Продам жену, торг уместен

Глава 10

Я с силой выдохнула, сжала кулаки – и, наконец, смогла взять себя в руки. Подошла к столу и, не спрашивая разрешения, села во главе – на то самое место, где раньше сидел Кассиан.

– Что дальше? – спросила я, сцепив пальцы. – У вас уже есть какой-то план?

– Аукцион через три дня, – ответила Оливия. – Торговая Палата берет повышенный процент за срочность, но Ричарду нужно продать фабрику быстро, пока ты не опомнилась. Приглашения уже разосланы – узкому кругу лиц. Это наш шанс не только вернуть «Монфор Альба», но и разоблачить его публично. На глазах у аристократии.

– Надо собрать больше гостей, – вмешался Кассиан. – Чем больше глаз, тем сложнее замять скандал.

Я нахмурилась, уже представляя, как владельцы «Вельтариса», «Солариса» и прочие конкуренты потирают руки в предвкушении – заполучить «Монфор Альба» было бы для них победой года. Мысль вспышкой пронеслась в голове. Зацепилась за название фабрики. Монфор Альба…

Я замерла, ощущая, как формируется идея. Уловка. Возможность.

– Я же могу отозвать наше имя, – произнесла я, и голос мой задрожал от внезапной надежды. – Сделать так, чтобы фабрика перестала быть «Монфор». Просто здание с цехами, без связи с моей семьей.

Тишина накрыла комнату.

Кассиан, Тейр и Оливия уставились на меня, будто я только что озвучила древнее заклятье разрушения. На губах Кассиана появилась медленная, одобрительная улыбка.

– То что нужно, – сказал он, глаза вспыхнули. – Ты, как последний представитель рода, можешь это сделать. Имя Монфор – это и есть ценность. Душа фабрики. Никто не выложит за пустую оболочку и половины заявленной суммы.

Оливия кивнула, ее локоны качнулись.

– Здание без имени ничего не стоит, – подтвердила Оливия, ее локоны мягко качнулись, а голос зазвенел сталью. – Мы сможем выкупить его за бесценок. Главное – сохранить все это в секрете до самого аукциона.

Я распрямилась. Но радость мгновенно сменилась ледяным осознанием. Даже «за бесценок» – не по моим средствам. Я опустошила все счета, чтобы перезапустить производство, нанять мастеров, закупить ингредиенты для новой линейки с закрепителем.

– Как же бесит, – прошипела я, чувствуя, как от злости сводит горло. – Он наживается на мне, как на удачном вложении! В то время как я…

– Кстати, о вложениях, – отозвался Кассиан, подходя к столу. Он опустился на корточки, потянулся под стол и достал оттуда резной ларец из черного дерева, инкрустированный серебром. Замок на крышке мягко светился голубоватым магическим сиянием.

Поставив его на стол, Кассиан кивнул мне – мол, открой сама.

Я дотронулась до крышки. Замок щелкнул – мягко, послушно – и распался. Крышка приоткрылась, и у меня перехватило дыхание.

Внутри на бархатной подложке покоились эфирные кристаллы.

Полупрозрачные, безупречно чистые, они мерцали, как рассыпанные звезды. Каждый размером с голубиное яйцо. Каждый – целое состояние. Один такой стоил как поместье с виноградником. А в ларце их было не меньше двух десятков.

– Это то, что я думаю? – спросила я, мой голос дрогнул.

– Ага, – ответила Оливия, ее улыбка была ядовито-сладкой. – Твои полмиллиона золотых. Забрала их в последнюю встречу с Ричардом.

– Мои? – переспросила я, чувствуя, как мир качнулся.

– Ну не Ричарда же, – фыркнула Оливия, ее кружевные рукава шелестели, когда она скрестила руки. – Он поступил с тобой как полнейший мерзавец. Считай это компенсацией.

Я медленно перевела взгляд на Кассиана. Он стоял спокойно, но взгляд – прямой, уверенный.

Он заплатил эти полмиллиона за меня на аукционе. Это были его деньги.

