – растерянно пробормотала Мей Фэн. – Я всегда хорошо к ней относилась, поддерживала её во всём, у нас были общие интересы. Разве ей не выгодно дружить со мной?

– Наложница Сяомин – настоящая мать маленького принца Тао Мин, – объяснила Тинг. – Гунь бесплодна, и потому с разрешения Государя она усыновила ребёнка наложницы невысокого ранга. Сяомин согласилась отдать своего сына Гунь, поскольку её семья не имеет значительного влияния при дворе, а за фавориткой моего сына стоит генерал Тао Нань. При его поддержке сына Сяомин обязательно объявят наследником престола Поднебесной. Твой двоюродный племянник Лю Цзинь может остаться ни с чем и его могут даже убить, чтобы он не был угрозой для потери влияния клана Тао. Вот почему Сяомин рьяно поддерживает Гунь – она также возвысится, если её сын займёт императорский трон. У тебя ещё есть вопросы?

– Нет, Великая Государыня, мне стали понятны многие тайны императорского двора, – прошептала Мей Фэн. – У Сяомин имелась весомая причина вредить мне. Я очень виновата, что ослушалась вас, и прошу меня простить.

Великая Государыня не слишком поверила в раскаяние Мей Фэн, поскольку хорошо узнала за последние два года её природное своеволие и беспечность. В минуты опасности девушка становилась собранной и энергичной, и стоило ей решить, что враги от неё отступили, так тут же вновь становилась легкомысленной. Но хотя императрица сердилась на Мей Фэн за ослушание, она искренне любила внучку своей младшей сестры, и готова была сделать всё, чтобы никто не мог причинить ей зло. Про себя Тинг решила впоследствии подобрать воспитаннице надёжных телохранителей из числа самых умелых и сильных воинов дворцовой стражи, но теперь ей следовало разобраться с Сяомин.

– Позовите ко мне Главного Евнуха Вэн Го, – велела императрица начальнику стражи, охраняющей Дворец Ослепительного Счастья.

Приказ престарелой властительницы был незамедлительно выполнен. Едва Тинг неспешно отпила из тонкой фарфоровой чашки три глотка зелёного чая «Маофэн» с гор Хуаншань, как Главный Евнух уже вошёл в её роскошные покои и ничком упал на колени, почтительно коснувшись лбом циновки на полу.

– Жду вашего повеления, Великая Государыня, – тихо сказал он.

– Ничтожная наложница Сяомин вызвала мой гнев. Избавьтесь от неё удушением шёлковым шнурком, – велела императрица-мать.

– Будет исполнено, – снова поклонился Главный Евнух.

Первым побуждением Мей Фэн стало пасть на колени перед Государыней и молить её пощадить Сяомин. Ей приходилось видеть совершенно посиневших, задушенных палачом людей, и это было страшно! Её доброе сердце не могло смириться с предстоящим убийством подруги, пусть даже та жестоко предала её. Она знала, что обитательница павильона Павлоний была единственным ребёнком у своих родителей и гибель дочери непременно станет большим горем для этих одиноких стариков. К тому же у Сяомин имелось смягчающее обстоятельство – она всё сделала ради блага своего сына, и ради него решилась на рискованное противостояние воле Великой Государыни.

В своей речи Мей Фэн решила упомянуть свою бабушку, чтобы смягчить гнев императрицы Тинг.

– Великая Государыня, моя бабушка Жоу утверждала, что все люди одинаковы по своей сути, различны обстоятельства, в которые они попадают, – тихо сказала она, подняв на престарелую императрицу свои лучистые глаза.

– Что ты хочешь этим сказать, барышня Лю? – искоса взглянула на неё её царственная покровительница.

– Люди полностью зависят от обстоятельств и поступают согласно им. Никто от рождения не является злым или добрым. Если по воле судьбы тьма Зла падает на лицо человека, он кажется тёмным, если его освещает свет Добра, он делается светлым, – объяснила девушка и, встав на колени, трижды низко, до пола, поклонилась вдовствующей императрице, говоря: – Сяомин ошиблась, Великая Государыня, простите её! Дайте ей шанс раскаяться в своем преступлении и встать на истинный путь добродетели!

- Твоя бабушка была слишком добра – она ни о ком не могла сказать плохого слова, и всем искала оправдание. А ты, Мей Фэн, наивна как новорожденный котенок, если веришь в чистосердечное раскаяние преступников! – в сердцах сказала императрица Тинг. – Пойми, я не только мать Государя Чжуна, но также Мать всей Поднебесной и должна поддерживать всеобщий порядок! Если я буду снисходительна к виновным, в стране воцарится хаос, ведь злодеи утратят страх перед законным возмездием. По вине Сяомин погибло много людей, ты сама спаслась от огня и меча убийц только чудом. Я не могу помиловать ее. Смертный приговор остается в силе! – кончила свою речь вдовствующая императрица, обращаясь к Главному Евнуху.

- Будет исполнено, Великая Государыня, - вторично низко поклонился Вэн Го и, пятясь, вышел из приемной императрицы Тинг.

Здравый смысл подсказал девушке, что больше просить прощения для виновной подруги нет смысла. Сильные мира сего не прощают, если подданные нарушают их великие планы и императрица Тинг только сильнее разгневается на нее и ей придется понести суровое наказание за противодействие ее высочайшей воле. К тому же Сяомин в самом деле заслуживала кары за свое предательство. И Мей Фэн подавила свой печальный вздох, принимая казнь Сяомин как неизбежность.

После казни Сяомин прошло два дня, но никто в гареме не упоминал о её смерти. Этой молодой женщины, родной матери принца Тао Мин, будто не было на свете; казалось, всего лишь исчезла роса на рассвете, оставив влажный след горькой слезы, пролитой по ней её осиротевшими родителями. Сяомин с её невысоким рангом занимала слишком ничтожное положение во дворце при жизни, и никто из придворных не интересовался её судьбой, не скорбел по ней. Только Мей Фэн принесла поминальные жертвы перед её памятной табличкой и помогла её плачущим родителям оплатить её похороны в память об их прошлой дружбе.

После погребения тела Сяомин опечаленная девушка вернулась во Дворец Ослепительного Счастья, желая доложить Великой Государыне, как прошла траурная церемония. Императрица Тинг рассеянно кивнула головой в ответ на её доклад. Другие помыслы занимали её: она не могла отвести взгляда от светло-жёлтого свитка с каллиграфией, лежащего перед ней на лакированном чёрном столике.

– Смотри, Мей Фэн, принц Лю Цзинь прислал мне собственноручную надпись иероглифов, означающих «здоровье и долголетие», – с улыбкой сказала престарелая императрица, явно гордясь успехами своего любимого внука.

Мей Фэн тоже взглянула на надпись и ахнула от восхищения.

– Какой изящный почерк, иероглифы очень умело начертаны в стиле мастера «кайшу» Ван Сичжи, Великая Государыня! – со знанием дела сказала она. – Даже многим придворным не под силу написать иероглифы в стиле Мастера, а Второму принцу едва минуло двенадцать лет. Поразительно!

– Да, многие учителя Второго принца хвалят его почерк. Несомненно, он станет одним их самых выдающихся каллиграфистов нашей династии и лучшим Императором, которого знала Поднебесная, – довольно произнесла императрица Тинг, снова принимаясь рассматривать дорогой её сердцу свиток с добрыми пожеланиями здоровья и долгой жизни бабушке от внука.

«Какая пёстрая жизнь! Одни радуются успехам своих детей и внуков, другие горюют от вечной разлуки с ними», – невольно подумала Мей Фэн, вспоминая плачущих у гроба дочери родителей Сяомин.

Императрица Тинг внимательно посмотрела на умолкнувшую воспитанницу и верно поняла причину грусти в её глазах.

– Не горюй, Мей Фэн, – сказала она, ласково потрепав девушку за щеку. – Трудности с Сяомин уже в прошлом, так оставь их в прошлом. Я всё сделала для того, чтобы обезопасить тебя от её происков. Если не будешь больше плакать по ней, я сообщу тебе радостную новость.

– Что это за новость, Великая Государыня? – невольно заинтересовалась Мей Фэн.

– Я послала письмо гогуну Цай Юню с согласием на ваш брак, – с улыбкой ответила её покровительница. – Так как вы оба любите друг друга и оба просили меня об этом супружестве год назад, то я, подумав вчера об этом деле, решила дать согласие, ведь Чен Чао больше нет в живых.

– О, Великая Государыня, – это самая лучшая новость в моей жизни!!! – воскликнула Мей Фэн, вне себя от счастья.

– На самом деле, брак с гогуном Цаем не так хорош, как с вельможей Ченом – мой правнук слишком мягкий нравом, и он даже наполовину не так влиятелен, как вельможа Чен, но всё же ты обретёшь в его лице опору для себя, когда меня больше не будет в живых, – заметила её царственная собеседница.

– О, Ваше Величество, я постоянно молюсь о вашем здравии, – искренне ответила девушка, благодарная высокой покровительнице за то, что она сделала всё для её личного, Мей Фэн, счастья.

– Это хорошо, Небеса непременно прислушаются к молитвам такой чистосердечной девушки, как ты, и они помогут мне в болезни, – одобрительно отозвалась старая императрица и снова потрепала Мей Фэн по щеке. – Ну, дорогая, беги к себе. Готовься к встрече с женихом, подбирай себе наряды.

Мей Фэн согласно кивнула головой и, ликуя, поспешила в свой павильон Сливового Аромата готовить праздничную одежду.

Цай Юнь тоже весьма обрадовался возможности вступить в брак с полюбившейся ему юной красавицей. Он давно мечтал жениться по любви, и по этой причине не вступал в брак и не брал в свой дом наложницу. Судьба вознаградила его за терпение и верность мечте в виде милости императрицы Тинг, и молодой гогун немедленно приехал в столицу и попросил о немедленной встрече со своей невестой. Его царственная прабабушка охотно позволила ему увидеться с его избранницей после утренней дворцовой службы Мей Фэн. И молодой человек, терпеливо прождав девушку полдня во Дворце Ослепительного Счастья, получил желанную возможность увидеть, как любимая спешит к нему, быстро семеня своими маленьким изящными ножками по садовой дорожке. Широкие пышные рукава её платья и лёгкие шёлковые юбки мерно колыхались при каждом движении, делая девушку похожей на быстро плывущее по небу облако; а её радостно сияющие глаза напоминали ярко блещущие летней ночью звёзды. После разлуки Мей Фэн показалась молодому внуку императора Чжуна ещё более красивой, чем прежде. Она уподобилась в его глазах самой пленительной небесной фее Яо-цзи – прекрасной средней дочери солнечного бога Янь-ди

После смерти в мире земных людей эта юная фея превратилась в красивое утреннее облако, свободно и беззаботно блуждающее над горными хребтами и ущельями; с наступлением же сумерек небесная красавица становилась порывистым вечерним дождём, изливающим свою печаль, причинённой одиночеством, горам и рекам. Путникам, которые засыпали в тех краях, где блуждал дух Яо-цзи, она навевала грустные чарующие сны о любви; и тот, кому она снилась, долго не мог забыть её, волнуемый любовным томлением.

– Мей Фэн, моя дорогая Мей Фэн, поверить не могу, что я увидел тебя наяву, – прошептал влюблённый юноша. – Для меня ты по-прежнему как прекрасный весенний сон, а твоя неземная красота, затмевающая луну и посрамляющая цветы, словно мимолетное видение, которое скоро должно исчезнуть.

– Великая Государыня позволила нам соединить свои судьбы, и тебе не нужно, Цай Юнь, опасаться нашей разлуки, – радостно проговорила Мей Фэн, глядя влюблённым взглядом на своего избранника.

Она взяла за руку жениха и повела его в беседку своего павильона Сливового Аромата для уединённого свидания. Сначала девушка угостила его чаем и изысканными сладостями, затем они принялись читать стихи, отражающие силу их любовного чувства и музицировать на музыкальной цитре гуцинь всю ночь напролёт под мерно шелестящими листьями клёна и полной луной, ярко освещающей весь ночной небосклон. Они были так счастливы вдвоём, что сделались недоступными для власти сна и старались в последующие дни как можно чаще встречаться друг с другом. Но им хотелось большего, и молодой гогун пригласил невесту в свой загородный особняк, желая насладиться её обществом без помех. Мей Фэн не раздумывая поспешила к императрице Тинг, после того как получила его письменное приглашение, и попросила её отпустить её на два дня.

– Ваше Величество, в начале лета окрестности Лояна так прекрасны. Можно мне полюбоваться ими во время прогулки? – спросила она, умоляюще глядя в её мудрые глаза.

– Ладно, поезжай, девочка моя! – согласно кивнула головой старая императрица. – Гунь и генерал Тао поняли после смерти Сяомин, что я знаю, кто виноват в гибели вельможи Чен Чао, и на время затаились. Пока тебе ничто не угрожает, можешь прогуляться по окрестностям Лояна.

После разрешения покровительницы Мей Фэн села в крытую повозку, которую ей прислал жених, и с лёгким сердцем покинула Запретный Город. К вечеру повозка подъехала к ограде, опоясывающей большой сад и высокий терем. Когда экипаж остановился возле ворот, девушка поручила вознице известить молодого гогуна о своём прибытии.

При свете меркнущего солнца Цай Юнь сам помог сойти гостье с экипажа по лесенке на землю и со счастливым выражением лица проводил её в особняк. Мей Фэн с любопытством осмотрелась. Внутренние покои дома не были убраны с такой роскошью, как комнаты императорских дворцов Запретного Города, но в них ощущался тот особый уют, который умеют создавать люди с подлинным вкусом. Её жених показал себя выдающимся эстетом – всё в его доме отличалось изысканной красотой, начиная от новых мастерски сделанных фонарей с приглушённым светом и кончая ширмами с тонкой росписью рисунка разнообразных цветов и птиц. И девушке нравилось, что её жених умеет не только воспевать красоту окружающего мира в своих стихотворениях, но и создавать её из еле заметных мелочей.

