Признание в любви

Джеси смотрела на него с опаской. Лицо Люка окаменело, ноздри раздулись от едва сдерживаемого негодования — пожалуй, лучше прекратить этот бесплодный спор. Надо ехать дальше и расстаться при первой возможности. Она встала и направилась к лошади. Но следующие его слова заставили ее остановиться:

— Я про ваш мир знаю все, Джеси, а вы о моем не знаете ничего.

— И не хочу знать, — холодно отозвалась она. — Я уже вам сказала: мы квиты. Вы спасли мне жизнь, я спасла вам. Прошлой ночью вы получили, что хотели. Больше я вам не нужна, так что поехали. Чем скорее я от вас избавлюсь, тем лучше.

Люк в три шага настиг ее, схватил за плечо и резко повернул к себе лицом. Его лицо посерело, глаза сузились.

— Нет, — сказал он, — это вы прошлой ночью получили, что хотели. Я бы остановился, если бы вы приказали мне, — и вы это отлично знали. Но вы не желали, чтобы я остановился. Вам хотелось узнать, каково это — совокупляться с человеком, которого вы считаете дикарем.

Джеси дала ему пощечину.

Люк видел, как она размахнулась, и мог бы уклониться от удара, но не сделал этого, потому что нарочно вывел ее из себя. Лучше выпустить наружу кипение страстей, которое он весь день ощущал под внешне спокойной поверхностью.

Джеси напряглась, не зная, какой от него ждать реакции. Он может запросто свернуть ей шею. Но Люк только глядел на нее ледяными глазами.

Прошло, как ей показалось, несколько минут. Потом он сказал:

— Поехали. Сегодня мы до Накогдочеса не доберемся, но обещаю, что я до вас ночью не дотронусь.

— Вот и прекрасно, потому что…

Он вскинул руку:

— Тише! Не шевелитесь…

Люк бросился к своей лошади, схватил винтовку и, дав Джеси знак оставаться на месте, исчез среди тополей. Джеси вытащила нож и притаилась за сливовым кустом. Господи, только бы не нарваться на врагов Люка. Если они его убьют, что они сделают с ней? Джеси содрогнулась. Но она опасалась и за Люка. Как бы она на него ни злилась, как бы ни убеждала себя, что с ним надо расстаться, в глубине души она сознавала, как много он для нее значит.

Прошли долгие мучительные минуты. Не в силах больше терпеть неизвестности, Джеси хотела было выползти из-за куста и посмотреть, что происходит, но приближающиеся шаги заставили ее остаться на месте. Только услышав, как Люк разговаривает на своем родном языке, она осмелилась встать на ноги, но увидела с ним двух индейцев и снова спряталась.

Заметив ее испуг, Люк крикнул:

— Не бойтесь, Джеси. Это друзья.

Она выглянула. У одного из индейцев в скальповую прядь было засунуто желтое перо. У другого косы были завернуты, как ей показалось, в звериную шкуру. Но больше всего ее поразили размалеванные красными полосами лица.

— Они вам не причинят зла, раз вы со мной. Это команчи, которых называют «едоки меда».

— Что… что им нужно? — с трудом проговорила Джеси, оробевшая под свирепыми взглядами индейцев.

— С ними раненый мальчик. Он еще слишком молод для воина, и они не заметили, что он увязался за ними. А когда узнали, было уже поздно. У них была стычка с бандой отщепенцев, и ему прострелили ногу. Они едут к своему шаману, но мальчик потерял много крови. Вы не сможете ему помочь?

Не раздумывая, Джеси схватила сумку и последовала за Люком. На опушке тополиной рощи она остановилась как вкопанная. Около двух десятков индейцев верхом на лошадях вперили в нее подозрительные взгляды.

— Я показал им свою рану, — сказал Люк, — и объяснил, что вы меня вылечили. Они решили позволить вам заняться мальчиком.

И тут Джеси увидела мальчика. Его держал на руках один из воинов. Нога мальчика кровоточила. Джеси направилась было к нему, но один из индейцев выкрикнул какие-то слова на языке команчей, и она остановилась. Тогда Люк что-то сказал индейцу и легонько подтолкнул к нему Джеси.

Индеец, державший мальчика, неохотно передал его Люку, а тот положил ребенка у ног Джеси. Нога под коленом была перевязана куском кожи. Джеси сняла повязку, быстро осмотрела рану и обрадовалась, увидев, что пуля, судя по всему, прошла через мышцы икры, не задев кость. Если удастся остановить кровотечение, мальчик обязательно выздоровеет.

Выполняя ее указания, Люк развел костер и вскипятил воду. Джеси промыла рану и залепила ее растопленной сосновой смолой. Наложив повязку из лоскута, оторванного от одеяла, Джеси сказала Люку:

— Теперь его можно везти к шаману. Тот знает, что делать дальше.

Люк перевел. Индейцы забрали мальчика и уехали, кивнув Джеси на прощание в знак благодарности. Кроме того, они подарили Люку мешочек со свежим оленьим мясом.

В пути Люк и Джеси не разговаривали. Каждый был погружен в свои потайные мысли.

Вечером они остановились на ночлег около маленького водопада. В лучах заходящего солнца озерко под водопадом светилось розовыми и малиновыми отблесками. Кругом стояла благодатная тишина, но Джеси вся кипела от вида Люка, который готовил ужин, не обращая на нее ни малейшего внимания.

Они молча поели. Затем Люк ушел за кусты и там лег спать, а Джеси постелила одеяло у догорающего костра.

Невидимая рука швырнула на бархатный полог неба тысячи бриллиантов. Где-то завыл койот. Джеси больше не пугали ночные звуки, но она чувствовала себя бесконечно одинокой, и на глазах у нее выступили слезы. Поскорее бы заснуть, молила она, забыть все эти горькие мысли. Ей уже начинало казаться, что Люк прав. Может быть, и в самом деле лучше прекратить поиски матери и вернуться домой.

Она попыталась думать о Майкле. Ее сердце так и не сказало ей, что она его любит, но это уже не представлялось важным. Главное — уехать подальше от Люка. Джеси надеялась, что, думая о Майкле и о той обеспеченной жизни, которую он ей обещал, она найдет успокоение от своих душевных терзаний.

Но о Майкле думать не хотелось.

Джеси снова и снова вспоминала, как ее с первой же встречи потянуло к Люку. Казалось, они знали друг друга всю жизнь. И то, что они принадлежали к разным мирам, как будто совершенно не препятствовало их слиянию — и телесному, и духовному.

И туг Джеси в голову пришла освежающая, как дуновение прохладного ветерка, мысль: если завтра им суждено расстаться, почему бы не провести последнюю ночь вместе, чтобы было что вспоминать всю оставшуюся жизнь?

Опасаясь, что если она промедлит, то у нее не хватит на это решимости, Джеси встала и пошла к Люку.

Она знала, что он тоже не спит. Он лежал на спине, глядя в темное небо и глубоко задумавшись.

Джеси села рядом с ним и потрогала его плоский твердый живот. Люк вздрогнул, но не издал ни звука.

И тогда она сказала ему о решении, которое приняла за секунду до этого:

— Я сдаюсь, Люк. Поеду домой. Я так и не узнаю, нашла бы я свою мать и что бы из этого вышло, но я заставлю себя думать, что она еще жива и что ей лучше там, где она есть, что ей лучше не знать обо мне.

— И ты выйдешь замуж за человека, который тебя ждет? — тихо спросил Люк.

— Он будет мне хорошим мужем. А я постараюсь стать ему хорошей женой. Это мой мир. Но сегодняшнюю ночь… — она помедлила и твердо проговорила: — я хочу провести в твоем.

Люк знал, что она этим хочет сказать, и он тоже этого хотел. Он сел, осторожно стянул ей через голову кожаное платье. Джеси помогла ему раздеть себя. Их взоры встретились в лихорадочном предвкушении.

Люк снял армейские брюки и притянул ее к себе на одеяло.

Он стал медленно гладить ее тело, а Джеси отвечала тихими вздохами удовольствия. Как ему хотелось броситься на нее, как пума на кролика, сожрать ее, утолить свой огромный голод. Но Люк сдерживался, наслаждаясь каждой частичкой ее тела, каждым прикосновением, каждой лаской.

Джеси гладила его грудь, разжигая в нем страсть, а когда ее рука спустилась ниже и стала нежно ласкать отвердевшую мужскую плоть, Люку пришлось напрячь всю свою волю, чтобы немедленно не овладеть ею.

Джеси чувствовала, как он ее хочет, чувствовала, как в ней тоже нарастает желание. Люк начал целовать ее грудь, сначала одну, потом другую. Обхватив ладонями ее ягодицы, он то прижимал, то отпускал ее и наконец проскользнул между ее ног. Не в силах больше терпеть, Джеси вдруг взяла в руку его горячий член и ввела внутрь себя.

Счастливо потрясенный, Люк перекатился на спину, и Джеси оказалась верхом на нем. И начала медленно двигаться вверх и вниз. Он не мешал ей устанавливать свой собственный ритм.

Выгнув спину, Джеси стонала от наслаждения. Каждый нерв в ее теле кричал от счастья.

Люк держал ее за талию, вонзаясь в нее все глубже, и, когда почувствовал содрогания внутри ее тела, понял, что она приближается к вершине. Он перекатил ее обратно на спину и приподнялся на вытянутых руках, чтобы видеть ее лицо в минуту божественного восторга.

Когда все кончилось, когда они лежали в объятиях друг друга, а голова Джеси покоилась у него на плече, Люк с любовью поцеловал ее в лоб и благоговейно прошептал:

— Сегодня небо на минуту поменялось местами с землей…

Глава 22

Терпение у всех было на исходе. С каждым днем люди Майкла все громче роптали. Прошла уже почти неделя с тех пор, как трое индейцев, заставив их два дня идти на север, потом остановились около быстрой речки и жестами объяснили им, что здесь они должны разбить лагерь и ждать предводителя.

— Сколько можно ждать? — проворчал Пит, допивая кофе. — У нас кончается продовольствие. Еще осталось немного бобов, а потом — зубы на полку, если только мы не начнем есть ящериц или чем там питаются эти краснокожие. И ни на минуту не спускают с нас глаз, черт бы их побрал.

Он злобно покосился в сторону сидевшего на скале и наблюдавшего за ними индейца.

— Ладно, не кипятись, — ответил Майкл. Ему тоже надоело здесь околачиваться, но он готов был на все, лишь бы найти Джеси и вызволить ее из беды.

Джо Клайдер толкнул Пита локтем.

— Мы тут посоветовались, — заявил Пит Майклу, — и решили, что надо все бросать и ехать домой. Хоть ты и обещал нам большие деньги и от таких денег трудно отказываться, нам не хочется ввязываться в индейскую междоусобицу. Нас ведь всего пятеро.

— Я и сам умею считать, — отрезал Майкл. — И мне казалось, что у нас уговор.

— Уговор уговором, но нам надоело ждать у моря погоды. Это действует на нервы. Что-то тут не так.

— Ну тогда уезжай. — Майкл махнул рукой. — Забирай людей и уезжай. Мне осточертело слушать ваш скулеж.

Джо, угрожая, стал подниматься, но Пит велел ему сидеть на месте.

— А ты как же? — спросил он Майкла. — Поедешь с нами?

— Без Джеси я никуда не поеду.

— Но это же самоубийство! Если мы уедем, эти проклятые индейцы просто со злости тебя застрелят. Да и какой им прок от одного человека? Поехали с нами, Майкл. Здесь тебя ждет только смерть.

Майкл пожал плечами:

— Ну и пусть. Все равно мне нет жизни без Джеси.

Раздался недовольный ропот. А Пит воскликнул:

— Да нет такой бабы, за которую стоило бы умереть! В конце концов она убежала от тебя с другим. Она…

Майкл бросился на него, схватил за горло и швырнул на землю.

— Я не позволю так о ней говорить, слышишь? Давайте, уезжайте! Мне такие трусы не нужны.

Сердце бешено колотилось у него в груди от ярости.

Наблюдавшие за ними индейцы переглянулись: чего это белые вдруг учинили драку?

— Деньги свои вы получите, — сказал Майкл. — Мой банкир в Атланте вам заплатит. Но уж никакого дополнительного вознаграждения не ждите — получите, как мы первоначально договорились. Все, я вас больше не держу.

Он пошел от костра, понурив голову, опустив плечи и засунув руки в карманы.

— Совсем спятил, — сказал Уолтерс. — Хочет подохнуть — пусть подыхает. А я уеду хоть сейчас.

Джо Клайдер и Этан Террел пробурчали, что они тоже готовы ехать, но Пит смотрел вслед Майклу и думал о том, как же сильно он любит ту женщину.

— Не знаю, мне не хочется бросать его одного.

Стерн выпучил на него глаза:

— Что ты несешь?

— Я только сейчас понял, что его с места не сдвинешь. А уж теперь, когда мы так далеко заехали, нехорошо его покидать. Да и денег он нам обещал много. Не хотелось бы от них отказываться.

— А если нас убьют? — воскликнул Этан.

Пит покачал головой:

— Не думаю. Мы метко стреляем. Все пятеро.

— Но мы же не знаем, сколько заявится индейцев, — убеждал его Этан. — И потом, мы же вчера договорились, что уедем.

— Но я думал, он поедет с нами. Без нас ему крышка. Так что я считаю, надо остаться.

— А что? — откликнулся Стерн. — Может, подождем еще денек? Если ничего не произойдет, не исключено, что он надумает ехать с нами.

— А если не надумает, свяжем его и увезем силой. Согласны? — спросил Пит.

Но Джо Клайдер его не слушал. Побледнев, он глядел на скалу, где стояли уже не три индейца, а добрая дюжина. Лица у всех были размалеваны желтой и красной краской.

— Кажется, дождались, — тихо проговорил он.

Остальные проследили за его взглядом, и по спине у них поползли мурашки. Когда же один из индейцев, крупный мужчина в головном уборе, украшенном рогами бизона, стал спускаться вниз, они сгрудились вокруг Майкла, держа руки на кобурах пистолетов.

— Это, видать, их вожак, — прошептал Пит.

Черный Змей окинул белых бесстрастным взглядом. В глазах у них стоял страх. Неудивительно — ведь они не знают, чего ждать. Но он углядел в них и мужество — они явно были готовы выхватить оружие и защищаться до последнего вздоха.

— Я — вождь, Черный Змей, — заявил он, прижимая кулак к широкой голой груди. — Кто из вас требует возвращения белой женщины, которую держит в плену мой враг?

— Я, — сказал Майкл и твердо посмотрел в глаза Черному Змею. — И прежде всего я требую ответа на один вопрос. Зачем вы просите у нас помощи, чтобы ее выручить, когда вы сами же ее и похитили?

