Притяжение ночи. Книга 2. Выстрел в любовь

5

Сэм страдал тяжелым похмельем.

Мэри-Лу поняла это сразу же, как только он появился на кухне. Ей приходилось видеть немало мужчин, мучившихся подобным недугом, с тех пор, когда она была в возрасте Хейли.

– Когда ты пришел домой? – спросила она.

Сэм поморщился: слишком уж громко она разговаривала.

Да черт его подери! Он вообще не имел никакого права уходить из дома, потом напиваться неизвестно с кем и приползать домой среди ночи! Сколько времени прошло с тех пор, когда он звонил ей в последний раз и обещал скоро появиться?

– Где-то в начале третьего, – ответил Сэм.

Вот уж действительно достойное время для возвращения домой образцового мужа!

Сэм Старретт был весьма интересным мужчиной. Высокий, стройный, голубоглазый, с густой копной каштановых волос. А если он проводил много времени на солнце, они выгорали и становились золотистыми. Лицо его нельзя было назвать кукольно-красивым, как у молоденьких киноактеров. Но черты были правильными, и даже сейчас, когда Сэму исполнилось чуть больше тридцати, можно было предположить, что он и в шестьдесят останется достаточно привлекательным мужчиной – а все из-за удивительной, неповторимой улыбки.

Эта улыбка, в которой каким-то непостижимым образом сочетались искренняя радость, жизненная энергия и озорство, могла сразить наповал. Видимо, Сэм сознавал это, а также и то, что именно он является Королем Вселенной. Эта улыбка покорила и Мэри-Лу, когда он первый раз адресовал ее молоденькой незнакомке.

Но сейчас Сэму было вовсе не до улыбок.

– От тебя воняет, – недовольно заворчала Мэри-Лу. – Иди и прими душ. Не забудь почистить зубы. И заодно уж побрейся, раз будешь в ванной. Через несколько минут мне надо будить Хейли, и я не хочу, чтобы дочь видела папу в таком виде. Ты как будто на помойке валялся.

Вот это да! Сэм застыл на месте, как громом пораженный. Всего несколько дней назад в подобной ситуации она бы моментально поднесла ему таблетки от головной боли и стакан воды, а сама ходила бы на цыпочках, разговаривала шепотом и вообще обхаживала его со всех сторон, как королевскую особу. Она бы даже не обратила внимания на то, что уже сварила овсянку, но, разбудив Хейли, унесла бы дочку из дома, и они наскоро позавтракали бы в городе. Одним словом, Мэри-Лу сделала бы все возможное, чтобы девочка не мешала папе, когда тот мучится похмельем, а потому пребывает в отвратительном настроении.

Но, с другой стороны, это же несправедливо! Почему она и Хейли должны постоянно подстраиваться под него?

Ну и как ему теперь поступить? Съехать на другую квартиру? Честно признаться ей в том, что он давно уже подумывает о разводе?

Ну и что с того? Мэри-Лу с грохотом поставила в раковину грязную посуду, и Сэм снова болезненно поморщился. Нет, без него ей явно будет легче.

– Когда тебе нужно быть на работе? – поинтересовался он, открывая шкафчик, где хранились лекарства. Он открыл баночку с аспирином и высыпал на ладонь несколько таблеток – больше, чем требовалось, чтобы избавиться от головной боли. Подумав секунду, он проглотил их все, даже не запивая водой.

– Как всегда. Я хожу на работу в одно и то же время, – отозвалась Мэри-Лу. Ей было приятно сознавать, что она может себе позволить сердиться на мужа, – Кстати, я очень разозлилась на тебя за вчерашнее, если ты так ничего и не понял.

Сэм кивнул.

– Да, и ты имеешь на это полное право, – совершенно серьезно произнес он. – Я… Даже не знаю. Наверное, мне вчера вообще не следовало звонить тебе столько раз. – Он набрал в легкие побольше воздуха. – Я знаю, что ты со мной несчастна, Мэри-Лу. Да и я тоже. Нам нужно найти время, чтобы сесть рядом и все спокойно обсудить.

Мэри-Лу почувствовала слабость в коленках. Еще немного, и она лишится чувств. Вот дерьмо! Значит, разговор пойдет о разводе. Он собирается просить ее дать ему развод. Но что она такого сделала?

– Нет, я вовсе не считаю себя несчастной, – быстро заговорила она. – Я очень даже счастливая женщина. Мне не нужно было так строго разговаривать с тобой. Я была неправа, я понимаю, но ты прости меня. Хочешь овсянки? Присядь, пожалуйста, я сейчас все тебе принесу. Все, что только захочешь.

Она потянула руку к буфету, но он тут же перехватил ее.