Молодой гогун проводил невесту в гостиную, где уже был накрыт стол к ужину. Яства предлагались довольно скромные: рисовые клецки с красной фасолью, тушёный карп, засахаренные семена лотоса, османтусовое печенье, но изящная сервировка пробуждала дополнительный аппетит и желание начать ужин. По приглашению хозяина Мей Фэн села возле красивой фарфоровой вазы с букетом свежих белых пионов, источающих нежный, но стойкий аромат и с удовольствием принялась за кушанья, всё время приговаривая:

– О, как вкусно! Давно не пробовала таких удачно приготовленных блюд!!

Цай Юнь лично наливал ей вино, отослав слуг, и, когда девушка выпила вторую чарку, сказал:

– Дорогая Мей Фэн, я приготовил тебе сюрприз. Но чтобы его увидеть, нам понадобится выйти из дома.

– Ну что за тайны, Юнь?! – хихикнула девушка, благонравно прикрывая рот широким рукавом своего шёлкового ханьфу. И тут же сказала: – Хорошо, я согласна пойти за вами куда угодно.

Цай Юнь завязал ей глаза широкой лентой и снял её, когда они пришли в сад. Девушка ахнула от восхищения. Уже совсем стемнело, и между ветвей садовых кустов и деревьев в полной тишине летало множество ярких огоньков.

– Не думала, что в одном месте можно собрать столько светлячков, – радостно проговорила Мей Фэн, глядя на это чудо. – Словно Небо сегодня спустилось на Землю!

Она протянула свою руку и несколько светлячков охотно опустились на её изящную ладошку.

– Я заранее отдал приказ слугам поймать светлячков в лесу, – сказал гогун Цай Юнь, гордясь своим сюрпризом. – Я готов на всё, чтобы порадовать тебя, моя любимая Мей Фэн!!!

– Я тоже, Цай Юнь, на всё готова ради тебя! – прошептала девушка. Она отпустила светящихся насекомых, аккуратно сдув их со своей руки, и подошла к жениху. Виноградное вино было лёгким, выпила она немного, но Мей Фэн всё равно опьянела и предала забвению осторожность. Её руки обхватили стройный стан молодого человека, и гогун замер.

– Что вы делаете, барышня Лю? – растерянно прошептал он.

– Обними меня, Цай Юнь, – попросила пьяная Мей Фэн, не отставая от него. – Именно этого я хочу сейчас больше всего на свете.

Девушка окончательно забыла обо всём на свете и инстинктивно искала ласки и нежности в объятиях любимого мужчины. Её нежные чувства к молодому гогуну не могло умалить сознание, что ей предстоит выйти замуж за влиятельного вельможу Чен Чао. И всё, что копилось в ней за год вынужденной разлуки по отношению к Цай Юню, требовало немедленного выхода теперь, когда они остались наедине.

Юноша решил напомнить ей, что вдовствующей императрице не понравится столь раскованное поведение, но когда он взглянул в большие тёмные, как ночное озеро, глаза любимой девушки, умоляюще смотревшей на него, то пропал в их глубине. Он тоже желал того, чего желала она, ощущал жгучую потребность в её прикосновениях и ласках. Их уста слились в продолжительном поцелуе, и этот поцелуй ещё больше воспламенил молодого человека. Гогун подхватил Мей Фэн на руки и понёс свою драгоценную ношу в уединённый павильон Лунного Зайца, где любил сочинять стихотворения, спасаясь тем самым с невестой от случайных нескромных взоров.

В павильоне Цай Юнь начал бережно освобождать любимую от мешающих им одежд, попутно покрывая её тело нежными поцелуями. Она оказалась ещё более совершенной и пленительной, чем молодой гогун себе представлял в своих самых сокровенных мечтах, и он окончательно потерял голову. Его член легко и плавно вошел в её лоно, подобно цветку, вставляемому в предназначенную для цветов вазу. Мей Фэн вскрикнула от его проникновения, но это оказалось вовсе не так больно, как об этом судачили служанки в Дворце Ослепительного Счастья. Словно пчела слегка ужалила её в сокровенном месте, собирая цветочную сладость и оставляя приятный зуд. Очень скоро она задрожала от наслаждения всем телом, затаив дыхание и полностью отдавшись страсти своего жениха. Верила и не верила в происходящее, в свою исполненную мечту. Не отпускала любимого, пылко ласкающего её, пока сон не смешался с явью.

Мей Фэн проснулась в спальне Цай Юня, когда рассвет только-только тронул розовым светом остывшую за ночь землю. Молодого гогуна рядом не было, но он находился за ширмой неподалёку и увлечённо играл для неё на цитре гуцинь её любимую мелодию «Пение соловьёв в Лояне».

– Ты потрясающий, – прошептала Мей Фэн, ощущая безграничное счастье и благодарность своему избраннику за чудесное ночное свидание, навсегда соединившее их судьбы. Девушке казалось, что их любовь отныне вечна и непоколебима как скала, и дни их будут заполнены пылкими поцелуями и нежными ласками на ложе любви.

Но долго она не могла оставаться в загородном поместье Цай Юня, и ей пришлось вернуться в Запретный Город. Там её ожидал неприятный разговор с императрицей Тинг, которой слуги донесли, куда на самом деле ездила Мей Фэн.

– Вы с Цай Юнем слишком увлеклись. Ты барышня из благородной семьи Лю и обязана соблюдать приличия. Также, как Главная дама придворной свиты Второго принца, ты должна заботиться о своей хорошей репутации, ведь судьба Лю Цзиня во многом зависит от тебя, – строго напомнила она Мей Фэн. – Пока придворные астрологи не назначили дату для свадебных обрядов, ты, Мей Фэн, не должна всё время быть в обществе моего правнука гогуна, словно вы стали супругами. Вот пройдёте через все свадебные церемонии, тогда милуйтесь, сколько хотите, в супружеской спальне.

Для верности императрица Тинг отправила на следующий день сына своей старшей внучки назад в провинцию Цзянси, запретив ему встречаться с Мей Фэн вплоть до свадьбы. Отныне с Цай Юнем девушка могла только обмениваться письмами и терпеливо ждать желанного дня их воссоединения.

Мей Фэн подчинилась воле императрицы-матери, понимая, что благополучие принца Лю Цзиня и его безопасное восшествие на Нефритовый трон являются самой главной её задачей. Но она нашла себе утешение в том, чтобы готовиться к новой свадьбе. В прошлом подготовка к свадьбе с вельможей Чен Чао мало интересовала её, и она всецело предоставила её императрице Тинг. Но для своей будущей жизни с молодым гогуном Цаем Мей Фэн решила всё сделать сама. Она начала собирать себе приданое и вышивать для белья свадебной постели неразлучных уточек – символ супружеской верности, мечтательно приговаривала при этом:

– Милые уточки-мандаринки, когда же настанет ваше время, и я смогу разделить с моим женихом свадебную постель, заполненной вашими изображениями?!

Одновременно девушка более серьёзно и ответственно относилась к предостережениям Великой Государыни после их разговора о свадебной подготовке, чем в первый раз. Страшный пожар в поместье Платанов оставил незабываемый след в её душе и пробудил желание сделать всё, чтобы эта давняя трагедия не повторилась, и семья Тао не смогла бы снова навредить ей и её жениху.

» Глава 11

Юные и не очень юные девы наводнили большой сад, примыкающий к добротно выстроенному особняку в предместье Лояна. Своими яркими ханьфу, тонкими жемчужными шпильками и изяществом движений они напоминали прелестных бабочек, легко порхающих по летним цветам, а звонкими голосами беззаботно щебечущих птичек. Табличка над воротами захваченного ими сада гласила, что данное заведение представляет собою прославленную Академию Красивых Чувств, принадлежащую госпоже Яо Ху.

Находясь в приподнятом настроении, Мей Фэн шествовала среди этого цветника, направляясь к своему месту, на котором обычно сидела во время занятий, и весело здоровалась по пути с подругами. Она не только не уступала им в наряде, украшениях и замысловатости причёски, но значительно превосходила их, и сознание этого служило дополнительным источником уверенности для неё. Придворный слуга важно нёс за ней деревянный ящичек с письменными принадлежностями, подчёркивая тем самым её высокий ранг во дворце Второго принца.

Жизнь улыбалась Мей Фэн и переполняла её маленькое сердечко большими надеждами. Стояла её любимая пора ранней осени, и листья веерных клёнов начали окрашиваться в красный цвет – цвет свадебных нарядов жениха и невесты. Они и напомнили императрице Тинг о том, что пора бы уже устроить судьбу воспитанницы, и она пригласила к себе вечером этого дня главного придворного астролога Гуань Ло специально для того, чтобы он выбрал благоприятный день свадьбы Мей Фэн с благословения Небес. И девушка не сомневалась, что через два, самое большее через три месяца она выйдет замуж за своего избранника. Ещё немалой удачей можно было счесть то, что император Чжун велел генералу Тао, как лучшему полководцу Империи, отправиться на север и отразить нашествие многочисленного племени киданей, которое надвигалось на Поднебесную из Внутренней Монголии. В этом случае глубоко занятый внешним врагом Тао Нань не расстроит снова её свадьбу и не превратит её во второй раз в кровавую бойню. Оптимистично настроенная девушка после того, как узнала новость о начале войны с киданями, ничуть не усомнилась, что с отъездом генерала никто не помешает ей соединить судьбу с Цай Юнем и свить с ним семейное гнёздышко.

«Фениксов чета – счастия полна!

Их чистые голоса летят выше облаков,

И тот, кто слышит их песнь любви

Пробуждается от мёртвого сна».

«И у меня без сомнения случится именно такая любовь с моим милым Цай Юнем, – любовь, не знающая края!» – мелькнула мысль у Мей Фэн, и она прижала руки к груди, чтобы её сердце случайно не выскочило из неё от предвкушения счастья.

Предаваясь таким приятным размышлениям, воспитанница Великой Государыни дошла до своего обычного места возле молодого бамбука под черепичным навесом. Её соученица Минжу (Чистая Жемчужина), дочь самого богатого торговца шёлком в Лояне, с которой она особенно сдружилась, уже сидела за соседним столиком и готовила тушь для письма.

– Привет, Минчжу! – весело сказала ей Мей Фэн, показывая слуге, где нужно ставить её ящичек с письменными принадлежностями.

Дочь торговца шёлка подняла голову и радостно всплеснула руками:

– О, Госпожа Сливового Аромата, вы снова изволили посетить Академию! – с воодушевлением проговорила она.

– Изволила, изволила. У меня же свадьба скоро намечается, нужно быть полностью готовой к супружеским обязанностям, – улыбнулась ей невеста гогуна Цая.

В мечтах Мей Фэн желала доставить любимому жениху как можно больше супружеских радостей в предстоящем браке. И вскоре после отъезда Цай Юня она поступила в ученицы к знаменитой куртизанке Яо Ху – Чарующей Лисе – основательнице Академии Красивых Чувств, рассудив, что учиться никогда не поздно.

Яо Ху славилась в Лояне своим умом и красотой, некогда вельможи платили целое состояние за одну только ночь с нею. Когда Яо Ху миновала пору молодости она по-прежнему осталась на плаву, зарабатывая деньги тем, что преподавала уроки женского обольщения молодым девушкам, желающим удержать привязанность будущего мужа и тем самым не позволить соперницам – другим жёнам в его гареме – отнять у них его сердце. Чарующая Лиса учила также соблазнительным танцам, открывала тайны изысканных ароматов, толковала секреты техники живописи и даже обучала подопечных ей девушек слагать изящные стихи.

Академия Красивых Чувств внешним видом напоминала уютный чайный домик, где занятия проходили в красивом саду, где в определённом порядке были посажены самые прекрасные растения Поднебесной. Другие ученицы – дочери знатных и самых состоятельных жителей столицы – скоро тоже вошли в большую садовую беседку и окружили Мей Фэн со всех сторон как волны озера цветок лотоса.

Первым был урок изящных выражений, и наставница Яо Ху – пожилая сухопарая женщина с миловидными чертами лица наставляла своих подопечных, рассказывая, какими лестными словами можно дополнительно пленить мужское сердце.

– Барышни, не забывайте о необходимости постоянно говорить своему супругу лестные слова, – твердила она, помахивая веером, напоминающий по форме птичий хвост. – Поменьше бранных слов в разговоре с мужем и побольше восхвалений его уму и сердцу. Ваша похвала вдохновит ваших мужей на большие свершения и будет служить возрастающему благополучию семьи. Вот, например, говорите ему, что он стоек, как сосна, благороден, как кипарис, богат, как пышный пион. «О, радость моя, ты – муж благородства! Пусть благо и счастье навеки возлюбят тебя!» К месту произнесённые эти душевные слова навеки привяжут к вам сердце вашего мужа, даже если вы не блещете внешней красотой, и ваша молодость будет стремительно убывать.

Мей Фэн сначала внимательно слушала мерную, журчащую, как ручей, речь наставницы и даже делала пометки на своём свитке тонкой шёлковой кисточкой. Затем её мысли обратились к жениху, и она замечталась, представляя себе, что находится рядом с Цай Юнем и проводит вместе с ним чайную церемонию.

Но её грезы оказались безжалостно прерванными. Тонкий ивовый прут больно ожёг её правую руку, и негодующий голос Яо Ху громко произнёс:

– Барышня Лю, вы снова замечтались и перестали слушать мою речь. Если дело так пойдёт дальше, нам придётся распрощаться. Я не желаю, чтобы вы своим нерадением позорили меня, как свою учительницу. Ваши промахи запишут на мой счёт.

– Простите, госпожа Наставница, больше этого не повторится, – виновато произнесла Мей Фэн, потирая руку, на которую пришёлся удар ивового прута.

– Буду на это надеяться, – сухо проговорила Чарующая Лиса и снова обратилась ко всем присутствующим в беседке ученицам: – Теперь представьте себе, что ваш муж увлёкся красивой девушкой моложе вас и собирается расторгнуть брак с вами, чтобы сделать её главной женой. Какими будут ваши действия?

