Проклятие (СИ)

Глава 14

Никон проснулся оттого, что его разбудил Дантелион Алдарен. Этот дракон со всей медионской делегацией прилетел ещё за неделю до свадьбы. Они что-то искали в этой башне, от которой у Никона кружилась голова. Что они там делали, что изучали, его не слишком волновало. Он занимался своими делами, которых накопилось ещё больше, пока его не было.

Никон не так давно узнал, что Данте очень сильно влюблен в Марину, но та его демонстративно игнорирует и вообще у неё другой парень есть. Никон был знаком с Даниэлем. Хороший парень, способный. Они друг друга с Марииной любили и были идеальной парой, но Данте стал очень ревнивый и постоянно делал им всякие ужасные ситуации, что сильно раздражало Никона. Хотя Данте после Фестиваля думал только о Марине, буквально бредил ей, но дальше его мысли не доходили. Никон предложил ему бросит это и поискать кого-то другого. Но нет, этот дракон уперся, что просто влюблен в Марину, и ни кому он её не отдаст.

— Как чувствуешь себя перед свадьбой? — поинтересовался Данте.

— Паршиво, — ответил честно Никон.

Хотя были и плюсы. Сегодня он встретиться с Каей и Олимпией. Почему-то после Фестиваля и тех дней, что они провели втроем, Никон уже не мог представить Каю без Олимпии, или Олимпию без Каи. За какие-то две недели эта девочка стала для него значить так же много, как и Кая.

К сожалению, быть с Каей и Олимпией Никону не представлялось быть возможным. От этих мыслей треугольник сбавил обороты на боли, понимая, что своему носителю и так тяжело. И к тому же чувства к Кае у носителя и проклятия, как бы странно это не звучало, были одинаковы.

— А ты бы предпочел Каю? — спросил Данте насмешливо.

— И ни кого другого, — подтвердил Никон.

— Закатай губу обратно, — посоветовал ему Данте.

У Никона от э тих слов поднялась по телу волна гнева, но он быстро её успокоил. Не хватало ещё, что бы его проклятие перед свадьбой уничтожило члена Большого Совета. Его возлюбленная этого не одобрит, и это мягко сказано.

— Хотя знаешь, я раньше тоже был влюблен в неё.

— Да неужели, — криво ухмыльнулся Никон.

— Да. И знаешь, я так и стремился к ней, пока Марину не повстречал.

— Любовь зла, — улыбнулся Никон, приводя себя в порядок.

— Когда я с ней познакомился, ей было где-то двадцать, — вдруг задумчиво сказал Данте. — Лиатриэль привез её в стазисной камере в очень тяжелом состоянии, почти при смерти. У неё было огнестрельное ранение в спинной мозг. Я думал все, мы её потеряли. Однако она пришла в себя через полгода. Вышла из комы живая и здоровая. Все наши целители были в шоке. От такого ранения можно было скончаться на месте, однако её ткани, особенно под воздействием магии восстанавливались просто и быстро. Ни один наш ученный не мог точно сказать, чем это вызвано. Ты заметил, что она часто носит либо ожерелье, которое покрывает шею полностью, либо закрывает её шаром или воротником? — Никон утвердительно кивнул. — Так вот, все дело в том, что когда нам её привезли, у неё на шее уже было поставлено клеймо в виде замка.

— Это, кажется, означает, что магию запирают, — вспомнил Никон удивленно. — Но у Каи всегда были проблемы с магией.

— Это ещё не все подробности. То ожерелье, которое она носит, из диметрилла. А кольцо — из моррия. А клеймо было поставлено явно как минимум десятком магов при использовании транса. Причем самых сильных магов. И при этом Кая спокойно пользуется магией, ещё и с такими артефактами разбирается, что просто жуть. И знаешь, она, кажется, даже может даже использовать транс.

— Но она боится магии. Так было всегда, — не согласился Никон, хотя у самого в голове завертелись не очень хорошие подозрения.

— Может быть, — согласился Данте. — Но не будем забывать, что мы имеем дело с Каей Вайсотер. А с ней всегда все не просто.