Мужество Майкла не произвело на Черного Змея особого впечатления, и он глумливо ухмыльнулся:

— Это верно. И если бы ее не украл мой враг, Воющий Волк, который принял имя белого человека, Люк, — пренебрежительно добавил он, — она была бы моей женщиной, и я бы получал удовольствие от нее каждую ночь. Я, а не Воющий Волк.

Майкл понимал, что индеец говорит с ним издевательским тоном, чтобы выяснить, как с ними себя вести. И холодно сказал:

— Тогда я охотился бы за тобой и убил бы тебя.

Черный Змей откинул назад голову и расхохотался.

— Итак, ты хочешь отомстить Воющему Волку. Очень хорошо. Значит, ты будешь хорошо сражаться, когда мы нападем на их становище.

— А как ты докажешь, что не воспользуешься нашей помощью, а потом не заберешь ее себе?

— Зачем мне объедки Воющего Волка? — пренебрежительно бросил Черный Змей. — Мне она больше не нужна. Мне нужна кровь Воющего Волка. Я хочу, чтобы он и его сторонники умерли позорной смертью от рук белых людей. Тогда моя честь будет отмщена. И мое сердце успокоится, А ты получишь свою женщину. Это я тебе обещаю.

Майкл посмотрел на Пита, а Пит на остальных. Все были согласны на такую сделку.

— Хорошо, — сказал Майкл. — Мы поедем с вами.

— Выступаем на заре. Дорога займет несколько дней.

Черный Змей поднял кулак. Он едва сдерживал ликование. Скоро небо заговорит языком дымов, свидетельствующих о том, что он, Черный Змей, отомстил за смерть сына Большого Медведя и других команчей, убив белых людей, осмелившихся на них напасть. В живых останется только белая женщина, которую он сделает своей рабыней. Они снимут много скальпов, и имя Черного Змея будут произносить со страхом и уважением. А главное, другие команчи не будут его осуждать за убийство соплеменников.

— Погоди-ка!

Все посмотрели на Пита.

— Ты хочешь, чтобы мы убили всех? — спросил он Черного Змея. — Женщин и детей тоже?

Глаза Черного Змея сузились.

— Женщины сами умеют убивать. Они выбегут из вигвамов с ножами в руках. А из детей вырастут воины, которые будут мстить. Все должны умереть. Все до одного.

Он повернулся и ушел.

Пит смотрел ему вслед, озадаченно почесывая бороду.

— Не могу я убивать женщин и детей. По-моему, нам надо сматываться, как только мы найдем твою женщину. Нечего понапрасну лить кровь.

Он вопросительно посмотрел на Майкла.

Майкл согласился с ним, и все успокоились. Но он не сказал своим людям, что двух индейцев все же придется убить и что он сделает это сам.

Первым будет Черный Змей, потому что это он похитил Джеси из форта.

А потом он, Майкл, с наслаждением застрелит того, кто сейчас держит ее в плену, — Воющего Волка.

Они провели в чаду любви всю ночь, а когда заря развеяла поцелуями ночную тьму, затихли в объятиях друг друга, погруженные в мысли, которые не могли высказать вслух.

Джеси думала, что не хочет расставаться с Люком и что какая-то ее часть навсегда останется с ним. Но им надо расстаться — не то ходу назад уже не будет. Ее ждет Майкл, такой добрый, такой любящий. Она уже жалела, что уехала от него, что испытала блаженство, воспоминание о котором будет преследовать ее всю жизнь. Только бы Майкл не догадался, что ее сердце принадлежит другому.

Она поглядела Люку в лицо и увидела, что он тоже глубоко задумался.

— Что ты намерен делать?

Люк рассказал ей, что весной собирается увести свое племя в Мексику.

— Там очень красиво. Высокие горы и в них полно дичи. Прохладные зеленые леса и достаточно земли, которую можно обрабатывать. И главное — там мы найдем мир и сможем спокойно растить детей, давать им образование. Та жизнь, которой мы жили здесь, больше не существует. Нам надо построить новую жизнь в повой стране — или погибнуть. В резервацию я свой народ не поведу.

— Не поведешь и в бой, в котором все равно невозможно победить, — тихо сказала Джеси.

Люк нежно улыбнулся и отвел от ее лица прядь волос.

— Вся жизнь, Джеси, — это бой, в котором нельзя победить. В конце концов мы все умрем. Главное, как прожить те годы, что нам отпущены. Надо постараться прожить их счастливо.

— Счастливо… — задумчиво повторила Джеси. Это слово вдруг открыло ей что-то новое. — Я теперь поняла, что никогда не мечтала о счастье. Я просто не хотела быть несчастной.

Люк твердил себе, что не должен задавать ей вопрос, который жег его сердце, но не мог удержаться:

— Ты так и представляешь себе жизнь с мужем? Что ты не будешь несчастна?

— Наверное.

Джеси положила голову ему на плечо. Она не хотела об этом говорить.

Люк повернулся на бок и провел рукой по округлостям ее тела. Как приятно ощущать ее рядом!

— Зачем ты сюда приехала, Джеси? — вдруг спросил он.

Вопрос удивил Джеси.

— Ты же знаешь: чтобы найти свою мать. Зачем бы еще мне уезжать из родного дома в эту пустыню?

— У индейцев есть поговорка: будь осторожен, когда что-нибудь ищешь, — вдруг и в самом деле найдешь.

— Мелонга говорил мне то же самое. Я и сейчас не понимаю, что это значит.

— Поймешь, когда твое сердце будет готово это попять. А до тех пор эти слова ничего не будут для тебя значить.

Люк наклонился и прильнул к ней в долгом поцелуе. Время как будто остановилось. «Господи, хоть бы эта минута никогда не кончалась», — взмолилась Джеси.

Обнимая Люка, она думала, как бы было замечательно каждое утро просыпаться в его объятиях. Не важно, что они вместе всего несколько дней. Она уже понимала, что то чувство, которое их связывает, приходит к человеку нечасто. Может быть, ничего подобного в ее жизни больше не будет. При мысли, что они расстаются навсегда, ей на глаза навернулись жгучие слезы.

Когда Люк наконец оторвался от нее, он взял ее руку и приложил к своей груди, потом положил свою руку на грудь Джеси.

— Тебе надо возвращаться в свой мир, а мне — в свой. И хотя мы, наверное, больше никогда не увидимся, наши сердца прикоснулись друг к другу. Я никогда тебя не забуду.

— Я тоже.

Джеси притянула к себе его голову, и они опять слились в поцелуе, от которого у обоих защемило сердце. Джеси вскочила на ноги, чтобы Люк не увидел, что она плачет.

Но он знал — и ничем не мог ее утешить. Конечно, можно было бы рассказать ей о ее матери и попросить, чтобы она осталась жить с нею — и с ним. Но вдруг наступит день, когда она об этом пожалеет? Нет. Люк покачал головой. И стал потихоньку собираться в путь, дав Джеси время походить вокруг и справиться с собой. Нет, он не будет просить ее остаться. Это означало бы, что он отдал ей свое сердце. А пока он только позволил ей прикоснуться к нему.

Они тронулись в путь. Джеси сидела впереди Люка, и он крепко прижимал ее к себе. Ее лошадь шла сзади. Они почти не разговаривали. Говорить было не о чем. Все кончилось.

Она возвращалась в мир, из которого напрасно уехала.

А Люк вернется в тот мир, из которого никогда не сможет уехать.

Когда на землю легли багряные тени, они поднялись на холм, с которого открывался вид на реку Эджелину и городок Накогдочес. Люк показал на большое каменное здание:

— Отсюда отправляются дилижансы. Сейчас там темно и никого нет. Иди в гостиницу и сними на ночь номер. А утром спроси на станции человека по имени Говард Карсон. Скажи ему, что я твой друг и заплачу ему за твой билет. Он о тебе позаботится.

— У меня есть деньги.

Джеси с трудом сдерживала слезы. Надо скорее ехать, пока она не разрыдалась.

Люк не стал слезать с коня, но помог ей спуститься на землю. Ему было тяжело на нее смотреть, и он глядел вперед.

— Сделай так, как я тебе говорю. Твои деньги тебе понадобятся на еду. Лошадь оставь у Карсона вместо залога. А теперь поезжай — скоро стемнеет.

— Спасибо, — с трудом выговорила Джеси. — Желаю тебе долгой благополучной жизни, Люк. Прощай.

— Поезжай и смотри, — Люк в последний раз поглядел на нее, — не будь несчастлива.

И он грустно улыбнулся.

Джеси смотрела сквозь слезы, как он исчез в лиловых сумерках.

Ее ждала долгая дорога. Может быть, дилижанс отправится только через несколько дней и у нее будет время отдохнуть и купить себе одно-два платья. Хорошо бы. Она не очень спешила поскорее добраться до Джорджии. Ей придется рассказать Майклу все — но только не про Люка. Эту тайну она будет носить в своем сердце до могилы. Как мечту о том, чего на самом деле никогда быть не могло.

Въезжая в город, Джеси вытерла слезы. На улице стояли несколько мужчин, они с изумлением вытаращили глаза на молодую индианку, которая ехала одна. Но охваченная тоской Джеси не замечала ничего вокруг, пока один из них не крикнул:

— Ты что здесь делаешь, скво? Нам такие, как ты, не нужны.

Джеси пренебрежительно посмотрела на него и тут на доме, перед которым стояли мужчины, увидела объявление: «Сдаются комнаты».

— Я тебе что сказал… — Человек перебежал к ней через улицу. Его лицо дышало злобой. За ним подошли еще двое. — Ты что, не слышала, что скво нам тут не нужны? Убирайся по-хорошему, а то тебе не поздоровится.

— Я никакая не скво, — ледяным тоном ответила Джеси. — Я белая женщина. Собираюсь снять номер в этой гостинице, принять ванну, а потом найти где-нибудь поблизости магазин и купить себе платье. Тогда у меня будет вид белой женщины. Это вас устроит?

— Ну да, наверное, — неуверенно ответил мужчина. — Только, если вы не индианка, почему на вас это грязное кожаное платье?

Джеси усмехнулась:

— А вам-то какое до этого дело, мистер?

— Такое. По-моему, вы метиска.

— Нет. Мои родители оба были белые, — спокойно сказала Джеси, думая про себя: ну и болван!

— Значит, вы жили с индейцами. Так, что ли? Жили с дикарями и поэтому сами стали дикаркой.

— Даже если и так, вас это не касается, — сказала Джеси и слезла с лошади. Она привязала повод к перекладине и стала подниматься по ступеням.

Приятели допрашивающего ухмыльнулись: девчонка-то не из пугливых. Это взбесило его еще больше.

— Тогда сначала отмойтесь, а потом мы решим, можно ли вас пустить в город.

Джеси повернулась к нему:

— А если я похожа на индианку, то мне нельзя здесь быть? Почему это?

— Не нужны нам в городе краснокожие. Все они ворюги и убийцы. Индеец хорош только мертвый.

Его приятели одобрительно закивали.

Так вот что имел в виду Люк, когда говорил, что у ее матери, если она найдет ее и увезет домой, будет очень трудная жизнь. Да, все настроены против индейцев. Как это несправедливо и жестоко!

Джеси вдруг расхотелось идти в гостиницу. Она спустилась по ступенькам, отвязала лошадь и пошла, ведя ее на поводу, прочь из города. Позади раздался хохот мужчин, которые к ней приставали. Заночую в лесу, решила Джеси, а завтра найду того человека, Говарда Карсона. Если они с Люком друзья, он хорошо к ней отнесется и поможет ей… поможет ей что?

Джеси застыла. Что ее ждет в Редоуксе? И зачем она на самом деле приехала на запад?

Чтобы найти мать?

Джеси прижала руку к груди и с изумлением почувствовала, как от нее идет тепло. Словно Люк ласкает ее сердце, ее душу. Думает ли он сейчас о ней?

И тогда Джеси услышала шепот из самой глубины своего существа. Тепло распространилось по всему ее телу, кровь загорелась в жилах, и сердце вспыхнуло любовью. Вот он, тот сигнал, которого она так долго ждала! Но это была любовь не к Майклу.

Сердце говорило ей, что она любит Люка.

Луна вышла из-за облака с серебристым ободком, и тут Джеси поняла, что она искала не только мать, но и то, что называется счастьем, — и нашла его. Нашла то, чего раньше никогда не искала, считая, что оно ей недоступно.

Хватит у нее смелости схватить это счастье обеими руками?

Готова она бороться за него?

Войти в мир команчей будет нелегко, но ее матери это удалось. Она предпочла жизнь среди индейцев той жизни, к которой привыкла с детства, и отказалась вернуться домой, даже когда у нее появилась такая возможность. И хотя Джеси не была уверена, что сможет поступить так же, она знала, что должна попробовать. Если она уедет назад, в Джорджию, внутри нее останется пустота, которую ничто не сможет заполнить. Это будет несправедливо даже но отношению к Майклу, который не заслуживает такой участи: быть мужем женщины, втайне тоскующей о другом.

А самой себе она ничего не должна?

Не пора ли перестать отказываться от счастья лишь для того, чтобы избежать несчастья? Она рассталась с Люком всего полчаса назад, и уже у нее было чувство, что с ним осталась половина ее сердца. Каково же ей будет дальше?

Она этого и знать не хочет.

Джеси села на лошадь и галопом поскакала в том направлении, куда уехал Люк.

Тьма сгущалась, а луна то и дело скрывалась в облаках. Джеси почти не видела дорогу.

Что, если она его не найдет?

Что, если она потеряла его навсегда?

«Господи, не допусти этого», — отчаянно молилась Джеси. Она звала Люка, и на ее крики отвечало только унылое эхо…

Джеси остановилась. Ее окружала темная пустота, и она поняла, что Люка ей найти не удастся.

Он уехал. Вот теперь действительно наступил конец всему. «Господи, прости меня, но я не хочу жить!»

И вдруг облака на секунду разошлись, и в лунном сиянии Джеси, ахнув, увидела впереди на пригорке сидящего на жеребце Люка.

Люк тоже увидел ее и возблагодарил судьбу за то, что не смог заставить себя уехать, а оставался поблизости в тщетной надежде, что Джеси вернется.

Она соскочила с лошади и бросилась к нему, протягивая руки и повторяя его имя.

Люк тоже соскочил с жеребца и побежал ей навстречу. Схватив в объятия, он стал кружить ее вокруг себя. Потом осторожно опустил на землю и впился взглядом ей в лицо: Понимает ли она, что делает?

— Люк, я решилась, — прошептала Джеси. — Я не могу вернуться в Джорджию. Я поняла, что все это время искала тебя. Мое сердце наконец-то заговорило. Оно говорит, что… я тебя люблю.

Она прижалась головой к груди Люка и крепко обняла его.

— Ты уверена, маленькая? — тихо спросил он. Джеси притянула к себе его голову.

— Я уверена.

Тогда он поцеловал ее долгим страстным поцелуем, и, прижимаясь к нему, Джеси с благодарностью подумала о Мелонге: старый индеец был прав.