– Я отравлю соперницу! – закричала первая ученица, на которую наставила свой веер Яо Ху.

– Постараюсь обезобразить её лицо, чтобы мой муж и господин больше не мог плениться им, – зло сказала вторая, на которую переместился веер наставницы.

– Отомщу мужу, который посмел пренебречь мною, опозорю его на весь мир, – вставила третья.

Тут Мей Фэн в первый раз задумалась о том, что ей делать, если она столкнётся в доме Цай Юня с другими его жёнами.

– Заберу детей и приданое, вернусь в родительский дом, – твёрдо заявила четвёртая.

– Барышня Лю, что будешь делать ты в случае измены мужа? – спросила Чарующая Лиса девушку.

Мей Фэн встала, почтительно поклонилась учительнице и ответила:

– Госпожа Яо Ху, ни убивать соперницу, ни разлучать своих детей с отцом я не намерена. Запру острую боль в своём сердце, поздравлю супруга с тем, что он нашёл новое счастье и попытаюсь потом сделать всё, чтобы не потерять его благосклонность. Я постараюсь сделаться лучше, чем новая жена моего супруга, более ласковой, образованной, услужливой и необходимой мужу, чем она. Вот так я намерена добиваться своего превосходства над нею.

– Вот правильный ответ! – возвестила госпожа Яо Ху, высоко подняв свою правую руку с веером. – Именно так поступила моя подруга Суй Гэ, и муж не только вернулся к ней, позабыв более молодую красавицу, но и сделал её Главной Госпожой женских покоев своего дома. Барышням, желающим достичь семейного счастья, следует быть аристократками не только благодаря великим заслугам предков, но также аристократками в любви. Вы должны восхищать людей добрыми делами, а не ужасать их низкими злодеяниями!

– Мы запомним ваши мудрые наставления, госпожа Яо Ху! – хором проговорили ученицы.

– Очень важен при этом верный выбор спутника жизни, – заметила Чарующая Лиса, усаживаясь в учительское кресло на возвышении. – Девы, вот это моё наставление особенно важно, передайте его также своим дочерям, если они родятся у вас в будущем. Мужчина, который не любит женщину, – её не достоин! Никогда не обольщайтесь его внешней красотой или другими достоинствами. Вот какая установка должна твёрдо запечатлеться в вашей памяти. Это я к тому говорю, чтобы вы не сделались жертвами несчастливой безответной любви, поскольку знаю много случаев, когда женщины и девушки сходили с ума или кончали с собой от безответной любви. Цените себя, берегите свою жизнь и здоровье! Каким бы ни был красивым, знатным и богатым мужчина – он не ваш мужчина, если не питает к вам любви. Мужчины по своей жестокой природе не склонны жалеть и сочувствовать женщинам, к которым равнодушны. Более того, ваши приставания к нему лишь вызовут у него отвращение к вам и даже ненависть!

Тут Яо Ху заметила, как Мей Фэн снова впала в рассеянность и отвлеклась от её речи. Она быстро подошла к ней и взяла свиток ученицы, желая узнать, что она могла написать в таком состоянии.

– Мужчина сам себя не достоин, – громко прочитала Чарующая Лиса, и, после того как среди остальных учениц послышались сдерживаемые смешки из-за промаха подруги, сурово спросила: – Что за нелепицу ты написала, барышня Лю? И это ты сделала после твоих уверений проявлять усердие на моих уроках?!

– Госпожа Яо Ху, я случайно вместо того, чтобы написать «Мужчина не достоин женщины, которую не любит», по ошибке написала «Мужчина сам себя не достоин», – виновато проговорила Мей Фэн, не осмеливаясь объяснить своей наставнице, что просто недосыпает по ночам и оттого так рассеяна. Так, в прошлую полночь, по тайному поручению императрицы Тинг она вела переговоры с Правым Министром Шан Сы – ближайшим советником императора Чжуна, стараясь заручиться его чрезвычайно важной для будущего её двоюродного племянника Лю Цзиня поддержкой.

Тут смех остальных девушек прорвался наружу, а зелёный кольчатый попугай, сидящий неподалёку на ветке орехового дерева, начал хрипло выкрикивать: «Мужчина сам себя не достоин!», «Мужчина сам себя не достоин!!!».

– Да что же это такое!!! – с возмущением проговорила госпожа Яо Ху и швырнула веер в своего пернатого питомца, желая заставить его замолчать. Затем она снова обратилась к Мей Фэн и строго сказала:

– Право, не знаю, что мне с вами делать, госпожа Мей Фэн. То вы проявляете завидные успехи, обучаясь Красивым Чувствам, то совершаете позорные ошибки. Я отстраняю вас от учёбы на месяц, пожалуйста, подумайте над своим поведением!

– Слушаюсь, госпожа Наставница! – поспешно ответила Мей Фэн, радуясь тому, что легко отделалась. Известная своей строгостью Чарующая Лиса вполне могла выгнать её из Академии за нерадивость. Конечно, промах с её стороны был весьма досадный, но надежда узнать точную дату свадьбы с Цай Юнем настолько окрыляла, что она, больше не думая о своей ошибке, поспешила во Дворец Ослепительного Счастья к Государыне Тинг.

В своём павильоне Сливового Аромата девушка переоделась в придворное платье и потом отправилась в высочайшие покои.

Свита Великой Государыни находилась в полном сборе. Доверенная дама Тинг Гао Чжи зажигала палочки для благовоний, а шесть придворных дам развлекали престарелую властительницу поочередным чтением вслух ей старинных повестей. Но императрица Тинг дремала, не слишком прислушиваясь к чтению.

Мей Фэн опустилась на колени перед ложем императрицы и трижды низко поклонилась ей официальным поклоном.

– Да прибавятся Вам ещё тысяча лет здоровья и долголетия, Великая Государыня! – почтительно произнесла она.

Глаза старой императрицы тут же раскрылись, стоило ей услышать звуки нежной речи своей воспитанницы, и она сказала, взмахнув рукой:

– Все, кроме Гао Чжи, могут идти к себе!

Придворные дамы низко поклонились своей госпоже и вереницей, пятясь, последовали к выходу.

– Слышала, что ты сегодня отличилась в Академии, – улыбаясь, сказала императрица Тинг Мей Фэн.

– Да, я допустила непростительный промах, – покраснела от смущения девушка.

– Не переживай, госпожа Яо Ху не знает, что ты находишься на моей тайной службе. Любой на твоём месте мог бы оплошать от недосыпа, – подбадривающе сказала ей покровительница, и обратилась к своей доверенной даме: – Гао Чжи, пригласи гадателя Гуань Ло.

Главный придворный астролог не замедлил явиться в своем длинном чёрном одеянии.

– В каком году юная госпожа Сливового Аромата появилась на свет? – почтительно спросил седобородый гадатель после ряда поклонов вельможным дамам.

– Ой, я не помню, – смутилась Мей Фэн.

– Моя воспитанница Лю родилась, когда шёл восьмой год правления моего сына Чжуна – год Белой Обезьяны, – ответила вместо девушки старая императрица. – Я это точно знаю, поскольку моя младшая сестра прислала мне тогда письмо, в котором сообщила о рождении своей внучки. По моему велению придворные летописцы записали это событие в дворцовую хронику.

– Значит, моя Кармическая покровительница – это Обезьяна? – радостно захлопала в ладоши Мей Фэн и похвасталась: – Теперь я понимаю, почему я такая умная, ловкая и сообразительная! Небесная Обезьяна поделилась со мною своей мудростью и изворотливостью.

– Мей Фэн, твои успехи значительны, но не будь излишне самоуверенной. Иначе ты потеряешь бдительность, и враги легко смогут заманить тебя в ловушку, – предостерегла её императрица Тинг.

– Слушаюсь, Великая Государыня, – смиренно ответила Мей Фэн, опустив глаза вниз.

Но это была лишь внешняя покорность. Опасливые мысли скатывались с легкомысленной девушки, словно с гуся вода, и она почти забыла о том, какого страху натерпелась в поместье Платанов, когда наёмники Тао Наня устроили грандиозный пожар в её павильоне.

Не догадываясь о подлинном настроении воспитанницы, императрица милостиво кивнула ей головой и велела астрологу:

– Господин Ло, приступайте к вычислениям. Мне не терпится узнать, когда мой правнук Цай Юнь и Лю Мей Фэн смогут соединить свои судьбы.

– Слушаюсь, – снова поклонился императрице астролог. Он разложил свои таблички на земле, тщательно проверил все записи на них и возвестил:

– Самый подходящий день свадьбы через год, когда на небе появится первая осенняя Луна.

– Через год?! Так долго?!! – разочарованно произнесла Мей Фэн. – И всё это время я не смогу увидеться с Цай Юнем?

– Дитя моё, мы должны прислушиваться к воле Небес, – внушительно проговорила императрица Тинг, обращаясь к ней. – Я понимаю твоё желание быть с любимым, но лучше перетерпеть годовую разлуку с ним, а затем жить с ним счастливо всю жизнь. Не расстраивайся, в этом долгом ожидании есть своё преимущество. У нас будет достаточно времени, чтобы подготовиться и устроить грандиозную свадьбу, которая мало чем будет уступать бракосочетанию самого Государя!

Но щедрые посулы императрицы Тинг мало утешили Мей Фэн. Она предпочла бы для себя самую скромную брачную церемонию, но только бы поскорее воссоединиться с желанным женихом. От мысли, что придётся терпеть год разлуки с любимым, ей хотелось плакать.

Однако с Великой Государыней не поспоришь и ей оставалось только произнести приличествующие случаю слова благодарности за высочайшую милость и удалиться вслед за главным придворным астрологом.

– Великая Государыня, вы уверены, что поступаете правильно, поручая ведение важных дел, от которых зависит будущее вашего внука Цзиня барышне Лю? – нерешительно спросила дама Гао Чжи свою повелительницу. – Она не слишком умна, живёт преимущественно чувствами и часто совершает недопустимые в жизни двора ошибки.

– Твои сомнения мне понятны, Гао Чжи, но среди родственников императорской фамилии полностью я доверяю лишь Мей Фэн и только ей могу доверить судьбу своего любимого внука, – снисходительно ответила ей императрица Тинг и с нежностью прибавила: – Моя милая глупышка Лю обладает чистотой сердца, которому недоступна земная злоба и коварство. Сколько натерпелось это бедное дитя от мстительности семейки Тао, но ни разу она заговорила о том, что нужно мстить им в ответ. Её доброта нередко поражает меня до глубины души, и именно таким людям благоволят Небеса! Нет, я правильно делаю, возвышая Лю Мей Фэн во Дворце Летящей Ласточки. Остаётся только надеяться, что наши тайные действия по продвижению моего внука Лю Цзиня остаются тайной для Гунь и генерала Тао.

– Великая Государыня, вы мудры и все ваши планы непременно осуществятся, – смиренно наклонила голову дама Гао Чжи, признавая правоту своей госпожи.

Но, как ни старалась императрица Тинг вести свои дела в полном секрете, генералу скоро становилось известными почти все её действия. Обаяние Мей Фэн, авторитет императрицы-матери и нелюбовь к заносчивой Драгоценной Наложнице Гунь привели к тому, что у принца из рода Лю с каждым днём появлялось всё больше сторонников. Всё это вызывало всё большее беспокойство у генерала Тао, и он, призвав к себе своего помощника Ким Чу, велел ему добыть доказательства, компрометирующие Мей Фэн.

– Если мы не устраним эту вредную девчонку, моё падение будет не за горами, да и твоей карьере наступит конец, – мрачно заключил он.

– Мой генерал, будьте спокойны, я непременно поймаю девицу Лю на горячем, когда она допустит промах, – сложив в знак почтения руки, сказал Ким Чу, имеющий звание цидувэя, означающего высокопоставленного офицера императорской армии.

Тао Нань немного успокоился. Ким Чу был одним из самых ловких людей, которых он только знал и с успехом выполнял все данные ему щекотливые поручения. Ким Чу мог преодолеть любые препятствия ради щедрой награды, и можно было не сомневаться, что ушлый цидувэй в скором времени доставит Мей Фэн немало неприятностей.

И Ким Чу сопутствовала удача, вскоре его люди перехватили письмо гогуна Цай Юня, адресованное Мей Фэн. Обрадовавшись, Ким Чу тут же пригласил вечером в свой дом генерала.

Когда сгустились сумерки, служанка зажгла светильник и тихо удалилась, стараясь не потревожить своего хозяина. Ким Чу в напряжённой позе сидел за столом, ожидая своего начальника в надежде получить от него желанную награду. Ведь он всё же выполнил трудное поручение, которое дал ему генерал.

Тао Нань не заставил долго дожидаться себя. Ещё толком не стемнело, но он уже вошёл в кабинет своего цидувэя, небрежно отодвинув тяжёлую дверь рукой, словно она весила не больше пушинки.

– Зачем меня вызвал, Чу? – резко спросил он, и его большая тень резко запрыгала на большой стене от порывистых движений. – Ты оторвал меня от важного дела в императорском дворце. Кидани уже вторглись на территорию нашей Священной Империи, и Государь Чжун, обеспокоенный нашествием северных варваров, поставил под моё начало всех воинов страны. Я как раз занимался отбором новобранцев для авангарда, когда от тебя явился посыльный с сообщением, что у тебя есть ценная информация.

– Мой генерал, мои люди могли перехватить тайное послание, адресованное девице Лю, – доложил цидувэй Ким.

– А ну, дай его мне, – нетерпеливо произнёс Тао Нань.

Ким Чу с почтительным поклоном вручил грозному начальнику красный конверт и Тао Нань, быстро развернув его, принялся вполголоса читать:

– Нежная как весенний цветок, прелестная как осенняя луна, милая Мей Фэн, я только бумаге могу поведать свою печаль от разлуки с тобой и утешаюсь в своём поместье искусством живописи.

Рисую твой лик, когда цветы цветут,

Нарисую потом тебя, когда все бутоны умрут,

Ещё нарисую тебя, когда с тобой рядом буду.