Дальше Никон и Данте пошли принимать гостей. Приехало столько народу на эту проклятую свадьбу, что Никону даже передохнуть нельзя было. С тем надо поздороваться, с тем поговорить, от того принять поздравление. И ни кому не было дела до того, что он жениться насильно. Да, и ни кто не знает, если смотреть правде в глаза. Это уже стало как традиция за эти долгие десять тысяч лет. Так что Никон только молча слушал и иногда вставлял въевшиеся фразы. Так и прошло время до свадьбы. К началу церемонии Никона уже начинало подташнивать от однообразных фраз.

Когда, наконец, подошло время церемонии, Никон с нетерпением встал на положенное место у алтаря в ожидании невесты. С одной стороны он хотел, что бы ничего этого не было, а с другой, что бы этот кошмар, названный его свадьбой, поскорее закончился.

Эту церемонию, по традиции, проводил Главный Верховный Маг — Виктор Орешников. Этому Магу было уже за четыре века. Он был самым старейшим из всех Магов, но не возглавлял Орден. Для Никона начало церемонии длилось несколько часов, вместо нескольких минут.

Главный маг прочитал какую-то обязательную речь, которую Никон ни когда не считал нужным знать и близко. Затем в зал вошла Маша в свадебном платье, в котором она была просто обворожительно красивой. Но на лице не было и тени счастья и улыбки. Это было больше похоже на человека, который обречено идет на смертную казнь. Никон не смог не отметить, что её спина была напряжена. Никон тоже не чувствовал себя превосходно. Слишком многое значил сегодняшний день для них обоих. Когда Маша подошла и встала подле Никона, обои переглянулись. В голубых глазах Маши Никон нашел отражение собственных чувств.

Фестиваль изменил не только Никона, но и Машу. Пока Никон проводил большую часть времени с Каей, Маша не отставала и проводила его с Игорем Снеговым. Как она потом сообщила Никону, Игорь оказался очень интересным, интригующим и завораживающим её человеком. От Снегова Никон позже услышал то же самое. Игорь даже интересовался, нельзя ли как-нибудь отменить свадьбу. Этот вопрос тогда очень рассмешил Никона. Не потому что был абсурден, нет. Просто слышать подобное от Игоря, у которого была репутация заядлого плейбоя, было просто смешно. Неужели у них с Машей было что-то действительно серьезное? Судя по немного изменившемуся поведению Маша — да.

Никон ободряюще улыбнулся Маше и взял её за руку. Маша сжала её со всей силы. Её рука дрожала. Никон обернулся и глянул на то место, где должна была быть Кая. Её место пустовало. Зато рядом сидела Олимпия. Хотя, сидела она с большой натяжкой. Если бы не рука молодого Мага Транса, сидевшего рядом с ней и державшего её за куру, она бы точно встала. А так только вертелась во все стороны. Никон поймал взгляд её алых глаз. В них плескалось беспокойство. По всей видимости, она тоже не знает, где пропадает Кая. Никон слегка кивнул, и Олимпия перестала вертеться во все стороны и спокойно продолжила сидеть.

Кая же появилась только после того, как чтец закончил половину своей речи. Вид у неё был уставший, но спокойный. Словно на неё снизошло умиротворение. К удивлению Никона, ожерелья на её шеи не было, как и какого-либо знака. Да и вообще ни каких украшений. Это слегка обеспокоило Никона. Что-то здесь было не так. Треугольник в груди провернулся, подтверждая его догадку и словно говоря, что ничего хорошего от этой свадьбы не будет.

— Дамы и господа, мы собрались здесь, что бы запечатлеть брак двух любящих сердец. Прежде чем я начну, есть ли здесь лица, которые против этого брака на любых основаниях.

— Я, — два голоса, прозвучавшие в полнейшей тишине зала, были подобны грому среди ясного неба.

Никон и Маша переглянулись и улыбнулись друг другу. Никон понимал, что поступает безрассудно, и какие будут последствия его отказа. Маша тоже это прекрасно понимала. Но их протест был криком души. Ни Никон, ни Маша не хотели мириться с положением вещей.

