Призрак

Глава 48 Талия

«Слэйнт» именно такой, каким я его помню. Только сейчас ощущается как-то по-другому.

Как будто это было целую жизнь назад.

Как будто другой человек ходил по этим этажам, а не я.

Я опускаю голову и направляюсь прямо в офис в задней части здания, надеясь найти Лаклэна. Но я нахожу нечто большее. Больше того, к чему готова. Но кое-чего я больше не могу избежать.

С ним Мак. И она беременна.

Увидев меня, она чуть не падает от шока.

Я могу только представить, как я сейчас выгляжу. После нескольких часов ходьбы по кустам. Мои руки и ноги поцарапаны, и я все еще истекаю кровью, которая льется из пореза на ноге.

Я пока не могу найти слов, чтобы рассказать им, что произошло. Поэтому я говорю единственное, что могу.

— Вытащите меня отсюда.

Они отвезят меня в безопасное место. Одно из тех, о котором, как заверил меня Лаклэн, больше никто не знает. Здесь тесно, но безопасно. И одиноко, даже когда я сижу здесь со своей старой подругой.

Я принимаю душ и переодеваюсь в свежую одежду, порез на ноге зашит и промыт.

И Мак смотрит на меня. Ждет объяснений.

Мы на кухне, сидим за столом. Между нами никогда не было такой напряженности, и я едва могу заставить себя посмотреть на нее.

— Ты что-нибудь слышал? — интересуюсь у Лаклэна.

— Я говорил с Виктором, — отвечает он. — С Алексеем все в порядке. Сегодня они возвращаются из Болгарии. Он еще ничего не знает, и я не говорил об этом.

— А Магда? — интересуюсь я.

— С ней тоже все в порядке.

Я постукиваю пальцами по дереву кухонного стола, и воцаряется тишина. Я не знаю, что еще делать. Что еще сказать.

— Виктор думает, что ты мертва, — говорит мне Лаклэн. — Он скоро все расскажет Алексею.

Мне кажется, что мое горло сжимают тиски. В моих глазах стоят слезы, когда я смотрю на Лаклэна.

— Ты этого хочешь? — спрашивает он.

— Я не знаю, — я издаю дрожащий всхлип. — Я не знаю, чего хочу. Мне нужно подумать.

Лаклэн вздыхает и смотрит на Мак. Которая все еще смотрит на меня так, будто не знает кто я такая. И она права. Я совершенно другой человек, нежели была раньше. И я вижу, что, хотя она знает, что сейчас лучше ничего не говорить, в ее глазах читается предательство.

Она продолжает поглядывать на мой беременный живот, молча осуждая меня.

Я ненавижу это. Я ненавижу, как неестественно все между нами. Но я не могу справиться с этим прямо сейчас. Я могу сосредоточиться только на секундах. Минутах. Подумывать о том, что мне нужно сделать. О том, что будет лучше для меня и моего ребенка. Я не хочу оставлять Алексея.

Я люблю его. Я так его люблю.

Но я не могу вернуться в тот дом. Быть заключенной на третьем этаже. Я не смогу так жить. С его холодностью. Его отстраненностью. Он заставил меня чувствовать себя так, что снова уничтожит меня. Он обещал защитить меня. Но от него самого меня не защитишь. От страхов, которые управляют его жизнью и его убеждениями. Он мне не доверяет.

Он не любит меня.

— Алексей-мой друг и союзник, — сообщает мне Лаклэн. — И он был добр ко мне. Но ты - лучшая подруга Мак. А Мак - моя жена. Поэтому я говорю тебе сейчас. Это твой шанс выбраться из этой ситуации, если ты этого хочешь. Вероятно, это единственный шанс, который тебе когда-либо выпадет.

Я киваю, потому что знаю, что он прав. Но я не могу перестать плакать. Это выводит Мак из себя. Потому что я никогда раньше не плакала. Но теперь я в полном раздрае.

Как она всегда и говорила. А я всегда так старалась доказать обратное.

Мне уже все равно. Мне все равно, считает ли она меня слабачкой. Мое сердце разбито. Я разрушена. И мне предстоит принять решение, которое изменит всю мою дальнейшую жизнь. То, которое причинит боль нам обоим, независимо от того, что я решу. Я не хочу, чтобы Алексей думал, что я мертва, но я знаю, что Лаклэн прав. По-другому он меня не отпустит.

Это не то, чего я хотела.

Вообще.

Но такова моя реальность. И мне нужно подумать о том, что лучше для меня. Хоть раз в жизни. И для ребенка. Который заслуживает того, чтобы в его жизни был его отец. Алексей был бы хорошим отцом.

Но если бы он знал, это означало бы пожертвовать собой. Всю оставшуюся жизнь я буду жить с человеком, который меня ненавидит.

— Я не могу выйти из этой ситуации победительницей, — говорю я им обоим. — Независимо от того, что я решу, я не смогу победить.

— Тогда тебе не следовало выходить за него замуж, — отвечает Мак.

Я смотрю на нее, как и Лаклэн. Ее голос холоден. Сердит. Ее слова горькие.

— Тебе следовало прийти сразу ко мне.

— Ты бы не поняла, — говорю я ей. — И ты не можешь все исправить для меня, Мак. Ты не можешь меня вылечить.

— Это все те же старые отговорки, Тал. Полная чушь.

