Притяжение ночи. Книга 2. Выстрел в любовь

2

В тот вечер Малдун сумел разыскать Джоан, когда было уже без четверти шесть.

Как только он прибыл в гостиницу «Дел Коронадо», его тут же проводили в просторный многокомнатный помер на третьем этаже, объявив, что этот «люкс» снят специально для него. Потом его вежливо попросили немного подождать.

Если не считать, что номер был ему абсолютно не нужен, поскольку сам Малдун жил неподалеку от гостиницы, в остальном такое внимание с их стороны было, конечно, приятным. Раздвижные стеклянные двери вели на балкон, откуда открывался великолепный вид на море.

При закрытых окнах шум прибоя был почти не слышен.

Малдун подождал десять минут в тишине и роскоши, среди ковров и дорогой мебели, и на этом его терпению пришел конец. Он несколько раз позвонил Джоан на мобильный, но ему всякий раз предлагали оставить сообщение. Тогда он открыл дверь номера, намереваясь прогуляться по коридору.

У самой двери стоял мужчина в черном деловом костюме, почти такого же роста и телосложения, как и сам Малдун. В ухе у него был наушник, провод от которого исчезал где-то под воротником пиджака, а небольшая выпуклость у левой подмышки свидетельствовала о том, что у незнакомца имелась наплечная кобура.

Сомнений не оставалось: этот тип работает в Секретной службе. Только зачем его поставили сюда? Чтобы он не впускал никаких нежелательных и подозрительных типов?

Или не выпускал их отсюда?!

– Мне нужно поговорить с Джоан ДаКостой, – сказал Малдун. – Похоже, она сюда не торопится, а потому мне придется разыскать ее самому. Я знаю, что она где-то тут, в гостинице.

– Простите, сэр. Вас просили оставаться здесь, в своем номере.

– Вообще-то, строго говоря, меня никто ни о чем не просил, – таким же вежливым, как и у охранника, голосом заговорил Малдун. – Мне так сказали. – У Майка иссякли запасы терпения, особенно после того, как он увидел свою фотографию в новостях «Си-эн-эн» и понял, что некоторые сотрудники Белого Дома собираются чуть ли не женить его на женщине, с которой он даже еще не познакомился.

– Простите, сэр. Мне очень жаль, – произнес охранник, хотя в его голосе звучало что угодно, только не сожаление, – но я не могу выпустить вас отсюда без специального распоряжения начальства.

Дикость какая-то! Это же просто смешно! Неужели все это – следствие идиотской шутки, придуманной Джоан?

Где-то чуть дальше по коридору, может быть даже из соседнего номера, внезапно донесся ее смех. Ошибки быть не могло.

– Послушайте, – начал Малдун, стараясь говорить как можно спокойней, – она находится здесь, рядом. Я ее слышу. Мне бы хотелось…

– Я уверен, что она в самое ближайшее время придет к вам, – ответил агент. – Я вынужден попросить вас зайти в свой номер и подождать ее там. На столе вы найдете проспект гостиницы и меню. Вы можете заказать себе все, что угодно, по телефону обслуживания номеров.

Неужели этот тип считает, что еда может его успокоить? Ну ладно.

Малдуну очень хотелось хорошенько двинуть в челюсть этому наглому и самодовольному охраннику, но он понимал, что, поддавшись соблазну, совершит непоправимую ошибку. А если ему так уж хочется ввязаться в драку, так сказать, выпустить пар, он может это сделать позже на стоянке возле «Божьей Коровки», вместе с Сэмом и Космо.

Впервые за долгое время он почувствовал, что у него зачесались кулаки.

А это очень плохой знак.

Может быть, если он поговорит с Джоан и выяснит, что тут затевается, все встанет на свои места и он почувствует себя лучше.

Он закрыл дверь под носом у Наглеца и, взглянув еще раз на залитый солнечным светом балкон, решительно запер дверь. Возможно, ему действительно запретили выходить в коридор, но зато и Наглец теперь не сможет проникнуть в номер.

Балкон открылся без труда. Через мгновение Майка уже обдувал свежий ветерок, заставлявший белые занавески в комнате колыхаться. Он миновал их, придерживая ткань рукой, и шагнул на балкон.

И тотчас убедился в том, что на балкон соседнего номера мог бы попасть даже ребенок.

Ну хорошо, уточним: физически развитый, спортивный ребенок.

Разумеется, время пока что играло Майку на руку. Однако нужно было поторапливаться, потому что с обоих балконов хорошо просматривались окна танцевального зала, где в скором времени должен был начаться прием.

Малдун заметил там нескольких агентов Секретной службы – он легко вычислил их по осанке и манере держаться.

Он выждал, пока все они повернулись к нему спиной, и не раздумывая перемахнул через перила балкона.

В одно мгновение очутился на соседнем балконе, как будто все время находился в этом номере и только что вышел полюбоваться видом на море. У него даже не сбилось дыхание.

Раздвижные стеклянные двери оказались закрытыми, за ними виднелись задернутые полупрозрачные занавески. Приглядевшись, Малдун определил, что это спальня. Там находилось человек пять, кто-то сидел на огромной кровати. Майк быстро прошел к следующей комнате.

Вторые двери, ведущие в гостиную, на счастье, были открыты. Некоторое время Малдун стоял возле них, прислушиваясь к тому, что происходило в комнате.

