Присяга фортуны

3

Я открыла глаза и увидела холмы под розовыми небесами.

Все, что видела словно во сне – потолок моей спальни, изуродованная спина брата, издевательская улыбка фейри, – бесследно исчезло. Единственным признаком жизни оставался маленький одинокий дом неподалеку, я не раз бывала в нем.

Будь моя воля, давно бы уехала отсюда.

Но только увидев Деймона в зеркале, начала собирать вещи.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что я не имею понятия, куда отправлюсь. Не у кого выпытывать ответы. Некому сказать мне, кто оставил зеркало, хотя предположения у меня, разумеется, были. «Мне бы хотелось подарить тебе кое-что». Саванна, девушка моего брата и единственная знакомая мне ведьма, жила в нескольких часах езды. Впрочем, я все равно не в состоянии вести машину.

Выбора не оставалось – пришлось отправиться в кровать. Я думала, что не смогу уснуть, но подозрительно легко провалилась в сон. Как бы лихорадочно ни работал мой ум, тело требовало передышки. В кои-то веки оно победило в этой вечной битве.

Увидев, что нахожусь в знакомом месте, я почувствовала, как стеснение в груди ослабевает. Это чувство не исчезало с тех пор, как меня забрали гоблины, я почти привыкла к нему. Дышать стало легче, и какое-то время я стояла, делая вдохи и выдохи. Придя в себя, огляделась. Мои губы сложились в улыбку – давно забытое ощущение.

В отдалении я заметила человека. Он стоял спиной ко мне, а ветерок перебирал его золотые волосы. Путаясь в пижаме, я поспешила к нему. К моему лучшему другу.

Жаль, что он не настоящий.

Оливер не слышал моих шагов. Подойдя ближе, постаралась тише пробираться через высокую траву. Он продолжал наблюдать закат. Его плечи были напряжены. Я закрыла ему глаза ладонями и ощутила, как он вздрогнул. Он схватил мои запястья своими огромными руками и развернулся. Его теплые карие глаза стали изучать меня, ища раны. Иногда я переносила их в свои сны.

– Все хорошо? – спросил Оливер, поигрывая желваками.

Размышляя над ответом, я восхищалась им – кажется, в миллионный раз. Густые волосы спадали на его лоб идеальной золотой волной. Скульптурно выточенные скулы напоминали об идеальных линиях далекого горизонта. Полные, чувственные губы постоянно улыбались.

На переносице угадывалась слабая россыпь веснушек. Моя любимая часть его лица. Такие идеальные, такие очеловечивающие, такие… его.

Вместо ответа я бросилась в его объятия. Секунду он казался неприступным. Но потом, как всегда, расслабился и крепко прижал меня к себе.

– Теперь да, – прошептала я.

Сколько помню, Оливер всегда ждал, когда я усну. В какой-то момент я дала ему имя, хотя и забыла, как его выбрала. Может, из книги или фильма. Он был единственным, кому я доверяла, единственным, с кем могла быть собой. Я понимала, что сама создала его – с помощью внутренней силы или разума. Он давал мне то, что я искала после потери родителей. Каждую ночь, которую мы провели вместе, надоедливый голос в моей голове убеждал, что пора вырасти и отпустить его. «Однажды», – отвечала я.

Но этот день еще не пришел.

Я протестующе пискнула, когда Оливер отстранился и заглянул мне в лицо.

– Ты слишком долго не спала. Точно все в порядке? – снова спросил он.

Будь это кто-то другой, я бы с легкостью солгала. Но это Оливер, так что я молча покачала головой и уткнулась в его плечо. Он был в футболке, и я коснулась его кожи. Но несмотря на это, продолжала ощущать благословенную тишину. Никогда не спрашивала Оливера, чего он боится. Не хотела знать. Мне нравилось оставаться в неведении.

Время шло. Не дождавшись ответа, Оливер собирался продолжить расспросы. И я неохотно призналась:

– Меня поймали работорговцы. Хотели продать на черном рынке.

Прежде чем он успел отреагировать, я рассказала ему о фейри и о зеркале, которое, как подозревала, и было тем подарком, о котором он говорил в переулке. В любом случае совпадение казалось слишком большим. К концу моего рассказа глаза Оливера затопил гнев. Он сделал попытку подавить его, но все равно это пугало. Оливер был самым спокойным и уравновешенным человеком из всех, кого я знала.