– Я заплатил честную цену за свою жену. – Мужчина чуть склонил голову, и в его голосе не было ни укора, ни напускной важности – только спокойная констатация. – Сделка состоялась. Пересмотру не подлежит.

Я открыла рот… но слова застряли.

Полмиллиона в эфирных кристаллах, прямо передо мной. Состояние, о котором я еще утром не смела и думать. А теперь оно было моим.

Угрызений совести не было. Ни капли.

Ричард ведь не колебался, когда продавал меня, как товар, на аукционе. Не дрогнул, когда подписывал подложные бумаги, отбирая фабрику. Не пожалел – ни меня, ни имя Монфор. Так с чего бы мне его жалеть?

Я представила, как он в ярости рвет на себе волосы, узнав, что его обокрала собственная подружка. На губах сама собой появилась злая, удовлетворенная усмешка.

Вот теперь действительно: каждому свое.

– У меня есть идея, как вывести Ричарда на чистую воду, – сказал Кассиан, его глаза сузились, а голос стал заговорщическим. – Но для этого потребуются твои таланты, Амалия.

Я сразу поняла, что он говорит о моих навыках зельевара. Встретила его взгляд, и мы переглянулись, как сообщники, готовые к битве.

Когда за окном стемнело, Кассиан встал, чтобы проводить супружескую пару. Оливия отстала от мужчин на несколько шагов, остановилась у двери и обернулась ко мне. Ее зеленые глаза были серьезными.

– Я сомневаюсь, что Кас тебе расскажет, – тихо начала она голосом, почти сорвавшимся на шепот, – но ты должна это знать. Мы могли уничтожить Ричарда. Тогда, после ареста менталиста, – продолжила она, – у нас было все: связи, имена, детали. Мы могли передать их в магический надзор. Но Кассиан запретил. Сказал: пока ты официально жена Ричарда, любое разоблачение – это прямой удар по тебе.

Я застыла. Пальцы мертвой хваткой вцепились в подол платья.

Связь с менталистами… Даже если бы я ничего не знала. Даже если бы наш брак был всего лишь формальностью.

Плаха. Без разбирательств.

– Он не мог этого допустить, – сказала Оливия. – Не потому, что ты часть его плана. А потому, что ты – причина, по которой он все это начал.

Улыбка женщины была мягкой. Без сочувствия. Без жалости.

– Спасибо, что рассказала, – произнесла я почти одними губами.

Она кивнула, прежде чем выйти.

Продажа на аукционе, унижение, предательство – все это было ничтожной ценой по сравнению с тем, что могло случиться.

Я еще жива. Жива – только потому, щиты Кассиана оберегали меня даже тогда, когда я считала его врагом. Он не стал мстить, не стал использовать. Он защитил меня – несмотря на прошлое, несмотря на академию, несмотря на ту ложь, что разлучила нас.

Он дал мне самое ценное.

Право доказать свою невиновность.

Право жить.

Вечер прошел на удивление тихо. Мы ужинали без спешки, без привычной напряженности, что витала между нами раньше. Просто говорили о планах, о деталях предстоящего аукциона, и о людях, которым можно доверять. Говорили спокойно. Почти как раньше.

И все же вопрос, который давно жег язык, я задала:

– А Оливия и Ричард… они действительно были… вместе?

Глаза от чашки я подняла только тогда, когда услышала фырк Кассиана.

– Ему подмешивали зелье немощи, так что все было сугубо платонично. Желания он утолял в домах удовольствий, а Оливию оберегал – видел в ней идеал. Она очень напоминала ему мать в молодости, так что Ричард играл в благородство, делал вид, что уважает ее границы… и строил планы сбежать с ней, как только избавится от удавки.

Я кивнула. Облегчение было почти физическим.

Не знаю, как бы я относилась к Оливии и Тейру, если бы узнала, что ради миссии ей пришлось лечь под Ричарда – и ее муж позволил это.

А главное… не знаю, как бы я тогда смотрела на Кассиана.

Уважения бы точно не осталось. А без уважения нет и всего остального.

