Проснись для любви

Глава десятая

В удивлении Тейлор отшатнулась, и Джексон немедленно прикрыл ее собой. Но не успел он заговорить, как она овладела собой и шагнула вперед.

— Здравствуйте. — Она улыбнулась самоуверенному мужчине, стоявшему перед ними. Как только ему удалось миновать ограждения? — Вы намерены использовать эту фотографию с поцелуем?

— Да.

Этот человек держал перед собой фотоаппарат как орудие защиты, без сомнения сознавая, что вторгся в чужие владения.

— Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали. — Помня, что папарацци отнюдь не отличаются мягкосердечностью, Тейлор тут же добавила: — А если мы предложим вам сделку?

Чувствуя, как нарастает гнев ее мужа, она исподтишка ударила локтем в его каменный живот.

— Что же вы предлагаете?

Выговор фотокорреспондента был определенно британским.

— Мы сотрудничаем с вами для ваших снимков и назначаем цену. Это будет эксклюзивное право на тему нашего брака.

Журналист взглянул на Джексона.

— Немало, если только вы сдержите слово.

— Вам же придется отдать всю эту пленку.

— Вы мне не доверяете?

— Нет, и учтите, я могу в два счета вышвырнуть вас отсюда, — непринужденно сказала Тейлор.

С подозрением глядя на нее, фотограф протянул ей пленку.

— Вы хотите, чтобы ваш муж на снимках был похож на убийцу?

— Дайте нам минуту.

Тейлор быстро отвела Джексона на такое расстояние, на котором визитер не мог их услышать.

Он был разъярен.

— Ради чего ты торгуешься с этой скотиной?

По его глазам она видела, как ему тяжело. Подобные типы, как этот, превратили его страдания в зрелище, и теперь в этом фарсе должна участвовать и она. Она тронула руку Джексона.

— Они будут снимать, согласимся мы или нет. А так мы сможем хоть как-то влиять на общественное мнение о нас.

— Управлять прессой? Это опасная игра.

Впрочем, в загадочных глазах Джексона мелькнула искра интереса.

— Факт тот, что твое положение ставит нас перед необходимостью время от времени оказываться в центре внимания. Мы можем бороться с прессой. Или мы проигрываем, или используем ее в своих интересах.

— Как ты предлагаешь мне действовать?

Она просияла оттого, что Джексон позволил ей взять инициативу на себя.

— Выглядишь ты потрясающе: высокий, темный, грозный. Только веди себя так, чтобы казалось, что ты не желаешь приготовить себе завтрак из фотографа.

Она ожидала, что он улыбнется.

— Верно.

— Пойдем.

Они позировали, причем Джексон обнимал Тейлор сзади обеими руками, а фотограф принялся щелкать. На десятом снимке Тейлор остановила его.

— Хватит.

— У вас есть фотографии Ника? — спросил Джексон.

Сердце Тейлор екнуло от ужаса. Об этом она даже не подумала.

Фотограф моргнул.

— Да.

— Если вы ими воспользуетесь, сделка не состоится.

— Люди хотят знать.

Сдавленная попытка оправдания.

— Тот, кто захочет использовать Ника, значительно осложнит себе жизнь. — Ледяное спокойствие Джексона подчеркивало серьезность угрозы. — Вам известно, как это происходит. Я не могу помешать вам вторгаться в мою жизнь, но его жизнь закрыта наглухо.

Фотограф вздохнул, но Тейлор про себя решила, что он доволен. Он протянул Джексону вторую пленку. Через десять минут он получил документ, подтверждающий его эксклюзивные права, и исчез. Джексон тут же позвонил в охранное агентство и потребовал проверить работу сигнализации немедленно. Затем он прижал удивленную Тейлор к себе и принялся целовать так, что она тут же забыла обо всем на свете.

Когда Ник ушел спать, Тейлор отправилась на поиски мужа. Он у себя в кабинете рассматривал первую страницу старой газеты. Тейлор мгновенно узнала эту газету.

В ярости она вырвала у него газету.

— Ради чего ты так себя мучаешь?

Этот образчик пакостной журналистики обвинял Джексона в смерти Бонни, утверждая, что домашнее насилие ввергло ее в суицидальную депрессию. Сощурившись, она осмотрела помещение и увидела на столе Джексона другие газетные вырезки.

— Иногда я спрашиваю себя, мог ли я ее остановить.

Тейлор схватила коробку с вырезками, подошла к стоящему в углу агрегату для резания бумаги и принялась запихивать туда вырезки.

— Вот что я думаю об этом дурацком предположении!

