Продам жену, торг уместен

Глава 4

Я выпрямилась в карете, когда та плавно остановилась в одном из самых дорогих районов столицы. Поправила складки юбки и взглянула в окно.

Особняк Кассиана Эр Рейна. Мой новый дом.

Он сиял в полуденном солнце – величественный, светлый, с мраморными стенами цвета топленого молока. Витражи высоких окон отбрасывали на мостовую радугу, словно сам дом дышал светом.

Я смотрела на это архитектурное великолепие и не могла не задаться вопросом: как Кассиан добился всего этого? Пять лет назад он был простым аристократом, чей титул держался на даре щитов не выше второго круга. Тогда мне и в голову не приходило, что однажды я окажусь у его дома – после позорного аукциона, с разрушенной репутацией и жизнью, аккуратно упакованной в несколько сундуков.

– Леди, вам необходимо пройти через защиту пешком. – В карету заглянул Тейр. – Так только в первый раз. Барьер должен распознать вашу ауру.

Мужчина, что торговался за меня на аукционе и всерьез пугал одним своим внешним видом, подал мне руку, помог выйти.

И указал на калитку.

Магический барьер скользнул по моей коже, без сопротивления, как вода.

– Дальше я пройдусь пешком, – предупредила помощника Кассиана. – Осмотрюсь.

Дорога от ворот к дому занимала шагов сто, может, чуть больше. Вдоль нее росли декоративные лавры, аккуратно подстриженные. Поодаль между деревьями виднелись небольшие здания – домики слуг, мастерские.

Солнце мягко пригревало. В воздухе витал запах трав и цветов. В этом месте все казалось неторопливым, спокойным – будто время текло иначе.

А ведь Ричард не планировал для меня такую жизнь…

Будь на то его воля, он бы ни за что не допустил, чтобы его бывшая жила в подобной роскоши.

Особенно рядом с Кассианом.

Во-первых, он его ненавидел. Во-вторых, знал, что я когда-то – да, безумно, глупо – любила Кассиана. В-третьих… теперь его враг был влиятельнее, богаче и уважаемее. А Ричард… он после развода вылетел из круга магической аристократии, как пробка из дешевого вина.

Губы расползлись в улыбке.

Как приятно, что судьба щелкнула моего бывшего мужа по носу раньше, чем я могла надеяться. Пусть, не моими руками – но зато наверняка!

Да, Ричард победил. Но эта победа обернулась поражением. Как если бы в эликсир бессмертия добавили каплю яда.

Кассиан ждал на крыльце. Он стоял на ступенях, не двигаясь, расслабленный и в то же время собранный. В простой, но безукоризненно сидящей одежде: светлая льняная рубашка с расстегнутым воротом, жилет, удобные брюки. Слабый ветер трепал его светлые волосы, на пальце сверкал перстень с руной Щита.

Спокойная, летняя повседневность аристократа.

Я невольно задержала взгляд.

От прежнего Кассиана – юного, чуть резкого, вечно доказывающего что-то миру – не осталось ничего. Он стал крупнее, шире в плечах. В его чертах появилось то, что дает только время: спокойствие, вес, сила. Юношеская смазливость сменилась мужской красотой – зрелой, уверенной, не требующей чужого признания.

Он посмотрел на меня. Не просто глянул – задержал взгляд, как будто всматривался в человека, которого знал когда-то и не был уверен, видит ли прежнее или уже новое.

– Добро пожаловать, – сказал он, когда я подошла ближе. – Я проведу экскурсию.

Кассиан вел меня по дому с деловой, почти отстраненной вежливостью. Он показал столовую с длинным резным столом, гостиную с камином и библиотеку с витражными окнами и высокими полками. Все было устроено сдержанно, но со вкусом.

Затем – мои личные помещения: приемную с широкими окнами и светлым ковром, кабинет с тяжелым письменным столом и полками для книг.

– Как тебе твой новый дом? – спросил Кассиан так, будто ему и правда было важно мое мнение.

– У тебя хороший дизайнер, – мягко отозвалась я, окидывая взглядом обстановку. – Мне все нравится.

Мы словно ходили по льду: осторожно, шаг за шагом, избегая резких движений. Ни он, ни я до конца не понимали, как себя вести. Слишком многое было между нами – и все неподъемное.