– Перестань, – спокойно сказал он. – Это я должен перед тобой извиняться. Я иду в душ, как ты мне только что советовала. Через несколько минут мне уже надо быть на базе, поэтому сейчас ни на какие разговоры у меня нет времени. Кроме того, ближайшие несколько дней у нас будут сумасшедшими. Я думаю, что, когда эта шумиха с президентом закончится, мы сможем побеседовать по-настоящему и при этом остаться честными друг перед другом.

– Но нам не нужны никакие серьезные разговоры, – испугалась Мэри-Лу. – Правда, Сэм. Я постараюсь сделать все, что от меня зависит, чтобы только тебе…

– Господи, Мэри-Лу!.. – Он потер пальцами лоб, потом в изнеможении вытер ладонью лицо. – Ты можешь оказать мне одну небольшую услугу?

– Конечно. Ты сам знаешь, стоит только попросить, и я сделаю все. Все, что угодно, Сэм, – подчеркнула она. – Я понимаю, тебе очень тяжело, а у нас в доме не бывает пива. Но я подумала вот о чем. Я уже столько времени прекрасно справляюсь без выпивки, и, если ты захочешь, я не стану возражать, чтобы…

– Прекрати, – устало попросил он. – Господи, замолчи, пожалуйста, и выслушай меня.

Она закрыла рот, но никак не могла остановить предательски трясущуюся нижнюю губу и молилась о том, чтобы Сэм этого не заметил. Значит, он собирается бросить ее. Она уже знала, что он этого хочет. Но без него ей не станет лучше. Она будет одна, так же как и ее мать, с малышкой на руках и счетами, которые не сможет оплачивать самостоятельно, и тогда…

– Я не хочу, чтобы в нашем доме был алкоголь. Ни при каких обстоятельствах. Надеюсь, это понятно?

Она кивнула.

– Теперь вот о чем я тебя попрошу. Пожалуйста, подумай хорошенько о нашей с тобой совместной жизни и посвяти этому свое свободное время в течение следующих нескольких дней. Подумай о том, чего ты ждешь от жизни. Реши для себя, что может сделать тебя счастливой, только по-настоящему счастливой. Я понимаю, что это должно быть как-то связано с Хейли. Я считаю, что ты – хорошая мать, даже отличная. Но ты попробуй заглянуть дальше, за пределы своих отношений с дочерью. Если, конечно, сумеешь. Подумай, что именно ты хочешь получить от жизни. Ты можешь сделать это?

Мэри-Лу не могла больше сдерживаться.

– Значит, речь снова идет об Алиссе Локке, да?

Он вздохнул.

– Да нет же. Все, я пошел под душ.

– Но она не хочет быть с тобой. У нее уже другой роман. Ты же мне сам об этом говорил! – Она последовала за ним из кухни в коридор. Голос ее был чересчур резким – Мэри-Лу уже завелась и никак не могла остановиться.

В другом конце дома проснулась и заплакала маленькая Хейли.

– Да, но только и ты сама, похоже, тоже не хочешь быть со мной, – заявил Сэм. При этом его голос прозвучал подозрительно спокойно, хотя взгляд стал недобрым. – Не хочешь.

– Но это же неправда!

– Неужели? – спросил Сэм и зашел в ванную, – Может быть, на эту тему тебе тоже следует хорошенько подумать. А теперь, если ты не поторопишься, мы можем оба опоздать на работу.

С этими словами он закрыл за собой дверь в ванную.

Мэри-Лу отправилась к дочке, чувствуя, как бешено колотится сердце. На полпути ей пришлось остановиться и присесть, чтобы собраться с мыслями и немножко успокоиться, прежде чем подойти к малышке и достать ее из кроватки.

Никогда еще она не испытывала такого страха перед будущим, если, конечно, не считать тех тревожных дней перед свадьбой, когда решалась ее судьба.

Хусаам пригнулся на переднем сиденье своего автомобиля, испугавшись, что Мэри-Лу может его заметить.

Женщина сажала ребенка в машину и выглядела очень расстроенной.

Разумеется, в таком мрачном расположении духа бедная Мэри-Лу пребывала практически каждое утро. Да и чему ей было радоваться, при таком идиоте муже, как Сэм Старретт?

Но и сама Мэри-Лу ничего особенного собой не представляла и была, так сказать, тем еще подарочком. Правда, когда он стал наблюдать за ней, то несколько изменил свое мнение, и Мэри-Лу даже начала ему нравиться. Она была милой и безобидной простушкой, а Хусаам не любил ученых женщин, разбирающихся, скажем, в ракетостроении. И все же…

Он никак не мог примириться с тем, как беззастенчиво Мэри-Лу задрала свою рубашку и начала кормить дочку прямо на церковном дворе, где ее могли видеть посторонние люди.

Нет, совсем не так должна вести себя добропорядочная замужняя женщина! Если бы она была его женой, он бы ее беспощадно поколотил. У нее не было никакого права показывать миру свои прелести. Она не должна так поступать!

