Глава 7

Toyota Aqua – небольшой, гибридный автомобиль, первый и судя по шкале моего «везения» – последний в жизни, врезается в другую машину на скорости около двадцати. Этого вполне достаточно, чтобы бампер – треснул, фары – разбились, капот – сместился. Подушка безопасности, к слову, ни черта не срабатывает, по какой причине – я подумаю потом, сейчас впору позабыть о своих потерях, хватаясь за голову, оценивая стоимость повреждений другой пострадавшей стороны. То, что тачка, в которую врезается моя мама – дорогущая и на компенсацию причинённого ущерба мне работать не один год, это ещё полбеды. Самое худшее то, что вопящая противной сигнализацией машина, принадлежит… Быкову. Шоколадного цвета Infiniti QX60, припаркованный рядом с Bugatti Veyron, повреждён не настолько сильно, как та же Aqua, но всё же…

– Теперь он меня не просто уволит, но сперва ещё и придушит, – накрываю лицо обеими ладонями, борясь со стойким желанием банально упасть там же, где стою, и расплакаться, подобно маленькой слабой девчонке.

Ну, что за невезение такое?!

Для Быкова его кроссовер – самое неприкасаемое, что только есть. Помнится, как-то раз один из уборщиков компании задел метлой переднее крыло, когда подметал территорию (царапина – очень мелкая, почти незаметная!), так до сих пор не может себе работу найти.

– Придушит? – непонимающе переспрашивает Глеб.

Признаться, не верится даже, что удаётся увидеть столь правдивую озабоченность и беспокойство на его лице.

– Угу, – отзываюсь уныло. – Это моя мама… – дополняю, наблюдая за тем, как женщина с лёгким кряхтением вылезает из салона автомобиля.

Наверное, я бесчувственная дрянь, раз не бросаюсь к ней с причитаниями и испугом по поводу того, в порядке ли она после случившегося. Слишком зла. Как бы самой не придушить её. Вижу же – в порядке, головой об руль не ударялась. И даже больше…

– Василиса! Ты всё ещё стоишь! – негодует она. – Давай, садись, поехали! – машет мне рукой, чтобы я поторапливалась.

И ни секунды внимания на повреждённые детали автомобилей. Словно не существует никакого столкновения – всё только в моей голове.

– Я не Василиса. Я – Варвара, мама, – произношу, призывая всё своё терпение, чтобы не повышать на неё голос, хотя хочется банально наорать.

Толку никакого, но хоть как-то душу отвести…

– Варвара? – удивляется встречно родительница, призадумывается на несколько секунд. – Дурацкое имя, – выносит вердикт. – Кто тебя только так назвал? – интересуется совершенно искренне.

Вздыхаю. Скриплю зубами. Молчу. Филатов-младший в это время тихо фигеет, как я совсем недавно, когда впервые заметила его охранника и свой клатч.

– Она болеет, – поясняю вынужденно. – У неё проблемы с вменяемостью.

– И на кой х*р тогда ты разрешаешь ей садиться за руль? – хмурится Глеб.

– Я не разрешаю. Она вообще спала, когда я уходила.

– Ну-у… видимо, выспалась, – флегматично хмыкает брюнет.

В этот момент я вспоминаю, насколько же он невыносим.

– Чего ты встала, как вкопанная?! Говорю же, садись, Василиса или Варвара, как тебя там, без разницы! – между тем теряет терпение мама.

Я его, кстати, тоже, закономерно теряю. Но пока ещё хватаюсь за жалкие крупицы того, что остаётся от моей выдержки.

– Мы не можем никуда уехать, мама. Ты врезалась в чужую машину, теперь нужно вызывать аварийных комиссаров и составлять европротокол, – указываю ей на место соприкосновения кроссовера Быкова и моего гибрида.

