Призраки прошлого

Глава 11. Бранндон о'Майли

По мере продвижения на Север погода портилась, температура падала, день становился короче, частенько сбивал с ног резкий, порывистый ветер, надувая все выше снежный покров.

Дорогой молчали: мой характер, закрытый от природы к общению не располагал, а роанцы являлись немыми. Связь держали посредством языка жестов: для понимания чего хотят мои спутники, их оказалось достаточно. Потребности были простыми: «привал», «дрова», «еда», «вода», «опасность». Отряд старался нигде не задерживаться, поэтому избегая населенных пунктов ночевали под открытым небом, с рассветом выступая в путь. На десятый день достигли Валлийских земель. Год назад здесь начиналась чужая территория, ныне входившая в состав Истерроса. Именно здесь я проливал свою кровь, пропустив удар кинжала в область сердца.

Обогнув столицу по объездной дороге двинулись в направлении реки Ийгры, излучины которой благополучно достигли ближе к закату. Заброшенные замки соединяла целая сеть подземных лабиринтов, связанных друг с другом переходами. По донесениям агентов Роана и полученной от Бейли информации, где — то в этих местах погибло уже с десяток человек, отправленных за головой Валлийского пса. На то, что последний скрывался именно здесь указывала перехваченная записка людей, приближенных к бывшему правителю.

Подземный лабиринт являлся смертельной ловушкой и вход в него предстояло еще отыскать, что было весьма непросто. Пропетляв несколько часов среди руин, я бросил это занятие, так как не единожды видел следы наших же лошадей. Мы просто теряли силы и время, поэтому решили сделать привал и заночевать. С целью сохранения инкогнито, вернулись в лес, избегая открытой местности и холодного, порывистого ветра.

Разбили лагерь, когда солнце почти село за горизонт. Воины развели костер и запалили факелы, освещая опушку и заодно отпугивая диких зверей. Черный лес опоясывал поляну сплошной стеной. Мы вели себя крайне осторожно, понимая, что всюду могли оставаться валлийские ямы — ловушки, которые до сих пор нам удавалось избегать. Я присел на ствол поваленной сосны рядом с Налом, снял перчатки, и потянулся к костру отогреть ладони и пальцы. Огонь лизал валежник, со свистом отдававший тепло. В бездонном небе рассыпалось бессчетное количество звезд. От деревьев тянулись громады теней, исчезая в световом круге полыхающего костра. Поужинав зайчатиной, мы легли накрывшись меховыми плащами, но сразу уснуть не смог: мешали непрошеные воспоминания, отложившихся в памяти саднящим клеймом прошлого.

Всегда хочется верить, что все могло случиться по — другому, мысленно искать причины и варианты, лазейки, которые якобы исправили бы ситуацию и двинули в иное, желаемое русло: не участвовать в последнем походе, не встретить дикарку, а лучше вовсе не иметь с императором кровной связи, принять смерть на поле боя и стать легендой. Да, мне хотелось стать легендой, чтобы потомки равнялись на мою смелость. Ведь стремление побеждать относится к здоровым амбициям. А вот излишние внимание, как к родственнику дерра не задевало эмоциональных струн скрытого тщеславия, которое если и было, то сидело очень глубоко. Великие духи свидетели — я никогда не зацикливался на своем происхождении.

И такова моя реальность конечным итогом, слитая в единую точку в системе координат родной земли под названием «Ис — тер — рос». Случилось так, как случилось. Грех роптать на судьбу. Раннее детство счастливое благодаря стараниям тетки и мачехи. Тревожная юность — полная обид и огорчений, явилась периодом становления личности, преодоления физической боли в тренировках и схватках.

Услышать противника, унюхать, пощупать, потрогать, испытать его, показать себя. Отбить удары. Превзойти! Приобрести опыт, сделать выводы. Стараться быть лучшим, приблизиться на шаг к идеальному образу воина. Желание хотя бы скупой похвалы из уст отца, вместо резкой уничижительной критики, от которой опускались руки и пропадало стремление продолжать что — либо вообще. Я действительно удивлял всех своей силой и физической подготовкой. Всех, кроме него.

Лет до семнадцати восхищался императором и всячески пытался соответствовать статусу такого отца, но тот, как обычно, отдавал предпочтение другим, не замечая меня. Словно я — призрак.