Ну а это что за мужчина? Он постоянно следует за ней. Уже не в первый раз Хусаам видел этого бедолагу рядом с Мэри-Лу. Совершенно очевидно, что ему что-то от нее нужно.

Хусаам проверил незнакомца, правда, прекрасно понимая, что любые данные могут оказаться фальшивыми. Ему и самому не раз приходилось подделывать документы.

Но на это раз информация, похоже, была достоверной.

Ибрагим Рахман, родился в Саудовской Аравии, в небольшом городке неподалеку от того места, где провел детство сам Хусаам. Американским гражданином Ибрагим стал только в 1990 году. Совместно с тремя младшими братьями, двумя двоюродными братьями и дядей он владел частью акций агентства «Линкольн», занимающегося продажей автомобилей. Никто из этих людей не был никоим образом связан с террористами. Да и зачем бы им это понадобилось? Они поверили в «американскую мечту» и стремились добиться своей цели упорным трудом.

Конечно, и между ними иногда вспыхивали ссоры. Вполне очевидно, что Ибрагиму все это наскучило, и несколько лет назад он перестал заниматься автомобилями. При этом он бросил свою невесту, единственную дочь владельца конкурирующего предприятия – компании по продаже автомобилей «БМВ». Он принял участие, в программе «Двенадцать шагов» и благодаря ей смог переквалифицироваться в садовника и спокойно заниматься любимым делом.

Однако невеста продолжала разыскивать своего несостоявшегося спутника жизни, а братья все еще надеялись, что Ибрагим образумится и вернется к ним, с помощью этого брака расширив их фирму.

Но зачем Ибрагим привязался к Мэри-Лу?

Скорее всего, ему просто понадобилась легкая добыча, а цель была старой как мир – ему хотелось иметь женщину для удовлетворения своих физиологических потребностей. Что ж, его выбор был вполне понятен. Мэри-Лу внешне представляла собой весьма лакомый кусочек, особенно если учесть, что Сэм Старретт совсем не баловал жену вниманием и лаской.

Итак, она села за руль, и Хусаам последовал за ней по уже хорошо известному маршруту. Мэри-Лу ехала к дому миссис Устенски, где должна была оставить малышку. Хусаам держался сзади, стараясь быть незамеченным. Впрочем, Мэри-Лу не обращала внимания на автомобили, которые ехали позади нее.

Но Хусааму необходимо было выяснить, насколько справедлива его версия о том, что Мэри-Лу искала встреч с мужчинами на стороне. Для этого ей вовсе не нужно было обращаться к садовнику. Хусаам был готов на все – даже переспать с ней, раз уж на то пошло! – только бы этот самый Рахман не помешал ему выполнить до конца свою миссию.

Он и так сильно испугался за успех операции, когда Мэри-Лу отправила свою машину в ремонт и мастер поменял ей багажник на новый. А когда незадолго до этого она обнаружила в старом багажнике оружие, многие из его клиентов вообще были готовы отказаться от своего замысла и бросить Хусаама.

Но он оказался мудрее. Он понимал, что у Мэри-Лу не хватит мозгов сложить два и два и разгадать его план убийства президента США Правда, оставались опасения, что она расскажет еще кому-нибудь о своей страшной находке…

Но она ни с кем не поделилась этим происшествием. Хусаам мог поспорить и даже поклясться собственной жизнью, что это именно так. Больше того: он мог еще раз воспользоваться ее машиной и переправить оружие на территорию базы, даже несмотря на то, что на багажнике стоял новенький замок.

Во-первых, этот замок не мог служить препятствием, тем более что у Хусаама уже имелся ключ от него.

Без сомнения, его ожидали самые легкие деньги, которые ему когда-либо удавалось заработать.

Малдун проснулся в кровати Джоан в одиночестве.

Он сразу же услышал шум воды в ванной комнате. Через щель между занавесками в комнату проникал свет. Часы на тумбочке возле кровати показывали половину шестого.

Вот и наступило утро «после вчерашнего».

Он закрыл глаза на секунду и подумал: «Господи, сделай так, чтобы на этот раз все получилось по-другому».

Первый раз он проснулся в начале третьего и увидел рядом распростертую на постели Джоан. Она удобно положила голову ему на плечо, а ее ладонь покоилась у него на груди.

Бывали времена, когда Майк вот так же просыпался среди ночи рядом с почти незнакомой женщиной, с которой познакомился в баре накануне вечером. Тогда он тихонько вставал с кровати, одевался и покидал гостиничный номер. Иногда (если женщина говорила, что задержится в городе на несколько дней) он оставлял номер своего мобильного телефона или просто писал короткую записку, что-то вроде: «Это было здорово!» Это происходило, если его новая знакомая с самого начала давала понять, что их роман продлится всего одну ночь.