Ее сердце заговорило, и, слана Богу, она его услышала.

Глава 23

Они ехали на север по монотонной пустыне. Даже тень от облака на выжженной земле давала отдых воспаленным глазам. Почва была серой, растительности на ней почти не было, кроме островков шалфея, острой осоки или опунции.

По пути они видели стада бизонов, и Джеси шутя предупредила Люка, чтобы он не вздумал на них охотиться. Он ответил, что и не собирается: ему хотелось поскорее доехать до становища. Он обратил ее внимание на то, что быки сбросили почти всю длинную шерсть, а Джеси разглядела толстеньких теляток, которые шли вслед за матками.

Еды у них хватало. Люк подстрелил оленя, и несколько вечеров подряд они жарили свежее мясо. Когда они переходили через речки, Люк охотно останавливался, чтобы половить рыбу. И еще они непрерывно жевали жесткие степные сливы.

Наконец они добрались до Ред-Ривер, на берегу которой росли огромные тополя. У Люка рук не хватало, чтобы обхватить их беловато-серые стволы. В прохладной тени этих деревьев можно было отдохнуть от палящего солнца.

Но Люк и здесь не стал задерживаться: им надо быстрее добраться до зимнего становища и начать готовиться к зиме.

Они беспрерывно говорили — им хотелось как можно больше узнать друг о друге.

В какой-то момент Люк начал рассказывать Джеси о своем отце. Сидя на жеребце перед ним, Джеси с интересом слушала, как воинственный вождь становится миротворцем. А описание того, как они жили раньше, привело ее в ужас. Люк признался, что принимал участие в набегах на белые селения, убивал людей, сжигал их дома, уводил лошадей и скот.

— Не подумай, что я этим горжусь, Джеси, — сказал он. — Но пойми: я не знал другой жизни. Лишь окончив курс в школе миссионеров я дал клятву никого не убивать, разве что для самозащиты.

— Удивляюсь, как твой отец отпустил тебя в школу. Он ведь тоже не знал другой жизни. Так зачем ему понадобилось давать тебе образование, ведь оно могло изменить тебя до неузнаваемости? Что заставило измениться его самого?

Люк не готов был рассказать Джеси, как было на самом деле, какое влияние на отца имела Солнечная Звезда.

— Отец был мудрый человек, — ответил он, осторожно подбирая слова. — Он понял, что мир меняется и что индейцы недолго еще смогут жить по-старому.

— Значит, он боялся, что рано или поздно белые поселенцы победят индейцев?

— Нет, он думал не так. Угроза племени команчей шла от них самих. Мы испытали себя в столетней войне с испанцами и чужими племенами, и мы победили. Все наши воины были сильны, хитры и отважны и не боялись смерти. Мы знали каждый уголок нашей земли и давали бой тогда и там, где нам было выгодно. Техасцы боялись и ненавидели нас. Нет! — Люк покачал головой. — Отец не боялся, что наше племя побелят. Но нас ослабляли внутренние распри.

— Ты имеешь в виду таких, как Черный Змей?

— Отчасти. Видишь ли, команчи разделились на несколько групп, каждая со своим вождем. Единого предводителя у нас не было. А значит, невозможно стало объединяться для борьбы с другими племенами или с чужеземцами. У нас не было организованной армии, а только отряды, каждый из которых вел собственную войну. Так обстоит дело и сейчас. Потому-то нас в конце концов и победят, и потому я увожу своих людей в Мексику. Наша слабость в том, что мы всегда вели кочевой образ жизни. Пора нам научиться оседлости.

— В Мексику! — с восторгом сказала Джеси, предвкушая ожидающую ее новую жизнь, отличную от всего, что она знала раньше. Но потом ее лицо затуманила тревога. — А что будет, когда мы доберемся до вашего становища? Как отнесутся ко мне твои соплеменники?

— Поначалу они решат, что ты моя пленница.

— Что это значит? Я буду жить в твоем вигваме, буду… твоей женой?

А что, если у Люка уже есть жена, вдруг подумала Джеси. Даже несколько. Мелонга говорил, что среди индейцев нередко многоженство, но она об этом вспомнила в первый раз.

Люк решил ее поддразнить:

— Вообще-то нам разрешается иметь несколько жен. Воину достаются в наследство младшие сестры его жены, и он всегда может украсть женщину из чужого племени. Кроме того, братья могут одалживать друг другу своих жен.

— У тебя есть братья? — обеспокоенно спросила Джеси.

— Нет. — Люк с трудом удерживался от смеха. — А у тебя есть сестры?

— Нет. — Джеси повернулась и увидела улыбку у него в глазах. — И других жен у тебя тоже нет, правда? А то бы ты не вез меня к себе в становище: ты же знаешь, что я никогда не соглашусь жить в гареме.

— Что такое гарем? — спросил Люк.

— Это когда у человека несколько жен. Иногда их называют наложницами. Ну, в общем, любовницы. Словом, мужчина содержит нескольких женщин и спит с ними по очереди.

— Нет, гарема у меня нет. И жены тоже нет. Но тебе придется тайком прокрадываться ко мне в вигвам по ночам, когда все будут спать. У нас такой обычай.

Джеси засмеялась:

— И не подумаю. Одно дело — предаваться любви в лесу, где никто про это не знает. А красться в вигвам мужчины ночью, опасаясь, что тебя кто-нибудь увидит, — на это способна только женщина легкого поведения.

— Вовсе нет. Таков обычай, и девушки к нему привыкли. Интимная жизнь до брака у нас не поощряется, но и не наказывается, потому что мужчина никогда рано не женится. Сначала он должен заслужить репутацию воина и охотника. Тогда он сможет взять в жены девушку, которая ему приглянулась. Так что юноши и девушки ночью ходят друг к другу.

— И ты считаешь, что я должна буду делать то же самое?

— Придется, пока мы не поженимся. Мне к тебе приходить запрещает обычай.

Джеси решила переменить тему разговора. У него еще будет возможность убедиться, что она не намерена прокрадываться по ночам в вигвам мужчины. Нет уж!

— А твоя мать жива?

— Да, — сказал Люк. Он считал Солнечную Звезду матерью.

— Как ты думаешь, как она ко мне отнесется?

Солнечная Звезда, конечно, будет в восторге, но Люк не стал говорить этого Джеси.

— Она не вмешивается в мои дела, — уклончиво ответил он.

«Вот вру-то», — улыбаясь про себя, подумал он. В отличие от матерей-индианок она никогда не скрывала от него, если была им недовольна.

— Как ее зовут? — несколько успокоившись, спросила Джеси.

— Солнечная Звезда.

— Красивое имя. Ты на нее похож?

— Нет. Она мне не родная мать. Моя мать умерла. Отец женился на Солнечной Звезде, когда я был совсем маленьким.

— А других детей у них не было?

— Нет.

Тут Люк увидел кролика и, решив прекратить нежелательный разговор, соскочил с лошади и бросился вдогонку за их убегающим обедом.

В ту ночь они развели костер на открытом месте. Утолив страсть, они лежали на спине, глядя на черный бархатный полог, который раскинула над ними природа. И вдруг по нему прочертила путь падающая звезда. Джеси радостно вскрикнула. Ей никогда раньше не приходилось наблюдать столь длинный путь падающей звезды, но никогда и не приходилось видеть весь небосвод от горизонта до горизонта.

Люк улыбнулся ее восторгу. Он и сам испытывал невыразимое счастье. Джеси заразительно радовалась всему новому, и он предвкушал удовольствие, которое получит, знакомя ее со своим миром.

Джеси не утомил долгий путь на север. Им с Люком все время было о чем говорить. Она спрашивала его, как называются встречающиеся растения и животные, а Люка интересовал Мелонга и то, чему он ее научил. Расспрашивал он и о том, как она жила в Джорджии, но никогда не упоминал ее жениха. Часы проходили в тихой радости взаимного узнавания, и они все больше любили друг друга.

Вдруг как-то к вечеру Джеси увидела на горизонте дымок.

— Это индейцы?

— Нет, это белые поселенцы. Наши друзья. Их фамилия — Тэрнедж. Мы однажды спасли их от индейцев-тонкава, и теперь они живут спокойно, потому что дружественно относятся ко всем местным племенам, ко всем проезжим. До нашего становища остался лишь день пути. Мы сегодня заночуем у них. Может быть, у миссис Тэрнедж найдется для тебя чистое платье.

Мысль о ванне, чистой одежде и приготовленной на плите пище восхитила Джеси.

— Поехали быстрей! — воскликнула она.

Когда они поднялись на холм перед домом, на крыльцо стали выходить люди. Люк помахал им рукой, и они принялись махать в ответ. Два мальчика и девочка сбежали по ступеням. Мужчина в комбинезоне и клетчатой рубашке обнимал за плечи женщину в зеленом ситцевом платье. Оба улыбались при виде давнего и дорогого друга. Рядом стояли два сына-подростка и старшая дочь.

— Рады тебя видеть, Люк. Давненько ты у нас не бывал, — сказал мужчина, когда Люк и Джеси въехали во двор. — А это кто с тобой? — настороженно спросил он.

— Только не подумай плохого, Сайлас. Она едет со мной по доброй воле. Ее зовут Джеси. Джеси, познакомься с Сайласом Тэрнеджем и его супругой Мартой. А как зовут их многочисленное потомство, я не помню.

Марта перечислила имена детей, но Джеси их тоже, конечно, не запомнила. Когда Джеси слезла с лошади, Марта обняла ее.

— Здравствуй, детка. Друзья Люка — наши друзья. Он отличный парень. Спас нам жизнь. Но откуда ты взялась? — Она отодвинула Джеси на расстояние вытянутой руки и воскликнула: — А ведь ты похожа…

— Марта! — резко одернул ее Люк. Все удивленно посмотрели на него, и он понял, что его резкость подозрительна. Но что ему оставалось делать, ведь Марта явно хотела сказать, что у Джеси такие же глаза, как у Солнечной Звезды. Этого допустить было нельзя. Он заставил себя улыбнуться и сказал: — Я надеялся, что Джеси сможет вымыться в ванне. И может, у тебя найдется для нее платье? Конечно, если вы не возражаете, чтобы мы остановились у вас на ночь.

— Не говори глупостей! Сам знаешь, что не возражаем. Джеси уложим с девочками, а ты будешь спать, как всегда, в сарае. Не знаю, почему тебе это нравится.

Марта позвала Джеси с собой, но Люк кивнул старшей дочери.

— Отведи Джеси в дом, — сказал он. — Мне нужно поговорить с твоей мамой.

Джеси была так взволнована встречей с друзьями Люка, что не обратила внимания на его странное поведение. Она пошла за пятнадцатилетней Мирой. Как только они зашли в дом, Люк отвел в сторону Марту и Сайласа и все им рассказал.

Марта вытерла глаза углом фартука.

— Господи Боже мой, как же будет счастлива Солнечная Звезда! После стольких лет встретить дочку, которую считала погибшей! Хотела бы я увидеть ее лицо, когда она об этом узнает. Благодарение Всевышнему.

— Но я не уверен, что Джеси ее дочь, — сказал Люк. — Хотя похоже, что это так.

— Да, очень похоже, — согласился Сайлас. — Конечно, у Солнечной Звезды после стольких лет, проведенных на солнце, такая же медно-красная кожа, как у всех вас, и, конечно, годы, как бывает со всеми, унесли ее красоту. Но когда я посмотрел этой девушке в глаза, я увидел Солнечную Звезду. Тут и сомнений быть не может. Само собой, Джеси ее дочь.

— Но вы пока ничего ей об этом не говорите. Я хочу сначала подготовить Солнечную Звезду.

— Ну что ж, правильно, — сказала Марта. — Она будет рада видеть вас обоих. Ваши тут недавно проходили. Мы, как всегда, дали им поужинать, и Солнечная Звезда сказала, что с нетерпением ждет, когда ты их догонишь. Как она тебя любит, Люк. И как будет прекрасно, если вы будете жить одной семьей. Разве что… — Марте не хотелось задавать этот вопрос, но она все же спросила: — Разве что Джеси собирается забрать мать и увезти ее с собой? Я знаю, что тебе это не понравится. И другим вашим индейцам тоже.

— Джеси будет жить с нами, — с гордостью сказал Люк.

Марта еще всплакнула, но тут же вытерла слезы и пошла помочь Джеси вымыться и приодеться перед встречей с матерью, о которой та и не подозревала.

Люк предстал Джеси в новом свете, когда она увидела, как дружелюбно, с каким уважением относятся к нему Тэрнеджи. Ее заинтересовал также их дом. Степы были сложены из цельных бревен, а щели между ними промазаны глиной. Крыша — из досок, на которых лежали шесты с грузом. Пол был земляной. Две отдельные комнаты соединялись крытым проходом без стен, который, как ей объяснила Марта, они называли «собачья дорожка».

На широкой передней веранде хранились лошадиная упряжь, орудия, бочки, седла. С одной стороны дома был навес. В кухню проходили по задней веранде.

Оказалось, что Джеси и Мира одного размера, и Мира одолжила ей платье из мягкого муслина персикового цвета. Когда Люк увидел отмытую и принаряженную Джеси, у него перехватило дыхание. Он не мог отвести глаз от ее прелестного лица, обрамленного распущенными по плечам черными шелковистыми волосами. Марта и Сайлас переглянулись. Им стало ясно, что Люк без памяти влюблен в Джеси.

На ужин Марта подала жареного тетерева, тушеную репу, вареные кукурузные початки и кукурузные лепешки. Люк поделился с Тэрнеджами своими планами увести племя весной в Мексику. Поужинав, они с Сайласом вышли на веранду и, пока женщины убирали со стола, курили сигары и беседовали, попивая подогретый сидр.

Марта же рассказывала Джеси, какое хорошее образование получил Люк и как трудно помнить о том, что он команчи, особенно когда надевает армейскую форму. Но она старательно избегала упоминать его мачеху и немного растерялась, когда Джеси сказала:

— Надеюсь, его племя примет меня. Особенно его мать. Вы хорошо ее знаете?

— Да, хорошо, — ответила Марта, яростно скребя уже вымытую кастрюлю. — Она замечательная женщина. И врачевательница отличная. Они проезжали тут прошлой осенью, как раз когда мой младший сынишка Билли заболел крупом. У нее были с собой листья лаконоса, и она заварила их кипятком и стала поить его этим настоем. А на грудь положила припарки из ягод камфоры. Ничего не скажешь, свое дело она знает. Ну, пошли к мужчинам.

Марта повесила полотенце на гвоздик и поспешила из кухни. Ей не хотелось отвечать на расспросы Джеси.

Джеси недоуменно глядела ей вслед. Кажется, разговор о матери Люка расстроил ее? С чего бы это? Может быть, она думает, что Солнечной Звезде не понравится, что он привез домой женщину? Может, она уже выбрала ему невесту?

