Проклятое дитя

Глава 5

— Ваше Величество! Ваше Величество! — взволнованный тревожный голос прервал речь Тамира на совете, заставив его хмуро повернуться к двери, которая распахнулась, впуская запыхавшегося камердинера.

— В чем дело?! — гневно воскликнул недовольный подобным король. — Вы осознаете, что…

— Там демон, Ваше Величество! — забыв об этикете, о том, что перед ним его король, первые министры государства, с ужасом прошептал пожилой слуга. — С покоях принцессы Анны! Это…Бастард, — как-то вдруг виновато и смущенно, со страхом, добавил он.

И без того недовольный король, брезгливо и гневно сжал губы.

— Мы продолжим позже, — бросил он ледяным тоном своим министрам, стремительно покидая зал совета.

Его шаг был торопливым, взгляд пугал склонявшихся перед ним придворных при его приближении — каждый видел, в каком настроении король. А под горячую руку никто не желал попадать. Скинутый с плеч в зале плащ сейчас был бы к месту, развиваясь за его спиной для большего эффекта. Но и без того мужчина был весьма впечатляющ в своем настроении. За ним следом семенил камердинер, едва поспевая за своим повелителем.

Тамир буквально пролетел лестницу и коридоры к покоям своей дочери, ни на миг не задержавшись у дверей, распахивая их на ходу и врываясь в комнату. Застыл, кипя гневом и не скрывая этого, но пытаясь все же обуздать — крепко сжатыми губами, стиснутыми челюстями и заложенными плавно за спину руками.

— Бастард, — прошипел Тамир, сверля взглядом беловолосого демона, который стоял у окна и едва обратил внимание на явившего себя короля.

— Ваше Величество, — все так же не поворачиваясь и никак не проявляя даже намека на подобие соблюдения этика и проявление уважения: никого кроме них здесь не было, а потому…

— Что я вижу, — вдруг мрачно усмехнулся Тамир, насмешливо растягивая фразу, прищурив глаза и не сводя взгляда с лица юноши. — Нежность в глазах демона?!

Хасин только бросил на него кроткий взгляд, не выражающий ничего, и снова вернул его ребенку на своих руках.

Малышка подросла. Уже не крошечная девочка, не сверток пеленок, а годовалый младенец, воркующий на его руках, глядящий на него своими большими глазками на милом личике. Сверкающая четырьмя крошечными зубками в обворожительной улыбке, касающаяся его лица своими пухлыми ладошками — Анна покорила его с первого взгляда. И Хасин действительно смотрел на нее с нежностью и мягкой улыбкой на губах, так не вяжущейся с его образом жестокого, беспринципного, безжалостного и холодного демона, каким его знали все. Ласково касался губами маленьких пальчиков, прижимая ее ладошку в своей руке к губам. О чем-то шептал ей на ушко, сверкая искрами в глазах, щекотал белоснежные пяточки, вызывая заливистый смех и отвечая на него доброй усмешкой.

— Ей, — соизволил все-таки ответить Хасин, посмотрев на короля с арктическим холодом в глазах, — хватает и Вашей ненависти.

Что ж, он был прав. Анна была проклятым ребенком, как назвал ее собственный отец в день рождения. Только так ее и называли во дворце, да и во всем королевстве. Этот младенец, даже не зная этого, стал олицетворением грязного, недостойного и нежеланного союза с извечными врагами всего рода человеческого. Никому не было дела, что не ее вина, никто не задумывался о том, что просто так сложилась жизнь. Людям нужно было куда-то выплескивать свое разочарование, недовольство, презрение и злость, и почему бы не выливать все это на дитя, которое даже не способно оправдаться? Так и выходило.

Рождение дочери стало для Тамира его личной ошибкой, результатом самонадеянности и глупости, которую он проявил, но мог бы избежать, мог бы исключить сам шанс на ее возникновение. И неважно, что все обернулось гораздо лучше, чем он мог рассчитывать, неважно, что его честь осталась при нем: все из уст в уста передают его фразу, сказанную в день подписания Всеобщего договора, никто не забыл ее, и плевать, что принц аннулировал тот второй договор, подписанный его отцом и Тамиром. Для короля осталось неизменным то, что подобная связь для него неприемлема, недостойна и презренна как таковая, не зависимо от условий. Люди и демоны всегда были и всегда останутся врагами, не смотря на сотню мирных договоров! Этого не изменить ничем — ни прекращением войны, ни браком между семьями. Эта вражда, эта ненависть была в крови.

И король стал первым, кто высказал обвинение в сторону собственной дочери. Всего лишь фраза, но в ней столько разочарования, столько злости и презрения, что это уже невозможно было бы исправить, даже если бы он захотел. Но Тамир смотрел на Анну и видел свое поражение. Смотрел на свою дочь и чувствовал только разочарование от того, что она не умерла сразу после рождения.