Очень редко получалось так, что он оставался с женщиной до рассвета. Нередко как раз утром «после вчерашнего» и выяснялось, сколько неприятностей может возникнуть у его новой знакомой, если кто-то узнает об их связи. Вот тут-то и начинались упреки, раскаяние и все то, что может сопутствовать такой развязке.

Короче говоря, именно утром «после вчерашнего» и выяснялось, что для Малдуна существует только два варианта: либо он сам тихонько уходит от женщины, либо она его бросает.

Утром наступал момент, когда в голосе женщины могло прозвучать нечто совсем отличное от ночного воркования счастливой любовницы. Например, она могла секунду-другую помолчать, затем многозначительно прокашляться и либо чересчур вежливо, либо излишне жизнерадостно начать прощальную речь.

Малдун усвоил, что в любом случае это следует понимать так: наши непродолжительные отношения окончены.

Наверное, потому он решил, что лучше тихо уходить из номера самому, чем ждать, когда тебе укажут на дверь.

В десять минут третьего он беззвучно выбрался из кровати, чтобы пойти в ванную, не разбудив при этом Джоан. Ему, по крайней мере, показалось, что трюк удался. Но когда он вернулся в спальню и снова забрался в постель (а он не собирался уходить, пока не возникнет крайней необходимости), Джоан так же уютно прижалась к нему и опять положила голову ему на плечо.

Правда, на тот раз ее ладонь остановилась не на его груди, а скользнула ниже, и…

Сейчас Малдун лежал на кровати, накрытый простыней, улыбался и смотрел в потолок. По логике вещей он должен был бы чувствовать слабость или, по крайней мере, легкое недомогание после практически бессонной ночи, но он ощущал себя великолепно.

В настоящий момент у него имелся выбор – дождаться Джоан в постели или отправиться в ванную и там, может быть, принять душ вместе с ней.

И если они вдвоем «заведутся» в душе, то, скорее всего, он сможет по-новому посмотреть на ужасный отрезок времени, который называется «утро после вчерашнего». Может быть, совместные водные процедуры подействуют на них, как батарейки «Энерджайзер» на кукольных зайчиков из рекламы, и волшебная ночь продолжится, плавно перетекая в утро.

Малдун выбрался из кровати, полностью отдавая себе отчет в том, что запас презервативов (он прихватил с собой всего несколько штук) закончился.

Итак, они истратили все. Еще раз: именно ВСЕ! Что из этого следует? Что они провели ночь весьма активно, а в перерывах между приступами чувственного наслаждения шутили и хохотали до боли в животе.

Что ж, если они соберутся продолжить приятное времяпровождение, придется импровизировать. Ну, конечно, если только Джоан не успела сама запастись презервативами…

Когда он подошел к ванной, шум воды стих, но Малдун на всякий случай сначала постучался и лишь потом взялся за ручку двери.

Она оказалась незапертой, и в следующее мгновение он решительно распахнул ее.

Джоан вытиралась огромным гостиничным полотенцем, но, увидев Майка, тут же обернула его вокруг тела:

– Ты уже проснулся?

Эта скромность наутро после бурной ночи любви была нехорошим знаком. Майк знал это по собственному опыту.

Правда, Джоан провела с Майклом всего одну ночь, а до этого тридцать лет спала без него, при этом всякий раз сознавая, что ее тело далеко не идеально. Поэтому вполне логично, что ей потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к тому, что он придерживается другого мнения о ее фигуре.

Он указал на унитаз:

– Не возражаешь, если я…

– Нет, конечно нет. – Она взяла с полочки массажную щетку и, все еще кутаясь в полотенце, вышла из ванной, оставив его одного.

Что тоже не сулило ничего хорошего. Как и то, что Джоан никак не прокомментировала состояние его тела, которое было настроено весьма энергично и воинственно в самом хорошем смысле этого слова.

Он спустил воду и задумался: встать под душ или нет?

Если да, то она, возможно, сочтет, что следующим этапом должно стать облачение в одежду и прощание. Ну а пока он в полусонном состоянии и абсолютно голый, может быть, она не станет торопиться и выгонять его прямо сейчас?

Или выгонит в любом случае?

Черт! Надо взять себя в руки и не гадать, о чем она думает и как она поступит в следующее мгновение. Он вернулся в спальню, где уже работал телевизор, настроенный на новости «Фокс». Малдун тут же выключил его.

– Эй, я же слушала репортаж! – Джоан уже накинула халат и надевала колготки на свои потрясающие ноги.

– Я увижу тебя снова сегодня вечером? – он задал вопрос «в лоб».

Она вздохнула. Проклятие! Эти вздохи уж точно не обещали ничего хорошего.

Но тут – слава богу! – она рассмеялась. По крайней мере, Майк очень надеялся, что это был обычный веселый и жизнерадостный смех. И теперь она наконец смотрела прямо на него. И конечно же (в этом Майкл тоже был уверен) заметила его возбужденное состояние, хотя он уже успел несколько успокоиться.

