Призывая Луну

Сэм берёт меня под руку. — Пойдём. Мы пообедаем, и ты мне всё расскажешь.

Столовая большая, и даже несмотря на то, что студентов здесь много, нам с Сэм удается быстро пройти по обеденной линии, взять большие миски с фо и сесть за столик, достаточно отдалённый от остальных, чтобы нас никто не подслушал.

— Ну, рассказывай, — говорит Сэм.

Я ковыряюсь в фо палочками. — Что-то произошло на Испытании.

Сэм кивает. — Что-то произошло у всех на Испытании. Ты слышала про Мисти? Она — Лев по лунному знаку. Она уехала домой. Испытание чуть не убило её.

— Чёрт возьми! Я даже не знала, что можно просто уехать домой.

— Оказывается, можно, если почти умер. — Она делает большой глоток рисовой лапши, потом спрашивает: — Что случилось на твоём Испытании? Я слышала, что тебя и Ли вызвали к декану Роттингему.

— Ты знаешь вообще всё?

Она улыбается. — Нет, только самое важное. Что декан хотел?

Я пожимаю плечами и, поковыряв немного лапшу, отвечаю: — Он хотел узнать, как Ли удалось вырастить целое дерево.

— Ух ты, это крутой навык. Но почему тебя это так беспокоит?

Я выпускаю долгий вздох. — Дело не в этом. Лечение дерева было крутым. Беспокоит то, что произошло до этого. Ну, и после тоже.

— В твоих словах нет смысла.

— Ладно, извини. Я сказала Ли, что ему и Лили нужно поговорить. Ну, знаешь, *поговорить-поговорить*, — шепчу я, театрально наклонившись к ней.

Сэм чуть не роняет палочки. — Нет. Только не это. Ли должен быть с тобой. Я столько лет ждала, когда вы поймёте, что вы больше, чем просто друзья.

Я прищуриваюсь на неё. — Я понятия не имею, о чём ты говоришь.

Сэм фыркает. — Так, ты сказала Ли, что он должен встречаться с Лили. И что потом?

— Он стал странным и с тех пор ведёт себя иначе, — говорю я мрачно.

— Я вижу кого-то, кого могла бы не просто любить, а быть влюблённой, — шепчу я, уставившись в суп.

— Тогда почему ты не сказала ему это, вместо того чтобы сводить его с другой? — спрашивает Сэм.

— Во-первых, потому что мои чувства скачут в разные стороны. Мне нравится Ли или *не нравится* Ли? Есть у меня магия или нет? Я принадлежу к этому месту или нет? — вздыхаю я. — Всё это… — Я делаю широкий жест рукой. — Если я провалюсь здесь, я просто вернусь к своей обычной жизни? А если преуспею, то что? Вернусь работать в книжный магазин уже как маг? Или меня ждёт какое-то магическое будущее? Я не знаю! — Слова вырываются из меня с неожиданной силой. — Думаю, в этом вся загвоздка. Сейчас думать о будущем — всё равно что смотреть сквозь мутную воду. Ничего не понятно. Но Ли — совсем другое дело. У него нет этих сомнений, он точно знает, чего хочет, и идёт к этому с самого того дня, как погибла Майя. А здесь его целеустремлённость только усилилась. Я знаю, насколько для него важно занять первое место в Испытаниях. Что, если я скажу ему, что хочу быть больше, чем просто друзья, и это испортит ему всё? Что, если из-за меня он не сможет сконцентрироваться как следует?

— Ты ему доверяешь? — тихо спрашивает Сэм.

— Конечно, доверяю, — отвечаю я с удивлением.

— Тогда почему не веришь, что Ли сам не поставит себя в такое положение, где его будущее окажется под угрозой?

Ответ приходит мгновенно:

— Потому что я знаю Ли. Когда он кого-то любит, он делает это всей душой, а сейчас его вся душа должна быть сосредоточена на будущем.

Сэм задумчиво кивает, пережёвывая суп, а я выпиваю целый стакан воды и снова вытираю лицо.

Наконец она поднимает на меня глаза:

— Рени, я люблю тебя, но ты ведёшь себя как героиня какого-то романтического фильма с тем самым Большим Недоразумением, которое мешает герою и героине быть вместе. Дай ему шанс. Дай шанс вам двоим.

— Не думаю, что это уже возможно. Ли больше не ведёт себя как мой Ли. Он похож на какого-то робота, действующего строго по правилам.

— О, перестань. Ты только что сказала мне, что когда Ли любит, то всей душой. Думаешь, такой человек способен просто выключить чувства?

Я ковыряю палочками фо и пожимаю плечами.

— Может быть.

— Вряд ли. Или мне напомнить тебе о благородной леди, страдающей от обмороков, чтобы достучаться? — подмигивает Сэм.

— Ну, пример из эпохи Регентства всегда уместен, — почти улыбаюсь я.

— Вот видишь. Просто дай Ли немного времени. Неудивительно, что он смущён. Поверь ему, Рен. Вы подходите друг другу. Не разрушай это из-за эмоциональной путаницы и жертвенной позы, которую ты сама себе придумала. — Она поднимает руку, останавливая меня. — Нет, я больше не буду пытаться донести до тебя что-то о Ли. Тебе придётся подумать и прийти к правильному выводу — который, конечно, совпадает с моим, потому что я невероятно умная. А теперь давай поговорим о том, как вас с Ли чуть не сожгли.

— О, тут особо нечего рассказывать. Он исцелил дерево, и на нас напали дикие Огненные Элементали. Наш Воздушный Элементаль нас спас, что, на самом деле, было довольно круто.

— И ужасающе, — добавляет Сэм. — Так что же сказал тебе Воздушный Элементаль, когда вернул вас обратно?

— Это странно, но он сказал: «Сила девы» и улетел. В этот раз Ли не слышал его, как тогда, когда тот назвал меня избранной. Ты единственная, кому я об этом рассказала, — говорю я.

Сэм удивлённо моргает.

— Ты не сказала об этом ни Ли, ни декану Роттингему?

— Нет, мы с Ли разошлись по комнатам, чтобы привести себя в порядок, а потом с ним стало слишком тяжело разговаривать. И правда не знаю, почему не сказала Роттингему. Возможно, не хотела, чтобы Ли узнал это в таком виде. Но это не вся правда. Моя интуиция велела мне молчать, и я её послушала.

— Ну, я понимаю, почему ты не сказала Ли. — Она встречает мой взгляд. — Я тоже не доверяю Роттингему, и меня беспокоит Селеста.

— Что? — Облегчение наполняет меня. — Я думала, это только у меня такое чувство! Роттингем не кажется таким уж плохим, но Селеста — почти что злодейка из Диснея

— Круэлла де Виль?

Я не сдерживаю смешок, и моё напряжение постепенно отпускает.

— Точно! — Мы смеёмся вместе, и я чувствую, как возвращаюсь к себе.

— Так почему Воздушный Элементаль назвал тебя избранной, а потом сказал про силу девы?

— Он сказал «сила девы» и ничего больше?

— Точно, — отвечаю я. — Что это может значить?

— Ну, мы уже знаем, что «elegida» значит избранная. Дай-ка я подумаю про деву. — Сэм глубоко вдыхает и закрывает глаза. Её правая рука лежит на столе, и я наблюдаю, как она подгибает указательный палец вниз, а большой палец держит его, оставив три других пальца вытянутыми, как будто она судья на бейсбольном матче, объявляющий третий страйк.

Под рёбрами я чувствую лёгкий, тёплый трепет, который тут же исчезает.

Сэм открывает глаза и наклоняется вперёд.

— Дева обычно обозначает невинную.

Я киваю.

— Да, я в курсе благодаря моей любви к романтической литературе.

Она кивает в ответ.

— Конечно. Но знала ли ты, что многие культуры связывали силу с девственностью? Отличный пример — весталки в Древнем Риме, которые присматривали за вечным огнём богини Весты. Их связь с богиней разрывалась, если они теряли невинность. И их убивали, но, надеюсь, это не имеет отношения к тому, что пытается сказать Воздушный Элементаль.

— Жутковато, — говорю я, чувствуя лёгкую тошноту. Да, я девственница. Нет, я не хочу оставаться ей вечно.

— Ну, это всего лишь один пример из множества. Девственная кровь считалась священной. Девственниц-оракулов почитали и не трогали, чтобы они могли общаться с богами или богинями, которые посылали им знаки.

— Только не говори мне, что Воздушный Элементаль называет меня избранной девственницей. — Сказать это вслух звучит нелепо, но по спине пробегает холодок предчувствия, заставляя меня вздрогнуть.

— Боюсь, это именно то, что он имел в виду. Постой-ка. Дай-ка я соединю два понятия — избранная и сила девы. — Сэм снова принимает свою позу и закрывает глаза. Я вижу, как её глазные яблоки движутся туда-сюда, будто она спит. Мой торс охватывает тепло, но это совсем не то ощущение, что было в лесу с Ли. Оно быстро проходит, как только Сэм открывает глаза и встречает мой взгляд. — Это странно.

— Что? — спрашиваю я.

— Окей, слушай внимательно. Ты понимаешь, что Тельцы, и нынешние, и прошлые, магически собирают и хранят информацию?

— Типа как интернет, да?

Сэм кивает.

— Да, что-то вроде. Эта информация остаётся в нашей базе данных Тельцов. И, как в интернете, она там навсегда — никуда не исчезает.

— Да, понимаю. Это причина, по которой я никогда не отправляю голые фотки… ну, никому. Определённо не стоит риска, — говорю я.

Сэм фыркает и продолжает:

— На самом деле, если у кого-то достаточно времени, знаний и навыков, они могут заставить информацию исчезнуть из интернета. То же самое касается нашей базы данных, хотя, поверь мне, это куда сложнее, чем ковыряться в сети.

— И это очень странно, что когда я пыталась найти информацию о двух вещах, которые сказал тебе Воздушный Элементаль, *elegida* и сила девы, я постоянно сталкивалась с какими-то поломанными ссылками или нелепыми слухами, как будто всё это часть видеоигры.

— Видеоигры? Это вообще не имеет смысла, — говорю я.

— Да, я знаю. И были другие странности, но с одним общим признаком — как только я связывала оба понятия, моя связь с магической сетью Тельцов обрывалась. Такое со мной ещё никогда не происходило, — Сэм нахмурилась и начала покусывать губу.

— Я не понимаю, — говорю я.

— Я тоже. Но мне действительно нужно понять, — глаза Сэм горят такой решимостью, что это немного пугает. — Так что пора вернуться к основам, или как я люблю это называть — в Тёмные века.

Мои брови поднимаются.

— О чём ты говоришь?

— О книгах.

— Книги? — Тут до меня доходит. — Ах, библиотечные книги.

— Они устарели, но в них не бывает сбоев. Плюс, логично, что информация, которую тебе пытается передать Элементаль, должна быть доступна на этом острове.

— Ну да, и здесь в этом здании есть огромная библиотека, — говорю я.

Сэм морщится.

— Наверняка ещё с картотекой.

Я улыбаюсь своей лучшей подруге.

— Значит, мы идём за книгой.

— Мы определённо идём за книгой, — соглашается Сэм. — Вместо ужина в шесть встречаемся в библиотеке. Там будет пусто, что идеально для того, чтобы спокойно порыться.

— Ладно, договорились.

Сэм тяжело вздыхает.

— Похоже, это будет хорошей практикой на случай, если я провалюсь на Испытаниях и меня отправят куда-нибудь в глушь.

— Типа на Средний Запад? — предлагаю я.

Сэм передёргивается.

— Именно.

Глава 15. Рен

Сэм топнула ногой и скрестила руки на груди, гневно глядя на огромный картотечный шкаф.

— Я не выношу, как медленно работает эта штука.

Мы уже вытащили несколько длинных ящиков с карточками, каждая из которых содержала краткое описание книги и её номер по десятичной системе Дьюи, под которым она хранится на бесконечных полках этого огромного здания. Белые карточки, принадлежащие книгам, которые мы просмотрели и отбросили, усеяли один из сверкающих деревянных столов, словно перья с поломанных крыльев.

Я подняла глаза от книги под названием «Женщины, с которыми следует считаться» и положила её на тележку для тех книг, что нужно вернуть на полки.

— Ты сейчас о неодушевлённой картотеке говоришь?

— Да. Почему ты не компьютер? — фыркнула Сэм.

Я с трудом сдержала смех, прочистив горло, хотя Сэм метнула на меня взгляд, ясно показывающий, что её не забавляет моё веселье.

— Ладно, — сказала я. — Мы сидим здесь уже несколько часов. Ты не пойдёшь ни на какие лекции завтра, и ни одна из тех, что я хочу посетить, не начинается рано. Так что давай сделаем перерыв и пойдём в зал Мунстарк, перекусим, а потом составим список категорий, где нам ничего не удалось найти, чтобы завтра вернуться с новыми силами.

Сэм тяжело вздохнула.

— Я полностью за перекус, особенно если мы пойдём в мой зал, где в холодильнике есть большая тарелка с закусками, умоляющая, чтобы её съели. Но должна сказать, Рен, я честно не знаю, где ещё искать.

Я огляделась вокруг нас на этот огромный зал. Он был как что-то, что Чудовище могло бы построить для Белль, с передвижными лестницами, красивыми столами для чтения с яркими, индивидуальными лампами, и уютными местами для сидения у каждого окна с витражами.

— Сэм, ты не можешь всерьёз утверждать, что мы просмотрели все эти книги.

— Конечно нет, но не все из них подходят для нашего поиска. Проблема в том, что мы зашли в тупик в тех категориях, где должны были найти что-то о избранной деве. Да, ещё много книг, которые можно изучить, но я не чувствую особой надежды.

Сэм выглядела такой подавленной, что я обняла её за плечи, когда мы направились к выходу через ряды книжных полок.

— Эй, ты просто расстроена, что это занимает больше времени, чем должно. Тебе станет легче после закусок.

Сэм вздохнула.

— Закуски действительно делают всё лучше.

Я кивнула.

— Именно. Прямо как чай с печеньем.

Сэм фыркнула.

— Нет, совсем не как чай с печеньем.

Мы обогнули последний стеллаж, и перед нами открылся главный библиотечный стол. Это было красивое сооружение из отполированного дерева, изогнутое в виде полумесяца, за которым располагался богато украшенный письменный стол. За ним находились многочисленные полки с книгами, рекомендованными академией. Я как раз подумала о том, куда пропала библиотекарь, и почувствовала лёгкую вину за то, что оставила так много книг на тележке для возврата, когда вдруг один из книжных шкафов за столом распахнулся, и оттуда вышли библиотекарь и декан Роттингем.

Я сильнее прижала Сэм к себе и потянула её за стеллаж, присматриваясь к тому, как за ними закрылась потайная дверь.

— О боже! Что это было? — шепнула я Сэм.

— Ага, библиотекарь с деканом действительно симпатичный.

Я слегка встряхнула Сэм за плечи и повернула её к себе лицом.