– Полагаю, работорговцы уже мертвы? – поинтересовался он.

– Если и нет, то мечтают об этом.

– Я должен был находиться рядом, – процедил он сквозь зубы. – Чтобы защитить тебя. Предотвратить это.

– У тебя есть новые картины? – внезапно спросила я, не слишком искусно меняя тему разговора. Мне не хотелось заново переживать прошедшие три дня.

– Нет. Не мог сосредоточиться, – ответил Оливер.

Когда мы были подростками, он попросил мою фотографию. Я не могла захватить с собой в сон ничего, кроме одежды, но его это не остановило. В следующий мой визит ему удалось сотворить холст и кисти. Он начал с моего портрета. Потом рисовал холмы, облака, море. Его мастерство росло с каждой новой картиной. Втайне я радовалась, что он нашел себе дело по душе. Оливер не исчезал, когда я просыпалась. Он всегда был там, днем и ночью. Мне причиняло боль представлять, на какое одинокое существование я его обрекаю.

– Может, пойдем в дом? Ты порисуешь, а я посмотрю, – с надеждой предложила я. Обожала проводить так время. Только в эти минуты и часы чувствовала некоторое подобие спокойствия.

– Фортуна, не делай вид, что ничего не произошло, – настойчиво возразил Оливер. Его тон резко контрастировал с безмятежностью розового неба. – Тебе нужно уехать из города. Не связывайся с фейри. Это зеркало – уловка. Он рассчитывает сыграть на том, как отчаянно ты хочешь найти Деймона.

Мое терпение лопнуло.

– Так ты помнишь его имя. Именно из-за него я не могу уехать, ясно? Уловка или нет, но это первая зацепка за два года. Наверняка фейри знает, где он.

– Вот именно, Фортуна. Деймона нет уже два года. Прости, что говорю это, но уверен, он не вернется. Ты сама рассказывала, какие эти фейри. Он, вероятно, узнал о пропаже твоего брата и воспользовался этой информацией, чтобы получить желаемое. Что бы это, черт возьми, ни было.

Мне захотелось резко ответить, но я сдержалась. Оливер просто сон. Какой смысл спорить? Да и кроме него, у меня никого не осталось, и я не хотела ссориться.

Удивив Оливера, я обняла его за шею и поцеловала. Я вложила в жадный, грубый поцелуй всю свою боль и страх. Он немедленно ответил. Повисшее в воздухе напряжение рассеялось. Он обхватил мою талию и прижал ближе. Я подпрыгнула и обвила его ногами.

Поцелуй перерос во что-то большее. Оливер опустился на землю и положил меня на спину. Его губы стали более требовательными. Я не могла насытиться вкусом его языка – мед и амброзия. Запустила руки в его волосы, но он переплел пальцы с моими и прижал мои руки к земле. Его тело накрыло меня. Затем его рука стала исследовать мой живот, грудь, опаляя кожу волной жара. Мы не прерывали поцелуй.

Я ощутила Оливера между бедрами. Твердый, готовый. Мне хотелось стянуть с него штаны и умолять его войти в мое лоно, горячее и пульсирующее. Но сработал инстинкт. Смутное ощущение неправильности происходящего. Я не знала, в чем дело: в месте или в человеке. Разве я уже не должна быть готова? Неужели это так важно? Впрочем, я не уверена, считается ли секс во сне.

Несмотря на все эти мысли, сомнение не уходило. Я знала, что оно останется со мной, словно ядовитый туман. Оливер наконец отстранился, тяжело дыша. В его глазах читался вопрос. Я закусила губу. Чувство вины вытеснило удовольствие.

– Прости, – тихо сказала я. – Не сейчас.

Каждый раз, отвергая его, я ожидала, что ему будет больно или он разозлится. Но вместо этого лицо Оливера озарила улыбка, создавая ямочки на щеках. Ветер перебирал его волосы. Никогда он не был столь прекрасен.

– Хотя бы позволь мне удовлетворить тебя.

Я засомневалась.

– Получится не совсем справедливо…

– Я получу удовольствие, глядя на тебя, – уверенно ответил он. Умелыми пальцами он избавил меня от трусиков. Я прекратила протестовать. Он медленно описывал круги подушечкой большого пальца, пока я не начала извиваться и постанывать. А затем внезапно Оливер опустился и лизнул меня. Его рот всецело завладел мною. Он сосал и дразнил. Я со стоном расставила ноги шире и выгнула спину. Мир сузился до него и нарастающего внутри меня чувства. Все выше и выше, горячей и горячей.