Большая часть гостей, стала перешёптываться. Но это были в основном те личности, которые мало знали о проклятии или вообще ничего о нем не знали. А вот те кто знал, знали и прецеденты, которые происходили не раз за десять тысяч лет. Последствие такого отказа просто — боль в груди и катаклизмы по всей галактике до тех пор, пока Никон не согласиться. На невесту же это не распространялось. От её ответа вообще ничего не зависело. Скорее, вопрос этот был формальностью.

— Кроме вас, разумеется, — даже не повел бровью Маг.

Маг знал, что такое может произойти. Таковы уж эти Маги Транса — знают всё, все и вся.

— Я, Кая Вайсотер, официально заявляю, что против данного брака.

Никон и Маша, а так же все присутствующие удивленно уставились на Каю.

— Я так и знала, что ты это скажешь, — довольно улыбнулась Маша. — Ты меня из любой, самой безвыходной ситуации можешь вытащить.

— Объясните, пожалуйста, суть вашего протеста, — сказал Маг Транса, бесстрастным голосом, даже не обратив внимание на фразу Маши.

— Отцом моей дочери является Властитель Отеран.

Сердце Никона пропустило пару ударов. Его дочь? Никон уставился непонимающе на Каю, потом на Олимпию. Да, некоторые черты, схожие с ним, Никон находил, но не более того.

— Вы понимаете, что это невозможно из-за проклятия? — поинтересовался Маг в наступившей, почти осязаемой, тишине.

— Я прекрасно осознаю, о чем я говорю, — сказала Кая и сняла очки.

Никон так и замер, глядя в её разного цвета глаза такие родные, и такие любимые. В этот момент он был готов поверить во что угодно. Кусочки мозаики встали на свои места. Кая сбежала из дома, не попав в аварию. Сбежала, потому что была беременна. Родители бы не дали ей родить ребенка, да и со стороны Никона она посчитала, что помощи не будет. Она прекрасно понимала, что Никон не поверит, что это его ребенок, особенно девочка. Ведь проклятие не дает родиться ребенку раньше, чем пройдет определенный отрезок времени. Но что-то произошло не так. Ребенок все же был зачат. Поэтому она решила бросить все ради ребенка. Что произошло после того, как Кая родила, Никон не знал. Через пару лет Кая попала смертельно раненная к медитанцам и выжила. Её решил обучать сам Хранитель, потому что она показалась ему особенной. И с тех пор и пошла карьера Каи. А ребенка она нашла уже спустя почти сорок пять лет. Все сходиться!

— Это не возможно, — заявил Маг Транса. — Пожалуйста, сядьте на место.

— Это возможно, — опроверг его Никон. — Я признаю, что Олимпия моя дочь.

— При всем моем уважении, она не может быть вашей дочерью из-за проклятия, — сказал Маг. — Если ни у кого нет больше подобных абсурдных заявлений, я продолжу церемонию.

Кая же, словно не слышала слов Мага. Она прошла за алтарь и встала рядом с Магом.

— Вы не разрешите мне взглянуть, — ласково попросила она.

— Будьте добры, сядьте на место, — сказал Маг Кае. — Иначе я буду вынужден применить силу.

Больше он ни чего не успел сказать. Кая сделала жест, и Мага Транса, одного из могущественных магов десяти галактик откинуло в сторону как котенка.

— Я его вежливо попросила, — вздохнула Кая.

Никон был в шоке от подобного действия. У него в голове ни как не укладывалось, что та девушка, которая всегда боялась магии, обладает такой силой. Одно дело слышать и совсем другое увидеть своими глазами. Никон даже представить не мог, где она такому научилась. А Кая тем временем листала древний бумажный фолиант, который лежал здесь уже десять тысяч лет и даже не потерял своего цвета.

Никон прикинул в уме все её действия, и задрожал от осознания того, что она собирается сделать.

— Кая, надеюсь, ты не делаешь то, что я думаю, — аккуратно спросил он.

— Судя по тому, как звучит твой голос, ты догадался о моих намерениях, — улыбнулась она странной улыбкой, от которой сердце Никона сжалось в предчувствие беды.

— Что она хочет? — встревожилась Маша.

— Снять мое проклятие, — хрипло ответил Никон.