— Я не о библиотекаре. Ты разве не видела, откуда они вышли?

Сэм пожала плечами.

— Ну, они вышли из-за…

Её глаза стали огромными.

— Чёрт возьми! Там же за столом потайная дверь!

— Тише! — прошипела я и замерла, уставившись на декана. Роттингем глубоко погрузился в разговор с библиотекарем, но на возглас Сэм он поднял взгляд и, я готова была поклясться, посмотрел прямо на меня. Я задержала дыхание, не понимая, почему интуиция велела мне оставаться незамеченной. Я ожидала, что Роттингем сейчас позовёт меня и начнёт задавать вопросы, на которые я бы не хотела отвечать, но спустя несколько секунд его взгляд снова вернулся к библиотекарю. Я схватила Сэм за руку, сделала шаг назад и прошептала:

— Сэм, а что, если за этой секретной дверью есть ещё книги? Запрещённые книги.

Сэм склонила голову на бок.

— Это логично. Кто-то явно потратил много усилий, чтобы убедиться, что темы о избранной и о силе девы остаются тупиком. Они точно не оставили бы книги, объясняющие эти фразы, здесь, на виду у всех.

— Нам нужно попасть в эту комнату, — сказала я.

Голос декана громыхнул в нашу сторону:

— Ну что, Стивен, этот зевок из-за того, что я тебя утомляю?

— Совершенно нет декан Роттингем!

Сэм и я выглянули из-за стеллажей, наблюдая, как мужчины вышли из-за полукруглого стола.

— О, я просто шучу, сынок, — сказал декан с лёгким смешком. — Но чашка кофе тебя взбодрит.

— Да, сэр, взбодрит, у меня в комнате для отдыха как раз свежезаваренный крепкий кофе.

— Звучит прекрасно. Не возражаешь, если я возьму чашку с собой в кабинет? К сожалению, меня ждёт бесконечная куча бумаг.

— О, конечно! — Библиотекарь направился к деревянной двери с табличкой «Только для персонала», но декан остановился после нескольких шагов.

— Стивен, комната надёжно закрыта? — Роттингем кивнул в сторону тайного помещения за книжным шкафом.

— Да, сэр. — Библиотекарь кивнул и похлопал себя по боковому карману. — Хотя я бы не особо переживал. Библиотека не самое популярное место для интриг.

Он едва успел прикрыть смех лёгким кашлем, как взгляд Роттингема стал ледяным.

— Тайны должны быть сохранены, Стивен, — сказал декан, положив руку на плечо молодого библиотекаря. — Надеюсь, совет не ошибся, доверив тебе охрану некоторых из них.

Декан не стал ждать ответа и открыл дверь в комнату отдыха, за ним следовал библиотекарь, шепча извинения.

Как только дверь за ними закрылась, я повернулась к Сэм.

— Пошли!

Сэм и я помчались к столу, затормозив перед тем самым шкафом, который недавно превратился в дверь.

— Ты видишь что-нибудь? Ручку или кнопку? — спросила я, изучая полки.

— Нет, но в фильмах механизм часто связан с какой-то книгой. Дай-ка попробую.

Я отошла в сторону, а Сэм провела рукой по корешкам аккуратно расставленных книг. Она приблизила лицо, внимательно осматривая, а затем начала нажимать на книги, наклоняя их немного вперёд.

Сэм раздражённо вздохнула.

— Ничего не происходит. Ладно, Рен, начинай с этой полки, а я…

Я слегка коснулась плеча Сэм и указала вверх. Над нашими головами только что появились слова «ЗАПРЕЩЁННЫЕ КНИГИ», они светились таким же золотисто-жёлтым светом, как и имена на дверях зала Мунстарк. Прямо на уровне наших глаз появилась замочная скважина, тоже мерцающая.

— Ого! Нам точно нужно туда попасть, — сказала Сэм.

Я быстро обшарила стол библиотекаря. Ключ нашёлся без труда — это был старинный ключ-скелет на тяжёлом железном кольце, лежащий прямо на куче неаккуратно сложенных бумаг. Я схватила его, повернулась, приложила руку к книгам и вставила ключ в замок.

— Подходит!

— А он говорил, что всё надёжно заперто… — сказала Сэм.

— Нам просто повезло, но не время останавливаться и разбираться.

Сэм усмехнулась, но, оглянувшись на скрытую дверь, побледнела.

— Рен, смотри.

Я проследила за её взглядом и увидела, что светящиеся слова «ЗАПРЕЩЁННЫЕ КНИГИ» исчезли, уступив место одному слову: «ИЗБРАННАЯ». Шок прошёл по телу, вызвав у меня неприятное тепло и спазм в животе.

— Да, сэр, всегда рад вас видеть, — голос библиотекаря донёсся до нас. — Заходите в любое время.

Мы с Сэм присели, хоть это и была не самая умная идея. Всё, что им нужно было сделать — просто подойти к нам, и мы оказались бы в ловушке, особенно с этим светящимся неоном «ИЗБРАННАЯ» за нашими спинами.

— Спасибо за кофе. Спокойной ночи, Стивен.

Я вздохнула с облегчением, услышав, как двери библиотеки закрылись за Роттингемом. Я шепнула Сэм:

— Тебе нужно отвлечь милого библиотекаря. Я пойду туда. Сейчас!

Сэм, всё ещё сидя на корточках, откинула волосы назад, расправила плечи и потрескала костяшками пальцев, как будто готовилась к какому-то экстремальному виду спорта.

— Ради общего дела, — она посмотрела на дверь, на которую я опиралась, и на светящееся слово «ИЗБРАННАЯ». — Но тебе лучше не прикасаться к этому и оставаться скрытой, пока я не отвлеку его своими женскими чарами.

Я отползла от скрытой двери и спряталась за столом, пока Сэм выбежала из-за прилавка.

— О, привет! Вы, случайно, не ночной библиотекарь? — её голос стал высоким и нежным, и я прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Да, это я. Меня зовут мистер Найт.

Сэм, видимо, посмотрела на него с нужной долей веселья, потому что он добавил:

— Не как время суток, а как рыцарь с «К». Чем могу помочь?

Флиртующий смех Сэм заставил меня снова прикусить губу.

— Ох, Боже мой, как символично! И да, мне нужна ваша помощь. Я очень увлеклась островом, так что решила найти книги о Мунстарке, но я совсем запуталась с этой карточной системой. Подскажите, где искать?

— Понимаю, это не проблема. Вам нужно заглянуть в восемьсотую секцию, там книги по истории и географии. Хотите, я покажу вам?

— О, конечно, хочу! — голос Сэм звучал чересчур громко и восторженно. — Восемьсотая секция здесь поблизости или…?

— О, нет, она дальше в глубине библиотеки. Следуйте за мной.

— Ваш кофе пахнет просто потрясающе. Я обожаю кофе, как и большинство девушек с северо-запада. Вы сами молите зёрна?

Голос Сэм начал удаляться, когда они двинулись вглубь библиотеки.

— Отличная работа, Сэм! — прошептала я, выпрямляясь и подбежав к полке. Теперь она выглядела как обычная полка, но стоило мне приложить руку к книгам, как «ИЗБРАННАЯ» снова засветилось надо мной, и замочная скважина вновь проявилась.

Не колеблясь, я вставила старый ключ в замок и повернула его. С лёгким щелчком полка приоткрылась, как раз достаточно, чтобы я могла проскользнуть внутрь. Меня на мгновение дезориентировала темнота, но стоило мне сделать ещё один шаг, как по стенам вспыхнули огоньки. Это выглядело круто, хотя не очень разумно, учитывая, что вокруг было полно книг. Комната была не больше моей комнаты в общежитии, но стены до потолка были уставлены книгами. В центре стоял скромный деревянный стол, заваленный стопками книг. В углах комнаты также стояли столики, тоже уставленные книгами. Даже на полу возвышались колонны книг, словно покосившиеся небоскрёбы.

Я подошла к столу, надеясь найти хоть какое-то подобие каталога или систему для поиска, но на столе были только книги и толстый слой пыли. Я подняла одну из книг, и пыль закружилась вокруг меня в лучах света от факелов, заставив меня начать неконтролируемо чихать.

Шмыгая носом, я вернулась к ближайшей полке и принялась внимательно разглядывать корешки книг, пытаясь понять, есть ли здесь хоть какой-то порядок — по Дьюи или по алфавиту.

Никакого порядка не было.

— Полный бардак, — пробормотала я.

Снова чувствуя себя потерянной, я быстро вернулась к началу комнаты и начала систематично осматривать полки справа налево, пытаясь не пропустить ни одной книги. И тут я поняла, что на многих из них вообще нет ни названий, ни авторов, ни чего-либо на корешках, кроме металлических узоров, от цветочных орнаментов до геометрических фигур.

— Я никогда ничего не найду.

Я подавила смешное желание расплакаться. Разве это поможет? Нет. Не теряй надежду, делай, что можешь.

Как только я начала мысленно уговаривать себя не сдаваться, я почувствовала это — тепло разлилось под рёбрами, а сердце забилось быстрее. Я остановилась, слегка ошеломлённая, пытаясь понять странное ощущение тепла, когда оно сменилось лёгким тянущим движением. Это было странно, словно у меня под грудью был прикреплён нагревательный элемент, и кто-то тянул за его шнур. Очень похоже на то, что я почувствовала, когда Ли исцелил дерево, но менее интенсивно, хотя не менее настойчиво.

— Ладно, ладно. Думаю, я поняла.

Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и, выдыхая, расслабилась, позволяя ногам двигаться — следуя за этим внутренним тянущим чувством. Я шла медленно, стараясь не думать, а просто ощущать, пока не столкнулась с полкой. Открыв глаза, я уже собиралась сдаться и уйти, чтобы найти Сэм и обсудить следующий шаг, когда заметила, как что-то жёлтое мелькнуло на кожаном корешке одной из больших старых книг на уровне моих глаз.

На корешке не было никаких слов, и на обложке тоже, но, когда я вынула книгу с полки, тепло, которое потянуло меня сюда, вспыхнуло в моих пальцах, словно статический заряд. Я невольно вскрикнула, а затем жар исчез, оставив меня с книгой в руках. Я раскрыла её и замерла. Серебряные чернила пробегали по толстым страницам из плотной бумаги. Я могла их видеть, но не могла прочесть. Строки из чисел, букв и символов мелькали по страницам, словно кто-то невидимый писал код. И вот, среди этого хаоса, появилось одно слово, которое я смогла прочесть: «ИЗБРАННАЯ».

Когда оно засветилось серебром, я так испугалась, что у меня задрожали руки, и я чуть не уронила книгу. Стараясь не выронить её, я заметила, как из середины страниц выпала бумажка и приземлилась на пол. Я подобрала её. Она была сложена пополам. На одной её стороне было наспех выведено предложение: «НЕ ЧИТАЙ В ТЕМНОТЕ!»

— Да уж, как будто это имеет смысл, — пробормотала я, разворачивая листок. Моему удивлению не было предела, когда я узнала бумагу. Это была такая же раздатка, как та, что нам давали на лекции «Приподнимая завесу». И тут мои глаза нашли имя студента, написанное сверху тем же торопливым почерком: МАЙЯ ЯНГ

На мгновение разум отказался это принимать, но потом меня пробрала дрожь. Это была книга Майи. Её книга.

Из-за открытой двери я услышала неестественный, пронзительный смех Сэм.

— Чёрт!

Я положила листок обратно в книгу, затем сунула её за передний карман своего комбинезона, радуясь, что под ним была футболка, а не короткий топ. Поспешно подошла к двери, выскользнула из комнаты и тихо закрыла дверь ногой. Ключ я бросила на стол, откуда взяла его, и как раз успела спрятаться за прилавком, когда Сэм и мистер Найт появились из-за угла.

Брови библиотекаря хмурятся. — О, привет. Мы не разрешаем студентам заходить за стойку. Могу помочь вам найти книгу?

— Это моя подруга, — Сэм быстро движется ко мне, как только я выхожу из-за стойки. Она вдруг замирает, как олень в свете фар, когда её взгляд падает на пояс моего комбинезона, и я понимаю, что книга слишком велика, чтобы её спрятать.

Я обхватываю себя руками и сгибаюсь пополам, издавая стон: — Ох, Сэм. Я знаю, что ты хочешь заняться исследованиями, но, кажется, мне плохо. — Я издаю громкую, рвотную отрыжку, от которой миловидный библиотекарь бледнеет, словно молоко.

— О, нет! — Сэм подбегает ко мне, становится между библиотекарем и мной и крепко обнимает меня за талию. — Давай я отведу тебя в комнату. Я же говорила, что тунец пах странно. У тебя есть имбирный эль? Это должно успокоить желудок. Мне всегда помогает. — Она продолжает болтать, пока ведет меня мимо мистера Найта к двери. Оборачиваясь, она говорит: — Спасибо за увлекательную беседу о разных сортах кофейных зерен. Кто бы знал, что их так много?

— Возвращайтесь в любое время, — его голос доносится до нас. — Я здесь почти каждую ночь. Может, в следующий раз попробуем разные сорта свежемолотого кофе.

Дверь библиотеки с глухим звуком закрывается за нами. Сэм и я бросаемся бежать по пустому коридору, пока я крепко прижимаю книгу к животу.

— Ты нашла её! — говорит Сэм, когда мы вылетаем через задние двери Мунстара и сбавляем шаг, направляясь к перекрестку Кроссроудс.

— Да, и подожди, пока не увидишь. Это не то, что я ожидала. Понадобится гений, чтобы разгадать этот код, — говорю я.

Глаза Сэм сверкают в лунном свете. — Хорошо, что ты знаешь гения.

— Хорошо, что… — Я замираю и мрачнею. — Я нашла ещё кое-что. Записку. Написана на обороте раздаточного материала с лекции.

— Хм, странно. Студент держал книгу из закрытого раздела? Может, профессор оставил её там?

— Эм, нет. Это не просто студент и не просто книга, — я глубоко вздыхаю и, выдыхая, говорю: — На раздаточном материале стоит имя Майи. И записка написана её почерком.

Глаза Сэм расширяются. — Майя? Та самая Майя, сестра Ли?

Я киваю. — И причина, по которой я выбрала эту книгу, в том, что магия привела меня к ней.

— Ты серьёзно? Ты не преувеличиваешь?

— Я клянусь, не преувеличиваю. Сэм, мы не можем рассказывать Ли об этом.

— Согласна.

— И потом, мы пока не знаем, что это вообще такое. — Мы снова начинаем идти. Я всё ещё держу книгу, прижав её к себе. Она теплая, как будто излучает тепло через мою одежду.

— Что написала Майя? — спрашивает Сэм.

— Не читай в темноте, — говорю я.

Сэм фыркает. — Кто бы стал читать в темноте?

— Вот именно. Может, она просто рисовала? — Даже говоря это, я чувствую нутром, что за этим стоит что-то большее.

— Не знаю, Рен. Майя была под знаком Луны в Тельце, верно?