Помню, мы вернулись из поездки с Севера. В тот вечер дерру Истерроса снова взбрела в голову блажь испытать мою выносливость. Меня поставили в спарринг сразу с тремя противниками. Постепенно тренировочная схватка перешла в настоящий бой, соперники сменяли друг друга без остановки. Потихоньку я стал уставать и пропускать удары. Не знаю сколько прошло времени, но бой не прекращался. Против меня вышел Борк по кличке «Ярый», когда я, семнадцатилетний юнец, уже порядком выдохся. Машина смерти выбила меч из моих рук, и я упал на колени. После удара челюсть жутко саднило, зубы тонули в кровоточащих деснах. Плохо помню подробности, но четко запомнился голос отца.

— Добей его, этот ублюдок все равно ни на что не способен, — прорычал он и кинул ему плеть, сам же встал покинул состязание. Орудие состояло из стальной проволоки, сплетенной с сыромятными ремнями и врезанными через каждые два дюйма шариками с острыми шипами, вроде булавы в миниатюре. Десять ударов считалось смертельным. Я отделался тремя. Ярый не рискнул завершить начатое, опасаясь последствий, которые влекли непоправимое. И правильно. Не всегда команды императора являлись обдуманными. Редко, но случалось, он менял свое мнение на прямо противоположное, когда исправить — поздно. Впрочем, он с легкостью мог найти крайнего и отыграться на нем.

Вопреки всему я дышал. Тогда Аарон самолично увез меня на окраину Таласса и выкинул, как вещь, прямо за стены городских ворот. Дикая «услуга» за услугу! За пару недель до описываемого мною события в окрестностях Астры я спас ему жизнь: без видимой причины лошадь испугалась и понесла; достигнув моста, резко стала на дыбы и чуть не скинула в пропасть. Я успел ухватить и вытянуть императора, висевшего над бурной рекой. Он бесился осознанием, что свидетели происшествия узрели не «железного дерра», а простого смертного, такого же уязвимого человека, как и все остальные.

К счастью, член братства «Отверженных» подобрал меня на выезде из столицы. Орден занимался поиском больных и убогих, выхаживал раненых, провожал в загробный мир безнадежных, когда приходил их час. Как выяснилось позже я сломал нос, несколько ребер, в двух местах вывихнул ногу. Но самое страшное: после плети спина превратилась в кровавые лохмотья, поэтому способность двигаться оказалась утраченной на целых две недели. За мной ухаживали члены братства, среди них оказались неплохие воины. Не желая терять формы, как только встал на ноги, я возобновил тренировочные бои.

С той поры отец для меня умер. Умер, как родитель и человек. Осталась лишь внешняя оболочка и влитая в кожу лица маска бездушного Властелина. И все же память прорывалась увиденной картинкой знакомого образа с пережитым, когда — то мгновением. Зря пытался убежать от прошлого. От себя не скрыться, порой дерьмо всплывало и топило своим омерзительным смрадом без того шокированный рассудок. Я обрел новую цель — стать самостоятельным и независимым. После года жизни в братстве, вернулся в Таласс, но не во дворец, как настаивал Бейли ссылаясь на слова Аарона, а в казармы армии Истерроса. С этого момента начались мои походы во благо империи. Редко отец продолжал вызывать к себе, но не для благородных маневров и щедрых жестов, а чтобы излить желчь. Часто задавался вопросом: почему он меня ненавидит? Что я сделал плохого? В чем смысл нашего противостояния? Я действительно его позорил? Ответ прост и лежит в самой сути понятия деспотизма. Он никогда не считался с желаниями и интересами окружающих, с легкостью коверкая чужие жизни, находя извращенное удовольствие в причинении боли.

Оправдывается тот, кто виновен, а себя таковым не признавал, и внутренне смирившись с приговором, решился плыть по течению. Совершенно точно — однажды наступит мой черед. Но, всему свое время.

Ночью проснулся от явственного ощущения присутствия постороннего. Никаких шумов, кроме треска раскачивавшихся на ветру стволов деревьев и уханья сов. Медленно повернулся на бок и взгляд застыл в оцепенении. На меня уставилась огромная морда матерого волка.