– Аукцион… Это тоже ваша идея? – спросила я, уловив в общей картине знакомую логику. – Он бы сам не додумался.

Кассиан на мгновение замер, изучая меня.

– Моя, – сказал он наконец и посмотрел в упор, чуть напрягшись, будто ждал вспышки гнева. – Надо было выставить тебя жертвой. Показать, что он ни во что тебя не ставит. Это бы могло сыграть тебе на руку, если бы все пошло по худшему сценарию. Отстранение, разделение. Защитная линия.

Я подумала. Трезво. Холодно. И не нашла, к чему придраться.

– Хороший ход, – признала я. – Жестоко, но эффективно.

– Злишься?

Я усмехнулась.

– Нет. Просто… на секунду подумала, что, может, это Ричард таким образом хотел уберечь меня от последствий. Увы. Надежды не оправдались.

Кассиан не ответил сразу. Потом сказал:

– Я дал слово, что вознесу тебя на недосягаемую высоту. И сдержу его.

– Не нужно, – покачала я головой. – Падение с такой высоты – обычно несет смерть.

– Я не позволю, – тихо сказал Кассиан. – Я всегда тебя поймаю.

Мы смотрели друг на друга. Его взгляд был теплым и, как ни странно, спокойным. Я вспомнила слова Оливии. О том, почему он все это начал. Почему остановил расследование. Я знала: это не была игра. Он действительно выбрал меня. И выбрал давно.

После ужина мы устроились у камина. Кассиан сел на диван, я – на шкуре у его ног, прижавшись щекой к его колену. Он медленно запустил пальцы в мои волосы, снял шпильки, распустил прическу. Локоны рассыпались по плечам. Несколько минут он просто перебирал их, а потом начал мягко массировать кожу головы, уверенно, ласково, будто стирая усталость.

– Ты говорил, что получил титул благодаря выпускной работе. Расскажешь?

Я хотела понять, как он – без имени и поддержки – заставил весь Совет склониться перед собой.

– Изначально это была система охраны для домов, – начал он. – Простая магия оповещения. Но она оказалась настолько эффективной, что я заработал на ней первые серьезные деньги. Когда начал дорабатывать, понял – систему можно масштабировать. Тогда на границах уже было неспокойно, – продолжал Кассиан. – Пока королю удавалось вести тонкую политическую игру, но все понимали: рано или поздно случится прямое столкновение. А значит, нужна была линия защиты. Так и родилась идея.

Я слушала молча, в голове всплывали карты – границы, форпосты, морские порты.

Наше королевство небольшое, но богатое. Ресурсы, выход к морю, редкие алхимические породы. Лакомый кусок для трех могущественных соседей. Севалия натравливала монстров, прикрываясь стихийными всплесками. Граунар устраивал провокации, заманивая наших солдат в нейтральные земли. А Латириус подкупал чиновников и сеял смуту.

Мы теряли людей. Теряли влияние. Теряли контроль.

– Ты создал щиты? – спросила я.

– Идею – да, – кивнул Кассиан. – Но в одиночку такую систему не поднять. После первых успешных испытаний король дал добро, и мы собрали команду: маги щитов, боевые маги, артефакторы. Три года мы колесили вдоль границ. Устанавливали, настраивали, усиливали.

Он на миг замолчал, голос стал ровнее:

– Эти щиты не просто магический барьер. Они реагируют. Попытка пересечь границу без разрешения – и сигнал уходит на ближайший пост. А в случае атаки щит запускает боевые артефакты, чтобы дать нашим людям время среагировать.

Масштаб поражал воображение. Это был не просто барьер. Это настоящая стена с глазами и когтями.

Я обернулась и увидела его взгляд: холодный, сосредоточенный, непроницаемый. Не мальчика с дипломом. Это был взгляд воина. Стратега.

– Результат не заставил себя ждать. Границы стихли. Контрабанда сошла на нет. Нападения прекратились. Войти и выйти можно только через пограничные пункты. Да, остается море… – Он усмехнулся. – Ксавир теперь зарабатывает только там. Щиты перекрыли его наземные маршруты. Но теперь, когда границы не требуют постоянного внимания, – добавил он, – силы можно перенаправить в порты. Мы медленно, но верно берем под контроль и побережье.