— Да, — киваю я.

Сэм говорит медленно, будто размышляя вслух: — Не хочу показаться высокомерной, но даже каракули человека с Луной в Тельце имеют значение.

— Я так и думала, — признаюсь я.

— Ладно, давай что-нибудь поедим, а потом посмотрим на книгу. — Сэм делает паузу и добавляет: — Только не в темноте.

— Отличная идея. — Мы ускоряем шаг, и я стараюсь избавиться от странного чувства, будто кто-то только что прошёл по моей могиле, вызванного запиской Майи. Я слегка толкаю Сэм плечом. — Итак, ты собираешься вернуться в библиотеку ради ещё одной увлекательной кофейной дискуссии?

— Никогда. Я никогда не вернусь. Я даже кофе не пью. Он на вкус как грязь, сколько бы сахара и сливок я не добавляла. — Сэм изящно содрогается.

— О, но он такой милый, — я хлопаю ресницами.

— Напомнить тебе о том, как ты говорила, что Райан Гослинг милый?

Теперь моя очередь содрогнуться. — Нет. Никогда. Я больше туда не вернусь.

Мы сцепляем руки, направляясь к Аквариус Холлу, и я стараюсь не думать о записке мёртвой девушки, которая зажата между страницами странной книги, которую я держу крепко, как будто пытаюсь впитать её в себя, понять и узнать, что же на самом деле происходит в Академии де ла Луна.

Глава 16. Ли

Сегодня Четвёртое июля. Прошедшие три недели промелькнули в тумане бесконечных тренировок, оставивших мои руки в боли и заставивших мечтать о том, чтобы провести лето в Ферн-Вэлли: отдыхая в нашей киношной комнате или мешая Рен на её сменах в магазине.

Но это был бы старый я.

Новый я, тот, кто закрепился здесь навсегда до самого конца моих дней, счастлив, прерваться от тренировок и сидеть на трибуне, наблюдая за финалом игры в лакросс, организованной лунами в знаке Скорпиона. Моя подруга Руби сносит другую команду. Не в буквальном смысле, конечно, но её впечатляющая физическая подготовка ясно даёт понять, что лучше не переходить ей дорогу.

Лили стоит рядом со мной, крича имя Руби и захлёбываясь от восторга.

— Ты видела это? Руби снова забила! Они просто невероятны.

Я не могу удержаться от смеха. Лили вся светится от радости, и её энтузиазм, не прибегая даже к магии, заражает всех вокруг, заставляя почувствовать ту же радость просто от её присутствия.

С другой стороны от меня сидит Люк, который так быстро двигает соломинку в своём стакане, что она издаёт свистящий звук.

Лили садится обратно на скамью, вокруг неё распространяется аромат корицы и специй. Она скрещивает руки на груди и говорит:

— Ты можешь уйти, если хочешь? — её взгляд прожигает насквозь, направленный прямо на брата.

— Вау, Лил, спасибо. Рад наконец-то получить твоё одобрение, — бурчит он, делая долгий глоток из своей соломинки.

Я провожу пальцами по голове, и, видимо, издаю стон, который, как мне казалось, был лишь в моей голове, потому что оба теперь смотрят на меня. Попасть под прицел двух огненных взглядов — людей, которые когда-то были просто заданием, а теперь стали одними из моих лучших друзей — заставляет меня потеть больше, чем летняя жара.

Как по команде, они оба начинают смеяться, Люк хлопает меня по спине, а Лили, опираясь на моё плечо, заливается смехом.

— Мы ужасны, — вытирая слёзы с глаз, говорит она.

— В следующий раз скажи нам заткнуться, — добавляет Люк, вставая и вытягивая длинные руки над головой.

— Или обрызгай Люка из бутылочки с водой, — пожимает плечами Лили. — На него это действует лучше, чем на собак.

— Зараза, — Люк машет рукой над её головой.

— Зануда, — она показывает ему язык.

У меня сжимается грудь, и я нервно потираю место, где внутри грудной клетки сжалось моё сердце. Мы с Майей были скорее как Бикер и Банзен, чем как Лили и Люк, но даже за худшие дни Лили и Люка я отдал бы многое. Я просто хочу вернуть свою сестру.

Люк щёлкает пальцами, возвращая меня в реальность:

— Надо сделать обход.

— Я найду тебя после игры, — отвечаю, зная, что шансы увидеть его сегодня ещё раз — пятьдесят на пятьдесят. За последние три недели я понял, что «надо сделать обход» — это фраза, с которой Люк переключается с нормального, спокойного парня на сына сенатора. Я не уверен, которого Люка мои родители хотели видеть рядом со мной, но знаю, что мне нравится только один из них.

— Он пошёл портить кому-то жизнь, — вздыхает Лили, наблюдая, как Люк пробирается по забитому проходу и спускается по лестнице. — Я не понимаю, почему он так себя ведёт. Ты мой брат, я тебя люблю, но когда ты ведёшь себя как идиот, мне хочется сжать твою голову до тех пор, пока она не лопнет, как прыщ. Ты понимаешь, о чём я?

Её глаза расширяются, и я уже знаю, что она собирается сказать, даже прежде, чем она это произнесёт.

— Всё в порядке, Лили, — говорю я, чувствуя, как сжимается грудь.

— Мне так жаль, Ли, — она прижимает пальцы к губам, словно пытаясь запихнуть слова обратно. — Я знаю про Майю, но я совсем забыла…

— Серьёзно, Лили, всё хорошо. Я в порядке. Не надо извиняться, — после какого-то момента, когда люди говорили, что им жаль по поводу моей сестры, от этого становилось хуже, чем если бы они просто признали её смерть.

— Ну, теперь я чувствую себя идиоткой, — шепчет она больше себе, чем мне, но я всё равно обнимаю её за плечи и притягиваю в неловкое боковое объятие. Её волосы пахнут пряностями, и тонкие локоны щекочут мне щёки.

— Зато пахнешь ты прекрасно, — шучу я.

Она хихикает и отталкивает меня, и мне становится легче. Лили и Люк не знают, как смерть Майи изменила мою семью… как изменила меня. В такие моменты им кажется, что они понимают, потому что могут вообразить и посочувствовать, но невозможно по-настоящему знать, как отсутствие одного человека очищает тех, кто остаётся, как оно смывает старую версию тебя. Старого Ли больше нет, и на его месте стою я. Об этом я говорил только Рен.

Будто по зову, в двух рядах ниже мелькает розовый цвет. Я замечаю Рен и Сэм, которые сидят, наклонившись над старинной книгой, выглядящей так, будто её место в музее.

Вот ещё одна причина, по которой я так сильно погрузился в тренировки — и я сейчас смотрю прямо на неё. Прошло три недели с тех пор, как мы были в кабинете декана Ротингема. Три недели с тех пор, как я оставил её стоять в коридоре и позволил дверям захлопнуться перед её лицом. Три недели, как у нас не было времени наедине и возможности сказать друг другу больше пары натянутых слов. Мы больше не мы. Но, думаю, мы никогда и не были.

Я сжимаю кулаки, чувствуя тупую боль.

Я не зол, я просто разочарован. Я умудрился потерять и девушку своей мечты, и лучшего друга заодно. Хуже всего то, что я понятия не имею, как это исправить. Точнее, самое худшее, что, кажется, Рен и не хочет, чтобы я что-то исправлял.

Лили толкает меня локтем, и я понимаю, что уже пять минут смотрю на затылок Рен во время последней четверти.

— Ли, ты тут? — подтрунивает она, склонившись ко мне.

Я прочищаю горло, и с этим движением уходит напряжение.

— Руби неплохо справляется, — говорю я, хоть это и не совсем правда. Я уверен, что она отлично играет, даже если почти не следил за игрой. — Спасибо, что пригласила меня на матч, — вырывается у меня, и я надеюсь, что она не заметит следы пота на моих руках.

— Я так рада, что ты пришёл, — Лили стягивает резинку с запястья, собирает свои огненно-рыжие волосы с плеч и закручивает их в небрежный узел на макушке. — Я уж думала, ты проведёшь весь день взаперти в Зале Водолея, отрабатывая ловкость или медитируя, чтобы лучше овладеть своей магией.

— Я не медитирую, но это вполне может быть темой лекции одного из наших профессоров. Может, тебе стоит подумать о будущем в академии?

Лили нахмурилась, и на переносице собралась россыпь веснушек.

— Нет уж, спасибо. Я ещё не знаю, чем хочу заниматься, но точно не хочу ни учить, ни заниматься математикой, ни лезть в политику. Только маме не говори — она пока не в курсе, что я не собираюсь идти по её стопам.

На поле Руби ловит мяч и отправляет его в верхний правый угол ворот. Лили хватает меня за руку, и мы вскакиваем на ноги, наши радостные крики сливаются с ревом толпы. Она обнимает меня, подпрыгивая на месте, пытаясь завести скандирование «Руби! Руби!», но большинство зрителей уже снова сидят. Мы с Лили остаёмся стоять, мои руки обвиты вокруг её загорелых плеч, когда скамеечку покидают Сэм и Рен. Краем глаза я замечаю, как Рен пихает в свою огромную сумку старую кожаную книгу, изрядно потрепанную временем. Она идёт следом за Сэм, лавируя среди людей, сосредоточенных на последних минутах игры, не замечающих, как тяжёлая книга бьётся о их колени.

Сэм и Рен застывают на лестнице, прикрывая глаза от полуденного солнца, переговариваясь шёпотом и оглядывая трибуны. Взгляд Рен встречается с моим, и у меня словно земля уходит из-под ног. Она делает шаг вверх, потом ещё один, и вот она уже стоит напротив, её короткое ярко-жёлтое платье сияет на бледной коже.

Каждый раз, когда она смотрит на меня, мне кажется, будто это впервые, и я не уверен, что смогу избежать стрел Купидона, если она продолжит смотреть на меня так. Ладони начинают потеть, в сердце скапливаются невысказанные слова, и я опускаю руку с плеч Лили. Я знаю, как это выглядит. По крайней мере, что Рен может подумать, и мне хочется закричать, что она ошибается. Что Лили держит в секрете своё собственное тайное увлечение, и оно совсем не связано со мной.

— Лили! Я так рада, что нашла тебя. — Рен достаёт из внешнего кармана сумки маленький конверт. — Сэм сказала, что ты собираешь пожертвования для Общества охраны косаток Тихоокеанского Северо-Запада. Я видела тебя тысячу раз, но всё забывала отдать это.

Лили берёт конверт и тут же заключает Рен в такой же пружинящий объятие, как и меня минуту назад.

— Ты просто лучшая, — восклицает она, отпуская Рен и засовывая конверт в задний карман своих джинсов.

— Спасибо. И я, эм, не хотела помешать вашему… свиданию, — Рен заправляет прядь волос за ухо, и я знаю её достаточно хорошо, чтобы заметить лёгкий румянец, поднимающийся к шее.

— Это не свидание! — выпаливаю я и тут же хочу ударить себя.

— Понятно, — тонкая, искажённая улыбка Рен выглядит натянутой, и она больше не встречается со мной взглядом.

Сэм прочищает горло, упираясь руками в бёдра, её круглые глаза бегают между Лили, мной и Рен. Я мечтаю перестать потеть хоть на секунду.

— Ладно, мы побежим. Нам надо… — Её взгляд задерживается на выпирающей из сумки Рен книге. — Сделать кое-какие исследования. Увидимся вечером на празднике. — Она хватает Рен за руку и увлекает её за собой.

Я наблюдаю, как Рен уходит, и это похоже на закат — её яркое жёлтое платье исчезает за трибуной, и вместе с ним уходит солнце.

Лили дёргает меня за край футболки, и я понимаю, что остался единственным стоящим.

— Ты так и не поговорил с ней по-настоящему? — спрашивает она, когда я опускаюсь на место.

— С кем? — прикидываюсь невинным, бросив взгляд на табло. Остаётся всего одна минута до конца матча, и каждое мгновение кажется вечностью. Только одна минута до того, как я смогу последовать за своими инстинктами, устремляющимися вслед за тем, кто для меня дороже всего.

— Серьёзно? — Лили приподнимает рыжие брови и складывает губы в строгую линию. — Ли, тебе пора перестать самому себе мешать. Ты слишком много думаешь. Просто поговори с ней. Худшее, что может случиться, — это то, что ты уже и так испытываешь.

— О, ты бы только знала, — отвечаю я, защитившись сарказмом вместо того, чтобы признаться в своих чувствах. — Ты же точно делаешь то же самое с…

— Окей, это было грубо. И нет, Ли, я вовсе не томлюсь в своих эмоциях и не избегаю того, кто мне нравится, — Лили поправляет прядь волос, выбившуюся из пучка, и снова смотрит на поле.

— Прости, Лили.

Она кладёт свою руку на мою и сжимает.

— Извинения приняты. И тебе стоит поговорить с Рен. Внутри тебя где-то должна быть хоть капля смелости.

Раздаётся свисток, и наша трибуна взрывается восторженными криками.

— Руби забила! — Лили вскрикивает и подскакивает на месте. — Они выиграли! Руби выиграла!

Неважно, кто за кого болел, все встают с мест и устремляются на поле. Я делаю глубокий вдох и следую за шумной толпой вниз по металлическим ступеням и на траву. Улыбка играет на моих губах, и в горле скопились комплименты, готовые сорваться с языка, когда я ищу Лили и Руби.

Глава 17. Рен

— Кажется, я просто одержима, — выдыхаю я, когда Сэм присаживается на одну из скамеек вокруг двора на Перекрёстках.

— Мной? — Сэм мгновенно приседает в шутливом реверансе. — Миледи! Я польщена.

Я закатываю глаза и сажусь рядом с ней. Поднимаю кожаную книгу, которая за последние три недели практически стала частью меня.

— Я люблю тебя, но речь шла о книге. — В этот момент зажигаются лунные фонари, расставленные по всему кампусу, и неразборчивая серебристая надпись на обложке книги мерцает, словно ртуть. — Хотя моя одержимость ни к чему не приводит.

Сэм берёт у меня книгу, и она раскрывается у неё на коленях. Хмурясь, она смотрит на серебристые буквы, разбросанные по страницам. Иногда нам удаётся разобрать какое-то слово — чаще всего это испанский, — но в основном текст выглядит как бессмысленная мешанина.

— Это действительно раздражает. Я никогда не сталкивалась с чем-то подобным, — её пальцы скользят по буквам, словно по движущейся жидкости. — Честно, я до сих пор не понимаю, что это. И я всё ещё считаю, что это не шифр. Я отлично разбираюсь в кодах, но здесь нет никакой логики.