Она была так рассержена, что ее руки тряслись. Как же она ненавидит Бонни! Эта женщина причинила Джексону такую боль, что он, может быть, уже не научится доверять женщинам и не сможет полюбить ее, Тейлор. Не то чтобы она хочет осложнений, связанных с любовью… Или все-таки хочет? Хочет ли она, чтобы сердце Джексона Санторини вновь сделалось способным на чувство? Совладает ли она с такой страстью?

— Тейлор, ты не знаешь…

— Это ты таскал ей наркотики? Это ты подыскал ей любовника?

Она буквально рубила слова. А про себя она кляла фотографа, который одним своим присутствием воскресил прошлое.

Джексон поджал губы.

— Не касайся этого.

Тейлор закончила резать и повернулась к Джексону, отшвырнув пустую коробку.

— А почему? Давай выясним все, прямо здесь, прямо сейчас.

— Зачем?

Никогда его голос не звучал столь угрожающе.

— Ты видишь меня? Теперь я твоя жена, а не Бонни.

— Что же ты хочешь знать?

Она обошла вокруг стола и уселась к нему на колени, испытав облегчение, когда его рука обняла ее талию.

— Почему ты сердишься?

Ей было неприятно, потому что гнев делал Джексона холодным. До сих пор она не сознавала, насколько важным стало для нее внимание, которое он ей уделяет.

— Это тебе показалось.

Он все еще злился.

Джексон не понимал, с чего это он вдруг позволил ей увидеть свое настроение. Он не хотел выдавать недовольство тем, что разумный ответ Тейлор журналисту стал ударом по его чувствам. Наверное, дело в том, что ему нужно от жены больше, нежели практический разум и логика. Будь проклята эта внезапная ранимость!

— Ты мне расскажешь?

— Нет.

После мгновения полной тишины Тейлор подняла голову и толкнула Джексона в плечо. Он крепко сжал ее, изумленный сверкающим гневом в ее голубых глазах.

— Ну и носись со своими тайнами, мне все равно! — Слишком поздно Джексон вспомнил о том, что у его маленькой жены бурный темперамент. — Я только хотела защитить тебя, и вот что я за это получаю!

Защитить его?

— Большого, угрюмого мужчину, который меня не ценит. Которому наплевать, что я только хочу кинуть хищникам кусок, чтобы они не набросились на моего мужа. Который без всякой причины злится на меня!

Она хотела было продолжать, но Джексон закрыл ей рот поцелуем, не зная, как еще остановить эту тираду.

Тейлор не захотела пойти ему навстречу и отвернула голову.

— Нет, Джексон Санторини, не надо меня целовать, когда я вне себя! Ты не заставишь меня забыть, что я обиделась на тебя!

— Cara mia. — Его умиротворило ее признание. — Я не догадался, что ты хотела таким образом защитить меня.

— Я так переживала за тебя, что даже не думала про Ника.

— У тебя не было причин предполагать, что они пойдут на такую низость, как использование ребенка.

— Это слишком грязные твари. — Тейлор скрестила руки на груди. — Я не могла позволить им замарать нас. Наш поцелуй попал бы в желтые газеты.

— Ты права.

— Так что нечего злиться на меня за то, что я нас защитила.

— Я не буду.

Долгие мгновения Тейлор смотрела на него, потом крепко обняла.

— Я не Бонни, и не смей думать обо мне так, как о ней. Понял?

Джексон кивнул. Эта вспышка не имела ничего общего с выходками его первой жены.

— Мои извинения, mia moglie[7].

— Ты знаешь, как со мной управиться, когда вот так переходишь на итальянский, — проворчала Тейлор, но ее взгляд потеплел.

Он действительно знал.

— Что для тебя сделать, cara?

Он поцеловал пульсирующую жилку на ее шее.

Тейлор внезапно отстранилась.

— Что она тебе сделала?

Не могло быть сомнений в том, о ком она говорит.

— Ты знаешь. Весь свет знает.

Тейлор покачала головой.

— Было что-то еще, до чего не докопались газеты. Что-то ужасное. Расскажи мне.

Воспоминание придало хрипотцу голосу Джексона.

— А если я откажусь?

— Я не могу тебя заставить. — Она дотронулась до его щеки ладонью, такой теплой и мягкой, что у него заныло внутри. — Но я хочу, чтобы наш брак получился, а для этого я должна знать тебя. Мне нужно понимать тебя.

Джексон подумал: а чему это может повредить?

— Когда Бонни ввела себе чрезмерную дозу, она была беременна нашим ребенком и знала об этом.

Глаза Тейлор наполнились слезами.

— Не буду говорить банальностей; я могу представить твое горе. Но поверь, я сделаю все, чтобы ты забыл о своих душевных ранах.

Джексона не переставала удивлять ее нежная сила.

— Ox, piccola, когда я с тобой, я почти верю, что на свете существует настоящее добро.