Номер оказался даже больше того, что забронировали для него. Майк насчитал в гостиной с полдюжины человек. В комнате работал телевизор, настроенный на канал «Си-эн-эн», но с выключенным звуком. Видимо, это было сделано умышленно, потому что все присутствующие о чем-то увлеченно беседовали по своим мобильным. Включая Джоан, которая стояла возле двери, ведущей в спальню.

Малдун шагнул в комнату, но никто не обратил на него внимания.

– Я уверена, что лучшее время для этого наступит уже через пару недель, – убеждала кого-то Джоан, в то время как Малдун устроился неподалеку от нее на удобном диване с обивкой в цветочек. – Да. – Она немного подождала, видимо выслушивая ответ собеседника, и продолжала: – Я понимаю, что эта история сейчас интересна всем, но дело в том, что в сутках всего двадцать четыре часа. Боюсь, что даже вам не подвластно… – Пауза. – И мы сумели оценить это. Да. А я уверена, что Брук тоже поймет нас и не станет давать никаких интервью, по крайней мере пока лейтенант Малдун находится в США.

Эти слова развеяли последние сомнения в душе Майка. Малдун еще втайне надеялся на то, что Джоан не имеет ничего общего с шумихой, которая возникла вокруг его якобы давнишних отношений с Брук. Но теперь он видел Джоан и даже слышал, как она обсуждает с кем-то его самого, как будто он действительно как-то связан с дочерью президента, а не назначен сопровождать ее в рамках одного-единственного вечера!

– Спасибо, – продолжала разговор Джоан. – Я обязательно свяжусь с вами еще до конца вечера, но только, пожалуйста, не обижайтесь, если… – Пауза. – Вот именно. Спасибо. Спасибо. – Она щелчком захлопнула крышку своего мобильника. – Господи Всемогущий! – Она накренилась в сторону спальни. – Мира! У нас есть планы на завтрашний вечер? Мы сможем присутствовать на шоу Ларри Кинга?

– Не сможем! – тут же отозвалась женщина.

Джоан снова принялась набирать номер:

– Алло, Мередит? Это Джоан. Примерно через час перезвони, пожалуйста, Мэтту на «Ларри Кинг» и скажи, что на завтрашнем шоу мы появиться не сможем. Извинитесь перед всеми, пошлите им цветы, в общем, дайте понять, что мы их очень любим. Да, и скажите, что, если Брук согласится выступить на телевидении, они будут у нас в списке под номером один. – Пауза. – А вот это плохо. Да, у меня еще даже не было возможности переговорить с Майком, все утро приходится названивать по телефону. – Пауза. – А ты бы не сходила с ума? Он здесь, в гостинице, буквально в соседнем номере. Но я пока что никак не могу собраться с духом и отправиться к нему. – Пауза. Смех. – Да. Избегать разговора – всегда лучшая политика. Вот только мне-то рано или поздно придется с ним побеседовать. Вот именно. Ладно, еще созвонимся. Пока.

Щелчок – и телефон закрыт.

От остальной части комнаты кухню отделяла стойка бара. Джоан швырнула на нее свой телефон и уселась на один из высоких табуретов.

– Налейте мне скотч с содовой и льдом. Двойной, – добавила она, обращаясь к одному из мужчин, находившихся в кухне.

– Простите, но скотч предназначается только для Брук, – отозвался тот. – Вам придется подождать, пока вы спуститесь вниз, где подготовлено угощение и выпивка для всех остальных.

– Мне придется ждать очень долго, пока эта вечеринка закончится, – нахмурилась Джоан и указала на стакан. – Надеюсь, вы разбавляете скотч водой? Она уже успела набраться.

Мужчина отпил маленький глоток, проверяя напиток:

– Да, но если ей кажется, что он сильно разбавлен, она приходит сюда и сама доливает себе виски. А нам это не нужно, – пояснил он.

– Логично. Тогда дайте мне чашечку кофе, что ли, Дэйв.

– Вот только лишней дозы кофеина вам как раз и не хватало! – покачал головой Дэйв, но все же достал из серванта чашку, поставил ее на стойку и подтолкнул к ней так, что она заскользила вперед и остановилась как раз напротив Джоан.

– Благодарю вас. – Рядом со стойкой стояла электрокофеварка, и Джоан с удовольствием налила себе чашечку кофе. – Значит, она все-таки согласилась спуститься в зал?

Она отпила глоток, и Дэйв утвердительно кивнул:

– Да. Она сделает это. Но она ужасно расстроена. Вы доверяете своему парню? Можем мы позволить ему влезть в эту петлю?

– Я еще с ним не говорила. – Джоан поставила чашку на стойку и опустила голову. – Господи! Похоже, дольше откладывать уже нельзя. Мира уверена, что чем меньше народу знает правду, тем лучше. – Она подняла голову. – Жаль, что меня не впустили чуточку раньше.

– Добро пожаловать в Белый Дом. – И мужчина по имени Дэйв понес в спальню стакан с напитком.

Малдун молча наблюдал за происходящим. Джоан, облаченная в черное вечернее платье, обхватила голову руками и смотрела на чашку с кофе. ДаКоста выглядела потрясающе, только, видимо, уже успела устать от приготовлений к вечеринке.