— Я думаю, я кое-что поняла, но это вряд ли поможет, — говорю я, забирая у неё книгу и открывая её на странице, которую мы с Сэм отметили на прошлой неделе. По всей книге Майя оставляла заметки на полях, сверху и снизу страниц — и многие из её комментариев вызывают тревогу. На страницах разбросаны такие надписи, как: «Этому не учат», «Новая информация!», «Это плохо». Иногда Майя оставляла лишь одно слово, но и они не внушают оптимизма: «Что?!», «Нет!», «Странно!». Проблема в том, что мы не понимаем её заметок, потому что не можем прочитать текст! Но на этот раз всё немного иначе. В верхней части страницы было написано одно слово: FRACTURADA! Оно выделено заглавными буквами, восклицательным знаком и подчёркнуто.

— Смотри сюда. — Мой палец скользит под обрывком предложения в середине страницы: «но когда сила сосредоточена только в одном, Проводнике, это обеспечивает…». Отсюда красивая курсивная надпись снова превращается в неразборчивую смесь букв, цифр и странных символов.

— Ого! Это уже лучше! Наконец-то что-то можно прочитать, — радостно хлопает в ладоши Сэм.

— Подожди. Это ещё не всё. — Я переворачиваю страницу. Сверху Майя написала: «Этому не учат». Я указываю на серебристую мешанину букв внизу страницы. — Вчера вечером, когда я тебя ждала здесь перед ужином, я на сто процентов уверена, что где-то вот здесь я вдруг смогла прочитать слова «соединённая с девой и старейшиной».

Сэм прищуривается, глядя на нечитаемый текст.

— Но он совершенно неразборчив.

— Сейчас — да. — Я возвращаюсь к странице с испанским словом. — И вчера здесь всё было бессмыслицей, но сегодня это целые слова. Сэм, я клянусь, книга меняется каждый раз, когда я её открываю. — Я медленно перелистываю страницы, наблюдая за тем, как серебристые буквы скользят по ним, такие же прекрасные, как и загадочные. — Как бы я хотела, чтобы Майя была жива или хотя бы оставила больше заметок в этой книге.

— Я тоже, но мы разберёмся.

Я закусываю нижнюю губу. Разобраться с этой книгой кажется ещё более невозможной задачей, чем несколько недель назад.

— Ладно, книга меняется, или хотя бы наша способность её понимать. Нам нужно понять, что вызывает эти изменения и почему, — Сэм отрывает взгляд от книги и смотрит на меня. — Так что проверяй её несколько раз в день.

— Ты подпитываешь мою одержимость, — бормочу я.

— У тебя есть идея получше?

— Абсолютно нет, — вздыхаю я.

— Тогда давай начнём отмечать страницы, когда сможем прочитать слова и фразы. Будем нумеровать закладки и записывать, что именно сказано в книге. Так мы точно будем знать, что изменяется, а что нет. Может, нам просто нужно собрать все прочитанные строки, и они образуют что-то целое, — Сэм копается в рюкзаке в поисках блокнота и небольшого набора закладок.

— Это хорошая идея, — соглашаюсь я.

— Почему я не подумала об этом раньше?

ГРОХОТ! БАХ!

Мы с Сэм вздрагиваем от звуков салюта, раздающегося где-то вдалеке. Я прижимаю руку к груди.

— Не хочу показаться не патриоткой, но День независимости — мой самый нелюбимый праздник.

— Слишком громко? — наклоняет голову Сэм.

Я энергично киваю.

— Чересчур громко. И фейерверки вредят окружающей среде.

— Согласна. Подумай о бедных животных.

— Грейс Келли приходится давать успокоительные минимум на сутки, иначе она не перестаёт выть и дрожать, — я внезапно осекаюсь, чувствуя приступ тоски по дому.

Сэм берёт меня под руку.

— Знаю. Я тоже скучаю по дому.

Я собираюсь рассказать Сэм, что недавно разговаривала с дядями по старинному телефону в Аквариус-холле, что заставило меня ещё больше тосковать, но нас прерывает чей-то громкий голос:

— Попался! — Мы с Сэм оборачиваемся и видим одного из приятелей Люка Уэзерфорда, пробирающегося сквозь заросли папоротников. В руках у него коричневая сумка, из которой торчат римские свечи и ракеты. Он засовывает её в рюкзак и убегает через двор Перекрёстков к Люку и его друзьям, которые радостно хлопают его по спине и направляются к пляжу, громко смеясь.

— Мелкие хулиганы, — говорит Сэм.

— Где они вообще достали фейерверки? Почему им просто не хватает того, что приготовила школа? — Я качаю головой. — Я люблю только бенгальские огни. И всё. Серьёзно.

— А как насчёт больших фейерверков, которые скоро запустят над водой? Ты их тоже ненавидишь?

— Я их просто слегка не люблю, — признаюсь я. — Грейс Келли ненавидит их за нас обеих. Да и… — Я замолкаю, чувствуя, как сердце сжимается. Ли идёт по кампусу с одеялом на плече и направляется к пляжу, где мы должны собраться, чтобы посмотреть фейерверк. Я тяжело вздыхаю, когда он даже не смотрит в мою сторону.

— Всё, с меня хватит, — Сэм резко убирает блокнот.

— Что? — Я смотрю на неё с невинными глазами.

— Я отказываюсь продолжать наше исследование, пока ты не поговоришь с ним. Ты мучаешь себя, а делать это можно только после того, как у тебя появятся дети.

— Поговорить с кем?

Сэм фыркнула:

— Даже не притворяйся.

Мои плечи поникли.

— Я не могу ничего с этим поделать. Я скучаю по Ли.

— Пожалуйста. Ты можешь, ты просто не хочешь.

— Сэм, он не хочет говорить со мной, — я быстро моргнула, когда слёзы навернулись на глаза. Я ненавижу плакать, но с тех пор, как между мной и Ли началась эта странность, кажется, что я вечно на грани рыданий из-за любой мелочи.

— Время жёсткой правды, Рен, — Сэм повернулась ко мне лицом. Когда я не взглянула на неё, она скрестила руки на груди и ждала.

Я знаю её. Если я не скажу ничего, она просто будет сверлить меня взглядом. Вечно.

— Ладно, — сдалась я. — Время жёсткой правды. Валяй.

Я тоже скрестила руки на груди, хотя знала, что выгляжу жалко, а не строго.

— Хорошо. Слушай внимательно, потому что после того, как я это скажу, тему Ли мы больше не обсуждаем… — Я открыла рот, но она пристально на меня посмотрела, заставив замолчать, и продолжила: — До тех пор, пока ты на самом деле не поговоришь с ним. И под разговором я имею в виду больше, чем эти «привет» и «как дела», которые ты бросаешь ему последние три недели, прежде чем найти предлог и сбежать.

— Я не убегаю, — надулась я.

— Бегаешь, ходишь быстрым шагом — одно и то же. И ты знаешь, о чём я. Итак, слушай. Рен, всем очевидно…

— Люди обо мне говорят? — пискнула я.

— Это гипербола. Замолчи и слушай. Всем очевидно, что ты причинила боль Ли, когда отвергла его. А потом…

— Но я его не отвергала! — перебила я.

— Ты сказала ему, что он должен быть с кем-то другим. Рен, это и есть отказ.

Она повысила голос и продолжала говорить, даже когда я открыла рот, чтобы возразить:

— Потом ты усугубила эту боль, избегая его. Три недели. Ты обращаешься с ним, как со случайным знакомым, хотя на самом деле он был твоим лучшим другом последние пять лет.

— Ты моя лучшая подруга, — мягко сказала я.

— Да, я одна из твоих лучших подруг. У тебя было двое лучших друзей, пока три недели назад ты не отвергла Ли и не продолжила отвергать его.

Я ковыряла носком ботинка булыжники на мостовой.

— Он много времени проводит с Лили.

— Вообще-то, он много времени проводит с Люком и Лили, — поправила Сэм.

— Да, и с кучей других новых друзей, которые не я, — даже мне было слышно жалобную ноту в моём голосе.

— И что? Ты же тоже много времени проводишь со мной.

Она подняла руку, чтобы остановить меня, когда я попыталась возразить.

— А что ты ожидала? Что он будет сидеть в своей комнате в одиночестве и тосковать? Прошли недели. К тому же, он и Лили не вместе. Руби мне сказала. Лили утверждает, что он до сих пор одержим тобой.

Я подняла взгляд от булыжников, и мой живот слегка сжался.

— Правда?

Сэм закатила глаза:

— Ты знаешь, что я тебе не солгу. У тебя два варианта: либо отпусти Ли и смирись с этим, либо поговори с ним. Объясни ему, почему ты его отвергла, и дай ему возможность ответить честно.

— Ты думаешь, я ещё не всё испортила между нами? — снова сжалось в животе, но уже от страха.

— Думаю, у тебя ещё есть шанс всё исправить, но окно возможностей закрывается. Так или иначе, тебе нужно прекратить это жалкое состояние. Ты ковыряешь эту сломанную дружбу, как коросту. Либо почини её, либо оставь в покое и двигайся дальше.

— Это отвратительная аналогия.

— Спасибо, — Сэм встала. — А теперь я встречаюсь с Руби в Скорпио-холле. Мы собираемся посмотреть фейерверки. Ты пойдёшь с нами или сделаешь правильный выбор?

— Когда ты так это формулируешь, кажется, у меня есть только один вариант, — я встала, отряхнула подол жёлтого платья и провела пальцами по волосам. — Я нормально выгляжу?

Сэм изучила меня.

— Платье милое. Волосы немного растрепаны, но, мне кажется, Ли это понравится. Нанеси немного своей клубничной блеска для губ — и ты готова.

— Я нервничаю.

Сэм ухмыляется.

— Хорошо.

Она идет по мостовой в сторону Скорпио-холла, а через плечо выкрикивает свою пародию на Рупола (которая, если честно, далеко не удачная):

— Удачи и не облажайся.

Я сделаю это. Я сделаю это. Я сделаю это. Эта мантра крутится в моей голове, пока я засовываю книгу в сумку через плечо и достаю блеск для губ, щедро нанося его. Вдыхаю клубничный аромат, словно он способен успокоить мои нервы, — но он явно не помогает, раз уж приходится вытирать вспотевшие ладони о платье.

Я всё решила. Или меня заставили решиться через суровую любовь. Как бы там ни было, я поговорю с Ли. Сейчас. И действительно поговорю. Я отбрасываю волосы назад и направляюсь к пляжу.

Папоротники и сосны сменяются песчаными дюнами и пучками высокой травы, когда я приближаюсь к воде. В конце маленькой бухты, которая выходит на территорию школы, находится причал. Пляж небольшой, он прилегает к причалу. Песчаные дюны ведут к пляжу, который по форме напоминает полумесяц. Один конец полумесяца удерживает причал. Там также находится небольшая зона для купания, которая заканчивается на другом изгибе полумесяца. Это единственное место на острове Мун, где нам разрешено плавать. Дальше от пляжа идут дюны и заросли, отделяющие разрешенную зону от остального побережья. На конце пляжа большие красные таблички гласят: **ОГРАНИЧЕННАЯ ЗОНА. СТРОГО ВХОД ЗАПРЕЩЕН**. Но меня не волнует, что там, за пляжем. Я заметила Ли, и то, что крутилось у меня в груди, упало в живот и превратилось в тошноту.

Ли и Лили сидят на пледе, расстеленном на одной из последних дюн. Большинство других студентов уже на пляже, но я понимаю, что Ли выбрал отличное место — здесь не так много людей, и у них будет отличный, романтичный вид на фейерверки, когда они начнутся, а также больше уединения, чем у остальных на пляже.

Мои ноги замирают, и я стою, наблюдая за Ли, мечтая, чтобы дядя Джоэл был здесь и дал мне напутствие, как он всегда делал перед моими волейбольными играми (я невысокая, но подаю, как демон — и это хорошо). С одной стороны, Ли и Лили не сидят вплотную друг к другу. С другой стороны, я ненавижу, что их имена так красиво рифмуются. Я наблюдаю, как Ли указывает на пляж и что-то говорит, и Лили смеется. Это настоящий, громкий смех с откинутой назад головой. Я слышу его даже отсюда. Он звучит музыкально и красиво, и когда Ли присоединяется к ней, мне хочется развернуться и убежать.

В этот момент Ли оглядывается через плечо, словно почувствовал мою боль и отчаяние. Наши глаза встречаются. Его смех тут же угасает, и на мгновение я вижу такую же боль в его глазах, что невольно вздыхаю. Потом Лили что-то говорит, и он поворачивается обратно к ней.

Но вместо того чтобы убежать, выражение боли на лице Ли притягивает меня к нему. Это я сделала это. Я причинила ему боль. Хочется сказать, что я только сейчас это осознала, но это было бы ложью. Я знала, что ранила его. Просто не хотела столкнуться с этим лицом к лицу. А это несправедливо по отношению к Ли. Я также боялась, что, если я поговорю с ним по-настоящему, выяснится, что всё между нами кончено — как между лучшими друзьями, как между кем-либо, кроме знакомых, которыми мы стали. Это тоже несправедливо по отношению к Ли. Я должна это исправить.

Я снова заставляю ноги двигаться и иду прямо к Ли и Лили.

Первая замечает меня Лили. Она поднимает голову и улыбается.

— Привет, Рен. Присоединишься? Уже почти стемнело, скоро начнутся фейерверки.

Я всматриваюсь в её лицо, пытаясь найти признаки раздражения или недовольства, но Лили остаётся собой — дружелюбной и доброй. (В отличие от её брата-близнеца.)

Ли молчит.

Я прочищаю горло.

— Привет, Лили. Это, эм, очень мило с твоей стороны, но мне нужно поговорить с Ли. Извини, что прерываю ваш…

— Ничего страшного. — Её улыбка становится шире. — Думаю, ваш разговор с Ли — отличная идея.

Мой взгляд скользит к Ли. Он молча наблюдает за мной.

— Мы можем поговорить? Я обещаю, это не займет много времени.

Ли кивает, но всё ещё не говорит ни слова. Он встаёт с привычной атлетической грацией и жестом предлагает мне идти первой. Я на мгновение замираю, надеясь, что он поклонится, назовёт меня миледи и предложит свою руку.

Но он этого не делает.

— Эм, хорошо. А… сюда, — бормочу я неловко и направляюсь вдоль дюн ближе к запретной зоне, туда, где высокий кустарник даст нам немного уединения. Я останавливаюсь возле зарослей травы, поворачиваюсь к Ли и глубоко вдыхаю.

Я понятия не имею, что сказать.

Смотрю в его карие глаза и выпаливаю:

— Привет.

— Ты позвала меня сюда, чтобы сказать это?

Его голос звучит не зло, скорее сбитым с толку и грустным.

Я опускаю взгляд на дюну.

— Нет. Прости. Я просто нервничаю.

— Не стоит нервничать, когда говоришь со мной.

Его голос тихий и мягкий, и я снова поднимаю взгляд на его лицо. Его губы приподнимаются в слабой улыбке, но в глазах всё та же глубокая грусть.

— Всё в порядке. Просто скажи.

И тут я понимаю, что он думает, будто я собираюсь окончательно разорвать наши отношения.

— О, нет! Это не так!

— Не так что?

— Я не хочу, чтобы мы расставались.