Ладно, решила Джеси, складывая полотенце, не стоит заранее об этом беспокоиться. Постараюсь ей поправиться.

Джеси вышла на веранду. Освещенный фонарем Люк слушал Сайласа с застывшим от гнева лицом. Тот рассказывал ему, что солдаты напали на северную группу команчей, когда те возвращались после дружественных переговоров с правительственными чиновниками:

— Они остановились на ночевку около деревни индейцев-уичито на берегу Раш-Спрингс, и тут на них без предупреждения напал отряд кавалерии под командованием капитана Ван-Дорна. С ними было больше ста индейцев из резервации Бразос. Они убили около пятидесяти команчей, захватили почти триста лошадей. Остальные команчи рассеялись кто куда.

— Дьявол! — пробурчал Люк и стал ходить взад и вперед по веранде.

Марта, которая не любила слушать про такое, встала и кивнула Джеси: дети уже уложены, пора и нам ложиться. Но Джеси притворилась, что не заметила ее знака: ей хотелось выслушать Сайласа до конца. Если она собирается жить с индейцами, ей надо знать как можно больше про то, что с ними происходит.

— Как это Ван-Дорн не знал о совещании индейцев с чиновниками? — выкрикнул Люк. — Вот почему наш народ и считает, что белым нельзя доверять.

Сайлас затянулся сигарой.

— Ну, во всяком случае, Ван-Дорн был ранен. И Росс, предводитель индейцев из Бразоса, тоже. Ночью к нам пришли двое из оставшихся в живых команчей. Марта их перевязала и накормила. Они сказали, что дела плохи. Что команчам остается пли умереть с голода, или устроить набег. Я им говорил, что тогда техасцы еще больше на них обозлятся, но они не хотели слушать. Слишком уж им туго приходится, особенно в резервациях. Если бы не армия, на них нападали бы вооруженные отряды белых поселенцев. Говорят, индейцев, живущих в Бразосе, собираются переселить на север в резервацию Уичито около форта Кобб.

Люк ударил кулаком по ладони:

— Я не допущу, чтобы это случилось с моими людьми. Весной мы уйдем на юг. В резервацию нас не загонят.

Марта тихо кашлянула, намекая Сайласу, что пора кончать этот тяжелый разговор и ложиться спать. Он попрощался с гостями и пошел вслед за ней.

Марта не была глупа и отлично понимала, что в пути Люк и Джеси спали, как муж с женой. Но в своем доме она этого не позволит: они живут по христианским обычаям. Впрочем, молодые люди наверняка и не ждут от нее никаких послаблений.

— Идемте, милочка, — позвала она Джеси. — Я постелила вам с девочками в другой половине.

— Сейчас приду, — вежливо отозвалась Джеси.

Марта оставила их на несколько минут наедине. Пытаясь успокоить Люка, Джеси положила ему руку на плечо:

— Может, стоит отправиться в Мексику прямо сейчас? Если дела так плохи, наверное, не надо ждать до весны?

— Нет, надо, — раздраженно отозвался он. Его не она рассердила, а то, что рассказал ему Сайлас. — Зиму надо переждать здесь. Я пошел в сарай. Приходи ко мне, когда все заснут. Под утро вернешься.

Он сбежал по ступенькам и исчез за углом. Джеси смотрела ему вслед. Нет, она к нему не пойдет. Вдруг девочки проснутся и увидят, что ее нет? Или Марта с Сайласом услышат, как за ней закрывается дверь? Ей не хотелось, чтобы они плохо о ней думали.

И потом, пора Люку попять, что она вовсе не собирается выполнять каждую его прихоть.

Глава 24

Марта нервничала. Засунув в духовку противень с рассыпчатыми лепешками и поджаривая толстые куски ветчины, она старалась не думать о том, какой важный день это будет для Джеси. Ее беспокоил Люк: она никогда не видела его таким мрачным. Спросить его, что случилось, она не решалась. Улегшись спать, они с Сайласом долго говорили о том, что ему, наверное, придется нелегко; как бы он себя ни обнадеживал, Джеси вряд ли согласится жить с его племенем. Они слишком мало ее знали, чтобы судить, серьезно ли она любит Люка и сможет ли стать настоящей женой индейца. «Ничего не поделаешь, — думала Марта, разбивая яйца в сковородку, — это его жизнь, и нам с Сайласом лучше в нее не вмешиваться».

После завтрака все Тэрнеджи вышли на крыльцо проводить Люка и Джеси.

— Ты помнишь, как подавать дымовые сигналы? — спросил Люк Сайласа. — Если с вами что-нибудь случится, подай сигнал. Я возьму людей, и мы прискачем на помощь.

Сайлас пожал ему руку.

— Не сомневаюсь, что ты прискачешь, но мы здесь живем уже давно, и все индейцы знают, что мы мирные люди и что у нас всегда можно найти еду и пристанище. Думай лучше о себе и своей женщине. — И он улыбнулся Джеси.

Марта обняла Люка и шепнула ему на ухо:

— Надеюсь, что все сложится так, как ты хочешь.

Ничего не ответив, он пошел к выходу.

Они переехали вброд реку и направились дальше на север. Люк упорно молчал, и Джеси решила, что он сердится на нее за то, что она не пришла к нему ночью. И решила игнорировать его плохое настроение.

Ей было невдомек, что он рисует в уме картины встречи Джеси с ее матерью и не может думать ни о чем другом. Джеси ехала на своей лошади: Люк хотел успеть до ночи добраться до становища. Марта дала им с собой провизии — оставшиеся от завтрака лепешки и несколько кусков холодного жареного тетерева. Они ели на ходу и останавливались только по нужде и чтобы напоить лошадей.

Солнце начало склоняться к горизонту, окрасив небо и землю в янтарно-розовые тона. Весь день Люк открывал рот лишь для того, чтобы предупредить Джеси об опасных участках дороги. Это рассердило Джеси. Неужели он всегда так будет реагировать, если она откажется ему повиноваться? Усталость наложилась на раздражение, и она наконец выпалила:

— И долго ты еще будешь дуться за то, что я не пришла к тебе ночью?

— Я не дуюсь, — бесстрастно отозвался Люк.

— Тогда почему ты со мной весь день не разговариваешь? Что случилось?

Ей вдруг пришло в голову, что Люк, быть может, уже сожалеет о том, что везет ее с собой. Ведь для того чтобы она сумела приспособиться к такой непривычной жизни, от них обоих потребуется максимум терпения и уступчивости и от всех его соплеменников тоже. А может быть, дело вовсе не в этом. Может, в становище его ждет невеста и он боится встречи с ней?

Люк искоса глянул на нее и увидел, что она встревожена.

— Меня просто одолевают заботы, Джеси. Они не имеют к тебе ни малейшего отношения, — солгал он, чтобы успокоить ее. — Но конечно, жаль, что ты не пришла ко мне ночью, — добавил он.

— Я боялась, что кто-нибудь услышит, как я выхожу из дома.

— Тебя и сегодня ночью кто-нибудь может услышать. Все равно приходи. Я привык спать, держа тебя в объятиях.

И он улыбнулся ей теплой улыбкой.

Джеси не была уверена, что придет к нему этой ночью, — впрочем, в эту минуту она ни в чем не была уверена.

Люк увидел, что лицо у нее все еще озабоченное.

— Тебе многое покажется непривычным, Джеси. Мы оба это знаем. Боюсь, что тебе нелегко будет приспособиться к новой жизни. Но не тревожься. Я буду тебе помогать. И ни за что с тобой не расстанусь.

Глаза Джеси засияли — ведь их ждут еще много-много радостных завтра. Успокоившись, она сказала:

— Когда я оглядываюсь назад, Люк, я понимаю, что моя прежняя жизнь тоже не была легкой: я пыталась убедить себя, что люблю человека, которого не любила. А сейчас я нашла свою настоящую любовь, и я тоже ни за что с тобой не расстанусь.

Ее красивое лицо дышало беззаветной любовью.

— Поди ко мне, — севшим голосом сказал он, ухватив повод ее лошади и подтягивая ее к своему жеребцу.

Их губы встретились в обжигающем поцелуе, который был молчаливой клятвой любви. Джеси прильнула к нему и почувствовала привычный трепет желания. Но заставила себя предупредить его:

— Так мы не доберемся до становища и к утру.

— Ладно, только приходи ко мне ночью.

Люк еще раз поцеловал ее. Он поверил, что она и в самом деле никогда не расстанется с ним.

Ударив жеребца пятками, он послал его в галоп.

Они приближались к концу одного путешествия… и началу другого.

Айрис посмотрела в варочный мешок, который она сделала, прикрепив к четырем шестам внутреннюю оболочку желудка бизона. Мешок новый и будет годиться для приготовления пищи дня три-четыре, пока не раскиснет от жара. Тогда и его съедят. А пока Айрис варила в нем похлебку. Она бросила в мешок несколько раскаленных в костре камней размером примерно в кулак, и вода закипела. Тогда она положила мясо и луговую репу.

Сама она не была голодна, но помогала другим женщинам, которые были замяты обработкой добычи охотников. Им предстояло освежевать оленей и бизонов и нарезать мясо для вяления, а также обработать шкуры, из которых потом сошьют одежду и одеяла. И сделать это необходимо быстро, потому что мужчины опять отправились на охоту и через день-два вернутся с новой добычей, которую тоже надо будет обработать, чтобы сделать запасы на зиму.

Айрис хотела попробовать похлебку и тут услышала голос Золотого Лося, которого мужчины оставили охранять становище:

— Он вернулся, Солнечная Звезда! Он едет!

Айрис отложила деревянную ложку и вытерла руки. Наконец-то можно перестать тревожиться за Люка. Она всегда волновалась, когда его не было, но теперь он вернулся, чтобы провести в становище зиму. Но тут подошел Золотой Лось, и она заметила какое-то странное выражение на его лице. Кажется, не все в порядке.

— В чем дело? — спросила она. — Он ранен?

Айрис хотела подняться на скалу, откуда ей было бы видно Люка, но Золотой Лось удержал ее.

— Он не ранен.

Айрис облегченно засмеялась.

— Тогда почему у тебя такой встревоженный вид? Почему ты не радуешься, как я?

Она опять двинулась в направлении скалы, но Золотой Лось взял ее за руку.

— Что с тобой? Отпусти меня!

— Я должен тебя подготовить. Он не один.

— С ним люди? Что, отщепенцы решили вернуться назад?

Айрис не понимала, с кем еще мог приехать Люк.

Золотому Лосю не хотелось говорить ей правду. Люк, видимо, едет с той самой женщиной, которая была в форту. Как и все в становище, Золотой Лось был очень привязан к Айрис, и ему становилось горько при мысли, что она может покинуть их.

— С ним женщина.

Айрис улыбнулась. Эта новость ее не удивила. Она полюбит эту женщину, если ее любит Люк.

— А откуда она, не знаешь? Она команчи?

Подошли другие женщины — послушать, о чем толкует Золотой Лось. Они ахнули, когда он сказал:

— Нет, она белая.

У Айрис упало сердце. Неужели Люк похитил женщину? Нет, он не станет этого делать. Недаром же он учился в школе миссионеров. Он уже не дикарь и не способен похитить ни мужчину, ни женщину.

Несколько молодых незамужних индианок, которые мечтали выйти замуж за вождя, подняли громкий плач.

— Убери их, — сказала Айрис Золотому Лосю. — Пусть успокоятся.

У нее и так было достаточно забот, не хватало еще слушать их причитания.

— Вон они, — показал Золотой Лось.

Джеси ехала на жеребце за спиной Люка, обхватив его за пояс, и робко выглядывала из-за его плеча. Женщины с любопытством разглядывали ее. Она заметила, что волосы у них были откромсаны кое-как, а лица старательно разрисованы. Глаза обведены полосками красной краски. Раковины ушей тоже выкрашены красным, а на щеках намалеваны оранжевые и красные круги. Одеты женщины были в старые кожаные платья и мокасины до колен.

Но одна из них отличалась от остальных. На ней была вышитая бисером кожаная блуза с бахромой, длинная до щиколоток юбка и короткие мокасины. Глаза были обведены желтой краской, а на щеках нарисованы треугольники. Джеси, услышав, как эта женщина негромко воскликнула «Люк!», спросила:

— Это твоя мать?

— Да. — Люк, спрыгнув с коня, приказал Джеси: — Подожди меня здесь.

И направился к Солнечной Звезде.

Айрис увидела, что женщина и в самом деле белая и что она хороша собой. У нее были темные волосы и овальное личико, но издалека разглядеть ее как следует не могла.

— Мой сын, неужели ты взял белую женщину в плен? — с беспокойством спросила Айрис, когда Люк обнял ее. Она с трепетом ждала утвердительного ответа, но Люк отступил от нее на шаг и положил ей руки на плечи.

— Нет, мама. Она приехала по доброй воле.

Айрис вздохнула с облегчением. Как она могла усомниться в Люкс? Потом на него посыпались вопросы:

— Где ты с ней встретился? Как ее зовут?

Люк оглянулся. Джеси послушно оставалась там, где он ей велел. Тогда он взял Айрис за руку и отвел ее в сторону, чтобы их никто не слышал. Он видел озабоченное лицо Золотого Лося: тот явно догадался, кто такая Джеси.

Айрис опять заволновалась.

— В чем дело? Почему ты меня с ней не знакомишь?

— Сейчас познакомлю. — Люк взял Айрис за подбородок и посмотрел ей в глаза. — Но сначала я хочу тебе сказать, как ее зовут.

Айрис стало не по себе.

— Что ж, говори.

— Ее зовут… — Люк помедлил, потом выговорил: — Ее зовут Джеси.

Он ждал, что Айрис мгновенно отреагирует на это имя, но она только глядела на него непонимающим взглядом. Это имя ей ничего не говорило. Прошло столько лет… Она и забыла, что у нее была дочка Джеси.

— Очаровательное имя. И она, видимо, прелестная девушка. Познакомь меня с ней. Я очень рада за тебя, Люк. Честное слово, рада, хотя некоторые, возможно, не разделяют моей радости.

Она кивнула в сторону группы девушек, оплакивающих рухнувшие мечты.

Люк чувствовал на спине упорный взгляд Джеси. Она тоже, наверное, удивляется, почему он так долго не знакомит ее с матерью. Может быть, думает, что та приняла ее приезд в штыки?