Я рисую тебя, я тебя не забуду!

– Что это за бред… – пробормотал Тао Нань, с отвращением отшвыривая от себя свиток с красным шёлковым шнурком. Он не испытывал ни малейшего романтического интереса к дочери ненавистного Первого министра Лю, и строки, начертанные рукой влюблённого в неё жениха, воспринимал как умственное помешательство молодого аристократа. Генерал повернулся в сторону проштрафившегося подчинённого и зло спросил его: – Вот это любовное письмецо и есть твоя ценная информация?!

– Простите, генерал, но вы сами велели мне не упускать случаи, компрометирующие Лю Мей Фэн, – пролепетал испуганный гневным тоном голоса начальника цидувэй.

– Да, да, письмо от гогуна действительно тайное, его наверняка намеревались передать в секрете от Великой Государыни, и нужно подумать, как извлечь пользу от него, – принялся вслух размышлять Тао Нань и насмешливо прибавил: – Интересно, чем отбеливает лицо этот красавчик, что оно у него такое светлое.

Ким Чу с облегчением выдохнул, когда понял, что гнев генерала миновал.

Быстрый ум Тао Наня очень скоро нашёл все преимущества, которые можно было извлечь из любовного послания внука императора Чжуна ради достижения нужной ему цели, и он велел Ким Чу:

– Чу, поручаю тебе не только передать это письмо девице Лю, но и с его помощью выманить её за пределы Запретного Города. Отвезёшь девчонку в мою крепость, которая находится в провинции Хэбэй, и там я наконец-то исправлю свой промах, совершённый шесть лет назад, благодаря которому она осталась жива, и отправлю её к праотцам!

– Будьте спокойны, мой генерал, я точно выполню ваш приказ, – подобострастно произнёс его цидувэй.

Тао Нань кивнул в ответ и, ни слова не говоря, вышел из комнаты, начисто забыв про Ким Чу и снова думая о войне с киданями. Зная исполнительность своего подчинённого, он не сомневался в том, что тот в скором времени захватит Мей Фэн и передаст её в его руки. Тогда девица Лю, которая доставила столько проблем и неприятностей его кузине Гунь, получит по заслугам, и он выполнит свою клятву – завершит свою месть роду Лю.

Ким Чу знал, что его начальник не просто убьёт юную девушку, ставшую предметом его неиссякаемой ненависти, но подвергнет её при этом самой жестокой казни, которую применяли к женщинам. Но ему не было жаль Лю Мей Фэн. Карьера казалась более важной для него, чем неуместное милосердие к выжившей дочери покойного министра Лю. Он послал ещё больше тайных соглядатаев в императорский гарем, и они неусыпно следили за каждым шагом девушки.

А Мей Фэн всё больше грустила от разлуки с женихом. Однажды, когда шёл долгий унылый дождь, она вернулась в свой павильон в особенно подавленном настроении, и тут её ожидала нечаянная радость. Едва все служанки оставили её, чтобы отойти ко сну, из сумрака угла спальни к ней приблизился слуга в скромном сером одеянии и почтительно сказал:

– Госпожа, мой хозяин Цай Юнь велел передать мне вам письмо от него.

Мей Фэн вне себя от счастья схватила письмо и несколько раз прочитала его, наслаждаясь уже одним видом знакомого изящного почерка жениха.

– Он тоже тоскует в разлуке со мной и так печалится от того, что мы не вместе, что только рисование моего портрета утешает его, – радостно пробормотала она.

Наемник цидувэя Ким Чу нашёл момент подходящим, чтобы приступить к выполнению следующей части своего плана по похищению девицы и тихо произнёс:

– Гогун Цай Юнь ещё больше тоскует по вам, чем вы думаете, барышня Лю! Он сейчас находится в своём загородном поместье близ Лояна, и с трепетом ожидает желанной встречи с вами. Желаете ли вы увидеться с ним?! Он ждёт вас!

– Да, да, желаю! – почти выкрикнула Мей Фэн, и тут же опасливо закрыла себе рот рукой, опасаясь, что её голос могут услышать служанки и желанное любовное свидание сорвётся.

– Если так, то подождите ещё час, когда окончательно стемнеет, – снова прошептал посланец и выходите за Малые Ворота Запретного Города. Там вас буду ждать я и остальные люди господина Юня.

– Хорошо, я всё поняла, – согласно закивала головой влюблённая девушка.

Она тщательно принарядилась, готовясь к любовному свиданию и, когда прошёл час, полностью последовала всем данным ей инструкциям. Дождь уже перестал лить на землю, и это показалось ей благоприятным знаком.

В тёплой накидке Мей Фэн прошлась по дорожкам осеннего сада, минуя деревья, теряющие свою листву. Она изо всех сил спешила к выходу, опасаясь, что её заметят, остановят и она не увидит Цай Юня. Мей Фэн задержалась только у ворот, где стояла большая каменная статуя Будды, охраняющая императорский дворец от вторжения злых духов. Девушка зажгла благовонные палочки, опустилась на колени перед статуей и взмолилась:

– Просветлённый, я знаю, что поступаю нехорошо, тайно обманывая Великую Государыню и нарушая своё слово, данное ей не видеться с Цай Юнем до свадьбы. Но год – это слишком большой срок, я не выдержу столь длительной разлуки! Молю тебя, не лишай моё сердце Твоего внутреннего света Чистоты, и да не будет никаких прискорбных последствий моего ослушания ни для меня, ни для Цай Юня. Я всего лишь увижусь со своим женихом, наберусь из разговора с ним внутренних сил, которые помогут мне ждать счастливого дня соединения с ним, придерживаясь безупречного поведения.

Мей Фэн ещё раз до земли почтительно поклонилась каменному изображению Великого Бодхисаттвы и направилась к Малым Воротам, не догадываясь, что за нею тайно следуют два телохранителя, приставленные к ней императрицей Тинг. Весьма встревоженные её поздним выходом из дворца, они следовали за нею, готовясь защитить её в случае опасности.

За воротами девушку ловко оглушили поджидающие её наемники Ким Чу. Телохранители Мей Фэн попытались было отбить её у похитителей, однако те были умелыми воинами и легко вывели их из строя.

Находящуюся без чувств девушку не слишком бережно уложили в дорожную повозку, после чего быстрые кони, запряжённые в экипаж, помчались на север. Похитители старались увезти пленницу подальше от столицы, где она могла бы найти помощь у сторонников императрицы-матери.

Мей Фэн очнулась только в каменном высоком каземате, стены которого освещал чадящий светильник. Чувствуя боль во всём теле из-за ссадин, причинённых ударами о стенки стремительно едущей повозки, Мей Фэн приподнялась с кипы соломы, на которой лежала и огляделась по сторонам, задаваясь вопросом, куда же она попала. Пока было ясно одно – ей никогда не приходилось бывать в этом месте прежде. Её окружали стены, сложенные из грубого камня и только где-то в вышине маячило небольшое окошко, пропускающее сумеречный свет.

Скрипнула дверь и в каземат вошёл насмешливо улыбающийся Ким Чу в сопровождении двух служанок. Он был весьма доволен тем, что ему удалось легко и быстро захватить девицу, посмевшую перейти дорогу его генералу.

– Барышня Лю, хорошо ли вам спится на новом месте? – издевательским тоном осведомился он.

Мей Фэн сжалась от его острого недоброго взгляда, но, понимая, что её положение во многом зависит от присутствия духа, она постаралась не давать тревоге овладеть её душой и с достоинством спросила:

– Где гогун Юнь?! Вам не поздоровится, если вы причините ему вред. Он – внук Государя Чжуна!

– По правде говоря, я понятия не имею, где гогун Юнь, – хохотнул цидувэй. – Вам бы следовало задаться вопросом, где вы находитесь, госпожа Мей Фэн.

– Кто вы и почему вы меня похитили? – задрожав всем телом от страха, спросила Мей Фэн.

– Я – цидувэй Ким Чу, человек, который вместо любовного свидания с гогуном Цай Юнем устроит вам уединённую встречу с генералом Тао Нанем, – с преувеличенной любезностью ответил ей организатор её похищения.

Мей Фэн замерла – её положение оказалось ещё более плачевным, чем она предполагала. Теперь количество мгновений её жизни зависело от того, как скоро генерал приедет в свой замок. Можно было не сомневаться в том, что давний враг её не пощадит, но она решила взять себя в руки и попытаться подкупить цидувэя генерала Тао.

– Кажется, сегодня во дворе стоит прекрасная погода! – сказала она. – Почему бы нам, господин Ким, не выйти наружу и доверительно не побеседовать?! Моя высокая покровительница – Великая Государыня Тинг – заплатит вам больше за меня, чем генерал.

– Госпожа Мей Фэн, вы держите меня за дурака? Императрица предаст меня смерти за ваше похищение, а не наградит, – пренебрежительно скривив губы, ответил цидувэй.

– О нет! Великая Государыня – благородная женщина, и она никогда не покарает человека, если тот совершил доброе дело, – начала уверять его Мей Фэн.

– Я ни в коем случае не позволю вам выйти наружу и увидеть место расположения замка. Если мой господин узнает, что я вас отпустил, он с меня живого собственноручно сдерёт кожу, – ответил резким отказом Ким Чу и добавил: – Только от генерала Тао зависит, выйдите ли вы отсюда.

Затем он обратился он к сопровождающим его прислужницам:

– Обыщите её, проверьте, нет ли при ней оружия? Нельзя допустить, чтобы она покончила с собой до приезда моего начальника! Генерал должен сполна насладиться своей местью! – обратился он затем к сопровождающим его прислужницам.

Служанки, повинуясь приказу своего хозяина цидувэя, обыскали Мей Фэн с ног до головы и нашли у неё за поясом небольшой кинжал, который она носила с собой для самообороны. Удовлетворённо кивнув головой, Ким Чу взял лезвие. Он опасался лично обыскивать Мей Фэн, поскольку она была очень красивой девушкой, и телесное желание обладать ею легко могло взять верх над разумом и подчинить его её воле.

Закончив свой разговор с пленницей, Ким Чу ушёл вместе со служанками, а Мей Фэн, рыдая от отчаяния, упала на своё ложе из грубой соломы. Теперь она корила себя за непослушание и глупое безрассудство, которое привело её на край гибели, а также за то, что мало прислушивалась к мудрым советам императрицы Тинг. Теперь она попала в ловушку, как предсказывала Великая Государыня, и ей вспомнилось, как прекрасная наложница её отца Юнру стояла на коленях перед Тао Нанем и тщетно молила его сохранить жизнь ей и маленькой сестричке Руолан. Если генерал не пощадил даже несмышлёную трогательную малышку, никому не сделавшую зла, то ей, осмелившейся бороться с его кузиной Гунь за влияние при императорском дворе, подавно нечего рассчитывать на его снисхождение. Все её мольбы о пощаде вызовут только презрение этого жестокосердного человека.

У девушки не осталось ни малейшей надежды на спасение в этом месте, в котором находились только люди генерала Тао. А её друзья не могли прийти к ней на помощь, так как совершенно не знали, где она находится. Её даже лишили возможности самой прервать свою жизнь, чтобы избежать мучительной смерти и Мей Фэн предстояло сполна испытать на себе изощрённую месть самого жестокого полководца императора Чжуна. Спасти её могла только гибель генерала Тао на поле боя.

» Глава 12

Большая битва завершилась, оставив после себя огромное поле, усеянное трупами солдат враждующих сторон. Их было столь много, что казалось, будто прошёл сплошной град, побивший киданей и воинов Поднебесной смертоносным потоком. И вороны, почуявшие запах крови, слетались к павшим воителям целыми тучами.

Под пасмурным небом Тао Нань шёл в сопровождении своих телохранителей по израненной пожарищами равнине, внимательно рассматривая лежащих. Он искал среди них своих выживших военачальников и надеялся захватить в плен монгольских ханов, многих из которых он знал в лицо.

Его тёмный плащ торжествующе реял на порывистом осеннем ветру как огромный флаг победы над привычной картиной разгрома врага. Однако сам молодой китайский военачальник выглядел спокойным и невозмутимым, даром что ему удалось совершить невозможное. Имея не полностью укомплектованную армию, в три раза уступающую числом воинству киданей, он не только остановил врага у Великой Китайской Стены, но и отбросил его далеко назад в степи. Он подтвердил свою лестную репутацию Бога Войны, не ведающего поражений, и при этом был далёк от того, чтобы предаваться победной эйфории. Тао Нань понимал, что это только первые столкновения. Кидани знали, насколько войско Владыки Поднебесной уступали численностью им, и они, судя по донесениям китайских разведчиков, снова стягивали свои силы, явно желая взять реванш.

«Ну, ничего, – насмешливо подумал Тао Нань. – Вы желаете предать огню Поднебесную и разорить её дотла, но вместо этого ваши хладные трупы найдут последнее пристанище в её земле».

Найдя на земле раненых цидувэев, он приказал своим приближённым оказать им помощь и пошёл к себе. В своей походной палатке молодой генерал не торопясь снял со своих рук железные рукавицы, обагрённые вражеской кровью, и начал внимательно рассматривать окровавленных военнопленных, которых к нему подводили гвардейцы, решая при этом, кого предать казни, а кого оставить в качестве заложника.

Тао Нань ещё не закончил осмотр пленных, когда к нему подошёл посланец от Ким Чу и вручил от него письмо. Тао Нань нетерпеливо развернул свиток, быстро прочитал его, и сумрачная улыбка тронула его губы.

– Этот день поистине выдался удачным для меня, – прошептал он и приказал начальнику конницы: – У Ван, ты будешь замещать меня. Мне нужно ненадолго отлучиться.

– Ваше превосходительство, вы покинете военный лагерь до окончания войны? – изумился тот.

Тао Нань остановил на собеседнике свой тяжёлый взгляд.

– Мне нужно отлучиться по личным делам, слишком долго я ждал этого дня! – негромко проговорил он. – Недалёк тот час, когда я полностью выполню свою клятву, данную духам моих предков, и вырежу весь род Лю!