Женщина снова удивляется. Сильнее прежнего. Нахмурившись, она осматривает результат своей парковки. Я же в полнейшем отчаянии отсчитываю секунды, когда хозяин Infiniti явится сюда и начнёт меня убивать.

– М-м… да было бы тут что составлять, – оценивает результат своего подвига мама. – Пара царапин всего, – отмахивается лениво. – Ты едешь или нет? Сколько можно тебя ждать?! – переключается на прежнее. – У нас с тобой проблема – куда важнее этого ведра! – презрительно фыркает в сторону кроссовера.

Страдальчески закатываю глаза. Не переспоришь ведь и не докажешь ей. Я и не собираюсь. Вместо очередной пустой траты кислорода, набираю сестре, чтобы уже закончился этот балаган, мне совсем скоро с другим, куда более серьёзным разбираться. Вот только гудки идут, но трубку она не берёт. Впрочем, если она сильно занята, то и не возьмёт, так что это ещё ничего не значит. Хотя всё равно нервирует. Набираю снова. Отправляю ей сообщение. И с неким подлым замиранием сердца жду, прочитает она моё послание, или же нет. Нет. Мама тем временем тоже отвлекается на телефон. Ей кто-то звонит.

– Да-да, Наташенька, – отзывается она, после какое-то время молчит, выслушивая абонента на том конце связи. – Да-да, именно так! – кивает с озабоченным видом. – Советская, сорок девять, поняла, – кивает повторно. – Я тоже скоро буду! – разворачивается к автомобилю, на котором приехала, с явным намерением вернуться за руль.

На мой оклик никак не реагирует. Поглощена разговором.

– Мама! – кричу ей вдогонку снова, шагаю в её сторону.

Поймать беглянку не удаётся. Дорогу преграждает… Быков. Очень-очень злой Быков. В любой другой ситуации я бы в полной мере оценила его грозный вид, налитые кровью глаза, которые чуть ли не молниями сверкают, и сомкнутые в кулаки руки. Но не здесь и сейчас. Правда, попытка обойти его по диагонали заканчивается полнейшим крахом. Виталий Леонидович ловит за локоть, насильно разворачивает к себе лицом, впивается требовательным взглядом.

– Это что такое, Демидова?! – рычит гневно на всю округу.

То, что легковушка, припаркованная в его Infiniti, принадлежит мне, он знает наверняка, так что выиграть время на выяснение этих обстоятельств точно не удастся. Его даже ни разу не задевает тот факт, что за рулём не я – моя мать. Та, между прочим, уже завела двигатель и сдаёт назад.

– Я вам потом объясню! И всё возмещу! – бросаю торопливо, дёрнувшись в сторону, всё ещё надеясь успеть за матерью.

Напрасно. Toyota Aqua выруливает к дороге. Хватка Быкова – железная. А мой разум добивает хруст отвалившегося бампера, который родительница успешно переезжает, направляясь дальше.

– Ну, нет уж, Демидова. Ты мне всё объяснишь и возместишь прямо здесь и сейчас! – непреклонно заявляет тем временем мой пленитель.

Открываю рот, но не успеваю ни звука произнести в ответ.

– Может быть ты и получишь своё возмещение, вместе с объяснениями. Но только после того, как уберёшь от неё свои руки, – ледяным тоном доносится из-за моей спины от того, о чьём присутствии я чуть не подзабываю.

И не понимаю вовсе, когда Филатов-младший успевает оказаться рядом. Зато пальцы Быкова моментально разжимаются. Мужчина даже отодвигается от меня на полшага назад, глядя теперь исключительно на Глеба.

– Скажи ещё, что компенсировать и возмещать ущерб будешь ты, а не она, – ухмыляется с досадой Быков.

И если лично я до сих пор стою с приоткрытым ртом (теперь, не потому что я собираюсь что-либо сказать, а банально от изумления), то ответ Филатова звучит с полнейшей флегматичностью:

– Моя женщина – моя проблема.