— Правда, — согласилась Кая. — И я его сниму.

— Ты не посмеешь! — пронзил тишину зала голос, полный отчаяния.

Никон и Маша обернулись. Олимпия стояла бледная и смотрела на Каю глазами, полными слез.

— Прости, Олимпия, но я должна.

— Мама, пожалуйста, не надо!

— В чем дело? — обеспокоенно спросил Никон, глядя в красные глаза теперь уже своей дочери.

— Когда она снимет проклятие, магическая отдача просто уничтожит её, — тут же ответила Олимпия.

Никон покрылся испариной от слов дочери. В его голове тут же пролетели все пятьдесят лет, которые он жил без неё. Осознание этого словно ударило Никона, и он кинулся к Кае. Но едва он сделал шаг к выходу из платформы, как энергетическое поле преградило ему дорогу.

— Не делай глупостей, Никон, — сказала Кая так, словно она речь шла совершенно не о её смерти.

— Прекрати! — заорал Никон. — Ты не можешь этого сделать!

— Прости, но все давно решено, — покачала она головой и стала произносить слова на древнем языке.

Энергетический щит окутал Никона, а затем стал расширяться, заставляя Машу отходить и от Никона, и от алтаря, за которым стояла Кая. Игорь Снегов тут же подскочил к Маше и отвел её на безопасное расстояние. Убедившись, что с Машей все в порядке, Никон переключился на Каю. Ему нужно было во что бы то ни стало остановить её.

— Кая, послушай, — начал он, подбирая слова. — Не делай этого. Ты должна жить.

Но Кая продолжала читать заклинание, и совершенно не обращала ни на что внимание. Никон повернулся и посмотрел на Хранителя. Если кто и сможет достучаться до неё, то только он.

— Хранитель, пожалуйста, остановите её!

— Я не могу этого сделать. Это её выбор.

— Но она умрет!

— Она знала, на что шла, — пожал плечами тот.

У Никона все внутри вскипело. Он хотел ринуться на щит и попытаться его преодолеет, но тело перестало его слушать. Оно онемело.

— А вы уверены, Кая Вайсотер, что сможете его снять? — вдруг спросил маг, вставший рядом с Олимпией.

— А ты думаешь мне помешать? — вскинула та бровь и добавила. — Иноксион.

Никона словно пыльным мешком ударили. Иноксион Артеди присутствует на его свадьбе?! Только его для счастья не хватало! Но он может помочь остановить Каю.

— Вы правы. Я не могу позволить вам уничтожить проклятие, которое я наложил с таким трудом, — сказал тот властным, серебряным, чистым голосом.

— Я это предполагала, — кивнула Кая.

— Да, после того, как Тивер рассказал вам обо мне? — поинтересовался тот, потихоньку направляясь к алтарю.

— Нет, — ответила она. — Он как раз мне ничего не говорил. Я вас увидела ещё раньше вместе со своей дочерью. Естественно, я не смогла не поинтересоваться вашей личностью. Сразу бросилось в глаза ваше имя, анаграмма от настоящего.

— И ты мне все это время лгал?! — воскликнула Олимпия.

От её слез и следа не осталось. Голос приобрел металлические нотки.

— Ни в коем случае, дорогая, — тут же пошел на попятную Иноксион. — Я просто хотел тебе сказать четь позже, когда мы познакомимся поближе.

От глаз Никона не укрылось то, что Кая едва улыбнулась, глядя на них.

— Неужели? — продолжила наезд Олимпия. — И то, что ты держишь весь террористически мир девяти галактик тоже хотел позже рассказать?!

— Ну, — протянул Маг Высшего Транса.

Вот это уже было очень интересно. Вот значит, о ком Маша рассказывала. Тогда становиться ясно, как этот маг может контролировать такие большие территории. Ему позволяет Высший Транс. Никон усмехнулся. Самый древний и могущественный Маг Высшего Трасна, гроза девяти галактик, умный и талантливый человек, который может перемещаться за секунду сквозь галактики пытается объясниться с его дочерью!

— Послушай, Олимпия, давай сначала остановим твою маму, а потом уже будем выяснять отношения? — все-таки выкрутился Иноксион.