Не смея спорить с начальником в таком важном деле, как свершение родовой мести, У Ван почтительно сложил руки перед ним, принимая командование. Тао Нань вручил ему большую военную печать и в сопровождении многочисленной свиты отправился в горы провинции Хэбэй для завершения давнего замысла. По дороге кузен Гунь с наслаждением размышлял о том, как расправится с ненавистной пленницей. Его палачи знали, как заставить жертву мучиться перед смертью, и он намеревался лично помогать им, когда дело коснётся Лю Мей Фэн. Казнь тысячью порезами, при которой каждая новая рана является более глубокой и болезненной, чем предыдущая, ожидала девицу, осмелившуюся выступить против его родственницы – Драгоценной Наложницы императора Чжуна. При этом Тао Нань не опасался кары за убийство родственницы императора. Поднебесная нуждалась в его воинском таланте, и император Чжун не осмелится тронуть генерала, от которого зависело спасение целой страны.

Мей Фэн, сидя в каменном мешке, тоже не сомневалась в том, что её ждёт ужасный конец. С каждой минутой ожидания приезда генерала Тао Наня её отчаяние возрастало, и она металась по месту своего заключения, как обезумевшая от страха лисица, попавшаяся в ловушку. Но в какой-то момент девушка сумела остановиться и взять себя в руки. Страх и слёзы ничего не дадут ей, они только ослабляют её и мешают её спасению. Мей Фэн решительно вытерла рукавом накидки своё мокрое от слёз лицо и принялась тщательно обследовать стены своей тюрьмы, надеясь на спасительное чудо. Стены были сложены из крепкого камня, не подвластного времени, но Мей Фэн заметила во многих местах между камнями небольшие выемки. Она поняла: если бы они были чуть больше, то ей можно было вложить пальцы в них и, используя их в качестве опоры, выбраться через окно наружу. И скоро девушку осенило – можно применить яшмовые шпильки, украшающие её причёску, чтобы вставить их в щели стены и подняться наверх по стене. Императрица Тинг ранее настояла на том, чтобы сделать все шпильки Мей Фэн из прочного металла, делающим их колющим оружием, способном при случае защитить её воспитанницу.

Вспомнив об этом, Мей Фэн возликовала и быстро вытащила шпильки из своей причёски, мысленно поблагодарив Великую Государыню за то, что её предусмотрительность снова спасает ей жизнь. Копна её густых чёрных волос, мягких и тонких, как самый лучший шёлк Поднебесной, неприбранной волной упала ей на плечи. Но Мей Фэн, не обращая на неё внимания, принялась разглядывать шпильки с зелёной ленточной яшмой, прикидывая их длину. Они оказались достаточно длинными, и девушка с облегчением вздохнула – судьба действительно послала ей шанс на спасение.

Мей Фэн закрыла глаза и сосредоточилась, применяя на практике технику концентрации всех своих внутренних сил, которой её обучили монахини буддийского монастыря Юнтай. Окончательно избавившись от волнения и вернув себе внутреннее спокойствие, необходимое для выполнения трудной задачи бегства из неприступной крепости врага, девушка раскрыла глаза и скинула с себя тёплую накидку, стесняющую её движения. Затем она подошла к стене, на которой сверху маячило крохотное окошко с темнеющим вечерним небом, и решительно начала взбираться вверх, используя свои яшмовые шпильки.

Стена оказалась шероховатой от неровных краёв сложенных из неё камней, и тесное соприкосновение с нею несколько раз ранило нежную кожу воспитанницы императрицы Тинг. Но преисполненная желанием выбраться из гибельной ловушки, девушка упорно взбиралась наверх, не обращая внимания на боль.

Окно оказалось намного меньше, чем она думала, глядя на него со своего ложа, сложенного из грубой соломы, сквозь него мог выбраться разве что ребёнок. Но, к счастью для себя, Мей Фэн обладала тонким телосложением и потому, хоть не без труда, она смогла пролезть через него и свесить ноги на другой стороне крепостной стены.

Когда Мей Фэн посмотрела вниз, её глаза расширились от ужаса. Под нею темнела глубокая горная пропасть, и малейший неверный шаг грозил ей верной гибелью. Крепость генерала Тао в самом деле была неприступной. Вдобавок поднялся сильный шквальный ветер, усложняющий задачу бегства. Он разламывал толстые ветви крепких деревьев, словно злейших врагов, и с остервенением рвал крепостные флаги с военными иероглифами в клочья.

– Ой, мамочка, Великая Государыня Тинг, что мне делать?! Как же мне спуститься на землю, чтобы не разбиться?! – растерянно прошептала девушка, под его неумолкающий вой. – Может, лучше вернуться обратно?!

Но Мей Фэн вспомнила, что возвращение в каземат сулит ей неизбежную встречу с беспощадным врагом, и, подстёгиваемая возросшим страхом перед ним, она осторожно начала спускаться, стараясь не смотреть вниз и по-прежнему используя металлические шпильки для волос.

Ей казалось, что прошла целая вечность, а стена всё не заканчивалась. Плечи Мей Фэн нестерпимо болели от тяжести её тела, локти и коленки были изодраны в кровь, ныли суставы. Её левая рука скоро задрожала от слабости, правая же не выдержала дополнительной нагрузки, разжалась, и беглянка, оторвавшись от каменной опоры, полетела вниз. Она упала на землю, мягкую после недавнего дождя, возле крепостной ограды и благодаря этому удачному падению не получила серьёзных увечий, делавших её совершенно беспомощной в руках врагов.

Девушка перевела дух. Где-то далеко наверху остались стражи крепости, цидувэй Ким Чу и грозный призрак генерала Тао Наня. Мей Фэн постаралась сделаться ещё больше недосягаемой для них. Цепляясь ослабевшими руками за ветви деревьев, растущих у края пропасти, она поспешила дальше – в безлюдные пустынные горы, по которым бродили одни животные. Бдительность стражников военного замка Тао оказалась притупленной дневной усталостью, и девушке удалось добраться незамеченной ими до гор.

Взобравшись на одну из ближайших горных вершин, Мей Фэн позволила себе остановиться и немного отдохнуть. Беглянка невольно оглянулась на оставленный замок, и её глаза снова расширились от страха. По дороге к крепости спешил в сопровождении многочисленной свиты генерал Тао Нань, а его телохранители держали в руках зажжённые факелы, ярко освещающие дорогу. Она очень вовремя ускользнула из своей тюрьмы; даже маленькая задержка привела бы к тому, что враги непременно бы её увидели при свете огня!

Миновав мост замка, Тао Нань соскочил с коня, нетерпеливо прервал велеречивое приветствие Ким Чу и велел проводить его в каземат, в который тот поместил пленницу. Цидувэй, спеша угодить своему начальнику, быстро засеменил вперёд, показывая дорогу. Предвкушая сладость расплаты, генерал шёл по извилистому ходу, ни на минуту не сомневаясь в необходимости своих действий.

Заскрипела дверь после снятия тяжёлого замка, и Тао Нань, ощущая мстительное торжество, шагнул в тюремную камеру. Однако она оказалась пуста, лишь в углу догорал чахлый светильник, в котором заканчивалось масло, и на старой соломе лежала женская накидка.

– Что это значит, Ким Чу?! Ты ошибся камерой? – с подозрением спросил Тао Нань у своего коменданта. – Где девица Лю?!

Тот в свою очередь растерянно осмотрел помещение и пробормотал:

– Никак нет, ваше превосходительство, камера та самая! Вот лежит накидка Мей Фэн, в которую она была одета во время похищения из Запретного Города.

Поняв, что Лю Мей Фэн снова ускользнула от него и избежала его мести, Тао Нань пришёл в ярость. Схватив тёплую накидку, благоухающую жасмином, он швырнул её в лицо цидувэю и заорал:

– Так ты ради этой тряпки призвал меня сюда! Болван!!! Как ты мог упустить эту негодяйку из своих рук в укреплённой до зубов крепости?! Да я тебе голову снесу за это!

– Мой господин, наверняка эта девица оборотень, волшебная лиса! – испуганно принялся оправдываться Ким Чу. – Обычная женщина не могла сбежать из этой камеры.

Не слушая путаных маловразумительных рассуждений цидувэя, генерал принялся тщательно осматривать камеру, стараясь понять, как могла пленница покинуть глухую тюремную камеру, и принять ответные меры. Обнаружив на стене под окном следы свежей крови, Тао Нань зло сказал:

– Она сбежала через окно, для воспитанницы монастыря Юнтай это не такая уж трудная задача! Идиот!!! Это не девица Лю лиса-оборотень, а ты – глупейший осёл! Даже не заковал её в цепи, как полагается!

– Как я мог знать, что Мей Фэн сбежит? Из этого каземата ещё никому раньше не удавалось бежать, – заныл Ким Чу.

– Тебе следовало бы продумать все варианты развития событий, как это делаю я в важных случаях, – непреклонно заявил молодой генерал.

Виновный цидувэй бросился на колени перед генералом, не на шутку страшась за свою жизнь. Его господин явно помешался на этой девчонке и запросто может убить его за промах с её заточением, несмотря на его прошлые заслуги, и он начал молить: – Мой генерал, позвольте мне исправить свою ошибку! Я непременно притащу девицу обратно в замок.

– Нет, я больше никому не доверю её поимку. Ким Чу, спусти по её следу всех собак с отменным нюхом! – отрезал Тао Нань.

Цидувэй быстро побежал выполнять распоряжение генерала, и во двор крепости привели девять поисковых собак. Им дали понюхать накидку Мей Фэн и они, взяв след у крепостной ограды, дружно бросились к горам.

Мей Фэн услышала издалека лай собак, и, задыхаясь, принялась бежать ещё быстрее по горной дороге. Узкие горные тропинки отличались крутизной, но девушка со свойственной ей ловкостью преодолевала все преграды на своём пути, скользя, словно ящерица по гладким скальным поверхностям. На её беду собаки Тао Наня были специально обучены настигать беглецов, самонадеянно думавших уйти от его карающей руки, и мало кому удавалось избежать их острых зубов. Судя по лаю, ищейки неумолимо приближались, и Мей Фэн ничего не могла с этим поделать. Думая, что ей не удастся спастись, девушка испуганно замерла, не зная, что ей предпринять дальше. Но какой-то добрый дух гор Хэбэй решил ей помочь в ту ночь – обострившийся от страха слух Мей Фэн уловил вдалеке шум бегущей воды горной реки.

Воспрянув духом, девушка побежала к спасительному потоку, который мог сбить четвероногих ищеек генерала Тао с её следа. Она прыгнула в воду и еле сдержала крик – вода оказалась нестерпимо ледяной. Грянули первые зимние заморозки, и холод пробирал до костей, а Мей Фэн к тому же оставила свою тёплую накидку в логове своего родового врага. Но желание выжить перевесило стремление выскочить из леденящей воды. Мей Фэн поспешила уйти в сторону подальше от собак и тут удача снова улыбнулась ей – лай начал становиться тише, пока совсем не умолк. И девушка поняла, что ей удалось сбить с толку ищеек и оторваться от преследователей. Тогда она вошла в первую попавшуюся ей горную пещеру и обессиленно опустилась на её высохшую высокую траву. Некоторое время, стуча зубами от холода, Мей Фэн растирала свои холодные как лёд ноги, восстанавливая в них нормальную циркуляцию крови, а потом она без сил повалилась на бок, не в состоянии сделать что-то ещё. Усиливающийся мороз грозил отнять у неё с таким трудом спасённую жизнь, но выпавшие на её долю испытания оказались столь жестокими, что сознание медленно, но верно покидало её в этой уединённой пещере.

Вдруг кто-то огромный, мохнатый, прижался к ней, закрывая своим телом от дующего в пещере пронзительного ветра, и Мей Фэн застонала от охватившего её блаженства. Он был такой тёплый и уютный, что быстро согрел её бедное, издрожавшееся от холода тело. Обессилевшая девушка сразу заснула и крепко проспала до самого рассвета. Она проснулась от того, что её товарищ по ночлегу покинул её и направился к выходу из пещеры.

Мей Фэн сразу стало холодно. Поворочавшись немного, она поняла, что больше не уснёт и решила тоже выйти из пещеры, любопытствуя, кто же спас её ночью от замерзания.

У самого входа в пещеру сидел чёрно-белый медведь и тщательно пережёвывал крепкими зубами стебли бамбука. Он дружелюбно посмотрел на Мей Фэн, однако своего завтрака из-за её появления не прервал. Удивившись тому, что она попала под опеку огромного зверя, девушка некоторое время разглядывала его, а затем, повинуясь чувству благодарности, она трижды низко поклонилась ему со словами:

– Благодарю тебя, бамбуковый медведь! Без твоей доброты меня настиг бы в горах безвременный конец.

Она уже забыла тот случай, когда гостила вместе с отцом у одного из придворных императора Чжуна, живущего в провинции Хэбэй, и даже приняла участие в охоте. Тогда девочке стало жаль медвежонка, попавшего в капкан, она уговорила взрослых освободить его и залечила его рану. Но медвежонок её не забыл, даже когда вырос в большого сильного медведя. В эту ночь он узнал её по запаху и согрел своим телом, отплатив добром за добро.

Панда же снабдил её лёгким завтраком в виде плодов кизила. Обняв куст лапами, стоя вертикально, медведь с силой провёл лапами кверху, чтобы оборвать сразу несколько веток. Проделав это движение несколько раз подряд, мохнатый друг Мей Фэн сложил к её ногам целый ворох ветвей с красными ягодами, достаточный не только для неё, но и для него самого.

Убедившись, что с девушкой всё в порядке и также подкормившись кизилом, её четверолапый спаситель отправился дальше в поисках съедобного бамбука, а Мей Фэн начала спускаться с горы. По пути ей встретились в высокогорном лесу несколько других бамбуковых медведей, но от неё пахло их товарищем и поэтому животные пропустили её, не причинив никакого вреда.