– Ты можешь видеть меня хоть весь день напролет, если, конечно, отправишься вместе со мной на собрание. Оно начинается через полчаса, – заметила Джоан. – Но только мне почему-то кажется, что слово «видеть» является для тебя эвфемизмом и означает не глаза, а совсем другие части тела.

– Но я все равно хочу увидеть тебя вечером, – настойчиво повторил Майк. – И ты, конечно, права. Мне нужно не только видеть тебя. Я хочу ощущать твой вкус, дотрагиваться до тебя, и еще я хочу, чтобы ты кончила по крайней мере тремя разными способами.

Эти слова привлекли ее внимание. Она уже не стеснялась его возбужденного состояния.

– Ты ставишь меня в очень трудное положение. – Похоже, его слова ее вовсе не обрадовали. – Майк, я уже решила…

Вот черт! Она уже, оказывается, приняла для себя какое-то решение.

– И что же ты решила, интересно узнать?

И опять тяжелый вздох.

– То, что мы должны временно «притормозить», выждать, пока не закончится визит президента. Вот что я имею в виду. Пойми, получается, что я сплю с бойфрендом дочери президента, а это будет крахом для всей моей карьеры.

– Но я ведь не являюсь ее бойфрендом, да и вообще ничьим, раз уж на то пошло, – возмутился Майк, и это было истинной правдой. После сегодняшней ночи он искренне надеялся на то, что они с Джоан…

Но нет! Что же в нем есть такого, что никак не позволяет ему добиться простого человеческого счастья? Повторялась старая история. Майкла привлекали женщины, похожие на Джоан. Сильные, сумевшие сделать блистательную карьеру. Но, к сожалению, такие женщины смотрели на него как на временное развлечение. Он был для них только «взбрыком», когда они могли позволить себе на несколько дней позабыть о своем постоянном бойфренде, более соответствующем их положению в обществе.

Таким бойфрендом мог бы стать, например, главный администратор крупной корпорации, главный прокурор округа или вице-президент компании «Майкрософт». Но, конечно, «морские котики» в этом списке появиться никак не могли.

И ни разу в жизни ни одна из женщин не пригласила Майка домой, чтобы познакомить его со своими родителями. Ни разу.

Итак, все становилось на свои места. И то, что она попросила его «притормозить» на несколько дней, чтобы не испортить ее карьеру, вовсе не удивило Малдуна. Так бывало и раньше. Эти женщины могли поступиться своими чувствами, лишь бы их отношения не оказали отрицательного влияния на их общественное положение. И ждать, когда они соблаговолят снова возобновить эти отношения, было просто глупо.

– Сегодня весь мир будет смотреть запись о вчерашнем приеме с участием вас и Брук, – напомнила Джоан. – Эту пленку наверняка уже крутят по какому-нибудь каналу. Я рада хотя бы тому, что у них нет записи нашей встречи в «Божьей Коровке». Господи Всемогущий, и о чем я только вчера думала? Нет, конечно, я ни о чем не жалею, – тут же поспешно добавила она, – но подобное поведение в общественном месте недопустимо для ответственной сотрудницы Белого Дома. Даже если учесть, что ты…

– Хорошо, – перебил ее Малдун. – Хорошо. Скажем, эту неделю нужно будет подождать. А что дальше?

– А дальше у меня начинается отпуск, – сообщила Джоан, как будто это решало все проблемы.

– На две недели, – уточнил Майк.

– Совершенно верно.

Он покачал головой:

– Но у меня нет гарантии, что эти две недели я буду в городе. – Он знал, что сразу же после визита на базу президента США должна начаться операция «Черная Лагуна». И он, скорее всего, будет отсутствовать в стране как раз во время отпуска Джоан. – И если меня здесь не будет, то я не успею об этом сообщить. И если вдруг я неожиданно исчезну, пожалуйста, не считай, что я решил бросить тебя и разорвать наши отношения. Хорошо?

Она посмотрела на него широко открытыми глазами:

– Другими словами, ты хочешь сказать, что вас отправляют в Афганистан?

– Нет. Джоан, послушай. Господи! Я вообще ничего не хочу сказать. Вернее, не могу и не имею права. Я… Послушай, а что, если на этой неделе видеться друг с другом, но при этом соблюдать крайнюю осторожность? Ну, так, чтобы об этом не узнала ни одна живая душа, а? И тогда…

– Ну, а какая разница – видеться сейчас или неделю спустя? Мне придется постоянно думать, на что это похоже со стороны. Хотя и сейчас все это не слишком приятно, потому что получается, будто я сплю с бойфрендом дочери президента.