— Но учти, что ты так просто от меня не отделаешься, — пригрозила Олимпия.

— Хорошо, любимая, — покладисто сказал он, и улыбнулся.

Вдруг его тело быстро стало сверкать. Через две секунды он был уже полностью в трансе. Никон ни когда не видел более быстрого превращения. Все тело мгновенно стало светящимся магической энергией. Странно, но что-то подобное он уже видел когда-то. Очень давно. Но Никон не мог вспомнить, когда именно. А тело Маг тем временем засветился ещё ярче. А за тем произошла вспышка. Никон знал, что она произойдет, и поэтому зажмурился на секунду раньше. Когда он открыл глаза, все были ослеплены, кроме единиц, таких как Хранитель, Кая, Лиатриэль, Олимпия и Дантелион. Перед ними возвышалась копия того самого робота, которого Никон видел тогда в подводном замке. Только этот выглядел ещё более зловеще, могущественней.

— Вот мой истинный облик в Высшем Трансе, — сказал тот зловещим голосом.

Затем это существо, иначе Никон его охарактеризовать не смог, направился в сторону Никона, а затем кинул мощнейшим заклинанием в щит. Такой силы Никон ни когда не ощущал. Могущество Мага было велико, а его энергию можно было сейчас почувствовать даже человеку, который с роду не был знаком с магией. От этой энергии Никону даже стало плохо. Как же плохо было тогда эльфам, и другим представителям рас, которые воспринимали магию на очень тонком уровне? Вероятно, очень плохо.

Никон подумал, что щит сейчас разлетится на составляющие. Но на удивление щит выдержал. Только он стал теперь уже видим и светился ярко-красным цветом.

— Это невозможно! — воскликнул Иноксион в ярости, от голоса которого пробежали мурашки по коже. — Щиты Пирамиды не могут противостоят напору Высшего Транса!

— Если только щит не создан с помощью Высшего Транса, — пояснила ему Кая.

— Только не говори, что ты тоже маг Высшего Транса, — умоляюще попросил Никон.

— Ты сам это сказал, — улыбнулась Кая.

А Иноксион что-то проговорил на незнакомом языке, а за тем спросил:

— Это ведь тот самый щит. Щит из красной книги заклинаний, которую создал я сам.

— Да, — подтвердила она.

— Но эти заклинания слишком сильны. Я не смог овладеть кроме телепортации ничем, — пораженно сказал тот. — Как такое возможно?

— А ты нарушил половину правил, которые установил транс. Поэтому магия тебя отвергла и не дала тебе ими овладеть. Иначе последствия были бы слишком разрушительны.

— Последствия, — фыркнул тот. — А ты знаешь, какое могущество дают те заклинания?

— Меня это как-то даже не интересовало, — задумалась Кая. — Да и зачем мне это пресловутое могущество? У меня и без него проблем по горло.

Иноксион, а так же половина пришедших в себя гостей ахнула, а Никон даже не удивился. Он прекрасно знал, что Кая ни когда не интересовалась такими вещами. Для неё это все было слишком далекое. Она не любила могущество и власть, наверное, по этой причине они сами к ней шли в руки:

— Кая, тебе случайно транс голову не повредил? — спросил Дантелион, сидящий на втором ряду.

— Дура она, вот и все, — сказала Маша, на что Кая лишь улыбнулась.

— Зачем мне это могущество? Кого мне им присмирять? Иноксиона? Так он и так наказан. Хранителя — нет. Ему я благодарна за все те знания, что вложил в мою голову. С остальными я как-то не враждую, и на меня ни кто не давит, — прикинула Кая.

— Кая, ты даже не понимаешь, какие там возможности! — воскликнул Иноксион. — Телепортация за секунду в любую галактику и это не предел! Мне понадобилось восемь лет, что бы овладеть ей!

— А что тут такого сложного? — вдруг спросила Олимпия. — Я, например, овладела ей за минуту.

— За минуту?! — воскликнул Иноксион так громко, что Олимпия отшатнулась от него.

— Зачем так сразу реагировать? — удивилась она.

