Прости, жена моего любовника

Глава 15

Открыла на смартфоне галерею, в которой сохраняла особенно удачные совместные фотографии. Нина любила их пересматривать, вспоминая, как им было хорошо в те или иные моменты. И сейчас, пролистывая снимки, словно пыталась себя убедить, что все её сомнения и подозрения – пустышка.

Фотографии с их первого отдыха на Мальдивах, когда Игнат ещё был женат, с командировок, в которые он брал её с собой, нюдсы, которые она ему посылала. Нина не сразу осознала очевидное, то, что раньше не замечала или не хотела замечать. На всех снимках Игнат прятал лицо. У них не было ни одной совместной фотографии как у влюбленных. Только как у любовников, одному из которых нужно было скрывать их связь. И даже после развода Игната ничего не изменилось.

– Твою мать! – Нина бросила телефон на пол. – Твою мать!!! – закричала она.

И несколько раз ударила себя по коленям. Правда давалась через боль. Постепенно – деталь за деталью – складывалась мозаика. И получавшаяся картинка была отвратительной.

Любил ли её Игнат?

У Нины не было ответа на этот вопрос.

Посидев ещё немного в ванной, наконец нашла в себе силы, чтобы встать и вернуться в комнату. В воздухе ещё витал аромат туалетной воды Игната. Нина сделала вдох, пока не понимая, как справляться со своей болью. Ведь она любила, и сильно. И от одной мысли, что Игнат обманывал, сердце рвалось на части.

Телефон, который она забрала из ванной, пиликнул уведомлением о сообщении. Нина провела пальцем по экрану, нащупав скол. Небольшой, но теперь он раз за разом будет напомнить, что она ещё умеет чувствовать боль.

Ей нужно было успокоиться. Прийти в себя. Потому направилась на кухню, чтобы поставить чайник и заварить чай с мелиссой. И пока напиток настаивался, разбирала сообщения, которые пришли, когда она была на встрече с Артуром. В первую очередь, от Игната – откровенно давящие и ядовитые. Нина читала их, оставляя без ответа, – уже ни к чему. Момент был упущен. Да и что бы она могла ему сейчас написать? Как сильно любит и скучает?

«Захочет – сам напишет!»

Снова бежать за ним она не хотела.

Пришло и сообщение от Артура. Нина зависла над ним, снова задаваясь вопросом – зачем он ей помогал? Если бы хотел переспать, точно действовал бы иначе. Да и не остановил бы её сегодня, когда она была готова на всё. И уж точно не принимал бы её на работу. Тогда что у этого человека в голове? Нина не понимала, но хотела бы понять. Разобраться в том, какой он на самом деле. И почему так не нравился Игнату?

Игнат! Игнат! Да сколько можно! Выбесила сама себя тем, что, даже злясь на него, не могла выкинуть из головы. И, чтобы точно не наделать глупостей, постаралась сосредоточиться на том, что написал Артур.

Передал твой контакт Марине, она должна тебе всё написать. Я могу быть недоступен. Будет непросто, но, уверен, ты справишься.

Марина тоже успела написать. Во всяком случае, информация с неизвестного номера была по новой работе.

Нина, здравствуйте! Пишу вам по просьбе Артура Карловича. Вам необходимо приехать завтра в офис, прихватит все документы. Я выписала для вас одноразовый пропуск. К десяти часам он уже будет готов, поэтому жду вас примерно в это же время.

Наверное, стоило бы заранее продумать, в чём она пойдёт на работу. Хорошенько подготовиться, но силы закончились. Нина взяла стакан и, налив воды, поставила в него детку. Завела будильник и легла в кровать. В данной ситуации сон – единственное правильное решение.

Утром с трудом открыла глаза. Она бы с радостью осталась в постели, нырнув обратно в сон. Хотя проспала почти десять часов, но не чувствовала себя отдохнувшей. Будто всю энергию из неё высосал Игнат.

Но она не могла пропустить первый рабочий день.

Из холодильника достала патчи, чтобы убрать припухлость с лица и отёки. Душ, макияж, выбор одежды и аксессуаров. Настроение постепенно улучшилось. Нина любила наряжаться, а теперь у неё была возможность красиво одеваться. Выбирая серьги, задумалась о том, что пора бы ей обзавестись автомобилем и самой ездить туда, куда ей нужно. Такси до чёртиков надоело!

К офису подъехала без пяти минут десять, чтобы не давать повода подумать, что она непрофессионал. Мысли об Игнате попыталась отбросить в сторону, сосредоточившись на деле. О том, где она свернула не туда будет думать позже.

– Доброе утро, – обратилась к мужчине за стойкой. – Мне должны были оставить одноразовый пропуск. – Назвала своё имя.

– Да, пропуск выписан, – ответил тот, быстро сверившись с компьютером. – Но его ещё не напечатали. Подождите, пожалуйста, минут десять. Можете пока выпить кофе, у нас есть автомат.

Нина кивнула и отошла к автомату. Маленького стаканчика ей вполне хватит, чтобы дождаться пропуска. Усевшись на диван, проверила телефон – от Игната ни одного сообщения. Снова погрузилась в мысли о нём, и перед ней открывались новые детали отношений. Они никогда не проводили друг с другом больше двух ночей подряд, если не были на отдыхе. Игнат всегда находил причины, чтобы уехать: работа, тренировка, встреча с дочерью… Может, стоило больше интереса проявлять к ней, чтобы быть стать Игнату ближе? Ведь если любят человека, то любят и его детей.

От брата тоже ничего. Нина уже и сама понимала, что нужно набрать первой – слишком уж затянулось их молчание. Да и с родителями она не виделась больше трех месяцев. У них никогда не ладился разговор, а светскую беседу ни о чём они могли поддерживать не дольше двадцати минут. Всё так или иначе сводилось к одной теме – как неправильно Нина жила.

«Совершенно не соответствуешь их ожиданиям, смирись», – говорила она себе, но это не значило, что на душе становилось легче. Сейчас ей, как никогда, была нужна поддержка, но обратиться было просто не к кому. Её накрыло таким острым чувством одиночества, что, не удержавшись, она всё-таки написала матери.

Привет, мам. Могу я зайти к вам сегодня на чай?

На самом деле она не ждала положительного ответа. Её так давно не было в их жизни, а их в её. Она сама загнала себя в этот капкан, из которого теперь не знала, как выбраться.

– Нина, – позвал её мужчина из-за стойки. – Ваш пропуск готов.

Оставив нетронутый кофе на столике для посетителей, Нина встала со своего места. Жаль, что также легко нельзя было забыть собственные горькие мысли.