Утром, как всегда, принесли газеты. Тейлор уже встала, Джексон находился в душе. Ник еще спал. Стремясь оградить мужа от ненужных страданий, Тейлор просмотрела пачку газет и отыскала газету с их фотографиями.

Она долго в удивлении смотрела на снимок. Ей казалось, что на лице у Джексона будет написано раздражение. В лучшем случае, нейтральное выражение. Но фотограф поймал его в тот момент, когда он смотрел на нее, и в его темных глазах было что-то такое, от чего у нее перехватило дыхание.

Ник, еще в пижаме, вышел из своей комнаты.

— Что это? Послушай, ты очень нравишься Джексону?

Он взглянул на нее, ища подтверждения. Она погладила его по голове.

— Я надеюсь, да.

Ей так хотелось в это верить!

— Что это вы рассматриваете?

Джексон, в белой рубашке с расстегнутым воротом и синевато-серых брюках, подошел к ним, шутливо взъерошив волосы Ника и чмокнув Тейлор в шею.

— Доброе утро, супруга.

Выбросив из головы тревожные мысли, Тейлор откликнулась:

— Доброе утро, супруг.

Он протянул руку и повернул газету так, чтобы можно было прочитать статью.

— Что ж, тут нет ничего оскорбительного.

Ник вышел, чтобы собираться в школу, и Тейлор позволила себе заметить:

— Ты обратил внимание, что обо мне говорится как о твоей очаровательной новой жене?

Она обернулась через плечо, стараясь держаться так же непринужденно, как и Джексон. Несомненно, он сказал бы что-нибудь, если бы на фотографии было то, что ей померещилось. Какое разочарование! Ее поразило, с какой силой она жаждет его любви.

Джексон повернул жену лицом к себе, и теплые темные глаза встретили его взгляд.

— Он не знает твоего темперамента.

Тейлор состроила ему гримасу и получила в ответ поцелуй. Руки Джексона скользнули под ее толстый махровый халат и прикоснулись к груди.

— У меня сегодня важная встреча, — прошептал он, не отнимая губ. А через минуту: — Может быть, удастся ее отложить.

Она с трудом отстранилась от него.

— Хочешь кофе?

Джексон улыбнулся.

— Я хочу тебя.

Тейлор поспешила вложить чашку ему в руки, чтобы он не придумал какую-нибудь шалость.

После завтрака Тейлор проводила своих мужчин и большую часть дня провела в последних приготовлениях к вечеринке. Покончив с этим, она принялась обзванивать своих друзей, чтобы созвать их на другое мероприятие.

— Вечер у Джексона Санторини? — переспросила одна из подруг. — Ты уверена, что он захочет видеть таких мелких сошек?

— Дурочка, он женился на одной из нас.

— Да, но ты всегда возвышалась над средним уровнем. Я примчусь к тебе на всех парах. Через неделю увидимся.

— Пока, Тина.

Когда Тейлор повесила трубку, она ощутила легкое беспокойство. Она думала, что дом Джексона в ее распоряжении, но, может быть, он все-таки будет возражать. В их сделке ничего не говорилось о том, что она получает все права балованной и любимой жены. Ей стало не по себе, и она набрала номер Джексона.

— Cara?

Его заметная теплота успокоила ее.

— Джексон, я задумала пригласить кое-кого из друзей, в том числе со студии, к нам домой. — Нет ответа. — Ты не против?

— Это твои друзья?

Тейлор удивила странная нотка в его голосе.

— Да.

— Тогда милости прошу в мой дом. — Он вздохнул. — Секретарши меня не линчуют?

Вот, значит, в чем дело, с облегчением подумала Тейлор.

— Нет, я тебя уберегу.

— И впредь делай так же, piccola.

Это было сказано тихо, но сердце Тейлор словно поразила молния. Или ей пригрезилась невообразимая нежность в этом глубоком голосе?

— Договорились, — пообещала она. — Ничего не слышно от Лэнса?

— Ничего определенного, но, похоже, он собирается отозвать иск. Если что-нибудь произойдет, я тебе сообщу.

Повесив трубку, Тейлор еще долго размышляла о разговоре с мужем.

Поздним вечером Тейлор сидела у туалетного столика, повернувшись спиной к Джексону. Тот лежал на кровати, заложив руки за голову, и наблюдал за тем, как она готовится к отходу ко сну. Хотя на Тейлор была шелковая ночная рубашка до щиколоток, его горячий взгляд заставлял ее чувствовать себя практически не одетой.

Поймав в зеркале его внимательный взгляд, она спросила:

— О чем ты так напряженно думаешь?

— Лэнс полностью отозвал иск. Подтверждение пришло в пять часов. Кроме того, мне удалось его убедить, что было бы мудро с его стороны дать согласие на усыновление. — Лицо Джексона приняло циничное выражение. — Лэнс Хигерти тонко различает звон монет.