К вечеру Мей Фэн увидела лежащий в горной долине город. По мере её приближения всё больше стали различимы его островерхие дома, многочисленные храмы и пагоды – многоярусные башни с выступающими по бокам галереями.

Девушка ещё не вышла из леса, как ей повстречался старик в нищенских лохмотьях. Он из-за старческой слабости непрочно завязал вязанку собранного в лесу хвороста и тот рассыпался по дороге.

– Дедушка, я сейчас помогу тебе! – крикнула сострадательная Мей Фэн, видя его беду и, резво подбежав к рассыпанному хворосту, начала собирать сухие ветви.

– Ой, барышня, вам не подобает заниматься столь грязной работой, – испугался старичок, узрев перед собою юную аристократку в дорогом шёлковом ханьфу нежного розового цвета.

– Ничего, так я хоть немного согреюсь, – бодро отозвалась дочь Первого Министра Лю, взваливая себе на спину вязанку. Собранный хворост не очень защитил её спину от холода, но несколько прикрывал от воздействия ветра, и она почувствовала себя более комфортно.

По дороге Мей Фэн разговорилась со стариком и узнала, что, к своему счастью, попала в город Чэндэ, находившейся в стороне от военных действий. Её новый знакомый указал ей, где находятся торговые лавки, где она могла бы купить всё необходимое для себя.

Чтобы раздобыть денег на обратное путешествие, Мей Фэн заколола свои волосы только одной яшмовой шпилькой, а другую удачно продала местному ювелиру. Тот был рад купить за недорогую цену изысканное украшение столичной аристократки, а изголодавшаяся девушка была ещё больше рада представившейся возможности купить немного еды и потёртый сермяжный полукафтан дуаньхэ у старьёвщика. После покупки одежды она тут же отправилась в ближайшую чайную, где заказала рисовый колобок и чашку горячего зелёного чая.

Аккуратно отламывая палочками для еды кусочки от колобка, Мей Фэн принялась есть тёплый ароматный рис, зажмурив глаза от удовольствия. Никогда прежде она не думала, что простая еда может быть такой вкусной и питательной! Немного утолив голод, она начала пить маленькими глоточками зелёный чай и от этого приятного занятия её отвлекло громко произнесённое имя её врага Тао Наня. Мей Фэн так и подскочила на месте, услышав про мстительного генерала, и больше не возвращалась к чаю, а напряжённо вслушивалась в разговор, которые неподалеку вели от неё городские стражники за соседним столом.

– Наместник ожидает генерала, если велел быть нам наготове? – поинтересовался один из них.

– Похоже на то. Разнеслись слухи, что Тао Нань вернулся в свою крепость, от которой до нашего города всего полдня пути, – подтвердил другой.

– Нет, Тао Нань не придёт в Чэндэ, – раздался спокойный уверенный голос.

– Почему вы так думаете, мастер Фэнь Ду? – почтительно осведомился первый стражник.

– Кидани снова готовят вторжение в Поднебесную. Не знаю, какая причина привела генерала в Хэбэй, но он явно не сможет игнорировать повторное нашествие степняков, – пояснил Фэнь Ду.

«Фэнь Ду, Фэнь Ду, какое знакомое имя! – подумала Мей Фэн и наморщила лоб, пытаясь вспомнить, где она слышала его. И быстро вспомнила, что этот человек – знаменитый странствующий мастер единоборств, обладающий тайной приёма поражения мечом, носившим название «Удар Пустоты». Этот удар был неотразимым, поскольку противник мастера никак не мог предугадать, когда он будет нанесён. Все знатные князья наперебой приглашали мастера Фэнь Ду к себе на службу, желая узнать технику удара, и Фэнь Ду всем отказывал. Богатство его не манило и деньги не прельщали.

Мей Фэн поняла, что ей крупно повезло. Судьба свела её со знаменитым неуловимым мастером единоборств, который мог помочь ей отточить до предела её искусство владения мечом. Забыв о недопитом чае, девушка поспешила за Фэнь Ду, который покинул чайную после окончания разговора со стражниками Чэндэ. Она нагнала его за поворотом на другую улицу и закричала:

– Мастер, остановитесь!

– Что тебе нужно от меня, красавица?! – удивлённо спросил у неё пожилой мастер, одетый в простую куртку и грубые штаны, которые носили крестьяне.

– Уважаемый Фэнь Ду, очень прошу вас, возьмите меня в ученицы! Научите меня, как наносить «Удар Пустоты», – сложив в знак почтения руки, ответила Мей Фэн.

– Девушка, я не беру учеников, – спокойно ответил ей старый мастер. – А тайна «Удара Пустоты» умрёт вместе со мной. Я никому не могу открыть его секрет. Это знание даст воину, обладающему им очень значительное и незаслуженное преимущество перед его противником.

Отказ Фэнь Ду выполнить её просьбу очень расстроил Мей Фэн.

– Мастер, мне очень нужно пройти обучение у вас, – заплакала она, расстроенная его отказом. – Мои враги из рода Тао очень могущественны и жестоки. Если вы откажете обучить меня вашему мастерству, они наверняка убьют меня. Очень прошу вас, подарите мне жизнь!

– Ты – юная госпожа Лю Мей Фэн, воспитанница Великой Государыни Тинг? – догадался странствующий мастер.

– Да, да, – утвердительно закивала головой Мей Фэн. – Люди генерала похитили меня, и мне чудом удалось сбежать и спастись от его жестокой мести.

– Вот почему генерал покинул поле боя и примчался в Хэбэй, – медленно произнёс мастер Фэнь Ду и задумчиво погладил свою жидкую бороду. – Хорошо, госпожа Мей Фэн, я стану вашим учителем. Знаю не понаслышке, что генерал Тао очень жесток. Он убил моего младшего брата, который отказался выполнять его незаконный приказ. И я знаю, что Государыня Тинг заботится о своём народе как мать, по возможности смягчая налоги. Также мне жаль вашей молодой жизни. По этим причинам я открою вам тайну «Удара Пустоты», если вы поклянётесь мне никому её не открывать и применять его только ради спасения вашей жизни.

– Клянусь! – твёрдо произнесла Мей Фэн.

– Переночуем в гостинице. Завтра утром я начну ваше обучение, – решил Фэнь Ду.

Девушка тут же послушно согласилась с решением своего нового учителя и после ночного отдыха на постоялом дворе они удалились утром на уединённую гору, чтобы посторонние не стали свидетелями их занятий. За три дня Фэнь Ду открыл юной ученице все секреты своего боевого искусства и в совершенстве научил её наносить неотразимый «Удар Пустоты». Затем старый мастер, беспокоясь за безопасность Мей Фэн, проводил её до самого Запретного Города в Лояне. Только убедившись в том, что девушка благополучно миновала потайной вход ограды императорских дворцов, Фэнь Ду пошёл дальше своей дорогой, а Мей Фэн поспешила в свой павильон Сливового Аромата. У себя она переоделась в свежую одежду, после чего поспешила во Дворец Ослепительного Счастья, тревожно думая при этом как встретит её Великая Государыня после её долгого отсутствия.

На садовой дорожке возле дворца она столкнулась со своим двоюродным племянником, который совершал раннюю утреннюю прогулку.

– Тётушка, где вы были?! – воскликнул маленький принц. – Бабушка ужасно волнуется за вас, она послала всех лучших воинов своей охраны на ваши поиски. А сегодня ночью Великая Государыня отправилась в храм богини Доу-му молиться ей, чтобы она благополучно вернула вас домой.

Мей Фэн залилась краской стыда и без утайки рассказала Лю Цзину обо всех своих приключениях.

– Не станем говорить бабушке, что вас заманил в ловушку цидувэй генерала Тао, не будем волновать её, – решил мальчик. – Я скажу Великой Государыне, что прослышал о мастере Фэнь Ду и послал вас к нему на обучение, только забыл предупредить её об этом. Так бабушка не накажет вас за непослушание.

Девушка от всего сердца поблагодарила племянника за заступничество, и они вместе направились в высочайшие покои ждать Великую Государыню.

Императрица Тинг вернулась в свой дворец ближе к полудню, и её морщинистое лицо сразу озарилось радостью при виде живой и невредимой Мей Фэн. Но она тут же приняла суровый и неприступный вид, и девушка поняла, что её царственная покровительница очень сердится на неё за самовольный уход.

– Мей Фэн, ты понимаешь, насколько серьёзно ты провинилась, уйдя из Дворца без моего позволения? – строго спросила она.

– Простите меня, Великая Государыня, – виновато сказала девушка, встав на колени.

– Бабушка, не сердитесь на мою Тётушку. Это я велел ей отыскать мастера Фэнь Ду, чтобы он научил её «Удару Пустоты» и забыл сказать вам об этом, – заикнулся было юный принц.

– Принц Лю Цзинь, не следует вводить свою бабушку в заблуждение. Как я могу защитить вас, если не буду отличать правду от лжи?! – ещё более сурово сказала старая императрица внуку и снова обратилась к Мей Фэн. – Я вижу, глупышка, что, несмотря на предостережение астролога Гуань Ло, мне следует тут же отдать приказ заложить свадебную карету и отправить тебя к гогуну Цай Юню. Если ты так сильно хочешь быть с ним, то я позволяю тебе покинуть службу во Дворце. Так я хотя бы буду знать, где ты находишься.

– Великая Государыня, я, конечно, мечтаю выйти замуж за гогуна Юня, но сейчас я больше всего не этого желаю! – воскликнула Мей Фэн, испугавшись разлуки с императрицей Тинг и своим племянником-принцем.

– Не хочешь замуж, а чего ты хочешь? – удивлённо спросила императрица Тинг, с недоверием глядя на внучку своей младшей сестры.

– Хочу горячего супчика с молодой курятиной, – очаровательно улыбнулась Мей Фэн, умильно глядя в глаза старой императрицы и зная, что та не устоит против её улыбки. Подумав, она ещё прибавила: – А если слуги ещё подадут свежую рисовую лапшу, то это будет вообще замечательно!!!

Как Мей Фэн и предполагала, Великая Государыня тут же простила её. Тинг до встречи намеревалась строго наказать свою воспитанницу, но стоило ей увидеть девушку и заметить, как сильно она исхудала, как это намерение исчезло без следа. Бедняжка Мей Фэн и так пострадала, не следует её наказывать ещё больше.

– Ах ты, обжора, знаешь, как меня смягчить! – ласково сказала императрица Тинг, шутливо грозя своей воспитаннице пальцем. – Тебе повезло, главный дворцовый повар доложил мне, что на кухню доставили свежие тигровые креветки. И скоро нам подадут горячий хого из тигровых креветок, говяжьего рёбра, бараньей лопатки и рыбных шариков!

– Этот обед – моя мечта! – воскликнула Мей Фэн, восторженно хлопая в ладоши. Тинг добродушно улыбнулась ей, и отправилась в обеденный зал в сопровождении внука, воспитанницы и придворных дам. Там уже были накрыты столики не только с пиалами, заполненными дымящимся хого, но и тарелочками с маринованными овощами, рыбными и мясными закусками.

Забыв о своём вельможном достоинстве священной собачки Фу, Яшмовый Дракончик с радостным лаем бросился к Мей Фэн, когда она уселась за свой столик и быстро облизал ей лицо. Мей Фэн любовно прижала песика пекинеса к своей груди и почувствовала себя дома. Опасные приключения остались позади, и ей больше ничто не мешало насладиться вкусным обедом и обществом близких людей.

Примечание:

Доу-му – («матушка ковша») – женское божество, ведающее жизнью и смертью. Доу-му живёт на звёздах Большой Медведицы. Она имеет четыре лица и восемь рук, в которых держит лук, копьё, меч, флаг, голову дракона, пагоду, солнце и луну. У неё три глаза, один (посредине лба) поставлен вертикально – благодаря этому она видит всё, что совершается в мире. У Доу-му есть муж Доу-фу («батюшка ковша») и девять звёзд-сыновей, из которых двое – божества Северного и Южного полюсов: первый, в белом одеянии ведает смертями, второй, в красном, – рождениями.

» Глава 13

Тао Нань два дня искал беглянку по всем окрестностям крепости, но его поиски оказались тщетными. Четвероногие ищейки то находили след девицы Лю в осенних травах тропинок, то безнадежно теряли его. Окончательно они сделались беспомощными высоко в горах на берегу извилистой речки. Псовая стая сбилась в кучу возле журчащей воды, растерянно завыла, и тогда молодой генерал понял, что в ближайшем времени он точно не найдет Мей Фэн.

Проклиная всё на свете, Тао Нань вернулся в замок, однако от своего замысла – прикончить дочь Первого Министра – не отказался. Напротив, генерала Тао взяло такое зло из-за собственной неудачи в деле поимки ненавистной девицы, что он даже забыл о войне с киданями. Мей Фэн представлялась ему назойливой мухой, которую трудно поймать, но которую всё же необходимо прихлопнуть. И молодой генерал отправился за советом, как справиться с воспитанницей императрицы Тинг, к своему учителю – Горному Старцу священной горы Утайшань. Этот прославленный даос достиг бессмертия, используя самопорождение, и ему были известны все тайны Неба и Земли. Не было случая, когда бы он не мог дать верного ответа на вопрос своему ученику. О таких бессмертных «сянь», в совершенстве постигших путь «дао», говорили:

Взор его туманен – ничего не увидать.

Слух его неясен – ничего не услыхать.

Оседлав пустоту небытия, взлетает он высоко.

И вот уже он всё превзошёл – и нет ничего!

Всего за одну ночь молодой полководец преодолел многомильное расстояние, отделяющее его от Утайшаня, – так велико было его желание увидеть Наставника. Горный Старец обитал в древнем храме Наньшень, недоступном для непосвящённых. Но для благочестивых паломников, желающих поклониться месту, где обитал «сянь», и учеников Горного Старца путь был открыт; и Тао Нань легко взобрался по крутым тропам на вершину Бэйтайдин, имеющей славу «Крыши Северной Поднебесной».