И всё. Ничего больше. Весь былой запал ярости и злости Быкова испаряется в одночасье, как по взмаху волшебной палочки. Плечи заметно ссутуливаются. На меня так и не смотрит. Тоскливо оборачивается к своей машине, с грустью вздыхая. Молчит. Я, к слову, тоже. До сих пор перевариваю услышанное. Почему не возражаю? Как бы трусливо и подло то ни звучало, сказанное Филатовым – для меня лучший выход из ситуации. По крайней мере, на данный момент. О последствиях такого моего легкомысленного поступка я подумаю потом.

– Но она всё равно уволена, – ворчит Быков, немного погодя.

От нас он отходит. Вот теперь я оборачиваюсь к Глебу. И смотрю на него с надеждой, даже почти мольбой. Потому что как никогда чётко и ясно осознаю силу влияния этого мужчины. И точно знаю, ещё одно его слово – моя работа снова будет моей. Плевать, как низко я падаю. Ведь это всё же шанс.

Когда ещё такой подвернётся?

– Нет. Не уволена, – отзывается Филатов.

Моё сердце замирает и тут же воспаряет в самые небеса. Зря.

– Она уволилась сама, – безжалостно разбивает мои иллюзии наследник «Галеон». – Соответствующее заявление будет у тебя на столе завтра утром. И ты его подпишешь. С выплатой компенсации. А потом будешь очень стараться и дальше, чтобы она не подала ещё одно заявление. По сто тридцать третьей и сто тридцать пятой УК РФ, за твоё сегодняшнее поведение. Про свою Infiniti можешь уже забыть. Эта тачка – лишь малая часть из того, что ты ей теперь должен, – проговаривает в форме ультиматума, умолкает на пару секунд. – Ты собиралась ехать, – обращается уже ко мне, неожиданно мягко.

Широкие ладони плавно опускаются мне на плечи, аккуратно подталкивают к Bugatti Veyron. Не спорю, не сопротивляюсь и на этот раз. Да что уж там, я до сих пор в шоке от того, как всё оборачивается. И только оказавшись наедине с Филатовым, когда спорткар выруливает со стоянки на дорогу, нахожусь с первым, что приходит в голову:

– Спасибо, – благодарю тихо.

Глеб не отвечает. Сосредотачивается на дороге. Автомобиль планомерно набирает скорость, очень быстро превышая допустимый правилами дорожного движения предел, целенаправленно направляясь…

– Куда мы едем?

– Советская, сорок девять, – отзывается Глеб.

Хмурюсь, смотрю на него в непонимании.

– Разве не туда направилась твоя мать?

Туда-то туда, однако…

– Зачем тебе это? Я могла бы взять такси.

Он опять не отвечает, безразлично пожимает плечами. Я не настаиваю. Тоже молчу. Пока спорткар пересекает одну улочку за другой, я упорно пытаюсь понять, с чего вдруг такие радикальные перемены в его поведении по отношению ко мне, но не нахожусь ни с одной мало-мальски здравой догадкой. А тишина между нами нервирует всё больше и больше.

– Там же твой папа остался. И Вера. И договор… – начинаю неуверенно.

– Договор подписан. Ещё во время твоего побега, – перебивает Глеб. – Мой отец – большой мальчик, сам в силах добраться до отеля. Вера ему в помощь, – усмехается в довершение. – У них всё равно были планы на вечер, не включающие наше с тобой присутствие.

Это его «наше с тобой» напрягает и нервирует ещё больше, чем тишина. Но я снова молчу. Развернувшись вполоборота, всматриваюсь в немного суровые черты лица брюнета, как он изредка хмурится каким-то своим мыслям, продолжая сосредоточенно вести машину.

– Почему ты сказал Быкову, что я – твоя женщина? – не выдерживаю затянувшейся паузы. – Я – не твоя, – напоминаю на всякий случай.