Малдун не мог плохо относиться к ней, хотя теперь уже не сомневался в том, что эта женщина попросту использовала его.

Она щелкнула пальцами по мобильнику, и он завертелся на скользкой поверхности стойки.

Малдун достал свой телефон и набрал ее номер.

Телефон Джоан громко заверещал, и она выпрямилась на своем табурете. Затем она открыла крышку телефона, посмотрела на высветившийся номер – его номер! – и поморщилась.

– Вот дерьмо!

Очевидно, ей вовсе не хотелось сейчас беседовать с Майком, но она не стала разъединять связь. Джоан собралась с мыслями, набрала в легкие побольше воздуха, резко выдохнула, затем нажала на кнопку связи и прижала телефон к уху.

– Привет, Майк! – Ей удалось произнести эти слова довольно бодро.

– Привет, Джоан. Я что же, так и должен быть весь вечер в подвешенном состоянии? Или вы все-таки соизволите объяснить мне, что тут, черт побери, происходит?

Она снова обхватила голову руками – Малдун, находившийся в той же комнате, хорошо это видел.

– Майк, простите меня. Я не знала, что все произойдет именно так. Дело в том, что ситуация внезапно вышла из-под контроля. Потом в прессе внезапно появилась ваша фотография, и…

– Появилась, – повторил он. – Значит, это не вы ее им предоставили?..

– Что вы! Разумеется, нет.

– И я должен поверить вам на слово только потому, что вы…

– Потому, что я ценю вашу дружбу. И еще потому, что у меня нет никаких причин обманывать вас.

– Ах вот оно что! А когда у вас появится такая причина, мне нужно будет держать ухо востро, не так ли? Ну, например, когда вам захочется подставить меня и вы объявите прессе, будто мы с Брук уже долгое время обмениваемся электронными письмами. Или вы считаете, что, отправляя мне письма от чужого имени, вы меня таким образом не обманывали?

Джоан напряглась:

– Значит, вы знали, что это я писала вам?

– Конечно. Что вы теперь скажете? Видите, я не такой уж глупый.

– Я никогда не считала вас глупым. – Джоан соскользнула с табурета и зашагала по комнате. Она прошла мимо Малдуна, буквально в метре от его белоснежных ботинок, и очутилась на балконе. Очевидно, ей хотелось остаться одной. – Я только… Одним словом, Брук не хотела ничего писать сама. Она… Но я не могу вам подробно рассказывать о том, что здесь у нас происходит. Мне очень жаль. Могу только сообщить, что в последнее время она очень расстроена. Простите еще раз, я прекрасно понимаю, что этой информации недостаточно, но… Она попросила меня отправить вам ответ, используя ее адрес, и посылать письма от ее имени. Я именно так и поступила. Надо было, конечно, объяснить вам все с самого начала или, по крайней мере, писать исключительно официальные письма. «Надеюсь в скором времени познакомиться с вами» и так далее, и тому подобное… Но я решила иначе. Вы мне ответили, я снова написала, вот все и завертелось. С моей стороны была допущена серьезная ошибка, и я прошу за нее прощения. Но я клянусь, что у меня и в мыслях не было подставлять вас. Я не ожидала, что вы станете мишенью для журналистов. Я понимаю, что вы уверены в обратном, но все было именно так. Пока она говорила, Малдун встал со своего места и направился на балкон. Она стояла там совершенно одна.

– Ну хорошо, – произнес он в трубку, шагнув на балкон. – Я вас внимательно слушаю. Так что же произошло на самом деле?

И он облокотился на перила рядом с ней.

Джоан отреагировала не сразу. Несколько секунд она не могла сообразить, почему он здесь.

– Кто разрешил вам… – Она поняла, что продолжает говорить в трубку, и со злостью захлопнула мобильник. – Кто пустил вас в номер Брук? – сердито спросила она.

Малдун спокойно закрыл свой телефон, положил его в карман и только после этого заговорил:

– Я сам себя пустил. Устал ждать. И считаю, что правильно поступил. Судя по всему, вы не торопились навестить меня.

– Все должно было произойти совсем не так, – начала объяснять Джоан, глядя прямо в глаза Майку. – Ничего подобного не ожидалось. Моя начальница позвонила мне вчера и сказала: «Расскажи мне все об этом лейтенанте Малдуне, который значится у нас в списках как сопровождающий Брук во время приема в Коронадо». Ну я и сказала, что вы отличный парень и согласились выйти в зал вместе с Брук, а потом весь вечер находиться рядом с ней и просто выглядеть героем, пока все остальные будут на вас с ней пялиться. Тогда она заявляет: «А вы вообще в курсе, что они обмениваются посланиями по электронной почте?» Я, конечно, поправила ее и пояснила: «Что вы, босс, это не Брук, это я сочиняю и отсылаю ему все послания». Тогда она говорит: «Не надо посвящать меня во все эти подробности. Это лишнее. Я говорю только то, что слышала. Брук переписывалась с этим лейтенантом, и сейчас о них говорит чуть ли не вся страна. Так что никто не проиграет, а президенту даже будет на руку, если мы поясним для прессы, что Брук встречается с настоящим героем». Я отвечаю: «Ни в коем случае не упоминайте его фамилию. Пусть он остается безымянным офицером. Если уж так нужно, отметьте, что он "морской котик", и все. И ни в коем случае не говорите о том, что он был в Афганистане. К тому же не известно, был ли он там вообще». Но история была предана огласке, – продолжала Джоан, – и все центральные информационные агентства жаждали подробностей. Мы им ничего не сообщали, но все равно где-то произошла утечка информации. Очевидно, кто-то раздобыл экземпляр плана-программы для Брук, а в нем значатся ваши имя и фамилия. Но я ведь уже говорила, что и в самом деле не имею ни малейшего представления, каким образом…