Дрожа после оргазма, я ощущала себя очень слабой. Могла только лежать, тяжело дыша. Оливер растянулся на траве рядом со мной. Как только ко мне вернулась способность двигаться, я прижалась к нему. Мои ресницы трепетали. Оливер положил руку мне на голову, так мягко, будто она была фарфоровой.

– Давай же, – мягко попросил он. – Отдохни. Я буду рядом. Ты в безопасности.

Но мне не хотелось закрывать глаза. Я смотрела на него и думала, что он прекраснейшее создание из всех, что я знаю. Возможно, я вдохновлялась греческой картиной моей мамы, когда выдумывала его.

Оливер опустил глаза и заметил, что я смотрю на него. Он приподнял бровь.

– Спи, – более строго повторил он. Мир расплывался перед глазами и вновь обретал четкость. Я опустила голову ему на плечо. Оливер снова посмотрел вверх, и я проследила за его взглядом. Небо мерцало мириадами звезд. В памяти эхом отдавались мамины рассказы, греческие легенды, отраженные в созвездиях, и молчаливые боги.

Впервые за несколько дней я провалилась в глубокое забытье без снов.

Из благословенной темноты меня выдернуло щебетание птиц. Минуту или две сопротивлялась пробуждению. Но через окно лился солнечный свет, подсвечивая закрытые веки красным. Неохотно открыла глаза, надеясь увидеть Оливера и бескрайние холмы. Но меня встретили четыре стены моей спальни. Я вяло перевела взгляд на будильник. Шесть часов вечера. Через час начиналась моя смена. Мне невероятно хотелось накрыться с головой одеялом и вернуться к Оливеру.

Через сорок пять минут я уже входила в бар, а Беа встречала меня улыбкой. Они с Гретхен стояли за стойкой, их руки слегка соприкасались.

– Посмотрите только, глаза горят, хвост трубой, – заявила Беа вместо приветствия. Касса была открыта, а в руке она держала пачку наличных. – Позитивные изменения. Вчера ты заставила нас поволноваться.

Гретхен стояла рядом с ней и нарезала лайм на одинаковые маленькие ломтики. Не поднимая глаз, она склонила голову и сказала:

– К тебе тут кое-кто пришел. Новый парень?

Энджела хмыкнула, проходя мимо с подносом, заставленным перечницами и солонками. Никто не обратил на нее внимания. Я повернулась, чтобы посмотреть, о ком говорит Гретхен, но дрожь в теле подсказала, кто это может быть.

Возле бара стоял фейри.

При виде него меня охватил гнев – образ изуродованной спины брата всплыл перед глазами. Но вокруг находилось много свидетелей, которые могли помешать мне выбивать из него ответы. Я улыбнулась Гретхен, пристально наблюдавшей за нами. Она отвернулась, чтобы создать нам иллюзию уединения. Они с Беа тихо переговаривались.

Нацепив маску спокойствия, я двинулась к фейри. Он наверняка чувствовал, как вокруг меня бурлит сила, но даже не изменил позу. Уперев руки в спинку стула, он наблюдал за моим приближением.

– Понравился подарок? – спросил он, когда я подошла достаточно близко.

Этот вопрос подтвердил мои подозрения и лишил остатков самообладания. Я бросилась к фейри, и он даже не успел защититься. Через миг я прижимала его к стойке, а кончик ножа для стейков, который схватила с подноса позади фейри, дрожал у его горла.

– Что ты сделал с моим братом, сукин сын? – прошипела я, забыв о свидетелях и необходимости сохранять невозмутимость.

Фейри не выглядел испуганным, и я замешкалась, не увидев знакомой реакции. Я дотронулась ладонью до его ключицы, кожа оказалась гладкой и неожиданно холодной. Но на языке не появилось привкуса, а в голове – образов. Это так потрясло меня, что я чуть не уронила нож.

Кажется, никто не заметил происходящего или не обратил внимания – видимо, фейри скрыл нас чарами. Гретхен что-то тихо говорила Беа, а Энджела закончила расставлять солонки. Теперь она пыталась поправить лифчик, который был ей на два размера мал. Нахмурившись, я вновь взглянула на фейри. Он не отводил от меня взгляда. Ярость всколыхнулась во мне, и я вонзила ногти в его кожу. Капли темной крови выступили на его рубашке. Но все еще – ни привкуса, ни видений.