Я слушала его, и внутри расцветала гордость. Юноша, которого я когда-то целовала в саду академии, стал щитом королевства. Неудивительно, что Кассиан получил высший титул.

Наступила ночь – тихая, спокойная, будто сама тьма решила дать нам передышку. Мы легли, каждый на своей стороне кровати.

Кассиан не двинулся. Не создал щит. Не подтолкнул меня к себе привычной незаметной магией.

Он просто лежал. Дышал ровно. И ждал.

Я знала, что он не спит – чувствовала кожей. И понимала, что в этот раз он оставил выбор за мной.

Стоило подумать об этом, как страх шевельнулся внутри.

Все ведь может пойти не по плану.

Аукцион, разоблачение, вся наша схема – что, если все сорвется? Что, если у меня остались не месяцы, не недели, а всего несколько дней?

Стоит ли тратить их на ледяную гордость? На молчание? Прятаться за маской отчужденной, неприступной аристократки? Если это мои последние дни, то почему бы не провести их в объятиях того, кого люблю? Мы уже потеряли пять лет. А вдруг у нас осталось всего несколько дней, чтобы хоть как-то наверстать упущенное?

Я не знала, как сказать, что хочу быть рядом. Не умела говорить о таких вещах. Никогда не приходилось. Да и любые слова казались неуместными, глупыми, слишком уязвимыми.

А если просто… если просто прикоснуться?

Сердце в груди билось с такой силой, что я боялась – он услышит. Сделала вдох и, не позволяя себе передумать, медленно подползла к нему, обвив его руками и ногой, прижавшись всем телом. Сорочка, задравшаяся на бедре, оставляла кожу открытой. Его ладонь легла мне на икру – теплая, сильная. Пальцы скользнули вверх, чуть дрожа, нащупывая границу ткани. Он остановился, и я услышала, как его дыхание стало тяжелым, сбивчивым.

Так же, как мое.

Ни один из нас не произнес ни слова.

В темноте мужчина нашел мои губы. Поцелуй был осторожным. Почти вопросом. Но когда я ответила, напряжение, скопившееся между нами, разом вспыхнуло.

Пальцы, губы, тела – все переплелось в одном безумном, яростном порыве, что не знал ни стыда, ни страха. Только потребность – остаться, раствориться, стать единым целым.

Я не помню, как сорочка исчезла с моего тела. Как его рубашка оказалась скомканной у изножья кровати. Все было слишком быстро – и в то же время мучительно медленно.

Кассиан был нежным. Таким нежным, каким только может быть тот, кто слишком долго мечтал прикоснуться.

И когда все закончилось – дыхание вернулось, сердце успокоилось, – он не отпустил. Мы лежали, прижавшись друг к другу, я кончиками пальцев изучала изменившиеся черты его лица, заново запоминая.

– Мы и правда… – прошептала я, не договорив. Потому что слов не хватало. Потому что страх все еще сидел в груди – что это только миг, и он исчезнет.

Он поймал мою руку, поднес к губам и поцеловал в запястье. И, не открывая глаз, произнес тихо, почти лениво, но в этом ленивом было больше угрозы, чем в любой клятве:

– Это точка невозврата. Даже не думай снова просить развод, Амалия.

Я усмехнулась, пряча щеку у него на груди.

– Я хочу двух детей… – произнесла со смешком. – Если выживу, я подарю тебе двух детей.

Мне нужно было сказать это. Чтобы он знал. После тех колючих слов, что я бросила прошлой ночью…

Он не ответил сразу. Его ладонь легла на мою талию – крепко, уверенно. А потом я почувствовала его губы в своих волосах – мягкий, теплый поцелуй в макушку.

Не страстный, не требовательный – тихий.

Как клятва.

Как обещание, которое не требует слов.

– Ты выживешь, – сказал он наконец, спокойно и уверенно. – Даже если придется идти против всего королевства – я не отдам тебя.