Он окинул взглядом море порозовевших облаков, проплывающих мимо горной гряды, и благоговейно поклонился в сторону Востока, откуда вставало солнце, как учил его Горный Старец. Горы издавна являлись местом обитания Богов, и на Утайшане особенно явственно ощущалось их присутствие. Высокие скалы и обрывы в сочетании с извилистыми берегами безлюдных рек образовывали колоритный пейзаж, который дополняли высокие водопады и стаи летящих птиц. В этом месте можно было полностью отрешиться от всего земного; и на Утайшане охотно селились отшельники, отказавшиеся от земных благ, словно от ничтожного хлама.

Тао Нань трижды хлопнул в ладоши, призывая Наставника, и тот тут же появился перед ним в одежде из птичьего оперения, выйдя из уединённого места, в котором имел привычку медитировать.

– Добро пожаловать на Бэйтайдин, Нань! – сказал он, глядя внимательным взглядом на самого способного молодого человека, которого ему пришлось учить тайной науке даосов.

Самый влиятельный отшельник священной горы Утайшань в прошлом не хотел брать учеником приёмного сына клана «Чёрных убийц Янцзы», но Тао Нань оказался очень настойчивым, несмотря на свой юный возраст. Тридцать раз он приходил на вершину Бэйтайдин, просясь в обучение к Горному Старцу. Тот принял его, когда на тридцать первом разе над головой подростка появилось небесное знамение – огромный Белый Орёл Бога Войны Гуань Юя, олицетворение Солнца и мужской жизненной энергии Ян, который не появлялся в Утайшане уже более ста лет. Горный Старец не посмел пренебречь этим знамением и стал учить Избранника Бога Войны всему, что сам знал, – через трансформацию духа достигать неуязвимости тела и сверхъестественных способностей, недоступных обычным людям.

Тао Нань не обманул его ожиданий. Способный подросток быстро и легко усваивал всё то, что ему преподавал Наставник Утайшаня, и уровень его знаний непрерывно возрастал. Только одно не нравилось Горному Старцу в его самом выдающемся ученике – непримиримая ненависть юноши к своим противникам. Такая страсть мешала достижению спокойствия духа, необходимого для трансформации всего организма. Однако у Тао Наня была уважительная причина придерживаться такого чувства, и Горный Старец с пониманием относился к такому поведению. Теперь Наставник Утайшаня осознал, что эта непримиримость зашла слишком далеко у его подопечного, который стал с его помощью лучшим полководцем Поднебесной, ни разу не принявшего неверного решения на поле боя, и решил мягко вразумить его.

– Я ждал тебя, Тао Нань. Знаю причины твоего прихода из вчерашнего гадания, и всё же хочу услышать из твоих уст, что привело тебя ко мне?! – сказал он.

Тао Нань порывисто встал на колено перед почитаемым им учителем и низко склонил голову в знак уважения к нему.

– Наставник, я пришёл потому, что меня постигла крупная неудача, и причём мне досадил противник, который гораздо слабее меня. Как оказалось, я несовершенен, несмотря на то что прошёл весь круг обучения у вас, и я прошу вас меня вразумить, – негромко произнёс он.

Горный Старец не спеша погладил свою длинную седовласую бороду и внушительно сказал:

– Твои нынешние переживания связаны с тем, что ты не до конца уничтожил род Лю. Однако так ли тебе необходимо делать это кровавое дело?!

– Для меня убить Лю Мей Фэн – это дело чести, и я прошу Наставника указать мне способ сделать это. Девица пользуется покровительством Великой Государыни и к тому же увёртлива, как неуловимая ящерица, что привело к моим многочисленным неудачам, – вскинул голову Тао Нань и встал с колена.

– Я не спорю, Первый Министр Лю Цзедун сделал серьёзную ошибку, когда настоял на том, чтобы твоего отца наказали по всей строгости закона за не слишком значительное преступление, что привело к многочисленным жертвам. Ты был вправе мстить за гибель своей семьи. Однако во время казни рода Тао тебе и твоей младшей сестре Ксяолян была сохранена жизнь, и ты должен обязательно учитывать это обстоятельство. И всё же ты во время расправы отрубил голову малышке Руолан и теперь преследуешь последнюю девушку из рода Лю. Такие действия сильно отягощают твою карму. Тебе придётся ответить за такие злодеяния перед Небесным правосудием, – строго заметил Горный Старец.

– Если мне нужно ответить за совершение справедливой мести, то я отвечу! – упрямо сказал Тао Нань. – Я успокоюсь только тогда, когда полностью выполню клятву, которую дал над трупами моих родителей.

– Ты сам не знаешь, на что обрекаешь себя, когда взваливаешь на себя столь тяжкий кармический долг, Нань, – печально произнёс Наставник Утайшаня. – Преступники по неразумию стремятся избежать законной кары, не ведая того, что лучше им расплатиться за свои грехи на земле, чем подвергать свою душу адским мукам в Преисподней!!! По своему несовершенству люди не видят истинной сути вещей и не знают, что те, кого они сейчас считают своими злейшими врагами, в следующей жизни станут самыми дорогими и любимыми для них существами, ведь Небеса не терпят нарушения равновесия. Вред, причинённый тобой им, станет для тебя вредом самому себе. Ученик, ты просил у меня совета?! Вот тебе мой ответ – не твори зла, не загрязняй чистоту твоего сердца, и ты возвысишься духовно. А возвысившись духовно, ты поймёшь: всё, что я тебе говорил – это правда!

– У меня нет сердца, Наставник! – глухо ответил на эти слова Тао Нань, и по его щеке скатилась одинокая слеза при воспоминании о том, как мучительно умирала на его глазах мать, пронзённая мечами правительственных стражей. Его отец до последнего пытался спасти ей жизнь, но это ему не удалось. Крики и мольбы о пощаде не действовали на палачей. И Нань жёстко произнёс: – Вместо сердца у меня урна с пеплом тел моих родных, и этот прах всё время стучит в моей груди, взывая о мести!

Горного Старца, удалившегося от мирской суеты, было трудно тронуть, но эта слеза его ученика, давно разучившегося плакать, его потрясла. Словно неведомо откуда появившаяся капля росы попыталась смягчить собою суровый камень, но не смогла и тут же испарилась.

– Нань, я знаю, тебе пришлось многое пережить, но не позволяй давним обидам сбить себя с толку, – мягко сказал он молодому человеку, находившемуся в состоянии тяжёлого горя, причинённого воспоминанием о своих невосполнимых утратах. – Тебе кажется, что все твои проблемы решатся, стоит тебе убить дочь Министра Лю. А на самом деле для тебя всё только начнётся – начнётся твой прямой путь в ад. Всё, что я слышал о Лю Мей Фэн, убеждает меня в том, что на ней нет никакой вины и её сердце чисто от житейской грязи. И даже если на твоей стороне будут все демоны мщения, боги и будды непременно защитят её от твоей карающей руки.

– Наставник, я уже сказал тебе, что я готов держать ответ перед Небесным правосудием, и от мщения девице Лю не откажусь, – твёрдо ответил Тао Нань. – Прошу вас выполнить свой долг Наставника и указать мне способ совершить свою месть.

– Тебе не удастся отомстить Лю Мей Фэн, – сказал Горный Старец, начиная уже сердиться на непреклонность молодого человека. – Главный придворный астролог Гуань Ло поведал мне, что у молодой госпожи из павильона Сливового Аромата в гороскопе находится редкое сочетание счастья, могущества и удачи. По всей видимости, эта девушка приобрела великие заслуги в прошлых жизнях, если Небеса так к ней благоволят. Она достигнет всего, чего желает, а все её враги рано или поздно будут повержены и станут прахом под её ногами. Подумай сам, стоит ли тебе вступать в борьбу с таким человеком, даже если это слабая девушка?!

– Меня это не пугает! – скрипнув зубами, сказал Тао Нань. – Я убью Мей Фэн вопреки всем гороскопам, звёздам и пророчествам выживших из ума стариков!

– Непочтительный генерал Тао, я запрещаю тебе в будущем посещать священную гору Утайшань! – в гневе сказал Горный Старец. – Поступай сам как знаешь, нас больше не связывают узы Наставника и Ученика, даром что ты ещё не завершил обучение трансформации духа!

Спохватившись, Тао Нань начал просить прощения, снова преклонив колено перед своим наставником, но неумолимый Горный Старец сердито взмахнул рукавами своей пернатой одежды и мгновенно взлетел на недосягаемую для молодого генерала высоту.

Несолоно хлебавши, Тао Нань спустился со священной горы и поспешил к северной границе, где вновь разгорелась война с киданями.

Он отразил новое нападение врага и после битвы отправился на ночной отдых в палатку главнокомандующего. Там его ожидал сюрприз в виде Гунь, нетерпеливо ждущей встречи с ним.

– Кузина, что ты здесь делаешь? – удивлённо спросил Тао Нань двоюродную сестру. – Разве ты не должна сейчас находиться в Запретном Городе рядом с Государем Чжуном?

– Нань, мне донесли, что ты поймал девицу Лю, и мне не терпится узнать, как ты покончил с нею, – объяснила свой приезд фаворитка императора.

– Как ни жаль это признавать, Лю Мей Фэн снова сумела ускользнуть от меня, – глухо произнёс молодой генерал.

– Разве?! – недоверчиво сказала первая красавица Запретного Города, ошеломлённо глядя на своего кузена. – Это не похоже на тебя, Нань, обычно ты сразу успешно расправляешься с нашими врагами. Что, эта девица Лю заколдованная или заговорённая, если её ни меч, ни огонь не берут?

– Эта девица – моя досадная ошибка, которую я никак не могу исправить. Я пытался получить совет у Горного Старца, что мне делать, чтобы поймать Мей Фэн, но Наставник отказался помогать мне. Он начал толковать мне о всепрощении и о том, чтобы я не творил зла, – признался генерал.

– Что за чушь? – насмешливо фыркнула Драгоценная Наложница. – Мы не должны мстить своим врагам?!

– Именно это Горный Старец сказал мне, а потом выгнал, когда я не согласился с ним, – подтвердил Тао Нань.

– Не падай духом, кузен, справимся своими силами. Сама Мей Фэн ничего из себя не представляет, она сильна только поддержкой императрицы Тинг. Мне кажется, пора убрать с пути эту старуху, которая препятствует мне стать женой Государя Чжуна. А когда я с нею покончу, нам будет нетрудно справиться с девицей Лю, – решительно сказала Гунь.

– Это было бы неплохо. Похоже, мне без твоей помощи не справиться, Гунь, – повеселел её двоюродный брат и тут же добавил: – Только прошу, сестрица, будь осторожной. Заговоры и дворцовые интриги гораздо опаснее открытой войны, которую я веду с киданями, и мне не хочется потерять тебя. Ты и Ксяолян – это всё, что осталось мне от семьи.

– Не беспокойся, кузен, я буду очень осторожной, и смазливая кукла Лю не уйдёт от расплаты. Решено, я завтра отправляюсь обратно в Лоян и с помощью одного из преданных мне евнухов отравлю Великую Государыню. А ты возвращайся с блестящей победой, которая ещё больше возвысит род Тао, – улыбаясь, заключила Драгоценная Наложница, и генерал согласно кивнул ей головой.

Они вместе поужинали и перед сном выслушали вечерний доклад всех военачальников армии Поднебесной.

Утром Гунь, как было условлено, уехала в столицу; и Тао Нань начал ждать известий от неё.

» Глава 14

Всю зиму Гунь обдумывала способы, как ей убить престарелую императрицу Тинг, не вызывая подозрений, и весной она составила удачный план устранения своей свекрови. Императрица-мать очень любила запах благовоний в своих покоях и пользовалась ароматами только одного проверенного поставщика Минь Дэ. Драгоценная Наложница знала, что бесполезно с помощью денег привлекать Минь Дэ на свою сторону, но она могла воспользоваться услугами наёмников своего кузена, имевших славу неуловимых призраков. Один из них по её приказу тайно подмешал немного порошка смолы ядовитого лакового дерева в обычные благовония для императрицы-матери; и прислужница Тинг, ни о чём не подозревая, как обычно зажгла вечером ароматическую лампу для своей госпожи.

Утром Мей Фэн, как дежурная придворная дама, первой вошла в спальню Великой Государыни и её глаза расширились от ужаса при виде страшной картины, представшей перед ней. Служанка, прислуживающая старой императрице ночью, была уже мертва, поскольку спала возле роковой лампы, наполненной ядом, сама императрица Тинг еле дышала. Великолепные, стоявшие в изысканной фарфоровой вазе белые пионы почернели; их листья и лепестки покрыли дыры, словно на них брызнули кислотой. Яшмовый Дракончик из последних сил подполз к своей хозяйке и преданно лизал её непривычно безвольную руку. Это всё, что он мог сделать для неё перед своей смертью.

– Великая Государыня, что произошло?! – закричала Мей Фэн, бросаясь к своей покровительнице.

– Гунь всё-таки добралась до меня, – еле шевеля губами, произнесла императрица Тинг. – Лампа… выбрось поскорее ароматическую лампу из спальни. В ней смерть!

Девушка, не мешкая, выполнила приказ императрицы и взволнованно проговорила, прижимая тело верного пёсика к своей груди:

– Я сейчас же доложу Государю Чжуну о том преступлении, которое совершила Драгоценная Наложница. Её нужно достойно покарать за то зло, что она вам причинила!

– Нет, Мей Фэн, не делай этого! – предостерегающе сказала императрица-мать. – У тебя нет никаких доказательств. Не Гунь – любимая наложница императора, а ты пострадаешь от своего доноса. Если все узнают, что я была отравлена, будет казнён невинный человек – поставщик благовоний Минь Дэ, в котором я уверена, как в самой себе. Скажешь всем, что я умерла от удушья, и скрой следы преступления.

– Неужели Гунь останется безнаказанной?! – с возмущением воскликнула Мей Фэн.