— Ее зовут Джеси, — повторил Люк, делая упор на каждом слове. И, понимая, что больше тянуть нельзя, принялся объяснять Айрис: — Она приехала из Джорджии искать мать, которую восемнадцать лет назад увели в плен индейцы. Ее отец и братья были убиты. Выжили только она и ее тетка, сестра ее матери. Она вырастила Джеси как свою дочь. Звали ее Виолетта. Недавно она умерла…

Но Айрис его уже не слушала. Ее руки повисли, как плети, в глазах потемнело. Джеси… Виолетта… Эти имена едва пробивались сквозь грохот в висках. Она пошла к Джеси, которая все еще сидела на жеребце. Та изумленно глядела на нее. И тут все вокруг исчезло, как исчезает утренняя дымка в лучах солнца, и перед Айрис возникло прошлое: вот она отдает свою драгоценную малютку сестре покормить грудью, и та уходит подальше от лагеря и скрывается в зарослях шалфея. А потом… потом раздались крики… жуткие крики… выстрелы, замелькали томагавки и ножи, застонали люди, умирающие среди дыма и огня. Айрис вспомнила давний кошмар, но поняла, что ее мир не кончился той страшной бойней. Она думала, что потеряла все, но это не так. И мир вокруг словно озарился сиянием. Глядя в глаза этой девушки, она почувствовала, что смотрит в глаза собственной души.

— Девочка… Господи!.. Доченька…

Айрис едва сумела выговорить эти слова — сердце словно бы заполнило всю ее грудь и подступило к горлу. Она протянула к Джеси руки. По ее щекам текли слезы, размазывая намалеванные на бронзовых щеках треугольники. Губы дрожали, из груди рвались рыдания.

— Джеси, деточка, это ты? Милая, драгоценная моя, ты жива! Ты не умерла. Какое счастье!

Джеси на секунду оцепенела. Но тут же ожила, скатилась с лошади и стиснула мать в объятиях.

— Не верю, — шептала она. — Святый Боже! Не могу поверить! Этого не может быть…

Они обнимались и плакали, а Люк знаком велел женщинам возвращаться к своим делам и оставить Солнечную Звезду и Джеси наедине в эту самую счастливую минуту в их жизни.

Сам же подошел к Золотому Лосю.

— Зачем ты ее сюда привез? — нахмурившись, спросил Золотой Лось. — Она увезет Солнечную Звезду.

— Нет, они обе останутся здесь, — заверил его Люк.

— Ты заставишь девушку жить с нами? Против ее воли? — негодующе спросил Золотой Лось.

Люк похлопал его по плечу:

— Ты задаешь слишком много вопросов — ну прямо как женщина. Поезжай, помоги мужчинам охотиться и скажи им, чтоб быстрее возвращались: будем справлять свадьбу.

Золотой Лось завопил от восторга и побежал к своей лошади. Опершись руками о круп, он взлетел ей на спину и через несколько минут исчез в облаке пыли. Надо быстрее рассказать воинам эту замечательную новость — не только Солнечная Звезда нашла дочь, но и их вождь нашел себе жену.

Обливаясь счастливыми слезами, Айрис повела Джеси к себе в вигвам. Но тут Люк взял девушку за руку и сказал:

— Разреши мне минуту поговорить с ней, мама.

Он отвел Джеси в сторону и объяснил, почему скрывал от нее правду:

— Я знаю, что поступал нехорошо, но я тоже ее люблю, Джеси, я не хотел, чтобы она уехала с тобой. Тем более что у вас ее ждут одни унижения.

Джеси понимала его чувства, но мысль, что он хотел отослать ее назад, так и не сказав правды, глубоко ее ранила.

— Мне нелегко будет простить тебе это, Люк, — честно сказала она.

Он засмеялся и тихонько дернул ее за нос.

— А почему, думаешь, я ждал тебя возле Накогдочеса, маленькая? Если бы ты не вернулась — а я надеялся, что ты вернешься, — на Накогдочес в ту ночь совершил бы набег отряд, состоявший из одного отчаянного индейца. Я бы ни перед чем не остановился, чтобы вернуть тебя. И тогда моя мать рассердилась бы на меня за то, что я взял белую женщину в плен. Да я никогда в жизни не позволил бы тебе уехать, родная!

Ее залила волна теплого чувства. Какое счастье выпало ей на долю! Ей хотелось поцеловать его на глазах у всех, и Люк тоже с трудом удерживался от того, чтобы не сжать ее в объятиях.

— Ну иди, — сказал он, глядя на нее пылким взглядом. Надо дать им с Солнечной Звездой время заново пережить прошедшие восемнадцать лет, и тогда они начнут новую жизнь — все вместе.

Женщины быстро установили для Люка вигвам, принесли ему еды и питья. Наевшись оленьей похлебки с репой, он устало опустился на одеяла из мягких кроличьих шкур и заснул, мечтая о том, чтобы проснуться в объятиях Джеси.

Айрис не могла отвести глаз от Джеси, озаренной огнем костерка, горевшего у входа в вигвам. Неужели ей это не спится? Держа в руках медальон с дагерротипом, она выслушала рассказ дочери и сказала, что понимает Виолетту и может ее простить. У них с Джаддом не ладилась жизнь, и она боялась, что, узнав про смерть ребенка, которого они так ждали, он от нее уйдет. Разоблачить ее обман никто не мог, вот она и поддалась искушению.

— Но ты-то как нашла меня? — изумленно воскликнула Айрис. — Ты же ничего про меня не знала, кроме того, что какая-то женщина убежала из форта обратно к индейцам десять лет назад.

— Ладно, хватит обо мне, — со смехом отмахнулась Джеси. — Скажи лучше, почему ты убежала из форта. Никто не мог этого понять.

Она решила, что ей не к кому возвращаться, объяснила Айрис. А к команчам уже привыкла и считала их своими. Кроме того, она любила Люка, как родного сына, да, пожалуй, и к Большому Медведю тоже была привязана.

Они говорили и не могли наговориться. Джеси рассказала Айрис про Мелонгу, про то, как он помог ей добраться до форта Бэрд. Рассказала она и страшную историю про свое похищение Черным Змеем.

Лицо Айрис окаменело.

— Он не… обидел тебя? Так, как мужчина может обидеть женщину?

— Собирался, но я подмешала ему в виски яд, и он не успел.

— Как так?

Джеси объяснила про семена вьюнка и про то, что Мелонга открыл ей лекарственные свойства растений.

Этот рассказ произвел на Айрис большое впечатление.

— Видимо, ты унаследовала интерес к медицине от меня и моего отца. Я могла бы тебя научить еще многому…

Она замолчала, осознав, что они говорили только о прошлом и ни разу не коснулись будущего. Но, решив пока про это не упоминать, спросила:

— Расскажи, как ты жила в Джорджии. У такой красивой девушки, наверное, было полно кавалеров. Может быть, у тебя и муж есть?

— Нет, мужа нет, — ответила Джеси.

— А поклонник?

Джеси кивнула и рассказала ей про Майкла. Но не успела объяснить Айрис, почему так и не смогла сказать ему, что любит его.

— Если он просил тебя стать его женой, — перебила ее мать, — почему он позволил тебе отправиться в такое дальнее путешествие одной? Почему не поехал с тобой?

Джеси потупила глаза.

— Я уехала, не сказав ему.

— Понятно, — проговорила Айрис. Она поняла, что Майкл не одобрил бы желания Джеси найти мать и, наверное, не захотел бы, чтобы соседи узнали, что его будущая теща много лет прожила с индейцами.

«Должно быть, мама опасается, что я захочу увезти ее на запад», — подумала Джеси и поспешила успокоить Айрис:

— Все это совершенно не важно, потому что…

Но Айрис не дала ей закончить, решив сразу поставить все точки над «i»:

— Слушай, девочка, я рада, что мы нашли друг друга, но, пожалуйста, не проси меня уехать с тобой в Джорджию. Команчи стали мне родными, а там я никому не нужна. Другое дело — ты. Погостишь у нас, а потом Люк отвезет тебя в Накогдочес, откуда ты сможешь вернуться домой. Давай радоваться встрече, и не надо уговаривать меня вернуться. Хорошо?

Айрис надеялась, что Джеси ее поймет: она никак не может с ней уехать, но и не хочет, чтобы Джеси в угоду матери отказалась от привычной жизни.

— Мама, — начала Джеси, — ты не поняла. Я только что тебе сказала, что не люблю Майкла. И никогда его не полюблю, потому что…

— А по-моему, он прекрасный человек, — перебила ее Айрис. Она взяла в руки ожерелье. — Только щедрый человек способен сделать такой дорогой подарок. Ты его полюбишь. Он будет тебе хорошим мужем.

— Может, он и был бы хорошим мужем, но я…

— И думаю, он страшно о тебе беспокоится. Зачем ты взяла с собой ожерелье? — Айрис полюбовалась игрой камней. — Могла бы его потерять.

— Я не знала, что оно у меня в сумке, мама, — сказала Джеси. Надо скорее рассказать ей про Люка. — Его положила туда негритянская девочка. Она, наверное, подумала, что, если у меня не будет денег на обратную дорогу, я смогу его продать. Но это все не важно. Выслушай меня. Я вовсе не собираюсь от тебя уезжать…

— Нет, собираешься. И пожалуйста, не спорь.

— Мама, помолчи! — резко сказала Джеси. — Выслушай меня!

У Айрис расширились глаза.

— Я пытаюсь сказать тебе что-то очень важное. Я никогда от тебя не уеду, никогда в жизни, потому что я не могу расстаться с Люком.

Тут только Айрис поняла, о чем речь, и ее глаза опять наполнились слезами.

— Я люблю его, — продолжала Джеси, — и он, кажется, любит меня. Он не хотел говорить мне про тебя, потому что боялся, что я увезу тебя отсюда. Он привез меня в Накогдочес, чтобы я там села в дилижанс и уехала домой. Но я поняла, что не могу от него уехать. И даже перестала думать о том, чтобы найти тебя. Хотела только быть с ним. И тогда он понял, что нам суждено быть вместе. И я поняла, что люблю его.

Айрис видела, что Джеси говорит от чистого сердца. И она знала, что Люк никогда не стал бы уверять ее в любви, если бы не любил на самом деле. Но хотя лицо ее вновь обретенной дочери светилось от счастья, Айрис не была уверена, что Джеси сможет прижиться в мире команчей. Она помнила, как трудно было ей самой. Хватит ли у ее дочери, которую она совсем не знает, силы духа все это перенести?

— Порадуйся же за меня, — взмолилась Джеси, увидев сомнение на лице матери.

— Я рада за тебя, дорогая, я очень рада, — заверила ее Айрис. — Но у меня в голове полный сумбур. Так много всего случилось. Давай ляжем спать и поговорим утром. И мне хочется услышать, что скажет Люк.

Айрис уложила Джеси на бизоньих шкурах в глубине вигвама, поцеловала ее и пожелала доброй ночи.

Джеси стала мечтать о том, как они будут счастливы втроем. Она не посмела прокрасться к Люку, да и не знала, где стоит его вигвам. В конце концов усталость взяла свое, и она уснула.

Она не слышала, как нож рассек стенку вигвама, и безмятежно спала, пока кто-то не зажал ей рот и ее не обхватили сильные руки.

Глава 25

Но ужас тут же уступил место радостному возбуждению. Джеси услышала шепот Люка:

— Тише, а то кто-нибудь проснется.

Люк поднял ее на руки и быстро вынес через отверстие в стенке вигвама.

Джеси обнимала его за шею. Только когда они оказались у него в вигваме, который стоял на отшибе, она укоризненно сказала:

— Маме это не понравится.

Но на ее лице сияла улыбка.

— Завтра починю вигвам, — сказал Люк, опуская ее. — Что мне оставалось делать? Не мог же я вломиться в дверь. Ведь ты, если бы даже набралась смелости, не знала, где мой вигвам. А я больше не могу без тебя.

Люк прижал к себе Джеси и стал безмолвно ласкать ее. Он чувствовал, как ее тело трепещет у него под рукой. Она прижалась лицом к его голой груди и издала тихий вздох, который означал: «Я твоя».

Джеси закрыла глаза и выкинула из головы все мысли о потрясающих событиях прошедшего дня. Потом! Потом она будет ликовать по поводу обретения родной матери, но сейчас она хотела одного: с упоением отдаться единственному человеку, которого она любит, единственному, кто ей нужен.

Удивительно, какие тесные узы возникли между ними за эти дни. Не только узы плоти, но и узы ума и сердца. Люк опустился вместе с Джеси на одеяла и начал торопливо ее раздевать. Потом скинул свою одежду, и вот уже между их обнаженными телами не осталось преград, и в обоих запылал огонь желания. Они словно прикасались друг к другу обнаженными нервами, и каждый нерв кричал: «Возьми меня!» Но это было не все. Их объединяло большее. Даже в минуту всепоглощающего любовного томления они знали, что это любовь, что их счастье только друг в друге.

Люк легонько целовал ее щеки и шею. Потом пощекотал губами ее ухо, отчего Джеси невольно качнула бедрами, с наслаждением ощутив под собой мягкий кроличий мех.

В вигвам проникали отсветы сторожевого костра. Как она красива, думал Люк, упиваясь видом ее золотисто-бронзового тела, черным облаком роскошных волос, оттенявших ее прелестное лицо, с которого на него глядели затуманенные желанием сиреневые глаза. Наконец-то ему встретилась женщина, завладевшая им полностью — телом и душой. Люк уже знал, что не может без нее жить. С минуты встречи Джеси понемногу, незаметно прокрадывалась и самую суть его существа, пока он вдруг не понял, что любит ее до самозабвения.

Ее грудь учащенно вздымалась и опускалась. Люк наклонился, взял в рот ее сосок и тихонько куснул его, причинив ей сладкую боль, которая вызвала у нее стон. Джеси обхватила его голову, умоляя продолжать. Люк начал тихонько сосать сосок, постепенно вобрав в жаркий рот чуть ли не всю ее тугую грудь. Одной рукой он подхватил ее под ягодицы, а отвердевшая мужская плоть скользнула ей между ног, обещая утоление нестерпимого голода.

Джеси опустила вниз руку и с восторгом ощутила, как содрогнулись его мышцы, когда она потрогала набухший, окаменевший член. Какую власть она имеет над ним! Она сжала его в руке, чувствуя, как в нем пульсирует кровь, потом опустила руку ниже. Продолжая ласкать ее грудь, Люк застонал от наслаждения.

Он больше не мог выносить этой сладкой пытки, но еще не был готов вознестись вместе с Джеси на вершину блаженства. И он перекатился на спину, забрав Джеси с собой, так что она лежала поверх него, вытянувшись во всю длину. Затем, взяв ее за талию, он с теплой усмешкой сказал:

— Вряд ли нашей матери понравится, чтобы ты каждую ночь прибегала ко мне в вигвам. Так поступают только искушенные девушки, а ей, наверное, не хочется считать тебя искушенной в подобных вещах.

— Наша мать! — со смехом повторила Джеси. — До меня все еще не дошел весь смысл случившегося. Да и до нее тоже. Сначала она думала, что ты просто привез меня сюда познакомиться с ней, и стала говорить, что мне надо погостить у вас, а потом ехать домой и там выйти замуж. А я возразила, что никуда не поеду, а останусь с тобой.

Она поцеловала Люка в кончик носа.

— И что она на это?

— Она рада за нас, но опасается, что я не смогу вынести тяготы индейской жизни. С ней, сказала она, все было иначе — у нее не было выбора.