Мой голос дрожит, и я начинаю видеть всё размытым, когда глаза наполняются слезами.

— Расставались? Рен, мы и так не вместе. Мы не были вместе уже несколько недель. И мы никогда не были вместе, как… — говорит он.

— Я знаю! — Слезы текут по моим щекам, и я вытираю их. — И я ненавижу это. Это моя вина.

Я вынуждена замолчать, чтобы всхлипнуть и сделать несколько глубоких вдохов, отчаянно пытаясь остановить поток слёз.

— Мне так жаль за всё. За то, что сказала тебе встречаться с Лили. За то, что избегала тебя несколько недель. За то, что была ужасной подругой.

— Эй, всё в порядке. — Ли делает маленький шаг ко мне и начинает тянуться, чтобы обнять, но его руки снова падают вниз. — Я знаю, что ты просто хочешь быть друзьями.

Он, наконец, перестал смеяться. Его взгляд поймал мой.

— Тогда скажи мне, чего ты действительно хочешь.

Я знаю, что следующие слова изменят всё, хотя я не могу понять, к лучшему это будет или к худшему.

— Ли, я хочу тебя. Я хочу нас. Я так скучала по тебе. Я должна была довериться тебе. Я должна была поговорить с тобой, даже если это означало, что мне придется услышать что-то, что разобьет мне сердце. Вот почему мне потребовалось так долго, чтобы подойти к тебе.

Мой голос едва слышен, и Ли подходит ближе, настолько близко, что я могу почувствовать знакомый запах его лосьона с бергамотом — он пахнет домом.

— Потому что я трусиха. Я боялась, что если скажу тебе всё это, ты скажешь, что нам лучше остаться друзьями, и это нормально, потому что быть друзьями лучше, чем быть никем. Я бы не вынесла, если бы мы стали никем. Я не могу…

Руки Ли обхватывают моё лицо, нежно вытирая слезы большими пальцами.

— Мы никогда не станем никем, Рен. Никогда.

Я не могу отвести от него взгляд.

— Я люблю тебя, Рен Найтингейл, — прошептал он.

— Я люблю тебя, Ли Янг, — прошептала я в ответ.

— Ты думаешь, что я высокий, сексуальный и мужественный? — Его большие пальцы ласкают мои щеки, пока он улыбается мне сверху вниз.

— Я не думаю, я знаю это, — говорю я.

Сквозь меня проходит дрожь облегчения и радости, когда выражение лица Ли меняется с игривого на серьезное. Его руки скользят через мои волосы, чтобы бережно поддержать мою голову. Ли наклоняется, и я поднимаю лицо ему навстречу — навстречу его губам.

Он собирается поцеловать меня! Мой Ли наконец-то поцелует меня!

Раздается треск, свист, а затем несколько хлопков и взрывов — фейерверки разрывают небо, идеально обрамляя Ли, как в первом сезоне «Бриджертонов»! Мне хочется закричать: «Безупречно!» так громко, чтобы услышала даже вымышленная королева, и на мгновение мне кажется, что я действительно закричала. Визг? Крик? Ли замирает, едва не коснувшись моих губ. Его тело напрягается, и мы с неохотой отступаем друг от друга, оглядываясь вокруг. Девушка кричит так громко, что её вопли слышны даже сквозь звуки фейерверков.

Глава 18. Ли

Я отстраняюсь от Рен, и тепло её присутствия покидает меня по мере того, как я увеличиваю расстояние, между нами. Я бегу через дюну, мои шлёпанцы утопают в песке, согретом лучами недавно севшего солнца. Раздается ещё один крик, как будто взрывается внутри меня, разрывая тело на куски и заливая меня волнами паники. Я бегу к вершине дюны, где травинки больно царапают мои голени.

Шар неонового жёлтого света мелькает в ночном небе, разбрасывая пятна лимонного света на скалы, которые виднеются из воды, покрытой пеной.

Я останавливаюсь рядом с красным знаком «доступ запрещён», и мои мышцы каменеют под кожей. Инстинктивно я тянусь к Рен, она здесь, как всегда должна была быть. Как всегда, была бы, если бы я справился с собой. Но сейчас не время думать о прошлом.

Внизу, на пляже, группа запускает фейерверки. Пронзительные свисты раздаются из фонтана искр, поднимающегося на добрых двадцать футов в воздух. Они вышли за пределы безопасной территории кампуса и разбудили Элементалей.

Эта земля не принадлежит вам. Она не принадлежит нам. Она принадлежит Элементальным фракциям.

Предупреждение декана Роттингема всплывает в моей памяти, пока ложное солнце трансформируется, бросая золотистые лучи света в ночное небо, принимая форму гигантской совы. Тень болтается у неё в клюве, что-то шевелится… что-то живое, но хищник слишком быстр и дик, чтобы я смог понять, что это.

Жёлтый шар разделяется на три, и теперь я вижу их отчётливо.

— Элементали воздуха, — шепчу я, сжимаю руку Рен, и образы огненного дракона, память о жаре его пламени вызывают у меня пот на лбу.

— О боже, — она ахает, поднимая руку, указывая на небо, на то, что эти существа перебрасывают между собой. — Они… они…

Её голос глохнет, растворяясь в ритмичном грохоте волн, бьющихся о смертельно опасные скалы. Она не может заставить себя произнести это, и причина ясна.

Освещённая Элементалями, чьи тела горят ярким жёлтым светом на фоне индиго неба, тёмная фигура, которую они перебрасывают между собой в жуткой игре в мяч — это человек.

Я чувствую, как Рен начинает двигаться, наклоняется вперёд, готовясь бежать вниз, по склону дюны, к группе внизу. Я крепко держу её, как якорь в этом бушующем море смерти, которое скоро поглотит нас всех. Мои ноги не пересекают запрещенную линию, и её тоже не пустят.

Они сами себя в это втянули. Герои существуют только в кино. В реальной жизни они — либо подсудимые, либо лежат холодными в морге. Без Майи, удостоенный участи отвечать за семью, я не могу быть безрассудным.

— Мы должны что-то сделать, — шепчет Рен, задыхаясь, её слова вырываются маленькими вспышками.

— Нет, — отвечаю я. — Мы не должны.

Оцепенение спало, унося панику. Я знаю, что делать.

Мой взгляд скользит по очевидному предупреждающему знаку.

И что не делать.

Ещё один крик отражается от изувеченных скал бухты, и мой взгляд падает на неровный берег внизу и на группу людей, сжавшихся у воды.

— Отпустите его! — кричит девушка. Я не могу разобрать, кто она, кто они все, на фоне хаоса, творящегося в небе.

Позади нас слышны шаги, взрывающие песок, когда профессора бегут вверх по дюне.

— Мы должны… — Рен делает шаг вперёд, и я оттягиваю её на два шага назад.

— Мы должны остаться здесь. Мы должны оставаться в безопасности.

Она смотрит на меня, её синие глаза блестят от сдерживаемых слёз, и на мгновение мне кажется, что она будет бороться со мной, что мне придётся закинуть её на плечо и убежать с пляжа, как будто её жизнь зависит от этого, потому что, возможно, так и есть. И я не готов рисковать. Затем её брови хмурятся, и я не знаю, стучит ли это её сердце или моё, но я знаю одно: мы оба застряли в одном и том же месте — в воспоминаниях прошлых лет, преследуемые теми, кого не смогли спасти.

Я прижимаю её к себе, моё горло сдавлено, я борюсь со слезами, которые никогда не позволял себе пролить.

Двое Элементалей откалываются, словно падающие звёзды, пикируя на группу, которая зашла слишком далеко. Теперь они кричат, но мой разум застрял в прошлом, два года назад, и я слышу только крики моей матери и звук её колен, ударяющихся о белую плитку в нашей прихожей, когда декан сообщил, что моя сестра никогда больше не вернётся домой.

Острый порыв солёного ветра обжигает мои глаза. Я вдыхаю и возвращаюсь в настоящее. Мои пальцы медленно скользят по волосам Рен, и я сосредотачиваюсь на том, как она тепла рядом со мной. Я держусь за этот момент, каким бы ужасным он ни был, потому что он всегда будет лучше прошлого.

Элементали стремительно проносятся по небу, когда испуганная группа срывается с запрещённой территории и карабкается на другую сторону дюны, цепляясь руками и ногами за песок.

Декан Роттингем проносится мимо нас, профессор Дуглас и ещё двое, кого я не знаю, следуют за ним. Его пальцы движутся, руки ритмично пробивают воздух в серии движений, которые я никогда не видел в своём «Путеводителе по Луне».

Группа студентов, сбегающая с пляжа, пересекает линию, которую декан и профессора выстроили на другой стороне знака, толкая и пихая друг друга в попытке добраться до безопасности, до места, откуда им не следовало уходить.

Один из них врезается в меня, распыляя песок по моим ногам. Я наклоняюсь, когда он пытается подняться на четвереньки, и помогаю ему встать.

— Спасибо, чувак, — говорит он, вытирая рот от песка и проводя дрожащей рукой по своим рыжим кудрям.

— Люк, что произошло? — спрашиваю я. — Зачем вы перешли знак?

— Мы… мы не думали, что это будет опасно, — его лицо смертельно бледное, глаза широко распахнуты, полные паники. — Я ничего не сказал, потому что не думал, что ты придёшь. Ты всегда следуешь правилам. Я не думал… — Его рассеянный взгляд скользит по толпе, когда дрожащие пальцы касаются его щеки. — Мы спрятали фейерверки. Мы так близко к кампусу, я не думал… — Они появились из ниоткуда, схватили Уайатта, и…

Его прерывает общий вздох толпы, когда Элементали замирают, застыв в небе, и ветер внезапно поднимается, срываясь ураганной силой, осыпая нас морским спреем и камнями. Каждый Элементаль Водолея надувается, их неоновые тела светятся всё ярче и ярче, пока я не вынужден закрыть глаза.

Я мельком смотрю на декана Роттингема и на линию профессоров, которые держатся, противостоя ветру, руки их вытянуты, пальцы испускают нити магии.

Я обхватываю Рен, крепко прижимая её к себе, пока мои глаза бегают по толпе в поисках Селесты. Я не могу не думать о том, что, если бы она была здесь, это всё уже давно бы закончилось, и Уайатт стоял бы на земле, а не висел, словно кукла, в когтях этих диких, древних существ.

— Ли! — голос Сэм врезается в меня на очередном порыве ветра. Её руки взметаются в воздух, и макушка её головы подскакивает вверх-вниз, пока она пробирается через толпу, не далеко от неё рыжие кудри Лили и алый капюшон Руби.

Они протискиваются через толпу и сгрудились вокруг нас с Рен и Люком. Я отступаю назад, не желая, чтобы кто-то из тех, кто мне дорог, переступил невидимую черту, разделяющую безопасность и хаос.

Лили быстро обнимает нас с Рен, прежде чем броситься к своему брату. Когда они заключают друг друга в объятия, их головы склоняются вместе, ветер кружит их волосы, и кажется, что невозможно разобрать, где заканчивается один и начинается другой.

Энергия искрит на моей коже, когда всё больше профессоров академии пробиваются сквозь толпу, их магия сосредоточена на существах.

Мой взгляд снова устремляется в небо. Элементали зависли, и каждый их всплеск света — это словно выдох силы, который обрушивается на нас сильными порывами ветра. Они общаются, их головы поворачиваются, зубы щёлкают, на своём безмолвном, непонятном языке.

Толпа вдруг разделяется, и на нас накатывает волна давления, когда фигура в плаще стремительно подходит к Роттингему. Селеста хлопает декана по плечам, её плащ сверкает в неоновом свете.

Он поднимает руки над головой, и в этот раз магия вырывается из его пальцев, хлеща по небу рябью энергии.

Рен пошатнулась рядом со мной, и я подхватил её, удерживая, пока реальность с невыносимой тяжестью не раздавила её. Селеста теперь здесь. Она спасёт Уайатта. Она спасёт нас всех.

Взгляды Элементалей приковываются к декану. Ветер стихает, и если кто-то говорил, то теперь уж точно нет. Ещё одно резкое движение его пальцев, и новый кнут магии разрезает небо.

Существа, которым принадлежит эта земля, к которым нельзя приближаться и которых нельзя провоцировать, выпускают Уайатта. Его тело падает, падает, и кажется, что длится это так долго, что возникает надежда — вдруг он полетит. Но нет.

Декан Роттингем и профессора наклоняются вперёд, направляя всю свою магию на то, чтобы поймать его до того, как он разобьётся. Но не успевают.

Тело Уайатта Джексона с глухим ударом врезается в скалы, заострённые, как каменные мечи, обточенные неистовыми водами Тихого океана. Мы все вздрагиваем, выдыхая вместе с его последним вздохом, делая его частью нас.

Мой взгляд возвращается к Селесте, но её уже нет.

Рен прижимает лицо к моей груди, и тепло её слёз проникает сквозь мою одежду. Я держу её крепко. Я хочу что-то сказать, хоть что-нибудь, чтобы унять её боль, но все мои мысли о Майе. Моя сестра погибла в этом кампусе, утонула в этом море. И я снова потерян. Снова возвращаюсь в тот дом, где двери больше не закрываются как надо, где краска всегда облуплена в углах, сколько бы свежих слоёв ни наносили. Я снова в том моменте, когда моя мать ответила на те резкие удары в дверь. Я снова среди склонённых голов, серьёзного голоса декана и в доме, который никогда не забудет, как она кричала.

Глава 19. Рен

В столовой стоит зловещая тишина. Профессор Шерер вместе с другими учителями быстро собрала нас всех и провела внутрь Зала Мунстарк, где мы теперь сидим небольшими группами, ожидая, когда декан Роттингем обратится к нам. Я чувствую странную усталость. Словно мои ноги стали мягкими, как лапша, а мозг затуманился. Я бесконечно рада, что Ли держит меня за руку, и мы сидим так близко, что наши плечи прижаты друг к другу. Но его присутствие не отгоняет ужасные образы, вспыхивающие в моем сознании — Уайатт, которого бросают из стороны в сторону в воздухе, захватывают огромные клювы и когти, пока он кричит от боли и ужаса, а затем сбрасывают… на острые скалы, окрашивая морскую пену в алый цвет.

Я тру место над сердцем, где до сих пор чувствую жар, болезненно разрастающийся там, когда Селеста бросилась к декану и схватила его за плечи. Почему казалось, что моя грудь вот-вот взорвётся, когда она присоединилась к Роттингему и остальным профессорам? И почему только она упала, когда Уайатта сбросили? Я мельком увидела её, когда несколько профессоров уносили её в Зал Мунстарк, и клянусь, её тёмные волосы вдруг стали белыми. Но это, наверное, был обман лунного света и растерянности. Так ведь?

И почему я так чертовски устала, что мне приходится моргать, чтобы сфокусировать взгляд, пока я борюсь с желанием прижаться к Ли и заснуть? Заснуть! После того, что только что произошло? Что со мной не так?