Заранее готовлюсь услышать какую-нибудь колкость или же язвительное замечание, с учётом того, что именно эти слова, по сути, спасли меня, от долгих мучительных разбирательств. Но Глеб удивляет снова.

– Так было проще всего, – слышу я отстранённое. – Не парься, Дюймовочка, я – не Быков, не нуждаюсь в принуждении и не прибегаю к шантажу, чтобы заставить девушку быть со мной.

Это успокаивает. Ненадолго.

– Чем занимается твоя сестра? – внезапно меняет направление разговора Филатов.

– Она – старший продавец в супермаркете, – отзываюсь настороженно. – А что?

– Ничего. Просто спросил.

Ничего просто так этот мужчина совершенно точно не делает, тем более – не интересуется чужой жизнью, но свои доводы я оставляю при себе. Звоню матери. Та берёт трубку лишь спустя долгую череду гудков, за время ожидания которых я успеваю напредставлять себе ещё парочку аварий с её участием, и это – тот минимум, на который только хватает моего измученного сегодняшними приключениями разума. С нашей мамой всё равно никогда не знаешь наверняка.

– Где тебя носит?! – звучит одновременное и от меня, и от мамы.

И если мой голос – просто взволнованный, то мамин – полон раздражения. Словно я мешаю какому-то важному делу своим звонком.

Секундная пауза. Вдох поглубже.

– Я еду. За тобой, – проговариваю предельно спокойно, хотя то и даётся с большим трудом. – Ты сама где?

Вместо ответа слышится грохот, предположительно тяжёлой железной двери, которую захлопывают.

– А я уже приехала, – не сразу, но отзывается мама. – Адрес-то знаешь, куда ехать? Потеряешься ещё, непутёвая моя, Василиса.

Ещё один вдох поглубже.

– Знаю. Советская, сорок девять, – послушно называю требуемое.

Очередной лязг и грохот, чьи-то невнятные ругательства незнакомым мужским голосом, от которого я напрягаюсь больше прежнего.

– Угу, как зайдёшь, спроси капитана Жеглова, он тебя проводит!

И всё. Отключается. Повторный набор номера не приносит никакой пользы. Абонент временно недоступен.

– Идиотизм, – выдыхаю устало, бессмысленно рассматривая потухший экран своего телефона.

Как будто мало приключений на сегодняшний вечер, так ещё и это всё.

– Прошлым летом наша соседка собралась в десятидневный круиз на пароходе. Копила на него несколько лет. Но потом наша мама «вспомнила», что совсем скоро утонет титаник, и не пустила её. Закрыла в квартире и смыла все комплекты ключей в унитаз, чтоб та наверняка не «потерпела кораблекрушение». Пришлось вызывать слесарей и вскрывать дверь, – сама не знаю, зачем делюсь этими воспоминаниями, уставившись в собственные ладони, наблюдая за тем, как они дрожат. – Это называется конфабуляция – вид расстройства памяти. Ложные воспоминания сопровождаются патологической убежденностью в их истинности. Содержанием становятся образы прошлых событий, измененные и перемещённые в более близкое время, либо фантастические выдуманные образы, взятые извне.

Только теперь решаюсь взглянуть на водителя. И не сразу замечаю, что автомобиль давно снижает скорость. Bugatti Veyron паркуется перед длинным пятиэтажным зданием П-образной формы, часть из которого обнесена высокими бетонными плитами и колючей проволокой. Аккурат рядом с моей Toyota Aqua без переднего бампера. Автомобиль пуст. Мамы не видно.

– Пятый отдел управления МВД Советского района, – обозначает Глеб то, что содержится на табличке, прибитой у центрального входа в здание.

Я…

Уже и не знаю, во что верить.

– Пойдём, посмотрим, что за титаник потонет на этот раз, – приободрительно улыбается мне Филатов, прежде чем покинуть салон автомобиля.

Ничего не остаётся, как последовать за ним.

Загрузка...