– Ну какая разница, на что это похоже? Кому до нас какое дело? Это же неправда, так что не все ли равно…

– Нет, мне, например, совсем не все равно, – возразила Джоан. – И я начну переживать, даже если Брук и не будет рядом. Даже если этот сенатор заявит, что не будет баллотироваться на должность вице-президента, при том что Брайант останется президентом. Пусть даже он решит, что всем будет лучше, если он разведется со своей Стервой женой и женится на Брук. Даже тогда я буду крайне осторожна в наших отношениях. Когда ты последний раз смотрел на себя в зеркало, Майкл? Если мы покажемся на людях в обнимочку, все будут удивляться и задавать один и тот же вопрос: что делает с этой дамой такой симпатичный молодой человек?

Но он только покачал головой:

– Это же просто смешно…

– Нет, совсем не смешно. И если уж говорить откровенно, я не хочу, чтобы обо мне так думали. Люди ведь будут считать, что я, наверное, слишком уж хороша в постели, или приплачиваю тебе, или оказываю какие-то другие услуги, и поэтому ты соглашаешься…

– А может, они подумают, что мне просто с тобой хорошо? – прервал ее Майк. – Об этом ты не думала?

– Послушай, Майкл, мне это неприятно говорить, но дело в том, что я окончательно запуталась в сложившейся ситуации. И от этого у меня голова идет кругом. Да, я хочу снова видеться с тобой, очень хочу и все время думаю только об этом. Но мне кажется, что это невозможно. Во всяком случае, до тех пор, пока…

– Не закончится следующая неделя. Хорошо. Ладно. Я тебя понял. Мне все это не нравится, но я понимаю, что ты уже приняла решение. В общем, позвони мне, если передумаешь, но…

– Пожалуйста, не сердись. Эта ночь была…

– Восхитительной. Знаю. Я тоже так считаю. – И он начал одеваться. Ему очень не хотелось слушать все это. Он и раньше уже переживал подобные моменты. Наступит и пройдет следующая неделя, но Джоан ему так и не позвонит. Ну, может быть, позвонит. Не исключено даже, что он останется в городе на время ее отпуска, и они проведут вместе еще одну ночь. Но потом ей придется вернуться в Вашингтон. И все.

Волшебной сказке конец.

Нужно было уйти из ее номера еще в два часа ночи.

– Мне пора отправляться на базу, – сообщил Майкл, обуваясь. Потом он пятерней привел в порядок прическу, глядя в то самое зеркало, в которое они оба смотрелись этой ночью. – Желаю, чтобы собрание прошло успешно. – «И еще желаю удачи в жизни, – так и хотелось добавить ему. – Спасибо хотя бы за эту одну ночь. Жаль, что она была всего лишь одна».

– Осталось подождать всего неделю, – напомнила Джоан. Она казалась расстроенной. А может быть, Джоан ДаКоста просто была великолепной актрисой?..

– Да-да, – рассеянно кивнул Малдун. – Конечно. Я… буду ждать твоего звонка. – Он не солгал. Он, как дурак, будет надеяться, что она все-таки найдет время и позвонит ему.

– Мы увидимся сегодня днем, – продолжала Джоан. – У меня еще назначена встреча, где мы должны обсудить подробности визита президента на базу, и я обязательно появлюсь там.

– Правда? Ну да, разумеется. Я… Тебя там встретит Стив.

– Почему он?

Потому что Малдун уже твердо решил про себя, что сам попросит его об этом.

– Не знаю. Наверное, потому, что он более компетентен в подобных делах.

– Майк…

– Мне в самом деле нужно торопиться. – С этими словами он направился к двери.

Она пошла за ним, и теперь ей было важно, чтобы никто не увидел, как Майкл выходит из ее номера. Если она и хотела что-то сказать ему на прощание, то тут же забыла:

– Постарайся сделать так, чтобы тебя никто не заметил.

– Ну, я все-таки «морской котик», – напомнил Малдун. Ему хотелось поцеловать ее, но он испугался, что не выдержит и расплачется. Да и вообще, не стоило устраивать представление из прощания. Поэтому он просто сказал: – Думаю, что с этой проблемой я сумею справиться.

Телефон зазвонил почти в полдень. Чарли знала, что это звонит Джоан, и поспешно сняла трубку.

– У меня мало времени на разговоры, – тут же предупредила ее внучка. – Но я не хочу, чтобы вы думали, будто я совсем о вас забыла.

– Да, мы с дедушкой знаем, что ты сейчас очень занята. Мы уже смотрели новости.

– Да-да, – отозвалась Джоан и решила тут же сменить тему. – Как себя чувствует Донни?

– Ему гораздо лучше, – обрадовала ее Чарли. – Винс проверяет его каждый день. А ты знала, что твой отец посылает ему сообщения по электронной почте?

– Нет, не знала, – честно призналась Джоан. – Ты меня удивила. То есть я хочу сказать, что бесчувственный тупица Тони и мне пару раз присылал письма в этом месяце. А на прошлой неделе даже оставил сообщение на автоответчике. Но я ни за что в жизни не поверила бы, что он решил переписываться с Доном.