Заметив мое замешательство, фейри тихо сказал:

– Я не так прост, Фортуна Суорн. Тебе придется копнуть глубже, чтобы выяснить мои страхи.

– Что ты такое? – прошептала я. Мы стояли так близко, что его дыхание щекотало мне щеку. Запах странный, но приятный: специи и свежевскопанная земля. Внизу живота у меня возникло теплое чувство.

Фейри тоже это почувствовал. Когда он вновь заговорил, его голос стал глубже, а глаза потемнели.

– Именно то, что ты думаешь.

– Энджела, твои дети звонят! – я вздрогнула от окрика Гретхен.

Энджела поспешила к телефону. Даже не взглянув на нас, она подняла трубку.

– Да? – Энджела вздохнула и откинула за спину волосы. – Нет, Ноя, я уже тысячу раз тебе говорила. Я не случайно подключила родительский контроль, поверь мне. Это для вашего блага.

Я перевела взгляд на фейри. Неожиданная вспышка желания прошла, и перед моими глазами вновь возник образ изуродованной спины Деймона. Кровь в венах вспыхнула от отвращения и чувства вины, куда более сильных, чем влечение, и я отшатнулась, не убирая нож от горла фейри.

– Где Деймон? – спросила я сквозь зубы.

Он продолжал невозмутимо изучать каждую черточку моего лица.

– Твой брат жив, но он сильно изменился.

– Я спросила тебя, где он, говнюк, а не как…

– Может, ты и сильна, но я – не гоблин.

Не успела я моргнуть глазом, как фейри исчез. И вновь возник в паре метров от меня. Кровь исчезла с его рубашки. Очевидно, он играл со мной, позволяя прижать себя к стойке. Но, соблюдая осторожность, так и не раскрывал всех своих возможностей. Меня охватила тревога. Внутренний голос подсказывал, что его мне не победить. Это не обычный фейри. Я шагнула к нему, крепче сжимая нож.

– Прежде чем ты сделаешь поспешные выводы, должен упомянуть, что это не я забрал его, – сообщил фейри. Он не отрывал от меня взгляда.

Я замерла. В конце концов, фейри не могут лгать.

– Допустим, я поверила тебе, – со злостью прошептала я. Сердце билось, словно испуганный зверь, пытающийся вырваться из клетки. Впервые за два года я приблизилась к тому, чтобы выяснить, где Деймон. – Но если не ты забрал его, то кто?

– Всему свое время.

Мои ноздри раздулись от гнева, и я с трудом сдерживалась, чтобы вновь не кинуться на него.

– Тебя часто били? Ты похож на фейри, который нарывается на неприятности.

Уголки его губ изогнулись.

– Не обязательно. Для начала меня пришлось бы поймать.

– Учту. Чего ты хочешь? – повторила я, уверенная, что теперь получу ответ.

– Тебя.

Подозревала что-то в этом духе. Но он держался так невозмутимо, что я лишь моргнула в ответ. Только я открыла рот, не зная, что сказать, как дверь открылась, и в зал вплыла Регина Харт. Чары, видимо, работали, поэтому она не ахнула при виде ножа в моей руке. Но задумчиво посмотрела на фейри.

Я закатила глаза. В этот момент фейри забрал у меня нож и положил его на стойку. Для этого ему пришлось приблизиться настолько, что его шея оказалась в миллиметрах от моих губ. Пахнуло морозным воздухом. Он шагнул назад с легкой улыбкой. Этот ублюдок знал, какое действие оказывает на меня.

– Я хочу заключить сделку, Фортуна Суорн, – заявил он.

Внезапно все мои инстинкты завопили: беги. Этого оказалось бы достаточно, чтобы собрать вещи и уехать как можно дальше от Гранби. Но затем вспомнила зеркало, шрамы и пустой взгляд брата и напряженно спросила:

– Какую сделку?

– Я отведу тебя к Деймону Суорну. И взамен попрошу лишь одного.

– Прекрати этот спектакль, – прошипела я. – Что взамен?

Фейри взглянул на меня. В этом свете его глаза казались скорее черными, чем серыми или карими. И прекрасными. Я трусливо пыталась не смотреть в них. Но следующие его слова заставили меня забыть обо всем, и я пораженно заглянула в их глубину.

– Выйди за меня замуж, – сказал он.