– Ну не надо… – поморщился Малдун. Да, ей удавалось говорить убедительно, при этом выразительно глядя на него своими огромными карими глазами, но он был не настолько наивен, чтобы принять ее объяснения за чистую монету. – Вы же сами работаете с прессой. И вы думаете, что я поверю, будто вы не предполагали, что газетчики тут же ухватятся за эту историю с Брук? Вы прекрасно знали, что они не успокоятся, пока не выудят имя и фамилию вашего безымянного офицера-«котика».

Джоан посмотрела куда-то в сторону моря:

– Да, с моей стороны это было глупо, конечно.

– Чересчур глупо, я бы сказал.

Она повернулась к нему:

– Но верите вы мне или нет, сейчас уже не так важно. Важно другое: согласны ли вы помочь нам, помочь президенту и все же выйти в зал вместе с Брук?

– Но я ведь на месте, – спокойно констатировал Малдун. – Разве нет?

Она кивнула:

– Да, вы здесь. И выглядите потрясающе. – Она попыталась улыбнуться. – Вы уверены, что не свалитесь под грузом всех ваших медалей?

Но Малдун не улыбнулся в ответ. Он и глазом не моргнул, глядя на нее:

– Я бы хотел поскорей покончить со всем этим. Я договорился с ребятами попить пивка и сыграть в бильярд, как только вы меня отпустите.

– Хорошо. Вы все еще сердитесь на меня. Я вас понимаю. Но разве это изменит ситуацию? – спросила Джоан. – Мне кажется, вам на некоторое время нужно скрыться от глаз любопытной публики. Я договорилась с администрацией гостиницы, и номер будет в вашем распоряжении так долго, как это необходимо. Вы можете пользоваться им столько, сколько пожелаете. Он на одном этаже с номером Брук, и агенты Секретной службы будут вас охранять, пока ваше присутствие не потребуется на базе. То есть я хочу сказать, если вы согласитесь на такие условия…

– Зачем мне все это?

– Из-за той фотографии, где вы бежите по склону горы – Боже! – со сломанной коленной чашечкой, – пояснила Джоан. – И еще из-за того, что вашу фамилию сейчас можно встретить в каждой газете, во всех новостях. Потому что всем стало известно, что вы «морской котик» и выполняли миссию в Афганистане.

Он сразу понял, почему она так волнуется. Такая забота о его персоне могла бы быть приятной, если бы он не переживал из-за того, что она его попросту использовала. – Значит, вы считаете, что теперь я стану мишенью для всех местных террористов, или я вас не так понял? – Он презрительно фыркнул. – Пусть только сунутся ко мне. Ну что, Осама, слабо одолеть меня?

– Но…

– Мне не нужна никакая охрана Секретной службы, – твердо сказал Малдун. – И номер в гостинице тоже. Большое спасибо, конечно, но только благодарить мне вас, по-моему, не за что.

– Но вы ведь сами говорили… Когда я хотела сделать несколько снимков с Келли, Мэг и другими женщинами…

– Это совсем другое дело, – возразил Майк. – Мы не можем рисковать, когда дело касается членов наших семей. Что же касается нас самих, поверьте, мы можем сами защитить себя. А теперь, если не возражаете, давайте начнем наше шоу и поскорей его закончим. У меня на сегодня запланировано много других дел.

Шарлотта осталась в машине, а Винс пошел проверить Донни перед тем, как они отправятся в кино.

Сегодня вечером в гостинице «Дел Коронадо» проходило какое-то очень важное мероприятие, о котором так волновалась Джоан. Правда, она почти ничего о нем не рассказала, но Чарли достаточно хорошо знала свою внучку.

А потом в новостях сообщили, что, оказывается, Брук встречается с этим парнем, который понравился Джоан.

Но Чарли видела лейтенанта Малдуна рядом с Джоан. Кроме того, она знала, что в обязанности Джоан входило усмирение Брук. Внучка лезла из шкуры вон, чтобы только скрыть от общественности очередную выходку Брук, в чем бы эта блажь ни выражалась. Чарли сразу же подумала, что история, которую передавали в новостях, была, скорее всего, придумана как приманка для публики. Кроме того, она предназначалась еще и для того, чтобы отвлечь внимание вездесущих репортеров. А истина, по-видимому, была настолько неприятной, что могла выставить дочь президента в весьма невыгодном свете.

Если это так, оставалось только пожалеть бедного лейтенанта Малдуна. Сейчас он, наверное, ходит кругами где-то в гостиничном номере, не понимая, что и как он должен делать в сложившейся обстановке.

А Джоан, конечно, не верит в свои чувства и все отрицает. И рядом с ней сейчас нет никого, кто мог бы ей помочь.

Шарлотта прекрасно понимала внучку. Она и сама долгое время никак не могла примириться со своими чувствами.