– Зря ты так плохо о нем отзываешься, – пожурила внучку Чарли. – Он же все-таки твой отец, а ты проявляешь к нему такое неуважение!

– Но он очень жестоко поступил с мамой и, когда бросил ее, навсегда потерял уважение к себе, – возразила Джоан. – Ты только вспомни, как он злился на Донни. Как будто такое отношение могло кому-то помочь. Кричи на него погромче, папуля, глядишь, ребенку полегчает! И вдруг это поможет ему выздороветь?

– Не будь такой злопамятной, Джоан. Ты должна признать, что быть отцом психически больного ребенка не так-то просто!

– Мама как-то управлялась…

– Просто некоторые люди легче адаптируются к сложным условиям.

– Прости, но я позвонила тебе совсем не для того, чтобы спорить о Тони, – напомнила Джоан. – У меня сейчас отвратительное настроение, и я могу нарычать на кого угодно. Поэтому, мне кажется, мне лучше сейчас еще раз сказать, что я люблю тебя и дедушку, и повесить трубку.

– А что случилось? – насторожилась Чарли. – Ну, конечно, если не считать того, что уже успели сообщить в новостях.

– А разве этого недостаточно?

– Ты знаешь, я не поверила ни единому слову из того, что мне рассказали утром, а потому жду, как пройдет конференция, на которой, если не ошибаюсь, ты будешь присутствовать.

– Да, ты не ошиблась, – уже спокойней ответила Джоан. – Надеюсь, что все уладится и мы разберемся в том, что же все-таки произошло на самом деле. Брук уже призналась, что вечером здорово напилась и вела себя безобразно. Она собирается публично принести свои извинения и заявить о том, что уезжает в реабилитационный центр Бетти Форд. Она сделала свой выбор, бабуля. Никто ее туда не направляет, и никто на этом не настаивает. Похоже, она лучше знает, чего хочет на самом деле.

– Ну и чудесно, – подытожила Чарли. – И слава богу! Это уже приятные новости, но тогда я не понимаю, почему ты собралась рычать на всех и каждого.

– Ну, видишь ли…

– Что еще произошло этой ночью?

– Ничего, – соврала Джоан.

– Ты спала с ним, – догадалась Чарли. – Со своим лейтенантом.

– Боже мой, бабуля!..

– Неужели мне нельзя поговорить с тобой о серьезных вещах?

– Хорошо, только не об этом. Ты вообще не должна думать о том, что… Короче, считай, что я еще девственница. Хотя бы потому, что я еще не замужем.

Чарли прыснула от смеха:

– Так уж получилось, моя дорогая, что мне стало известно кое-что другое. Ты потеряла девственность, когда была тинэйджером. Если мне память не изменяет, его звали Натан. И ты пригласила его на день рождения к своей тетушке Венди.

– Боже мой! Значит, ты все знала?!

– А кто же, по-твоему, положил пачку презервативов в верхний ящик шкафчика в твоей комнате? – спросила Чарли. – Старики не всегда ведут себя по-идиотски.

– Я это знаю, но тогда я подумала… Даже и не помню, что именно я тогда подумала. Что Нат сам купил их заранее и принес с собой? Да нет, было не похоже… То есть я, конечно, понимала, что уж это, во всяком случае, не мама их туда сунула. Она тогда и понятия не имела, что со мной происходит. Она в то время была… ну, в общем, слишком занята Донни и его проблемами.

Они немного помолчали, потом вновь заговорила Чарли:

– А мне не пришлось обсуждать с моей мамой серьезные вещи. Жаль. Она умерла очень рано, я тогда была еще совсем маленькая. Это было еще до того, как я впервые вышла замуж. А потом… Ты помнишь свою прабабушку Эдну? Она умерла, когда тебе исполнилось всего пять лет.

– Конечно. Но только… подожди-ка секундочку. Я ничего не понимаю. Я всегда считала, что это была твоя мама, а не дедушкина.

– Она была матерью моего первого мужа Джеймса, – пояснила Чарли. – Эдна Флетчер.

Джоан рассмеялась:

– Вот уж о чем я даже не подозревала!

– Я всегда делилась с ней самым важным, – призналась Чарли. Ей до сих пор, до сегодняшнего дня по-прежнему не хватало Эдны. – Мы разговаривали с ней обо всем на свете. Даже когда мы с Винсом впервые… ну, короче, мы занимались с ним любовью еще до того, как поженились. И как нам только не было стыдно! Причем мы делали это на той самой кровати, в которой когда-то спали я и Джеймс. И в придачу в комнате неподалеку от спальни моей бывшей свекрови. А в квартире были тоненькие стены, и она, конечно, все прекрасно слышала.

– Боже, ты, наверное, шутишь!

