Призма пораженного Я

1.Знакомство с Касио Легран

Часто люди маскируют печаль под улыбкой или транслируют безразличный вид миру, пускай и не у всех получается искусно скрывать истинные эмоции. На некоторых лицах легко читаются глубокая тоска, опустошение. И бывает неясно почему: взгляд пуст или, быть может, уголки губ опущены? Это необъяснимое осознание чужих настроений приходит интуитивно; не телепатия, но нечто непостижимое. Кто знает, возможно, и во взгляде Касио Легран, стоящей в углу вагона, кто-то увидел события минувшего вечера?

Около полуночи она долго и сосредоточенно вглядывалась в собственные глаза, отраженные в зеркале. Сначала девушка осматривала скулы и потрескавшиеся от сухости губы, а затем тонула в бездонных измученных очах, прикрытых от усталости потяжелевшими веками. Ей казалось, будто лицо обезобразилось гримасой ужаса и страха, но в действительности лишь уголок рта дрогнул неестественно. В этом взгляде запечатлелось все пережитое и неподвластное описанию ни на одном языке вселенной. В конце концов, ее брови все же едва заметно приподнялись, выдавая бурю эмоций, стиснутых в черепной коробке. Что-то давило в горле, и слезы готовы были пуститься на волю, но желание быть сильнее не позволяло новорожденным ручейкам покинуть истоки. Касио едва заметно встряхнула головой, слегка зажмурилась и вернулась к серой обыденности. Ее лицо отражало безразличие. Хорошо знакомая девушке история борьбы чувств и разума закончилась так же быстро, как началась.

Легран была из тех, кто довольно скептично относился ко всему в жизни, в особенности к близким отношениям с людьми. Экстравагантный опыт, приобретенный благодаря приложениям для знакомств и категоричному характеру матери, научили держать уши востро. Девушка старалась здраво оценивать всякую ситуацию и доверять людям, но щемящее ощущение скорого разочарования никогда не отступало. Не было места грезам, потому что привычный сценарий – это когда все хорошее неожиданно и стремительно заканчивается. Поэтому фокус этой дивной особы сосредотачивался именно на грядущих неприятностях, а не на счастье здесь и сейчас. Однако нередко бессрочное ожидание подвоха одаривало привилегиями: когда происходило что-то действительно болезненное, Кас принимала ситуацию проще, потому что заведомо полагала, что горький исход неизбежен.

Она также прекрасно, как никто другой, понимала, что спрятаться от тотального внутреннего одиночества возможно, а вот сбежать – точно нет. Нельзя ускользнуть от правды, всегда находящейся рядом – в душе. В особенно депрессивные моменты Легран могла внезапно погрузиться в размышления и отдалиться от всех на неопределенный срок, желая не показывать незваные переживания и собственную слабость. Подобные чувства проявлялись лишь в стенах дома. Да и там, наглядевшись на изнуренное отражение, девушка вскоре гордо поднимала голову и говорила себе ровно одно: «Соберись, тряпка». В такие периоды внутри разгоралась война. Это бились два противоположных желания: излить душу, уткнувшись в чью-то теплую грудь, и чего бы то ни стоило остаться стойкой, не раскрыв уязвимостей. В любом случае Касио горячо мечталось освободиться от гнетущей боли, поэтому вера в исчезновение глубоко засевшей меланхолии браво держалась даже в самые трудные моменты. Легран жила противоречащими ее желаниям ощущениями, которые изредка сменялись гармонией и подобием спокойствия.

Иллюзорной панацеей от нескончаемой череды угнетающих мыслей девушка находила плотно загруженный график, когда оставалось куда меньше времени на всякие глупости. Иной метод борьбы с недугом заключался в людях. Оказываясь в коллективе, Касио нередко распирало на совершенно разные шутки – саркастичные, безобидные, постироничные. Особенно сильно девушку радовали положительные реакции на ее юмор. Легран было приятно ощущать, что в ней кроется способность вызывать в людях искренний смех. И пускай печаль одолевала Кас слишком часто, она все еще любила улыбаться. Но самое приятное наступало вечерами, когда, готовясь уснуть, девушка предавалась фантазиям. Она представляла довольно обычные вещи, которые выглядели вполне реальными, но вряд ли могли бы произойти в ее жизни. Часто Касио сияла улыбкой, пока мечтала о романтике и умиротворении или, противоположно, об опасных ситуациях, где о ней заботятся и защищают. Эта отдушина казалась самой теплой и светлой частью дня, вселяющей крохотную надежду или, быть может, неукротимую веру в осуществление давних мечт.

Несмотря на обилие противоречивых эмоций и совершенно разных внутренних импульсов, девушка старалась придерживаться принципу, что сила заключается в правде, поэтому предпочитала разговаривать открыто, по душам. Ей было несложно рассказать о том, что не нравилось и хотелось изменить, решить возникнувший конфликт с помощью честной беседы и услышать чужую позицию. Повествование о своих эмоциях и мыслях вызывало чудное ощущение, будто человек – существо мудрое и одаренное возможностью освобождаться от внутренней тягости просто-напросто рассказывая истину. Касио старалась относиться к людям с пониманием и внимательностью, насколько это было возможно. Правда, если кто-то посягал на чужую свободу, яро критиковал и не был способен сдерживать накал эмоций, от терпения и индивидуального подхода Легран оставалось куда меньше… При любых обстоятельствах она не искала конфликтов и просто хотела мирно существовать, однако часто приходилось отстаивать свои права, после чего девушка испытывала чувство вины за раздражение и твердость слов.

Касио всегда была привлекательной, за счет роста выделялась из общей массы и обладала грациозной походкой, которая иногда создавала иллюзию, словно тело девушки летит над землей. Аккуратный носик, точь-в-точь как у коренных французских девушек с обложек журналов, слегка пухлые губы с четким контуром, широкие брови и волосы темного каштанового оттенка делали Легран желанной практически для каждого мужчины. Еще больше совершенствовали образ Касио не резкие, но достаточно глубокие скулы и укороченное каре с небрежной волнистостью. Но притягательнее прочих изяществ – западающие в душу внимательные карие глаза, которые на солнце приобретают янтарные вкрапления. Фигура – песочные часы. Придаваться описанию красоты подобного телосложения – все равно, что переписывать один из томов «Войны и мир». Потому проще сказать, что целостная картина – предмет зависти многих девушек, мечтающих об идеальном теле. Но несмотря на любовь к своему внешнему виду, жизнь без выдуманных недостатков сродни сказке. Касио ненавидела родинки на спине, расположившиеся точно как небесные светила какого-нибудь созвездия. Она считала их чем-то уродующим изящество женской спины. Помимо «звезд» Легран предвзято относилась к морщинкам на лбу, появляющимся при напряжении бровей, когда мимика лица транслировала удивление или недовольство. Она переживала о внешности сквозь время, поэтому мысли об этих неровностях приводили ее в раздражение и заставляли нервно прикусывать нижнюю губу.

Девушка называла себя эстетом, поскольку ее очаровывала визуальная гармония, и она не могла смириться с однообразием. Было невыносимым зрелищем видеть особ, носящих одно и то же каждый день, ведь Кас жаждала новых деталей, необычных сочетаний и акцентных штрихов. Правда, излишняя придирчивость иногда мешала, например, в случаях, когда человек глубокий и занимательный отталкивался Легран лишь из-за скучного наряда. Однако именно таков был секрет благоговения любительницы всего прекрасного: тандем внутренней и визуальной красоты.