Кассиан кивнул, не комментируя, и открыл очередную дверь.

– И наконец, – сказал он, – наша спальня.

Я невольно напряглась. Слово «наша» прозвучало особенно – не громче, не тише, но слишком… лично.

Комната оказалась просторной и залитой мягким, рассеянным светом. Пол был устлан ковром, окна выходили в сад, и сквозь тонкий шелк занавесок в комнату просачивался запах лаванды.

Я замерла у порога, не делая шага вперед.

В груди дрогнуло. Уже этой ночью… здесь. С ним. В этой комнате. В одной спальне. Даже если мы и дальше будем держать друг друга на расстоянии – сама близость, физическая, пространственная, будто нависала надо мной.

Взгляд скользнул по огромной кровати с высоким резным изголовьем и полупрозрачным пологом, опущенным с потолка. Пространства хватило бы и на двоих – и на целую пропасть между ними. Но я знала, как это бывает: случайное прикосновение ночью, тень плеча в темноте, дыхание рядом – слишком близко, чтобы оставаться просто соседями по спальне.

Такие мелочи обманывают. Стирают границы. Особенно ночью, когда темнота все уравнивает. И рано или поздно это все приведет к очевидному.

Супружеский долг. Простая, почти механическая неизбежность. Ни он, ни я пока не говорили об этом вслух – но оба понимали: рано или поздно это случится.

Я почувствовала, как вспыхнули щеки.

– Мне нужна лаборатория, – сказала я, не дожидаясь, пока Кассиан продолжит экскурсию. Голос прозвучал чуть тише, чем я рассчитывала, но хотя бы ровно. – Я видела постройки в саду. Можно ли переоборудовать одну?

Он слегка наклонил голову, и в его взгляде что-то мелькнуло. Он понял. Понял, откуда взялась моя поспешность, и о чем я на самом деле думала, когда смотрела на эту чертову кровать.

А кто бы не подумал?!

– Идем, – сказал он спустя паузу. – Покажу тебе подходящее место.

Я едва заметно выдохнула.

Он мог бы сделать это неловким. Мог бы позволить себе взгляд с подтекстом, фразу с двойным смыслом. Но не сделал. Оставил мне пространство – и я, как ни странно, была за это благодарна.

Не потому, что боялась. Просто… слишком рано.

Мы вышли через боковую дверь и пересекли внутренний двор. Кассиан шел чуть впереди, молча, и вскоре остановился у одной из пристроек – невысокое здание с широкими окнами, подбитое светлым камнем, обвитое плющом.

– Здесь, – сказал он и открыл дверь.

Помещение оказалось гораздо просторнее, чем представлялось снаружи. Высокие потолки, крепкие полки, столешницы из темного камня. В углу стоял стеллаж для реагентов, пустой пока – но это было легко поправить. Подведенные линии магии – тонкие, почти незаметные, но я чувствовала их вибрацию.

Все было уже готово к работе, как будто лаборатория просто… ждала меня.

– Подойдет? – спросил Кассиан.

Я повернулась к нему. Он стоял, чуть склонив голову, и смотрел не на лабораторию, а на меня. Его изумрудные глаза, холодные, как кристаллы, будто взвешивали каждую мою реакцию.

– Зачем ты сделал это? – выдохнула я, не в силах больше сдерживать вопрос, который жег изнутри, как кислота. – Зачем участвовал в аукционе?

Кассиан подготовил для меня комнаты, кабинет… даже лабораторию. Он старался создать уют, а сам оставался отстраненным и безразличным.

Я хотела правды.

Мне нужно было понять, с кем я имею дело – чтобы знать, как с ним разговаривать. Как себя держать. Впереди – долгие месяцы под одной крышей. И если нам предстоит сосуществовать, пусть даже формально, я должна знать его мотивы.

Хотя бы в общих чертах.

– Не обольщайся, Амалия, – сказал он наконец с легкой, почти ленивой насмешкой. – Это не из-за того, что я когда-то тебя любил.

Любил?

Слово резануло, как осколок стекла под кожей.

Как же. Конечно. Любил.