– Ничего подобного. А потом со мной случилось что-то… в общем, у меня был самый настоящий нервный срыв, как это сейчас называют, – продолжала Чарли. – Винс подумал – ну, потому, что он был честный человек, – что мы тут же побежим регистрировать брак. Он очень любил меня. Я это знала, но ничего не могла поделать с собой и со своими чувствами к Джеймсу и к нему… И еще мне казалось, что, как только Винс снова вернется на войну, его обязательно убьют, а уж этого я точно не вынесу. Я понимала, что не переживу второго подобного удара.

Джоан издала какой-то непонятный звук, который можно было принять то ли за согласие, то ли за болезненное сопереживание. Чарли так и не поняла, какие чувства в это время испытывала ее внучка.

– Я тогда еще точно не знала, что я буду делать в будущем, – призналась она внучке. – Я собрала чемодан, накинула плащ поверх халата и отправилась вниз вместе с Винсом. Он умолял меня не торопиться. Он очень не хотел, чтобы я совершила какую-нибудь глупость. А мама Эдна в это время готовила нам чай на кухне.

Я увидела ее и расплакалась. Я сказала, что ухожу, потому что не имею права больше оставаться здесь, в этом доме. Я предала и ее, и Джеймса, и… бедный Винс! Я понимаю, что он тогда пережил, но сама я в то время плохо понимала, что я делаю и говорю.

Она попросила его подняться в спальню, а мы остались с ней вдвоем на кухне. Потом твоя прабабушка крепко обняла меня и позволила мне хорошенько выплакаться у нее на плече. Она сказала, что на самом деле я никого не предала: ни Джеймса, ни ее. И она, оказывается, была очень рада, что я наконец-то поступила так, как поступает обычный живой человек, и вернулась в мир живых. Она знала, что нужно сказать, чтобы я успокоилась. Но она была достаточно мудра и не стала торопить меня. Она сказала, что если я сама захочу выйти замуж за Винса – а ей было важно знать именно мое, а не его мнение! – то она с удовольствием бросит на нашей свадьбе традиционную горстку риса.

Она сумела найти правильные слова и для Винса тоже. Я слышала их разговор в коридоре уже после того, как она отправила меня спать. Она сказала: «Джеймсу ты бы очень понравился». – Чарли рассмеялась, вспоминая этот эпизод. – В общем, как сказал Винс, это была та еще ночка! Но на этом все не закончилось, и я еще долго обдумывала, как мне поступить, прежде чем поняла, чего я хочу и что мне нужно сделать, чтобы снова стать счастливой.

Джоан некоторое время молчала, словно обдумывая все сказанное бабушкой. Наконец она заговорила:

– И оба твоих мужа сражались на войне.

– Да, так оно и было.

И снова молчание.

– Как же ты вынесла это?

Чарли словно ожидала услышать от внучки именно этот вопрос. Она тихонько засмеялась. Ответ был прост:

– Я часто и подолгу молилась и умела ценить каждый миг, когда мы были вместе.

Джоан снова помолчала, потом рассмеялась сама: – Я совершенно не представляю себе, что я буду делать, бабуля, – призналась она. – Я не могу понять, чего я хочу. Я считала, что это и так ясно, а оказалось… Господи, этот человек перевернул всю мою жизнь. И это я знаю точно. Мне кажется, я не смогу больше встречаться с ним. И это для меня невыносимо. Он… такой замечательный! Но если я не буду предельно осторожна, я обязательно сотворю какую-нибудь глупость. Например, влюблюсь в него и… Боже мой! Он ведь «морской котик», и он еще совсем ребенок, и у нас все равно ничего не получится! И если я сама не разорву эти отношения… Но мне придется это сделать. Я должна поступить именно так.

– Завтра мы с Винсом должны прибыть на базу, – напомнила бабушка. – Твой лейтенант Малдун покажет ее нам. Может быть, экскурсию стоит отложить?

– Нет. Я позвонила совсем не из-за этого. Просто… Нет-нет, приезжайте, конечно же… Господи, бабушка, мне так хочется снова его увидеть! Я настоящая неудачница. Но если на базе будете вы, я почувствую себя более уверенно… Если не ошибаюсь, вы подъедете к десяти, да?

– Да, мы обязательно приедем, – подтвердила Чарли. – И никакая ты не неудачница, перестань!

– Кроме того, я здорово обидела его, – призналась Джоан. – Я испугалась и повела себе чересчур жестоко.

– Так извинись, – посоветовала бабушка. – Я думаю, ты придумаешь, как именно нужно извиниться, чтобы он простил тебя.

Джоан рассмеялась:

– Бабуля, ты меня просто поражаешь! – Она вздохнула. – А может, оставить все как есть? Может быть, даже лучше, что он на меня сердится?

– Для кого лучше?

– Сама не знаю, – снова засмеялась Джоан. – Наверное, для нас обоих. Послушай, мне уже надо идти. Завтра увидимся.

И она отсоединилась.