— Но у тебя есть выбор, и она боится, что ты станешь тосковать по цивилизации. Я тоже этого боюсь, — сказал Люк, вглядываясь Джеси в лицо — не сожалеет ли она о том, от чего отказывается.

— Я затоскую лишь в одном случае — если ты меня покинешь, — пылко воскликнула Джеси. — Но я не буду спускать с тебя глаз.

— Тогда надо что-то сделать, чтобы мать не расстраивалась. Придется мне, видно, жениться на тебе.

— Придется? — с притворным возмущением воскликнула Джеси, хотя ее сердце пело от счастья. И кокетливо добавила: — У меня и в мыслях нет принуждать тебя. Может, мне вернуться к себе, а тебя оставить здесь? Кажется, нам обоим нужно подумать.

— Не болтай глупостей, — рыкнул Люк, властно схватил ее и перекатил на спину. Оказавшись наверху, он начал осыпать ее жадными поцелуями и лишь на минуту остановился, чтобы сказать:

— Я женюсь на тебе, Джеси, потому что люблю тебя и хочу этого больше всего на свете.

И он раздвинул ее бедра и вошел в нее, а она отдалась ему, запустив пальцы в его длинные, черные волосы и обхватив его ногами. Его губы прижимались к ее шее, и она стонала в такт его ритмическим движениям.

И вот они вместе взмыли ввысь и в небесном экстазе пронеслись между звезд над землей.

А потом, потные и расслабленные, лежали рядом. Джеси положила голову на плечо Люка, а он не выпускал ее из рук, как свою самую большую драгоценность. Они долго молчали, наслаждаясь пережитым блаженством. Потом Люк сказал, что они сыграют свадьбу через несколько дней, когда вернутся охотники. Он хочет, чтобы все племя разделило их счастье.

Они говорили о замечательной женщине, которую оба звали матерью, и о том, как они все будут счастливы. Небо уже светлело, когда их начал смаривать сон.

— Завтра я покажу тебе, где растут луговые яблоки, — сонно пробормотал Люк. — Это совсем недалеко. Наберем побольше, и мама напечет из них вкуснейших оладий.

— Люк, мне надо вернуться к себе в вигвам. Мама скоро проснется и увидит, что меня нет.

— Подожди немного, — сказал Люк, прижимая ее к себе. — Мне не хочется, чтобы ты уходила…

Вскоре Джеси услышала его ровное дыхание и поняла, что он заснул. Но самой ей не спалось. Она хотела поскорее сказать матери, что скоро они с Люком поженятся, и еще ей хотелось познакомиться с индианками и убедить их в своих самых дружеских чувствах.

— Столько дел, — прошептала она и стала торопливо одеваться. Первым делом она сделает Люку сюрприз. Сама найдет луговые яблоки, и, когда он проснется, оладьи уже будут ждать его.

Джеси выскользнула из вигвама в розовую дымку нового дня.

Люди Черного Змея остались в засаде, но сам он поднялся на холм, откуда хорошо было видно становище. Там он слез с лошади и притаился в кустах, высматривая, не встал ли уже кто-нибудь. Но все было тихо. Костры давно догорели, и все как будто еще спали. То, что Люк не выставил дозорных и что около становища паслось лишь несколько лошадей, говорило о том, что надежды Черного Змея сбылись: большинство мужчин были на охоте. Приехав вчера вечером в становище, Воющий Волк, должно быть, отправил им на помощь и остальных воинов.

Да, Черный Змей точно знал, когда приехал Воющий Волк. За ним уже два дня следили его люди. Разумеется, он ни словом не обмолвился белым, что они выследили Воющего Волка и женщину. Им это незачем знать, пока он не дал сигнала к нападению.

Черный Змей сам не верил своей удаче: в становище был только белый жеребец Воющего Волка. Когда остальные вернутся, они найдут там лишь трупы своих жен и детей, а он, Черный Змей, скажет, что опоздал, чтобы предотвратить резню, но зато успел отомстить белым, которые ее учинили. Воющий Волк тоже будет мертв и не сможет рассказать правду. Его скоро забудут, а Черного Змея объявят великим воином и вождем команчей.

Он добудет много скальпов, но самое главное — он захватит белую женщину и отомстит ей за то, что она пыталась его отравить, так отомстит, что она будет молить о быстрой смерти. Но умрет она только после долгих и ужасных пыток.

Майкл и его люди наблюдали за становищем с некоторого отдаления.

— Не нравится мне это, — сказал Пит. — Не так уж я хорошо знаю повадки индейцев, но мне кажется, что в этом становище нет воинов. Я насчитал около сорока вигвамов, но вижу только одну лошадь.

— Воины уехали на охоту, — сказал Джо Клайдер. — Они запасаются продовольствием на зиму. А здесь остались одни женщины и дети. Не знаю, как вы, а я не подряжался убивать женщин и детей.

— Помнится, в Джорджии мы вообще не подряжались убивать кого-либо, — добавил Стерн Уолтерс.

— Вот именно, — подтвердил Этан Террел. — Мы даже не знаем, здесь ли наша женщина, Блейк. Так с какой стати мы должны убивать ни в чем не повинных людей? Не правится мне все это. Давайте-ка лучше уносить отсюда ноги.

Стерн и Клайдер думали так же, но Пит поднял руку, прося тишины, и спросил Майкла:

— Что вы собираетесь делать? Я согласен с ребятами, но, если вы считаете, что она здесь…

— Вон она!

Его ответ прозвучал, как хлесткий щелчок бича. Проследив его словно бы загипнотизированный взгляд, они увидели девушку с длинными черными волосами, на которой было отнюдь не индейское платье. Она шла от вигвамов к зарослям на краю становища.

Черный Змей тоже увидел ее и бросил быстрый взгляд на Блейка — ну как, проняло? Потом поспешно подошел к белым.

— Нападаем, — сказал он. — Она отошла в сторону. Садитесь на лошадей и приготовьтесь стрелять. Надо убить всех до последнего человека.

Он хотел было дать сигнал своим воинам, но Майкл схватил его за руку.

— Нет! — отрезал он сквозь стиснутые зубы. — Никого убивать мы не будем. Захватим девушку, и все. Хотите убивать женщин — это ваше дело. А мы уезжаем.

Черный Змей пришел в бешенство.

— Мы заключили договор, — прошипел он, стиснув кулаки. — Вы обещали помочь нам расправиться с нашими врагами, помочь убить Воющего Волка, который похитил вашу женщину.

— Нет, — ровным голосом сказал Майкл, выхватив пистолет. — Похитил ее из форта ты. Иначе она здесь не оказалась бы.

Раздался выстрел, который на секунду отвлек Майкла, и Черный Змей рванулся за винтовкой. Стрелял Этан Террел, который увидел, что один из индейцев прицелился в Майкла. Пуля попала индейцу между глаз, и он упал на землю. Но остальные схватили винтовки и приготовились стрелять.

Майкл тем временем свалил Черного Змея на землю, и они покатились по склону холма. Остальные белые укрылись от пуль за скалами.

Услышав выстрел, Джеси на секунду застыла на месте. И тут же бросилась бежать к вигваму Люка, чтобы предупредить его и остальных о нападении. И вдруг увидела на земле сцепившихся в яростной рукопашной схватке двух мужчин.

— Святый Боже! — воскликнула она, узнав сначала Черного Змея, а потом Майкла. Но ей некогда было раздумывать о том, откуда он взялся. В эту секунду Майкл нанес Черному Змею сокрушительный удар в подбородок, и тот потерял сознание. Майкл вскочил на ноги, схватил Джеси за руку и вместе с ней бросился на землю за скалой. В драке он уронил пистолет, и они могли только беспомощно наблюдать за перестрелкой.

— Майкл, откуда ты… — проговорила Джеси, ошеломленно глядя на него, но он притянул ее к себе и закрыл своим телом, прижав ее лицо к груди.

Кругом свистели пули, пахло порохом. Со стороны становища раздавались испуганные крики разбуженных стрельбой женщин и детей.

— Лежи тихо, — сказал Майкл Джеси, которая пыталась высвободиться из его рук. — Мои люди хорошо стреляют. Бандиты Черного Змея сыплются, как мухи.

Он сказал это скорее себе, чем ей, наблюдая за ходом боя. И тут у него дрогнуло сердце: он увидел, как замертво свалился Джо Клайдер. Из глаз и носа у него брызнула кровь. Но индейцев падало больше. Пит тремя выстрелами уложил троих.

Перестрелка заканчивалась. Кажется, все, осмелился подумать Майкл. Не выпуская Джеси — он даже не сознавал, что одной рукой держит ее за горло, — он поднялся с земли. Джеси едва дышала.

— Отпусти ее!

Майкл застыл. К нему шел индеец с ружьем в руках. Черные волосы падали ему на плечи. Ноздри у него раздувались от ярости, а зубы были угрожающе оскалены.

— Я сказал, отпусти ее! — повторил Люк. В тишине раздался звук взводимого курка.

Пит с холма видел, что происходит, но не мог стрелять, потому что индейца от него загораживали Майкл и женщина.

— Отойди в сторону, Майкл! — крикнул он.

Майкл шарахнулся в сторону, все еще не отпуская Джеси. Там, куда он прыгнул, оказался Черный Змей, который только притворился, что потерял сознание, и сумел за это время схватить пистолет Майкла. Он лег на пистолет животом и ждал удобного случая, чтобы выстрелить. Но, когда уже изготовился нажать курок, Майкл вместе с Джеси повалился рядом с ним на землю и ударил Черного Змея по руке, чтобы сбить прицел. Вылетевшая пуля никого не задела, однако Люк мгновенно отреагировал на новую опасность и выстрелил Черному Змею в лоб, убив его наповал.

И тут, прежде чем Люк успел отскочить в укрытие, Майкл направил на него дуло пистолета, выхватив его из рук умирающего Черного Змея, и нажал курок. Раздался выстрел, и Люк упал.

Джеси отчаянно закричала и, вырвавшись из рук Майкла с силой, которой в себе не подозревала, бросилась к неподвижно лежавшему на земле Люку. Она не слышала криков Майкла, не обращала внимания на сбегавших с холма белых людей.

— Боже, не допусти, — простонала она, опускаясь на колени рядом с Люком. Он был ранен в шею. Она не смела его приподнять, но стала гладить дрожащими руками его лицо, шепча помертвевшими губами: — Господи, не дай ему умереть! Пожалей меня, Господи…

Майкл подошел к ней и стоял, недоуменно глядя на нее и не слушая Пита, который шептал ему в ухо:

— Мы их всех прикончили. Клайдер погиб, а нам надо побыстрее убираться отсюда. Пока что в становище не видно мужчин, но кого-нибудь наверняка за ними послали. А может, они недалеко и слышали пальбу. Поехали!

Он схватил Майкла за локоть.

Майкл был потрясен поведением Джеси. Кажется, она убита горем. Из-за смерти индейца, который был ее тюремщиком! Он ничего не понимал и не хотел понимать.

— Надо ехать, Джеси, — сказал он и попытался оттащить ее от Люка. — Все кончено. Пошли.

— Не смей меня трогать! — крикнула Джеси, метнув на него негодующий взгляд. И тут увидела, что к ним из становища бежит ее мать. — Быстрее! — закричала она. — Люк ранен! Он истекает кровью!

— Джеси, если мы сейчас же не уедем, нас всех убьют! — гаркнул Майкл.

Айрис упала на колени рядом с Люком. Кто эти люди? Что они здесь делают? Она узнала Черного Змея и поняла, что все его воины мертвы. Это ей было безразлично. Безразлично было и то, кто этот белый, который тянет Джеси за руку. Она торопливо осматривала Люка, у которого из шеи хлестала кровь. Кажется, пуля прошла навылет. Если отнести его в вигвам и быстро остановить кровь, он может выжить. Но она не смела сказать это вслух, опасаясь, что собравшиеся вокруг люди тут же прикончат Люка.

— Ты можешь его спасти? — молила Джеси.

Майкл видел, что Пит и остальные уже сели на лошадей и с нетерпением ждут его. Еще немного — и они уедут без него. Он схватил Джеси, рывком поднял ее на ноги и крикнул ей в лицо:

— Поедем же, черт бы тебя побрал!

— Я сказала, Майкл, что не оставлю его, — сопротивлялась Джеси.

И тут Айрис догадалась, что это тот самый человек, который хочет жениться на Джеси. И поняла, что, проискав ее столько времени, он не вернется без нее. Надо спешить. Если Люка немедленно не перевязать, он умрет, а пока эти люди не уехали, она не может им заняться. Айрис не сомневалась: узнай они, что его можно спасти, тут же его добьют. У нее была лишь одна возможность помочь ему. Быть может, она поступает неправильно, но Бог ее простит. Айрис поднялась на ноги, обошла Люка, вырвала Джеси из рук Майкла и прошептала ей на ухо ложь, которая одна могла спасти Люка:

— Он мертв. Иди с человеком, который приехал за тобой, Джеси. Он тебя любит. Он о тебе позаботится. Забудь все, что произошло здесь. Забудь меня. Прошу тебя. Сейчас вернутся воины. Я послала за ними мальчика на жеребце Люка. Они убьют Майкла и его людей. Хватит смертей. Иди. Иди же!

Джеси покачала головой и прижалась к матери. Ее душило горе, у нее путались мысли. Люк умер. Ее жизнь кончилась. Ее любовь кончилась. Но у нее же есть мать.

— Я не уеду без тебя! — крикнула она. — Поедем с нами. Я буду о тебе заботиться.

— Нет! — сказала Айрис, прижимая палец к губам Джеси. — Это мой мир. Я его никогда не покину. Возвращайся в свой и не оглядывайся назад.

Джеси оцепенела. Чувство безнадежности охватило ее. Майкл потянул ее за собой, и она больше не сопротивлялась. По выражению лица Айрис она поняла, что уговаривать ее бесполезно.

Все было кончено.

— Поехали, Блейк! — крикнул Пит, который сидел на своей лошади и держал под уздцы лошадь Майкла.

Майкл подбежал к лошади вместе с Джеси, подсадил ее и сам взлетел в седло. Она махнула рукой Айрис, которая стояла рядом с телом Люка.

— Господи, — тоскливо прошептала Джеси. — Найти ее после стольких лет разлуки и тут же от нее уехать. Разве так можно? Это несправедливо!

Она закрыла рот рукой, чтобы не закричать.

Майкл думал об одном — надо поскорее отсюда убраться. После он расспросит Джеси, почему она так убивалась по этому индейцу, но сейчас ему было не до этого. Но он все-таки не удержался и спросил:

— О ком ты говоришь, Джеси?

Ее ответ чуть не вышиб его из седла.

— О своей матери, — тихо и горько ответила она. — Я говорю о своей родной матери.