— Мак, — голос Лаклэна источает теплоту и мягкость, когда он говорит с ней. Наполнен искренней любовью. Это душит меня еще больше. — Сейчас не время.

— Я знаю, что сейчас не самое подходящее время, — отвечает Мак. — Но, Господи, Талия. О чем, черт возьми, ты сейчас думаешь? Конечно, ты не можешь туда вернуться. Посмотри на себя. Ты в полном дерьме. Хоть раз в жизни подумай. Черт возьми, подумай об этом ребенке, дорогу которому ты прокладываешь в этот мир. О том, что для него лучше.

И я не знаю почему, но я смеюсь. Потому что, может быть, это то, что мне нужно. Мой гнев. Может быть, Мак делает мне одолжение, затевая со мной перепалку прямо сейчас.

— Так позволь мне прояснить это, — отвечаю я. — Ты можешь выйти замуж за мафиози, а я - нет? Как именно это работает?

— Мой муж не жестокий мудак, — заявляет она. — Посмотри на себя. Посмотри, что он с тобой сделал. Ты едва можешь держать себя в руках.

— Ты его не знаешь, — огрызаюсь я. — Так почему бы тебе не… хоть раз в жизни… перестань осуждать всех вокруг себя, а? Я была такой задолго до того, как Алексей появился в моей жизни. Если уж на то пошло, он снова собрал меня воедино.

Я не упоминаю, что перед этим он разрушил меня полностью. Потому что они оба это видят. Но Мак полна решимости спорить до усрачки.

— Я не осуждаю тебя, я констатирую факт. Ты всегда думала обо мне самое худшее, Тал. Но все, что я когда-либо делала, это пыталась защитить тебя.

— Нет, все, что ты когда-либо делала, это пыталась заставить меня быть такой же, как ты, — кричу я ей. — Думать, как ты. Вести себя как ты. Поступать так, как поступила бы Мак со всей ее высокой моральностью или еще, черт знает, какой чепухой. Ты такая гребаная лицемерка.

Она ошеломленно моргает, но я еще не закончила. Пришло время покончить с этим раз и навсегда.

— Ты гордишься своей преданностью друзьям, но даже не знаешь их.

— Я знаю тебя лучше, чем кто-либо, — огрызается она.

— Ты понятия не имеешь. Ты отказалась меня выслушать. Когда я пыталась рассказать тебе о себе не самые лицеприятные вещи. Ты просто не хотела принимать их как часть меня. Но жизнь устроена не так, Мак. Ты тоже должна принимать и плохое в людях. Таких как Скарлетт. Как я.

— Какое отношение к этому имеет Скарлетт?

— Ты даже не в курсе, чем она занимается! — кричу я. — Когда ее нет дома по вечерам.

— Она продает свое тело, — отвечает она. — Все, блядь, это знают.

— Только она делает не это. — Я смотрю на нее и качаю головой. — Вовсе нет.

Мак ошеломлена, и Лаклэну, кажется, неловко от этого разговора, но он держит рот на замке. Я всегда ценила в нем это качество. Что он позволяет кому-то высказывать свое мнение. И что в кои-то веки кто-то не смотрит на меня так, будто я совсем спятила.

— Она ловкачка, — говорю я Мак. — Она не трахается с мужиками. Она их грабит. Потому что это возвращает ей часть силы, которую она потеряла. Но ты никогда этого не поймешь.

— Я могла бы… — бормочет Мак, но слова повисают в воздухе.

— Нет, ты не могла, — говорю я ей. — Потому что ты не такая, как мы, Мак. Мне очень жаль, но это не так. Ты сильнее. И ты не прошла то, через что нам с ней пришлось пройти. Но ты осуждаешь нас за это. Именно это ты и делаешь.

— Я не осуждаю, — шепчет она.

А потом на ее глаза наворачиваются слезы, и я чувствую себя виноватой за то, что сказала ей все это. Но это нужно было сказать.

— Осуждаешь.

— Ладно, может быть, немного, но только потому, что я хочу лучшего для своих друзей.

— Но ты не можешь стыдить их, Мак. Ты не можешь заставить людей измениться. Справляться со всем так, как это делаешь ты. Люди разные. Все они относятся к вещам по-разному. Тебе нужно это понять.

— Это моя вина, не так ли? — Слезы текут по ее щекам, когда она смотрит на меня. — Я толкнула тебя на это. Ту поездку с Дмитрием. Потому что в последний раз, когда я тебя видела… мы спорили.

— Ты не подталкивала меня к этому, — качаю я головой. — Я бы все равно поехала.

— Но, если бы я не проявляла такую настойчивость. Так… осуждающе. А потом я попросила Алексея спасти тебя.

— Мак.

Я тоже плачу, так что это единственное слово, которое я могу выдавить. Мы оба встаем и сокращаем расстояние между нами. Исцеление всей боли и гнева одним объятием.

Я плачу в ее объятиях, и она обнимает меня. И я не знаю, как долго мы так стоим, но я знаю только, что часть моего сердца чувствует, что оно больше не мертво. Как будто это именно то место, где мне сейчас нужно быть.

Мне требуется больше часа, чтобы произнести эти слова. Принять то, что мне нужно сделать.

Что мне придется причинить боль Алексею, чтобы защитить себя.

И что я буду ненавидеть себя за это.

Но я не вижу другого выбора.

— Я хочу остаться здесь, — говорю я Лаклэну дрожащим голосом. — Я останусь здесь.