Эти чувства, что отец питал к своему ребенку, видели все. И невольно, в желании следовать его примеру, в желании угодить, а иногда и от взаимных эмоций, каждый в этом дворце презирал девочку и ненавидел ее за само ее существование.

Пока маленькая Анна не понимала этого, не видела и не знала. Но как много времени пройдет, прежде чем она заметит разницу во взглядах на свою сестру и на нее? Очень мало. Дети не глупы, и чувствуют все куда сильней.

— А я подарю ей чувство нужности, и когда придет время покинуть дом, она сделает это без сожалений, — добавил Хасин, бросив на короля взгляд, полный мрачного обещания.

— А я могу добиться обратного, — не менее жестоко произнес Тамир, сделав шаг вперед.

В нем не взыграла обида за дочь или желание пасти ее от грязных игр и интриг. Всего лишь вскипело самомнение.

— И она уйдет из этого дома со всей возможной ненавистью и презрением ко всему твоему роду, — прошипел мужчина, с яростью и превосходством глядя на Бастарда.

— Попробуйте, — только и хмыкнул демон, прижав обнявшую его девочку к груди.

Она знала так мало ласки, так мало нежности: к ней не приходила мать, к ней не приходил отец. Одна лишь кормилица была рядом, да единственная служанка, но даже им внушили необходимость избавить этого ребенка от малейшего проявления участия. И пусть у них не всегда выходило — это ведь просто дитя! — Анна была лишена многих радостей любви и заботы, которыми одаривали ее сестру. А Хасин был искренен в своих чувствах к ней. Едва войдя в комнату, он удостоил принцессу своей улыбки, нежного голоса и лаской поцелуя. Взял ее на руки, подарив такое редкое тепло. Говорил с ней, глядя в глаза и вызывая улыбку и радость на красивом личике. От него она получила впервые то, в чем так нуждалась, пусть и не понимала этого. И сладко и безмятежно уснула в его руках на его плече.

— Но скажу сразу, вы не с того начали. Она с первых дней должна была познать вашу любовь, чтобы прислушаться хотя бы к слову, выходящему из ваших уст. И свой шанс Вы уже упустили, Ваше Величество, — насмешливо протянул Хасин. — А другого я Вам просто не дам, — и он жестко и холодно прищурился, изгибая губы в своей коронной усмешке, которая приводила в ужас всю империю Халлон.

— Убирайся! — едва сдерживаясь, но уже рыча, произнес Тамир.

— Не имею ни малейшего желания здесь задерживаться.

С этими словами Хасин подошел к кроватке и уложил в нее спящего ребенка. Девочка, потеряв его тепло, беспокойно зашевелилась и захныкала.

— Тише, милая, — зашептал тихо беловолосый демон. — Спи спокойно. Я всегда буду рядом.

С этими словами он снял со своей шеи тонкую цепочку с дивным кулоном, оправленным в белый металл, и мягко надел ее на принцессу. Звенья тут же приняли соответствующую форму и длину, отчего кулон оказался как раз напротив крошечного сердечка. И словно это была частичка самого демона — Анна тут же успокоилась и затихла, сладко засопев.

— Это подарок в честь ее именин, — произнес Хасин, снова поворачиваясь к кипевшему от ярости и гнева королю. — Я буду приезжать каждый год в этот день. И в следующий раз надеюсь увидеть куда лучшие условия для юной принцессы и невесты принца Кассиана, — и он с презрением окинул более чем скромные покои девочки. — И вот это, — и он обвел рукой единственную спальню Анны — унижает в первую очередь Вас, Ваше Величество.

С этими словами Хасин стремительно прошел мимо короля и вышел из покоев. В коридоре у дверей уже собрались зеваки — горничные, несколько стражников и почтенных леди, что скрашивали досуг королевы Рабии и принцессы Лили в покоя чуть дальше по коридору. Каждый испуганно дернулся и отвел взгляд, когда демон прошел мимо с лицом, ничего не выражающим.

А король, проводив его гневный взглядом, резко подошел к кроватке дочери. Протянул руку к подарку Бастарда, в желании сорвать его с шейки принцессы. Но едва коснулся камня, как руку опалило огнем, а по всему телу прокатилась дичайшая боль. С трудом Тамир удержался от крика и удивления, но даже на ногах не устоял, упав на колени и ладони. В глазах стояла тьма, а в теле медленно сходило на "нет" ощущение адского пламени, на миг поглотившего все внутренности и голову.

А на губах выходящего из дворца Хасина мелькнула довольная злорадная улыбка именно в этот момент. И эта улыбка выражала довольство, но каждый стражник, что провожал его взглядом, держа руку на оружие, видел в ней предупреждение и опасность.