— Трудно поверить, — шепчет Сэм. Она сидит по другую сторону от меня.

— Это было ужасно, по-настоящему ужасно, — тихо говорит Руби, сидящая рядом с Сэм.

Плач, доносящийся с нескольких столов от нас, отвлекает моё внимание. Группа студентов с луной во Льве на знаках, с пустыми от шока глазами, ютится за двумя длинными столами, которые они сдвинули вместе. Даже Люк выглядит подавленным. Лили сидит рядом с ним, обняв за плечи брюнетку, которую я узнала, как ту, что первой закричала на пляже. Она рыдает и дрожит.

— Это Ханна, — говорит Ли. — Она девушка Уайатта.

Я поднимаю взгляд на Ли и осознаю, как тяжело это должно быть для него. За те недели, что мы не разговаривали, он сильно сблизился с Люком, Лили и их лунной группой. Я переплетаю свою руку с его и придвигаюсь ближе, желая, чтобы он знал — я рядом, сейчас и всегда.

— Раньше ничего подобного не случалось, — говорит Сэм.

— Серьёзно? — удивляюсь я. — Но почему…

Широкие двойные двери столовой распахиваются, и декан Роттингем входит вместе с профессором Шерер.

— Отлично. Теперь мы узнаем, что действительно произошло, — говорит Ли.

Я следую за его взглядом — он смотрит на декана с надеждой, словно тот пророк. Мне хочется сказать Ли, что вряд ли кто-то откровенно расскажет нам правду, но я прикусываю губы. Сейчас точно не время.

Они встают перед залом. Профессор Шерер так бледна, что её щёки побелели до цвета творога. В контрасте с ней, лицо Роттингема покрыто багровыми пятнами, а его глаза сверкают странным блеском — не от слёз. От возбуждения, и это заставляет меня содрогнуться. Ли сжимает мою руку, и я прижимаюсь к нему, впитывая его сильное, тёплое присутствие.

— То, что случилось с Уайаттом, — это трагедия, — начинает профессор Шерер.

Профессор едва успевает сделать вдох, как твёрдый голос Роттингема заполняет короткую паузу.

— У нас есть вопросы, и мы проведём интервью с несколькими из вас.

— Да, конечно, — кивает профессор Шерер. — Но мы хотим, чтобы вы знали: завтра у нас будут консультанты для каждого студента, кто захочет поговорить с ними. Позвольте мне настоятельно порекомендовать вам воспользоваться этим предложением. Наши целители Водолеи под знаком луны помогут вам справиться с этой ужасной ситуацией.

— Ситуацией? — голос Сэм звучит удивительно громко. — Это не выглядело как случайность.

Взгляд сверкающих глаз Роттингема пронзает её.

— Саманта, так ведь?

— Да.

— Это Мун-Айл. Здесь вещи, особенно трудные, случайные вещи, редко бывают такими простыми, как кажутся.

Декан отворачивается, словно забыв о ней, но Сэм продолжает.

— Это выглядело не просто как нападение воздушных элементалей на Уайатта. Они напали на него, и это не было случайностью. А потом они сбросили его. Намеренно. Убив его.

Я так горжусь Сэм, что готова аплодировать.

Глаза Роттингема сужаются.

— Элементаль сделал то, что я приказал. Он отпустил мальчика… — Декан делает паузу, покачав головой и тяжело выдыхая, словно ему нужно перезагрузить мысли, прежде чем продолжить. — То, что оно отпустило Уайатта так неожиданно, шокирует и прискорбно.

— Значит ли это, что последние два Испытания отменяются? — спрашивает Сэм.

Профессор Шерер уже открывает рот, чтобы ответить, но декан опережает её.

— Абсолютно нет. — Он чётко произносит эти слова, как лезвием разрезая столовую, обращаясь к Сэм. — Цель этой школы не только в том, чтобы помочь вам развить, контролировать и проявить свою магию. Она также в том, чтобы подготовить вас к реальной жизни, а реальный мир полон утрат и трагедий — как некоторые из ваших сокурсников уже слишком хорошо осведомлены.

Его взгляд нежно останавливается на Ли, и он выпускает долгий, грустный вздох.

— Он прав, — тихо произносит Ли.

— Было бы неправильно и несправедливо по отношению к остальным из вас изменять или отменять Испытания, но мы, безусловно, усилим охрану… — Декан прочищает горло и продолжает. — Уайатт был в запретной зоне. Как мы объясняли с первого дня вашего прибытия, если вы не участвуете в Испытании, вы должны оставаться в пределах чётко обозначенной территории кампуса. Как бы ужасна ни была эта случайность, она могла обернуться гораздо худшим. Уайатт был не единственным студентом, кто пересёк границы запретной зоны сегодня ночью — он просто единственный, кто из-за этого погиб.

Рыдания Ханны разрывают сердце. Сэм и я обмениваемся взглядами, полными сомнений по поводу всего, что говорит Роттингем.

Тогда в столовую вбегают ещё четверо профессоров, которых я раньше не видела.

— На их куртках серебряные значки Луны, — тихо говорит Ли. — Это члены Лунного Совета.

Члены совета останавливаются у дверей. Они стоят так близко друг к другу, что их плечи почти соприкасаются. Они складывают ладони и соединяют пальцы в форме круга. Под моими рёбрами распространяется знакомое тепло, расширяясь с каждым ударом сердца. Ли, затем Сэм и Руби выдыхают. Почти видимая волна успокаивающей энергии окатывает столовую. Ханна перестаёт рыдать. Львы моргают, словно пробуждаясь от дурного сна, и трут лица руками.

— Эти члены совета, — шепчу я Сэм. — Они Львы?

Она чуть заметно кивает и шепчет в ответ:

— Они успокаивают нас.

«Но не меня», — думаю я, но не произношу вслух. Я чувствую их воздействие, но оно не успокаивает меня. Оно просто разжигает жар в моей груди.

— Теперь лучше, — говорит декан Роттингем. — Пожалуйста, возвращайтесь в свои залы.

— Наши корпуса? — голос Ханны звенит пронзительно. — Н-но как же элементали? Они же будут там, в наших корпусах. Что если они на нас нападут?

— Четверо элементалей, которые обитают на кампусе, не причинят вам вреда, — ответил Роттингем. Он бросил взгляд через её плечо на членов совета, и снова странное тепло начало стягивать мою грудь. Когда декан продолжил, его голос был нарочито мягким и успокаивающим, словно отца, заботящегося о своих детях. — Ханна, тебе нечего бояться, пока ты остаёшься на территории кампуса. Ты поняла?

Ханна тяжело вздохнула, но кивнула. Люк подал ей салфетку, и она высморкалась.

— Да, так гораздо лучше, — кивнул декан Роттингем. — Наши члены совета Лун из созвездия Льва, — он указал на четверых человек в начале зала, — присоединятся к вам, чтобы этой ночью вы могли спокойно отдыхать. Завтра прибудут целители Водоли, которые специализируются на помощи в подобных трагедиях. Мои мысли и молитвы, а также мысли и молитвы Селесты будут с вами.

— А где Селеста? — я не заметила, как задала вопрос вслух, пока взгляд декана не пронзил меня.

— Отдыхает. То, что произошло на пляже, было для неё крайне болезненным. Лидер нашего Лунного совета очень заботится обо всех наших студентах. Неудивительно, что сейчас она не может быть с нами. — Не сказав больше ни слова, он развернулся и стремительно вышел из зала.

— Мысли и молитвы, — тихо пробормотала Сэм.

— Что? — спросил Ли.

— О, ничего. Просто сама с собой говорю, — ответила она, не глядя на меня.

Мы медленно вышли из столовой, через сверкающий вестибюль Мунстарка, затем пересекли двор Перекрёстков и разделились, следуя за членами совета в свои корпуса. Я была невероятно уставшая. Казалось, что все мои силы иссякли, словно батарея, разряженная до нуля. Мне нужно было просто отключиться.

Большинство студентов Водолеев собрались в большой общей комнате, растерянные и молчаливые. Наш куратор из совета — высокая женщина с длинными, волнистыми тёмными волосами, которые свободно лежали на её широких плечах.

— Проходите, дети, — тепло улыбнулась она, заходя в комнату. — Думаю, перед тем, как вы пойдёте по своим комнатам, нам стоит провести немного энергетической работы. Декан Роттингем продлил время отбоя до полуночи, так что у нас достаточно времени.

Ли сжал мою руку.

— Это очень хорошая идея, — сказал он, начиная вести меня в комнату.

Я остановилась, слегка потянув его за руку, чтобы он остановился со мной у широкой лестницы.

— Ли, я очень устала. Я просто хочу принять долгую ванну и лечь спать. Всё это… это было слишком для меня. — Я посмотрела в его карие глаза. — Я знаю, что ты поймёшь.

— Понимаю. Но Львы смогут помочь… смогут заставить нас чувствовать себя лучше, — он нежно прикоснулся к моему лицу, и я прижалась щекой к его ладони.

— Мне уже лучше, — слова прозвучали слишком быстро, потому что я не привыкла лгать Ли. — Правда, мне просто нужна ванна и кровать.

Он обнял меня за плечи.

— Я понял. Я провожу тебя до комнаты, а потом вернусь вниз. Мне нужно ещё немного того, что передают Львы.

Горе в его глазах было таким явным, тёмным, что Ли выглядел куда старше своих восемнадцати. Я знала, что в нём всплывают воспоминания о Майе так же, как воспоминания о маме и папе казались такими близкими ко мне, что я могла почти коснуться их. Почти.

Мы с Ли медленно дошли до моей комнаты. У двери я развернулась в его объятиях, и мы крепко обнялись. Он положил щеку на мою голову, утешая меня гораздо сильнее, чем Львы.

— Я не так себе представляла сегодняшний день, — сказала я в его грудь.

Он приподнял голову и заглянул мне в глаза.

— Но мы вместе. И мы справимся с чем угодно, пока мы вместе.

Объятия Ли были обещанием лучшего будущего, потому что в этом будущем мы будем вместе. Я держалась за это обещание, когда погружалась в ванну и, наконец, позволила себе думать о родителях, пока соль моих слёз смешивалась с ароматными пузырьками лаванды. Я вспоминала, как мама устраивала наши особенные дни «Мама и дочка», когда мы проводили время вдвоём, делая маникюр, а потом отправлялись на изысканный чай в одном из лучших отелей Портленда, где объедались крошечными бутербродами без корочек и плотными, восхитительно вкусными сконсами. А потом, как каждую ночь, папа читал мне перед сном, даже когда я уже давно выросла из возраста картинок, а затем целовал меня на ночь и шептал: «Рен Найтингейл, всегда помни, что ты умная и красивая, и ты можешь сделать всё, что задумает твой блестящий разум».

Глава 20. Рен

— Хорошо, студенты, собираемся в кучу, чтобы я мог раздать вам билеты и дать последние инструкции, — голос Ротингема заставил меня резко обернуться, и я чуть не споткнулась, когда наш небольшой паром покачнулся на спокойных волнах у побережья Сиэтла. Ли ухватил меня за локоть, чтобы я не упала, но моя сумка через плечо ударила Кайю, соседку по комнате, чей лунный знак — Водолей.

— О, боже! Прости, Кайя.

Она откинула назад свои густые тёмные волосы.

— Всё нормально. Но что у тебя там, кирпич?

— Нет, просто огромная книга, которая всегда кажется кирпичом, когда её сумка бьёт тебя, — с ухмылкой ответил Ли. Кайя лишь улыбнулась и подошла ближе к остальным студентам, сгруппировавшимся вокруг Ротингема, а Ли прошептал:

— Зачем ты таскаешь эту книгу повсюду? Она такая тяжёлая, что её можно использовать как оружие.

Я пожала плечами:

— Уже начинаю задумываться об этом. Я даже толком не могу её прочитать, — пробормотала я, двигаясь вместе с Ли к остальным. Я поправила сумку на плече.

— Итак, все эти билеты — на общие места, так что вы можете выбрать, где сидеть, как только войдёте, — декан Ротингем поднял пачку билетов. По обе стороны от нас три других парома от академии уже причалили, и я заметила, как профессора подзывают к себе своих студентов. Голос декана стал строже, и когда я снова посмотрела на него, он взглянул на меня с укоризной, продолжая: — Помните, что вы идёте на матч «Маринерс» не просто ради удовольствия. Это часть учебного задания. Вам нужно разделиться на группы, и в каждой группе должен быть хотя бы один Лев. Ваша задача — помогать Льву успокаивать сектор стадиона рядом с вашей группой. Хотя вы и не можете напрямую воздействовать на толпу, у каждого из вас есть магия. Когда мы работаем вместе, сила каждого усиливается. Все выигрывают. Важно помнить: мы никогда не принуждаем и не влияем на Мунденов силой. Мы просто направляем и успокаиваем. Профессора будут находиться по всему стадиону вместе со мной, наблюдать и оценивать ваш прогресс. Завтра вы сдаёте короткое эссе о своих наблюдениях и реакциях профессору Дугласу, так что записывать будет полезно. Удачи.

Ротингем быстро раздал билеты, и мы последовали за ним, спустившись с парома и двигаясь по Уэстерн-авеню к стадиону «Маринерс». Три другие группы шли рядом, и было приятно слышать смех и разговоры. Прошла неделя с момента смерти Уайатта. Несколько студентов уехали с острова Мунстарк, когда родители узнали об «ситуации» (Сэм и я ненавидим, что Ротингем и профессора настаивают на этом слове). В школе царило напряжение и странная атмосфера, но сегодня, во время поездки на пароме в город, настроение поднялось — как будто это обычная школьная экскурсия. Я видела больше улыбок за последние несколько минут, чем за всю прошедшую неделю.

Я оглядываюсь, пытаясь найти Сэм, и моя рука случайно касается руки Ли. Я счастливо вздыхаю, когда он сжимает мою руку, и я вплетаю свои пальцы в его. Щёки разогреваются, когда он дарит мне медленную, чувственную улыбку, словно хочет поцеловать меня.

— Мне кажется, я узнаю этот взгляд, — говорю я ему.

— О, ты думаешь, что узнаёшь? — Он качает бровями.

— Думаю, да. — Я прижимаюсь к нему, радуясь, что, между нами, снова легко и просто. Хотя мы ещё не поцеловались — пока что, — я уверена, что понимаю, о чём говорит тепло в его улыбке. Я тихо напеваю: — Kiss me, out of the bearded barley; Nightly, beside the green, green grass.

Его улыбка становится ярче.

— Ладно, значит, ты действительно понимаешь этот взгляд.

Мы смеёмся вместе, и наши руки, сцепленные, качаются в такт шагам. Наша дружба стала прочной основой для этого нового этапа отношений, и я этому безмерно рада. Раньше я думала, что если мы с Ли будем чем-то большим, чем друзья, то будет неловко. Но я оказалась абсолютно неправа, и рада этому! Теперь, когда мы встречаемся, наша дружба переросла в нечто более глубокое и интимное, что делает меня счастливой и уверенной в этих новых отношениях. Иногда я даже ловлю себя на мысли, что ожидаю чего-то плохого, ведь слишком уж я счастлива.