Глава 26

Майкл сумел убедить себя, что у Джеси, видимо, наступило временное помешательство. Это же он сказал своим людям. От несчастий, выпавших на ее долю, у нее помрачился рассудок — да и у кого бы он не помрачился? Главное — не приставать к ней. Надо только, чтобы она что-то ела и пила. И надо поскорее привезти ее домой. А там уже можно будет обо всем поговорить. Пока она вся во власти пережитого ужаса. Но постепенно это забудется.

Но хотя Майкл притворялся уверенным, что все образуется, он был в смятении. Из ума не шел образ Джеси, убивающейся над трупом индейца. О чем она думала? Это же варвар! Ну да, он отнял ее у другого тюремщика, но от этого сам он не становился лучше. Он же держал ее против воли… Против воли?

Джеси вовсе не хотела, чтобы ее спасали. По сути говоря, ее пришлось увезти силой.

И кто была та скво, которая прибежала на зов Джеси и у которой Джеси рыдала на груди? Джеси сказала, что это ее мать. Бред какой-то. Это только подтверждает его мнение, что она временно лишилась рассудка.

По дороге в Джорджию они останавливались на ночлег в гостиницах, где у Джеси была возможность вымыться, выспаться в настоящей постели, приобщиться к благам цивилизации. Майкл надеялся, что это поможет ей прийти в себя. Он приобрел фургон и упряжку лошадей, чтобы ей не надо было ехать верхом. Он также купил ей новый гардероб — женщины ведь любят наряды. Но Джеси, зажатая щупальцами безутешного горя, ни на что не обращала внимания.

Наконец они прибыли в Атланту. Майкл устроил Джеси в гостинице и отправился с Питом в банк. Он сполна заплатил своим людям обещанное, добавив долю погибшего Клайдера.

— Отдайте эти деньги его семье, если у него есть семья. А если нет, поделите между собой. Нельзя же, чтобы он положил жизнь зря.

— У него в Гейнсвилле мать. Я передам ей деньги, — сказал Пит. Пожав руку Майклу, он пошел было к выходу, но не выдержал и спросил, поддавшись мучившему всех троих любопытству: — Можешь сказать, что я сую нос не в свое дело, Блейк, но мы с ребятами хотим знать, что на самом деле случилось с твоей женщиной. Нам кажется, что она была с индейцами по доброй воле. И жутко убивалась по тому парню, которого ты застрелил. А что сталось с Ньютоном, про которого ты говорил, что он увез ее на запад? Что-то у тебя концы с концами не сходятся. Поскольку мы больше никогда не увидимся, я решил, что можно спросить.

— Спросить-то можно, но ответа ты не получишь, потому что я сам его не знаю. А вас я прошу про все это забыть. Честно говоря, мне наплевать, что там было или не было. Все это осталось позади. Я ее люблю и собираюсь на ней жениться, и чем меньше здесь будут знать о том, что случилось на западе, тем лучше. Попятно?

— Во мне можешь не сомневаться, — сказал Пит, который за это время проникся уважением к Майклу. — И за других ребят я тоже ручаюсь. Желаем тебе счастья.

Майкл поспешил в гостиницу. Он давно уже хотел расспросить Джеси, и больше откладывать было нельзя. Прежде чем ехать в Редоукс, они должны объясниться.

Он постучался в ее номер и, не услышав ответа, толкнул дверь. Ему уже было не до тонкостей этикета.

Это была приятная комната. Голубые в цветочек обои, на окнах белые батистовые занавески, на полу розовый коврик. Над кроватью висел кружевной полог. У стенки стояли трельяж и большой гардероб. Он попросил администратора гостиницы, чтобы в комнату поставили свежие цветы. На тумбочке возле кровати он увидел огромный букет хризантем в хрустальной вазе.

Камин был отделан мрамором. В нем горел огонь, создавая в комнате атмосферу тепла и уюта. Джеси сидела на диване напротив камина, устремив тоскливый взгляд на стреляющие искрами поленья. На ней был шелковый голубой халатик, который Майкл купил в соседнем магазине. Он с облегчением увидел, что она вымыла голову и расчесала волосы. Может быть, хандра наконец начинает покидать ее?

Он подошел к дивану и опустился перед Джеси на колени.

— Джеси, нам надо поговорить, — тихо сказал он.

Джеси не подняла на него глаз и, казалось, не замечала его присутствия. Майкл взял ее за руки и стиснул их так, что она вздрогнула.

— Мне больно.

Майкл отпустил руки и положил голову ей на колени.

— Мне совсем не хочется делать тебе больно, — печально сказал он. — Ты — моя жизнь. Для тебя бьется мое сердце. Если ты не станешь моей, я умру.

Всю дорогу домой Джеси пыталась вызвать в себе ненависть к Майклу за то, что он убил ее любимого. Но не могла. Она признавала, что, по своим понятиям, он ее спасал. Откуда ему было знать правду? Да он себе и представить не мог, что она способна полюбить индейца и захотеть провести с ним всю оставшуюся жизнь. Нет, Джеси не могла ненавидеть Майкла. Его единственная вина в том, что он ее слишком любит.

Увидев, что Джеси не откликается на его слова и даже не подняла руки, чтобы дотронуться до него, Майкл выпрямился, посмотрел на нее несчастными глазами и воскликнул:

— Джеси, ну поговори же со мной! Скажи, в чем я виноват. Ты не представляешь, сколько я пережил, беспокоясь за тебя. Мне в голову не приходило, что ты можешь убежать от меня с другим, тем более с таким негодяем, как Зак Ньютон…

— Зак? — Джеси недоуменно посмотрела на Майкла. — Откуда ты взял, что я убежала с ним?

— А что, разве не так?

— Конечно, нет. Кто тебе это сказал?

— Суди. Когда ты исчезла, я с ума сходил от горя, а потом вытянул из Суди название — форт Бэрд. И она сказала, что ты уехала не одна.

— И ты решил, что это был Зак?

— А что мне было думать? Все сплетничали про вас, но до меня эти сплетни дошли только, когда ты убежала. Я вернулся из Чарлстона и узнал, что ты исчезла. Элайза непрерывно рыдала, упрекая себя за то, что не уследила за тобой. Ты не представляешь, что ты заставила нас пережить.

— Но я же оставила тебе записку. — Увидев удивление на лице Майкла, Джеси все поняла. — Ты не нашел мою записку? Значит, ее забрала Суди вместе с ожерельем. Они лежали у тебя на столе рядом.

— Суди взяла ожерелье?

— Она сунула его мне в сумку. Наверное, думала, что в случае нужды я смогу его продать и на эти деньги вернуться домой.

Майкл сел рядом с Джеси на диван.

— Знаешь что, расскажи мне лучше все по порядку. Он не собирался ей признаваться, что не поехал бы за ней, не забери она с собой его подарок. Тогда она подумает, что ему нужна была не она, а ожерелье. Хотя на самом деле это вовсе не так. Но погибло столько людей. Пусть считает, что им двигали лишь огромная любовь к ней, отчаянное желание вернуть ее.

— Ну, рассказывай, — попросил Майкл.

Джеси начала с признания, которое на смертном одре сделала Виолетта, а закончила тем, как она нашла спою настоящую мать. Обо всем остальном она сказала вскользь.

Майкл был потрясен. Он долго молчал, потом проговорил:

— Бедняжка, представляю, как все это было ужасно для тебя. Но почему ты не пришла ко мне? Как ты могла уехать с этим старым болваном Мелонгой? Который к тому же тебя бросил. Моя бы воля, голову бы ему оторвал!

— Он меня не бросал. Он нашел мне спутника, который доставил меня в форт Бэрд. Там, конечно, все сложилось очень неудачно. Но это уже не важно. Главное, что я ее нашла. Скажи, Майкл, что бы ты сделал, если бы я к тебе пришла? Помог бы мне искать мать или велел про нее забыть?

— Наверное, посоветовал бы про нее забыть, — признал Майкл. — Посмотри, что из этого вышло. И вообще, я не верю, что эта женщина твоя мать, — сердито добавил он.

— Конечно, она моя мать. Да ты в нее как следует всмотрелся?

— Честно говоря, мне было не до этого. Я был потрясен, глядя, как ты рыдаешь над убитым команчи. — Майкл с трудом сдерживался, потому что ему приходили в голову очень неприятные мысли. — Кто это был?

— Это был мой друг, — холодно сказала Джеси. Больше ему знать ничего не надо.

— Должно быть, близкий был друг, — съязвил Майкл. — Ты такую закатила истерику.

— Эта женщина — моя мать, — продолжала Джеси, не желая говорить о Люке. Ей было невыносимо даже думать о нем. — Как жаль, что я не сумела уговорить ее вернуться.

— Зачем ей возвращаться? Прости меня, Джеси, но она мудро поступила, отказавшись ехать с тобой. Она восемнадцать лет прожила с дикарями и знает, что общество ее не приняло бы. Ее стали бы презирать. Она была бы несчастна, и ты тоже. У тебя сердце рвалось бы на части, глядя, как с ней обращаются.

— А как бы ты с ней обращался? — вызывающе бросила Джеси.

— Из любви к тебе я попытался бы обращаться с ней как с тещей, — устало сказал Майкл. — Я постарался бы сделать счастливыми вас обеих. Но это было бы чертовски трудно. Такие люди, как моя мать, не способны измениться. Нам всем было бы тяжело, так что радуйся, что она осталась там. И, как это ни трудно, постарайся ее забыть.

— У нее осталось ожерелье.

Майкл пожал плечами:

— Это не важно. Я закажу новое.

— Оно было в одеяльце, которое все эти годы хранила Виолетта. Я не успела вернуться за ним. Даже не вспомнила о нем.

— Говорю тебе, что это не важно.

Джеси посмотрела на него. Видимо, его действительно не волновала потеря ожерелья.

— Может быть, она сможет его продать, чтобы купить еду и прочие необходимые вещи для своего племени. Они хотят весной перебраться в Мексику. Надеются найти там новую жизнь, покой и…

Голос Джеси дрогнул. Она вспомнила мечты Люка, мечты, которые она хотела делить с ним.

Майкл неуверенно тронул ее за плечо, она не отшатнулась, и тогда он обнял ее за талию.

— Я понимаю, как тебе больно, Джеси, но надо постараться выкинуть все это из головы. Мы никому не будем рассказывать про твою мать. Мама ничего толком не знает. И никто не знает. Пусть так все и остается. Скажем, что ты уехала с Мелонгой, потому что тебя злили сплетни про вас с Заком и злила моя ревность. Но Мелонга уехал в резервацию, бросив тебя на произвол судьбы, и ты потерялась. А я нашел тебя, и ты вернулась со мной, потому что мы любим друг друга и не позволим, чтобы нас что-нибудь разлучило.

Джеси сомневалась, чтобы кто-нибудь поверил в эту историю, но ей было все равно. Люк умер, и вместе с ним в ней умерла радость жизни. Теперь ничто уже не имело значения.

— Джеси, я хочу, чтобы мы как можно быстрее поженились.

— Нет, Майкл, нельзя. Сейчас нельзя. Я ведь… — Она хотела сказать, что не любит его, что ее сердце принадлежит другому и что, хотя этого другого больше нет в живых, его дух живет в ней, навсегда закрыв Майклу доступ к ее сердцу. Но Майкл не дал ей говорить. Он боялся того, что может услышать.

— Никаких отказов я слушать не желаю, — непреклонно сказал он. — И не спорь со мной. Ты выйдешь за меня замуж, Джеси, даже если считаешь, что не любишь меня сейчас. Клянусь Всевышним, что ты меня полюбишь. Ты увидишь, что я в тебе души не чаю, что я делаю все, чтобы ты была счастлива, и рано или поздно это случится. — Он через силу заставил себя улыбнуться. — Я еще услышу из твоих уст слова любви. — Майкл встал с дивана. — Вот что. Вместе с халатом из магазина прислали прелестное платье, которое должно быть тебе как раз впору. А если нет, пошли за портнихой, и пусть она по тебе его подгонит. Сегодня вечером мы идем в ресторан. Отпразднуем начало новой жизни.

— Майкл! — протестующе воскликнула Джеси.

— Да-да, отпразднуем. Достаточно я ждал. — Он взял ее за подбородок и произнес, как клятву: — Мы забудем вчерашний день и будем жить сегодняшним и завтрашним. У нас еще все впереди.

Но Джеси не была готова забыть вчерашний день. Это было бы предательством по отношению к Люку, к ее любви.

— Майкл, мне надо сказать тебе что-то очень важное про того человека, которого ты убил.

— Он собирался убить меня. За мной нет никакой вины, — резко отозвался Майкл.

— Люк тебя никогда не убил бы. Это был замечательный человек. Его воспитала моя мать. Индейцы взяли ее в плен, потому что у нее было молоко, которое предназначалось для меня. А его мать только что умерла.

— Мне это безразлично, — сердито бросил Майкл.

— Люк нашел меня, когда я сбежала от Черного Змея, — продолжала Джеси, не реагируя на его растущее раздражение. — Он спас мне жизнь. А позднее я спасла жизнь ему…

— Замолчи! — крикнул Майкл, затыкая уши. Ему была невыносима нежность, которая звучала в ее голосе, когда она говорила об этом индейце. Подозрение и ревность ударили его под дых. — Зачем ты про это без конца говоришь? Так мы никогда ничего не забудем. Замолчи!

Майкл начал нервно ходить по комнате, не в силах остановиться, хотя и понимал, что ведет себя, как обиженный ребенок. Он вовсе не был дураком. Он много и мучительно думал по пути домой и понял, что Джеси была влюблена в этого индейца. Но пока она про это молчала, пока не призналась, этому не было подтверждения. Можно было притвориться, что ничего подобного не было.

— Неужели ты не понимаешь, что я не хочу слышать никаких признаний? — воскликнул Майкл, резко оборачиваясь к ней. — Он умер. Но, если ты скажешь, что любила его, если ты посмеешь мне в этом признаться, я не уверен, что смогу тебя простить. Забудь его Джеси. Все это в прошлом.

Джеси понимала, что он прав. Все это осталось в прошлом. Она сложила руки на коленях и кивнула в знак согласия.

— Вот и хорошо, — облегченно сказал Майкл, переводя дыхание. Он даже не заметил, что все это время задерживал его, страшась, что Джеси будет говорить дальше и все рухнет. — Мне надо уйти, но я скоро вернусь. И мы выпьем за наше будущее и за наше счастье. Ты будешь счастлива, я тебе это обещаю.

Он поцеловал ее, сначала легонько, потом, увидев, что она не сопротивляется, прильнул к ней в страстном поцелуе, наслаждаясь этой долгожданной минутой. Что бы у нее там ни было с индейцем по имени Люк, это умерло вместе с ним. Майкл поклялся себе, что не позволит призракам тревожить Джеси. Он заполнит ее жизнь таким счастьем, что ей некогда будет думать ни о чем другом.

Наконец он оторвался от нее и, тихо хохотнув, сказал, что ждет не дождется их первой брачной ночи.