— Да ты хоть понимаешь, как сложно овладеть этими заклинаниями! Да не каждый Маг Высшего Транса на такое способен!

— Я не понимаю, — покачала головой Олимпия. — Как ты мог овладевать им столько лет, если всего-то нужно научиться ловить нужный поток.

— Я три года учился видеть потоки, — сказала Маг.

— А я их всегда видела, — развела руками Олимпия. — Только я всегда видела красные потоки. Мама видит синие и фиолетовые.

— Даже так, — задумался маг. — Я вижу только желтые потоки.

— А разница? — поинтересовалась Олимпия.

— Вы ещё разведите тут полемику по поводу новых видов магии, — фыркнул Дантелион.

— Если надо — разведен, — отмахнулась Олимпия.

— Тогда не буду вам мешать, — сказала Кая.

— Простите, Кая, но я не понимаю, — перевел внимание Иноксион Артеди. — Вы ведь уже сняли проклятие. Разве рождение дочери не снимает проклятие?

— Снимает, — ответила Кая. — Но Никон все равно умрет в назначенный ему срок. Так что, от этого способа нет никакого смысла.

— Зачем меня спасать, если ты умрешь? — спросил Никон. — Зачем мне жить тогда?

— Ради дочери, — ответила Кая. — Ты ведь всегда желал, что бы у тебя была дочь. Вот тебе и шанс.

— А ты не думала, что мне кроме дочери нужна ты? — взбесился Никон. — Ты и никто больше! Ты не задумывалась, как мне было больно, когда я думал, что ты умерла?! Ты не думала, что я чувствовал все это время, находясь с тобой? Ты вообще о моих чувствах не думала!

— Возможно, я стала забываться, — не стала спорить Кая. — Но как бы ты не старался, Никон, тебе меня не переубедить. Все уже решено.

Кая сказало что-то на древнем языке. По пирамиде прошлась волна энергии и вошла Никону в грудь. Треугольник скрутила боль. В глазах все потемнело, и Никон упал на колени, задыхаясь от боли. Кто-то что-то закричал. Никон через кровавую пелену, закрывающую глаза, видел, как на красный щит обрушилась целая череда заклятий, которые разбивались об него, как волны о скалы. В этот момент Никон перестал понимать, где находиться, что вокруг происходит. Ужасная боль сковывало все тело. Хотелось просто, чтобы боль прошла. Сил, что бы закричать не было.

Новая волна энергии принесла облегчение, но боль так и не прошла. Никон стал различать, что заклинания, обрушивающиеся на щит, наносит не только Иноксион, но и Олимпия. Причем она не уступает по силе Иноксиону. Сил удивляться просто не было. Никон приложил все силы, чтобы повернуться в сторону Каи. Со второй попытки это ему удалось. Подняв глаза он с болью заметил, как Кая стояла бледная. Взгляд был отрешенно сосредоточенный. Она смотрела в фолиант и быстро шевелила губами. Никон не слышал её слов. Затем, она подняла взгляд на Никона. В нем он прочитал решимость идти до конца. Боль в треугольнике как-то померкла. Никону хотелось закричать, что бы она остановилась. Но он не успел.

Кая вдруг оказалась рядом с ним. Она наклонилась к нему и прошептала:

— Я очень люблю тебя, Никон. Прошу, позаботься об Олимпии.

Теплые, нежные губы прильнули к его губам. Сердце Никона забилось вдвое быстрее. И в этот момент произошло две вещи: ему в грудь что-то вонзилось, прямо в самое сердце треугольника, и третья, мощная волна боли ударилась в грудь. А затеи он почувствовал новую боль, которую не испытала до этого момента. Совершенно другую, не знакомую боль. Боль треугольника была всегда пассивная, мягкая и от этого ещё больнее. А эта же была совершенно иная, резкая. Она была не выносимая, что у Никона потемнело в глазах, но новые чувства начали обуревать его с новой силой. У него был шок от этой боли, он почти ни чего не соображал и упал на холодный пол. После этого он впервые за свою жизнь упал в обморок. Это была так удивительно, все черное, боль на время отступает и ни чувствуешь ни чего и ни чего не помнишь. Очень похоже на сон.