Она обманывала себя и в ту ночь, когда надела ночную рубашку. Не самую лучшую, а ту, ситцевую, которая больше всего нравилась Джеймсу, – она была такой милой в своей простоте, а если сзади горел свет, то фигура Шарлотты просвечивалась сквозь тонкую ткань.

Сердце ее тревожно билось в груди. Чарли расчесала волосы, распустив их по плечам. Пальцы рук слегка покалывало от возбуждения и страха, когда она капнула духами себе за уши и на грудь.

Ей так хотелось почувствовать его прикосновение. Но она твердила себе, что делает все это не ради себя самой. Она упорно не хотела признаваться в своих чувствах, а потому убедила себя в том, что поступает так исключительно ради Винса.

Ради того, чтобы спасти его. Чтобы заставить его остаться с ней. Ей не хотелось отпускать Винса на войну, где его могли убить.

Соседка сверху до сих пор не возобновила свою привычку спать с солдатами-пехотинцами, или с десантниками, или с кем угодно из военнослужащих, кто в данный момент находился в Вашингтоне. И все же Чарли не торопилась и ждала, пока наступит полночь. Она хорошо понимала, что ей трудно будет привести свой план в исполнение без скрипа пружин, исполняющих своеобразную серенаду страсти, и все же… Вот Салли пришла домой. Одна. И включила радио. Больше тянуть не имело смысла.

В последний раз извинившись про себя перед Джеймсом, Чарли набрала в грудь побольше воздуха, шагнула в коридор и с легким щелчком включила свет.

Дверь в комнату Винса оказалась закрытой.

Она тихонько постучалась и отворила ее:

– Винс, вы еще не спите?

Он сел на кровати:

– Что-нибудь… – И увидел ее, стоящую в дверях. – Гм-м-м… что-нибудь… случилось?

Шарлотта почувствовала, что густо краснеет. Она понимала, что свет сейчас горит у нее за спиной, и получается, что она стоит перед ним как будто голая.

Но он, похоже, не испугался. Более того, на его лице отразилась целая гамма чувств. Тут были и неверие, и надежда, и благоговение.

Именно это и придало ей сил. В ином случае она сразу же убежала бы назад в свою спальню. Значит, сейчас у нее все должно получиться. Шарлотта чуть не расплакалась от облегчения.

– Мне нужно поговорить с вами. Можно войти?

Чарли не стала ждать его ответа. Она подошла к тумбочке у кровати и зажгла стоявшую на ней лампу. После этого вернулась к двери и закрыла ее. Каждое движение было продумано, и вовсе не случайно получалось так, что Чарли снова была освещена со спины. Она подошла к кровати и присела на краешек.

Винс старался быть вежливым и смотреть только на ее лицо, хотя время от времени не мог сдержать себя, и тогда его взгляд падал на ее грудь. Он молчал и только глядел на нее, ожидая, когда Шарлотта заговорит сама.

Ей не нужно было предисловий, и Чарли тут же приступила к делу:

– Вы все еще хотите жениться на мне? – с ходу спросила она.

– Шарлотта, что вы задумали? – насторожился Винс, и на его нижней челюсти заиграли желваки.

Она положила руку на холмик, закрытый одеялом, который оказался его ногой.

– Я делаю вам предложение, от которого, я надеюсь, вы не сможете отказаться. Женитесь на мне, Винс.

От своей чрезмерной храбрости Чарли покраснела еще сильней.

Он взял ее руку, лежавшую у него на ноге, в свою ладонь. Она оказалась теплой и грубой от работы, а пальцы – длинными и толстыми. Обычная мужская рука. Может быть, Винс по возрасту и был моложе Чарли, но у него были руки взрослого мужчины.

– Вы замерзли, – так же негромко произнес он. – Может быть, вам лучше надеть халат, и тогда мы смогли бы поговорить.

Нет, совсем не так она представляла себе эту встречу. Оказывается, он был не прочь поговорить! По сценарию самой Чарли в эту минуту он уже должен был целовать ее, позабыв обо всем на свете.

Но он определенно держал дистанцию. К тому же она была вынуждена признаться, что действительно успела замерзнуть.

Чарли решительно откинула край одеяла и забралась под него, устроившись рядом с Винсом, чем шокировала и его, и себя.

– Шарлотта.

– Пожалуйста, не просите меня уйти! – Она обняла его, обнаружив под теплой фланелью пижамы, некогда принадлежавшей Джеймсу, мускулистое стройное тело. Она плотней прижалась к нему. Его руки, в ответ обнявшие ее, казались удивительно теплыми и сильными, а прикосновение – знакомым, потому что за последние недели он несколько раз обнимал ее. Конечно, она не должна была так делать, но ей казалось, что она вернулась туда, где было по-домашнему уютно и комфортно.

Конечно, Винс мало походил на Джеймса. Того Джеймса, образ которого начинал потихоньку растворяться в ее памяти. Чарли старалась сдержать себя и не расплакаться.

Винс крепко держал ее в своих объятиях.

– Господи, Чарли, конечно не буду. Я не настолько силен. Мне очень неприятно признаваться в этом, я только… Я только не хочу, чтобы вы совершили нечто такое, к чему еще сами не готовы.

Может быть, о Чарли так и можно было сказать, но Винс вовсе не казался неподготовленным. Находясь столь близко от него, Шарлотта убедилась в этом.