Но это чепуха. Нельзя быть слишком счастливым. Всё должно быть именно так, правда?

Я замечаю, что Ли смотрит вокруг, словно кого-то ищет.

— Ты видишь Сэм? Я слишком низкая, чтобы её разглядеть.

— Кажется, она была позади, — он указал большим пальцем назад. — Она была на последнем пароме, который причалил. Не волнуйся, мы подождём её внутри стадиона. Я искал Селесту. Но её нигде не видно.

Прежде чем я успела сказать что-то из очередной лекции, Кайя вмешалась:

— Лидер Лунного Совета не покидает кампус, пока не выйдет на пенсию, помнишь?

Кайя пошла рядом со мной, осторожно избегая моей «смертельной» сумки.

— Точно, — Ли потёр лоб и нахмурился. — Похоже, я думал о том, что с той ночи даже не видел её на кампусе.

Я точно знала, что Ли не видел её, потому что мы с Сэм обсуждали, как королева Селеста с тех пор не появлялась ни на лекциях, ни на собраниях, ни даже в столовой, но это не то, о чём я хотела говорить с Ли сегодня. Я не хочу портить всем настроение.

Я потянула его за руку.

— Эй, давай поторопимся! Свет скоро сменится, — мы побежали через улицу, и перед нами возник стадион, огромный и величественный. Его фасад был из кирпича и стекла, а остальная часть напоминала странный космический корабль, частично открытый для воздуха и гудящий от активности.

— Ты уже был здесь раньше? — спрашиваю я, пока мы медленно двигаемся в очереди на вход.

— Нет, бейсбол меня никогда особо не интересовал, чтобы ради него ехать сюда. Плюс моя мама обожает команду Портленд Торнс, а папа — фанат Блэйзерс, так что туда мы и ходим. — Он продолжал разглядывать стадион. — Это место просто огромное.

— Я хочу попкорн, — заявляю я. Понимаю, что это не самая популярная мысль, но причина, по которой я забыла, что Ли не был на стадионе «Маринерс», в том, что, кроме волейбола, мне на спорт вообще наплевать. Зато я очень люблю попкорн. Особенно тот, что с большим количеством масла.

Мы пробрались внутрь, и я уже потянула Ли к киоску, откуда доносился аромат попкорна с маслом, когда Сэм, зацепив под руку Лили, подбежала к нам.

— Вот вы где! Я думала, никогда не найду вас в этой толпе. — Сэм слегка вздрогнула и прижалась плечом к Лили. — Не знаю, как вы, Львы, это выдерживаете. Слишком много людей для меня.

Лили слегка пожала обнаженным плечом. На ней был красивый зелёный топ, под цвет её глаз. Огоньки её рыжих волос были собраны в высокий хвост, подчёркивая длинную и грациозную шею. Кремовая юбка макси была из фатина. А её каблуки выглядели так, будто от одного взгляда на них мои ноги уже начали болеть. Лили была словно сошедшей со страниц модного журнала. Она улыбнулась Сэм.

— Думаю, если ты родился Львом, то почти всегда рождаешься экстравертом. — Она кивнула в сторону группы Львов, в центре которой был её брат-близнец. Люк вёл их в громкой кричалке в поддержку «Маринерс», к которой тут же с энтузиазмом присоединились незнакомцы.

— Эй!

Все четверо вздрогнули, когда за нами, словно из ниоткуда, появилась Руби.

Я прижала руку к сердцу.

— Боже, предупреждай хоть!

Она нахмурилась:

— Я не подкрадывалась. Вы просто были заняты, наблюдая за Львами. Знаете, вам стоит практиковаться в лучшем владении О.С в таких местах.

— О.С? — переспросила Лили.

— Осведомленность о ситуации, — хором произносят Руби и Сэм. Затем Сэм выкрикивает:

— Джинкс!

Руби вздыхает:

— Чёрт. Ты опередила меня. Но только в этот раз.

— Поживём — увидим, — Сэм улыбается.

Руби фыркает и поднимает одну бровь:

— Хорошая у нас группа. Мы справимся.

Ли кивает:

— Согласен. Пойдём займём места и приготовимся укрощать дикого зверя.

Мы направляемся к местам на верхних ярусах, доступным по общему билету. Все разговаривают и смеются — даже я, хотя продолжаю посматривать на Лили. Не потому, что она мне не нравится. На самом деле, то немногое, что я о ней знаю, мне симпатично. Она искренняя и умная. Но у меня странное ощущение в животе из-за тех трёх недель, когда Ли и я почти не разговаривали. Она (и её брат) часто проводила время с Ли. Я знаю, что он любит их обоих. Люка я могу легко обойти стороной (в основном обойти), но Лили милая. Руби и Сэм её любят. Мне она тоже нравится, но этот неприятный ком в животе говорит о том, что между нами остались недосказанности, и нужно поговорить с Лили, чтобы не было неловкости в нашей компании. (Чёрт.) Проходя мимо последнего киоска с едой перед входом в зрительный зал, я прочищаю горло и мысленно надеваю свои «взрослые штаны».

— Лили?

Она поворачивается ко мне:

— Я собираюсь купить попкорн. Ты пойдёшь со мной?

— О. Конечно.

Ли смотрит на меня, и я делаю вид, что не замечаю вопроса в его взгляде.

— Кому-нибудь что-то нужно? — спрашиваю. — Лили поможет мне донести всё до мест.

Мы собираем заказы и встаём в очередь, пока Ли, Руби и Сэм исчезают через огромный проход, похожий на рот. Я не жду и выпаливаю:

— Я хочу поговорить с тобой о Ли.

Лили удивлённо поднимает брови:

— О Ли? Ну, ладно, но ты ведь знаешь его гораздо лучше, чем я. Если он делает что-то странное или раздражающее, я вряд ли смогу помочь.

— Да, ну, это не совсем так. Ладно. Эм… — я понимаю, что говорю какую-то ерунду, и начинаю заново: — Лили, я просто хочу убедиться, что ты не против того, что я встречаюсь с Ли. Я знаю, когда мы с ним не общались, вы с ним…

Она поднимает руку, ладонью вперёд:

— Стоп. Ли и я — просто друзья. И только. Так было всегда, и так останется, даже если бы вы не были вместе. Та ночь неделю назад… — Её слова замолкают, когда ужас тех событий всплывает в памяти, тёмный и пугающий. Она прочищает горло. — Я не хочу, чтобы ты думала, что, между нами, что-то было. Мы просто проводили время как друзья. Он был одинок, а я была сыта по горло своим братом и его идиотской компанией — как обычно.

Волна облегчения почти сбивает меня с ног.

— Значит, между нами, всё в порядке?

— Больше чем в порядке, надеюсь. Я хочу, чтобы мы стали друзьями.

— Я тоже! — восклицаю, возможно, с чрезмерным энтузиазмом, но Лили всё равно улыбается.

Я несу два пакета (больших) попкорна (с маслом), а Лили держит поднос с напитками. Мы извиняемся и пробираемся сквозь ряды к нашим местам, где Сэм машет руками. Но тут нас останавливает голос Люка.

— Лили! Иди сюда!

Лили останавливается. Вздыхает. Она смотрит вниз, на несколько рядов правее, как можно ближе к хорошим местам, которые доступны по общему билету. Там стоит Люк, окружённый своей обычной компанией последователей — в основном парни, с парочкой девушек, которых я мысленно называю «группис». (Почему кто-то вообще захочет быть группи у этого придурка, я никогда не пойму.) Его руки упираются в бока, и он сверлит Лили взглядом.

— Кажется, он зол, — замечаю я.

— У Люка три выражения лица, — говорит она. — Злость, сарказм и обаяние. Злость — то, с чем мне приходится сталкиваться чаще всего. Можешь взять напитки? Мне лучше пойти выяснить, чего он хочет. Он мастер устраивать сцены.

Я балансирую один пакет попкорна на другом:

— Да, без проблем.

Захватив поднос с напитками, я осторожно пробираюсь к нашей компании.

— Что с Лили? — спрашивает Сэм.

Я киваю в сторону, где Лили разговаривает с Люком:

— Люк её позвал. Слушай, я не очень хорошо её знаю, но она кажется такой же приятной, насколько он ужасен.

— Она действительно очень милая, — говорит Сэм.

— А Люк Уэзерфорд — определённо ужасен, — Руби берёт у меня стакан с колой.

Ли пожимает плечами и слегка хмурится. Я украдкой наблюдаю за ним, пока раздаю еду. Ли общается с Люком. Не так, как те ребята, которые постоянно крутятся вокруг Люка, но они разговаривают. Я знаю, что Ли помогает Люку оттачивать магические жесты. Это меня смущает. Ли обычно хорошо разбирается в людях, а Люк выглядит настоящим засранцем.

Но тут я вспоминаю, как Львы вернулись с Испытания, и Люк помог девушке, которая получила такие серьёзные травмы, что ей пришлось вернуться домой. Возможно, Люк не такой уж ужасный, как мы о нём думаем. Это бы объяснило, почему Ли с ним дружен, ведь Люк — единственный, кто занял место выше Ли на первом Испытании. Его мать — сенатор, подруга родителей Ли. Ли тоже амбициозен и стремится к успеху. Хм…

— Может, правда насчёт хорошего и плохого близнеца, — бормочу я, украдкой бросая ещё один взгляд на Ли, но он просто пьёт спрайт и ест попкорн, когда я сажусь рядом с ним. — Ладно. Итак, какой у нас план?

— Маринерс играют против своих главных соперников — Астрос, — объясняет Сэм. — Значит, напряжение на трибунах и на поле будет высоким.

— И это нам на руку, — добавляет Ли.

— Их нужно будет успокоить, — соглашается Руби, кивнув, глядя на команды, которые ещё разминаются.

— А что мы должны делать? — Мой голос звучит тихо.

Ли касается моего плеча:

— Всё будет нормально. Когда Лили вернётся, мы просто будем поддерживать её, когда начнётся та самая напряжённость, о которой говорила Сэм.

Ли бросает взгляд вниз, в сторону группы Люка:

— Вот и она.

Лили быстро поднимается по ступенькам стадиона к нам. Её голова склонена, будто она старается не пропустить ни одной ступеньки, но, когда она присоединяется к нам, поднимает взгляд. Её лицо ярко-розовое, а по щекам текут слёзы. Сэм тут же вскакивает и подбегает к ней, доставая салфетки из своего нелепого поясного мешка, который она носит, потому что, по её словам, «они снова в моде».

Руби тоже встаёт, сжав кулаки по бокам:

— Рассказывай.

Лили всхлипывает, прерывается коротким рыданием, вытирает лицо салфеткой и садится между мной и Руби:

— Да ничего. Всё то же самое. Люк хочет, чтобы я была с ним в паре. Вместе мы сильнее. Но он может быть таким жестоким, таким безжалостным и целеустремлённым, — последние слова она произносит шёпотом, затем снова всхлипывает и сморкается.

— Он не может заставить тебя делать что-то против твоей воли. Ни здесь, ни на острове Мун, — уверенно говорит Руби.

Лили кивает и всхлипывает:

— Знаю. В этом и проблема. Он привык, что я делаю то, что он хочет. Наши родители — они не плохие люди, но они всегда настаивали, что мы с Люком должны делать всё вместе. — Она качает головой. — Я это ненавижу. Мама всегда говорила что-то вроде: «Ты можешь помочь своему брату стать лучше». — Лили поднимает взгляд, и её лицо выглядит опустошённым. Слёзы смыли макияж под глазами, открывая тёмные круги. — Это неправда. Я не могу заставить его измениться так же, как и он не может заставить меня что-то делать. А ему не нужно становиться лучше. Ему нравится быть таким, какой он есть, и он не хочет меняться.

— Задача женщин — не улучшать мужчин, — говорю я. — Никогда.

— Точно, — подхватывает Сэм.

— Никаких исключений, — соглашается Руби.

Мы все смотрим на Ли.

— Невозможно заставить человека измениться. Это старомодное мышление, — говорит Ли. — Тот, у кого есть проблема, должен решать её сам.

— Синдзицу, — твёрдо произносит Руби.

— Истина, — переводит Сэм.

— Я это понимаю и продолжаю отказываться быть с ним в паре. Проблема в том, что он делает так, что я остаюсь одна. Либо заставляет тех, с кем я начинаю общаться, полюбить его больше, чем меня, либо ведёт себя так отвратительно, что они не хотят быть рядом со мной. Стоять против Люка — это очень одиноко, — Лили ссутулилась и выглядела такой маленькой и уязвимой, что я почувствовала, как во мне что-то дрогнуло. Она действительно хорошая.

— Он ничего не сможет сделать с нами, — твёрдо заявляю я.

Лили поднимает голову и смотрит на меня. Её глаза блестят от слёз:

— Правда?

— Абсолютно, — подтверждает Сэм.

Руби фыркает:

— Его фокусы заканчиваются здесь и сейчас.

— Мы тебя больше любим, — добавляет Ли.

— Он не сможет нас запугать, — уверяет Руби, потрескивая костяшками пальцев.

— Мы будем твоими друзьями, — говорит Ли.

— Мы можем сделать лучше, — возражаю я. — Мы станем твоей семьёй.

Лицо Лили озаряется улыбкой:

— Обещаете?

— Обещаем! — хором отвечаем мы.

— Возьми попкорн, — протягиваю ей пакет. — Масло лечит всё.

Лили так радостна, что она, похоже, на грани счастья. Быстро выясняется, что, когда Лили в таком состоянии, она просто уморительна. Она начинает комментировать униформу обеих команд, будто это Неделя моды в Нью-Йорке, идеально копируя голос Кристиана Сириано. Я так увлекаюсь её выступлением, что даже не замечаю, когда на поле начинает накаляться обстановка.

— Группа Люка словила волну, — говорит Ли, кивнув в сторону её брата и студентов, собравшихся вокруг него. Профессор Дуглас подходит к ним и кивает с довольным видом, прежде чем вернуться на своё место рядом с Ротингемом и ещё двумя профессорами, которые сидят недалеко от нас, справа.

— Это нормально, — говорит Сэм. — Нам всё равно нужно дождаться чего-то посерьёзнее.

— Согласен, — добавляет Руби.

Лили разминает плечи:

— Я буду готова.

У меня сжимается живот, и я неуверенно поднимаю руку.

— Девушка в розовом сарафане хочет задать вопрос, — говорит Сэм своим лучшим голосом профессора.

— Ты знаешь, что тебе не нужно поднимать руку, — улыбается Ли.

— Извини, — смущённо говорю я. — Просто нервничаю.

— Эй, не волнуйся, — говорит Лили. — Мы тебя поддержим.

Мне начинает нравиться Лили всё больше и больше.

— Спасибо. Я немного запуталась и не хотела спрашивать у Ротингема, потому что он уже думает, что я безнадёжна.