Задержал дыхание, осознавая насколько он сейчас близок. Из его ноздрей шел пар, глаза горели цветом мокрой листвы. Опасный и мощный хищник, с массивными мускулами под шерстью, злобно оскалился, явив ряд острых зубов зверя, способного с легкостью разорвать горло и вскрыть грудную клетку. Я видел волков и раньше, но не такого размера. Присмотревшись, он резко сменил поведение, начав обнюхивать мое лицо. Потом нагнув голову, издал низкий утробный рык. Следом, за деревьями мелькнули еще несколько пар светящихся глаз. Нас окружила стая, мотивы которой оставались загадкой: волки нападают лишь в безвыходных случаях и только от сильного голода. А зима еще толком не началась.

Волк продолжал обнюхивать меня, испытывая интерес непонятного свойства. Ралл тихо сел и потянулся к мечу, но я дал знак обождать и не делать резких движений. Зверь замер, приняв необычную позу: склоненная к земле морда, поджатые уши, растянутые губы. Глаза животного прищурились, упорно избегая прямого контакта с моими. Демонстрация подчинения!

— Ишт! «Уходи!» — шикнул я на дарийском, выражая силу и превосходство. Хищник вздрогнул. Постояв еще пару мгновений, развернулся и медленно двинулся по направлению к кромке деревьев, до тех пор, пока не скрылся в сумерках ночи. За ним исчезли желтые огни. Еще долго прислушивался к шороху, но волки не возвращались. Расслабленно выдохнул. Угроза миновала.

Почему зверь послушал меня и покорился я понял гораздо позднее. А тогда списал на простое везение, не смотря на отсутствие амулета духа — покровителя. Перед судом я передал его Илте. Маленькая Илта рай Даал, что с ней? Где она? Если в доме ри Пьери, то в безопасности. Надеюсь, девушка сделала правильный выбор.

Наступило утро. Желтый восход озарил окрестности. Вернувшись к излучине, мы вновь обследовали руины среди скал. Недалеко сужаясь пролегала дорога, сворачивая в сторону. Но следы все же угадывались и значит, кто — то успел пройти здесь совсем недавно. Роанцы подтянули мечи ближе, опасаясь засады, но все было тихо. Поманив рукой остальных я двинулся дальше. Перед нами предстали развалины замка, вырубленного прямо в скале. Заброшенный, напоминал древние руины, за нагромождением камней и ломаных сучьев скрывался вход. Дело усугублялось возможными обвалами, грозящими в любой момент завалить проем. Руэрриган знал эти места как свои пять пальцев. Я же держал на руках лишь потертую карту, сомнительного происхождения. Согласно ей огромный лабиринт состоял из нескольких частей кругло — спирального типа. Вполне возможно, это была подделка, обеспечивающая билет в один конец. Просидев минут пятнадцать у входа в пещеру, оставил тщетные попытки поиска возможных вариантов и решений, выдумывая хотя бы какой — то план. Все идеи казались далеки от реальности, кроме одного: идти внутрь. Если Валлийский пес набил хранилища съестными припасами, то мог оставаться в пещерах годами, поднимаясь на поверхность по мере необходимости. Не факт, что он не имел иных лазеек, ведущих наружу. Ждать дальше не имело смысла.

Запалив факелы, поделились на группы: двое роанцев остались снаружи, трое пошли со мной. Мы медленно продвигались по ходу, вырубленному в скальной породе известняка и гипса, мимо поставленных на ребро валунов, на поворотах делая пометки нестираемой краской особого состава. Широкий туннель постепенно сужался, открывая путь к более узкому проходу; мы перешли к одному из тех, который шел налево. Позднее обнаружили, что другой проход вел в том же направлении. Этими проходами мы прошли больше тысячи ярдов только для того, чтобы уткнуться в каменную стену, преграждающую путь. Мы делали это снова и снова и всякий раз терпели поражение. Часами плутая по длинному тоннелю, не мог отделаться от ощущения «дежа вю», но четко понимал, что однотипные пейзажи подземелья невероятно схожи.

Иногда подземные ходы приводили к пещерам без признаков обитаемых зон. В одной из таких залов оказалась ловушка. Плиты под ногами разверзлись и Налл, самый угрюмый и мощный роанец, покачнувшись, едва не провалился в темную бездну, но я успел ухватить буквально в последний момент, вернув на самый выступ бордюра, который, к счастью, оказался достаточно широким, чтобы сохранить равновесие. Под ногами зияла чернота с едва различимыми острыми кольями на самом дне, где виднелись человеческие черепа и кости.