– Вы действительно хотите выйти за меня замуж? – спросил он.

– Да, – кивнула Чарли. – Я долго думала об этом, и теперь могу с уверенностью сказать: да, хочу. – Наверное, слова ее прозвучали бы более убедительно, если бы голос так предательски не задрожал. – Мы можем сесть на поезд, отправиться в Мэриленд и пожениться прямо сейчас. То есть завтра.

Он рассмеялся:

– Я вижу, вы настроены вполне серьезно.

В его голосе прозвучало удивление, и он отстранился от Чарли, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Я никогда в жизни не была более серьезна, чем сейчас, – призналась Шарлотта и мужественно выдержала его взгляд.

– Господи! Чарли! – прошептал он.

И наконец поцеловал ее.

Правда, она ожидала совсем не такого поцелуя. Началось все так, как она того хотела, поцелуй был сладким, и она ощутила, что Винс тает от чувств. Но именно Чарли разомкнула губы, она сделала этот поцелуй настолько чувственным и страстным, что чуть было не проглотила всего Винса целиком. Она сама взяла его руку и положила ее себе на грудь, и сама же застонала от наслаждения.

Если учесть, что у Винса до этого момента вообще не было никакого опыта, он в рекордно короткий срок сделал так, что Чарли очутилась под ним. Она чувствовала его вес и понимала, что сейчас для Винса не оставалось никаких преград, чтобы овладеть ею. Бог свидетель: ее тело жаждало этого, хотя разум все еще отказывался принимать то, что неизбежно должно было произойти.

Она часто мечтала об этой минуте, но не могла и предположить, что будет испытывать в подобный момент.

И если бы сейчас Джеймс наблюдал за ними откуда-то сверху, с небес, он, конечно, понял бы, что она делает это ради безопасности Винса.

– Господи, я люблю вас! – Винс целовал ее лицо, подбородок, шею. – Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы вы были счастливы. Клянусь! Скажите мне только, что я должен делать. Скажите, чего вы хотите. Скажите, как мне заниматься с вами сексом, чтобы это продолжалось целый час.

Он говорил все это совершенно серьезно, потом снова целовал ее, а Чарли старалась не рассмеяться. Или не расплакаться. Неужели она действительно хочет, чтобы он узнал, как именно она любит заниматься сексом? Неужели ей хочется, чтобы он целовал ее туда, куда мог целовать только Джеймс, дотрагиваться до нее и гладить ее там, где гладить позволялось только Джеймсу?

Да!

Нет.

– Я не знаю, – призналась она. – Все происходит по-разному у женщин и мужчин, и… – Она дотронулась до его лица, втайне надеясь только на то, что он не видит, насколько она близка к тому, чтобы разрыдаться.

Его любовь к ней светилась в его глазах.

– Я хочу, чтобы у нас все получилось идеально.

А она не хотела этого. Ей не нужен был ни идеал, ни совершенство. Ей просто хотелось… испытать облегчение. И еще удостовериться в том, что Винс будет в безопасности.

– Совсем не обязательно, чтобы сразу все получилось идеально, – сказала она. – В самом деле. У нас впереди целая жизнь, чтобы научиться все делать идеально.

– Но у меня осталась только неделя.

– Нет, – запротестовала Чарли. – Видите ли, в этом-то все и дело. Если вы станете моим мужем, то, конечно, все равно сможете служить во флоте. Но сенатор сможет повлиять на ход событий и помочь нам. Я знаю, что это возможно. Он настолько влиятельный, что… – Ей было трудно произнести имя своего мужа, в то время так Винс до сих пор лежал у нее между ног. – Джеймс ведь был награжден медалью посмертно, и все может получиться так, что вы останетесь здесь, в Вашингтоне. Я знаю, что так делают. Об этом, конечно, не принято распространяться, но это возможно.

Но Винсент отрицательно замотал головой:

– Нет, на это я никогда не соглашусь.

– Послушайте, здесь, в Вашингтоне, есть места, есть очень ответственные места, где тоже кто-то должен работать, – пояснила Чарли. – И вы будете по-прежнему служить своей стране.

– Любимая моя, но я опытный ветеран и могу сражаться на войне.

– Да, – кивнула она, – это так. Но это говорит только о том, что у вас есть больше оснований остаться в Вашингтоне. Вы уже достаточно повоевали.

Он вздохнул:

– Чарли, перестаньте. Вы же знаете, что это не так.

– Прошу вас. – Она поцеловала его и прижала к груди. – Пожалуйста, не уезжайте снова…

Но Винс скатился с нее и теперь лежал на спине рядом с Чарли, закрыв глаза.

– Вот дерьмо! О, простите. Я… Боже, извините меня, если сможете.

Она снова придвинулась к нему, но он выскользнул из-под одеяла. И ей стало ясно: то, что она задумала, ему не слишком понравилось. Винс сел на краю кровати и произнес:

– Самое главное сейчас – это выяснить, действительно ли вы хотите выйти замуж за парня, которого могут убить так же, как когда-то убили Джеймса?

Ее глаза наполнились слезами, и, как она ни моргала, они ручейками заструились у нее по щекам. Чарли быстро смахнула их рукой.

– Я подумала, что мне удастся заставить вас остаться. Он снова повернулся к ней:

– Больше всего на свете мне хотелось бы провести следующие восемьдесят лет здесь, рядом с вами. Но я далеко не единственный человек во флоте, который влюбился в фантастическую женщину.