По-настоящему любила тогда только я. А он… он играл. Его слова в академии – о будущем, о любви всей жизни – были такими правдоподобными, что я поверила. Но правда оказалась проще: брак с Монфор был его билетом наверх. Тот же расчет, что у Ричарда. Только бывший муж хотя бы был честен в своем меркантилизме. Не рисовал картину совместного будущего, не говорил, что я любовь всей его жизни. Он не притворялся. И сердце мне не разбивал.

А вот Кассиан разбил.

Но я не собиралась ворошить прошлое, оправдываться или вытаскивать на свет то, что между нами так и осталось несказанным. Я знала, зачем он был рядом тогда, зачем ему нужен был наш союз – но не дала ни малейшего повода заподозрить, что его игра раскрыта.

Просто ушла на своих условиях. Не как жертва – как хладнокровная, расчетливая аристократка, для которой чувства – ничто по сравнению с положением и выгодой. Именно такую Амалию я показала ему напоследок. Так было проще.

Лучше выглядеть равнодушной, чем раненой.

– Я намерен уничтожить Ричарда. А ты – лишь первая ступень в этом плане. Пешка в мужской игре.

Я расхохоталась.

Сухо, зло, без капли веселья – больше в насмешку, чем от удовольствия.

– Полмиллиона, Кассиан! – Я смотрела на него как на дурака, которого обвели вокруг пальца. – Ты заплатил ему полмиллиона. Публично. На глазах у всей столицы. Это не месть – это щедрый подарок с бантом. Ричард до сих пор, наверное, пересчитывает золото.

Кассиан не улыбнулся. Только взгляд стал жестче, голос – ниже.

– Так бы и было, если бы на моем месте оказался кто угодно другой. Ричард ведь пытался сорвать сделку. Был готов отказаться от денег, лишь бы не допустить, чтобы ты стала моей.

Я застыла – и в следующую секунду все поняла.

С самого начала это была постановка. Кассиан вовсе не опоздал на аукцион – он просто наблюдал из-за кулис, пока вместо него торговался Тейр. Молчаливый, угрюмый, со шрамом на все лицо. Один его вид был достаточно пугающим, чтобы сбить с толку кого угодно.

Ричард наверняка даже порадовался, что я досталась такому. Решил, что это финальное унижение. Пока не понял, что истинный покупатель – его злейший враг.

– Ты все спланировал! – выдохнула я, ошеломленная.

– Конечно, – ответил он просто. – Но не потому, что люблю тебя. А потому что так больнее ему.

Он сделал шаг ближе, поднял руку и коснулся моего подбородка.

Не мягко. Холодно.

– Ты плохо знаешь своего бывшего мужа, если думаешь, что его волнует только золото, – тихо сказал Кассиан. – Все, о чем он сейчас может думать, – это ты. У меня. В моем доме. В моей постели.

Он провел пальцем по моим губам – жест внимательный, почти интимный, но в нем не было ни тепла, ни ласки.

Только демонстрация власти.

– Все наблюдают. Все сравнивают. И никто не пропустит, как ты расцветаешь рядом со мной.

Он отступил на шаг, и я поняла: он уже не видел перед собой женщину. Он видел трофей.

Шаг в партии.

И только это имело для него значение.

– Амалия, я подниму тебя так высоко, что его жалкое тщеславие захлебнется в зависти. И это будет только началом моей мести.

А что потом?

Когда месть завершится, когда Ричард будет повержен и растоптан… Что Кассиан сделает со мной?

Столкнет с той самой высоты?

Я посмотрела на мужчину, которого когда-то любила, и ощутила вдруг странное облегчение. Хорошо, что он сказал все прямо. Без масок. Без притворства. Без жалкой попытки выдать расчет за чувства.

Теперь я хотя бы не буду обманываться.

Он использует меня – осознанно, хладнокровно, шаг за шагом. И, может быть, это даже к лучшему.

Потому что если уж быть пешкой – то хотя бы понимая правила игры.

– Тогда поторопись со своей местью, – сказала я спокойно, даже холодно, мысленно отсекая все лишнее: чувства, воспоминания, сомнения. – Потому что очень скоро ты лишишься своей пешки. Я намерена выкупить себя. И подать на развод.

Кассиан словно окаменел. Его взгляд вспыхнул – не гневом, а чем-то куда глубже: растерянностью, которой он не позволил себе показать.

Я развернулась и пошла к выходу, не оборачиваясь. Четко зная, что должна сделать.