Ли тут же вступает:

— Он так не думает.

Руби фыркает.

Я подняла бровь.

— Руби права. Но мне всё-таки непонятно: мы должны поддерживать Лили, нашу Луну во Льве, пока она успокаивает толпу, но что это конкретно означает? Мы как-то используем наши, или точнее ваши, силы, чтобы усилить её?

— О, теперь понятно, почему ты запуталась, — Сэм буквально подпрыгивала на месте. Она обожала объяснять сложные вещи, особенно когда кому-то нужно было разложить концепцию по полочкам. — Невозможно усилить магию другого Мунстарка. Это упражнение связано с концентрацией. Лили будет успокаивать толпу, как может только Луна во Льве. А мы сосредоточим свои силы на тех же людях или группах, на которых она направит свою энергию.

Лили кивнула и продолжила объяснение:

— Пока я буду использовать свои силы контроля толпы, Ли сосредоточит свою исцеляющую энергию на этих людях.

— Точно, — подхватил Ли. — Я сосредоточусь на том, чтобы послать им энергию исцеления, снять стресс или гнев.

— В это же время я направлю свою сверхинтеллектуальную силу на этих людей, чтобы подтолкнуть их использовать разум и осмыслить свой гнев, — добавила Сэм.

— А я дам им свою силу, — вмешалась Руби. — Чтобы они нашли в себе мужество сдержать свой гнев.

— Поняла! — воскликнула я. — Дело не в том, чтобы усиливать магию Львов, а в том, чтобы совместными усилиями сделать её магию более эффективной.

— Именно, — улыбнулась Лили. — На крупных мероприятиях — вроде спортивных игр или концертов — почти всегда присутствуют представители всех четырёх лун. Чем лучше лунные энергии работают вместе, тем сильнее результат.

— Теперь всё ясно, — с облегчением сказала я. — Вот что я думаю будет лучше всего для нас. Ли — наша Луна в Водолее, а нам не нужен второй такой. — Я подняла руку, когда мои друзья попытались возразить. — Подождите, дайте договорить. Вы все знаете, что мои силы пока не проявились, и я нахожусь в зале Водолея только из-за Ли. Когда вы начнёте свою концентрацию, я займусь тем, что действительно умею. — Я сделала паузу и вытащила из сумки блокнот и ручку. — Я буду записывать все детали происходящего, чтобы наши эссе были точными, детализированными и легко писались.

Мои друзья замолчали на несколько секунд. Затем Сэм кивнула:

— Это неплохая идея. И Рен права. У нас уже есть представители всех лун, так что она нас не подведёт.

— Логично, — согласилась Руби.

— Умно, особенно учитывая, что я плохо пишу заметки, — добавила Лили.

Ли обнял меня за плечи:

— Я же говорил, что всё будет хорошо.

Я прижалась к нему и снова начала уплетать масляный попкорн, хихикая, пока Лили продолжала свою модную критику, теперь уже копируя голос Нины Гарсия.

Это случилось на вершине девятого иннинга. По словам Ли, «Астрос» проигрывали одно очко и у них оставалась только одна попытка. Если бы они не набрали очко, «Маринес», будучи хозяевами поля, выиграли бы без необходимости играть ещё полиннинга — что является большим событием, потому что «Сиэтл» почти никогда не обыгрывает «Хьюстон». Но в последнюю секунду игрок «Астрос» успел скользнуть к базе, за мгновение до того, как его товарища выбили.

Фанаты «Маринес» взбесились. Казалось, весь стадион встал на ноги, словно единый живой, разгневанный организм.

— Пора, — сказала Лили, убирая волосы в хвост. Её длинные пряди касались моего плеча.

Я достала блокнот и начала записывать, как моя группа разминает руки, будто готовится к чему-то важному. Они наблюдали за Лили, которая быстро действовала. Сложив руки на коленях, она прижала средние пальцы большими. Все трое её подражали. Затем Лили соединила ладони так, что её поднятые пальцы, согнутые средние и большие пальцы соприкасались. Этот жест был одновременно изящным и мощным. Три поднятых пальца напоминали башни или зубцы, устремлённые в сторону кричащей толпы.

Я почувствовала тёплое чувство под рёбрами, словно меня грела пляжная жара.

Магия начала действовать мгновенно. Люди в нашем секторе стояли, но больше не кричали. Они нахмурились и что-то бормотали себе под нос.

Я записывала всё, отмечая, что лицо Лили стало розовым, а верхняя губа покрылось потом, когда на поле снова раздались крики. Я взглянула туда и увидела, как тренер «Маринес» встал слишком близко к арбитру и начал на него орать, что, конечно, снова разозлило фанатов.

— Рен, присоединяйся, — сказал Ли, открыв глаза и посмотрев на меня. — Нам нужно, чтобы ты тоже помогла. Эта толпа пила весь день. Они думали, что впервые за много лет победят. Успокоить их будет непросто.

— Но я… — начала я.

— Просто попробуй, — прошептала Лили, подвигаясь ближе и смотря на меня умоляюще.

— Ладно. Я попробую. — Я отложила блокнот и начала разминать руки. Моё плечо прижалось к Лили, и тепло в груди стало усиливаться. — На чём мне сосредоточиться? — спросила я, не имея ни малейшего представления, что делаю, но мои пальцы легко нашли нужный знак.

— Выбрасывай всё, что у тебя есть, наружу, думая о спокойствии, умиротворении, — голос Лили дрожал.

Я закрыла глаза и сосредоточилась на тепле, что нарастало под рёбрами. Невероятно, но я почувствовала связь с Лили. Глубоко вдохнула.

«Успокойтесь прямо сейчас. Это всего лишь игра. Вы всё равно, скорее всего, выиграете. Просто нужно доиграть ещё полиннинга. Всё будет хорошо».

Я представила, что тепло в груди — это пар, который я могу выдохнуть. «Помоги Лили», — сказала я ему. И тепло, как будто я открыла кран, потекло из моего тела.

Тело Лили дёрнулось, она резко вдохнула. И тогда я услышала нечто неожиданное. Люди начали смеяться.

— Мы сделали это! — радостно выкрикнула Лили.

— Чёрт возьми! — воскликнул Ли.

Сэм рассмеялась.

— Шори! — выкрикнула Руби.

Я открыла глаза. В нашем секторе люди смеялись, хлопали друг друга по спине, многие уже сидели на своих местах. Мой взгляд скользнул по стадиону. Никто больше не кричал. Нигде! Люди зевали, потягивались, смеялись и махали продавцам арахиса и пива, чтобы те подошли.

Весь наш сектор снова сидел, тихо разговаривая и поздравляя друг друга с отличной игрой.

Но моё внимание привлек один зритель, который не сел. Это был декан Ротингем. Он смотрел прямо на меня. Я встретила его взгляд, и он медленно, натянуто улыбнулся.

Мои друзья смеялись и хлопали друг друга по ладоням. Я оторвалась от Ротингема и присоединилась к веселью. Когда всё успокоилось, я толкнула Ли плечом. Сейчас я должна сказать что-то. Не только о тепле, которое чувствую, когда вокруг меня происходит магия, но и о том, что нужно поговорить с Ли о Ротингеме. Он всегда за мной наблюдает. Сэм тоже считает его странным. Ли меня выслушает. Ли мне поверит.

Ли улыбнулся, сияя:

— Это было круто, правда?

— Да. Супер. Эй, можно тебя на минутку?

Улыбка Ли буквально ослепляет.

— Это было лучшее, что когда-либо случалось, или нет?

— Да. Просто невероятно. Эй, можно с тобой поговорить?

— Конечно, что—

Толпа ревёт (в этот раз в хорошем смысле), и я не слышу ничего из того, что говорит Ли. Приходится практически кричать ему в ухо:

— Давай выйдем на минутку.

Ли кивает и встаёт. Он держит меня за руку, пока мы пробираемся мимо наших трёх друзей. Мне кажется, что чувствую на себе взгляд Роттингема, и украдкой оглядываюсь. Точно. Он пристально смотрит на меня. Когда я прохожу мимо Сэм, она кивает в сторону Роттингема и беззвучно шепчет:

— Странный.

Как только мы оказываемся в относительно пустом коридоре, Ли разок кружит меня и смеётся:

— Мы просто невероятные!

Я улыбаюсь ему, всё ещё держа его за руку. Прежде чем я успеваю что-то сказать, он неожиданно говорит:

— Вау! Когда ты присоединилась к нам, наша сила будто взлетела на новый уровень. Такое ощущение, что нам теперь всё по плечу. Интересно, сможем ли мы как-то работать вместе после того, как закончим академию. Может, нас возьмут на специальные задания по успокоению толп. Уверен, мои родители и родители Лили могут поговорить с деканом Роттингемом об этом. Это, конечно, необычно для группы такой неопытной, как наша, но… — Ли, наконец, замечает, что я перестала улыбаться и начала нервно кусать губу — верный знак того, что что-то не так. — Что случилось? — спрашивает он.

Я собираюсь сказать. Начну с того, что Роттингем мне не нравится. Как и сегодня — он постоянно за мной наблюдает, и у меня, как и у Сэм, есть подозрения, что в академии творится что-то странное. Не впервые я хочу рассказать Ли, что старинная книга, которой я так увлеклась, принадлежала Майе, но мы с Сэм обсуждали это. Это ничего не даст, кроме как запутает Ли.

Я глубоко вздыхаю и, выдыхая, говорю:

— Ли, я думаю, что Роттингем—

— Вот вы где, мистер Янг! — словно вызванный моими мыслями, декан Роттингем быстро приближается к нам.

Я отпускаю руку Ли и делаю шаг в сторону.

— Мисс Найтингейл. — Декан кивает мне, а затем все его внимание сосредоточено на Ли, когда он продолжает: — Это было весьма впечатляющее выступление.

Ли выпрямляется ещё больше.

— Спасибо, сэр. Это была командная работа.

— Конечно. Конечно. — Роттингем отмахивается от его слов. — Мистер Янг, Ли, вы, конечно, знаете, что каждый год я выбираю двух стажёров для подготовки в течение последних двух месяцев сезона.

У меня сжимается живот.

— Да, сэр. Майе повезло стать одним из этих стажёров.

Роттингем кивает.

— Майя была умной, трудолюбивой. Как и ты.

Хотя я не касаюсь Ли, я могу почувствовать исходящее от него волнение.

Роттингем продолжает:

— Почти каждый год один из моих стажёров выигрывает финальное испытание и получает престижную должность в наших рядах. Иногда они выбирают профессорскую должность. В случае Водолеев возможны также должности целителя кампуса или даже моего личного помощника, это лишь несколько примеров. Должность в Лунном совете также не исключена.

Ли сглатывает, и это слышно.

— Ли, я хотел бы официально предложить тебе одно из двух мест стажёра. Это дополнительная ответственность, но я бы не сделал этого предложения, если бы не был уверен, что ты справишься. Ты принимаешь?

— Да, сэр! Для меня это честь. Я вас не подведу. Даю вам слово, — Ли говорит с торжественным выражением лица.

Роттингем протягивает руку, и Ли сжимает её крепким рукопожатием.

— Я в этом не сомневаюсь.

Его взгляд снова падает на меня, и кажется, что он проникает в самую глубину моей души. Как будто он знает, что у меня так сильно сжимается живот, что меня тошнит. Что я на него напала. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но громкий рев стадиона прерывает его, и ликующие болельщики начинают выбегать внутрь.

— …увидимся у парома! — кричит Роттингем, прежде чем его захлёстывает людская толпа.

Ли хватает меня за руку, и я держусь ближе к нему, пока мы прячемся за большим бетонным столбом, дожидаясь, пока Сэм, Лили и Руби появятся. Мы машем руками, чтобы привлечь их внимание.

Я заставляю свои губы растянуться в улыбке. Вокруг слишком много всего происходит, чтобы кто-то заметил, что эта улыбка не доходит до глаз, и я в кои-то веки рада, что Сэм на лодке Тельцов, а не с нами. При ней я точно бы не смогла поддерживать свою фальшивую радость. А Ли бы точно всё понял, если бы присмотрелся. Но Роттингем отводит его в сторону, и всю поездку они что-то обсуждают, словно Ли уже сидит в Лунном совете. Ли выглядит таким гордым, таким серьёзным и сосредоточенным, впитывая внимание Роттингема, что моё сжатое в узел сердце ещё сильнее переворачивается.

Я не могу рассказать Ли о своих подозрениях, что декан не тот, кем кажется. Я не могу быть причиной того, что разрушит всё, к чему Ли так долго шёл и чего наконец добивается.

Когда мы проходим через магический барьер, скрывающий Лунный Остров от обычного мира, я смотрю на бурлящую воду и думаю, что ещё прячет этот остров и академия.

Глава 21. Рен

На следующее утро я настойчиво, но не слишком громко постучала в дверь Сэм. Зал Тельцов такой же шикарный и красивый, как и зал Водолеев (хотя у тельцов с перекусами дела идут лучше), а соседи Сэм мне нравятся, поэтому я стараюсь не шуметь и надеюсь, что Сэм откроет. Время было раннее — почти за два часа до начала первой лекции — но я больше не могла ждать. Вчера мне и так было трудно не выболтать всё.

Я снова постучала в дверь Сэм.

И почему же я вчера не рассказала всё Ли или Сэм? Это так не похоже на меня, обычно я ничего не держу от них в тайне. Конечно, я не могу сейчас говорить с Ли о Роттингеме, раз уж он стал его ассистентом. А поговорить с Сэм хотелось, но наша команда была настолько довольна успешным упражнением, что мне не хотелось портить этот момент, заявляя: «Эй, я думаю, дело не в том, что вы все такие мощные. Скорее всего, это я могу усиливать вашу магию». Потому что да, именно это и произошло, и мне нужна помощь Сэм, чтобы доказать это.

Я снова постучала, на этот раз громче.

— Что? Слишком рано. Уходи, кто бы ты ни был, — донёсся сонный, раздражённый голос Сэм. Она — определённо не жаворонок, и это одна из вещей, которые мне в ней нравятся.

— Это я! — прошептала я в щель под дверью.

Внутри послышалось движение, и дверь открылась. Сэм стояла в огромной футболке с надписью «НИКОГДА НЕ ДОВЕРЯЙ АТОМАМ, ОНИ СОСТАВЛЯЮТ ВСЁ». Её тёмные волосы торчали во все стороны, словно она получила заряд тока. Она схватила меня за руку и втянула внутрь, засыпая вопросами:

— Что случилось? Кто-то умер? Опять?

— Ничего не случилось, и никто не умер, — я покачала головой. — Я забыла, какая ты кровожадная по утрам.

— Ты же знаешь, что можешь меня исправить, — с надеждой посмотрела на чашку у меня в руках Сэм.

— Конечно. Горячий шоколад. С маршмеллоу. Много маршмеллоу, — я передала ей чашку и снова задумалась, как она может пить такое сладкое и густое с утра пораньше.