Шарлотта протянула ему руку:

– Прошу вас, позвольте мне еще раз попытаться убедить вас…

Он посмотрел на ее пальцы, увидел ее слезы, но не стал брать в руки ее ладонь. Лицо его стало еще серьезнее:

– Вы выйдете за меня замуж, если я скажу вам, что мне все равно придется уехать?

Она не могла обманывать его, и ее рука упала на одеяло:

– Нет.

Винс кивнул:

– А вы… – Он прокашлялся. – А вы по-настоящему любите меня, Чарли?

Ей не хотелось отвечать на этот вопрос, но молчание говорило само за себя.

– Ясно, – тихо произнес он.

– Я не хочу, чтобы вы умерли, – сказала она.

– И потому задумали все это? – спросил Винс и горько рассмеялся. – Ну и дела! Значит, вы не хотите, чтобы я умер? Боже Всемогущий!

– Неужели это так ужасно? – спросила она. – Вы мне далеко не безразличны, Винс, и я…

– Но вы до сих пор любите Джеймса.

Она не смогла возразить ему.

– И тем не менее вы хотите… отдать мне себя в качестве награды? То есть все это – что-то вроде самопожертвования невинной девушки? При этом предполагается, что я должен быть настолько благодарен вам, что обязан забыть о своих принципах. И все потому, что секс с вами восхитителен?

– Вы все переворачиваете с ног на голову!

– Неужели? – усмехнулся он.

Она выбралась из кровати. Ей очень хотелось, чтобы он понял ее:

– Вам не понять, что это такое. Вы не ждали новостей после событий в Перл-Харборе. Больше я этого не выдержу. Я не могу ждать еще пять лет – или сколько там продлится эта ужасная война – и бояться, что я снова получу эту страшную телеграмму! И я не собираюсь хоронить второго мужа.

– А у вас и не будет второго мужа, – заговорил Винс, – пока вы не похороните первого. Господи, вы так красивы, но я хочу обладать не только вашим телом, Шарлотта. – Он отвернулся. – Мне кажется, вам лучше уйти.

И она ушла.

Назад в свою комнату, где расплакалась, стараясь делать это как можно тише.

– Значит, вы и есть мой утешительный приз.

Брук Брайант оказалась не просто поддатой. Она выпила уже изрядное количество виски. Джоан заметила это и по ее взгляду, и по неуклюжим движениям, когда дочь президента протянула Малдуну руку при знакомстве.

Майк взглянул на Джоан и только потом ответил Брук:

– Да, мэм. Похоже на то.

– Но вы чересчур молоды.

В Белом Доме долго обсуждалась разница в возрасте между Брук и Майком. В конце концов было решено, что при упоминании об этой паре в прессе будет принято называть ее «молодой душой и сердцем», а его «зрелым молодым офицером, полностью сознающим свою ответственность».

Правда, как бы они ни старались сгладить эту разницу, она оказалась слишком уж заметной, поэтому ничего хорошего от журналистов ждать не приходилось. В вечерних передачах кто-нибудь обязательно скажет, что Брук связалась с младенцем. Хотя положительных отзывов об этой паре ожидалось гораздо больше, чем отрицательных. И это немного успокаивало.

– С другой стороны, человек, заслуживший такое количество медалей, не может быть чересчур молодым, верно? – продолжала Брук. – А почему бы и нет, черт возьми? Почему бы не попробовать?

– Я тоже так считаю, – подхватил Малдун и снова бросил взгляд в сторону Джоан. Потом он снова повернулся к Брук и тут же одарил ее одной из своих восхитительных улыбок. Она получилась, разумеется, не такой обворожительной, как искренняя, но все же… – Вы выглядите сегодня потрясающе, мэм…

Брук выбрала вечернее платье ярко-красного цвета, которое решилась бы надеть не всякая женщина. Но Брук действительно выглядела в нем чудесно, что, впрочем, ей удавалось практически всегда. Платье имело глубокое декольте и, казалось, удерживалось на теле при помощи единственной ленточки с бантиком на спине. Когда Джоан впервые увидела это платье, она втайне начала молиться о том, чтобы этот бантик случайно не развязался в тот момент, когда мисс Брайант будет знакомиться с адмиралами Таккером и Кроули.

Такую фотографию она определенно не хотела бы видеть на первой странице «Ю-эс-эй тудей».

– Благодарю вас, дорогуша, – ответила Брук. – Значит, это вы и есть. Правда, если нам придется разыгрывать всех вокруг, чтобы они решили, будто мы уже вовсю с вами трахаемся, я попрошу вас называть меня как-нибудь иначе, а не «мэм». Ну, чтобы пресса чувствовала себя посвободней и могла описывать интимные подробности наших так называемых отношений. А может, стоит им дать какие-нибудь легкие намеки? – Она огляделась по сторонам, ища глазами Дика. – Как ты считаешь, Дик? Что, если лейтенант Малдун упомянет в своем интервью о том, что в постели я, скажем, полностью ему доверяюсь? Потому что я должна во всем слушаться героя. Это, кстати, поможет отцу значительно повысить рейтинг. Вот так!

Мира и Дик оттащили Брук в сторонку, а Джоан взяла Малдуна под руку и отошла с ним на несколько метров в сторону.