— Как только приедем домой, сразу начнем готовить свадьбу.

Он ушел, а Джеси продолжала сидеть перед камином, погрузившись в воспоминания. Она решила в последний раз насладиться этой сладостной мукой. Глядя на танцующие языки пламени, она вспоминала огонь любви, сжигавший ее в объятиях Люка.

Но от пламени скоро остались лишь тлеющие уголья. А когда в черной трубе исчезли последние струйки дыма, Джеси закрыла глаза и мысленно попрощалась со всем, что было и что никогда не вернется…

Айрис с тоской смотрела, как Люк затягивает подпругу. Она долго со слезами умоляла его, но он не хотел и слушать. Никакие доводы не могли сломить его решимость ехать в Джорджию искать Джеси.

— Ты еще слишком слаб, — убеждала она его. — В таком состоянии ты не перенесешь дальнего пути.

— Перенесу. Ты отлично знаешь, что пуля прошла через мякоть, не задев костей. Ты остановила кровотечение, и рана быстро зажила. Я пролежал уже целую неделю. Хватит. Они выехали намного раньше меня и, как бы я ни гнал коня, вряд ли я их догоню. Они, наверное, уже дома.

Он похлопал жеребца по крупу и стал перебирать в уме, не забыл ли чего-нибудь. Седельные сумы полны вяленого мяса. Фляга с собой. Одеяло тоже — хоть и немного, но спать в пути придется. Он собирался ехать весь день и даже ночью, если будет светить луна.

Айрис старалась сдержать слезы беспокойства. Индейской женщине разрешалось плакать только над покойником, но она так и не научилась не давать воли своим чувствам — особенно когда дело касалось ее приемного сына. А сейчас еще и дочери.

— Оставь, Люк. Отпусти ее. Она рассказывала мне про этого Майкла Блейка — как он богат и как любит ее.

— А она говорила тебе, как она любит меня? — спросил Люк, бросая на нее грозный взгляд.

Айрис кивнула.

— Ну вот, — сказал Люк, словно больше и говорить было не о чем.

— Но она никогда не приспособится к нашей жизни.

— Ты же приспособилась.

— Потому что я считала, что у меня нет выбора. Разве ты не понимаешь, что, если бы я знала, что моя дочка жива, я снова и снова пыталась бы от вас бежать. Твоему отцу, наверное, пришлось бы меня убить, но живой я бы не покорилась.

— Верно! — признал Люк. — И сейчас Джеси чувствует то же самое — что все погибло. У нее нет сил бороться. Она согласится на что угодно, потому что считает, что я умер. Но я хочу, чтобы у нее был выбор! Я дам ей знать, что жив, и, если она все равно решит выйти замуж за Блейка — пусть выходит. Но выбор у нее будет!

— И ты считаешь, что она сможет жить с нами?

— Может быть, это у нее получится даже лучше, чем у тебя, потому что она сделает выбор добровольно.

— Люк, я надеюсь, что ты прав. Я желаю вам добра. И самой себе тоже, — добавила она. Как это было бы замечательно — чтобы рядом с ней были и Люк, и Джеси. Но не за счет счастья Джеси. Она молила Бога, чтобы Люк оказался прав и чтобы с ним не случилось беды. Чтобы его миновали раны — и физические, и душевные. Ведь вполне вероятно, что, вернувшись в цивилизацию, окруженная роскошью, Джеси сделает выбор не в пользу Люка. И даже если она предпочтет Люка, Майкл Блейк никогда не откажется от нее без борьбы. Не для того он ездил за ней в такую даль.

— Возьми хотя бы с собой Золотого Лося и еще нескольких воинов, — попросила Айрис.

— Нет. Они нужны здесь. И зачем я стану вмешивать их в свои личные дела? Так ты точно знаешь, куда Блейк повез Джеси?

— Да. Я ее спрашивала, где находится Редоукс, потому что мне хотелось знать, далеко ли это от моего родного городка. Мне было интересно, сильно ли все изменилось там за эти годы. Найди город Атланту, а затем поезжай вверх по реке Окони на северо-восток. Она сказала, что Редоукс — самая крупная плантация в тех краях. Ее легко найти.

— Ладно, найду. — Люк положил руки на плечи Айрис и нежно улыбнулся ей. — Не волнуйся. Я привезу Джеси. Она тебе нужна не меньше, чем мне. А весной мы отправимся в Мексику и начнем там новую жизнь. — Он поцеловал Айрис в щеку, вскочил на коня и подобрал поводья. — Я постараюсь вернуться поскорее. Через одну луну, может быть, две. Но не больше.

— Возьми вот это, Люк. Вернется Джеси или нет, но ожерелье надо отдать Майклу Блейку.

Люк взял старое одеяльце, потом, увидев, что она вложила туда и дагерротип, спросил:

— Ты и это хочешь ей отдать?

— Да. Если мы больше никогда не увидимся, у нее будет память обо мне.

У Айрис дрогнул голос, и она отвернулась, чтобы Люк не увидел ее слез.

— Не стыдись плакать, — нежно сказал он. — Но я ее привезу. Вот увидишь. Дух говорил и с ее сердцем, и с моим. Мы никогда не сможем полюбить кого-нибудь другого.

Айрис смотрела ему вслед, пока он не скрылся из вида. Потом пошла в вигвам и там, вдали ото всех, дала волю слезам.

Глава 27

Было пять часов вечера. Верена пила чай в гостиной — это превратилось у нее в ритуал. И вдруг Элайза вбежала в дверь и бросилась ничком на диван.

— Я не могу больше ждать! — заныла она. — Прошло уже несколько недель. Майклу давно пора вернуться. А от него нет ни слуху, ни духу.

Верена положила в чай две ложки сахара и полную ложку сбитых сливок. Она слышала стенания Элайзы каждый день и не спешила отвечать.

— Все это мы уже неоднократно обсуждали, милочка. Не надо так терзаться. Он вернется. И Джеси он не найдет.

— Но зачем она отправилась в Техас? Тетя Оливия ничего из него не сумела вытянуть, кроме того, что Джеси в Техасе. Он даже не сказал ей, как он это узнал. Может, ее там вовсе нет и он зря туда поехал.

— Да перестань ты ныть! Тем лучше, если зря. Он только разозлится, что понапрасну убил время и силы. Ты же хочешь, чтобы он на нее злился?

Верена поднесла к губам чашечку мейсенского фарфора, отпила глоток, потом потянулась за глазированным пирожным, которые каждый день по ее заказу пекли на кухне.

— Тебе надо помнить главное, милочка, — сказала она, наслаждаясь вкусным пирожным. — Он ее не найдет, и, значит, все это в конце концов станет нашим.

Она с улыбкой обвела рукой богато обставленную комнату. Стены и потолок украшала искусная лепнина, перед камином стояла узорная чугунная решетка. Посреди паркетного пола лежал бирманский ковер, на окнах венецианского стекла висели шторы из бордового бархата. Безделушки на столиках и каминной полке были тщательно подобраны с тем, чтобы оттенять изысканную мебель. Обивка из парчи пастельных тонов идеально подходила для дамской гостиной.

— Ты будешь королевой в этом доме, а я… — она поцеловала кончики пальцев, — а я буду королевой-матерью.

Элайза не разделяла ее оптимизма.

— Майкл ко мне равнодушен. Он всегда любил только Джеси. Если даже он ее не найдет, он с горя вообще не захочет жениться.

— А, ерунда! Ты что, не знаешь, что поначалу он вовсе не собирался за ней ехать? Оливия говорит, что он решился на это, только когда узнал, что она взяла с собой подаренное им ожерелье. Он не за ней поехал, а за ожерельем.

— Кстати, — добавила Верена, беря еще одно пирожное, — как ты думаешь, Зак Ньютон сказал кому-нибудь, что едет в Южную Каролину? Не хотелось бы, чтобы Майкл об этом узнал. Вдруг вздумает отправиться вдогонку.

— Нет, он никому не сказал. Я захватила его в последнюю минуту. Зак уже выводил лошадь. Поговорив со мной и взяв письмо к мистеру Кернсби, он тут же уехал. Когда я оглянулась с крыльца дома, он уже был далеко. Зак ни с кем не успел поговорить.

— Вот и хорошо. Тогда нам никто не помешает, когда Майкл вернется. Твое дело — заставить его жениться на себе. И поскорее. Эта потаскушка беспардонно бросалась ему на шею, и тебе придется делать то же самое. Затащи его, если понадобится, в постель. Поставь его в компрометирующее положение, чтобы он оказался обязанным по долгу чести жениться на тебе. Если будет надо, я вмешаюсь в это дело и потребую, чтобы он поступил, как джентльмен.

Элайза была потрясена: никогда ее мать не высказывалась с такой бесстыдной откровенностью.

— Что ты говоришь, мама!

— Что говоришь, что говоришь, — передразнила ее Верена. — Мы не можем здесь гостить вечно, а ехать нам некуда. Нет уж, к Рождеству ты у меня станешь миссис Блейк.

Элайза этого хотела не меньше, чем ее мать, но по другой причине.

— Для тебя важны только его деньги, — сказала она Верене. — А я люблю Майкла и хочу, чтобы он женился на мне по любви.

— Не говори глупостей. При чем тут любовь? Будешь рожать ему детей и жить в роскоши, а он заведет себе любовницу, может, будет спать с молодыми негритянками. Это и к лучшему — тебе скоро осточертеет его сластолюбие.

Элайза так не думала. Ей становилось жарко при одной мысли, что Майкл ее поцелует. Нет, ей никогда не надоест принимать его ласки. Она была в этом уверена. Ее мать ошибается.

— Что это там за повозка на дороге? — Держа мейсенскую чашку в руке, Верена встала и подошла к окну. — Да и едет по аллее, вместо того чтобы заехать со стороны двора. Вот что я тебе скажу: когда мы станем хозяйками в этом доме, я наведу порядок. Сейчас выйду к ним и велю поворачивать…

И тут дорогая мейсенская чашка выпала у нее из рук и разбилась вдребезги.

Элайза бросилась к окну и побледнела как полотно.

— Боже правый! — в ужасе воскликнула она. — Это Майкл! И с ним Джеси!

В этот момент в комнату вошла ничего не подозревающая Оливия.

— А, у нас опять эти замечательные пирожные к чаю! Как тебя слушаются слуги, Верена. С ног сбиваются, чтобы тебе угодить. А вот у меня это никогда не получается… — Она умолкла. — Что с вами? У вас такой вид, словно вы увидели привидение.

Оливия подошла к окну, выглянула, слабо вскрикнула и упала в обморок.

Майкл торопливо поздоровался с вышедшим к ним конюхом, затем повел Джеси в дом. Он передал ее стоявшей в дверях экономке, на лице которой было написано изумление, и велел отвести Джеси в комнату, где она жила раньше. Ей надо отдохнуть. И пусть ей принесут в комнату обед.

Майкл легонько поцеловал Джеси в губы, и она беспрекословно пошла вслед за экономкой. Они с Майклом заранее договорились, что ей лучше оставаться у себя, пока Оливия не переживет вызванный ее возвращением шок.

Уже в прихожей Майкл услышал испуганные голоса, доносившиеся из гостиной. Вон где они все. Открыв дверь, он увидел Верену и Элайзу, стоявших на коленях возле его распростертой на полу матери. Он поспешил поднять ее и положить на диван. И, заранее зная ответ, спросил:

— Что с ней?

— Она увидела тебя с этой женщиной, — сказала Верена, которая была вне себя от ярости. — Как ты посмел привезти в дом эту девку?

Майкл удержал рвавшийся у него с языка резкий ответ, потому что в комнату вошла служанка. Хватит с него сплетен!

— Принеси нашатырный спирт, — коротко приказал он ей. — И воды.

— Ей не вода нужна, а доктор, — осуждающе фыркнула Верена. — У бедняжки, наверное, плохо с сердцем. Как ты мог, Майкл?

Она топнула ногой.

Майкл взял себя в руки и сумел ответить ровным голосом:

— Тетя Верена, мама всегда падает в обморок, когда ей что-то не по душе. Я не собираюсь по этому поводу волноваться и вам не советую. И попрошу вас перестать вмешиваться в мои дела — они вас не касаются. Ясно?

Верена вспыхнула от такого унижения.

— Как ты смеешь так бессердечно говорить о своей матери? — огрызнулась она. — Вот уж верно, с кем поведешься, от того и наберешься.

Элайза понимала, что ее мать зашла слишком далеко, и попыталась ее остановить:

— Мама, перестань. Мы не имеем права вмешиваться.

— Правильно, не имеете, — благодарно кивнул ей Майкл и даже сумел улыбнуться.

В комнате наступила напряженная тишина. Элайза потянула мать к двери, но Верена не двигалась с места. Ее лицо побелело от злости. Наконец служанка принесла нашатырный спирт, и Майкл дал матери его понюхать. Она сразу же открыла глаза, закашлялась и оттолкнула его руку.

— Все прошло? — без тени беспокойства в голосе спросил Майкл.

— Да-да. — Оливия оглядела комнату испуганным взглядом, схватила Майкла за полу пиджака и попросила умоляющим тоном: — Скажи мне, что это был дурной сон. Скажи, что мне просто привиделось, будто ты привез Джеси.

— Тебе не привиделось, мама. Я привез ее с собой и в ближайшее время на ней женюсь.

Оливия застонала.

— Не вздумай опять падать в обморок, — сурово предупредил ее Майкл. — Тебе надо кое-что понять. Джеси вовсе не убежала с Заком Ньютоном. Она уехала с Мелонгой, который решил вернуться в свое племя. Она сердилась на меня за то, что я без всяких причин ревновал ее к Заку. А расставшись с Мелонгой, она потерялась.

— О Господи! Этот полоумный индеец! Как я не догадалась? Его не видели с того дня, как она исчезла. Но это же еще хуже! Боже мой, убежать с индейцем!

Оливия закрыла лицо руками.

— Гм, — буркнула Верена. — По-моему, ты все это выдумал. Просто не хочешь признать, что она была с надсмотрщиком. И вообще, как ты ее нашел?

— Тетя Верена, вы начинаете действовать мне на нервы, — прорычал Майкл. — Выйдите отсюда, пожалуйста.

— Майкл, не вымещай на ней зло, — простонала Оливия. — Я не знаю, что бы делала все это время, если бы не она. И милочка Элайза. Ты просто не понимаешь, Майкл, какое горе причинила семье твоя безумная любовь к этой девушке.

— Вот уж верно! — Верена скрестила руки на груди. Нет уж, он не дождется, чтобы она ушла. — Какое счастье, что твоего отца нет в живых. Он никогда не позволил бы тебе так неуважительно разговаривать с родственниками. И не допустил бы в дом эту потаскушку.

— Ну хватит! — грозно сказал Майкл и расправил плечи. Сейчас он силой вышвырнет ее из комнаты.