От радости у Тейлор закружилась голова.

— Ой, Джексон! Спасибо тебе!

Она отложила кисточку и повернулась к нему, чтобы броситься в его объятия. Но, посмотрев на него, она увидела, что его лицо сделалось еще более серьезным.

— Что с тобой?

Чтобы чем-то себя занять, она принялась заплетать косу; она не знала, как себя вести, когда ее муж вдруг делался настолько неприступным.

— Скажи мне только одно: ты хочешь когда-нибудь родить мне ребенка?

— Я… У меня еще не было времени подумать об этом, — в ужасе солгала Тейлор.

Если у нее будет ребенок от Джексона, она попадет в абсолютную зависимость от него, их связь окажется столь неразрывной, что бегство будет невозможно. Ее сильный муж-собственник никогда не откажется от права день за днем наблюдать, как растет его ребенок. И она тоже не откажется. Хуже того: произведенная ею на свет новая жизнь свяжет все ее чувства в такой тугой узел, что она скорее всего не сможет не полюбить Джексона. А мысль о любви к мужчине до сих пор приводит ее в ужас.

— Когда ты хочешь иметь ребенка?

— Скоро. — Тейлор встретила взгляд темных глаз Джексона. — Для нашего ребенка тоже будет открыт опекунский фонд. Подумай и об этом.

— Я… Да.

Кошки скребли у нее на сердце, когда она прошла в смежную ванную комнату и умылась. Ей следовало проявить больше упорства, тогда бы она выиграла время на размышление.

Ребенок.

Это — условие сделки. Джексон имеет право рассчитывать на ребенка, коль скоро он выполнил свои обязательства. Его терпение не безгранично. Если он увидит, что она не старается забеременеть, не расторгнет ли он брак до истечения годового срока? Невыносимая мысль; изо всех сил она сжала края раковины.

Но — ребенок?

В прежние времена, когда она поняла, чем это может обернуться, она не позволяла себе даже задумываться о такой перспективе. Уверенность. Полная, безоговорочная вера в мужчину. Опустошение и муки в случае, если эта вера будет попрана. Когда Тейлор вытирала лицо полотенцем, ее руки тряслись. Никогда она не верила ни одному мужчине в такой степени, чтобы пойти на риск такой боли. Может ли она поверить в Джексона? Понимая потребность в надежности ее положения, он заговорил об опекунском фонде для ребенка.

Взятка!

При этой мысли Тейлор словно получила удар в грудь. Побелев, она присела на табуретку возле ванны. Ее муж пытается купить у нее ребенка. В первый раз размер взятки составляла безопасность Ника. На этот раз — гарантии благополучия их общего ребенка.

Джексон уже подкупил ее, чтобы она пошла на тот званый ужин на Фиджи. Пусть она получила в подарок соблазняющее белье после ночи любви, но это означает, что Джексон расплатился и за секс. Может быть, сознательно он о чем-то подобном и не думал, но смысл его поведения ясен. Сегодня она получила изысканное бриллиантовое ожерелье работы первоклассного ювелира — подарок за вечеринку.

Джексон не рассчитывает, что кто-нибудь позаботится о нем, если он не предложит этому человеку компенсацию, не заплатит соответствующую цену. Не ожидая от нее ничего другого, он потакал ее эгоизму. Детство его прошло в окружении людей, требовавших платы за малейшее проявление внимания, — сиделок, нянек, владельцев пансионов. Слезы щипали глаза Тейлор. Глупец, как же он мог отнестись так к ней?

Тяжело дыша, она продолжала думать, вспоминать свои прежние мысли о смелости и трусости. Да, она будет бесконечно уязвимой, если у нее появится ребенок от Джексона. А каковы альтернативы? Никогда даже не мечтать о том, чтобы носить под сердцем ребенка, чтобы взять на руки существо, которое было бы частью ее, обделить Ника счастьем стать старшим братом, а самое главное — лишить мужа возможности увидеть ребенка, который стер бы из его памяти бессовестный выбор Бонни.

Как бы он ни был погружен в свои переживания, ее он не обманет. Он был верен Бонни, хотя имел все основания обзавестись любовницей. Он ни за что не оскорбит ее, ведь он так прекрасно владеет собой. А если случится худшее и развод состоится, он не бросит ее на произвол судьбы; для этого у него слишком развито самоуважение.

Тейлор помрачнела. Если их брак рухнет, виноваты будут оба. Но она не желает терять надежду, обретенную в объятиях Джексона. Маленький огонек зажегся в ее сердце. Джексон тоже хочет обязательств на всю жизнь — в отличие от его родственников. Он прилепится к ней, если только она сама не даст ему повода для расставания. А такого повода она никогда ему не даст.

Джексон Санторини принадлежит ей!