– Не думай сейчас о наказании для Гунь, сами Небеса покарают её. Ты должна думать о себе и своём двоюродном племяннике, – с усилием произнесла императрица Тинг и закашляла кровью. – Для вас наступают трудные времена – больше я не могу защищать самых дорогих мне людей от врагов. А Гунь после моей смерти непременно станет императрицей и будет притеснять вас. Но, Мей Фэн, сделай всё, что сможешь для блага Второго принца и жителей Поднебесной, обещай мне это! И полагайся во всём на Гао Чжи. Это верная придворная дама, и она никогда тебя не подведёт.

– Обещаю, Великая Государыня, – ответила ей Мей Фэн, борясь с подступающими к глазам слезами.

– Теперь я спокойна, – прошептала старая императрица после слов своей воспитанницы и навсегда закрыла глаза с умиротворённой улыбкой на лице.

Убитая горем Мей Фэн долго смотрела на мёртвое тело своей доброй покровительницы, заменившей ей родную бабушку, и крупные слёзы обильно текли по её тонкому личику. Отчаяние поселилось в душе девушки, она ощущала себя такой же одинокой и потерянной, как в тот страшный день, когда Тао Нань расправился с её семьёй. Больше некому было её защищать в Запретном Городе, и всё же ей следовало выполнить обещания, данные Великой Государыне, решить ряд важных задач – выжить вопреки всем усилиям рода Тао отправить её на тот свет, сделать наследником престола юного принца Лю Цзиня. И вступить в брак с Цай Юнем. Мей Фэн улыбнулась сквозь слёзы – выйти замуж по любви представлялось ей настолько приятным делом, что даже не считалось затруднением.

Траур по Великой Государыне должен был длиться год, и всё же император Чжун после пышных похорон матери не замедлил исполнить собственное давнее желание и провозгласил фаворитку своей законной супругой. Гунь стала Императрицей, хозяйкой гарема Запретного Города и, кроме других ценных даров, она получила в дар от императора Третий Нефритовый Диск, который давал ей право на исполнение любого её желания. Гунь чуть было не попросила у царственного супруга казнить Мей Фэн, но в последнюю минуту она одумалась, понимая, что эта просьба не вызовет его понимания и она даром истратит своё право. Мей Фэн всё же была родственницей императора Чжуна, хотя и дальней, и требовалась веская причина для её казни.

Поэтому Гунь пришлось скрепя сердце умерить свои амбиции, и она попросила только, чтобы Мей Фэн включили в список её придворных дам.

– Но Мей Фэн – старшая придворная дама в свите Второго принца, – возразил ей император Чжун. – Кто будет заботиться о моём сыне, если его родственница станет твоей придворной?

– Вам не следует беспокоиться об этом, Государь, – сладко улыбнулась ему молодая императрица. – Я стала Вашей супругой и матерью всем Вашим сыновьям, и потому достойно позабочусь о Втором принце.

Император признал доводы супруги убедительными и выполнил её желание, издав указ о включении Лю Мей Фэн в свиту жены.

Для дочери покойного Первого Министра наступили чёрные дни. Новая императрица не упускала случая унизить и обидеть ненавистную ей девушку. Сначала она только словесно оскорбляла её при своих слугах, затем перешла к рукоприкладству, мстя за прежние свои обиды и гибель семьи Тао.

– Держи ровнее передо мной зеркало! – закричала она, когда Мей Фэн по её приказу подняла перед ней бронзовый до блеска отполированный диск, и затем закатила девушке пощёчину. – У тебя кривые руки, ты даже зеркало в руках правильно держать не можешь!

У Мей Фэн левая щека вспыхнула огнём, но она молчала, стойко перенося побои и издевательства от Гунь. Гораздо хуже для неё оказалось то, что она лишилась возможности постоянно видеться со своим двоюродным племянником. Мей Фэн тосковала по мальчику, который был ей добрым другом. И ещё она догадывалась, что жестокое обхождение новой императрицы с нею являлось только цветочками. Гунь, как и её кузен Нань, мечтала о её смерти, и Мей Фэн не сомневалась в том, что новая императрица всерьёз подставит её при первом же удобном случае.

«Что императрица замыслила мне сделать и как навредить? – принялась размышлять Мей Фэн ночью после случая с зеркалом, лёжа в своей постели. – Добиться моей казни она не может, беспричинное лишение жизни родственницы царствующего императора и воспитанницы его матери, Великой Государыни Тинг, вызовет слишком много удивления и порицания в народе и у придворных. Тайно убить Гунь меня не решится, она несёт ответственность за своих придворных дам и за мою жизнь будет держать ответ перед самим императором. У неё остаётся только одно – обвинить меня в каком-либо проступке и столь серьёзном, что Государь или заключит меня в тюрьму, или велит казнить. Но теперь я не такая беспечная хохотушка как раньше! Я сейчас самая дисциплинированная и покорная служащая императорского двора, так как понимаю, что моя жизнь висит на волоске. Остаётся одно – Гунь обвинит меня в колдовстве и наведение порчи на Государя! Да, это для неё беспроигрышный вариант, – если в моих покоях найдут улики, указывающее на наведение порчи, то меня сожгут заживо!

Поняв, что ей грозит, девушка испуганно всхлипнула, но тут же постаралась взять себя в руки во имя собственного спасения и придумать нужный план. На следующий день она сказалась больной, и Гунь легко удовлетворила её просьбу остаться в своём павильоне, поскольку тоже не желала её видеть лишний раз перед своими глазами.

Мей Фэн подождала, пока паланкины императрицы и придворных дам отправятся на загородную прогулку, и затем она начала обследовать стены и пол своего павильона.

«Куда императрица могла приказать спрятать улики? – мучительно размышляла воспитанница покойной Государыни. – Стены ровные, пол тоже ровный, не за что зацепиться. Может, посмотреть в том месте, где проходят тёплые трубы?»

Поиски привели Мей Фэн к зимней кровати с отоплением, система которого заключалось в том, чтобы от очагов под подиум кровати подводили по трубам тёплый воздух. Под изголовьем девушка нащупала красный лакированный ящичек. Когда она открыла его, то вскрикнула от ужаса – в ларце лежала деревянная кукла тёмного цвета, исколотая иглами и имеющая на шее бумажку с именем Государя Чжуна.

Первым побуждением Мей Фэн было выбросить как можно дальше страшную находку, но она сдержалась, сообразив, что таким поступком не решит своей проблемы. Императрица Гунь на этом не успокоится и снова подбросит ей новую куклу для порчи, только во второй раз спрячет её так, что она не сможет её найти и утратит возможность оправдаться перед Государем.

Мей Фэн весь день усиленно обдумывала, как ей доказать свою непричастность к порче, посылаемой на императора, и наконец ближе к вечеру её осенила хорошая идея – придать колдовству более невинный характер, чем тот, который замыслила для него Гунь. Её требовалось воплотить как можно скорее.

Гунь смотрела на Мей Фэн с злорадством в глазах, и внутри девушки всё сжималось от страха – её могущественная противница уже явно предвкушала расправу с ней. Императрица только ждала того удобного момента, когда может доверительно поговорить с царственным супругом. И вот, через пять дней после поездки за город, в покои Мей Фэн с шумом вошёл сам император Чжун с супругой в сопровождении большой свиты. Отдыхавшая после утреннего дежурства девушка соскочила с кровати и упала перед императором на колени.

– Ваше Величество, чему я обязана честью видеть вас в своих покоях? – спросила она, склонив голову в знак почтения перед своим повелителем.

– Мей Фэн, как ты могла злоумышлять против меня?! – громко воскликнул император Чжун, гневно глядя на неё. – Я простил тебе вину твоего отца, вернул родовые владения, осыпал своими милостями, а ты желаешь моей смерти!!!

– Злоумышлять против Вас?! Желаю Вашей смерти! Ваше Величество, что Вы имеете в виду? – голова девушки склонилась ещё ниже.

– Злодейка, ты задумала навести порчу на Государя! Ты хотела лишить его жизни! – патетически воскликнула Гунь.

– Это не так. Ваше Величество, я невиновна!!! – твёрдо заявила Мей Фэн.

– Мой евнух Лин Бо сам видел, как ты несла куклу для порчи в павильон Сливового Аромата, – пренебрежительно засмеялась императрица. – Ты точно хотела умертвить нашего Государя!

– Нет, это не так! – по-настоящему расплакалась Мей Фэн, чувствуя свою полную беззащитность.

– Довольно словесных препирательств. Слуги, ищите улики! – властно произнёс Государь Чжун.

Императорские евнухи повиновались приказу и начали по всем покоям павильона разбрасывать вещи его юной хозяйки, ища доказательства колдовства. Они были умелыми в сыске и скоро добрались до потайного ящика под изголовьем зимней кровати. Для них не составило труда открыть его и достать пару деревянных кукол, связанных красной нитью.

– Что это? – с удивлением спросил император.

– Государь, это любовная магия, – с низким поклоном доложил ему Главный евнух императорского гарема Вэн Го. – Эти куклы предназначены приворожить Ваше сердце.

Мей Фэн поняла, что настал решающий момент, когда она должна постараться уверить императора Чжуна в отсутствии у неё злых намерений, направленных против него.

– Государь, я всего лишь хотела, чтобы Вы однажды обратили на меня своё милостивое внимание, – дрожащим от волнения голосом сказала Мей Фэн, стараясь смотреть на Государя Чжуна как можно более нежным и преданным взглядом. – Чтобы мне достались крохи того внимания, которым Вы, как солнце, одаряете своих наложниц.

И она снова обожающим взглядом посмотрела на пожилого императора, надеясь про себя, что выглядит достаточно убедительной.

Расчёт умной девушки оправдался – Владыке Поднебесной польстило то, что юная красавица усиленно искала его любви и мужского внимания. Он приосанился, но всё же строго сказал:

– Мей Фэн, я убедился в том, что ты не хотела прервать нить моей жизни, но любое колдовство, направленное на меня, карается законом. Поэтому ты должна получить двадцать палок в качестве наказания.

Мей Фэн весьма обрадовало решение Государя Чжуна, и она произнесла с низким поклоном:

– Благодарю Государя за милость!

Благосклонно кивнув ей головой, император покинул ее покои со свитой и с раздосадованной своей неудачей Гунь.

Наказание палками оказалось весьма болезненным, и всё же его было не сравнить с сожжением заживо.

Через два дня Мей Фэн оправилась от побоев и снова могла служить императрице. Лицо Гунь покрылось алыми пятнами от досады, стоило обитательнице павильона Сливового Аромата появиться в её покоях, и она, отослав свою свиту, злобно сказала Мей Фэн:

– Думаешь, ты одержала надо мной верх, нахалка?

– Во всяком случае, Государь больше не поверит вашим утверждениям, что я навожу на него смертельную порчу, и сочтёт их словами не в меру ревнивой женщины, – спокойно ответила ей девушка.

– Хорошо, я подожду возвращения генерала в столицу. Как родственник Императрицы, Тао Нань получит ещё больше влияния при императорском дворе, и тогда ты познаешь всю мощь его карающей длани, – зловеще пообещала ей Гунь.

Мей Фэн испуганно вздрогнула при упоминании о самом жестоком и непримиримом её враге, но промолчала. Продолжать дальше ядовитый разговор со своей могущественной противницей было для неё бессмысленным и опасным делом. Оставалось положиться только на благосклонность судьбы, не раз спасающей её в самом безнадежном положении, и она приготовилась терпеливо переносить все несправедливые нападки кузины генерала Тао, достигшей высокого звания Императрицы.

» Глава 15

Ксяолян второй день скакала верхом на буланом коне по бескрайней северной степи, выполняя секретную миссию семейного характера. Её брат Тао Нань именно ей доверил получать тайные послания от Гунь, о которых не только не следовало знать посторонним, но даже догадываться о них. Юной сестре главнокомандующего армией Поднебесной следовало достичь отмеченной большим камнем излучины извилистой реки Луаньхэ и там встретиться с гонцом из Лояна. Опытной наезднице, каковой являлась Ксяолян, не составляло никакого труда быстро прибыть на нужное место, но посланца от императрицы там не оказалось.

«Не ошибся ли гонец Гунь доро́гой?» – с досадой подумала Ксяолян. Она не желала обмануть ожидания брата, нетерпеливо ждущего новостей из столицы, и хотела как можно скорее доставить ему письмо кузины. Но расторопность гонца зависела не от неё, и девушка решила поехать навстречу посланцу, чтобы ускорить процесс передачи письма.

Берег Луаньхэ плавно сворачивал на юг, и сестра генерала Тао следовала ему как естественному природному указателю нужного пути. Она миновала порог реки и сначала услышала тигриный рёв, а затем увидела схватку человека с тиграми в зарослях тростника. Молодой человек отбивался с помощью меча от стаи, состоящей из пожилой тигрицы, трёх двухгодовалых тигров, ещё держащихся возле матери и совсем маленьких четырёх тигрят, не подпуская их близко к своему коню, украшенному богатой попоной с золотой вышивкой. Неподалёку от них на мокром речном песке лежали растерзанная туша рыжего изюбра и окровавленный труп злополучного посланца из Лояна, который должен был передать письмо сестре генерала Тао. Тигриное семейство намеревалось сделать его своим обедом, но неожиданное появление ещё одного человека прервало их пиршество.

«Это враг, кидань!!!» – молнией мелькнула мысль в голове девушки, когда её взгляд уловил разноцветный халат молодого монгола, накинутый на военные доспехи, и она инстинктивно натянула тетиву своего лука, намереваясь пустить смертоносную, бьющую без промаха стрелу в захватчика. Но монгол так ловко отбивался от полосатых хищников, защищая своего верного коня, что Ксяолян невольно ощутила уважение к нему и заколебалась. А когда она разглядела, как красив молодой кидань, то пленилась его привлекательным внешним видом и вместо того, чтобы убить его, пришла к нему на выручку.

Ксяолян пожалела тигрят, и её меткие стрелы полетели только в взрослых хищников. Она била без промаха и скоро молодой кидань оказался вне опасности. Он опустил меч и подошёл к своей спасительнице, не отрывая от неё восхищённого взгляда.