Уткнувшись в очередной тупик, мы сели отдохнуть и собраться духом. Я уперся локтем на выступ, и он провалился, а дальше… одновременно отъехала в сторону каменная заслонка. Затаив дыхание, мы оглянулись. Здесь оказался зев огромной пещеры с размерами, которые невозможно определить невооруженным взглядом. Отсюда шло еще множество лучей в другие лабиринты, насколько я понимал, это и была точка схода. Тогда я, помнится, озадачился вопросом: что, если Валлийский пес бегает по кругу, наблюдает за нами тайком и беззвучно хохочет? Забавно гоняться за невидимкой, который намеренно завлекает свою жертву в зловещий капкан.

Осмотр показал, что большая часть коридоров затоплена. Прислушиваясь к ощущениям, чисто интуитивно выбрал один из оставшихся. Через сотню шагов мы оказались в новом зале. Здесь проявились первые признаки обитания человека — серый пепел вперемешку с черной золой, перья и останки животных, на вид кабана и курицы. В дольмене нашли остатки крупы и корок хлеба. Здесь же находился большой резервуар с водой из источника. Тут факелы вспыхнули ярче, сигнализируя о близости потока воздуха. В конце площадки наткнулись на глубокое отверстие в стене, типа кротовой норы, куда мог пролезть один человек, не более. Это звучит странно, но из трех роанцев пролез только я, хотя имел не меньшую комплекцию, поэтому дал знак ждать меня четверть часа, а после уходить, по меткам нанесенным краской на стены. Так я попал на большое помещение, усыпанное сотнями человеческих скелетов и разложившихся трупов. Среди кусков истлевшей материи, нашел серебристые эмблемы роанцев, делая вывод, что это те, кто пришел сюда раньше, но не смог выйти обратно. Почему? Карта давно не совпадала с окружающей реальностью и перестала быть мне подмогой. Из этого зала хода не было, кроме как вернуться в кротовую нору. Но и это оказалось не возможным. Лаз оказался заточен так, что беспрепятственно пускал лишь в одну сторону. Мышеловка!

Я стал ощупывать камни, пытаясь отыскать скрытый механизм, но тщетно. И все же потайная дверь обнаружилась, хоть и не скоро. Дальше оказался неприметный провал с дорожкой посередине, оплавленной по краям. Сделав шаг, резко отшатнулся назад. С правой стороны окружающее пространство накрыло стеной огня, сметая все живое на своем пути в пропасть. Все живое, кроме меня. С детства я имел странную, ничем не объяснимую особенность устойчивости к огненной стихии. Не то чтобы я не горел, но мог продержаться несколько дольше, без ожогов и иных повреждений, свойственных обычным людям. Вот что имел ввиду лорд Бейли, отмечая желание отца послать Вальгарда. Вот почему понадобился именно я. Что ж. Вперед!

Разделся, и оставшись абсолютно голым, обмотал одежду веревкой. Обувь, меч обхватил руками и накрыл телом. Сделал шаг вперед. Пламя накатило со спины, но я настойчиво двигался дальше. Пауза между всплесками всесметающей волны составляла секунды три, за это время я пытался осилить как можно большее расстояние. Первое время боль не ощущалась, но постепенное пощипывание превратилось в мучительную пытку. Продержаться! Поздно поворачивать назад.

Преодолев препятствие, вышел в другом зале в полной темноте и сел отдышаться. Здесь же на ощупь оделся. Одежда опалилась, кожа болела. Да, ожег я получил, но, что странно, огонь не тронул волос! Я никогда не погружался в пламень с головой, но вопрос о сохранности прически интересовал меня сейчас в последнюю очередь. Приведя себя в порядок, двинулся вперед, улавливая слабые отблески света. Я шел очень долго, пока не достиг нового отсека, с запахом еды. Здесь начиналась обжитая зона, где обитал Валлийский пес. Похоже я достиг рубежа, избежав ловушек. Сейчас мне хотелось поскорее завершить тягостное задание, покинуть лабиринт и вернуться в Таласс.