– Простите, – в который раз произнесла она, – она редко бывает в таком настроении. Просто Брук уже пьяна, не обращайте внимания.

– Ей очень не нравится, что вы контролируете каждый ее шаг, это сразу видно.

– Я хочу попросить вас об одном одолжении. Когда вы спуститесь с ней в танцевальный зал, пожалуйста, сделайте все, чтобы не подпускать ее близко к бару.

Малдун рассмеялся.

– Она взрослый человек и отвечает за свои поступки. Как я могу заставить ее делать то, чего она не хочет? Включая и вашу просьбу не разрешать ей пить.

– Ну, вы можете увести ее от бара, – попыталась защититься Джоан. – Пожалуйста.

Он ничего не ответил, только стоял и молча смотрел на нее.

– Я не считаю, что обязан делать вам какие-либо одолжения, – наконец произнес он.

Боже! Джоан на секунду закрыла глаза. Она чувствовала себя отвратительно.

– Но я уже, кажется, извинилась перед вами, Майкл. Я уже объяснила вам, что не хотела ничего подобного, и то, что произошло, не имеет ко мне…

– Кроме той части, где я должен выступить в роли эскорта и сопровождать Брук повсюду в течение этого вечера, – напомнил Малдун. – Это уж точно была ваша затея. Спасибо большое.

– Однако вы не стали возражать, – резко вставила Джоан. – Особенно когда позвонили мне и спросили, что нужно будет сделать, чтобы Брук согласилась после приема отправиться с вами к вам домой. И все потому, что вы считали ее «горячей штучкой»… – Но ведь это произошло из-за тех несчастных электронных писем, которые сочинила Джоан. А Малдун прекрасно знал, что это Джоан отсылает их ему. А из этого следует вывод, что… горячей штучкой он считал саму Джоан?

Она посмотрела на Малдуна и поняла, что он ждет, когда она наконец это поймет.

– Вы тоже мне лгали, – сказала она. Конечно, сейчас нужно было говорить совсем не это, но, к сожалению, именно такие слова слетели у нее с губ, как только она открыла рот.

– Неправда, – возразил Майк. – Вернее, это не совсем так. Я вел себя на удивление глупо. Я почему-то вбил себе в голову, что если буду гнуть свою линию, то, может быть, вы меня приревнуете или… ну я даже не знаю, на что я рассчитывал. Наверное, я просто хотел, чтобы вы заметили меня, что ли. Я собирался прийти сюда и выложить вам всю правду. Я хотел честно рассказать о том, что схожу по вас с ума. Я хотел дать вам понять, что никакой сестрой вас не считаю и считать не собираюсь. – Он рассмеялся. – Да, я все как будто рассчитал. Я действительно хотел сказать вам, что вы моя богиня и я с удовольствием бы стал вашим личным рабом. Так, кажется, вы когда-то мне говорили, если не ошибаюсь. Но сейчас меня вручили Брук в виде утешительного приза, и вы не сказали ни единого слова против. Так что теперь я не думаю, что должен сохранять о вас прежнее мнение.

Джоан не знала, что ответить. Она не знала, что и подумать. Если говорить начистоту, у нее перехватило дыхание и она вообще перестала соображать. За свою жизнь она успела услышать достаточное количество замечаний и даже выговоров, но ни один из них не задел ее так глубоко, как эти слова Малдуна, произнесенные спокойным тоном.

И самое главное, только теперь она узнала о том, что он сходит по ней с ума!..

– Я привык исполнять приказы, – продолжал он. – Очевидно, сегодня я должен все сделать так, чтобы мир поверил, будто у нас с Брук уже давно сложились любовные отношения. Хорошо. Вы получите то, что хотели. Я готов это выполнить. И кто знает, может быть, к завтрашнему утру все именно так и сложится. Может быть, сегодня как раз ночь утешительных призов. Только вы не будете участвовать во всем этом. Вы ведь привыкли выигрывать по-крупному, верно?

Брук к этому времени уже выслушала лекцию от Дика и Миры, и у Джоан не оставалось времени защищаться или возражать Майку. У нее вообще не было возможности сказать хоть слово в свое оправдание.

– В общем, я получила соответствующие инструкции, – сообщила Брук и взяла Малдуна под руку. – Придется повиноваться под страхом смерти. Что ж, я предлагаю встретить судьбу с гордо поднятой головой. Вы согласны?

– Брук, – взяла слово Джоан. – Лейтенант Малдун вовсе не ваш утешительный приз, как вы сами выразились. Он вообще никакой не приз. Он… мой друг, и я буду вам весьма признательна, если вы отнесетесь к нему с уважением.

– Не волнуйся, милая, – бросила через плечо Брук. А Малдун даже не посмотрел в ее сторону. – Я уж о нем позабочусь.

– Брук, я говорю вполне серьезно!

– Я тоже, – отозвалась мисс Брайант.

Джоан проводила их до лифта, но, так как в кабину вместе с ними вошли еще несколько агентов Секретной службы, Джоан пришлось остаться. Двери закрылись, а Малдун вновь не посмотрел на нее. Он улыбался каким-то словам, только что произнесенным дочерью президента.

Он был не прав!

Джоан ничего не выиграла от этого мероприятия. Она даже на шаг не приблизилась к выигрышу.